Дистанция

ГЛАВА 19

СИЕННА

Рождество в самом разгаре, Нью-Йорк сияет, а теперь, по-видимому, и моя квартира. Мэдди была занята превращением этого места в кровавый грот, дополненный ярко-красной вывеской "Скрудж", прикрепленной к моей двери. (прим. Тот кто не любит Родество)

Хотя я не могу лгать. Аромат корицы, распространяющийся по комнате от булькающей кастрюли с глинтвейном, восхитителен. Единственное, о чем я никогда не буду жаловаться на Рождество, — это обилие потрясающей еды и напитков.

Мэдди невероятно серьезно относится к Рождеству. Первые пару Рождественских праздников, которые мы провели вместе, она была оскорблена тем, какой я "гринч", как она это называет. В то время как она эльф Бадди в женском обличье, практически раскачивающаяся на мишуре, подвешенной к потолку. Она вызывает восторг на протяжении всего декабря.

У меня никогда не было такого Рождества. Когда я росла, мои мама и папа пытались сделать его особенным, несмотря на отсутствие денег. Так было до тех пор, пока мой папа не ушел. С тех пор вы бы даже не узнали о том, что наступило Рождество. Все остальные дети с полными животами радостно побежали в школу, чтобы похвастаться своими новыми игрушками. Я сидела и смотрела с задних рядов класса, и слезы жгли мне глаза, потому что мне нечего было показать, нечему радоваться.

Потом случилась Мэдди. Эта женщина неумолима в своем стремлении к счастью. Это заразительно. Теперь я могу с уверенностью сказать, что я не возражаю против Рождества. Я, однако, подвожу черту под этой дурацкой песней громких Slade на повторе.

В этом году Мэдди пошла еще дальше, распространяя рождественское настроение. Я думаю, она беспокоится, что я могу бросить ее ради Келлера на каникулах, и от мысли о возвращении к ее родителям, все еще незамужней и без парня, у нее мурашки бегут по коже.

— Мэдди, — кричу я, проходя по коридору

— Я здесь! — ее голос почти не слышен из-за чрезмерно громкого рождественского плейлиста, который она включила ранее.

Когда я подхожу к ней, она занята тем, что колотит скалкой по круглой горке теста, белая мука рассыпана по каждой столешнице и размазана по ее лицу. Она одаривает меня дикой улыбкой.

— Я пеку рождественское печенье!

— Я догадалась, — хихикаю я, бросая сумочку на пол и бросаясь на кухню, чтобы помочь, пока все не стало выглядеть так, будто здесь живет банда наркоторговцев.

— Ты в порядке, Мэдс? Место выглядит потрясающе. Но это экстремально даже для здешней миссис Клаус. Я прижимаюсь своим бедром к ее бедру, нежно пытаясь надавить на нее, чтобы добиться большего.

Вытирая тыльной стороной руки маленькие капельки пота со лба, она глубоко вздыхает. — Я просто чувствую себя очень одинокой. Я действительно думала, что в этом году мне будет с кем провести Рождество. — она безучастно смотрит на бежевый шарик теста, который она усиленно раскатывает, теперь почти плоский, как блин. Я вздрагиваю от ее слов, чувствуя себя неловко из-за того, что последние несколько недель меня почти не было рядом.

— Хей Мэдс, ты же знаешь, я всегда буду проводить Рождество с тобой. Черт возьми, когда бы я тебе ни понадобилася, я всегда буду рядом.

Я заключаю ее в крепкие объятия. Она всегда тратит так много времени на то, чтобы убедиться, что все вокруг нее счастливы, что забывает о себе.

— Я не имею в виду тебя, глупышка, я знаю, что ты никуда не пойдешь. Ты заключила выгодную сделку, чтобы провести Рождество со мной, пока оно не закончится. Я имею в виду, я просто хочу найти кого-нибудь, кто полюбит меня. Как ты нашла с Келлером.

Я обхватываю ее крепче, так что она отпускает скалку мертвой хваткой. — Я обещаю тебе, твое время придет. Вселенная только и ждет, чтобы послать тебе идеального мужчину в идеальное время, чтобы все твои звезды могли выровняться.

Вскидывая голову, она вырывается из моих объятий. — Хa! Ты только что призналась, что вы с Келлером влюблены, — дразнит она, и я драматично закатываю глаза.

— Я этого не говорил. Ты вкладываешь слова в мои уста.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста!

— Прекрати, Мэдди, — предупреждаю я, хлопая ее по руке, отчего она разражается приступом заразительного смеха. Настолько сильно, что я не могу не присоединиться к ней.

Как только все двенадцать необычно нарезанных пряничных человечков благополучно запекаются в духовке, Мэдди дает мне четкие инструкции вынуть их из печи ровно через 18 минут. Она ушла готовиться к благотворительному боксерскому поединку Келлера, который состоится позже этим вечером.

— О да, тебе сегодня утром пришла посылка, — говорит она, высовывая голову из своей комнаты. — Я положила ее на твою кровать. Я проверил этикетку, и похоже, что это от законной компании. Выглядит чертовски модно, на самом деле. А не еще какая-нибудь горелая дрянь от Джейми. Возвращаясь в свою комнату, она бросает через плечо:

— Не забудь печенье.

— Я постараюсь, — кричу я в ответ. Она абсолютно не верит в мои домашние навыки.

Я ничего не заказывала, поэтому я более чем заинтригована тем, что мне доставили. Я быстро несусь в свою комнату, чтобы посмотреть.

На моей кровати лежит большая прямоугольная блестящая черная коробка. Она украшена шелковой золотой лентой, завязанной сверху идеальным бантом. Трясущимися руками я осторожно распускаю бантик по всей длине, затем снимаю крышку и бросаю его на кровать, обнажая слои толстой черной оберточной бумаги. Мое внимание привлекает золотой конверт, лежащий сверху.

Схватив записку, я открываю ее и вытаскиваю открытку.

— Наряд, достойный богини. Ты моя Богиня, Сиенна. Надень это сегодня вечером, чтобы я мог снять его с тебя позже. Вся моя любовь, Твой Чемпион x x x.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я раздвигаю ткань, обнажая потрясающий материал с золотыми блестками. Достав платье из коробки, я поднимаю его и восхищаюсь его красотой. Тонкие золотые бретельки-цепочки соединяются с платьем с глубоким вырезом, которое с одной стороны длиннее. Оно едва достает мне до колена. Я вешаю его на дверь с обратной стороны; блестки отражают свет и переливаются по комнате. В упаковке лежит длинная прямоугольная черная бархатная коробочка. Конечно, нет. Это платье и так достаточно блестящее. И я не думаю, что Келлер из тех парней, которые в свободное от спортзала время ходят по магазинам ювелирных украшений.

Внутри коробочки лежит тонкая золотая цепочка с ослепительным бриллиантом королевской огранки. Судя по отражению света и прозрачности камня, это ни в коем случае не цирконий. Вот это настоящее предложение. Просто сногсшибательное и элегантное, идеально сочетающееся с платьем. Это, должно быть, стоило больше, чем моя месячная зарплата. Черт, возможно, даже больше, зная Келлера. Этот мужчина не сдерживается, когда дело доходит до покупки модных вещей.

Захлопнув шкатулку с украшениями, я ставлю ее на комод и беру телефон. Никаких новых уведомлений, не то чтобы я чего-то ожидала. Келлер весь день тренировался с Грейсоном, а затем отправился домой, чтобы подготовиться к вечеру. Они с Грейсоном спустятся пораньше, чтобы помочь Люку подготовиться к бою. Очевидно, что если он сможет выиграть этот турнир, то там найдутся несколько ведущих промоутеров, которые могли бы помочь с его карьерой. Я уверена, что с Келлером на его стороне у него все равно не возникнет никаких проблем с этим.

Итак, за мной и Мэдди заезжает в 7 вечера водитель Келлера. И это прекрасно. Но я просто скучаю по нему. Прошло всего несколько часов, а я уже как влюбленный щенок. Быстро перейдя к своим сообщениям, я открываю свой, в основном непристойный чат с Келлером.

я

Мне очень нравится это платье. Стоит ли мне беспокоиться о твоих предпочтениях в женской одежде? Ты часто делаешь это, Чемпион? xx

Ладно, это было не совсем то, что я пытался донести. Черт.

я

Получилось неправильно, но спасибо. P.S. Я с нетерпением жду, когда увижу, как оно заиграет на полу в твоей спальне. P.P.S Это ожерелье — слишком дорогой подарок Келлер. Мне не нужны экстравагантные подарки. Только ты.

Верно, это звучит лучше, менее пассивно-агрессивно. Я виню свои склонности к Скорпиону. Очевидно, что эта ревнивая жилка просто не знает, как остыть.

Пока я сушу волосы, в поле моего зрения загорается телефон.

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР

Если я не увижу это ожерелье на твоей хорошенькой шейке, тебе придется чертовски дорого заплатить. Твоя задница будет красной.

Румянец заливает мои щеки, когда я вспоминаю, как он делал именно это пару ночей назад. Боже, это было Г.О.Р.Я.Ч.О. Он знает мои желания, внутри и снаружи. Он знает, как нажать на каждую из моих кнопок до абсолютного совершенства. В сочетании с нашей интенсивной связью искры буквально летят каждый раз. Он разжег во мне огонь, и я не собираюсь когда-либо его тушить.

Очередной пинг вырывает меня из моих мыслей.

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР

Не то чтобы порка была большим наказанием для моей жадной Богини. Возможно, мне придется подойти к тебе более творчески. Ты будешь самой сногсшибательной женщиной в этом зале сегодня вечером. Я не уверен, что смогу держать свои руки подальше от тебя.

Моя киска пульсирует, когда я читаю его слова. Мои пальцы начинают убирать полотенце с ног, когда появляется еще одно сообщение.

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР

И если ты даже ПОДУМАЕШЬ о том, чтобы прямо сейчас прикоснуться пальцами к этой идеальной киске, я советую тебе остановиться. Будь хорошей девочкой и помни, кому он принадлежит.

Откуда, черт возьми, он узнал, что я собираюсь сделать именно это?

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР

Надень это чертово ожерелье. Обещаю, это будет не единственное ожерелье, которое ты наденешь сегодня вечером. Скоро увидимся, принцесса. ХХХ

Осторожно расстегнув застежку ожерелья, я оборачиваю его вокруг шеи. Оно изящно ложится как раз между ключицами и сияет на фоне моей бледной кожи. Сбрасываю полотенце, которым была обернута, и прикрываю груди предплечьем поперек тела, они выглядят очень аппетитно, когда я прижимаю их к своему телу. Я быстро делаю снимок и отправляю его Келлеру.

я

Понял, босс, ожерелье на …. видишь?

Ответ приходит немедленно.

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР

Гребаная принцесса, а теперь мне нужно принять холодный душ.

Посмеиваясь про себя, я кладу трубку и продолжаю собираться. Выбирая образ, который дополнит это платье, я наношу на веки светло-золотистые мерцающие тени для век и быстро наношу черную жидкую подводку для глаз. Он хочет богиню? Что ж, сегодня вечером он его получит.

Уложив волосы каскадом на одно плечо, я завиваю их волнистыми локонами и завершаю образ матовой помадой телесного цвета. Платье само по себе является вызовом. Мне просто нужно представить тело, пока материал заберет все внимание.

Я роюсь в своих захламленных ящиках в поисках самого сексуального нижнего белья, которое только могу найти, и останавливаюсь на кружевных красных трусах с вырезом, которые идеально сочетаются с легким загаром на моей коже. Но я отказываюсь от бюстгальтера, так как платье выглядит так, что без него я буду держаться во всех нужных местах. Оно сидит как перчатка, подчеркивая мою фигуру во всех нужных местах. Глубокий вырез творит чудеса с моей грудью, а то, как он собирается рюшами с одной стороны, придает мне идеальную фигуру в виде песочных часов. Я рада, что мне удалось нанести немного моментального искусственного загара. Я выгляжу так, будто сияю. Я знаю, что Келлер собирается поглотить каждую частичку богини, и я не могу дождаться.

7 часов вечера наступают намного быстрее, чем ожидалось. Выглядывая из окна нашей гостиной, я вижу, как к дому подъезжает затемненный "Мерседес". Я кричу Мэдди, чтобы она поторопилась. Она все еще не вышла из своей комнаты. Без сомнения, в сотый раз переделывает прическу. В конце концов, она выходит, ее глаза расширяются, а рот приоткрывается, когда она видит меня.

— Ахренеть, Сиенна! Ты выглядишь сногсшибательно. Это платье, я так понимаю, было посылкой от Келлера. Боже, у этого мужчины есть стиль! — пока она говорит, от нее исходит возбуждение.

Мэдди одета в простое облегающее черное платье, сочетающееся с убийственными серебряными туфлями на шпильках и кожаной курткой. Ее ярко-светлые волосы уложены в простую, но элегантную прическу, обрамляющую лицо волнистыми локонами. Она могла бы носить сумку и все равно выглядеть как модель.

— Огромное спасибо тебе, Мэддисон. Ты тоже сегодня классно выглядишь. Пытаешься произвести впечатление на определенного тренера? — спрашиваю я, глядя на нее, шевеля бровями.

Румянец расползается по ее груди, когда она отводит взгляд. — Нет, он последний человек, на которого я хочу произвести впечатление, — слишком быстро огрызается она в ответ.

— Хорошо, хорошо, — говорю я, убирая руки и отступая назад, продолжая смеяться. Иногда ее слишком легко вывести из себя.

Как только мы предъявляем наши билеты на входе, двое массивных вышибал провожают нас через здание по боковому проходу, подальше от толпы. Они не говорят ни слова, и мы просто следуем за ними. Пытаться поспевать за их широкими шагами на каблуках — непростая задача.

Несмотря на то, что коридор почти пуст, звуки болтовни тысяч людей за стеной вибрируют вокруг меня, посылая волны возбуждения до глубины души.

Я никогда раньше не была на боксерском поединке. Я, конечно, не ожидала, что на благотворительном мероприятии будет почти полный зал. Хотя мне никогда не следует недооценивать Келлера. Я часто забываю, что он знаменит, когда мы с ним вдвоем даже не участвуем в уравнении. Для меня он мой Келлер с развратным ртом и дьявольской ухмылкой, который боготворит землю, по которой я хожу. Для остального мира он известный боксер-тяжеловес, ведущий гламурный образ жизни плейбоя.

Вряд ли они понимают, что он проводит вечера, свернувшись калачиком, за просмотром Netflix со старушкой мной. Хотя средства массовой информации вокруг него сведены к минимуму, я предполагаю, что это дело рук Келлера, и я не думаю, что кому-то действительно хотелось бы столкнуться с гневом Келлера.

Прошлой ночью в клубе он ясно дал понять, что не хочет прятать меня от мира, и это вызвало у меня теплые чувства внутри. Я не хочу ничего усложнять для него. У него впереди важный бой. Он может стать абсолютным чемпионом мира в супертяжелом весе. Учитывая то внимание и самоотверженность, которые он вкладывал в тренировки, а также те фрагменты информации, которыми он со мной поделился, я не сомневаюсь, что Келлер выйдет на первое место. Я не вижу ни одного соперника, который мог бы сравниться с ним.

Охранники выводят нас на арену через большие двойные двери. Музыка гремит, свет приглушен, но все равно достаточно ярко, чтобы разглядеть тысячи людей, занимающих пространство, поющих и скандирующих.

Мы продолжаем идти и идти; ринг становится все ближе и ближе, когда мы достигаем пустого первого ряда всего в нескольких метрах от ринга. Он жестом приглашает нас садиться, сам кивает и говорит в наушник, пожелав нам приятного вечера небрежным тоном и уходит прочь.

Я полагаю, что ряд суровых судей сидит в следующем первом ряду справа от меня. Как только моя задница касается сиденья, молодая девушка в черно-белых шортах и укороченном топе с фальшивой улыбкой передает мне и Мэдди по бокалу с пузырьками и улетает.

Я смотрю налево, когда Мэдди быстро закрывает свой телефон и засовывает его прямо в сумку, ее глаза широко распахнуты, когда она следит, смотрю ли я.

— Все в порядке, Мэдс?

Она ерзает на стуле, избегая меня. Что, черт возьми, заставляет ее вести себя так странно?

— Я просто отвечал на сообщение. Ничего особенного.

— Ну, это не похоже ни на что. Ты выглядишь так, словно у тебя вот-вот лопнет кровеносный сосуд.

Свет гаснет до черноты, когда музыка разносится по арене, посылая мурашки по моему телу. Загораются синие прожекторы. Экран заполнен изображением Люка, его лицо закрыто синей мантией, голова опущена, когда он входит. Еще одна боевая машина, он настроен серьезно. Я не могу оторвать глаз от мужчины, идущего прямо за ним. Мой чемпион. Его лицо непроницаемо, он выглядит абсолютно съедобно в черном смокинге, его темные глаза пронизывают экран. Он следует за Люком к рингу, окруженный волной охранников в черных костюмах.

Он уверенно шагает по дорожке. Он сильно хлопает Люка по спине и втягивает его голову в плечо, наклоняясь и что-то шепча. Люк кивает и продолжает подниматься на ринг с Грейсоном. После того, как противник Люка уходит, огни становятся ярче, и толпа затихает, когда они представляют бойцов. Атмосфера наэлектризована. Я сижу на краешке стула, предвкушая начало драки.

К 7-му раунду Люк берет верх. Это ясно даже мне. Его противник выглядит неряшливо. Крики Келлера и Грейсона разносятся по арене. Его противник стоит на шатких ногах, не сумев нанести ни одного из своих слабых ударов. Серьезно, я могла бы заставить этого парня попотеть.

Я понятия не имею о боксе, но я видела бокс Келлера, так что знаю, как это должно выглядеть. Его противник прижимается спиной к канатам, нанося слабый удар корпусом в туловище Люка, который открывает его только для правого апперкота, отправляющего его в полет. Это почти в замедленной съемке, когда его лицо искажается, а из брови брызжет кровь, когда он падает на пол. Толпа взрывается, и мы с Мэдди вскакиваем со своих мест, возбужденно визжа. Судья считает до восьми, но не встает. Люк поднимает свою перчатку в знак победы, когда Келлер и Грейсон перепрыгивают через скакалку и бегут, чтобы посадить Люка себе на плечи. Их лица сияют от гордости, как будто они наблюдали, как их ребенок уходит в свой первый школьный день.

Глаза Келлера встречаются с моими и не отрываются, когда его губы растягиваются в ухмылке. Он подносит свободную руку к губам и посылает мне воздушный поцелуй, подмигивая, отчего у меня по спине пробегает дрожь. Я сжимаю ноги вместе в попытке унять боль.

Может, это и не бой Келлера, но весь зал в восторге от него. Он ходит по рингу так, словно это его собственность. Его естественная среда обитания. Все взгляды устремлены на него. Я их не виню; он прекрасно выглядит сегодня вечером.

Он ныряет под красные канаты и спрыгивает с ринга, в его поведении сквозит решимость, когда он смотрит на меня. Камеры следят за каждым его движением, пока его прикрытые глаза заполняют экраны по всей комнате. Он крадется прямо ко мне. Комната наполнена болтовней, но в этот момент все, на чем я могу сосредоточиться, — это то, что он приближается ко мне. От предвкушения у меня почти текут слюнки, когда он подходит ко мне.

— Ты выглядишь чертовски потрясающе, детка, — хрипло произносит он, опускаясь на корточки до моего уровня.

— Ты и сам неплохо выглядишь, Чемпион, — говорю я, покусывая нижнюю губу.

Прежде чем я успеваю опомниться, его руки сжимают обе мои щеки, когда он припадает своим ртом к моему с чистым голодом и желанием. Я закрываю глаза и погружаюсь в поцелуй, забывая, где мы находимся, и о том факте, что наш PG страстный поцелуй транслируют на экранах.

— Боже, я ждал, кажется, гребаные часы, чтобы сделать это, — стонет он.

— Келлер, что с камерами? Все пялятся на нас, — говорю я, неловко ерзая на своем стуле. Это его мир, а не мой.

Келлер поворачивается к одной из камер, направленных на нас сбоку от ринга, и подмигивает, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. Снова завладевая моими губами, он выставляет средний палец за спину, направляя его в камеру. Я улыбаюсь ему в губы. Я думаю, он уловил смысл послания, поскольку, когда я снова смотрю на большой экран над рингом, там снова показывают Люка и его празднование.

— Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты моя, детка. Но как только они заставят тебя почувствовать себя неловко, просто скажи мне, и я скоро заставлю их отвалить нахуй, хорошо? Это один из самых дерьмовых аспектов моей жизни. Я стараюсь держать этих стервятников-хуесосов и их камеры подальше от моего лица, насколько это возможно. — он говорит это с искренностью в голосе. Я никогда не сомневаюсь в угрозах Келлера. Вероятно, поэтому о нем так мало информации в Интернете. Они, вероятно, чертовски боятся столкнуться с его плохой стороной. Черт возьми, я бы не позавидовал человеку, находящемуся на другом конце его гнева.

— Честно говоря, все в порядке, Чемпион. Я просто не хочу привлекать к тебе еще больше нежелательного внимания.

Я совершенно забываю, что Мэдди сидит рядом со мной, когда Келлер мягко улыбается ей и кивает. Я наблюдаю, как она одаривает его одной из своих фирменных натянутых улыбок "Отвали, нахуй" и снова обращает свое внимание на ринг. Что, черт возьми, он такого сделал, что разозлил ее?

Нахмурив брови, я снова обращаю внимание на Келлера. — Понятия не имею, — шепчу я, и он просто кивает.

— Мне нужно срочно вернуться с Люком и Грейсоном. Никуда не уходи, мы встретим тебя здесь и вернемся все вместе.

— По-моему, звучит неплохо, Чемпион, — промурлыкала я и быстро чмокаю его в губы. Он поворачивается, чтобы уйти.

— Не заставляй меня ждать слишком долго, — кричу я достаточно громко, чтобы привлечь его внимание, и покачиваю бровями. О, он знает. Усмехнувшись, он качает головой и трусцой возвращается на ринг.

— Мэдди, не хочешь объяснить, какого черта это было? — строго спрашиваю я, начиная терять терпение. После того сообщения она стала вести себя странно.

Она вздыхает, достает телефон из серебристого клатча и открывает статью, осторожно глядя на меня.

— Си, я не хотел портить тебе вечер. Я подумал, может быть, это недоразумение или старый образ. Но на нем тот же смокинг, та же дневная щетина и зачесанные назад волосы. Это было сделано сегодня вечером. Мне чертовски жаль. — печаль прокрадывается в ее голос, когда она мертвой хваткой прижимает телефон к груди.

— Что было похищено сегодня вечером? Ты сожалеешь о чем? Господи, Мэдди, говори четко. Ты чуть не довводишь меня до панической атаки!

Я чувствую, как мое сердце трепещет в груди, ладони потеют. Если Мэдди так взвинчена, должно быть, что-то серьезно не так. Я больше не могу этого выносить. Я протягиваю руку и вырываю телефон из ее тисков.

Мои глаза сканируют экран, мой разум пытается не отставать от того, что я вижу. "Это та таинственная женщина, которая не пускает Келлера Руссо на рынок?" Это напечатано вверху страницы. Меня подташнивает. Дрожащими руками я продолжаю прокручивать статью вниз. На первой фотографии улыбающийся Келлер помогает сногсшибательной брюнетке выйти из машины. Ее длинные ухоженные пальцы обхватывают его предплечье, когда она поднимает голову и улыбается ему. Ее длинные, подтянутые ноги выставлены на всеобщее обозрение.

Ярость наполняет меня. В ушах звенит, когда я смотрю на следующее фото, слезы угрожают пролиться.

Нет, Сиенна, мужчина не заставит тебя плакать, никогда больше.

Следующий кадр показывает, как они выходят на арену вместе, рука об руку, улыбаются, шагая шаг за шагом, и выглядят так, как и подобает паре знаменитостей, которых мир ожидал от них увидеть.

— Мы можем уйти, пожалуйста? Говорю я, прерывисто дыша.

Мэдди просто кивает, выражение ее лица становится мрачным, когда она сжимает мою руку в своей, и мы присоединяемся к толпе людей, направляющихся к выходу. Я даже не бросаю на Келлера второго взгляда, когда выхожу.

Вернувшись в квартиру, я срываю платье, оставляя его грудой на полу. Мой телефон был выключен и лежал на прикроватной тумбочке, и, натянув первую попавшуюся пижаму, я направляюсь в комнату Мэдди. Я не хочу оставаться сегодня вечером одна, наедине со своими мыслями. Она тепло улыбается мне и отползает к стене, приподнимая одеяло, чтобы я присоединилась. Я опускаю голову на ее плюшевые подушки из гусиного пера.

— Однажды я перестану заставлять тебя утешать меня, когда мое сердце будет разбито. — я пытаюсь отнестись к ситуации легкомысленно, но она всегда видит меня насквозь. Она нежно гладит меня по волосам.

— Не говори глупостей. Для этого и существуют лучшие друзья. Поспи немного, никогда не знаешь, может быть, утром все будет выглядеть по-другому.

Она всегда оптимистка. Откатываясь от нее, я вздыхаю и выключаю свет. Мой сон далек от спокойного, и я ворочаюсь с боку на бок, образы Келлера и той женщины преследуют меня.

Я действительно думала, что он другой.