Диверсанты из инкубатора

Глава 8 Из России в Хорватию

Матвеев забыл, что ему передал по телефону личный адъютант Бурцева. Поскольку у всех адъютантов одинаковый тон, они по горло напичканы гонором, смысл высказывания лощеного помощника сводился к следующему: «Генерал Бурцев готов проявить нетерпение, если ты, шваль, задержишься хоть на минуту и не явишься ровно в семнадцать ноль-ноль».

Матвеев постарался не дать проявиться генеральскому нетерпению и явился минута в минуту.

– Шеф ждет вас. – Капитан кивнул на широкую и высоченную дверь, куда, не приседая, могла проскочить толпа слонов и носорогов. Матвеев тут же окрестил приемную «Джуманджи». И задал вопрос:

– Вы три или четыре года работаете с генералом. Не трудно?

На самом деле это был перевод со слов: «Ты пыряешь на генерала столько, сколько я тебя не знаю. Не затрахал он тебя?»

– Трудно первые сто лет, – дернулись кончики губ адъютанта.

Наверное, это тоже был перевод: «Это не худшее место, где я мог оказаться. Кругом столько отстойников…»

Матвеев ответил капитану искренней улыбкой и шагнул в кабинет генерала.

Бурцев встретил его в своей обычной манере – подчеркнуто сухо. Но Матвеев мог дать голову на отсечение, что мина недовольства на лице генерала лишена взрывного механизма. Она стращала, наводила трепет, призывала каждого вкалывать и переживать за дело так, как делал это сам генерал. Или делал вид, что делал.

– Как, на твой взгляд, курсанты? Готовы к работе? Присаживайся, – предложил Бурцев, поведя изящной бровью в сторону стола для совещаний.

Матвеев в очередной раз ощутил неловкость и одиночество. Он руководитель секретной операции. Он подготавливает к работе за рубежом сразу две команды. И даже если смотреть на операцию с конца, а не с начала, то и в этом случае на первое место выходит эвакуация обеих групп. И в этой связи он нередко виделся себе птенцом, вылупляющимся из яйца. Проклюнул скорлупу и поглядывает на незнакомый мир одним глазом.

– Присаживайся, – поторопил Бурцев и поставил вопрос иначе: – Твое первое впечатление от курсантов?

Матвеев сел за огромный стол и ответил предельно откровенно. В одно слово умудрился запихнуть все свои ощущения, замешанные на наблюдениях за подчиненными.

– Горечь.

Генерал повторил за ним и пожевал губами, словно у него во рту была горькая таблетка.

– Значит, должны принести пользу. Готовишь эвакуационный коридор?

– Так точно.

Генерал жестом руки дал понять: «Начинай».

Матвеев открыл папку. Сложив руки так, будто втихаря подравнивал кипу бумаг, уставился, склонив голову, на середину стола.

– Между прибрежными городами и населенными островами Хорватии регулярно курсируют паромы и теплоходы. Национальный перевозчик – компания «Ядролиния». Туристам предоставляется возможность проплыть вдоль всего побережья на комфортабельных теплоходах-паромах. В зависимости от размеров корабля на его борту могут путешествовать от пятисот до полутора тысяч пассажиров и находиться от ста до трехсот автомобилей. Из города Ровень – район Истрия – туристы могут отправиться в однодневную экскурсию в Венецию на «Ракете». Визы не нужно – достаточно купить билеты на корабль.

– В «Ядролинии» работает твой агент? – Бурцев не дал подчиненному ответить. – Я поднял материалы, которые впору назвать скандальными. Накануне твоего увольнения из службы тебя попросили передать хорватского агента офицеру из управления контрразведывательных операций. Почему ты отказался?

Матвеев решил внести ясность:

– Отказался мой агент. Я не смог сделать ему выгодное предложение.

– Почему?

– Потому что не услышал такового от начальства. Оно в то время ело и развлекалось с размахом, а в работе проявляло удивительную скупость. Оно не могло понять простой вещи: работа с агентом затратная, стоимость его услуг не может не расти. И что я слышал в ответ? Мол, бензин дорожает, потому что увеличиваются затраты на его перевозку из-за подорожания цен на бензин.

– Говори конкретно. – Бурцев из тирады подчиненного понял, что это камень в его огород. Он услышал намек в свой адрес, поскольку любил развлекаться, но его любовь распространялась в определенном направлении и называлась тягой к боям без правил. Его можно было заметить и на закрытых соревнованиях атлетов, и на официальных встречах. Он любил смотреть на кровь на лицах соперников, его чуткие ноздри улавливали ее тепло, тягучесть. Он и сам нередко участвовал в жестоких поединках, и соперников ему подбирали на порядок слабее. Причем зря: кто же станет лупить по чекистской физиономии в чине генерал-майора.

– Конкретно, я не мог заплатить агенту конкретную цену за его услуги, – объяснил Матвеев, надеясь, что смысл дойдет до генерала. – Хотя у него были проблемы. Устранив их, стоило рассчитывать на дальнейшее сотрудничество.

– Расскажи о нем.

«Ладно». Матвеев пожал плечами. И сделал лирическое отступление:

– У него красивые синие глаза, светящиеся умом. Кроме того, он был причастен к международной преступной группировке. Вкратце работа сводилась к следующему. На «Ракете» в Венецию прибывает группа туристов, среди них двое намерены остаться в Италии. Они так же, как и остальные, сдают паспорта инспектору венецианской таможни – участнику преступной группировки. Тот не регистрирует паспорта, позже уничтожает. Другой вариант. Инспектор пропускает незаконных мигрантов вместе с паспортами, если документы им нужны. Через своего агента я переправил в Италию и вернул обратно не один десяток человек, порой без интереса для моей службы.

– Рассчитываешь на помощь хорватского агента?

– Он не похож на игральный автомат, – заметил Матвеев. – Просто так его за руку не дернешь. Нам нужны три семерки, значит, придется заплатить.

– Или долго дергать за руку.

– Можно додергаться до презентации книги генерала-предателя, – рассудил Матвеев. – Он назовет свои комиксы «Кремль и Минобороны в моей ширинке» или «Дерни, деточка, за веревочку».

Бурцев прошелся вдоль стола, пряча улыбку. И только тогда его словно догнали недавние рассуждения полковника. Фактически судьба операции лежала на одних плечах.

– Ты планируешь переправить обе группы самолетом.

Матвеев не понял, вопрос это или ответ. Пришлось подтвердить:

– Да. С разницей в две недели.

– Неважно. Почему ты игнорируешь коридор для переброски в Венецию «Ракетой» обеих групп?

– Нельзя задействовать один и тот же канал дважды, – сказал Матвеев поучительным тоном. – Любая осечка при переходе в Венецию грозит обернуться провалом в обратном направлении.

– Когда ты планируешь поездку в Хорватию?

«Когда ты бросишь спрашивать?»

– Если бы вы не спросили сегодня, я бы обратился с этим вопросом завтра. Мне потребуется пара-тройка пухлых кредитных карт, не оставляющих следов. Неважно, кто и по каким каналам обналичит деньги, но банковские следы на этом должны оборваться. Я толкую об очень чистых деньгах.

– Ты забыл потребовать от меня еще одну вещь.

– Какую? – все больше наглел Матвеев и все больше удивлялся своей наглости.

– Бланк для отчета, – уточнил генерал.

– Если вы настаиваете.

Матвеев мог сказать себе, что в очередной раз в Истрии. Только для него «очередной раз» означало строгую определенную последовательность – закончить работу в определенные сроки, просмотреть очередную игру любимой команды. Что-то ближайшее в ряду предстоящих задач. Когда он вдохнул полной грудью пьянящий морской воздух, улыбнулся: «Я снова в Истрии».

Он взял такси до Ровиня. Слева и внизу городки в венецианском стиле, ковры из цветов, бухты и скалистые берега, которые ласкают синие волны. Справа полуострова поселки и городки. И, конечно же, острова. Больше тысячи островов, совсем небольших клочков суши и просто скал разбросаны по всему хорватскому побережью…

Некоторые поселки подходят к дороге так близко, что на воротах домов можно разглядеть герб Истрии. Но чаще гербы Истрии и Венеции – козу и крылатого льва. Матвеев вспоминал эти символы еще в Москве, он увидел в них потаенный смысл, наводящий на связь между Истрией и Венецией. Это мост между двумя провинциями разных государств, разделенных водами Адриатического моря, но неразрывно связанных историей. Он твердо верил в то, что этот призрачный мост, будто окаменевший от определения «эвакуационный», выдержит нескольких человек.

Его агент по имени Иво Фалкони назначил встречу в ресторане «Валентино». Матвеев увидел знакомые уже задрапированные плетеные кресла и подушки. Вечерело. Вот-вот служащие ресторана зажгут вечернее освещение – факелы. Лучший ресторан в Ровине. Кажется, в таком суховатом стиле ему впервые порекомендовали это заведение.

Иво, лет пятидесяти респектабельный хорват, одетый в светлый костюм, встретил Матвеева именно так: «Лучшее место на всем побережье».

Полковник хмыкнул, здороваясь с ним за руку:

– Даже гиды себя так не ведут.

– А как ведут себя гиды?

– Гиды ведут себя, как гиды.

– Полагаешь, они всю дорогу улыбаются?

– Всю дорогу?

– Ну да.

– Я такого не говорил. Вижу – не рад встрече.

Фалкони промолчал. Матвеев решил закончить мысль. Пока не зажглись факелы, он поднял стакан с коктейлем, даже не поинтересовавшись его смесью. Был уверен в одном: это лечебная смесь, насыщенная чистым воздухом, приправленная морским бризом.

Давние знакомые – Матвеев и Фалкони – сидели в отдельной кабинке, закрепленной прямо на скале. Кабинка один в один походила на клетку ажурной работы, выкрашенную в белый цвет. Но больше всего она смахивала на кладбищенскую ограду, а два клиента в ней – на покойников, вылезших в этот вечер подышать свежим воздухом, под живой джаз выпить целебную смесь.

Но не об этом хотел сказать Матвеев. Также ему не хотелось поднять настроение собеседника, который явно не обрадовался приезду русского разведчика.

– Море здесь удивительного синего цвета, – сказал Матвеев и простер руку со стаканом. Иво машинально отстранился, побоявшись, что полковник захочет засечь этот торжественный миг на своих наручных часах, и прольет коктейль ему на дорогие штаны. – Коричневатые рифы походят на вершины скал в самом засушливом американском штате. Будто море затопило Америку, а на поверхности остались лишь коричневые вершины. Выжили лишь Маккенна, его подруга – дочь судьи, кажется, и две скаковые лошади.

– Я никогда не видел тебя таким. – Иво даже не пытался подобрать определение, каким именно. Он смотрел на Матвеева, а тот любовался баркасами, приспустившими к вечеру белоснежные тенты.

Иво не зря выбрал местом встречи этот ресторан. Тут можно разговаривать на любые темы – вольные, фривольные, запрещенные. Никто не обратит на тебя внимания, если ты даже грязно выругаешься и швырнешь официанта на острые скалы. Здесь каждый занят собой, собеседником или милой собеседницей.

– Слышал, ты по-прежнему работаешь в «Едролинии», – сказал Матвеев, делая ошибку в произношении.

– И дальше собираюсь, – буркнул в ответ Фалкони. – У меня там все схвачено. Сколько мы не виделись? – спросил он, рассматривая собеседника через потеки на высоком стакане.

– Три года.

– Много воды утекло. У меня сменились напарники – как здесь, в Ровине, так и в Венеции.

– Погоди, я продолжу. Я знаю, что ты хочешь сказать. Венецианский пограничник так постарел за три года, что аж вышел на пенсию, перебрался с семьей на материк, где и скончался. Его напарник хотя и не был космонавтом, но покинул этот мир. Хорватский партнер куда-то сгинул. Уже три года его никто не видал. Без дырки в голове. Я прав?

– Кто его знает? – Иво пожал плечами. – У тебя деловое предложение?

– В точку попал, – фальшиво улыбнулся Матвеев. – Нужно вытащить сюда шестерых заблудших.

– У них проблемы с итальянским правосудием?

– Пока нет. Но проблемы будут. У них украдут деньги, документы, водительские права.

– Извини, что перебиваю, Саша. Всегда хотел спросить о твоем возрасте. Сколько тебе?

– Пятьдесят. Шестьдесят. Семьдесят. Точно не помню. Так вот. Я подготовил паспорта – ровно шесть штук. Они должны оказаться на венецианском пограничном посту.

– Все шесть сразу?

– Нет, конечно. Сначала границу перейдут три человека, через пару дней еще три. Первая тройка – это молодые люди. На уме горные велосипеды. Горные маршруты. «Аква минерале».

– Спортсмены?

– Пошли по стопам родителей. Они профессиональные биатлонисты. Матери занимались лыжами. Отцы – палками. Детям достались винтовки. Мое дело маленькое, но ответственное: наладить прерванные контакты и переправить две группы условных нелегалов. Заметь, я опустил «с тобой и через тебя».

– Ты всегда упускал эти мелочи. – Иво указал бокалом на клиентов ресторана, облюбовавших валун с плоской поверхностью. Двое возлежали на траве вокруг него, и было видно, что им неудобно; остальные сидели, скрестив затекшие напрочь ноги. – Они заказали столик в ресторане, но забыли заказать стулья.

Хорват допил коктейль. Подозвал официанта и заказал водки.

– Так что ты решил, Иво? – спросил Матвеев.

– Пять тысяч за клиента, – поставил условия Фалкони.

– Ты сможешь обналичить деньги с кредитной карты?

– Для тебя сделаю это за десять процентов.

Матвеев слазил в карман и передал хорвату банковскую карту.

– Предоплата. Первые три паспорта ты получишь за день до переброски первый группы. Это значит, что на «Ракете», отправляющейся в Венецию, должны остаться три свободных места.

Иво постарался хмыкнуть незаметно. Но от Матвеева ничего невозможно скрыть. Он легко проник в мысли хорвата. Он полагал, что не ошибается: если бы он запросил по двадцать тысяч за клиента и более высокий процент за обналичивание, у Матвеева нашлась бы другая карта.

Она и была у него. Он вытащил ее из кармана с ловкостью лохотронщика.

Иво перешел на другой тон:

– Что ты хочешь за нее?

– Три хорватских паспорта. Запомни имена людей: Анжелина Мирович, Слава Мирович, Григорий Плиев. Им по восемнадцать лет. – Из кармана Матвеева появились фотографии Эгипти, Наймушина и Скобликова. – Они вылетят в Италию из России и по российским паспортам. На пару дней задержатся в Венеции. Где тебе удобно передать им документы?

– На паспортном контроле. – Иво коротко хохотнул. – Запоминай: Большой канал, пристань Сан-Дзаккария. О времени мы договоримся позже. Знаешь апартаменты Villacissa? – спросил он.

– Еще бы, – с энтузиазмом отозвался Матвеев. – Отличные четырехзвездочные апартаменты. Знаю и тихую улочку в Старом городе, где расположен отель.

– Я снял тебе апартаменты со всеми удобствами. Таких всего три, и каждый занимает целый этаж. Если честно, я рад встрече. В свое время ты мог испортить мне жизнь, но не сделал этого.

– Я могу сделать это прямо сейчас.

Фалкони снова рассмеялся. Матвееву же было не до шуток. Он решил использовать Фалкони дважды. Оружие. Он думал о подстраховке в этом вопросе. Иво у себя в Хорватии сможет достать любое оружие. «Мне он не откажет. Но согласится ли переправить его в Венецию?»

На этот вопрос Фалкони ответил, пожимая плечами:

– Нет проблем. Оружие из Хорватии, из рук в руки от хорватских продавцов. Покупать оружие у итальянской мафии – выбросить деньги на ветер и рыть себе могилу. Какое оружие тебя интересует?

– Три «ствола» с глушителями.

– Пистолеты?

– Да. Плюс бесшумные пистолеты-пулеметы для скрытого ношения.

Иво повторился:

– Я никогда не видел тебя таким. Мне кажется, у тебя раздвоение личности, – тонко заметил он.

– Если бы. – Матвеев покачал головой. – В таком случае я попросил бы у тебя всего пару пистолетов. Но мне нужно в три раза больше.

Иво задумался, и Матвеев знал, о чем: о неприкосновенном коридоре, предназначенном только для эвакуации. Полковник начал сорить в нем, оставлять следы, обычно так не делают.

Хорват повторился в третий раз, чуть переиначив фразу:

– Раньше ты был совсем другим.

– Прошло столько времени. Я мало что помню, – с улыбкой ответил Матвеев.