Дилетант

Глава 4

Бублик сидел на краю большой двуспальной кровати и смотрел, как Маша собирает дорожную сумку «Адидас». Нельзя сказать, что сердце у него разрывалось на части в преддверии расставания, но некоторая меланхоличность озаряла зеленые, как и у хозяйки, глаза кота.

«Значит, сматывается, – думал Бублик. – А меня куда же? Куда меня-то пристроит?»

Маша, наверное, давно уже решила, куда пристроит своего питомца, потому что время от времени она отвлекалась от укладки вещей и с улыбкой смотрела на Бублика.

– Ты станешь моим маленьким народным мстителем, – произносила она загадочную фразу.

Маша и кот неплохо уживались вдвоем, хотя любовные молнии, посылаемые от сердца к сердцу в этом дуэте, были явно неравноценны. Маша Бублика, несомненно, любила, так как являлась для него мамой, ответственной стороной, ангелом-хранителем, лонжероном, главным казначеем, Государственной Думой. Бублик Машу терпел, как неизбежное зло, и предпочитал видеть ее в единственной роли – в роли держательницы говяжьей печенки, восхитительной печенки, порубленной крупными кусками и поджаренной с луком.

– Взять это платье, как ты думаешь? – Маша держала в руках какую-то крохотную тряпочку ярко-красного цвета. Похоже, она собиралась не в командировку, а на Всемирную неделю макарены. – А костюм брать?

Джинсы, конечно, возьму. А свитер? Какая вообще погода в этом дурацком Шлимовске?

Маша сняла с полки увесистый том энциклопедического словаря в темно-вишневой обложке и быстро нашла необходимую статью.

– Так-с, так-с, – мурлыкнула она, усаживаясь на кровать, прямо на серый лохматый хвост Бублика. Бублик недовольно фыркнул, и отодвинулся, и тоже заглянул в словарь. Читать он, конечно, не умел, но время от времени любил погрызть гранит науки – в буквальном смысле, оставляя на корешках книг следы острых зубов. – Что тут пишут умные люди? Основан как крепость более двух веков назад. Крепость! Ну, обалдеть, правда, Бублик? Население более миллиона. Промышленность – металлургия, трубопрокатный, тракторный, электролитный и цинковый заводы. Чем, интересно, они дышат в своем Шлимовске? Наверное, тем же, чем и мы в своей Москве, – гадостью. Химическая, пищевая, легкая промышленность. Девять вузов, семь театров. Угу, культурные какие. Бублик, когда я последний раз была в театре? Скотина Гилерман нагрузил работой под завязку, некогда даже повысить культурный уровень. Три картинные галереи. Вот в Шлимовске и повышу. А погода? Про климат ничего не сказано. Наверное, там сейчас такое же пекло. Брать пиджак или обойдусь бикини? Бублик, не молчи, когда к тебе обращаются.

Бублик уже в задумчивости взгромоздился на огромный том энциклопедии и, устремив взгляд сквозь Машу в окно, размышлял, куда все-таки пристроит его владелица. Командировки случались у Маши не очень часто, но каждая оставляла на сердце бульдозерную рытвину. Потому что Бублик оказывался в неприятной атмосфере чужой квартиры, элементарно неприспособленной для его жизни, и там ему часто приходилось поступаться принципами.

«К Альбине? Там младенец. Хуже не придумаешь. Опять будет тянуть за усы. У Стрижовых пес. Дог. Бр-р. – Бублик пошевелил правым ухом, которое стрижовский дог основательно усовершенствовал, проделав в нем пару дырок, хоть брильянтовые серьги вставляй. – Ирина заставит жрать молочный суп. Идиотка! Мне – молочный суп! Как это пошло. Так, а больше никого и не остается. Куда же меня сбагрят-то?»

Бублик совсем приуныл, и Маша это заметила. Но вместо того, чтобы тут же отправиться на кухню и быстренько пожарить печень, она – глупая все-таки женщина! – набросилась на кота с дурацкими поцелуйчиками. Бублик органически не переносил запах и следы губной помады на морде. Он дернулся, ловко вывернулся и драпанул в коридор, оставив любвеобильную хозяйку в одиночестве.

В коридоре ему в голову пришла мысль, от которой с Бубликом едва не приключилась истерика. Он вспомнил, что есть еще один адрес, куда Мария Майская может пристроить на время командировки свою бубликообразную драгоценность, – соседка Ирма. О боже! Только не это. Только не это. Там Бублика ждет худшее, что может вообразить кошачий мозг… Бублик с ужасом, слезами и отчаяньем понял – да, именно Ирме и отдаст его хозяйка на время своих эротических танцев с шлимовским электоратом. «Маша, какая же ты стерва!» – скорбно подумал Бублик.

Билет на поезд Киев – Шлимовск Вадим купил в самый последний момент.

У него был запасной страховочный документ с роскошными хохляцкими усами на фотографии, которые в данный момент Вадим с некоторым усилием удерживал на своей физиономии. Усы невероятным образом меняли его внешность и делали практически неузнаваемым. Но кто знает, насколько велико желание недавних его работодателей прикончить беглого киллера. Вадим усмехнулся – вслед за научным прогрессом и движением человеческой мысли творчески развивается, модернизируется и акт заказного убийства: сначала на месте преступления оставляли только труп, потом стали бросать использованное оружие. Теперь считается хорошим тоном предоставить следствию и охладевшее тело наемного убийцы. Вот он лежит, в ста метрах левее. А дальше?

Поэтому Вадим старался не отсвечивать и по незаметности сравняться с сигаретным бычком на асфальте. Его буденновские усы в этом плане даже мешали, но усов на вокзале было предостаточно.

Он купил в киоске газету. Фотография обаятельного и улыбчивого Подопригоры на первой полосе дополняла траурную статью, полную сожаления и горечи. На развороте талантливо и задушевно описывался земной путь Подопригоры, борьба банкира за становление украинской гривны, его пылкие устремления. Вадим с ледяным равнодушием пропустил всю эту белиберду. Заслуги финансиста перед отечеством и его выдающиеся личные качества мало интересовали киллера. Василь Подопригора никогда не был для него живым. Вадим познакомился с ним заочно, по предоставленным фотографиям. Потом держал его лицо в мыслях, расстреливая мишени на тренировочной площадке, потом – в короткий момент прохода от лифта к двери квартиры – видел его профиль и спину. И все это время он не думал о жертве как о живом человеке, как о целой галактике мыслей, желаний, привычек, страстей, улыбок. Он думал о клиенте как о механической утке в тире – вот она движется, и задача-максимум – заставить ее навсегда остановиться. Что он и сделал. Правда, обещанного вознаграждения не получил. Заказчики что-то переиграли между собой, и, вместо круглой суммы, перед Вадимом теперь возникла необходимость оперативно рвать когти из Киева и искать убежища на просторах России.

А вот пламенное выступление генерал-лейтенанта из Министерства внутренних дел Вадим прочел с явным удовольствием. Генерал обещал поймать убийц в самые кратчайшие сроки. Если бы каждое обещание подобного рода заносилось на тетрадную страничку, подумал Вадим, то страницами уже можно было оклеить сортир. Сам Вадим никогда никому ничего не обещал наверняка.

В его купе вошла девица очень средних лет, длинная и сутулая, как знак интеграла, и лишенная рельефа, как зубочистка. Вадим невольно вспомнил Лору с Крещатика. Он вытянулся на своей полке, раскрыл толстую книжку карманного формата – детективный роман, которыми завалены все лотки, – со вздохом еще раз оглядел попутчицу и углубился в чтение. Поезд мягко тронулся в путь.