Дитя понедельника

Глава 9

У меня достаточно времени обдумать произошедшее. Марка Суона вызвали в Лос-Анджелес представлять свой последний фильм, поэтому я снова работаю в офисе под началом Китти. К моим обычным обязанностям прибавились новые заботы: мне поручено общаться с Триш Эванс (Китти находит общение с автором ниже своего достоинства), подтирать задницу Грете, а заодно и еще нескольким новоиспеченным «звездам», задействованным в нашей ленте. Кроме того, мне приходится передавать Эли Роту сообщения Китти, которая сруливает с работы каждый день не позднее полудня, чтобы пообедать в обществе известных персон. Бедняжка, она так устает, пережевывая клубные салаты и потягивая дорогие вина! Разумеется, передавать сообщения Роту могла бы и Клер, но Китти распорядилась, чтобы этим занималась именно я — должно быть, заполучив меня обратно, Китти жаждет поставить меня на место.

Ну и наплевать!

В первый же четверг после отъезда режиссера в офисе появляется курьер с посылкой из Голливуда. Посылка адресована мне. Пока я развязываю веревки, сбоку возникает Джон, пытаясь заглянуть в коробку.

Так и есть, посылка от Суона, окончательный вариант сценария Триш, исправленный и дополненный.

— Окончательный вариант? — озадаченно тянет Джон. — Зачем он прислал его? Мы не обязаны давать авторам исправленный сценарий.

Еще бы, ведь автор — последний человек в съемках фильма.

Вслух же я говорю совсем другое:

— Ты же знаешь этих режиссеров. — При этом я старательно загибаю угол упаковочной бумаги, где значится, что посылка адресована мне, а не Триш. Кроме того, я комкаю в руке записку со словами «Твой сценарий должен быть еще лучше. Приступай немедленно».

Какое счастье, что Марк Суон уехал! У меня полно времени, чтобы разобраться в своих чувствах. И хотя безумные мысли продолжают преследовать меня, по крайней мере Суон, по причине своего отсутствия, не может прочесть их на моем лице.

Я постоянно думаю о нем. Думаю, когда читаю сценарии, думаю, когда ужинаю с Чарлзом. Я вижу его во сне, в непристойных, несвойственных мне снах.

Значит, он тоже не забывал обо мне в Голливуде, раз прислал окончательный вариант сценария.

В памяти всплывает лицо Марка Суона — в тот момент, когда мы сидели в баре и он взял меня за руку. Я вновь смотрю на посылку. Господи, даже если бы он прислал мне цветы, я бы не могла почувствовать его участие так сильно!

Конечно, им двигали далеко не романтические бредни, когда он отсылал посылку. Но он хочет, чтобы из меня получился писатель.

Я верчу головой, оглядывая офис. До чего же узок наш кабинет, крохотные конторки, горы убогих сценариев, которые сгниют на помойке. Я могу писать лучше и талантливее, я уверена! И Марк Суон верит в меня.

Ну-ка поглядим…

Я начинаю прикидывать возможные варианты сценариев. Это, без всяких сомнений, будет комедия, ведь это мой любимый жанр. Мой сценарий не потребует больших капиталовложений. Конечно, он будет замечательным, но ведь деньги для комедии не главное. Что-то необычное… может, призрак? Забавная идея…

Сзади почти беззвучно подходит Шарон.

— Вернулась-таки? — цедит она.

— Угу, — отвечаю ей, притворяясь, что читаю сценарий. Черт, ну чего бы ей не отвалить подальше, позволив мне помечтать? Я так и чувствую борьбу идей в голове, а она так не вовремя притащилась! Ощущаю себя птичкой в клетке: и внутри не сидится, и наружу не вырваться.

— А ведь я ждала твоего звонка, — обиженно говорит Шарон.

— Да? — Притворяюсь, что не понимаю, о чем она.

— Мы договаривались, что ты узнаешь, появилась ли у Суона новая девушка.

— Ах это! Извини, я не спрашивала.

— И почему же? — Глаза Шарон превращаются в две крохотные щелки, словно прорези на забрале рыцарского шлема. — Какая ты эгоистка, Анна! Могла бы постараться ради меня.

— Я побаиваюсь задавать ему личные вопросы. Но в любом случае у тебя нет ни шанса.

— И почему же? — снова спрашивает Шарон.

— За Суоном бегает половина Лондона.

— Уж я-то получше многих! — уверенно говорит Шарон. Она наклоняется к моему уху и негромко произносит: — Думаю, ты сама захотела его прикарманить. Никто за ним не бегает.

— Неправда, Шарон. Актрисы так и вьются вокруг Суона. Его окружают толпы поклонниц, многие из них — модели. Кроме того, студентки факультета режиссуры буквально заглядывают ему в рот. Он может получить любую, если пожелает.

— И что с того? — презрительно фыркает Шарон.

— А то, что ему не нужно далеко ходить, чтобы найти себе подружку. Тем более в наш офис. Но по-моему, Суон живет один.

— Может, у него есть любовница?

— Я не заглядывала в его постель, чтобы проверить это, — отвечаю, чопорно поджав губы: что за гадкие расспросы? — Но Суон ни разу не упоминал о любовнице.

— Так, может, он гей?

Я начинаю хохотать, до того нелепо это предположение.

— Уж можешь поверить мне на слово, он вовсе не гей!

— Тогда не надо утверждать, что у меня нет ни шанса! — бросает Шарон, расправляя плечи. При этом ее грудь едва не выскакивает из декольте. — Думаешь, на меня можно не клюнуть?

— Думаю, для Марка Суона ты не такая уж находка, — негромко усмехаюсь я.

— Да я могла бы стать моделью, если бы захотела влезть в этот дерьмовый бизнес! — взрывается Шарон. — А ты просто ревнуешь! Ты специально не хочешь, чтобы твоя коллега заполучила отличного мужика!

— И давно он успел стать «отличным мужиком»? — изумляюсь я. — Раньше он был просто «животным». Боже, Шарон, да ты даже с ним не знакома. Откуда тебе знать, какой он? Кажется, ты отрицала, что он хорош собой, а о его характере ты можешь лишь строить предположения. Единственное, что тебя интересует в Марке Суоне, — это его деньги и положение.

Шарон остается лишь горько рассмеяться.

— А ты у нас, значит, святая невинность! Встречаешься с тем парнем, что приносил книгу, а ведь он совсем не привлекателен, даже для тебя! — Она в таком бешенстве, что даже брызжет слюной. — Или скажешь, что у тебя к нему любовь? Что молчишь, крыть нечем?

— Заткнись, — холодно говорю я. — Не стоит судить о других по себе.

— Ага, я так и знала! — с триумфом восклицает Шарон. — Конечно, что есть в Чарлзе Доусоне, чтобы ходить с ним на свидания? Высокий рост? Сексуальная внешность? Или намечающаяся лысина? А может, денежки и большое поместье?

Меня передергивает от отвращения. Все это здорово напоминает разговор с Лили.

— А может, тебе просто никогда не заарканить такого мужчину, как Марк Суон? — Глаза Шарон зло блестят.

— Такой, как ты, его тоже не заарканить, помяни мое слово, — усмехаюсь я, хотя больше всего хочу вымыть руки и уши после такого общения. — Кстати, такого, как Чарлз Доусон, тебе тоже не получить. Он отличный человек, и уж абсолютно точно не подошел бы к тебе и на метр, увидев, как ты брызжешь слюной.

— А его бы никто и не подпустил на этот метр! — Шарон поджимает губы, ноздри раздуты. Похоже, я задела ее за живое.

— Приятно было пообщаться, Шарон, — говорю я и демонстративно открываю очередной сценарий.

Однако ее слова заставляют меня призадуматься. Конечно, Шарон пришла в голову далеко не оригинальная мысль насчет меня и Чарлза — ее уже высказывала Лили. Разумеется, обе несправедливы ко мне, и деньги Чарлза меня не интересуют. Почти. Однако я и в самом деле встречаюсь с ним не по любви. Больше того, я даже не говорю ему правды.

Я смотрю на раскрытую коробку, стоящую на столе. Я должна делать карьеру и попутно писать сценарий. Только так я смогу добиться желаемого. Использовать Чарлза Доусона только ради того, чтобы не быть одной, некрасиво…

Я должна ему сказать об этом. Я просто обязана это сделать.

Настроение резко портится.

— В чем дело? — спрашивает Лили, когда я захожу в квартиру и мрачно хлопаюсь на диванчик в прихожей. — Неприятности на работе? Карьера под угрозой?

— Не угадала.

Я смотрю на свою сумку, размышляя о будущем сценарии. Нужно сесть за него уже сегодня. Это будет комедия с привидением. Не какая-нибудь любовная мелодрама с избитым сюжетом! Отличная веселая комедия. У меня больше нет сил жить не своей жизнью. Я должна начать делать что-то для себя.

— Поругалась с Чарлзом? — продолжает допытываться Лили.

— Отвали, прошу тебя, — устало говорю я.

— Он бросил тебя? — спрашивает Лили, на сей раз уже с большим интересом. — Так я и знала. Это не могло длиться вечно, — добавляет она. — Вы слишком разные.

— Да никто меня не бросал!

— О! — Она явно разочарована.

Я прохожу за свой стол, включаю компьютер. Идеи так и будоражат воображение. Сценарий о призраке и ворах.

Я разминаю пальцы и приступаю к работе.

Такое ощущение, что текст пишется сам собой. Уже готова первая сцена, закончена вторая, а я все не могу остановиться. В конце третьей сцены я отодвигаю клавиатуру и перечитываю написанное. Текст настолько мне нравится, что я снова принимаюсь печатать.

Из ванной выходит Джанет, ее изящная фигура обвернута полотенцем, на руку накинут мягкий халат. К этому моменту я закончила уже пятнадцать страниц!

Поднимаю глаза на Джанет и улыбаюсь. У нее свежий вид.

— Чем занята, соседка? — спрашивает Джанет. Я отмахиваюсь.

— Послушай, мне нужен твой совет. Как мне одеться… — Я оглядываюсь на Лили и пожимаю плечами. — В чем мне пойти на ужин с человеком, которого я очень уважаю?

— Хм. — Джанет хмурится. — Это деловая встреча?

— Не совсем. Просто не хочется выглядеть слишком откровенно.

— О Боже! — Лили буквально давится смехом. — Она не хочет выглядеть откровенно! Сказала бы еще «сексуально»!

Пытаюсь не обращать на нее внимания.

— Значит, нужно что-то консервативное, — решает Джанет. — Элегантное, но закрытое, сидящее по фигуре…

— Может, снова пройдемся по магазинам? — предлагаю я неуверенно. — Мне нужен такой вот… консервативный костюм. — Я думаю о работе и Суоне. — И пара нарядов на каждый день тоже, думаю, пригодится.

— О, с удовольствием! — радостно говорит Джанет. — А когда ты хочешь?

— Да хоть сегодня. Или завтра.

— Боюсь, ближайшие вечера у меня будут заняты. Давай в конце недели. Я подберу тебе что-нибудь потрясное. Думаю, у Джозефа — это мой знакомый модельер — найдется что-нибудь для тебя. И еще я научу тебя подбирать вещи, чтобы ты могла делать покупки уже без моей помощи. Скоро ты будешь выглядеть стильно даже дома, я уверена.

Лили давится смехом.

— Прекрати ржать, — возмущается Джанет. — Что тут смешного?

— Что ты такое говоришь, Джанет! Она не сможет выглядеть стильно. Ты никогда не сделаешь Анну такой, как мы. Прекрати забивать ей голову ерундой. По-моему, это уже нечестно по отношению к самой Анне.

Я неуверенно смотрю на Джанет.

— Да, ей никогда не выглядеть как ты, Лили, но одеваться стильно по силам каждому, — жестко говорит Джанет. — Кроме того, у Анны есть несколько сильных сторон, которые она скрывает своей дурацкой одеждой. Если их подчеркнуть, недостатки поблекнут. Это как с прической. Стрижка изменила Анну до неузнаваемости.

Я благодарно улыбаюсь подруге.

Звонок телефона прерывает наши дебаты.

— Алло? — говорит в трубку Лили. — Это квартира Лили Винус… а, Чарли, дорогой, это ты! Анна? Да, она дома, — щебечет эта кокетка. Она протягивает мне трубку. — Это тебя.

— Привет, милая, — говорит Чарлз. — Как прошел день? Чувство вины снова накрывает меня с головой.

— Э… все в порядке. Может, поужинаем вместе? Я хочу с тобой поговорить… Как насчет завтра? — Я тщательно подбираю слова, чтобы Лили не догадалась, о чем я.

— С удовольствием. Завтра так завтра. Сходим в «Веспаччи», это новый ресторан на Бонд-стрит. Говорят, меню великолепное.

— Отлично. — Я чувствую облегчение, потому что поступаю правильно. Завтра же и скажу Чарлзу обо всем. Конечно, он расстроится, но позднее будет мне благодарен, я уверена в этом.

Главное, самой не пожалеть о принятом решении…

— Здравствуй, дорогая, — говорит Чарлз, целуя меня в щеку, а затем окидывая восхищенным взглядом. — Ты волшебно выглядишь.

— Спасибо.

Я и в самом деле уделила особое внимание своей внешности. По-моему виду совершенно невозможно предположить, что я в полном смятении духа, вызванном тем, что я приняла решение расстаться с Чарлзом. На мне самый элегантный из моих нарядов — красивое платье в староанглийском стиле. Бледный бежевый шелк, юбка в форме буквы «А» чуть ниже колен, сверху накинут изящный кардиган цвета слоновой кости из шерстяного сукна, туфли на пробковой платформе. Я надушена «Шанель №5» специально под этот наряд. Уверена, что «Веспаччи» окажется дорогим претенциозным местечком, так что нужно соответствовать.

Господи, ведь я собираюсь бросить парня! Как бы жестоко это ни было, будет глупо, если его бросит уродливая корова в синем неприметном чехле для танков и искусственном жемчуге. Пусть уж его оставит «элегантная женщина лет тридцати», как я себя назвала, посмотревшись в зеркало.

— Ты тоже отлично выглядишь, — говорю Чарлзу, хотя это и неправда. Вернее, не совсем правда: он выгладит неплохо, за что спасибо его портному, но никак не самому Чарлзу.

Ресторан великолепен. Я даже не знала, что в Лондоне есть такие места, наверняка о них известно лишь узкому кругу богатых людей, которые не склонны делиться своими любимыми заведениями с посторонними. Здесь горят настоящие свечи — миллионы свечей, обслуга одета чуть ли не богаче меня (а я выложила кругленькую сумму за свой наряд!) и скользит между столиками беззвучно, словно стайка призраков. Между столами огромные пустые пространства, настоящие футбольные поля — все в угоду удобству и уединению клиента. Сами столы, похоже, из настоящего красного дерева, стулья обиты кожей. Тонкие ароматы, доносящиеся с кухни, упоительны.

Чарлз заказывает копченого лосося и сырное суфле, я ограничиваюсь салатом и маленькой порцией постной говядины, жаренной на гриле.

— Давай выпьем шампанского, — предлагает мой спутник. — Это стало для меня традицией, когда я обедаю или ужинаю с тобой.

— Мы что-то празднуем? — обеспокоенно спрашиваю я.

— Каждый день, проведенный с тобой, для меня праздник, Анна, — довольно пафосно отвечает Чарлз.

Какой ужас! И как мне сказать этому восхищенному человеку, что нам нужно расстаться? Господи, сделай так, чтобы он случайно сказал какую-нибудь гадость или хотя бы перестал так восхищаться мной!

И эти проклятые официанты! Разве здесь спокойно поговоришь? То что-то приносят, то уносят. Вот один тащит букет свежих цветов на наш столик, другой подхватывает и уносит тарелку с использованной салфеткой, чтобы сменить на новую — в четвертый раз!

Признаться, я вообще не знаю, как начать. До этого мне не приходилось никого бросать. Пытаюсь вспомнить, как это делали мои приятели по отношению ко мне, но почему-то их пример меня не воодушевляет. К примеру, Робби Колдуэлл в четвертом классе сказал просто: «Ты толстая и страшная, пока». А Пит Вилла в колледже вообще убил меня признанием, что после общения со мной он решил найти себя в объятиях другого мужчины. Другого мужчины! Представляете, Кевин Фидерс предложил нам обоим поискать кого-то получше — и это было самым милосердным из расставаний.

А вспомните Брайана! Плел что-то про тонкости психологии, а самого на улице ждала другая! Облезлый осел, вот он кто!

Я не смогу поступить с Чарлзом так, как поступали со мной мои бывшие парни. Он разочаруется во мне и сочтет неблагодарной, бессердечной сукой, хотя я ею никогда не была. Думаю, он заслуживает лучшего, чем гадкая хирургическая операция по отсечению всех добрых чувств ко мне.

Вы скажете, что я чересчур романтична, раз хочу оставить в его памяти светлый след после того, как скажу «прощай»? И что мужчины никогда не поступают с нами так благородно, как пытаюсь поступить я по отношению к Чарлзу? Ну и что? Это же мой выбор.

— Пожалуй, я возьму бокал красного вина, — говорю официанту наперекор предложению Чарлза. — Очень подойдет к мясу, — поясняю для Чарлза, который явно расстроен.

— Тогда мне белого, — кивает он. Ладно, нужно как-то начинать разговор.

— Знаешь, я даже рада, что вернулась в офис, — говорю, лучезарно улыбаясь. Разумеется, это ложь. — Рада отдохнуть от Марка Суона. Меня ждала куча работы, а на нее не хватало времени. Я перелопатила сегодня уйму материала. Но главное — я решила сама написать сценарий.

— Да ты что? — восхищается Чарлз. — Какая ты молодец, Анна! Вот у кого надо учиться все успевать и добиваться успеха. Жаль, что я на твоем фоне выгляжу еще большим неудачником и тупицей…

Я уверяю Чарлза, что это не так, что он просто не до конца открыл себя и прочее. Затем я рассказываю о Китти, о Джоне и Шарон. Вино развязывает мне язык, и слова сами слетают с губ. Уверена, что в иных ситуациях только алкоголь способен стать интернациональным языком, понятным каждому. Вам случалось видеть, как два человека, родившихся в разных странах и к тому же говорящих на разных языках, общаются весь вечер за пинтой пива? Им помогает вовсе не язык жестов (хотя и он тоже), а дрожжи, которые бродят в их стеклянных кружках.

Похоже, Чарлз искренне наслаждается беседой, он улыбается мне и кивает. Он так мил, так восхищается мной! Честное слово, жаль, что мне легче сожрать собственный ботинок, чем представить, как он хватает меня за задницу.

Однако ничто не длится вечно, и вот почти уже заканчиваем ужин, а главный разговор так и не начат. Официанты прекращают виться вокруг нас, словно назойливые мухи, видимо, сообразив, что означают мои недовольные взгляды. Между мной и Чарлзом подрагивает пламя свечи, выпито по два бокала вина, а я все еще не перешла к главной теме. Чарлз, даже не подозревающий о предстоящей потере, разливается соловьем. Он рассказывает мне о новых фруктовых деревьях, которые планирует высадить в Честер-Хаусе, о том, как сложно найти опытного садовника, о каменщике, которого он нанял для реставрации беседки…

Я делаю большой глоток вина, надеясь, что это придаст мне уверенности.

— Все ясно, — говорю твердо. — Уверена, Честер-Хаус станет еще краше, чем прежде…

— Жаль, что там такое сырое место, — сетует Чарлз. — Почва слишком влажная. Многие растения из-за этого гибнут…

— Послушай, Чарлз, нам нужно поговорить.

— Но разве сейчас мы не разговариваем? — лепечет он с обеспокоенным видом.

— Нам надо кое-что обсудить. Это касается наших отношений. — У меня в груди все словно окаменело, до того сложно говорить. — Ты очень хороший человек, Чарлз, но мне кажется, что из нас получается не самая подходящая пара.

У него такой изумленный вид, словно я призналась, что являюсь сотрудником ЦРУ.

— Ты хочешь сказать, что нам… не хватает интимного притяжения?

— Именно так, — киваю я, с нежностью глядя на него. До чего же он понятлив!

— Но разве это главное? — встревоженно спрашивает он. — Ведь нам хорошо вдвоем.

— О да, — соглашаюсь я искренне. — Нам очень хорошо вместе.

— Я знаю, что не всегда достаточно предупредителен и внимателен по отношению к тебе, прости…

— Какие глупости ты говоришь! Ты настоящий джентльмен.

— Что же тебя не устраивает?

Черт! Черт-черт-черт! Я думала, трудность этого разговора будет в другом. Не знала, что так сложно обосновать причины разрыва. Получается, что я самодовольная, эгоистичная и тупая сука, которая кидает милого влюбленного романтика! Но ведь все совсем не так!

— Ты стал мне прекрасным другом. Мне хорошо, когда ты рядом, ты поддерживаешь и ободряешь меня, — перечисляю я. — Но между нами нет… особой искры.

— Ах это! — с видимым облегчением говорит Чарлз и берет с тарелки кусочек суфле. — Ты про страсть и влюбленность?

Но ведь страсть имеет обыкновение угасать с годами, и все это знают. Несколько лет длится эйфория, а потом она сменяется раздражением и обманутыми ожиданиями. И хорошо, если на месте страсти остается дружба. А если нет? Наши же отношения бесценны, так как мы уважаем друг друга и по-настоящему дружим. — Чарлз делает паузу и добавляет вполголоса: — Если тебе так необходим страстный секс, ты можешь получить его на стороне… со временем.

— Но мне бы хотелось, чтобы между мной и моим парнем была страсть, мне не нужен секс на стороне, — несколько смущенно говорю я.

— Это неправда. — Чарлз вздыхает. — Главное, что тебе нужно, — это найти близкого человека. Тебе необходимо избавиться от одиночества, избавиться навсегда. Ведь твой главный бич — одиночество, — твердо говорит он, и я не могу с ним не согласиться. — Принцип этой жизни — найти себе пару. А что такое страсть? Это быстротечное и очень обманчивое чувство. Я испытывал страсть к другим женщинам, но ни одна из них не стала моим другом, ни с одной мне не было так комфортно, как с тобой, Анна. А тебе? Было ли тебе так же комфортно с тем, кто был до меня?

Медленно качаю головой.

— Не знаю, что и сказать… ты говоришь так уверенно.

В принципе в словах Чарлза есть смысл. Это вполне разумный подход. Только почему мне так и хочется убежать, не дожидаясь, пока он убедит меня, что прав?

— Скольких женщин, счастливых в браке по любви, ты знаешь? — продолжает Чарлз. — Я говорю не о первых годах замужества. А через пять, десять лет?

Вспоминаю своих старых подружек. Увы, среди них я не нахожу ни одного примера, который разубедил бы Чарлза.

— Пожалуй, пару таких семей я знаю, — все же говорю ему.

— Как правило, это пожилые супруги, прожившие вместе много лет, правда? Но разве они все еще испытывают друг к другу страсть?

Довольно сложно представить себе моих родителей кувыркающимися в постели, словно два кролика. И слава Богу! Но среди многих знакомых есть несколько пожилых пар, которые все еще совершают совместные прогулки рука об руку и мило воркуют на лавочках. Но правда, гораздо больше тех, кто давно не выносит друг друга.

И уж конечно, я не думаю, чтобы хоть кто-то из них срывал с другого одежду и тащил в темный угол.

— Нет, наверное, их страсть со временем угасает, — признаю я. — Но ведь они хотя бы начинали со страсти! И угасает она, возможно, просто в силу возраста… ну… с утратой либидо.

— Вот видишь, все же угасает, — заключает Чарлз. — Мы пришли к тому, с чего начали. А теперь взгляни на нас. Ведь я вовсе не жажду затащить тебя в постель.

— Да, я догадалась, спасибо.

Все-таки слышать это не слишком приятно. Зато это многое объясняет: длинные ужины, частые встречи с алкогольными возлияниями, которые, однако, не перетекают в спальню и не сопровождаются хотя бы поглаживаниями по коленке под столом (один раз не в счет). Теперь понятно, почему Чарлзу плевать на мою диету и почему он не раз говорил, что уважает меня (а вовсе не признавался в нежных чувствах), — просто он увлекся мной вовсе не из-за внешности.

— Но к чему ты ведешь? — спрашиваю я, совершенно сбитая с толку. Я даже забыла, что сама начала разговор.

Конечно, я не требую, чтобы меня обожали и восхищались моей красотой. Во мне самокритичности — выше крыши. Логично было бы предположить, что восхищение моими талантами и характером должно мне льстить, но почему-то меня очень обижает то, что Чарлз меня не хочет.

С другой стороны, если я стану дожидаться мужчину, который полюбит и мою внешность, и мой внутренний мир, я могу состариться в одиночестве.

Чарлз, похоже, видит мучительную борьбу эмоций на моем лице.

— Если для тебя это так важно, у нас тоже может быть секс, — предлагает он, по-своему истолковав мое молчание. — Это вполне возможно, правда. Ты очень элегантная, — добавляет он вежливо. — Не думаю, что желание будет долго дремать, Анна. Больше узнавая друг друга, мы станем ближе. — Чарлз делает паузу, но я молчу. — Знаешь, ты очень изменилась за последнее время. Ты все больше хорошеешь, а на той вечеринке в Честер-Хаусе ты выглядела почти красивой.

Я понимаю, что это сказано искренне, и, по идее, должна бы растаять от подобного комплимента — ведь впервые в жизни похвалили мою внешность, — но мне отчего-то не по себе.

— Я ведь знаю, — продолжает Чарлз, — что ты тоже не хочешь меня. Да и кто захочет такого, как я?

— Думаю, найдется немало желающих, — выдавливаю я из себя.

— Брось, мы оба знаем, что это не так. Но ведь все можно устроить. К примеру, темная комната, пара бутылок вина, и у нас может получиться не так уж плохо, — с воодушевлением говорит Чарлз. — Уверен, из тебя выйдет прекрасная мать нашим детям, а я стану заботливым отцом. Я буду поддерживать тебя в твоих начинаниях, не стану чинить никаких препятствий карьере, даже после рождения детей. Я сам буду заниматься домом и семьей. Я буду делать тебе подарки!

— Последнее меня мало волнует.

— Я знаю это, — с улыбкой говорит Чарлз. — И это одна из причин, почему ты мне так нравишься. Мы можем быть счастливы вместе, Анна, как близкие друзья и супруги, поддерживающие и уважающие друг друга. Хорошая, крепкая семья с деньгами и положением. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Я молча смотрю в бокал, на донышке которого остался кружок вина. Черт возьми, да за всю мою жизнь мне не найти причины для отказа! Чарлз очень убедительно говорит, и все его доводы кажутся разумными. Я даже ловлю себя на гадкой мысли, что мне будет приятно жить в его квартире среди антикварной мебели и картин. А что уж говорить про особняк с огромными землями! Только представьте себе лицо Лили или Шарон (между которыми я в последнее время нахожу много общего), когда я приглашу их на вечеринку по случаю помолвки! Так и вижу их взбешенные, полные зависти лица.

Я даже ухмыляюсь при этой мысли.

— Ты сказала, что хочешь писать сценарии, — возвращает меня к теме Чарлз. — Ты будешь заниматься любимым делом, ни в чем не нуждаясь, в отличие от многих других авторов. Ты будешь жить в уюте и комфорте, даже если твоя работа не будет признана и не принесет больших прибылей.

Я улыбаюсь Чарлзу. До чего же он великодушен: не просит меня бросить работу и даже не предлагает отказаться от идеи со сценариями, хотя сам потерпел на этой ниве поражение.

— У нас будет пышная свадьба, — добавляет он, смелея. Я открываю рот.

— Э… свадьба?

— Разумеется. Все девушки мечтают о роскошной свадьбе, — тоном эксперта говорит он. — Только скажи, какой ты видишь идеальную свадьбу. Я воплощу все твои фантазии. Мы устроим торжество в Честер-Хаусе, ты сама выберешь себе платье и сможешь продумать каждую мелочь, чтобы все было тебе по вкусу. Мы не станем спешить, чтобы устроить все так, как ты пожелаешь. Ты выберешь цветы и музыку, пригласишь любого специалиста по торжествам. Сейчас на пике популярности Вера Вон, кажется. Мы можем пригласить ее. Хочешь, твои соседки будут подружками невесты. Джанис и Лила, кажется?

— Джанет и Лили.

— А, точно, — кивает Чарлз и делает при этом такой жест, словно ему совершенно не важно, как на самом деле зовут моих красивых соседок.

Это мне льстит. Я представила Чарлза двум потрясающим красавицам, а он даже не запомнил их имен! Ну разве он не душка?

Я так и представляю себе своих соседок в роли подружек невесты. Джанет улыбается и хлопает в ладоши, искренне радуясь моему замужеству. Лили скалит зубы, с трудом скрывая, до чего завидует мне. Чего доброго, эта девица выльет мне на платье вино, лишь бы досадить. Не думаю, что стоит приглашать ее в качестве подружки невесты.

Несколько секунд я предаюсь фантазиям. Представляю, какую изысканную еду подадут на нашей свадьбе! Это будет не какая-нибудь дурацкая дешевая курица и даже не скучный лосось холодного копчения (целиком, разумеется). Это будет что-нибудь действительно экзотичное, непристойно дорогое!

Можно даже пригласить Брайана. Вот-вот, вместе с его новой девицей! Это великолепная идея. Господи, да я могла бы пригласить всех своих бывших приятелей, чтобы поглядеть, как вытянутся от удивления их лица. А они вытянутся, можете мне поверить! Я бы подошла к каждому из них и эдак чмокнула воздух в районе щеки с улыбкой притворной радости на губах, за которой отчетливо (чтобы они это поняли!) скрывалось бы отвращение.

Я никогда даже не мечтала, что у меня будет настоящая свадьба. То есть я, конечно, представляла, что однажды распишусь с каким-нибудь Брайаном в дерьмовом зале регистрации, куда даже не обязательно надевать белое платье, а потом все пойдут в дешевый ресторанчик с вонючей едой и будут жрать, делая вид, что пришли сюда именно из-за новобрачных, а вовсе не из-за возможности бесплатно поесть. Честно говоря, ненавижу такие свадьбы. Они не более романтичны, чем визит к гинекологу — на тебя смотрят, а ты делаешь вид, что тебе это событие вовсе не неприятно.

— Так ты говоришь все это всерьез? — спрашиваю Чарлза недоверчиво. — Ты хочешь на мне жениться?

— Я серьезен, как никогда, Анна. Все, что связано с тобой, очень для меня важно. Лучше тебя мне не найти. — Он берет мою руку и осторожно целует. — Ты умна и амбициозна, деньги для тебя не самоцель, и ты стремишься реализовать свой потенциал. С тобой интересно беседовать, и ты очень добрая.

— Чарлз, я… не знаю, что сказать. — Я в полном смущении. Предложение Чарлза мне очень льстит, но я должна ответить отказом. Я должна объяснить ему, что мы не пара. Но — о Господи! — я не могу сказать «нет»! Я больше не вынесу одиночества, а Чарлз предлагает мне выход из тупика.

— Ничего не говори пока, — предлагает Чарлз. — Просто подумай над моим предложением. Уверяю, ты поймешь, что я прав. Я сам долго думал, прежде чем принял это решение. И оно единственно верное. Я дам тебе время на размышления.

— Но я ничего не обещаю, — предупреждаю я.

Чарлз пожимает плечами и кладет в рот последний кусочек суфле.

— Я знаю, что ты согласишься. Ты ведь умная женщина.

— Ты очень милый, но с чего ты взял, что мы так хорошо друг друга знаем?

— Того, что мы знаем друг о друге, достаточно. Я присматривался к тебе, Анна, и повторяю, что лучше тебя мне не найти. Мы все так воспитаны, что считаем брак закономерным следствием любви, но жизнь не всегда соответствует нашим ожиданиям. Брак — слишком ответственный шаг, чтобы руководствоваться одними лишь чувствами. Подобные решения нужно принимать не только сердцем, но и разумом.

Я с интересом смотрю на Чарлза. Он говорит удивительные вещи!

— У тебя есть время на размышления. А утром ты примешь решение, я уверен.

Если бы вы только знали, каково это: быть одинокой, встречаться с жалкими неудачниками, полагая, что судьба все равно не подкинет шанса лучше, позволять относиться к себе как к мусору, лишь бы не быть одной… и все равно быть одинокой. Если бы вам было известно, как это грустно — просыпаться по утрам и возвращаться к своей однообразной, пустой жизни и лишь украдкой мечтать о ком-то прекрасном, кто никогда не обратит на тебя внимания! Если бы вы могли себе представить, как это противно, когда окружающие считают, что ты заслуживаешь только такого, как Брайан, и самой верить в это, как трудно улыбаться в ответ на колкости и не обращать внимания на тычки и смешки в спину!

Только сейчас я начала понимать, чего была лишена все эти годы. Я начала заниматься своей карьерой, внешностью и любимым делом. За мной начал ухаживать богатый мужчина с добрым сердцем…

Может, все-таки стоит принять предложение Чарлза? Я смогла бы делать карьеру и писать сценарии, и мысли о возможной любви и страсти просто вылетели бы у меня из головы. Ведь это вполне реально: максимально заполнить жизнь делами, чтобы не оставлять места эмоциям. Если же эмоций будет недостаточно, можно завести ребенка и всю нерастраченную любовь обрушить на него.

Чарлз мне нравится, а я нравлюсь ему, с ним я не буду знать нужды и смогу реализовать себя. Ведь это самое щедрое предложение за всю мою жизнь.

Я с нежностью смотрю на Чарлза Доусона, пытаясь вложить в этот взгляд всю свою благодарность за то, что он спасает меня, как настоящий джентльмен.

— Я не стану долго думать, — слышу свой голос. — И с радостью стану твоей женой, Чарлз. Спасибо тебе огромное. — Я тянусь через стол и целую его в губы.

— Господи! — восклицает он. В глазах его блестят слезы. — Боже! Это правда? Это же .. это здорово! Мы будем так счастливы, Анна.

— Уверена, что будем, — соглашаюсь я и одним глотком допиваю свое вино.

Чарлз расплачивается по счету и сажает меня в такси.

— Наверное, ты хочешь домой? — спрашивает он.

Медленно качаю головой. Если мы собираемся пожениться, мне придется с ним спать. Думаю, сейчас самое время для первого раза. Это будет логично. К тому же так я смогу понять, насколько мне это окажется неприятным.

— Поедем к тебе, — предлагаю я, понизив голос. Чарлз улыбается:

— Конечно. — И нежно целует мою ладонь.

Пока мы едем, мне кажется, что такси слишком сильно качает (похоже, вино здорово ударило мне в голову), поэтому я утыкаюсь лбом в прохладное стекло и слежу за жемчужными каплями дождя, стекающими вниз по диагонали.

Главное — не думать о том, что сейчас произойдет.

Кажется, Чарлз понимает мое состояние, поэтому он чуть отодвигается и отпускает мою руку. Оглянувшись через плечо, вижу, что он смотрит в противоположное стекло. Едва ли таксист может предположить, что везет будущих молодоженов. Но сейчас я благодарна Чарлзу за его тактичность.

Когда мы вылезаем из такси, Чарлз щедро расплачивается с шофером (у того брови лезут на лоб) и предлагает мне руку — может, чтобы ободрить, а может, чтобы поддержать, потому что ноги едва меня слушаются.

Мы входим в квартиру и сразу же направляемся в спальню. Она точно такая, какой я ее себе и представляла — уютная, светло-бежевая, с книжными полками и шкафом, без намека на сексуальность.

— Я пойду освежусь, — говорю с натянутой улыбкой.

К спальне примыкает туалетная комната с ванной, но без душа. Я кое-как совершаю гигиенические процедуры и обшариваю шкафчик в поисках какого-нибудь геля-смазки, но ничего подобного не нахожу. Пшикаю в рот мятным освежителем и смотрю на себя в зеркало. Вижу, что я бледна, словно покойник. Мрачно стягиваю с себя одежду и подхожу к двери.

Спокойно!

Я стискиваю зубы. Это ведь просто секс. Пусть я от него не в восторге. Но дантистов ведь тоже никто не любит, однако все к ним ходят.

— Я выхожу, надеюсь, ты готов, — веселым тоном говорю я, открывая дверь и приготовившись принять какую-нибудь соблазнительную позу, но в комнате кромешная тьма.

От неожиданности я наступаю на валяющийся на полу плед и, поскользнувшись на его складках, взвизгиваю и брякаюсь вниз.

— Черт возьми! — испуганно восклицает Чарлз откуда-то сверху. — Анна, ты не ушиблась?

— Я в порядке, — сдавленно отвечаю я, потирая бедро. Чувствую себя идиотски.

— Я включу свет…

— Нет-нет! Прошу тебя! — умоляюще восклицаю я.

Все, что угодно, только не свет. Даже не знаю, что будет более ужасным: позволить Чарлзу увидеть себя валяющейся на полу — неглиже, с целлюлитом и пузом — или увидеть самого Чарлза голым, в постели. Наверняка он окажется крохотным в сравнении со мной, у него будет тощая голая грудь и… Боже!

— Как скажешь, — отвечает Чарлз с облегчением. Видимо, его посетили те же мысли. — Тогда двигайся на мой голос. Несколько шагов вперед, только медленно, чтобы не удариться о край постели.

Я спотыкаюсь и почти падаю на кровать. Чарлз исхитряется поймать меня, и я утыкаюсь лицом ему в грудь.

Что ж, она вовсе не такая костлявая, как я предполагала. И сам Чарлз совсем не крохотный, просто… небольшой, вот и все. Компактный.

Я тотчас вспоминаю о том, что Чарлз говорил о «паре бутылок вина» перед первым сексом, но не решаюсь напомнить ему об этом. Пожалуй, сейчас это прозвучит мерзко. К тому же я и так все еще пьяна, несмотря на волнение. Более того, если я выпью лишнего, я могу вообще не оценить происходящее, а это как-никак наш первый секс, о котором я хотела бы составить впечатление.

И еще: у Чарлза может просто… не встать, если я буду в доску пьяная.

Я скрючиваюсь на кровати. Чарлз чуть оправляет простыню и тянется ко мне своей костлявой (увы, все же костлявой) рукой, чтобы обнять за довольно жирную талию.

— Не волнуйся, — успокаивающе говорит он, словно психиатр нервному пациенту. Наверное, я вся трясусь от ужаса, раз он выбрал такой тон. — Все будет нормально.

И Чарлз старается сделать все как можно лучше, где-то поглаживая, где-то сжимая. Как ни странно, он оказывается не так плох, как я предполагала, и уж точно ни разу не делает мне больно. Правда, я все равно ужасно смущаюсь и зажимаюсь, и хочу только одного: чтобы все скорее закончилось. К счастью, процесс не занимает много времени. Во время секса Чарлз ничего не говорит, только негромко дышит и кончает буквально через две минуты. И хотя это две очень, очень длинные минуты, их вполне можно вытерпеть, если постараться в следующий раз расслабиться.

Когда все кончено, Чарлз обнимает меня сзади, целует в плечо и засыпает меньше чем через минуту. Храпит он так тихо, что это скорее напоминает посапывание домашнего пса.

Поначалу мне кажется, что я не смогу заснуть, лежа с ним в позе ложечки, но сама не замечаю, как вырубаюсь.

— Проснись, дорогая!

Я сонно моргаю, ничего не понимая, а затем все вспоминаю. Надо мной нависает лицо Чарлза — примерно так же Ричард Гир нависал над Джулией Роберте в «Красотке», с той только разницей, что Чарлз совсем не похож на Гира.

А жаль.

О Боже, не будет же он уговаривать меня на утренний секс?!

Я тотчас дергаю на себя одеяло и закрываюсь едва ли не с готовой. Только теперь я замечаю, что Чарлз уже одет (серый костюм, белая сорочка, запонки и ужасный розовый галстук) и совершенно не собирается меня «трахнуть по-быстрому».

— Который час?

— Девять пятнадцать, — говорит он.

— Ни хрена себе! — невежливо отзываюсь я, выпрыгивая из постели, и, кутаясь в простыню, рысцой скачу в туалетную комнату Чарлза, не оставляя ему ни шанса увидеть мое обнаженное тело в беспощадном утреннем свете.

Захлопнув дверь, торопливо натягиваю одежду.

— А ты не могла бы отпроситься на это утро? — спрашивает Чарлз из-за двери.

Я приоткрываю дверь и выглядываю.

— Не могу, прости. Мне еще надо добежать домой переодеться, — быстро тараторю я. — Но я должна быть на работе не позднее половины десятого. Китти убьет меня!

— А ты скажи, что встречалась с автором, — предлагает решение Чарлз. — Тем более что это почти правда. — Он смеется.

Я застываю, задумавшись.

— Слушай, а это идея.

— Мы могли бы отправиться с тобой за покупками.

— За покупками? — не понимаю я. — Какими покупками?

— Ну мы же собираемся пожениться, — терпеливо объясняет Чарлз. — А у тебя еще даже кольца нет.

— Добрый день, — весело говорю я, поправляя волосы. — На улице чудесная погода, правда? Не слишком жарко, и ветерок легкий, — продолжаю я, делая широкий жест рукой, чтобы все могли увидеть кольцо, сияющее на моем пальце. Затем беру кофейную чашку и изящно подношу к губам. После этого начинаю постукивать пальцами по столу. И все это ради того, чтобы продемонстрировать подарок Чарлза.

Уже два часа дня, я пришла на работу всего пять минут назад, после ленча с… женихом. Пришлось соврать Китти, что я выполняла одно из поручений Марка Суона, которое он дал мне по телефону накануне. Пару часов я как ненормальная строчила на компьютере рецензии к сценариям, которых на самом деле не читала, рассчитывая лишь на то, что Китти обычно не просматривает рецензий.

В любое другое время я бы побоялась представлять начальнице откровенную фикцию, но не сегодня. Чарлз два часа провел со мной в ювелирном магазине, таком роскошном, что одна я побоялась бы даже пройти мимо его витрины.

И вот теперь я постоянно взмахиваю руками и шевелю пальцами, словно какой-нибудь ведущий телешоу, только чтобы коллеги заметили кольцо с огромным камнем…

— Это что еще за хреновина? — грубовато интересуется Шарон, первой попавшись на удочку.

Она заметила! Думаю, это произошло сразу, как только я вошла, просто Шарон старалась скрыть свое любопытство, приглядываясь к камню. Наверняка ей не хотелось доставлять мне удовольствие, расспрашивая о кольце, но в конечном счете она не выдержала.

— Ты про это? — спрашиваю будничным тоном. — Это обручальное кольцо.

— Вряд ли, — фыркает Шарон. — Не верю, что ты помолвлена.

— Дело твое.

— Боже мой! — восклицает Шарон. Равнодушие на ее лице сменяется изумлением. — Неужели ты действительно обручена? Не может быть! — Она хватает мою руку и пристально вглядывается в кольцо. — Не может быть!

— Что здесь происходит? — Китти выходит из своего офиса и направляется к нам.

Я пытаюсь высвободить руку из цепкой хватки Шарон, но это бесполезно. Китти приближается к нам, щуря глаза. Сейчас она похожа на хищную птицу в предвкушении добычи.

— Я спросила, что здесь происходит, — говорит она негромко. — Анна, ты сняла копии с отчетов?

— Пока нет.

— А это что? — Китти перехватывает мою руку. — Миленькое колечко. Из «Батлера и Уилсона»?

Она думает, что это бижутерия? Ха! Чарлз выбрал настоящее дорогое кольцо с крупным рубином, кроваво-красным, красивой огранки, и свет отражается от каждой грани, рассыпаясь миллионами искр.

— Нет. Это настоящий рубин, — отвечаю я. Брови Китти лезут на лоб.

— Что? Настоящий… рубин?

— Да. Мы с Чарлзом были в «Гаррарде».

— Значит, теперь ты невеста Чарлза? — сквозь зубы цедит Шарон.

— Кто такой Чарлз?

— Писатель, — докладывает Шарон. — Оказывается, он парень нашей Анны.

— Дорогуша, — щурит глаза Китти, — нельзя смешивать работу и личные отношения. — Тон у нее довольно неодобрительный.

— О работе не стоит беспокоиться, — снова открывает рот Шарон. — Этот Чарлз может вообще не работать, потому что у него денег куры не клюют. У него огромное поместье и титул. — Она тяжело вздыхает. — Отличная работа, Анна, ты подцепила богатого женишка. Быстро же ты взлетела!

— Чарлз дорог мне не своими деньгами, — возражаю я. — Он хороший человек. — Я смотрю на кольцо.

— Может, твой Чарлз и хороший человек, — хмыкает Китти, — но он явно склонен к показухе! — Она кивает на рубин.

Судя по всему, только ей не возбраняется носить крупные камни в украшениях.

— В любом случае прими мои поздравления, — сухо говорит она. Затем ее, видимо, осеняет какая-то идея, потому что глаза начинают блестеть. — Сообщить Марку, что больше ты не станешь с ним работать?

— Что?' — в ужасе восклицаю я. — Почему?

— Как я понимаю, теперь ты не будешь нуждаться в деньгах. К тому же тебе надо заниматься приготовлениями к свадьбе, на это нужно время. А уж когда пойдут дети, тебе вообще будет не до работы. Я даже не уверена, что тебе стоит возвращаться обратно, столько времени будет упущено! — Глаза Китти сияют, как два алмаза, что сверкают у нее в ушах. Раньше я не знала, что она считает, будто место замужней женщины — на кухне и в детской. Пожалуй, даже мой отец сказал бы что-нибудь более либеральное.

— Я буду продолжать работать, Китти, — говорю так твердо, как только могу. — Я хочу работать в киноиндустрии.

Она сладко мне улыбается.

— Я думаю, твой муж может дать тебе возможность самой снимать фильмы. Только я не потерплю здесь богатых неумех. Мне нужны хорошие работники.

Я кусаю губы.

— Через час твои рецензии и копии отчетов должны быть на моем столе. Заверенные! — добавляет Китти, поворачиваясь спиной.

Ее слова несколько портят мое радужное настроение. Уверена, она пойдет к Эли Роту и представит все в выгодном для нее свете: будто я вышла замуж за деньги и теперь хочу бросить работу. Не на ту напала! Я не позволю Китти выдворить меня с работы.

— Милое колечко! — поет мне на ухо Шарон. — У тебя всегда был отличный вкус, Анна. Так хочется взглянуть на твое свадебное платье! Ты же пригласишь меня на церемонию?

Я поднимаю глаза и вижу, как влажно блестят ее приоткрытые губы. Наверняка Шарон уже представляет себя в компании толстосумов — друзей Чарлза. До чего же она похожа на Лили!

— Конечно, — откликаюсь я.

— Вот здорово! Спасибо, Анна, — радостно улыбается Шарон. — На свадьбах всегда бывает полно народу. Может, мне удастся найти кого-нибудь, достойного меня? Ах, твой Чарлз — такой душка!

Так и есть, я не ошиблась.

Мне очень хочется спросить Шарон что-нибудь вроде: «Разве ты не говорила, что Чарлз непривлекателен даже для меня?» — но я предпочитаю промолчать. Чего метать бисер?

Наконец я остаюсь одна на своем рабочем месте. Вставляю дискету со своим сценарием и приступаю к работе.

Настроение поднимается. Я печатаю быстро, волнуясь, что не успею записать все, что само собой возникает в голове. При этом я не забываю поглядывать на дверь Китти, чтобы не пропустить ее неожиданного появления.

Судя по всему, Чарлз решил бороться за звание «Лучший бойфренд года», потому что около трех часов дня посыльный доставляет мне букет из дюжины алых роз. По всему офису раздаются вздохи зависти и восхищения. Новость о том, что я выхожу замуж, разлетелась мгновенно — стоило Шарон договорить последнюю фразу про «Чарлза-душку», как я стала героиней дня.

Затем Чарлз звонит мне, чтобы пригласить на ужин. Он заказал столик во французском ресторане недалеко от моей работы.

— Ты согласна? — спрашивает он меня. — Если хочешь, можешь взять с собой Джейн и Люси, коль скоро они будут подружками невесты.

Джейн и Люси, вы подумайте!

— Мы должны оповестить всех, — с энтузиазмом продолжает Чарлз. — Начнем с твоих друзей. Кстати, надо бы сообщить твоим родителям, если ты этого еще не сделала.

Мама и папа! Мне становится стыдно, ведь я даже не подумала им позвонить.

— А твои родители? — спрашиваю Чарлза.

— Их давно нет в живых, — грустно говорит мой жених. — Если бы они не умерли, я бы не владел Честер-Хаусом.

— Ах да, точно. Прости.

— Ничего страшного, ведь теперь у меня есть ты, — мягко говорит Чарлз. — Теперь у меня снова будет семья.

— Ты прав.

— Послушай, Анна, что ты скажешь, если я помещу в газету объявление о нашей помолвке? Устроим грандиозную вечеринку в выходные. Ванна будет в восторге.

— Ну что ж, — соглашаюсь я.

— Можете вместе с ней спланировать вечеринку, — предлагает он. — Ванна отлично разбирается в светских тонкостях.

Давай пригласим много-много гостей. Пусть придут все твои друзья.

— Ладно.

Все мои друзья? Кто же это? Джанет и Ванна, вот и все. Ну, может, еще Лили и Шарон, просто ради прикола. Да разве что секретарша Клер.

Конечно, я бы могла назвать своим другом Марка Суона, но приглашать его на вечеринку по поводу помолвки я уж, конечно, не стану. Нельзя смешивать работу и личные отношения, как сказала Китти. Именно поэтому я и не стану его приглашать.

Да, именно поэтому!

— Давай в эту субботу съездим к твоим родителям, пригласим их на обед. Если выехать в одиннадцать, то времени вполне хватит.

— Что?

— Я говорил о твоих родителях, — терпеливо повторяет Чарлз. — Давай их навестим.

— А, ты про маму с папой! — восклицаю я, надеясь, что в трубке мой голос звучит радостно.

— Значит, ты одобряешь?

— Конечно. Правда, мне кажется, что мы немного спешим, но в принципе я согласна. Можешь давать объявление в газету, я не возражаю.

— Вот и отлично. Предупреди родителей, что газета выйдет послезавтра. Вдруг они пожелают вырезать объявление или сохранить газету на память. До встречи, старушка!

Господи, ну почему он называет меня старушкой? Неужели я должна привыкнуть к такому нелепому прозвищу? Мне ведь не семьдесят, чтобы это словечко мне шло. И далеко не пятнадцать, чтобы воспринимать его с юмором.

Почему-то я легко могу представить себя лет через десять. Так и вижу себя светской матроной, одетой от Гуччи и Диора, в туфлях от Прады, зато еще более толстой (а ради чего за собой следить, если все и так уже есть). У меня будет своя конюшня и любимый клуб, куда я буду приезжать по выходным, чтобы пообщаться с такими же светскими матронами, как я сама.

— Привет, старушки! — буду говорить я им автоматически.

Бррр!

Впрочем, конюшня и туфли от Прады здорово воодушевляют.

Я смотрю на рубин, чтобы взбодриться. Это срабатывает, потому что при взгляде на такой гигант нельзя за себя не порадоваться.

Снова звонит телефон. Я ожидаю услышать голос Чарлза, но это Ванна. Она еще не успевает сказать ни слова, а я уже понимаю, что это она, по тому, как мерно гудит офис где-то за ее спиной.

— Дорогая! — восклицает моя подруга с таким восторгом, словно я получила какую-нибудь неслыханную премию. — Ты молодец! Прелесть! Я так рада! Восхитительно! Волшебно! Божественно! Уди…

— Ванна, я знаю, что у тебя такое же образование, как и у меня, — обрываю ее я. — Так что не надо тренироваться в подборе синонимов. Ты так радуешься, словно узнала, что у меня обнаружились некие сверхъестественные способности.

— Так и есть! Кому нужно инфракрасное излучение из глаз, если человек одинок и ничего не добился! — смеется Ванна. — Я счастлива, что у тебя все сложилось с Чарлзом, дорогая. Я так горжусь тобой, Анна. Я знала, что рано или поздно ты раскроешься и найдешь того, кто тебя достоин. По-моему, все эти годы ты просто ждала подходящего парня. Уверена, сейчас ты благодарна мне за то, что я обманом затащила тебя на ту вечеринку.

— Так ты признаешь, что обманула меня? — строго спрашиваю я.

— Это была ложь во спасение, — легко говорит Ванна. — Видишь, как все обернулось! Я сейчас к тебе приеду.

— Я же на работе!

— А я тебя заберу после работы. Сейчас уже половина шестого, взгляни на часы.

Вместо этого я бросаю взгляд на дверь кабинета Китти. У нее сейчас Эли Рот. Надеюсь, они не обсуждают в данный момент мою помолвку? Обычно я ухожу из офиса после шести и наверняка попадусь, если сегодня захочу ускользнуть пораньше. Рот обязательно выйдет именно в тот момент, когда я буду у лифта, и засыплет вопросами. По словам Суона выходит, что Эли Рот тоже недоволен тем, что его отстранили от работы над «Мамашей невесты», а значит, злится на меня, как и Китти.

Интересно, а как дела у Марка Суона в Лос-Анджелесе?

Ладно, не буду о нем думать.

— Хорошо, приезжай, — тихо говорю в трубку. — Будет даже лучше, если ты приедешь минут через пять — десять. — Я надеюсь, что тогда Эли Рот еще не выйдет от Китти.

Ванна прибывает через шесть минут. Весь ее вид говорит о богатстве и уверенности в себе. Облако «Шанель №19», легкий шелковый шарфик, строгий черный костюм от Аззедина Алайя, шикарная сумочка, стальные шпильки и огромные солнцезащитные очки. Туфли на каблуках делают маленькую Ванну выше и значительнее. Мои коллеги, попавшиеся ей на пути, тотчас сторонятся, чтобы пропустить незнакомку. Ванна выглядит так подчеркнуто элегантно, что Китти рядом с ней будет похожа на старую Тину Тернер в молодежных тряпках.

Киваю Ванне и поднимаюсь из-за стола, собираясь быстро улизнуть.

Именно в этот момент, словно чувствуя добычу, из офиса выскакивает Китти. Я хватаю какой-то сценарий, чтобы ввести ее в заблуждение, но понимаю, что все напрасно. Следом за моей начальницей появляется Эли Рот.

— Пошли быстро, — шепчу подруге, все еще рассчитывая сбежать.

Китти возникает рядом со мной до того неожиданно, словно герой какого-нибудь комикса. Она окидывает Ванну ледяным взглядом, как кошка, которая видит птичку с подбитым крылом.

Ванна отвечает взглядом совершенно спокойным и равнодушным. Я в ужасе таращу глаза на обеих. Господи, если бы я умела так мерить людей взглядом!

— Чем могу помочь? — холодно спрашивает Китти.

— Думаю, ничем, — отвечает моя подруга. — У меня назначена встреча с Анной.

— Вот как! — фыркает Китти и выдает презрительный смешок, рассчитывая, что это услышит и Эли Рот.

Я пытаюсь не смотреть на свою начальницу, но боковым зрением все же улавливаю перемену в ее позе. И наверняка она поджала губы.

— Анна, ты снова приглашаешь в офис своих друзей? — спрашивает Китти, не гладя на меня. — И это в рабочее время!

— Да, я друг Анны, — кивает Ванна. — И считаю это честью для себя. — После этих слов я едва не захожусь в придушенном кашле. — Но сюда я пришла по делу.

— По какому именно? — вступает Эли Рот довольно дружелюбно, хотя улыбка его и выглядит натянутой.

— Речь о книгах. Анна ищет материал для адаптации под сценарии. Не так ли, Анна? — обращается моя великолепная подруга ко мне.

— Э… да, — блею я.

— Господи! — ядовито восклицает Китти. — Еще один непризнанный талант, книгу которого никогда не опубликуют! Анна, ты должна прекратить заниматься бесперспективными людьми. Ты только впустую тратишь время. Надеюсь, ты не собиралась покинуть рабочее место ради чашечки кофе за казенный счет?

— Я вовсе не автор, — с достоинством говорит Ванна. — Тем более непризнанный. Я главный редактор «Артемис букс». Впрочем, если «Уиннинг продакшнс» совершенно не интересует подобное сотрудничество…

— Нет-нет! — Эли Рот тотчас выступает вперед, отодвигая Китти плечом в сторону. При этом он успевает бросить на нее предостерегающий взгляд. Он явно пытается загладить неловкость, которая повисла в воздухе после речей Китти. — Только теперь это компания «Ред крест». А вы, должно быть, Ванесса Кэбот?

Ванна холодно кивает.

— Очень приятно, — продолжает Эли. — Значит, вы предлагаете Анне ознакомиться с каким-то новым материалом?

— Конечно. Я слышала, что она работает с Марком Суоном.

— Новости быстро разносятся, — говорит Рот и хлопает меня по плечу тяжелой ладонью. — Молодчина, Анна! Можешь быть свободна, думаю, вы с Ванессой обсудите детали, а потом ты сделаешь отчет.

Китти бросает на меня такой взгляд, что я едва не падаю на пол. Ванна улыбается моей начальнице и Эли, берет меня под руку и ведет к лифтам.

Слава Богу.

— Ты могла бы быть чуть-чуть помягче, — с упреком говорю подруге уже в кофейне. — Прямо ледышка какая-то. — Но на самом-то деле я в восхищении.

— Дорогая, с такими, как твоя Китти, нельзя быть мягче. Она пыталась навязать мне свое превосходство, как навязывает тебе. Конечно, такова ее роль в офисе. К тому же что ей еще остается? Она же до смерти тебя боится.

Я громко смеюсь. Счастье, что я не отхлебнула кофе, иначе заплевала бы весь шикарный наряд Ванны.

— Иногда ты просто слепа, — вздыхает подруга. — Только представь себя на месте… как там ее?

— Китти.

— Да, на месте Китти. Тебе уже немало лет, а в киноиндустрии ценят лишь тех, кто молод и смел, поэтому тебе приходится постоянно поддерживать себя ботоксом и делать подтяжки. Твою компанию только что перекупили, и похоже, единственный человек, который имеет шанс удержаться при новом начальстве, — молодая девица, которая работает под твоим руководством. Мало того что она нашла сценарий и режиссера, она еще и пользуется его поддержкой. А что сделала твоя Китти? Ничего. К тому же она знает, что и для главного босса это тоже не секрет.

— Она сказала Роту, что сама нашла сценарий. Ванна хохочет.

— Думаешь, он такой наивный дурак? Эта зубастая акула из Лос-Анджелеса все прекрасно знает. Просто ему выгодно казаться наивным.

— Все же я думаю, что он ни о чем не подозревает. Иначе почему он не хвалит меня? Почему не доверяет мне?

— Однако это вовсе не значит, что он доверяет твоей Китти. Он все прекрасно знает, поверь моему опыту. Единственная причина, почему он еще не начал увольнять лентяев, заключается в том, что он еще не продумал дальнейшей стратегии.

— Но ведь Китти получила «Оскара».

— За что?

— В номинации «Лучший иностранный фильм».

— Это не в счет, — отмахивается Ванна. — Поверь, сам Рот не станет тебя увольнять, потому что знает о твоей роли и твоих способностях. Это твоя Китти спит и видит, как бы тебя вытурить с работы. Однако Рот не станет тебя защищать, если ты не постоишь за себя сама.

— Но почему?

— Потому что такова его роль, — просто отвечает Ванна. — Он не обязан беспокоиться о таких, как ты. Он главный босс, и этим все сказано. Помнишь, когда мы были маленькими, нам всегда говорили, что мало сказать «хочу»?

— Э-э…

— Так вот, во взрослой жизни «хочу» — главное слово. Тот, кто знает, чего хочет, добивается желаемого.

— Ого!

Я с уважением смотрю на Ванну. Как бы мне хотелось стать такой, как она! Маленькой, красивой, элегантной и убийственно уверенной в себе. В ней есть что-то от сиамской кошки.

— Ладно, что мы все о делах! — Ванна неожиданно восклицает: — Дай взглянуть на кольцо! О, рубин! — Она пристально изучает камень. — Дорогая, это так странно: настоящие рубины столь идеальной прозрачности редки. Но чего не сделаешь ради любимой! — Ванна улыбается. — У Чарлза есть вкус.

— Я согласна с тобой. — Я замолкаю, затем встревоженно спрашиваю: — Как считаешь, мы не будем глупо выглядеть рядом?

— Глупо? О чем ты? О разнице в росте? Это же смешно. Никто и никогда не осмелится даже намекнуть, будто мешок с деньгами может выглядеть глупо. А ты станешь хозяйкой огромного поместья и сотен акров земли, отличной квартиры…

— Да, квартира отличная, — смеюсь я.

— И будешь вхожа в высшее общество.

— Плевала я на общество! Тем более на высшее.

— Мне это известно, но так обстоят дела. Многие люди притворяются, что им плевать на титулы и власть, но они кривят душой. Я знаю, что ты не гонишься ни за деньгами, ни за именем, но ты все равно будешь гордиться, что причастна к высшему свету, поверь. Пока, правда, у Чарлза еще нет титула, но это лишь дело времени. История его семьи насчитывает века, и это замечательно. Вот только интересно, все ли родственники Чарлза так рано лысели?

— Ванна, ты сошла с ума! — хохочу я. Она элегантно пожимает плечами.

— Дорогая, я так рада за тебя. Все просто позеленеют от зависти, когда узнают о вашей помолвке. Меня столько раз спрашивали, отчего ты одна, и вот ты дождалась своей судьбы. Конечно, можно было ждать еще дольше — вдруг тебе повезло бы отхватить принца Эндрю, но теперь уже поздно. Я так рада!

Я натянуто улыбаюсь.

— Да, все складывается отлично. Но знаешь, мне обидно, когда окружающие считают меня расчетливой девицей, которой нужны только деньги.

— Тот, кто тебя знает и любит, никогда так не подумает, — говорит Ванна. — Ты будешь смеяться, но в тот вечер, когда Чарлз впервые пошел тебя провожать, я была уверена, что у вас ничего серьезного не получится. Вы не выглядели… увлеченными друг другом.

— Да уж. — Я краснею. — Все произошло не сразу, — приходится приврать мне. — Но со временем я разглядела Чарлза получше. Он такой милый.

— Он хорошо с тобой обращается? Не ужимает в расходах?

— Что ты, Чарлз так щедр, — всплескиваю я руками. Рубин разбрасывает красные брызги искр. Я вспоминаю постоянные поездки на такси, букеты, рестораны…

— Значит, тебе хорошо с ним? — Да.

— А как он отнесся к твоему решению продолжать карьеру?

— Положительно. Даже после того, что я сказала насчет его книги. — Мне становится неловко, когда я вспоминаю, как Чарлз плакал в саду. — Он не оскорбился и не винил меня в своей неудаче на писательском поприще. Чарлз одобрил мое желание писать сценарии, представляешь? Он говорит, что будет поддерживать меня во всем.

— Слушая тебя, можно подумать, что он просто идеален, — радостно говорит Ванна.

— Думаю, так оно и есть, — не слишком уверенно киваю я.

— Анна, тебе очень повезло, понимаешь? Не многим женщинам удается найти близкого человека, а если они и находят его, к нему редко прилагаются титул и деньги. — Ванна смеется. — Можно сказать, ты выиграла в лотерею, вытащила призовой билет. А Чарлзу как повезло!

— Знаешь, я так взволнована, — говорю вполголоса. — И в таком… восторге. — На самом деле я чувствую ужасную усталость.

Неожиданно для себя я зеваю.

— Да ты устала, — беспокоится Ванна. — Еще бы, столько переживаний. Отправляйся домой и выспись. — Она торопливо выписывает чек. — Тебе понадобятся силы, на днях я приеду к тебе, и мы подумаем насчет вечеринки по случаю вашей помолвки, договорились? Чарлз сказал, что хочет устроить грандиозный прием.

Я заставляю себя улыбнуться.

— Здорово.

Ванна подвозит меня к дому и сразу отъезжает. Уверена, сейчас

она будет звонить Руперту, чтобы поделиться новостями. Представляю его на вечеринке: он будет неустанно повторять, как мне повезло, что кто-то на меня клюнул.

Устало волоку ноги на второй этаж. Сейчас только ранний вечер, но по моим ощущениям стоит уже глубокая ночь. Перед самой дверью я снова смотрю на свое кольцо, надеясь почерпнуть таким образом столь нужные мне силы.

Господи, какое красивое и дорогое украшение! Не какое-нибудь дешевое колечко с горным хрусталем. Мне в самом деле повезло, что на меня кто-то клюнул, а уж то, что клюнул Чарлз, — удача втройне. Я вспоминаю пару студенческих свадеб, на которых когда-то побывала, жалкие попытки невесты выглядеть довольной дешевым платьем, взятым в прокате, пьяный студент-жених, гурьба приятелей с дешевым вином в бумажных пакетах.

Только теперь до меня доходит, что ничего этого больше в моей жизни не будет. Прощай, крохотная комнатка, похожая на шкаф, в квартире с двумя, соседками. Вместо этого будет шикарная кровать в шикарной квартире с персидскими коврами и антиквариатом. Останутся в прошлом дешевые супчики быстрого приготовления. Мы будем обедать и ужинать в ресторанах только самого высокого разряда…

Почему-то мне становится грустно. Хочется побыстрее оказаться в крохотной комнатке, свернуться клубочком на дешевом диванчике из «Икеи» и взять в руки простую кружку с горячим шоколадом…

Наверное, это нервы. Страх перемен, вот как это называют. Глупое, смешное чувство! Столько лет я мечтала вылезти из бедности, а теперь боюсь с ней расстаться.

Я распахиваю дверь, нацепив на лицо счастливую улыбку. Обе мои соседки дома. Джанет пританцовывает по комнате в наушниках, слушая кого-то из своих любимцев. Лили болтает по телефону. Тон у нее игривый, отчего становится ясно, что ее собеседник — мужчина.

— Привет! — кричу я громко. — У меня потрясные новости! Ноль внимания в мою сторону.

— У меня потрясные новости, говорю, — повторяю я с тем же энтузиазмом.

— Да тише ты! — шикает на меня Лили.

Джанет просто глядит на меня, пританцовывая. Ладонями она зажимает наушники, чтобы улучшить звучание, и подпевает:

— Буду вечера я ждать… оу-о! Чтоб скорей тебя обнять, оу-оу-оу-о!

Не слыша себя, она подпевает довольно гнусаво.

— И ты тоже помолчи! — шикает Лили и на нее. — Прости, дорогой, — говорит она в трубку. — Ни секунды покоя, представляешь!

Я подхожу ближе к девицам и машу рукой с кольцом перед самыми их носами, но они по-прежнему ничего не замечают.

— Я помолвлена! — взвизгиваю я очень громко.

Вот это срабатывает. Лили быстро бормочет в трубку:

— Я перезвоню, — и отключается. Джанет срывает наушники.

— Что ты сказала? — восклицают они в один голос.

— Я! Помолвлена! — говорю раздельно, чтобы они оценили значимость события. Снова выбрасываю вперед руку, как член команды поддержки — флаг. Рубин ловит солнечные лучи, падающие из окна, и разбивает их на мириады алых брызг.

— О! Боже! Мой! — так же раздельно говорит Джанет.

— Не! Может! Быть! — вторит ей Лили.

Такое ощущение, что мы используем морзянку. Я первая прекращаю эту дурацкую игру.

— А вот и может. Чарлз сделал мне предложение, и я его приняла.

Джанет срывается с места с диким криком «а-а!» и бросается меня обнимать.

— А-а! А-а! — Она душит меня, ее наушники больно впиваются мне в висок.

— Тише, тише! — взываю к ее благоразумию.

— Не могу поверить, — сквозь зубы говорит Лили. Она такая бледная, словно вот-вот упадет в обморок. — Честер-Хаус. Итон-сквер. — Ее губы начинают дрожать. Видно, что известие произвело на нее сильное впечатление. — Э… поздравляю. — Она находит в себе силы встряхнуться.

Забавная реакция. Словно мы были влюблены в одного поп-идола, но билет на концерт и приглашение за кулисы получила

только я.

— Дай-ка кольцо, — просит Лили с натянутой улыбкой. Уверена, если бы это было не кольцо, а пресловутый билет на концерт, она бы тотчас изорвала его в клочья! Я протягиваю ей кольцо, потому что все же оценила ее выдержку.

— Ого-го! — восхищенно тянет Джанет. — Как сияет!

— Правда, очень красивое. — Лили надевает кольцо на палец, подносит к глазам. — Рубин чистой воды, крупной огранки, около четырех каратов, прозрачный, два бриллианта по два карата каждый, отличная огранка, цвет Д, чистота… примерно СИ1 или СИ2, — скороговоркой бормочет она.

— Лили разбирается в драгоценностях, — деловито говорит Джанет. — У нее полно ювелирных изделий, ей много дарили.

Да, но, уж конечно, не таких дорогих и элегантных, думаю про себя. Мне вполне понятна растерянность Лили. Ее, красивую юную модель, блондинку с точеной фигуркой, обошла на повороте толстая корова средних лет со здоровенным носярой.

— И что все это означает? — невинно спрашиваю я.

Лили сухо сглатывает.

— Итог? Твое кольцо стоит около тридцати штук. Тридцать тысяч фунтов?

Мне становится нехорошо. Чарлз не позволил мне увидеть цену кольца, и я наивно полагала, что оно обошлось ему не больше чем в тысячу.

Как плохо я разбираюсь в камнях! Мне даже захотелось немедленно снять кольцо и отнести в ячейку банка, чтобы было сохраннее.

— Кстати, после развода это кольцо достанется тебе, — сообщает Лили. — Как всякий подарок.

— О чем ты толкуешь? — возмущается Джанет. — Они с Чарлзом не станут разводиться. Анна, я так рада за тебя! Желаю тебе счастья. — Она целует меня в щеку.

— Спасибо, Джанет. — Я обнимаю подругу.

— Да, отличная работа, — кивает Лили одобрительно. Сейчас она снова напоминает мне Шарон. — Ладно, я пойду в свою комнату. Что-то я устала. — Она быстро отворачивается, судя по всему, желая скрыть досаду. — Вздремну немного.

Что ж, по крайней мере Лили не сыплет гадостями, а пытается вести себя прилично. Я тронута.

— Думаю, ты тоже скоро получишь предложение руки и сердца, — говорю ей. — От Генри.

— Надеюсь. Генри так богат… — Лили выглядит рассеянной. Она явно думает не о Генри. — Короче, я пошла к себе. — Лили тихо прикрывает за собой дверь.

Джанет снова радостно меня обнимает.

— Так здорово, что ты выйдешь за Чарлза замуж, Анна! Расскажи поподробнее, как он сделал тебе предложение. Он вставал на одно колено? Это было романтично? Ты влюблена в него? Конечно, я знаю, что влюблена, но насколько? Рас-скажи-и…

Нет, нет и еще раз нет. На каждый из вопросов.

— Знаешь, — подбираю слова, — предложение Чарлза стало… как бы это сказать? Ну, оно вроде как логично вытекало из предыдущей беседы. — Я не знаю, что сказать о своих чувствах к жениху. — Слушай, Джанет, я тоже очень устала сегодня. Столько впечатлений! Пойду спать, ладно? Доброй ночи.

— Конечно, — разочарованно кивает Джанет. — Еще раз поздравляю! — говорит она уже мне в спину.

Только в своей крохотной каморке я расслабляюсь. Сердце замедляет свой частый бег. Слава Богу, я одна и не обязана больше притворяться.

Осталось сказать о помолвке родителям. Уф!

Я беру с подушки мистера Медведя (это мой плюшевый мишка, не судите строго за отсутствие фантазии в отношении имени) и забираюсь под одеяло прямо в одежде. На душе как-то пусто.

Я пытаюсь почерпнуть новую порцию уверенности в блеске кольца и пристально вглядываюсь в рубин. Но в комнате темно, и камень не блестит. Здесь он кажется обыкновенной стекляшкой.

Что ж, я сделала шаг в будущее и оповестила об этом всех, кто мне хоть немного дорог.

Кроме Марка Суона.