Дикий волк

Г.Диксон ДИКИЙ ВОЛК

Бык нападать не желал.

Джеймс Кейл выставил ногу и закричал, но зверь оставался неподвижным, хотя должен был нападать. Вернее на этой стадии боя у него должно было оставаться еще немного сил.

Ничего не поделаешь. Самые точные анализы не могли точно определить вероятной выносливости и храбрости быка. Этот уже устал. Значит, надо было заколоть его сейчас.

Джим сделал шаг к быку, вновь выставил ногу вперед и закричал, вынуждая усталого зверя к атаке. Когда рог промелькнул мимо, едва не скользнув по бедру и талии, он быстро втянул живот, чувствуя невольный холодок, пробежавший по его спине.

Как и у быка, у человека была своя программа, и пока они действовали по этим программам, он находился в безопасности. Но он стал тореадором только после шести месяцев усиленных тренировок, и у него была свободная воля — то, чего не было у быка, а свободная воля давала ему возможность нарушать программу и делать ошибки.

Но если он сделает ошибку, бык убьет его.

И потому он был очень осторожен — даже сейчас, когда силы быка были на исходе. Он сделал несколько осторожных пассов и, выхватив шпагу, сделал молниеносный выпад.

Бык упал на колени, заваливаясь на бок, когда Джеймс уже вытащил клинок. Пока он бесстрастно смотрел на агонию животного, перед упавшим быком на песке арены появилась женщина.

Он повернулся к ней. Это была принцесса Афуан, из рода Высокородных — глава делегации Высокородных, которые занимали официальную ложу у края арены.

Афуан была высокого роста. Одеждой ей служило, если можно было это назвать одеждой, своеобразное подобие белого облака, закрывающее все тело от шеи до пят. Руки ее оставались обнаженными, а ноги обрисовывались только при ходьбе. Над этим облаком одежды виднелась белая кожа, но совсем не такая белая, как у землянина Джима.

Кожа Афуан была цвета слоновой кости, и Джим мог легко видеть ее синие вены, чуть пульсирующие у основания шеи. У нее было узкое лицо и огромные глаза неожиданно желто-лимонного цвета под белыми веками и ресницами; их разрез чем-то напоминал кошачий, хотя в ее облике не было ничего восточного. Она была прекрасна, как скульптура, и ее рост ничуть не уступал росту Джима — шесть футов и шесть дюймов.

— Очень забавно, — сказала она, — обращаясь к Джиму на языке Империи, с едва уловимым шипящим акцентом. — Да, мы, конечно, возьмем тебя с собой, ах… Как называют твой мир, Дикий Волк?

— Я — землянин, Высокородная, — ответил Джим.

— Да, да…приходи к нам на корабль, землянин, Тронный Мир будет рад твоему присутствию, — сказала она.

Афуан бросила мимо него взгляд на остальных членов квадрильи.

— Этих твоих помощников нечего брать на корабль. Как только ты прибудешь в Тронный Мир, мы предоставим тебе все, что необходимо.

Она стала поворачиваться, чтобы уйти, но в это время Джим заговорил:

— Извини меня, Высокородная, — сказал он. — Ты можешь дать мне новых помощников, ноты не сможешь дать боевых быков. Они являются результатом генетического отбора нескольких поколений. Здесь в стойлах осталось шесть быков. Я хотел бы взять их с собой.

Принцесса остановилась и посмотрела на него. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным. На мгновение Джиму показалось, что он рассердил Афуан своей речью и сейчас рухнет кропотливая пятилетняя работа, она не возьмет его с собой. Но тут Афуан заговорила:

— Очень хорошо, — сказала она. — Кто бы ни взял тебя на борт корабля, скажи ему, что надо погрузить этих животных. Так я сказала — быть по сему!

Она вновь повернулась, уже окончательно, к лежащему на песке быку. Как будто это движение было сигналом, рядом возникли остальные члены ее свиты и тоже стали разглядывать быка, костюмы и вооружение тореро.

Рост женщин был не более чем на дюйм или два меньше, чем у Афуан, рост ловких белокожих мужчин — от шести футов десяти дюймов до семи футов.

В отличие от Высокородных женщин мужчины носили короткие юбки и туники. Почти во всех случаях цвет их одежды был белым, за исключением серебристых полосок, нашитых спереди или сзади.

Никто не выразил желания осмотреть Джима, все рассматривали остальных членов квадрильи. Он повернулся и пошел прочь, пряча шпагу в ножны, направляясь между трибунами в широкий проход, стены которого светились сами по себе — одно из удивительных изобретений Империи, которыми пользовались гуманоиды Альфа Центавра, даже не задумываясь, как это происходит.

Он открыл дверь и вошел в свою комнату. Там не было ни одного окна, но зато целых два сюрприза,

Первым был Макс Холланд, человек из специального комитета при ООН. Вторым — два чемодана, которые Джим запаковал заранее в надежде, что его мечта о путешествии в Тронный Мир станет реальностью. Точнее не сами чемоданы, а то, что их содержимое было разбросано по всей комнате.

— Что это означает? — спросил Джим, останавливаясь и глядя на маленького человека сверху вниз.

Лицо Холланда потемнело от злобы.

— Не думайте… — начал он, ломающимся от ярости голосом, но тут же взял себя в руки и заговорил спокойно. — То, что Афуан согласилась взять вас с собой, еще не значит, что вы возьмете в Тронный Мир все эти вещи!

— Значит, вы уже знаете, что я приглашен?

— Я хорошо умею читать по губам, — самодовольно ответил Макс, — и я наблюдал за вами в бинокль с самого начала поединка.

— И поэтому вы решили наведаться сюда раньше меня и осмотреть мой багаж? — спросил Джим.

— Вот именно! — заявил Холланд.

Он резко обернулся и взял в руки две вещи, лежавшие на кровати: шотландскую юбку, у пояса которой в ножнах висел небольшой кинжал и наплечную кобуру с пистолетом двадцать пятого калибра. Макс начал трясти вещами перед самым носом Джима.

— Вы отбываете в Тронный Мир человеческой Империи, цивилизации которой сотни тысяч лет. Мир, где все эти примитивные орудия применялись так давно, что о них, вероятно, уже никто не помнит.

— Именно поэтому я беру их с собой, — ответил Джим. Он выхватил юбку и кобуру с пистолетом из рук Макса так быстро, что тот на секунду даже не понял, куда они делись. Джим отнес все обратно на кровать. Затем он принялся аккуратно запаковывать вещи.

— Зачем это?! — взревел позади него Макс. — Джим, по-моему, вы иногда считаете, что кроме вас в проекте никого не существует! Разрешите мне напомнить — потребовалась работа тысяч специалистов, несколько миллионов долларов, разрешение ста шестидесяти правительств, чтобы подготовить из вас тореадора для ублажения Тронного Мира.

Джим, не отвечая, сложил юбку и положил ее в один из открытых чемоданов.

— Послушайте меня! — продолжал Макс за его спиной. Он схватил Джима и попытался повернуть его. Джим послушно развернулся. — Вы не возьмете эти штуки!

— Возьму, — спокойно сказал Джим.

— А я говорю, что нет! — заорал Макс. — Кого вы из себя корчите? Вы всего-навсего человек, которого Земля выбрала для того, чтобы он отправился в Тронный Мир и наблюдал. Вам понятно?! На-блю-дал!!! Не резал бы людей ножами или убивал их из пистолета… И вообще не делал бы вещей, которые могут привлечь больше, чем следует, внимания Империи к Земле. Вы — антрополог, играющий тореадора, а не шпион с ножом в зубах!

— Я — и то, и другое, и третье, — ответил Джим коротко. Лицо Макса медленно побледнело.

— Боже! — сказал маленький человечек. Он убрал руку С плеча Джима. — Десять лет назад мы и не подозревали о существовании огромной Империи, в составе которой тысячи обитаемых миров — от Альфа Центавра до самого галактического центра.

Пять лет назад вы были еще просто именем в длинном списке претендентов.

Я мог вычеркнуть вас карандашом, и вас бы здесь не было. Даже год назад я мог бы поднять вопрос и я его поднял! Ваши тренировки… Но именно тогда вы показали себя с лучшей стороны, и никто меня не послушал, а сейчас оказывается я был прав. Империя тысячи миров и крохотная Земля. Они когда-то позабыли о нас и могли бы позабыть о нас снова. — Для этого решено было послать в Тронный Мир наблюдателя, и выбор пал на вас. Но вы решили действовать с Высокородными так, как считаете необходимым сами… — Макс поперхнулся и замолчал. Потом глубоко задышал и выпрямился. — Ладно, забудьте об этом, — спокойно сказал он. — Вы никуда не едете. Я отменяю приказ под свою ответственность. Земля пусть делает со мной что угодно, но после того, как их корабль улетит.

— Макс, — почти нежно произнес Джим, — сейчас уже поздно останавливать меня. Я был приглашен принцессой Афуан. Ни вам, ни руководителям проекта, ни даже всей Земле не удастся отменить это приглашение. Неужели вы думаете, что она разрешит вам это? — Макс молча стоял, глядя на Джима, и глаза его наливались кровью.

— Мне очень жаль, Макс, но мы должны были прийти к этому рано или поздно. Сейчас мне нет ровным cmwdm никакого дела до проекта. С этой секунды я буду руководствоваться только собственными суждениями.

— Вашими суждениями? — вместе с этими словами холодное дыхание коснулось шеи Джима. — Вы так уверены в своих суждениях? По сравнению с такими Высокородными, как Афуан, вы так же невежественны, так же примитивны, так же дики, как все остальные на Земле. Возможно, Земля их забытая колония. Или вдруг это просто совпадение, что мы принадлежим к той же самой расе — так же, как аборигены, обнаруженные нами на Альфа Центавра. Кто знает? Я не знаю, и ни один землянин не знает. И вы тоже не знаете! Джим, не говорите мне о своих суждениях, когда все будущее Земли зависит от того, что вы сделаете, оказавшись там, в Империи!

Джим пожал плечами. Он опять почувствовал руку Макса на плече, когда вновь начал укладывать вещи. Тот попытался повернуть его к себе. На этот раз Джим повернулся быстро и бесшумно. Он освободился от захвата, слегка ударив ребром ладони по кисти Макса, а его правая рука была уже на плече Холланда — большой палец мягко упирался в шею Макса чуть ниже подбородка.

Холланд побледнел, судорожно начав хватать ртом воздух, и, коротко вздохнув, попытался отступить назад, но Джим легко удержал его на месте.

— Вы… Вы дурак! — прохрипел Макс. — Вы меня убьете…

— Если понадобится, — спокойно ответил Джим, — и поэтому я именно тот человек, который должен туда ехать.

Он отпустил Холланда, отвернулся, аккуратно сложил оставшиеся вещи, и, подняв два увесистых чемодана, вышел из комнаты.

Автомобиль уже ждал его на улице. Он слышал, как кто-то кричит ему вслед. Обернувшись, он увидел Макса в конце коридора,

— Наблюдайте! — изо всех сил прокричал Макс. — Если у Земли возникнут неприятности с Высокородными, мы убьем вас, как бешеную собаку!!!

Джим не ответил. Он вышел в яркий солнечный день Альфа Центавра и сел в открытую, похожую на земной джип, машину, которую прислали за ним Высокородные.

Шофер был членом земной торговой делегации. Кроме нее, на Альфа Центавра были еще две торговые делегации с других планет, тоже стремившиеся показать Высокородным Империи свои достижения. Каждая делегация таила надежду, что Высокородные обратят внимание именно на нее. Но у Земли было немного больше шансов заинтересовать Высокородных, ведь, возможно, эта планета была потерянной и вновь найденной частью Империи. И вот Высокородные предпочли отвезти в Тронный Мир такую новинку искусства, как бой с быками.

Шофер вез Джима и его багаж через весь город к открытому космодрому — бескрайней гладкой площадке. Уже был виден похожий на гигантское яйцо корабль Высокородных. У звездолета автомобиль остановился.

— Вам помочь? — спросил шофер.

Джим вежливо отказался. Он вытащил из машины свои чемоданы и подождал, пока шофер развернул машину и умчался обратно в город. Постепенно автомобиль превратился в миниатюрную игрушку и вскоре исчез совсем.

Джим поставил чемоданы и повернулся к кораблю. Он удивился, не увидев ничего, даже отдаленно напоминавшего входной шлюз. Казалось, что никто на борту не заметил Джима. Он уселся на один из чемоданов и решил ждать.

Примерно в течение часа ничего не происходило. Затем внезапно, все также сидя на чемодане, он очутился не на бетонной площадке, а в полукруглой комнате с зелеными стенами, темно-зеленым ковром и круглыми подушками всех цветов и размеров — от шести дюймов до шести футов в диаметре. Рядом с Джимом стоял его второй чемодан.

— Ты долго ждал, Дикий Волк? — спросил приятный женский голос. — Извини. Я возилась с другими приемышами.

Он встал и, оглянувшись, увидел ее. По стандартам Высокородных она была небольшого роста, не больше пяти футов десяти дюймов. Ее кожа, хоть и напоминала белизну оникса, как у принцессы Афуан, была все же темнее, как бы покрытая легким весенним загаром.

Глаза у нее были темно-золотыми с красными искорками, а не желто-лимонными, как у принцессы. Лицо не было так вытянуто, как у Афуан. Она улыбалась, что никогда бы не позволила себе гордая принцесса Высокородных. И когда она улыбалась, маленькие морщинки-лучики появлялись на ее щеках. Волосы, распущенные как у всех Высокородных, были с желтоватым оттенком, а не кристально-белые и уложены не прямо, а завивались и струились густыми волнами.

Улыбка внезапно исчезла и лицо потемнело от прилившей крови. Она просто покраснела, и Джим с изумлением увидел этот признак смущения у одной из Высокородных.

— Гляди на меня сколько хочешь! — сердито сказала она. Мне нечего стыдиться!

— Стыдиться? — спросил Джим. — Чего?

— То есть как… — внезапно она замолчала. Краска отхлынула от ее щек, и она удивленно посмотрела на него.

— Извини. Ну, конечно, ведь ты — Дикий Волк. Ты даже не заметил разницы, верно?

— Очевидно, нет, — ответил Джим. — Но только потому, что я не понимаю, о чем идет речь!

Она засмеялась слегка печально, как ему показалось, и неожиданно прикоснулась к его руке, легко, почти незаметно.

— Скоро узнаешь, — сказала она. — Даже если ты и Дикий Волк. Видишь ли, я регрессивна. Какой-то из моих генов сохранил память о прошлом нашей расы… О, мой отец и мать были такими же Высокородными, как и все в Тронном Мире, не считая королевской линии, и Афуан никогда не выгонит меня из своего окружения. Но, с другой стороны, она почти не обращает на меня внимания. Вот и вожусь я для нее со всякими приемышами… Сейчас я привела на корабль тебя…

Она взглянула на чемоданы.

— Здесь твоя одежда и снаряжение? — спросила она.

— Я перенесу их.

В ту же секунду вещи Джима исчезли.

— Секундочку, — сказал Джим.

Она взглянула на него несколько изумленно.

— И ты не хочешь, чтобы я их сейчас убрала?

Чемоданы уже стояли у его ног.

— Да нет, — ответил Джим, — просто мне надо захватить с собой кое-что еще. Я объяснил принцессе Афуан, что мне понадобятся быки — животные, с которыми я даю представления. В городе шесть быков. Она обещала, что я смогу их взять, и велела передать тому, кто примет меня на корабле, что ее разрешение имеется.

— О, — сказала девушка задумчиво. — Нет, не надо мне рассказывать. Просто представь себе то место, где они находятся.

Джим представил быков в специальном боксе, который находился позади здания Земной Торговой Делегации, Вдруг он почувствовал себя немного странно — как будто его оголенного мозга коснулось легкое перышко. И тут же вместе с девушкой оказался перед шестью большими контейнерами, в каждом из которых покоилось замороженное тело быка.

— Хорошо, — кивнула она… и они снова очутились в другом месте.

Они стояли в гигантском помещении с металлическими стенами, возле одной из которых на одинаковом расстоянии друг от друга стояли те же контейнеры, которые мгновение назад были в боксе. Джим нахмурился. Температура на складе была довольно высокой — градусов двадцать.

— Эти животные заморожены, — сказал он, — и они должны остаться…

— О, не беспокойтесь об этом, — прервала она его и улыбнулась, как бы извиняясь за свою бестактность. — Ровным счетом ничего не изменится. Я оставила задание механизмам корабля.

И улыбнулась еще раз.

— Подойди, — предложила девушка, — протяни руку и убедись.

Джим подошел к ближайшему контейнеру. Никакого изменения температуры не было заметно, но, прикоснувшись к металлу, он неожиданно почувствовал, как его пронзил холод… Холод не мог исходить от контейнеров — они были великолепно изолированы, Джим отдернул руку.

— Понятно, — сказал он. — Хорошо. — Я не буду беспокоиться о животных.

— Вот и отлично.

В туже секунду они переместились куда-то еще… Не в полукруглую комнату, а в другую, светлую, просторную, одна стена которой казалась сделанной из стекла, а за стеной был виден пляж… полоса прибоя… и океан, расстилавшийся до горизонта. Но океан на борту звездолета не очень удивил Джима. То, что находилось в этой комнате со стеклянной стеной, удивило его гораздо больше!

Здесь находились создания природы сотен миров — от маленькой рыженькой белочки до странного, высокого, покрытого мехом зверя, явно более высокоразвитого, чем обезьяна, но еще не человека.

— Это остальные мои приемыши, — услышал он голос девушки и взглянул в ее улыбающееся лицо.

— То есть, конечно, они принадлежат Афуан, я за ними только ухаживаю. Вот, — она приласкала маленькую белочку, которая изогнулась под ее рукой, как ангорская кошка. Животные не были ни к чему привязаны, их ничто, казалось, не удерживало, но тем не менее они держались друг от друга на расстоянии.

— Вот это, — повторила девушка, — ифин.

Внезапно она замолчала и остановилась.

— Извини, Дикий Волк, — сказала она. — У тебя ведь есть имя? Как тебя зовут?

— Джеймс Кейл, — ответил он, — зови меня Джим.

— Джим, — повторила она, склонив голову и стараясь правильно выговаривать его имя. На языке Империи звук «М» звучал долго, и краткая форма от имени «Джеймс» получалась у нее более мелодичной и музыкальной, чем английская.

— А как твое имя? — спросил Джим.

Она вздрогнула и посмотрела на него удивленными глазами.

— Но ты должен звать меня Высокородной, — холодно сказала она. Но в следующее мгновение поборола себя. Ее природная доброта взяла верх.

— У меня, конечно, есть имя. И даже не одно, а много, много имен. Но, как правило, у нас одно общепринятое имя. Меня обычно зовут Ро.

— Благодарю тебя, Высокородная.

— О, ты можешь называть меня Ро… — она вдруг замолчала, как будто испугавшись своих слов, и добавила: По крайней мере, когда мы одни. Ведь ты же человек, Джим, хотя и… Дикий Волк.

— Это тебе тоже придется объяснить мне, Ро, — заметил Джим. — Почему все Высокородные называют меня Диким Волком?

Она изумленно посмотрела на него.

— Но ведь ты… Ну, конечно же, ты поэтому и не понимаешь…

Она еще раз покраснела, и Дикий Волк удивился. Такая реакция у взрослой женщины?…

— Это… не очень привлекательное имя. Оно значит… значит, что ты человек, но затерянный когда-то в лесах и воспитанный зверями и… это значит, что ты не имеешь представления о настоящем человеке.

И она покраснела еще сильнее.

— Извини, — сказала она, глядя в пол. — Мне не надо было тебя называть так, но я не подумала. Я буду всегда звать тебя Джимом.

Джим улыбнулся.

— Это не имеет значения.

— Нет, имеет, — зло ответила она, быстро поднимая голову и в упор глядя на него. — Я знаю, что такое оскорбление, и не позволю называть моих… приемышей Афуан кличками!

— Ну что ж, благодарю тебя, — нежно сказал Джим.

Она ласково прикоснулась к его руке.

— Пойдем, посмотрим на моих приемышей…

Джим пошел за ней. Все животные, казалось, были совершенно свободны, но не могли подойти друг другу ближе, чем на 5–6 футов Их разделял невидимый барьер. Разумных существ не было. Любопытно, что все животные напоминали земных, как современных, так и вымерших миллион лет назад. Это было интересно, потому что подтверждало теорию о том, что люди Империи и люди Земли одной крови, но когда-то люди Земли затерялись в дали веков и были снова найдены Тронным Миром на окраине Галактики. Хотя возможно, что планеты, населенные разумными существами, просто развивались параллельно. Да, могло быть и так…

Джим заметил нечто необычное в поведении животных, когда к ним приближалась Ро. Почти все животные радовались, когда она заговаривала с ними или ласкала их. Она без колебаний подходила к громадным хищникам. Правда, некоторые животные не обращали внимания на ее ласки, но и не трогали Ро. Гибкое животное размером с ягуара и чем-то его напоминающее — могучая бестия с массивной, похожей на лошадиную, головой, позволяя себя гладить, зевала и упорно не замечала Ро. Обезьяноподобное существо, покрытое густыми черными волосами, наоборот, печально ластилось к ее руке и заглядывало в глаза Высокородной.

Когда они отошли от обезьяны, Ро повернулась к Джиму.

— Ты их всех увидел, — сказала она. — Может быть, ты иногда будешь мне помогать за ними ухаживать? Они требуют внимания. Афуан иногда месяцами не вспоминает о них. Но с тобой, я думаю, этого не случится… — она внезапно прервала свою речь. — Ты понимаешь? Ты дашь представление в Тронном Мире для самого Императора, когда мы вернемся. И, как я уже сказала, ты не животное!

— Благодарю, — тихо пробормотал Джим.

Она посмотрела на него и рассмеялась. Потрепав его по руке привычным жестом, она продолжила:

— Сейчас ты увидишь свою комнату.

И они оказались в комнате, где до сих пор не были. Здесь, как и в зоопарке, была стеклянная стена, и за ней бушевал океан — волны бились о берега в 30 футах от Джима и Ро. Иллюзия это или реальность?

— Здесь ты будешь жить, — сказала Ро. Джим огляделся. Дверей не было.

— Может, ты расскажешь бедному Джиму, — спросил он, — как перебраться из этой комнаты в следующую?

— В следующую? — удивленно переспросила она, и внезапно Джим понял, что она восприняла его слова буквально.

— Прости, — поспешил исправиться он. — Я хотел сказать, из этой комнаты в любую другую. Ну, если уж на то пошло, что находится здесь, за стеной? — он указал на непрозрачную стену напротив стеклянной.

Она уставилась на стену, нахмурившись, и покачала головой.

— Но… я не знаю, — сказала она. — Какая разница? Ты можешь пойти туда, куда хочешь. И… знать, как расположены комнаты, незачем!

Джим запомнил это.

— Но мне надо знать, как перемещаться из комнаты в комнату.

— О, — сказала она. — Конечно, ты же не знаешь. Все это делает корабль — тебе только надо наладить с ним контакт, и он исполнит любое твое приказание. — Она вдруг улыбнулась. — Хочешь посмотреть, как выглядит наш корабль? — спросила она. — Я покажу тебе. А пока отдохни, освойся, разгрузи свои чемоданы. Когда мне вернуться?

Джим ненадолго задумался и назвал ей время в единицах Империи — примерно пятнадцать земных минут.

— Хорошо, — сказала Ро, улыбаясь. — Я приду.

И она исчезла.

Оставшись один, Джим осмотрел комнату. Везде лежали ковры и подушки всех размеров, как в той комнате, где он впервые встретился с Ро. В углу находился невысокий, около фута, подиум шириной немногим больше четырех и длиной около восьми футов. Рядом были приоткрыты дверцы дверного шкафа. Джим решил, что это кровать. Пока еще не было ясно, где находится ванная, ничего похожего не было.

Обойдя комнату, Джим подошел к чемоданам и представил себе, что все его вещи висят в шкафу — он хотел попробовать установить связь с кораблем. И все вещи внезапно очутились там. Висели они так, как он себе представил, но только не на вешалках, а в воздухе, на чем-то невидимом.

Довольно кивнув, Джим уже хотел закрыть дверцу, но передумал и взял из шкафа шотландский костюм с юбкой и кинжалом.

Одевшись, он повесил на место снятую одежду.

Шкаф закрылся, и Джим хотел отойти от него, когда в центре комнаты из ничего возник гость, Это был мужчина — Высокородный, с белой, как у сфинкса, кожей, семи футов росту.

— Вот ты где, Дикий Волк, — сказал Высокородный. — Пойдем, Мекон позвал тебя.

В тот же момент они переместились в комнату, которую Джим до сих пор не видел. Это был большой прямоугольный зал, и они стояли в центре. В дальнем конце зала, на невысоком ложе из подушек лежало животное, похожее на кошку. Приемыш Ро?… Когда они появились в центре комнаты, ягуар поднял голову и пристально взглянул на Джима.

— Подожди здесь, — сказал Высокородный, — Мекон присоединится к тебе через минуту.

Он исчез. И Джим остался наедине с огромной кошкой, которая лениво встала и медленно, через всю комнату, двинулась к нему.

Джим смотрел на ягуара, Раздался удивительно пронзительный звук, настолько тонкий, что Джим никогда бы не поверил, что его может издавать такой мощный зверь. Короткий хвост ягуара поднялся вертикально. Тяжелая голова опустилась, и нижняя челюсть чуть не коснулась пола, пасть широко раскрылась, и обнажились огромные острые клыки,

Животное постепенно приближалось к Джиму. Мягко, почти неслышно, мощные лапы ступали по упругому ковру.

Вой не умолкал ни на минуту. С клыков стекала слюна. Звук становился все громче и громче, переходя в грозное пение.

Джим ждал.

Ягуар был уже совсем близко. В двенадцати ярдах от землянина он остановился и замер. Хвост бил по полу, как метроном, а рев, вырывающийся из глотки, заполнил всю комнату. Казалось, ягуар стоял очень долго. Джим ждал. Вдруг вой резко прервался, и гигантская кошка взвилась в воздух, прямо к горлу Джима.

Зверь мелькнул у его лица… и исчез… Джим так и не пошевелился. На мгновение он остался один в прямоугольной комнате, но через секунду рядом с ним стояло трое Высокородных.

У одного из них на тунике был вышит дракон. Второй был коротышкой по стандартам Высокородных — всего на три дюйма выше Джима. Третий мужчина был выше своих товарищей — гибкий, с благородной осанкой. Джим сразу узнал Оловиеля, которого не раз видел в свите принцессы Афуан. Он смотрел на Джима и улыбался.

— Говорю тебе, что они храбрецы, эти Дикие Волки, — сказал Оловиель коротышке. — Твой трюк не сработал, Мекон.

— Храбрость! — зло сказал человек, которого назвали Меконом, — слишком уж это было гладко, чтобы быть правдой. Он даже не повернулся, можно подумать, что его…

Мекон осекся и торопливо взглянул на собеседника.

— Продолжай, продолжай, Мекон, — процедил Высокородный.

В его тоне чувствовалась угроза.

— Ты собирался что-то сказать. Может быть… его предупредили?

— Подождите. Мекон ведь не хотел сказать ничего плохого, — вмешался ранее молчавший Высокородный, вставая между Меконом и Оловиелем,

— Я бы хотел услышать это от него, Трахи, — тихо сказал Оловиель.

— Я… ну конечно, я вовсе не это имел в виду, я даже не помню, что я собирался сказать, — пробормотал Мекон.

— Значит, — сказал Оловиель, — я выиграл? И один Пункт Жизни в мою пользу?

— Один… признание буквально застряло у Мекона в горле. Лицо его потемнело. Он задыхался от ярости. — Один Пункт Жизни в твою пользу…

Оловиель рассмеялся.

— Не надо переживать, друг, — сказал он. — У тебя есть шанс отыграться. Предложи что-нибудь благородное для спора.

Мекон опять покраснел.

— Ну, хорошо, — резко сказал он, — Я проиграл тебе Пункт. Но мне все-таки хотелось бы знать, почему Дикий Волк не шевельнулся, когда зверь бросился на него. Здесь что-то неестественное.

— Почему бы тебе не спросить его самого? — сказал Оловиель.

— Я его и спрашиваю! — заорал Мекон,

— Говори, Дикий Волк! Почему ты не испугался?

— Принцесса Афуан взяла меня в Тронный Мир, чтобы показать Императору, — спокойно ответил Джим. — Сомневаюсь, что меня стоило показывать, разорванного на мелкие кусочки. Следовательно, кто бы ни был ответственен за эту прелестную кошку, он должен был позаботиться о том, чтобы я не пострадал,

Оловиель довольно расхохотался. Но Мекон рассвирепел.

— Вот как! — прорычал он. — Ты думаешь, что до тебя и дотронуться нельзя, Дикий Волк? Сейчас!

Внезапно между разъяренным Высокородным и Джимом появилась Ро.

— Что вы с ним делаете? — воскликнула она. — Ему велено находиться со мной! Он здесь вовсе не для того, чтобы остальные играли с ним и…

— Еще и ты, грязнолицая! — взревел Мекон. Рука его потянулась к маленькой черной палочке, которая висела у него на поясе. — Где моя трубка!

Он схватился за палочку, и через мгновение она была выдернута из-за пояса, но Ро перехватила ее и не давала Мекону прицелиться.

— Пусти, ты, маленькая…

Мекон поднял руку и, сжав пальцы в кулак, хотел ударить Ро, но Джим внезапно сделал шаг вперед. Высокородный взвыл, спустил трубку и схватился за правую руку. Начиная от предплечья и примерно до локтя на его руке появилась тонкая красная полоска, а кинжал Джима был уже в ножнах, В комнате наступила мертвая тишина. Трахи, великолепно владеющий собой Оловиель и даже Ро, в руке которой осталась трубка, стояли и смотрели на кровь, струившуюся по руке Мекона. Если бы стены корабля рухнули, они бы, наверное, удивились меньше.

— Он… Дикий Волк, поранил меня, — прошептал Мекон, изумленно глядя на кровоточащую руку. — Вы видели, что он сделал?

Мекон пристально посмотрел на Трахи и Оловиеля.

— ВЫ ВИДЕЛИ, ЧТО ОН СДЕЛАЛ? — заорал Мекон, — дайте мне трубку! Перестаньте стоять! Дайте мне трубку!

Трахи сделал едва заметное движение, как будто хотел приблизиться к Ро, у которой была трубка Мекона, но Оловиель удержал его.

— Нет, нет, — прошептал он. — Наша маленькая игра перестала быть игрой. Если ему нужна трубка, пусть берет ее сам!

Трахи остановился. Внезапно Ро исчезла.

— Проклятье! — крикнул Мекон. — Я припомню тебе все, Трахи! Я сказал — дай мне трубку!

Трахи побледнел и медленно покачал головой.

— Трубку? Нет… Нет, Мекон! Оловиель прав. Ты должен сделать это сам!

— Я убью его! — Мекон исчез.

— Ты храбрый человек, Дикий Волк, — сказал Оловиель. — Разреши мне дать тебе совет. Если Мекон предложит тебе трубку, не бери ее.

Трахи хотел что-то добавить, но Оловиель пристально посмотрел на него.

— Ты хотел возразить против того, что я советую Дикому Волку? — спросил он. Трахи отрицательно покачал головой, и неприязненно посмотрел на Джима.

Внезапно появился Мекон, рука его все еще кровоточила. Он держал две черные трубки. Одну из них он протянул Джиму.

— Бери, Дикий Волк! — приказал он.

Джим отказался. В его руке сверкнул миниатюрный кинжал.

— Благодарю! — произнес он. — Я обойдусь собственным оружием.

Лицо Мекона посветлело от радости.

— Очень хорошо, — и он бросил трубку, которую предлагал Джиму через всю комнату. — Для меня это не имеет значения.

— Но это имеет значение для меня!

Говорила женщина. Джим обернулся и быстро отступил, так, чтобы видеть всех, кто находился в комнате. В комнате появились Ро и еще одна Высокородная, в которой Джим узнал принцессу Афуан. За женщинами возвышался мужчина, который был, наверное, выше Оловиеля на дюйм или два.

— Ну? — спросила Афуан. — Разве все изменилось так, что ты решил уничтожать моих питомцев без ведома своей принцессы, Мекон?

Тот застыл на месте. Казалось, его парализовали слова принцессы. Ярость и изумление исказили его лицо.

Необычайно высокий мужчина ухмыльнулся. Его улыбка напоминала ленивую улыбку Оловиеля, но в ней были могущество и жестокость.

— Боюсь, что ты оскорбил ее Величество, Мекон, — сказал он. — Это обойдется тебе дороже, чем потеря нескольких Пунктов Жизни, Людей ссылали в колониальные миры и за меньшее.

— Но, пожалуй, не в таком деле, как это, — произнес Оловиель. — Дикий Волк первым напал на Мекона и, конечно, такой Высокородный, как Галиан должен понять реакцию человека на подобный поступок.

Взгляды Оловиеля и Галиана скрестились. Они глядели друг на друга с нескрываемой неприязнью.

Когда-нибудь, говорили эти взгляды, мы поборемся, но не сейчас.

Принцесса Афуан заметила ссору и немедленно перевела разговор на другую тему.

— Глупости, сказала она, — это всего лишь Дикий Волк, в конце концов. Ты выглядишь омерзительно, человек! — последняя фраза была обращена к Мекону. — Залечись!

Мекон внезапно очнулся и взглянул на раненую руку. Джим увидел, как порез медленно начал затягиваться. Несколько секунд и рана исчезла, на белой коже не осталось даже шрама, только высохшая кровь напоминала о случившемся. Но Мекон провел здоровой рукой по красной полоске, и кровь исчезла. Рука была чиста.

— Вот так лучше, — сказала Афуан. Она повернулась к Высокородному Галиану. Займись этим делом. Пусть Мекон будет наказан.

Принцесса исчезла.

— Ты тоже можешь идти, девушка, — произнес Галиан, обращаясь к Ро. — Мне, к сожалению, не довелось видеть этого Дикого Волка на планете. После разговора с Меконом, я хочу поговорить с ним.

Ро замялась. Она чуть не плакала,

— Иди, — тихо, но твердо повторил Галиан. — Я не причиню твоему Дикому Волку вреда. Он скоро вернется к тебе.

Через секунду Ро исчезла, но в последний момент бросила на Джима умоляющий взгляд, предостерегая его от неосторожных поступков.

— Пойдем со мной, Дикий Волк, — сказал Галиан и исчез. Через секунду он снова появился.

— Ведь ты не знаешь, как передвигаться по кораблю, — заметил Высокородный. — Ничего, Дикий Волк. Придется мне взять тебя с собой.

И Джим очутился в большой овальной комнате с низким потолком и желтыми плитами, висевшими в воздухе, на которых сидели три человека, не Высокородные и занимались какой-то работой. Двое из них — коричневые гуманоиды — напоминали хорошо загоревших белых людей Земли. Их рост был не больше пяти с половиной футов. Но третий был гораздо выше и на сотню фунтов тяжелее. Он был широк в плечах и силен. У маленьких людей были прямые белые волосы, почти как у Высокородных женщин, а высокий атлет был абсолютно лыс. Серая кожа туго обтягивала большой череп, который был так велик, что рот, нос и уши казались точками. Как только появился Галиан, человек вскочил.

— Нет, нет, все в порядке, Реас, — сказал Галиан, — можешь спокойно работать.

Атлет, не возразив не слова, сел и принялся изучать какую-то карту.

— Реас, — объяснил Галиан, махнув в его сторону рукой и глядя на Джима, — нечто вроде моего телохранителя. Хотя мне совершенно не нужен телохранитель, так же, как и любому Высокородному, Это тебя удивляет?

— У меня слишком мало знаний, чтобы удивляться или не удивляться, — ответил Джим.

Галиан кивнул Джиму, как бы соглашаясь с ним.

— Ну, конечно, нет, — сказал он и присел на ближайшую подушку. — Покажи мне свое оружие. Оружие, которым ты ранил Мекона.

Джим вытащил кинжал из ножен и протянул его Галиану рукояткой вперед. Тот осторожно взял нож, ухватив его большим и указательным пальцами, поднес кинжал поближе к глазам и нежно дотронулся до конца лезвия, а потом отдал его Джиму.

— Я думаю, что таким оружием можно убить обычного человека, — произнес он.

— Да, — подтвердил Джим.

— Очень интересно. — Он задумался на минутку. Потом взглянул на Джима.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе нельзя ходить по кораблю и причинять вред Высокородным.

Джим промолчал. Галиан усмехнулся как обычно — немного безразлично, немного жестоко.

— Ты заслуживаешь внимания, Дикий Волк, — задумчиво начал он. — Да, Но ты, кажется, не понимаешь, что существуешь, как насекомое в ладони любого из Высокородных. Тому же Мекону достаточно было сжать ладонь в кулак и ты бы умер. Он, кстати, и хотел это сделать, когда я и Афуан остановили его. Но я не из тех Высокородных, к которым принадлежит Мекон. Я не похож ни на одного Высокородного, кроме Императора. Мы братья, поэтому то не удивительно. И потому я не собираюсь сжимать руку в кулак, Дикий Волк, Я собираюсь поговорить с тобой, как с Высокородным.

— Благодарю, — сказал Джим.

— Тебе не надо благодарить меня, Дикий Волк, — мягко продолжал Галиан. — Тебе надо не благодарить меня. Когда я говорю, ты должен слушать только и всего! Когда я спрошу, ты должен ответить! А сейчас начнем. Как ты попал в комнату, где были Трахи, Оловиель и Мекон?

Джим рассказал Высокородному все коротко и бесстрастно.

— Понятно, — Галиан обхватил длинными руками колени и чуть откинулся на подушку, глядя Джиму прямо в глаза. — Значит, ты полностью полагался на то, что принцесса решила показать тебя Императору и поэтому никто не осмелится причинить тебе вреда? Даже если так, Дикий Волк, ты проявил удивительное самообладание, ведь зверь прыгал прямо тебе в лицо.

Он замолчал, как будто предоставляя Джиму возможность что-нибудь сказать, но землянин не проронил ни слова. Галиан неодобрительно прошептал:

— Я разрешаю тебе говорить.

— Что я должен сказать? — спросил Джим.

— Да-а-а. Ты не обычный Дикий Волк. Правда, я видал не так уж много Диких Волков, чтобы быть справедливым судьей в этом вопросе. Ты высок и крепок, почти как Высокородные. Скажи, остальной твой народ похож на тебя?

— В среднем, нет, — сказал Джим.

— Значит, среди вас есть и более высокие мужчины?

— Да.

— Как Высокородные? — спросил Галиан. — Есть лет среди вас люди моего роста?

— Да.

— Но не много? — глаза Галиана сверкали. — Ведь их очень мало, не так ли? Это редкость?

— Это так, — подтвердил Джим.

— И, — продолжал Галиан, легко поглаживая свое колено, — только будь абсолютно откровенным… Можно сказать, что они изгои?

— Приблизительно так.

— Да, так я и знал. Видишь ли, Дикий Волк, мы, Высокородные не изгои, не отщепенцы в своем мире. Напротив, мы единственная аристократия Галактики. Мы превосходим остальные расы во всем — и физически и эмоционально, и умственно. Это факт, который ты еще, вероятно, не понял, и похоже, жизнь предоставила тебе случай убедиться в этом, причем не безболезненно. Но я заинтересовался тобой.

Высокородный повернулся к Реасу.

— Принеси мне несколько трубок.

Мускулистый телохранитель оторвался от своей карты, пересек комнату и вернулся. Он нес две черные трубки, точно такие же, как и трубка Мекона. Еще одна трубка висела у Реаса на поясе.

— Спасибо, — сказал Галиан, забирая оружие и поворачиваясь к Джиму.

— Я уже говорил тебе, что я не похож на остальных Высокородных. Я абсолютно свободен от всяких предрассудков по отношению к маленьким человеческим расам, но не потому, что я сентиментален, а потому что я практичен, ясно? А теперь я покажу тебе кое-что.

Он повернулся и подал знак человеку с белыми волосами. Тот вскочил и подошел к Реасу. Галиан протянул ему черную трубку.

— Реас, как я уже говорил, не только специально подготовлен, он рожден для того, чтобы быть телохранителем. А сейчас посмотри, как он управляется с трубкой по сравнению с соперником.

Реас и коричневый человек стояли друг против друга на расстоянии четырех футов.

— Я дважды хлопну в ладоши, сказал им Галиан. — Первый хлопок — сигнал для нападения, но Реас не дотрагивается до своей трубки, пока не услышит второй хлопок. Смотри, Дикий Волк.

Галиан поднял руки и два раза мягко хлопнул в ладоши с интервалом примерно в полсекунды. После первого хлопка маленький человек выхватил трубку из-за пояса и уже направил ее узкий конец на Реаса, когда раздался второй хлопок и телохранитель неуловимым движением выхватил трубку.

В ту же секунду нечто среднее между дугой электросварки и зарядом статистического электричества вырвалось из оружия маленького человека. Пламя рванулось к груди Реаса, но не достигло цели. Трубка Реаса приняла нужное положение и контрразряд встретил и обезвредил пламя так, что два разряда поднялись кверху…

— Очень хорошо, — усмехнулся Галиан.

Огонь исчез. Два человека опустили оружие и повернулись к Высокородному. Галиан забрал у коричневого человека трубку и махнул ему рукой, приказывая вернуться на место и продолжать свою работу.

— А сейчас смотри внимательно, Дикий Волк, — сказал Галиан. Он сунул трубку в петлю на поясе и, как бы отвечая на невидимый сигнал, Реас сделал тоже самое. — Сейчас Реасу разрешено стрелять в любое время, когда он захочет.

Телохранитель шагнул вперед и очутился на расстоянии вытянутой руки от Высокородного. Реас на мгновение застыл, бросил взгляд в противоположный угол комнаты и его рука скользнула к поясу.

Короткий щелчок. Трубка Галиана касалась трубки Реаса, еще и наполовину не вытащенной из-за пояса. Высокородный довольно улыбнулся и отпустил трубку. Потом он отдал Реасу оружие и телохранитель отнес его в хранилище.

— Понял? Рефлексы любого Высокородного быстрее любого человека другой расы, поэтому Мекон отправился за двумя трубками. Он хотел заставить тебя драться. И в этом поединке у тебя не было шансов. Как я уже говорил — мы единственная настоящая аристократия Галактики. Но я не только быстрее Реаса. Моя память лучше, мой ум изощренней, мои чувства намного острее чувств любого из существующих людей… даже Высокородных. Но несмотря на все это, у меня служит больше низкорослых, чем у любого Высокородного. Они делают для меня очень много. Я заставил их работать. Тебя не удивляет, зачем я делаю это, если я могу все что угодно делать сам гораздо лучше?

— Я считаю, — сказал Джим, — по той простой причине, что ты не можешь находиться в двух местах одновременно.

Глаза Галиана сверкнули.

— Ты неплохо соображаешь, Дикий Волк, — похвалил он. — Да, другие люди мне полезны, хотя они и ниже меня. И я подумал, что ты и твое маленькое оружие, ранившее Мекона, может быть, когда-нибудь мне пригодитесь. Ты удивлен?

— Нет, — мягко ответил Джим. — Вы потратили на меня очень много времени.

Галиан откинулся на пуховую подушку, опять обхватив колено.

— Все лучше, и лучше, — прошептал он. — У этого Дикого Волка есть мозг — сырое серое вещество, не больше. Но тем не менее, мозг! Я не ошибся. Да, возможно, ты пригодишься мне, Дикий Волк — и знаешь почему ты согласишься?

— Ты как-нибудь отблагодаришь меня? — спросил Джим.

— Точно, — кивнул Галиан. — Мы, Высокородные, не любим говорить, сколько лет мы прожили. Я просто скажу тебе, что я немолод. Но я хорошо знаю, как подчинять себе людей иных рас. Я всегда даю им желанное как награду или как законный заработок.

Он замолчал. Джим спокойно ждал,

— Ну, что ж, Дикий Волк, — сказал Галиан через минуту, — скажи, чего ты хочешь больше всего? Если бы ты не был Диким, я бы уже знал, чего ты желаешь. Но я плохо знаю Диких Волков. Что они ценят, как свою жизнь?

— Свободу.

Галиан усмехнулся,

— Ну, конечно. Все дикие звери хотят или думают, что хотят свободы. В твоем представлении свобода — это право уходить и приходить куда хочешь и когда хочешь, Ведь так?

— Это основа.

— В особенности уходить… — задумчиво повторил Галиан и продолжил:

— Несомненно, ты никогда не задумывался над этим, Дикий Волк, но факт остается фактом. Если мы тебя взяли в Тронный Мир, ты уже не вернешься на родину. Понимаешь? Никогда не вернешься!

Джим уставился на него.

— Черт возьми! Я думал, что смогу вернуться домой.

— У тебя нет выхода, — сказал Галиан, — но если ты будешь мне полезен, я смогу возвратить тебя на родину.

Галиан встал.

— Сейчас ты вернешься к Ро, — произнес он, глядя на Джима сверху вниз. — Пусть та мысль, которую я постарался вложить в твой мозг, останется с тобой. Твоя последняя надежда на возвращение — я. Высокородный Галиан.

…И Джим оказался в комнате, где размещались питомцы принцессы,

Ро сидела в углу и плакала над телом гигантской кошки. Вторая кошка жалобно выла. Тело ягура почти надвое раскроила молния.

Джим направился к девушке. Она не подозревала о его присутствии, пока он не подошел и опустился на ковер рядом с ней. Она испуганно вздрогнула, обернулась и, увидев землянина, прильнула к нему.

— С тобой все в порядке? Хоть с тобой все в порядке… — прошептала она сквозь слезы.

— Откуда? — коротко спросил Джим, указывая на мертвую кошку.

И Ро, всхлипывая, рассказала ему о том, что произошло. Этот ягуар — подарок Афуан Мекону. Мекон научил его нападать по приказу…

— Но когда я видел эту кошку в последний раз, она была жива, — перебил ее Джим. — Как и почему ее убили?

— Разве ты не слышал? — спросила девушка. — Афуан велела наказать Мекона. Галиан решил, что наказанием будет…

Она всхлипнула и указала на тело животного.

— Странное наказание, — удивился Джим.

— Странное? — переспросила Ро. — Ведь от Галиана ничего другого и нельзя было ожидать! Он — дьявол! Кто-нибудь другой, если бы ему приказала принцесса, наказал бы Мекона лишением определенных ценных услуг. Но Галиан выбрал вместо этого несчастное животное. Потеряв подарок принцессы, Мекон теряет один Пункт. О, не Пункт Жизни! Галиан слишком умен, чтобы так сурово © бойтись с таким человеком, как Мекон. Он теряет годовой Пункт. Но Мекон утратил уже многое… Он встревожен., Его могут изгнать,

— Изгнать?

— Конечно. Изгнание из Тронного Мира… — внезапно она замолчала и вытерла мокрые от слез глаза, потом медленно встала и посмотрела на мертвого ягуара. В то же мгновение тело ягуара исчезло. — Я все забываю, что ты ничего не понимаешь, — сказала она Джиму. — Я еще многому научу тебя. Все Высокородные играют в Пункты. Эту игру не может запретить никто, даже сам Император. Когда Высокородный теряет определенное число Пунктов, он покидает Тронный Мир навсегда. Подробности я тебе объясню позже. А пока я научу тебя перемещаться из комнаты в комнату.

— Подожди минуточку, — попросил Джим, вспомнив слова Галиана. — Скажи мне, Ро, я бы мог сейчас выйти в город по одному важному делу?

— Нет! — Ро печально покачала головой. — Я думала, ты знаешь. Наш корабль давно покинул колониальный мир. В Тронном Мире мы будем через три дня по корабельному времени.

— Понятно, — угрюмо сказал Джим.

Вдруг Ро побледнела и схватила его за руки.

— Не смотри так! Чтобы не случилось — никогда не смотри так!

Джим с трудом подавил ярость, внезапно охватившую его.

— Хорошо, — проговорил он. — Обещаю, ты меня больше таким не увидишь.

Ро все еще держала его за руки.

— Ты странный, — сказала она. — Почему ты так посмотрел?

— Галиан сказал мне сейчас, — заметил Джим. — что я уже никогда не вернусь на Землю.

— Но… но ведь ты не собираешься обратно. — Ро искренне удивилась. — Ты не видел Тронного Мира. Еще ни один человек не захотел покинуть его добровольно. Там могут жить только Высокородные, еще не потерявшие много Пунктов в Игре и слуги. Даже управляющие Колониальными Мирами если прибывают туда, то не надолго…

— Понятно…

Она нахмурилась и, опустив его руки, сделала шаг назад.

— Ты почти такой же мускулистый, как Старкиен, — удивленно сказала она. — И слишком высок для Низкорослого. Все люди твоего мира похожи на тебя?

Джим грустно улыбнулся.

— В десять лет я уже был таким, — ответил он. Ро вопросительно взглянула на него, и он объяснил: — Это детский возраст, примерно половина до начала юности.

— И тогда ты перестал расти? — спросила девушка.

— Наши врачи провели на мне кучу опытов, — горько сказал Джим, — потому что я был слишком велик для 10 лет. Они не нашли никаких отклонений от нормы, но все же решили дать мне питуктарный экстракт гланд и мой рост был остановлен… Я перестал расти! А в остальном я развивался как нормальный ребенок. Да это все не важно! — Джим резко оборвал разговор. — Ты хотела показать мне, как перемещаться из комнаты в комнату.

— Это… и еще кое-что!

Она вскочила, и в эту минуту, как показалось Джиму, стала выше, и в глазах ее появился решительный блеск.

— Они могут уничтожить моих животных, но тебе не причинят вреда. Когда я обучу тебя, ты будешь знать достаточно… Ты выживешь! Может моя кожа и темновата, но я такая же Высокородная, как и они! Даже Император не может изгнать меня из Тронного Мира без причины! Все, чем владеют Высокородные — мое по праву! Пойдем, я покажу тебе, что значит быть гражданином Тронного Мира!

Сначала Ро провела его в секцию корабля, в которой Джим еще не был. Огромный зал, высокий и просторный. Металлические стены, на одной из них играли лучи переливаясь всеми цветами радуги. В зале находился только маленький коричневый человек. Как потом узнал Джим, он управлял кораблем, точнее, он лишь наблюдал за работой механизмов, устраняя малейшие неполадки.

Корабль, по существу, саморегулировался. Он снабжал людей мощностью, необходимой для перемещения, исполнял любое желание. Как послушный пес, он подчинялся любому капризу принцессы, и, хотя и в меньшей степени, готов был исполнять приказания других людей.

— Сейчас, — приказала Ро Джиму, — просто стой здесь и расслабься. Корабль установит с тобой контакт.

— Он со мной? — удивился Джим. Он решил, что она говорит о телепатии и попытался спросить ее об этом, но не нашел аналогичного понятия в языке Империи. Ро, однако, поняла его и, удивляя Джима, стала подробно объяснять ему принцип действия корабля.

Корабль изучал электрическую активность каждого мозга и основывался на этом при исполнении желаний человека. Мысли, которые вызывают достаточно яркие образы, говорила Ро, возбуждают моторную субъективность тела, или проще говоря, физически соответствуют им на определенном уровне воображения, как будто мысль человека исполнилась. Корабль сопоставляет желание человека с образом и переносит его в то место, которое возникло в воображении.

Этот же принцип используется и в космической навигации, когда корабль преодолевает световые годы за несколько дней. Он как бы перемещается в пространстве подобно перемещению человека в самом корабле. Был предмет расстояний, но количество перемещений было неограниченно, и парсеки не имели никакого значения.

— Корабль не движется, он изменяет свои координаты, — объясняла Ро… и перешла к узко техническим подробностям, которых Джим не понял.

После нескольких неудачных попыток самостоятельных перемещений у Джима вдруг возникло уже знакомое ощущение легкого прикосновения к обнаженному мозгу. Затем пришла уверенность, что следующая попытка будет удачной. Сначала он переместился из одного угла в другой, потом, почувствовав уверенность в своих силах, спокойно миновал комнаты, в которых уже побывал.

Увидев, что Джим освоил перемещения, Ро пригласила землянина к себе и принялась обучать его социологии Тронного Мира. Джим был способным учеником и это удивило Высокородную.

Джима, в свою очередь, поразила обширность и глубина знаний девушки. Никогда в жизни ей не приходилось стоять за приборной доской и следить за механизмами межзвездного корабля. Но в случае необходимости она могла бы сама построить такой корабль, имея нужные орудия и материалы.

Ро долго не могла поверить в способности Джима.

— Ты уверен, что все запомнил? — то и дело спрашивала она. — Только Высокородные могут запоминать все с первого раза.

Джим в ответ цитировал несколько параграфов, слово в слово. Опровергнутая, но не убежденная, она продолжала свои объяснения, рассказывая все больше и больше. И Джим узнавал все больше о Тронном Мире, обществе Высокородных и Империи.

Постепенно перед ним вырисовывалась яркая картина жизни Империи, так иногда при решении кроссворда несколько известных слов дают возможность отгадать другие неизвестные.

Высокородные не были прямыми потомками людей, которые когда-то жили на Тронном Мире, создавали, Империю и управляли ею. Те, кто сейчас властвовал над Галактикой, добились этого, будучи скорее слабыми, чем сильными.

Правда в самом начале Тронный Мир пытался контролировать захваченные и колонизированные планеты. Но этот замысел вскоре провалился, отчасти из-за того, что прошло много времени, отчасти из-за недостаточного уровня развития космического транспорта.

Новые миры стали независимыми, и экспансия человека продолжалась до тех пор, пока не были достигнуты границе! Галактики. Тронный Мир был почти забыт и о нем иногда вспоминали, только как о колыбели человечества.

Но вскоре Колониальные Миры поняли, что нужно централизованное управление общей организацией. Нужна была планета с номинальной властью, где концентрировались бы достижения науки и искусства. Тронный Мир вновь приобрел огромное значение и стал Вселенской библиотекой и информационным центром. Все это — хотя тогда никто ни о чем не догадывался — и дало начало новой династии Высокородных.

В Тронный Мир неизбежно стремились лучшие умы науки и искусства Колониальных Миров. Здесь сосредоточивалась интеллектуальная элита человеческой Вселенной, и именно здесь было наиболее выгодно жить людям творческого труда. Через тысячи лет, а это в масштабах Вселенной небольшой срок, иммиграция достигла такого уровня, что его пришлось регулировать. Тем временем Тронный Мир, будучи источником самых последних научных и технических достижений, стал неизмеримо богаче и могущественнее любого из Колониальных Миров.

И вот за последние десять столетий, когда Империя еще расширила свои границы, элита Тронного Мира превратилась в Высокородных. Специальный контроль за рождаемостью придал им физические признаки аристократизма — белая, как оникс, кожа, лимонно-желтые глаза, белые волосы, брови и ресницы — это все, как узнал Джим было специально генетически подобрано, чтобы жители Колониальных Миров чувствовали превосходство Высокородных.

Люди Тронного Мира еще искали гениев среди низших рас, но отбор был чрезвычайно строг и сами отобранные не входили в элиту, а могли только надеяться, что в результате генетического отбора их дети станут белокожими — и высокими господами великой Империи.

— Видишь ли, — сказала Ро Джиму, когда корабль подошел к границе системы Тронного Мира. — Всегда есть шанс даже для такого Дикого Волка, как ты. О, они конечно, попытаются разорвать тебя на мелкие кусочки, эти Высокородные, стоит им только заподозрить, что ты можешь присоединиться к ним. Но если ты образован и готов ко всему, они не смогут ничего сделать. Мы еще посмотрим кто кого!

В ее глазах сверкнула искра торжества. Джим улыбнулся и переменил тему, спросив, когда они покинут корабль. Ро помрачнела.

— Не знаю. Афуан ничего мне не сказала. Но я знаю, что она покажет тебя Императору как можно скорее.

После такого многообещающего разговора Джим готов был ко всему. Примерно через час после беседы с Ро, корабль приземлился. Вскоре стены его комнаты исчезли и он увидел арену. Чемоданы лежали у его ног, а перед ним стояла вся квадрилья — бандерильерос, пикерос, лошади — точная копия квадрильи, с которой он работал на Альфа Центавра. Правда, люди, в отличие от землян, все были одинаково маленького роста и с коричневой кожей. В дальнем углу арены стоял бык.

— Этот зверь — искусственный, — он обернулся и увидел Афуан. — Ты будешь с ним тренироваться. Искусственный зверь и искусственные люди должны повторить представление, которое ты дал на Альфа Центавра. Работай с ними, пока они не усвоят, что надо делать.

Принцесса исчезла. Вероятно, она решила, что сказала достаточно. Джим огляделся. Арена была точной копией арены, на которой он уложил быков перед Афуан.

Правда, амфитеатры, которые там были сделаны из коричневого, похожего на бетон, материала, здесь блистали кристально белым мрамором. Здесь все было белым, даже песок на арене выглядел как снег.

Джим наклонился, открыл чемодан и вытащил оттуда только плащ, мулету и шпагу, решив не облачаться в боевой костюм. Потом он отнес чемоданы за барьер. Внезапно как бы из воздуха полилась музыка и, двигаясь с ней в такт, Джим пошел перед квадрильей, ведя ее к сектору мест, обитых красным бархатом.

С точки зрения Джима это было почти невероятно, длинноволосые маленькие человечки не только с профессиональной легкостью, но и точно повторяли движения землян на Альфа Центавра. Были скопированы даже бесполезные детали. Очевидно, все это запомнила Афуан или кто-то из ее окружения, и ими была создана программа, управляющая людьми в бою с быками.

Там, где человек прислонялся к барьеру, чтобы отдохнуть, его двойник повторял это движение с точностью до дюйма. Но когда Джим вышел на работу с плащом, он увидел еще больше. Высокородные предоставили ему быка запрограммированного, как и квадрилья, но они еще не знали, что программа получилась двойной. Первый убитый Джимом на Альфа Центавра бык был запрограммирован биологической наукой Земли на точно такие же движения. Джим усмехнулся.

Когда шпага вонзилась в загривок быка, тот послушно рухнул, как и его собрат на Альфа Центавра. Не столько работая с быком, сколько наблюдая за действиями квадрильи, Джим отметил, что маленькие человечки двигались легко и уверенно. Но их жесты были несколько скованы, потому что мышцы еще не привыкли к нагрузке. Но программу они старались выполнять добросовестно, и получалось у них это неплохо.

Джим отрепетировал все представление еще два раза, прежде чем закончить тренировку. И хотя его движения уже давно были отработаны до автоматизма, Джим сильно устал. Тем не менее следующие четыре дня он без устали повторял все снова и снова, до тех пор, пока его помощники окончательно усвоили все, что требовалось. У них появился опыт.

Во время одной из первых тренировок он догадался, что может управлять быком, представляя его действия так, как научила его Ро на корабле. Где-то в Тронном Мире был источник энергии, выполняющий все его приказания.

На шестой день он продемонстрировал своей квадрилье совершенно новый вариант боя. Тонкость заключалась в том, что каждый из шести привезенных быков был запрограммирован по-своему, чтобы никто не заподозрил, что они вообще запрограммированы. Джим знал все эти схемы и заставил своих помощников работать по программе быка в последней клетке, надеясь, правда, что ему не придется с ним сражаться перед Императором.

В его распоряжение были предоставлены несколько комнат в бесконечном одноэтажном зданий. Эти комнаты имели двери и коридоры, и Джим мог ходить куда вздумается. Но хотя он осмотрел не только комнаты, но и двор, сады, он не встретил ни одного Высокородного. Здесь жили только слуги — мужчины и женщины.

Ро к нему не приходила. Несколько раз его навещала Афуан, коротко спрашивала как идут тренировки, и вновь исчезала. Она не торопила его, но когда Джим сообщил, что все готово, принцесса явно обрадовалась.

— Великолепно, ты выступишь перед Императором… на днях! — воскликнула она и переместилась. Но, появившись на следующее утро, она объявила, что бой начнется на арене через… несколько имперских единиц времени, в переводе на земные через сорок минут.

— Я не смогу так быстро оживить быка! — возразил Джим.

— Об этом уже позаботились, — успокоила его Афуан и исчезла.

Джим стал торопливо натягивать боевой костюм. Вообще говоря, для этого ему требовался ассистент, но сейчас он не мог выбирать. Ему удалось наполовину одеться, когда юмор создавшегося положения заставил его рассмеяться.

— Почему тебя нет рядом, когда ты мне так нужна, Ро? — добродушно спросил он у белых стен комнаты.

И немедленно, как джин из сказки, перед ним возникла Ро. Джим удивился.

— Что мне делать? — спросила девушка. Джим рассмеялся.

— Только не говори мне, что ты услышала.

— А как же иначе? — удивленно спросила она. — Я велела чтобы мне дали знать, когда ты меня позовешь, но ты ни разу…

Он опять рассмеялся.

— Я бы позвал, если бы знал об этом.

Ро покраснела.

— О, я действительно хотела помочь тебе, — сказала она. — Но тебе, вероятно, не нужна была моя помощь.

— Боюсь, что просить помощь не в моих привычках.

— Хорошо, хорошо, — энергично сказала она. — Чем я могу помочь тебе сейчас?

— Помоги мне одеться.

Она хмыкнула, и Джим удивленно посмотрел на нее.

— Нет, нет, все в порядке, — произнесла Ро, — просто обычно это работа слуг, людей низших рас.

Она подняла его шляпу.

— Это куда?

— Никуда, пока что. Это в последнюю очередь. — Она послушно отложила шляпу и стала помогать ему. Когда Джим оделся, она с интересом взглянула на него.

— Ты выглядишь странно, но красиво, — сказала она.

— Разве ты не видела меня на Альфа Центавра?

Она покачала головой.

— Я была занята, и. к тому же не думала, что это будет так занятно.

Ро удивленно посмотрела на Джима, когда он взял плащ и мулету.

— Это зачем?

— Небольшие куски материи должны привлекать быка, а шпагой его убивают, — он немного вытащил ее из ножен и показал девушке обнаженный клинок, — в самом конце.

Ро побледнела и отступила назад. Глаза ее расширились.

— В чем дело? Что случилось? — с недоумением спросил Джим.

— Ты мне не говорил… — она, наконец, справилась с волнением и заговорила, — что собираешься убить его!

Она всхлипнула, отвернулась и исчезла. Джим уставился на то место, где только что стояла Ро. Неожиданно раздался женский голос:

— Да! — Это была принцесса Афуан, и он, резко обернувшись, очутился с ней лицом к лицу. — Оказывается даже ты, Дикий Волк, совершаешь ошибки. Я думала, что ты понял, что слабое место Ро — это животные.

— Ты права, — бесстрастно сказал Джим, — мне не следовало забывать о том…

— Разве что… — задумчиво произнесла она, минуту помолчала, ее лимонно-желтые глаза встретились с его глазами, — ты хотел вывести ее из себя. За такое короткое время я стала думать о тебе очень хорошо, Дикий Волк! У тебя появился и верный друг — маленькая Ро и могущественный враг — Мекон. Тобой заинтересовался не только Оловиель, но и сам Галиан.

Афуан пристально посмотрела на него.

— Ты меня видишь?

— Конечно, — сказал Джим. И внутренне весь напрягся, хотя по лицу и фигуре этого не было заметно.

Афуан изменилась… И это даже нельзя было назвать изменением, ведь даже выражение ее лица осталось тем же. Но она стала совсем другой.

Внезапно эта высокая, с матовой кожей, желтыми глазами и белыми волосами женщина стала привлекательной. Нет, не просто привлекательной, невыразимо желанной и Джим с трудом сдерживал себя. От нее исходила не просто чувственная привлекательность, она вся горела желанием…

Только долгие годы полного одиночества и изоляции помогли Джиму сопротивляться. Он понял, что она пытается пробить его защиту, заставить его предать все, что найдено в далеких исканиях души и ума, там, где ум и душа никогда не бывали раньше — только это помогло ему стоять равнодушно и спокойно.

И снова неожиданно, без физической перемены Афуан превратилась в холодную и далекую принцессу Высокородных, ошеломляющую, но не привлекательную по земным стандартам.

— Удивительно, — мягко сказала она, — просто невероятно, в особенности для Дикого Волка. Но я думаю, что ты теперь ясен мне, Дикий Человек. Что-то, когда-то, давным-давно сделало тебя честолюбивым, и это честолюбие больше самой Вселенной.

Через секунду Джим был на арене. Когда он появился там, трибуны были уже заполнены одетыми в белое Высокородными. Свободных мест не было, даже в императорской ложе находилось шестеро мужчин и четыре женщины.

Зазвенела музыка, и Джим во главе квадрильи двинулся к центру арены. Когда он подошел ближе, то узнал находящихся в ложе Афуан и Галиана, рядом с ними сидел широкоплечий пожилой мужчина с чуть желтоватыми бровями.

И только остановившись напротив сидящих, Джим понял свою ошибку. Человек в центре лишь напоминал Галиана, но сходство было поразительным. Он вспомнил, что Галиан брат Императора. Землянин стоял перед властелином Империи.

Он был выше Галиана. Он возвышался над остальными Высокородными, и его взгляд ведал что-то необычное для Высокородных — был честным и открытым. Император улыбнулся Джиму, разрешая начать бой. Глаза Афуан довольно сверкнули.

Джим обычно посвящал убитого быка кому-нибудь из публики — убивал его прямо перед этим человеком. Он повернул квадрилью и повел ее в сражение. Его люди отлично работали, несмотря на то, что бык вел себя не так, как искусственный, Вероятно, быка выбирала Афуан, или кто-нибудь из ее свиты просто наугад? К счастью, каждый бык имел отличительный знак, и Джим имел возможность вспомнить программу быка, как только тот вышел на арену.

Но несмотря на это, он должен был показать все, что умеет. К тому же его тревожили слова Афуан о честолюбии. У принцессы был трезвый и хитрый ум…

Бой близился к концу. Бык атаковал до последнего момента. Джим уложил его точно напротив императорского ложа. Вытащив шпагу, он повернулся и сделал несколько шагов к Императору. Во-первых, ему было интересно, как тот отреагирует на увиденное, во-вторых, так, по словам Ро, требовал этикет. Джим подошел к барьеру и посмотрел на Императора, который улыбался ему.

Улыбка Императора становилась все шире. Из уголка рта стекала тонкая струйка слюны. Он облизнул губы и обратился к Джиму.

— Ус сууу, — произнес Император, улыбаясь, — уссуу…

Джим застыл. По поведению окружающих он не мог понять, как поступать. А Высокородные в императорской ложе, как и все остальные Высокородные, видимо намеренно не обращали внимания на припадок своего повелителя. Джим решил действовать подобно зрителям. Афуан и Высокородные, находящиеся в императорской ложе, спокойно сидели, как будто Властелин вел с Диким Волком частную беседу. И все это как-то завораживало. Джим вспомнил о гипнотических способностях Афуан, но сейчас, похоже, все пытались убедить не только землянина, но и самих себя, что ничего не произошло, что все в порядке.

…Внезапно все изменилось… Струйка слюны исчезла с подбородка Императора, стертая невидимой рукой…

— …более того, нам будет очень интересно узнать о тебе побольше, — неожиданно заговорил Император, как бы продолжая беседу. — Ты первый Дикий Волк, которого мы видим за долгие годы. Когда отдохнешь, приходи к нам, и мы побеседуем.

Улыбка Императора была открытой, искренней и дружелюбной.

— Благодарю тебя, Оран, — ответил Джим.

Ро наставляла его, чтобы при разговорах с другими нужно говорить о Властелине как о третьем лице — Император, но при личной встрече обращаться только по имени.

— Буду очень рад тебя видеть, — сказал Император, весело улыбаясь.

Он исчез и через секунду трибуны были пусты. Джим представил свою комнату и перенесся в нее. Немного посидел, вспоминая прошедшее, потом стал раздеваться. Он как раз снял тугой жакет, когда почувствовал, что сзади ему кто-то помогает. Оглянувшись, Джим увидел Ро.

— Я думаю, что это ужасно, — прошептала она, — но раньше я не понимала…

И она неожиданно посмотрела ему в глаза.

— Джим, этот зверь действительно пытался убить тебя?

— Да, — сказал Джим, испытывая невольное чувство стыда — ведь бой был нечестным. — Это на самом деле так…

— Как бы то ни было, — решительно сказала Ро, — если нам повезет, ты оставишь это занятие. Тебе повезло — Император сразу заинтересовался тобой. И… ну-ка, догадайся, что еще?

Она перестала помогать Джиму, и он, наполовину раздетый, удивленно уставился на нее.

— Что? — спросил он.

— Я нашла тебе поручителя, — взволнованно выпалила она. — Оловиель! Ты ему тогда понравился… Он хочет иметь тебя среди знакомых. Ты понимаешь? Понимаешь, что это значит?!

Ро замолчала и взглянула на него, требуя ответа. Джим покачал головой. На занятиях они этого не проходили.

— Теперь ты уже не слуга! — воскликнула Ро. — Я очень надеялась найти тебе поручителя — но не так быстро. Я не хотела тебе всего рассказывать — ты мог бы разочароваться… Но Оловиель сам пришел ко мне.

— Да?

Джим насторожился, хотя лицо его оставалось спокойным. Он не хотел, чтобы Ро видела его беспокойство. Возможно, Оловиель поступил так из-за визита Афуан, а возможно он сделал это из-за разговора Джима с Галиеном. Кто знает? Джим уже собирался расспросить Ро о визите, но в последний момент передумал. Он не хотел рассказывать Ро о встрече с Афуан, по крайней мере сейчас.

И тут он заметил, что Высокородная почти раздела его. Вероятно, даже не заметила этого, но ему показалось, что Ро раздевает его совершенно безразлично, так богатый хозяин чистит свою лошадь перед выездом.

— Спасибо, — сказал он, отодвинувшись. — Дальше я справлюсь сам.

Он разделся, потом натянул шотландскую юбку и рубашку с короткими рукавами. Ро следила за ним с гордым обожанием.

— Расскажи мне о поручительстве, — попросил Джим, — для чего оно служит?

— Ну как же, — удивилась Ро. — Конечно же, для усыновления Тронным Миром. Разве ты не помнишь? Я ведь говорила тебе, что даже сейчас иногда гениальным людям из колоний разрешают оставаться, Правда, они не являются истинными Высокородными, но могут надеяться, что их внуки или правнуки станут Высокородными. Это и называется — усыновление Тройным Миром. И начинается усыновление с поручительства.

— Ты хочешь, чтобы я стал Высокородным?

Ро буквально светилась от радости.

— Ты будешь под поручительством, пока Император не утвердит его или откажет тебе. Но пока еще никому не отказывали. И вряд ли ты станешь исключением. Вряд ли ты совершишь преступление, наказуемое изгнанием из Тронного Мира… Раз Оловиель поручился за тебя, ни один Высокородный не имеет права обращаться с тобой, как со слугой. Теперь твоя жизнь вне опасности. Даже Афуан и Галиан ничего с тобой не сделают. Им придется подавать жалобу Императору, чтобы тебя убрать.

— Понятно, — задумчиво сказал Джим, — скажи, а мне надо говорить, что Оловиель поручился за меня при разговоре с Императором?

— С Императором? — девушка засмеялась, похлопав Джима по плечу. — Извини, мне не стоило смеяться. Но дело в том, что ты можешь прожить всю жизнь и ни разу не поговорить с Императором.

— Тогда я должен буду скоро умереть, — улыбнулся Джим, — после боя быков Император пригласил меня к себе.

— Ты не понимаешь, Джим, — добродушно сказала она. — Он просто пригласил! Никто не приходит сам к Императору. Это может быть шуткой или комплиментом, понимаешь?

Землянин улыбнулся.

— Боюсь, ты ошибаешься. Я повидаю Императора. Где он может быть сейчас?

— Во дворце, конечно., Но… Джим, ты действительно хочешь пойти туда? Ты не можешь…

— Объясни мне, как туда добраться.

— Нет, — решительно сказала Ро. — Он прикажет Старкиенам убить тебя! Возможно, они убьют тебя, даже не дожидаясь его приказа.

— О! Интересно, зачем это Старкиены будут убивать нашего Дикого Человека? — неожиданно послышался голос Оловиеля.

— После боя Император сказал ему, чтобы он отдохнул и пришел к нему, — объяснила Ро. — А сейчас Джим требует, чтобы я сказала, как попасть во дворец Императора. Я никогда не сделаю этого!

Оловиель рассмеялся.

— Почему? Пойти к Императору! — повторил он. — Пойти к Императору… Почему же ты не скажешь? Если ты не скажешь, скажу это я.

— Ты?! — взъярилась Ро. — Ты сказал, что будешь его поручителем!

— Правильно, — согласился Оловиель. Я так и сделаю. Я восхищен Диким Волком! О, какое лицо будет у Галиена, когда я расскажу ему все. Но если, как ты сказала, Джим желает во что бы то ни стало погибнуть, пока поручительство не оформлено, кто я такой, чтобы вмешиваться в его дела?

Он взглянул на Джима.

— Ты действительно хочешь пойти?

Джим зло ухмыльнулся.

— Я Дикий Волк, — сказал он. — И я не передумаю.

— Ладно, — согласился Оловиель, не обращая внимания на бешеные попытки Ро заставить его замолчать. — Я пошлю тебя к Вотану и Императору — и как они поступят — ты увидишь сам!

И он переместил Джима. Огромный зал… прозрачный потолок, белые облака в голубом небе и шесть человек…

Увидев возникшего из воздуха землянина, Император прервал разговор с пожилым широкоплечим Высокородным, который сидел рядом с ним в амфитеатре. Неизвестный Джиму Высокородный обернулся посмотреть, что заставило самого Императора замолчать. Остальные трое, мускулистые, серокожие, были телохранителями — копьями телохранителя Галиана. У широких поясов их набедренных повязок висели трубки, а тело было прикрыто чем-то, напоминающим металлические ленты, прилегавшие так плотно, что Джим решил — эластичная ткань. Увидев землянина, они выхватили трубки и прицелились. Только громкий окрик Императора остановил их.

— Нет! Это…

Он уставился на Джима и вдруг радостно усмехнулся.

— О, да это Дикий Волк!

— Вот именно! — резко сказал старик. — Что он здесь делает? Племянник, тебе лучше…

— Нет, нет, — прервал его Император, направляясь к Джиму и улыбаясь. — Я пригласил его. Разве ты не помнишь, Вотан? Я пригласил его после смерти животного.

Теперь Император стоял между телохранителями и Джимом.

— И ты поспешил прийти к нам, не так ли? Ты не мог заставить нас ждать?

— Да, Оран, — ответил Джим.

Старик по имени Вотан, бывший, по-видимому, дядей Императора, спешил к ним и стал рядом с племянником. Из-под седых бровей сверкнули лимонно-желтые глаза.

— Племянник, ты должен наказать этого дикого человека за его проступок, — сказал он. — Если правила будут безнаказанно нарушены один раз, их нарушат тысячу раз!

— Ну, ну, Вотан, — сказал Император, улыбаясь старому Высокородному. — Разве в Тронном Мире много Диких Волков, не знающих всех этих правил? Нет, я пригласил его! Если мне не изменяет память, я даже сказал, что хочу поговорить с ним и я думаю, что я не ошибся! Садись, Дикий Волк, — продолжал Оран, опускаясь на подушки. — И ты, дядя, садись, и ты Лорава.

Он взглянул на третьего Высокородного, молодого худощавого человека.

— Давайте все сядем и поговорим с нашим Диким Волком. Откуда ты, Дикий Волк? Верно, с края Галактики?

— Да, Оран, — ответил Джим.

Он уже тоже сидел, и недовольный Вотан опустился рядом с Императором. Молодой Высокородный по имени Лорава торопливо пристроился около него.

— Забытая колония… забытый мир… — пробормотал Император. — Там есть дикие звери?

— Да, — сказал Джим, — на нашей планете еще много диких зверей, но люди любят убивать…

— Люди любят иногда убивать и зверей, — сказал Император. По его лицу скользнула тень, как будто он вспомнил печальную историю из своей жизни. Джим осторожно наблюдал за ним. Трудно было поверить, что этот человек совсем недавно был перед ним на арене.

— А мужчины в твоем мире… и женщины похожи на тебя? — спросил император, пристально посмотрев на Джима.

— Все мы отличаемся друг от друга.

— Ну, конечно! — засмеялся Император. — И без сомнения вы, здоровые дикие люди, отмечая эту разницу, не пытаетесь уравнять всех… Так же, как и мы, высшая нация, Высокородные Тронного Мира!

Ирония внезапно исчезла из его голоса.

— Расскажи, как мы нашли вас через тысячи лет?

— Не вы нашли нас, — сказал Джим. — Наш корабль наткнулся на один из дальних миров Империи.

Все внезапно замолчали и вдруг Лорава рассмеялся.

— Он лжет, — воскликнул юноша, — они нас нашли? Если они нашли, как же они могли потеряться?

— Молчать! — взревел Вотан. Он повернулся к Джиму. Лицо его было серьезно. — Ты хочешь сказать, что твой народ, забыв все об Империи, вернулся в дикое состояние и прошел путь цивилизации от начала и до конца? Ты хочешь сказать, что вы способны совершать космические полеты?

— Да, — лаконично ответил Джим.

Вотан угрюмо посмотрел на Джима, потом обратился к Императору.

— Это дело требует расследования, Оран, — сказал он.

— Расследовать, да… — прошептал Император, но мысли его были далеко. Он смотрел сквозь Джима, на его лице появилось грустное выражение. Вотан взглянул на него и вскочил, приказав Дикому Волку встать.

Джим поднялся с подушек. Вотан отвел Императора и Лораву в дальний конец комнаты.

— Я позову тебя позже, Лорава, — нетерпеливо бросил он.

Высокородный кивнул ему и исчез.

Вотан повернулся к Джиму.

— Оловиель поручился за тебя, — коротко сказал Вотан, — к тому же, насколько мне известно, ты прибыл на корабле принцессы Афуан и на борту говорил с Галианом. Правильно?

— Да.

— Понятно.

Вотан на секунду задумался. И неожиданно его взгляд стал резким и пронзительным.

— Кто-нибудь предлагал тебе сейчас пойти к Императору?

— Нет, — ответил Джим. Он улыбнулся высокому широкоплечему старику. — я решил пойти к Императору сам, потому что он меня пригласил и сказал об этом Оловиелю и Ро.

— Ро? — Вотан нахмурился, — А, маленькая девчонка Афуан. Ты уверен, что это не она предложила тебе пойти сюда?

— Абсолютно уверен, — сказал Джим. — Она не пускала меня. Что касается Оловиеля, когда я сказал ему, что собираюсь отправиться к Императору, он рассмеялся,

— Рассмеялся? — недоверчиво спросил Вотан. — Посмотри мне в глаза, Дикий Волк!

Джим взглянул в два лимонно-желтых глаза под густыми бровями, и они, сверкнув невыносимо ярко, поплыли по лицу Высокородного навстречу друг другу…

— Сколько у меня глаз? — услышал землянин грохочущий голос Вотана.

Два глаза приближались, как два сверкающих солнца, пытаясь соединиться. Джим почувствовал такое же давление, как и тогда, у себя в комнате, перед боем быков… Он весь напрягся, и глаза разделились.

— Два, — с трудом произнес землянин.

— Ты ошибаешься, Дикий Волк, — гремел голос, — один, только один.

— Нет, — сказал Джим. — Два глаза так и не слились в один. Я вижу два глаза.

Вотан пробормотал что-то и его взгляд перестал жечь Джима. Гипнотическое воздействие внезапно исчезло.

— Что ж, значит, я так и не добьюсь ответа, — пробормотал Вотан скорее себе, чем Джиму. — Но я полагаю, ты понимаешь, что мне очень легко узнать правду.

— Я в этом уверен.

— Да… — Вотан задумался. — Здесь что-то кроется… Конечно, Император просто может общаться с тобой, как с человеком… другом Оловиеля. Но мне кажется, надо сделать кое-что… — И Вотан резко приказал воздуху. — Лорава!

Возник молодой Высокородный.

— Император назначает этого Дикого Волка офицером Старкиенов. Его должны назначить на пост во дворце. Проследи! И пришли ко мне Мелиеса.

Лорава исчез. Через три секунды перед ними материализовался человек, худощавый, в обычной белой тунике, рыжеволосый. Кожа его была белой, но с желтоватым оттенком, маленькие черные глаза смотрели хитро, очень хитро… Он явно не был Высокородным, но от него исходили уверенность и властность. Он был уверен в себе больше, чем Старкиен.

— Мелиес, — сказал Вотан, — этот человек — Дикий Волк, который недавно устроил представление на арене.

Мелиес кивнул.

— Император назначает его офицером Старкиенов дворцовой охраны. Я приказал Лораве проследить за формальностями, а ты должен объяснить ему все. И пусть его обязанности будут малы, насколько это возможно.

— Да, — голос у Мелиеса был сильный, — я позабочусь о нем. Он исчез. Вотан посмотрел на Джима.

— Мелиес — мажордом дворца, — объяснил он. — Фактически, он господин всех Низкорослых Тронного Мира. Если у тебя возникнут затруднения, обращайся к нему. А сейчас возвращайся к себе. И жди, пока тебя не позовут.

Джим снова был в своей комнате. Ро бросилась к нему и на мгновение прижалась щекой к его плечу. Оловиель улыбнулся.

— Итак, ты вернулся, — медленно произнес он. — Я почему-то так и думал. Я даже предложил Ро поспорить на Пункт, но она не любит эту игру. Что там случилось?

— Меня назначили офицером Старкиенов, — голос землянина был бесстрастным. — И Вотан сказал мне, что Император поддерживает твое поручительство.

Ро изумленно посмотрела на него. Оловиель с не меньшим удивлением поднял брови.

— Джим, — недоуменно спросила девушка, — что случилось?

И он кратко рассказал все. Оловиель был восхищен.

— Извините, но у меня появился отличный шанс выиграть несколько маленьких споров, пока Тронный Мир не знает…

И он исчез. Джим заметил, что Ро обеспокоена.

— Джим, — неуверенно начала она, — скажи, как обо мне спросил Вотан? Не я ли это предложила тебе нарушить правила и пойти к Императору? Вопрос был задан после того, как он вспомнил, что я придворная Афуан?

— Да. Интересно, не правда ли?

Ро вздрогнула.

— Нет, — тихо сказала она, — недобрый знак! Я могла бы обучить тебя и помочь выжить, если бы все было нормально, но в твою судьбу вмешиваются другие Высокородные… — она охрипла от волнения.

Джим молча смотрел на нее. Потом спросил:

— Ро, скажи мне, Император болен?

— Болен? Ты хочешь сказать, нездоров? — девушка рассмеялась. — Джим, ни один Высокородный никогда не болеет.

— Здесь что-то не так, я не думаю, что этот недуг Императора долго будет секретом, если то, что произошло на арене, происходит часто. Ты видела, как он изменился после того, как я убил быка?

— Изменился? — искренне удивилась девушка. — Изменился? Как?

— Разве ты не видела его лица и не слышала, как он выл? А, правда, ты сидела далеко.

— Но, Джим! — она привычно положила ему руку на плечо. — Вокруг арены установлены фокусирующие установки. Когда ты убил быка, — девушка задрожала, но вскоре, справилась с собой, — я видела, как ты стоял перед Императором, как он говорил с тобой, и если бы что-нибудь случилось, я бы заметила.

Он уставился на нее.

— Ты не видела? — недоверчиво спросил Джим после минутного молчания.

Ро честно выдержала его взгляд, но Джим понял, что она насторожилась. Она говорила правду, но что-то беспокоило ее, и Джим увидел это. Тянулись секунды и внезапно он понял, что еще немного, и девушке станет плохо.

Джим отвернулся, ни вдруг перед ним появилась фигура серокожего, бритоголового Старкиена.

Джим резко спросил его:

— Ты кто?

— Меня зовут Адок-1. Я — это ты!

Джим нахмурился и недоуменно посмотрел на Старкиена.

— Ты — это я? — переспросил он. — Не понял.

— Ну же, Джим, — вмешалась Ро. — Он заменяет тебя. Ты ведь не настоящий Старкиен. Взгляни на него и взгляни на себя.

— Высокородная совершенно права, — сказал Адок. — У него был глубокий голос, ровный и равнодушный. — Когда человек, по рождению и воспитанию не Старкиен, награждается офицерским чином — к нему всегда приставляют замену.

— Ты как бы мой заместитель, да? — осведомился Джим, — Тогда как к тебе обращаться в официальной обстановке?

— Я уже говорил. Я — это ты, — ответил Адок. — Официально меня зовут Джеймс Кейл, я — Дикий Волк с планеты… — язык Старкиена начал заплетаться, и он не смог выговорить нужного слова — Земля.

— Мне показалось, что ты назвал себя Адок-1, — напомнил Джим.

Старкиен был так серьезен, что землянину страшно захотелось рассмеяться, но он сдержался.

— Неофициально для тебя, Джим, я — Адок-1. Твои знакомые, например Высокородные леди, могут звать меня и Джеймс Кейл, и Адок-1 — это не имеет никакого значения.

— Я буду звать тебя Адок-1, а ты можешь звать меня Ро, — сказала девушка.

— Я запомнил, Ро, — заявил Старкиен, как будто повторил приказ.

Джим удивленно покачал головой и заговорил с охранником. Этот человек, казалось, не понимал юмора до тупости, был послушен и мог погибнуть за хозяина, в то же время он фамильярно называл Джима по имени. Адок-1 испытывал рядом с Джимом ощущение одновременно превосходства и неполноценности. Совершенно ясно было, что Старкиен ни на минуту не допускал, что землянин сможет выполнять свои обязанности. С другой стороны, он беспрекословно подчинялся Джиму.

«Получше исследовать характер Адока можно будет и позже, а пока надо заняться более важными делами», — подумал Джим.

— Хорошо, — сказал он. — И что мы теперь будем делать?

— Мы всегда будем вместе, Джим, — заявил Старкиен и взглянул на Высокородную, — Если Ро позволит, я немедленно начну инструктаж. Ты узнаешь, что буду выполнять я, а что придется делать тебе.

— Мне в любом случае пора к приемышам, — отозвалась Ро. — Я приду к тебе позже, Джим. — Она легонько дотронулась до его плеча и исчезла.

— Ну ладно, — Джим повернулся к Адоку. — С чего начнем?

— Сначала посетим помещения, которые ты обязан знать, — сказал Адок. — Если ты разрешишь мне указать путь, Джим…

— Валяй, — и они внезапно очутились в бескрайнем помещении с высоченными потолками.

— Где мы? — спросил Джим. Вдалеке виднелось несколько человек.

— Мы в зале парадов… — губы Адока скривились и землянин неожиданно понял, что Старкиен удивлен.

— Мы под землей… — и Адок назвал расстояние, соответствующее приблизительно полумиле. — Это тебя не тревожит? Все Высокородные беспокоятся, но слуги обычно ничего не замечают.

— Нет, меня ничего не тревожит.

— Если тебя что-то испугает, ты должен сказать мне. Можешь не говорить больше никому, но я должен знать все, чтобы защитить тебя и поддержать.

Джим усмехнулся, ему определенно начинал нравиться Адок-1.

— Не беспокойся, — ответил он. — Обычно я ничего не боюсь. Но если что-либо произойдет, обещаю сообщить.

— Хорошо, — серьезно продолжил Старкиен. — Должен тебе сказать, что на парадах я не могу заменять тебя. Иногда мы будем здесь вместе. Теперь ты видел этот зал и сможешь в любое время вернуться сюда. А сейчас пойдем на склад, где хранится оружие и ты запомнишь, где он находится.

Комната, в которую они переместились, была ярко освещена и похожа на узкий длинный коридор. На стенах висели связки серебристых лент, одну из которых молча взял Адок. Сразу после этого они переместились в казарму — ряды комнат, похожие на квартиру Джима, только поменьше.

Потом были осмотрены классы обучения, обеденный зал, подземный парк, освещенный искусственным солнцем и, наконец, торговый центр.

И внезапно, без предупреждения они перенеслись на поверхность в зал, подобный дворцу Вотана.

— Кто? — спросил было Джим, но прежде, чем он успел получить ответ, перед ним появился господин слуг Мелиес и посмотрел не на землянина, а на Старкиена.

— Я все показал ему. Потом привел к тебе, как ты говорил.

— Хорошо, — кивнул Мелиес. — Император принял поручительстве для твоего дальнейшего усыновления, — повернулся он к Джиму. — Я говорю это для того, чтобы ты понял свое положение. Как кандидат для усыновления, ты теоретически-вероятный Высокородный, следовательно ты превосходишь меня. С другой стороны, ты офицер Старкиенов низшего ранга и пока еще — Дикий Волк, — я поэтому твой господин.

Джим молча кивнул головой.

— Здесь существует противоречие, — резко сказал Мелиес, — своеобразное раздвоение личности. Все твои действия, как Высокородного, мне не подотчетны. В то же время, как офицер — Старкиен — ты подчиняешься мне. В личной жизни ты тоже можешь быть как слугой, так и господином, хотя я сомневаюсь, что выберешь роль слуги.

— Я с вами согласен, — спокойно ответил Джим.

— Следовательно, — продолжал Мелиес, — у меня нет физической власти над тобой. Но если будет необходимо, я отстраню тебя от должности офицера-Старкиена и подам жалобу Императору. И я думаю, что Император обратит на нее внимание.

— Я понимаю.

Мелиес пристально взглянул на него и исчез.

— Джим, — сказал Адок, дотрагиваясь до его локтя, — если хочешь, вернемся в казарму, я покажу тебе, как пользоваться оружием.

— Хорошо.

И они вернулись в казармы. В одной из пустых комнат Старкиен одел на Джима все ленты и пояса, взятые на складе.

— Существует два вида оружия, — сказал Адок, когда Джим оделся. — Вот это… — он дотронулся до маленькой черной трубки, висевшей на поясе, — имеет свой источник энергии и всегда используется охранниками в Тронном Мире.

Затем он аккуратно прикоснулся к серебряной полоске, опоясывающей бицепс левой руки Джима.

— А вот это, так сказать, оружие высшей ступени. В данный момент оно абсолютно бесполезно, его надо подключать к общему источнику энергии. Каждая лента является одновременно оружием и усилителем…

— Усилителем?

— Да. Лента ускоряет твои реакции, увеличивает силы. Это очень важно для не Высокородных. Позднее мы поработаем с этим оружием, когда тебе разрешат отправиться на полигон и испытать его.

— Понятно, — сказал Джим, ощупывая серебряные полосы. — Значит, эта штука делает меня чем-то вроде супермена?

— Обученный Старкиен при полном комплекте оружия высшей ступени является эквивалентом двух или трех частей армии колониального мира.

— Разве на колониальных мирах нет своих Старкиенов?

Адок был шокирован.

— Старкиены служат только Императору, и только ему одному!

— На корабле я разговаривал с Высокородным по имени Галиан. И у него был телохранитель — по меньшей мере удивительно похожий на Старкиена.

— Все правильно. Император дает своих Старкиенов всем Высокородным, если они им требуются. Но при этом они остаются слугами Императора и подчиняются в первую очередь только его приказам.

— Ну, хорошо, — сказал Джим, — а подземные помещения Тронного Мира занимают только слуги?

— Да.

— Раз уж я нахожусь здесь на экскурсии, я хотел бы увидеть побольше. Какова площадь всех подземных помещений?

— Под землей комнат столько же, сколько и наверху. Возможно, и больше. Я не знаю.

— А кто знает? — на секунду Джиму показалось, что Адок просто пожмет плечами, но Старкиен удержался.

— Ну… может быть… Мелиес.

— Да, — задумчиво сказал Джим. — Конечно, Мелиес.

Несколько раз в месяц Джим принимал участие в подземных смотрах. Его обязанности заключались в том, что он стоял перед отрядом в семьдесят восемь Старкиенов.

Первый парад запомнился ему на всю жизнь. Весь огромный подземный зал был забит полками безразличных, наголо бритых мускулистых людей.

До этого Джиму казалось, что Старкиены составляли незначительную часть населения Тронного Мира. Впоследствии он произвел несложные вычисления с помощью Адока и установил, что на параде присутствовало двадцать тысяч человек.

И это был всего лишь один из пятидесяти парадов, проводимых в разных концах Тронного Мира.

Да, с такими войсками Высокородные действительно могли не опасаться нападения Колониальных Миров, даже объединенных.

Серебряные полосы пока не были для Джима оружием — он еще не умел или управлять. Но они уже действовали как усилители. Адок, для начала, давал командиру простые упражнения — бег, прыжки. После первой тридцатиминутной серии упражнений, Старкиен нежно перенес Джима в казармы, и, заставив лечь на огромную подушку, которая служила постелью, осторожно снял ленты.

— А сейчас, — сказал он, — ты должен отдохнуть не менее трех часов.

— Зачем? — спросил Джим, с любопытством глядя на широкоплечего, мускулистого Старкиена.

— Эффект воспринимается телом не сразу. Помни, твои мускулы работали быстрее, чем обычно. Природа не подготовила их для таких усилий. Ты и сейчас чувствуешь недомогание, но это ничто по сравнению с тем, что будет с тобой через три часа. Лучший способ свести к минимуму боль — спокойно пролежать некоторое время. Постепенно тело привыкнет к другому режиму и тебе не придется отдыхать даже после долгой работы.

Адок выключил свет и исчез. Лежа в полумраке, Джим задумчиво изучал белый потолок. Он не чувствовал ни недомогания, ни усталости. Но, как сказал Старкиен, боль появится через три часа. Поэтому Джим пролежал положенное время, не шелохнувшись.

Но и потом он не почувствовал недомогания и запомнил эту особенность, как запоминал все, что касалось Тронного Мира.

То, что он узнал сейчас, не совсем вписывалось в картину загадочного общества суперлюдей, но ему помогло то, что еще с детских лет проведенных в молчании и одиночестве, он привык к безграничному терпению. Ничего, что ему пока не удалось расшифровать все, когда-нибудь он узнает больше, а пока… Адок сказал, что через три часа усталость выведет его из строя, значит все должны поверить, что именно так и случилось.

Джим никак не мог понять, наблюдают за ним или нет. Поэтому он заставил себя лежать. И вскоре заснул.

Кто-то дернул его и Джим проснулся. Перед ним стояла Ро.

— Галиен хочет, чтобы ты встретился с одним человеком. Он передал мне это через Афуан. Ты должен встретиться с губернатором Колониальных Миров Альфа Центавра.

Минуту он смотрел на нее, растерянно моргая, но неожиданно, осознав важность ее слов, сбросил сон.

— Зачем мне нужен губернатор Альфа Центавра? — Джим резко сел на кровати.

— Но ведь он твой губернатор, — сказала девушка. — Разве ты не помнишь? Любой новый Колониальный Мир отдается под власть ближайшего губернатора.

— Нет, — Джим встал. — Никто, никогда, ничего не говорил мне. Я должен выразить ему почтение?

— Видишь ли… — Ро заколебалась. — Теоретически он может забрать тебя из Тронного Мира в любой момент, ведь ты его подданный. Но поручительство для усыновления уже утверждено Императором. Когда он узнает это, вряд ли он захочет ссориться с вероятным Высокородным. К тому же престиж его Миров поднимается в несколько раз, если человек одного из них останется в Тронном Мире. В общем он не может причинить тебе вреда, ты же вежливо, но твердо, можешь отказать ему во всем.

— Понятно, — хмуро сказал Джим, — значит, они прислали тебя за мной?

Кивнув, Ро протянула руку и он взял ее в свою. Это был самый легкий способ переместиться в то место, где он еще не бывал. Его предупреждали раньше, что требуется большое умственное напряжение, чтобы переправить человека в место, где он ни разу не был. Гораздо проще это было сделать, имея физический контакт с сопровождающим.

Адок, а первое время и Ро, вел себя исключительно корректно — он лишь слегка дотрагивался до плеча Джима. Но теперь, когда нужно было куда-то попасть, землянин и девушка просто брались за руки.

В ту же секунду они очутились в небольшой комнате, и Джим узнал рабочий кабинет Галиана.

За плавающими в воздухе досками сидели знакомые ему слуги, а рядом стоял все тот же Старкиен-телохранитель. Вместе с Высокородным Галианом стоял человек, одетый в торжественный костюм жителей Альфы Центавра, очень похожий на ритуальные наряды южно-африканских индейцев. Губернатор был высок — почти пять футов десять дюймов — на три-четыре дюйма выше самого высокого аборигена Альфа Центавра.

— Вот и вы, — повернувшись к ним, сказал Галиан. — Джим, я думал, тебе приятно встретиться с районным губернатором — Уик Веном с Альфы. Уважаемый Уик Вен — это Джеймс Кейл, за которого было предложено поручительство на Тронном Мире.

— Хорошо, — улыбнулся губернатор. Он немного картавил. — Я хотел увидеть тебя и пожелать тебе счастья. Твоя планета только вошла в наш Колониальный Мир, и я очень горд тем, что ты сейчас здесь.

Уик Вен счастливо улыбался — казалось он не замечал, что Ро недовольна. Галиан ухмыляется, а землянин не обращает внимания на его слова.

— Да… я просто хотел поздравить тебя. Не буду больше занимать твое драгоценное время, — бойко выпалил Уик Вен.

Джим пристально посмотрел на него. Марионетка, которую дергают за ниточки веселья и гордости. Зачем Галиан устроил это представление?

— Еще раз спасибо, — сказал Джим. — Сейчас же, к сожалению мне надо идти к Старкиену-заместителю. Тренировка, — он взглянул на Ро.

— Рад был видеть тебя, — медленно сказал Галиан.

Было ясно, что чего бы ни ожидал он от этой встречи, он получил все. Но не к чему выяснять отношения… Джим протянул руку девушке и они перенеслись в его комнату.

— Что это значит? — спросил Джим.

Ро недоуменно пожала плечами.

— Не знаю… А когда в Тронном Мире происходят непонятные вещи, это опасно. Я постараюсь кое-что разузнать. До свидания.

Высокородная исчезла.

Оставшись один, Джим вспомнил сцену свидания с Уик Веном. Его насторожила быстрота происходящих событий. Он уже просто не успевал анализировать обстановку.

Землянин громко сказал в пространство:

— Адок?!

Через три секунды возник Старкиен.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Тебе не…

— Ничего, — оборвал его Джим. — Скажи мне, под землей есть библиотека?

— Библиотека?… А, ты имеешь в виду центр обучения… Да, я могу тебя туда переместить. Правда, я никогда там не был, но знаю, где она находится.

Адок дотронулся до руки Джима и они очутились в подземном парке, в котором были раньше. Старкиен задумался и свернул налево.

— По-моему, здесь, — сказал он.

Вскоре они подошли к широким каменным ступеням, ведущим в открытый холл. Было много людей — почти все слуги. Ни одного Старкиена. Землянин внимательно наблюдал за посетителями. И он был вознагражден. Когда они с Адоком поднимались в библиотеку, навстречу им шел черноглазый, желтокожий человек, похожий на Мелиеса. Он взглянул на темноволосого человека, который лениво наложил ладонь на талию, чуть выше пояса. Не останавливаясь, желтокожий дотронулся двумя пальцами правой руки до бицепса левой.

И без единого слова, даже не посмотрев друг на друга, эти люди разошлись.

— Ты видал? — тихо спросил Джим Старкиена, когда они вошли в храм. — Жесты? Что они значат? Адок долго молчал.

— Странно, — наконец сказал он сам себе. — Это уже было раньше. Немой язык…

— И что они сказали? — настаивал Джим. Адок покачал головой. — Я не знаю. Это очень древний язык. Высокородные узнали о нем только после первого восстания слуг, тысячи лет назад. Слуги его всегда использовали. Но нам, Старкиенам, никогда ничего не говорили, потому что мы преданы Императору…

— Понятно, — Джим задумался…

Они вошли в зал, который был заполнен вращающимися светящимися шарами. Адок остановился и указал на миниатюрное солнце.

— Это один из архивов. Они сконструированы не для нас, а для молодых высокородных. Но направо есть комнаты, в которых ты можешь получить информацию.

Они вошли в комнату, Джим сел на стол, у самого края которого находилось несколько черных ручек. Адок дотронулся до одной из них, и поверхность парты превратилась в белый экран, на котором было написано «Готов».

— Говори прямо в экран, — сказал Старкиен.

— Мне надо посмотреть документы о всех экспедициях Империи к Альфа Центавра.

Слово «готов» исчезло с белого экрана и появились строчки медленно ползущие слева направо.

Джим стал читать, информация была не совсем той — общие сведения об экспедициях в тот район, а он хотел найти открывшую Землю, если она была. Но для этого следовало посмотреть множество материалов, и на это ушли бы дни, а возможно, и недели…

— Скажи, можно ускорить чтение?

Адок повернул ручку. Строчки задвигались быстрей. Старкиен убрал руку, но Джим потянулся к рукоятке и начал поворачивать, пока она не остановилась, достигнув ограничителя. Адок удивленно хмыкнул.

— Что с тобой? — спросил Джим.

— Ты читаешь, почти как Высокородный…

Джим не ответил. Он неотрывно смотрел на экран, полностью отключившись от окружающей обстановки времени. Но когда одна часть документов кончилась, и перед появлением второй части наступил короткий перерыв; он почувствовал, что его мускулы затекли.

Он выпрямился, выключил машину и огляделся. Старкиен все еще неподвижно стоял позади него. Видимо, он за это время ни разу не шелохнулся.

— Ты ждал меня? — спросил Джим. — Долго я читал?

Адок назвал ему единицу имперского времени, равную четырем земным часам. Немного отдохнув, Джим опять сел за стол и включил экран, затребовав сведения по немому языку.

И на экране появилась информация не об одном немом языке, а о пятидесяти двух. Вероятно, слуги восставали пятьдесят два раза.

Джим решил, что посмотрит эти сведения, когда снова придет в библиотеку. Видимо, после каждого восстания, Высокородные проводили исследования, но к следующему разу все изменялось. И в разное время совершенно различные знаки, например, поглаживание подбородков или скрещенные пальцы имели одинаковый смысл. Главное было — понять знак, а не увидеть его.

Джим выключил экран и встал.

Примерно час они ходили по улицам подземного города, заходили в магазины и всюду наблюдали за слугами. Джим видел множество сигналов, но ни один из них не наполнил ему предыдущих версий. Тем не менее, он запомнил их все и условия, при которых был подан тот или иной сигнал.

Потом Джим вернулся в свою комнату. Но он пробыл один не более пяти минут, когда появились Ро и Оловиель.

Джим отметил про себя, что необходимо будет спросить у Ро, как она узнала о его возвращении и существует ли система наблюдения за помещениями.

Приветствуя гостей, он заметил, что девушка чем-то озабочена, а на лице Оловиеля застыла хмурая усмешка.

— Что-нибудь случилось? — осведомился Джим. — Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься, — сказал Оловиель. — Император утвердил меня твоим поручителем и Галиан предложил устроить небольшой вечер в твою честь. Я и не подозревал, что он твой друг. Как ты думаешь, почему Галиан сделал это?

— Император будет присутствовать на вечере?

Оловиель удивленно поднял брови. Он явно был недоволен, что существо низшей расы задало ему не совсем понятный вопрос.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что Мелиес очень умный человек.

Оловиель нахмурился.

— Ну, хорошо, Дикий Волк, — едва сдерживая себя, ответил он. — Хватит, мы уже достаточно наслышались этих игр в вопросы и ответы!

— Джим., — предупреждающе начала Ро.

— Мне очень жаль, — твердо сказал Джим, — но объяснение затрагивает интересы Императора. Поэтому я ничего не скажу. И вы не заставите меня. Во-первых, вам это просто не удастся, а во-вторых это невежливо с вашей стороны, ведь вы мой поручитель.

— Поверьте мне! — настойчиво продолжал землянин, — если бы я мог вам ответить, я бы все рассказал. Вечером вы получите подтверждение от Императора или от Вотана. Если же нет, то я отвечу на любой вопрос. Договорились?

Внезапно Оловиель расслабился, на его губах появилась ленивая улыбка.

— Знаешь, здесь ты поймал меня, Джим, — протянул он. — Я ведь действительно не могу устроить допрос с пристрастием человеку, за которого поручился. Тем более, что скрыть это мне все равно не удастся. Похоже, что если тебя когда-нибудь усыновят, ты будешь отчаянно спорить на Пункты. Ну ладно, храни свой секрет… до вечера. И Высокородный исчез.

— Джим, — сказала Ро, — я за тебя боюсь.

Ее слова прозвучали довольно серьезно и важно. Он быстро взглянул на нее и понял в чем дело. Девушка сочувствовала ему как равному.

Он был глубоко тронут. Ни один человек-мужчина или женщина — не беспокоились о нем.

— Ну мне-то ты можешь сказать, почему Галиан решил устроить вечер только из-за того, что Мелиес очень умный человек? — спросила она. — Похоже ты намекаешь, что брат Императора и господин слуг чем-то связаны. Но этого не может быть. Высокородный и Низкорослый…

— …ты и Дикий Волк, — продолжил Джим, вспомнив неожиданную нотку в ее голосе. Ро покраснела…

— Я — это совсем другое дело, — быстро ответила девушка. — Но Галиан — один из самых важных Высокородных высокопоставленных чиновников как по рождению, так и по положению.

— Но он всегда любит говорить, что любит использовать людей низших рас…

— Верно… — Ро задумалась, потом посмотрела на него.

— Ты еще ничего не объяснил…

— Здесь все просто, — начал Джим, — кроме того, дело касается самого Императора, а не меня. Я сказал, что Мелисс очень умный человек, так как люди ошибаются не только от лишней глупости, но и от лишнего ума, когда пытаются что-то сделать. Адок привел меня к господину слуг, и тот попытался сделать так, чтобы я понял, что он разъярен моим назначением.

— Почему?

— Причины этому, конечно, есть, — Джим жестом пригласил Ро присесть. — Например, то, что я, Дикий Волк, нашел поручителя для усыновления, а такой человек, как он, не имеет ни единого шанса на это — слишком уж Мелиес хороший слуга. Но в то же время, Мелиес достаточно умен, чтобы скрыть злобу, зачем ему ссориться с возможным Высокородным?

— Тогда почему он не сделал этого?

— Вероятно, он решил, что я шпион, которого Высокородные послали изучить мир слуг и показал мне, что недоволен одним… скрывая остальные карты…

— Но зачем тебе следить за ним? — спросила Ро.

— Еще не знаю.

— И ты думаешь, в этом замешаны Император и Галиан?

Джим улыбнулся.

— Ты хочешь много знать… Ты хочешь знать даже больше меня… А теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я не говорил про это с Оловиелем?

Ро серьезно посмотрела на него.

— Джим, — неожиданно спросила она. — Чем ты занимался? Я имею в виду на Земле, среди своего народа.

— Я был антропологом. Бою быков меня научили позднее.

Девушка недоуменно нахмурилась. Слова «антрополог», насколько он знал, не существовало в языке Империи, и поэтому Джим просто перевел два латинских корня — «человек-наука».

— Я изучал прошлое человечества, примитивные культуры, их происхождение.

— А ты говоришь о «…», — Ро назвала слово, которого не знал он. Внезапно лицо ее смягчилось и девушка прикоснулась к его руке. — Джим! Бедный Джим, неудивительно!

Он хотел улыбнуться, но сдержался — уж что-что, а бедным он себя не считал.

— Не удивительно?

— Я хочу сказать, не удивительно, что ты всегда такой холодный и держишься на расстоянии от Высокородных. Империя и Высокородные положили конец всему, что ты изучал, да? И ты убедился, что люди твоей расы не намного отличаются от обезьян? Твоя работа была напрасна?

— Не совсем.

— Джим, разреши мне кое-что сказать тебе. То же самое случилось и с нами — я говорю о нации Высокородных. Мы думали, что были аборигенами Тронного Мира, но в конце концов пришлось признать ошибки. Животные формы были схожи на всех планетах, освоенных нами. Они все потомки какой-то исходной флоры и фауны. Есть почти неопровержимые доказательства, что существовали разумные сверхсущества, превосходящие нас во всем и рассеявшие жизнь на тысячах планет. Видишь, и у нас были разочарования.

Джим позволил себе улыбнуться.

— Не беспокойся. Какой бы шок я не получил, узнав об Империи, он уже прошел. — И Джим решил, что разубедил Высокородную.

Праздник поручительства Оловиеля должен был состояться через три недели. Почти все это время Джим провел, осваивая с помощью Адока тактику и стратегию Старкиенов. Иногда он бывал в центре обучения.

Когда Джим был свободен, он бродил по подземному городу и запоминал тайные сигналы, составляя каталог и постепенно расшифровывая их.

Ему помогали два обстоятельства. Во-первых, будучи антропологом, он знал, что любой знак развивается на примитивной основе простейших желаний. Как говорил его друг — чтобы жить среди эскимосов, не надо изучать их язык, он и так совершенно ясен. Угрожающий жест, призыв, знак голода — когда человек указывает сначала на рот, а потом гладит себя по животу — это ясно и понятно. Во-вторых, язык сигналов с помощью руки ограничен. Послания на таком языке — это несколько фраз, а следовательно, основные знаки должны повторяться очень часто.

В конце концов Джим добился успеха. Через две недели он уже знал знаки приветствия — большой палец дотрагивался до указательного. И тогда он начал постигать смысл остальных сигналов.

Но поиски в библиотечных архивах сведений об экспедиции, открывшей Землю, не увенчались успехом.

Возможно, они и были. Но метод исключения, которым приходилось руководствоваться Джиму, затрагивал огромное количество материала. Практически ему приходилось просматривать всю библиотеку.

— Кроме того, — заметил Адок, когда землянин рассказал ему о своих неудачах, — ты должен помнить, что среди доступных материалов можешь даже не найти упоминания об экспедиции.

Джим остановился и взглянул на Старкиена.

— То есть как это? — удивленно произнес он. — Ты, кажется, думаешь, что в библиотеке разрешают просматривать только часть данных?

— Извини, — сказал Адок, — я, конечно не знаю, секретная ли это экспедиция, но, может быть, я прав…

— Да… я не учел, что отдельные эпизоды истории Тронного Мира могут быть засекречены, — пробормотал Джим. — Он секунду помолчал. — Как бы то ни было… а кому разрешен доступ ко всей информации?

Всем Высокородным разрешен доступ к любой информации и ты можешь пойти в Центр обучения наверху…

Неожиданно он замолчал.

— Нет, — тихо сказал Старкиен. — Я забыл. Все равно, это тебе ничего не даст.

— Ты хочешь сказать, что Высокородные не позволят мне войти туда? — спросил Джим. Он уже давно наблюдал за телохранителем. В Тронном Мире ни в чем нельзя быть уверенным, кроме, казалось, неподкупной честности Адока. Если Старкиен сейчас скажет ему, что запрещено использовать Центр обучения Высокородных, это будет уже вторым препятствием на его пути. Но Адок только покачал головой.

— Нет, тебя пропустят, — ответил он, — ты просто не сможешь пользоваться экранами надземных Центров — они приспособлены для молодых Высокородных, которые читают слишком быстро для обычного человека.

— Ты видел, как я читаю. Разве они читают быстрее?

— Да, быстрее. Намного, намного быстрее.

— Ладно, — сказал землянин, — ладно. Сведи меня в один из этих центров!

И они очутились в помещении, напоминающем греческий храм — крыша, пол и колонны. Между колоннами виднелись зеленые лужайки и светилось лазурное небо. Чуть возвышаясь над полом, на равном расстоянии друг от друга сидели на подушках дети Высокородных. Перед ними медленно проплывали экраны. Как только ребенок менял позу, экран самостоятельно передвигался, так, чтобы Высокородному было удобно. Никто не обратил внимания на Джима и Адока. Их просто не заметили.

Землянин остановился за спиной десятилетнего мальчика, который уже был ростом с него, хотя и намного тоньше. Перед ним на экране бежали строчки и Джим пристально смотрел, пытаясь разделить их на отдельные слова.

Он не мог читать!

Джим разозлился. Ведь пока он делал все, что делали другие, и тело его не подводило никогда. Джим был уверен — он может различать слова в этой строчке, как и любой Высокородный! Но его мозг отказывался воспринимать так быстро поступавшую информацию.

Последняя отчаянная попытка!

Вокруг него перестали существовать и колонны, и крыша, и пол, и даже мальчишка перед экраном. Он полностью сконцентрировался на строчке, и только на строчке. Голова раскалывалась от напряжения. Нагрузка на мозг возрастала все больше и больше…

И он почти добился своего. На секунду ему показалось, что строчки расслаиваются на символы и он понял, что речь идет об организации Старкиенов. И тогда он расслабился, его мозг и тело не могли долго выносить такого напряжения.

Внезапно мальчик-Высокородный заметил его. Ребенок перестал читать и уставился на Джима.

— Ты кто?

Землянин не ответил. Дотронувшись до руки Адока он переместил себя и Старкиена в свою комнату.

Глубоко вздохнув, Джим сел на подушку и дал знак Адоку — отдыхай. Через минуту дыхание Джима стало ровным и он улыбнулся.

— Почему ты не скажешь «ведь я тебе говорил», — спросил он.

Адок покачал головой, совершенно ясно давая понять, что не его дело говорить хозяину о таких вещах.

— Что ж, ты прав, но меня остановило то, что я плохо знаю язык Империи. На родном языке я прочел бы все. — Джим задумался, и отвернувшись от Старкиена, произнес в пространство. — Ро?

Но девушка не появилась перед ним. Это не было удивительным, ведь Ро — Высокородная и у нее есть свои обязанности и занятия, совсем не так, как у Адока, который должен был приходить по малейшему желанию Джима.

Землянин переместился в комнату Ро, никого не застал и оставил записку с просьбой прийти, как только она освободиться.

Через два с половиной часа девушка возникла в комнате землянина.

— Вечер будет очень торжественный. Там будут все. Придется использовать зал Встреч. Должно быть кое-кто прослышал, что это будет не совсем обычный вечер и… — неожиданно она замолчала что-то припоминая.

— Ах, да, я забыла. Ты хотел меня видеть, Джим?

— Да. Скажи, ты можешь установить у себя экран Центра Обучения?

— Что?… Ну, конечно! Но если он тебе нужен, я попрошу установить его здесь.

— Я бы не хотел, чтобы было известно, что я им пользуюсь. Ведь, если ты поставишь его у себя — это вполне обычная вещь?

— Да, — сказала Ро. — Я все устрою. Но зачем? Джим рассказал ей о неудачной попытке в Верхнем

Центре, когда он пробовал читать со скоростью молодого Высокородного.

— И ты считаешь, что обучение повысит твои возможности? — спросила девушка и улыбнулась. — Я не думаю, что ты можешь особенно надеяться…

— А я и не надеюсь… — перебил ее Джим.

Через полчаса экран был установлен в комнате Ро и теперь все свободное время, которое он раньше проводил в Центре Обучения под землей, Джим сидел у девушки.

Через неделю он добился определенного успеха, но дальше дело не продвинулось, и он бросил эту затею. Последние дни, оставшиеся до вечера, Джим бродил среди слуг вместе с Адоком, наблюдая за немым языком.

Он уже свободно понимал его, но пока это были только сплетни и слухи. Но иногда и слухи полезны…

Из последней такой экспедиции Джим вернулся примерно за час до начала вечера и увидел, что его ждет Лорава.

— Тебя хочет видеть Вотан, — сообщил Высокородный.

И Джима без предупреждения переместили. Рядом с ним стояли Адок и Лорава.

Вотан сидел на подушке перед невесомым пультом, касаясь цветных рукояток, как будто он небрежно играл, но лицо его было серьезно — он занимался чем-то важным. Тем не менее, при появлении гостей, он встал и подошел к Джиму.

— Я вызову тебя позже, Лорава, — сказал он. Юноша исчез.

— Дикий Волк, на вечере будет сам Император.

— Я не верю, что вечер устраивается в мою честь. Пожалуй, это вечер Оловиеля.

Вотан недовольно махнул рукой.

— Официальной причиной являешься ты, — грубовато сказал он. — И только из-за тебя там будет присутствовать Император. Он хочет поговорить с тобой.

— Императору для этого не нужен вечер, — сказал Джим. — Я могу прийти в любое время по его зову!

— Император должен блистать в обществе! — повысил голос Вотан. — Но это не так важно. Важно то, что на вечере Император обязательно заговорит с тобой. Он безусловно отведет тебя в сторону и задаст много вопросов.

Вотан заколебался.

— Я буду рад ответить на любой вопрос Императора, — сказал Джим.

— Да… именно так, — пробормотал Вотан. — О чем бы тебя не спросили — отвечай! Понятно тебе? Он — Император и даже если он не заметит твои ответы, говори, пока он не прервет тебя. Понятно?!

— Да, — сказал землянин, и его глаза на секунду встретились с лимонно-желтыми глазами Высокородного.

— Да… Хорошо, — сказал старик, усаживаясь за пульт. — Это все. Уходи.

И Джим с телохранителем очутились а своей комнате.

— Какие ты сделал выводы? — спросил Джим Адока.

— Выводы? — удивился Адок.

— Да, — Джим внимательно взглянул на Старкиена. — Странный разговор, не так ли?

— Все, что имеет отношение к Императору, не может быть странным, — сказал Адок, но говорил он неуверенно. — Высокородный Вотан велел тебе отвечать на все вопросы Императора. Это все.

— Да, — произнес Джим. — Скажи, тебя ко мне приставили заместителем… Или ты продолжаешь принадлежать Императору?

— Как я уже говорил, все Старкиены всегда принадлежат Императору вне зависимости оттого, где они находятся!

— Я помню.

Джим начал снимать с себя металлические ленты — оружие Старкиенов. Потом облачился в белый костюм мужчины-Высокородного.

Как только он привел себя в порядок, появилась Ро, и Джим снова решил, что за ним следят. Но сейчас у него не было времени разбираться с этим.

— Надень, — задыхаясь, сказала девушка и протянула ему узкую белую ленту. Он заколебался, и тогда Ро обернула его левое запястье, не дожидаясь согласия.

— У меня то же самое, — Высокородная показала Джиму левую руку, на которой чуть пульсировала тонкая белая полоска. Одета она была как всегда — белое облако окутывало ее тело.

— Что это? — спросил Джим.

— Это?… Ну, да, ты не знаешь. Когда устраиваются вечера, особенно большие, люди перемещаются так часто, что за ними просто невозможно уследить. Но когда мы надели сенсоры, ты можешь просто представить меня и тут же очутишься рядом. Ты увидишь… — Девушка рассмеялась. — На таких вечерах все путается!

И когда через несколько минут он и Адок переместились в Зал Встреч, Джим понял, что имела в виду Ро. Гигантский зал раскинулся по меньшей мере на шесть квадратных миль. Блестящий черный пол… Воздушные белые колонны… «Прекрасно» — подумал землянин.

Среди Высокородных сновали слуги, разносившие напитки и еду. Все постоянно исчезали и вновь появлялись. У Джима даже зарябило в глазах.

— Адок, — сказал он, поворачиваясь к Старкиену. — Я хочу чтобы ты кое-что сделал. Попытайся найти слугу. Я не знаю, как он будет выглядеть, но, во-первых, он будет стоять не двигаясь, во-вторых, стоять так, чтобы его мог видеть любой слуга с любого конца зала. За ним надо будет постоянно наблюдать. Ты не мог бы заняться сейчас поиском этого человека.

— Да, Джим, — сказал Старкиен и исчез.

— Зачем тебе какой-то слуга? — удивленно спросила Ро и прижалась к Джиму.

— Я скажу позже.

Он увидел, что девушка опять хочет задать ему вопрос, но в этот момент появились Император и Вотан.

— А вот и мой Дикий Волк! — весело воскликнул Император. — Подойди и поговори со мной, Дикий Волк!

Ро и другие придворные переместились, и Джим, Вотан и Император остались в центре круга примерно пятидесяти футов в диаметре, где можно было спокойно говорить, и их никто не мог услышать. Император повернулся и взглянул на старика Высокородного.

— Иди, повеселись хоть немного, Вотан. Со мной все будет хорошо.

Через секунду Вотан исчез.

— Ты мне нравишься… Как тебя там зовут, Дикий Волк? — спросил Император.

— Джим, Оран.

— Ты мне нравишься…

Император чуть наклонился и положил длинную руку на плечо землянина, опираясь на него, как усталый человек. Он медленно зашагал взад и вперед и Джиму пришлось идти рядом с ним.

— Джим, твой мир очень дикий?

— Примерно полвека назад он еще не знал настоящей цивилизации.

Они прошли вперед двенадцать шагов, потом столько же назад и всю беседу Император и Джим так и ходили — двенадцать шагов вперед, двенадцать назад — как в клетке.

— Вы покорили мир за пол века? — удивленно спросил Высокородный.

— Нет, Оран. Мы покорили планету давно. Но за последние пятьдесят лет мы научились властвовать над собой.

— Да, человечность — самое трудное… — сказал Император как бы сам себе. — Знаешь, мой брат, Галиан, увидев тебя, немедленно бы подумал «какие прекрасные слуги из них получатся!». И, вероятно, он прав… но…

Они вновь повернули и Император взглянул на него.

— …я так не думаю. У нас слишком много слуг. — Оран перестал улыбаться. Минуту они молчали.

— У вас свой язык, — прошептал Император, — и искусство, и музыка, и история, и легенды?

— Да, Оран.

— Тогда вы заслуживаете большего, — Император ослепительно улыбнулся.

— Я знаю, что ты, по крайней мере, заслуживаешь большего. Я не удивлюсь, если когда-нибудь вдруг прикажу тебя усыновить.

Джим промолчал. Через минуту, когда они вновь повернули, Император искоса посмотрел на него.

— Ты не хочешь стать Высокородным?

— Еще не знаю, Оран.

— Честный ответ, — прошептал Император, — да, честный ответ… Ты знаешь, вероятность говорит нам, что все события произойдут, рано или поздно…

— Вероятность?

Но Император продолжал.

— Я ощущаю вероятность существования мира, в котором ты — Император, а твой народ — Высокородные. А я — Дикий Волк, которого привезли, чтобы показать свое варварское искусство тебе и твоим придворным.

Он сильно сжал плечо землянина, Джим взглянул на него и увидел, что глаза Орана стали спокойны, как вода в горном озере, хотя он и подталкивал его, сильно нажимая на плечо. Создалось впечатление, что Император ослеп и хочет, чтобы его вели по дороге, по которой он сам недавно вел Джима.

— Ты когда-нибудь слышал о голубом звере?

— Нет, Оран.

— Нет… — прошептал Император. — Я тоже не слышал. Я просмотрел записи легенд всех народов — нигде нет упоминания о голубом звере. Но… если он никогда не существовал, почему я вижу его, Джим?

Его руки, словно тиски, сдавили плечо землянина, но голос оставался тихим, как будто он мечтал о чем-то вслух.

Для стоявших вдалеке Высокородных их беседа оставалась нормальной.

— Я не знаю, Оран.

— Я тоже не знаю, Джим, — сказал Император, — и я боюсь… Три раза он возникал в дверях, преграждая мне дорогу. Знаешь… когда я возвращаюсь после этого в наш мир… мой ум проясняется… Я чувствую острее, чем любой Высокородный. Я смотрел на тебя после боя с быком и внезапно все изменилось — ты уменьшился, но я видел множество деталей… их не видел никто… Ты можешь стать Высокородным, но можешь и отказаться, как хочешь. Это не имеет значения… Я видел это в тебе… Остальное не имеет значения!

Император толкнул Джима вперед.

— Вот так со мной всегда, — снова заговорил он, — все для меня ясно…, иногда… и тогда я понимаю, что иду на шаг впереди остальных Высокородных. Мы стремились к этому многие поколения, но еще не в состоянии сделать шаг… Понимаешь?

— Да, Оран.

— Но иногда, — продолжал Император, — как только я пытаюсь вглядеться в мир — все расплывается и превращается в туман. И я теряю чувство… внутреннего зрения… и начинаются сны — днем и ночью. Три раза приходил Голубой Зверь…

Император остановился и Джим подумал, что это остановка перед дальнейшей беседой, но внезапно рука Высокородного упала с его плеча. Джим остановился и повернулся. Оран весело улыбался.

— Ну что ж, я не должен задерживать тебя, Дикий Волк, — сказал Император совершенно нормальным голосом. — Вечер принадлежит тебе и ты — почетный гость! Радуйся! Познакомься, если хочешь с кем-нибудь. Мне надо найти Вотана. Когда я один, он очень беспокоится.

Император исчез.

Джим остался стоять. Постепенно его окружили Высокородные и слуги. Он оглянулся, но Ро нигде не было.

— Адок! — тихо позвал он.

И Старкиен появился.

— Извини, — сказал он, — я не знал, что Император уже закончил аудиенцию. Я разыскал слугу.

— Перенеси меня так, чтобы я видел его, но он не мог видеть меня, — сказал Джим. И они очутились в полумраке, между двумя колоннами. Джим разглядел коричневого маленького слугу, который стоял между висящими в воздухе подносами. Землянин и Старкиен расположились позади него.

Джим запомнил это место и перенес себя и Адока туда, где только что разговаривал с Императором.

— Слушай, — сказал он. — Я бы хотел все время видеть Императора. Ты же не должен терять меня из виду. Как только я исчезну, подойди к Вотану и передай ему, что он мне нужен, как важный свидетель. Потом перемести его поближе к тому слуге с подносами.

— Да, — бесстрастно согласился Старкиен.

— А сейчас — как мне найти Императора?

— Я могу отправить тебя к нему. Все Старкиены могут найти своего Императора в любом месте.

И они оказались рядом с Императором — всего в нескольких футах от него. Оран разговаривал и смеялся с двумя Высокородными. Около него, чем-то рассерженный, стоял Вотан.

Джим старался двигаться в таком темпе, чтобы находиться от Императора примерно на одном и том же расстоянии. Дважды Оран неожиданно исчезал и землянину приходилось прибегать к помощи Адока, выбирая новую позицию для наблюдения. Высокородные не обращали на него внимания, они, казалось, не желали замечать Дикого Волка, в честь которого был устроен вечер, и, вероятно, просто принимали его за одного из слуг.

Время тянулось медленно. Джим уже начал сомневаться в своем плане, когда внезапно увидел то, что ожидал. Император застыл.

Джим торопливо шагнул в сторону, чтобы увидеть лицо Орана. Император смотрел мимо Высокородного, с которым только что разговаривал. Его взгляд был четким и ясным, но зрачки остановились, лицо исказилось, и струйка слюны потекла из уголка рта.

И… никто ничего не заметил. Но Джим не терял времени даром. Он обернулся и увидел слугу с подносом, на котором лежало что-то похожее на пирожки. Слуга стоял совершенно спокойно.

И еще трое Низкорослых застыли как статуи, а вокруг них замерли фигуры Высокородных, но Джим не стал ожидать дальнейших событий. В ту же секунду он переместился к колоннам.

Человек с подносом…

Джим, согнувшись почти вдвое, бесшумно приблизился к слуге и схватил его — одной рукой за горло, возле самой головы, а второй подмышкой.

— Одно слово и я сломаю тебе шею, — прошептал Джим.

Человек попытался вырваться, но землянин успокоил его, сжав немного руку, которой держал того за горло.

— А сейчас делай то, что я прикажу,

Джим оглянулся. В тени колонны виднелись силуэты Старкиена и Высокородного.

— Положи два пальца левой руки на бицепс правой, — прошептал Джим слуге.

Человек не двинулся. И тогда, прячась за его спиной, Джим хладнокровно надавил на его шею большим пальцем. Низкорослый еще секунду сопротивлялся, потом резко, как робот, поднял левую руку и положил два пальца на бицепс правой.

Окаменевший слуга, который стоял ближе всех, внезапно ожил и пошел, пришли в себя и ничего не понимающие Высокородные, находившиеся около него. Джим быстро закрыл рот заговорщику и, чуть приподняв его, потащил в тень.

— А сейчас, — хмуро начал Вотан. — Я…

Слуга внезапно захрипел, тело его бессильно повисло на руках Джима…

— Да, они не могли оставить этого слугу в живых, — сказал Вотан. — Я не сомневаюсь, что даже его мозговая структура разрушена.

Он взглянул на Джима. Высокородный уже многое понял.

— Ты знаешь, что за этим кроется?

Джим отрицательно покачал головой.

— Но ты все предвидел, — прошептал Вотан. — Ты был так уверен, что даже пригласил меня. Кстати, почему?

— Ты — единственный Высокородный, который понимает, что ум Императора затуманен.

Вотан побледнел. Только через несколько секунд он снова мог говорить.

— Как ты узнал об этом… этом… о том, что задумали слуги?

— Я не мог знать все, — сказал Джим. — Но, изучив под землей немой язык слуг, я понял, что они что-то затевают. Вспомнив о вечере и… о рассудке Императора, я решил — игра будет разыграна только здесь. Адок нашел то, о чем я подозревал. Дальше ты все знаешь.

При упоминании о «рассудке Императора», Вотан опять насторожился, но к концу речи Джима расслабился.

— Ты хорошо поработал, Дикий Волк, — после паузы произнес он. — С этого момента я займусь остальным. И нам лучше будет убрать тебя ненадолго из Тронного Мира, — Вотан задумался. — Император повысит тебя в чине, раз уж твое поручительство подписано, и ты, возможно, станешь Высокородным. Он назначает тебя командиром полка и посылает на усмирение восстания в одном из Колониальных Миров.

Он отвернулся от Джима, Адока и мертвого слуги, вероятно, чтобы переместиться, но неожиданно изменил свое решение и, повернувшись, пристально посмотрел на землянина:

— Как тебя зовут?

— Джим.

— Джим… Ну что ж, ты хорошо поработал, Джим. Император оценит это. И я — тоже.

Вотан исчез.

Планета Атила, на которую послали Джима, Адока, десять частей Старкиенов и Гарна — бывшего командира полка — была населена маленькими коричневыми черноволосыми людьми. Губернатор — волосатый коротышка, не говорил о восстании ни слова и настоял на том, что будут проделаны все церемонии приветствия, прежде чем начнется разговор о деле.

Но он не мог вечно увиливать от объяснений. В конце концов, Джим, Адок и Гарн оказались в приемной губернатора. Коротышка приказал принести подушки поудобней и освежающие напитки, но Джим прервал его…

— Все это не имеет значения. Расскажите нам о восстании — где оно происходит, сколько людей принимает в нем участие, каким оружием они располагают?

Губернатор внезапно расплакался.

На мгновение Джим был ошеломлен. Он подумал, что мужчины всех обитаемых миров никогда при людях не ревели так громко, как сейчас плакал губернатор.

Джим немного подождал и снова повторил свои вопросы.

Коротышка и не пытался ответить.

— Я никогда не думал, что они пришлют не Высокородного. Я хотел сдаться на его милость, Но ты не Высокородный…

Он чуть было не расплакался, и Джим заговорил с ним по-другому, чтобы привести его в чувство.

— Встать!

Губернатор мгновенно повиновался.

— Да будет вам известно, что за меня поручились перед усыновлением Высокородные. Но не в этом дело. Кого бы ни прислал сюда Император — вы должны быть довольны!

— Я… я… — губернатор даже поперхнулся, — я… солгал. Это не просто восстание. Все семьи планеты объединились. Даже мой брат Клуф с ними. Мало того — он их главарь. Они собрались, чтобы убить меня и посадить его на мое место.

— Яснее!

Джим знал, что Колониальные Миры скопировали со столицы Империи свою организацию. Элита этих миров состояла из самых благородных семейств, управляемых семьей губернатора, который являлся маленьким местным Императором.

— Как вы могли такое допустить? — сурово спросил Гарн. — Почему вы не использовали колониальные войска раньше, чтобы пресечь мятеж в зародыше?

— Я… я… — губернатор растерянно взмахнул руками. У Джима не осталось ни малейших сомнений в том, что произошло. Занятия в подземном центре обучения и на экране Ро дали ему четкое представление не только об обществе Тронного Мира, но и о Колониальных Мирах.

Вероятно, губернатор позволил этому делу зайти так далеко, потому что был уверен в своих возможностях, но переоценил себя. Потом, когда мятеж перерос в революцию, он побоялся сообщить об этом в столицу и попросил меньшее число Старкиенов, чем требовалось. Возможно, губернатор предполагал, что восстание можно будет потушить, заключив какой-нибудь договор.

— Сэр, — сказал Гарн.

Они отошли в другой конец комнаты, где их не могли подслушать, Адок последовал за ними и губернатор остался один.

— Сэр, — повторил Гарн, как только они отошли на достаточное расстояние, — я настоятельно советую ничего не предпринимать и обратиться в Тронный Мир за помощью. Если хотя бы половина того, что говорит Низкорослый, правда, восставшие люди уже захватили контроль над всеми вооруженными силами планеты. Полк Старкиенов может сделать очень много, но мы не можем победить армию. Мы не можем терять людей из-за чьей-то глупости.

— Конечно, — ответил Джим. — Конечно, нет. Но с другой стороны, нам следует сначала лучше разобраться в ситуации. Пока мы говорили только с губернатором. Все может быть не так плохо, как ему кажется.

— Сэр, — в голосе Гарна зазвучал металл, — я возражаю! Каждый Старкиен очень дорогой и ценный человек. Опыт и вооружение! Нельзя рисковать в безнадежном деле, и, как бывший командир, я вынужден довести до вашего сведения, что не честно и несправедливо так рисковать моими парнями.

— Сэр, — тихо сказал Адок (с тех пор, как они покинули Тронный Мир, телохранитель соблюдал военный этикет), — адъютант-командир совершенно прав.

Джим взглянул на Старкиенов. Их слова напоминали ему, что хотя он и является фактическим командиром полка, но настоящий боевой опыт у Гарна.

— Я ценю ваши возражения и советы, адъютант, но потребую сначала уладить все сам!

— Есть сэр!

Лицо Гарна осталось непроницаемым. Джим отвернулся и подошел к губернатору, который при его приближении беспомощно взглянул на него.

— Мне нужно задать вам достаточно много вопросов, — сказал Джим, — но сперва скажите, почему люди пошли за вашим братом?

Губернатор опять собрался заплакать, но, встретив холодный взгляд землянина, моментально передумал.

— Я не знаю… не знаю! Ходили слухи о каком-то покровителе, — запнулся он и замолчал.

— Продолжайте, — приказал Джим.

— Покровителе из… Тронного Мира.

— Покровительстве Высокородного?

— Я никогда не слышал в точности! — воскликнул побледневший губернатор. — Только слухи!

— Не бойся! Послушай меня. У твоего брата несомненно есть войска. Где они расположены и сколько их?

Когда тема разговора перешла от Высокородных к делам его планеты, губернатор ожил, как увядший цветок, омытый водой. Его узкие плечи расправились, голос стал увереннее и он повернулся, указывая на стену своего кабинета,

— К скверу отсюда, — он назвал расстояние в единицах Империи — примерно шестьдесят земных миль, — лагерь на равнине, окруженной холмами. На каждом холме пост и часовые — лучшие солдаты нашей армии. Три… три четверти… — запинаясь, продолжал губернатор, — может быть.

— Более девяносто восьми процентов всех вооруженных сил, — вставил Гарн, выразительно посмотрев на губернатора, — если он говорит о трех четвертях.

— Почему они до сих пор не захватили столицу? — спросил Джим.

— Я… я сказал им, что должны прибыть вы… Я даже согласился начать переговоры, когда вы прибудете на планету.

— Единственно возможные переговоры и условия, — сказал Гарн, — это безоговорочная капитуляция. Сколько это примерно людей — девяносто восемь процентов от ваших вооруженных сил?

— Три дивизии, — пробормотал губернатор, — примерно сорок тысяч вооруженных солдат.

— От шестидесяти до семидесяти тысяч, — уточнил Гарн, посмотрев на Джима.

— Очень хорошо, — кивнул Джим. — По местному времени скоро зайдет солнце. У вас есть луна? — добавил он, обращаясь к губернатору.

— Целых две, — начал губернатор, но Джим перебил его.

— Одной будет достаточно. Как только стемнеет, пойдем посмотрим на этот лагерь.

Губернатор улыбнулся.

— Ты тоже пойдешь с нами, — сказал Джим, и коричневый человечек сразу погрустнел.

Через четыре часа, когда первая ранняя луна — оранжевый пылающий круг — осветила низкие холмы на горизонте, небольшой вертолет поднялся с площадки и полетел в черном небе, чуть выше нависающих облаков в направлении, указанном губернатором. Пятнадцать минут — и он опустился ниже, приблизившись к холмам.

Вертолет приземлился у холмов, покрытых редким кустарником и трехфутовой травой. Они замаскировали его и пошли пешком. Впереди, на некотором расстоянии друг от друга пробирались Старкиены. Они двигались абсолютно беззвучно, но Джим шел точно так же, благодаря своему богатому охотничьему опыту, полученному на Земле. Бесшумно шел и губернатор, который, казалось, чувствовал себя, как дома. Когда Джим убедился, что маленький человечек не выдаст себя неосторожным движением, он отошел от него ярдов на пятнадцать.

На вершине холма Старкиены внезапно упали на траву. Прошло несколько минут, и неожиданно прямо у ног Джима поднялся из травы Адок.

— Все в порядке. Можно идти.

Часовые спали.

Джим и губернатор встали и последовали за Старкиеном. На самой вершине холма находился наблюдательный пост, огражденный проволокой. В его центре, под большим навесом должен был сидеть часовой. Но его нигде не было видно.

— Лагерь там, — сказал Гарн, протягивая руку над проволокой и указывая в сторону одного из холмов. — Сейчас все тихо. Вы можете пройти под проволокой, сэр. Никто ничего не увидит и не услышит.

Джим подошел к ограждению и взглянул вниз. Он увидел настоящий небольшой город.

— Подойдите сюда и посмотрите. Вы не находите ничего подозрительного в этом лагере? — спросил Джим у губернатора.

— Сэр, — Гарн отозвался раньше, — этот лагерь построен согласно обычным военным законам. Каждый квартал охраняет определенное количество людей.

— Да, но они уже выстроили здание Совета! Вы только посмотрите!

— Где? — спросил Джим.

Губернатор показал на гигантский купол, возвышавшийся справа от геометрического центра лагеря.

— Только губернатор имеет право созывать совет среди войск! — вздохнул человечек. — Они поторопятся. Как будто меня уже сместили, или я умер…

— Вы что-то подозреваете, сэр? — повернулся Гарн к Джиму. Тот пожал плечами:

— Я не уверен, но… скажите, каким оружием владеет организация Старкиенов?

— У нас великолепные индивидуальные защитные экраны. Каждый наш воин обладает оружием, равным по мощи огня целой батарее колониальных войск.

— Значит, у вас такое же точно оружие, как у них, только лучше и эффективнее. Так?

— Сэр! Самое величайшее оружие Старкиенов — это сами Старкиены! Они…

— Я знаю! — недовольно сказал Джим. — А как насчет… — он попытался подобрать нужное слово и перевести его на язык Империи. — … насчет больших орудий? Массовое уничтожение?

— Ни одной колонии не разрешают иметь ядерное оружие. Возможно, они построили дальнобойные орудия, но вряд ли. Что же касается антиматерии, нет… Это абсолютно исключается!

— Одну минуту. А Старкиены на Тронном Мире имеют доступ к антиматерии?

— Конечно. Но они не используют ее уже сотни веков, — сказал Гарн. — Вы хоть примерно представляете себе, сэр, что это такое?

— Немного, — хмуро сказал Джим. — Небольшая частица антиматерии при соприкосновении с материей вызывает грандиозные разрушения, — он минуту помолчал, потом резко спросил: — Ну так как, Гарн? Вы видели, как обстоят дела? Нужно ли просить Тронный Мир о помощи?

— Нет, сэр, — покачал головой Старкиен. — Если они оставили всего одного часового, значит у них немного солдат. Их лагерь расположен удобно для воинов, но для обороны почти не пригоден. Я не вижу патрулей на улицах, нет часовых в секторах, и, что удивительно, никакой сигнальной системы. Эти люди, похоже еще не поняли, что такое война!

— Продолжайте!

— Сэр, сопоставив все, что я вам сейчас говорил с фактом, что все их руководители собраны в одном здании, я предлагаю следующее: прямо сейчас послать Адока за нашими людьми, и как только они подойдут, вышлем небольшую группу для захвата их лидеров. Потом атакуем их всеми силами — без командования они не смогут защищаться. Главарей отправим в столицу на суд.

— А что, если слухи справедливы и мятежники имеют друга среди Высокородных?

— Сэр, — Гарн был удивлен. — Невозможно! Ну, ладно, допустим, что такой покровитель существует, все равно он не сможет остановить нас. Старкиены подчиняются только Императору!

— Да, — задумчиво сказал Джим. — И все же, пожалуй, я не последую вашему совету.

Он отвернулся от Гарна и взглянул на маленького губернатора.

— Ваши знатные семьи всегда соперничают, не так ли?

— О!.. Они постоянно плетут интриги против меня и соперничают между собой! — Человечек неожиданно захихикал. — Да, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, командир. Они все время дерутся. И, честно говоря, это мне очень помогает управлять планетой. Да, да, они всегда обвиняют друг друга во всех смертных грехах и вечно лезут на место получше.

— Естественно, — буркнул Джим сам себе. Французы называли это «нойо».

— Сэр? — переспросил Гарн. Маленький губернатор тоже был удивлен. Научный термин на языке Земли ничего не говорил им.

— Неважно. Есть ли среди них хоть один человек, которого так ненавидит ваш брат?

— С кем Клуф…? — губернатор задумался. Он смотрел на посеребренную траву, — …с кем Клуф… А да, Нотрал!.. Да, если с кем-нибудь у него и возникали трения, то только с Нотралом.

Он указал на лагерь.

— Видите? Люди Клуфа расположены вон там, а люди Нотрала почти в противоположном конце. Чем дальше они друг от друга, тем больше это им нравится.

— Гарн, Адок, — сказал Джим, поворачиваясь к двум Старкиенам, — у меня есть для вас задание. Тихо спуститесь вниз и приведите человека, живого и невредимого, из отрядов Нотрала!

— Есть! — ответил Гарн.

— Прекрасно. Не забудьте завязать ему глаза. И завяжите потом, когда отпустите. А сейчас, губернатор, покажите еще раз расположение отрядов Нотрала.

Губернатор вытянул руку, и оба Старкиена, переглянувшись, исчезли так неожиданно, что Джим вспомнил перемещения в Тронном Мире.

Прошло полчаса, прежде чем послышался шорох. Джим сидел на земле, а губернатор стоял рядом с ним, как того требовал этикет, причем, даже стоя, он был ниже Джима.

Адок прополз на пост часового первым. За ним с земли поднялся коричневый юноша, за которым стоял Гарн. Солдат колониальных войск мелко дрожал от страха.

— Подведите его, — приказал Джим, стараясь подражать шипящему акценту Высокородных Тронного Мира. Он сидел спиной к луне, и ее свет освещал лицо солдата, Джим при этом оставался в тени.

— Знаешь ли ты, кого я выбрал вашим последним и великим вождем? — спросил Джим и голос его был жесток.

Зубы солдата стучали, Он не мог говорить и только принялся изо всех сил трясти головой. Джим выругался.

— Ладно, неважно, — резко сказал он. — Ты знаешь, кто контролирует площадь за Советом?

— Д-д-да…

— Пойдешь к нему. Скажешь, что я переменил свои планы. Он должен взять власть в свои руки и причем немедленно.

Юноша задрожал, но ничего не сказал.

— Ты меня понял? — заорал Джим. Пленник судорожно кивнул.

— Хорошо. Адок, отведи его в сторону. Мне нужно отдать распоряжение прежде, чем вы уйдете.

Адок оттащил солдата за проволоку. Джим приказал Гарну и губернатору приблизиться.

— Покажи территорию Клуфа.

Губернатор задрожал — испуг пленника как бы передался ему. Потом указал пальцем на один из секторов. Гарн задал ему несколько уточняющих вопросов, потом повернулся к Джиму.

— Вы хотите, чтобы я отвел нашего пленника туда, сэр?

— Да, и побыстрее!

— Есть!

На этот раз они вернулись позже, примерно через час. Когда Джим понял, что, отпустив юношу, они услышали, как его окликнули и подобрали солдаты Клуфа, он приказал всем уходить с холма к вертолету.

Они быстро пошли вниз, но Джим окончательно успокоился только тогда, когда вертолет взлетел. Адок сидел за пультом управления и землянин попросил его отвести аппарат как можно дальше от лагеря, но так, чтобы за ним можно было наблюдать по экранам. Примерно через восемь минут они очутились милях в десяти от лагеря. Вертолет завис на высоте пятнадцати тысяч футов, как облако в безветренный день.

Джим внимательно смотрел на мерцающий экран, и Гарн тоже смотрел, хотя и не понимал, чего они ждут.

Иногда Джим сдвигал рукоятки, переводя фокус на отдельные улицы и здания. Темно… Внезапно на экране мелькнула полоска света, не ярче вспышки фонаря, почти в самом центре лагеря, у здания Совета.

— Я думаю… — начал было Джим, но Гарн рванулся к пульту и перехватил управление… Вертолет метнулся вверх. Адок, опытный солдат, только в первую секунду пытался удержать рычаги, но почти сразу же уступил место старшему.

Джим тихо спросил Гарна:

— Антиматерия?

Тот молча кивнул.

Через минуту вертолет закувыркался, когда его достигла ударная волна.

Старкиен вскоре выровнял корабль. Отделались они сравнительно легко — несколько стекол было разбито и губернатор в бессознательном состоянии лежал на полу, из его носа шла кровь. Джим помог Адоку пристегнуть маленького человека к креслу. Ни один из них не догадался использовать ремни чуть раньше, хотя они и ожидали ударной волны.

— Стоит возвращаться? — спросил Джим. Гарн отрицательно покачал головой.

— Там ничего не осталось, Разве что кратер.

— Сколько антиматерии было использовано?

— Я не эксперт, сэр, — сказал Гарн, — общий объем… примерно… примерно., вы могли бы спрятать в кулаке. Но это сравнение только для удобства. Действующий элемент не больше, чем песчинка. Сэр?…

— Да.

— Я хотел бы вас спросить, как вы догадались, что в лагере антиматерия?

— Простое умозаключение, основанное на фактах, собранных здесь и в Тронном Мире, — улыбнулся Джим.

— Значит, это была ловушка, — спокойно констатировал его собеседник Гарн. — Ловушка для меня и — прошу прощения, сэр — для ваших Старкиенов. Они хотели, чтобы мы вошли в открытую дверь — поэтому этот район и не охранялся. Весь полк моих парней был бы уничтожен… — он умолк.

— Но, — удивился Адок, — ведь колониальные войска должны были знать, что погибнут?

— С чего ты взял? Тот, кто снабдил их антиматерией не хотел оставлять лишних свидетелей.

После минутного молчания Гарн спросил у Джима, что такое «нойо».

— Социальные группы, — сказал Джим. — Семейные группы, занимающиеся грабежами, оскорблениями и войнами по любому поводу.

— Эти… — Гарн кивнул в сторону губернатора. — Эти составляют «нойо»?

— Только главные семьи, — объяснил Джим, — Они занимаются этим, потому что им скучно. «Нойо» никогда не доверяют друг другу. Когда этот солдат, пойманный на территории Клуфа, был допрошен, брат губернатора тут же решил, что его предал кто-то в Тронном Мире. Он попробовал захватить антиматерию, и какая-то случайность погубила его. Я, правда, предполагал, что моя попытка приведет к расколу в лагере, и тогда мы бы спокойно разгромили Клуфа и забрали антиматерию.

— Я понимаю, сэр, — сказал Гарн. — А что сейчас?

— Сейчас мы должны как можно скорее вернуться в Тронный Мир.

Потом все молчали. Только пришедший в себя губернатор тихо плакал, шепча: «Клуф… Клуф…» и жалобно всхлипывал.

Корабль, на котором Джим и Старкиены прилетели на Атилу, был миниатюрной копией корабля Галиена и Афуан. В нем хватало места, он был простым и экономичным, как и все у Высокородных. Капитан просто представлял себе место его назначения, а все расчеты, вплоть до самых сложных, проделывал сам корабль. Когда они вылетали из Тронного Мира, корабль направлял Гарн, так как Джим не знал его места назначения. Но сейчас, когда они возвращались, ему не нужна была помощь. Он мог просто вспомнить любое место в Тронном Мире — хоть свою комнату, и корабль оказался бы там.

Перед самым приземлением Джим отозвал Гарна и Адока в сторону.

— Я хочу, чтобы полк пока оставался на корабле. Вам пока не надо возвращаться в казармы и посылать рапорт о прибытии. Подождите…

— Это против правил, — задумчиво сказал Гарн. — Скажите, это приказ?

— Приказ!

— В таком случае его выполнению могут воспрепятствовать только личные приказы Императора. Но после того, что случилось на Атиле: я не думаю, что данный приказ противоречит желаниям Императора.

— Поверьте мне, Гарн. Я забочусь только о благополучии Императора. Оставайтесь на корабле.

— Сэр! — спросил, кивнув, Старкиен. — Вы возвращаетесь к себе?

— Да. Со мной пойдет Адок, — и он дотронулся до руки Старкиена.

В его квартире никого не было. Джим немедленно отправился к Ро.

Девушка была у себя — она возилась с приемышами. Увидев землянина, Высокородная отбросила инструменты и вскочила.

— Джим! — вскрикнула она. — О, Джим!

Он прижал ее к себе, но только на мгновение.

— Прости, — нежно сказал Джим, — но нам надо спешить.

— О, ты уже в форме Старкиена, — заметила Ро. — Какой ты в ней большой! Скажи, эти ленты еще заряжены?

— Да.

— Да? — она рассмеялась. — Сокруши эту стену! — Она внезапно замолчала. — Нет! Нет! Что я такое говорю? — она виновато взглянула на него. — Что случилось, Джим? Ты испуган?

— Нет, но… Скажи мне, Ро, что в Тронном Мире голубого цвета?

— Голубого? Ты имеешь в виду голубой цвет? — переспросила она.

— Да.

— Но… мы обычно носим белые одежды. Ты это знаешь. Не думаю, что в Тронном Мире ты найдешь сейчас что-нибудь голубое, за исключением разве сувениров из других миров.

— Подумай. Постарайся вспомнить.

— Но ведь действительно ничего… О! Может быть, ты хочешь, — прервала она себя, — чтобы я перечислила обычные вещи. У нас голубое небо, голубая вода… и, — она улыбнулась — есть у нас еще Голубой Зверь Императора, если уж тебе все хочется знать.

— Голубой Зверь?

Голос Джима так изменился, что Ро побледнела.

— Ну, да, — испуганно сказала она. — Это ничего ни значит. Это была его игрушка. Потом ему стали сниться кошмары и ее спрятали. Я не знаю, кто ее спрятал и куда, и думаю, что сейчас этого уже никто не знает. Потом его стал раздражать голубой цвет. Где бы ни был Император — теперь он никогда не увидит ничего голубого. Это важно?

— Мне нужен Вотан. Как его найти?

— Джим, что случилось? — девушка по-настоящему испугалась. — Вотан с Императором, и ты не можешь туда пройти. О, я знаю, что тебе это удалось один раз… Но не сейчас! В особенности сейчас!

— Почему в особенности? — спросил Джим.

— Не надо… — неуверенно сказала девушка.

Землянин успокоился.

— Ну хорошо. А теперь объясни — почему именно сейчас?

— Просто сейчас начались эти неприятности в Колониальных Мирах, — сказала Ро. — Вотан все время посылает Старкиенов на помощь губернаторам низших рас, и сейчас в Тронном Мире мало солдат. У него нет ни одной свободной минуты.

Внезапно она замолчала.

— Джим, в чем дело?

Он не расслышал ее. Он смотрел в прозрачное море, омывавшее песчаный берег. И здесь тоже песчаный берег и океан? И эта мысль вернула его к действительности.

— Мне нужен Оловиель, — Джим пристально посмотрел на нее. — Потом мы вчетвером — ты, я, Адок и Оловиель — должны найти Вотана во что бы то ни стало, с Императором он или нет.

— Ты сошел с ума, Джим! — Ты не можешь пойти к Императору в энергетических лентах, ни один человек не имеет права носить при Императоре больше одной трубки. Его Старкиены убьют тебя в ту же минуту чисто инстинктивно. Если ты решил так рисковать, так хоть сними ленты. И ты тоже, Адок.

И девушка принялась стаскивать энергетические ленты с Джима. Ро несомненно была права и он стал помогать ей. Через минуту Джим остался без оружия, не считая черной трубки, висевшей на поясе. Оглянувшись, он увидел, что Адок уже снял свои ленты.

— А сейчас к Оловиелю. Ты должна его найти. Девушка прикоснулась к его руке и они переместились.

— Оловиель! — крикнул Джим. Никто не ответил.

— Его здесь нет, — сказала Ро. — И нет смысла искать его по всему Тронному Миру. Так мы никогда его не найдем. Думаю, что самое лучшее — подождать его здесь.

— Подождать? — спросил Джим. — Ждать — нет это недоступная для нас роскошь. Может быть…

Он замолчал, потому что перед ним возник Оловиель.

— Здравствуй! Ты первый вернулся домой с победой. Я слышал, что твой корабль приземлился, но тебя не было дома. В комнате Ро лежала целая куча энергетических лент. Вот я и вернулся, надеясь, что есть от вас известие, а вы сами здесь.

Он улыбнулся и вежливо пригласил Ро и Джима сесть. На Адока он не обратил ни малейшего внимания.

— Хотите выпить? Поесть? Могу вам предложить…

— Ничего! — перервал его Джим. — Скажите мне, Оловиель, вы верны своему Императору?

Оловиель удивленно поднял брови.

— Мой дорогой Дикий Волк, — протянул он, — ВСЕ Высокородные верны своему Императору.

— Есть верность и ВЕРНОСТЬ, — резко сказал Джим. — Я не спросил тебя, лоялен ли ты формально. Я тебя спросил, верен ли ты, как например, Старкиен?

Высокородный насторожился.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он. Маска безразличия исчезла.

— Ты мне не ответил.

— А стоит ли отвечать?… В конце концов, я Высокородный, а ты — всего лишь бывший Дикий Волк, существо низшей расы, и я… да я отвечу! Я верен, Джим!

Голос его внезапно стал жестоким.

— А сейчас говори, в чем дело? Мне нужен прямой и быстрый ответ.

— Мой полк Старкиенов на Атиле, — сказал Джим, — пытались заманить в ловушку. Там была антиматерия!

— Антиматерия? — лицо Оловиеля на секунду от изумления как бы затвердело, потом он быстро расслабил мускулы. Он поверил в невероятное утверждение и теперь анализировал причины и следствия. Через несколько минут Высокородный посмотрел на Джима.

— Да, ты прав. Нам надо повидать Вотана.

— Именно это я и собирался сделать. Я ждал только тебя, Пойдем с нами.

— С нами? — Оловиель взглянул на Адока. — Мы пойдем вдвоем. Этого вполне достаточно.

— Мне нужен Адок как свидетель. Ро тоже пойдет с нами. Так безопаснее.

— Разве? А, да… я понимаю. Ты хочешь сказать, что ее могут взять как заложницу и использовать против нас. Хорошо, Старкиен!

Оловиель подозвал Адока и они переместились.

Переместились в зал со сценой. Светло-зеленые стены вздымались ввысь. В центре зала на полу был установлен странный вращающийся конус, создававший переливающуюся радугу. На потолке сияли все цвета радуги, кроме голубого. Император полусидел, полулежал на подушке, наслаждаясь игрой красок,

Рядом стояли Старкиены, вооруженные трубками и энергетическими лентами. Вотан сидел за пультом, передвигая разноцветные рукоятки. Джим один раз уже видел все это.

— Непрошеные гости! — Старкиены молниеносно выхватили черные трубки, но Вотан, быстро подняв голову, заметил Оловиеля и махнул рукой, приказывая телохранителям убрать оружие.

— Мне не сказали, что твой полк вернулся в казармы. И я не могу использовать их, — обратился он к Джиму.

— Именно поэтому я приказал им не возвращаться, — ответил землянин.

Вотан нахмурился.

— Что? Кто дал тебе право, — он замолчал — перед ним возник маленький коричневый слуга, похожий на Мелиеса. Слуга держал небольшую белую коробочку.

— Это было переслано принцессе Афуан через губернатора… — слуга назвал имперское слово, означающее Альфа Центавра — для тебя, Вотан.

— Хорошо, — сказал Высокородный. Слуга исчез. Вотан положил сверток на стол и, помедлив секунду, развернул его.

— Что это значит? — недовольно спросил он. Вотан хотел было что-то добавить, но его прервали:

— Обожди, Вотан! — Император встал с подушки и подошел к столу. Он нетерпеливо вытащил кусок красного гранита, грубо обработанный, примерно трех дюймов в диаметре.

— Здесь записка… — он расправил кусок бумаги. — Читаю — «По просьбе моего доброго друга, Джеймса Кейла, посылаю тебе этот образец с его родной планеты, как сувенир для Высокородного Вотана».

Император, широко улыбаясь, взглянул на старика.

— Это подарок тебе, Вотан, — весело сказал он, — от нашего бывшего Дикого Волка. Возьми!

Император бросил камень Высокородному и Вотан поймал его.

И в ту же секунду вокруг Вотана ослепительно засверкал голубой ореол, сияющий свет исказил линии его фигуры и превратил ее во что-то страшное, звериное.

Император громко застонал и отпрянул назад, прикрывая лицо руками.

— Племянник… — загремел искаженный голос старика. Вотан поднял голубые руки, похожие теперь на звериные лапы, шагнул к Орану.

Император вскрикнул, и попятившись назад, споткнулся о подушку, но устоял.

— Голубой зверь! — завопил он. — Убейте его! УБЕЙТЕ ЕГО!

Если Старкиены и колебались, то секунду, не больше. Три трубки были выхвачены одновременно, и ослепительный голубой силуэт Высокородного исчез в белом пламени.

Старик споткнулся. Сияние потускнело и небольшой обломок красного гранита покатился по ковру. Вотан рухнул на ковер, лицо его было не тронуто, но тело страшно обуглилось.

Наступила мертвая тишина. Император посмотрел на труп Вотана.

— Дядя? — раздался дрожащий и неуверенный голос. — Дядя? Он медленно шел к Вотану, и чем ближе подходил, тем больше горбились его плечи, а лицо бессильно дергалось, как будто его пытали огнем. Император нерешительно взглянул на лицо Высокородного. Лицо Вотана не изменилось, глаза и рот были закрыты, мускулы расслаблены… спокойное, безмятежное лицо…

— Дядя… — снова послышался тоскливый голос Императора. И вдруг он застыл, чуть склонившись над Вотаном, свесив бессильно длинные руки и невероятно сгорбившись. На секунду Джиму показалось, что в такой позе невозможно сохранить равновесие, но Оран замер, как статуя на пьедестале.

— Оран… — сказал Оловиель. Внезапно в дальнем конце комнаты раздался довольный смех. Старкиены выхватили оружие…

Раздались три выстрела и Джим, повернув голову, заметил, как медленно падают телохранители. Они лежали на полу, такие же спокойные, как Вотан.

У зеленых занавесей стоял Галиан. В его правой руке была черная трубка, а в левой — странное, похожее на пистолет, устройство, с длинным закрученным стволом. Из-за спины Галиана выглядывали Афуан и Мелиес.

Когда Джим повернулся к ним, Галиан небрежно, почти презрительно, бросил «пистолет», который, звеня, покатился по ковру и мягко ударился о ногу мертвого Старкиена.

Галиан пошел вперед. Афуан и Мелиес последовали за ним. Каблуки Высокородного стучали по полированному полу. Он ухмыльнулся.

— А ты, оказывается, опасен, Дикий Волк, — обратился он к Джиму. — Ты не только умудрился вернуться назад живым, но и заставил меня поволноваться. Но все обошлось хорошо.

Потом Галиан пронзительно посмотрел на Оловиеля.

— Нет, — жестко сказал он. — Нет! Не «Оран», а «Галиан». нам следует научить тебя говорить — «Галиан»!

Слова Галиана поразили их. Джим увидел, что Оловиель весь напрягся и выпрямился. Галиан был самым высоким Высокородным, за исключением Императора, но Оловиель был почти так же высок. Два человека, каждый больше семи футов ростом, в упор смотрели друг на друга.

— Тебе никогда не удавалось научить меня чему-нибудь, Галиан, — сухо сказал Оловиель. — Я бы и не пытался на твоем месте.

— Не глупи, — заговорила Афуан, но Галиан быстро оборвал ее.

— Неважно. Кто мы такие, чтобы указывать ему! Ведь он сказал, что мы никогда не сможем обучить его!

— Мы?! — Оловиель горько улыбнулся. — Ты же стал употреблять множественное число, как Император, Галиан?

— Разве я сказал «мы»? — едко улыбнулся Галиан. — Ну, это просто оговорка.

— Значит ты не убьешь его? — Оловиель кивком головы указывал на сгорбленную фигуру Императора.

— Убивать его? — удивленно переспросил Галиан. — Ну конечно, нет. Заботиться о нем, вот моя главная задача. Вотан никогда не мог по-настоящему ухаживать за ним. Он же немного нездоров, ты знаешь?

— А ты? — Джим сделал шаг вперед. Глаза Галиана сверкнули.

— Будь терпелив, мой маленький Дикий Волк! — прошептал он. — Твое время придет. Сейчас я забавляюсь с Оловиелем.

— Забавляюсь? — угрюмо сказал Оловиель. — Ты лучше придумай объяснение, как погиб Вотан.

Галиан ухмыльнулся.

— Вотана убили императорские Старкиены, по императорскому же приказу. Ты сам все видел.

— А кто убил Стракиенов?

— Ты, конечно, — довольно сказал Галиан. Ты был возмущен, когда увидел, что Вотана убили ни за что.

— Ну да. А как насчет искажателя света? Джим никогда не просил губернатора Альфа Центавра посылать этот камень Вотану.

Галиан дал знак Мелиесу, который торопливо поднял откатившийся камень и положил его в карман.

— Как, ты говоришь, искажатель света? — поинтересовался Галиан.

— Понятно… — Оловиель вздохнул. — Но ведь я, конечно, не убивал Старкиенов.

— Я бы на твоем месте не говорил этого другим Высокородным. Теперь, когда умер Вотан, к Императору нужно приставить человека, и этим человеком буду Я! И если ты будешь рассказывать всякие сказки, Оран вполне может отослать тебя из Тронного Мира или изолировать для твоего же блага.

— Да. Но если даже я промолчу, сразу видно, что эти три Старикиена убиты из тяжелого ручного интерпрессора. И все вернувшиеся Старкиены будут удивлены, как это я ухитрился убить из трубки сразу троих, ведь на них были одеты энергетические ленты полной мощности. И я могу доказать, что не появлялся на складе интерпрессоров больше года.

— Не сомневаюсь, — сказал Галиан. — Но вот возвратятся ли Старкиены? Нет! Они не вернутся!

Оловиель взглянул на Джима. Джим кивнул.

— Значит, наш Дикий Волк принес вести о маленьких ловушках в Колониальных Мирах, вот как? — спросил Галиан.

В ответ Оловиель рассмеялся и вытащил из-за пояса Адока трубку.

Галиан презрительно улыбнулся.

— Ты действительно сошел с ума? Мы с тобой фехтовали мальчишками. У тебя быстрая реакция, но у меня самая быстрая во всем Тронном Мире, кроме… — он показал на Императора.

— Но потом мы никогда не пробовали играть в эту забавную игру, — Оловиель уже не улыбался. — К тому же я, признаться, устал от пустых слов и забав Тронного Мира. Мне кажется… Да, я очень хочу убить тебя!

Он шагнул вперед. Галиан поспешно отступил назади медленно вытащил трубку.

— Может быть, лучше поспорим, — предложил он. — Давай спорить на Пункты Жизни. На пятьдесят Пунктов. Кто бы ни проиграл, ему этого вполне хватит, чтобы отправиться в изгнание.

— Не говори мне об этих игрушках, — сказал Оловиель медленно шаг за шагом подвигаясь вперед, в то время, как Галиан также медленно отступал. — Мне кажется, я потерял всякий интерес к спорам.

Они стояли в центре зала. Между ними было не более двенадцати футов, но из-за высокого роста, высоких плеч, чуть поданных вперед, вытянутых трубок, казалось, что они находятся друг от друга на расстоянии вытянутой руки.

Внезапно оружие Оловиеля сверкнуло белой молнией, а сам он отклонился назад и в сторону, чтобы ударить сбоку, Галиан нырнул под пламя, ударившее в то место, где секунду назад была его голова и, повернувшись на каблуках, оказался лицом к лицу с Оловиелем.

Сделай он это чуть быстрее и линия огня, направленная мимо первого выстрела Оловиеля, поразила бы его. Но пока Галиан поворачивался, его противник успел опустить оружие, заряд Галиана столкнулся с зарядом Оловиеля и белый огонь рассыпался искрами.

За первым страшным ударом — а Джим достаточно практиковался с Адоком в фехтовании на трубках, чтобы понять насколько опасной была борьба — оба Высокородных обменялись обычными нападением и защитой. Это было фехтование на шпагах, если предположить, что длина шпаги произвольно увеличивается и уменьшается.

Длина огненного лезвия варьировалось от 10 футов до шести дюймов. Один заряд полностью уничтожался другим, а все остальное зависело от ловкости и быстроты противников.

Оловиель и Галиан передвигались по полированному полу, избегая стен. Между ними струилось пламя, неожиданно взрывавшееся фонтаном искр. На лице Галиана застыла улыбка, но он был серьезен. Оловиель же после первой атаки полностью расслабился. Он, казалось, о чем-то мечтал, как будто это был не смертельный поединок, а незначительное спортивное состязание, где рисковали небольшими ставками.

Несколько недель назад Джим решил бы, что это своеобразный танец, участники которого держат в руках римские свечи, демонстрируя грацию человеческого тела и красоту фейерверка. Сейчас же понимал он, каким ужасным будет конец. Как ни был быстр и изящен Оловиель, Галиан несколько раз чуть не опередил его. Рано или поздно, но все искусство Оловиеля не поможет ему отразить роковой удар.

У Галиана была лучше реакция. А в таких дуэлях — это самое главное.

Внезапно Галиан резко откинулся назад и влево, высоко ударил языком пламени и подпрыгнул под контрудар Оловиеля, выпрямившись, полоснул огнем по левому бедру и руке противника.

— Конец… — подумал Джим.

Оловиель упал на правое колено, левая рука безжизненно свисала. Его оружие упало и покатилось по паркету, но он нашел в себе силы, чтобы рассмеяться прямо в лицо Галиану.

— Тебе смешно? Хорошо, я сотру эту улыбку.

И Галиан, подняв трубку, направил ее в лицо Оловиеля.

— Стой! — крикнул Джим и бросился вперед.

Галиан услышал звук шагов и повернулся быстро, как кошка.

Джим выхватил из-за пояса трубку. У него только и оставалось времени, чтобы выхватить ее и ударить первым. Высокородный успел обезвредить удар. Взметнулись искры,

Джим сбил пламя, летевшее в грудь. Галиан расхохотался.

— Дикий Волк, Дикий Волк… Ты так по-настоящему ничего и не понял, кто такой Высокородный. Но я тебе дам урок.

— Джим! — воскликнул Оловиель. — Не надо. У тебя нет шансов! Беги!

— Вы оба ошибаетесь, — возразил Джим. Он был спокоен.

Вокруг Галиана и Джима сыпались искры, и вскоре Высокородный удивленно поднял голову.

— Неплохо! — сказал он. — Я даже сказал совсем неплохо для Высокородного и просто бесподобно для такого дикого человека, как ты. Я буду очень огорчен, потеряв тебя, Дикий Волк!

Джим не ответил. Он дрался абсолютно спокойно, стараясь чтобы его пламя всегда немного опережало заряд Галиана. Кружа по залу, стараясь держаться в центре, он боялся, что Галиан припрет его к стене. Если бы у него не было богатого опыта сражений на шпагах, саблях и эспадронах, Джим никогда бы не смог научиться бою на трубках за две недели практики с Адоком. Но опыт и хорошая реакция помогали ему. Он двигался все увереннее.

— Да и вообще, зачем мне убивать тебя, — сказал Галиан, когда они опять столкнулись. Белая кожа Высокородного блестела от пота. — Будь разумным, Дикий Волк! Оловиель все равно умрет. Но для тебя я строил великие планы. Я хотел, чтобы ты стал командиром моих новых Старкиенов!

Джим не ответил. Он упорно атаковал.

Сбоку раздались шаги и голос Ро:

— Назад!

Землянин не осмелился оглянуться, но через несколько секунд они поменялись с Галианом местами и Джим увидел Ро, которая держала под прицелом принцессу Афуан. Мелиес лежал у ног Адока и было похоже, что у господина всех слуг сломана шея. Только Император, склонившийся над трупом Вотана, был неподвижен.

— Что ты о себе воображаешь? — внезапно прохрипел Галиан. Когда я говорю с тобой, ты должен отвечать, Дикий Волк!

Джим парировал удар в голову и молча отступил.

— Ну, хорошо, — Высокородный улыбнулся. — Мне это надоело! Я играл с тобой, надеясь, что ты одумаешься! Хватит! Я убью тебя!

Галиан неожиданно атаковал, искры сыпались со всех сторон, и Джим понял, что борется за свою жизнь. У Высокородного были огромные преимущества перед ним: рост, широкий шаг, длинные руки — и он использовал это. Джим успевал парировать его удары, но медленно отступал. Галиан возвышался над ним. Землянин пытался развернуться, но путь уже был отрезан ослепительными молниями. Высокородный бил чаще и чаще. Джим прикинул в уме пройденный путь и понял, что сейчас его спина упрется в стену. А если это удастся Галиану, дуэль кончится быстро.

Зубы Высокородного были обнажены в злобной усмешке, с подбородка стекали капли пота. Его длинные руки мешали Джиму уйти влево, или вправо. Скоро отступать будет некуда.

Был только один способ вырваться из тюрьмы пламени — остановить атаку Галиану и атаковать самому, заставить его отступить. Только скорость могла спасти его. Джим должен был быть быстрее Высокородного.

Дальше колебаться не было смысла. Джим отразил очередной удар и атаковал. При первых яростных выпадах Высокородный остановился, удивленно отступил назад, но вскоре оправился.

Галиан коротко хохотнул, хотел что-то сказать, но решил не тратить дыхание. И ему, и Джиму не хватало воздуха. Противники в течение десяти секунд не уступали друг другу ни дюйма.

Скорость была убийственной. Ни один землянин не мог бы выдержать такого напряжения, однако Джим держался. Галиан изумленно взглянул на него сквозь огонь и дождь искр.

— Ты не можешь этого… не можешь… не можешь… — выдохнул он.

— Могу… — устало прошептал Джим.

Красивое лицо Галиана исказила гримаса ярости. Он отрезал удар землянина и немедленно провел огнем круг — земные фехтовальщики называли этот прием «мулине».

Высокородный пытался сбить пламя с самого конца трубки противника. Если бы Галиану удалось это, у него было бы в запасе несколько мгновений для маневра. Круги огня бежали с бешеной скоростью, и вскоре Джим перехватил инициативу.

Пламя его трубки описало огненную дугу, землянин резко поднял луч точно за линией огня противника и нанес удар в незащищенную грудь Высокородного.

Трубка Галиан полоснула огнем по правому боку Джима и внезапно глубоко под ребрами землянин ощутил пустоту и холод. Высокородный покачнулся и распростерся у ног противника.

Пот заливал Джиму глаза, но он разглядел, что Оловиель уже стоит, хотя и опирается на плечо Ро. Землянин несколько раз глубоко вздохнул и медленно отошел от мертвого.

— Джим, — сказал Оловиель, удивленно посмотрев на него. — Кто ты?

— Дикий Волк. Зачем ты поднялся?

Оловиель невесело рассмеялся.

— Наши раны исчезают быстро. Ты ранен?

— Со мной все будет в порядке. Но за мной остались трупы, займись этим. Мне пора домой.

— Домой?

— На Землю, в мир, из которого я пришел, — сказал Джим… Чем меньше шума, тем лучше для Императора. Никто не заметит, что меня нет. Скажешь, что Галиан убил Вотана и Старкиенов в припадке безумия и ты застрелил его, защищая Императора, — Землянин взглянул на Афуан. — Если, конечно, она будет молчать.

— Принцесса не захочет огорчить меня. — сказал Оловиель. — Галиан предупреждал, что если я не соглашусь с ним, то Император отправит меня в изгнание или же изолирует в моих же собственных интересах. Сейчас это относиться к ней.

Он отвернулся от Афуан, и чуть прихрамывая подошел к Императору. Ро и Джим последовали за ним.

Оловиель прикоснулся к руке своего повелителя.

— Оран… — мягко сказал он.

Через несколько секунд Император медленно выпрямился и тепло улыбнулся.

— Оловиель! — сказал он. — Как хорошо, что ты так быстро пришел. Знаешь, я нигде не могу найти Вотана. Он недавно был здесь и я могу поклясться, что никуда не выходил, но его нет!

Император смотрел на паркет, на стену, на ковер, на игру света на потолке. Но его глаза ни разу не остановились на убитом.

— Я видел сон, Оловиель, — продолжал Император. — Это было сегодня ночью или, может быть, раньше… Мне снилось, что Вотан мертв. Галиан мертв и все мои Старкиены мертвы. И когда я пришел во дворец Тронного Мира, чтобы рассказать об этом Высокородным, я никого не встретил. Я был совсем один. А ведь это нехорошо?

— Пока я жив, я буду с тобой, Оран!

— Спасибо, — Император снова осмотрел комнату и голос его стал тревожным. — Но я хотел бы знать, что случилось с Вотаном.

— Ему пришлось ненадолго уйти, — ответил Оловиель, — Он велел мне остаться с тобой, Оран, пока…

Оран улыбнулся.

— Ну, тогда все в порядке! — счастливо сказал он.

Император обнял Оловиеля за плечи и снова осмотрел комнату.

— А, здесь Афуан… и маленькая Ро, и бесстрашный Дикий Волк, бывший Дикий Волк, я бы сказал.

Улыбка Императора сменилась немного торжественным, немного грустным выражением.

— Ты ведь покидаешь нас, да?… Джим, мне показалось, что ты так сказал недавно.

— Да, Оран. Мне надо идти.

Император кивнул.

— Да, я действительно это слышал. Я ведь иногда понимаю кое-что лучше любого Высокородного. Хорошо. Возвращайся на свою планету, Джим.

Рука Императора соскользнула с плеча Оловиеля. Он шагнул вперед.

— Ваш мир полон молодой энергии, Джим. А ведь мы здесь очень устали, очень устали. С тобой и твоими Дикими Волками все будет хорошо. Я вижу, что ты знаешь об этом. Иногда все передо мной… — желто-лимонные глаза Императора, казалось, заволоклись туманом. — Да. Все хорошо. Что-то говорит мне, что ты оказал мне большую услугу. Мне бы хотелось утвердить усыновление. С этой минуты ты — Высокородный, Джеймс Кейл. — Оран улыбнулся. — Хотя я не даю тебе ничего нового, ты имеешь все…

Император повернулся к Оловиелю:

— Что мне делать сейчас? — спросил он.

— Я думаю, отослать домой Афуан. Пусть она пока остается там.

— Да.

Принцесса, взглянув на Оловиеля, неожиданно крикнула:

— Грязнолицая! Дикарь! Убирайтесь в кусты и размножайтесь там!

Джим хотел ее ударить, но Ро удержала его руку.

— Нет! — гордо сказала она. — Разве ты не видишь? Она ревнует! Ревнует!

Девушка взглянула на него.

— Я иду с тобой, Джим. Иду в твой мир.

— Да, — неожиданно согласился Император. — Это правильно. Так я все и видел. Да, маленькая Ро должна пойти с ним.

— Афуан! — резко скомандовал Оловиель.

Принцесса исчезла.

Джим покачнулся и с трудом удержался на ногах.

— Идем быстрее, — проговорил он. — Я пришлю своих Старкиенов, Оловиель. Они должны охранять Императора пока из Колониальных Миров не вернутся остальные Если ты прикажешь им возвращаться немедленно, возможно, не все погибнут в ловушках Галиана.

— Я сделаю это. До свидания, Джим! — отозвался тот. — Спасибо!

— До свидания, Джим, — сказал Император.

Землянин пожал руки Высокородным.

— Кстати, Адок, — повернулся к Старкиену Император. — У тебя есть семья?

— Нет, — бесстрастно ответил Старкиен. — Мой сын вырос, а жена ушла в женское поселение.

— Хочешь пойти с Джимом?

— Я… — Адок запнулся. — Я… не привык хотеть чего-то… Я служу… Импе…

— Если я прикажу тебе сопровождать Джима и Ро и оставаться с ними до конца, тебе будет приятно? — спросил Оран.

— Да.

— Адок будет с тобой, — сказал Император. — Он тебе пригодится.

— Благодарю, Оран, счастливо, Оловиель! — сказала Ро и взяла землянина под руку.

В ту же секунду они переместились на космодром. Гарн стоял у входа в корабль, как часовой, Он быстро повернулся к Джиму.

— Рад видеть вас, сэр!

Все закружилось, поплыло перед глазами, и Джим напряг все силы, чтобы не упасть. Как сквозь сон он услышал, как Адок докладывает Гарну.

— Высокородный Вотан и принц Галиан убиты. Погибло три Старкиена. Высокородный Оловиель занял место Вотана. Вам с отрядом надо немедленно явиться к Императору.

— Да! — подтвердил Джим.

— Есть! — Гарн исчез.

Внезапно они очутились на корабле. Ро, Джим и Адок. Джим опять покачнулся. Девушка уложила его на подушку.

— Что?… это… Адок?! — услышал он голос Ро, доносившийся из длинного коридора, по которому Джим неудержимо скользил в пропасть все быстрее и быстрее. Сделав огромное усилие, он представил космопорт Альфа Центавра и путь до Земли. Это было последнее усилие — дальше корабль отправится сам.

Джим не сомневался, что скоро они будут дома, на родной Земле…

Перестав сопротивляться, он снова почувствовал, что скользит вниз. Сил удержаться у него уже больше не было.

— …Галиан ранил меня перед смертью, — тихо прошептал он. — Я умираю… Расскажи все… там., на Земле… Скажи им все…

— Ты не умрешь! — Ро заплакала и обняла его. — Ты не умрешь! Ты не…

Но он уже падал в бездну и тьму.

Когда Джим открыл глаза и увидел свет после долгого блуждания во тьме, он с трудом вспоминал образы и формы вещей, окружавших его. Ему казалось, что он восстал из мертвых. Но постепенно Джим стал лучше видеть, вернулись чувства. Он понял, что лежит на чем-то твердом, а не на подушке и что потолок белый с неприятным серым оттенком. И уж очень низкий.

С трудом Джим повернул голову и увидел небольшой столик, несколько стульев и больничный экран. Через окошко, в дальнем конце струился свет. Он видел небо, голубое небо с белыми облаками. Джим лежал, смотрел на родное земное небо и пытался сообразить, что же произошло.

Он был на Земле, следовательно, по меньшей мере пять дней он был без сознания. Но, если это Земля, то почему он здесь? Где же Ро? Где Адок? Где корабль?

Он спокойно лежал и думал. Через полчаса он вспомнил о своей ране. Джим откинул простыни, задрал голубую пижаму и исследовал бедро. На нем не было даже шрама.

Джим чувствовал себя неплохо, но тело его ослабело, как будто он долго спал. На маленьком столике стоял стакан с холодной водой и коробка с салфетками. Значит, это больница… Действительно, ведь он был ранен Галианом…

Джим продолжил осмотр помещения. Под верхней крышкой стола находилась полка. Там стоял телефон. Он поднял трубку и прислушался, но никаких гудков не последовало. Набрал наудачу несколько цифр — ничего. Джим положил трубку на место и внезапно заметил у аппарата кнопку, рядом с которой значилось «СЕСТРА».

Он нажал на кнопку. Ничего не произошло. Подождав минут пять, он нажал на кнопку еще раз.

Дверь распахнулась, но вошла не девушка в белом халате, а мускулистый молодой человек, чуть полнее и ниже Джима, с широкими плечами.

Он подошел к кровати, посмотрел на больного и взял его за левое запястье. Подняв кисть, он начал считать пульс Джима, наблюдая за электронными часами.

— Я здоров. Что это за больница? — спросил Джим.

Мужчина-санитар не ответил. Закончив считать, он положил руку больного на кровать и повернулся.

— Эй, подождите! — Джим сел.

— Лежать! — хрипло крикнул человек и, выскочив из палаты, торопливо закрыл дверь.

Джим откинул простыни и вскочил с постели быстро и уверенно. Подбежав к двери, он дернул за ручку, но пальцы только соскользнули по гладкому неподвижному металлу.

Джим еще раз потряс ручку, потом отступил на шаг. Сначала он хотел стучать в дверь, пока кто-нибудь не придет, но, подумав, решил этого не делать.

Палата, в которой Джим находился, была похожа на помещение для буйных. Он подошел к окну, и это только подтвердило закравшиеся подозрения. Его закрывала невидимая с постели толстая решетка. Если у человека не было никаких инструментов, он не мог ее взломать.

Под окном раскинулась зеленая лужайка, чуть дальше вздымались высокие сосны.

Джим немного подумал, и вскоре подойдя к постели, лег и укрылся простыней.

С терпением, которое уже стало его вторым «Я», он приготовился ждать…

Через несколько часов без предупреждения дверь открылась, и вошел все тот же санитар. За ним следовал маленький пожилой человек в белом врачебном халате, с узким неприятным лицом и абсолютно лысым черепом, в белом врачебном халате. Он посмотрел на Джима и бесцветным голосом сказал.

— Все в порядке. Вы мне больше не нужны.

Санитар вышел и прикрыл дверь. Врач взял Джима за руку, сосчитал пульс.

— Да… — пробормотал он.

Отпустив руку Джима, врач откинул простыни, поднял вверх пижаму, исследовал правый бок. Его пальцы нажимали то тут, то там, и внезапно Джим весь напрягся.

— Больно?

— Да, — спокойно сказал Джим.

— Гм… это интересно… если это правда…

— Доктор, со мной все в порядке?

— Да, все в порядке, — ответил врач, одернув пижаму и поправив простыни. — Но я не могу в это поверить. Ваш правый бок в полном порядке…

— Во что вы не верите?

— Я не верю, что в этом месте у вас была выжжена огнем рана, по меньшей мере, два дюйма в ширину и шесть в длину, — сказал доктор. — Да, я видел по телевизору ваш корабль и мне много рассказывала девушка, но я все равно не верю. Во-вторых, с такой раной вы умерли бы раньше, чем долетели до Земли. А в-третьих, там не осталось даже шрама. Вы никогда не убедите меня, что после большой раны не остается следов!

— А зачем вас убеждать?

— Не надо меня убеждать. Следовательно, на мне нет ответственности! Я могу только дать заключение — вы сейчас абсолютно здоровы. Я так им и передам!

— Им?

Врач уставился на него.

— Доктор, — спокойно сказал Джим, — у вас обо мне плохое мнение, но это ваше дело. Но, кажется, не говорить пациенту, где он находится и кто в этом принимает участие — просто неэтично! Вы говорили о девушке, Скажите, она не ждет сейчас за дверью?

— Нет, — сказал врач. — Что же касается ваших вопросов, я могу сказать, что вас сюда поместили люди из Мирового Правительства. Меня предупредили, чтобы я не говорил с вами ни о чем, кроме вашей болезни. Лечение вам больше не требуется, следовательно, мне не о чем с вами больше говорить.

Он встал и, подойдя к двери, остановился, потом посмотрел на Джима.

— К вам пришлют человека, когда я доложу, что вы здоровы, и тогда вы сможете задать любой вопрос.

Он отвернулся и нажал на ручку, но дверь была заперта. Тогда врач ударил по ней кулаком и закричал. Через минуту дверь осторожно открыли и он проскользнул в щель. Щелкнул замок. Джим остался один.

На этот раз ждать пришлось недолго. Через двадцать минут хлопнула дверь, и в комнате появился загорелый мужчина лет на десять моложе врача. Он был одет в серый костюм. Строго кивнув Джиму, новый посетитель сел на один из стульев у его кровати.

— Я — Даниель Вилькоксин, — сказал человек, — но, если хотите, можете называть меня Дэн. Правительство собирает Комиссию по рассмотрению вашего дела, Я назначен адвокатом.

— А если мне не нужен адвокат?

— Тогда, конечно, я уйду, но должен вам сообщить, что предстоящее расследование не имеет ничего общего с судебным процессом. Судебный процесс начнется, если его разрешит комиссия. Поэтому вас никто не может заставить принять мои услуги. С другой стороны, если вы откажетесь от меня, другого адвоката Комиссия вам, скорее всего, не предоставит, поскольку это не судебный процесс, и формально адвокат вам не нужен.

— Понятно, — сказал Джим, — разрешите задать вам несколько вопросов.

— Валяйте.

— Где я?

— Пожалуй, вот этого я не могу вам сказать. Это правительственная больница, в которой держат людей, если их дела требуют большой секретности. Я сам приехал сюда в закрытом автомобиле… Если вам это поможет — я ехал полчаса от здания правительства, где находится моя контора.

— Где мой корабль? Где женщина и мужчина, сопровождавшие меня?

— Ваш корабль на правительственном космодроме, — сказал Вилькоксин. — Он окружен солдатами, которые держат любопытных на расстоянии примерно в четверть мили, Ваши товарищи пока на борту, за что вы можете поблагодарить губернатора Альфа Центавра. Он на Земле. Когда правительство просило их сойти, чтобы впустить на корабль ученых и охрану, губернатор отговорил их. Кажется, женщина, которую вы привезли, Высокородная. А губернатор прямо-таки дрожит перед любым Высокородным. И я не могу упрекнуть его в… — Вилькоксин с интересом посмотрел на Джима, — Насколько я понимаю, Высокородные правят Империей?

— Да. Зачем меня держат здесь?

— Эта леди — Высокородная…

— Ее зовут Ро, — перебил Джим.

— Так вот, Ро встретилась с представителями Правительства, как только корабль приземлился. Там были высокопоставленные лица, так как губернатор Альфа Центавра, гостивший на Земле, сказал, что корабль принадлежит Высокородным. В конце концов Ро впустила их и рассказала впечатляющую историю. Там было и то, что вы на дуэли уложили принца императорской крови. Она сказала, что вам намного лучше, но не возразила, когда Правительство предложило поместить вас в земную больницу для лечения. Наверное, они сказали ей, что земные препараты быстрее поставят вас на ноги.

— Да, — прошептал Джим, — Она доверчива,

— Да, очевидно, все так и было. Девушка разрешила забрать вас, и Комиссия начнет расследование, как только вы поправитесь. Как я понял, доктор уже дал положительную оценку вашему здоровью, поэтому предварительное слушание начнется, вероятно, завтра утром…

— Что это будет за расследование?…

— Видите ли., в том-то все и дело. Расследование не имеет ничего общего с судебной процедурой. Теоретически Комиссия создана для того, чтобы получить информацию. В действительности, и я думаю, вы уже поняли это, они хотят открыть судебное дело, обвинив вас в предательстве и измене,

— Вы сказали, «как я уже понял это», — повторил Джим спокойно. — Почему вы решили, что я должен ожидать нечто подобное, возвратившись на Землю?

— Но… — Вилькоксин на секунду умолк и быстро взглянул на Джима. — Когда вы вместе с Высокородными улетели с Альфа Центавра, на Землю вернулся Макс Холланд, который доложил, что вам наплевать на приказы и вы будете действовать по своему собственному плану и попытаетесь поднять в Тронном Мире чуть ли не мятеж. Естественно, Холланд скажет это на заседании Комиссии. Разве вы не говорили этого?

— Нет. Я сказал, что в Тронном Мире буду руководствоваться только своими суждениями.

— Для Комиссии это то же самое.

— Похоже на то, что ваша Комиссия уже признала меня виновным… В чем там… в предательстве?

— Пожалуй, да. Тогда я буду вас защищать. И я бы не сказал, что мне все это нравится, опять-таки, как вашему защитнику. Вас выбрали из тысячи кандидатов, потратили много денег. Вас обучали лучшие специалисты и все это для того, чтобы вы могли вести наблюдения в Тронном Мире. Правительству надо было решить, действительно ли мы забытая часть Империи, или мы развивались самостоятельно. Правильно?

— Да.

— Значит, с этим вы согласны? Очень хорошо. Но если поверить рассказу Ро, вместо того, чтобы вести спокойно наблюдения, вы затеяли драку с Высокородными, как только ступили на борт корабля и ранили одного. Потом вы и ваш телохранитель ввязались в какую-то придворную интригу, в которой погибли дядя Императора и его брат. Были убиты и охранники. Правильно?

— Данную ситуацию трудно понять, следуя только фактам, тем более в таком изложении. Они искажают истину.

— Вы хотите сказать, что Ро лгала? — требовательно спросил Вилькоксин.

— Я хочу сказать, что ее не так поняли, — ответил Джим, — она это рассказала вам или это просто пересказ?

Вилькоксин задумчиво поскреб свой подбородок.

— Это пересказ, — признался он. — Но если человек, который мне все это рассказал, выступит так же убедительно на Комиссии, то вам будет плохо.

— Значит, Комиссия предубеждена против меня?

— Пожалуй…

Вилькоксин задумался, потом внезапно вскочил и зашагал взад и вперед по комнате.

— Скажу вам честно, я был не в восторге, когда меня назначили вашим адвокатом. Может быть, я и сам был немного предубежден. Я говорю так, не потому что вы переубедили меня, — торопливо сказал он, — Но возможно, вы говорите правду!

Вилькоксин вновь сел у постели Джима.

— Но, что ж давайте послушаем ваш рассказ. Итак, вы покинули Альфа Центавра.

— Я отправился в Тронный Мир, чтобы выяснить, посещали ли Высокородные нашу планету или нет. Все, что случилось там, было следствием моих поисков и наблюдений!

— И это все, что вы хотите мне рассказать? — удивленно спросил Вилькоксин.

— Пока что да. Я выступлю перед Комиссией и все подробно расскажу, если они, конечно, выслушают меня.

— Но вы же должны понимать, что без исчерпывающей информации я не могу быть полезен вам.

— Да, если быть откровенным, я вам не доверяю. Пожалуй, вы просто не поймете мой рассказ, не побывав в Тронном Мире.

— Да, но ведь… в Тронном Мире не побывал еще ни один землянин.

— Совершенно верно. Никто из землян не поможет мне, особенно, если Макс Холланд собирается свидетельствовать против меня перед Комиссией, которая уже заранее решила передать меня суду за измену.

— В таком случае, я не могу быть вам полезен.

Вилькоксин вскочил и направился к двери.

— Подождите. Возможно, вы не поможете, как защитник, но помогите, как человек.

— Как?

Вилькоксин повернулся, но его рука осталась на дверной ручке.

— Начнем с того, что я попрошу вас считать меня невиновным, пока не будет доказано обратное.

Адвокат минуту постоял у двери, потом его рука опустилась, и он медленно подошел к Джиму.

— Извините. Ну хорошо. Что я могу сделать для вас?

— Видите ли, я думаю, вы можете пойти со мной завтра на заседание Комиссии, как мой защитник. А пока я буду рад, если вы ответите мне на несколько вопросов. Во-первых, почему Комиссия, правительство и весь народ так хотят обвинить меня в предательстве, когда я всего лишь вернулся из Тронного Мира живым и привез ценнейший звездолет, Высокородную и Старкиена? Я просто не понимаю, как это согласуется с мнением о моей измене. Конечно, есть Макс Холланд, который обвиняет меня во всех смертных грехах. Но если у них имеются только его показания, я думаю, беспокоится нечего.

— Как вы не понимаете? — Вилькоксин нахмурился. Все разговоры начались потому, что они боятся мести Высокородных, которые могут сделать с Землей все что хотят.

— Почему?

Адвокат даже поперхнулся.

— Да, потому что брат и дядя Императора мертвы. Разве Империя не будет мстить за них?

Джим ухмыльнулся.

— Вам смешно?! — удивился Вилькоксин,

— Нет. Просто, теперь я понял, почему меня решили обвинить в предательстве, Ведь насколько я знаю, измена карается смертью.

— Иногда… но причем здесь это…?

— Боюсь, что не смогу вам все объяснить, — ответил Джим. — Скажите, могли бы вы встретиться с Ро?

Вилькоксин покачал головой.

— Я пытался сделать это раньше, но мне не разрешили даже приблизиться к кораблю.

— А передать ей записку?

— Возможно, хотя я и не знаю, доставят ли мне ответ.

— Это не обязательно, — сказал Джим. — Она отдала меня земным врачам без протеста. Следовательно, Ро доверяла им. Отсюда вывод — она не знает, что собирается эта Комиссия сделать со мной завтра… Ей надо рассказать о расследовании,

— Пожалуй, да. — сказал Вилькоксин. Потом добавил: — Я передам ей все. Если не будет выхода, я позвоню завтра утром… Они, несомненно, вызовут ее, чтобы она повторила рассказ для Комиссии, Ро будет присутствовать на заседаниях.

— Если вам удастся поговорить с ней вечером, я буду вам очень благодарен.

— Посмотрим. Но чем она вам поможет? Ведь она не даст других показаний.

— Я не это имею в виду,

— Но вы сказали, что ни один человек на Земле не может вам помочь. Следовательно, только она и еще тот мужчина могут выручить вас, — заметил Вилькоксин. — Но разрешите мне предупредить вас, — продолжал адвокат, — они главные свидетели обвинения.

— Может быть, а может и нет, — улыбнулся Джим. — Ведь вы забыли о губернаторе Альфа Центавра!

— Ах, да! О нем я не подумал. Вы правы, он заступился за Ро, когда девушка не захотела уйти с корабля. — Возможно, он и нас завтра защитит… Если хотите, я свяжусь с ним.

— Нет, предоставьте его мне.

— Не понимаю, — прошептал адвокат. — Просто ничего не понимаю. Но я с вами! Что-нибудь еще?

— Нет. Извините, если сможете.

— Хорошо, — Вилькоксин встал. — Я приду сюда за полчаса до того, как они должны будут отправить вас на Комиссию. Таким образом, я поеду туда вместе с вами, не возражаете?

— Нет.

Вилькоксин подошел к двери, подергал за ручку и крикнул:

— Откройте!

Через несколько секунд дверь открылась — адвокат посмотрел на Джима.

— Спокойной ночи тебе, Джим. До завтра.

— Благодарю.

Хлопнула дверь. Джим лег на кровать и закрыл глаза, На мгновение мозг затуманил страх, но он быстро взял себя в руки и вскоре уснул. Он спал спокойно, как солдат перед боем.

Даниель Вилькоксин разбудил Джима ровно в восемь пятнадцать. Вскоре они уже сидели в закрытом автомобиле, который мчался в Правительственный Центр.

Расследование началось в 9.00. Джим спросил адвоката, удалось ли поговорить ему с Ро. Вилькоксин кивнул.

— Мне не разрешили подняться на корабль, но я поговорил с ней по телефону, установленному на посту оцепления. Я задал ей множество вопросов, ответы на которые мне, якобы нужны для защиты, и постарался передать ей все, что вы просили, так сказать, между строк.

— Хорошо, — сказал Джим.

После этого он не проронил ни слова и игнорировал все вопросы, заданные адвокатом. В конце концов, Вилькоксин толкнул его локтем.

— Послушайте, ответьте же мне наконец! Через полчаса я теоретически должен вас защищать. Вы должны мне ответить! Не забывайте, ради вас я связывался с Ро, а это было непросто. Кроме полевого телефона, других способов связи с кораблем нет.

Джим взглянул на него.

— Правительственный Центр в девяти милях от космодрома. Верно?

— Но… Да… — удивленно ответил адвокат.

— Если бы я находился в Правительственном Центре, мне не понадобились бы ваши услуги, чтобы передать Ро всю информацию. На таком расстоянии я мог бы сам спокойно говорить с кораблем.

Вилькоксин недоверчиво посмотрел на него.

— Я говорю это для того, чтобы вы поняли — мне нет смысла терять драгоценное время на ответы, все равно вы их не поймете. Разве что поверите на слово… Обвинения Макса Холланда и других меня абсолютно не интересуют. После того, как вы передали Ро информацию, я попрошу вас только об одном — сидите тихо и не мешайте мне думать.

Джим погрузился в раздумья и Вилькоксин больше не мешал ему.

Они подъехали к зданию суда. Джима отвели в маленькую комнату, где он должен был ждать членов Комиссии. Потом его и адвоката проводили в уже переполненный зал.

Их усадили за стол напротив приподнятой сцены, где должны были разместиться шесть членов Комиссии. Джим увидел, что в первом ряду, в стороне от толпы, сидит Старик Якобсон — руководитель проекта, тренировавший его перед экспедицией в Тронный Мир, Высокородная Ро, Макс Холланд. За ними он увидел многих своих учителей, рангом поменьше.

Ро, поймав его взгляд, побледнела. Девушка выглядела взволнованно. Она была одета в простую белую блузку и юбку, не очень отличавшиеся от земных нарядов, но тем не менее, выделялась из окружающей толпы.

Глаза Джима привыкли к высокому росту, природной грации и красоте Высокородных. Неожиданно земляне показались ему некрасивыми и маленькими…

Ро еще раз посмотрела на него.

На сцену вышло семь человек и по залу пробежал взволнованный гул, так как среди них все увидели маленького коричневого человечка, который занял место рядом с Хэйнманом, представителем могущественного Европейского Сектора.

Джим посмотрел на губернатора и слабо улыбнулся. Тот взглянул на него печально и торжественно.

Все успокоилось. Началось расследование.

— Пусть во всех записях будет отмечено, — сказал Хейнман в микрофон, — что губернатор Альфа Центавра любезно согласился присутствовать в зале на заседании Комиссии, чтобы помочь расследованию опытом и знаниями.

Хейнман постучал по столу председательским молотком и предложил официальному представителю правительства выступить и описать дело.

Представитель произнес прекрасную речь. Он тщательно избегал слова «Предательство», но ухитрился выставить все в таком свете, что у публики не осталось сомнения в том, что Мировое Правительство возбудит против Джима дело по обвинению в измене.

Потом вызвали свидетеля Старика Якобсона. Его спросили, как Джима готовили к экспедиции в Тронный Мир и почему выбрали именно его.

— Джеймс Кейл, — спокойно ответил Якобсон, — был необычайно талантлив и был великолепно развит физически. Ведь нам нужен был тореадор. К тому же Джим имел научные степени по химии, истории и антропологии, он показал себя знатоком искусства и социальных наук.

— Не хотите ли вы сказать, — уточнил Хейнман, — что он выделялся среди ваших учеников?

— Он был яркой индивидуальностью, но, в конце концов, все они таковы, — сухо сказал Якобсон.

Руководитель Проекта был седым высоким датчанином. Ему было примерно 60 лет. Джим вспомнил, что Якобсон всегда отличался тем, что относился к нему с симпатией.

Якобсон продолжил:

— …это было одним из требований, которые мы предъявляли к Избранникам…

И он по списку перечислил остальные требования. Сюда входили: хорошее физическое состояние, развитой ум, эмоциональное равновесие и широкий диапазон знаний.

— А как насчет эмоционального равновесия? — вновь вмешался Хейнман. — Не был ли Кейл несколько… скажем… антисоциальным? Не сторонился ли он людей? Не пытался ли он сделать все в одиночку?

— Да, — ответил Якобсон. — Но опять-таки нам нужен был именно такой человек. Ведь он должен был попасть в совершенно незнакомую обстановку и чужую культуру. Мы хотели, чтобы он был замкнут в себе, немногословен, насколько это возможно.

Якобсон не уступал. Хейнман задавал довольно коварные вопросы, но седой датчанин держался крепко. Он утверждал, что Джим был не менее и не более, а как раз таким человеком, которого и должны были послать по Проекту. Но речь Макса Холланда, который выступал вслед за старым учителем, была откровенно враждебной.

— …остальные члены Проекта, — сказал Холланд, потушив тлеющую сигарету, — никогда не пошли бы на такой риск — ведь это угрожало всей Земле. Наш мир по сравнению с Империей все равно, что цыпленок по сравнению со слоном. Цыпленок так мал, что на него не обращают внимания и он в безопасности, разве что по ошибке попадает под ногу слона. Тогда у него не остается никакой надежды! Мне кажется, что Проект в основном не удался и к тому же поставил нас под удар — мы можем попасть под ногу слона-Империи из-за ошибок Кейла…

Холланд, как и Якобсон, был допрошен Хейнманом и другими членами Комиссии, но в отличие от датчанина помогал им и с удовольствием чернил Джима.

Холланд утверждал, что Джим был крайне антисоциален, вплоть до паранойи, эгоистичен и полностью уверен в своей непогрешимости. Потом, очень холодно он пересказал содержание беседы в раздевалке под трибунами арены на Альфа Центавра, когда Джим сказал, что будет действовать самостоятельно.

— Вы считаете, — спросил Хейнман, — этот человек еще до отлета в Тронный Мир решил игнорировать задание Проекта?

— Да.

Холланд сел на место.

Следующей должна была выступить Высокородная, но ее просто попросили послушать магнитофонную запись ее рассказа о Джиме, начиная с драки на корабле и заканчивая приземлением на космодроме Правительства.

Когда прозвучало последнее слово, Хейнман прокашлялся и наклонился, как бы намереваясь заговорить с ней. Но губернатор Альфа Центавра что-то прошептал ему на ухо и представитель Европейского Сектора ничего не спросил.

Девушка была тут же отпущена комиссией.

Сидевший рядом с Джимом Вилькоксин до сих пор был абсолютно спокоен, но теперь он испугался и возбужденно сказал Джиму:

— Послушайте! Мы, по крайней мере, можем использовать право перекрестного допроса. Губернатор Альфа Центавра допустил ошибку, когда посоветовал Хейнману отпустить ее просто так. Вероятно, они проявили к ней внимание, но вам-то это ничем не поможет. Ро даст показания в вашу пользу и я уверен, что ее ответы произведут прекрасное впечатление.

Джим покачал головой, да и спорить уже не было времени — его вызвали, Хейнман рассказал немного о его личных качествах и быстро перешел к допросу.

— Возникали ли у вас когда-нибудь сомнения в правильности Проекта?

— Нет.

— Но перед отлетом в Тронный Мир у вас, кажется, возникли все-таки подобные соображения? — Хейнман переложил несколько листов и, наконец, нашел нужный. — Вот, смотрите — мистер Холланд докладывает о разговоре на Альфа Центавра, я цитирую: «Макс, уже поздно вмешиваться. С данного момента я все решаю сам». Это так?

— Нет.

— Нет? — Хейнман нахмурился.

— Я сказал так, — ответил Джим. — «Мне очень жаль, Макс, но это должно было случиться рано или поздно. Проект в данной ситуации не может быть руководством. Теперь я буду следовать только своему суждению».

Хейнман нахмурился еще сильнее.

— Не вижу никакой разницы!

— Пожалуй, ее не заметил и Макс Холланд. Но разница есть.

Джим чувствовал, как его изо всех сил дергают за рукав под столом.

— Полегче, прошептал адвокат. — Полегче! Ради всего святого!

— Ах, значит вы ее видите? — ехидно спросил Хейнман.

Он посмотрел на членов Комиссии.

— И вы отрицаете, что брали на Тронный Мир пистолет и нож, несмотря на возражения мистера Холланда?

— Нет.

Хейнман сухо откашлялся, вынул белый платок и вытер рот, затем спрятал платок в карман.

— Ну что ж, с этим, кажется, все.

Представитель Европейского Сектора вытащил еще один листок из кипы бумаг и сделал отметку карандашом.

— Сейчас вы услышали рассказ мисс… Высокородной Ро о ваших действиях. Можете ли вы добавить что-нибудь?

— Нет.

И еще раз он почувствовал, как его дергают за рукав. Джим не ответил адвокату ничего.

— Никаких замечаний, — проговорил Хейнман, — то есть вы не хотите объяснить свои поступки в Тронном Мире, абсолютно противоречащие программе Проекта?

— Этого я не говорил, — возразил Джим, — рассказ Высокородной Ро правдив. Но вы неправильно поняли его. Так же ошибочно и ваше глубокое убеждение, что мои действия в Тронном Мире шли в разрез с Проектом.

— В таком случае, я думаю, вам лучше все объяснить нам, как вы считаете, мистер Кейл? — сказал Хейнман.

— Именно это я и пытаюсь все время сделать.

Ответ заставил председателя Комиссии покраснеть, но он решил не обращать внимания на вызов. Хейнман махнул подсудимому рукой, приглашая его продолжать.

— Объясняю достаточно просто. Высокородные Империи Тронного Мира, я уверен, губернатор Альфа Центавра со мной согласен, высшие существа не только по сравнению с низшими расами колониальных миров, к которым относится сам губернатор, — Джим взглянул на маленького человечка, но тот явно не хотел смотреть на него, — но и по сравнению с людьми Земли. Следовательно, какие бы тщательные планы не подготавливались нами, все равно они не смогли бы правильно направить мои действия в абсолютно чуждой культуре, где самый заурядный человек в сотни раз выше гениев Земли. В самом начале я понял, что мне придется приспосабливаться у ситуации в Тронном Мире соответственно обстоятельствам и самостоятельно принимать решения.

— Но вы не сказали об этом, когда обучались, — перебил его Хейнман.

— Да. Если бы я сказал об этом на ранних стадиях обучения, меня безусловно бы заменили.

Вилькоксин дернул Джима за рукав.

— Ну конечно, — вежливо согласился Хейнман. — Продолжайте, мистер Кейл.

— Следовательно, — вел дальше Джим, — прибыв в Тронный Мир, я понял, что отстаивать интересы Земли можно только в окружении Императора. Император был болен. Припадки болезни обостряли все его чувства и позволяли заглядывать в будущее. Вместе с тем каждый припадок приближал его к сумасшествию. Его брат Галиан организовал заговор, чтобы стать его советником — фактически властелином Империи — вместо дяди Императора Вотана. Для этого нужно было уничтожить Старкиенов и Вотана. Потом Галиан легко бы занял место Вотана и удержал бы полный контроль над Тронным Миром и Империей. Он, естественно, хотел создать новых Старкиенов, преданных уже не Императору, а советнику, то есть ему лично. Что такое Старкиены? Это специально выведенный тип людей, созданный контролем над генами. Эта работа ведется веками, и Галиан знал, что вывести новую расу воинов и телохранителей он сможет в течение двух поколений, если у него будет сырьевой материал, И этот материал он собирался брать с… Земли!!!

Прошло несколько секунд после речи Джима, прежде чем слова его дошли до сознания земной аудитории. Потом зал взорвался.

Председатель даже вскочил с кресла, остальные члены Комиссии тоже.

— Что это значит, мистер Кейл? — требовательно спросил Хейнман, перекрикивая шум. — Вы обвиняете принца Галиана, которого убили, в том, что он хотел изменить нас генетически и превратить в… тупых и верных телохранителей?

— Я его не обвиняю, — ответил Джим абсолютно спокойно. — Я просто констатирую факт. Он сам все рассказал мне. Я не думаю, что вы его поймете, — первый раз за все это время в голосе Джима послышалась ирония, — но Высокородные Тронного Мира одобрили бы эту идею. Ведь в конце-концов, низшие расы Колониальных Миров веками существовали для того, чтобы служить Высокородным. А мы знали еще меньше. Мы для них — Дикие Волки, дикие мужчины и женщины!

Хейнман шепотом обратился к губернатору Альфа Центавра. Джим стоял молча, пока их беседа не закончилась. Председатель Европейского Сектора вновь повернулся к подсудимому.

— Немного раньше вы обронили замечание, — сказал он, — что Высокородные Тронного Мира — высшие существа. Как это сочетается с бесчеловечными планами, которые вы приписываете принцу Галиану? Не говоря уже о том, что он планировал занять место советника Императора, убив его дядю? И затем фактически занять место Императора. Губернатор Альфа Центавра согласен с вами, что Высокородные выше нас, следовательно, как же мог такой цивилизованный человек, как принц Галиан, планировать такие варварские убийства?

Джим рассмеялся.

— Я все-таки думаю, что ни вы, ни члены Комиссии не понимаете отношений между Высокородными и низшими расами. План заговора против Императора с точки зрения любого Высокородного был вершиной предательства и злодейства. Но в то же время любой Высокородный сказал бы, что мы должны быть счастливы, ибо нас удостоили внимания принц крови. Ведь сделав нас Старкиенами, он избавил бы нас от болезней и мы стали бы здоровой и всегда довольной, обновленной расой.

— Вы хотите сказать, мистер Кейл, — произнес Хейнман, — что в Тронном Мире вы действовали не только на благо Императора, но и землян? Так?

Хейнман требовал честного ответа.

— Да, — ответил Джим.

— Я бы хотел вам верить, но мне кажется, вы хотите, чтобы мы слишком многое приняли без объяснений. Например, как вы узнали о планах принца Галиана, ведь он, наверное, держал их в строжайшем секрете.

— Вы правы. Но некоторые дворяне Колониальных Миров, — Джим взглянул на губернатора Альфа Центавра, — должны были знать о его планах уничтожения императорских Старкиенов. Принцесса Афуан и Мелиес, господин над слугами, вероятно, знали остальные части плана.

— Ну а как о них узнали вы? — спросил маленький толстый член комиссии, имени которого Джим не запомнил.

— Я антрополог. Я изучаю человеческие культуры во всех их проявлениях и вариантах. Существует определенный предел для человеческой культуры, вне зависимости от ее развития. Социальные отношения знати Колониальных Миров были скопированы с Тронного Мира. Высокородные говорили, что это самый высокий уровень культуры. Фактически и Высокородные, и подражавшие им дворяне Колониальных Миров были разделены на маленькие группки и искусственные клики, подобные «нойо».

Джим остановился и подождал, пока его не спросят, что такое «нойо». Спросил его об этом Хейнман.

— Французский этомолог Жан-Жак Петтер дал название «нойо» обществу, раздираемому противоречиями. Несколько позже Робер Ардлей охарактеризовал данное понятие как «соседство территориальных властителей, связанных дружественно-враждебной зависимостью». Примером «нойо» является обезьяна Каллицебус. Каждая семья Каллицебус проводит свое свободное время, угрожая владениям другой семьи. Все это, заменив территорию властью, а угрозы — интригами, можно отнести и к обществу Тронного Мира. Единственным исключением из «нойо» была Ро и подобные ей Высокородные. Они отстали от других Высокородных по физическим данным. Словам Ро никто не придавал значения и зря!

Минута молчания… потом Хейнман заговорил:

— Раньше вы сравнивали Высокородных с богами, а теперь с обществом обезьян. Как это понять? Ведь не могут они быть и теми и другими?

— Почему же, — ответил Джим, — Ардлей утверждал — «нации дают героев, а «нойо» — гениев». Но в данном случае, был обратный процесс. Гении создали общество «нойо». Обезьяны Каллицебус живут, так сказать, в Утопии. На деревьях есть и пища, и питье. Высокородные Тронного Мира создали себе Утопию сами — ведь их технология заботится о выполнении малейшего желания. Естественно, в таких условиях они когда-нибудь ослабнут и станут добычей человеческих рас Колониальных Миров, положение которых намного хуже. Это — исторический процесс развития общества.

— Но ведь с Высокородными так не получилось?

— Да, им удалось создать нечто уникальное — вечную аристократию. Империя начала с того, что собрала на одной планете лучшие умы и впоследствии эта планета стала Тронным Миром. Но и после этого туда продолжали приезжать самые талантливые люди Колониальных Миров. Приток свежей крови, понимаете? Кроме того аристократия Тронного Мира заставила каждого Высокородного знать все о технологии Империи. Другими словами, Высокородные не просто гении — они знающие гении! Девушка Ро, которая сейчас сидит рядом с вами, если вы ей дадите время, материалы и орудия производства сможет воссоздать на Земле всю технологию Империи.

Хейнман нахмурился.

— И все же я не вижу связи между ними и «нойо».

— Бесконечно обновляющаяся вечная аристократия контролирует исторический процесс человеческой эволюции, — продолжал Джим. — В результате создается исключительно искусственная ситуация, при которой и происходит социальная, а следовательно, и индивидуальная революция. Такая аристократия, если не будет уничтожена снаружи, просто разрушит сама себя. У Высокородных когда-нибудь наступит упадок.

Губернатор наклонился и что-то настойчиво шептал Хейнману, но тот отстранил его рукой.

— Как только я понял это, то увидел — зерна разрушения уже посеяны. Свидетельством упадка служила культура «нойо», до которой деградировали их общественные отношения. — Джим все время внимательно смотрел на губернатора. — Вероятно через несколько веков Империя станет разваливаться и тогда Высокородным будет уже не до Земли. К счастью, я узнал о планах Галиана, который хотел захватить власть. Но не все Высокородные удовлетворены «нойо». Некоторые индивидуалисты, такие, как Галиан, Оловиель, Вотан, жаждали действия и настоящего риска. Игра в Пункты не была их призванием. Галиан был особо опасен. Он, как и их Император, был «ясновидящим», но дело в том, что принц мог применить это, в отличие от брата, если бы удался его заговор. У Галиана были большие планы относительно Земли. Он бы втянул нас в гибель Империи.

Джим замолчал. Внезапно ему захотелось взглянуть на Ро и посмотреть, какое впечатление произвели на нее эти слова, но он не решился.

— Итак, — заключил он, — передо мной стояла ясная цель — остановить или уничтожить Галиана. И я сделал это.

Члены комиссии, губернатор, публика — никто не проронил ни слова. Все ждали продолжения речи Джима. Наконец Хейнман сказал:

— Мы внимательно выслушали ваши объяснения. Вы сделали все, чтобы спасти Землю от Сумасшедшего. Но как вы могли все это узнать? Не понимаю…

— Я скажу вам, — сказал Джим и мрачно улыбнулся. — Я нашел в их архивах сведения, что Земля уже была колонизирована экспедицией Империи и там было несколько Высокородных. И… — он заколебался, но внезапно заговорил медленно и спокойно:

— Я ПОТОМОК ВЫСОКОРОДНЫХ-ЗЕМЛЯН. ПОТОМОК БОЛЕЕ ЗДОРОВОЙ И РАЗВИТОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ И АРИСТОКРАТИИ, ЧЕМ В ТРОННОМ МИРЕ. И ТОЛЬКО ПОЭТОМУ Я СМОГ УБИТЬ НА ДУЭЛИ ГАЛИАНА.

Джим повернулся и посмотрел прямо на губернатора.

Коричневый человечек застыл, рот его был слегка приоткрыт, маленькие глазки испуганно моргали.

Джим почувствовал, что аудитория симпатизирует ему, но симпатия сменялась недоверием.

— Высокородный? Вы? — удивился Хейнман.

Было похоже, что Председатель спрашивает сам себя. Но вскоре он взял себя в руки и успокоился. Представитель Европейского Сектора вспомнил, кто он!

— В это трудно поверить! — сказал Хейнман, и в его словах прозвучала ирония. — Чем вы можете доказать это?

Джим показал на губернатора Альфа Центавра.

— Он хорошо знает Высокородных. Он видел меня в Тронном Мире. Он знает многое. Поверите ли вы в его свидетельство?

— Я думаю, да! — сказал Хейнман и громко спросил:

— Мистер Кейл утверждает, что он — Высокородный. Как вы считаете, губернатор?

Губернатор взглянул на Джима, он хотел что-то сказать, заколебался, но через минуту заговорил, искажая земные слова:

— Нет… нет…, он не Высокородный! Он не может быть Высокородным! Нет… НЕТ!

Позади Джима раздался тысячный вздох разочарованной публики. И тогда Джим медленно встал и скрестил руки на груди.

— Сядьте, мистер Кейл! — крикнул Хейнман.

Но Джим не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Адок! — громко позвал он. Перед ним появился Старкиен. Его могучее тело слегка блестело при электрическом свете, серебристые полосы энергетических лент выделялись на смуглом теле.

Аудитория снова вздохнула, на этот раз с трепетом. Наступила тишина.

— Адок, — спокойно сказал Джим, — видишь эту стену. Открой ее. Без шума, без повышения температуры, без обломков. Сделай все аккуратно. Исполняй!

Адок чуть повернулся к стене, которую показал Джим. Внезапно вспыхнул белый свет, ослепительный огонь и раздался хлопок. В стене зияло отверстие неправильной формы, десяти футов в высоту и пятидесяти в длину, с оплавленными краями.

По голубому небу, видимому в проеме, плыли маленькие облака, и Джим произнес:

— Пусть небо будет чистым!

Раздалось пять глухих ударов, и небо стало чистым.

Подсудимый медленно поднял руку и указал на губернатора Альфа Центавра,

— Адок… — начал он.

Маленькая коричневая фигурка внезапно спрыгнула со сцены и, подбежав к Джиму, упала не колени и попыталась поцеловать ему ладонь.

— Нет, нет, Высокородный! — на языке Империи воскликнул губернатор. Потом он в полном отчаянии перешел на английский.

— Не-е-е-т!

Его голос гремел в оглушительной тишине зала.

— Я ошибался! Он — Высокородный! Говорю вам — он Высокородный! — губернатор почти визжал.

Члены Комиссии с ужасом и недоверием смотрели на него.

— Нет! Нет! — кричал губернатор. — Говорю так не потому, что указали на меня. Нет! Старкиен! Вы не понимаете! Старкиены подчиняются только Императору и Высокородным! Я ошибался! Это правда! Он действительно Высокородный! Вы должны обращаться с ним, как с Высокородным!

— ОН — ВЫСОКОРОДНЫЙ!

Зарыдав, губернатор повалился на пол.

Джим почувствовал, как кто-то пожал его руку. Обернувшись, он увидел Ро.

— Да, — сказала Высокородная, глядя в зал. Она говорила на английском языке правильно, но по-своему строя фразы. — Я Высокородная и я говорю вам, что Джим — тоже. Император усыновил его. Джим рисковал жизнью и он привел меня и Адока, чтобы мы помогли вашему народу когда-нибудь стать наследниками Империи.

Она указала на губернатора.

— Этот человек, должно быть, участвовал в заговоре Галиена, он послал Императору камень с Земли от имени Джима. Но это был не камень, а фокусирующее устройство, проецировавшее на Вотане голубой цвет. И Император, подумав, что видит перед собой Голубого Зверя своих кошмаров испугался и приказал убить Вотана. Голиан так и планировал. Я думаю, это губернатор предложил вам судить Джима.

— Я лгал… я сказал, что принцесса Афуан скоро сметет Высокородного Оловиэля и будет мстить Земле, за то, что сделал в Тронном Мире Джим… — простонал губернатор, закрывая лицо руками. — Но я ошибался… ошибался! Он — Высокородный!.. Я был не прав… не прав…

Лицо Хейнмана было похоже на лицо человека, только что вышедшего после долгого скитания по темному туннелю к дневному свету, настолько яркому, что приходилось щуриться.

Джим спокойно посмотрел ему в глаза:

— Теперь вы понимаете, что Империю нельзя было допустить на Землю? Любой ценой.

Представитель Европейского Сектора Совета улыбался…