Дистанция

ГЛАВА 28

СИЕННА

Мои глаза распахиваются, и требуется мгновение, чтобы размытая ярко-белая комната обрела четкость. В ушах раздается настойчивый раздражающий звуковой сигнал.

Черт, где я?

Мне кажется, что я парю в облаках, мое тело онемело, если не считать теплого покалывания в левой руке. Я едва могу сглотнуть. В горле так пересохло. Негромкий кашель вызывает стреляющую боль в моей грудной клетке.

Господи Иисусе, неужели меня сбил автобус?

Паника поднимается в моей груди. Я продолжаю моргать, пытаясь прояснить зрение. Мне нужно видеть, чтобы успокоиться. Образы Джейми, стоящего надо мной и садистски ухмыляющегося, заполняют мой разум. Веревки обжигают запястья. Мои руки заломлены за спину. Холодное лезвие. Нет, нет, нет, пожалуйста, не позволяй ему быть здесь.

— Детка. Сиенна! — срывающийся голос, который я мгновенно узнаю, гремит слева от меня. У меня нет сил повернуть голову, но я знаю, что он здесь. Я знаю, что он — это тепло, которое я чувствую на своей руке.

— Она очнулась. Кто-нибудь! Черт возьми, идите сюда и помогите ей, ради всего святого! — орет он.

Всегда мой защитник.

Его налитые кровью глаза смотрят на меня в ответ, чистая паника и вина запечатлены на его чертах. Его лицо приносит некоторое облегчение от яркого клинического света, обжигающего мои глаза.

— Чемпион, — мне едва удается прохрипеть.

— Тише, принцесса, все в порядке. Ты в порядке. Его голос дрожит, когда он говорит.

Осознание того, что он здесь, приносит мне мгновенное спокойствие: белые стены, гудки и его испуганное лицо. Я в больнице.

— Ах, Сиенна, ты снова с нами, дорогая. Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? — спрашивает нейтральный женский голос, пока я осматриваю комнату, чтобы точно определить, где она находится. У стеклянной двери я замечаю невысокую даму средних лет в очках в толстой черной оправе и с черной, острой, как бритва, стрижкой. Стетоскоп обвивается вокруг ее шеи, прикрывая белый плащ. Подходя, она улыбается мне.

— Я… я… — кашляя, я пробую снова. — Я чувствую онемение, — прохрипела я. — Что… что со мной случилось?

— Вас привезли две ночи назад после нападения. Вы получили серьезную травму головы, которая вызвала небольшой отек мозга. Мы оставили вас здесь, в отделении интенсивной терапии, чтобы следить за отеком, который, как я рад сообщить, значительно уменьшился. Однако у вас сломаны два ребра и несколько ужасных синяков на руках и ногах, а также наложены швы на порезы на животе.

Я слышу ее слова, но едва могу сосредоточиться на том, что она на самом деле говорит.

— Значит, со мной все будет в порядке?

— Мы хотим оставить вас здесь еще на несколько дней, чтобы понаблюдать за опухолью мозга. Поскольку вы то приходили в сознание, то теряли его, мы хотим понаблюдать за вами, чтобы не было никаких кровотечений или дальнейшего отека. Тем временем мы будем поддерживать вас обезболивающими, чтобы облегчить ваш дискомфорт. Мы проведем еще несколько анализов крови, просто чтобы следить за вашими жизненными показателями. Прежде чем мы сможем подумать о выписке из больницы — говорит она, едва отрывая взгляд от своего блокнота. — А пока нам нужно, чтобы ты отдохнула и пришла в себя здесь. Твоему рыцарю в сияющих доспехах не помешал бы перерыв. Он не отходил от тебя с тех пор, как тебя приняли.

Улыбка появляется на ее губах, когда она говорит, кивая в сторону Келлера, примостившегося рядом со мной, сжимая мою руку так крепко, как будто он думает, что потеряет меня, если отпустит.

— Спасибо вам, доктор.

— Отлично, отдохни немного, а я вернусь к своему обходу через час, чтобы проверить тебя.

Убрав блокнот от лица, она мягко улыбается мне, прежде чем уйти.

Я смотрю на дверь, ломая голову, пытаясь собрать воедино то, что произошло. Голос Джейми насмехается надо мной.

— Вот что ты получаешь за то, что была гребаной шлюхой, Сиенна. Я говорил тебе вернуться ко мне, но ты не слушала. Не могу дождаться, когда Келлер увидит тебя такой. Какой ты жалкая, бесполезная сука.

Я помню, как он швырнул меня через всю комнату, как тряпичную куклу; мужчины кричали ему, чтобы он прекратил, в то время как он продолжал бить меня в туловище снова и снова. Каждый удар отдавался болью во всем моем теле. Я помню, как хотела спасти своего ребенка, душевная боль, которую я не смогла, чуть не убила меня.

— Сиенна? Как ты себя чувствуешь, детка? — мягкий голос Келлера возвращает меня к нему.

Мне удается повернуть голову достаточно, чтобы взглянуть на него. Вид побежденного мужчины совершенно разбивает мне сердце. Его черные как смоль волосы растрепаны на макушке, а на лице виднеется однодневная щетина. Его темные, налитые кровью глаза кажутся еще темнее, а под ними залегают круги. Он выглядит сломленным. Я сломила самого сильного человека на планете.

Его грубые руки гладят меня по щеке, и я погружаюсь в это ощущение. Даже сейчас его прикосновение пронизывает меня электрическим разрядом, почти возвращая к жизни.

Осознание обрушивается на меня, как тонна кирпичей.

Он убил Джейми голыми руками.

Он наемный убийца мафии.

Лука — гребаная мафия.

Я сказала ему убить Джейми.

Этот сломленный человек передо мной, с заплаканными щеками, убил человека, чтобы защитить меня.

Ни одна частичка меня не испытывает страха. Глубоко в душе я знаю, что этот человек сделает что угодно, только не причинит мне боль. Он мой защитник.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Я знаю, ты, наверное, боишься меня. Я так много скрывал от тебя. У тебя есть полное право злиться на меня. Но знай, Сиенна, я бы сделал все это снова, не задумываясь, ради тебя. Это я, ты все это видел. Маски больше нет. Его голос срывается, когда он говорит, и одинокая слеза скатывается по его лицу.

Этот человек несет на своих плечах всю тяжесть мира, и ему никогда не с кем было разделить это бремя, никогда не было никого, кто принял бы его таким, какой он есть на самом деле. Неважно, кто он и что он сделал, он мой Келлер. Мой чемпион. Я буду любить его не несмотря на его недостатки, а за них. Без него не было бы жизни. Он спас меня, теперь я должен спасти его от самого себя.

— Келлер, мне нужно, чтобы ты выслушал меня, и выслушал как следует. Ты неплохой человек. Да, ты можешь совершать ужасные вещи, но в глубине души это не настоящий ты. Я сказала тебе, что хочу всего, а не только половину тебя. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что, — говорю я, когда рыдание подступает к моему горлу.

Его лицо остается неподвижным, бесстрастным, пока он воспринимает мои слова. Каждая секунда, когда он не отвечает, кажется целой жизнью.

— Блять, Сиенна, — он морщится, проводя руками по своим волосам, накрывая мою руку обеими своими и наклоняя к ним голову, пряча от меня лицо.

Я чувствую, что он отталкивает меня. Почему он не сказал мне, что любит меня в ответ?

— Келлер, пожалуйста, поговори со мной.

В моем голосе ясно слышится отчаяние.

Я не могу потерять его. Я не могу жить без него. Почему он ничего не говорит?

— Ты пугаешь меня, Келлер. Пожалуйста, просто скажи что-нибудь. Ты нужен мне,

Его полные слез глаза смотрят в мои, в них сквозит чистая агония. Наклонившись вперед, он нежно целует меня в губы, таким поцелуем, каким ты прощаешься с кем-то, не говоря ему, что любишь его в ответ.

— Ты моя Королева, Сиенна. Я боготворю землю, по которой ты ходишь каждый гребаный день. Я недостаточно достоин быть твоим королем. Ты чуть не погибла из-за меня, и я чуть не успел добраться до тебя вовремя. Я не могу жить своей жизнью, зная, что подвергаю твою опасности. Пока ты жива и в безопасности, со мной все будет в порядке. Я знал, что не смогу удержать тебя, но все равно попытался. Мне чертовски жаль, Сиенна. Ты вытащила меня из тьмы. Я обещаю, что буду работать день и ночь, чтобы, возможно, однажды стать мужчиной, достойным твоей любви. Но просто знай, что я люблю тебя. Я люблю тебя больше, чем саму жизнь. Я люблю тебя достаточно, чтобы знать, что должен отпустить тебя. Я буквально вырву свое собственное сердце и растопчу его. Я соглашусь на это, зная, что ты можешь прожить свою жизнь свободно и счастливо.

— Нет, нет, нет, Келлер, не делай этого. Не поступай так с нами. Пожалуйста. Я умоляю тебя!

Слезы текут по моему лицу рекой. Такое ощущение, что мне в грудь вонзают нож.

Из него вырывается глубокое рыдание, когда он продолжает.

— Мне чертовски жаль. Надеюсь, однажды ты сможешь простить меня. Ты всегда будешь единственной, кому принадлежит мое сердце. Никогда не забывай об этом. Никогда не переставай быть моим идеальным маленьким бойцом.

Он встает, слезы свободно катятся по его щекам, когда он наклоняется и нежно целует меня в лоб.

Я едва могу дышать. Весь воздух вышел, мое сердце словно вырвано вместе с ним. Я чувствую себя опустошенной. Одинокой.

— Тебе меня недостаточно? Почему ты не можешь просто любить меня и быть единственным мужчиной, который останется в моей жизни? Перестань притворяться, будто ты недостоин моей любви. Ты достоин. Как я должна жить дальше без тебя? Ты владеешь моим сердцем так же, как я владею твоим. Ты решил сдаться в единственном бою, который может подарить тебе мир. — вытирая слезы тыльной стороной ладони, я шмыгаю носом.

Желчь подступает к моему горлу, когда он едва может смотреть на меня, человека, который может в одиночку задушить кого-то до последнего вздоха. У него не хватает смелости посмотреть мне в лицо и бросить меня.

— Ты можешь, по крайней мере, посмотреть мне в мои гребаные глаза и сказать, что не хочешь меня. Будь мужчиной и скажи мне это искренне. Скажи мне, что между нами все кончено. Мой голос становится все громче и громче, пока я говорю.

— Даже не смей говорить, что тебя недостаточно. — он огрызается. — Это я недостаточно хорош для тебя. Тьма, подобная моей, никогда не покинет меня, что бы я ни делал. Ты заслуживаешь света. Ты заслуживаешь всего. Вот почему между нами все должно быть кончено, Сиенна.

Я обреченно вздохнула.

— Просто оставь, Келлер и присоединяйся к остальным мужчинам в моей жизни, которые уходят прямо за дверь. Я устала быть девушкой, которая была недостаточно хороша.

Я отвожу от него взгляд. Чем больше я смотрю на боль, отразившуюся на его лице, тем сильнее болит моя грудь.

Я слышу, как его тяжелые шаги медленно приближаются к двери, когда она распахивается и с грохотом захлопывается. Когда это происходит, я выдыхаю дыхание, которое сдерживала, и закрываю глаза, позволяя слезам литься водопадом, издавая душераздирающий крик, когда понимаю, что у меня ничего не осталось, даже работающего сердца. Я крепко сжимаю живот и приседаю, раскачиваясь взад-вперед, выпуская все это наружу.

Мои страдания, должно быть, были услышаны в коридоре, когда в дверь вбегает взволнованный доктор. Бросается к моей кровати и заключает меня в теплые объятия. Я ничего не чувствую. Я чувствую себя мертвой внутри.

— Шшшш, Сиенна. Все будет хорошо, — шепчет она, гладя меня по волосам. Затем она нежно кладет свою маленькую ручку на мою руку, крепко обхватив мой живот. Слезы продолжают литься, пока мое тело в конце концов не сдается, и я позволяю своему телу погрузиться в темноту.

— С ребенком все в порядке. Нам нужно сделать еще несколько анализов, но пока все выглядит нормально.

Я поднимаю на нее глаза, кровь отливает от моего лица, когда я прижимаю руку к животу.

Наш ребенок.

Это последнее, о чем я думаю, когда мир погружается во тьму.