Дистанция

ГЛАВА 32

СИЕННА

Месяц спустя.

Конечно, первый день моей новой работы должен быть в спортзале «Kings». Трагическая история моей жизни не могла бы сложиться иначе.

Натягиваю свои любимые спортивные леггинсы. Те, которые идеально облегают мою задницу, как говаривал Келлер, я надеваю в пару с укороченной черной толстовкой и собираю волосы в высокий хвост. Нанося на губы мерцающий блеск, я готова идти. Слава Богу, сегодня я чувствую себя лучше. Меня еще даже не вырвало.

Бабочки порхают у меня в животе в ожидании того, как пройдет сегодняшний день. Он будет там? Что я почувствую, когда увижу его? Миллион вопросов вертится у меня в голове.

Эти гормоны сводят меня с ума, клянусь.

Конечно, черт возьми, он там будет. Это во всех новостях: Келлер "Убийца" Руссо перенес свой объединительный бой. Таблоиды пестрят предположениями о том, почему он отказался от последнего боя, и насколько они были далеки от истины.

Я ловлю свое отражение в зеркале. Я выздоровела, учитывая, что прошло всего несколько недель.

Снаружи кажется, что ничего не изменилось. Я все та же Сиенна, только более худая и бледная. Хотя внутри все еще хуже. Я дерьмовое шоу. Это утомительно — скрывать свою боль от всех, кто меня окружает, кому не все равно, особенно от Мэдди и Дэвида. Я не могу вынести их сочувствия или их грустных улыбок, их хождения по яичной скорлупе вокруг меня. Поэтому я нацепляю свою лучшую фальшивую улыбку и продолжаю свой день. Я продолжаю. Я вырываюсь, но внутри чувствую себя мертвым.

Келлер вырвал мое сердце и забрал его с собой, даже не оглянувшись. Теперь я просто оцепенела. Я вернулась к своей обычной жизни. Я начинаю работу своей мечты. Я снова живу со своим лучшим другом, моим лучшим другом, который не что иное, как спасатель. Она снова оттащила меня от края пропасти. Без нее, я уверена, тьма поглотила бы меня.

Мысль о встрече с Келлером выводит меня из себя. Я оплакивала наши отношения и мысленно вычеркнула его из своей памяти. И все же я знаю, что в ту минуту, когда я увижу его, все вернется на круги своя.

Ему принадлежала и всегда будет принадлежать каждая клеточка моей души. Мне просто нужно принять тот факт, что наша история любви не была сказкой. Это был гребаный кошмар, но теперь я свободна. Я несчастна, но я в безопасности и я свободна. А сейчас мне нужно сосредоточиться на более важных вещах.

Когда я беру свой рюкзак со стойки, Мэдди разворачивается, одаривая меня одной из своих широких улыбок, и подбегает, чтобы заключить меня в объятия.

— Удачи тебе сегодня, Си. — шепчет она мне на ухо.

Положив руки мне на плечи, она откидывается назад, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Оставайся сильной. Ты пережила все это без него. Я так горжусь тобой. — Ее глаза блестят, когда она говорит.

Я слегка киваю ей. — Спасибо, Мэдди. Я бы не справилась без тебя.

Я быстро чмокаю ее в щеку и ухожу.

Энцо быстро наступает мне на хвост, когда я выхожу из здания. Я резко поворачиваю голову и хмурюсь — наше обычное взаимодействие на данном этапе.

Он не хочет нянчиться со мной так же сильно, как и я не хочу, чтобы со мной нянчились. Но никому из нас сейчас не хочется спорить с Лукой и Келлером, поэтому мы продолжаем. Он всегда такой джентльмен. Он открывает пассажирскую дверь и кивает, когда я проскальзываю внутрь, затем запрыгивает на водительское сиденье.

Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть на него, и открываю рот, чтобы заговорить, но слова не приходят.

Его бровь приподнимается, когда он включает зажигание джипа.

— Я слышал, у тебя зуд, который нужно «почесать», Сиенна. — говорит он со своим сильным итальянским акцентом.

Не поймите меня неправильно, он полностью в моем вкусе. Высокий и мускулистый, с иссиня-черными волосами, взъерошенными в жесткой прическе на макушке. Как и у меня, у него пронзительные голубые глаза, но они идеально контрастируют с его оливковой кожей. Когда он расплывается в улыбке, обнажаются его белые зубы. В первый раз, когда я вижу, как мужчина улыбается, я думаю, ему следует делать это почаще.

— О Боже, мне так жаль. Я не знаю, о чем я думала. Я хотела разозлить Келлера, и это было первое, что пришло мне в голову. — краска смущения ползет вверх по моей шее.

— Первое, о чем ты подумала, это переспать со мной? Приятно это знать. Он подмигивает мне.

Игриво хлопнув его по руке, я рассмеялась. Смеяться по-настоящему приятно.

— Прости, если из-за меня у тебя неприятности. На самом деле, я сожалею о том, что была разъяренной сукой с тех пор, как ты начал нянчиться с моей жалкой задницей. Обычно я не такая корова, обещаю.

В его глазах мелькает печаль, и он быстро берет себя в руки, ерзая на стуле.

— Я знаю, каково это — потерять единственного человека, которого любишь в этой жизни, Сиенна. Это, блядь, вытряхивает тебе кишки и оставляет от тебя оболочку личности. Но твой человек все еще здесь, никогда не знаешь, может быть, в твоем сердце все-таки есть надежда.

Он ерзает на сиденье, вцепившись в руль так, что белеют костяшки пальцев.

— Келлер совершил ошибку, чертовски большую. Он сделал это по правильным причинам. Он пожертвовал собой ради твоей безопасности. Я бы сделал то же самое. Это может быть больно, но, может быть, подумай, почему он это сделал. Ты знаешь, что он любит тебя яростно, может быть, даже слишком сильно. Вам двоим нужно исцелиться порознь, чтобы вернуться, сражаясь сильнее вместе. Не сдавайтесь слишком рано. — в его тоне слышится мягкость, когда он смотрит в лобовое стекло.

— Возможно. Спасибо за понимание. Назовем это перемирием? — спрашиваю я, легонько кладя свою руку поверх его.

— Меня устраивает перемирие.

Остаток пути до спортзала "Кингз" мы молчим, и я думаю о том, как пройдет мой день.

Возбужденный гомон детей наполняет спортзал, когда я вхожу, бросая пальто на вешалку. Грейсон сразу замечает меня и подбегает, заключая в медвежьи объятия. Я обнимаю его за сильные плечи, он поднимает меня и кружит. Я не уверена, что сделало его таким счастливым сегодня, но я не могу пожаловаться на это приветствие. он уже успокоил меня. После того, как он осторожно опустил меня на землю, на его лице появилась приветственная улыбка.

— Ты в порядке? Ты выглядишь бледной. Его глаза скользят по моему лицу, как будто оценивая мои травмы.

— Я в порядке.

Я лгу и слегка улыбаюсь ему, теребя край своей толстовки.

— Он здесь? — я почти шепчу, мои глаза бегают по комнате, как будто он собирается выпрыгнуть на меня в любую секунду. Я не готова его видеть.

Грейсон кивает, прикусывая нижнюю губу.

— Может быть, просто выслушаешь его. Что в этом плохого?

Это могло бы, наконец, сломить меня.

Паула подбегает ко мне, ее белые волосы собраны в конский хвост, который развевается при ее движениях. Ее фирменная красная помада идеально нанесена на нее.

— Сиенна, дорогая, у тебя получилось. — говорит она, заключая меня в крепкие объятия. Сегодня людям явно нравятся объятия. Как будто я чуть не умерла. А, ну да.

— Дай мне посмотреть на тебя. — схватив меня за предплечья, она откидывается назад и осматривает меня с головы до ног, оценивая наличие травм. Пока она не сможет заглянуть в мой мозг, она ничего не увидит.

— Я так счастлива вернуться к работе, — лгу я. Я счастлива работать с детьми; моя проблема заключается только в выборе места проведения.

— Давай. Нам нужно встретиться с Келлером в офисе, чтобы уладить формальности для этого сеанса. Мне нужен там руководитель отдела мероприятий. Она подмигивает, хватает меня за руку и тянет через зал.

Черт.

Мое сердце почти выпрыгивает из груди. У меня никогда его не было, но сейчас у меня может быть сердечный приступ.

— Войдите! — раздается его голос после ее стука. Паула распахивает дверь. Он там, сидит за своим столом, его темные глаза проникают мне в душу.

Такое ощущение, что из моих легких высасывается весь кислород, и пронзительный звон наполняет мои барабанные перепонки. Я потираю вспотевшие ладони о бедра, сгорбившись, пытаясь отдышаться. Я теряю самообладание, последняя моя хватка за реальность ускользает.

Электрический разряд пробегает по моему плечу. Это он. Он прикасается ко мне.

— Не прикасайся ко мне! Я кричу, почти задыхаясь. Следующее, что я помню, — я чувствую, что парю, и слышу, как хлопает дверь. Прохладная кожа прижимается к моей коже, когда я опускаюсь на диван. Зажмурив глаза и сжав кулаки, я сосредотачиваюсь на своем дыхании. Вдох на четыре. Выдох на четыре. Прямо как мы с Мэдди тренируемся.

Я медленно открываю глаза, и встревоженное лицо Келлера заполняет мое поле зрения.

— Детка, это я. Ты в порядке? В его хриплом голосе слышится беспокойство, когда он убирает волосы с моего лица. Я выпрямляюсь, чтобы избавиться от его прикосновений. Это слишком, он — это слишком.

— Паула, можно тебя на секунду?

— Да. Да, конечно. Сиенна, я буду снаружи. Ее глаза широко распахиваются, когда она поворачивается и уходит.

— Что это было, Сиенна? Ты все еще больна?

— Я больше не твоя забота, Келлер.

Я огрызаюсь. Паника исчезла, сменившись чистой яростью.

— Ты всегда будешь моей заботой, детка.

— Ты больше не можешь называть меня так. Тебе должно быть все равно. Ты потерял это право, когда ушел от меня. Я сломлена безвозвратно. То, что ты сделал, хуже, чем Джейми. Я исцелилась от этого. Шрамы, которые ты мне оставил, останутся на всю вечность.

Он напрягается от моих слов, и его челюсть сводит судорогой.

— Однажды, я обещаю тебе, я залечу каждый шрам. Я не сдамся, пока не докажу тебе, что я такой, как есть, Сиенна. Я никогда, никогда не переставал любить тебя. Я собираюсь показать тебе, доказать тебе, что я достоин тебя.

— Удачи. Ты будешь ждать целую вечность. Я не уверена, что у меня осталось сердце, которым можно любить. Не благодаря тебе. Может быть, в другой жизни мы сможем все исправить, но не в этой.

Он обхватывает мое лицо обеими руками и приподнимает мой подбородок, так что я вынуждена встретиться с ним взглядом. Я хочу стряхнуть его, но мой разум и тело, кажется, не в контакте.

— Скажи мне, что ты этого не чувствуешь. Скажи мне, что ты меня больше не любишь.

— Я… я не… — заикаюсь я. Я не могу заставить себя произнести эти слова.

— Скажи это. Скажи: я не люблю тебя, Келлер. Теперь его нос касается моего.

По моей коже бегут мурашки. Мое чертово тело всегда реагирует на него, независимо от того, насколько я зла.

Нет, по-прежнему нет слов. Я глубоко вздыхаю, опуская взгляд в пол.

— Принцесса, посмотри на меня.

Я делаю. Он поглощает меня. Он говорит прыгать; я спрашиваю, как высоко, как марионетка. И он мой хозяин.

— Мне чертовски жаль. Я хотел бы вернуться назад во времени и изменить тот день. Мне не следовало оставлять тебя. Тебе было лучше без меня, вот что я думал. Часть меня все еще так думает. Но я не могу жить без тебя, Сиенна. Тебе принадлежат мой разум, тело и душа. Ты спасла меня. Мне просто так жаль, что я разрушил нас. Пожалуйста, прости меня. Я умоляю тебя дать мне еще один шанс.

Единственная слеза скатывается из его налитых кровью глаз. Этот могущественный наемный убийца стоит передо мной на коленях, умоляя о прощении, изливая свое сердце. Часть меня хочет броситься в его объятия и сказать ему, что я люблю его и что все будет хорошо.

Но этого недостаточно.

Его слов недостаточно, чтобы залечить мое разбитое сердце, поверить, что он не сломает меня снова.

— Этого недостаточно, — вздыхаю я. Я не могу заставить себя посмотреть на него. Делая глубокий вдох, я нахожу слова, которые мне нужно произнести, чтобы закончить.

— Слова ничего не значат, Келлер. Я ценю твои извинения, правда ценю, но мне нужно больше. Мне нужен кто-то, кто знает, что меня достаточно, достаточно, чтобы остаться, когда станет тяжело. Мне нужен кто-то, кто отдается полностью. Ты не знаешь, что значит любить. Может быть, в другой жизни мы найдем друг друга и у нас будет сказочный финал, которого мы заслуживаем.

Слезы угрожают пролиться, когда я поднимаюсь и выхожу за дверь, даже не взглянув на него. Самый сильный человек на планете, разлетевшийся на куски у меня на глазах, не принес мне никакого удовлетворения.

Занятие проходит без сучка и задоринки. Все дети в восторге от Грейсона. Келлер больше не появлялся. Попрощавшись со всеми и быстро обняв Паулу, я встречаю Энзо на улице, и он провожает меня к своему затемненному джипу, припаркованному через дорогу.

— Тяжелый день? — спрашивает он, когда мы направляемся домой.

— Можно и так сказать. — бормочу я, и он просто понимающе кивает, делая музыку погромче, чтобы заполнить тишину.

Телефон, ревущий в моих барабанных перепонках, будит меня, вздрагивая. Такое чувство, что я закрыл глаза пять минут назад.

На экране высвечивается имя Паулы. Черт.

— Привет.

— Привет! — прохрипела я, во рту у меня пересохло, как в Сахаре, после того, как большую часть ночи меня тошнило. Кто дал название этой утренней тошноте? Черт возьми, я бы хотел, чтобы это было только утром, а не весь день и ночь.

— Сиенна, боже мой. Ты должна приехать и встретиться со мной. Произошло нечто совершенно невероятное, и ты нужна мне здесь. Ты не можешь это пропустить. — бессвязно бормочет она. Еще слишком рано для такого ажиотажа.

Я быстро вспоминаю, что она мой босс, прежде чем начинаю стонать в трубку и реагировать, как капризный ребенок.

— Окей, просто напиши мне адрес. Во сколько мне приблизительно приехать? — спрашиваю я в надежде, что она скажет что-нибудь по крайней мере через четыре часа.

— Ты сможешь быть там через час?

Господи, дай мне сил. Я смотрю на время: 06:30 утра.

— Это …. должно быть нормально. Я напишу тебе, когда буду в пути.

— О, Сиенна, я не могу дождаться, когда увижу твое лицо.

Лучше бы все было хорошо.

Час спустя Энцо подъезжает к дому на окраине Манхэттена. Могу с уверенностью сказать, что мой ранний звонок не произвел на него особого впечатления. Он выглядит таким же усталым, как и я, с растрепанными волосами и глазами, все еще слегка покрасневшими.

Лучшее, что я смогла найти, — это черные леггинсы с вязаным темно-серым платьем, и я быстро надела свои Doc Martens и черную пуховку. В Нью-Йорке все еще не утихают морозы, поэтому я рада, что перед отъездом захватила свой толстый шарф и перчатки.

— Что ж, вот и адрес, — сухо объявляет Энцо, подъезжая к заброшенному промышленному комплексу с двумя большими металлическими конструкциями. На той, что слева, большая сиреневая вывеска с надписью «Убежище» белыми буквами. Застегивая пальто, я направляюсь к ярко освещенному входу. Я предполагаю, что Паула здесь.

Переступив порог, я останавливаюсь как вкопанная. Передо мной стоит полностью отремонтированное помещение, разделенное на разные зоны. Оглядев комнату, я замечаю игровую площадку с пенопластовым полом, до краев заполненную яркими игрушками, коллекцию стульев, сгрудившихся в углу вокруг книжного шкафа от пола до потолка, заполненного коллекциями книг. В дальнем углу находится мини-боксерский зал с черным мягким полом и красной парусиновой грушей для ударов, свисающей с потолка. Я слышу шорох из-за двойных дверей.

— Паула, ты здесь? Это я, Сиенна. — я зову.

В дверях появляется Паула с завитыми блестящими белыми волосами и накрашенными красной помадой губами. Я никогда не пойму, как она так хорошо выглядит на рассвете. От нее исходит возбуждение, когда она замечает меня.

— О, Сиенна, дорогая. Разве это не чудесно! — объявляет она, всплеснув руками.

— Я имею в виду, да, это выглядит великолепно, но я что-то упускаю?

Боже, неужели я забыл здесь какую-то важную информацию? Место отличное, но я понятия не имею, какое это имеет отношение к тому, что я нахожусь здесь в 7:30 утра в свой выходной.

— Что ж, Сиенна, это «Убежище». Безопасное место для наших детей, если им это понадобится. В комплекте с новым офисом, из которого мы могли бы работать.

— Вау, это …. это здорово, Паула. Почему ты не рассказала мне об этом раньше? Я могла бы помочь? У нас есть на это финансирование? Я выпаливаю, даже не подумав.

Я видела наши банковские счета. Мы еще и близко не готовы к такого рода перестройкам.

— Вам следует поблагодарить самого мистера Руссо. Он финансировал и спроектировал все это место. Он потратил недели на то, чтобы усовершенствовать его, тесно сотрудничая с детьми, чтобы построить их идеальное убежище.

Улыбка расползается по моему лицу.

Это идеальное место. Мои мысли сразу же возвращаются к Максу; ему бы понравилось это место.

— Вау, я не знаю, что сказать. Это абсолютно идеально. Не могу дождаться, когда увижу лица детей. Это изменит правила игры для нас, Паула.

Волнение бурлит во мне, пока я говорю, это первая искренняя эмоция, которую я испытал за долгое время, и я должна поблагодарить за это Келлера.

— Под этой суровой внешностью у мистера Руссо доброе сердце. Он говорит мне, что был продуктом государственной системы приемных семей. У него были трудные времена, он знает, как это важно для них. Кстати о …. Ее глаза блестят, когда она говорит о нем.

Я киваю, пока она говорит, в моем животе образуется узел, когда слова Энцо снова и снова прокручиваются в моей голове.

— Может быть, еще не слишком поздно.

Приглушенное рыдание привлекает мое внимание из-за перегородки передо мной. Я бросаю на Паулу вопросительный взгляд.

Она слегка опускает голову, испуская тихий вздох.

— Это Макс.

Ужас наполняет мой желудок.

— Что случилось? С ним все в порядке?

Этот бедный ребенок никогда вздохнет спокойно. Господи, ему всего семь.

— Его мама пропала. Я нашла его дома одного. Он был там последние два дня. Я не могла дозвониться до нее, чтобы она записала на его тренировку по боксу на следующей неделе, поэтому я заскочила к ней. Нашли его плачущим навзрыд на разобранной постели, зовущим свою маму.

— Дерьмо.

Гнев закипает. Мое сердце разрывается из-за него. Он и так через слишком многое прошел. Этой чертовой женщине нужна пощечина.

Я на цыпочках подхожу к двери, Паула хватает меня за руку, заставляя резко остановиться.

— Там с ним Келлер. Макс спрашивал о нем, я позвонила ему, и он приехал прямо сюда. Он с ним с 5 утра находится. У него золотое сердце.

Я медленно киваю в ответ, нервы наполняют мой желудок.

Я делаю это ради Макса, а не ради Келлер. Я нужна Максу. Мое сердце трепещет в груди. Я ничего не могу поделать со своей реакцией на Келлера, даже если попытаюсь.

Она отпускает мою руку, и я заглядываю в дверной проем. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на открывшееся передо мной зрелище, на глаза наворачиваются слезы. Это маленькая спальня с двухъярусными кроватями по обе стороны стены. Маленький Макс сидит на коленях Келлерa, тесно прижавшись к нему, приглушая рыдания. Его грудь вздымается и опускается, пока Келлер обнимает его маленькое тело своими мускулистыми руками, положив голову на Макса.

Мои ноги упираются в пол. Я не могу пошевелиться. В моем животе порхают бабочки. В этот момент ненависть, которую я чувствую, испаряется. Я забыла то, что он сделал.

Глаза Келлера, полные грусти, поднимаются на меня, когда он одаривает меня легкой улыбкой, которую я не могу не вернуть.

Мои ноги двигаются, не думая. Я бросаюсь к ним и сажусь на кровать рядом с ними. Заплаканное лицо Макса отрывается от груди Келлера, чтобы посмотреть на меня.

— Макс, малыш, ты в порядке? — спрашиваю я, нежно поглаживая его короткие светлые волосы.

Он быстро кивает и запрокидывает голову к Келлеру.

— Спасибо тебе, — одними губами говорю я Келлеру, не желая прерывать их момент. Кажется, у него все под контролем.

Я встаю, чтобы уйти, и рука Келлера протягивается к моей. Электрические разряды проходят сквозь мои пальцы, освещая все мое тело.

— Останься. Пожалуйста.

Его глаза умоляют меня, поэтому я сажусь обратно. Его сильная рука обнимает меня за плечо и притягивает к себе. Я погружаюсь в это знакомое чувство и внезапно снова начинаю чувствовать себя цельной, когда обнимаю Макса и закрываю глаза.

Мы тихо сидим вместе с Максом. Вместе с маленьким мальчиком. Душераздирающие рыдания продолжают наполнять комнату, мы все трое прижимаемся друг к другу.

Почти как семья.

— Макс, дорогой, как насчет того, чтобы купить горячего шоколада? Мы можем украсить его со сливками и маршмеллоу, если хочешь. Что ты скажешь?

Прерывание Паулы возвращает меня к реальности. Рыдания Макса на секунду стихают, когда он смотрит на Келлера в поисках поддержки. Келлер просто улыбается и кивает ему. Макс слезает с колен Келлера и подходит к Пауле, не оборачиваясь, чтобы одарить нас яркой, даже озорной улыбкой, а затем убегает к входной двери.

— Увидимся позже. Сиенна, теперь это наш новый офис, так что встретимся здесь в понедельник утром?

— По-моему, звучит неплохо, Паула.

Она быстро машет нам рукой и провожает Макса к выходу.

Теперь мое внимание сосредотачивается на тепле прикосновения Келлера, и я отшатываюсь от него и вскакиваю на ноги. На его лице ясно читается боль, когда он затем склоняет голову.

— Мне нужно идти. Спасибо, что был рядом с Максом. Тебе с ним хорошо, Келлер.

— Могу я тебе кое-что показать?

Его налитые кровью глаза встречаются с моими. Несмотря на то, что он выглядит так, словно почти не спал, он все еще такой сексуальный.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Я не доверяю себе рядом с ним. Я хочу ненавидеть его, но просто не могу.

— Пожалуйста.

Слова Энцо кружатся у меня в голове. Образ Келлера, обнимающего сломленного маленького Макса. Возможно, это огромная ошибка, но что-то внутри меня кричит мне сказать "да".

— Хорошо.