Дневник галлиполийца

Примечания

{*1} См. «Простор» №№ 5–6 за 1992 год и №№ 7–8 за 1990 год.

{1} Товарищ по Петроградскому университету, убитый в 1917 г. на Румынском фронте.

{2} Василий Каншин, ученик V класса Харьковской гимназии, внук композитора Римского-Корсакова. Смертельно ранен в бою под Фридрихсфельдом 8 августа 1920 г.

{3} Брат автора.

{4} Буденный переправился через Днепр, пользуясь туманной погодой, делавшей невозможной воздушную разведку. Этим и объясняется внезапность появления его армии в нашем тылу.

{5} По официальным данным, из Крыма эвакуировано 135000 человек.

{6} По точно проверенным данным — в 8 ч. вечера 31 октября (ст. ст.).

{7} Николай Соколов — абитуриент Имп. Московского ком. училища, 18 лет. Убит в бою под Фридрихсфельдом 8 августа 1920 года.

{8} Автор должен сознаться, что в 1920 году он географию знал плохо. Лемнос очень сухой остров.

{9} За пресной водой.

{10} Фактически была сдана лишь часть оружия. В Галлиполи части привезли тысячи винтовок, сотни пулеметов и довольно значительное количество патронов.

{11} В действительности эскадра вела учебную стрельбу.

{12} В действительности — в полк.

{13} Фактически офицеры получали во время пребывания в Галлиполи 2 турецких лиры в месяц, солдаты — одну.

{14} Генерал-майор А.В.Туркул, начальник Дроздовской дивизии.

{15} В этот день генерал Кутепов отчислил генерала Писарева от командования корпусом.

{16} Войска приветствовали генерала Кутепова, прибывшего на корабль. Генерал Кутепов назначил генерала Туркула комендантом «Херсона».

{17} Ни мятежа, ни расстрела не было.

{18} Деревня на берегу Дона недалеко от Азова.

{19} Слух, совершенно ни на чем не основанный.

{20} Верно только в отношении трюма, в котором помещался автор.

{21} В дальнейшем все даты по новому стилю.

{22} Как известно, главнокомандующий оставался в Константинополе вплоть до переезда в Сербию.

{23} И в этом отношении я ошибся... Через несколько лет, будучи студентом Карлова университета, я во время каникул не раз обрабатывал чешские поля с большой пользой для здоровья.

{24} Здесь и далее пять точек означают, что текст неразборчив.

{25} Эта провокационная сплетня, дошедшая и до редакций левых газет, несомненно, была пущена советскими агентами. К сожалению, на первых порах многие ее повторяли и в Галлиполи.

{26} Фраза эта не соответствует действительности, но характерна для тогдашних настроений.

{27} Неверно.

{28} В.Х.Даватц, вольноопределяющийся 6-го Бронепоездного дивизиона. Впоследствии был произведен в подпоручики.

{29} За несколько дней перед этим, когда я занимался французским языком с солдатами, в барак неожиданно вошел генерал Кутепов в сопровождении генерала Ползикова, который представил меня командиру корпуса. Генерал Кутепов сразу обратил внимание на состояние моих ботинок и приказал выдать мне при первой возможности новые.

{30} Неизвестно кем пущенная сплетня. Оркестр играл Преображенский марш. В одном из военных училищ, как мне передавали, юнкера запели было во время учения «Грянемте же ура, лихие юнкера, за родину, за веру, за Врангеля-царя», но офицер сейчас же их остановил.

{31} Подпоручик 4-й батареи Дроздовской арт. бригады, бывший студент.

{32} Супруга бывшего греческого премьер-министра, русская по происхождению. Сын госпожи Драгумис был во время Великой Войны греческим посланником в Петрограде.

{33} Первый сеанс состоялся в этот самый день в помещении солдатской читальни.

{34} Лично мне казалось, что в случае переворота в России Армия может и должна вернуться и подчиниться любому несоциалистическому правительству. В случае же прихода к власти социалистов-революционеров (я считал, что остальные русские социалистические партии — кроме, конечно, большевиков — существуют больше на бумаге) с Керенским во главе нужно, как бы то ни было тяжело, остаться за границей и выждать их падения, чтобы не начинать нового кровопролития. Желая, как и все остальные, свержения большевиков во что бы то ни стало, я смотрел в то же время на временный переход власти к социалистам-революционерам, как на несчастье для России. Оно мне казалось «почти неизбежной», но исторически все же не абсолютно обязательной стадией ликвидации большевизма. Наоборот, один из участников совещания (очень правый по своим взглядам) высказался в том смысле, что эта стадия не почти, а абсолютно неизбежна. Он развивал, насколько помню, идею «симметричности кривой революции». Насколько я могу судить, мои взгляды на возможность возвращения совпадали с настроением очень и очень многих офицеров 1-го корпуса. Лишь единицы говорили, что немонархическому правительству они служить не могут и большинство не было «согласно на Керенского». Господствующая в данное время (1930 г.) в кругах военной эмиграции идея о необходимости, независимо от личных взглядов, активно поддержать любое (хотя бы и социалистическое) небольшевистское правительство, если не родилась, то во всяком случае окрепла значительно позднее.

{35} В дальнейшем стало чувствоваться, что первоначально образованная в лагере редакционная коллегия слишком громоздка для деловой работы. Кроме того, не все ее участники оказались подготовленными для организации информации и пропаганды. Так, например, в одной из пехотных бригад телефонограмма относительно «газеты» была понята в том смысле, что в лагере будет выходить печатный орган, и представителем от бригады был прислан офицер, бывший до войны наборщиком. Впоследствии лагерная и городская «У.Г.» соединились, и руководство ими перешло в руки небольшой коллегии, собиравшейся в городе. Фактически в лагере делом все время руководил полковник Ген. штаба С.Н.Ряснянский, в городе — поручик Технического полка С.М.Шевляков.

Ряд предварительных совещаний, однако, принес большую пользу. Участники их — офицеры Генерального штаба, члены редакционной коллегии и лекторы познакомились между собой и в совершенно неофициальной обстановке смогли откровенно переговорить по ряду вопросов, волновавших в это время чинов Корпуса (некоторые подробности — см. ниже в тексте дневника). Вместе с тем с большей быстротой были разработаны технические детали организации совершенно нового для Армии дела. Основной целью «У.Г.» мы единодушно признали содействие сохранению во что бы то ни стало вывезенной за границу Армии. Также единодушно было желание не следовать всем нам хорошо памятному примеру злополучного «Освага».

{36} Доброволец, ученик духовного училища, приехавший с автором в Армию осенью 1918 года.

{37} Инспектор артиллерийского корпуса.

{38} Так оно впоследствии и оказалось. История мытарств уехавших в Бразилию уже не раз была изложена в печати.

{39} По существу — разведку. Во время гражданской войны укоренилось смешение этих двух понятий.

{40} О совещании в штабе Корпуса никому не было известно.

{41} Текст приказа № 323 см. «Русские в Галлиполи».

{42} Соответствующее место приказа гласит: «Если после произведенной записи будут находиться желающие ехать самовольно, то таковых распоряжением начальников частей предавать военно-полевому суду...»

{43} Во всем корпусе, согласно официальным данным, после издания приказа № 323 перечислилось в беженцы 10–28%.

{44} С.М.Шевляков, поручик Технического полка. Организатор «городской Устной газеты» и бессменный ее редактор. Скончался в Болгарии от развившегося в Галлиполи туберкулеза. Полковник П.С.Савченко, военный юрист.

{45} Между городом Галлиполи и лагерем была построена «декавилька» (полевая железная дорога).

{46} Отец Миляновский.

{47} Уполномоченный Земского союза в Галлиполи.

{48} Текст см. «Русские в Галлиполи».

{49} Начальник французского гарнизона.

{50} Был расположен отдельно от воинского.

{51} Согласно официальным данным, за все время пребывания 1-го Корпуса в Галлиполи в Советскую Россию уехало 3,67%.

{52} День гибели взвода 2-й батареи 1-й Арт. бригады Южной армии.

{53} Центральный общественный комитет.

{54} Письмо из Галлиполи, помещенное в «Общем Деле».

{55} Вряд ли это так в действительности было. По крайней мере, следующие строки моей записи говорят об обратном.

{56} Н.З.Рыбинский, капитан Технического полка.

{57} Начальник штаба 1-го корпуса.

{58} Насколько мне известно, генерал Кутепов вызвал генерала Б. и сделал ему выговор. Обсуждение докладов и раньше не практиковавшееся, было официально запрещено.

{59} Майор Марсель де-Ровер был едва ли не единственным иностранным офицером Ген. штаба, побывавшим в Галлиполи (кроме, конечно, французов). Через полтора года после нашей беседы я восстановил ее почти полностью, воспользовавшись сохранившимся списком предложенных мною де-Роверу вопросов. Привожу часть этой записи, представляющей, мне кажется, известный интерес.

— Прежде всего должен вас предупредить, капитан, что я приехал сюда не как офицер Генерального штаба. Я привез от нашего Комитета подарки для русских беженцев, и, знаете, я сразу почувствовал, что попал не туда, куда ехал.

— Простите, я не совсем вас понимаю, господин майор.

— Я сам, по правде говоря, сначала ничего не понял... Ехал сюда, ожидая найти беженский лагерь (in camp des «bejentcy»), схожу с парохода и сразу встречаю ваших юнкеров... Знаете, ведь никто в Европе понятия не имеет о том, что на берегу Дарданелл стоит двадцатитысячный русский корпус. Пишут о беженцах, но, позвольте, какие же тут беженцы. Мне пришлось видеть за свою жизнь очень много войск. У вас дисциплина не хуже, чем в любом европейском корпусе. Удивительно, как изменились добровольческие части.

— Но в Крыму...

— Да, в Крыму было гораздо больше порядка, но там я мало видел строевых частей. У меня больше остался в памяти девятнадцатый год. Я близко стоял к Ставке и имел возможность наблюдать ошибки ваших вождей. Собственно, я говорю только о временах Деникина. Врангель сделал все, что мог, но силы были слишком неравные. Вашей основной политической ошибкой было нежелание считаться с тем, что прошлого не вернешь. Вы отталкивали от себя тех, кто мог за вами пойти, и, наряду с этим, вы не умели организовать надежную силу из тех, кто к вам шел. Мы, иностранные офицеры, в один голос считали, что пополнять армию только что сдавшимися красноармейцами — значит готовить крах — ведь эти же люди идейно ничем с вами не были связаны. Силу, на которую можно было бы опереться для дальнейших формирований, вы не организовали, хотя надежных людей у вас для этого было достаточно. У вас и теперь есть один огромный недостаток. Если вы от него освободитесь — будущее за вами.

— Какой же это недостаток?

— Вам чужд демократический дух... вы демократизованы, но вы не демократы...

— Что вы думаете о будущем Армии? Ответьте мне откровенно, господин майор — это не для «газеты». Думаете ли вы, что она еще сыграет свою роль?

— Как Армия — не знаю. Предсказывать события не берусь. Но я совершенно уверен в том, что те люди, которые ее сейчас составляют, сыграют в свое время большую роль, очень большую... Ваше национальное несчастье — русское безволье, а сюда, в Галлиполи, мне кажется, отфильтровались волевые люди со всей России. Конечно, они есть всюду, но это одиночки, а здесь такой сгусток воли, который неизбежно себя проявит.

... Мне кажется, что все-таки лучшее, что у вас здесь есть, это ваши военные училища. Искренне поражаюсь, как, не имея ничего, вы создали такие военные школы. Что бы вас впереди ни ожидало, сейчас у вас здесь делают огромное дело. Вы физически и нравственно спасаете тысячи молодых людей. Я только что из Константинополя. По сравнению с Галлиполи, это нечто ужасающее. Люди выброшены на улицу, и некоторые обращаются в форменных босяков — особенно молодежь.

{60} Конечно, фразы о ген. Деникине я не повторил. Сотрудникам «У.Г.» вообще было запрещено касаться личности ген. Деникина.

{61} Благородство обязывает...

{62} Впоследствии генерал-майор А.В.Туркул подтвердил мне этот факт.

{63} Цифра сильно преувеличена. Об этом эпизоде см. у Деникина ( «Очерки русской смуты»).

{64} Я не проверил этих сведений.

{65} За недостатком времени статья не была написана. Пользуясь сохранившимся конспектом, я еще раз повторил свою речь в Праге на заседании памяти генерала Корнилова 13 апреля 1924 г.

{66} Первое время в Галлиполи некоторые офицеры (с солдатами я, естественно, на эту тему не говорил) высказывали, порой в очень резкой форме, сомнение в юридической и моральной обоснованности применения смертной казни на чужой территории. Однако имевший место в первые же дни по приезде в Галлиполи расстрел (без суда) солдата, убившего с целью грабежа греческого врача, недовольства в Корпусе, насколько знаю, не вызвал. Впоследствии, по мере перелома настроений и ухода всех считавших, что борьба окончена, в беженцы, принципиальные сомнения почти прекратились. Огромное большинство офицеров, юнкеров и солдат, добровольно оставшихся в Галлиполи, считало, что в крайних случаях (пр. 12) смертная казнь в Армии необходима, независимо от того, находится ли она в России или за рубежом. Смертные приговоры (6 за все время пребывания в Галлиполи) встречались спокойно. Единственным исключением было дело полковника Щеглова. В этом случае внутреннее убеждение большинства чинов Корпуса разошлось с решением командира Корпуса, утвердившего формально вполне обоснованный приговор. Мотивы недовольства были, правда, самые разнообразные. Часть штаб-офицеров усмотрела в расстреле пожилого полковника «революционную меру», которая подорвет уважение к офицерам. Большинство считало, что старого человека не стоило расстреливать и можно было ограничиться высылкой в Константинополь. Наоборот, от простых солдат я слышал отзывы совершенно другого рода: «Правильно сделал генерал Кутепов. Если греть, так уже греть всех».

{67} Поручик П., вообще говоря, принадлежал к числу сочинителей «подлинных фактов» (такие тоже бывали). Поэтому я записал его рассказ, который, надо признаться, напоминает чувствительную кинодраму.

{68} Английские солдатские ботинки.

{69} Бюллетень, издававшийся штабом Корпуса. Он расклеивался вместе с газетами ( «Общее Дело», «Руль», «Новое Время») в городе и в лагере.

{70} У полковника Бредова оказался брюшной тиф.

{71} Начальник Офицерской артиллерийской школы, известный артиллерист-теоретик.

{72} Впоследствии выяснилось, что это было метеорологическое явление.

{73} Генерал-майор А.М.Шифнер-Маркевич, выдающийся офицер Генерального штаба, умерший в Галлиполи от сыпного типа.

{74} Это выражение не относится к добровольческой армии и в такой, общей, форме вообще не соответствует действительности.

{75} Ни в Галлиполи, ни впоследствии в Болгарии присутствие на панихидах по государю ни для кого из воинских чинов не было обязательным.

{76} «Цветными» называли четыре основных дивизии добровольческой армии — Корниловскую, Марковскую, Дроздовскую и Алексеевскую.

{77} Долина, ведущая к Эрзеруму.

{78} Ложный слух.

{79} Ложный слух.

{80} Научно говоря — различные виды семейства саранчовых (Acrididae).

{81} В Донецком бассейне.

{82} В начале пребывания в Галлиполи.

{83} Состоявших в небольшом числе в частях 1-го корпуса.

{84} Впоследствии в Болгарии генерал Гравицкий «сменил вехи» и перешел к большевикам.

{85} В Северной Таврии.

{86} Солдаты-артиллеристы, обслуживающие орудие.

{87} Оптическое прицельное приспособление. В случае необходимости бросить орудие полагается его снять.

{88} А впоследствии у красных. Приказание генерала Май-Маевского было, несомненно, вызвано негодованием на расправу с женщиной. Изменником был лишь Макаров.

{89} Но затем оставили на свободе.

{90} Мнение отдельных и весьма немногих лиц. Единодушно отрицалась в галлиполийских спорах лишь возможность навсегда примириться с восточной границей Польши, установленной по Рижскому миру.

{91} «Социализм» в наших речах усматривали не только некоторые младшие начальники. Вот запись разговора с одним вольноопределяющимся учебной команды Артшколы, сделанная по памяти в 1922 году в Болгарии и впоследствии проверенная самим вольноопределяющимся: «Вы не обидитесь, господин капитан? У нас есть ужасно странная публика — вот вчера один из наших «учебников» (солдат учебной команды. — Н.Р.), притом бывший студент, слушал, слушал «У.Г.», а потом вдруг и объявил в казарме — ей-Богу, господа, а они все-таки социалисты... Мы на него накинулись, а он все свое — социалисты да социалисты... Удивительная у человека голова».

Один из моих однокашников по училищу говорил мне несколько иначе: «Конечно, вы не социалисты. Мы в батарее окончательно убедились в этом после вашей речи о национальной интеллигенции. Но все-таки, знаете, откровенно говоря, нехорошо — у вас проскальзывают демократические нотки, а для офицера, кончившего Михайловское артиллерийское училище, это дело неподходящее».

Вообще говоря, отношение к «У.Г.», за некоторыми исключениями, было очень благоприятным. На первых порах многие боялись, что благодаря нам, сотрудникам «Газеты», корпус, чего доброго, замитингует. Впоследствии эти опасения совершенно прекратились. Генерал Кутепов в высшей степени решительно защищал лекторов от обвинений в «социализме» и не давал хода поступавшим к нему рапортам. Точно так же чрезвычайно сочувственно относился к «Газете» генерал Витковский, хотя личные его политические взгляды значительно расходились со взглядами большинства лекторов.

{92} Это неприменимо к Крымскому периоду борьбы с большевиками.

{93} В период прикомандирования к Офицерской артиллерийской школе я имел дело преимущественно с ними.

{94} Генерал-майор М.Н.Ползиков, командир Дроздовской артиллерийской бригады. (По прибытии в Галлиполи бригада была сведена в дивизион).

{95} Кадет И. был командирован в Галлиполийскую гимназию и впоследствии окончил ее в Болгарии. В данное время кончает Пражский политехникум.

{96} Впоследствии в Софии смеялся, вспоминая о своем рапорте, и сам подпоручик Ц., и поныне (1930 год) состоящий в Русском Общевоинском союзе.

{97} Участники первых походов — Корниловского, Дроздовского, 2-го Кубанского и Степного.

{98} Оно помещалось за городом, в старых бараках рядом с «Casene gallieni».

{99} Сергиевцы провожали своих гостей, бывших на детском празднике, устроенном юнкерами для гимназии и детского сада.

{100} В Галлиполи среди чинов 1-го корпуса (как и позднее — вплоть до безвременной кончины главнокомандующего) было чрезвычайно сильное убеждение, что такой крупный и волевой человек, как генерал Врангель, не может не сыграть выдающейся роли в грядущих событиях, какой бы оборот они ни приняли. Было бы, однако, ошибочным думать, что корпус видел в главнокомандующем будущего диктатора России. В бесконечных галлиполийских разговорах на политические темы мысль эта не раз высказывалась, но именно в такой очень гадательной форме, в которой она записана в дневнике. Офицеры-республиканцы видели в генерале Врангеле будущего верховного главнокомандующего или военного министра — организатора русской вооруженной силы в послебольшевистский период. Наконец, именно в Галлиполи, среди юнкерской молодежи и в солдатских палатках родилась, насколько я могу судить, впоследствии тревожившая крайних монархистов мысль о том, что генерал Врангель может стать русским Бонапартом. Аргументация была приблизительно такая. Наш народ темен, и царь поэтому необходим. Если опять Романовы, значит, возвращение старого, а на это Россия не согласится. Нужна новая династия, и пусть императором будет умный, талантливый и сильный человек — генерал Врангель. Такого рода разговоры приняли массовый характер непосредственно после памятного парада 19 декабря и велись не только среди юнкеров и интеллигентных солдат. Через несколько дней после парада я спросил простого солдата нашей батареи (крестьянина Воронежской губернии): «Послушайте, как же так — неделю тому назад вы бранили монархию, а теперь говорите о царе».

«Это совсем другое дело, господин капитан, генерал Врангель земли помещикам не вернет».

Постепенно эти разговоры заглохли. Офицеры постарше (за немногими исключениями) относились к ним очень скептически. Даже немногие «бонапартисты» по убеждению считали, что прежде всего сам Врангель ни при каких условиях не согласился бы занять трон русских царей.

{101} Представителя американского Красного Креста.

{102} Научное название этой болезни — лихорадка Папатачи (Papataci Fielber). Переносится мелким (2,25 мм) двукрылым насекомым Phlebotomus papatasii. Возбудитель неизвестен. Вероятно, он ультрамикроскопической величины, так как принадлежит к числу т.н. «фильтрующих вирусов» (проходит через поры тончайших фильтров). Болезнь неопасна, но сильно и надолго (недель на 6) ослабляет организм. С малярией она не имеет ничего общего.

{103} Так же думали некоторые из старших начальников, с которыми мне по этому поводу приходилось откровенно говорить. История «галлиполийского ариергарда» — отряда генерала Мартынова, пробывшего в полном порядке в Галлиполи не одну, а еще две зимы, доказывает полную ошибочность этого мнения.

{104} На случай движения корпуса походным порядком соответствующую укладку было приказано иметь всем офицерам, юнкерам и солдатам. Ввиду недостатка вещевых мешков, они были заменены особым образом приспособленными одеялами, которые имелись у всех чинов корпуса. Благодаря нашитым на них тесемкам, одеяла могли быть в течение нескольких минут превращены в довольно поместительные ранцы. Начальники всех степеней неоднократно проверяли в частях походную укладку.

Был также принят ряд мер, сделавших невозможным захват корпуса врасплох. Так, например, дорога между лагерем и городом постоянно наблюдалась патрулями.

На случай тревоги имелся следующий приказ командира корпуса: «Приказываю принять к руководству: сигнал «слушайте все» и «тревога» относится ко всем войскам лагеря и принимается трубачами всех частей. Полки строятся на сборных пунктах своего расположения и ожидают дальнейших приказаний. Артиллерийские и конные дивизионы и инженерные роты, состоящие при полках, строятся при своих частях. Войска по тревоге выходят без шинелей с винтовками и пулеметами. Патроны выдаются только по особому приказанию моему или начальников дивизии» (издан весной; № и дата мной не отмечены).

{105} В действительности с госпожой М. был некорректен французский офицер; муж М. вызвал его на дуэль, но вызов не был принят. Документы, относящиеся к этому инциденту, опубликованы в книге «Русские в Галлиполи».

{106} Заведующий офицерами переменного состава Офицерской артиллерийской школы.

{107} Немногим больше килограмма.

{108} Технический термин, употребляемый при описании материальной части (орудий, пулеметов и т.д.), например, «утопить до отказа».

{109} Я имел в виду только русские массы в том состоянии, в котором они были во время революции и гражданской войны.

{110} Мой непосредственный начальник и друг (молодой кадровый офицер), много со мной споривший в течение всей гражданской войны относительно роли масс в нашей борьбе. Он, как и большинство офицеров добровольческой армии, искренне верил в наличие государственного разума у русской крестьянской массы, несмотря на ее темноту.

{111} Некоторые офицеры опасались, что сеансы «У.Г.» приведут к митингам.

{112} У меня были копии этих приказов. Они погибли вместе с остальными моими бумагами при отходе к Севастополю.

{113} В Польше.

{114} Однажды только была поставлена (в театре Дроздовского полка) оперетка «Запорожец за Дунаем».

{115} Все болезненные явления, которые я отметил в дневнике, характерны для лихорадки «Папатачи».

{116} 2-я песнь «Энеиды». Следует отметить, что по представлению римских поэтов Троя находилась не там, где впоследствии ее развалины были найдены Шлиманом, а на самом берегу Геллеспонта. Так, например, Овидий, описывая пожар Илиона, говорит, что он запирал пролив .....

{117} Так прозвали в Галлиполи турок крестьян и особенно торговцев. «Кардаш» по-турецки — приятель.

{118} Летом 1920 г. в Севастополе офицерам тыловых учреждений ввиду ничтожности офицерского жалования и невозможности его увеличить было разрешено в свободное от службы время разгружать пароходы с артиллерийскими грузами. Если не ошибаюсь, были организованы офицерские артели.

{119} Местное предание, не соответствующее действительности. Св. мученик Трифон казнен в Никее в 250 году. Тело его было погребено в родном его селении Кампсад.

{120} В 364 году.

{121} Черные бархатные погоны с золотым вензелем шефа (К, М, Д, А) были установлены для офицеров Корниловской, Марковской, Дроздовской и Алексеевской артиллерийских бригад. Солдатам-артиллеристам этих частей также полагались черные погоны. Для остальных артиллерийских частей была сохранена форма Императорской армии.

{122} Турецкое простонародье было убеждено в том, что русские военные — друзья кемалистов. Вероятно, этот слух был основан на том, что на первых порах нашего пребывания в Галлиполи некоторое (очень небольшое) число офицеров и солдат тайно переправилось на Азиатский берег и при помощи местного населения действительно пробралось в войска Кемаль-паши. Руководствовались они, понятно, не идейными соображениями (даже простые солдаты знали, что кемалистов поддерживают красные), а просто не вынесли недоедания и царившей зимой тоски.

{123} Эпикур жил в Лапсаки перед переселением в Афины (306 г. до Р.Х.).

{124} См. примечание выше.

{125} Альманах, издававшийся в Константинополе.

{126} Рукописный иллюстрированный журнал Дроздовского артиллерийского дивизиона.

{127} На пижамные куртки были нашиты погоны. Благодаря высоким сапогам или ботинкам с обмотками и поясным ремням, внешний вид оставался вполне приличным. В то же время одежда была таким образом облегчена до минимума, так как под белыми бумажными костюмами белья никто почти не носил. В расположении училищ (я видел это в Инженерном) разрешалось, когда не было занятий, ходить в одних пижамных брюках и туфлях на босу ногу. Кроме того, все почти юнкера проводили очень много времени на пляже и постоянно купались.

{128} Оставляю в неприкосновенности рассказ Б. о настроениях юнкеров Сергиевского училища как пример ошибки, которую часто делали очень молодые офицеры, юнкера и солдаты, принимавшие свое личное настроение за настроение части. Поскольку это было можно, я старался проверить все такие рассказы о настроениях. В данном случае (см. ниже) Б. говорил то, что на самом деле думало лишь незначительное меньшинство юнкеров.

Юнкер Б. впоследствии не вынес тоски по семье, впал в полное отчаяние и в конце концов (уже в Болгарии после производства в офицеры) уехал в Советскую Россию. Насколько мне известно, за все время пребывания Сергиевского училища за границей было всего два случая «смены вех» бывшими его юнкерами.

{129} Представитель американского Красного Креста майор Дэвидсон.

{130} Впоследствии с несомненностью выяснилось, что одно время в числе преподавателей Сергиевского училища был предатель, советовавший юнкерам уходить из армии и всячески старавшийся подорвать в них веру в успех борьбы с большевиками. Лицо это (офицер Генерального штаба) было предано по другому делу суду чести и выслано в Константинополь. По-видимому, назревал вопрос о предании его корпусному суду, причем, насколько я мог судить, были приняты во внимание сведения относительно Х., сообщенные мною лично хорошо меня знавшему полковнику Генерального штаба. Началось с того, что двое юнкеров Сергиевского училища (один из них был личным моим другом) рассказали мне содержание частных разговоров, которые Х. систематически вел с юнкерами, и спросили меня, как я к этим разговорам отношусь — они, мол, в полном недоумении. Я ответил, что Х. либо круглый дурак, что маловероятно, либо советский агент, что гораздо вероятнее. Затем я сказал юнкерам, что по долгу совести не могу закрыть на это дело глаза. Просил их разрешить мне на них сослаться, подавая официальный рапорт. Я был совершенно уверен в том, что юнкеры не врут и не преувеличивают. К сожалению, как я ни уговаривал обоих сергиевцев, они, не отказываясь от своих слов, такого разрешения мне не дали. Сговорились на том, что я переговорю с кем нужно в частном порядке, и это даст возможность штабу корпуса поискать других доказательств. Вместе с тем фамилий юнкеров я не назову. Полковник Генерального штаба, к которому я обратился, сначала ответил, что глупость и болтливость Х. давно известна, но я настаивал на том, что раз офицер Генерального штаба, оставаясь в армии, ведет такого рода разговоры, то налицо не глупость, а явная измена. Через несколько дней полковник поручил мне (насколько помню, от имени штаба корпуса) поговорить с анонимными пока юнкерами и убедить их во имя интересов дела разрешить мне назвать их фамилии. Им гарантировалось соблюдение строжайшей тайны. Хорошо зная моих информаторов, я ответил полковнику, что не могу взять на себя этого поручения, так как юнкера все равно откажутся. На этом дело в Галлиполи и кончилось. Оно продолжалось в Сов. России. Х. уехал из Константинополя к большевикам, был предан суду по обвинению в службе у белых, но освобожден от всякого наказания, так как доказал, что работал в Галлиполи и в Константинополе по разложению армии Врангеля (сообщение о суде было помещено в газете «Руль», но, к сожалению, я своевременно не отметил номера). Юнкера, по их собственным словам, не хотели брать на свою совесть расстрела, я не мог нарушить своего слова, и советский агент был спасен.

{131} По словам Б.

{132} Брат генерала Кутепова.

{133} Фактически проект не был осуществлен из-за отсутствия средств у Вс. земского союза.

{134} См. большую и очень объективную статью о военных училищах в сборнике «Русские в Галлиполи».

{135} При производстве в офицеры юнкера пехотных военных училищ получали одновременно удостоверения об окончании курсов средней школы (для поступления в артиллерийское и инженерное училища требовалось законченное среднее образование). Впоследствии эти удостоверения были приравнены русскими Академическими группами к аттестатам реальных училищ и кадетских корпусов. Они дали возможность очень многим молодым офицерам поступить в высшие школы Чехословакии. Осенью 1924 г. МИД Чехословацкой Республики зачисляло русских молодых людей, желавших продолжать образование, в первую очередь по конкурсу аттестатов, причем документы об окончании русских военных училищ за рубежом (3 пехотных, кавалерийского, артиллерийского, инженерного и 2-х казачьих) рассматривались наравне с аттестатами средних школ реального типа. Я был в это время в Праге старостой студентов, не состоявших на иждивении, и все документы вновь поступивших проходили через мои руки.

Начиная с 1926 года Мин. Нар. Пр. Чехословацкой Республики стало считать действительными лишь те аттестаты русских заграничных школ, которые скреплены подписью представителя Мин. Нар. Пр. страны, где соответствующая школа находится. Однако к этому времени приток галлиполийцев, желавших продолжать образование в высших школах Ч.С.Р., уже прекратился и распоряжение Министерства коснулось фактически лишь нескольких человек.

{136} Как писателя-романиста я в 1921 г. И.Лукаша совершенно не знал.

{137} На том же сеансе я читал отрывки из «Инонии», пропуская, конечно, места, могущие оскорбить религиозное чувство.

{138} Подпоручик М., ныне (1930 г.), состоящий студентом Пражского политехникума, познакомил меня со своим дневником, который он вел в Галлиполи. М. утверждает, что настроение юнкеров его выпуска (пятнадцатого) в общем было очень хорошим и твердым. Из 36 человек, поступивших в Галлиполи, в Болгарии было произведено в офицеры 27, умер 1 и отчислено по разным причинам до окончания курса 8.

{139} См. примечание к стр. 43.

{140} На Лемносе у юнкеров казачьих училищ и в некоторых частях также имелось оружие и патроны.

{141} Николаевское кавалерийское училище было перевезено в Сербию.

{142} Не знаю, было ли по этому делу произведено дознание. Во всяком случае, никто не был предан суду.

{143} Генерального штаба полковник, ныне генерал-майор Ф.Э.Бредов.

{144} Как мне передавал один из командиров полков, генерал Кутепов на совещании старших начальников приказал не допускать в частях исполнения «Боже, Царя храни» и других монархических демонстраций. Я не отметил даты этого разговора, но отчетливо помню, что распоряжение генерала Кутепова последовало весной.

Следует также отметить, что в Корниловском полку и Корниловском училище долгое время исполнялся во всех официальных случаях т.н. «Корниловский гимн», в его первоначальной редакции, производившей неприятное впечатление на монархически настроенную часть офицеров и солдат ( «Мы о прошлом не жалеем, царь нам не кумир...»). Последний раз я слышал гимн в этой редакции 13 апреля на сеансе «У.Г.», устроенном в день третьей годовщины смерти Корнилова в расположении Корниловского полка. Впоследствии еще в Галлиполи эта фраза была переделана ( «Русь Великую жалеем, нам она кумир...»), но когда и по чьей инициативе это было сделано, мне неизвестно.

{145} Мы обыкновенно только обращали внимание слушателей на ту или иную статью «О.Д.», так как газета расклеивалась по городу и лагерю и раздавалась по частям в большом числе экземпляров (доставлял «О.Д.», как и другие газеты, Земский союз). Влияние «О.Д.» и личная популярность В.Л.Бурцева среди большинства чинов 1-го корпуса были огромны. Мы, сотрудники «У.Г.», как и огромное большинство офицеров и интеллигентных солдат, понимали, что делу сохранения армии он оказывает незаменимую услугу. В 1923 году я записал относительно роли «О.Д.» и других поддерживавших армию газет: «Газету Бурцева привыкли считать своей, чем-то вроде официоза армии. Вряд ли Владимир Львович и сам знает, как сильно он влиял на настроения. Добрых семь восьмых корпуса смотрело на события глазами «Общего Дела». Прежние читатели «Русских ведомостей» предпочитали «Руль», но их было немного, да и они обязательно прочитывали парижские простыни. Читали еще и «Новое время», но оно получалось в малом числе экземпляров. Кроме того, к галлиполийским настроениям белградская газета вообще не подходила. Ее любили только в гвардейском батальоне, да отчасти на кавалерийском берегу. Все-таки, если спросить, что читал 1-й корпус, проще всего ответить — «Общее Дело». Как-то раз я говорил с юнкерами Корниловского училища о том, кто самые популярные люди в Галлиполи. Решили, что таких трое; генерал Врангель, генерал Кутепов и из штатских — Владимир Бурцев. «Единственный человек, который по-настоящему нас защищает».

{146} Во время пребывания в Галлиполи ввоз и распространение в частях газет, враждебных армии ( «Последние новости», «Воля России» и др.), были воспрещены. Получали их (под честное слово) лишь некоторые лица, в том числе сотрудники «У.Г.» Приказом № 331 от 26 сентября 1921 года главнокомандующий вменил в обязанность всем командирам частей широко знакомить войска с враждебной армии печатью. Указанные выше газеты были выписаны на казенный счет в офицерские собрания и солдатские чайные некоторых русских гарнизонов в Болгарии (напр., в Орхание).

{147} Впоследствии мне пришлось дважды слышать в Праге публичные заявления П.Н.Милюкова о том, что он никогда не оскорблял армии. Так это или нет, будет решать история. Во всяком случае, у нас, сотрудников «У.Г.», читавших «Посл. Нов.» изо дня в день, получалось впечатление, что газета не критикует, а систематически травит и оскорбляет армию, ее вождей и ее друзей. Перелистывая «Посл. Нов.» за 1921 г. теперь, почти через 10 лет и в совершенно иной обстановке, я лично по-прежнему воспринимаю многие статьи как оскорбление армии. Справедливость требует отметить, что постепенно отношение «П.Н.» к галлиполийцам очень изменилось и в данное время (1930 г.) является совершенно корректным.

{148} Юнкеров Николаевского училища.

{149} И.С.Лукаш сказал мне также: «В Галлиполи творится такое большое дело, что становится жутко. Мне порой кажется тут, у вас, что я слышу шелест страниц истории» (запись 1923 г.).

{150} Результатом поездки И.С.Лукаша в Галлиполи явилась его книга «Голое Поле». В ней есть блестящие страницы, превосходно схвачены некоторые настроения, но чрезмерно выспренний стиль книги большинству галлиполийцев не понравился.

Кроме того, в «Голом Поле» имеются и фактические ошибки. Так, например, описание внешности генерала Туркула явно относится к генералу Скоблину.

{151} Еще в мае месяце 1921 г. генерал Б., очень сочувственно относившийся к «У.Г.», сказал мне: «Это очень хорошо, капитан Р., но скажите мне, чем это, собственно, отличается от концерт-митингов?» Я ответил: «Названием, Ваше Пр...во, и отсутствием прений. Впрочем, у большевиков их тоже, собственно говоря, нет. По существу, мы, конечно, заимствовали идею у врагов, но отчего же ее не заимствовать, раз она удачна?»

{152} «Последние Новости» умышленно или неумышленно перепутали нашу «У.Г.», существовавшую официально как предприятие Вс. земского союза, с выступлениями нескольких крайне правых журналистов во главе с г. Бурнакиным. Журналисты эти приехали в Галлиполи в феврале месяце и произнесли в расположении частей ряд речей монархического содержания, анонсированных, как «Устная Газета». Ввиду очень неблагоприятного впечатления, произведенного выступлениями группы Бурнакина на войска, генерал Кутепов запретил дальнейшие доклады и предложил журналистам покинуть Галлиполи.

Само собой разумеется, что организованная впоследствии наша «У.Г.» ни в каких отношениях с г. Бурнакиным не находилась, хотя сходство названий на первых порах вызывало некоторые подозрения и в Галлиполи. Как впоследствии мне передавали, некоторые офицеры при первом появлении афиш «У.Г.» говорили: «Опять бурнакинская кампания».

{153} «Русские в Галлиполи». Помещенные в нем статьи на указанную тему принадлежат не мне.

{154} Мне не удалось проверить изложенных здесь сведений. Телефонным проводом снабжались в первую очередь части, находившиеся на фронте. Что касается шестидюймовой батареи, то не исключена возможность, что лучшей позиции для нее в этом районе вообще не было.

{155} Последние две части фактически на «Решид-паше» не уехали.

{156} В Галлиполи вся регулярная конница была сведена в 4 номерных полка, но в их составе имелись ячейки очень многих кавалерийских полков старой армии, сохранявшие свою форму.

{157} За все время пребывания 1-го корпуса в Галлиполи согласно официальным данным перешло на беженское положение 21,20%.

{158} Это первоначальное предположение по переезде в Болгарию осуществлено не было.

{159} Эгос-Патамос — Козья река. Речка, вернее, ручеек, по обеим сторонам которого был расположен лагерь 1-го корпуса. В 405 году до Р.Х. флот спартанцев под начальством Лисандра наголову разбил афинян близ устья Эгос-Патамоса. Лагерь беженского батальона находился на месте лагеря афинян. (Из лекции генерала Карцева в Галлиполи; мне не удалось проверить сообщенных ген. Карцевым данных о местоположении лагеря афинян).

{160} В переходный период от большевиков к одной из нормальных форм правления.

{161} Главный из них — воспрещение критиковать деятельность лично генерала Деникина (обсуждение и осуждение порядков 1919 года при условии не разжигать страстей и не касаться лиц не возбранялось). Весной в самом начале организации «У.Г.» генерал Витковский предупредил меня, что он считал бы некорректной публичную критику действий нашего бывшего Главнокомандующего, к которому мы, несмотря на его уход, продолжаем сохранять величайшее уважение. Это было, конечно, вполне справедливое требование, отвечавшее личному убеждению участников «У.Г.».

Кроме того, редакционная коллегия «У.Г.» разрешила мне прочесть этот доклад с тем, чтобы он был составлен в сугубо нейтральной форме. Нужно было избежать всего, в чем республикански настроенная часть слушателей могла усмотреть монархическую пропаганду. Поэтому я подчеркнул с особым нажимом, что диктатура, вообще говоря, есть лишь временная форма правления и от нее возможен переход и к монархии, и к республике. Постепенно мы хорошо изучили нашу многочисленную (в среднем — около тысячи человек, неоднократно значительно больше) аудиторию и знали, что в соответствующих формах можно говорить почти о чем угодно, кроме формы правления в будущей России. Галлиполийцев объединяло и объединяет кроме ненависти к большевизму убеждение в невозможности ликвидировать его иначе, как вооруженной рукой, но вопреки довольно распространенному мнению, в Галлиполи, от начала до конца можно было встретить в одной и той же палатке людей самых различных политических взглядов — от умеренных социалистов до сторонников самодержавия. Утверждение о том, что республиканцы ушли, а монархисты остались, является (поскольку оно неумышленно) грубой ошибкой.

{162} Так называли долину, в которой находился лагерь. Как передавали местные жители, прежде там были розовые плантации. В начале союзной оккупации здесь же находился лагерь чернокожих, причем много солдат умерло от заразных болезней — отсюда и название.

{163} Я оставил запись, относящуюся к 29 августа, в том кратком виде, как она была сделана в Галлиполи.

Привожу свой разговор с С.М.Шевляковым о приезде Карташева по записи, сделанной в июле 1923 года.

(Шевл.) — Я просил Карташева выступить у нас на «У.Г.», но по текущим вопросам он говорить не согласился. Профессор настроен очень пессимистически. Считает, что советская власть падет не раньше, чем через полтора-два года. Говорить об этом на публике, сами понимаете, нельзя, а в то же время Карташев слишком крупный общественный деятель, чтобы говорить то, чего нет.

(Я) — Интересно, как они все-таки представляли себе там, в Париже, наш корпус. Обыкновенно ведь в газетах не пишется того, что говорят между своими...

Карташев поражен. Говорит, был почти уверен в том, что найдет толпу голодных беженцев, а не армию. Они (Национальный комитет) отстаивали идею вооруженной борьбы, но по-настоящему никто не верил, чтобы в Галлиполи могли сохраниться боеспособные войска. Карташев буквально потрясен тем, что увидел.

{164} Впоследствии на «У.Г.» выступали с докладами приезжавшие в Галлиполи проф. В.Д.Кузьмин-Караваев и председатель Главного Комитета В.З.Союза А.С.Хрипунов.

{165} Европейцы часто называют этот городок Дарданеллами.

{166} Автора письма, помещенного в «Общем Деле».

{167} Солдаты учебной команды.

{168} В первый момент у многих мелькнула мысль, что пароход подожжен советскими агентами. Французским солдатам было приказано надеть спасательные пояса. Как впоследствии выяснилось, один из офицеров вывез на память из Севастополя кусок бездымного пороха от 12-дюймовой пушки, которым он пользовался иногда, как тросточкой. На «Решид-паше» офицер по рассеянности попытался «тросточкой» потушить окурок, и она, конечно, вспыхнула (на воздухе бездымный порох не взрывается, а горит, давая очень сильный свет).

{169} Описание дня 1 сентября восстановлено на основании очень кратких заметок, имеющихся в подлиннике дневника, и проверено рядом лиц, бывших на «Херсоне».

{170} Дроздовцы и алексеевцы никогда больше не встретились с Главнокомандующим.

{171} В копии, с которой переписан настоящий текст — «в войсковых лагерях войсковых частей и штабов, семей и их чинов» — является ошибкой переписчика.

{172} Нумерация подлинной копии.

{173} Вероятно, ошибка переписчика. Предыдущий по № приказ помечен 8/21 ноября.

{174} Большая буква в слове «Штабы», вероятно, ошибка переписчика.

{175} Старого стиля.

{176} Нового стиля. В дальнейшем все даты приказов по новому стилю.

{177} Вооруженные силы Юга России. В Галлиполи расшифровали в шутку обозначение как «Вооруженные силы южнее России».За десять дней перед этим (19 декабря) командующий французской эскадрой, адмирал де-Бон, сопровождавший генерала Врангеля при обходе войск, попросил Главнокомандующего сказать от его имени частям, что он «рад видеть русских орлов на французской земле». (Адмирал имел в виду орлов, выложенных на земле из камней перед знаменными палатками некоторых частей). По-видимому, некоторые солдаты поняли слова адмирала в том смысле, что Галлиполийский полуостров принадлежит Франции.

{178} В архиве Дроздовского артиллерийского дивизиона, материалами которого мне было разрешено пользоваться, означенного отчета не имелось.

{179} Вероятно, «упустив из вида, что» — пропуск машиниста.

{180} Пропуск подлинной копии — ошибка машиниста.

{181} Пропуск какого-то слова.

{182} При переписке пропущено мною несколько строк, не представляющих интереса.