Дистанция

ГЛАВА 27

Келлер

Мрачное выражение, запечатлевшееся на лице Луки, быстро сменяется чистой яростью, и он разбивает свой телефон о стальные стенки самолета. Осколки стекла отскакивают от стен.

— Блять! — он отчаянно кричит, запустив руки в волосы.

Он не может смотреть мне в глаза. У меня в животе поселяется ужас. Лука уравновешен и способен контролировать свои эмоции. Эта вспышка гнева означает, что что-то пошло наперекосяк.

— Скажи мне, брат.

Наконец, его глаза встречаются с моими, но слова не складываются. Он просто смотрит на меня, на его лице читается боль.

— Ради всего святого, Лука, что бы это ни было, мы справимся с этим вместе. А теперь открой рот и используй свои гребаные слова, пока я не потерял все терпение, которое у меня еще осталось.

— Она у них, Келлер. Мне чертовски жаль.

На секунду мне кажется, что я плохо слышу. Затем кажется, что из комнаты выкачали весь воздух.

Эти четыре слова режут меня, как нож к горлу.

Они не могут. Они, блядь, не могут заполучить ее. Этого не может быть. У меня голова идет кругом.

Кислая желчь поднимается к моему горлу. Осознавая, что мы находимся впереди остальной толпы, я чувствую на себе их взгляды. Наблюдают, ожидая, что я взорвусь. Каждая частичка моего существа хочет устроить ад, сжечь дотла весь Нью-Йорк.

В этот момент все, что я когда-либо любил, ускользает ко всему, что я когда-либо терял. Моя жизнь совершенно бесполезна без нее.

— Что случилось с твоей сделкой? — выплевываю я, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

— Я, блядь, не знаю, ясно? блядь! Мы вернем ее, брат. Если это будет последнее, что я когда-либо сделаю, я верну тебе свет, — отвечает он, проводя руками по волосам.

Отстегивая ремень, я вскакиваю со своего места. — Скажи пилоту, чтобы открыл гребаные двери, сейчас же, — бушую я, адреналин бурлит в моем теле, когда я направляюсь к выходу. Грейсон бросается к двери самолета, преграждая мне путь и хватая меня за свитер обоими кулаками.

Он храбрый.

— Келлер, сядь, блядь, на место. У Луки есть люди. Они вернут ее. Ты должен остаться в этом гребаном самолете. Все, ради чего ты работал, сводится к этому бою. Не теряй голову. Если ты откажешься от этого боя, все. Ты в ловушке. Ты хочешь стать лучшим человеком, мужчиной, достойным Сиенны. Что ж, это та самая возможность.

— Не прикасайся ко мне, черт возьми. — схватив его запястья, я отталкиваю их от себя. Он не сдвигается с моего пути.

— Убери Грейсона. К черту бой. Моя жизнь ничего не стоит без нее. Так что я предлагаю тебе либо, блядь, пойти со мной и помочь мне расчленить каждого из этих ублюдков, держащих ее, либо заткнуться нахуй и сесть. Выбор за тобой.

Я понимаю. Он никогда не был влюблен. Он никогда не заботился о ком-то настолько, чтобы отдать за них свою жизнь. Я чувствую, как чья-то рука хватает меня за плечо, когда я разворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Лукой. Он медленно кивает мне и проходит мимо меня, берется за рычаг выходной двери и тянет на себя. — Немедленно сделайте несколько гребаных шагов сюда, тупые ублюдки. — он кричит мужчинам внизу, от него исходит чистый гнев. Я предполагаю, что это передает смысл сообщения, поскольку следующее, что происходит, — металлические ступеньки подсоединяются к защелке выхода, и мы возвращаемся на асфальт, где проливной дождь хлещет меня по лицу. Сквозь пелену ливня подъезжает черный "Мерседес", и водитель открывает нам двери, чтобы мы запрыгнули внутрь.

Сообщение приходит на мой телефон, когда мы направляемся в мой пентхаус. Люди Луки либо ищут ее по всему городу, либо едут на встречу со мной. Каждый человек под началом Луки на охоте. Лука смотрит на мой телефон, когда я нажимаю на новое уведомление с неизвестного номера.

Изображение заполняет экран.

Сиенна.

На ней были только черный лифчик и трусики, ее руки обвились вокруг стула, вероятно, связанные, а лодыжки связаны вместе. Слезы застилают ее налитые кровью глаза, темно-красная кровь стекает со лба на левую бровь. Я чувствую, как она умоляет меня через ее глаза. Порезы на ее животе вызывают у меня желание опорожнить содержимое своего. Ее пронзительные голубые глаза, которые всегда выдавали ее эмоции, сейчас наполнены чистым страхом. Я узнаю этот взгляд. Это тот же самый взляд моих поверженных врагов, в чем я сам преуспел.

Единственное, что удерживает меня от того, чтобы выблевать свой завтрак, — это тот факт, что она жива.

— Сейчас же отправь это Нико. Посмотрим, что он сможет извлечь из этой фотографии.

Я киваю и быстро пересылаю его. Появляется еще одно уведомление. Я быстро открываю его.

НЕИЗВЕСТНО

Я говорил тебе, что возьму ее. Вот что происходит, когда недооцениваешь своего противника, Чемпион. Я собираюсь наслаждаться каждой секундой рядом с ней.

Джейми.

Гребаный Джейми.

— Это ее бывший. Она у него.

— ЧЕРТ! — я кричу, ударяя кулаками по подголовнику передо мной.

— Мы вернем ее, брат. Даже если это будет последнее, что мы сделаем, мы вернем ее тебе. Даю тебе слово. Фальконе слишком нескоординированны по сравнению с нами. Они используют наркомана для выполнения своей грязной работы, черт возьми.

Я знаю, что так и будет, потому что я не остановлюсь, пока она не вернется ко мне. Я устрою ад в этом городе, пока она не вернется домой.

Никто на этой планете не смог бы остановить меня.

Еще одно сообщение отрывает меня от моих убийственных мыслей.

НИКО

Она в квартире Джейми. Я заблокировал канал безопасности и предупредил наших людей, чтобы они прибыли туда. Бригада зачистки наготове.

Он немедленно передает адрес на Уэст-стрит, я кричу водителю, и он опускает ногу на пол.

— Мы вооружены? — я спрашиваю Луку.

— Конечно, собираемся. Полный ассортимент в багажнике. Я, блядь, говорил тебе, что они не смогут провернуть это должным образом.

— Пока что она не в безопасности, Лука.

Но она будет. Даже если это последнее, что я когда-либо сделаю, я позабочусь о том, чтобы она была в безопасности.

Леденящий кровь крик эхом разносится по коридору. Я без сомнения знаю ее. Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь к двери квартиры. Я могу только представить, как Лука и Грейсон хотят крикнуть мне, чтобы я остановился, но мне, блядь, все равно. Ее крики становятся все громче и громче. Это все, на чем я могу сосредоточиться. По крайней мере, она все еще жива, говорю я себе.

— Келлер, прекрати, мать твою! — Грейсон шипит, хватая меня за руку и пытаясь удержать. — Ты не знаешь, во что ввязываешься, ты ей ни к черту не нужен мертвым!

— Это бесполезно.

Моя сила слишком велика для него. Вдобавок к чистой ярости, пылающей внутри меня, у них нет ни малейшего шанса удержать меня от нее. Ничто в этом мире не помешает мне заполучить ее.

Мне насрать. Я не могу больше ни секунды слышать ее крики, пронзающие мое сердце. Направив пистолет на дверь, я распахиваю ее пинком, но меня встречает тишина. Я сразу же замечаю обмякшее тело Сиенны, свернувшееся калачиком на деревянном полу, рядом с ней растекается алая лужица. Пистолеты, направленные мне в голову, даже не замечаются, когда я бросаюсь через комнату, чтобы добраться до нее.

— Что, черт возьми, ты наделал! — я рычу.

Грейсон и Лука кричат мне, чтобы я остановился. Пули пролетают мимо моей головы, и в ушах грохочет стрельба. Мое зрение затуманивается, когда я падаю перед ней на колени, вытаскиваю нож из ботинка и перерезаю ее завязки. Медленные неглубокие вдохи срываются с ее губ. Мои трясущиеся руки, теперь покрытые кровью, притягивают ее тело к моему. Ее бессознательное тело неподвижно.

— Сиенна, детка, ты меня слышишь? — мне не удается скрыть нарастающую панику в своем голосе. Кажется, что вся моя жизнь утекает сквозь пальцы, и я едва могу удержать ее. Этого не может быть на самом деле. Я не могу потерять ее.

— Детка, пожалуйста. Ты обещала, что не бросишь меня. Ты обещала Сиенна. — у меня вырывается рыдание, когда я глажу ее липкие, пропитанные кровью волосы.

Мир вокруг меня на минуту меркнет. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это моя идеальный фейерверк, неподвижная, окровавленная и в синяках подо мной. Наклоняя свою голову к ее, я утыкаюсь носом в ее волосы, теплые слезы текут по моему лицу.

В моих ушах снова раздаются выстрелы, за которыми следуют глухие удары. Используя свое тело как щит, я ложусь на нее сверху и прищуриваю глаза. Что угодно. Я бы сделал все, чтобы защитить ее. Она может жить без меня, но я никогда не смог бы жить без нее.

— Убери ее отсюда к чертовой матери, Келлер! — звучит в моих ушах, и я поднимаю взгляд.

Белые стены забрызганы кровью, безжизненные тела лежат кучами. Черт возьми, здесь, должно быть, было по меньшей мере 10 человек Фальконе. Осматривая местность, я нацеливаюсь на Джейми. Этот маленький засранец мой. Затем мое внимание привлекает едва слышный кашель из-под меня.

— Келлер?

Ее голос слабый, она пытается дышать. Целую ее в лоб, и меня охватывает облегчение.

— Это я, детка. Теперь ты в безопасности. Мне нужно, чтобы ты обхватила меня за шею. Как ты думаешь, ты сможешь сделать это для меня?

Мне нужно увести ее отсюда. Она никогда больше не оставит меня. Это единственное, в чем я чертовски уверен.

Она медленно кивает мне, и я помогаю ей обвить руками мою шею, одновременно обхватывая остальную часть ее тела, крепко прижимая ее к своей верхней части тела.

— Просто потерпи еще пять минут, хорошо, детка?

Рыдания сотрясают ее тело, сотрясая меня.

— Шшшш, детка, все в порядке. С тобой все будет в порядке, я тебе обещаю. Никто и никогда больше не причинит тебе вреда, — я глажу ее по голове, уткнувшейся в мою шею, тыльной стороной ладони, чтобы пистолет в моей руке не касался ее. Я делаю все возможное, чтобы утешить ее, когда внутри все, что я хочу сделать, это убить каждого ублюдка, который еще находится в этой комнате. Ничто не доставило бы мне большей радости, чем наблюдать, как жизнь угасает из каждого из них. У меня в руках есть единственная вещь, которая останавливает мое желание сделать это, единственная вещь, которая придает моей жизни смысл.

Выстрел заставляет ее подпрыгнуть в моих объятиях, напоминая мне, что ей не место в этом мире, и я прижимаю ее к себе еще крепче.

— Все в порядке, детка. Это люди Луки, — шепчу я, оглядываясь и видя, как Грейсон, ничего не выражающий, в упор стреляет одному из людей Фальконе между глаз. Он не вздрагивает, когда его тело падает на пол у его ног. Рассказ настоящего психопата: лишение кого-либо жизни нас не смущает. Он перешагивает через тело, как будто это кусок мусора на тротуаре, и немедленно нацеливается на следующее. На кухне Лука держит другого мужчину, склонившегося над столешницей, когда тот одним быстрым движением проводит длинным кухонным ножом по его горлу. Вся квартира превратилась в кровавую зону боевых действий. Быстро выбравшись из квартиры, я направляюсь к выходу на лестничную клетку. Машина Луки припаркована прямо снаружи, водитель ждет.

— Еще пара минут, детка, и мы отвезем тебя в больницу. Просто побудь со мной до тех пор.

Когда я достигаю последнего пролета лестницы, мое внимание привлекает фигура. Я инстинктивно поворачиваюсь боком, чтобы уберечь Сиенну от линии огня. Когда я подхожу ближе, безумная ухмылка Джейми останавливает меня на полпути.

— Убирайся с моего пути, пока у тебя не застряла пуля в мозгу.

— Ты действительно откажешься от всего ради нее. Ты действительно та киска, какой они тебя считают, — с отвращением рычит он, указывая на Сиенну.

Он понятия не имеет, кто я и как далеко готов зайти, чтобы защитить женщину, которую люблю. Говорят, мужчина, которому нечего терять, опасен. Они должны судить человека, которому есть что терять.

Кровь заметно отливает от его лица, когда я поднимаю пистолет с глушителем, направленным прямо на него.

— Видишь, вот тут ты ошибаешься, Джейми, — говорю я, придвигаясь к нему все ближе и ближе. — Я ни от чего не откажусь ради нее. Она для меня все, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы защитить ее.

Теперь мой пистолет упирается ему в лоб. — Ты думаешь, я тебя боюсь? Большую часть ночей я убиваю людей гораздо крупнее и страшнее тебя. Не моргнув глазом, я могу лишить человека жизни. Я получаю удовольствие, наблюдая, как мужчины дрожат от страха, пока я медленно их мучаю. Так ты действительно думаешь, что я не устрою резню на весь этот город за то, что ты сделал? Так ли?

Я кричу, чистое зло сочится из моего тона. Сиенна напрягается от моих слов. Черт.

Джейми прижимается спиной к стене, дуло моего пистолета все еще крепко прижато к его глазам. Каждая частичка моего существа кричит мне положить этому конец, нажать на курок. Я колеблюсь, когда Сиенна ерзает в моих объятиях, зная, что если я нажму на курок, чтобы она увидела, она никогда не останется. Она не хочет любить монстра. Кто бы стал?

Моя хватка на пистолете сжимается так сильно, что вены на моей руке могут в любой момент проступить сквозь кожу. Джейми смотрит мне прямо в глаза, не дрогнув ни на дюйм. Я совершенно недооценил этого придурка. Одно из фундаментальных правил бокса — знать своего противника вдоль и поперек. Как, черт возьми, я мог так ошибиться в нем? Я потерял бдительность и чуть не потерял Сиенну в процессе.

Может быть, мне суждено быть просто монстром.

— Сделай это, пожалуйста, сделай так, чтобы все это прекратилось, — шепчет Сиенна мне на ухо. Я знаю, что она серьезна. Джейми выпучивает глаза, бросая взгляд на свою спину, заключенную в мои объятия.

— Не слушай, блядь, эту толстую сучку. Ты действительно хочешь сесть в тюрьму за этот кусок задницы? Поверь мне, я был там, видел это и получил это. Дело не только в этом.

Я вижу красное. Глубоко укоренившийся гнев, который клокотал во мне, прорывается наружу. Я не смог бы остановить его, даже если бы попытался. Пуля в висок — легкий выход. Слишком быстро. Я роняю свой пистолет на пол, и облегчение омывает черты Джейми, краска возвращается на его щеки. Ни секунды не колеблясь, я хватаю его за шею и сжимаю так сильно, что у него перехватывает дыхание. Он бьется о стену, размахивая конечностями, пытаясь глотнуть воздуха, что только подстегивает меня крепче сжать его горло. Я чувствую, как бьется пульс у него на шее. Он бьет меня по рукам в слабой попытке оторвать от себя.

— Я, блядь, говорил тебе раньше, если ты хотя бы прикоснешься к ней, я прикончу тебя. Я не прибегаю к пустым угрозам. Ты тупой гребаный наркоман.

Его руки теперь безвольно бьют по мне, а глаза вылезают почти из орбит. На нем нет ни капли сожаления, что выводит меня из себя еще больше. В последний раз сдавливаю дыхательное горло, и он, наконец, обмякает в моих объятиях, весь воздух полностью перекрывается, и теперь его жизнь оборвалась от рук монстра.

Я разжимаю хватку, и он падает на землю, как мешок с дерьмом. В любое другое время я бы продолжил, как ни в чем не бывало, но осознание поражает меня. Она видела, кто я на самом деле. Она только что видела, как я лишил жизни другого человека. От этого никуда не деться, и уж точно нельзя это отрицать. Но сейчас она в безопасности. Это все, что имеет значение. Она может ненавидеть меня всю оставшуюся вечность. По крайней мере, я знаю, что она в безопасности.

— Детка, прости меня. Мне чертовски жаль. Я хотел быть лучше. Лучше для тебя. Для нас. Обхватив свободной рукой ее крошечное хрупкое тельце, я прижимаюсь головой к ее шее, ее сладкий персиковый аромат доносится до моих ноздрей. Я знаю, что, вероятно, это последний раз, когда я могу вот так обнять ее. Таким монстрам, как я, не удается удержать девушку. Я могу без колебаний лишить человека жизни. Но мысль о том, что я могу потерять ее, буквально ставит меня на колени.

— Все… все в порядке, Келлер, — заикается она, ее веки трепещут. Она издает грудной кашель, и крошечные красные пятнышки разбрызгиваются по моей белой рубашке.

— Сиенна, детка, останься со мной, хорошо? Я помогу тебе. Я обещаю.

Распахиваю дверь, меня окружает темнота. На улице устрашающе тихо. Вы бы и не подумали о том, что несколькими этажами выше происходит резня.

Заводится двигатель, и яркие фары освещают дорогу. Я бросаюсь к машине и рывком открываю заднюю дверцу, в то время как итальянец средних лет выпрыгивает с водительского сиденья и помогает мне уложить Сиенну на заднее сиденье. Я киваю ему.

— В больницу. Сейчас же.

Он просто кивает в ответ. Обойдя "Мерседес" с другой стороны, я проскальзываю внутрь и осторожно кладу ее голову к себе на колени. Она даже не вздрагивает, когда я перемещаю ее. Когда мы отъезжаем, боковым зрением я замечаю Луку и Грейсона, выходящих из здания, убирающих оружие в кобуры и крадущихся к "Ауди" позади нас. С их лиц капает кровь. Грейсон проводит тыльной стороной ладони по лицу, только сильнее размазывая его. Два хищника, только что вернувшихся с охоты.

Страх охватывает меня, когда водитель мчится к больнице. Я сижу неподвижно, поглаживая пропитанные кровью волосы Сиенны.

— Я люблю тебя, принцесса, — шепчу я снова и снова, изо всех сил молясь, чтобы она услышала меня, почувствовала меня.

Осознание этого вызывает нехорошие предчувствия. Я знаю, что я должен сделать, независимо от того, насколько сильно это разорвет мое сердце.