Диверсионная война

Глава 1

Майская ночь была тиха и приятна. Ее насыщали всевозможные запахи – цветущих яблонь, сирени, пряные ароматы трав. Установилось безветрие, на небе ни облачка. Словно фотограф сделал стоп-кадр – застыли звезды на темно-синем бархате неба, застыла выпуклая, словно отретушированная, луна. Ночь едва началась, но округа уже погрузилась в безмолвие. Его нарушали лишь стрекотание кузнечика под баней и ворчание неспящей птицы в лесу за оградой. За лесом проходило шоссе, по нему кто-то ездил, но толща растительности съедала звуки. В свете луны озарялась лесная опушка, гребень решетчатой ограды, угловатые контуры небольшого, но добротного особняка с волнообразной крышей. Хозяин дома явно не бедствовал – под навесом проступали очертания массивного внедорожника. Газоны, стриженая трава, поблескивала вода в выложенном голубым кафелем бассейне. На раскладном столике у воды обретались остатки вечерней трапезы, пустые банки дорогого пива. Валялись предметы нижнего белья. На спинке шезлонга красиво повис брошенный на «дальнее расстояние» бюстгальтер.

Тень промелькнула между деревьями. За ней еще одна, третья. Особняк помалкивал – окна не горели. Лающая живность на территории участка отсутствовала. Люди, пригнувшись, перебегали маленькую поляну, скапливались у решетки. Их было не меньше десятка – в черных комбинезонах, шлемах, масках, закрывающих низ лица. Вооружение группы составляли компактные автоматы чешского производства. Не по форме был одет лишь один – мужчина средних лет, плотный, с символическим волосяным покровом. Он носил бронежилет поверх клетчатой рубашки, в одной руке держал рацию, в другой – пистолет. Он негромко скомандовал. Отряд разделился на две части – несколько человек побежали в обход ограды, чтобы блокировать все выходы. Мужчина в рубашке пристегнул рацию к поясу, поднес к глазам часы с подсветкой. Практически полночь. Самое время завершать долгую и кропотливую работу. Спецназ знал свое дело – бойцы рассредоточивались по позициям. Дело происходило под Киевом – на 16-м километре Гостомельского шоссе, на краю коттеджного поселка Барсуки. Спецназ был украинский – группа «Омега», спецподразделение Национальной гвардии МВД. Идеальный инструмент для выполнения мероприятий в условиях крайнего осложнения обстановки. Личный состав имел высокую подготовку, был обучен ведению антитеррористических мероприятий, умел освобождать заложников, ликвидировать и захватывать особо опасных преступников. Действовали быстро – бесшумный резак по металлу, и штурмовая группа проникла на территорию, рассредоточилась между клумбами и кустами татарской жимолости, обросшей глянцевыми листочками.

Мужчина всматривался в темные окна второго этажа – там располагалась спальня. Где еще может быть фигурант в столь поздний час? Мужчина снял пистолет с предохранителя, перевел дыхание. Он сильно волновался, хотя старался не подавать вида. Для подполковника Романова Дмитрия Сергеевича из Управления спецопераций Генерального штаба наступал звездный час…

За спиной зашуршало – подбежал и распластался за кустом молодой капитан Дмитрий Кулик – командир отделения спецназа.

– Все в порядке, пан подполковник? – прошептал он. – Вы нервничаете. Не волнуйтесь, возьмем ренегата – моргнуть не успеет.

– Нервничаю, тезка, – пробормотал Романов, кусая губы. Пошутил немного не к месту. – Нервная система, знаешь ли, немного нервная… Все в порядке в тылу? Вроде машина подъезжала.

– Полковник Марченко прибыл – кто-то его проинформировал об операции…

– Вот черт… – ругнулся Романов. – Без него никак, в каждой бочке затычка, только его тут не хватало, чтобы все испортил… Слушай, капитан, фигурант опасен и непредсказуем – даром ли так долго рядился под своего. Держитесь за мной, поперек батьки не лезьте, я пойду первым. Уж очень хочется этого хамелеона взять своими руками.

– Но, Дмитрий Сергеевич… – проговорил молодой капитан…

– Никаких «но», – зашипел Романов. – Это приказ, Кулик. Держитесь сзади. Будут сложности – позову. Попробую с ним потолковать, если решит что-нибудь выкинуть…

Снова налажали – не удалось проникнуть в дом в условиях полной конфиденциальности. Особнячок на краю коттеджного поселка был так себе – ни лающего сторожа, ни сигнализации на пульт вневедомственной охраны. Операцию готовили экспромтом, думать было некогда. Всплыли доказательства о причастности субъекта к антигосударственной деятельности, информация о его отъезде в Барсуки – и Романов занервничал. Субъект реально непредсказуем, тянуть с арестом нельзя, может просто исчезнуть, может покончить с собой. Акцию разрекламировали, но это не его вина, главное, что успели… Дверь отжали стамеской, и Романов первым проник внутрь. Сердце колотилось. «Прикомандированный» спецназ держался сзади, повинуясь старшему, бойцы страховали подполковника. Фонарь он уже приготовил, и очень кстати – в холле было темно, как в могиле. Подполковник осмотрелся – нормальный обжитой особнячок. Подходящее место для встреч с коллегами и женщинами легкого поведения… А дальше события развивались стремительно, никто не ожидал такого поворота! Подполковник ВСУ устремился к лестнице – он должен был лично схватить предателя! Тысяча чертей! – что за вредитель бросил тазик под лестницей?! Оглушительно загрохотало, посудина подпрыгнула и покатилась, дребезжа и подвывая! Глухой очнется от такого шума! Тишина уже была не актуальна. Романов понесся вверх, хватаясь за перила. План особняка он помнил наизусть – выручила бывшая домработница, когда-то прибиравшая жилище дважды в неделю. Он взлетел на галерею второго этажа, безошибочно прошел наискосок. И когда вламывался в спальню, там включили свет – очнулись, задергались обитатели! Тем лучше, не надо лишних движений и потерянных секунд. Картина маслом – роскошный «сексодром» посреди комнаты, двое под одеялом, полный о-натюрель. Вскричала дама, одной рукой зажала себе рот, другой натягивала одеяло на горло. Партнер был старше чуть не вдвое, но форму держал – ворох жил и мускулов, в свете напольного торшера поблескивали залысины. Его лицо свело от страха, но инстинкты работали – он перекатился на бок и выхватил из прикроватной тумбочки 9-мм самозарядную «беретту-92». Вторая рука судорожно нащупывала выступ затвора. Глаза распахнулись, когда он обнаружил, КТО именно ворвался к нему в спальню. Теперь они лучились не только страхом, но и изумлением.

– Вышковец, все кончено, бросайте оружие! – гаркнул Романов. Но тот и не думал – клацнул затвор, упал флажок предохранителя. Обитатель дома направил ствол на мишень. Он все понял и готов был стрелять без колебаний. Завизжала дама. Романов первым открыл огонь, вариантов не было. Его «беретта-93» была ничем не хуже – скорострельность 100 выстрелов в минуту! Он давил на спусковой крючок – собственная жизнь была на кону! Вышковец не успел произвести выстрел – пистолет выпал из руки. Первая пуля попала в плечо, вторая разбила ребро и прошла навылет. Рука тряслась от волнения, две пули вообще ушли в молоко. Вышковец рычал, дергался, как кукла. Повалился головой на подушку, но как-то нашел в себе силы подняться – а только это сделал, как комочек свинца пробил горло и швырнул обратно в койку. Девица посадила голос, но пока еще хрипела. Скатилась с кровати вместе с одеялом, забилась в угол, где жалобно заскулила. Вышковец Павел Яковлевич – 50-летний подполковник Генштаба, заместитель начальника департамента контрразведки, был мертв. Кровь текла из горла, заливала кровать. В ногах валялась «беретта», из которой он так и не успел выстрелить.

У Романова подкосились ноги, он оперся о подвернувшийся шкаф. Горячий пот заливал лицо. С запозданием начинало потряхивать. Он не был боевым офицером, хотя и приходилось участвовать в рискованных акциях – привыкнуть к такому было трудно. В спальню ворвался Кулик со спецназом. Бойцы помялись, опустили автоматы, стали переглядываться. Скулила девица в своем углу, закуталась в одеяло, как замерзший бомж в хламиду. Один из бойцов на всякий случай подошел к ней, взял на прицел до дальнейшего распоряжения. У девицы от страха чуть сердце не отключилось.

– Не надо, – бормотала она. – Не надо, пожалуйста, не убивайте…

– Пипец, отлучили… – озадаченно вымолвил капитан Кулик. – Зачем вы его замочили, пан подполковник? И кто нас теперь будет вытаскивать из этой задницы?

– Очнись, капитан, – огрызнулся Романов, облизывая сухие губы. – Что ты несешь? Не видел, как он на меня ствол наставил? – Он кивнул на валяющийся в постели пистолет. – Едва успел, он бы искромсал меня… Шустрый, гад, и как успел дотянуться?..

– Так вы сами гремели на лестнице, как слон, – мертвый бы очнулся от такого грохота… – фыркнул Кулик и осекся, перехватив тяжелеющий взгляд Романова. – Виноват, пан подполковник, ежу понятно, что это случайность… Ладно, хоть такой, но результат. Смерть предателям, как говорится…

А в целом ситуация складывалась пикантная. Оконфузилась группа захвата – и подполковник Романов во главе ее. Он смачно выругался и сунул пистолет в кобуру под мышку. Неприязненно уставился на покойника. Ладно, хоть не дали «кроту» уйти. Лично его устроит и такой результат. Он неуверенно приблизился к мертвецу, убедился в отсутствии пульса под ключицей, брезгливо отодвинулся, чтобы не задеть окровавленную простыню. Взялся двумя пальчиками за спусковую скобу пистолета, передал его Кулику. Хмуро уставился на скулящую в углу проститутку – даже во власти страха род занятий этой особы был ясен как дважды два.

– Я ни в чем не виновата! – на всякий случай пискнула путана. Где он взял такую? Популярный «институт благородных девиц» тети Сони Грушевской на Большой Любомировской улице?

– Заткнись, дура! – одернул мускулистый боец и добавил полутоном ниже: – Ну да, дорогуша. Это тебе не из торта выпрыгивать…

– А теперь к криминальным новостям? – объявил невысокий мрачноватый мужчина в штатском костюме, входя в комнату. Спецназовцы вторжению не противились, подобрались, сделали пустые глаза. Настроение у полковника Марченко – непосредственного руководителя Романова – было тоже неважное. Он взглянул на путану и пристально посмотрел на труп, укоризненно качая при этом головой. – Дмитрий Сергеевич, что это значит? Вот так феерически все просрать – это нормальный исход операции?

– Олег Янович, попрошу не оскорблять и выбирать выражения, – вспыхнул Романов. – Если я в чем-то виноват, то отвечу по каждой букве закона. Да, нам не удалось взять Вышковца живым, он оказался резвее, чем ожидалось, и все же я считаю, что операция прошла успешно, поскольку мы не дали преступнику уйти. По нашей информации, он уже готовил отход, перевел деньги в российский банк.

– Зачем убили-то? – Полковник Марченко скривился, словно челюсть свела судорога.

– Я всего лишь опередил его, – ответил Романов. – Кулик все видел, спросите у него.

Капитан Кулик сдержанно кивнул, опустив глаза.

– Это правда, пан полковник. Он бы выстрелил. Подполковнику пришлось защищать свою жизнь.

– Черт знает что творится… – Полковник Марченко соорудил раздраженную гримасу. – И что теперь прикажете делать? Объявить его живым – и пусть продолжает свою подрывную деятельность? Вы уверены на сто процентов, Дмитрий Сергеевич, что подполковник Вышковец тот самый «крот», сливающий информацию террористам в Донецке и российским спецслужбам? Тот самый парень, которого мы вычисляли почти полгода? Вы в курсе, что у подполковника была безупречная репутация, отменный послужной список…

– И он с таким же рвением, как и весь наш отдел, занимался поисками «крота», – не удержался от сарказма Романов. – Усердно отлавливал сам себя. Я убежден, Олег Янович, и все мои коллеги убеждены: Вышковец тот самый агент – невзирая на то, что выглядел лояльным работником. Он занервничал, когда мы начали сужать вокруг него кольцо. Слишком много улик, и не только косвенных, но и прямых доказательств работы на российскую разведку. Имеется протокол допроса некоего Рябовского – личного связника, – там конкретно указаны источники финансирования подрывной деятельности Вышковца и суммы выплаченных ему гонораров. А также номера банковских счетов, на которых эти гонорары прописались. Известна информация, которую сливал Вышковец. На его совести уничтожение под Горловкой разведывательной группы Лагутного, разгром отряда Куреева под Отрадным, провал нашего агента в штабе сводной Луганской бригады. И пусть вас не смущает отдаленное родство Вышковца с начальником службы тыла Министерства обороны, заслуги перед новой властью, а также то, что подполковник лично принимал участие в допросах пособников боевиков и одному из них даже сломал позвоночник. Видать, невелика была фигура. Если человек аморален, то он аморален во всем, Олег Янович. Причины, по которым Вышковец пошел на предательство, уточняются. Думаю, мы имеем дело с шантажом. Поэтому прошу вас не драматизировать случившееся. – Романов покосился на безжизненное тело на разбухшем от крови постельном белье.

– Ладно, что сделано, то сделано. – Полковник Марченко недовольно насупился. – Завтра положите рапорт на стол – почему вражеского агента не смогли взять живым. И вы, Кулик, тоже. – Он уперся тяжелым взглядом в офицера спецназа. Тот вытянулся, кивнул и не посмел возразить, хотя полковник и не являлся его прямым начальником. – И никакой рекламы, уяснили? Никаких фанфар, хвастовства перед работниками смежных ведомств. Все должно быть тихо, словно ничего не было. Продумайте, Дмитрий Сергеевич, комплекс мероприятий, проведите работу с родственниками и коллегами Вышковца. Пусть это будет автомобильная авария, внезапный сердечный приступ или… в общем, сами решите. И приберите тут. – Он брезгливо покосился на окровавленную кровать, на скорчившуюся женщину. – Проститутку не отпускать, отвезти в изолятор и допросить – не думаю, что Вышковец с ней откровенничал, но мог кое-что и ляпнуть. И не забудьте одеть ее. – Полковник Марченко усмехнулся. – А то знаю я вас…

Майская ночь уже не была такой тихой и приятной. В коттеджном поселке слышали выстрелы. Угомонились собаки, поселок замер в тревожном ожидании. Самые смелые обитатели выбирались из домов, выходили на улицу. Кто-то шел на звук. Впрочем, рослые парни с автоматами и в масках, перекрывшие дорогу, служили достаточным основанием, чтобы умерить любопытство. В разговоры они не вступали, односложно огрызались. Подъехали два микроавтобуса, в один загрузили проститутку, в другой – мертвое тело. Особняк обыскали (чисто для «галочки» – никакого компромата на себя Вышковец не хранил), закрыли на замок и опечатали. Спецназ уходил проторенной тропой – через лес. Кто-то выражал надежду, что еще удастся поспать. Подполковник Романов чувствовал себя выжатым и пустым. Закончилась многоходовая эпопея по выявлению и нейтрализации агента, поставлявшего информацию донецким террористам. Бессонные ночи, отработки абсурдных версий, гнев начальства, ни черта не смыслящего в оперативно-разыскной работе. И такая красивая комбинация, позволившая вывести агента на чистую воду! Он уходил последним, озирался на контуры погруженного во мрак особняка, словно фотографировал его в память. За лесом ждали машины. Первым убыл в столицу полковник Марченко, за ним микроавтобус со спецназом. Дмитрий Сергеевич проводил их глазами, закурил шестую за последний час сигарету. Он сидел за рулем своего подержанного внедорожника, выдыхал дым в открытое окно. Состояние было близким к трансу, конечности – ватными, такое всегда бывает, когда заканчиваешь важную работу, освобождается голова от гнета, и первое время ты в недоумении, почему не нужно ничего делать? Просто отдохнуть, расслабиться, ни о чем не думать? А такое возможно? Растворились в чреве ночи габаритные огни. Дмитрий Сергеевич покосился на застывший за обочиной угрюмый лес и включил зажигание…

В половине второго ночи он въехал в городскую черту, свернул на второстепенную дорогу к таунхаусам. Поселок располагался на берегу камышового пруда. Заскрипела щебенка под колесами. Проплывали контуры аккуратных зданий, спроектированных в стиле файверк – с характерными элементами немецкой архитектуры. Поселок спал. Романов добрался до восточной окраины, где находились одноэтажные частные строения в том же стиле. Здесь был его летний дом. Имелась еще квартира в Киеве на улице Антоновича. Закружилась голова от пронзительного запаха сирени. К нему примешивались ароматы вишни, яблони. Окраина поселка утопала в зелени. Раздвинулись ворота, и Дмитрий Сергеевич въехал на территорию участка. Он загнал машину на крытую стоянку, снова закурил. Вышел из машины и несколько минут наслаждался тишиной и покоем. В доме было тихо. Жена уехала в Винницу к сестре, обещала вернуться через неделю. Единственный ребенок обучался во Львовском политехническом институте и регулярно жаловался по скайпу на ужасы грядущей сессии. Спать на удивление не хотелось, возбуждение еще не улеглось. Подполковник погулял по дорожкам, вымощенным красным кирпичом, вырвал из грядки редиску, сполоснул ее в баке и смачно раскусил. От остроты продукта, взращенного собственноручно, перехватило дыхание. Взрастил на свою голову. Сплюнув, поднялся на крыльцо, вошел в дом. Он бродил по пустым помещениям, смотрел, как через задернутые жалюзи по полу растекается полосатый лунный свет. Спать по-прежнему не хотелось. Недремлющая интуиция порывалась что-то сообщить. Подполковник переоделся – натянул жилетку, старое трико с провисшими коленками. Неудачное время для хозяйственных дел, но с этой работой другого времени просто нет! Он сгреб пакеты с отслужившими вещами (жена давно собрала и плешь проела: «Отнеси в сарай!»), выбрался на улицу и потащил пакеты на задворки. Сарай у Романова был знатный, просторный, мог вместить целую флотилию моторных лодок. Свет здесь можно было не включать – луна светила в единственное окно. Он чертыхался, запинаясь о разбросанные покрышки, какие-то коробки, садовый инвентарь. Не судьба навести порядок в собственном сарае. Он пристроил пакеты в свободном углу, побрел к окну, раскрыл его. Сарай упирался в поленницу – пришлось купить грузовик дров еще осенью и взять отделение солдат внутренних войск, чтобы перетащили за сарай. Даже офицеры Генштаба страдают от экономического кризиса, охватившего страну – когда в любое время без уведомления могут на неделю отключить свет, газ, воду… А жаловаться и грозить бессмысленно, будь ты хоть сам президент всея Украины! За поленницей возвышалась решетчатая ограда соседнего участка, на котором в этом году никто не жил.

В пачке оставалась последняя сигарета. Он стоял у раскрытого окна, курил, ждал у моря погоды. Была глухая ночь, подкралось облако, похожее на гигантский клок сахарной ваты, закрыло луну…

Дождался. Шевельнулось что-то за поленницей, образовался нечеткий силуэт. Он вырос в размерах, мастерски слился с кустарником, произрастающим у ограды.

– Доброй ночи, Семен Игнатович, – пробормотал Романов. – К вашим прочим достоинствам, вы еще и спец по маскировке. В кошку превращаться не пробовали? Гуляете по ночам, лазаете по чужим участкам. Что еще делать ночью?

Несколько мгновений визави помалкивал. Большой артист – большая пауза. Проявлялись очертания невысокого жилистого мужчины, одетого во что-то серое, неприметное. Он поводил носом, прислушался и заговорил нормальным человеческим голосом:

– Имею право, Дмитрий Сергеевич. Вы еще скажите, что ночь существует для того, чтобы спать. Вам тоже доброй ночи. Она действительно добрая?

– Вы проверили, все чисто?

– Чисто, за вами не следят, и в окрестностях вашего дома посторонние не замечены. Я торчу здесь уже долго. Надеюсь, в сарае СБУ не догадалась установить камеры видеонаблюдения?

– В доме их тоже нет, – улыбнулся Романов. – В сарае тем более. Все проверено. Мин нет, как говорится. Не думаю, Семен Игнатович, что, начиная с текущей ночи, моим коллегам будет интересно, как проводит время их сослуживец. Перелезайте в сарай, присаживайтесь, в ногах правды нет.

– Ее вообще нигде нет, – проворчал Семен Игнатович Януш – киевский связной, работающий в свободное от шпионажа время заместителем директора крупной IT-компании. – Спасибо, Дмитрий Сергеевич, я здесь побуду, если не возражаете.

«Двуликий Януш вы наш», – с невольным уважением подумал Романов. Связник обладал множеством талантов, среди которых умение обретать невидимость было не главным.

– Излагайте, Дмитрий Сергеевич. Вы дома, не под конвоем, вы способны улыбаться и даже хлопотать по хозяйству. Отсюда следует вывод, что дела не так уж плохи. Порадуйте же вашего покорного слугу.

– Вы прибыли лично, Семен Игнатович. Видимо, для того, чтобы посмотреть в мои глаза. Не доверяете техническому веку?

– Не доверяю, Дмитрий Сергеевич. Нас уверяют в стопроцентной безопасности аппаратуры, но наши оппоненты тоже кое-чему научились. Нельзя недооценивать возможности ограниченных людей, собравшихся в большие группы, улавливаете мысль? Не бывает безопасной связи, как и безопасного секса – заявляю вам как опытный компьютерщик. Да и правы вы, Дмитрий Сергеевич, – в темноте блеснули белые зубы. – Очень хотелось увидеть ваши глаза…

Он впитывал информацию, как губка, молчал и только несколько раз позволил себе шевельнуться, что означало глубокое удивление.

– Ну что ж, светлая память, как говорится… Не могу избавиться от мысли, Дмитрий Сергеевич, что в этом и состоял ваш план. Вероятность подобного исхода была незначительной, но вы это сделали. Мертвый Вышковец предпочтительнее живого. Вы подтасовали факты, сфабриковали доказательства, призванные убедить украинскую сторону, что подполковник Вышковец – ваш коллега и партнер – российский шпион. Доказательства убедительные, чего стоит лишь видео, где человек, стопроцентно похожий на Вышковца, общается в парке с работником российской дипломатической миссии, на деле являющимся полковником СВР Дубининым, о чем СБУ, разумеется, известно. А по завершении беседы получает от Дубинина выразительный сверток. Доказать, что на видео не Вышковец, практически невозможно. Артист был идеально подобран и тщательно загримирован. «Улик» море – документы, счета, записки в «шпионском камне», написанные рукой фигуранта. И все же Вышковцу лучше быть трупом. Он точно знает, что не является российским шпионом, и в этом вся проблема. Умный человек докажет свою невиновность, какими бы стопудовыми «доказательствами» его ни обкладывали. Тем более он пользуется покровительством в высоких сферах…

– Возможно, вы правы, – пожал плечами Романов. – Вариант ликвидации Вышковца я обдумывал, но шансов на его реализацию было мало. Помог счастливый случай. Таз под лестницей оказался очень кстати. Остальное было делом техники. Вышковец схватился за пистолет, думая, что в дом нагрянули грабители, это его и сгубило… – Романов немного смутился.

– Понятно, – хмыкнул Януш. – Вы молодец, Дмитрий Сергеевич. Руководство украинского Генштаба давно уяснило, что в его штате окопался опасный «крот». Слишком много провалов в разведывательной и диверсионной деятельности. Это человек, к которому стекается информация о готовящихся спецоперациях. Список подозреваемых не так уж велик. Вы на хорошем счету, считаетесь ценным работником, но поняли, что на вас могут выйти в любой день, поскольку кольцо вокруг вашего отдела отчаянно сжалось. И вы поспешили сфабриковать против коллеги доказательства его причастности к шпионской деятельности. Не стыдитесь содеянного, Дмитрий Сергеевич. Подполковник Вышковец был гнидой и заслужил то, что с ним случилось. Личное участие в пытках, избиение задержанных, патологическая ненависть ко всему, что имеет отношение к юго-востоку Украины, особенно к его населению. Вы знаете, что в январе, находясь в составе добровольческого батальона «Азов-2», он лично принимал участие в расстрелах ополченцев, а перед этим заставлял их отдавать нацистское приветствие и выкрикивать националистические лозунги. Теперь вы можете работать спокойно, Дмитрий Сергеевич.

– Надеюсь, – проворчал Романов. – Но эйфория неуместна. В чью-нибудь светлую голову может прийти мысль, что гибель Вышковца выглядит подозрительно. В любом случае будет долгое и нудное разбирательство.

– Ну ничего, – улыбнулся Януш. – Вы, как Штирлиц, всегда выкрутитесь. У вас незапятнанная репутация последовательного борца за свободу и независимость Украины. Так и держите, Дмитрий Сергеевич. Скоро вся эта вакханалия кончится.

Связник исчез так же внезапно, как и появился. Он отступил в глубь кустарника, вздрогнула ограда. Романов запоздало сообразил, что в ограде, видимо, отсутствовала пара прутьев – человек просто растворился в воздухе…