Диллинджер

Генри Клемент Диллинджер

Это правдивая история времен депрессии. История из далеких тридцатых годов. Ее герой — Джон Диллинджер, объявленный тогда врагом Америки номер один. И еще, конечно, это история агента ФБР Мелвина Первиса, который охотился за этим знаменитым грабителем банков.

То, что произошло 4 сентября 1933 года, было типично для американского Среднего Запада тех лет. Место действия — банк небольшого городка в штате Индиана.

У окошка кассира стояла пожилая женщина с тонкими поджатыми губами и волосами, собранными в тугой пучок. Она нетерпеливо барабанила по мрамору скрюченными пальцами. Женщина ждала денег с таким видом, словно в банковских сейфах она хранила несметные сокровища.

Молодая кассирша за окошечком пересчитывала купюры, раскладывая их в кучки по достоинству. Она явно работала в банке недавно, и, хотя старалась изо всех сил, дело продвигалось медленно. Время от времени пожилая дама бросала на нее злобные взгляды.

— Двести пятьдесят, — нервно шептала кассирша. — Двести шестьдесят… Двести семьдесят…

Фермер в застиранном комбинезоне, проходя мимо, покосился на окошко кассы. Он давно не видел такого количества «зеленых». Что делать. Страна переживала тяжелые времена.

Кассирша взяла пачку десятидолларовых купюр и стала быстро считать их.

— Не надо так спешить, — проворчала пожилая дама. — Не хватало, чтобы вы все напутали. Тогда я обращусь к услугам других работников, а это ведь не в ваших интересах, милочка.

— Да, мэм, — пролепетала кассирша.

Наконец пожилая дама получила свои деньги и повернулась, держа в руке купюры, словно желая продемонстрировать всему миру, какие они новенькие и хрустящие.

Перед ней стоял молодой человек приятной наружности, лет тридцати с небольшим. Он весело улыбался.

— В чем дело? — прошипела женщина, делая шаг назад. — Разве мы знакомы?

— Нет, мэм, — учтиво отозвался молодой человек. — Просто я всегда радуюсь, когда вижу деньги.

Пожилая дама гордо подняла подбородок и двинулась к выходу, а молодой человек оказался у окошечка. Улыбка его сделалась еще шире.

— У вас прелестное личико, — сообщил он кассирше. — Я серьезно.

Он замолчал. Девушка ждала, что он скажет еще. Ожидание оказалось недолгим.

— Значит так, — весело проговорил симпатичный молодой человек. — Я хочу снять со счета все, что там имеется.

— Все, что там имеется? — повторила девушка.

— Так точно. Все до единого цента.

— Ваша фамилия?

— Диллинджер… Джон Диллинджер…

Он снова улыбнулся и вынул кольт сорок пятого калибра. Девушка открыла рот и так и застыла, боясь пошевелиться.

— Внимание! — крикнул Диллинджер так, чтобы его слышали все вокруг. — Это ограбление! Не двигаться!

Клиенты и служащие окаменели.

В банк вошли трое в надвинутых на глаза шляпах и с автоматами Томпсона в руках. Это были члены банды Диллинджера. Первым появился Гарри Пирпонт, красивый блондин, словно сошедший с обложки иллюстрированного журнала. За ним ветеран уголовного мира Чарли Макли. Последним появился долговязый Гомер Ван Метер.

Все они недавно бежали из тюрьмы штата Висконсин. Это были профессиональные бандиты.

— Чарли, — распорядился Диллинджер, — займись флангами. Гарри — по центру.

Гомер Ван Метер вогнал в автомат обойму в пятьдесят патронов. В сумке у него также имелся обрез.

Среди них не было дилетантов. Эти люди отлично знали, чего они хотят.

Какая-то женщина упала в обморок. Сначала она опустилась на колени, затем повалилась на бок. Никто не осмелился тронуться с места и подойти к ней.

— Так, теперь всем лечь на живот! — крикнул Джон Диллинджер. — Живо! — И он выстрелил в потолок. — «Живо» означает живо, — продолжал он. — Эй, ты там!.. То-то же… Я сказал «на живот», а не на спину… Это не заседание совета директоров… И без паники. Нечего бояться. Потому как вас грабит банда Джона Диллинджера. Это лучшая банда в Америке. За те доллары, которые вы сегодня потеряете, вы приобретете право рассказывать истории вашим детям и внукам.

Молчание окутало помещение банка словно гигантское одеяло. В мертвой тишине раздались слова Диллинджера:

— Это будет величайший момент в вашей жизни. Не сваляйте дурака и не сделайте его последним.

Быстро отобрав у дрожавших от страха мужчин и женщин их деньги, бандиты проворно удалились.

Упоминая имя Джона Диллинджера, никак нельзя обойти молчанием Мелвина Первиса.

Историки, увы, искажают реальность. Праведников путают с грешниками, только потому, что последним удалось стать знаменитостями, и потом уже нелегко бывает понять, кто кем был. Особенно лет тридцать или сорок спустя. Негодяев постоянно возвеличивают за счет тех, кто страдал от их подвигов.

Мелвин Первис сидел в кабинете, на стеклянной двери которого значилось: «МЕЛВИН ПЕРВИС. Главное управление ФБР по Среднему Западу».

Первис был крупным мужчиной — большая голова, большие руки, широкие плечи. Его рубашки и костюмы были сшиты на заказ, равно как и обувь. Первис носил шелковые носки со стрелками, словно голливудский киноактер. Но в этом человеке не было ничего мягкого или изнеженного. Мелвин Первис был крепок, как сталь, и не выносил сантиментов.

Рядом с Первисом стоял инспектор ФБР и его правая рука Сэм Каули. Он был одет добротно и чуть старомодно.

Первис и Каули молча разглядывали фотографии изувеченных автомобилей. Машин было две — выбитые стекла, искореженные дверцы, радиаторы изрешечены пулями. Из машин стекали струйки крови, образуя лужи на асфальте.

— Кто бы мог подумать, что все так обернется, — мрачно пробормотал Первис. Ему вдруг показалось, что жители американских городов то и дело ступают в лужи крови, вроде тех, что чернели на снимках.

Это случилось 17 июня 1933 года в городе Канзас-Сити. Пять лучших агентов Первиса должны были доставить грабителя и убийцу Френка Нэша в тюрьму штата Миссури, где тому предстояло отбывать срок.

Первис положил на стол одну фотографию, взялся за другую. Он смотрел на Френка Нэша. Когда агенты ФБР со своим подопечным вышли из вокзала и сели в машины, бандиты, устроившие им засаду, открыли шквальный огонь.

Первис взял новую фотографию. Теперь он смотрел на своих агентов, вернее, на пять трупов на мостовой. Вокруг толпились зеваки. Кто-то успел стащить с ноги одного из убитых ботинок. Скорее всего, в качестве сувенира. Автоматической очередью с головы Нэша сбило шляпу, да и голове не поздоровилось, но Первису было плевать на Нэша — тот получил по заслугам. А вот потеря сотрудников волновала его не на шутку. Каждый из пятерых был женат и имел детей.

— Это были честные и мужественные представители закона, — сказал Первис Сэму Каули. — И в то же время обычные люди. Как ты да я. — Он грустно покачал головой. — Каффри, Рид, Грумс, Хермансон… Убиты средь бела дня. При всем честном народе. Мне нанесено личное оскорбление.

После той самой резни Первис объявил преступному миру беспощадную войну и поклялся вырвать с корнем бандитскую заразу. Он решил дать им бой в Миссури, Индиане, Оклахоме и Канзасе, которые по количеству преступлений превзошли все прочие штаты вместе взятые. Когда-то там покрыли себя зловещей славой Куонтрилл, Янгерсы, Далтоны. Теперь возник новый криминальный гнойник, причем куда более опасный, чем прежний. Теперь местных жителей терроризировали Уилбур Андерхилл, известный как Гроза Трех Штатов, Пулемет Келли, Красавчик Флойд, Джон Клутас, Мамаша Баркер с сыновьями, и, наконец, Джон Диллинджер. На его фото теперь и смотрел Первис.

— С ним работает Гомер Ван Метер, — произнес Первис, встал, подошел к доске федерального розыска и прикрепил кнопками оба снимка. — А также Гарри Пирпонт и старик Макли… — Прищурившись, он вглядывался в застывшие лица бандитов. — Есть и другие, но это — костяк…

— Пока мы не можем тронуть Диллинджера, — возразил Каули. — Он не в федеральном розыске. Значит, на этой доске ему делать нечего. — Глаза его сузились, и он продолжил: — Я хочу, чтобы тут висели только те, кого я имею право пристрелить.

— Пристрели Диллинджера, — отозвался Первис, — а мы подумаем, как это обставить с точки зрения закона.

Он вынул перочинный нож, открыл лезвие и сделал надрез на сигаре.

— Не хочешь сигару? — обратился он к Каули.

— Нет, спасибо, — ответил тот. — И тебе от них нет пользы.

— Эти в большом порядке, — возразил Первис. — Гаванские. «Монте-Кристо» номер первый. Лучшие в мире. Мне нравятся «Монте-Кристо».

Он аккуратно опалил края, затянулся. Сигару он держал как истинный знаток.

— Такие я курю не каждый день, — пояснил он своему помощнику. — К твоему сведению, они стоят полтинник штука.

— Удовольствие не на каждый день, — кивнул Каули.

Первис посмотрел на Каули в упор и спросил:

— Знаешь, кто их мне подарил?

Каули отрицательно покачал головой.

— Рей Каффри. Незадолго до гибели в Канзас-Сити… Это его подарок на мой день рождения.

— Бережешь для особых случаев?

— Да, буду выкуривать по сигаре над трупом каждого из этих молодчиков.

— Хм, а чего же ты тогда куришь сейчас?

— В знак начала работы, — сказал Первис и выпустил кольцо дыма.

— Может, в таком случае и мне выкурить одну? — задумчиво произнес Каули.

Первис молча пододвинул ему коробку. Каули вытащил одну и с интересом оглядел. Он впервые держал в руках сигару по полдоллара штука.

— Мне нравятся «Монте-Кристо», — повторил Первис и вдруг неуловимым движением метнул нож, который вонзился в доску за спиной Каули. Вонзился прямо в лицо Диллинджера.

Каули только присвистнул.

— Где тебя такому научили? — спросил он.

— В юридической школе, — ответил Первис, глядя в пространство.

12 сентября 1933 года. Канзас-Сити.

Вечер выдался дождливый. Загорались и гасли неоновые огни бара, отражаясь в черных лужах. К газетному киоску на перекрестке подкатил грузовичок, шофер вылез из кабины, вытащил из кузова несколько пачек вечерних газет. Тотчас же к киоску стали подходить люди — укрыться под козырьком от дождя и узнать новости. Это были в основном рядовые гигантской армии американских безработных. Кто-то закутался в одеяло, кто-то набросил на голову потрепанную куртку. У этих людей были отсутствующие взгляды, они испытывали растерянность и страх перед обстоятельствами, которые оказались гораздо сильнее их.

Мальчишка-негритенок развязал первую пачку, начал расставлять газеты на стенде. Бродяги подошли поближе.

— Банда Диллинджера бесчинствует в Индиане, — прочитал заголовок один из них.

— Новая банда, — заметил один оборванец. — Все они сбежали из тюряги. У Диллинджера это, между прочим, второй побег.

— Третий, — послышался голос из толпы.

— Диллинджер говорит, что нет такой тюрьмы, из которой он не мог бы удрать, — раздался новый голос.

— Брехня все это, — махнула рукой женщина. — Этот ваш Диллинджер просто шпана. Он и в подметки не годится Чаку Флойду.

Первый бродяга стал читать вслух:

— Ограбил Центральный Национальный банк Гринсвилла, штат Индиана. Взял семьдесят тысяч наличными. — Он замолчал, усваивая информацию, а потом добавил: — И кое-что еще.

— Семьдесят тысяч долларов! — эхом откликнулась женщина.

— Да, это вам не кошелек отобрать, — заметил кто-то из толпы.

Собравшиеся на все лады выражали удивление и недоверие. Кто-то поинтересовался, каков был рекордный улов Красавчика Флойда. Женщина напомнила, что Френку Нэшу однажды удалась взять около ста тысяч.

— Но Френк Нэш теперь на том свете, — усмехнулся один мужчина.

— А что Баркеры? — поинтересовался другой.

— Баркеры не грабят банки, а похищают людей, — сообщил ему человек, выговор которого свидетельствовал о том, что в лучшие времена он был фермером.

— Все преступники одинаковы, — изрекла женщина.

— Ничего подобного, — возразил фермер. — Похищать людей, отрывать их от семей — жестоко и позорно.

Первый бродяга выслушал это со скептической улыбкой.

— Лично я похищал бы людей за милую душу. Или грабил бы банки, если бы кишка не была тонка. Лишь бы были денежки. Нет, я уже нахлебался всякого…

— А как у тебя с честью и совестью? — поинтересовалась женщина.

— Ни того, ни другого, — сообщил мужчина. — И долларов тоже нет. Ладно, читай дальше.

Первый снова стал читать вслух.

Между тем в дверях бара появились двое. Они были немного удачливей тех, кто толпился у киоска, потому как могли позволить себе купить бутылку пива или вина, да еще газету, чтобы было чем прикрыться от дождя.

Один из них наблюдал за собравшимися. Первый бродяга читал заметку про Диллинджера. Остальные обратились в слух, боясь упустить хоть слово.

— Живут, как скоты, — изрек тот, что наблюдал за бродягами с порога бара. Он кивнул головой в их сторону и смачно сплюнул.

Вскоре оба они пошли своей дорогой. Толпа безработных у газетного киоска внушала им не только презрение. Депрессия еще давала о себе знать, и каждый мог оказаться на улице, без крыши над головой и куска хлеба.

Впрочем, куда интереснее то, что творилось в самом баре этим дождливым сентябрьским вечером.

На табурете у стойки восседал Джон Диллинджер собственной персоной. Он был одет как щеголь: хороший двубортный костюм, шелковый галстук, умопомрачительные двухцветные туфли. Он отпустил усики, как у Дугласа Фербенкса. Рядом с ним сидела темноволосая девица… Несмотря на усталый и даже измученный вид, в ней чувствовалось обаяние.

— На кого я похож? — с усмешкой спросил ее Диллинджер.

— Не знаю, — равнодушно пожала она плечами. — А на кого тебе хочется быть похожим?

— Это вопрос, а не ответ, — хмыкнул Диллинджер, забирая у нее стакан.

— Ну, ладно, ты похож на Дугласа Фербенкса, — сказала девушка. — А теперь отдай мой стакан.

— На Дугласа Фербенкса? Это все усы, — сказал Диллинджер, проводя пальцем над верхней губой. — Верно я говорю?

— Усы, глаза, нос, что угодно, — устало произнесла девушка. — Пожалуйста, отдай мой стакан.

— Между прочим, индейцев тут не обслуживают, — сообщил Диллинджер. — А ты, говорила, что в тебе есть индейская кровь. Ты ведь, кажется, индианка?

— Наполовину, — сказала она. — И еще наполовину француженка. А у французов с выпивкой полный порядок.

Она протянула руку за стаканом, но Диллинджер снова отодвинул его так, чтобы она не могла до него дотянуться.

— Стакан убежал, — ухмыльнулся он.

— Слушай, кто ты собственно такой? — начала она.

— Дуглас Фербенкс, — отозвался он. — Можешь в этом не сомневаться.

— Хорошо, Фербенкс так Фербенкс…

Он толкнул стакан по стойке в ее сторону, она взяла его и сердито сделала глоток.

Он наклонился к ней и сказал:

— Ты, между прочим, понятия не имеешь, кто я такой.

Она смотрела в стакан, затем заговорила:

— Слушай, приятель, мне совершенно все равно, кто ты такой. Будем считать, что ты и есть Дуглас Фербенкс.

— Кто?

— Дуглас Фербенкс.

— Нет, ошибаешься! — крикнул он. То, что она увидела, заставило ее отпрянуть от него подальше. Она поперхнулась своей выпивкой и стала отплевываться.

Ее спутник резко выбросил руку на стойку, в ней был кольт сорок пятого калибра.

— Хочешь знать, кто я такой? — снова закричал он. — Я Джон Диллинджер.

— Отлично, — кивнула она. — Пусть Диллинджер.

— Заткнись, — рявкнул он.

Резким движением он повернулся к залу. Теперь все обратили внимание на него и его кольт. Кто-то вскинул руки вверх, кто-то удивленно таращился, не понимая, что происходит. Бармен стал потихоньку двигаться к кассе.

— Нет, приятель, так дело не пойдет, — холодно заметил Диллинджер, и в левой руке у него оказался еще один пистолет.

Бармен превратился в статую.

— А ну, на пол, лицом вниз, — скомандовал ему Диллинджер.

Бармен не заставил себя долго упрашивать. Кто-то из клиентов стал пробираться к двери. Диллинджер заметил это и выстрелил. Из стола, мимо которого проходил хитрец, полетели щепки. Бедняга застыл на месте.

В баре воцарилась мертвая тишина. Диллинджер погрозил неудачливому беглецу пистолетом, из дула которого струился сизый дымок, потом перевел взгляд на ошалевшую публику. Глаза его засветились холодным огнем.

— Всем достать бумажники! — распорядился он.

— А что ты, собственно?.. — растерянно начала было девушка, но испуганно замолчала, потому что Диллинджер рявкнул:

— А ну, заткнись! — Затем он постучал стволом пистолета по стойке и приказал: — Кладите бумажники вот сюда и ложитесь на пол.

Собравшиеся испуганно переглядывались, плохо понимая, что делать. Тогда с ледяной улыбкой Диллинджер выстрелил четыре раза — и у четверых мужчин в руках разлетелись вдребезги стаканы и бутылки.

— Я не люблю долго ждать, — сообщил он, и тогда народ потянулся к стойке. Мужчины выкладывали бумажники. Женщины снимали дешевые украшения и часики.

Вскоре все либо лежали на полу, либо стояли на четвереньках.

— Учти, дружище, — повернулся Диллинджер к бармену. — Если попробуешь вытащить пушку, то проснешься уже в аду.

— Мне тоже лечь? — осведомилась темноволосая девушка.

— Стой себе на здоровье, если охота! — усмехнулся Диллинджер, а затем ехидно поинтересовался: — Ты всегда только говоришь или иногда кого-нибудь слушаешь?

— Бывает и слушаю.

Бандит прошел вдоль стойки, сгребая бумажники. Когда они образовали гору, он взял несколько штук, поднял высоко над головой, холодно улыбаясь, и выстрелил в большое зеркало.

— Эй, вы, смотрите на меня и запоминайте! — выкрикнул он. — Я — Джон Диллинджер! Утром вы откроете газеты и увидите мою фотографию. Вы надолго меня запомните. — И начал пятиться к выходу, повторяя: — Я Диллинджер! Джон Диллинджер! Усекли?

Затем, вынув из взятых бумажников доллары, он плюнул на них, и смятым комком швырнул вверх, схватил девушку за руку и стал пробираться к двери мимо поверженных тел, на которые падали купюры.

— Как тебя зовут? — на ходу спросил он девушку.

— Билли… Билли Фрешетт.

— Поедешь со мной.

— Как скажешь.

Оказавшись у выхода, Диллинджер развернул Билли лицом к двери и, прикрываясь ею, как щитом, вышел на улицу, пятясь, как это делают бандиты, покидающие ограбленный банк.

Некоторое время в баре висела тишина. Потом все разом загомонили, начали подниматься и ловить доллары, выброшенные Диллинджером.

Бедняки толпились у бара, прислушиваясь к странному шуму.

— Что там? — спросил у них подошедший полицейский.

— Один парень устроил налет, — пояснили из толпы. — Захватил девку, назвался Диллинджером…

— Теперь каждый мелкий уголовник объявляет себя Диллинджером, — усмехнулся полицейский.

— Безумец, безумец, — говорил бывший фермер, качая головой.

Люди стояли и недоуменно переглядывались.

В тихом респектабельном квартале Канзас-Сити стоял тихий респектабельный дом. Туда-то и ворвался Диллинджер, таща за руку Билли. В квартире его сообщники резались в карты.

Услышав, как отпирается дверь, они выхватили свои пушки, но увидев Диллинджера, успокоились и, выложив стволы на стол, продолжили игру.

Там собрались все ближайшие соратники Диллинджера. Лихой профессионал Гарри Пирпонт, долговязый весельчак Гомер Ван Метер, ветеран уголовного мира Чарли Макли. Когда-то о его дерзких ограблениях ходили легенды, но теперь он отошел на вторые роли. Был еще коренастый коротыш Эдди Мартин. Когда-то он водил гоночные автомобили, а теперь стал шофером банды. У него были ужимки примадонны и манеры хулигана.

Диллинджер остановился и посмотрел на Билли. Он по-прежнему держал ее за руку, и она была не на шутку испугана.

— Вот мои друзья-приятели, — сказал ей Диллинджер и начал тыкать пальцем в сидевших за столом. — Это Гарри Пирпонт, это Гомер Ван Метер, это Эдди Мартин, а это Чарли Макли. Наверное, ты слышала о них? Все они воры и бандиты, каких свет не видел.

Билли попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

— Все ясно, — выдавила она из себя сиплым, срывающимся голосом.

— А это Билли Фрешетт, — представил Диллинджер свою спутницу тем, кто был в комнате. — Она индианка. Не давайте ей огневой воды, ребята. — И с этими словами он потащил ее за собой к спальне.

— А девочка ничего, — игриво промурлыкал Ван Метер, когда Билли проходила мимо него.

— Дай две, — сказал ему старик Макли.

И Гомер Ван Метер протянул ему две карты.

Диллинджер втащил Билли в спальню, захлопнул дверь и толкнул ее на кровать. Потом снял пиджак. У него были две наплечные кобуры, а на рукавах розовые резинки.

— Значит, говоришь, я Дуглас Фербенкс? — усмехнулся он, глядя на нее сверху вниз, но Билли перепугалась настолько, что не могла ничего сказать. Она лишь затравленно смотрела на него.

— Сиди здесь и не рыпайся, ясно? — произнес Диллинджер, но страх и на сей раз помешал ей ответить.

— Ясно, спрашиваю? — прикрикнул Диллинджер.

— Д-да, ясно, — пробормотала Билли, выбивая зубами дробь.

Диллинджер распахнул ногой дверь ванной, вошел. Билли услышала звук воды из крана, но не видела, что он там делает. Она подумала, что, похоже, ей отсюда не выбраться, но постаралась взять себя в руки. В гостиной играло радио, переговаривались картежники. Билли покосилась на окно. Слишком высоко… Тут из ванной появился Диллинджер. В руках он держал бритву.

Билли только охнула.

— Что такое? — рявкнул он, глядя на нее исподлобья. Вид у него был свирепый.

Только теперь Билли поняла, что произошло. Лицо Диллинджера было в остатках крема для бритья, из порезов сочилась кровь. Он только что сбрил усы.

— Значит, все дело в усах? — спросил он.

Но Билли по-прежнему находилось в тисках страха и не знала, чего ожидать от этого человека.

— Т-теперь т-ты не п-похож на Д-Дугласа Фербенкса, — заикаясь, проговорила она. — Т-ты это имел в виду?

— Чего перепугалась-то? — удивленно спросил он, глядя на девушку. — Ишь ты, вся трясется! Не бойся, я в жизни не ударил женщину.

Он сделал шаг в ее сторону. Билли посмотрела на бритву в его руке. Диллинджер тоже посмотрел на бритву, сложил ее и бросил на пол.

— Я граблю банки, — сообщил он. — Этим и зарабатываю на жизнь. А ты чем занимаешься?

В соседней комнате игра была в самом разгаре. Банк сдал Ван Метер. За это время в квартире появилась Мери Киндер, подруга Гарри Пирпонта. Гомер Ван Метер все думал о Билли Фрешетт.

— Ножки — прелесть, — бормотал он скорее сам себе, чем окружающим.

— И мне понравились, — ухмыльнулся Эдди Мартин.

— А я бабам не доверяю, — отрезал Пирпонт. — Не нравится мне его затея…

— Тебе легко рассуждать, — буркнул Ван Метер. — У тебя вон есть Мери. А мужчине без этого никак нельзя, — в его голосе послышались жалобные, даже плаксивые нотки.

— Диллинджер с бабами размякает, — усмехнулся Пирпонт. — Обращается с ними, как с кинозвездами… Нет, лично я этого не одобряю. С бабами нужно построже…

— Две карты, — произнес Чарли Макли.

— Джонни у нас влюбчивый, — заметил Гомер Ван Метер. — А мне, пожалуй, три.

Билли сидела на кровати, уставясь в пол. Глаза ее блестели от слез.

— Кончай спектакль, — буркнул Диллинджер. — Распустила нюни. Ты шлюха!

— Не надо так говорить, — тихо попросила Билли.

— Разве я не прав? — гнул свое Диллинджер. — Это древнейшая профессия. Точно тебе говорю… Шлюхи были еще тогда, когда никто не грабил банков. Когда и банков-то не было.

Билли размахнулась и залепила ему пощечину.

— Не смей называть меня шлюхой! — взвизгнула она.

Но Диллинджер только ухмыльнулся.

— Правда глаза колет? Но ты ведь сама мне рассказывала. Тут нечего стыдиться. Главное, не продешевить, верно?

Билли залепила ему вторую пощечину — причем с каким-то странным удовольствием.

— А ну, прекрати, — рявкнул он. — А то пожалеешь.

— А ты не обзывайся! Не смей называть меня этим словом!

— Каким? Шлюхой что ли?

Билли ударила его в третий раз, но тут же получила сдачи.

В гостиной продолжался покер.

— Двадцать так двадцать, Гарри, — говорил Ван Метер.

— Я пас, — сказал Чарли Макли, качая головой.

— Джонни дает бабам много воли, — твердил свое Гарри Пирпонт. Он ткнул пальцем себе за спину, в сторону спальни и продолжил: — Молится на них, как на богинь. — Он выложил карты на стол и сказал: — Фул.

В спальне обстановка продолжала накаляться.

Когда Билли ударила Диллинджера и кольцом разбила ему губу, это вывело его из себя.

— Стерва, — шипел он. — Сука поганая.

Потом он ударил ее. Сильно, по лицу. Затем схватил за ворот платья, резко потянул. Материя затрещала. Билли ударила его коленом в пах, махнула рукой, пытаясь поцарапать лицо, затем залепила пощечину.

Услышав грохот в спальне, Гарри Пирпонт покачал головой.

— Никакой дисциплины, — сокрушенно заметил он. — Джонни увлекается. Нет, добром это не кончится. В один прекрасный день баба доведет его до могилы. Чего еще от них ожидать?

После обмена любезностями и тумаками, наступило то, к чему, собственно, оба и стремились. Джонни и Билли оказались в постели. Они показали себя во всем блеске.

Потом они лежали рядом и тяжело дышали. Билли тихо постанывала, вспоминая, как прекрасно и замечательно все это было.

Диллинджер оперся на локоть и посмотрел на нее. Он был в полном изнеможении.

— Надо будет повторить, — сказал он.

— Как скажешь, — отозвалась Билли. Она тоже была в изнеможении.

Он задумчиво провел пальцем по ее бедру.

— Останешься со мной? — сказал он наконец. — Будем теперь вместе. Станешь моей навечной марухой.

— Ладно, останусь, — кивнула Билли. — Но только…

— Ну?

Она посмотрела на него в упор и потом докончила:

— Я не хочу быть с тобой, когда они до тебя доберутся. Не хочу видеть этого…

Глаза Диллинджера сузились. Он пробормотал, глядя в пространство.

— Им меня не взять никогда… Я, конечно, не буду жить вечно, хотя чем черт не шутит! Может, попробовать?

И Диллинджер посмотрел не Билли с широкой довольной улыбкой.

26 сентября 1933 года. Мемфис, штат Теннесси.

Мелвин Первис стоял у подножия лестницы дешевого пансиона и смотрел наверх, на второй этаж.

За его спиной толпилась маленькая армия: двое полицейских в форме, шестеро агентов ФБР. У четверых были автоматы Томпсона, у остальных дробовики.

Пока все выглядело тихо-мирно. Но только пока. Первис махнул рукой, и полицейские заняли боевую позицию у лестницы. Первис начал медленно подниматься. Ступеньки лестницы слегка поскрипывали. За Первисом двинулись агенты ФБР. Скрип усилился. Первис остановился, выразительно посмотрел на подчиненных. Те виновато потупились, уставясь на свои ноги в тяжелых ботинках.

Первис продолжил восхождение один.

Он тихо прокрался по коридору и остановился у нужной двери. Присев на колено у замочной скважины, стал вслушиваться в голоса изнутри.

— Тебя обуяла жадность, — говорил мужчина. — У тебя это на роже написано. Я зарабатывал по пятьдесят штук в год. Вскрывал сейфы, как консервные банки.

— Заткнись, грязный желтый пьяница, — кричала женщина. — Это я сделала из тебя человека. И если бы не ты, моя мать не загремела бы за решетку до конца своих дней.

Первис улыбнулся. То была улыбка охотника, который наконец-то отыскал добычу.

За фанерной крашеной дверью находился враг американского народа Джордж Келли, более известный как Пулемет Келли. Он был в постели с женщиной.

Первис вставил в рот длинную тонкую сигару «Монте-Кристо». Один из подоспевших сотрудников ФБР чиркнул спичкой, помогая ему закурить. Первис молча протянул руку, и ему вложили в нее автомат. Он с удовольствием затянулся сигарой и отошел от двери на несколько шагов. Потом резким ударом ноги выбил дверь.

Он оказался в убогой комнате. На грязной кровати в ночных рубашках сидели мужчина и женщина. На стуле у кровати лежал автомат. Больше в комнате ничего не было.

Очередь из автомата Первиса прошила пол у кровати. Вторую очередь Первис пустил над головами бандита и его подруги. Электрическая лампочка, свисавшая с потолка на шнуре, разбилась со звоном.

Женщина была молода и смазлива. Она испуганно дернулась и закрылась простыней. Келли вскинул руки вверх. Он сильно струхнул. Сполз с кровати и на коленях пополз к Первису.

— Не надо, — выл он, продвигаясь к Первису. — Не стреляйте, ребята. Пощадите! — Губы его дрожали, зубы клацали, он неистово закатывал глаза, отчего белки сверкали. — Вы же Джи-Эмы, пощадите…

Это и был знаменитый Пулемет Келли.

— Ты Джордж Келли? — глядя на бандита сверху вниз, осведомился Первис.

— Я… Пожалуйста, не стреляйте. Не убивайте… Прошу вас…

Первис ударил Келли прикладом по лицу, и тот упал на пол. Первис не спеша затянулся, вынул сигару изо рта и пустил струйку дыма, который показался ему слаще ладана.

Затем он коротко отдал распоряжения своим подчиненным. Вскоре Пулемета Келли и его подругу сковали наручниками и увезли. Первис стоял посреди комнаты и держал автомат в вытянутой руке, словно запачкал его обо что-то неимоверно гадкое и теперь не хотел осквернить себя. Подошел один из агентов и забрал у шефа оружие.

Первис молча оглядывал комнату, потом обернулся к своим агентам и, усмехнувшись, произнес:

— Джи-Эмы…

— Что это значит? — удивленно спросил его кто-то.

— Правительственные агенты. Неплохо. Лично мне нравится. Надеюсь, Джон Эдгар Гувер тоже оценит это.

Он затянулся сигарой и повторил:

— Джи-Эмы…

Через бескрайние прерии Среднего Запада тянулась дорога. По ней, подпрыгивая на ухабах, ехала машина, в которой находились члены банды Диллинджера. Если не считать башен элеваторов на горизонте, все в этих местах было, как во времена знаменитого бандита Куонтрила — безлюдно и пустынно.

Автомобиль остановился у пропыленной, истерзанной ветрами-суховеями бензоколонки. У стены, в тени сидели на корточках двое чернокожих. Работник заправки расположился на веранде в кресле-качалке. Никто не обратил на машину никакого внимания.

Диллинджер и его приятели выбрались из машины и стали разминать руки-ноги. В мягких шляпах, плащах, лакированных туфлях, они выглядели здесь совершенными чужаками. Они немножко походили вокруг машины, потом заговорил Чарли Макли:

— Тут-то все и случилось. Узнаю эту бензоколонку. Рядом еще была фабрика…

— Ну и глухомань, — презрительно фыркнул Гарри Пирпонт, озираясь.

— А дальше по дороге начинаются элеваторы, — продолжал объяснять Чарли. — Отсюда их не видно. Но туда привозили зерно из шестнадцати штатов.

— А как насчет банков? — нетерпеливо перебил его Гарри Пирпонт. — Говоришь, их тут было двенадцать штук?

Эдди Мартин всем своим видом выражал глубокое неудовольствие.

— Говорил вам, не слушайте его, парни, — произнес он. — Угораздило же меня забраться в такую дыру!

— Не нравится, Эдди, так помалкивай, — ровным голосом произнес Диллинджер.

— Лично я не для того бежал из тюряги, чтобы этот псих кормил меня байками, — презрительно изрек Гарри Пирпонт.

— Я не псих, Джонни, — обратился Макли к Диллинджеру. — В двадцать пятом тут имелся маленький, но жирненький банк. В этих краях жили люди с деньгами.

— Были деньги, да сплыли, — усмехнулся Эдди Мартин. — Развеяло ветром прерий. Понял, старый алкаш?

— Не смей называть меня алкашом, — прохрипел Макли.

— Ну-ка дай поглядеть на твой хваленый список, — буркнул Эдди Мартин и выхватил из руки Макли листок.

Он даже не подумал спросить разрешения. Пробежал его глазами и забормотал:

— Мерисвилл, штат Канзас. Рокфорд, Иллинойс… Бренджерс… Это все жуткие дыры, приятель. Причем, в половине из них вообще уже никто не живет.

— Отдай мой список! — потребовал Чарли Макли.

— Сию секунду, — издевательски произнес Эдди, плюнул на листок, сложил его и протянул Чарли. Когда тот подошел, чтобы забрать его. Эдди ловко ударил старика локтем в живот. Чарли согнулся пополам и затем осел на землю, а Мартин злобно захохотал.

— Грязная шваль, — процедил он. — Тоже мне великий грабитель.

Он повернулся и понял, что Диллинджер смотрит на него в упор.

— Помоги ему встать! — распорядился Диллинджер.

— Сейчас разбегусь, — хмыкнул Эдди, но Диллинджер тут же ударил его ногой в пах, а когда Мартин согнулся от резкой боли, двинул ему коленом в лицо.

Мартин рухнул на землю. Он корчился и стонал. Но Диллинджер не обратил на его стоны никакого внимания. Он подошел к Чарли Макли и помог ему подняться.

Вокруг стали собираться любопытные. Лица их были непроницаемыми, одежда — старой и рваной. До этого они копошились у старых машин, что-то там отвинчивали. Диллинджер не удостоил их и взглядом.

— Садись в машину! — коротко велел он Мартину.

Потом он обернулся к Гарри Пирпонту и сказал:

— А насчет старика, Гарри, имей в виду: нам с тобой не заработать того, что он потратил, даже если мы будем грабить банки пять лет подряд и доживем до пятидесяти. Чарли — большой мастак в своем деле и тебе не заткнуть его за пояс, дружище.

— Мне плевать на его прошлые подвиги, — буркнул Гарри, угрюмо глядя на своего босса. — Просто он уже старик, а значит, лишняя обуза. По крайней мере, для меня. А куда делся Гомер? — вдруг спросил он, озираясь по сторонам.

Гомер Ван Метер, в двубортном костюме, в галстуке в тон и с платком в нагрудном кармане, шел, стараясь не запачкать щегольские двуцветные туфли. За ним следовали двое ребятишек и собака. Гомер подошел к веранде, на которой сидел человек в качалке и задумчиво глядел вдаль.

— Эй! — крикнул Гомер.

— Ну, — отозвался тот.

Гомер подошел ближе и осклабился. Возникла немая сцена, пацаны наблюдали посмеиваясь.

— Я, кажется, сказал «эй!», — напомнил Гомер.

— Слышал, — равнодушно отозвался человек в качалке.

— А ты тут работаешь?

— Да уж не развлекаюсь.

— Занятный тип, — сказал Гомер, обращаясь сам к себе.

Ответа не последовало. Только мерно поскрипывала качалка.

— Когда закрылся банк? — спросил Гомер.

— Как деньги кончились, так и закрылся.

— Значит, банк закрылся и все разбежались, так? — спросил Гомер.

Что-то в его голосе заставило человека в качалке повернуть голову в его сторону.

— А зачем тебе банк? — спросил он.

— Видишь ли, мы с друзьями, — Гомер показал рукой на машину и тех, кто рядом с ней стоял, — решили прокатиться по трем штатам — вдруг что-то нам обломится.

— Вот как, — отозвался его собеседник, сплевывая табачную жижу.

— А все банки как сквозь землю провалились, — пожаловался Гомер.

— Просто сердце кровью обливается, — хмыкнул работник бензоколонки.

— Более того, — сказал Гомер. — От этих разъездов у нас бензин кончился.

— Бывает, — кивнул человек в качалке.

— И провалиться мне на этом месте, — продолжал Гомер, — если я заплачу хотя бы за галлон. — И он вытащил кольт.

Работник понимающе кивнул.

— Наполнишь бак доверху, слышишь? — рявкнул Гомер. — Я не шучу.

Он выразительно помахал перед человеком в качалке пистолетом, но тот равнодушно покосился на старый кольт и снова выпустил на землю заряд табачной жижи.

Гомер разъярился, как шершень, гнездо которого окатили из ведра.

— Значит, не желаешь? — завопил он. — Ну, ладно… Эй, ребята, гоните сюда машину!

Машина подъехала к Гомеру, а тот отступил на несколько шагов от веранды и злобно посмотрел на работника. Тот смотрел вдаль. Гомер покосился на свой кольт, открыл дверцу машины. Его друзья не понимали, что он задумал. Они вообще плохо разбирались в ситуации.

Красный от ярости и смущения, Гомер еще раз уставился на человека с бензоколонки, потом вытащил из кармана несколько купюр, запустил ими в сторону веранды и крикнул:

— На, жри! Не нужен мне твой вонючий бензин.

Он вскочил в машину и крикнул Гарри Пирпонту, который сменил за рулем Эдди Мартина, еще не оправившегося от уроков Диллинджера:

— Газуй, черт тебя побери.

Гарри так и сделал.

Гомер выстрелил несколько раз по бензоколонке и разбил пару стекол.

Машина с ревом умчалась, поднимая облака пыли.

Гарри Пирпонт и Эдди Мартин слонялись по квартире, где теперь жила банда Диллинджера.

Эдди Мартин курил сигару. Это был мелкий уголовник, который попал к Диллинджеру только потому, что умел водить машину. Время от времени он прикладывался к бутылке пива. Он скучал. Делать было совершенно нечего.

Гарри Пирпонт сидел и смотрел на стену.

Открылась дверь и вошла Билли Фрешетт с двумя бумажными пакетами с едой. Оба уставились на нее.

Билли выглядела просто великолепно. Вечер выдался жарким, и ее платье плотно облегало тело. Под платьем у нее почти ничего не было, и это тоже было хорошо заметно.

Билли остановилась в смущении, потому что заметила эти пристальные взгляды. Она не знала, что сказать.

— Я думал, ты уехала с Джонни, — обратился Пирпонт.

Билли покачала головой.

— Нет, с ним поехал Гомер. Они решили поглядеть на один чикагский банк.

— Значит, он не взял тебя в Чикаго, — заговорил Мартин, с интересом разглядывая ее. — Ему нравилась Билли в этом платье. Но он не сомневался, что без платья она понравится ему еще сильнее. — На твоем месте, Билли, я забеспокоился бы.

— А я вот ни чуточки не беспокоюсь, — ответила Билли, выкладывая покупки на стол. — Мери решила, что тебе захочется подкрепиться, — обратилась она к Пирпонту.

— Первый раз слышу, что мы собираемся брать банк в Чикаго, — сказал Мартин и, прикрыв глаза, протянул: — Интересно, как же все-таки ее зовут.

— Не обращай на него внимания, Билли, — сказал Пирпонт. — Он просто валяет дурака.

— Я и не обращаю, — отозвалась Билли.

— Скажи-ка, Билли, — продолжал Мартин, и на лице его заиграла улыбка, — твой приятель по-прежнему прячет от тебя бутылку?

— А что такого? Ерунда…

— Не скажи…

— Ерунда, — повторила она, пожимая плечами.

— Ерунда? — Мартин рассмеялся. — Это самая настоящая дискриминация. Он запрещает тебе пить, потому как ты индианка. Но лично я считаю, что это совершенно неправильно. — Всем своим видом он излучал праведное негодование. — Индейцы жили тут всегда, когда еще никаких американцев не было и в помине.

— Разве ты не гордишься своим народом? — поддержал Мартина Гарри Пирпонт.

— Очень даже горжусь, — отозвалась Билли. — Но спиртное на меня очень действует.

— На меня оно тоже очень действует, — ухмыльнулся Мартин. — Женщины делаются для меня неотразимыми. Билли, будь так добра, достань-ка мне кое-что с вон того шкафа.

Билли подошла к шкафу, потянулась и встала на цыпочки. Платье рельефно очертило ягодицы.

Мартин и Пирпонт следили за ней, затаив дыхание. На лбу у Мартина показались бусинки пота. Он судорожно сглотнул и подошел к Билли.

— Дай-ка я тебе помогу, — сказал он хриплым голосом.

Он обхватил ее за бедра и приподнял. Платье задралось еще выше.

— Видишь бутылку? — спросил он.

— Уже взяла, — последовал ответ.

Мартин опустил Билли на пол. На какое-то мгновение их взгляды встретились. Пирпонт встал.

— Посмотрю, чем там занимается Мери, — сказал он и подмигнул Мартину, собираясь выйти из комнаты.

Мартин по-прежнему не спускал глаз с Билли.

— Как ты считаешь, Джонни будет очень недоволен, если ты немножко со мной выпьешь? — спросил он.

— Ну, конечно, — отвечала Билли, слегка нахмурив лоб. Впрочем, хмурилась она не очень сильно.

— А мы чуть-чуть, — сказал Мартин и открыл бутылку.

Внезапно дверь отворилась.

Эдди Мартин резко обернулся.

На него смотрел Джон Диллинджер.

Эдди попытался что-то сказать, но челюсть у него отвисла, и он застыл с открытым ртом.

Глаза Диллинджера превратились в две щелочки. Он переводил взгляд с Мартина на Билли, а также и на Пир-понта, который не успел покинуть комнату и теперь стоял у дверь в спальню.

Не торопясь, Диллинджер двинулся к Эдди, который стал испуганно пятиться.

Протянув руку, Диллинджер взял бутылку с виски и выразительно посмотрел на Билли.

— Я не пила, Джонни, — сказала Билли.

— Погоди, Джонни, — забормотал Мартин. — Я понимаю, что ты подумал, но ничего такого не было… — Голос его задрожал. Он сделал еще один шаг назад и натолкнулся на стену. — Это же глупость… Зачем придумывать? Разве я враг себе?.. Я еще пожить хочу… Клянусь, Джонни. Ничего такого не было…

Диллинджер сделал глоток из бутылки и тотчас же выплюнул. Эдди попытался обратить все в шутку, натянуто рассмеялся и сделал шаг к двери. Не спуская с него глаз, Диллинджер перевернул бутылку вверх дном, и спиртное полилось на пол, на стол и стулья…

Мартин снова неестественно рассмеялся и выскользнул из комнаты.

Затем Диллинджер посмотрел на Билли, молча поднял бутылку над головой и разбил ее об стол.

По шоссе, окаймленном деревьями, мчалась полицейская машина. За ней следовали еще две.

На переднем сиденье первой машины расположился Мелвин Первис.

Он был спокоен и собран, несмотря на завывание сирены.

Вскоре машины свернули на проселок и, подпрыгивая на ухабах, поехали мимо старых фермерских построек. Затем они преодолели небольшой подъем. На вершине холма стоял дом. За деревьями и кустами виднелись люди. Подъехав ближе, Первис и его спутники увидели, что это полицейские в форме и национальные гвардейцы, — за машинами, за деревьями, повсюду. Они налаживали винтовки с оптическим прицелом.

Вот-вот должны были развернуться грозные, мрачные события, но вокруг собиралась толпа из фермеров и бедняков. Люди присаживались на корточки, прикладывали ладони ко лбам, защищая глаза от солнца. Все взгляды были обращены на фермерский дом.

Машина Первиса остановилась возле кучки репортеров и полицейских.

— Это Первис! — громким шепотом произнес один из газетчиков. — Он брал Пулемета Келли.

— Нет, — помотал головой другой газетчик. — Это не он.

Первый репортер подошел к Мелвину Первису с блокнотом в руке.

— Скажите, мистер Первис, как федеральные службы узнали об этом доме?

Не обращая на него внимания, Мелвин Первис двинулся дальше. Он по-прежнему не спускал глаз с дома.

Полицейский наклонился к обескураженному репортеру и шепнул:

— Андерхилл вчера женился.

— Женился?

— Да, на какой-то своей подружке-танцовщице. Она там, в доме. Отправились к мировому, и он их поженил. — Полицейский ткнул пистолетом в бок репортеру. — Сказал: «Жени, а то плохо будет». И знаешь, что самое интересное? — полицейский перешел на шепот: — Когда надо было расписаться, то Андерхилл вывел: «Уилбур Андерхилл, Гроза Трех Штатов». Вот наглец! Это кому рассказать!..

Тем временем Мелвин Первис подошел к дереву и встал за ним. Ближе к дому подойти было нельзя. Его помощники, в том числе и Сэм Каули, согнувшись, подбежали к боссу.

— Когда он заявил о себе в последний раз? — спросил Первис.

Каули стал докладывать обстановку:

— Полчаса назад он пристрелил двух полицейских. Мы ответили настоящей канонадой. Стреляли минут пятнадцать без перерыва. Выпустили, наверное, пару тысяч патронов.

— А что девка? — спросил Первис.

— Наверное, тоже погибла. Вряд ли кто уцелел при таком обстреле.

— Жилет, — сказал Первис.

— Что? — переспросил Каули.

— Жилет, — нетерпеливо повторил Первис. — Дайте мне жилет.

Первис снял пиджак и расставил руки в стороны. Его помощники стали надевать на него пуленепробиваемый жилет. Потом они затянули завязки на спине. Первый щелкнул пальцами. Ему подали пиджак, который он надел поверх жилета. Конечно, пиджак сидел не так свободно, как раньше, но вид у Первиса сделался весьма внушительный.

Затем он протянул руку, и ему вложили в нее автомат Томпсона. Он недовольно посмотрел на помощников.

— Пистолеты, — буркнул он.

Один пистолет он взял в правую, а второй в левую руку. Он попытался достать что-то из кармана пиджака, но ему мешали пуленепробиваемый жилет и два пистолета.

— Не могу вынуть сигары, — буркнул он.

Его помощники знали, что делать. Кто-то извлек из его кармана коробку «Монте-Кристо», вынул сигару, вставил ему в рот и почтительно зажег спичку. Первис затянулся, наслаждаясь изысканным ароматом.

Потом он снова заговорил:

— Шляпу! — потребовал он.

Ему надели на голову шляпу и поправили, придавая нужный угол. Только после этого Мелвин Первис двинулся к дому. Он шел, прищурясь, а полицейские, газетчики, фермеры и все прочие следили за ним, затаив дыхание. Еще мгновение, и он скрылся в доме.

Из дома не доносилось ни звука. Потом вдруг раздался женский вопль. Затем грохнул взрыв. Часть крыши рухнула на землю. Грянул выстрел. Женщина продолжала истошно вопить. Затрещал автомат, потом захлопали пистолетные выстрелы.

— Во дает! — воскликнул один из зрителей.

Тишина. Потом пять одиночных выстрелов. И снова тишина.

Полицейские приникли к окулярам оптических прицелов, их пальцы застыли на спусковых крючках.

Из дверей, шатаясь, вышел человек. Его качало из стороны в сторону и он стонал.

По толпе прокатился тревожный гул.

Уилбур Андерхилл — Гроза Трех Штатов — обвел толпу невидящим взглядом, не соображая, что происходит. Он уже был покойником. Андерхилл упал на колени, потом уперся в землю руками и на какое-то мгновение застыл на четвереньках. Потом повалился на бок, подергиваясь в последних конвульсиях.

В дверях появился Первис с мертвой девушкой на руках.

По толпе прокатился новый гул.

Первым к Первису направился Сэм Каули и забрал его жуткую ношу. Первис отдал пистолеты и расставил руки в стороны, призывая снять с него пиджак и пуленепробиваемый жилет.

Один из газетчиков произнес тихо, но отчетливо:

— Это самый лихой поступок, какой я только видел.

— Да, отваги ему не занимать, — кивнул его коллега.

Каули посмотрел на своего босса с нескрываемым восхищением.

— А как погибла девица? — спросил он.

— От руки Андерхилла. Гроза Трех Штатов решил покинуть этот мир вместе с молодой женой.

Репортеры взяли Первиса в плотное кольцо.

— Значит, вы разобрались еще с одним бандитом, мистер Первис, — сказал какой-то газетчик. — Это лишний плюс мистеру Гуверу.

— Еще один скальп! — весело воскликнул другой газетчик.

— Зажгите мне сигару, — попросил Мелвин Первис.

Газетчики стали толкаться и отпихивать друг друга, чтобы поскорее оказать эту честь герою.

26 октября 1933. Восточный Чикаго.

Только что вышли вечерние газеты. Толстяк на углу во все горло выкрикивал заголовки и добавлял леденящие кровь подробности.

— Экстренный выпуск, — кричал он. — Волна преступности не идет на убыль. Штат Индиана в осаде. Диллинджер ограбил три банка.

— Сколько убитых? — крикнул какой-то бродяга, проходя мимо продавца газет.

— Я газеты не читаю, — отозвался тот. — Я только их продаю. — И он продолжил выкрикивать заголовки: — Банда Барроу вырывается из окружения в Джоплине. Трое полицейских убито.

— А что там пишут про Диллинджера? — поинтересовался бродяга. — Я хочу послушать про подвиги Джона Диллинджера.

— Выкладывай никель, приятель, — сказал ему продавец. — Газета стоит никель. Мы тут не занимаемся благотворительностью. — И он продолжил свою работу: — Банда Баркеров… Клутас и похищения. Красавчик Флойд в списке Гувера значится под номером один.

— Но Гувер больше не президент, — сказал оборванец. — Он-то тут при чем?

— Конечно, не президент, — огрызнулся продавец. — Только почему бы тебе не потратить никель? Глядишь, немножко расширил бы свой кругозор.

Расталкивая собравшихся слушателей-зевак, вперед протиснулся Гарри Пирпонт. Он сунул никель продавцу, который продолжал декламировать свой текст:

— Американский легион приведен в состояние боевой готовности в Индиане. Губернатор штата опасается, что…

Продавец посмотрел на Пирпонта и под его холодным взором внезапно осекся.

Оборванец сделал шаг вперед.

— Эй, приятель, — окликнул он Пирпонта, — не могу ли я разорить тебя на никель?

Гарри Пирпонт облил его холодным презрением.

— Я тебе не приятель, — сообщил он.

Пирпонт купил газету и вернулся туда, где у тротуара стояли три машины. Он оперся о первую. За рулем сидела Мери Киндер. Рядом с ней была Билли Фрешетт. Билли сидела, опустив голову и закрыв глаза руками.

— Значит так, девочки, — сообщил им Пирпонт. — Если все пойдет нормально, через два дня мы встретимся в Таксоне. Главное, чтобы номера были в одном отеле, но на разных этажах. Билли въедет через пару часов после нас, а остальные на другой день. Если все заявятся скопом, это может вызвать подозрения… — Он повел подбородком в сторону Билли. — Что с ней случилось? — спросил он Мери.

— Она с нами не едет, — сказала Мери. — Она хочет вернуться к матери в индейскую резервацию.

— Это еще что за фокусы? — закипятился Гарри. — Только этого мне не хватало.

Он протянул руку и отвел ладони от лица Билли.

Под глазами у Билли виднелись синяки.

— Значит, вы немножко повоевали, — презрительно фыркнул Пирпонт. — Послушай меня, детка. У нас с Мери всякое бывало, но все же…

Билли снова прикрыла глаза руками.

— Она не едет, — сказала Мери.

— Джонни об этом знает?

— Нет.

— Ну, я ему докладывать не собираюсь, — сказал Гарри. — А теперь брысь отсюда. Мне надо грабить банк.

Билли вылезла, Мери наклонилась к Гарри и обняла. Потом крепко поцеловала его в губы.

— Береги себя, Гарри, — сказала она. — Слышишь?

Он тоже поцеловал ее.

— А теперь и ты вылезай. Забирай Билли, и убирайтесь обе.

Первый Национальный банк Чикаго.

Гарри Пирпонт уже был внутри и устанавливал в витрине большой щит Красного Креста, чтобы загородить обозрение тем, кто находился на улице.

Диллинджер и Ван Метер стояли на тротуаре и смотрели, как Эдди Мартин и Чарли Макли ставят машины на противоположной стороне улицы. Мартин остался в машине, Чарли Макли вылез из своей и оперся о нее.

К Диллинджеру подошел новый член банды Эд Фултон. Ему было двадцать пять лет, и приятного в нем ничего не было. Он был в большом плаще и в руке держал чемоданчик, который и передал Диллинджеру. Затем все трое — Фултон, Ван Метер и Диллинджер — вошли в банк. Там текла привычная деловая жизнь, и клиенты медленно продвигались к окошечкам касс. В помещении слышался мерный гул голосов. Все шло нормально.

Эдди Мартин явно нервничал. Он грыз ноготь и косился на банк, а потом переводил взгляд на улицу.

Макли, напротив, держался уверенно и собранно. Его холодный взгляд перемещался с банка на машину Мартина и обратно.

Из банка донесся истерический женский вопль. Потом грохнул выстрел, и эхо от него повисло в свежем октябрьском воздухе.

Мартин тяжело задышал. Он услышал, как завыла сирина, и завел мотор. Затем послышался еще один выстрел, и зазвенело вдребезги разнесенное стекло.

Бандиты, пятясь, отступали из банка на улицу.

Макли знал, что делать. Он вытащил пистолет браунинг и стал прикрывать их. Мартин тем временем подал свою машину так, что она стукнулась об автомобиль Макли, и запустил двигатель на полную мощность.

Диллинджер вышел последним. Он был нагружен мешками федерального резерва США и автоматом Томпсона. Фултон, Ван Метер и Гарри Пирпонт тоже были вооружены «томпсонами».

Когда они высыпали на улицу, в банке поднялись крики.

Пирпонт и Фултон прыгнули в машину Мартина. Не успели они захлопнуть дверцы, как Мартин бросил машину вперед. Посреди улицы стояла перепуганная женщина, не зная что делать. Мартин сбил ее и помчался дальше, даже не оглянувшись.

Диллинджер упал на переднее сиденье машины Макли, Ван Метер — на заднее. Когда Макли садился за руль, из банка выскочил охранник в форме и выстрелил по его машине из дробовика. Разлетелось вдребезги ветровое стекло, дробь вонзилась в радиатор. Чарли Макли упал на руль. Он истекал кровью.

Браунинг выпал из его руки и стукнулся о мостовую. Ван Метер выпустил из автомата ответную очередь. Новые крики, звон разбитой витрины. Диллинджер кое-как запихал Макли на заднее сиденье, сел за руль и погнал машину.

— Чертов Мартин задал стрекача, — злобно шептал он.

Мартин уже заворачивал за угол. Но тут его ждал сюрприз — полицейский кордон. Перегородив улицу машинами, стражи порядка укрылись за ними с пистолетами, автоматами и дробовиками.

Мартин попытался, не сбавляя хода, развернуться и врезался в фонарный столб. Под бешеным огнем Мартин и Пирпонт кое-как выскочили из разбитого автомобиля и побежали, отстреливаясь на ходу.

Фултону тоже кое-как удалось выбраться через заклинившую дверь. В каждой руке у него было по пистолету сорок пятого калибра. Но он успел выстрелить только один раз. Очередь из автомата загнала его обратно в машину. Он захлопнул за собой дверцу, но пули пробивали ее. Фултон привалился к двери и затих, а через отверстия на мостовую закапала кровь.

На этом и оборвался жизненный путь бандита Фултона, который прожил всего-навсего двадцать пять лет.

Диллинджер тоже свернул за угол, но увидел полицейский кордон. Он резко затормозил. Мартин и Пирпонт были совсем рядом, хотя полицейские вели по ним ураганный огонь.

Не теряя времени даром, Диллинджер лихо развернул машину на заднем ходу на двух колесах. Пирпонт изловчился и вскочил на подножку. В зеркальце Диллинджер увидел Эдди Мартина. Тот бежал изо всех сил за уходившей машиной, отчаянно протягивая руки. Это была его последняя надежда. В глазах его были ужас и тоска. Сделав над собой невероятное усилие, он почти поравнялся с машиной.

Диллинджер повернул голову в его сторону. В его глазах было холодное презрение. Он вытащил кольт сорок пятого калибра и трижды выстрелил.

Глаза Эдди Мартина остекленели, зрачки расширились. В щеке появилась дырка, изо рта хлынула кровь.

Диллинджер резко затормозил, отчего машину занесло, но он справился с управлением и свернул в проулок. Эдди Мартин брел по улице, судорожно хватая руками воздух. Прогремела новая очередь из полицейских автоматов. Свинцовый кулак врезался Мартину в спину, он упал ничком, потом пополз. Какое-то время он еще продвигался вперед, пока не затих возле стоявшей у тротуара машины.

Так скончался мелкий уголовник Эдди Мартин, который умел хорошо водить машину. Покойся с миром, Эдди…

Ветер завывал, словно стая голодных волков. В воздухе кружились листья. В индейской резервации Ред-Лейк, близ Клируотера, штат Миннесота, был вечер.

Дверь небольшой хижины распахнулась. На пороге возникли две фигуры: Билли Фрешетт и Диллинджер.

Диллинджер приехал сюда за ней. Он тащил Билли за руку, ее крики заглушал ветер. За ними выбежала грузная женщина и стала хватать их за руки. Диллинджер толкнул ее, она упала, и, лежа, продолжала стенать. Диллинджер подхватил Билли на руки и понес к машине, стоявшей за деревьями.

Машина неслась сквозь ночь.

Впереди сидели Диллинджер и Билли, сзади лежал без сознания Чарли Макли. Диллинджер только что кончил рассказывать о том, что случилось после того налета на банк в Чикаго. Билли слушала и плакала.

— Ты убил Эдди? — спросила она сквозь слезы.

— Да, — сказал Диллинджер и взгляд его сделался ледяным. — Я выстрелил ему в рожу.

— За что? За что, ты его, Джонни?

— За тебя.

Билли тихо ахнула. Она была сражена наповал этими двумя словами.

— За меня? — переспросила она.

— Я люблю тебя, Билли, — говорил Диллинджер. — Потому-то я и убил его. Я люблю тебя. Я не могу без тебя… Я убил его из-за тебя. — Он повернул голову и посмотрел на побледневшую спутницу. — Что еще может сделать мужчина ради любимой женщины? — спросил он.

Машина мчалась по пустынной и темной прерии.

Вокруг не было ни домов, ни огней, никаких признаков жизни.

Они мчались сквозь ночь и ветер.

Билли заснула, положив голову на плечо Диллинджера, который время от времени поглядывал назад, следя за Макли.

Тот поменял положение на сиденье и пришел в сознание, но по-прежнему чувствовал себя очень плохо.

— Все пули прошли навылет, — сказал Диллинджер, желая успокоить партнера. — А могли бы задеть кость. Тогда твои дела действительно были бы хреновые.

— Когда похоронишь меня, Джонни, поставь табличку с именем, — слабо отозвался Макли. — Не хочу лежать, как какой-то бродячий пес, без имени.

— Ты еще поживешь, — отозвался Диллинджер. — Я видел ранения посерьезнее.

— Я был известен в Америке, Джонни, — говорил Макли. — И не хочу сгинуть безымянным… Нет, я Чарли Макли, Потрошитель Банков. Ты слышишь меня, Джонни?

— Слышу.

— Я не был подзаборной швалью…

— Не был, не был, — отозвался Диллинджер. — Еще мальчишкой я читал о тебе. О тебе и о Генри Старре. О Френке Нэше, Рее Таррелле. Ты пользовался авторитетом.

— И с мафией я никогда не якшался, — продолжал слабым голосом Макли. — Когда я удрал из тюряги, они подослали ко мне в Чикаго человека. От Капоне. Синдикат предлагал мне стать у них автоматчиком…

— Ну, а ты?

— А я велел им засунуть автомат себе в задницу. Я не стрелял в людей по чьему-то там приказу. Я не убийца, а грабитель. Так я зарабатывал себе на хлеб.

— Понятно, — сказал Диллинджер. — Все понятно, Чарли…

Чарли Макли задумчиво посмотрел в окно на черную прерию.

— Когда-то это была великая страна, Джонни, — снова заговорил он. — Тут были самые богатые банки в мире. Господи! Люди выстраивались в очередь на два квартала, чтобы положить деньги в банк, который я потом брал. Они съезжались в Чикаго из десяти штатов. Привозили с собой сыновей и дочерей. Ехали на грузовиках и легковушках через поля пшеницы, которые тянулись от океана до океана. На фермах были свиньи величиной с бизонов… И столько кур, что небо почернело бы, если бы все они разом взлетели, а земля побелела бы на много миль, если бы они снесли по яйцу. — Чарли замолчал, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, потом снова заговорил: — Это были крутые люди. Сам черт им не брат! И гордые… Когда я забирал их деньги, они только качали головами, говорили: «У парня крепкие нервы». И все! Никаких жалоб, никаких слез… Они принимались зарабатывать еще. Куда все это исчезло? Видит Бог, я любил этих людей…

Чарли Макли вдруг замолчал и повалился на бок, прижавшись щекой к холодному стеклу. Он лежал с закрытыми глазами.

Так скончался Чарли Макли. Банк, который он ограбил с Диллинджером в Восточном Чикаго, стал для него последним.

Прерия тянулась от горизонта до горизонта. У обочины шоссе притулилась машина. За холмами алел восход.

Среди утреннего безмолвия одиноко маячили две фигуры. В десяти шагах от шоссе стояли Билли и Диллинджер. Они смотрели на груду камней, увенчанную небольшим деревянным крестом.

Билли устало прислонилась к Диллинджеру. По-прежнему неистовствовал ветер, безжалостно трепал ее длинные темные волосы.

Диллинджер бросил последний взгляд на грубо сколоченный крест, к которому была пришпилена бумажка в двадцать долларов, потом заговорил:

— Я не поставил таблички с именем на этой могиле, потому что Чарли Макли слишком прославился в этой стране. По известности он не уступает Батчу Кассиди, Сэму Бассу, Колу Янгеру, Джесси Джеймсу. Если станет известно, что тут лежит Чарли Макли, найдется затейник, который выкопает его, чтобы потом продавать кости как сувениры. Потому-то я решил оставить могилу безымянной. Тут покоится старик, время которого истекло. Аминь.

Он снял шляпу и на несколько минут застыл в молчании. Потом сказал:

— Пора, Билли.

Он взял ее за руку, и они пошли к машине.

Мелвин Первис расположился в плюшевом кресле-качалке в убогой гостиной. Он был один. Первис обжег сигару «Монте-Кристо», ловко обрезал кончик, вставил в рот и затянулся, проверяя, хорошо ли проходит воздух.

К дому подъехала машина. Из нее вышел крупный грузный мужчина, который посмотрел сначала направо, потом налево. Убедившись, что все вокруг спокойно, он достал из машины тяжелую сумку.

Мелвин Первис ждал именно его. Джон Клутас, известный под прозвищем Симпатяга Джек, был киллером и киднеппером. Он убивал и похищал людей. Его имя значилось в списке наиболее опасных преступников Америки.

Увидев, что Клутас вот-вот появится, Мелвин Первис надел серые бархатные перчатки.

Не ожидая подвоха, Симпатяга Джек вошел в дом.

Он посмотрел вверх, на высокую лестницу, и начал медленно подниматься по ступенькам со своей тяжелой ношей.

Мелвин Первис курил сигару. Теперь он сидел в прихожей с автоматом Томпсона на коленях.

Симпатяга Джек поднялся наверх, тяжело дыша и отдуваясь. Он поставил сумку и стал нашаривать ключ. Отперев дверь, он увидел, что в прихожей сидит незнакомый человек и смотрит на него.

Их взгляды встретились.

— ФБР — коротко сказал Первис.

Симпатяга Джек сунул руку в карман, но было поздно. У Первиса на коленях лежал автомат. Он нажал на спусковой крючок, и загрохотала очередь.

Симпатяга Джек отлетел назад в открытую дверь и покатился вниз по лестнице. Пистолет выстрелил сам собой.

Затем Джек врезался в стену у подножья лестницы.

Мелвин Первис выпустил еще одну очередь в обмякшее тело бандита. Затем улыбнулся и затянулся сигарой. Аромат «Монте-Кристо» доставлял ему истинное наслаждение.

Похоронив Чарли Макли, Диллинджер и Билли двинулись в Таксон, штат Аризона.

Они ехали в новеньком «бьюике» с откидным верхом.

Они мчались по пустыне, тянувшейся до самых гор на горизонте. Диллинджер свернул с шоссе на обочину и выключил мотор. Сейчас они были на горном склоне, откуда окрестности просматривались на много миль.

— Погляди вон туда, — сказал Диллинджер, показывая рукой вдаль, на юг.

— По-моему, тут одна сплошная пустыня, — сказала Билли.

— Посмотри хорошенько, там у горизонта город.

— А, теперь вижу…

— Это Мексика, — сообщил он.

— Мексика, — повторила Билли, словно пробуя на слух это слово.

Они сидели и смотрели туда, где начиналась другая страна. На Диллинджере были щегольский новый костюм и серебристо-серая стетсоновская шляпа,[1] какие носят на американском Западе. Билли тоже приоделась.

— Всю свою жизнь я хотел грабить банки, — задумчиво говорил Диллинджер, глядя на Билли. — Носить маску, махать пушкой… Но теперь я добился своего. Обо мне пишут газеты, говорят на всех углах, а радости нет как нет… Есть усталость…

— Неужели это твоя детская мечта? — удивилась Билли. Как ни странно, она до сих пор ничего не знала об этом загадочном человеке, с которым ее свела судьба. Она надеялась, что теперь кое-что ей станет ясно.

— Да, — кивнул он. — Ребята собирались стать пожарниками, машинистами, некоторые — полицейскими. А мне хотелось отбирать у людей их денежки!

— И еще тебе, наверное, хотелось, чтобы твои портреты висели во всех почтовых отделениях Америки… Разыскивается опасный преступник, да?

— Да… А теперь вот гоню машину по этой пустыне. А в багажнике семьдесят тысяч долларов. Куда податься?

— Тебе решать, Джонни…

— Я мог бы запросто рвануть в Гвадалахару и жить там до конца дней своих, как египетский фараон. — Какое-то время Диллинджер смотрел на дорогу, потом грустно покачал головой. — Нет, это не по мне…

— Я так и подумала, — сказала Билли. — И вообще, разве можно так разочаровывать твоих клиентов? А что скажут полицейские?

И они рассмеялись.

Диллинджер снова сел за руль, и «бьюик» покатил по аризонской пустыне в алом зареве заката.

На окраине Таксона, на большой поляне полным ходом шла фиеста. В одном углу танцевали кадриль, в другом громко играл оркестр в стиле кантри.

В тени под деревьями стояли машины гулявших. В одном автомобиле сидел шериф Таксона Большой Джим Уоллард. Он приглядывал за порядком.

Он посмотрел направо и увидел, что возле «бьюика» собралась небольшая группка. Большой Джим не знал, что это за люди, но они показались ему подозрительными. И мужчины, и женщины были в новеньких десятигалонных шляпах, а водитель «бьюика», бывший у них за главного, прицепил себе на пиджак звезду шерифа.

Банда Диллинджера снова собралась вместе.

Гарри Пирпонт был с Мери, а Гомер Ван Метер держал под руку высокую соблазнительную блондинку.

— Джентльмены, — сказал Гомер Ван Метер, обращаясь к Пирпонту и Диллинджеру. — Разрешите представить вам Перл. Она поет в «Желтом сомбреро».

— Значит, вы в шоу-бизнесе, — вежливо откликнулся Диллинджер. — Живете блестящей жизнью?

— Это Арт Лонг, Перл, — представил Ван Метер блондинке Диллинджера. — А это еще один мой старый приятель, Сэм Филлипс. А это их супруги.

— Вы очень похожи на Диллинджера, мистер Лонг, — весело заметила Перл.

— Боже, надеюсь, это кажется только вам, — также весело отозвался Диллинджер. — А вот мои друзья говорят, что я похож на Дугласа Фербенкса.

— Диллинджер мне нравится больше, — сказала Перл.

Между тем двое помощников шерифа притащили к машине Большого Джима перепуганного мексиканца.

— Значит, так, приятель, — говорил Большой Джим, с прищуром глядя на мексиканца. — Если я все правильно понял, эти джентльмены дали тебе сотню, чтобы ты отнес в отель их чемоданы.

Мексиканец кивнул.

— А чемоданы были тяжелые, так?

Мексиканец был так перепуган, что смог только еще раз кивнуть.

Тогда Большой Джим ткнул своим толстым пальцем туда, где небольшая группа новоприбывших стояла у «бьюика» и обменивалась репликами насчет происходившего.

— Это они? Точно?

Мексиканец снова кивнул.

— Я не собираюсь отбирать у тебя деньги, — сказал шериф мексиканцу. — Я просто хочу их одолжить, понял?

Тот снова кивнул.

— Ты ведь мне доверяешь, парень?

Мексиканец снова сделал движение головой, но на сей раз оно скорее означало «нет».

Тогда Большой Джим обернулся к своим помощникам.

— Гоните его отсюда, — приказал он.

Когда мексиканца вытурили, Большой Джим сосредоточился на стодолларовой бумажке.

— Джентльмены, — наконец возвестил он. — Купюра краденая.

— Почему ты так решил? — поинтересовался один из его помощников.

Большой Джим значительно прищурился.

— Сочетание этой вот бумажки и тех парней с новой машиной и девицами означает, что все они уголовники.

— Почему собственно? — поинтересовался большеглазый помощник помоложе.

— Потому что честные люди не живут так роскошно, — ответил Большой Джим с легким раздражением. — Ладно, пойдите понаблюдайте за гостями.

Гомер Ван Метер и Перл присоединились к танцующим кадриль. Ван Метер получал большое удовольствие от танца и изумлял местных необычными коленцами.

Диллинджер, Пирпонт, Мери и Билли стояли, смотрели на них и хлопали в такт.

— Ты знаешь, Джонни, — задумчиво сказал Пирпонт, глядя на танцующих. — У нас уже нет Чарли, Мартина и Фултона. Нам не помешало бы пополнение.

— Я еще не видел такого банка, который мы не могли бы взять втроем, — весело отозвался Диллинджер. — У тебя на этот счет особое мнение?

— Ты начинаешь верить тому, что о тебе пишут газеты, — усмехнулся Пирпонт.

— А ты разве не веришь? — отозвался Диллинджер.

Лицо Гарри Пирпонта расплылось в улыбке.

— Очень даже: верю, — сказал он.

Большеглазый помощник шерифа снова подошел к машине Большого Джима и наклонился к окошку.

Большой Джим листал полицейский журнал «Крайм уэйв».

— Ну, посмотрел на него вблизи? — осведомился шериф.

— Видел его, как вас.

Большой Джим открыл журнал на странице с фотографией Клайда Барроу.

— Этот? — спросил он.

Помощник быстро глянул на фотографию и покачал головой.

— Нет.

Большой Джим перелистал еще несколько страниц и показал своему помощнику фотографию Красавчика Флойда.

— Нет, не этот, — снова покачал головой молодой полицейский.

Шериф перевернул еще одну страницу. На этот раз перед помощником возникли лица Чарли Макли и Гомера Ван Метера.

— Вот один из них, — возбужденно заговорил помощник, ткнув в фото Гомера. — Готов поклясться, что это он.

Шериф перевернул еще одну страницу.

«Джон Диллинджер, — гласил заголовок. — Преступник номер один».

— Боже! — воскликнул помощник. — И он тоже!.. Клянусь головой.

Билли Фрешетт взяла под руку Диллинджера, и они направились туда, где танцевали так, как это было принято на Старом Западе. Оркестр состоял из аккордеона, скрипки и пары банджо. Сейчас они играли «Ред-ривер-вэлли».

— Мне нравится эта песня, — сказал Диллинджер, напевая себе под нос мелодию.

— Не смотри так на меня, — сказала Билли.

— Хочешь потанцевать? — спросил он.

— А ты умеешь?

— Наверное…

Он снял свою десятигаллоновую шляпу и отбросил в сторону. Потом, чуть поклонившись, предложил руку Билли. Она посмотрела на него с улыбкой.

И тут вдруг Диллинджер напрягся.

За спиной Билли он увидел фигуру шерифа. Большой Джим Уоллард шел в их сторону. Диллинджер окинул взглядом собравшихся. Глаза его тревожно забегали.

Он заметил, что на помощь шерифу спешило двое или трое его ребят.

Затем шериф заговорил. Громко и четко:

— У меня в руке пушка, мистер Диллинджер. Я Большой Джим Уоллард. Я убил уже тридцать пять бандитов и ничего не имею против того, чтобы убить и тридцать шестого. Так что пошли по-хорошему.

Шериф и его помощники повели Билли и Диллинджера туда, где стояли их машины.

Вскоре из толпы появились Гомер Ван Метер и Перл.

Гомер увидел Диллинджера и здоровяка-шерифа с дробовиком.

Он сделал попытку незаметно раствориться в толпе. Но было поздно. Помощники шерифа заметили его.

— Куда ты, солнышко? — спросила Перл. — Что случилось?

Она повернулась, увидела, как к ней приближаются вооруженные люди, и закричала.

Гарри Пирпонт удивленно озирался по сторонам. Мери тоже.

— Полиция, — лихорадочно заговорила Мери. — Они взяли Джонни. Тебе надо сматывать удочки и побыстрее.

Гарри Пирпонт быстро посмотрел на нее и произнес:

— Сент-Пол, детка… Сент-Пол… Встретимся там.

Затем он повернулся, побежал и скрылся за деревьями.

Поимка Диллинджера стала праздником для газетчиков.

По всей стране газеты выходили с огромными шапками:

Были и другие заголовки, но они повторяли примерно то же самое.

Жителям Таксона было позволено посмотреть на Диллинджера в тюремной камере. Самые разные люди поспешили воспользоваться этой возможностью.

Ковбой с жестким неулыбчивым лицом посмотрел на него сквозь прутья камеры и сказал:

— Ты не такой уж и крутой, приятель.

— Дай мне выйти отсюда, и мы увидим, кто из нас крутой, — буркнул Диллинджер.

Посетители охали, ахали и выражали свое большое удовольствие. Это было занятнее, чем кино.

— Давайте, пошевеливайтесь, — покрикивал охранник. — Все хотят посмотреть на нашего гостя.

Жители Таксона таращились на знаменитого бандита и отпускали шуточки.

— Мой папа сделал бы из тебя котлету, — сообщил ему курносый мальчуган.

— Кто вам больше нравится — блондинки или рыжие? — кокетливо осведомилась костлявая девица, возбужденно оглядывая Диллинджера.

— Цвет волос не имеет для меня значения, — ухмыльнулся Диллинджер. — А вот задница — совсем другое дело.

Она хихикнула, покраснела и поспешила к своим подругам, чтобы поделиться с ними услышанным.

Затем к камере подошел человек в темном костюме и белом крахмальном воротничке. Он посмотрел на Диллинджера в упор и заявил:

— Ты пятно на человечестве и оскорбление Творцу. Но Джон Эдгар Гувер постарается воздать тебе по заслугам. Сначала он поджарит тебя на электрическом стуле, а потом уж ты попадешь к чертям на сковороду.

На это Диллинджер не нашел, что ответить.

Краун-Пойнт, Индиана. Тюрьма округа Лейк.

Вокруг тюрьмы спешно выкопали рвы и положили мешки с песком. Были установлены пулеметы Льюиса. Национальные гвардейцы несли охрану, вооруженные винтовками Браунинга и «спрингфилдами». Полицейские были готовы в любой момент открыть огонь из автоматов Томпсона и дробовиков. Возле тюремного гаража стоял легкий танк. Члены Американского легиона, старики в повидавших виды фуражках военного образца и с медалями за давным-давно отгремевшие войны, несли дозор вместе с молодыми гвардейцами.

Были приняты все меры предосторожности. Тюрьма округа Лейк, где теперь находился Диллинджер, превратилась в самый охраняемый объект на территории Соединенных Штатов.

То и дело к тюрьме подъезжали машины, и из них выбирались различные чиновники, которых затем препровождали внутрь. За кордоном из полицейских толпились любопытные. Газетчики роились, словно пчелы над полем клевера.

Диллинджер находился в кабинете шерифа.

Репортеры толкались локтями, чтобы поближе пробраться к главному преступнику Америки, который стоял под охраной двух вооруженных полицейских, расположившихся по бокам и чуть сзади. Рядом с Диллинджером стоял невысокий, модно одетый человек. Это был прокурор Джеймс Роберт Эстилл. Чуть сзади маячил шериф округа Лейк. То и дело помещение озарялось вспышками фотокамер. Прибывали все новые и новые репортеры. Казалось, идет карнавал или какой-то другой праздник.

— Почему на тебе нет шляпы, Джонни? — поинтересовался один газетчик.

— У меня ее, видать, украли, — крикнул Диллинджер, и его слова утонули в общем хохоте.

— Что ты думаешь о президенте, Джонни? — последовал новый вопрос, и в помещении наступила относительная тишина. Всем хотелось услышать ответ.

— Лично я за Рузвельта, — сообщил Диллинджер после короткой паузы. — Я за новый курс. Я одобряю поддержку банков.

Снова раздался взрыв хохота.

— Это вы убили патрульного О’Мэлли? — полюбопытствовал репортер-коротыш.

— Я никогда никого не убивал, — возразил Диллинджер. — Я ворую деньги.

— Но известно, что у вас есть оружие и вы порой пускаете его в ход, — не унимался репортер.

— Грабить банки — опасное занятие, а оружие — средство самозащиты, — улыбнулся Диллинджер.

— Как вам эта тюрьма? — крикнул очередной газетчик.

— Неплохое местечко, — сказал Диллинджер, немного подумав. — И люди симпатичные. Но все их старания напрасны. Нет такой тюрьмы, из которой не убежал бы Джон Диллинджер.

— Еще раз, пожалуйста, — попросил репортер, записывая.

— С удовольствием. Нет такой тюрьмы, из которой не убежал бы Джон Диллинджер.

— Ваше мнение об окружном прокуроре?

Диллинджер покосился на Эстилл а, а тот ему улыбнулся.

— Мне он нравится, — крикнул Диллинджер. — Мне нравится шериф, мне нравится мистер Эстилл. Думаю, мы сработаемся.

— Обнимитесь с ним, мистер Эстилл, а мы вас щелкнем. Шериф? Не возражаете? — крикнул один фотограф.

Представители закона не выказали никакой готовности обниматься с преступником, но Диллинджер проворно положил руки на плечи и тому и другому. Фоторепортеры взвыли от восторга и наперебой защелкали камерами, боясь упустить отличный кадр.

Первис читал газету. Сэм Каули стоял у него за спиной и смотрел на страницу. Они купили газету на углу, рядом с офисом. На первой полосе был огромный снимок: улыбающийся Диллинджер обнимает за плечи прокурора и шерифа округа Лейк. Заголовок гласил: «ТЮРЬМА ЕМУ НЕ ПОМЕХА».

— А мы опять только во второй колонке, — буркнул Первис и стал читать вслух: — «Мелвин Первис, шеф западного отделения Федерального бюро расследований, утверждает, что не пройдет и месяца, как он положит конец подвигам Красавчика Флойда. Он приветствует техасских рейнджеров, расстрелявших Бонни и Клайда». — Первис оторвался от газеты и сказал: — Напомни мне, Сэм, чтобы я не забыл послать тому парню коробку сигар.

— Ты уже послал.

— Правда? Нет, это мне не нравится… Очень не нравится.

— Что тебе не нравится? — удивился Каули.

— То, что этот подонок Диллинджер опять получает верх первой полосы, а нас упоминают где-то внизу. Ты должен чаще появляться на публике, Сэм. Давай интервью направо и налево. Пусть вся страна знает, какой ты орел. Дело не в том, чтобы переловить этих крыс…

— Для меня как раз это самое главное. Поскорее переловить этих крыс. И наш шеф, по-моему, хочет того же.

— Я не собираюсь критиковать Джона Эдгара, — отозвался Первис, — но он всегда не прочь напомнить общественности, кто главный.

Появился мальчишка, который стрелял в сверстника из воображаемого пистолета.

— Эй, малыш, подойди-ка сюда, — окликнул его Первис.

Мальчик пугливо приблизился.

— Во что играешь? — осведомился Первис.

— В полицейских и воров, — смущенно признался он, глядя в землю.

— Ну и кто же ты?

— Вор, конечно…

— Вот как? Имей в виду, дружок, преступления не окупаются. Отец, наверное, говорил тебе об этом.

— У меня нет отца, — буркнул мальчишка.

Первис помрачнел.

— Это плохо, — сказал он. — У мальчишек должны быть отцы. — Помолчав, он спросил: — А кто я, знаешь?

— Нет.

— Я Мелвин Первис. Из ФБР.

— Так я и поверил.

— Хочешь взглянуть на мой значок?

— Хочу.

Первис вынул значок, показал мальчишке. Тот густо покраснел и снова уставился в землю.

— А хочешь, я покажу тебе мой пистолет? — продолжал Первис.

— Хочу! — оживился мальчишка.

Первис вытащил свой никелированный «суперавтоматик» тридцать восьмого калибра, вынул из него обойму.

— Так надо! — пояснил он. — И не потому, что я тебе не доверяю. Просто если с тобой что-то случится, то мне всегда будет не по себе при виде таких, как ты.

— А у вас есть сын? — спросил мальчишка.

— Нет, — грустно ответил Первис. — Я — как ты. У меня нет никого. Ну, бери, — он протянул пистолет.

Мальчишка взял оружие. Рука его дрожала.

— А отец у вас есть? — снова спросил он.

— Нет, — покачал головой Первис. — Ну, как пушка?

— Тяжелая, — сказал мальчик после некоторого раздумья.

Первис взял у него пистолет, снова загнал в него обойму и спрятал в кобуру.

— Когда подрастешь, он не покажется тебе таким уж тяжелым. Если пожелаешь, можешь заиметь такой же. И значок, — добавил он.

Но мальчишка покачал головой.

— Я не пойду работать в ФБР.

— Почему?

— Для этого надо учиться.

— А тебе все равно надо ходить в школу.

Мальчишка вдруг широко ухмыльнулся.

— А Диллинджер не ходил в школу, — сообщил он. И с этими словами убежал.

Первис и Каули посмотрели ему вслед.

Мальчишка вдруг остановился и посмотрел на Первиса.

— К твоему сведению, Диллинджер сидит в тюрьме! — крикнул Первис.

Мальчишка печально посмотрел на Первиса, потом помахал рукой на прощанье и исчез за углом.

Первис тоже помахал ему, потом обернулся к Каули.

— Ну, что скажешь?

— Не все мальчишки, как этот, — произнес Каули.

Диллинджер сидел в камере и что-то вырезал перочинным ножом из картофелины. Вокруг толпились надзиратели и полицейские. Один из них подошел к нему и сказал:

— В четыре с тобой хотели бы встретиться газетчики.

— Нет, никаких пресс-конференций, — помотал головой Диллинджер.

— Почему?

— Некогда. — Помолчав, он сказал: — Мне бы деревяшку…

— Ничего деревянного! — покачал головой полицейский. — Не положено. А мыло на здоровье! Можешь даже им помыться.

— Завтра, на слушании мне бы хотелось выглядеть по-человечески, — сказал Диллинджер. — Может, кто-нибудь почистит мне туфли?

— Мне это нравится! — хмыкнул полицейский.

— Редкое нахальство, — согласился его напарник.

— Послушай, приятель, — заговорил третий. — Мы тут не для того, чтобы обслуживать тебя. Наша задача — проследить, чтобы ты предстал перед правосудием, а потом, глядишь, и перед Всевышним.

— Мы всегда готовы подать тебе электрический стул, — сострил один надзиратель.

— Это наш долг перед обществом, — кивнул другой. — Хочешь быть в сверкающих ботиночках, сам их и почисти.

Они удалились, оставив его одного. Вскоре ему прислали банку гуталина и кусок мыла.

Диллинджер не стал терять времени даром. Он вынул нож и принялся обрабатывать кусок мыла. На полу выросла горка мыльной стружки.

Вскоре из куска мыла возникло точное подобие пистолета. Диллинджер снял крышку с банки гуталина, огляделся и, удостоверившись, что за ним никто не подглядывает, стал красить пистолет.

Двое надзирателей появились в проходе с тележкой. Они снимали с нее подносы с едой и проталкивали в щели между полом и дверьми камер. Диллинджер сидел, закрыв лицо руками, словно о чем-то размышлял. Когда тележка оказалась у его камеры и надзиратель нагнулся, чтобы просунуть поднос и ему, он коротко свистнул.

Надзиратель поднял голову. Он увидел нацеленный на себя пистолет.

— Отпирай дверь, — процедил Диллинджер сквозь зубы. — Быстро.

— Это у тебя игрушка, — усмехнулся надзиратель.

— Хочешь дырку в башке? — рявкнул Диллинджер. — Открывай, кому говорят!

Второй надзиратель навел на него винтовку.

— Положи ее на поднос, — велел ему Диллинджер. — А то стреляю.

Второй надзиратель послушно положил винтовку, а первый отомкнул дверь камеры.

— Теперь отойдите! — рявкнул Диллинджер.

Они снова безропотно подчинились. Диллинджер вышел из камеры. Он подобрал винтовку, но продолжал держать надзирателей под прицелом своего псевдопистолета.

— Откуда у тебя пушка? — поинтересовался первый надзиратель.

— Адвокат принес, — охотно отозвался Диллинджер. — А ну-ка, марш в камеру! Для чего, по-вашему, существуют адвокаты? — добавил он с ухмылкой.

Когда надзиратели заходили в камеру, Диллинджер быстро отобрал у них револьверы.

— Кто из вас женат? — спросил он.

— Я! — выпалил первый.

— Тогда ты остаешься. А ты, — показал он пальцем на второго, — пойдешь со мной.

Неженатый надзиратель двинулся вперед. Диллинджер щелкнул затвором винтовки и навел ее на беднягу. Соседние камеры пустовали, но в конце прохода кое-кто из заключенных с улыбкой следил за происходящим.

— Добрый вечер, мистер Диллинджер, — окликнул его один арестант, высокий худой негр со впалыми щеками.

— Как тебя зовут? — коротко осведомился Диллинджер.

— Рид Янгблад, сэр.

— За что сидишь?

— За убийство.

— Кого убил?

— Жену и торговца Библиями. Застал их в постели.

Диллинджер окликнул надзирателя, не отводя от него винтовки.

— Выпусти парня, — велел он.

Начальник тюрьмы Диксон шел по проходу между камерами в сопровождении трех автоматчиков. Вид у него был мрачный.

— Ну, если это его очередная шутка… — ворчал он. — Как мне надоели эти фокусы…

Один из охранников отомкнул стальную дверь, и они оказались в блоке особого режима. Затем вдруг начальник куда-то исчез, а его сопровождавшие стояли с глупыми лицами, подняв руки вверх.

Вскоре и начальник, и его свита уже шагали по проходу, положив руки на головы, а за ними шествовали Диллинджер и Янгблад с автоматами.

Весь блок особого режима пробудился. Тюремные охранники заняли позиции, взяв под прицел маленькую процессию, но больше им нечем было помочь попавшим в беду. Заключенные приникли к прутьям решеток.

— Вот это да! — воскликнул один из них. — Молодчина!

— Ловко ты их, Джонни, — крикнул второй вдогонку удалявшемуся по проходу Диллинджеру.

— Забери с собой этих псов, — попросил третий.

В камерах дружно и радостно голосили.

Диллинджер шел с холодной улыбкой. Янгблад не спускал глаз с тех, кого держал на мушке.

Они шли по узкому коридору.

— Теперь к гаражу, начальник, — процедил сквозь зубы Диллинджер. — И смотри, не ошибись.

— Здесь они не станут стрелять, чтобы не попасть в меня, Джонни, — сказал Диксон. — Но я не ручаюсь за национальных гвардейцев.

— Главное, не волноваться, начальник, — усмехнулся Диллинджер. — В глубине души им всем хочется, чтобы я опять вышел сухим из воды.

И они двинулись к гаражу.

Тюремный гараж пустовал, если не считать двух побитых старых автомобилей. В гараже никого не было видно, но зоркий глаз Диллинджера заприметил ноги, торчавшие из-под машины, стоявшей на домкрате.

— А ну-ка вылезай, приятель, — крикнул он.

— Неужели не видно, что человек, занят, — послышался недовольный голос механика. — Это просто свинство.

— Лучше делайте, что вам сказано, — подал голос Диксон, стараясь говорить спокойно.

Механик выбрался из-под машины. Казалось, он сейчас полезет в драку. Но сообразив, кто пожаловал в гараж, он мигом утратил воинственность.

— Вот это да! — воскликнул он. — Я видел твое фото в газетах!

— Какая тут самая быстрая машина? — осведомился Диллинджер.

— Вот это да! — снова повторил механик, пропустив вопрос мимо ушей. Но под зловещим взглядом Диллинджера он опомнился. — Самый быстрый тут «форд» шерифа, но «понтиак» покрепче, так что если надо преодолевать подъемы…

— Беру машину шерифа, — принял решение Диллинджер. — Он вряд ли рассердится.

— Рассердится да еще как, — возразил механик.

— Шериф — мой лучший друг. Хватит трепаться. Садись за руль, пока я тебя не пристрелил.

— Есть, — отчеканил механик и юркнул на переднее сиденье.

— Кто там снаружи? — обернулся Диллинджер к охранникам.

— Национальная гвардия. И Американский легион. У них есть танк, — сказал один из охранников.

— Плевал я на танк! Слушайте меня внимательно: вы трое выходите, открываете ворота. Через две минуты мы выезжаем. И чтоб без фокусов! И пусть они там хорошенько пораскинут мозгами — чуть что пристрелю и начальника Диксона, и этого вот типа. Ясно?

— Так точно, — кивнул охранник.

— Когда я поеду, то буду оглядываться! — продолжал Диллинджер. — Если увижу, что за мной гонятся, опять-таки начальнику несдобровать. Мне нужна маленькая фора. Так оно выйдет интереснее.

— Ясно, сэр, — кивнул охранник, и Диллинджер жестом велел ему действовать.

Тем временем национальные гвардейцы срочно занимали боевые позиции вокруг тюрьмы.

— Значит так, — говорил их командир. — Никакой стрельбы. Мы его возьмем живым. Тепленьким. Я вам это обещаю. Мы сэкономим штату деньги на судебный процесс и сами отлично позабавимся.

Он договорил, и танкисты надели свои футбольные шлемы. Мотор танка заурчал. Национальная гвардия была настроена решительно.

Диллинджер сидел на заднем сиденье «форда» рядом с Диксоном. Машина катила мимо боевых порядков, словно совершая инспекцию. Диллинджер помахал тюрьме шляпой. «Форд» под прицелом винтовок, автоматов, пистолетов доехал до первого перекрестка и свернул за угол. На мгновение возникла пауза, затем над тюрьмой грянул боевой клич южан-мятежников, и все ринулись к машинам. Охота началась.

Диллинджер, прищурясь, смотрел в заднее стекло. Они уже были на окраине города. Внезапно он оживился. Потом просиял. На одном из зданий он приметил вывеску: «ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК КРАУ-ПОЙНТА, ИНДИАНА».

Диллинджер громко расхохотался.

— А ну-ка рули вон туда, — велел он механику. — Отлично. А теперь давай-ка подъедем к этому банку сзади.

Выполняя команду Диллинджера, механик только покачал головой.

— Первый раз вижу такого храбреца, — изрек он.

Диллинджер вошел в банк с автоматом под мышкой.

— Всем стоять на месте! — громко крикнул он. — Минутку внимания, леди и джентльмены! Я тот самый Джон Диллинджер, которого выставляли на всеобщее обозрение в гостеприимной тюрьме вашего города. Не надо нервничать и делать то, о чем потом вы пожалели бы. — Он широко улыбнулся и добавил: — Сегодня величайший день в вашей жизни. Не сделайте его последним.

Мотор «форда» урчал. Механик сидел, вцепившись в руль. За его спиной сопели Янгблад и начальник тюрьмы Диксон. Последний страшно нервничал. В прогале между домами им было видно, как по улице движется караван легковых и грузовых машин, набитых полицейскими, национальными гвардейцами и членами Американского легиона.

— Ну и ну, — дивился Янгблад. — Во дает!

— Ты понимаешь, что тебе за это полагается, Янгблад? — проговорил уголками губ Диксон, и, заглушая его слова, мимо прогромыхал танк.

— А, семь бед — один ответ, — махнул рукой негр. — Я и так безжалостный убийца. Почему бы, раз уж так сложилась судьба, немножко не позабавиться?

Несколько минут спустя из банка выбежал Диллинджер. В одной руке у него был автомат Томпсона, в другой мешок с купюрами Федерального резерва США. Он остановился, чтобы поправить шляпу, потом он быстро подбежал к «форду», сел в него, и механик тут же нажал на педаль. Машина рванулась вперед.

Механик знал, куда ехать без указаний Диллинджера. Он не собирался состязаться в скорости с автоколонной полицейских и прочих вооруженных любителей справедливости. Он двинул машину назад. Когда они снова проехали мимо тюрьмы, Диллинджер еще раз помахал ей шляпой.

«Форд» выскочил на шоссе. Краун-Пойнт стремительно убегал назад, уменьшаясь в заднем стекле. Машину страшно трясло и подбрасывало.

— А ну, потише! — крикнул Диллинджер шоферу. — Ты нас всех угробишь. Тридцать — сорок миль в час — то, что нам сейчас надо.

Механик сбросил скорость.

— Время у меня есть, — сказал Диллинджер. — С этим как раз полный порядок.

Смеркалось. Они остановились посредине огромного поля сжатой пшеницы южнее Краун-Пойнта. Впрочем, им казалось, что они попали в затерянный мир.

Все вышли из машины. Рид Янгблад, механик и начальник тюрьмы стояли и смотрели, как Диллинджер высыпает на землю из мешка доллары. Потом он отшвырнул пустой мешок в сторону. По его предварительному подсчету, улов составлял несколько тысяч долларов. Ветерок подхватил пару купюр, словно вознамерившись похитить их у знаменитого грабителя. Тот потянулся за ними, но потом махнул рукой.

— А еще говорят, что в стране депрессия, — бормотал Диллинджер. — Нет, лично я этого не заметил.

Он присел у денежной горы и быстро стал раскладывать деньги по кучкам.

— Что вы делаете? — осведомился Диксон.

— Надо поделить добычу, — ответил Диллинджер. — Теперь наши пути-дорожки расходятся.

— Поделить? — удивился начальник тюрьмы.

— Ну да. Мне причитается самая большая сумма, — сообщил Диллинджер. — Потому что я профессионал. Потом идет доля Рида — как-никак он тоже арестант. Но и вам двоим обломилось по триста с лишним долларов…

— Вы совсем с ума сошли! — воскликнул начальник тюрьмы.

— Вот молодчина! — покачал головой механик.

Диллинджер поднялся и молча вручил Янгбладу его долю. Потом протянул деньги остальным.

— Вы действительно думаете, что я возьму краденое? — удивленно спросил начальник тюрьмы.

— Если бы я так не думал, то поделил бы иначе, — ответил Диллинджер.

Механик жадно схватил доллары.

— Я не дурак, чтобы отказываться, — проворчал он.

— Разве можно брать эти деньги? — гневно осведомился начальник.

— А машину я за здорово живешь гонял? — обиженно проворчал механик.

Диллинджер все еще протягивал начальнику тюрьмы его долю.

Тот пугливо оглянулся. Вокруг не было ни души. Тогда он быстро взял деньги и сунул в карман.

— Депрессия — не шутка, — пробормотал он. — Люди еле сводят концы с концами.

— У всех случаются черные полосы, — без тени иронии заметил Диллинджер. Остальные молча кивнули — словно выслушали тост или проповедь. Диллинджер сел в машину.

— Я не могу взять тебя с собой, Рид, — сказал он Янгбладу. — Но я тебя не забуду. К Рождеству подкину еще деньжат.

Он дал газ, и машина покатила, подпрыгивая по неровностям поля и оставляя за собой хвост пыли. Оставшиеся смотрели ей вслед, пока она не исчезла из вида.

— Не доживет он до Рождества, — сказал механик, качая головой.

— Надеюсь, что доживет, — отозвался начальник тюрьмы. — Ну, а что с тобой делать? — спросил он Янгблада.

Тот уставился себе под ноги, ковыряя землю носком ботинка.

— Если вернешься по-хорошему, — предупредил Диксон, — то могут пересмотреть твой смертный приговор.

Янгблад пожал плечами и отдал Диксону автомат.

— Только денежки не отбирайте, — попросил он.

Все трое двинулись по темному полю.

Рид Янгблад решил тоже грабить банки. Но карьеры он не сделал. Первое же ограбление оказалось для него последним — он был убит.

На следующий день у одного невзрачного дома остановилась машина, из которой вышел человек в низко надвинутой на лоб шляпе. Его явно ждали, потому что дверь дома отворилась и из нее выглянула темноволосая женщина. Это была Билли Фрешетт.

Она пристально смотрела на фигуру, которая двинулась в ее сторону. Она не хотела ошибиться.

Человек остановился и поправил шляпу.

Это был Диллинджер. Он сумел ее разыскать!

Билли выбежала из дома и побежала к воротам. Оказавшись на улице, она подбежала к Диллинджеру и бросилась на шею. Они закружились в объятьях, потом быстро сели в машину и стремительно умчались.

Они остановились в маленьком городке, где на Мейн-стрит были лишь пара продуктовых магазинов, аптека и кафе с бильярдной под одной крышей. Напротив безлюдного вокзала Диллинджер увидел телефонную будку. Он вошел в нее и набрал номер.

— Да, да. Офис мистера Первиса, пожалуйста. Мистер Первис у себя? — И после паузы. — Это Джон Диллинджер. Я подожду… Хелло, Первис. Да, не надо заикаться, это Джон Диллинджер. Я прочитал в газетах, что я пересек в украденной машине линию штата и, стало быть, совершил преступление на федеральном уровне. Да, я понимаю, что это смешно… Конечно, нам следовало бы встретиться раньше. Нам не помешало бы изредка обмениваться впечатлениями. Вам понравилось, как я сбежал из тюрьмы? Мне тоже. Скажите, а сколько ваших парней охотится за мной? Только вы один? И еще Джон Эдгар Гувер? Вам не кажется, что я заслуживаю большего? Да… Да, правильно… Я люблю настоящих мужчин. Было приятно перемолвиться с вами словечком, Мелвин. Пока…

Он повесил трубку.

Билли заметила, что он не в себе.

— Ну, что он тебе сказал, Джонни? — спросила она.

— Кто? — огрызнулся он.

— Мелвин Первис.

Внезапно он заорал на нее как бешеный:

— Чтобы я больше не слышал от тебя этого имени, понятно?

Неподалеку от Мурсвилла, Индиана, стоял двухэтажный фермерский дом. Его недавно покрасили, амбар и конюшня были крепкими. Этот типичный фермерский дом в Индиане олицетворял собой благополучие и основательность. В нем было что-то идиллическое.

Мартовским днем 1934 года возле этого дома стояли пожилой мужчина и женщина года на два моложе Диллинджера. Они пристально смотрели на дорогу, которая спускалась к ферме с холма.

В сторону фермы двигалась машина.

Из дома вышли еще с десяток мужчин и женщин. Преобладали там люди пожилые, хотя и молодежь тоже присутствовала, — фермеры с небольшим добавлением мурсвиллских лавочников. Они молча смотрели на приближавшуюся машину.

Новенький седан подъехал к дому и остановился. Из него вышел Джон Диллинджер, обошел машину спереди и открыл дверцу Билли.

Даже издалека было видно, что на нем сшитый на заказ дорогой костюм, а также шелковая рубашка и галстук-бабочка. На голове была новенькая шляпа, на ногах модные черно-белые туфли. Ногти рук были тщательно ухожены.

Билли Фрешетт щеголяла в лакированных туфлях на высоком каблуке, в шелковых чулках и в шубке из чернобурки. На одном из пальцев сверкало кольцо с настоящим бриллиантом.

Это была шикарная парочка.

Диллинджер направился к пожилому фермеру, но стоявшая рядом с ним молодая женщина не выдержала и бросилась Диллинджеру на шею.

— Джонни! — приговаривала она. — Джонни приехал!

Пожилой смотрел на Диллинджера холодно-вопросительно, и Диллинджер выдержал этот взгляд.

— Добрый день, папа, — сказал он. — Здоров?

Тот кивнул. Он попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло. Он несколько раз прокашлялся и наконец заговорил:

— Я никогда не одобрял твоих занятий, Джонни. — Тут голос его задрожал. — Я и сейчас скажу тебе: нехорошо нарушать закон. Но нынче другие времена, и раз все так высоко о тебе отзываются, то я говорю… — Тут он осекся, и по его щеке покатилась слеза. — Добро пожаловать, сынок…

Отец и сын обменялись рукопожатиями и обнялись. Диллинджер положил одну руку на плечо отцу, другой обнял молодую женщину. Затем, тяжело дыша от нахлынувших чувств, они разошлись на несколько шагов, разглядывая друг друга.

— А это, папа, Билли, — сказал Диллинджер. — Моя подруга.

— Очень рад, мисс Билли, — отозвался отец.

— А это моя сестра Мери, — обернулся Диллинджер к Билли.

Мери посмотрела на Билли и зарумянилась.

— Не надо ревновать, Мери, — сказал Диллинджер. — Кстати, я кое-что тебе привез.

Вокруг образовалась небольшая толпа любопытных.

Диллинджер вынул из кармана что-то завернутое в носовой платок. Когда он развернул платок, то оказалось, что это знаменитый пистолет из куска мыла. Он вручил его Мери, и та взяла с таким видом, словно это был алмаз.

— Только не отдавай и не продавай это, ладно, — сказал он сестре.

— Ни за что! — горячо воскликнула она.

Затем Диллинджер обернулся к остальным, и начался обмен рукопожатиями.

Вечером устроили барбекью. Кто-то из молодых людей играл на гитаре и пел «Ред-ривер-вэлли», а его подруга сидела, прислонясь к нему.

Диллинджер танцевал с Билли, его отец — с Мери.

Потом, вспоминая об этом вечере, Мери говорила:

— Я зажарила ему цыпленка, сделала кокосовый пирог и все такое прочее… Потом мы пошли погулять в лес. Он взял меня за руку, и мы так прошли мили две. Он сказал, что никогда никого не убивал, и я ему поверила. Еще он сказал: «Возьми то, что пишут в газетах, раздели пополам и умножь на два — получится примерно то, что было».

Молодой человек, игравший тогда на гитаре, потом вспоминал:

«Мы не виделись с Джонни с тех пор, как подростками играли в бейсбол. Я познакомил его со своей невестой, а он показал нам автомат, который отобрал у охранника в тюрьме округа Лейк. Он спросил, как у меня дела и чем я занимаюсь. Я ответил, что служу в полиции. Диллинджер пообещал не стрелять в меня — если я не стану стрелять в него».

Отец Джона Диллинджера вспоминал:

«Джон так и не научился уважать старших, и прежде всего родителей. Он всегда все делал на свой лад, и я не мог его переубедить».

Когда гости собирались уезжать, старик подошел к сыну, который сидел за рулем «бьюика». Билли, сидевшая рядом, махала рукой.

Диллинджер и его отец обменялись рукопожатием, затем Диллинджер дал газ, машина выехала на дорогу и вскоре исчезла из вида. Больше в родной дом Диллинджер не возвращался.

Потом отец вспоминал:

«Я спросил его, не собирается ли он жениться на этой девушке. Это было бы только честно. Но он ответил, что пока не знает. Он так и не образумился. Я знал, что он плохо кончит…»

Несколько заголовков из газет того времени:

Над сценой тянулся огромный транспарант, возвещавший, что здесь проводится конкурс «Мисс Средний Запад».

Очаровательные участницы в купальниках выстроились на сцене. Оркестр грянул «За голубым горизонтом». И судьи, и многие зрители были в смокингах. Шампанское лилось рекой.

— Леди и джентльмены, — говорил ведущий со сцены. — Хочу сообщить вам о прибытии одного из наших знаменитейших арбитров… Итак, мистер Руди Валли!!!

Появление Руди Валли было встречено громом аплодисментов и приветственными выкриками.

Ведущий поднял руки, призывая к тишине, чтобы можно было сделать новое объявление.

— Кроме того, нас почтил своим присутствием человек, который на один вечер решил оставить в покое Джона Диллинджера, — мистер Мелвин Первис!!!

Мелвин Первис встал и поклонился. Его имя вызвало в зале еще больший ажиотаж. Сегодня он затмил кумира радиослушателей Руди Валли.

Газеты живо ухватились за новый сюжет. Запестрели заголовки, замелькали фотографии.

Дженис Джарвис стала не только мисс Висконсин. Она также удостоилась титулов: «Мисс Средний Запад», «Мисс Столетие Техаса», а также «Самая фотогеничная девушка в мире».

«МЕЛВИН ПЕРВИС УХАЖИВАЕТ ЗА КОРОЛЕВОЙ КРАСОТЫ», — сообщали газеты.

На фотографиях Мелвин Первис и его очаровательная спутница посещали знаменитые рестораны Чикаго и Милуоки, танцевали, пили шампанское, беседовали с сильными мира сего.

Вскоре появились новые заголовки:

Что же касается Эдгара Гувера, то ходили слухи, что этот бульдог сыска не одобрял рекламной шумихи, поднятой вокруг Первиса.

«Маленькая Богемия», озеро Мичиган, штат Висконсин.

Это было большое здание, построенное в стиле тевтонских охотничьих замков. Отель был построен в начале века, и теперь пивные бароны Милуоки любили провести тут досуг со своими женами. Дом стоял в сосновом лесу на берегу озера Мичиган.

Погожим апрельским днем 1934 года в «Маленькой Богемии» царили тишина и покой. Сезон еще не наступил. Только у входа стояла пара грузовиков службы охраны природы. Впрочем, умиротворение было кажущимся. В доме разворачивалась кипучая деятельность.

Причем это было только начало.

У дома остановился новенький седан, из которого вышли Джон Диллинджер с Билли и Гомер Ван Метер со своей новой подружкой.

Навстречу из дома выбежал Гарри Пирпонт.

— Что так задержались? — удивленно спросил он.

Билли подошла и поцеловала его.

— Они здесь? — спросил Диллинджер.

— Да, все в сборе, — кивнул Гарри Пирпонт.

— Чего же ты ждешь? — удивился Диллинджер. — Веди нас.

Гарри провел их по тенистой аллее к маленькой кленовой рощице. Там их ждали двое. Один из них был высокий красивый молодой человек с победительной улыбкой. Второй сидел на пне. Он был невысок и коренаст и сильно нервничал.

— Вот новые члены нашей маленькой организации, — сказал Гарри Пирпонт. — Вы, кажется, раньше не встречались?

Молодой красавец покачал головой.

— Тогда познакомьтесь. Это тот самый Джон Диллинджер, который…

Но не успел Гарри Пирпонт договорить, как молодой человек протянул руку и сказал:

— А я Чак Флойд. Рад познакомиться, мистер Диллинджер.

— Нет, это я рад! — перебил его Диллинджер. — Я всегда восхищался вашей работой. — Он говорил совершенно искренне.

— Да и вы птица большого полета, — отозвался Чак Флойд.

— Почему вы покинули Куксон-Хиллс? — спросил его Диллинджер.

— По разным причинам… Во-первых, легавые не давали покоя моей семье. То и дело являлись, тормошили… Потом туда заявились эти проклятые Бонни и Клайд, и оставаться там стало просто опасно. Это же бешеные собаки… Когда их расстреляли рейнджеры, я не зарыдал от горя…

— Да уж, — кивнул Диллинджер. — Вечная история. Не жди добра, когда под ногами у профессионалов начинает путаться всякая шушера.

Тот, кто сидел на пне, не вытерпел и неприязненно сказал:

— Хватит расхваливать друг друга. Лучше перейдем к делу.

Все обернулись в его сторону.

— Лестер Нельсон, — церемонно произнес Гарри Пирпонт. — Джон Диллинджер.

Диллинджер помрачнел.

— Как же, как же, наслышан. Тебя прозвали Карапуз Нельсон, верно?

— Я не люблю, когда меня так называют, — огрызнулся тот. — И советую запомнить это раз и навсегда.

— Постараюсь, — холодно произнес Диллинджер.

— И еще, — продолжал Нельсон. — Даже если мы и будем работать вместе, я не позволю собой помыкать.

— Но мистер Диллинджер — главный, — заметил Чак Флойд.

— Мне он не указ, — фыркнул Нельсон. — У меня есть свои проверенные методы…

— Например? — поинтересовался Диллинджер.

— Вхожу в банк, открываю огонь по всему, что шевелится, забираю бабки — и привет! Просто и надежно.

— Это надо обсудить с глазу на глаз, — холодно сказал Диллинджер, и все поняли намек.

— К твоим услугам, приятель, — сказал Нельсон.

Диллинджер молча повернулся и зашагал по тропинке.

Нельсон последовал за ним. Дойдя до больших камней, между которых журчал ручей, Диллинджер стремительно обернулся. Нельсон выхватил револьвер, но Диллинджер перехватил руку с оружием и ударил ею по большому валуну. Потом схватил Нельсона за горло.

— Я хочу, чтобы ты кое-что усвоил, малыш, — сказал он. — Причем усвоил раз и навсегда. Я могу убить тебя и твою жену, но тебе меня не убить. — Он толкнул Нельсона в воду и, возвышаясь над ним, заговорил опять: — Меня нельзя убить, потому что я бессмертен. Ясно, сволочь? Другие умирают, а вот я — нет! Пули не причиняют мне вреда. Я не боюсь ни полиции, ни таких, как ты. Потому, что я Диллинджер. Усвоил, падла?

Он схватил Нельсона за волосы и окунул его в воду с головой.

Нельсон стал судорожно извиваться, пытаясь освободиться. Диллинджер отпустил его, потом кинул ему его револьвер.

— Попробуй, гад, — сказал он. — Стреляй.

Нельсон словно окаменел. В глазах его мелькнул животный страх.

Диллинджер прищурился и заговорил, свято веря в каждое свое слово.

— Нажми на спуск — и увидишь, что ничего у тебя не выйдет. Я Диллинджер. И меня не убить никому — ни тебе, ни другим. Даже Мелвину Первису такой орешек не по зубам.

Нельсон начал дрожать. Он уронил револьвер и лежал, боясь подняться.

Диллинджер протянул руку и схватил его за волосы.

— Ну, мы поняли друг друга, Карапуз? Отвечай!

Мгновение спустя Нельсон кивнул.

Диллинджер отпустил его. Затем протянул руку и помог подняться.

Банк в Мейсон-Сити, штат Айова.

Диллинджер действовал в центре. Пирпонт и Ван Метер взяли на себя клетки кассиров. Красавчик Флойд работал с главным сейфом, а Карапуз Нельсон занял позицию в дверях.

Сегодня здесь орудовала лучшая и самая безжалостная банда грабителей, которую только знали американцы. Вовсю выла сирена, и на улице собралась толпа, пытаясь понять, что происходит в банке.

Диллинджер тихо предупредил кассиршу:

— Не волнуйтесь, мэм, соберите пачки купюр. И никаких лишних движений.

Карапуз Нельсон был вне себя от ярости.

— Кто включил сирену? — бушевал он. — Пристрелю мерзавца!

Он направил автомат на перепуганную женщину.

— Ну, хочешь, тебя пристрелю? — Потом он перевел автомат на пожилого мужчину в черном костюме и воротничке священника. — А может, тебя. Прямо руки чешутся отправить кого-нибудь на небеса.

— Эй! — крикнул ему Флойд. — На улице полиция!

— Где?! — дернулся Нельсон и повернулся к окну. Среди толпы замаячила фигура полицейского.

— Точно! — завопил он. — Грязный легавый!

Нельсон пустил очередь из автомата прямо через витрину. Вдребезги разлетелось стекло, а Нельсон истерически захохотал, завопил что-то нечленораздельное и пустился в пляс, не в силах сдержать ликование.

— Попал! — вопил он. — Попал в гада!

Попал он еще и в десяток местных жителей.

Диллинджер посмотрел на него, потом на перепуганную кассиршу, и, пытаясь изобразить на лице улыбку, сказал:

— Не обращайте внимания. С ним такое бывает.

Следующий банк они взяли в Сиу-Фоллс, Южная Дакота.

Они уходили по боковой улочке, причем сами сидели в машине, а заложники стояли на подножках. В погоню за ними бросились три полицейские машины. Нельсон палил из автомата через заднее окно.

Диллинджер вел машину. Рядом сидел Флойд и считал деньги. Пожилая заложница на подножке со стороны Диллинджера наклонилась и что-то ему сказала.

— Что, что? — переспросил он.

— Я здесь живу, — громко крикнула она.

Диллинджер подрулил к дому, отчего шины завизжали.

На заднем сиденье Нельсон, Ван Метер и Пирпонт поливали из автоматов полицейские машины.

— Ближе не надо? — спросил Диллинджер женщину.

— Нормально, — сказала она и, довольно ловко спрыгнув с подножки, припустила что есть мочи к дому.

Билли и Диллинджер лежали рядышком на плоту, который тихо качался на волнах озера Мичиган. Было тепло, и они дремали на солнышке.

Диллинджер открыл глаза и посмотрел на Билли.

Она была великолепна в своем закрытом купальнике.

Билли тоже открыла глаза.

— Что бы ты хотела, — спросил он, — если бы у меня оказалось все золото мира?

Билли потянулась и со вздохом ответила:

— Я ничего не хочу… Ничего такого… Может только…

— Ну?

— Может, только я хотела бы еще разок с тобой потанцевать… Как тогда…

Диллинджер сел и провел пальцем по ее боку.

— Будет исполнено, — сказал он. — Ты потанцуешь со мной в Чикаго. В клубе «Фламинго». Устраивает?

— Но ты не можешь поехать в Чикаго, — грустно сказала Билли.

— Это тебе так кажется. Если я могу грабить чикагские банки, то почему бы мне не поехать в Чикаго потанцевать с моей любимой?

Клуб «Фламинго» был самым шикарным чикагским рестораном. Официанты были в красных смокингах с черными лацканами и черными лампасами на брюках. Посетителям полагалось быть в черных галстуках. Возле самого оркестра был накрыт длинный стол. За ним сидели элегантно одетые мужчины и женщины.

Официант подошел с бутылкой шампанского в серебряном ведерке. Он вынул бутылку, обмотал вокруг нее льняную салфетку. Хлопнула пробка. Это было знаменитое шампанское «Дом Периньон».

Мелвин Первис посмотрел, как официант наливает игристое вино на дно бокала, потом взял бокал, попробовал и одобрительно кивнул. Тогда официант наполнил его бокал доверху.

Рядом с Первисом сидела «Самая фотогеничная девушка в мире». Дженис Джарвис была умопомрачительной блондинкой, совершенной, как роза «Американская красавица». На ней было шикарное платье, а в бокале Дженис пузырилось шампанское, как, впрочем, у всех гостей этой великолепной парочки. Там присутствовал Сэм Каули и другие соратники Первиса. Шеф ФБР Гувер, однако, прислал письмо, где сообщил, что чрезвычайная занятость не позволила ему принять приглашение.

По просьбе Первиса, оркестр играл «За голубым горизонтом». По паркету кружились пары.

Официанты снова наполнили гостям бокалы. Сэм Каули явно решил произнести тост, но Первис опередил его.

— Я хочу воспользоваться этим случаем, — возвестил он, — чтобы сообщить вам, друзья, что первого числа следующего месяца состоится наша свадьба. Мы с Дженис решили пожениться.

Раздались бурные аплодисменты, и гости выпили за здоровье жениха и невесты.

— Благодарю вас, — сказал Первис, когда стих приветственный гул. — А теперь позвольте выпить за здоровье самой красивой женщины на земле.

Дженни покраснела, а гости дружно выпили.

Первис высоко поднял свой бокал. Он собирался осушить его, но передумал. В другом конце зала он увидел метрдотеля, который провожал к столу парочку.

Мужчину он узнал сразу же. Это был Диллинджер.

Правда, теперь, его брови сделались темными и он надел парик. Появились и элегантно подстриженные усики. Он удивительно смахивал на Дугласа Фербенкса, но это никак не обмануло Первиса.

Диллинджер обвел взглядом зал и тоже заметил Первиса.

Первис медленно сел. Его глаза превратились в две щелки.

Диллинджер тоже сел, не спуская глаз с Первиса.

Первис сидел и время от времени хмурился, когда танцующие пары заслоняли ему обозрение. Дженис поняла, что он чем-то встревожен.

— Все в порядке, милый? — осведомилась она.

Первис медленно повернул голову в ее сторону.

— Конечно, дорогая, — ответил он. — Просто от шампанского у меня порой кружится голова. Если я пью его слишком быстро. Ох уж эти пузырьки!..

Дженис улыбнулась, взяла его руку в свою и прошептала:

— Я просто хочу сказать, что ты великолепен.

— Я долго тебя ждал, — проговорил Мелвин Первис.

Когда мимо пробегал официант, он вскинул руку.

— Гарсон! У вас не найдется карандаша и клочка бумаги?

— Конечно, сэр.

— Что ты задумал? — удивленно осведомилась Дженис.

— Ничего, дорогая, — ответил он. — Ровным счетом ничего.

— Ты, наверное, хочешь преподнести мне какой-то сюрприз, — воскликнула девушка.

Первис быстро написал записку, сложил ее и сунул официанту в карман вместе с хрустящей пятидолларовой банкнотой.

Диллинджер со своего места не пропустил этот ход Первиса. Он заметно напрягся. Потом, обернувшись к Билли, он спросил:

— Знаешь, кто этот тип?

— Который? — прошептала она, изогнув шею и вглядываясь туда, куда он кивнул.

— А вон за тем большим столом. Главный.

— Нет… А кто он?

— Мелвин Первис! — сообщил Диллинджер, и Билли открыла рот от изумления. В этот момент к их столику подошел официант.

— Не угодно ли коктейль, мсье? — спросил он.

— Потом, — сказал Диллинджер.

Официант кивнул и отошел.

Билли сидела как на иголках.

— Давай уйдем, — зашептала она. — А то он тебя узнает.

— Сядь, — сказал Диллинджер. — Он уже узнал.

К ним направлялся стюард по винам, которого сопровождал первый официант, кативший тележку с бутылками. Стюард остановился у столика Диллинджера и взял бутылку шампанского «Дом Периньон».

— Это еще что такое? — удивился Диллинджер. — Кажется, я не…

— Ваш друг просил передать вам, — учтиво пояснил стюард, протягивая Диллинджеру записку Первиса. Затем он начал открывать бутылку.

Диллинджер прочитал записку с бесстрастным лицом. Затем он передал ее Билли.

«Наслаждайся и шампанским, и вечером, — гласил текст. — Но день, когда мы встретимся вновь, станет твоим последним. Мелвин Первис, ФБР».

Стюард наполнил бокалы холодным игристым вином. Диллинджер быстро отпил и кивнул. Он почувствовал в горле ком. Билли побледнела под своими румянами. Вскоре после этого огни померкли, и оркестр заиграл танго «Кумпарсита».

Первис танцевал с Дженис Джарвис. Несмотря на свои внушительные габариты он был хорошим танцором, и движения его отличались грацией. Он вел Дженис, сочетая и силу, и бережность. Кроме них не танцевал никто.

При очередном повороте Первис бросил взгляд на столик Диллинджера. Там уже никого не было. Первис снова погрузился в ритмы танго, выбросив из головы появление Диллинджера на его празднике.

21 апреля 1934 года.

Возле Коммерческого Национального банка Саут-Бенда, Индиана, стояли рядом две машины с заведенными моторами.

В одной из них сидел Гомер Ван Метер. Вторая была пустой.

Прохожие, спешившие по улице, останавливались, почувствовав неладное. Затем они переводили взгляды на банк и торопились удалиться, сообразив, что может случиться с минуту на минуту. Один из них быстро завернул за угол и столкнулся с человеком, у которого в руках было охотничье ружье.

На крыше делового здания напротив банка расположились двое полицейских в форме с дробовиками. С ними было несколько местных жителей с винтовками.

В банке завыла сирена. Захлопали выстрелы. Потом дверь банка распахнулась, и на улицу выскочил Гарри Пирпонт. Из магазина напротив в него выстрелили из винтовки, но на Пирпонте был пуленепробиваемый жилет, и выстрел не причинил ему серьезного вреда.

Тогда полицейские и их помощники открыли огонь с крыши, отчего разлетелось вдребезги ветровое стекло машины, в которой сидел Ван Метер. Он залег на сиденье и открыл ответный огонь из автоматической винтовки Браунинга. Полетела каменная и кирпичная крошка. Один человек зашатался и упал на радиатор машины.

На улице и справа и слева, словно из воздуха, возникли полицейские машины. Ван Метер вогнал в винтовку новую обойму и начал палить по ним. Из магазина высунулся человек с охотничьим ружьем. Он собирался уже выстрелить, но его подкосило очередью из автомата Гарри Пир-понта. Человек с воплем выбежал на середину улицы и попал под перекрестный огонь.

Из банка выбежал Диллинджер, паля из автомата и роняя купюры. Он распахнул дверцу второй машины и упал на водительское место.

Карапуз Нельсон и не думал прятаться. Он поливал из автомата витрины и окна домов на противоположной стороне. У него был самый настоящий праздник. Расстреляв всю обойму, он отбросил автомат, схватил винтовку Браунинга и в одиночку двинулся на полицейский кордон. Оттуда кто-то выстрелил в него из дробовика. Нельсон упал, но тут же поднялся и, тыча пальцем в пуленепробиваемый жилет, стал отступать за одну из машин.

— Что, съели, легавые?! — вопил он. — Подходи ближе. Лестер Нельсон вам не по зубам!

Последними банк покинули Красавчик Флойд и новый член банды Томми Кэррол. Они предусмотрительно взяли заложников и теперь прикрывались этим живым щитом. Флойд толкал перед собой президента банка — маленького толстяка, который верещал как резаный, перекрывая пальбу.

— Плевать они на тебя хотели, приятель, — усмехнулся Флойд.

— Пустите, вы и так нас ограбили, пустите! — толстяк вдруг начал вырываться, и Флойду пришлось приложить усилия, чтобы не потерять свой щит.

— Ограбили, а теперь убиваете, — скулил президент. Флойд пихнул его так, что толстяк полетел на землю.

— Сволочь поганая, — прошипел Флойд и, вытащив один из своих кольтов сорок пятого калибра, выстрелил в судорожно пытавшегося подняться с земли беднягу. Появился и Кэррол, заложник которого получил пулю в горло и теперь умирал, истекая кровью. Кэррол на мгновение замешкался, не зная, куда податься, и эта заминка стала роковой. Из банка кто-то выстрелил, и он упал. Нельсон развернулся и начал стрелять в дверной проем из винтовки.

Машина Гомера Ван Метера стала отъезжать, и Нельсон ловко запрыгнул на подножку. Диллинджер тоже был готов рвануть вперед, но сначала надо было забрать Флойда. Тот обернулся и увидел, что Томми Кэррол лежит на тротуаре и протягивает к нему руку.

— Сейчас я тебя заберу! — крикнул Флойд и бросился назад к дверям банка, не обращая внимания на свинцовый град.

Дважды дробинки попадали в его жилет, но он ухитрился добраться до Кэррола. Тут-то его и ранило выстрелом из револьвера.

— Обхвати меня за шею, — крикнул он Кэрролу.

Кэррол не заставил его повторять, и Флойд, шатаясь из стороны в сторону, двинулся к машине Диллинджера, отстреливаясь с двух рук.

Диллинджер уже решил, что на этот раз им крышка, но Флойд и Кэррол тяжело рухнули на заднее сиденье.

Диллинджер дал полный газ. Автомобиль проехал на двух колесах, протаранил деревянный заборчик, преодолел кучу мусора, а затем оказался в проулке между двух домов.

Вдруг перед машиной как из-под земли вырос человек с дробовиком. От его выстрела разлетелось ветровое стекло, но Диллинджер вовремя пригнулся, а затем сбил с ног стрелка. Машина переехала беднягу и рванула дальше.

Поздним вечером обе машины подъехали к заднему входу «Маленькой Богемии». Рядом стоял грузовик, на который бандиты не обратили внимания — на первом этаже жили работники из службы охраны природы. Пирпонт и Нельсон бросились в дом. Затем на улицу выбежали девушки и заохали, увидев истерзанные пулями машины. Кэррола быстро вытащили из одной из них.

— Джонни, — зашептала Билли, отыскав в темноте Дилллнджера.

Диллинджер смотрел, как уносят Кэррола.

— Осторожнее! — предупредил он. — А то у него все кишки повылезут.

— Ничего, ничего, все будет в порядке, — утешал Флойд испускавшего стоны Кэррола. — Скоро тебя посмотрит доктор. Наверное, утром.

— Ты захватил второй мешок? — громким шепотом осведомился Пирпонт.

Диллинджеру по-прежнему было не до Билли. Он сосредоточился на раненом.

— Держите его горизонтально, — командовал он. — Нельзя, чтобы он провисал.

Затем все вошли в дом через задний вход, оставив без присмотра пробитые пулями машины.

Когда Диллинджер и его люди оказались в доме, из кабины грузовика выбрался человек. Это был шофер, который все видел и все слышал.

Он тихо подошел к ближайшей машине. Оглянувшись и удостоверившись, что вокруг нет ни души, он сунул палец в пулевое отверстие. Глаза его сделались круглыми от удивления. Потом он молча сел в машину и поехал в город.

Мелвин Первис спал в кровати с Дженис, когда вдруг зазвонил телефон.

Мелвин вскочил, зажег свет и снял трубку.

Дженис тоже проснулась и стала тревожно озираться.

— Кто-нибудь знает, что я у тебя? — спросила она, нервно кутая свои белые плечи в простыню.

Первис не ответил. Он говорил по телефону.

— Да, это Первис… Что? — В его интонациях появилась заинтересованность. — А где ты сейчас? Он звонил тебе сам? Ладно, держи контакт с этим шофером. Пусть только не сообщает в полицию. Это развлечение исключительно для ФБР.

— Полиция? — испуганно воскликнула Дженис Джарвис.

— Это наш парень, — продолжал говорить в трубку Первис. — Ладно. Встретимся в аэропорту.

Он положил трубку и выбрался из кровати.

— Скажи, что происходит? — умоляюще воскликнула Дженис.

— Диллинджер.

— Мелвин… Ты не можешь меня тут бросить…

Первис уже одевался.

— Дженис, милая, — заговорил он, всовывая ногу в тщательно отутюженную брючину. — Ты должна понять, что я — это та самая преграда, которая отделяет организованное общество от уголовной нечисти. А кроме того, я в душе охотник.

— Но как ты можешь меня тут бросить?.. Мелвин!.. А вдруг кто-то узнает?.. Мелвин! — жалобно восклицала она, но он уже хлопнул дверью.

ФБР не дремало.

Мелвин Первис встретился в аэропорту с Сэмом Каули. Полчаса спустя частный самолет продирался сквозь облака и нес их навстречу судьбе.

В месте посадки их ждали три машины с сотрудниками ФБР.

Не теряя времени даром, они помчались по шоссе, которое тянулось через леса Висконсина. Потом они свернули на проселок, и машины поехали медленнее, подпрыгивая на ухабах. Каули сидел рядом с водителем в первой машине. На коленях у него лежала карта. Первис ехал на заднем сиденье. Темнело. Каули оторвал взгляд от карты и мрачно объявил:

— Мы заблудились.

В одной из спален «Маленькой Богемии» Диллинджер стоял у кровати Кэррола. Там же собрались Нельсон, Флойд и девушки.

Кэррол метался в бреду и что-то бессвязно бормотал.

— Лучше бы он опять потерял сознание, — пробормотал Диллинджер.

— Если он снова примется стонать, ребята снизу вызовут полицию, — проворчал Нельсон. — Надо действовать и быстрее.

— А что ты предлагаешь? — поинтересовался Диллинджер.

— Сам знаешь, что… Надо его кончать. Другого выхода нет.

— Нет, только не это! — умоляюще воскликнула Билли.

— Погодим немного, — подал голос Флойд. — Надо дать парню шанс, вдруг оклемается. Так будет справедливее.

Нельсон подошел к столу, налил себе виски.

— Вшивые двадцать тысяч, — фыркнул он. — А они сражались, будто защищали Форт-Нокс. Нет, им просто хотелось подстрелить гангстера и узнать, какого цвета у него кровь. Господи, ну как в наши дни человеку свести концы с концами?..

Он залпом осушил стакан и налил еще.

Томми Кэррол метался и стонал в бреду.

Наступила ночь. Машины ФБР остановились у какого-то магазинчика, который словно возник из ниоткуда. Двое агентов меняли колесо. Первис мерз, несмотря на плащ и лучшую шляпу от Доббса. Он потирал руки, чтобы согреться.

— От хозяина толку никакого, — сообщил Каули, подходя к шефу. — Придется связаться с местным шерифом и…

— Ни в коем случае, — перебил его Первис. — Никаких местных. Либо мы, либо никто. Так сказал мистер Гувер. — Он злобно покосился на магазин. — Ну-ка тащи сюда этого старого хрыча.

Каули махнул рукой, и вскоре перед ними предстал старик, очень похожий на петуха. Было ясно, что характер у него не сахар.

— Как нам попасть в «Маленькую Богемию»? — спросил его Первис.

— Бесплатно справок не даю, — отрезал старик.

Первис молча схватил его за грудки, швырнул к машине, достал пистолет.

— Это другое дело. — Старика словно подменили. — Сейчас скажу.

Две машины снова покатили по темной, обледеневшей дороге, а третья так и осталась отдыхать. Поломку исправить не удалось. Те, кто в ней раньше ехали, теперь висели на подножках двух других машин.

Вскоре они оказались неподалеку от «Маленькой Богемии». Машины сбросили скорость, выключили фары и остановились примерно за четверть мили от дома.

Агенты принялись собирать пулеметы, заряжать дробовики, надевать пуленепробиваемые жилеты, проверять канистры со слезоточивым газом. Они работали молча и споро. Нельзя было терять ни минуты.

— Я беру на себя главный вход, — распорядился Первис. — Со мной четверо. Сэм заходит слева, Нед справа. Никакой спешки! Вы знаете, кто нам нужен. Нельзя дать им уйти.

Каули и его люди стали заходить с севера. Они двигались тихо, готовые в любой момент открыть огонь.

В том же духе действовала и южная группа. Внезапно, один из агентов запутался в колючей проволоке. Остальные стали шепотом ругаться. Из дома выбежала стайка маленьких собачек и с громким лаем бросилась в их сторону.

Первис приближался к главному входу. В руке у него был пистолет, во рту сигара. Он волновался.

Собаки надрывно лаяли, люди Первиса шикали на них. В доме стали загораться огни. Первис махнул рукой, и его люди заняли позиции у припаркованных машин. Дверь распахнулась, наружу выскочили несколько работников природоохранной службы, все под градусом.

— Что тут происходит? — крикнул один.

— Медведь что ли в гости пожаловал? — раздался голос из дома.

— Кто там? — крикнул первый. Из дома вышел еще один с винтовкой. Первис выступил из темноты.

— Всем стоять, — скомандовал он. — Это ФБР.

На мгновение человек застыл, потом повернулся и бросился назад в дом.

— Стоять! — снова крикнул Первис.

Но и остальные последовали примеру товарища. Первис выстрелил с бедра, другие агенты тоже открыли огонь. Трое бедолаг оказались на земле, не добежав до двери.

— Боже, я умираю, — хрипел первый.

— Не стреляйте, хватит, — бормотал второй.

Первис холодно посмотрел на них, потом перевел взгляд на окна второго этажа.

Оттуда послышался крик: «ФБР!»

Первис покривился.

Крик поднял Карапуз Нельсон. Он выглянул из окна и поднял тревогу, а затем вытащил из шкафа винтовку Браунинга. Ван Метер занял позицию у окна с кольтом в руке.

Люди Каули кое-как выбрались изо рва, в который угодили. Ван Метер увидел темные фигуры, нажал на спуск, и один из агентов упал.

Ван Метер тотчас же отпрянул от окна и правильно сделал. Кто-то выстрелил из дробовика, и стекло разлетелось. Пули прошивали деревянные стены.

Диллинджер достал два кольта сорок пятого калибра. Один спрятал в кобуру, другой заткнул за ремень. Билли ошалело носилась по комнате и визжала. Диллинджер поймал ее, дал пощечину. Это успокоило ее. Ворвался Флойд с дробовиком в руке.

— Окружили! — запыхавшись, проговорил он.

— А озеро? — спросил Диллинджер.

— Черт с ним! — буркнул Флойд. — Я не умею плавать. — Он подошел к Диллинджеру и протянул ему руку. — Мне было приятно иметь с вами дело, Джонни Диллинджер, — сказал он.

Они пожали друг другу руки, Флойд улыбнулся. Затем испустил клич южан-мятежников, подбежал к окну, ногой выбил стекло и начал палить.

— А как насчет нашего Томми? — спросил Диллинджер, пытаясь перекричать канонаду.

— Я им займусь.

К этому времени Томми Кэррол пришел в сознание. Он испускал жуткие вопли. Диллинджер схватил Билли за руку, и они побежали вниз. Вдруг Билли споткнулась и потеряла равновесие. Она вскрикнула и стала падать. Диллинджер подхватил ее в самый последний момент.

— Нога, — стонала она. — Меня ранили в ногу.

Диллинджер посмотрел на ее ногу, которая была вся в крови. Пуля отстрелила ей один палец.

— Ну, похоже, все, — проговорила она.

— Пошли, — понукал ее Диллинджер. — Надо поскорее убраться отсюда. Ты можешь идти?

— Нет, — покачала она головой. — Это все, Джонни Конец.

— Брось. Я тебя понесу.

Она грустно посмотрела на него и сказала:

— Нет. Уходи сам. Так лучше для нас обоих.

— Я вернусь за тобой, — пообещал он. — Ты это знаешь.

— Не надо, — возразила Билли. — Этого еще не хватало. Я не хочу видеть, как они тебя возьмут, Джонни.

— Им меня никогда не взять, — сказал он, крепко поцеловал ее, а потом вытащил пистолет. — Им меня не взять, Билли. Ты это знаешь.

Она молча покачала головой.

— Как скажешь, — сказэда Билли и улыбнулась. Диллинджер тоже улыбнулся.

— Значит так, — сказал он сообщникам. — Надо рассредоточиться. Лично я через озеро.

— Пожалуйста, — пожал плечами Нельсон. — Я не гордый. Могу и через главный вход.

Он толкнул ногой дверь и выскочил наружу, стреляя в темноту.

— Нате, жрите, Джи-Эмы! — вопил он. — Вы, небось, в жилетах, так я вам буду дырявить котелки!

Нельсон подстрелил двоих агентов через окно одной машины, юркнул за другую и уложил еще одного агента, бросившегося за ним вдогонку. Затем он вскочил в машину.

Ван Метер и Пирпонт тем временем палили по Первису из винтовок.

Нельсон стал отъезжать. Одной рукой он держал руль, а другой кольт. Первис, впрочем, успел спрятаться за грузовик. Минуту спустя свинцовый град превратил его в груду железного лома.

Ван Метер прикрывал Пирпонта, который побежал к машине Нельсона. Первис высунулся было из-за грузовика, но огонь Ван Метера заставил его снова спрятаться. Но Первис успел ранить Пирпонта, который кое-как добрался до машины и залез в нее. Затем Ван Метер в несколько прыжков одолел расстояние до машины и ловко вскочил на подножку. Изрыгая огонь, дым и свинец, машина умчалась в темноту.

Диллинджер тем временем уже был у пирса. Он сел в лодку и стал лихорадочно грести. К пирсу подбежали двое агентов ФБР, но Диллинджер заставил их серией выстрелов искать укрытия. Но как только обстрел прекратился, агенты прыгнули во вторую лодку и взялись за весла. Тогда Диллинджер двумя выстрелами проделал в борту дыры, отчего лодка стала тонуть.

Один из агентов выбрался на сушу, второй судорожно барахтался в воде. Диллинджеру удалось его ранить.

Тем временем в доме наверху Красавчик Флойд перезарядил свой кольт, грустно посмотрел на Томми Кэррола и пробормотал:

— Извини, старина.

Он подошел к кровати, накрыл лицо Томми подушкой, а потом трижды в нее выстрелил. Томми задергался в конвульсиях и затих.

Флойд подошел к окну, выстрелил в темноту из обоих кольтов, потом выбрался на крышу, пробежал по ней и спрыгнул. Он мгновенно исчез в ночи.

Внезапно канонада прекратилась. Первис поднялся на ноги. Агенты направились к дому. Первис последовал за ними с сигарой во рту. Он шел выпрямившись, хотя его люди передвигались пригнувшись.

Первис понял, что добыча ускользнула.

Остановившись возле троих работников природоохранной службы, он перевернул ногой один из трупов.

Агенты тем временем уже ворвались в дом, и оттуда доносились их крики: «Руки на голову!» и «Шелохнешься, и ты покойник!»

Первис выплюнул сигару. Один из агентов подвел к нему Билли.

— Подружка Диллинджера, — пояснил он шефу.

— Разве ты не видишь, что она ранена? — буркнул Первис. Когда агент отпустил девушку, она чуть не упала. Первис учтиво предложил ей руку, но потом, увидев, в каком она состоянии, просто подхватил на руки. Билли посмотрела ему в глаза и сказала:

— Вам до него не добраться… Никогда…

— Доберемся, дайте срок, — сказал он, сверля ее своими стальными глазами, и понес к машине.

Диллинджер залег в высокой траве у озера возле железнодорожных путей.

Он думал, что, если поезд не придет до рассвета, его песенка спета.

Тут послышался слабый гул. Диллинджер увидел товарняк, который шел довольно медленно.

Диллинджер стал высматривать подходящий вагон, нашел то, что хотел, и побежал, стараясь дотянуться до ручки двери.

В вагоне было темно и пусто. Но в дальнем конце мерцал огонек. Пока глаза Диллинджера привыкали к темноте, он стоял, сунув руку под пиджак, к кобуре.

Оказалось, что в дальнем конце вагона ехало несколько семей. Негры и, белые, мужчины, женщины, дети, кто в лохмотьях, кто закутавшись в одеяло, сгрудились у костра на железном листе. Они смотрели на Диллинджера.

Диллинджер попятился. Мужчины стали о чем-то переговариваться, потом один из них встал и направился к Диллинджеру.

— Не бойся, мы тебя не обидим, — сказал он. — Милости просим в наш спальный вагон.

Он пристально посмотрел на Диллинджера и вернулся в свой конец вагона, присел на корточки у потрепанного чемодана, извлек из него газету. Поднялся гул голосов. Мужчина убрал газету и велел всем замолчать. Но разговоры продолжались, хотя и не так громко. Какая-то женщина взяла щербатую эмалированную миску, положила в нее из котелка на огне несколько ложек какого-то варева и передала главному. Тот двинулся с ней к Диллинджеру. Остановившись в двух шагах от него, он протянул миску, которую Диллинджер молча взял.

Пока он ел, вокруг него образовался полукруг — мужчины уселись на корточках, дети устроились на четвереньках, женщины стояли, сложив руки на груди, и все они мерно покачивались в такт движению поезда.

Диллинджер съел все, потом вылизал тарелку и протянул ее. Тут к нему сделал шаг мужчина, и Диллинджер инстинктивно отпрянул, опасливо покосившись на него. Он был готов стрелять, но тот сказал:

— Разрешите пожать вашу руку, мистер Диллинджер. И позвольте моему сыну сделать то же самое. — Он вытянул руку и двинулся к Диллинджеру.

В одной из служебных комнат «Маленькой Богемии» сидел Каули и говорил в телефоннию трубку.

— Расставить на всех дорогах заставы. Взять под контроль вокзалы и аэропорты. Мобилизовать все местные силы охраны порядка. Пресса? Передайте репортерам слова Первиса: «Мы проиграли сражение, но выиграем войну».

Нельсон гнал машину по лесной дороге. Рядом с ним лежал и корчился от жуткой боли Гарри Пирпонт. На заднем сиденье залег Ван Метер, готовый мгновенно открыть огонь.

— У меня обе ноги перебиты, — стонал Пирпонт. — Кости выпирают.

— Заткнись, и без тебя тошно, — рявкнул Нельсон.

— Мне нужен врач…

— Вон они, доктора! — злобно процедил Нельсон.

Впереди показался полицейский кордон. Нельсон резко затормозил. Машину занесло.

Полицейские колебались, стрелять или нет. Они открыли огонь, лишь когда Нельсон дал задний ход. Нельсон протянул руку к пассажирской дверце, открыл ее, потом пихнул Пирпонта в проем.

— Сволочь, — прошипел тот, пытаясь выхватить свой кольт, но Нельсон оказался проворнее. Он выстрелил первым. Тело Гарри Пирпонта упало на дорогу. На лице Нельсона появилась гадкая улыбка. Ван Метер, паливший по полицейским с подножки, увидел, что сделал Нельсон с Пирпонтом.

— Гад! — крикнул он, но Нельсон резко бросил машину вперед, и Ван Метер вцепился в борт мертвой хваткой. Полицейские стреляли им вдогонку.

— Туда же захотел? — буркнул Нельсон. — Сейчас мы это тебе устроим.

Он выстрелил в Ван Метера и ранил его в руку. Ван Метер выронил винтовку, вцепился в борт здоровой рукой. Нельсон захохотал, резко крутанул руль, машина вильнула. Ван Метер кувырком полетел в кусты, а машина, подпрыгивая на ухабах, быстро скрылась из вида.

— Счет сегодня не в мою пользу, — пробормотал Ван Метер, пытаясь встать.

Мимо промчались полицейские машины. Ван Метер, шатаясь, сделал несколько шагов. Голова кружилась, он плохо понимал, что происходит, впрочем, у него хватило сообразительности двинуться в лес от греха подальше.

Агенты ФБР под руководством Сэма Каули продолжали охоту.

У шоссе за деревьями стояли две машины, и в каждой сидели двое агентов. Когда мимо промчался «форд» Нельсона, машины ожили. Бешено завращались колеса, во все стороны полетели комья земли.

Казалось, Нельсон не видит погони. Но когда одна из машин преследователей поравнялась с ним, Нельсон повернул в ее сторону голову и улыбнулся. В руке у него лежал пистолет. Грянул выстрел. Машина фэбээровцев резко вильнула и остановилась. Из нее кое-как выполз агент. Но вторая машина неумолимо продолжала преследование. В ней сидел Сэм Каули.

Он высунулся из окна и начал поливать уходящий «форд» из автомата. Нельсон отстреливался из пистолета. Тогда Каули стал метить в шины и бензобак.

Из машины Нельсона повалил белый дым. Вскоре она загорелась и съехала с дороги. Машина Каули проехала чуть дальше и притормозила возле дорожных рабочих, которые быстро бросились в кювет. Каули и сидевший за рулем агент Холлис выбрались из машины и побежали назад, к горевшему «форду».

Теперь из «форда» валил черный дым, и за этой завесой ничего толком не было видно.

Внезапно раздался выстрел. Холлис согнулся пополам, Каули бросился на землю. Из-за облака дыма возник Нельсон с автоматом в руке.

— Ну, что федеральные крысы? — крикнул он. — Не нравится?

И он, и Каули выстрелили одновременно.

Нельсон был ранен, но продолжал наступать. Он бил короткими очередями. Каули отступал по кювету. Он попал в Нельсона еще раз и еще, но у него заклинило пистолет. Хохоча, Нельсон расстрелял его почти в упор. Увидев, что противник мертв, он снова захохотал. Это был смех маньяка. Автомат его смолк, из-под бронежилета текла кровь. Кое-как он выбрался на шоссе и рухнул замертво на асфальт.

Дорожные рабочие смотрели то на Холлиса и Каули, то на Нельсона. Затем один из них подошел к Нельсону и ткнул его киркой. Второй осторожно подобрал автомат. Рабочие недоуменно уставились на три трупа, не понимая, что за трагедия разыгралась на их глазах.

Красавчик Флойд спрыгнул с крыши и опрометью кинулся в лес. Он бежал, словно дикий зверь. Ему казалось, что за ним гонятся все черти ада.

Когда он увидел впереди фермерский дом, то перешел на шаг. Теперь надо было идти по проселку. Флойд то и дело оглядывался. Дом стоял на склоне холма, и вокруг простирался луг.

Силы Флойда были на исходе. В боку кололо. Он не знал, как встретят его хозяева.

Он снова быстро оглянулся. Пока все спокойно. Он подбежал к двери и начал стучать, то и дело озираясь.

Дверь открылась. На пороге стояла пожилая фермерская чета.

— Здрасьте! — задыхаясь, проговорил Флойд. — Я, кажется, заблудился. Где шоссе?

Они испуганно посмотрели на незваного гостя.

— Я хочу есть, — продолжал Флойд. — Покормите меня. И дайте вашу колымагу. Я заплачу…

— Вы из тех? — спросила женщина, выразительно кивнув.

— Да, мэм.

— Мы слышали по радио…

Флойд молчал, ожидая ответа на свою просьбу.

— Мы вас покормим, — сказала хозяйка. — Но потом уходите.

— А как насчет машины, мэм?

— Господи, да на ней не ездили с двадцать девятого года, — вздохнул мужчина.

Хозяйка поставила на кухонный стол тарелку с едой, налила в чашку кофе. Флойд принялся за еду, а хозяева молча на него смотрели. Когда он доел, снаружи послышался гул моторов. По проселку ехали машины.

Флойд ринулся к окну. Он увидел шесть машин. Дом был окружен.

Из машины, которая остановилась у входа на кухню, вышел Первис. Он стал быстро жестикулировать. В соответствии с этими сигналами, агенты выскочили из машин и образовали длинную цепочку. Они все были вооружены автоматами. Первис осмотрел цепочку, потом снова стал жестикулировать.

Затем они двинулись к дому. Женщина тревожно посмотрела на гостя.

— Будете сдаваться? — спросила она.

— Я никогда не сдаюсь, — угрюмо буркнул Флойд.

— Тогда ваши минуты сочтены, — сказала она дрожащим голосом. — Вам нужна Библия.

Она пошла в гостиную, взяла со столика с мраморной крышкой толстую книгу. Затем вручила Библию Флойду со словами:

— Молитесь.

С Библией в руках Флойд смотрел в окно.

— Я много грешил в своей жизни, — сказал он. — И порядком повеселился. И я убивал людей. Но сукины дети того заслужили. Короче, сейчас уже Библия меня не спасет. Но все равно спасибо.

Он сунул Библию обратно хозяйке, потом вытащил свой пистолет сорок пятого калибра и вышел через заднюю дверь.

Он побежал по голому склону. За ним вдогонку ринулся отряд из двадцати пяти человек. Первис вытащил свой пистолет, закурил сигару и затянулся.

— Стой! — крикнул он Флойду.

Флойд споткнулся, но не потерял равновесия и побежал дальше. Первис поднял вверх руку и скомандовал: «Огонь!»

Разом заработали двадцать пять «томпсонов», свинец терзал землю вокруг Флойда.

Флойд подался вперед, зашатался и упал. Потом покатился вниз по холму. Он катился пока не оказался у ног Первиса.

Первис наклонился, вынул изо рта сигару, взял Флойда за волосы, приподнял ему голову.

— Красавчик Флойд? — спросил он.

— Я Чарлз Артур Флойд, — произнес тот слабым, но гордым голосом.

— Это тебе за Канзас-Сити.

— Я там не был… Клянусь…

— Не надо лгать, парень, когда ты вот-вот увидишься с Создателем, — сказал Первис, покривившись.

Он сунул свою сигару в рот Флойду. Тот затянулся и поперхнулся.

— Ты Первис? — прошептал он.

Тот кивнул.

— Ну, что ж, ваша взяла, — произнес Флойд. — Я даже рад, что это сделал ты, Первис.

Это были последние слова Робин Гуда из Куксон-Хиллс.

Гомер Ван Метер прятался в кустах. Он не спускал глаз с машины, стоявшей у дома. Хотя был вечер, он хорошо видел, как машина дергается. Время от времени в ней что-то происходило. Это был новенький «родстер», антенна которого была украшена лисьим хвостом. Гомер быстро смекнул, что происходит в машине. В окне время от времени показывалось голое женское колено, которое слегка покачивалось. Иноща возникало и второе колено…

Вскоре Ван Метер услышал голос женщины.

— Лерой! — взвизгнула она. — Не надо… Нет. О!.. О!.. Нельзя… Это нехорошо…

Машина неистово заколыхалась.

— Нет, нет… Нельзя… Я никому не позволяла… Это уже слишком… Лерой! Я серьезно…

Девица поднялась. Ее коротко стриженные полосы были растрепаны. Она стала лихорадочно поправлять свою растерзанную одежду.

Показался и Лерой. Это был дюжий парень с короткой стрижкой и следами недавних прыщей — наследие отрочества.

— Последний поцелуй, — сказал Лерой.

— Нет, — замотала головой девица.

— Всего-навсего один поцелуйчик!

Девушка выбралась из автомобиля.

— Я домой, — сказала она. — Хватит с меня, Лерой. Это уже слишком.

Лерой тоже выбрался из «родстера» и повел ее к дому. Ван Метер быстро прошмыгнул к машине и забрался на заднее сиденье.

Вскоре, весело насвистывая, вернулся и Лерой. Похоже, он был вполне доволен собой. Безмятежно улыбаясь, он забрался в «родстер», вытащил из кармана фляжку и сделал глоток.

Внезапно он замер. Что-то холодное уткнулось ему в шею. Это был пистолет Ван Метера.

— Ни звука, — распорядился он, извлек из пальцев Лероя фляжку и сам к ней приложился. Потом перебрался на переднее сиденье.

— Пора проверить, как она у тебя бегает, — сказал он Лерою.

Лерой, белый как мел, завел мотор.

— В футбол играешь? — спросил его Ван Метер, когда машина рванулась вперед.

— А то как же, — отозвался тот.

— Где?

— С левого края.

— А я в центре, — сообщил Ван Метер.

— За кого?

— За тюрьму штата.

— За тюрьму?

— Так точно.

— Что-то ты маловат для центрового.

— Ничего, тренер не жаловался. — Он выразительно помахал перед носом Лероя пистолетом. — А ты знай, рули!

Мотор вдруг зачихал. Лерой был явно озадачен.

— Что случилось? — спросил Ван Метер.

— Бензин… Вроде кончается.

Машина остановилась. Оба вышли. Лерой, посвечивая фонариком, заглянул в бензобак.

— Пусто, — огорченно сообщил он. — А почему тогда стрелка не показывает?.. Странно. Глянь-ка.

Ван Метер, нервно расхаживавший вокруг машины, подошел и наклонился.

— Ни хрена не вижу, — признался он.

— А ты посвети! — и Лерой протянул ему фонарик.

— Бензином пахнет, — сообщил Ван Метер, старательно вглядываясь в отверстие бака и поворачивая фонарик. — Только все равно ничего не видно.

Вдруг машина снова ожила. Ван Метер бросился к дверце, но поздно. Автомобиль покатил по дороге.

— Сволочь! Гад! — крикнул Ван Метер вдогонку, выхватил пистолет и выстрелил четыре раза, но промазал. Машина скрылась в темноте. В домах вокруг стали загораться огни. Из бара неподалеку высыпали посетители.

— Нет, сегодня счет не в мою пользу, — мрачно изрек Ван Метер.

Мужчины, что вышли из бара, двинулись в его сторону. Даже издалека Ван Метер увидел, что все они вооружены. Он бросился бежать. «Подумаешь, кучка фермеров, — вертелось у него в мозгу. — Тоже мне вояки». Для острастки он выстрелил несколько раз поверх голов.

Но раздался ответный выстрел, и Ван Метер дернулся, словно его ударило током. После второго выстрела он вскрикнул и упал на асфальт. К нему подбежали мужчины в фуражках Американского легиона с дробовиками и винтовками. Некоторые позвякивали медалями за Первую Мировую. Они окружили извивавшегося в конвульсиях бандита.

— Легкие, — хрипел Ван Метер. — Доктора…

Но доктор не понадобился. Легионеры стали стрелять по корчившемуся на асфальте Ван Метеру, и только когда он оказался в кювете, прекратили пальбу.

Так закончил свой путь долговязый Гомер Ван Метер, молодой человек, который попал в дурное общество.

Джон Диллинджер ехал в новом седане. Работало радио. Он слушал последние известия.

Диллинджер сердито выключил приемник.

Машина свернула на проселок и взобралась на холм, с которого открылся вид на ферму его отца — аккуратную, ухоженную, зеленую.

На вершине холма Диллинджер остановил машину и медленно вышел из нее. Ни вокруг, ни внизу не было ни души. Он стоял, сняв шляпу, и ветер играл его волосами.

Потом он увидел, как дверь дома открылась и на пороге появились Мери и его отец. Они посмотрели туда, где на верхушке холма виднелись силуэты машины и человека. Сестра побежала в гору, крича на ходу:

— Джонни!.. Джонни!..

Но не успела она добежать до брата, как тот надел шляпу и сел в машину. Помедлив мгновение-другое, он нажал на педаль, и машина тронулась с места.

— Джонни! — крикнула ему вдогонку сестра.

Отец стоял на крыльце и молча смотрел на машину, пока она не исчезла, оставив за собой облако пыли, которое тоже вскоре растаяло.

Друзья и коллеги Первиса по ФБР собрались в церкви, чтобы увидеть, как ас сыска и королева красоты соединятся брачными узами. Церковь была украшена цветами. Шаферы и подружки невесты были в сборе. Священник стоял у алтаря. Все ждали невесту.

Но Дженис Джарвис так и не появилась. Вместо нее у задней двери церкви возник курьер. Он доставил записку.

Мелвин Первис, в новеньком смокинге и с белым цветком в петлице, обратился к собравшимся. Лицо его словно окаменело.

— Дорогие друзья и коллеги… Мисс Джарвис отсутствует и, судя по всему, сегодня мы ее здесь не увидим. Поверьте, что мне очень стыдно и больно поставить вас в столь неловкое положение. Надеюсь, вы примете мои самые искренние извинения за себя и мисс Джарвис. Благодарю вас…

Гости стали тихо расходиться.

Если верить записке, невеста отвергла своего жениха, потому что оказалась не в состоянии делить мужа с Федеральным бюро расследований. Это особенно задело Мелвина Первиса.

21 июня 1934 года.

В кабинет одного из чикагских государственных учреждений вошла миловидная блондинка в красном лет тридцати пяти. За столом сидел Мелвин Первис. Он поздоровался и пригласил женщину садиться, указав на стул.

Блондинка в красном платье села, нервно озираясь. Она то и дело покрывалась испариной, и не только потому, что этот день выдался в Чикаго очень жарким.

— Вам удобно? — спросил Первис.

— Да, все хорошо, — сказала женщина со среднеевропейским акцентом. — Меня зовут Анна Сейдж… Я проститутка. — Первис кивнул. — У меня публичный дом. Но вы, наверное, все и так знаете.

— Продолжайте.

— У меня нет американского гражданства, зато есть криминальное досье, — проговорила она, опустив глаза. — Но у меня неплохое заведение, мистер Первис, и среди моих клиентов есть местные тузы. Если меня попробуют выслать, я могу многим устроить неприятности.

— Никто не собирается вас высылать. Продолжайте.

— Примерно месяц назад ко мне обратился человек. Он хотел поселиться в нашем доме… Порой я сдаю номера… Что делать, жить-то надо.

— Понимаю.

— Он сказал, что его зовут Джон Лоренс, что он работает в Чикагской торговой палате и скрывается от своей бывшей жены, чтобы не платить алиментов… Они все так говорят. А знаете, почему? Чтобы подъехать к моим девочкам…

— Значит, примерно месяц назад он у вас поселился?

— Да… И завел отношения с Полли.

— С Полли?

Анна Сейдж нервничала все сильней. Ее сотрясала дрожь.

— Полли Гамильтон работает у меня недавно, — сказала она. — Полли говорит, что он похож на индейца. Как странно… Но Полли вообще с причудами.

— Похож на индейца, — задумчиво повторил Первис. — Так, так…

— Как-то раз он повел меня и Полли в кино… Там-то я и поняла, что он и есть Диллинджер. Когда показывали кинохронику. Хотя он покрасил волосы и отрастил усы… Я прямо спросила его об этом…

— И этот ваш Лоренс сознался, что на самом деле он Диллинджер?

Женщина в красном молча кивнула.

— Он милый человек, — заговорила она после паузы. — Просто не верится, что он мог кого-то убить. Он на такое не способен… Вы не причините ему… вреда?

— Нет, конечно, — произнес Первис. — За это время я как-то даже полюбил его.

— Прошу вас, не убивайте его… Я ни за что не пришла бы к вам, если бы не мое сложное положение. Вы меня понимаете?

— Вне всякого сомнения.

Первис прищурился. Он погрузился в раздумья. Потом уставился на красное платье Анны Сейдж.

— Я думаю, мы с вами договоримся, — сказал он.

Первис оперся о машину. За рулем сидел агент ФБР. Рядом с Первисом стояли другие агенты.

Они находились в квартале от кинотеатра «Байограф».

— Свяжитесь с Гувером в Вашингтоне, — говорил Первис шоферу. — Лично. Скажите, что, по моим данным, Диллинджер сейчас находится в кинотеатре «Байограф». Я намерен действовать без помощи местной полиции. Это наша операция. Мы постараемся взять Диллинджера в кино или на улице — в зависимости от обстоятельств. Так, чтобы не подвергать лишней опасности мирных граждан. Передайте Гуверу: на этот раз Диллинджер от меня не уйдет.

Первис отошел от машины, которая тут же уехала. Другие агенты придвинулись ближе.

— Ну, что ж, — сказал Первис. — Приближается развязка. Когда я впервые вышел на его след, многие из вас еще только учились в юридической школе. Ну да ладно. Давайте начинать. Действовать без ошибок! Надо, чтобы кто-то вошел в кинотеатр и опознал его. Потом войду я.

Один из агентов тотчас же вызвался разыскать Диллинджера.

Между тем менеджер и кассир кинотеатра обратили внимание на Первиса и его людей на противоположной стороне улицы.

За ними в помещении кассы висела афиша, рекламировавшая последнюю новинку — «Манхэттенскую мелодраму» с Кларком Гейблом, Мирной Лой и Вильямом Пауэллом.

— Нет, мне это все не нравится, — вздохнул менеджер. — По-моему, это бандиты.

— Но они одеты не так, как обычно одеваются… — начал было кассир.

— Ты уж мне поверь, — перебил его менеджер. — Я работаю тут с двадцать пятого года. Я знаю эту публику как свои пять пальцев. Нет, я звоню в полицию.

— Вон тот здоровяк идет к нам, — сообщил кассир.

И действительно Первис подошел к кассе и протянул монету в двадцать пять центов.

— Но картина уже идет минут двадцать пять, — предупредил его кассир.

— Не беда, я хочу посмотреть финал, — сказал Первис.

Вслед за Первисом появился тот агент, который изъявил желание отыскать Диллинджера. Он тоже купил билет, но вошел в кинотеатр первым.

Менеджер тем временем лихорадочно набирал номер телефона в своей будке. Первис покосился на него, но тот отвернулся. Первис перевел взгляд на своих людей, которые разгуливали на улице, сунув руки в карманы.

Внезапно из кинотеатра вышел молодой агент. Он был пепельно-серого цвета.

— Что за… — начал было Первис.

— Не могу, — произнес тот дрожащим голосом. — Он там, я это чувствую, но я не могу…

— Возьми себя в руки, — прошипел Первис. — Ты что хочешь, чтобы тебя подняли на смех.

— Не могу, — голос агента зазвенел. — Он там… Я это знаю…

Тогда Первис оттолкнул его подальше от рекламного щита, который был ярко освещен. Менеджер и кассир смотрели на них, разинув рты. Первис оглянулся. К нему подошел второй агент, готовый заменить своего запаниковавшего коллегу. Но Первис махнул рукой.

— Я пойду сам, — сказал он.

Остальные агенты, по-прежнему держа руки в карманах, старались не привлекать к себе лишнего внимания.

Вскоре в помещении кассы появился полицейский в штатском. Это был детектив. А с ним еще двое в форме. Они прибыли по вызову.

— Ну, где он, — спрашивал детектив.

— Один вошел внутрь, — дрожащим волосом пояснял менеджер. — Остальные снаружи.

Полицейские окинули взором агентов ФБР.

— Ладно, — сказал детектив. — Побудем здесь. Теперь они не посмеют сунуться.

В этот момент из кинотеатра вышел Первис. К нему направились агенты.

— Порядок, — сказал Первис. — План такой. Стрелять из пистолетов. Там его брать не будем. Слишком много народа. Я встану у выхода. Он появится с женщиной в красном. Когда я удостоверюсь, что это он, то закурю сигару. Я буду прямо за ним. Ясно? Женщина в красном. Зажженная сигара… Маяк: наш клиент.

Агенты закивали.

— Вы меня поняли? — переспросил Первис. — Ждите моего сигнала. Ну, по местам.

Они рассредоточились.

Детектив уставился на Первиса, который вынул из кармана сигару и отрезал кончик.

Из кинотеатра стали выходить зрители.

Агенты напряглись.

Первис, вглядывался в толпу. Он вставил в рот сигару. Показался мужчина с женщиной в красном платье.

Первис двинулся в их сторону. Человек повернул голову. Это был не Диллинджер.

Первис снова занял позицию у выхода. Он увидел человека в соломенной шляпе. С ним были две женщины. Одна в красном.

Диллинджер.

Первис сосредоточился.

Диллинджер подошел к уличному торговцу, чтобы купить сладостей. Он расплатился и, проталкиваясь сквозь толпу, двинулся к своим спутницам. По пути он толкнул детектива и коротко извинился. Анна Сейдж нервно озиралась.

Диллинджер вышел на улицу.

Первис двинулся вперед. Он забыл зажечь сигару.

Диллинджер остановился. Он почуял неладное, хотя и не понимал, что именно происходит. Первис был совсем рядом.

— Джонни! — окликнул он своего старого врага.

Диллинджер оглянулся. Он сразу все понял.

Первым выстрелил Первис. Секундой позже ответил пистолет Диллинджера. Снова тявкнул пистолет Первиса, разорвав вечернюю умиротворенность. Диллинджер отскочил назад. Анна Сейдж с криком бросилась наутек. Пилли тоже закричала. Диллинджер споткнулся и выстрелил раз, другой, третий, толком не целясь.

Тут в игру включились остальные агенты. Они открыли пальбу по Диллинджеру. Один из полицейских в форме, не понимая, что творится, вытащил свой револьвер и ранил агента ФБР. Детектив в штатском тоже вытащил свой револьвер и громко крикнул: «Прекратить!», но один из агентов ФБР всадил в него пулю. Детектив зашатался, попятился и врезался спиной в рекламный щит, с которого улыбалась Мирна Лой. В толпе началась паника. Зрители и оказавшиеся там случайные прохожие с криками разбегались. Первис на какое-то мгновение потерял из вида Диллинджера, двинувшегося к проулку. То и дело раздавались выстрелы — это старались агенты ФБР.

Один из них схватил за рукав полицейского в форме.

— Это ФБР! — крикнул он ему. — Это наша операция!

— Рука… Меня ранили в руку! — кричала женщина.

— Спокойно! Это ФБР! — крикнул еще один агент.

Когда толпа немного поредела, Первис увидел Диллинджера. Он лежал на спине в самом начале проулка. Рядом стояли двое агентов ФБР, готовых в случае чего стрелять. Несколько человек лежали на мостовой и тротуаре. Виднелись лужи крови. Голосила женщина.

Первис подошел к поверженному противнику. Вокруг снова стала собираться толпа. «Диллинджер… Это Диллинджер», — слышались возбужденные голоса.

— Они убили Диллинджера! — громко крикнул мужчина.

— Не приведи Господь, — отозвалась женщина.

— А он красивый, — заметила вторая и опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть лицо убитого.

— Дайте посмотреть! — потребовала третья.

Кто-то намочил носовой платок в крови Диллинджера. Кто-то проворно стащил с него туфли и убежал. Люди напоминали мух, слетевшихся на запах крови и смерти.

Чуть поодаль стоял Первис. Он победил, но радости не было и в помине. У победы оказался горький привкус.

К рассвету улица у кинотеатра «Байограф» опустела. Только какой-то пьяница тащился неизвестно куда, влекомый винными парами.

В проулке, где был застрелен Диллинджер, какой-то оборванец крупными буквами выводил на стене дома строки:

Закончив, он обернулся. За его спиной стоял широкоплечий человек и молча разглядывал его творение. Это был Мелвин Первис.

— Они его убили, — пояснил оборванец. — Прямо здесь.

Первис ничего не сказал. Оборванец удалился. Первис посмотрел по сторонам. Небо на востоке светлело. Ветерок гонял обрывки газет и прочий мусор. Первис вынул сигару, чиркнул спичкой, но ветер тут же загасил крошечное пламя. Он зажег вторую, но ветер сделал с ней то же, что и с первой. Первис еще раз оглянулся и бросил сигару. Потом он повернулся и пошел. Вскоре его одинокая фигура растворилась в темноте.

Таков конец истории Джона Диллинджера.

В 1935 году Анна Сейдж была депортирована в Румынию. В США она не вернулась.

Билли Фрешетт умерла в 1969 году в индейской резервации Северного Висконсина.

Мелвин Первис вскоре оставил ФБР и занялся частным бизнесом. В 1961 году он застрелился из того самого пистолета, из которого убил Диллинджера.

Лицо Диллинджера теперь украшает мишени на учебных стрельбах в школе по подготовке агентов ФБР, Вашингтон, округ Колумбия.