Дикое сердце

Глава 7

— Хизер сказала, что я могу найти тебя здесь. Голос Дэниела звучал как бы издалека, так сильно шумело у Лоры в ушах. Она никак не могла прийти в себя, увидев картину матери.

Она долго глядела на нее, потом медленно и очень аккуратно положила на стол. Она ждала несколько лет, надеялась вернуть свою картину, а теперь, найдя ее, она не обрадовалась. Чувство радости не приходило, казалось, оно покинуло ее навсегда.

Дэниел подошел к столу:

— Ты нашла рамку? У меня не было времени посмотреть, что в посылке.

Он слегка обнял ее за плечи, и она дернулась, как кукла на веревочках.

Он тут же отпустил ее:

— Что с тобой, Лора? Ты заболела? Тебе чем-то помочь?

Она не смогла ему сразу ответить, лишившись дара речи:

— Я думаю, ты уже помог мне достаточно, — с трудом произнесла она.

— Я ничего не понимаю, — нахмурился он, глядя ей в глаза. — Что опять произошло? Скажи мне.

— У тебя не было времени посмотреть? — укоризненно ответила она. — Посмотри теперь повнимательнее и скажи, что я ошибаюсь… — Она протянула ему картину, чувствуя, как дрожат ее пальцы:

— Ты солгал мне. Зачем ты это сделал? — Пальцы перестали дрожать, ей удалось наконец взять себя в руки. — Ты знал, что значит для меня эта картина, и все же сказал, что ее нет у тебя. Зачем?

Дэниел взял картину, задумчиво посмотрел на нее, нахмурившись.

— Я не лгал тебе, — сказал он, подняв на нее глаза.

Она продолжала с горечью:

— Ведь ты говорил…

— Я говорил, что ее нет в доме. — Он положил картину на стол. — Я отправил ее в галерею, чтобы они подреставрировали рамку. Я давно собирался это сделать. В одном углу она треснула.

— Ты нарочно не говорил мне правду! Это все равно что лгать, — возразила она чуть не плача.

— Не совсем так. Ты надоела мне со своими притворными заявлениями о том, как дорога тебе эта картина. И я решил немного позлить тебя. — Он развел руками. — А потом я выбросил из головы все мысли о картине… Я же знал, что она скоро вернется обратно.

Лора посмотрела на него как на врага:

— Что ты имел в виду, когда сказал, что заявления мои притворны. Ты же прекрасно знал, как трудно мне было с ней расставаться.

— Опять ты играешь, Лора? — Кончики губ Дэниела скорбно опустились вниз. — Картина, которая для тебя так дорога, была продана мне за очень высокую цену. Я заплатил за нее гораздо больше, чем она стоит на самом деле. Тебе же так были нужны тогда эти деньги! Почему же сейчас ты строишь из себя обиженную? Не пытайся вернуть прошлое. Я знаю о тебе все. И принимаю такой, какая ты есть. Зачем же нам теперь ругаться?

Возмущенная его холодным высокомерием, она спокойно возразила:

— Если ты не хочешь спорить об этом, почему же ты так держишься за эту картину? Ты явно хочешь сделать мне больно. Эта картина тебе не нужна. Ни теперь, ни раньше ты не интересовался ей. Ты просто черствый и бесчувственный человек.

Я всегда знала это. С тобой нужно действовать твоим же оружием.

— Ты так считаешь? — спросил он с обидой в голосе. — Так вот как ты обо мне думаешь? Тогда мы очень подходим друг другу. Почему бы нам не договориться?

Быстрым движением он притянул ее к себе, обняв за талию. Держа ее крепко одной рукой, другой он приподнял ее лицо за подбородок.

— Ты говоришь, что тебе нужна эта картина? А мне нужна ты. Ну так насколько дорога тебе картина, Лора, и что ты готова за нее заплатить?

Лора, едва сдерживая рыдание, вырвалась из его объятий.

— Я уже говорила тебе раньше, — возмущенно крикнула она. — Ты мне не нужен! Чем скорее я закончу работу и покину этот дом, тем будет лучше для меня. Я ненавижу тебя, Дэниел Ворвик, ненавижу все, что связано с тобой.

Она выскочила из кабинета и побежала наверх, в свою комнату, захлопнув и заперев дверь. Он не стал догонять ее. А она бросилась на кровать, борясь с нахлынувшими на нее чувствами, и лежала так, пока вечерние тени не прокрались в комнату. Тогда она наконец заснула тяжелым и беспокойным сном.

После этого Лора не видела его два дня. Его вызвали на юго-восток, где он что-то строил. Оттуда он должен был поехать в Лондон. Она использовала это время, чтобы закончить реставрацию картин.

У нее раскалывалась голова от мыслей, не оставлявших ее. Дэниел вел себя так, будто потерпевшей стороной был он, а не она, обливая ее холодным презрением. Он возмущенно и скептически относился ко всем ее заявлениям, связанным с картиной, как будто бы это не он, а» она устроила продажу.

Почему он так уверен, что в ее отношении к нему преобладают корыстные интересы? На это у него нет никаких оснований, хотя… Ее вдруг осенило. А не мог ли ее отец сказать ему тогда, что это Лора решила продать картину? Возможно, именно поэтому Дэниел и не верит ей.

Она сидела за работой, когда Дэниел вернулся. Он открыл дверь в мастерскую с такой силой, что сразу стало понятно — он в ужасном настроении. Он вошел и окинул ее презрительным взглядом. Она глубоко вздохнула и вся напряглась. Она видела его злым и раньше, но такого еще не бывало. Глаза его блестели от ярости. Он уставился на нее.

— Ты все еще здесь, — заорал он. Она даже подпрыгнула от неожиданности и пролепетала, защищаясь:

— Я еще не закончила свою работу. Я стараюсь работать быстро. Осталось уже совсем немного.

— Я не об этом, — бросил он ей. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Так же, как понимаешь, почему я сейчас здесь.

Лора прикусила губу:

— Что-то случилось? — Она пыталась догадаться, что могло произойти за эти несколько дней, и не могла.

Потом она осторожно спросила:

— Что-нибудь случилось с планом создания зоны отдыха?

Он зло улыбнулся:

— Вот видишь? Что я говорил? Ты сама ответила на свой вопрос. Ты сразу догадалась. Думаю, ты также знаешь, каким образом наши конкуренты смогли представить проект, который почти полностью соответствует моему: те же строительные материалы, те же эскизы и прочее, и прочее. Единственная разница в стоимости исполнения. Но ты все сама прекрасно знаешь, Лора, не так ли? Расходы не могли получиться меньше, чем у меня. Лишь на немного, чтобы обеспечить себе возможность получить контракт.

Она слушала его с ужасом. Он говорил о чем-то невероятном. Кто-то воспользовался его идеями, причем в деталях. Как такое могло случиться? Все его бумаги находились в Окли.

— Зачем ты сделала это, Лора? В голосе его слышалась боль. Лора подняла голову.

— Я ничего не делала, — ответила она ему в замешательстве. Выходит, вся его работа пошла насмарку. Поэтому он так и возмущен.

— Не строй из себя невинное существо! Избавь меня от этой лжи. — Он крепко схватил ее за руку. — Притворяться больше нет смысла!

Он был вне себя от ярости. Лора побледнела. Он может задушить ее. Лора попыталась оттолкнуть его, испугавшись горевшей в его глазах ярости. Но он крепко держал ее за руки.

— Ты сделала это потому, что я отправил отсюда Джеймса? Или же ты решила отомстить мне за эту проклятую картину? — Отвечай, — он так сильно тряс ее, что у нее стучали зубы.

— Это не я, — прошептала она. — Ты должен мне верить.

— Кто же еще? Только ты могла это сделать. Больше никто не имел ни возможности, ни причин для этого. Ты же сама сказала, что ненавидишь меня.

Ей не хватало воздуха:

— Перестань трясти меня, — с трудом произнесла она, откинув назад голову. — Мне нечем дышать.

Он остановился, но пальцы его все еще больно сжимали ее плечи.

— Я убью тебя, — прохрипел он. — Задушу. — Тут она уже по-настоящему испугалась. Ее зеленые глаза были широко раскрыты, она что-то пыталась сказать, губы ее шевельнулись, но без: звучно. Она смотрела на него, как зверек, преследуемый более сильным врагом.

Щека его задергалась, но рот был крепко сжат, ярость не проходила. Некоторое время он так держал ее. Глаза его блестели дьявольским огнем.

— Что ты со мной сделала, — сказал он хрипло. — Во что я превратился из-за тебя?

Он отпустил ее, и она с облегчением вздохнула. Кружилась голова, она пошатнулась, и он поддержал ее, чтобы она не упала. Она была в полуобморочном состоянии и не могла защищаться. Подавшись назад, она уперлась в стену. А он был совсем рядом, и его мускулистое тело казалось ей смертельным орудием, способным ее прикончить. Она облизала языком пересохшие губы.

— Ты сводишь меня с ума, — сказал он резко. — Я без ума от женщины, которой наплевать на меня. Смешно, не правда ли? Почему ты не смеешься?

Она ответила очень тихо, почти шепотом:

— Ты никогда не верил ни одному моему слову. Ты все время подозреваешь меня в чем-то. Что я могу тебе сказать?

Лицо его было напряженным и изможденным.

— Как же мне не подозревать тебя? С первой же нашей встречи ты связала меня по рукам и ногам. Ты нужна мне. И это не дает мне покоя, горит во мне, разрушает меня. Что бы ты ни делала, я все равно хочу тебя, не могу справиться с этим чувством. И ты все равно будешь моей, Лора!

Он схватил ее за голову, погрузив пальцы в ее шелковистые волосы на затылке, и стал как безумный целовать ее лицо. Он как бы наказывал ее этими поцелуями. Он как бы показывал, что рано или поздно победит ее и заставит подчиниться. Она сопротивлялась, плотно сжав губы, но он не сдавался. Он пытался раскрыть ее губы языком. Наконец ему удалось это, и он застонал от желания. Он наслаждался мягкостью ее влажного рта, не обращая внимания на ее протесты. Лора начала слабеть, голова закружилась. Но она не уступит ему! Она стала вырываться из его объятий, но он только еще сильнее сжимал ее.

На какой-то момент он поднял голову, и она посмотрела ему в лицо. Оно было полно решимости: щеки горели, глаза были полузакрыты, но блестели, как у больного с высокой температурой. Он гладил ее тело руками, притягивал к себе, снова целовал, пытаясь завладеть ей. Он ждал ее ответной реакции, требовал ее, а она отчаянно пыталась подавить в себе те чувства к нему, которые постепенно просыпались в, ее теле.

Он положил ей руку на грудь, стал целовать сначала щеки, потом шею, потом волосы. Она отпихнула его ладонями, но он снова прижал ее к стене, и она услышала, как рвется блузка, когда она попыталась увернуться от него. Он сорвал с нее блузку, и его теплые, нежные руки стали ласкать ее тело. Ее охватило волнение, дрожь прошла по всему телу. Грудь ее становилась твердой от прикосновения его рук. Но она все еще пыталась сопротивляться вопреки собственному желанию. Она пришла в отчаяние. Она крутилась, увертывалась от него, а тело ее горело от его прикосновений. Он дрожал от возбуждения и желания, а она все еще боролась с ним изо всех оставшихся сил. Но силы были неравными. Он прижимал ее своим телом к стене. Юбка задралась, и она не могла ее опустить. Она только слышала, как громко колотилось его сердце, бешено, не поддаваясь контролю. Дышал он тяжело, она чувствовала, как его дыхание обжигает ей шею. Он стал ласкать ее бедра. Он что-то шептал ей на ухо, хрипло, непонятно, а его руки поднимались все выше от бедер. Она вся задрожала, когда почувствовала его пальцы, приближающиеся к самому заветному, вскрикнула, пытаясь бороться со сладкой дрожью, пронзившей ее тело и одновременно уступая нахлынувшим на нее чувствам.

Ноги ее ослабли, она опускалась вниз. Она уже откинулась назад, хотя ей еще было стыдно. Губы Дэниела тихонько ласкали ее шею, остановились на ушной мочке.

Он смотрел на нее пелузакрытыми глазами. Взгляд его затуманился.

— Что ты делаешь со мной, Лора? — спросил он хрипло. — Ты для меня как наркотик. Я не могу без тебя.

Лора тихонько застонала, положив голову ему на плечо. Тело ее дрожало. Он говорил о страсти, о том, что она нужна ему, но ни единого слова не было сказано о любви. А она любила его и так хотела, чтобы он тоже ее любил. Она не согласна на меньшее!

Она уперлась ладонями ему в грудь, расставила пальцы и с силой оттолкнула. Он смотрел на нее удивленно.

— Все осталось, как прежде. Ничто не изменилось, — задыхаясь, крикнула она. — И так останется всегда. Ты моя болезнь, от которой я никак не могу вылечиться. — Она взглянула на него. Губы ее дрожали, в глазах блестели слезы. — Ты хочешь меня. Желание, которое ты хочешь удовлетворить любой ценой. Тебе все равно, что чувствую я. Тебя обидели когда-то, и теперь ты никому не веришь.

Она глубоко вздохнула и продолжала:

— Я не брала твоих документов и никому их не передавала. Я не знаю, кто мог это сделать. Но ты, конечно, никогда не поверишь мне. — Она пошла к двери, но он загородил ей дорогу. Она оттолкнула его со всей силой. — Не трогай меня, — закричала она. — Оставь меня в покое!

В глазах ее появились слезы, но она сдержала их. Нет никакой надежды, что их отношения изменятся! У них нет будущего. На недоверии ничего не построишь. Нельзя жить под постоянным подозрением.

Дэниел смотрел на нее как на незнакомку.

Он не двинулся с места, когда она подошла к двери. И правильно сделал, потому что она была в таком состоянии, что могла схватить все, что попалось бы ей под руку, и ударить его.

— Я уезжаю, — сказала она. — Я не должна была сюда приезжать. Я сыта по горло Ворвиками, особенно тобой. Мне не нужны твои деньги. Мне от тебя ничего не нужно. Мы ничем с тобой не связаны, мы люди разных миров, разных галактик.

Я всегда это знала.

Зазвонил телефон. Лора вздрогнула и взялась за ручку двери.

— Ты не должна уходить, Лора, — произнес Дэниел — Нам нужно поговорить.

— Не думаю. Я сказала все, что хотела.

Ты снимешь, наконец, трубку?

— Плевать на телефон. Не уезжай пока, прошу тебя.

— А что? Я должна закончить свою работу? Он заколебался, не зная, что сказать, и она вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Она услышала, как он поднял трубку.

Неужели он приведет в исполнение свою угрозу и лишит ее работы? Но в любом случае она должна уехать, потому что, если она останется здесь, она не выдержит, сорвется. Но сейчас главное — остаться одной, успокоиться, преодолеть эту боль в сердце, эту обиду.

Прошло полчаса, и она услышала, что он уехал.

— На одной из стройплощадок произошел несчастный случай, — сказала ей Хизер. — Рабочий попал в больницу. Кажется, сломал ногу. Дэниел поехал туда. Он просил передать вам, что вернется завтра утром.

— Спасибо, Хизер.

Это как раз то, что ей было нужно. Теперь она сможет спокойно и тихо уехать отсюда. Она вызвала такси, собрала чемоданы, кое-как запихнув в них свои вещи. Когда он приедет, ее уже здесь не будет. Нет никакого смысла длить эту агонию. Зачем, если сделать все равно ничего нельзя? Закрыв чемоданы, она отнесла их в холл и стала ждать такси.

Она решила не возвращаться в свою квартиру, во всяком случае, на какое-то время. Мэгги поймет ее, когда она потом объяснит ей, что хотела побыть одна. Она должна успокоиться и прийти в себя. Это единственный возможный выход. Нужно снять где-нибудь на побережье маленький домик, где можно было бы отдохнуть и постараться забыть обо всем, а потом начать новую жизнь.

И только когда она села на заднее сиденье такси, обернулась и увидела удаляющийся Окли, горькие слезы потекли из глаз. Она так долго их сдерживала.