Диссертация и прочие хлопоты

-- Сантьяга, я уже говорил вам и повторяю при всех: вы с помощниками гоняетесь за солнечным зайчиком. Я уверен, никакого врага вовне не существует. Всё, что вы ищете, в Ромиге. Некая сущность вселилась в него давным-давно. Благодаря ей нав обрёл не свойственные нашей расе способности к геомантии, подобно тому, как дайкини наделяют своих носителей магией Карфагенского Амулета. Эта сущность дремала несколько веков, никак себя не проявляла. Последние месяцы активизировалась и начала брать Ромигу под контроль, прикармливая успехами в геомантии. Все наличные факты укладываются в моё объяснение, не так ли?

Комиссар выслушал мастера, бесстрастно изучая игру бриллианта в запонке. Улинга перевёл взгляд обратно на геоманта, обжёг смесью сочувствия и отвращения к собрату, допустившему такое искажение собственной природы.

Предположение Улинги было настолько диким... Ромига начал искать возражения, но всё и правда укладывалось. В том числе, факты его внутреннего, сокровенного бытия. Любимые сны -- явно о других мирах. Сладкое и жуткое ощущение попутного ветра перед поступками, которые внезапно, наперекор осознанным планам меняли жизнь. Паутинка, всё ярче светившая геоманту сквозь Тьму под закрытыми веками. "Всё чужое, привнесённое паразитом? Врагом: дружественная или нейтральная сущность не стала бы меня ломать, принуждать к нападению на другого нава. Интересно, что же останется от меня, когда нас разделят?" Страх потери себя, в том или ином смысле, был невероятно силён. Однако рядом сидели сородичи, готовые помочь Ромиге против паразита и способные это сделать. Нав не позволил себе сомнений. Замер, ожидая: вдруг разоблачённая тварь, с которой он неизвестно сколько времени делит тело и сознание, прямо сейчас бросит его в драку? "Тогда моя задача -- изо всех сил мешать. Остальное сделают..."

Часы на стене отсчитывали секунду за секундой. Ромига владел собой, как всегда. Ничего лишнего внутри даже не шелохнулось.

-- Улинга, гипотеза делает честь вашей фантазии и гибкости ума, -- голос Сантьяги взрезал тишину. -- Однако вы так и не озаботились хорошенько поинтересоваться предметом, о котором так смело рассуждаете. Сильных геомантов среди нас никогда не было, это правда. А зачаточными способностями некоторые навы обладают, хотя по ряду причин не пользуются. Даже мне досталось чуть-чуть. Так сказать, по наследству, -- комиссар очень холодно улыбнулся. Улинга хрустнул костяшками пальцев, качнул головой в знак несогласия, но Сантьяга не позволил ему возразить. -- Я советовался с князем о нашей проблеме и вашем частном мнении. Тьма подтверждает: Ромига -- нав, а не химерное существо.

Идальга тихонько пихнул Ромигу в бок.

-- Отомри!

Ромига покосился на соседа, мрачно зыркнул на Улингу. Уловил тёплую волну одобрения от комиссара. Вспомнил, как утром, вроде бы случайно, встретил князя в коридоре Цитадели. Владыка безмолвно прошествовал мимо. Ромига ощутил на себе его недолгое, но пристальное внимание. "Это была проверка, и я её прошёл?" Преодолел желание зажмуриться, спрятать лицо в ладони: "Совещание продолжается!"

-- Нав -- отлично! -- Улинга искренне обрадовался за собрата, с которым не случилось худшего. Но мастер был не из тех, кто быстро отказывается от своих идей. -- Тогда всё ещё проще. Этот нав неосознанно расщепил свою личность. Сбросил в тайную половину свои необычные способности и желания, недостойные Стрелы Тьмы. "Второе я" Ромиги и есть та сущность, которую мы ищем. Это опять-таки надо лечить, а не ловить по миру.

-- Джекил -- Хайд? -- буркнул себе под нос Ортега.

По лицу комиссара скользнула лёгчайшая тень неодобрения.

-- Я жду высказывания по существу проблемы. Шага, Идальга, каково ваше мнение?

Шага, внешне самый старый из присутствующих навов и самый невозмутимый, кивнул дознавателю: мол, говори сначала ты.

-- По-моему, вторая версия не лучше первой. Красива, как все теории Улинги, но как большинство из них, оторвана от действительности. Я давно наблюдаю Ромигу и уверен: у него нет раздвоения личности. Ты же не станешь отрицать, Улинга, что я знаю толк в безумии? -- дознаватель слегка оскалил зубы. -- Но главное, я оказался рядом с Ромигой в момент воздействия. Там был чужак, потом ушёл. Чужая магическая энергия. Увы, слишком слабый след. Я не понял, чья.

-- Да, Идальга, вы рассказывали в прошлый раз, -- кивнул Сантьяга, -- Можете не повторять, у нас нет оснований сомневаться в ваших наблюдениях и выводах. Улинга, я очень ценю полёт вашей мысли, но впредь ожидаю большего внимания к фактам. Шага?

Старый мастер заговорил тихо, размеренно, впору задремать под такую речь.

-- В личной Тьме Ромиги много закоулков, надёжно скрытых даже от него самого. В этом я согласен с Улингой, однако вижу там кладовые с ценными припасами, а не клетки бестиария. Свидетельствую: воля Ромиги здорова, личность едина. Сейчас я учу его отпирать и запирать потаённые двери памяти по собственному желанию. Он прилежно учится, но это не быстрая наука. По тому, что я сам наблюдал, уверен: существо или сущность, которая пыталась взять Ромигу под контроль, обитает где-то вовне.

Улинга упрямо поджал тонкие губы.

-- Вовне Ромиги? Где? Ты не только сканировал, а учишь его. И вы до сих пор не увидели никаких подробностей?

-- Подробности есть, но плохо укладываются в слова, -- Шага кивнул Ромиге, чтобы тот пояснил сам.

-- С каких пор в навском не хватает слов? -- скептически протянул Улинга.

Геомант подался вперёд:

-- Не хватает, чтобы описать ощущения. Но я рискну назвать это место "нигде-никогда". Возможно, один из обликов великой Пустоши. Если обрывки воспоминаний верны, эта тварь зачем-то таскала частицу моего духа из мира в мир. Во сне. Просыпался -- всё забывал. Я не отследил точно, когда это началось. Возможно, долго не оставляло следов. Потом я стал сопротивляться, и тогда уже за меня взялись наяву.

-- Значит, всё-таки твои сны, -- фыркнул дознаватель. -- Комиссар, помните моё предположение, которое вы сочли слишком смелым?

-- Про любопытный способ путешествия во Внешние миры? Я счёл его трудно проверяемым. Если бы вы с Ромигой принёсли от реки под тремя лунами хотя бы травинку, и она оказалась настоящей, а не материализованной -- другое дело. Но таких доказательств у нас нет. А что сильный маг с богатой фантазией может проделывать со своими и чужими снами, вы сами знаете. Для этого ничьему духу не нужно уноситься во Внешние миры.

-- "Война кошмаров"? -- тихо напомнил Шага.

Комиссар поморщился.

-- Лучшие из придуманных тогда арканов внесены в книгу запрещённых, а Цитадель мы раз и навсегда закрыли от любых подобных воздействий. Во избежание. Напоминаю, Ромиге это не помогло, защиту кто-то обошёл, даже не оставив следов. Пожалуй, я сам добивался бы такого через отсроченное воздействие на жертву. Возможно, не прямое, для лучшей маскировки.

-- Артефакт, спрятанный где-то, где Ромига часто и подолгу бывает? -- предположил Улинга.

-- Снадобье, подмешанное к пище, воде или воздуху? -- Идальга.

-- Проводник -- некто, с кем он постоянно общается? -- Шага.

-- Мы рассмотрим все варианты. Ещё раз, подробнее, -- подытожил комиссар. -- Мне очень хочется поймать, наконец, этого затейника и задать ему ряд вопросов. Сейчас распишем подробный план. А вы, Ромига, действуйте, как наметили. Не задерживаю. Ещё раз удачи, и помните об оптимизации.

Полчаса на отдых, под защитой родных стен Цитадели. Скоро геоманту потребуются все его способности, а пока Ромига просто собирался с силами и не желал видеть под закрытыми веками ничего, кроме Тьмы. Теперь это было целиком в его власти. Совещание у комиссара отмело последние сомнения: кто кого ведёт, кто кому принадлежит. Геомантия -- наву, точка. Геомант был очень благодарен Сантьяге за такую ясность в решающий момент. Комиссар, как всегда, убил одним ударом нескольких зайцев. Чем могло закончиться совещание, окажись с ним что-то не так, Ромига больше не думал. Не могло, ни в одной из вероятностей. Враг, как ни хитёр, какой изощрённой магической техникой ни пользуется, находится извне. Посягает на Стрелу Тьмы? Сам виноват. Посмеет ещё раз напасть, попадёт в заботливо расставленную ловушку. Уже скоро. А пока -- отдых, тишина, Тьма...

Будто мягкая лапка коснулась кожи там, где сплелись замысловатые линии навского эскиза. Коснулась и тут же отдёрнулась. Ромига вышел из медитации, мгновенно начиная анализировать: что это было? Легчайшее возмущение Тьмы? Вероятно, сам же и растревожил. Однако чутьё геоманта подсказало: до него сейчас пытались дотянуться из какой-то немыслимой дали, но не смогли, защита помешала.

Улыбка злого торжества, стремительное движение, и нав оказался на ногах, начиная короткую разминку. Оружие ему сегодня вряд ли понадобится. А хорошая физическая форма -- всегда.

Без четверти восемь "буржуйская техника" в кармане Семёныча разразилась звонком.

-- Ты готов?

-- Да, -- отозвался старик.

-- Действуем по плану.

-- Поехали!

На дальней окраине Москвы нав лёгким жестом забросил камушек на крышу ничем не примечательного киоска. Чел на другом конце города начертил мелом линию на стене. Через пару минут в воздухе закружились снежинки. Два геоманта одинаково улыбнулись, подставляя рукава: роскошного драпового пальто и невзрачного, но тёплого пуховика. Подождали, пока ткань покроется россыпью белых звёздочек. В один миг дохнули, превращая их в капли. Ромиге и Семёнычу не было нужды сверять часы, да и телефоны -- лишь подстраховка чутью.

Снег валил всё гуще, останавливал движение на улицах, кутал Москву в пышную белую шубу. Геоманты нырнули в метро, чтобы отметиться ещё в нескольких точках города и без пяти полночь встретиться у офиса "Транс-портала".

Их ждали: нав заказал переход заранее. Юная шаса на ресепшене указала, куда пройти. Ромига хотел проскочить холл как можно быстрее, потянул за рукав настороженно озирающегося Семёныча, но тут его окликнули:

-- Эй, Ромига, привет! Далеко собрался, путешественник?

Нав обернулся на голос. С досадой -- рад был видеть знакомого чуда, только не сейчас -- ответил:

-- Привет, Алекс. Далеко, отсюда не видно. Спешу, -- дёрнул за собой будто прилипшего к полу старика. -- Семёныч, время!

Рыжий мужчина рассеянно махнул рукой наву, скользнул равнодушным взглядом по его невзрачному спутнику и сразу забыл о них.

Плохо! Геоманты не планировали этого узелка, а он затянулся, искажая узор. Путешествие порталом Семёныч не запомнил: лихорадочно соображал, чем аукнется ненужная встреча? Тоскливо засосало под ложечкой.

Они ступили на вершину безымянного островка-скалы посреди океана: чел первым, нав на полшага позади. Полуденный свет ослепил, уши заложило от грохота прибоя, солёные брызги на лицах и одежде смешались с недотаявшим московским снегом. Ноги Семёныча опасно разъехались на скользких камнях: Ромига придержал за плечо, а то лететь бы старику в воду. Свободной рукой нав выгреб из кармана горсть мелочи, широко размахнулся, скормил океану. Будто всерьёз мечтал вернуться на никчёмный -- даже птицы не гнездятся -- клочок суши. Крикнул в ухо Семёнычу:

-- Теперь -- ты!

Старик подслеповато щурился на бескрайний горизонт за бурунами. Вяло, заторможено рылся в кармане: "Не то, не так... Чёртов рыжик, принесла нелёгкая! Сбил! Дальше-то что?" Понял, какой узел следующий: понимание оглушило, будто обухом. Ромкины пальцы крепче сжались на плече, что-то ужалило в шею справа от кадыка. Вроде, легонько: откуда алый фонтан и обморочная слабость? Затрепыхался в тщетной попытке обернуться. Очень хотел заглянуть напоследок в бесстыжие чёрные глаза, замарать кровью пижонское пальтишко: на память. Не страх, не злость -- отчаянная детская обида. Ведь готов был, если припрёт, отдать жизнь за ученика. Но вот так, по-бараньи? А главное... Выдохнул из последних сил:

-- Не туда! Пропадёшь, дурень, вместе с ним! -- рёв прибоя заглушал слабый голос, и прочесть по губам убийца вряд ли мог, стоя за спиной жертвы.

Разговор с чудом был лишним, внеплановым узелком. И он же открыл Ромиге путь к оптимизации аркана. Нав готов был её увидеть и увидел. Новый узор сплетётся быстрее и надёжнее. В точности по совету комиссара: одна жертва заменит длинную цепочку. Возмездие настигнет любого, кто посягнёт на Ромигу. Без задержки, без постороннего вмешательства, сразу. Очень жаль тратить на это симпатичного и полезного чела, но... Подтолкнул Семёныча в портал, шагнул следом. Ещё несколько секунд: взвесить все "за" и "против", прикинуть побочные эффекты и отдалённые последствия, решить окончательно.

Поддержал спутника на выходе из портала. Швырнул монетки по старому плану. Призвал нож. Судя по заминке, чел тоже почуял перемены в узоре: умница. Судя по шквалу эмоций, догадался, что произойдёт. Лишней секунды на осознание, слова и действия Ромига ему не дал. Кровь из пробитой артерии обагрила камни, окрасила розовым пену прибоя. Теряя сознание, старик пытался говорить, нав слышал всё. В предостережении Ромига не нуждался. Заметил этот тупик, сообразил, как обойти. Но само намерение -- предостеречь -- оценил.

Подхватил падающего. Пробормотал пару арканов, быстро проводя пальцами по ране. Убедился, что алый поток иссяк, а чел дышит. Бережно уложил тело на относительно сухом пятачке. До обратного перехода десять минут, а предстояло ещё хорошенько угостить океан чёрной кровью.

Служащие "Транс-портала" видали всякое. Их не удивил мокрый нав с таким же мокрым, бледным и окровавленным челом в охапке. Вывалились из межконтинентального портала, тут же ушли своим. Ну, и пусть их. Всё оплачено, а следы на полу голем-уборщик сейчас подотрёт.

Семёныч чувствовал себя поразительно хорошо для человека, который не надеялся очнуться на этом свете. Знобило, отчаянно хотелось пить. Кружилась голова, даром что лежал. В постели. Не дома, не у себя в мастерской, не на больничной койке. "А где?"

Кое-как разлепил веки. Темно, из-за плотных штор пробивается лучик света. Широченная, как стадион, кровать. На другом краю кто-то спит, прямо поверх одеяла. "Ромка! Дрыхнет сном праведника. Ах ты, зараза! Ах ты..." Пока старик подбирал выражения, паршивец открыл глаза и тут же спросил с искренней заботой.

-- Как ты себя чувствуешь?

От возмущения, а может от слабости, старик растерял все эпитеты. Ответил коротким:

-- Хреново! -- собрался с силами, чуть подумал. -- Или надо благодарить, что хоть как-то чувствую?

-- Нет, -- нав перекатился по широкой постели. -- Сейчас будем поправлять твоё здоровье, -- сел, протянул руку к шее старика.

Семёныч напрягся, но позволил проверить пульс. Ромига, критически хмыкнув, подорвался из комнаты. Пока он чем-то где-то шуршал и позвякивал, Семёныч вяло изучал обстановку. Потолок и стены некий мастер искусно расписал психоделическим абстрактным рисунком. От созерцания голова закружилась сильнее.

Старый геомант прикрыл глаза, собрал волю в кулак и попытался понять, что произошло, пока он прощался с жизнью и валялся без сознания? Небось, вся их затея улетела псу под хвост? Нет? Забыл дышать, обнаружив грозное, совершенное в своей убийственной простоте плетение. Почти готовое. "Ромка сделал это? Из моей и своей крови? Увидел, догадался, успел? Ах ты, шельма!" Из глубин памяти долетел ласковый голос бабы Шуры: "Высшее счастье учителя -- видеть, как ученик растёт выше тебя. Поймёшь когда-нибудь сам". Тёплые пальцы коснулись щеки, не сразу сообразил, что наяву. Вздрогнул, открывая глаза. Перед носом -- большая кружка с чем-то горячим и ароматным, за ней маячит физиономия нава. Довольная, деловая, ни капельки не виноватая:

-- Выпьешь, сразу полегчает, -- чутьё говорило то же самое, и старик не стал возражать.

Ромига помог ему сесть, заботливо подоткнул подушки, вложил тяжёлую посудину в подрагивающие от слабости ладони.

-- Ром, кажется, мне больше нечему тебя учить.

-- Пей, потом поговорим.

Правда, стремительное возвращение к жизни -- слишком захватывающее ощущение, чтобы вести разговоры и думать. Уже отдавая Ромиге пустую кружку, Семёныч сообразил, что на вкус там была изрядная дрянь, но организм требовал добавки. Напоминал и о других нуждах. "Пожалуй, я теперь даже встать смогу. Но лучше бы пока с чьей-нибудь поддержкой. Неудобно просить..." Однако Ромига не испытывал ни малейшей неловкости, опекая чела, и тот успокоился.

Ещё через полчаса, накормив Семёныча вкусным и плотным завтраком, нав заявил.

-- Вот теперь ты в порядке. Есть вопросы, спрашивай.

Старику, правда, стремительно делалось лучше. Но вместе с силами возвращались эмоции и воспоминания. Он таки изрядно злился на чёртова нава: за пережитый смертный ужас, за удар со спины... Ромига внимательно выслушал мат в три этажа. Уважительно присвистнув, переспросил.

-- А где вопрос?

-- У меня нет к тебе вопросов, -- буркнул Семёныч. -- Сам вижу, лучше узора там было не сплести. Спрашивать моего согласия времени не было. Но я всё равно очень хочу оторвать твою дурную башку. Своими руками.

-- Хочешь, на, -- Ромига спокойно подставил голову.

"Ну, точно, Черныш после каверзы!" -- разом нахлынули воспоминания, как вызволял хвостатого приключенца из неприятностей, как, в конце концов, потерял. Только на символический подзатыльник всей злости старика и хватило.

-- Нет уж, зараза, живи теперь долго и счастливо! -- говорил, нет вопросов, а после короткой неловкой паузы всё-таки спросил. -- Ром, ты убил бы меня, если бы не было другого выхода?

-- Да. Но я хотел найти другой выход, искал и нашёл, -- нав почти не улыбался сегодня, будто решил дать отдых лицевым мышцам, и взгляд потяжелел. Вины там не было. Было другое, чего старик пока не мог расшифровать. Уважение?

-- Ром, перестань на меня смотреть, как на экспонат в музее!

-- Как ботаник на цветок папоротника. Семёныч, я крупно задолжал тебе. Очень не люблю быть должником. Думаю, чем расплатиться?

Чел открыл рот для привычного: свои люди, сочтёмся. Но под взглядом нелюдя осёкся. Собеседник сейчас не источал угрозы. Однако ожидал ответа всерьёз и по существу. Старый геомант увидел ещё один маленький узелок, который следует завязать правильно:

-- Ром, помнишь, с чего всё началось? Я не захотел, чтобы мои знания и опыт улетели в трубу крематория. Потому взялся тебя учить. Потому помогаю выжить и не постою за ценой. Нас очень мало, таких. Встретишь собратьев по дару, оберегай и учи, если попросят. Любого генстатуса, -- Семёныч тщательно, по складам, выговорил последнее слово. -- Обещаешь?

-- Слова достаточно?

-- Достаточно, -- Семёныч знал: в мире магов принято по-особому скреплять важные обещания. Сам, например, жизнью поклялся молчать о некоторых снах. Но чутье не велело вешать на ученика лишний груз клятв и заклятий. Данного слова Ромига не забудет, по мере сил исполнит, и хватит этого.

-- Обещаю, -- нав прикрыл глаза, лицо сразу показалось осунувшимся и усталым. -- Так... Один длинный аркан мы замкнули? Спичка сломана не зря?

Семёныч коротко, победно улыбнулся.

-- Да!

Встретил ответную улыбку. Подумал: "Солнце ярче всего светит под тучи, а сердца ликуют на краю пропасти". Вслух ничего подобного не сказал. Тряхнул широким и длинным, как Японское море, рукавом халата.

-- Ром, куда ты мою одежду дел?

-- Почистил, сейчас верну.

-- Где мы?

-- В квартире Р. К. Чернова. В моей городской берлоге.

-- Думаю, нам надо ещё кое-что доделать. Чтобы враг врага не только освобождал из плена, но указывал дорогу домой. По-моему, это будет важно, а время не ждёт.

-- Знаю. Выслушаю твои предложения.

Семёныч глянул на часы на стене.

-- Через двадцать две минуты нужно рассыпать на эскалаторе станции "Киевская" мешок яблок и проследить, чтобы никто не упал, не поранился.

-- Согласен.

-- Успеем туда попасть?

-- Портал, морок, нет проблем. Чела с яблоками уже едет, шов трещит, осталось вовремя зацепить нитку.

-- Потом, в час пятнадцать дня, на Большом Каменном мосту симпатичная девушка... Натуральная голубоглазая блондинка должна подарить случайному прохожему связку воздушных шаров. Три розовых, два жёлтых, два зелёных.

-- Ага. Сейчас организую. Что-то ещё?

-- Да, вечером. Но сначала яблоки. Вместе хулиганить пойдём, или сам справишься?

-- Вместе. Держи одежду, десять минут на сборы.

-- Веруня, привет.

-- Привет!

Ромиге показалось, телефонная трубка дрожит от радостного возбуждения на другом конце провода. Нав поморщился. Всегда спокойно пользовался челами, однако старался не злоупотреблять. Как не ломал походя живые деревья в лесу. Восторженная и безоглядная преданность Веруни тянула её не туда, и Роману Чернову могла создать проблемы. Но не моряну же знакомую посылать на мост? На пунктуальную Веруню можно положиться, по всем параметрам она подходит, вопросов лишних не задаст.

-- Что ты делаешь сегодня, с двенадцати до двух?

-- Дома сижу, а что? Нужно куда-то отвезти бумаги?

-- Не бумаги. Хочу поднять настроение одному человеку. Ты его не знаешь, но справишься лучше всех. Бери бумажку и записывай: всё должно быть сделано в точности, как я скажу, минута в минуту.

-- Записываю!

-- Купи семь воздушных шариков...

Веруня записала задание, перечитала вслух и только после этого дала волю чувствам.

-- Ой, как здорово! Всё сделаю! Спасибо, Ром! Не знаю, как твоему другу, а мне ты настроение уже поднял.

Семёныч, чем-то обеспокоенный, дёрнул Ромигу за рукав.

-- Скажи, пусть она не называет твоё имя тому, кому подарит шарики.

-- Да, Вер, не говори, от кого привет. Пусть сам догадается. Одевайся потеплее, на улице метель. Твой красный пуховик -- самое то. И постарайся, чтобы тебя с моста не сдуло. Пока!

Время. Портал. Выйти из закутка, влиться в толпу, пристроиться следом за женщиной с бугристым мешком на плече, незаметно дёрнуть плохо закрепленную нитку -- задача Семёныча.

С треском разошёлся шов, и хлынули из мешка крутобокие жёлто-красные яблоки, покатились, заскакали вниз по эскалатору, под крики и ругань пассажиров метро. К счастью, в образовавшейся сутолоке никто не пострадал, за этим проследил Ромига.

Лев Моисеевич Серебрянц уныло брёл сквозь метель по Большому Каменному мосту. Удача от него совсем отвернулась. Последние два выступления -- убыточные. Бывшая жена звонила, капала на мозг. Да ещё машина сломалась.

Снег залепил очки, однако плывущее навстречу яркое пятно трудно было не заметить. Миниатюрная девушка в алой куртке и шапочке с помпоном несла связку разноцветных воздушных шаров. Они метались на ветру, пытались улететь в сторону Кремля, но нитки и рука в варежке держали крепко.

-- Здравствуйте!

Серебрянц оглянулся вокруг, но других прохожих на мосту не было, девушка обращалась именно к нему. Хорошенькая, если приглядеться. Лучилась искренней доброжелательностью и отчаянно стеснялась. Протянула ему шары:

-- Возьмите, это подарок!

Историк, не спеша принимать странный презент, желчно спросил.

-- Что рекламируете? Пылесосы? Подгузники? Средства от перхоти?

Она отчаянно покраснела, помотала головой.

-- Ничего не рекламирую. Просто подарок. Вам, лично.

-- Часто дарите воздушные шары незнакомым мужчинам?

-- Первый раз! И последний, наверное. Возьмите, пожалуйста, -- кажется, от смущения она готова была провалиться сквозь настил моста, но упорно совала ему шары.

Серебрянц уступил, осторожно перецепил себе на палец связанные петлёй нитки. Девушка мельком глянула на часы, просияла от радости. Историк решил не упускать её просто так:

-- Вы бы хоть представились, прелестная незнакомка.

-- Вера, -- кажется, вручив подарок, она исчерпала всю свою решимость и готова была удрать. Странная девушка!

-- А меня зовут Лев. Лев Моисеевич. До какого метро вас проводить, Вера? Может, расскажите, с чего вас осенила такая неожиданная идея?

-- До Третьяковской. Это не меня осенила... ой, он просил вам ничего не говорить.

-- Кто?

-- Один коллега. Он сказал, надо поднять настроение знакомому, а у меня это хорошо получится.

-- Коллега? А где вы работаете? -- с растущей тревогой спросил историк.

-- Учусь. В аспирантуре. Я археолог, -- она быстро протараторила название кафедры, и Серебрянц еле сдержал вопль.

-- Знаете Романа Чернова?

-- Да, это он попросил вам подарить...

Девушка, забыв о снегопаде и ветре, удивлённо смотрела вслед убегающему мужчине. В конце моста, он, опомнившись, сорвал с руки подаренные шары. Семь разноцветных пятнышек взмыли над Кремлём и быстро затерялись в метели.

Две пары внимательных глаз наблюдали сцену из стоящей в пробке машины. Благодаря магии, Ромига и Семёныч слышали весь разговор. Нав недовольно поморщился.

-- Всё-таки проговорилась. Нехорошо.

-- Нет, Ром, смотри: всё идёт, как надо. Осталось чуть-чуть заполировать. В девять вечера я завяжу зелёную ленточку на ветке липы, которая растёт у меня во дворе, а ты оставишь сегодняшний номер "МК" на столике в своём любимом кафе.

-- Ага, всё так... Я знал: Веруня попадёт на знакомого. Но что на этого чокнутого -- неожиданный поворот. Кажется, самое начало неожиданностей, которые нас ждут, -- Ромига устало потёр глаза и начал перестраиваться в крайний ряд, где машины двигались чуть быстрее.

Семёныч вздохнул:

-- Помню, баба Шура говорила: остерегайся лить кровь ради колдовства. Даже по доброй воле, даже свою. Десять раз подумай, можно ли обойтись?

-- А я читал и слышал: кровавая жертва -- самое сильное средство в геомантии, -- возразил Ромига.

-- Сильное, да. Но вечно с каким-нибудь подвохом. Хотя мы как раз и готовим смертельный подвох твоему врагу. Всё адекватно. Но я не хочу, чтобы пострадал кто-то ещё. Ты так легко рискнул этой девочкой...

-- Ей ничего не грозило, -- ответил нав. И замолчал с таким видом, будто делил в уме многозначные числа.

Молча довёз старика домой, проводил до дверей.

-- Советую в ближайшие дни не напрягаться, побольше есть и спать. Аркан заканчиваем сегодня вечером, по плану. Если почуешь что-то неладное, звони. В лаборатории появлюсь в следующие выходные, принесу военные плёнки.

Семёныч ощущал себя столетней развалиной с единственным желанием: лечь и отключиться. Заскрежетал ключом в замке. Прежде чем нырнуть в пахнущий извёсткой и клеем ремонтный разор, глянул снизу вверх в сосредоточенно прищуренные, запавшие глубже обычного чёрные глаза.

-- Ром, пожалуйста, будь осторожен. Кажется, наша ловушка сработает очень скоро.

-- Скоро. Но не раньше, чем Роман Чернов защитит диссертацию. Месяц у нас с тобой в запасе есть, точно, -- Ромига сверкнул ослепительной улыбкой и вихрем умчался вниз по лестнице.

-- Месяц? Да, возможно...

Подремать, сидя в кресле: больше негде. Кое-как разлепить глаза, выйти во двор, привязать ленточку к ветке дерева. Почуять, что в кафе, где никогда не был, легла на стол свёрнутая газета. Прислушаться, всё ли сделано, как надо? С неимоверным облегчением выдохнуть: "Закончили!" Без сил опуститься на скамейку у подъезда, оцепенеть, неотвратимо превращаясь в сугроб. Очнуться оттого, что сгребли в охапку и куда-то тащат, будто ребёнка. Очнуться второй раз от запаха знакомого зелья, возвращающего к жизни. Вцепиться обеими руками в тёплую кружку. Услышать:

-- Семёныч, пожалуйста, будь осторожен. Не пугай так больше!

Не найти слов для ответа. Понять, что они излишни. Всё-таки заговорить: о древних обрядах побратимства, о красной и чёрной крови, смешанной на границе стихий. Получить исполненный прагматизма ответ:

-- Как историк, я знаю ваши человские символические обряды. Но не вижу в них практического смысла. Всё просто: вместе мы, два геоманта, гораздо сильнее, чем по отдельности. Всегда так будет, и я всегда найду, чему у тебя учиться. Потому, Семёныч, не хочу тебя терять. Просто не хочу.

Уловить за ровным тоном печаль неизбежной и скорой потери. Со всей остротой ощутить: собеседник практически бессмертен. "Если не убьют!" Улыбнуться:

-- Куда ты денешься, нав. Переживёшь и станешь жить дальше. Зато будет мне по-настоящему вечная память.

Услышать неожиданное:

-- А ты никогда не думал, что геомантия может сделать твою жизнь гораздо длиннее, чем вам от природы положено?

Покачать головой:

-- Теоретически, наверное. Практически... -- внезапно увидеть путь. Задохнуться от ужаса и отвращения, осознав цену. -- Нет! Чужими жизнями я не расплачиваюсь!

Ужаснуться ещё сильнее спокойному предложению собеседника:

-- Мне легко это сделать. Ты не знаешь этих челов, не увидишь, пальцем не коснёшься.

Поскорее отринуть соблазн:

-- Даже не думай!

-- Хорошо.

-- И перестань проверять меня на вшивость, чума египетская!

-- Это в моей природе -- проверять на прочность всё и вся. Тьме любопытно.

Ромига без колебаний изрезал бы на куски десяток-другой челов, лишь бы старый геомант прожил подольше. Однако выбору Семёныча обрадовался: всегда приятней иметь дело с разумными, поступки которых уважаешь. "Цена неприемлема для тебя? Отлично. Я хочу найти другой выход, ищу. Время у нас пока есть".

Ноябрь закончился, декабрь начался удивительно мирно. Дела шли своим чередом: Ромига готовился к защите диссертации, Семёныч закончил ремонт в квартире. Таинственный супостат никак не давал о себе знать. Навы упорно искали следы и не находили.

Женя Коренной сдал свою первую сессию в магической школе, тихо радуясь, что она не совпала по времени с университетской. Теперь нагонял пропущенное, ходил на все лекции, активничал на семинарах. Не то, чтобы он рвался в отличники. При случае, шутил: "Лучше закончить вуз с синим дипломом и красной рожей, чем наоборот". Однако целеустремлённо торил путь с иркутской рабочей окраины до столичного Университета. Искренне считал науку, поиск истины главным своим предназначением в жизни. А в любимом деле -- грех халтурить.

Попав в Тайный Город, слегка растерялся. Перестал понимать, для кого, кроме себя, станет теперь искать истину и копить знания? Близко к сердцу принял драму Серебрянца. Историку улыбнулась удача: совершил открытие, способное перевернуть мир. И что в итоге Бешеный Лёвушка сделал со своим открытием -- или оно сделало с ним?

"Мы откроем нашим чадам правду, им не всё равно: Удивительное рядом, сынок, но оно запрещено", -- пел великий бард. Некоторые тайны должны оставаться тайнами, как ни тяжело это признать. Женька обдумал, понял, принял.

Теперь его больше огорчало отсутствие единства между тайногородскими челами. Каждый мелкий маг или наёмник был сам за себя и один против всех. Об интересах своей расы и соплеменников в Городе челы думали обычно в последнюю очередь. На фоне сплочённости Великих Домов выглядело препротивно. "То есть, я прекрасно понимаю, почему нелюди изо всех сил мешают нам объединяться. Из поколения в поколение выбивают ярких лидеров. Или вербуют и разменивают, как пешек, в своих конфликтах. Конечно, где-то существует Хранитель Чёрной Книги. Но с тридцатых годов о нём ни слуху, ни духу. И даже те Хранители, которые раньше, не таясь, жили в Городе, были одиночками. Не рвались основывать Великий Дом Чел, не собирали вокруг себя группу учеников и соратников".

Женька размышлял об этом с горечью, однако сам всегда оставался одиночкой. Не по убеждениям, а так получалось. Вроде и компанейским малым был, и мечтал о товарищах-единомышленниках. Но всю жизнь как-то выпадал из любых стай и стад. Дружить умел, но близких друзей у человека не бывает много. В Москве -- и на её потаённой изнанке -- Женька не обзавёлся пока ни единым настоящим другом, это печалило. К наву, который выписал студенту путёвку в новую жизнь, Женька присматривался очень внимательно. Но быстро понял: равной дружбы у них с Ромигой не выйдет. Даром, что выглядят почти ровесниками, и ведёт себя нав дружелюбно. "Приручает и воспитывает, чтоб ему пусто было! Но чем аукнется в будущем бескорыстное, на первый взгляд, покровительство тёмного? Говорят, эти нелюди ничего не делают задаром".

Полукровка уродился наблюдательным и умел соотносить факты. Потому с начала ноября начал замечать вокруг подозрительную суету. Кафедральные кумушки: Леночка с Веруней и МММ (Мариной Максимовной Муриной) судачили о внезапных визитах участковых со странными вопросами. Кто-то из аспирантов в общаге тоже упомянул о чём-то подобном. Самого Женьку напоил и расспрашивал о детстве, родне, всяких жизненных перипетиях незнакомый наёмник в "Реактивной куропатке". Вроде чел, но под сильным мороком. На кого работает, Женька не понял, но встревожился. Трезво оценил, что сам он -- исчезающее малая величина. Интерес, скорее, к кому-то рядом. В магической школе парень ни с кем особо не сближался, и там всё мирно. "Зато некоторые знают, чей я протеже. Возможно, какая-то интрига затевается вокруг нава? Попробую предупредить".

Встретил Ромигу уже традиционно, в столовой. Поделился фактами. Нав кивнул.

-- Спасибо за информацию. Я знаю об этой суете. Буду благодарен, если ты станешь обсуждать её только со мной и не начнёшь сплетничать. Ни в Университете, ни в магической школе, ни вообще в городе.

Женька уже набрался некоторых тайногородских привычек, потому спросил.

-- А в чём выразится благодарность?

-- Предупрежу, если увижу, что ты ввязываешься во что-то опасное.

Дотошный студент тут же уточнил.

-- А интересоваться этой суетой -- опасно?

Нав равнодушно пожал плечами.

-- Для тебя скорее нет. Но вряд ли ты нароешь что-то интересное. А сессия на носу, между прочим.

-- Спасибо, что напомнили, -- позволил себе слегка огрызнуться Женька.

Одна из макаронин в тарелке зашевелилась: вылитый глист. Студент с каменным лицом развеял морок, проткнул безобидный кусок теста вилкой и съел. Ромига одобрительно ухмыльнулся и тут же зевнул, прикрывая рот ладонью. Выглядел он, как всегда, рекламно-безупречно, но словно бы чуть выцвел и осунулся. "Диссертация умотала даже нава? Или та самая подозрительная суета?" Женьке было любопытно, но он не спросил вслух, решил не лезть без приглашения в чужое дело.

Дней десять спустя Женька явился в Университет ко второй паре -- обнаружил толпящихся перед корпусом студентов и преподавателей, рослого спецназовца с автоматом на крыльце и закрытые двери. Даже задавать вопрос не пришлось, в толпе уже обсуждали ситуацию.

-- Что случилось? Почему стоим?

-- Кто-то позвонил, сказал, бомба заложена. Спецы приехали, всё оцепили, ищут.

-- Давно?

-- Да ещё с ночи вроде.

-- Неужто правда бомба? У нас?

-- Студенты схулиганили, точно вам говорю.

-- Ещё ж не сессия. Понимаю, некоторые придурки так экзамены срывают. А сейчас-то зачем?

-- Во-во, придурки. Дурость девать некуда.

-- Вычислят по звонку, поймают, будет им дурость.

Женька потолкался в толпе, послушал разговоры. Минут через пять начал замерзать: куртка и ботинки -- осенние, а погода уже зимняя, по-московски промозглая. Решил: "Зачем тратить энергию на магический обогрев? Лучше прикроюсь мороком и просочусь в здание". В бомбу Женька не верил, как большинство присутствующих. Однако что-то в автоматчике на крыльце его смущало.

Пригляделся, прислушался к ощущениям: "Блин, да это же нав!" Тёмный почувствовал внимание, на долю секунды задержал на Женьке - взгляд -- парню резко расхотелось куда-либо соваться: "Ёкарный бабай! Мать так смотрела на показавшегося из-за плиты таракана! Но любопытно. Спрошу потом Ромигу, что это было". Студент развернулся и бодрой рысью припустил к метро.

На следующий день спросил -- получил суховатый, спокойный ответ.

-- Да практически то и было, что все говорят. Искали вредоносный артефакт. Ложная тревога, не нашли.

-- Шутника поймали?

-- Ловим.

-- Ваш личный недоброжелатель?

-- Поймаем -- узнаем.

Женька уточнил:

-- Мне и дальше никому ничего не рассказывать?

Ромига отрицательно мотнул головой.

-- Что попало в новости "Тиградком", то уже не секрет. Я не против, если информация о нашем маленьком переполохе уйдёт к зелёным ведьмам. Для собственного спокойствия тебе лучше не привлекать внимания. Но если хочешь, продемонстрируй сюзеренам своё почтение.

-- Не хочу, -- насупился Женька. На днях его грубо и унизительно отшила красавица фея. Да и в магической школе о челов и полукровок только ноги не вытирали.

-- Твоё дело. Но если спросят, не запирайся. Оно того не стоит. Можешь совершенно спокойно выдать всё, что рассказывал мне.

-- Понял, -- кивнул Женька. Попрощался и в глубокой задумчивости побрёл на лекцию.

Ромига сегодня не казался обаятельным собеседником. Впрочем, как всегда, когда нав спешил или просто не желал общаться. "Что за вредоносный артефакт тёмные искали и не нашли? Если Ромига не наврал, конечно. Но сказал, попало в новости. Значит, народ в школе слышал и расскажет. Со следующей стипендии обязательно куплю себе приёмничек с декодирующей приставкой. Жаль, телевизор в общаге не спрячешь даже под мороком".

Ромига сказал полукровке правду. Вчера навы тщательно обыскали всё здание, весь факультет, особенно те места, где Роман Чернов бывал часто. Подозрительных артефактов и следов магической активности не нашли.

-- Всё чисто, -- подытожил Бога несколько часов напряжённой работы. -- Снимаем оцепление, запускаем челов.

Дирга, дежуривший у главного входа, негромко уточнил:

-- Челов и одного чуда. Шас и человский маг с людской примесью ушли раньше, -- усмехнулся, поправляя маленький наушник. -- Карим Томба в прямом эфире уже берёт интервью у Фарида Хамзи. Рассуждают, что за таинственный артефакт мог всплыть у челов, что Тёмный Двор заинтересовался?

-- Съездим пообедаем, заодно посмотрим выпуск. Потом следующая точка, там обойдёмся без "бомб" и "спецназа". Хватит "бригады электриков", -- озвучил Бога дальнейший план.

Гарки заспорили, где ближе и лучше кормят. Улинга молчал, высокомерно взирая на толпу у входа в Университет. Мастер не нашёл того, что предполагал найти. Зато в каждом углу натыкался на традиционный человский бардак, пыль и грязь, потому был несколько раздражён. Не удивительно, если кому-то из челов ночью привидятся монстры, по сравнению с которыми Мойдодыр -- душка. Нав холодно улыбнулся, шепча аркан...

-- Улинга, стоп, -- тормознул его на полпути Бога. Гарка не был специалистом по воздействию на сознание, но помощником комиссара стал не зря. Улинга недовольно скривился, сворачивая недостроенное заклинание.

А поиски продолжались.

К тому времени, как о подозрительной активности тёмных заговорил "Тиградком", аналитики Ордена и Зелёного Дома уже более-менее вычислили центр, из которого расходились круги.

Прямолинейные рыцари просто задали вопрос и получили ответ: "Тёмный Двор расследует попытку покушения на одного из навов. Неудачную. Но виновные обязательно будут найдены и наказаны. Мы рассчитываем на понимание и содействие других Домов". Помогать навам чуды, естественно, не собирались, но объяснение пресс-службы их удовлетворило. Судя по спокойной реакции, Орден был ни при чём.

Интерес людов Сантьяга, похоже, сам подтолкнул в нужную сторону. Зная любовь комиссара к изящным провокациям, Ромига не удивился, услышав после обсуждения очередного отчёта.

-- Любопытная новость, Ромига, думаю, вам понравится. Королева Всеслава сняла с Белой Дамы Милонеги запрет на появление в Тайном Городе. Всеслава разрешила опальной люде повидаться с сыном и прочими родственниками. Внезапно, именно сейчас, -- комиссар тонко улыбнулся. -- Думаю, в Зелёном Доме знают о вашей любовной связи с Милонегой. Если люда захочет повидаться, не отказывайте. Проверим Белую Даму, как все остальные ваши контакты. Заодно прикроем вас, если люды вдруг позволят себе лишнее. Когда вы последний раз встречались с ней?

Ромига стиснул челюсти: он не привык и не собирался привыкать, что вся его личная жизнь оказалась на виду. Принял как неизбежное зло, терпел. Теперь ещё и выбор поступков ему диктуют. Но боевой лидер Нави имел право не только советовать и направлять, как сейчас, а приказать. Нав вздохнул, возвращая себе спокойствие.

-- Я был у неё этим летом, в конце августа. Вы подозреваете Белую Даму в нападении на меня?

-- Проверяю, наравне с другими, -- прямой, очень жёсткий взгляд Сантьяги, пауза. -- Она может оказаться тем, кого мы ищем. Долгая жизнь в уединении наталкивает разумных на удивительно свежие, оригинальные идеи. А ещё заповедная глушь располагает к странным встречам. Белая Дама могла стать орудием или посредником.

Сантьяга поправил лацкан пиджака. Холёные пальцы скользнули по дорогой ткани: мимолётный, обыденный жест, исполненный чувственного удовольствия и глубокой, осмысленной радости бытия. Комиссар Нави наслаждался каждым мигом своей жизни, а молодому сородичу великодушно предоставил лишнюю секунду -- обдумать ситуацию и отношение к ней.

Ромига обдумал. Сообщил спокойно и веско.

-- Эта женщина дорога мне. Я не хочу раньше времени её терять.

Сантьяга кивнул -- понимающе -- и тут же уточнил.

-- Это зависит не только от вас, но от неё тоже. Мы не знаем, какую задачу поставила ей королева. Какую цену Милонега готова заплатить за право видеться с роднёй и посещать Тайный Город? Допускаю, что вы, Ромига, вообще ни при чём, у людов хватает внутренних интриг. Но если Белая Дама захочет встретиться, будьте осторожнее. Особенно с поцелуями, -- в иных устах это прозвучало бы ёрнической подколкой, если не оскорблением, но Сантьяга умел одной интонацией удержать беседу в деловом русле.

Ромига спокойно переспросил:

-- Думаете, она рискнёт применить "Поцелуй русалки"?

Эксклюзивный аркан Зелёного Дома действовал на все генстатусы. На навов -- слабо, недолго, и ни один тёмный, ни одной зелёной ведьме, этого унижения не спустил безнаказанно. Кроме редчайших случаев, когда князь давал санкцию на проверку своих подданных.

-- Допускаю, что рискнёт. А если Милонега -- враг, которого мы ищем, или его орудие, вы можете столкнуться с чем-то более разрушительным. Поэтому аналитики проследят за вашим свиданием, и вы сами будете настороже. Но давайте не забегать вперёд. Как продвигаются ваши исследования?

-- Доводим до ума "Сеть птицелова". Снадобье получилось с большим кумулятивным эффектом. Идальга доделывает антидот, но на ближайшие несколько суток я не геомант вовсе, -- Ромига поморщился. -- Привык к магии мира, сильно не хватает. Чувствую себя подслеповатым, полуоглохшим, безоружным. Неприятно. А ещё я стал очень чутко спать, и почти без снов. Тоже непривычно, зато никаких кошмаров.

-- Яркие видения, как бы про другие миры, тоже прекратились?

-- Да, совсем. Это не только мои самонаблюдения, Идальга и Шага подтверждают.

Сантьяга одобрительно кивнул.

-- Независимо от успехов с антидотом, на встречу с людой вы пойдёте под "Сетью птицелова".

Интонация изменилась едва уловимо, однако Ромига услышал приказ, который воины Нави не нарушают. В боевой обстановке -- не обсуждают и пояснений не ждут. Но сейчас не битва. Пока.

-- Разрешите спросить?

Комиссар улыбнулся.

-- Зачем я обезоруживаю вас перед вероятным врагом? Угадал вопрос? -- глянул на собеседника, убедился: да, угадал. Продолжил. -- Вряд ли возникнет нужда строить геомантские арканы во время свидания с Милонегой. В случае опасности мы просто выдернем вас в безопасное место, а чужие порталы заблокируем. Однако ваша интуиция и дар предвидения сильно завязаны на магию мира, это уже доказанный факт. Значит, я действительно немного ослабляю вас, бодрствующего. Зато мы можем рассчитывать, что ваш сон рядом с любимой женщиной обойдётся без приключений. Например, вы случайно не пригласите её на романтическую прогулку под тремя лунами. Сценарий продолжения сочинять не хочу, слишком много неопределённостей. Просто исключим этот риск: и для вас, и для подданной Зелёного Дома, за которую могут спросить с вас же. Остались вопросы?

-- Нет, всё понятно, -- в Тёмном Дворе не принято спорить с приказами, так как они в высшей степени разумны.

-- Вот и хорошо. Всё?

Ромига потёрся лопаткой о спинку стула.

-- Маленький странный момент. Мастер Брага говорил, что "навский эскиз", который на меня наложили, не должен вызывать никаких ощущений. А он периодически начинает чесаться и покалывать.

-- Часто? -- насторожился комиссар.

-- Всего три или четыре раза.

-- Сейчас тоже?

-- Было утром, сейчас вспомнил. Первый раз я заметил, когда медитировал у себя в апартаментах после общего совещания.

Сантьяга встал из-за стола, подошёл. Поводил ладонью над Ромигиной спиной, шепча какие-то арканы. Нав ощутил знакомый зуд, поёжился.

-- Похоже? -- спросил комиссар.

-- Да.

Сантьяга встряхнул кисть, отошёл к окну:

-- Реакция магической татуировки на почти успешную попытку её снять. Только в нужный аркан вложено недостаточно энергии. Считается, невозможно сделать это на расстоянии, без прямого контакта. Покажитесь Браге, мастер больше знает о своём "эскизе" и проверит, не начал ли враг повреждать защиту. Если обнаружит что-то интересное, сообщите.

Ромига молчал, раскладывал по полочкам полученную информацию. Для полноты картины здорово не хватало подсказок геомантского чутья. Однако нав обходился без магии мира первые несколько веков своей жизни и ещё не забыл, как это делается.

Сантьяга смотрел в окно на Ленинградское шоссе. Он любил заковыристые загадки, высоко ценил противников, способных озадачить его всерьёз. Пора признать: нападение на Ромигу -- загадка высшего класса. Если за ней стоят люды, не пробует ли силу юный Вестник, чьё рождение предсказывали на ближайшие десятилетия? Или всё-таки проявился кто-то из старых недругов? Или даже из древнейших? Сантьяга терпеливо искал отгадку, не сомневаясь, что рано или поздно её найдёт. В худшем случае, злоумышленника выведёт комиссару в руки отчаянный геомантский аркан-ловушка: "Кто Ромигу убьёт или всерьёз покалечит, встретит самого страшного своего врага и умрёт от его руки поганой смертью". Ни один тайногородец не усомнился бы, про кого это. Кто в Городе -- самый страшный враг, кто неотвратимо и жестоко отомстит за нава. Но скорее всего, тварь удастся перехватить раньше. Сантьяга был уверен в своих силах, в силах соплеменников и одного нава, оказавшегося на острие чужой атаки. Чувствовал: Ромига тоже уверен и спокоен, это хорошо.

Обернулся от окна, встретил сосредоточенный взгляд сородича.

-- Ромига, у вас есть ещё вопросы? Или моменты, о которых вы хотели сообщить?

-- Нет.

-- Тогда свободны на сегодня. Обязательно свяжитесь со мной, когда Милонега позвонит. Согласуем планы. А не объявится ближайшие два дня -- попробуйте выйти с ней на контакт сами.

Люда позвонила на следующий день. Нав услышал в трубке чуть старомодное, певучее:

-- Алло, -- шелест вздоха в микрофоне, -- это Ромига?

-- Да, Мила, рад тебя слышать. Откуда звонишь?

-- Я в Городе. Молодая королева рассмотрела моё прошение и разрешила приехать. Я сейчас у сестры. Но помнишь, ты когда-то обещал показать мне новую Москву? Оказывается, я совсем не знаю этот город, челы тут всё перестроили.

-- Рад за тебя. Конечно, помню. Сумерки -- лучшее время для экскурсии по городу. А потом -- в клуб или ресторан. После, если захочешь, ко мне. Куда за тобой подъехать?

Машина затормозила возле обычного многоквартирного дома. Водитель вышел и галантно распахнул переднюю дверцу перед красивой, шикарно одетой блондинкой. Пока она устраивалась на сиденье, он уже занял место за рулём, завёл мотор. Улыбнулся, наблюдая, как красавица расправляет подол вечернего платья и шёлковой, подбитой мехом накидки: грациозно, умело, но немного заторможенно, даже на взгляд со стороны:

-- Отвыкла?

-- Да, -- теперь она с живым и непосредственным, почти детским любопытством рассматривала салон машины.

Мужчина дал ей время освоиться в новом пространстве. Он никогда, ни в чём её не торопил, это стало традицией их редких, но приятных и насыщенных встреч. Наблюдать, как лесная жительница реагирует на город -- отдельное удовольствие.

-- Отвыкла, -- Милонега, наконец, перевела взгляд на спутника, изумрудные глаза сверкнули ярче огоньков на приборной панели. -- Но я всё-таки вернулась сюда. Я добилась этого, Ромига! Поздравления родственников позади, теперь я хочу разделить радость с тобой. И я не намерена скрывать нашу встречу от кого бы то ни было.

-- Ура! -- нав легко хлопнул в ладоши и взялся за руль. -- Поехали.

Машина тронулась с места, поплыла за окнами вечерняя Москва. Ромига знал, как миновать пробки, поэтому нигде не стояли, хотя не спешили. По пути он проводил обещанную экскурсию, блистая эрудицией и остроумием. Самая заинтересованная в мире слушательница внимала, влекуще приоткрыв обворожительные губы, сверкала прекрасными глазами. Он всё видел, всё замечал, но больше смотрел на дорогу. Лишь переключая передачи, как бы нечаянно касался её локтем и улыбался. Перескакивали с обсуждения человских новшеств на тайногородские события и обратно. Беседа текла, будто ручеёк между двумя берегами.

Ромига наслаждался обществом Милы, как всегда. Однако с первых мгновений ощутил: женщина напряжена и не так рада встрече, как старается казаться. "Держит камень за пазухой. Жаль". Почуяла ли она ответную настороженность нава? Возможно: оба выросли в Тайном Городе и умели играть в эти игры.

А вот и место, где они проведут вечер. Ромига свернул во двор аккуратно отреставрированного жёлто-белого особнячка в одном из арбатских переулков. Самая приметная деталь пейзажа -- "Ягуар" Сантьяги на парковке.

Ромига остановился неподалёку, заглушил мотор "Сааба", на котором они приехали. Вышел, открыл дверь, подал руку женщине. Она нежно переплела свои пальцы с его, изящным движением соскользнула с сиденья. Глянула снизу вверх, трепеща длинными ресницами. "Зелёные ведьмы впитывают свои ужимки с молоком матери, точно. Никакие потрясения, никакие сорок лет в глуши этого не вытравят". Искусно нанесённый макияж скрыл приметы возраста Белой Дамы, но юность бесшабашной фаты-военкора не вернул. Нарядная одежда, сложная причёска, украшения... И за всей этой мишурой почти потерялась женщина, которую Ромига знал. "Зато ряженую куклу не так жаль будет сломать, если что".

Когда миновали "Ягуар", Мила с искренним восхищением воскликнула:

-- Какая красивая машина! Мы сегодня таких не видели. Не люблю мёртвое человское железо, но это -- нечто особенное.

-- Она уникальна, владелец любит штучные вещи, -- лукаво усмехнулся Ромига, не поясняя пока, кто владелец. Замедлил шаг, ощутив чей-то слишком пристальный взгляд в спину. Угрозой не пахло, однако нав последнее время стал внимателен к мелочам.

К чугунной решётке, отделявшей двор от переулка, прильнули парень с девушкой. Он во все глаза пялился на Милу, она -- на Ромигу. Доля секунды на узнавание: Ириска и её хахаль Антон. Роман Чернов приветствовал их небрежным взмахом руки и отвернулся, увлекая спутницу дальше, к входу в клуб.

-- Кто там? -- тихо поинтересовалась люда.

-- Знакомые челы, не обращай внимания, -- так же негромко ответил нав.

Они почти дошли до дверей, когда замысловатая акустика переулка донесла диалог парня с девушкой. Антон восторженно-завистливо протянул:

-- Вот это чикса! Ну, твой Ромочка даёт, снять такую.

-- Она же старая, -- с незнакомой злой интонацией бросила в ответ Ириска. -- В матери нам всем годится.

-- Да плевать, что старая, зато как в кино. Я бы вдул.

-- Придурок!

-- Ирк, ты чего, ревнуешь? -- парень загоготал.

-- Кретин! -- быстрый цокот каблучков -- прочь.

Шаги следом, окрик.

-- Ир, не дури, стой!

-- Да пошёл ты!

Перебранка удалялась. Ромига мог бы прислушаться, но не собирался дальше наблюдать за брачными играми господствующей расы. А Милу слова про "чиксу" и "старую" явно задели, но она смолчала. "Для Белой Дамы, расшугавшей некогда болотных чертей -- противоестественное смирение. Конечно, она не в лесу, не на своей территории. Возможно, не хочет мараться и платить Службе Утилизации. На Антона плевать, а Ириске, пожалуй, повезло... Интересно, какой асур их сюда занёс? А впрочем, Арбат же рядом, художническое место. Ириска всегда любила гулять здесь".

Сам владелец клуба, конец Арций, распахнул перед гостями резные дубовые двери, проводил в гардероб, потом на заранее заказанные места. Большая часть внимания, естественно, досталась Милонеге. Но ласковая болтовня попугайски разодетого, округлого и мягкого, будто сдобная булочка, коротышки развлекла даже нава. Ромига с высоты своего роста снисходительно взирал на ужимки Арция. Ревновать он, в принципе, не очень умел. А уж к этим забавным и безобидным шутам -- пусть рыцари своих жён ревнуют.

Люда, смеясь, погрозила пальцем.

-- Арций, уйми свой пыл, я с кавалером!

-- В следующий раз приходи одна, моя прелесть.

-- Вестник родится, Спящий проснётся: как только, так сразу, -- Милонега со смехом отстранилась от Арция, присела за столик. Поверх лысины коротышки стрельнула глазками наву: что бы ни говорили про семейную тайну концов, а сегодняшний вечер она собиралась подарить ему и только ему.

Ромига удобно устроился на диванчике по правую руку от женщины. С вежливым высокомерием обозначил, куда толстячку следует идти.

-- Арций, распорядись, пожалуйста, чтобы принесли меню и карту вин, мы сначала будем ужинать.

Каждое заведение концов в Тайном Городе обладает своей изюминкой. Не такой изысканно-шикарный, как "Элегантность", не такой шумный, как "Ящеррица", "Рояль в кустах" всегда отличался тёплой, очень домашней атмосферой. Дюжина столиков вдоль стен отгорожены друг от друга ширмами, а для полного уединения можно задёрнуть занавеси. Свободная середина зала призывно блестит паркетом: здесь танцуют. Хорошая кухня, живая музыка. Ромига сам любил это место, и Миле оно понравилось. Однако люда была настороже и вскоре спросила.

-- Мне кажется, или здесь, кроме тебя, есть другие навы? Двое или трое?

-- Есть, -- спокойно подтвердил Ромига. -- Та синяя машина во дворе -- нашего комиссара. А кто ещё с ним приехал, не знаю. Или не с ним, а сам по себе. Здесь не бывает толчеи, и хорошо кормят. Нам нравится.

-- Как ты думаешь, они захотят пообщаться с тобой?

-- Возможно. Или с нами обоими. А кто-то может пригласить тебя на танец, здесь так принято, -- нав подмигнул. -- Обещаю: никто тебя не съест, честное слово.

Она зарозовела щеками, потупила взгляд.

-- Ромига, прости. Я, наверное, смешно выгляжу со стороны. Сама же сказала: ни от кого не скрываю наше свидание. Ни от наших, ни от ваших. Даже если меня пригласит сам Сантьяга, это не первый раз в жизни. Мы танцевали на балу в Зелёном Доме, целых два круга. Но как же давно! Я совсем одичала в лесу, правда.

Он ласково обнял её за плечи, привлек к себе.

-- Я с тобой, Мила. Я тоже ни от кого, ничего не скрываю, -- чёрные глаза нава сверкнули бесшабашным, опасным огнём, когда он первый раз за вечер коснулся губами губ своей женщины. Поцеловал нежно, легко, и сразу отстранился: время страсти ещё придёт. Любовники смаковали свидание, как дорогое вино, и не важно, у кого за пазухой какие камни.

Маленький струнный оркестр чисто и задушевно исполнял что-то из Моцарта. Юный шас принёс заказанный аперитив.

-- А что здесь танцуют? -- спросила Мила.

-- Сегодня вечер танго, -- ответил Ромига, -- Помню, ты здорово его танцевала.

-- А я уже почти не помню. Будем надеяться, не совсем разучилась.

-- Танго я тоже давно не танцевал. Челы выдумали ещё много забавного. С удовольствием поучу тебя новым веяниям и выведу на танцпол в "Ящеррице". В следующий раз, -- он улыбнулся, предвкушая. Тут же со сдержанной горечью подумал, что следующего раза может не быть. По самым разным причинам.

-- Впервые слышу, как ты загадываешь на будущее, -- заглянула ему в глаза женщина. -- Нам всегда хватало настоящего. Что-то не так?

-- Нет, просто в городе принято загадывать и строить планы, ты забыла.

-- Возможно.

-- Хорошо, не буду озвучивать планы, если тебя это пугает. Сюрприз за сюрпризом, так даже интереснее. У тебя ведь тоже найдётся, чем меня удивить?

Невинный вопрос, но Ромига заметил, как сбилось дыхание женщины, сошлись к переносице тонкие брови, дрогнули и опустились уголки губ. Боль, сожаление, растерянность... А на следующем ударе сердца женщина собралась. Похоже, приняла, какое-то решение. Выпрямила спину, расправила плечи, изумрудные глаза сверкнули хищным, расчетливым холодком. Мила ответила.

-- Всё может быть. Только я не люблю неприятных сюрпризов и люблю тебя, нав.

Слово "люблю" прозвучало впервые за полвека знакомства. Белая Дама сообщила о своём чувстве так же просто и спокойно, как могла бы сказать: "Сейчас зима". Но за искренним и неложным признанием в любви Ромига отчётливо уловил второй слой: предупреждение. Говорить прямо люда не могла или не хотела, однако "всё может быть" и "неприятные сюрпризы" произнесла не просто так. Вот теперь Ромига узнавал свою Милу. "Хорошо, что она стала Белой Дамой, а не Дочерью Журавля. Нам хорошо, людам -- как обычно". Не стал прятать удивление за бесстрастной маской. Позволил любимой женщине насладиться видом слегка ошарашенного нава. Распахнул глаза, приоткрыл рот, будто не нашёл сразу слов для ответа. Правда, искал их, не играл.

Она переливчато рассмеялась и тут же поцеловала его. Он сгрёб её в охапку, жадно, страстно отвечая на поцелуй. Выпустил, бережно поправил выбившуюся из причёски золотистую прядь, улыбнулся:

-- Я тоже люблю тебя, Мила. Чем дальше, тем сильнее люблю, -- это было абсолютной правдой: любил, уважал, восхищался, желал сберечь подольше.

Но за последние месяцы Ромига стал, увы, небезопасной компанией для кого угодно. Это не изменится, пока враг не опознан и на свободе. Если нав с людой благополучно переживут эту встречу, и Белая Дама поскорее вернётся домой, возможно, у неё будут хорошие шансы уйти из-под удара. Вслух Ромига ни о чём таком не стал говорить. Пока не определил место и роль Милы во всей этой неприятной истории.

Принесли ужин. Навский аппетит известен, да и лесная жительница любила хорошо покушать. А когда утолили голод, вспомнили: совместная трапеза открывает любовникам множество пикантных возможностей. Ромига с Милой синхронно слизнули взбитые сливки с одного десерта, но не стали задёргивать занавеску и продолжать эту игру здесь. Клуб наполнялся публикой, которая пришла на танцы. Новые музыканты настроили инструменты и заиграли первое танго. Чёрный взгляд встретился с изумрудным -- две улыбки, нав с людой без лишних слов выпорхнули на блестящий паркет.

Обоим было далеко до профессиональных танцоров и даже многих здешних завсегдатаев. Мила почти повисла на Ромиге, вспоминая правильные движения, стараясь не наступать ему на ноги и не терять ритм. С каждым шагом всё увереннее, смелее, чётче... Музыка смолкла, первый танец окончен -- замерли, как у обрыва. Ромига так и не выпустил из объятий свою женщину, пока не зазвучали ноты следующего танго. Нав и люда вновь закружили по паркету среди десятка других пар.

Конечно, самыми яркими, во всех смыслах, были здесь Сантьяга и чуда в алом, его партнёрша. Им доставались ревниво-восторженные взгляды. На их фоне терялись все остальные пары. В финале четвёртого танго Мила с лукавой улыбкой шепнула Ромиге.

-- Позволишь мне маленькое приключение? Вдруг правда пригласит?

Он так же тихо ответил:

-- Конечно, -- а вслух рассыпался комплиментами, благодаря партнёршу за танец. Отпустил её в свободный полёт, довольный, что не пришлось подталкивать.

Женщину немедленно пригласил какой-то чуд, а через два танца рядом с ней таки оказался комиссар. Мила, кажется, уже никого и ничего не боялась. Щёки алели, глаза сверкали из-под полуопущенных ресниц, ножки в изящных туфельках ловко плели узоры шагов -- вспомнила. Ромига замечал это мельком, танцуя по очереди с какой-то челой и чудой. Мимоходом разглядел, где сидят ещё два нава. Улинга и Шага уютно устроились за столиком в дальнем, затенённом углу, с интересом наблюдая за танцующими.

Последняя партнёрша Ромиги оказалась дивно хороша, однако нав счастлив был расстаться с ней и вновь пригласить свою Милу. Тягучая песнь бандеона под хрустальную фортепьянную россыпь, ломкая, чуть усталая грация в движениях любимой женщины, полнота взаимной открытости и доверия: пьянящий, незабываемый коктейль танго... Ромига ждал условного знака от комиссара, дождался, и в очередную паузу предложил Миле поехать домой.

-- Да, пора, -- согласилась она.

-- Ко мне? Или отвезти, где взял?

-- Спрашиваешь? Конечно, к тебе, -- рассмеялась она. -- Ой, надеюсь, не в Цитадель?

-- Спрашиваешь? -- ласково поддразнил нав. -- Конечно, нет.

В машине люда с наслаждением сбросила с ног туфельки, откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза. Опустошённо молчала, собиралась с силами и мыслями. Нав не нуждался в словах, просто чувствовал, как она довольна. Тихо улыбался, ведя машину сквозь ночь.

-- Ромига, это было... У меня слов нет. Потрясающе! -- она всё-таки искала точные слова и, наконец, нашла. -- Будто меня засунули в калейдоскоп и хорошенько покрутили, -- тряхнула чуть растрепанной причёской. -- Искры в глазах, голова кругом, ноги отваливаются, но как же всё здорово!

-- Челы придумали забавное словечко "кайф". Как раз на этот случай, запомни.

-- Кайф... Не знаю, стоит ли запоминать. Слишком много, ярко, шумно -- не для Белой Дамы.

-- Не на каждый день. А изредка -- почему нет, раз в Город тебе теперь можно.

-- Да, в самом деле. Но не будем обсуждать планы, -- она с улыбкой погрозила пальчиком, напоминая уговор. -- Лучше расскажи, где мы едем?

До квартиры Ромиги оставалось недалеко, поэтому вторая часть экскурсии по Москве вышла совсем короткой. А когда приехали, он не дал ей втиснуться в туфли -- подхватил на руки прямо из машины, поставил на мягкий ковёр уже в прихожей. Музыка ещё звучала в ушах обоих, первые шаги получились в ритме танго.

Потом шёлковая накидка соскользнула с плеч Милы, светлым пятном растеклась по угольно чёрному ковру. Рядом лёг Ромигин смокинг, чуть дальше -- рубашка. Дорожка из вещей потянулась к спальне.

-- Ты -- лучший из всех, кого я знаю, -- горячо шептала Мила.

-- Танцевала с Сантьягой и не впечатлилась?

-- Ваш комиссар прекрасен, ужасен и велик. А ты -- мой сумасшедший ветер, моё безумие, моя любовь. Мой нав.

Ответом был поцелуй: слова излишни, когда все другие танцы уступают место единственному, древнему как мир. Ромига мельком пожалел, что мира-то сейчас почти не слышит, асур побери Идальгино зелье. Постарался раствориться в оставшихся ощущениях, на время отбросив все мысли. Иначе слишком очевидно: камни из-за пазухи каждый из них, скинув одежду, переложил на сердце. Ладно! Взаимному удовольствию, отчаянной страсти и нежности, согласному движению двух тел на чёрных простынях эти камни не мешали. Почти.

Время шло к рассвету, когда нав и люда насытились друг другом. Мила задремала у Ромиги на плече, он тоже уплыл в чуткое забытье без снов. Блаженно расслабленное тело наслаждалось послевкусием прекрасной ночи, дух цепенел, надёжно спеленатый "Сетью птицелова".

Белую Даму разбудила затёкшая рука и неприятное ощущение пустоты. Лечь поудобнее -- секундное дело, а чего не хватает, она так и не сообразила, оттого сон слетел окончательно. Сквозь ресницы полюбовалась светящимися узорами на потолке и стенах. Приподнялась на локте, лаская взглядом лежащего рядом мужчину: от макушки до кончиков пальцев на длинных, узких ступнях. Ромига крепко спал и оттого казался трогательно беззащитным. Мила помнила, какое это обманчивое впечатление. Как-то раз, в шутку, попробовала брызнуть ему на живот холодной водой -- капли не успели долететь до кожи, как он, по-кошачьи фыркнув, воткнул её лицом в подушку. Женщина улыбнулась, вспоминая "экзекуцию".

Сейчас она ни за что не рискнула бы так пошутить. Впервые за много лет ей стало неуютно... нет, попросту страшно рядом с Ромигой. Конечно, Белая Дама кое-что пообещала королеве, и оттого беспокоилась. Но явный непорядок был с ним самим. Мила давно полюбила смотреть на него, сонного, и он достаточно доверял ей, чтобы не просыпаться от взгляда. Но реагировал всегда: тенью улыбки, дрожанием ресниц, невнятным ласковым бурчанием. А сейчас лицо и тело нава застыли в полной неподвижности, как у одурманенного "пыльцой Морфея" или мёртвого. Мерное, глубокое дыхание не развеивало жутковатую иллюзию.

Да ещё речи Всеславы во время долгой, слишком долгой для опальной Белой Дамы аудиенции. "Разузнай, что за интрига плетётся вокруг нава, с которым ты встречаешься? Прикрою любые твои шаги, если обойдёшься без необратимых повреждений. Вот тебе кольцо с артефактом портала, чтобы ты смогла в любой момент уйти и увести кого-то с собой". Милонега ответила смиренно и коротко: "Да, повелительница, благодарю за милость. Я постараюсь разузнать". Королева Зелёного Дома была очень молода, но не проста. Формальный ответ её не устроил, вызвала подданную на откровенность. Выслушала резкий ответ, что в ряды самоубийц -- ссориться с навами -- люда не спешит, мёртвецам Тайный Город всё равно ни к чему. Статус Белой Дамы позволяет хранить нейтралитет даже во время войн, и живётся в лесу вполне хорошо. Всеслава не вспылила, подобно старой королеве, а раскрыла перед строптивой людой кое-какие карты. "Аналитики видят вмешательство силы, которая не проявляла себя в Тайном Городе никогда прежде. Или очень давно. Опасность пока только для этого нава, и Спящий бы с ним. Но слишком уж засуетились тёмные. Я хочу знать, что знают они, чего опасаются, к чему готовятся. От этого в будущем может зависеть судьба не только Зелёного Дома, но всего Тайного Города". Всеслава беспокоилась. Всерьёз.

И вот загадка, волнующая королеву, спит мёртвым сном рядом, а сама Мила изнывает от тревоги и любопытства. На весах совести взвешивает свои чувства к любовнику, долг перед Домом, личную безопасность. Сорок лет назад молодая фата твёрдо знала, что кратчайшее расстояние между точками -- прямая. Белая Дама научилась не ломиться сквозь заросли: выбирать просветы в чаще, следовать по руслам ручьёв. Сейчас она не могла решить, как лучше, но совсем не идти вперёд было против её природы.

Мила склонилась над безвольно распластанным телом и начала ласкать его, добиваясь хоть какой-то реакции. Игра сама по себе увлекательная, женщина быстро вошла во вкус, целуя, щекоча, легонько покусывая своего мужчину. С радостью убедилась: живой, реагирует. Сгрёб в охапку, прижал к себе. Миг абсолютного счастья, и тут же ужас: счастье закончится и никогда не повторится, если она неверно рассчитала следующий ход. Остановиться и ещё раз подумать? Время: другого подходящего момента может просто не быть.

Колдунья медленно, очень медленно потянулась губами к губам, собирая энергию для "Поцелуя русалки". Нав не шевельнулся лишний раз, не поднял век -- негромко, но грозно приказал:

-- Остановись. Ещё полдюйма, и ты не выйдешь отсюда живой, Мила, -- и разжал объятия, позволяя ей отпрянуть.

Белая Дама со вздохом облегчения откинулась на подушки. Худшего не произошло: он не дал ей околдовать себя, но и голову сразу не оторвал. Мила заговорила, чувствуя, как фальшиво и глупо звучат заготовленные слова.

-- Я обещала королеве Всеславе, что постараюсь расспросить тебя. Я выполнила обещание, и я свободна.

-- Выполнила? -- Ромига резко сел на постели: теперь женщина лежала навзничь, мужчина нависал над ней. Слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица, а голос -- бесстрастный, как у голема.

-- Да. Вас, навов, почти невозможно застать врасплох. Я говорила об этом Всеславе, но она настаивала. Тогда я пообещала, что постараюсь. Постаралась, -- всё, конец домашней заготовки, а что дальше, пока неведомо.

-- Королева Зелёного Дома настолько не дорожит жизнью своей подданной? -- кажется, по смыслу здесь должна была прозвучать ирония.

-- Королева настолько обеспокоена. Она желает знать, что за новая сила вступила в игру в Городе? Новая или, наоборот, очень старая, сказали наши аналитики. Всеслава хочет разобраться, что знают об этом навы, чего опасаются, к чему готовятся. А почему ты, Ромига, оказался в центре событий, я желаю знать сама. Почему временами ведёшь себя, будто кукла? Почему спишь, как убитый? Я уже не знаю, чего больше бояться: тебя или за тебя.

Он хмыкнул, щелчком пальцев зажёг в комнате весь свет -- женщина от неожиданности прикрыла глаза рукой.

-- Хорошие вопросы, Мила. Могла бы просто спросить, а не устраивать балаган. Интересно, что бы ты делала, если бы я позволил тебе идти дальше, до конца?

-- Я не думала, что у меня получится, -- голос женщины дрогнул, Ромига угадал самое слабое место её плана. -- Мне никогда не удавалось застичь тебя врасплох, даже в шутку.

-- И всё-таки?

-- Допросила бы, снова уложила спать и ушла порталом.

-- Понятно. Ты допустила серьёзную ошибку, Мила. И чуть не сделала вторую, фатальную. Королеве Всеславе передашь следующее. Навы пока не выяснили, что за сила вступила в игру. Некто начал новую "Войну кошмаров" и начал её с меня. Почему -- загадка. А тебя напугали побочные эффекты от моей защиты. Кстати, не позадавать ли теперь вопросы мне? Или сначала прогуляемся до Цитадели?

Нав поймал взгляд люды, и Милонега оцепенела. Она была не робкого десятка, многое пережила на своём веку, но когда на тебя в упор смотрит смерть... Ромига прежде не поворачивался к любовнице этой стороной, но досье она когда-то читала. Женщина всё-таки собралась, ответила без дрожи в голосе.

-- Спрашивай, что хочешь. Смогу -- отвечу. Но я в городе третий день. После сорока лет изгнания. Я всё равно ничего не знаю.

-- О чём ещё вы говорили с королевой?

Возможно, Мила совершала очередную ошибку, открывая рот.

-- О моих родственниках. О карьере сына, которую портят родители-заговорщики. Даром что отец в могиле, мать в изгнании, а сам он вырос в другой семье. Мы с Радосветом даже не узнали друг друга. Но я не хочу быть путами у него на ногах.

-- Тебе нужно было подтвердить лояльность, и ты решила заплатить моей шкурой за возвращение в Тайный Город и благополучие сына?

Люда кивнула, на глаза наворачивались слёзы.

-- Я Белая Дама, мой дом в лесу, мне не нужен город. И я не лгала, когда говорила, что люблю тебя, нав.

-- Откуда Всеслава узнала о наших отношениях?

-- Я же бывшая заговорщица, за мной всё время приглядывали.

-- О чём ещё вы говорили с королевой?

-- Она расспрашивала обо всех навах, что охотились и вели раскопки в моей лесной вотчине. О тебе -- больше всего. Но не так уж часто ты бывал у меня, и почти ничего не рассказывал. Нам было хорошо вместе, и всё.

-- Было, -- подтвердил он, подводя итог и ставя последнюю точку. -- А теперь одевайся, и вон из моего дома. Быстро.

Ромига сидел на краю кровати и молча наблюдал, как люда подбирает с пола разбросанную одежду. Сам накинул халат, затянул потуже пояс, пригладил волосы.

-- Я могу принять душ? -- спросила она.

-- Обойдёшься магией. Не тяни грифона за яйца, Мила. Быстрее уйдёшь, целее будешь.

Надо отдать ведьме должное, оделась она быстро и почти без завлекательных ужимок. Уложила самую простую причёску, проверила украшения. Задумчиво посмотрела на одно из колец. Добыла из сумочки визитку тайногородского такси и карточку "Тиградком":

-- Разрешишь позвонить?

-- Телефон на стене в прихожей.

Подсказал свой адрес, когда она дозвонилась диспетчеру.

-- Ой, а туфли?

-- Остались в машине, и я за ними не пойду. Прогуляешься босиком, ты любишь. Или материализуешь себе что-нибудь.

Она посмотрела на него беспомощно и зло:

-- Это тебе просто, а у меня мало энергии, и взять неоткуда. Здесь всё мёртвое: земля, вода, воздух. Даже то, что кажется живым -- злая обманка, как ты.

-- И ты, Мила. Тебе плохо даются интриги. Могла понять это сорок лет назад и не браться за старое.

-- Могла...

Ромига видел, что женщина из последних сил держится на грани истерики, но не собирался утешать или успокаивать. Вовсе не потому, что был в ярости и хотел отыграться. Просто решил: так надо, и закаменел, не позволяя себе ни капельки чувств. Но всё-таки хорошо, что такси приехало быстро...

Позвонил комиссару. Подытожил короткий доклад словами:

-- Мила не замешана ни в чём серьёзном, я уверен.

-- Да, Ромига. Можете быть спокойны за неё. Что взволновало королеву Всеславу, отдельный вопрос, но не к вам. Занимайтесь дальше своими делами.

Дозвонился "ласвегасам", спросил:

-- Доминга, какая вероятность, что Белая Дама вернётся домой живая и невредимая?

-- Девяносто четыре процента, и продолжает расти. Не пойму, чего ты переживаешь, ты ж её только что выгнал.

-- Для того и выгнал. Прежде чем комментировать, посчитай вероятность побоев. Для себя.

-- Злой ты, Ромига.

-- Да, злой.

-- Кстати, для тебя опасность продолжает расти, -- предсказатель назвал проценты.

-- Спасибо за информацию. До свиданья.

Ромига нажал отбой. Преодолел желание смять трубку в кулаке, до осколков в ладонь и разряда тока по пальцам. Нет, ранить собственное тело и портить вещи -- не выход. А хорошая тренировка, как всегда, поможет. "Но как же я хочу очутиться где-нибудь, где никто, никогда не слышал о тайногородских интригах!"

Ещё один звонок:

-- Идальга, ты сделал антидот?

-- Нет, потерпи пару дней, пока "Сеть" отпустит сама. Не хочу тебя травить. И не рычи! Объясни, что случилось?

-- Ерунда, поссорился с женщиной.

-- Помочь тебе приготовить шуркь, или сам справишься?

-- Сам. Не о том речь. Опасаюсь дальше существовать вслепую. "Ласвегасы" сказали, опасность для меня продолжает расти. А другие, со стороны, замечают, что со мной что-то не так.

-- Не что-то, а вполне конкретные вещи. Кто такой наблюдательный? Твой старик?

-- Люда, с которой я иногда сплю.

-- Белая Дама, любительница медведей и навов?

-- Зачем спрашиваешь, если сам знаешь?

-- Уточняю, из кого делать шуркь.

-- Из индейки с олениной, и не забудь зайца.

-- Не, так не интересно.

-- А мне сейчас не интересны твои шутки, Идальга. Ладно, раз не можешь помочь, я пойду. Дел много.

-- Удачи.

На третий день, правда, отпустило. Фатальных ошибок геомант за время "слепоты" и "глухоты" не наделал. А прочие можно исправить или пережить. Заодно с геомантским чутьём вернулась яркость ощущений и сила эмоций. Местами больно, но в целом -- тоже хорошо.

Дни пролетали как снежинки. Ночи становились всё длиннее, деревья на улицах Москвы обросли гирляндами лампочек, дома -- иллюминацией. Даже с этой жалкой подмогой умирающий свет не способен был победить растущую тьму. Близился Карнавал Тёмного Двора, за ним -- человский Новый Год и Рождество.

Никто специально не подгадывал, но последнее в этом году заседание учёного совета пришлось на двадцать второе декабря. Как всегда безукоризненно свежий и лощеный, Р. К. Чернов развешивал плакаты к защите, под бдительным присмотром профессора Старостина. Женя Коренной сунулся помогать, но был послан не прогуливать лекции. Леночка с Веруней и примкнувшая к ним Ириска готовили банкет. Ромига на минутку заскочил к ним, выхватил из-под ножа криво отрезанный кусок ветчины, велел не халтурить. Вытряхнул на стол содержимое пакета, который Леночка как бы случайно задвинула поближе к своей сумке.

-- Ром, куда столько мяса? Собираешься общежитие кормить неделю после защиты?

-- Нет, пригласил родственников, -- бережливость Ромиги отчаянно протестовала ещё над списком закупок, но на банкет грозились прийти, минимум, четверо навов. -- Режьте всё. Увижу, зажимаете -- головы пооткручиваю!

Геннадий Николаевич Старостин увлечённо слушал доклад своего лучшего, теперь уже никаких сомнений, аспиранта. Текст утверждён, каждое слово знакомо почти наизусть. Однако Роман начал выступление с таким вдохновенным артистизмом, что профессор заслушался и засмотрелся. А потом пошли импровизации. С "отсебятиной" доклад зазвучал острее и полемичнее, на грани фола. Роман сшивал разрозненные факты стежками смелых догадок, открыто провоцировал дискуссию.

-- Боже, Ген, что он делает? Его же сейчас порвут! -- зашептала в ухо профессору Марина Мурина. -- Он у тебя что, заболел? Или влюбился в кого?

-- Не знаю. Провалит защиту -- сам порву.

Не провалил. На самые каверзные вопросы Роман отвечал с ошеломляющим остроумием и блеском. Исхитрился стравить между собой две группы спорщиков и битых полчаса, скрестив руки на груди, наблюдал дискуссию со стороны. Потом председатель опомнился, вернул защиту в нормальное русло. Выступили рецензенты, оппоненты, настала очередь научного руководителя. Геннадий Николаевич педантично высказал всё, что планировал. Затем предложил молодому коллеге не разбрасываться в пространство идеями и гипотезами, а честь по чести сесть за докторскую. Роман ухмыльнулся, пожал плечами: почему нет? А мыслями, кажется, был где-то далеко. "Наблюдательная Марина права?"

Как ни странно, отчаянный провокатор не словил ни единого "чёрного шара". После всех споров, проголосовали единогласно. Конечно, Роман со всеми членами совета переговорил заранее. Старостин не был уверен, что хочет знать, какие аргументы там звучали.

Ириска тихонько проникла в аудиторию через верхнюю дверь, устроились на дальнем ряду. Там уже обосновался белобрысый парень, которого раньше все дружно гнали на занятия. Но Женька -- так его, кажется, звали -- всё-таки решил, что защита диссертации Чернова интереснее. Слушал очень внимательно, однако девушке подмигнуть успел. Художница отметила про себя: фактурный, порисовать бы его, и вообще, симпатичный. Но приняла нарочито равнодушный вид, открыла блокнотик и начала черкать там что-то абстрактное.

Линии сами собой сложились в косоглазого, криволапого и очень зубастого монстра крайне мерзкого вида. Ириска поморщилась: "Портрет настроения, как есть. Отворотясь, не налюбуешься!" Прибила тварь несколькими энергичными штрихами, выдрала лист, скомкав, сунула в карман. Девушка была сердита. На себя -- в первую очередь, во вторую -- на мужскую половину человечества. С Атноном они то мирились, то ссорились. Отец непрерывно бурчал и ворчал. Ромка... Ириска, как ни глупо, всё ещё ревновала его к той белокурой красавице, к шикарной, будто в кино, жизни, кусочек которой они с Тохой случайно подсмотрели. "Остановились полюбоваться на красивую машинку, и что вышло?". У жениха жизнь тоже была с двойным дном. Ириску чем дальше, тем сильнее тревожило, чем Тоха зарабатывает, откуда берёт деньги. Зато у неё самой жизнь проста, как пять копеек. Дом и учёба. Ну, и рисунки...

Художница быстро, почти бездумно заполняла листы набросками с натуры. Жаль, с заднего ряда видны, в основном, затылки. Зато диссертант -- лицом к залу, и рисовать его Ириске никогда не наскучивало. О, наконец-то, поймала! Азартный, пронзительный взгляд и улыбка, полная наслаждения процессом, при полном, кажется, равнодушии к результату. Именно то, что нужно для очередной главы комикса, где её герой пустится во все тяжкие.

-- Ир, а что ты рисуешь? Можно посмотреть? -- это сосед, внезапно.

Художница по привычке захлопнула блокнотик, но в серо-зелёных глазах Женьки был такой искренний интерес, что не устояла. Показала наброски. Парень не просто похвалил, ради комплимента, а принялся разглядывать:

-- Ещё есть? Покажешь?

Тоха считал Ирискины художества блажью, совершенно ненужной хорошенькой девушке. "Ладно, работа. Хотя, что это за работа: иллюстратор?" Ириску такая позиция огорчала, как и многое другое. Но всё равно отношения развивались полным ходом. На каникулах он звал её к родителям, знакомиться.

-- Здорово!

Женька листал блокнотик, спрашивал, что нарисовано, художница комментировала. Чтобы не мешать защите, шушукались, близко придвинувшись друг к другу. От парня удивительно приятно пахло: немножко здоровым телом, чуть-чуть лесом, и никакого бензиново-табачного перегара. А ещё он воспринимал её слова, её рисунки, её саму всерьёз. В отличие от...

Ириска смотрела на нового знакомого с растущей досадой: "Где ты был два месяца назад, пока я не согласилась быть Тохиной невестой?" Верность слову в семье Старостиных ценили превыше любых сантиментов. Потому внезапная мысль -- отказать жениху и закрутить с другим парнем -- показалась Ириске кощунственной, достойной наказания. Девушка строго поджала губы, потянула блокнотик из Женькиных рук, и сама отстранилась.

-- Ладно, как-нибудь потом посмотришь. Мне рисовать надо.

Ждала какого-то сопротивления, но парень легко отдал блокнот. Улыбнулся -- какая же у него тёплая, душевная улыбка -- и стал дальше слушать обсуждение доклада. Послушать стоило. Ириска тоже получила удовольствие, наблюдая за "битвой железных старцев" и диссертантом в сторонке. До конца защиты блокнот пополнился ещё несколькими зарисовками.

Банкет. Обязательное угощение членов совета, тосты и поздравления пролетели стремительно. Любители поесть и выпить на дармовщинку сами не поняли, какие срочные дела погнали их вон. Женя Коренной мог бы сказать: чуть-чуть тёмной энергии и легчайший "заговор Слуа".

Ромига хотел праздновать исключительно в хорошей компании и от неприятных гостей поспешил избавиться. Ждал приятных. Встретил в коридоре компанию приглашенных навов, оглядел критически.

-- Терга, ты когда последний раз надевал этот костюм?

-- Сразу, как мне его пошили. Тридцать восемь лет назад, а что?

-- У челов такие давно вышли из моды.

-- Мне-то какая разница? -- пожал плечами старый мастер фехтования.

-- Я звал к себе на банкет родственников, а не музейные экспонаты, -- фыркнул Ромига, набрасывая морок. -- Ладно, для моего дяди, отставного военного из номерной глуши, сойдёт. К вам, уважаемые кузены, у меня вопросов нет.

Анга и Зворга с двух сторон подхватили Ромигу под руки.

-- Успел захмелеть, братец?

-- Нет, просто радуюсь жизни, пока никто не мешает.

Всю защиту и дальше Ириску не оставляло чувство, будто она присутствует на спектакле. Актрисой массовки, зрителем, декорацией? Не важно. Зато ни малейших сомнений, кто здесь в одном лице режиссёр, исполнитель главной роли и самый почётный зритель. Роман Чернов блистал, это был его день. Ирискина злость на него незаметно испарилась. Художница замирала от восторга каждый раз, когда старый приятель находил её взглядом и подмигивал.

А родственники у Ромки оказались колоритные: он даже слегка потерялся на их фоне. То есть, не потерялся, но уникум стал одним из ряда. Ириска снова затаилась в уголке с блокнотом и рисовала, рисовала, рисовала... "Вот этот, самый старший, круче всех. Если захочу изобразить эльфийского воина, из нолдор, лучшей натуры не найти. Да и в комиксе он будет хорош".

В минуты вдохновения для Ириски переставало существовать всё, кроме того, что она рисовала, листа бумаги и порхающего над бумагой карандаша. Её саму тоже обычно переставали замечать. Но высокий седой мужчина глянул мельком и сразу понял: рисуют именно его. Не меняя позы, дождался, пока Ириска сделает набросок. Отвлёкся на собеседника, пока она добавляла подробностей. Не успела перевернуть лист с готовым рисунком, очутился рядом:

-- Ты -- художница Ириска? Роман говорил о тебе.

Детское прозвище имело все шансы "перелинять" во взрослый творческий псевдоним, но пока художница стеснялась его перед незнакомцами. Потому официальным тоном поправила:

-- Да, только меня зовут Ирина.

-- Ирина, -- седой попробовал слово на вкус. -- Роман повесил твой рисунок на стену, -- едва уловимый намёк на улыбку и взгляд существа, которому надоело праздновать тысячелетние юбилеи. Девушку накрыло жутью, как всегда, когда фантазии норовили просочиться из вымысла в реальность. Однако густой "ёжик" волос цвета "соль с перцем", старомодный костюм и галстук не должны были принадлежать эпическому герою. Девушка кивнула, краснея.

-- Вы видели?

-- Видел. По-моему, рисунок, как рисунок. Но сейчас я увидел художника. Редко встретишь такую устремлённость к цели у особы твоего возраста. Результат обычно следует. Покажешь, что нарисовала?

Ириска совсем засмущалась: их обступили другие Ромкины родственники. Позади маячил Женя Коренной. Небывалый случай -- ему не хватало роста заглянуть через плечо кого-нибудь из впереди стоящих. Только подмигнул Ириске и поднял кулак с оттопыренным вверх большим пальцем: "не робей!"

-- Покажу, -- Ириска отдала блокнот седому, продолжая цепким профессиональным взглядом ловить ракурсы, пластику движений. Когда он начал перелистывать дальше, пояснила. -- Там кроме набросков... ну... Почеркушки к моему комиксу. Я его давно рисую.

Впервые заговорила об этом во всеуслышание. Но хотела же когда-нибудь выйти из подполья? Так пусть будет сегодня! Пусть дядя и братья того, кто её вдохновил на это "безобразие", увидят первыми!

-- "Приключения Ромиги в стране индейских пирамид". О, как интересно, -- приподнял бровь один из братьев. Он пришёл позже Тимура Григорьевича, Антона и Сергея, Ириска не расслышала, как его зовут. -- А кто такой Ромига, что за приключения?

-- Ромига -- главный герой моего комикса. Я его начала рисовать с вашего родственника, давно уже. У Романа было такое прозвище в экспедиции. Я придумала, ему понравилось. А какие приключения будут в этой главе, пока не знаю. Читаю книжку "Тайны индейских пирамид", про майя, -- думаю. Там обязательно будут мистификации, погони, драки. Большая неразбериха. Но всё должно кончиться хорошо!

-- Конечно, что за комикс без хеппи энда! -- улыбнулся ещё один Ромкин родич, самый загорелый и франтоватый из них. А вообще, Ириска впервые наблюдала такое поразительное фамильное сходство.

Блокнот перелистали от начала до конца и вернули. Седой пожелал твёрдой поступи на бесконечном пути к совершенству. Тот, кто спрашивал про Ромигу, дал визитку издательства "Шась Принт", посоветовал зайти туда с готовыми комиксами: может, напечатают. Остальные выразили одобрение столь лаконично, что впору обидеться. Но художница привыкла считать главной наградой интерес. "Никто ничего не осмеял, не обругал. Вот Тохе я ни набросков, ни комиксов не покажу. Хватило сальных шуточек про моих танцовщиц!" Вспомнила, и настроение сразу испортилось, почти до слёз. Вышла в коридор, рядом возник Женька, начал приставать с расспросами.

-- Ир, кто тебя обидел? Чернявые гадость сказали?

-- Нет, -- отчаянно замотала головой девушка. -- Им понравилось. Вообще, они классные. Как же Ромке повезло с родственниками!

-- А кому не повезло?

-- Не важно!

Женя Коренной с трудом сдерживался, чтобы не рассказать Ириске, кто почтил её рисунки вниманием. Он сам впервые видел столько навов в одном месте. Впечатляющее зрелище! Даром, что они ничего особенного не делали. Ели-пили, каждый за пятерых. Сдержанно веселились. Беседовали о чём-то в своей тесной компании. Женька испугался, когда всей толпой налетели на художницу. Пережил пару неприятных минут, сознавая: если что, защитить её он не сможет. "Стоп, приятель! Профессорская дочка -- не твоя девушка. Болтала с кафедральными кумушками -- через слово поминала женишка. Вот бы кому руки-ноги пообломать".

С навами Ириска держалась молодцом, и рисунки им, похоже, понравились. Женька слышал от знакомых тайногородцев: пристальное внимание тёмных губит неокрепшие умы и таланты. Но Ириска выросла рядом с Ромигой. Да и самого Женьку кто привёл в Тайный Город и учит уму-разуму? Полукровка был уверен: от кратких бесед с язвительным, скорым на расправу навом пользы больше, чем от занудных лекций белобрысой и зеленоглазой родни. Женька любил и умел учиться, потому быстро понял, насколько занятия в хвалёной магической школе -- профанация. "Ради галочки, ради бумажки. И кто бы говорил, что бюрократию придумали челы". Протоптал дорожку к Генбеку Хамзи, стал учиться сам, по книгам -- не впервой. В школе не выпендривался, звёзд с неба не хватал, был крепким середнячком. И как ни распирало от новых умений и бурлящей в крови силы, упрямо твердил себе: "Магия -- инструмент, а не цель".

Цель Женька выбрал и не собирался отступать. Здесь, на этом банкете, заводил полезные знакомства с историками и археологами, которых ценил Ромига. Заприметил двух шасов, услышал обрывок фразы про Восточный Караван. Хотел сразу подойти, но вот, отвлёкся на расстроенную Ириску.

На вопросы, кто и чем обидел, художница молчала, как партизан. На предложение набить обидчику морду -- рассмеялась, поблагодарила, сказала, пока не надо. Смерила Женьку заинтересованным женским взглядом, тут же по-детски смутилась и убежала. "Ну вот, поднял настроение девушке -- свободен". Парень пожал плечами, удивляясь, чем зацепила его эта пигалица? Почему так хочется защитить её от всех опасностей мира? Особенно отбить у незнакомого Тохи, явно редкостного козла.

Профессор Старостин неожиданно сильно захмелел на первых же тостах. Очень хотел надраться в хлам, до перерыва в биографии, впервые лет за двадцать. Пошатываясь, обошёл стол, хлопнул по плечу виновника торжества: хорошая опора, надёжная. Самое то -- приобнять и повиснуть, свободной рукой воздеть бокал, привлекая внимание к очередному тосту.

-- Рома, ты крепко потрепал мои нервы. Сегодня и вообще. Но я за тебя рад! Я горжусь тобой! Большому кораблю -- большое плавание. Желаю тебе лавров Эванса и Шлимана. Выпьем, коллеги, за будущие великие открытия Романа Константиныча Чернова! Ура!

Два хрустальных бокала, остатки былой роскоши, соприкоснулись с мелодичным звоном, со всех сторон потянулись одноразовые рюмки и стаканчики. Роман тут же ответил, очень зубасто ухмыляясь.

-- Спасибо вам, Геннадий Николаевич за вашу безграничную доброту. Хотите, чтобы следующие поколения археологов так же костерили меня за кривые методики, как мы -- Шлимана с Эвансом?

-- Такова цена славы! -- с пьяной напыщенностью возразил профессор.

-- Нет уж, предпочитаю широкую известность в узком кругу. Хотя, если оставить наших скифов... Вон, Фарид Мантарович убеждает, что за великими открытиями надо ехать в Новый Свет, -- Роман заговорщически подмигнул шустрому, смуглому и носатому старичку, от разговора с которым его отвлекли.

Профессор не ожидал увидеть известного эксперта и коллекционера на защите своего аспиранта. Со смешанными чувствами слушал по-восточному длинный и цветистый благожелательный отзыв. Кто бы мог подумать: оказывается, именно этот "аксакал" когда-то выдал Роману путёвку в археологию. И продолжает направлять, судя по всему.

Старостин поддакнул, вопреки ощутимому уколу обиды.

-- Правильно убеждает. Обе Америки -- непаханое поле для археолога, -- бросил ревнивый родительский взгляд на дочь, засевшую в углу с блокнотом. -- Даже моя Ириска вдохновилась индейцами. Каждый вечер обсуждаем книжку про майя. Думаю, вдруг, наконец, бросит свои каракули и пойдёт по стопам отца? Но у тебя, Ром, огромный задел по скифам. Жаль всё выбрасывать и начинать на новом месте.

-- Пожалуй. А мне жаль будет, если Ириска передумает быть художником. Такой талант, как у неё, на дороге не валяется, -- Роман аккуратно отцепил от себя научного руководителя, усадил на стул, подлил вина.

Старостин, пьянея все больше, наблюдал, как Ириска трясёт блокнотом со свежими зарисовками перед впечатляющим выводком Черновых. Сосчитать их почему-то никак не получалось. Поймал Романа за полу пиджака:

-- Вон, Ром, глянь: от меня всё прячет, а тут целую толпу ценителей искусства нашла. В штатском. Жаль, среди такой кучи братьев -- ни одной сестры. Или у вас все женщины по домам сидят?

-- Заняты архиважными делами и не отвлекаются на мелкий триумф одного из братишек, -- без тени улыбки ответил Чернов.

"Это он на полном серьёзе или издевается? Фарид, похоже, просёк шутку". От любимого вопроса пьяных: "Вы меня уважаете?" Старостин удержался с большим трудом. Взял себя в руки, нагрёб в тарелку закусок, мрачно ковырял их вилкой, думая: "Завтра, втрезве, всё ему выскажу. Или не выскажу?"

Банкет набирал обороты. Минут через десять профессор уже с кем-то оживлённо беседовал, в моменты прояснения удивляясь, насколько странные темы всплывают, да и компания подобралась...

Смех в несколько молодых голосов:

-- Ром, а что ты Серебрянца не позвал? Постебались бы. Помнишь, как мы у него на лекциях зажигали?

-- Да ну его! Злобный и совсем в паранойю впал. Не интересно.

Роман с Фаридом что-то горячо обсуждают на непонятном языке.

Евгений Коренной увивается вокруг Ириски.

Один из Черновых заходит в двери вместе с кем-то очень знакомым. Профессор приподнимается, чтобы получше рассмотреть.

-- Мишель, ты?! Сколько лет, сколько зим!

Роман вручает опоздавшему почётный хрустальный бокал.

-- Семёныч, штрафную?

-- Наливай, кандидат в доктора. Всё равно поработать не дадите. Ну, поздравляю! И тебя, Ген, поздравляю! Очень рад видеть.

Семёныча привёл Идальга.

Дознаватель был удивлён, не обнаружив старика среди гостей. Отловил Ромигу в уголке, спросил:

-- Где твой геомант?

Ромига ответил с лёгким смущением:

-- Позавчера он поссорился со мной из-за закупки реактивов. Сегодня сказал, занят выше головы и вряд ли придёт.

-- С ним, по-твоему, всё нормально?

-- По-моему, да. У нас возникли трения из-за лабы. Закончу с диссертацией -- выкину старьё из своей кладовки в Цитадели, обзаведусь оборудованием.

-- Ромига, ты уводишь разговор в сторону. Что у вас с ним произошло?

-- Ничего такого, что я посчитал бы проблемой и не мог справиться. Но буду благодарен, если ты спросишь его сам. Позвони, а лучше выдерни сюда порталом, энергия -- за мой счёт. Главное, проверь: не сел ли ему кто на загривок, как мне тогда? -- Ромига не скрывал раздражения на ершистого чела и беспокойства за него.

Идальга вышел в коридор, набирая с мобильного номер лаборатории. Семёныч быстро взял трубку, значит, сидел не в печатной. Узнал нава, сдержанно поздоровался, спросил, что надо?

-- Ты сейчас один? Сильно занят?

-- Занят. Но можешь зайти, если хочешь. Хоть прямо сейчас.

В спокойном голосе старика Идальга уловил печаль и усталость, причины решил разъяснить на месте. Уже привычно вышел из портала в центре комнаты. Семёныч рассматривал в лупу какие-то слайды и был в сильном миноре. Сам по себе, без постороннего влияния. Поднял голову, ещё раз поздоровался, но начинать разговор не спешил. Нав, закончив проверку, спросил прямо:

-- Что происходит у вас с Ромигой?

Старик пожал плечами.

-- Честно? При всех моих симпатиях, двум медведям тесно в одной берлоге. Через некоторое время мы либо притрёмся, либо разбежимся в разные стороны. Если судьба раньше не растащит, -- от тяжкого вздоха кусок плёнки улетел на пол. Семёныч чертыхнулся, но не полез за ним. Посмотрел наву в глаза. -- Ромига сказал, ловушка на супостата сработает не раньше, чем он защитит диссертацию. Вот, защитил. Надо бы поздравлять и радоваться. А я уже извёлся от беспокойства. Теперь изведусь ещё больше.

Нав уточнил:

-- Значит, Ромига сказал, "не раньше"? А каков твой прогноз, геомант?

-- А я за месяц сломал голову напрочь. По-моему, тот, кто охотится на Ромигу, безумен и не подчиняется логике. У него осторожность вроде звериной. Не нападает, пока рядом с Ромигой кто-то, кого он опасается. Всех навов. Тебя почему-то особенно. Когда твоя нить чуть плотнее переплетается с Ромигиной, тварь отступает. Но всякий раз возвращается и подходит ближе. Так что даже если вы скуётесь цепью... Даже если станете засыпать на одной подушке и смотреть общие сны, это не остановит гада. Мне кажется, ты тоже можешь попасть под удар. Просто за компанию, чтобы не мешал. Ты или любой другой.

-- Общие сны? -- переспросил Идальга. -- Как это?

Старик растерянно моргнул. Осмыслив собственные слова, заметно смутился.

-- Не знаю. Думаю, тебе видней.

Нав ответил спокойно.

-- Думаю, да, -- Идальга прекрасно помнил реку под разноцветными лунами и хотел побывать там снова. "Но стоит отложить приятные и познавательные прогулки, пока не разберёмся с врагом и природой Ромигиных снов". Дознаватель Тёмного Двора умел и разбираться, и ждать. Первое любил, второе не очень, но даже в долгом ожидании находил свой смак. -- Обо мне не беспокойся.

-- Я не беспокоюсь: просто предупредил. Если не трудно, подними, пожалуйста, те слайды с пола.

От Идальгиного пасса плёнка взлетела и мягко спланировала ровно туда, откуда Семёныч её нечаянно сдул.

-- Спасибо, -- фотограф внимательно изучил поднятое в лупу, поморщился и отправил в мусорную корзину, полную таких же старых плёнок.

Нав фыркнул: чистка старикова архива вряд ли была таким уж неотложным делом.

-- Ещё один вопрос. Что изменится от твоего присутствия или отсутствия на банкете?

-- Много всего и ничего существенного. Просто нет настроения туда идти.

-- А я хочу видеть тебя на празднике Ромиги, и не только я. Пять минут на сборы, потом шагаем в портал. Возражения не принимаются, -- дознаватель выслушал ещё один вздох -- но не возмущённое "нет" -- и довольно ухмыльнулся.

Через шесть минут Ромига наливал Семёнычу "штрафную". Тот поздравлял, говорил, что рад видеть. Почти не врал.

Виновник торжества любовался своими гостями: всеми вместе и каждым по отдельности. Как пират сокровищами, или садовник -- тщательно возделанным цветником. Живые сокровища невозможно держать в сундуке. Через пару часов они разбегутся в разные стороны. Многие скоро утратят свой блеск, таков привычный ход вещей. Лишь воспоминания о ярком моменте -- драгоценность, которая всегда с собой. Ромига наблюдал, прислушивался к разговорам, исподволь дирижировал праздником. Геомант, недавно осознавший свой дар, легко, осторожно касался нитей чужих судеб, исследовал границы возможного и невозможного.

Ромига был достаточно опытен, чтобы понимать: первые успехи в любом деле рождают ощущение всемогущества. Наслаждаясь авансом, помнил, что это приятная иллюзия, а до настоящего мастерства, как обычно, годы. Чуял хищника, сужающего круги: этот ждать не станет. У нава было в достатке терпения, однако роль отравленной приманки тяготила его всё сильнее. Смертная тоска давила на сердце, как ни радовался он жизни здесь и сейчас.

-- Твой чел сказал, ты ожидаешь нападения врага после защиты диссертации. Почему я узнаю это от него, а не от тебя? -- Идальга подошёл сзади, требовательно сжал пальцы на плече.

-- После? Ну, теперь уже сто процентов, что после, -- Ромига развернулся лицом к дознавателю. -- Идальга, я всё понимаю. Я сам просил, и комиссар поручил тебе приглядывать за мной, поэтому ты стережёшь изо всех сил. Я очень благодарен тебе. Но можно, ты будешь демонстрировать свою бдительность чуть пореже? Мне неприятно жить "за стеклом", как в идиотском человском шоу.

-- Ты не ответил на вопрос.

Ромига нахмурился, вспоминая, что и когда говорил Семёнычу.

-- Я не предсказывал, просто успокаивал старика. Но вероятность атаки, в самом деле, растёт с каждым днём. Похоже, тварь теряет терпение.

-- Именно тварь? -- переспросил Идальга.

-- Не только. Мне тоже обрыдло изображать барашка на привязи. Думаю, как бы сделать шаг ему навстречу и спровоцировать нападение.

-- Я сегодня был у "ласвегасов". За последнюю неделю вероятность твоей гибели резко скакнула вверх. С девяти процентов до тридцати двух в течение ближайшей недели.

-- Допустим, мой прогноз совпадает с прогнозом Доминги. Что ты предлагаешь?

-- Никаких резких движений, никаких провокаций. Ромига, ты меня хорошо понял? -- во времена ученичества разговор на этом закончился бы. Сейчас навы были равными напарниками. В глазах геоманта сверкнуло упрямство.

-- Я тебя прекрасно понял, но...

Уши Идальги заострились.

-- Знаешь, Ромига, я не понимаю, как ты вообще дожил до сегодняшнего дня с таким талантом лезть на рожон.

Ромига пожал плечами.

-- Идальга, ты, правда, готов гарантировать, что сидя в Городе, тише спящего артефакта, я попаду именно в шестьдесят восемь, а не в тридцать два? Я понимаю, лично тебе так спокойнее и удобнее контролировать происходящее. Но контроль не равен управлению. Управляет ситуацией та сволочь, увы. Возможно, я смогу перехватить инициативу. Если у меня будет свобода действий.

-- Сейчас её у тебя нет? -- дознаватель был сама язвительность. -- Если родил конкретный план, давай обсудим.

-- У меня нет конкретного плана, только предчувствия и ощущение, куда двигаться. Сними следящие арканы на неделю, и поглядим, что будет.

-- Ромига, ты рехнулся. Моё слово -- нет. Или решай с комиссаром, а я устраняюсь.

Ромига заметно помрачнел и дальше спорить не стал. Когда дознаватель пошёл прочь, тихо спросил.

-- Идальга, скажи, ты сейчас точно не видишь на мне чужого воздействия?

Тот резко обернулся. Посмотрел в глаза. Коснувшись Ромигиных висков, пробормотал аркан. Фыркнул.

-- Нет, только твою собственную дурь. Но для верности можешь обратиться к Сантьяге или советникам. Закругляй мероприятие, и поехали в Цитадель. Перед Карнавалом как раз успеешь спросить.

-- Хорошо.

Хорошего, на самом деле, было мало. "Хвалёные комиссарские аналитики дали слишком оптимистичный прогноз. А я усугубил ситуацию этим разговором. Зачем спорил? Конечно, останусь в Городе. По крайней мере, это разумно. Вероятность атаки высока, а шансов уцелеть мало, как ни крути. Хуже всего, тяну в неблагополучие многих, с кем связан. Задача на ближайшее время -- разобраться с этим".

Ромига посмотрел на Семёныча, оживлённо болтавшего с профессором Старостиным, уловил яркую, искреннюю радость. "Буду провожать старика домой, постараюсь помириться. И обязательно верну ему обещание". Поискал взглядом Ириску -- та что-то сосредоточенно рисовала. Женька общался с Фаридом Хамзи: судя по визитке в руках студента, они с шасом успели договориться о чём-то интересном. Терга, Анга и Зворга доистребляли мясную нарезку под разудалые охотничьи истории. Им, развесив уши, внимали два молодых чуда, товарищи Ромиги по студенческим проделкам. Идальга подошёл туда, положил руки на плечи рыжим, что-то сказал -- оба покраснели и заржали.

Ромига, натянув на лицо улыбку, встал во главе стола и собрался говорить последний тост, но тут в дверь заглянула Веруня.

-- Ром, тебя к телефону. Марья Петровна из аспирантуры. Какие-то проблемы с протоколом.

Нав чертыхнулся, выходя за девушкой в коридор. Зашёл в преподавательскую, взял трубку. Некоторое время тщетно допытывался, в чём дело. Тётка на другом конце провода мямлила и несла чушь, потом вдруг охнула и начала извиняться: мол, не туда посмотрела -- всё в порядке, нашла. В другое время Ромига посмеялся бы над бестолковой бумажной молью. Сейчас невежливо посоветовал ей вправить на место глаза с мозгами и повесил трубку. Смутная тревога, спутница последних недель, стремительно перерастала в чувство близкой беды. Вплоть до желания сразу построить портал в Цитадель. Но не при свидетеле же? Веруня не уходила, подпирала дверной косяк, поедала Романа Чернова влюблёнными голубыми глазами. Кажется, они даже слегка светились... Что?! Приглядываться было ошибкой.

Он спокойно вернулся к гостям, провозгласил последний тост, объявил банкет закрытым. Персонально попрощался с каждым из гостей, благо большинство разбрелось раньше. Дал указания Ириске и Женьке прибраться в аудитории, где был накрыт стол. Попросил Идальгу:

-- Пожалуйста, проводи Семёныча, откуда взял. А я пока забегу в отдел аспирантуры, намылю кое-кому шею. Встретимся возле твоей машины.

-- Пятнадцать минут на экзекуцию тебе хватит?

-- Да, вполне.

-- Жду.

Десять минут спустя на мобильный Идальги пришло сообщение: "Я в Цитадели. Решил не тратить время на дорогу. Увидимся на Карнавале". Дознаватель поморщился: не любил, когда нарушали его планы, даже в мелочах. Активировал один из сторожевых арканов, проверил, где Ромига на самом деле? Тот, правда, нашёлся в своих апартаментах. Идальга сложил в уме ответ, как утомили его кое-чьи импровизации, но набирать смс не стал. Завёл машину и поехал.

У челов ещё не закончился рабочий день, а самая длинная ночь в году уже наступала на город. Чёрная кровь быстрее бежала по жилам в предвкушении праздника. Идальга имел свои планы на Карнавал. Присмотр за Ромигой был в них не главным пунктом. На исходе ночи дознаватель, как всегда, приведёт кого-то в свою спальню. Карнавальные одежды, уже не нужные, упадут на пол. Тонкое чёрное лезвие прочертит по белой коже изящную вязь, чёрные простыни впитают тягучие чёрные капли -- и сомнутся под тяжестью двух тел. Нав пока не знал, чьи зрачки сверкнут искрами желания сквозь торжествующую Тьму. Чьи губы прошепчут: "Возьми меня!" Самый чокнутый нав Цитадели, маньяк из Подвалов тоже был не чужд спонтанности. Немного потолкавшись по пробкам, Идальга бросил машину на обочине и тоже сделал портал домой. К Карнавалу следовало готовиться без спешки.

Ближе к полуночи Цитадель ходила ходуном. Сама Тьма играла и шутила сегодня вместе со своими детьми, до неузнаваемости меняя ауры и лица, придавая непривычные очертания телам. Кого ты приглашаешь на танец? Кто приглашает на танец тебя? Если прежде не договорились об условных знаках, поди, угадай. Лишь князь и советники незыблемыми изваяниями высились над весёлой толпой. Да оперативные дежурные -- десяти гаркам не повезло с жеребьёвкой -- следили, чтоб никто не подпортил Нави её ночь. Но рисковых не нашлось, по крайней мере, на первый взгляд.

За стенами Цитадели занимался рассвет. Дознавателя разбудил сигнал сторожевого аркана: "Ромига покинул Цитадель". Взгляд на часы: "Восемь утра. Значит, пошёл на занятия в свой Университет. Вот ведь неймётся -- челов учить. А мы тут ещё поспим". Второй звонок: "Объект выехал за городскую черту и продолжает удаляться". Возможно, упрямец вчера успел получить разрешение у комиссара. Однако Идальга мигом подскочил, набирая номер Ромиги. Абонент не отвечал.

Пока дознаватель одевался, от письменного стола потянуло палёной бумагой. На верхнем листе открытого блокнота чернели, обрастая огненными ореолами, несколько иероглифов. Идальга прочел: "Тварь взяла приманку". Обругал затейника геоманта нехорошими словами, потушил блокнот, спрятал в карман и отправился к "ласвегасам". Пока будил их стуком в дверь, попробовал разъяснить ситуацию по-своему. Насколько мог судить, Ромига со скоростью около ста миль в час мчался куда-то на запад. Расстояние пока позволяло выдернуть его экстренным порталом. Но если упрямец после разговора на банкете решил поступить по-своему, Идальга готов был умыть руки.

Отчаянно зевающий Доминга зажёг свечу.

-- Задавай свои вопросы, злобный будильник! Тамир, ты готов?

-- Сейчас... Тебе снова нужен прогноз на Ромигу? Вероятность гибели... Ого! Почти пятьдесят процентов на ближайшую неделю, и продолжает расти! Ищем его маячок. Вот он на карте: Новорижское шоссе, проехал сороковую милю.

Идальга перебил говорливого шаса.

-- Какова вероятность того, что отъезд из Города -- решение Ромиги?

-- Десять... Оп-па! Куда это он пропал?

Дознаватель зарычал: все его следящие арканы мгновенно слетели с "объекта". Будто Ромига даже не умер, а вовсе перестал существовать.

-- Маячок сдох. Попробуем обычный удаленный поиск. Идальга, у тебя есть образец?

Портал в кабинет и обратно. Чёрный волос корчится на огне. Беспорядочная россыпь точек на карте.

-- Это ещё что такое? -- выпучили глаза оба аналитика. -- "Пчелиный рой"? Но после Карнавала почти все навы здесь.

-- Нет, это "Следы на песке", -- зло припечатал Идальга. -- Ромига коллекционирует редкие старинные арканы. И не жалеет энергии. Мы видим все места, где он оставлял свой генетический материал, а в данный момент оказался кто-то живой. Если укрупните Цитадель, найдёте и это тоже, -- тряхнул конвертиком с прядкой волос. -- Какова вероятность, что он решил закрыться от поиска сам?

-- Восемьдесят пять процентов. Гибели -- уже около семидесяти.

-- Всё, благодарю за помощь. Последите, что происходит в точке исчезновения, а я пошёл к Сантьяге.

В отличие от аналитиков, Сантьяга не спал: дознаватель отвлёк его от утреннего кофе. Комиссар пригляделся.

-- Судя по выражению вашего лица и состоянию костюма, утро у нас недоброе. Начинайте с интересного. Что случилось?

Идальга ответил вопросом на вопрос.

-- Сантьяга, скажите, Ромига подходил к вам перед Карнавалом?

-- Нет.

Идальга бросил на стол перед комиссаром блокнот с выжженными иероглифами.

-- Наш геомант уехал из Цитадели, из Города и закрылся от поиска. Накануне мы договорились, что он не станет делать резких движений, как бы ни кололось его знаменитое шило. Он рвался в бой и поступил по-своему. Взял на себя ответственность за ситуацию, пусть дальше разбирается сам. Я постою в стороне, подожду результата.

Сантьяга отставил тончайшую фарфоровую чашечку, пристально посмотрел на уши Идальги, предложил присаживаться и рассказывать по порядку. Кофе не предложил, зная, что дознаватель даже запах переносит с трудом. Выслушав доклад, задал единственный вопрос.

-- Идальга, вы уверены, что отъезд из города -- решение Ромиги?

-- Первое, что я спросил у аналитиков. Они сказали, вероятность -- десять процентов. Но я предполагаю, у Тамира что-то замкнуло в проводах. От поиска Ромига закрылся сам, "ласвегасы" дали восемьдесят пять.

Комиссар покачал головой, разглядывая блокнот:

-- Надо же, "Следы на песке"! Мало того, что аркан почти забытый. Для Ромиги -- на верхней границе магических возможностей. Я допускаю, что колдовал кто-то другой. Мы с Ортегой сейчас отправимся туда, где он пропал. А вам, Идальга, поручаю два дела. Приведите ко мне старика геоманта. Потом вместе с Ангой, Зворгой, Шагой проверьте тех, с кем Ромига общался вчера. Поищите следы знакомого воздействия. Бога -- на связи.

Идальга переспросил, довольно зло и непочтительно.

-- Весь Карнавал проверять?

-- Начните со вчерашних посиделок в МГУ. Очень хорошо, что вы там были и всех запомнили.

Прежде, чем выполнять поручения комиссара, Идальга сделал ещё одну вещь: заглянул в Ромигины апартаменты. Обнаружил там полный кавардак: то ли следы поспешных сборов, то ли геомант что-то строил, то ли просто метался по комнате, расшвыривая вещи. Для драки -- маловато разрушений. Следов чужой энергии нет, хотя... нет, всё-таки нет.

На подробный обыск времени не было. На рабочем столе дознаватель заметил "Тайны индейских пирамид", небрежно заложенные мобильным телефоном. "Вот почему абонент не отвечал. Зато сильно облегчил мне поиски своих челов". Рядом лежали листы с расчётами какого-то сложносочинённого "Миража": почерк Ромиги, но такой неровный, будто нав был мертвецки пьян. Идальга не стал ничего трогать, только заглянул в книгу, забрал телефон, а вместо него положил свою визитку с пояснением.

Вышел из портала в мастерской Семёныча, на всякий случай набросив морок. Посторонних не было. Чел скорчился на своём диванчике, с головой замотавшись пледом. Ему явно снилось что-то скверное. Нав не спешил будить -- подошёл, осторожно просканировал. Ещё раз, подробнее. Картина дознавателю очень сильно не нравилась, но разобраться, что не так... Не так, как должно быть, и не так, как в прошлый раз. Тихонько рыкнул от досады: "Надо тащить к Сантьяге и смотреть вместе".

Только примерился строить портал, чтобы аккуратно перенести спящего чела на диван в кабинете комиссара -- Семёныч подскочил, тяжело дыша и по-совиному хлопая глазами. Увидел перед собой нава, сбросившего морок.

-- Ромига?! -- радость, торжество тут же сменились разочарованием. -- А, это ты... А где Ромига?

-- Мы с комиссаром собирались спросить у тебя. Ты кричал. Что тебе снилось?

Идальга вложил в свой вопрос столько участливой требовательности, что не ответить -- просто на автомате -- почти невозможно. Семёныч чуть подумал.

-- Херня. Несбывшаяся. А потом Ромигу увёл одноглазый. Я не смог... -- старик будто поперхнулся последними словами. Захрипел, начал рвать скрюченными пальцами свитер на груди. Стекленея глазами, медленно завалился набок.