Династия Ямато

Глава 13 ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА

В 1986 г. темно-бордовый «роллс-ройс» с наследным принцем Акихито остановился на красный сигнал светофора на одной из центральных улиц Токио и продолжил движение, дождавшись разрешающего зеленого. Темно-бордовый «роллс-ройс» Хирохито, говорят, останавливался на красный сигнал светофора лишь однажды — в 1945 г., когда император направлялся на свою первую роковую встречу с генералом Макартуром. Но тогда на перекрестке было очень оживленное движение… Так что наследный принц Акихито стал первым в императорской семье, кто сознательно подчинил себя немудрящему правилу поведения на дороге! В последующие несколько недель это «знаковое событие» приковало к себе живейшее внимание японской общественности, все равно как к важнейшему чтению на гадальных костях… Сторонники умеренных ссылались на остановку на токийском перекрестке как на занятный пример «оптимистичного эгалитаризма» со стороны Акихито. Консерваторы обвинили наследника в попытке очернить императорский имидж. Циники шутили: Акихито послал кому надо сигнал «остановить» продажных политиков.

На самом деле эпизод со светофором продемонстрировал: императорская семья, даже будучи заложником, способна реально оказывать влияние, пусть и опосредованно. Котируется ли такое «благородное влияние» в лагере политической элиты — совершенно другой вопрос. Со времен принца Титибу в 1936 г. и принца Такамацу в 1945 г. семья не позволяла себе бросать открытый вызов сложившемуся статус-кво; к тому же обоих августейших «диссидентов» в свое время быстро «нейтрализовали».

Запад горазд отстаивать идеи социальной революции у себя дома, японцам же рассчитывать на нечто подобное не приходится. В стране, где идеи демократии и либерализма на протяжении веков третировали как ересь, как некую разновидность коммунизма, удушили не одну справедливую надежду, отрубили не одну светлую голову… Если социальные перемены в стране и суждено провести «сверху», то инициировать их должны олигархи, а не августейшая семья. Япония — нечто большее, чем однопартийная диктатура. Это диктатура одного социального класса — финансовой элиты, эволюционировавшей из системы наследственных кланов. Власть финансовой элиты зиждется на приемах политического манипулирования, устрашения оппозиции и коррумпирования чиновничьего аппарата; по своим возможностям эта власть столь же могущественна, сколь могущественны были сталинисты в России и Восточной Европе — тоже в определенном смысле мутанты-олигархи. Олигархи способны на перемены только в одном случае — дабы сохранить за собой власть. Япония могла бы извлечь полезный урок из происшедшего в Восточной Европе. Ведь даже сталинисты в конце концов сами и срубили тот сук, на котором сидели.

Японская императорская семья не проявила ни смелости, ни честности… Хирохито умер в 1989 г. на шестьдесят восьмом году своего правления (с учетом регентства), став во главе списка наиболее долго правивших монархов в истории Японии. Последние четыре десятилетия на троне он провел без четкой личной позиции, самодовольно и рассеянно. За это время страна пережила потрясающую экономическую трансформацию, став второй по мощи промышленной державой мира. И в то же время, как мы убедились, Хирохито председательствовал в деле полнейшей дегенерации политической и административной систем в Японии (доконавших самих себя неуемной жадностью к богатству), в конечном счете действительно оказавшихся в унизительном тупике в конце XX столетия.

Остается лишь надеяться, что его смерть ознаменовала собой начало конца безжалостной торгашеской эры в истории Японии; только бы нам со временем не пришлось расписаться в излишнем оптимизме… Похоронная церемония Хирохито явилась — как и сам Хирохито при жизни — очередным упражнением во лжи и противоречиях. Президент США Рональд Рейган, верный самому себе, славословил Хирохито за его «поистине героическую роль» в окончании Второй мировой войны. Министр обороны Новой Зеландии в то же время заявил: Хирохито «следовало бы пристрелить или публично казнить в конце войны»… Председатель Лиги ветеранов войны Австралии утверждал: «Его похороны — это похороны дьявола». Южнокорейские студенты забросали зажигательными бомбами японский Культурный центр в Сеуле, протестуя против заявлений о том, что, мол, война началась «против желания Хирохито».

Премьер-министр Японии Такэсита (по самые свои маленькие ушки увязший в очередном коррупционном скандале) мрачно пропел-проговорил: «Хирохито всегда оставался пацифистом, решительно положившим конец войне, развязанной против его пожеланий, исходившим из решимости предотвратить дальнейшие страдания народа, не считаясь с последствиями личного характера». Японские СМИ, аки хор древнегреческого театра, бесстыдно подхватили сию восторженную лирическую песнь о «бескорыстном суверене», пошедшем-де на крайние лишения-унижения ради блага дорогих подданных…

Многие рядовые японцы выразили несогласие с вышеприведенной трактовкой истории. Томинага Сёдзё, прослуживший пять лет в Китае рядовым японской оккупационной армии, публично возражал против обвинения простых граждан в чужих преступлениях… «Настоящие военные преступники, — заявил Сёдзё, — это император, кабинет министров и военные руководители. Мелкая рыбешка вроде нас не является военными преступниками». Другой ветеран войны — Адзума Сиро — заявил о своем глубоком возмущении поведением Хирохито: «Мы шли на войну с его именем на устах; мои боевые товарищи заплатили за него жизнями, а он не извинился ни перед кем… Они превратили императора в живого бога, фальшивого идола… Мы верили в божественного императора и были готовы ради него на все, буквально на все — убивать, насиловать… Но мы не можем открыто признать этого в Японии, даже теперь. В этой стране нельзя говорить правду».

Та же двуличность, двойственность окружала похоронный церемониал Хирохито и за стенами императорского дворца. Послевоенная конституция Японии лишила синтоизм статуса государственной религии, но Хирохито до конца дней своих оставался его верховным жрецом, главой ста восьми миллионов последователей. Так что Хирохито похоронили дважды — первый раз по-синтоистски (флейты, шаманские курения и зеркала), на потребу японским ультранационалистам, и во второй раз согласно современной правительственной церемонии без участия синтоистских жрецов, с учетом мнения светской общественности Японии и внешнего мира. Дабы отвести огонь возможной критики, в конце синтоистской церемонии опустили занавес, и вторая часть проходила за ним. Многие японцы расценили это как манипуляцию правительства собственным народом. Знаменательным отходом от традиций стало приглашение в качестве почетного гостя на церемонию похорон Хирохито мэра Нагасаки, в свое время публично призвавшего покойного покаяться. Приглашение исходило от Акихито — нового императора Японии. (Через год после похорон Хирохито мэра Нагасаки убил фанатик из японской ультраправой партии.)

В гробу весом в тонну — кто-то даже шутил, что он выполнен не из свинца, а из золота, — тело Хирохито провезли по улицам токийского торгового квартала, мимо сверкающих демонстрационных залов компании «Хонда» к огромнейшему полусферическому могильному холму на территории кладбища Мусаси. В древние времена некоторые члены свиты покойного императора сходили с ним в могилу — служить ему вечно… Покойного же Хирохито «сопровождали»: простенький микроскоп, с которым он не расставался последние пятьдесят лет; список прославленных борцов-сумоистов; копии научных статей, написанных им, и кое-какие личные вещи, речь о которых впереди.

В согласии с традицией обмана объявили: состояние покойного Хирохито составляет немногим больше 13 миллионов долларов. Видимо, такую сумму нашли забытой в одном из секретеров Хирохито, после того как само состояние поделили между наследниками и олигархами, как шутили некоторые. Расходы на похороны, по официальной версии, составили около 74 миллионов долларов. Для тех, кто не понаслышке знаком с японской бухгалтерией, 74 миллиона на похороны не кажутся удивительной суммой.

Замысловатые синтоистские церемонии имели место и при восшествии Акихито на престол, обставленном в стиле а-ля кабуки. Император Акихито пытался подтолкнуть Японию в позитивном направлении; его публичный стиль являлся освежающе неформальным. Он и императрица Митико с легкостью проделали многое из того, на что Хирохито с Нагако никогда бы не осмелились. Их снимали фотографы, когда они танцевали фокстрот! Беседуя с детьми-инвалидами, они преклоняют колена! Акихито отказался от древнего придворного диалекта и на публике говорит на разговорном японском, чего никогда не позволял себе Хирохито… Голос у Акихито пронзительный, как у отца; говор с легкой шепелявостью, но держится всегда скромно и непосредственно. Акихито сократил штат своей охраны, слуг-дегустаторов и число официальных лиц, провожающих его в аэропорту и на вокзале… Он перерезал пуповину, соединяющую его с Небом, и опустился на землю. «Нахожу неестественным, — заметил он однажды, — существование императорской семьи вдали от народа».

Отца и сына нельзя сравнивать. Хирохито из симпатичного мальчугана превратился в изворотливого и часто злобного взрослого. В 1930-е гг., раздувшись от побед, Хирохито сделал ставку на безжалостную военщину и финансовые аферы на территории материковой Азии; лично препятствовал проведению реформ в Японии, включая предложения родных братьев. Он благоволил к коррупционерам и восхищался, когда его армии косили противника, как «сорную траву». На него оказывали влияние ультранационалисты, сгруппировавшиеся вокруг трона. Ведь у него был шанс избавиться от них в 1936 и 1945 гг., но он не использовал его! Мы не можем упускать из виду и его отказ сложить с себя полномочия (во время и после Второй мировой войны), не считаясь с мнением семьи… Не забудем и его неоднократные решения о пролонгации войны в надежде на достижение некой призрачной победы (стоившие японскому народу сотен тысяч жизней), его отказ признать за собой ответственность за войну. Хирохито не обращал внимания на страдания других людей, для него на первом месте всегда стояли личные интересы. Имидж иронизирующего, сутулого, капризного, чудаковатого старого гнома с огоньком в глазах, выработанный им в последние десятилетия жизни, обманчив. Хирохито отдал приказ о нападении на Китай, развязал войну в Тихом океане, руководил разграблением поверженных азиатских государств и послевоенной реставрацией коррумпированной политической системы в Японии, потворствовал удовлетворяющим исключительно собственные интересы олигархам, угнетающим японский народ и ведущим его к катастрофе. И все это время он прикрывал императорской маской истинные намерения японской правящей верхушки, — не столько от внешнего мира, сколько от народа Японии. В этом суть претензий японцев к Хирохито — именно он повел их по гибельному пути.

Ради сохранения власти Хирохито пошел на тайное сотрудничество с Макартуром, Гувером и другими; информация об истинных масштабах подобного сотрудничества остается закрытой по сей день. В 1980-е гг. Хирохито редко появлялся на публике, продолжая служить прикрытием для денежной машины ЛДП.

Император Акихито, в отличие от отца, искренен в поступках. Эта искренность, без сомнения, располагает к нему, но, к сожалению, не служит ни упрочению его политического влияния, ни воплощению на практике динамичных реформ. Верно скорее обратное. Открытость Акихито ослабляет его позиции перед представителями властной элиты. Японская история учит: сила императора кроется в силе его окружения. Окружение считает искренность проявлением слабости. Поэтому искренность Акихито ставит его в невыгодное положение. По сравнению с покойным отцом он, конечно, лучший конституционный монарх, обладает более привлекательными человеческими качествами, но уступает ему во влиянии. Вспомним историю со светофором — Акихито не в силах управлять событиями, за исключением демонстрации морального примера. Конечно, в Японии моральный пример значит многое, но не все.

Соединенные Штаты в прошлом под предлогом спасения Японии от коммунизма внесли и свою лепту в японскую внутриполитическую чехарду: Макартур и его люди реабилитировали Хирохито; в 1947 г. политический курс СКАП развернули на 180 градусов; войну на Тихом океане обратили в тривиальность; победу подменили обманчивым триумфом. Спустя полвека после Второй мировой войны Япония так и не избавилась от злых духов. Злые духи не уходят сами по себе. В 1990 г. Акихито и премьер-министр Кайфу принесли Корее официальные извинения за японскую оккупацию. В 1993 г. премьер-министр Хосокава выразил извинение народам Азии. Спустя пятьдесят лет после войны женщины, принужденные японскими оккупантами к проституции в качестве «женщин для отдыха», в полный голос потребовали о материальной компенсации.

В мае 1998 г. император Акихито и императрица Митико посетили Великобританию с четырехдневным государственным визитом. Дом Виндзоров встретил чету весьма торжественно; Акихито возвели в рыцари ордена Подвязки — высший орден британской короны. Бывшие английские военнопленные и интернированные («гости» японской армии) выразили гневное возмущение. Японский император должен публично покаяться, японское правительство выплатить денежные компенсации, считали они.

В Англии и Уэльсе Акихито и Митико стали свидетелями антияпонских демонстраций с сожжением японского флага. Протестующие демонстративно поворачивались спиной к японской императорской чете, выражая таким образом неуважение к ней. Конечно же, в годы войны Акихито и Митико были всего-навсего детьми. Во время проезда четы ветераны войны поднимали вверх руки в красных перчатках — безмолвное напоминание о «кровавых руках» японских захватчиков. Демонстранты понимали: Акихито исполнилось всего одиннадцать лет, когда завершилась Вторая мировая война, — тем не менее его визит в Великобританию разбередил старые раны. Один ветеран заявил: «Вы бы не пригласили сюда сына Гитлера, ведь так?» Бывший посол Японии в Великобритании немного разрядил напряженность, заявив в прессе: «Люди с хорошим образованием и широким кругозором думают о будущем, а не о прошлом. Конечно, есть и те, кто выходит на демонстрации. У них есть на это право, но не у элиты общества». Бывший посол заявил: для большинства японцев британские демонстранты мало что значат, потому как все внимание японцев сосредоточено на предстоящем чемпионате мира по футболу…

Выступая с речью на банкете в Букингемском дворце, император Акихито произнес: «Императрица и я никогда не забудем о тех страданиях, через которые довелось пройти многим в годы войны… наши сердца полны глубокой скорбью и болью». Ветераны войны возразили: подобные заявления являются высказыванием частного характера, но никак не официальным извинением. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр парировал удар, отметив, что подобное извинение было принесено ранее премьер-министром Японии Хасимото в ходе его визита в Британию. Королева Елизавета столкнулась с той же проблемой в 1997 г. в Индии — индийцы тогда потребовали принести официальное извинение за «британский империализм» и резню в Амритсаре, допущенную британской армией за семь лет до рождения Елизаветы. В то же время подобные заявления не являются конституционной прерогативой британской королевской семьи. Если британская корона сочла неуместным давать какую бы то ни было оценку событиям в Амритсаре, то почему император Акихито со своей стороны должен выступать с заявлениями, имеющими отношение к истории Второй мировой войны? В обоих случаях официальные извинения должны исходить от правительств. Коллективного заявления японского правительства с покаяниями за Вторую мировую войну нет до сих пор… Акихито, по-видимому, не в состоянии оказать давление на правительство в этом вопросе, не в силах противостоять оппозиции ЛДП.

Вторым требованием британских демонстрантов стало требование выплатить британским интернированным, дожившим до сегодняшнего дня, дополнительную компенсацию в размере 14 тысяч фунтов стерлингов. В 1951 г., по мнению демонстрантов, британское правительство необоснованно пошло на соглашение с японцами, договорившись о выплате японской стороной компенсации, но ограничившись 48 фунтами на одного военнопленного и 78 фунтами на интернированного. Многие из этих людей провели больше четырех лет в японских концентрационных лагерях на положении дармовой рабсилы. Премьер-министр Тони Блэр проявил недюжинную политическую волю, заявив: вопрос о компенсациях «урегулировали соответствующим двусторонним соглашением пятьдесят лет назад». Саймон Дженкинс, журналист «Таймс», высказался в поддержку Блэра, добавив от своего имени: мол, это было все, на что была тогда финансово способна «обанкротившаяся» Япония. Или кто-то очень хотел представить ее таковой…

С падением Сингапура в японском плену оказались 50 тысяч английских военнослужащих; до конца войны каждый третий умер в неволе от голода, побоев, казней… В немецком плену смертность среди военнопленных союзных войск составила 1 к 25. Германия выплатила в качестве компенсаций и репараций 30 миллиардов фунтов стерлингов, выплаты продолжаются по настоящее время; Япония выплатила 2 миллиарда фунтов стерлингов, и те как бы нехотя… В 1993 г. в Швейцарии вынесли судебное решение, определившее денежную компенсацию в 40 тысяч долларов США за «экстремальные страдания и боль» женщинам, обращенным в секс-рабынь японской военщиной. Всего за годы войны «женщинами для отдыха» для японских оккупантов стали 139 тысяч представительниц разных национальностей: австралийки, голландки, евроазиатки, русские белоиммигрантки, кореянки, китаянки, бирманки, индонезийки, малайки, филиппинки, тайки, вьетнамки, камбоджийки и лаоски, а также японки — большинству было от четырнадцати до восемнадцати лет; 40 процентов из них живы по сей день. 14 тысяч фунтов стерлингов, затребованные британскими интернированными, составляют менее половины этой суммы в расчете на одного человека. Кое-кто полагает: Япония должна с радостью урегулировать проблему своей вины — спустя полвека — еще и за такую пустячную сумму. Но цена вопроса не в требованиях британских интернированных, а в сотнях тысяч интернированных из азиатских государств, которые также могут заявить о своих законных требованиях. Если это произойдет, то Япония встанет перед проблемой выплаты компенсаций на общую сумму в 100 миллиардов долларов США или даже больше того. С другой стороны, подобная сумма для самой Японии, удивительнейшим образом восстановившей экономику в кратчайшие сроки сразу после поражения во Второй мировой войне и ставшей, несмотря на разглагольствования о банкротстве, второй современной экономикой мира, — жалкие гроши! Вторая половина XX века стала очень щедрой к Японии и очень скупой к ее жертвам; возросшей с 1945 г. стоимости награбленного имущества «Золотой лилии» с лихвой могло бы хватить на покрытие всех счетов.

В ноябре 1998 г. Токийский суд отклонил апелляцию 20 тысяч британских, новозеландских, американских и австралийских интернированных, требовавших от Японии выплатить им по 22 тысячи долларов США компенсации. Руководитель одной из британских ассоциаций бывших британских интернированных, Артур Титерингтон, покинул здание Токийского суда, кипя негодованием. «Это лживые ублюдки! — таков был его комментарий. — В этой стране нет правосудия». Правительство Канады, потрясенное вердиктом суда, приняло решение о выплате компенсаций канадским интернированным из федерального бюджета.

Что есть истина? Многие японские политики, особенно из ЛДП, до сих пор категорически заявляют, будто Япония не проиграла войну! Или у них есть сведения, которыми не располагают другие? Некий японский историк сформулировал вопрос по-другому — в стиле дзэновской загадки или коана: «Если грабитель, украв 100 миллиардов долларов, припрятал их прежде, чем был пойман и посажен в тюрьму, а через семь лет вышел на свободу за „примерное поведение“, преуспел ли он?»

По восточной логике выходит, что японская военная машина проигрывала сражения, однако в конечном счете японская финансовая элита победила в войне! Если Хирохито отказывался повиниться перед собственным народом за поражение в войне, не значит ли это, что он знал: война не была проиграна?

Награбленное нацистами (многое выявили и возвратили законным владельцам после войны) продолжает оставаться предметом спора. Не прекращаются судебные тяжбы с швейцарскими банками, оказавшимися причастными к экономическим преступлениям Третьего рейха. В то же время сколь-нибудь серьезных усилий по выявлению и возвращению законным владельцам награбленного Японией в азиатских государствах и колониях так и не предпринято. Странно. Кроме Китая, наибольшие материальные потери понесли бывшие колонии Великобритании, Франции, Нидерландов и американские Филиппины. После войны Азию охватило движение за колониальную независимость: Бирма, Малайя, Сингапур, Лаос, Камбоджа, Вьетнам, Индонезия и Филиппины провозгласили государственный суверенитет. Правительства этих стран занялись текущими вопросами национального выживания. Отсутствовал, если угодно, паназиатский эквивалент всемирного еврейского лобби, дабы реально бороться за возмещение утраченного имущества частных лиц.

На Западе широкое распространение получила следующая оценка мирового рынка золота — 130 тысяч метрических тонн, причем львиная его доля вроде бы обращена в ювелирные изделия. В то же время сам рынок золота избегает точных оценок. Никто толком не знает, сколько золота находилось у частных лиц в Азии на момент начала японской агрессии. Азиаты никогда не доверяли своим правительствам или банкам, не одно тысячелетие предпочитая хранить личные сбережения в виде компактных золотых слитков. Японская армия приняла во внимание эту интересную особенность, крайне эффективно проведя операцию по «склонению» граждан покоренных государств к «добровольной сдаче» личных накоплений. В основе операции лежали приемы террора — не всегда физическое насилие, но всегда психологическое принуждение… Когда Япония оккупировала Гонконг, его жителей обязали передать личное имущество, включая денежные накопления и ювелирные украшения, в обмен на бумажные облигации, выпущенные японскими оккупационными властями. Теперь три с половиной тысячи гонконгских семей требуют от японского правительства погасить эти облигации — по современному курсу, что составляет около 10 миллиардов долларов США. То есть из усредненного расчета на семью — немногим менее 3 миллионов долларов. До настоящего времени проведено пятнадцать судебных слушаний по гонконгскому делу, решение не вынесено.

Пройдет время, мы обязательно получим ответы на многие волнующие нас вопросы; в истории разграбления Азии японской военщиной не останется белых пятен. Премьер Госсовета КНР Чжу Жунцы однажды заявил, пусть и по другому случаю, буквально следующее: «Исторические факты не сокрыть никому. Истина обязательно восторжествует».

Удивительно, но требования интернированных о пересмотре компенсаций признаны абсолютно обоснованными по букве соглашения 1957 г.; британское правительство, в соответствии с этим соглашением, вправе поднять вопрос о пересмотре тогда, когда иное правительство добьется выплат больших компенсаций для своих граждан. Бирма и Швейцария (нейтральное государство!) добились от Японии компенсаций, в пятьдесят раз превышающих компенсации британским подданным. В середине 1950-х гг. правительство тори постановило не обращаться к Японии за перерасчетом; причина — «опасное состояние» японской экономики! В перерасчете на сегодняшние деньги граждане Бирмы и Швейцарии получили по 40 тысяч фунтов стерлингов на человека — существенно больше, чем требовали сами интернированные, и больше, чем швейцарский суд рекомендовал к выплате «женщинам для отдыха». Кто виноват? Тори? Или, быть может, причина в широко распространенном, но ложном, представлении о банкротстве Японии?

Вопрос о японских компенсациях не закрыт и в США. За месяц до визита императора Акихито в Великобританию в 1998 г. Конгресс США принял нижеследующую резолюцию (в немалой степени инспирированную книгой Айриса Чанга о нанкинской резне):

Конгресс не смог понять следующее: позиция японского правительства по отношению к репарациям является прямым следствием тайных махинаций, провернутых при проведении американской оккупации Японии. В конце 1945 г., когда следователи СКАП рыскали по пустым банковским хранилищам японских банков, президент Трумэн направил в Японию Эдвина С. Паули (нефтяной магнат, олигарх-консерватор, член Демократической партии) оценить готовность Японии к выплате репараций пострадавшим от агрессии странам. В 1944 г., находясь на посту председателя Национального комитета Демократической партии США, Паули поддержал консерватора Трумэна в качестве кандидата на пост вице-президента в предвыборной кампании Рузвельта, убрав кандидатуру «левака» Генри Уоллеса. Соответственно Трумэн высоко ценил Паули, называл его «несговорчивым переговорщиком», способным быть «настоящим сукиным сыном»… В действительности Паули оказался слабым бойцом супротив японских финансовых клик.

В некотором смысле Паули оказался воистину чудотворцем. Ему меньше чем за двое суток удалось оценить макроэкономическую ситуацию в Японии! Как отметил Паули, СКАП действительно смог выйти на след секретных японских банковских авуаров в Швеции, Швейцарии и Аргентине, но с оговоркой: эти счета-де «принадлежат преимущественно дзайбацу или семействам, контролирующим крупные финансовые синдикаты. Общая сумма не представляется достаточно существенной; насколько удалось выяснить, ни один из выявленных счетов не записан на членов императорской семьи». Если Паули не был профаном — никто никогда не подозревал его в этом, — то как именно он мог прийти к столь удивительному умозаключению? Почему Паули проявил интерес исключительно к задекларированному имуществу императорской семьи? Почему он списал со счетов имущество, принадлежащее «семействам, контролирующим крупные финансовые синдикаты», как если бы японские олигархи не имели абсолютно никакого отношения к японской агрессии? Почему он решил, что имущество императорской семьи будет выставлено напоказ в ожидании конфискации союзниками? Неужели он всерьез полагал, что сконцентрированные на протяжении двух тысячелетий богатства императорской семьи испарились чуть ли не в одночасье? Ничего не знал о финансовой резне в Азии? Не был поставлен в известность о выемке золотых слитков из пещер «Золотой лилии» на Филиппинах, ведущейся агентами Бюро стратегических служб совместно с армией США в это же самое время?

Здесь мы имеем в виду операцию по выемке японских «военных трофеев» на о. Лусон в 1945–1948 гг. Северино Гарсиа Санта Романа (офицер Бюро стратегических служб филиппинского происхождения, позже офицер ЦРУ) руководил этой операцией под непосредственным контролем генерала ЦРУ Эдварда Г. Лансдейла. Документальные источники свидетельствуют: шеф Бюро стратегических служб генерал Уильям Донован, генерал Макартур, бригадный генерал Феллерс, Герберт Гувер и, позже, директор ЦРУ Аллен Даллес находились в курсе происходящего на Лусоне; так что, вероятно, они проинформировали президента Трумэна. А значит, близкий компаньон Трумэна, Паули, также обладал соответствующими сведениями, вылетая в Японию.

За несколько месяцев до окончания войны сотрудники Бюро стратегических служб, воюющие плечом к плечу с филиппинскими партизанами, отметили в порту Субик-бей японский плавучий госпиталь, ведущий разгрузку неких бронзовых ящиков. Конвой армейских грузовиков с подозрительным грузом проследили далее до места назначения, оказавшегося одной из пещер в безлюдной гористой местности. Когда японцы, замуровав и замаскировав вход в пещеру, отбыли в обратный путь, партизаны — в том числе американский майор Бюро стратегических служб — вскрыли пещеру и обнаружили в подозрительных ящиках золотые слитки. Пещеру замуровали вторично. После войны Санта Романа получил от генералов Донавана и Лансдейла секретное задание вывезти золото из пещеры. Но как следует из документов, никаких попыток вернуть золото законным владельцам или основать из этих средств фонд в поддержку жертв войны не предпринималось. Зато Санта Романа открыл 176 банковских счетов в сорока двух странах, задействованных на специальные операции ЦРУ в послевоенные годы, финансирование антикоммунистической сети по всему миру. Финансирование осуществлялось посредством «распределения» золотых сертификатов среди влиятельных лиц, «привязывая» их накрепко к ЦРУ. Только на одном счете на имя генерала Лансдейла в женевском филиале «Юнион бэнк Суисс», согласно документальным источникам, хранилось 20 тысяч метрических тонн золота. Только на одном счете. Так что некие секретные счета полковника Оливера Норта, всплывшие по делу «Иран-контрас» в 1980-х годах, — мелочевка, если разобраться.

Кое-что из лусонского золота Санта Романа присвоил себе, перевел, так сказать, на запасной путь… Имеются кое-какие его счета в Нью-Йорке; наследники Санта Романы периодически возбуждают судебные иски… Но еще больше золота остается в пещерах на Филиппинах, его час не пробил.

Как выходит по документам, Санта Романа в свое время открыл немалые счета и на имя Дугласа Макартура. Также якобы имелся счет на 100 миллионов долларов на имя Герберта Гувера. Гувер и Макартур поспособствовали отведению обвинений против императора Хирохито, «работали» со свидетелями Токийского трибунала. Что сие может означать? Сие может означать, мягко говоря, неискренность деклараций Вашингтона о банкротстве Японии в 1945 г. В любом случае вопрос о японском «банкротстве» должен привлечь внимание Конгресса США, так как он крайне важен для многих и многих тысяч жертв японской агрессии, до настоящего времени добивающихся компенсаций и реституций.

Нам известно, что спустя несколько недель по прибытии в Японию Паули проинформировали об обнаружении золотых слитков на дне Токийского залива, оцененных в 2 миллиарда долларов США. Вне всякого сомнения, он знал и о передаче дворцов и иного недвижимого имущества императорской семьи во владение семейству Цуцуми и другим, дабы избежать конфискации.

Тем не менее, находясь в некоем чудесном прозрении, Паули через 48 часов по прибытии в Токио решил: Япония является «поверженной империей». Она будто бы не в состоянии даже оплатить причитающуюся долю на покрытие расходов американских оккупационных сил на ее территории, не говоря уже о контрибуциях в счет восстановления азиатских государств. Паули заявил, что если принудить Японию к выплате крупных репараций по типу германских в конце Первой мировой войны, то страна останется без средств на восстановление разрушенной экономики — и коммунисты «съедят ее на завтрак». Во многом на основании подобных заявлений Паули и приняли решение ограничить общую сумму японских репарационных выплат потолком в 1 миллиард долларов. То есть ближайшие родственники тех 20 миллионов человек, погибших в результате японской агрессии в Азии, могли рассчитывать на сумму немногим больше 30 американских долларов. В действительности многим вообще ничего не выплатили.

Японские дзайбацу также подключились к требованиям о выплате репараций (включая богатейшие японские семейства, вызывавшие благосклонность Паули). Нажившись на войне и с успехом скрыв преступные доходы, они заявили о требованиях… компенсировать причиненный в ходе войны ущерб японским военным заводам. Общая сумма исков составила более 5 миллиардов долларов, многие иски удовлетворили! Сопоставьте эту сумму с 1 миллиардом, выделенным истинным жертвам японской агрессии.

Япония не платила наличностью за причиненный ею ущерб, расчет велся промышленным оборудованием. Но даже эти, по сути, символические репарации Вашингтон остановил, объявив японское промышленное оборудование «дополнительным обеспечением бондов», предоставленных до войны американскими кредиторами (включая «Морган бэнк» и «Диллон Рид», возглавивших длинный список американских корпораций, вложивших в Японию крупные инвестиции). К началу 1950-х гг. Япония задолжала семейству Морганов около 600 миллионов долларов (с учетом неуплаченных процентов, пеней и самой капитальной суммы) по займу 1924 г. И это по одному займу 1924 г., без учета других, предоставленных семейством Морганов по 1940 г. включительно!

В 1951 г. некий чиновник из министерства финансов Японии вошел в штаб-квартиру Морганов на Уолл-стрит, 23, и заявил: «Я прибыл удостоверить свою подпись». В то время ни один японский чиновник не имел полномочий на заявления подобного рода. Япония продолжала оставаться оккупированной страной, и ничего подобного не могло исходить из уст ее гражданина без недвусмысленной санкции генерала Макартура. Так или иначе, японский чиновник заявил, что Япония за всю двухтысячелетнюю историю ни разу не отказывалась от исполнения своих долговых обязательств. Рефинансирование и обслуживание японского госдолга организовали через «Смит Барней» и «Гэранти траст». «Смит Барней» вошла в состав империи Морганов во времена американской депрессии, «Гэранти траст» присоединилась к «протекторату» Морганов в 1920-х гг. Так что Морганы не только с прибылью для себя обставили возмещение японских долгов, но и провели их через свои филиалы, «наварив» по ходу внушительные комиссионные за реструктуризацию этих долгов. В конечном счете исполнение послевоенных японских финансовых обязательств нельзя назвать сколь-нибудь приемлемым. Лиц, ставших жертвами японской военщины на оккупированных территориях, после войны обошли крупные корпорации, реквизировавшие все доступные японские финансы.

Словом, японское правительство и императорская семья поведали миру лишь часть правды о войне, а Америка не настояла на полной правде — скорее наоборот. И в этом суть проблемы, вставшей перед послевоенным поколением в Японии, сознающим, что ему не сказали всей правды, а учили только не задавать лишних вопросов…

Некоторые японцы знают о «Золотой лилии» потому лишь, что либо они сами, или их отцы и близкие родственники принимали во Вторую мировую войну непосредственное участие в мародерстве и сокрытии награбленного. В последние десятилетия кое-кто принял участие в работах по извлечению японской преступной поживы из тайников на Филиппинах и в Индонезии. Большинство же японцев испытывает недоумение, слыша сообщения о неких «гнусных деяниях» Японии в годы войны. Некий токийский бизнесмен в разговоре с авторами этой книги заявил буквально следующее: «Наверное, нечто подобное имело место. Нанкинская резня действительно происходила. Разве такое возможно без мародерства? Мы должны задаться вопросом, куда исчезло преступное имущество».

Самый важный вопрос — о виновности Хирохито — со временем затушевывается; молодое поколение японцев этот вопрос будто бы совсем не интересует. Оно не пережило ужасов войны, но получило в наследство от родителей мрачную память о ней. Позволим себе процитировать здесь еще раз вышеупомянутого токийского собеседника:

«Если сегодня мы попытаемся завести с нашими родителями разговор о страшных событиях прошедшей войны, они попросту выгонят нас из дому. Почему старшее поколение отвергает подобные вещи? Оно хочет предать забвению ужасы войны, преследующие его не одно десятилетие. Старики не хотят ревизии их интерпретации истории, ведь они участвовали в боевых действиях. Жестоко понуждать их признать свою ответственность за варварские действия японской армии. Они бесхитростно отвергают саму мысль о собственном соучастии в военных преступлениях. Их отношение к покойному императору зиждется в большей степени на самооправдании, нежели на благоговении или почитании».

В годы войны, как отметил наш собеседник, японцы находились под влиянием «лукавых СМИ», финансируемых и управляемых олигархами и политиками. Общеобразовательный процесс в Японии выстроили так, чтобы ученики не задавались «крамольными» вопросами.

«Мы, простые люди, все так думаем; но кого интересует наше мнение? Поколения 1950-х и начала 1960-х гг. прошли через эту образовательную систему, внушившую им идею о невозможности и абсурдности войны, но умолчавшую о многом. Учебники истории трактовали мировую войну как военную кампанию в Евразии, закончившуюся неутешительным результатом из-за безответственного осуществления военного плана. Мы не рассказали, как японская армия попирала общечеловеческие ценности, а ее постыдные действия стали причиной страданий многих наций, с которых мы по крайней мере должны брать моральный пример. Нас не учили вырабатывать собственное суждение о войне, о ее последствиях, и в этом суть нашей проблемы. Полагаю, именно по данной причине мы так и не осознали истинных масштабов нашего преступления. В прошлом произошло нечто, что можно назвать ошибкой, деянием неких идиотов. Но теперь-то все в порядке, прошлое не имеет к нам абсолютно никакого отношения! Теперь у нас самая пацифистская конституция в мире, и не нам предаваться размышлениям о прошлом! Раскаяние? Почему мы должны испытывать раскаяние?»

В самом деле, почему? В Германии признание моральной ответственности за Холокост стало решающим условием становления разумной демократии в стране. Берлинский кинофестиваль регулярно представляет ленты, повествующие об отвратительных аспектах Холокоста; берлинская аудитория признает ответственность Германии за кровавые преступления прошлого; осознание собственной вины является необходимым условием для строительства будущего. Япония, отрицая прошлое, отрицает будущее. Отказываясь признать вину и выплатить компенсацию жертвам японской агрессии, японское правительство возводит ложь в институт официальной политики, одна ложь тянет за собой другую. У Токио нет и не может быть морального авторитета на международной арене; принятая им поза — смешна. Официальный Токио загоняет в исторический тупик всю японскую нацию. Не извлекший урока из своего прошлого обречен на его повторение в будущем.

К тому же Япония не одинока в своем нежелании раскаяться в совершенных военных преступлениях и разграблении материковой Азии. Соединенные Штаты, вне всякого сомнения, сыграли крайне неоднозначную роль в послевоенной Японии: по части справедливого возмездия за совершенные военные преступления и мародерство, производство и использование боевых отравляющих веществ; по части выплаты послевоенных репараций. Лишь сравнительно недавно Вашингтон присоединился к хору голосов, выдвинувших в адрес швейцарских банков обвинения в утаивании нацистских вкладов. С другой стороны, Вашингтон продолжает хранить молчание по вопросу о своем тайном сговоре с поверженным Токио, о японских тайных счетах в американских банках. Оба вопроса необходимо рассматривать в комплексе — публичное возмущение поведением нацистов без столь же адекватного возмущения поведением японцев в годы войны неизбежно приведет к длительной консервации лжи в самых высоких политических сферах. Фокус в том, что Токио хорошо известно: подобного рода признания крайне невыгодны для самого Вашингтона; поэтому-то тайный сговор не денонсирован, ворон ворону глаз не выклюет.

Каково в таком случае будущее династии? Император Акихито пытается предстать в образе «монарха с человеческим лицом», но без особого успеха. Если император не желает больше мириться с ролью инструмента в руках олигархов, то зачем он вообще играет на сцене? Какова его роль в будущем Японии? Пусть даже император и изъявляет желание представлять свой народ — вдруг этот народ уже не заинтересован в нем? 75 процентов японцев не испытывают по отношению к собственным политикам ничего, кроме презрения. 80 процентов довольны императором и императрицей (по крайней мере как символическими монархами). В то же время никто всерьез не рассчитывает на реальную власть монарха в государстве. Чем активнее император Акихито и императрица Митико пытаются отождествить себя с переменами, тем больше они оказываются в изоляции от народа благодаря усилиям тех из своего окружения, кто страшится реальных перемен.

Перемены приживаются в Японии со скоростью движения ледника. Еще в конце 1960-х гг., когда Хирохито, посещая провинцию, изъявлял желание принять ванну, местная высшая аристократия выстраивалась неподалеку в торжественных одеяниях — искупаться после в императорской воде… Старшее поколение японцев продолжает считать: взглянувший в лицо императора неминуемо лишается зрения… Синтоистские ритуалы по сей день поощряют веру в сверхъестественную силу императора. Магическое зеркало богини Солнца как будто не потускнело от времени. Кто-то из элиты продолжает искренне верить в подобную «магию», кто-то цинично использует гениально разработанный Ито Хиробуми в XIX веке набор сценических средств…

Наследного принца Нарухито, может статься, не вполне устраивает покрой его августейшей смирительной рубашки, но он и не выказывает стремления выступить в роли главного поборника социальных реформ в Японии. Любое сравнение Нарухито с молодым принцем Титибу следует признать беспочвенным!

Правда, Нарухито начал с чистого листа. Он воспитывался в непосредственной близости к родителям — во дворце Того Госё, специально выстроенном для них. И все же сорокапятикомнатный дворец с многочисленной обслугой имеет мало общего с комнатушками рядовых токийцев, где зачастую ютятся по три поколения одной семьи, с минимумом удобств. Тем не менее детство наследного принца Нарухито следует признать громадным отступлением от древних придворных традиций…

Держа в уме во многом карикатурные заметки сэра Гарри Паркса о внешности Мэйдзи, сэра Клода Макдональда о Тайсё, Томаса Ламонта о Хирохито, следует признать: Нарухито внешне выглядит весьма крепким мужчиной, с правильными чертами лица, а кто-то даже найдет его симпатичным. Нарухито обучался в Оксфорде (как и его младший брат Акисино) — то есть Нарухито с братом стали первыми детьми японского императора, получившими высшее образование за границей со времен принца Титибу, в 1925 г. проучившегося один триместр в том же Оксфорде. Так же, как некогда его двоюродный дедушка, Нарухито отдает предпочтение спорту, вину, музыке и литературе, английскому языку… Современный Токио, с его большей открытостью внешнему миру и технологической изощренностью, ожидает от Нарухито более современных манер и космополитизма — но, как видно, наследный принц больше тяготеет к старинной традиции.

Нарухито получил опыт так называемой «другой жизни», когда учился в Мертон колледже (Оксфорд): сам заклеивал окна на зиму, сам стирал белье… Без проблем пользовался банкоматом, но, как утверждают его критики в Японии, так толком и не научился обращаться со стиральной машиной…

После возвращения в Токио и принятия на себя обязанностей наследного принца Нарухито выступил с осуждением убийства мэра Нагасаки Мотосимы. Для старшего поколения японцев публичное заявление, возможно, и предстало в свете «отважного поступка», но молодое поколение почему-то расценило смелый жест Нарухито как «позавчерашний зеленый чай», который следует слить в канализацию…

Нарухито легко переиграть… В 1990 г. двадцатичетырехлетний принц Акисино «обошел» своего старшего брата, женившись на двадцатитрехлетней Кавасиме Кико, аспирантке, специализирующейся по социальной психологии. (Новоиспеченная принцесса бегло говорила на немецком и английском; шесть лет провела в Филадельфии, ее отец тогда же преподавал экономику в Пенсильванском университете; некоторое время вместе с семьей проживала в Австрии.) Молодые переехали в новый двухэтажный дом в западном стиле, выстроенный на территории императорского дворца, — теперь им можно было не оставлять обувь у входной двери… Императорский двор не изолировал их двух дочерей от родителей. За относительное «послабление в воспитательном процессе» пришлось заплатить дорогую цену. Репортеры японской светской хроники принялись на все лады «дезавуировать слухи» о романе принца Акисино, морского биолога по образованию, с некой тайкой, специалистом по полосатой зубатке… На пресс-конференции, куда он пришел в сопровождении принцессы Кико, Акисино вконец развеял слухи о своей любовной связи, назвав их «абсолютно не соответствующими действительности»!

Не в японской традиции, чтобы младший брат женился и обзаводился детьми раньше старшего. Но выбор наследного принца Нарухито пал на девицу Овада Масако, оказавшуюся крепким орешком. Масако — все признавали ее безусловно красивой — была честолюбивой и наделенной множеством талантов девушкой, обладала ярко выраженной индивидуальностью. Масако — простолюдинка, ее отец — богатый и высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел Японии. Детство Масако провела вместе с родителями в СССР и США, где ее отец работал на дипломатических должностях. В 1985 г. она с отличием окончила Гарвард и продолжила образование в Токийском университете, с прицелом на дальнейшее трудоустройство в японский МИД, в котором, благодаря видному положению ее отца, ей прочили блестящую карьеру. МИД направил Масако в Великобританию, в торговый отдел посольства.

Наследный принц упорно ухаживал за Масако, но и Масако не менее упорно сопротивлялась… Согласие стать наследной принцессой означало для нее отказ от собственной карьеры! Нечто подобное, как мы помним, испытывала Мацудайра Сэцуко в Вашингтоне в конце 1920-х гг., когда за ней ухаживал принц Титибу. Но с тех пор прошло целых семьдесят лет, и в конце XX века молодая японская девушка наконец обрела право на собственную профессиональную карьеру!

Многие японцы утверждают: причиной нерешительности, выказанной Масако, являлось не только и не столько нежелание провести остаток жизни узницей трона. Частью проблемы, по их словам, были личные качества наследного принца Нарухито…

«Может быть, он и в самом деле такой крепыш, — заявил некий крупный японский бизнесмен, — но далеко не красавец, и мы не слышали, чтобы кто-то называл его интеллектуалом. По-английски, при том, что он закончил Оксфорд, изъясняется отвратительно; играет на скрипке тоже абы как. Он бестолков, банален, посредствен, ему недостает светской искушенности. Когда объявили о его с Масако бракосочетании, все симпатизировали исключительно невесте — она не могла отклонить его предложение. Он не заслуживает ее; она не заслуживает своей участи во дворце».

Иностранцы могут наблюдать за японским наследным принцем и принцессой по телевидению, иногда непосредственно; многие находят их «красивой парой», тем более если сравнивать с разношерстными западными отпрысками августейших кровей. Космополитичные японцы воспринимают подобные иноземные оценки как шутку, «особенно плохую шутку». Японцы переросли собственных монархов!

Молодая привлекательная японская девушка не может ответить отказом наследному принцу, выразившему желание повести именно ее к алтарю. Масако смогла добиться от Нарухито только обещания защищать ее от козней императорского двора. Трудная задача; императрица Митико с первых дней во дворце оказалась мишенью для оскорбительных выпадов наследственной аристократии. Масако не избежала той же участи. Масако обвинили в «своенравии» и «индивидуализме». При дворе зашипели, называя ее «бесстыдной, так как она говорила больше Его Императорского Высочества», и, «возможно, ничем не отличается от девиц низкого пошиба и дурного воспитания — вроде тех штучек, что выросли на чужбине». А ведь такая, как говорит пословица, «забывает, как носить кимоно»… Проблемы Масако во дворце — еще никакие не проблемы…

Молодые сочетались браком в июне 1993 г. Их союз оставался бездетным шесть лет. Японская пресса заговорила о «предложении» откорректировать закон о престолонаследии, согласно которому трон наследуется только по мужской линии. Что, если единственными продолжателями императорской фамилии окажутся дочери принца Акисино? Императорский двор с каждым годом все суровее к Масако; вокруг наследной принцессы сгущаются темные тучи. Свобода действий и волеизъявления Масако практически сведены к нулю. Международная пресса пишет о Масако как о «безмолвно страдающей принцессе», осаждаемой «старыми традиционалистами». На смену восхищениям «жизнерадостной принцессой» приходит опасение, что будущая императрица Японии окажется очередной «раскрашенной и разодетой в шелка куклой». Императорскому двору волей-неволей пришлось созвать специальную пресс-конференцию, где Масако «свободно высказывалась по всем вопросам». Заявления Масако на пресс-конференции выглядели осторожными, сдержанными и обезличенными: «Мне кажется, тот живой интерес, с которым иностранные средства массовой информации подходят к освещению происходящих в японском обществе процессов, является в то же время ярким показателем истинной заинтересованности европейцев и американцев в Японии, особенно принимая во внимание растущий авторитет Японии в мире и происходящие здесь общественные процессы». Может быть, Масако и пользовалась свободой слова, но только после соответствующего согласования с императорским двором… Даже и в этом случае сама по себе пресс-конференция наследной принцессы создала прецедент, стала первым признаком перемен в запротоколированном императорском дворце. При определенном везении Масако сможет со временем доказать, что действительно обладает той же настойчивостью и силой характера, какой некогда обладала вдовствующая императрица Садако, победившая злопыхателей при дворе и заставившая многих считаться с ее мнением.

В японской повестке дня обсуждение перемен в императорской семье — далеко не самое главное. В 1999 г. одно из самых богатых и лживых правительств мира, так и не отучившееся от дурной привычки залезать в общественный карман, оказалось в глухом тупике — как тот заплутавший наемный работник, который в крайнем подпитии извергает наружу свое недавнее пиршество. Такому правительству необходимо нечто большее, чем желудочный зонд… Здоровье даже таких матерых хищников подрывают безудержный кутеж, инцест, мошенничество и коррупция.

До последнего времени Японию в мире уважали за экономическую мощь; сегодня ее боятся за экономическую слабость. Отличие — в растущем осознании мировой общественностью масштабов состоявшегося в стране мошенничества. Индустриальное превосходство Японии, как и ее политики, оказалось замешенным на инцесте между банками, частным бизнесом, госаппаратом и криминалитетом. Такие связи могут соответствовать требованиям момента, но одновременно они подразумевают финансовый инбридинг, в конечном счете разлагающий весь национальный организм. Он не является какой-то затейливой новинкой. Современный банковский кризис в Японии аналогичен банковскому кризису 1920-х гг. Тогда банковская реформа даже и не начиналась. Сегодня — та же картина; никаких серьезных мер не предпринято.

Международный валютный фонд ожидает от правительства Японии «определенных шагов» по реформированию банковской системы, в противном случае кризис в Японии может, уже в недалеком будущем, стать толчком к мировой экономической рецессии. Для Японии реформа будет означать отказ от правил игры, сложившихся в ее банковском секторе, от всех «полюбовных сделок», на которых зиждется коррупция. Вплоть до настоящего времени ни одному японскому правительству или политическому деятелю не удалось переломить ситуацию к лучшему. Более того, за экономическую нестабильность в Японии до сих пор из собственного кармана расплачивается главным образом средний класс, новоиспеченные нувориши. Крупный бизнес пребывает в благостной убежденности, что уж он-то кризис переживет. Олигархи знают: они смогут разрешить все свои проблемы. Однажды некий американский «барон-разбойник»[86] заявил: «В условиях экономического кризиса деньги возвращаются к законным владельцам».

Однако сама Япония уже далеко не та, что прежде. Народ Японии самостоятельно выбирается из «темной долины». Мир глобализован, любая информация свободно распространяется по спутниковым телеканалам, Интернету. Японцы вкусили интеллектуальных свобод и познакомились с правами личности; как говорится, джинна не загнать назад в бутылку.

Реорганизация, реструктуризация абсолютно неизбежны — ведь кризис не рассасывается сам по себе! Уровень безработицы среди дееспособного мужского населения в Японии сейчас выше, чем в США. Если бы подсчет производился по британской или американской методике, то число безработных в Японии смело можно умножить на два. К апрелю 1998 г. в Японии 17 500 коммерческих предприятий объявили о банкротстве, число вновь созданных компаний меньше. Пенсионные фонды в Японии оказались под ударом. Пенсионные фонды двадцати шести ведущих японских компаний реально покрывали лишь 60 процентов пенсионных пособий, включая пенсионные фонды таких крупнейших японских корпораций, как «Мицубиси», «Мицуи», «Тошиба» и «Сони». Японский потребитель, обеспокоенный будущим, снижает текущие траты, увеличивая долгосрочные накопления. При этом многие потеряли доверие к национальной почтовой системе жирорасчетов, подорванное скандальными разоблачениями в адрес ЛДП, некогда немало поживившейся за счет почтово-сберегательных счетов. Поэтому японцы предпочитают хранить личные сбережения либо дома (под «татами»), либо инвестировать их в иностранные накопительные фонды. Никто в Японии не хочет, чтобы какой-нибудь Танака, Киси, Канэмару или Такэсита в очередной раз запустил руку в их личные сбережения — для финансирования очередной аферы ЛДП или «вывода из кризиса» коммерческих банков, оказавшихся на грани банкротства из-за полукриминальных связей с якудза.

В 1980-е гг. японские банки активно участвовали в спекуляциях с недвижимостью, взвинтив цены до заоблачных высот. В начале 1990-х гг. спекулятивный пузырь лопнул, фондовый рынок упал на 60 процентов, цены на недвижимость — на 80 процентов. Заемщики оказались не в состоянии погасить долги, а банки — один на один с просроченными кредитами; упавшая в цене залоговая недвижимость не покрывала задолженностей.

В 1998 г., по оценке министерства финансов Японии, просроченные займы составили 548 миллиардов долларов США. Из них по меньшей мере 235 миллиардов — «доля» якудза или организаций, имеющих связи с якудза. Тем не менее сами якудза — лишь малая толика японского криминального мира. Многие японские политические деятели, чиновники и бизнесмены стоят над законом — пускай у них нет ни татуировок, ни обрубленных пальцев…

На деле проблема еще глубже, чем признает японское министерство финансов. Его статистика по безнадежным долгам не основывается на независимой ревизии финансовой отчетности банков-банкротов. Министерство не потребовало провести независимый аудит. Некоторые независимые аналитики полагают: реальный объем просроченных ссуд может составить порядка одного триллиона долларов, не включая иностранные заимствования.

Японские компании уже не могут продолжать получать необеспеченные займы по минимальным процентным ставкам — на дворе как-никак банковский кризис. Они вынуждены обращаться к международному рынку долгосрочного ссудного капитала, где японские и иностранные инвесторы требуют, помимо прочего, от них больших гарантий и большей финансовой прозрачности — то есть чего-то неслыханного для традиционной японской банковской сферы. Многие заемщики в Японии, надо думать, окажутся не готовыми к ставкам международного денежного рынка и кончат банкротством. Новая волна банкротств приведет к очередному витку безработицы. Некоторые японские фирмы уже сейчас идут на слияние с иностранными конкурентами. К примеру, крупный японский автопроизводитель «Мазда» уже поглощен «Фордом», «Ниссан» слился с «Рено». Мелкий японский бизнес лишен подобного финансового левереджа.

По большому счету весь вопрос в том, смогут ли японские олигархи заголить животы, вытянуть короткий меч и отсечь все прогнившее, чтобы сохранить здоровые органы. Пока только один крупный банк — «Хоккайдо Токусёку» — прекратил свое существование плюс еще несколько более мелких банков. Министерство финансов и «Бэнк оф Джэпэн» не хотят верить в угрозу банкротства для какой бы то ни было крупной финансовой структуры Японии. Иностранные наблюдатели считают такую позицию абсурдной. Западные правительства заявляют: Япония не должна препятствовать краху несостоятельных институтов и реформировать те, что имеют право на существование. Вместо этого ЛДП проталкивает схему за схемой, лишь бы уберечь все банки — состоятельные и несостоятельные, — избежав их реформирования, финансового контроля и регулирования. Как попавшая в наркотическую зависимость жертва предпочитает жить, не бросая своего губительного пристрастия… «Инъекции» дополнительных капиталов только укрепляют дурные привычки, обогащая необязательных заемщиков, неэффективных управленцев и криминалитет, чьи просроченные ссуды никогда не будут возмещены. Иностранные инвесторы испытывают серьезную неуверенность в отношении сделок с японскими долгами — даже с теми, «бумажная стоимость» которых упала на «твердое дно» в 10 процентов, потому как почти в 40 процентах случаев долги придется взимать с… якудза. Как известно, якудза славится рассылкой пустых гробов в офисы иностранных финансовых компаний в Японии — в качестве подарка на новоселье…

Соединенным Штатам удалось справиться с национальным ссудосберегательным кризисом 1980-х гг. за три года. ЛДП попыталась управиться с аналогичным кризисом в Японии в те же сжатые сроки: с 1992 по 1995 г. в «экстренные» фонды на общественные работы «вкачали» порядка 75 триллионов иен — естественно, фавориты ЛДП в сфере строительного бизнеса не остались внакладе. Якобы японский потребитель, вдохновленный примером правительства, также начнет вкладывать личные сбережения в дело… Ан нет, оказалось, современного японского потребителя одурачить уже не так просто, как когда-то. Действительно, более половины «экстренных» фондов оказались выброшенными на финансирование тоннелей, ведущих в никуда… Оказалось, в донельзя замощенной Японии просто-напросто негде мостить по раствору…

Япония, словно поврежденный супертанкер, медленно сбрасывает ход.

Современные японские министры финансов и премьеры недолго удерживаются на своих постах. Войти и выйти из правительства — как пройти через турникет… Следующий! В июле 1998 г., когда премьер-министра Хасимото сменил Обути Кэйдзё, стало широко известно о личном одобрении кандидатуры Обути партбоссом ЛДП Такэситой Нобуру, — являвшимся ментором молодого Обути с 1963 г., когда Обути впервые занял кресло депутата парламента. Неутешительная весть, ведь Такэсита («делатель королей» из ЛДП с «лицом простака») как раз и составлял значительную часть японской проблемы! Поэтому Обути не удалось завоевать прочный авторитет среди рядовых японцев на посту премьер-министра, а японские СМИ — те и вовсе обозвали Обути «дерьмом золотой рыбки Такэситы»…

Есть ли шанс на то, что переживаемое Японией «солнечное затмение» — явление временное? Удастся ли народу Японии (голосующему против экономической политики правительства кошельком — национальный потребительский спрос продолжает неуклонно снижаться) переломить ситуацию, развернув страну в сторону давно назревших реформ? Ожидает ли эту страну бархатная социальная революция? Многие хорошо информированные японцы считают: время, увы, упущено. Здесь будет уместно привести мнение одного из японских ученых, видящего проблему Японии в превращении «интересов наиболее влиятельных клик в национальные интересы». Реформы, продолжает он, невозможны в стране, где выстроено лишь «вертикальное» равенство — то есть члены властной элиты «ровни» по отношению исключительно друг к другу. И так далее вниз по социальной лестнице. Вывод — карабкайся наверх, не принижай своего настоящего социального и финансового положения!

Если (в очередной раз) серьезных реформ в Японии провести по той или иной причине не удастся, то ЛДП, надо думать, станет ожидать от Запада и МВФ очередной подпорки для японской коррумпированной системы, как это недавно произошло в Индонезии.

Сможет ли императорская семья, с ее новым «человеческим лицом», выступить в поддержку реформ и открытости трона? Император Акихито демонстрациями «чистосердечия», отказом от традиции в мелких, но значимых деталях старается завоевать доверие общества. Однако никто всерьез не верит, что произносимые от случая к случаю заявления Акихито в поддержку «коренных преобразований» действительно способны изменить ситуацию в стране.

В наше время все, что требуется от августейших персон, — не пороть чепуху на публике, поэтому японцы не ждут «демонстрации личного мужества» от наследного принца Нарухито.

«Американцы оказались правы, — заявил некий японский ученый, — взяв на себя ответственность за сохранение в Японии института монархии как единственного выхода из послевоенного тупика. Покончи они с монархией, нашим родителям и дедам пришлось бы покончить с собой. Кто бы тогда восстанавливал страну? Но то, что было верно после войны, отнюдь не является таковым сейчас. Мы давно преодолели разруху, и у нас нет теперь обязательств почитать монархию. Мы не будем возражать, если они примут решение о самороспуске».

«…Кто-то утверждает: фигура императора необходима в качестве символа японской нации; он представляет собой символ национальной самобытности, вызывает любовь к нашей стране. Не морочьте нам голову! Мы ничего не знаем о его жизни и чем он занимается день ото дня. Известно ли нам о членах японской императорской семьи столько же, сколько, к слову, о принцессе Диане и принце Чарльзе? Они невидимы. Так ли много теплых чувств мы испытываем по отношению к ним? Много ли мы вообще думаем о них? Мы убеждены: прежде чем наша страна станет республикой, у нас должны быть не те политики, каких мы имеем сейчас, а наша монархия — не повод отказываться от республиканского правления».

«…Мы мало думаем об императоре. Он нам не нужен. И, несмотря на это, никто не обсуждает вопрос о прекращении императорского правления. Почему? Потому что мы, как единая нация, не задумываемся о своем национальном пути и национальной цели. Нам недостает силы воли, мы инертны и мы оставляем эти вопросы нашим будущим поколениям, мы почти никогда не обсуждаем их. Иноземцы не задают нам подобных вопросов, считая нас глубоко патриотичными, боясь оскорбить нас. Нисколько».

«…Наше общество пребывает в состоянии брожения, политическая и экономическая система насквозь прогнила. Общество меняется, но не благодаря нашим решениям. Необходимо осознать долгий путь, пройденный страной со времен Реставрации Мэйдзи, выработать новую политическую программу развития страны, определяющую, со стратегической точки, наше будущее место в международном сообществе».

Если бы в Японии состоялся референдум, обязывающий императорскую семью держать ответ перед своим народом, а не перед олигархами, тогда император и наследный принц смогли бы покончить со своей сугубо церемониальной ролью в тематическом парке будущего. Но такое вряд ли возможно. Между тем уже сегодня многие японцы не старше шестидесяти лет слагают с себя обязанности перед императором и его семьей, мало интересуются деталями их частной жизни, воспринимая их не серьезнее, чем известных бейсболистов или персонажей мультфильмов. Сегодняшнюю Японию император практически не интересует, как не интересовал ее на протяжении восьми веков, предшествующих Реставрации Мэйдзи 150 лет тому назад. Династия Ямато совершила полный круг — от бессодержательности к бессодержательности.

Возможно, именно в бессодержательности и кроется причина отречений от престола и ухода в монастырь в прошлом столь многих японских императоров. Но ведь существует и невидимое отречение, «монастырь ума». В 1999 г. вдовствующая императрица Нагако проживала в полном уединении, по-видимому, у нее развилась болезнь Альцгеймера и она мало что помнила из драматических событий XX века, свидетельницей и участницей которых ей довелось стать, — своеобразный счастливый дар… Покоящийся в мавзолее Мусаси Хирохито, как всегда, окутан недосказанностью и двусмысленностью, окружен своими любимыми вещами. Среди них — наручные часы с изображением Микки-Мауса, приобретенные им некогда за океаном в неприятельском Диснейленде.