Дневник и записки (1854–1886)

1

Из четырех братьев семьи Брюлловых (три художника и один архитектор) в 1854 году живы были два: Федор Павлович (1795–1869), живописец, и Александр Павлович (1798–1877), профессор архитектуры в Академии Художеств, строитель Михайловского театра, Пулковской обсерватории и т. д. Наиболее известный из Брюлловых, Карл, умер в 1852 году. Здесь речь идет, вероятно, о детском бале у Александра Брюллова, связанного с Федором Толстым и по службе в Академии Художеств.

2

Это объяснялось прежде всего составом посетителей. Среди них, помимо художников, связанных с хозяином дома общностью профессиональных интересов, много было поэтов. По словам Е. Ф. Юнге, «душой общества» в доме Толстых был Щербина; Полонский был «свой человек»; Федор Глинка и Федор Толстой были друзьями со школьной скамьи. Кроме того у Толстых бывали Майков, Мей, Кукольник, Розенгейм и др. Позднее здесь появился и Шевченко. Бывали и декламаторы, певцы, композиторы — авторы романсов. Как видим ниже, хотя и «говорилось больше о стихах, чем о войне и о политике», но в 1854 году война и политика стали модной темой стихов.

3

Елена Андреевна Штакеншнейдер родилась в 1836 году. В 1854 году ей было восемнадцать лет.

4

Эта Екатерина Ивановна Иванова, в отличие от своей старшей сестры, Настасьи Ивановны, вышедшей замуж за графа Федора Петровича Толстого, не получила почти никакого образования и всю жизнь занималась хозяйством и воспитанием детей, сначала у старшего брата, потом у старшей сестры. Характеристике этих двух сестер посвящен ряд страниц в «Воспоминаниях» Е. Ф. Юнге.

5

Это Екатерина, впоследствии Е. Ф. Юнге, автор «Воспоминаний», и Ольга. Возраст указан не точно: первая из них родилась 24 ноября 1843 г., таким образом весной 1854 года ей было не восемь, а десять лет.

6

Рамазанов Николай Александрович (1815–1867), художник и скульптор. Благодаря живости характера и разнообразию дарований был заметным лицом в салоне Толстых; по словам Е. Ф. Юнге, его пение было полно энергии и выразительности: «сколько было в нем неподдельной веселости, юмору и искренности; казалось, что вся душа его была на ладоньке».

7

Как это часто бывает, вещи, предназначавшиеся для пения, ассоциируются гораздо более с именем композитора, чем с автором текста. Зачастую на нотах не обозначается, чьи слова. Вильбоа был нередким посетителем Толстых и выступал не только в роли композитора, но и певца. Некоторые свои пьесы он посвящал гр. Ф. П. Толстому. Исполнение его нового романса («Вот в воинственном азарте») на вечере у Толстых было в порядке вещей, но текст вносил в мирную обстановку артистического салона тему «войны и политики».

8

Стихи «Вот в воинственном азарте», которые «пелись и читались повсюду», появились впервые в «Северной Пчеле» (1854, № 37) под заглавием «На нынешнюю войну» и без подписи автора. Потом были перепечатаны Путиловым в его «Сборнике сведений о восточной войне». Особенно популярны были и долго не забывались четыре первых стиха, посвященных Пальмерстону. Автором этих стихов был молодой поэт, в том же году и умерший (тридцати одного года от роду), Василии Петрович Алферьев (1823–1854). За эти патриотические стихи он получил награду от императора, что, вероятно, известно было Толстым, в доме которых Алферьев бывал и должен был встречаться там с автором музыки, Вильбоа. Для Толстых вряд ли могло быть тайной, кто автор стихотворения.

9

Это неверно, как видно из предыдущего примечания.

10

Федору Николаевичу Глинке было тогда под семьдесят, вот почему отсутствие седины так поразило юную Штакеншнейдер. Внимание привлекли также и «кресты на фраке». И через двадцать лет, когда Ф. Н. Глинке было под девяносто, он поражал тем же самым пристрастием к орденам. Об этом свидетельствуют видевшие его в 70-х годах в Твери академики С. П. Глазенап и М. Н. Сперанский.

11

Такая рекомендация супругов Глинок была вполне понятна в устах графине Наст. Ив. Толстой, дружившей с ними и старавшейся заинтересовать ими Штакеншнейдеров, но оценка эта должна быть корректирована отзывами других. Так, дочь графини — Екатерина Юнге, вспоминая, что они, дети, «терпеть не могли» Авдотью Павловну Глинку, рисует очень непривлекательный ее портрет: «не велика ростом, но была дама решительная и на окружающих смотрела свысока… платье она носила, несмотря на преклонный возраст, более или менее декольте, даже днем. Н. Ф. Щербина издевался над нею в своих пародиях на церковные славословия («акафистах»): «радуйся, старых костей обнажение! Радуйся, плохих виршей сплетение» и т. д.

12

Об этом произведении читаем в опущенных нами абзацах записок Штакеншнейдер, между прочим, следующее: «В ней нет ни одного нецензурного слова, но духовная цензура не разрешила ее, потому что она основана на апокрифической легенде, которой наша церковь не признает». Легенда эта заключается в том, что во время бегства Иосифа с Марией и младенцем в Египет они попали к разбойникам. У жены одного из разбойников в это время умирал грудной ребенок. Богородица приложила его к своей груди, и от одной капли ее молока ребенок исцелился. Таинственная капля, принятая младенцем, осталась с ним на всю жизнь. Обреченный жить среди разбойников, он всю жизнь томился тоской по неведомому. В конце концов он был пойман и распят на кресте в один день с Христом, по правую сторону от него.

Напечатана была поэма Глинки впервые в Берлине, в вольной русской типографии, в 1861 году, а через год после этого Глинка стал хлопотать у Тютчева, бывшего тогда председателем цензурного комитета, и у Полонского, секретаря комитета, о снятии цензурного запрета, прося их оказать покровительство «берлинской сироте». Вторично поэма напечатана была в Москве, в типографии Погодина, в 1871 году. В книге 678 страниц, из которых немногие заняты авторскими комментариями к его поэме; все остальное — стихи. Чтение такого произведения заняло, как мы видим из дальнейшего текста «Воспоминаний», не «десять вечеров», как указано здесь, а гораздо больше… Еще в 1858 году продолжается чтение этой «Таинственной Капли», отражавшей настроение самой реакционной части общества.

13

В 1854 году цензура была особенно подозрительна. Никитенко в своем дневнике от 1 октября пишет про министра А. Норова: «Что сделалось с Авраамом Сергеевичем? Не понимаю. На него напал какой-то панический страх. Он привязывается к самым невинным фразам. Стоит кому-нибудь указать на самое безупречное место в книге или журнале, и у него тотчас готово строгое предписание, выговор». Самые верноподданнические и реакционные вещи, как, например, «Коляска» Майкова, могли попасть в число запрещенных.

14

Поэма «Таинственная Капля» состоит из двух частей, в каждой более пятидесяти стихотворений, иногда очень длинных. Каждое из них носит особое название. Стихотворные размеры постоянно меняются.

15

Интересно сопоставить это описание чтения «Таинственной Капли» с тем, какое дала дочь хозяина дома, Екатерина, присутствовавшая на чтениях поэмы. Она была на семь лет моложе Елены Штакеншнейдер. «Никогда не забуду мучений, которые доставляли мне эти чтения», — пишет она, и далее поясняет: «мне казалось скучной та часть, где евангелие переложено в стихи, но места, где описывалась жизнь разбойников, мне очень нравились». Самое описание чтения Е. Юнге принимает несколько комический характер. «Это было настоящее священнодействие» и т. д. («Воспоминания» Е. Ф. Юнге, стр. 53).

16

Николаевский мост назывался тогда Благовещенским.

17

Одновременно с потоком печатных стихотворных славословий шла встречная противоположная волна рукописных стихотворений критически-обличительного содержания, уже предвещающих близкое наступление общественного подъема. В стихотворении Хомякова обличительная струя сочеталась с воинственным призывом «на брань святую», «за братьев!» и т. д. «Нецензурное» в 1854 году стихотворение это, под заглавием «России», целиком было напечатано в 1861 году в «Стихотворениях А. С. Хомякова» с датой «март 1854».

18

Эта строфа читается так:

В судах черна неправдой черной

И игом рабства клеймена,

Безбожной лести, лжи тлетворной

И лени низкой и позорной

И всякой мерзости полна!

Указание Е. Штакеншнейдер, что и в рукописи эта строфа обычно пропускалась, характеризует тот круг, где вращалась дочь придворного архитектора: кроме правительственной цензуры, существовала своя, цензура салона.

19

Строфа, особенно возмутившая Ходчинского, читается так:

С душой коленопреклоненной,

С главой, лежащею в пыли,

Молись молитвою смиренной,

И раны совести растленной

Елеем плача исцели.

20

Характеристика, данная Еленой Штакеншнейдер Данилевскому, подтверждается и его собственными признаниями и биографическими материалами о нем в письмах: и мемуарах его современников.

Необычайная живость и подвижность являются действительно основной чертой его характера.

Будучи студентом, Данилевский просидел по делу петрашевцев несколько месяцев в Петропавловской крепости. Арест его объяснялся многими, в том числе и Штакеншнейдер, тем, что его смешали с другим Данилевским, Николаем Яковлевичем, впоследствии публицистом. Выпущен был Г. П. Данилевский без всяких обвинений. Умер он в 1890 году, редактором «Правительственного Вестника».

Посетителем суббот Марии Федоровны Штакеншнейдер он был не особенно усердным и не долго: в 1858 году он переехал на юг. Влияния на Елену Штакеншнейдер, в отличие от некоторых других завсегдатаев дома, как Бенедиктов, Полонский, Осипов и позднее Лавров, он, конечно, не имел, и роль его ограничивалась тем, что он был первым человеком, внесшим в дом Штакеншнейдеров атмосферу литературных интересов.

21

Роман Данилевского «Беглые в Новороссии» (1832), дающий картину эксплоатации беглых крепостных в степях юга, принадлежит к лучшим произведениям Данилевского.

22

В печатном тексте «Русского Вестника» (1899, октябрь, стр. 354) после этих строк есть следующая вставка, отсутствующая в нашей рукописи: «У нас говорили больше, нежели в доме Толстых, потому что общество было разнообразнее: были запевалы, вроде И. К. Гебгардта». Об этом Гебгардте читаем у Никитенко («Записки» и «Дневник», 1893, т. I, стр. 362): «он одарен… удивительным даром слова». Подробнее о нем см. в прим, к 1855 году.

23

Лирическая драма Майкова должна была называться «Смерть Люция» и состоять из двух частей. Но вторая часть, по словам автора, первоначально ему не давалась и была надолго заброшена. Первая же часть ходила в рукописи под заглавием «Выбор Смерти» или «Три Смерти». В издании стихотворений Майкова 1858 года первая часть появилась, как законченное произведение, с заглавием «Три Смерти».

В 1863 году в «Русском Вестнике» (февраль) появилась «Смерть Люция» с обозначением, что это вторая часть лирической драмы «Три Смерти» (см. Полное собрание сочинений Майкова, 1901, IV, стр. 369, предисловие к «Смерти Люция»).

24

Лирическая драма Майкова «Три Смерти» была напечатана через три года в «Библиотеке для чтения» 1857, т. 141.

25

Кроме того были в пьесе две выходные роли: центуриона и раба. Первого играл брат Елены Андреевны, Николай Штакеншнейдер, второго — студент Имберг, репетитор младших братьев Едены Андреевны.

26

По всеобщему признанию, Бенедиктов превосходно читал стихи и в такие моменты совершенно преображался. Об этом говорит и Полонский (Сочинения Бенедиктова, 1902, т. I, стр. XVI).

«Бенедиктов, — говорит Е. А. Штакеншнейдер, — превосходный чтец. Небольшого роста и некрасивый невзрачный собой, он обладает сильным, ровным голосом, очень приятным, и удивительно владеет им. Он не выкрикивает и не завывает и никогда не употребляет никаких эффектов, чтобы потрясти иди разжалобить слушателей. Очень скромный сам, он и читает скромно и в то же время сильно. Очень умный и добрый, он о чувствах не говорит и в чтении ничего не подчеркивает, но суть и красота стихов сами выступают у него. Читать он любит и читает ровно, хорошо и возвышенное и комическое, но возвышенное и прекрасное в его чтении вдвое возвышеннее и прекраснее. В тот же вечер (художник) Страшинский нарисовал его в римской тоге Лукана во весь рост и очень похоже».

Полонский, также бывший в числе зрителей этого спектакля, подтверждает слова Штакеншнейдер:

«Читал стихи Бенедиктов превосходно, и все, что ни читал, казалось хорошим и увлекательным… Видел я его и на домашней сцене. Завернутый в римскую тогу, он играл роль Деция из «Трех Смертей» Майкова Слушая его, забывалась его невзрачная, слишком обыденная физиономия, и неинтересный Бенедиктов становится интереснее его окружающим».

Здесь Полонский запамятовал и ошибся в имени: никакого Деция в «Трех Смертях» Майкова нет: надо «Лукан».

27

Истекшие две недели», — писал Данилевский матери от 22 января 1854 г., — прошли для меня очень весело. У архитектора Штакеншнейдера, построившего дворец Марии Николаевны, был театр: играли «Три Смерти» Майкова… Я играл молоденького ученика и был в голубой тунике, шитой золотом, и в белокуром парике до плеч; монолог мой о смерти танцовщицы Лоры вызвал рукоплесканья».

28

«О боги, боги…» — слова Лукана в «Трех Смертях» Майкова.

29

«Взбаламученное море» — реакционный роман А. Ф. Писемского, печатался в «Русском Вестнике», 1863, №№ 3–8.

30

Стихотворение «Арлекин» напечатано было в книге «1854 год. Стихотворения А. Н. Майкова», вышедшей в свет уже при новом царствовании: цензурное разрешение помечено 1 марта 1855 года. Стихотворение «Коляска» («Когда по улице в откинутой коляске»), посвященное восхвалению Николая I и имевшее роковое значение для литературной репутации Майкова, впервые вошло только в посмертное издание поэта. Несмотря на патриотизм и верноподданнические чувства, какими проникнуто это стихотворение, оно не было пропущено цензурой. Говорили, что Николай из скромности не хотел видеть этих похвал себе в печати: в действительности дело, конечно, было не в этом.

И грустно думать мне, что мрачное величье

В его есть жребии; ни дум, ни чувств его

Не пощадил наш век клевет и злоязычья,

И рвется вся душа во мне ему сказать

Пред сонмищем его хулителей смущенных:

«Великий человек! Прости слепорожденным!»

В глазах Николая самое упоминание о существования множества («сонмища») хулителей уже было умалением престижа власти.

Эта же «Коляска» была главной мишенью для высеивания Майкова со стороны передовой журналистики, которая окрестила его «Аполлоном Коляскиным» (см. «Забытый Смех», сборник А. В. Амфитеатрова, т. I, стр. 189–192). Тем не менее «Арлекин» был «гораздо хуже «Коляски». В «Арлекине» проводится мысль, что «вся история и жизнь Запада — сплошная ложь», поэт осмеивает западную науку, общество и политическое устройство, примкнув к самому реакционному крылу славянофильства.

Полонский в своем дневнике от 6 декабря 1855 г. пишет: «Майков торжественно раскаивается в своих похвальных… одах; нигде не упускает случая говорить, что он увлекся начальным ходом событий и поступил глупо: «Я был просто дурак, когда видел что-то великое в Николае. Это была моя глупость, но не пошлость!» («Голос Минувшего», 1919. № 1–4, стр. 107).

31

Заглавие не точно: сборник стихотворений называется «1854-й год», состоит из девяти стихотворений, из которых только одно — «Клермонтский собор» — перепечатывалось Майковым в последующих собраниях стихотворений.

32

У Майкова два стихотворения, озаглавленных «Певец»: одно переводное из Шамиссо — «Светел ликом, с смелой лирой», другое принадлежит к циклу «Новогреческих Песен» — «Не красив я, знаю сам». Штакеншнейдер имеет в виду, конечно, первое из них, написанное в 1857 году. Старец «худой и сирый» призывал юношей не слишком торопиться «в тщетном гневе древо жизни потрясать», потому что недозрелый плод «полн отравы, а созреет — сам спадет». За этот призыв юноши объявили старика «лжепророком», а ого лиру продажной, и угрожали побить его камнями. Старик пошел во дворец и стад торопить царя: «вперед, иди вперед! созидающее время не прощает и не ждет!» За этот призыв царедворцы, чтобы он не смущал царя, заключили певца в тюрьму, и там старик с спокойной совестью («долг свершен») прославляет «созидающее время». В поэтической форме под маской прославления независимости творчества здесь дан реакционный отпор тенденциям революционного подъема конца 50-х годов. Два других стихотворения — «Последние Язычники» и «Жрец» — политически менее выразительны. Штакеншнейдер оказывает на эти стихотворения, как на отход Майкова в эти годы от «патриотической» лирики.

33

Стихотворение «Нива» («По ниве прохожу я узкою межою…»), 1856 года, призывающее божие благословение на брошенные «мысли семена» и полное веры в близкое наступление лучшего времени для родины, обычно помещалось во всех дореволюционных хрестоматиях.

34

Стих Пушкина о Ленском («Евгений Онегин», глава вторая, X).

35

Слова в кавычках — первый стих стихотворения Полонского «Последний разговор».

36

Из стихотворения Пушкина «Поэт и чернь».

37

Пьеса Полонского: «Разлад, сцены из последнего польского восстания», Спб. 1865.

38

Вероятно, Штакеншнейдер имеет в виду полемическую статью Полонского, помещенную в «Отечественных Записках», апрель, кн. 2. «Прозаические цветы поэтических семян», направленную против Писарева и «одного из лучших помощников Писарева по части истребления ненавистных ему поэтов» — Минаева. Тут же о взглядах Писарева на Пушкина.

39

Начало дневника почти совпадает с началом нового царствования. 18 февраля умер Николай I. Умиление Марии Федоровны, вызванное прочтением в «Северной Пчеле» (1855, № 52) «Воззвания синода», где «отцы и матери» приглашались «не умедлить» послать своих детей по зову царскому на войну, и рескрипта министру двора гр. Владимиру Федоровичу Адлербергу о награждении его портретом Николая, украшенным бриллиантами, достаточно ярко характеризует верноподданнические чувства жены придворного архитектора.

40

Граф Федор Петрович Толстой, вице-президент Академии Художеств; его жена Настасья Ивановна.

41

Впоследствии Макова, жена бывшего министра внутренних дел, умерла у нас в доме в 1859 году.

42

«Божественная Капля» более известна под обозначением «Таинственная Капля».

43

Осипов.

44

Бенедиктов много переводил с польского. Интерес к польскому языку и литературе возник у него, вероятно, еще в 1831 году, когда он, будучи подпоручиком лейб-гвардии Измайловского полка принимал участие в военных действиях против восставшей Польша. 12 марта 1855 г. он, очевидно, читал у Штакеншнейдеров те свои переводы, которые вошли в третий том изданного им в следующем, 1856 году «Полного собрания стихотворений», как, например, переводы из Мицкевича: «Возвращение Тяти», «Рыбка» и «Альманзор». Последнее, как удобное для эстрадной декламации, пользовалось некоторое время популярностью.

Данилевский читал «Украинские Сказки». Впервые они напечатаны быт в «Русском Вестнике», 1858, №№ 1 и 2, а позднее входили в собрание его сочинений и много раз переиздавались отдельной книжкой: в 1888 году было восьмое издание («Дешевая Библиотека» Суворина).

45

Иван Карлович Гебгардт, родственник Штакеншнейдеров, отличавшийся «редким даром слова», был завсегдатаем в их доме и приятелем А И. Никитенко, который в своем «Дневнике» 28 декабря 1836 г. пишет о нем: «Гебгардт старший — товарищ мой по университету. Теперь он служит в иностранной коллегии и учит математике в Павловском корпусе и в частных домах. Он одарен удивительно гибким, блестящим умом и редким даром слова Ум его рассыпается в тысячах блестящих искр, и каждая искра или светит, или жжет. Особенно хорош он в быстрых, летучих, неожиданных эпиграммах которыми уязвляет пошлость и невежество нашего общества. Чувствуя в себе силы на высшую деятельность, он грустно влачит дни свои по темным и грязным закоулкам чиновничьего быта, — и это съедает его, ибо с таким блестящим умом нельзя не иметь честолюбия. Ему еще тяжелее оттого, что он, по свойствам своего ума, неспособен к упорной, усидчивой кабинетной деятельности: ему необходимы воздух и пространство». Эта характеристика, данная еще молодому Гебгардту его приятелем, остается во многом верна, если судить по дневнику Е. Штакеншнейдер, и через двадцать дет, но с одною существенною поправкою: он вообще является человеком слова, а не дела: радикал, чуть не революционер на словах, он оказывается трусливым обывателем на деле, что обнаруживается, например, в эпизоде с прокламациями. В решительную минуту он готов спрятаться за спины других. Но в гостиных он незаменимый оратор и остроумец. На субботах у Штакеншнейдеров, по определению Елены Андреевны, он был «запевалою» в общем оживлении. В неизданном письме Марии Федоровны Штакеншнейдер к Полонскому от 13/25 июля 1857 г. есть фраза: «Гебгардт, по обыкновению, смешил до слез».

46

Федор Антоновну профессор, автор картины «Медный Змей».

47

Известный Филипп Филиппович.

48

Богатая женщина из купчих, впоследствии имела салон в Париже.

49

С глазу на глаз.

50

Мне никогда не спастись от этой женщины! Эта женщина преследует меня.

51

Повесть Григоровича «Рыбаки» печаталась в «Современнике» 1853 года и тогда же вышла и отдельным изданием.

52

В первый раз пьеса «Ночное», М. А. Стаховича, шла в Александринином театре и имела выдающийся успех, и с тех пор «Ночное», по словам А. Стаховича, брата автора пьесы (см. его «Клочки Воспоминаний», М. 1904, стр. 269), обошло почти все русские сцепы и стало одной из любимых публикою народных пьес.

Подробное и колоритное изложение содержания и даже — сравнительное описание разных актеров в этой пьесе находим у того же А. Стаховича («Клочки Воспоминаний», стр. 243–273).

53

Артистка Александрийского театра Прасковья Ивановна Орлова уехала в Севастополь сестрой милосердия, что в доме Глинок, где она была частой посетительницей, вызвало всеобщее одобрение. Ф. Н. Глинка в «Северной Пчеле» посвятил ей стихотворение. Лучшая часть ее сценической деятельности, когда она на сцене московского Малого театра при Гамлете-Мочалове играла Офелию, была уже позади, но и теперь, хотя и не молодая (ей было сорок три года), но красивая, она еще пользовалась некоторым успехом.

54

Возраст которых не знает жалости.

55

Собачки в доме Глинок были не раз предметом подтрунивания со стороны окружающих. На портрете супругов, воспроизведенном в «Русском Библиофиле», имеется надпись:

А коль детей у нас не будет,

Так мы собачек заведем.

Е. Юнге вспоминает, как Авдотья Павловна любила своих собачек: «Сидя за чаем, она брала печенье, нюхала его и найденное достойным собирала, чтобы отнести своим собачкам, которых иногда по очереди брала к нам в гости. Более отвратительных собачек трудно себе представить, — все они были маленькие, со слезящимися глазами, избалованные, злые; звали их «Капля», «Крошка» и т. п., нежными, но неподходящими к ним именами. Всякий гость, входящий в квартиру Глинок, был встречаем лаем, визгом и бессильными попытками укусить за ногу целой стаи отвратительных созданий, и должен был, чтобы сделать довольствие хозяйке, находить это премилым» («Воспоминания» Е. Ф. Юнге, стр. 52).

56

Мнение Греча, как «горячего поклонника» Орловой, не сходится с отзывами о ней ее младшей сестры А. И. Шуберт и особенно с характеристикой, даваемой ей Штакеншнейдер. Сестра, тоже артистка, в своих воспоминаниях «Моя жизнь» изображает ее холодной и расчетливой. Дочь бывшего крепостного, служившего дворецким, Параша Куликова совсем юной вышла замуж за немолодого актера Орлова прельстившись исключительно его дворянством что давало ей привилегированное положение среди труппы Малого театра. Во время Крымской кампания она поступила в сестры милосердия, что значительно сократило ей срок до пенсии, так как месяц на войне засчитывался за год службы. Штакеншнейдер она антипатична своим лицемерием и ханжеством.

57

Памятник Крылову в Летнем саду открыт был 14 мая 1855 г. Как мы видим из записи дневника, 5 мая он находился еще в мастерской скульптора. Запись ограничивается только беглым упоминанием. Сама мастерская П. К. Клодта произведшая сильное впечатление на художника П. Сокотова см. его «Воспоминания», гл. XII), не сочтена была достойной описания. Будучи дочерью архитектора и сама учившаяся в рисовальной шкоте, Штакеншнейдер тем не менее очень мало внимания в своих записям уделяет изобразительным искусствам.

58

Гувернантка.

59

О поэте-самоучке Аксеновском сохранилось очень мало сведений. В «Критико-биографическом словаре» Венгерова он пропущен, а в «Предварительном списке русских писателей» его же читаем: «Аксеновский Дмит., крест., стихотворец 40-х гг., придворный мастер водоочистительных машин». Некоторые биографические указания находятся в сборнике аксеновского «Стихотворения придворного мастера водоочистительных машин», Спб. 1846, а более ранее упоминание в «Северной Пчеле», 1844, № 194. Со своими отсталыми по форме стихами он мог в 1855 году казаться смешным в доме Штакеншнейдеров, но сам по себе в историко-литературном отношении заслуживает более внимания, чем ему до сих пор оказывали. Это был не бездарный самоучка: изобретатель, живописец и поэт. Как изобретатель в области водоочистительных машин он конкурировал с иностранцем Дронсаром. Про его живопись читаем в «Северной Пчеле»: «Он начал заниматься живописью недавно, сам по себе, ни у кого не учась, и оказывает в ней замечательные успехи. Пробудись в нем страсть к живописи прежде, в юности, как знать, что бы могло из него выйти?»

Как стихотворец Аксеновский является наравне с Алипановым и Сухановым одним из самых интересных среди многочисленных поклонников и последователей Федора Слепушкина. Ни Слепушкин, ни Суханов и никто другой из «крестьянских» поэтов не отметили так резко расслоения среди крестьянства, как это делал Аксеновский, являясь сам идеологом зажиточных. Вполне естественно, что он писал и патриотические стихи. Две его оды, о которых упоминается в дневнике, вышли отдельными брошюрами в 1855 году.

60

Стихотворение «Порыв», написанное в промежуток 1842–1850 гг. («Стихотворения В. Бенедиктова», 1856, т. II, стр. 51–52, выбрано было или потому что оно особенно нравилось автору дневника или с расчетом, что оно должно приттись по вкусу Аксеновскому, уроженцу Северного края: в стихах говорится, между прочим, про дремучие леса Карелии. Штакеншнейдер, нередко с грустью смотревшей на окружающее ее веселье молодежи и «старавшейся» быть веселой, должны были быть близки некоторые строки стихотворения:

…Нет, милые люди, напрасно, напрасно

Хотите вы сделать ручным дикаря.

Вы сами видали, как странно и тщетно,

Стараясь быть весел, притворствовал я,

Как в обществе чинном и стройном заметна

Глухая, лесная природа моя…

и т. д.

61

Моя дорогая.

62

Ни 3 июня, ни в последующие дни такого стихотворения Ф. Глинки в «Северной Пчеле» не появлялось.

63

В «Голосе Минувшего» (1915, № 11, стр. 161) здесь мы имеем такую сноску: «Иван Иванович Панаев (1812–1862). известный беллетрист, вместе с Некрасовым редактировавший «Современник» — Ред.». Это ошибка: в дневнике речь идет не об Иване Ивановиче Панаеве, который у Штакеншнейдеров почти что не бывал (кроме присутствия в качестве зрителя на представлении «Школы Гостеприимства»), а об его двоюродном брате, Петре Владимировиче, родившемся в 1832 году. Таким образом устраняется и нелепость сравнения сорокатрехлетнего Ивана Ивановича, носившего модную прическу, с «рекрутом». Другое дело — его двадцатитрехлетний кузен, поразивший при первом знакомстве (2 мая 1855 г.) Штакеншнейдер тем, что острижен был под гребенку, «как рекрут».

64

«Рыцари духа».

65

Роман Карла Гудкова вышел в Лейпциге в 1850–1852 гг. Елена Штакеншнейдер читала его в подлиннике. Этот социальный роман имел в Германии большой успех. В нем изображается очень ярко и едко эпоха реакции после революции 1848 года.

66

В числе этих литераторов, посланных в разные места России, были Данилевский, Островский, Писемский, С. Максимов, Михайлов. О командировке последнего см. упоминания в дневнике 25 сентября.

67

Корпия — выдернутые из холста нити длиною до трех-четырех дюймов; сложенные в кучу, они накладывались на раны при хирургических повязках. Щипать корпию было самым легким и распространенным видом помощи во время войны со стороны дам-благотворительниц.

68

Короткая, но многозначительная запись. Здесь столкновение не столько двух поколений, сколько разных классов: дворянина дипломата Холчинского и разночинца, пробивающегося уроками в богатых домах, — Осипова. Этот спор с нетерпением ожидался девушкой, неравнодушной к Осипову. Ясно, на чьей стороне были ее симпатии.

69

В фельетоне «Отечественных Записок» (1855, ст. III, стр. 40–42) «Петербургские заметки» об «Ипохондрике» на сцене Александрийского театра читаем: «Все артисты сделали из своих ролей все, что было возможно, и все действующие лица вышли поразительно истинными. Зритель смотрел не скучая все пять актов комедии… автор в первое представление был вызван два раза». Но лица комедии мало интересны для зрителя, в пьесе мало действия, и потому «имя г. Писемского, одного из даровитейших современных беллетристов, собрало в театр публику на три, на четыре первых представления его комедии, но на пятое театр был уже на половину пуст».

70

«Три мушкетера», роман А. Дюма.

71

«Покорность судьбе».

72

Нет, весной только будет два года.

73

Потому что плела их сама (позднейшая заметка).

74

Довгалевский.

75

В письме Гончарова к Е. В. Толстой от 28 октября 1855 г. читаем: «Семейство архитектора Штакеншнейдера, которое вы видели, пожелало, чтобы Евгения Петровна (Майкова) привезла к ним меня: она дала слово и, боже мой, как убеждает меня ехать в ту субботу; кажется, я поеду. Что сказать от вас горбунье с умным лицом?» К сожалению, говоря о субботе 4 ноября, Штакеншнейдер совсем не упоминает о Гончарове.

76

Несомненно об этом произведении, но под другим заглавием — «Подражание Данту», писал Гончаров Е. В. Толстой 20 и 28 октября 1855 г.: «В день вашего отъезда вечером я был у Н., где собралось человек пятнадцать литераторов; пришел Аполлон и прочел свое «Подражание Данту». Вы помните это прекрасное стихотворение, но только тогда была одна половина, он прибавил другую, где сильно говорит о злоупотреблениях, ворах и невежестве в нашей родной стране и о том, как внешний вид порядка и строгости прикрывает все это. Сказанное в дантовском тоне, — это выходит величаво-мрачно и правдиво. Жаль, что напечатать этого нельзя, но по рукам это стихотворение разойдется быстро». Другой раз чтение происходило в доме Майковых. «Был Бенедиктов, — пишет Гончаров, — Аполлон опять читал «Подражание Данту» и опять произвел большой эффект. В самом деле — это очень хорошо» («Голос Минувшего, 1911, № 11). Ни в одном из полных собрания стихотворений Майкова «Земной Комедии» нет.

77

Монтекки и Капулетти — фамилии двух враждовавших между собой родов в пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта».

78

Оба стихотворения вошли в издание «Стихотворения Николая Арбузова, 1856» (стр. 43–44 и 71–73. В «Поэте» чувствуется сильное влияние Н. М. Языкова, особенно его «Землетрясения».

79

Николай Дмитриевич, учитель.

80

Тогенбург — герой баллады Шиллера «Рыцарь Тогенбург», всю жизнь платонически любивший одну даму.

81

«Постоялый двор» — повесть Тургенева, напечатанная в № 11 «Современника» за 1855 год.

82

«Гораций — и Лидия».

83

С конца 1855 года и до смерти дяди в доме Штакеншнейдеров царило увлечение домашними спектаклями. Об этом всеобщем увлечении в Петербурге двумя годами позже писал и И. И. Панаев в своих «Заметках нового поэта» («Современник» 1858, № 5, стр. 78–79).

84

Печатался, главным образом, в «Библиотеке для чтения». В 1855 г. там помещены были две его повести — «Старьевщик» и «Настя».

85

Это оказалось ложным слухом. Гейне умер в Париже 17 февраля 1856 г.

86

Притворяется глухой.

87

Был, между прочим, Полонский, оставивший запись о спектакле в своем дневнике от 16 декабря «Голос Минувшего», 1919, № 1–4, стр. 111.

88

Речь идет о драме Потехина «Чужое добро в прок не идет».

В сезоне 1855–1856 года, читаем в «Хронике петербургских театров» А. Вольфа (ч. III, стр. 9), на русской драматической сцене «наибольший успех имела народная драма А. Потехина «Чужое добро впрок не идет». Верная обрисовка крестьянских нравов, оригинальность выведенных типов, а также и полная драматизма развязка произвели сильнее впечатление. Исполнение пьесы было образцовое; цвет труппы в ней участвовал: Мартынов — Михайло, Самойлов — Степан, Бурдин — Алексей, Орлова — Маремьяна. «Ипохондрик» Писемского, несмотря на то, что Мартынов взял на себя роль Дурнопечина, не понравился публике».

89

Про исполнение роли молодого парня Михаила в пьесе Потехина «Чужое добро в прок не идет» читаем у А. Вольфа: «Мартынов в первой раз появился в сильной драматической роли, и эффект был поразительный. С этой поры великий комик пошел по новой дороге и еще с большею славою, чем по старой..» (А. Вольф, «Хроника петербургских театров», ч. III, стр. 9).

90

Это было 26 декабря. В дневнике Полонского («Голос Минувшего», 1919, №1–4, стр. 116–117) имеется запись о том же вечере. Перечень гостей Полонский дополняет указанием: «И наконец явился сам Штакеншнейдер со своим семейством». Эпизод с Щербиной у Полонского не отмечен. Вместо этого находим несколько строк, бросающих свет на отношения к нему Шелгуновой и Марии Федоровны Штакеншнейдер: «Мадам Шелгунова все еще со мной кокетничает. Мадам Штакеншнейдер от всего приходит в волнение… досадно!»

91

Отдел «Русской словесности» в январской книжке «Библиотеки для чтения» за 1856 год состоял из следующих произведений: «Человек», стихотворение В. Бенедиктова; «Юдифь», стихотворение Л. Мея; «Внезапное Горе», И. Никитина; «Крушинский», роман в трех частях А. Потехина, ч. I; «Угасшая Звезда», сцены в стихах и прозе, Е. Ростопчиной. В отдел «Иностранной словесности» вошли «Ньюкомы», роман Теккерея, ч. IV, и стихотворение из Беранже «Старушка», в переводе В. Курочкина. Последнее стихотворение, столь понравившееся Е. Штакеншнейдер, состоит из четырех строф, из которых приводим первую:

Ты отцветешь, подруга дорогая,

Ты отцветешь — твой верный друг умрет…

Несется быстро стрелка роковая,

И скоро мне последний час пробьет.

Переживи меня моя подруга,

Но памяти моей не изменяй —

И, кроткою старушкой, песни друга

У камелька тихонько повторяй.

Стихотворение Никитина, — по словам автора дневника, «вроде Кольцова», начинается стихами:

Вот и осень пришла. Убран хлеб золотой,

Все гумно у соседа завалено…

У меня только смотрит оно сиротой, —

Ничего-то на нем не поставлено!

«Внезапное Горе» не вошло в первое издание «Стихотворений И. Никитина», 1859.

92

Не совсем точно: Жихарев рассказывает в «Дневнике», от 13 января 1807 г., что был на последней репетиции пьесы; 14-го утром должна была быть не репетиция а «только одно небольшое повторение ролей, чтобы актеры имели время успокоиться и приготовиться к настоящему представлении». 14 го вечером было самое представление. Штакеншнейдер ошибается, говоря, что Жихарев говорит о репетиции подробно. Этому посвящено у Жихарева всего несколько строк. Подробнее рассказывает он о самом спектакле. Он отмечает главным образом места пьесы, имевшие особенный успех.

93

В связи с этим и отношение к нему у Штакеншнейдер двойственное. Она любит в нем поэта, его «греческую часть», но не того Щербину, который «вечно норовит уколоть, и колет, и потом плачет, если ему дадут сдачи». Здесь, очевидно, имеется в виду эпизод с Щербиной на именинах у Полонского, записанной в дневнике 29 декабря 1855 г. С такою характеристикою сам Щербина, конечно, не согласился бы. «Я, право, не злой», — оправдывался он, задетый за живое на именинах у Полонского. Этого не признавали не Елена Штакеншнейдер, ни ее мать. Марья Федоровна так возмущалась эпиграммами Щербины на Майкова, так явно выражала неудовольствие по поводу них, что после этого Щербина перестал бывать у Штакеншнейдеров. В доме Толстых к нему относились лучше.

Юнге, которая писала не дневник, а воспоминания, причем в предисловии предупреждает, что будет писать только о тех, о ком приятно ей вспоминать, а о неприятных людях будет умалчивать, дает Щербине самую подробную и восторженную характеристику; о всех других поэтах, посещавших их дом наравне с домом Штакеншнейдеров, как Полонский, Мей, Бенедиктов, Глинка, Юнге говорит гораздо суше и как бы мимоходом.

94

Из стихотворения Щербины «Болезнь» («Мы счастливы не будем никогда…», помеченного автором 1853 годом («Стихотворения Щербины», Спб. 1857, т. II, стр. 111 и 148–150). Приведенные два стиха несколько отличаются от печатного текста, где читаем:

И счастие возможно ли, друзья,

Провидящим денницу идеала,

Тем, чья душа в пустыне бытия

Тоской любви напрасно изнывала…

95

Отец его был украинский помещик, мать — гречанка. Детство провел среди греческого населения Таганрога.

96

«Как аукнется, так откликнется», переводный водевиль Тарновского, поставлен был в Александринском театре в 1854 году; «Соль супружества» — переводная комедия с немецкого Н. Пенькова. В Александринском театре шла в 1855 году.

97

Не налюбуется на нее.

98

В 1856 году в Петербург вышла повесть Авдотьи Глинки «Леонид Степанович и Людмила Сергеевна», а не «роман «Людмила», как записано в дневнике со слов Вигеля.

В повести этой нет «ничем не довольного поэта». Леонид Степанович, в лице которого, очевидно, Вигель увидал изображение Майкова, выведен не поэтом, ничем не довольным, а разрушителем авторитетов, относящимся отрицательно к писанию стихов.

При описании внешности этого персонажа Авдотья Глинка, несомненно, старалась придать ему сходство с ненавистным ей Майковым.

«Леонид… росту ниже среднего, с узенькими плечами, очень худощавый, бледный, подслеповатые глаза, которых — даже и очки не украсили; вообще же черты лица его бы не недурны, даже довольно правильны, но его портило выражение глаз и улыбка; в том и в другом резко выражались гордость и высокое мнение о гамом себе». Повесть Авдотьи Глинки, совершенно ныне забытая, представляет интерес историко-литературный, как предшественница реакционных романов Писемского, Лескова, Клюшникова («Взбаламученное море», «Некуда», «Марево»), Здесь мы находим самое откровенное восхваление крепостничества и житья по завету предков и осмеяние новых людей. Содержание повести Авдотьи Глинки заключается в том, что молодой человек, выдающий себя за «мыслителя», поклонник Запада, считающий величайшим философом Гегеля и потому выражающийся так отвлеченно и с таким количеством иностранных терминов, что его никто понять не может, приезжает в имение к своим родителям и здесь начинает проповедывать новые взгляды на смысл жизни, на крепостных, на женщину, на литературу и разрушать старые. «Мы призваны, — говорит он от лица этих новых людей, — разоблачить перед человечеством то, что казалось велико, и, наконец, чтобы начать новую эпоху цивилизации, надобно страсти с ног и самый прах прежнего».

Литература, по его словам, «есть царство духа, где вполне выражается самостоятельная деятельность, вырастая на всеобщей разумичности. И мы теперь в литературе увидели ясно сперва борьбу, потом победу сокровеннейших порывов науки».

К ужасу провинциальных помещиков, Леонид так расценивает писателей прошлого: «Сумароков есть грязное помело, которое нужно было для метения улиц». — «Ну, положим, — говорит собеседник, — Сумароков помело, a Ломоносов что?» — «Не лирик, не ритор, не поэт», — отвечает Леонид.

Конечно, с Майковым Леонид Степанович Авдотьи Глинки имеет мало общего; автор в своей повести велит часто невпопад, но повесть является ярким проявлением классовой вражды, характеризуя тревогу в самой отсталой части помещиков веред надвигающимися реформами.

99

Этому прозвищу нельзя отказать в меткости: оно одновременно характеризует и внешнюю подвижность Глинки, и его устремленность к религиозным темам, и, наконец, его пристрастие к орденам; все эти качества Глинка сохранил до глубокой старости. Доставалось от Щербины и Глинке и понедельникам в его доме. В одной эпиграмме этого 1855 года читаем:

Глинка в нашем поколеньи,

Что в минувшем был Хвостов.

А в «Соннике» «Глинку Федора во сне видеть предвещает побывать в зверинце».

Е. Юнге, описывая Глинку, припомнит и определение, данное ему Щербиной, но в несколько иной форме: «Щербина называл его ходячим иконостасом и пресерьезно уверял, что бабы к нему прикладываются и что Федор Николаевич даже купается в орденах: сам он плывет на больших пузырях, а ордена на маленьких» («Воспоминания» Е. Ф. Юнге, стр. 51). Вариант Штакеншнейдер — «иконостасик» — лучше, так как подчеркивает миниатюрность Федора Глинки.

100

То, что Щербина считал эти два стихотворения — «Москва и «Плач пленных иудеев» — лучшими из всего, что написал плодовитый Федор Глинка, доказывается не только тем, что Щербина знал их наизусть, но и включением им из Глинки только этих двух стихотворений в свой «Сборник лучших произведений русской поэзия», изданный им через два года (1858), тогда как из Бенедиктова, из Полонского, из Мея он взял по шесть стихотворений, из Ап. Майкова семь, из Фета девять, из Пушкина шестнадцать.

«Плач пленных иудеев» написан был до 1825 года и является переложением одного из псалмов:

Когда, влекомы в плен, мы стали

От стен Сионских дальше,

Мы слёз ручьи не раз мешали

С волнами чуждыя реки

и т. д.

Фразеология стихотворения: «тираны», «глас свободы» и гордый отказ пленных своими песнями «ласкать злодеев слух» — все это в духе декабристов.

Увы! неволи дни суровы

Органам жизни не дают;

Рабы, влачащие оковы,

Высоких песней не поют.

Другое стихотворение — «Москва» («Город чудный, город древний») — относится к годам сотрудничества Ф. Глинки в журнале «Москвитянин» и является крайним выражением шовинизма:

Кто, силач, возьмет в охапку

Холм Кремля — богатыря?

Кто собьет златую шапку

У Ивана-звонаря?

Кто царь колокол подымет?

Кто царь-пушку повернет?

и т. д.

101

Он умер уж, и не сдержал своего слова.

102

Шедевр, совершенство.

103

Т.е. 28 января Тургенев был у Штакеншнейдеров. Этим лишний раз подтверждается ненадежность указаний в «Воспоминаниях» Григоровича, по словам которого Тургенев был привезен Дружининым к Штакеншнейдерам только в день представления, т. е. 7 февраля.

104

Этим опровергается сообщение Григоровича, будто Штакеншнейдеры считали, что пьеса эта сочинена Тургеневым единолично, а Дружинин не счел нужным их разубеждать. Оказывается, в доме Штакеншнейдеров прекрасно знали, что здесь было коллективное творчество. Дело было так. В мае 1855 года Григорович, Дружинин и Боткин приехали к Тургеневу в его имение Орловской губернии Лутовиново и прогостили там, по словам Григоровича «пять-шесть недель», а по свидетельству Тургенева, три недели (уехали 1 июня). «Время проводили очень приятно и шумно., ели и пили страшно, играли в биллиард, кегли, катались на лодке, ездили верхом, врали и говорили серьезно до двух часов ночи, — словом, кутили» (письмо Тургенева к Анненкову от 2 июня 1855 г., «Новый мир», 1921, кн 9, ор. 159–160). В это же время, как говорит тот же Тургенев, «разыграли на домашнем театре фарс нашего сочинения». Описание того, как сочинялась эта пьеса, находим в «Воспоминаниях» Григоровича. Зашла речь о склонности Тургенева всегда усиливать краски «Слово за слово, пришли к заключению, что такая слабость легко приводит к последствиям, которые могли бы служить отличным мотивом для сценического представления. Я предложил присесть сейчас и набросать план пьесы; мысль была единогласно одобрена, и Тургенев сел записывать; мы, между тем, кто лежал на диване, кто расхаживая по комнате, старались, перебивая друг друга, развивать сюжет, придумывать действующих лиц и разные между ними столкновения. Кавардак вышел порядочный. Но на другой день, после исправления и окончательной редакции, вышел фарс настолько смешной и складный, что тут же решена было разыграть его между собою». Тургенев взял на себя роль хозяина, пригласившего гостей, остальные авторы — роли этих последних. Спектакль состоялся в Лутовинове 26 мая. Лучше всех, по отзывам участников, был Боткин в роли Щепетильникова.

105

По поводу этой фразы комментатор «Литературных воспоминаний Григоровича» (изд. «Academia», Л. 1928, стр. 456) пишет: «неверно: в то время как записывался этот дневник [1 февраля 1856 г.] «Школа Гостеприимства» в виде повести была уже напечатана Григоровичем в «Библиотеке для чтения» (1855, т. 133)».

Но Штакеншнейдер говорила не о повести и имела полное право утверждать, что коллективная пьеса «Школа Гостеприимства» напечатана никогда не была.

106

В рассказе Григоровича о спектакле в доме Штакеншнейдеров совершенно выпал тот факт, что в «Школе Гостеприимства», как первоначально предполагалось, играть будут сами авторы: Тургенев, Григорович и Дружинин.

107

Как видно из воспоминаний Л. П. Шелгуновой («Из далекого прошлого», Спб 1901, стр. 56–57), Тургенева познакомил с Штакеншнейдерами Полонский, причем приехал Тургенев к ним в дом в связи с предполагаемым его участием в «Школе Гостеприимства». Поэтому естественно, что и о нежелании своем участвовать в спектакле Тургенев должен был сообщить прежде всего Полонскому. Л. П. Шелгунова, с которой Штакеншнейдеры познакомились незадолго перед тем у Полонского на именинах (26 декабря), была главной инициаторшей задуманного спектакля. В это время она увлекалась маскарадами. Вот что она рассказывает об этом:

«Мои маскарадные знакомые — Дружинин, Тургенев и Григорович — настоятельно желали познакомиться со мною где-нибудь и увидеть, что за дама болтает с ними. Под маской я прямо назначила свидание в ближайшую субботу у Штакеншнейдеров.

— Да позволь, маска, — возражал Тургенев, — я ведь с нею не знаком.

— Это уж не мое дело, — отвечала я, — там всегда бывает Полонский.

И вот в назначенную субботу, когда мы все сидели вокруг стола у углового дивана, лакей подошел к Якову Петровичу и вызвал его в прихожую. Яков Петрович уже знал, в чем дело, и, взглянув на меня, пошел. В этот вечер ему пришлось представить троих видных литераторов, и добродушная Марья Федоровна была на седьмом небе, что на ее фикс собираются такие знаменитости. Она и не подозревала, что в доме у нее назначено свидание. Так как сцена была у Штакеншнейдеров налицо, то явилось предположение устроить благотворительный спектакль, и Тургенев, Дружинин и Григорович предложили пьесу под заглавием «Школа Гостеприимства», с одной женской ролью». Эта роль предназначалась, конечно, Л. П. Шелгуновой.

108

Консервативный издатель «Русского Архива» П. Бартенев, печатая в своем журнале (1893) отрывок из дневника Е. А. Штакеншнейдер данную фразу выпустил: очевидно, не считал удобным сохранить похвалу политическому преступнику Михайлову.

109

Переводный водевиль Оникса. На сцене Александрийского театра шел в 1853 г.

110

По словам Шелгуновой («Из далекого прошлого», стр 57), «пьеса имела успех тем более, что в ней изображались кое-какие литераторы, и даже парикмахер был послан в зал, чтобы посмотреть хорошенько на Ивана Ивановича Панаева и сделать актеру точно такое же лицо с бородкой и положить на лоб такой же локон» Шелгунова не сообщает, каких других литераторов пародировали актеры.

Естественно предположить, что «изображались» первые исполнители пьесы, т. е. ее авторы, возбудившие негодование Шелгуновой и Михайлова.

111

По словам Шелгуновой (там же, стр. 57), на другой день посте спектакля к Штакеншнейдеру приехал Григорович и начал извиняться за конец пьесы, будто бы обидевший сидевших в первом ряду генералов.

112

«Серезетта в темнице».

113

Елена Штакеншнейдер обнаруживает очень большую чуткость, отмечая, что если бы играли Тургенев, Дружинин, Григорович, то смысл пьесы был бы совсем иной. Спектакль 7 февраля кроме пародирования отдельных литераторов оказался фактически пародией на ту «Школу Гостеприимства», которая была разыграна в Лутовинове 26 мая. Пародирование и утрировка, а по выражению автора дневника — «балаганщина», имели свое социальное оправдание и били по авторам пьесы — тузам и аристократам. И, по-видимому, попадали в цель: недаром сконфуженные авторы, Тургенев и Дружинин, удалились в середине спектакля. Их возмущение разделяла и Штакеншнейдер, стоявшая в это время, до влияния на нее Лаврова, ближе к идеологическим позициям авторов пьесы, чем к Шелгуновым и Михайлову. Напротив, Л. П. Шелгунова осталась очень довольна спектаклем. По ее словам, «пьеса имела успех». Она была идеологически заодно с влюбленным в нее Михайловым, и, вероятно, ей принадлежит инициатива в этом намерении проучить литературных тузов и аристократов, Тургенева и Дружинина, с которыми она перед этим флиртовала и кокетничала.

114

По рассказам современников, Григорович любил приукрашивать и фантазировать. Такая репутация, сложившаяся о Григоровиче, заставляет очень недоверчиво относиться к «Воспоминаниям» Григоровича в смысле их правдивости и точности; кое в чем его показания опровергаются, между прочим, дневником Штакеншнейдер.

115

Эту вещь Каролина Павлова считала своим лучшим произведением. «Здесь изображены беседующими о начинающейся революции граф Мирабо и Каллиостро в часы веселого праздника в Трианоне» (см. Собрание сочинений К. Павловой, М. 1915, т. 1 стр. XXXIII и 191–200).

Произведение это, написанное в 1848 году, было запрещено цензурой, и в 1856 году могло быть известно или понаслышке или по рукописи. Впервые напечатано оно было Огаревым в лондонском издании «Русская потаенная литература», 1861.

116

Это небольшое стихотворение (десять строк) Мея, начинающееся стихом «Ох, пора тебе на волю, песня русская», было одним из самых популярных его стихотворений. В следующем году Щербина включил «Запевку» в свой «Сборник лучших произведений русской поэзия», Спб. 1858.

117

Появилась в печати эта драма Мея первоначально в «Отечественных Записках», 1854, № 5, и в том же году вышла отдельным изданием.

118

Произнесена была им 6 июня 1856 г. в торжественном заседании Казанского университета и озаглавлена: «О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала». Содержание и тон речи как нельзя более соответствовали моменту, когда после неудачи Крымской кампании явилась потребность отыскать причины неудач и изменить жизнь. Речь начиналась горячим протестом против национального самообольщения и рекомендовала ряд необходимых реформ. Эта речь привлекла к себе симпатии широких кругов читателей. Е. Штакеншнейдер познакомилась с ней, вероятно, или из «Русского Вестника», 1856, № 15 (в «Современной Летописи», или из «Библиотеки для чтения» 1856, т. 139, отд. 6, стр. 5–42) О ней см. отзыв Чернышевского (Полное собрание сочинений, т. III, стр. 505–524).

119

Цензурные преследования 1856 года, например запрещение перепечатывать «Стихотворения» Некрасова и др. доказывают наглядно, что никакого поворота в цензуре не произошло.

120

«Матильда» — роман французского писателя Евгения Сю (1804–1859) Русский перевод, который, вероятно, был у Е. Штакеншнейдер (иначе она по своему обыкновению, заглавие написала бы по-французски), вышел в 1846–1847 гг. «Матильда» — записки молодой женщины, перевод В. Строева, тринадцать частей. Роман имел огромный успех во Франции. Белинский, признавая талант автора, отнесся к «Матильде» отрицательно. По его словам, автор «из своей Матильды силился сделать какой-то идеал женщины, что-то вроде героини добродетели я страдалицу от злобы и развращения света, а на деле выходит, что эта женщина., несносная своею навязчивостью в любви, своими пансионскими мечтами о счастии вдвоем под соломенной крышей». В романе довольно ярко изображено это «развращение света». Вот почему Е. Штакеншнейдер одобряет мать, которая долго не давала ей читать этого романа.

121

Герой — это Чулкатурин. Ниже автор дневника цитирует отрывок из повести Тургенева «Дневник лишнего человека».

122

Довгалевский.

123

Особый интерес к Некрасову в это время объясняется выходом незадолго перед тем первого издания его «Стихотворений».

124

«Стихотворения Николая Арбузова» вышли в Петербурге во второй половине 1856 года.

125

Я стала важной персоной.

126

Об этом же см. в «Дневнике» Никитенко запись 26 января, т. е. накануне, а 8 февраля Никитенко записывает: «Дело о Ш. и графе Б. решено. Ш. послан на житье в Ярославль, а графу Б. велено жить безвыездно в своей деревне». (См. также в письме Тургенева («Письма Тургенева и Кавелина Герцену», Женева 1892).

127

125-летний юбилей Первого кадетского корпуса, где учился Ф. Н. Глинка и Ф. Толстой, праздновался 17 февраля 1856 г., и в одной из зал корпуса устроен временный театр для представления «Пролога». В «Прологе» кадеты в мундирах времени Анны Иоановны, Екатерины II, Александра I, Николая I и Александра II рассказывали о главных событиях своего времени. См. «Русский Инвалид», 1857, № 39. Вторник 19 февраля». В этом же номере, стр. 161–163, помещен самый «пролог».

128

«Вход воспрещается» — стихотворение, в сочинениях Бенедиктова, 1902, т. II, стр. 24–27. О нем восторженно упоминает в своем дневнике Шевченко (Твори Шевченко, т. IV, стр. 87). «Я дивился и ушам не верил», пишет он.

129

Имберг.

130

Довольна ли ты своим кавалером, прекрасная маска?

131

И. Панаев поместил в «Современнике» (т. XLIX, Критика, стр. 243) неблагоприятный отзыв о новых стихах Щербины, появившихся в первой книжке «Отечественных Записок» за 1855 год.

132

Е. Штакеншнейдер оказалась проницательной: из ее братьев несколько выделился только Андрюша, т. е. Адриан, принимавший участие в студенческом движении, а позднее сотрудничавший в «Русском Вестнике». Об его аресте и разговоре с попечителем Деляновым см. Гессен, «Студенческое движение в начале 60-х годов», М. 1932, стр. 47.

133

Семья Штакеншнейдеров особенной роли в жизни Полонского тогда не играла. Теснее он сблизился с этой семьей по возвращении из-за границы. Уезжал же он туда не один, как можно было бы предположить на основании дневника Е. Штакеншнейдер, и не самостоятельно: он был воспитателем и преподавателем русского языка и истории Миши Смирнова, сына петербургского гражданского губернатора Н. М. Смирнова, который, отправляясь за границу, где уже находилась его жена Александра Осиповна (урожденная Россет) со своими дочерьми, взял сына и его воспитателя.

134

В декабре 1857 года Полонский действительно находился в Риме. Между Марьей Федоровной и им шла в течение всего времени пребывания Полонского за границей оживленная переписка. Некоторые из писем поэта см. в «Голосе Минувшего», 1910, № 1–4. Письма Марьи Федоровны к нему находятся в архиве б. Пушкинского Дома (ИРЛИ).

135

Виленскому генерал-губернатору.

136

Из столкновения мнении рождается истина.

137

Под стать.

138

Скажи мне, с кем ты знаком, и я скажу, кто ты.

139

Суббота 11 января 1858 г. заметно отличается от обычных штакеншнейдеровских суббот: не литературные интересы, а политика и текущие события поглощают внимание гостей.

И автор дневника так взволнована тем, что услышала, что против обыкновения не указывает, кто был на субботе, не указано, кто читал речи, произнесенные на московском обеде. Узнаем только, что был И. К. Гебгардт и, вероятно, по обыкновению ораторствовал. Из известных лиц наиболее частыми посетителями суббот были Лавров, Курочкины, Бенедиктов. Может быть, был М. И. Семевский, только что перед тем на предыдущей «бальной» субботе 4 января появившийся в доме Штакеншнейдеров.

140

Произнесены они были на обеде, отчет о котором дан был М. Катковым в «Современной Летописи «Русского Вестника», 1857, т. XII, стр. 203–212.

Обед был дан 28 декабря в Купеческом собрании. Участвовало около 180 человек Выступали с речами М. Н. Катков, А. В. Станкевич, Н. Ф. Павлов, М. П. Погодин, И. К. Бабст, К. Д. Кавелин, В. А. Кокорев. Обед этот, явившийся выражением чувств и надежд либералкой группы сторонников ликвидации крепостных отношений, привлек к себе общее внимание. Речи ораторов единодушно восхваляли Александра II и его «великодушный призыв к дворянству».

141

В № 5 «Колокола» помещена была заметка «Убийство и покровительство разврата», в котором сообщалась трагическая история некой Янсон; какой-то офицер обольстил девятнадцатилетнюю лифляндку Янсон, привез ее в Москву и бросил. Она очутилась в доме терпимости, откуда старалась выбраться. Так как все ее просьбы содержательнице дома оставались тщетными, Янсон подала прошение обер-полицмейстеру. В ответ на это она была арестована и посажена сначала в секретную сибирку при Рогожской части, а потом переведена была в Смирительный дом. Она обвинялась в неповиновении содержательнице дома и в отказе выходить в залу к посетителям заведения. Сестра Янсон обратилась к прокурору. Дело дошло до Совестного суда. Полиция продолжала тормозить дело. «Мещанка Янсон» на суд явиться не могла, так как оказалась в больнице. «Совестный суд, узнав, что к скорому выздоровлению Янсон нет надежды… отправился присутствием в Смирительный дом. Они застали девицу Янсон едва живую… Она едва могла говорить, и говоря задыхалась, она была так замучена, что когда вошли члены Совестного суда, ее едва могли уверить, что к ней пришли не о тем, чтобы мучить ее, а с искренним желанием добра. Можно по этому судить, что делали с ней в части». Совестный суд постановил: «Мещанку Янсон, как заключенную в Смирительный дом за поступок, не только не заслуживающий наказания, а, напротив требующий поощрения, немедленно из Смирительного дома освободить». Решение это состоялось 24 июля, но не могло быть приведено в исполнение, так как Янсон продолжала болеть и 17 августа умерла от чахотки. Совестный суд хотел привлечь к ответственности виновников, но губернатор Закревский не дал хода этому делу, и все ограничилось административным замечанием полицмейстеру, а остальные остались безнаказанными.

142

Выдающийся человек.

143

«Фабиолл, или Римские катакомбы», кардинала Виземана.

144

Т. е. с восстания декабристов 1825 года.

145

16 января откупщик Кокорев дал у себя обед. За столом было более 150 человек. Говорили речи по поводу предстоящей реформы — падения крепостного права — Самарин, Кошелев и сам Кокорев, который предложил устроить более многолюдный обед 19 февраля («Если каждый из нас, — говорил Кокорев, — пригласит своих близких и знакомых, то на праздник соберется тысяча и более человек»). Тут же была открыта подписка на этот новый банкет. Но генерал-губернатор Москвы А. Закревский нашел это несвоевременным и доносил шефу жандармов про Кокорева: «Как купец и откупщик, он не принадлежит к сословию, которое, по высочайшей воле, решает теперь вопрос об уничтожении крепостного права… В настоящее время нужны… зрело обдуманные проекты, а не… западные митинги, развивающие демократические идеи, и не застольные речи честолюбивого купца, который, делая себя адвокатом близкому ему по крови крепостного сословия, хочет… стать во главе народа».

Банкет предполагался в Большом театре и Кокоревым была уже выработана программа празднества, но по высочайшему повелению банкет этот был запрещен (см. А. Попельницкого «Запрещенный по высоч. повелению банкет в Москве 19 февраля 1858 г.», «Голос Минувшего», 1914, № 2).

146

Пьеса Н. М. Львова «Свет не без добрых людей» не «драма», а «комедия». О ней неделя за три до записи Штакеншнейдер Никитенко занес в свой «Дневник» (16 и 17 января 1858 г.): «Ее запретили в Москве, и здесь велено давать реже. Власти осыпают автора похвалами, а между тем произведение его гонится со сцены… Одни восхищаются, а другие возмущаются больше всего словами: «Правдою нельзя нажиться на службе…» Некоторые места производят сильное впечатление. В ней (пьесе) много современной истины, и это главная причина ее успеха».

Журнальные отзывы о комедии см. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. III, стр. 157–158; «Библиотека для чтения», 1857, № 7; «Спб — Ведомости», 1857, № 111, и др.

При представлении два артиста (Каратыгин и Зуброва) загримировались двумя довольно известными в то время министерскими чиновниками. «Самойлов вышел похожим, как две капли воды, на директора департамента одного из министерств Ф-ва… Сильное впечатление произведенное новою комедиею, повредило автору: после 24-го представления ее внезапно сняли с репертуара; в высших административных сферах нашли что не годится выставлять на позор важных должностных лиц» (Вольф, II, стр. 14).

Две его новые комедии — «Предупрежденье» и «Компания на акциях» — оказались ниже всякой критики. После того Львов принялся за издание юмористической газетки «Весельчак» и затем, отказавшись от литературы принялся опять за службу. Он окончил жизнь… в сумасшедшем доме.

147

Они потом бывали и у нас.

148

Тоже бывала у нас, и подарила свои сочинения.

149

Розенгейм.

150

Эта картина заказана, в память гибели фрегата «Лефорт», в кронштадтскую церковь.

151

Художник.

152

Про фокусы его, по словам Штакеншнейдер, рассказывали чудеса. В прессе того времени можно найти описание некоторых его «чудес». Особенный успех имел сеанс его 24 февраля в Английском клубе, после чего о Кастоне заговорили еще больше. Об этом сеансе появилась в самой распространенной газете, «Северная Пчела», статейка Греча. «Кастон с завязанными глазами предлагает написать на бумажке какие-либо исторические даты из мировой истории и безошибочно называл год и происшедшее в этом году событие». Другие рассказывали о нем еще более невероятные вещи. Открывали книгу на незнакомом ему языке, и он с завязанными глазами прочитывал всю страницу. «Когда виконт в двенадцатом часу ночи, — замечает Греч, — снял повязку с глаз, его лицо были покрыто потом, он был бледен, утомлен до крайности и еле держался на ногах». «Петербург совершенно увлечен Кастоном, — читаем в «Современнике» (1858. № 3, «Петербургская жизнь», стр. 88–90). — Он один из самых… утонченных фокусников. Такого мы еще на своем веку не видали…» Нет никакого сомнения, что в вышеприведенных опытах мы видим не просто «фокусничество», а явления, относящиеся к области гипноза и телепатии, но в то время это еще считалось только фокусами, да и сам Кастой ограничивался только фокусами. Так было, очевидно, в доме Штакеншнейдеров 4 марта 1858 г., когда присутствующих постигло разочарование.

153

Не Льговский, а Льховский, Иван Иваныч (1829–1867), малоизвестный литератор, не упомянутый ни в одном из «Словарей» Венгерова, университетский товарищ Владимира Николаевича Майкова, был свой человек в семье Майковых и близок к Гончарову. В 1857 году служил в Сенате и в то же время сотрудничал в «Библиотеке для чтения», вел критический отдел. Во вторую половину 1858 года Льховский отправился в кругосветное плавание для описания путешествия. В Кокореве Е. Штакеншнейдер видела человека не только слова, но и дела, и потому была на его стороне в споре с Льховским.

154

Статья, которую читал Лавров, носит заглавие «Женский Труд» и написана была женой издателя «Экономического Указателя» Марьей Николаевной Вернадской. Об этой статье и ее авторе см. В. Стасов, «Н. В. Стасова», 1899, стр. 49–53.

155

«Потоп».

156

После смерти Беранже 16 июля 1857 г. переводы его стихотворений в большом количестве появились почти во всех журналах. Даже реакционнейший из поэтов Фет перевел его последние стихотворения. В доме Лавровых читалось еще непереведенное стихотворение «Le Deluge» («Поток»), одно из самых революционных. Здесь говорится о грядущей революции, которая смоет всех царей, царьков и султанов.

Каждая строфа заканчивается в переводе Д. Усова восклицанием: «Властители! Поглотит вас поток!»

157

Петр Федорович Брок (1806–1875) был министром финансов с 1853 года. Дефицит государственной казны достиг при нем грандиозных размеров: сумма недоборов к 1857 году составила 773 миллиона, что почти в три раза превышало тогдашний годовой государственный доход. Брок лечил бюджет громадными выпусками кредитных билетов, что, конечно, ничуть не улучшало положения народного хозяйства. 23 марта 1858 г. Брок был уволен от должности министра финансов. Заместитель его, Александр Максимович Княжевич (1792–1872), имел большой служебный опыт по сорокалетней службе своей в министерстве финансов, не раз оспаривал мнения малосведущего Брока и, как оппозиция ему, встречен был на первых порах сочувственно либеральными кругами общества. Но роль министра финансов в годы ликвидации крепостного права оказалась ему не по плечу. В январе 1862 года он был уволен от должности министра. При Княжевиче был закрыт Заемный банк, где служил «дедушка» Холчинский.

158

Авраам Сергеевич Норов (1795–1869), писатель и библиофил, был в 1850–1854 гг. товарищем министра народного просвещения, а с 1854 по 1858 год министром. Неистовства цензуры достигли при нем крайних пределов. На место Норова министром был назначен Евграф Петрович Ковалевский (1790–1867), управление которого (по 1861) отличалось сравнительной мягкостью.

Поэт Петр Андреевич Вяземский (1792–1877) был товарищем министра народного просвещения с 1855 по 1858 год, в эпоху так называемого «цензурного террора».

В № 5 «Колокола» к Вяземскому применены были его собственные строки из популярного стихотворения «Русский бог»: «Бар, служащих как лакеи, вот он, вот он, русский бог!»

159

«Сборник лучших произведений русской поэзии», издание Николая Щербины, Спб. 1858, XXIX, 466. В предисловии составитель говорит, что «имел цель выдать в свет антологию собственно только для нашего времени (курсив Щербины), сборник, составленный по преимуществу из лирических стихотворений». В антологию вошли произведения шестидесяти четырех поэтов и ряд «русских народных песен». Из XVIII века и Пушкинской эпохи представлены только четырнадцать поэтов, остальные пятьдесят — современники. Новое расположение материала: отступая от традиций антологий первой половины века (например «Собрание русских стихотворений», изданное Жуковским, и т.д.», где материал распределялся по литературным видам; Щербина вводит расположение материала по авторам, — порядок, принятый большинством составителей последующих антологий.

160

Характерно, что из Некрасова, «Стихотворения» которого вышли в 1856 году и имели исключительный успех, Щербина взял только две вещи: «Праздник жизни — молодости годы» и «Муза» (Нет музы, ласково поющей); из Н. Берга взято семь стихотворений, а из Лермонтова только шесть Есть перевод из Беранже Ленского, но Курочкин, наиболее прославленный из переводчиков этого французского поэта, совсем не представлен. Отсутствует и М. Михайлов. Во всем этом сказывается враждебность составителя к разночинной литературе.

161

Алексей Яковлевич Мейснер (1807–1882), поэт, ровесник и близкий друг Бенедиктова. По-видимому (см. «Послание» к нему Бенедиктова), учились они вместе в Петербургском кадетском корпусе. Потом он много разъезжал по России. Стихотворения его 30-х годов помечаюсь городами Пятигорск, Вязьма, Киев, Симферополь и рядом уездных городов Московской губернии: Верея, Подольск, Коломна, Серпухов. Вслед за Бенедиктовым, выпустившим свой первый сборник стихов в 1835 году, Мейснер издает и свои «Стихотворения» (М. 1836), встреченные критикой с некоторым сочувствием. Позднее много переводил из Гейне. Перед смертью издал «Стихотворения Гейне в переводе Мейснера» (1882).

162

Филиппов тоже получил большую золотую, а также и Бочаров.

163

В «Библиотеке для чтения», 1857, т. 143, стр. 45–74, в отделе «Критика» помещен подробный и жестокий разбор вышедших в этом же году «Стихотворений Н. Щербины». Подпись — И.Л. Дневник Е. Штакеншнейдер раскрывает нам эти инициалы: И. Льховский.

164

«История Жирондистов».

165

К «любимым дамам» Штакеншнейдер надо отнести названную «тетеньку» Ливотову, ее родственницу по мужу Лизу Шульц и обеих Майковых: Евгению Петровну и Екатерину Павловну.

166

Об этом обеде 12 апреля 1858 г. имеется много материала в литературе о Шевченко, самое ценное — запись в дневнике самого поэта. «С выставки пошли мы на званый обед к графине Н. И., данный ею своим близким многочисленным приятелям по случаю моего возвращения. За обедом граф Ф. П. сказал коротенькое слово в честь милостивого царя. А в честь моего невольного долготерпения сказал почти либеральное слово Николай Дмитриевич Старов. Потом Щербина, а в заключение сама графиня Н. И.».

Запись в дневнике Е. Штакеншнейдер дает еще одну иллюстрацию к истории соперничества двух литературных домов — Толстых и Штакеншнейдеров. На этом обеде Штакеншнейдеры не были, и автор дневника сообщает об обеде не как очевидец. Шевченко в их доме не бывал, и Елена Андреевна отмечает мимоходом, что видела его на выставке.

С другой стороны, Бенедиктов, заявивший себя в этой борьбе Монтекки и Капулетти «капулеттистом», т. е. приверженцем Штакеншнейдеров на обед не пошел. Личные отношения его с Шевченкой были вполне хорошие. Незадолго перед этим (3 апреля) Шевченко заходил к Бенедиктову, встречен им был «непритворно радостно», и восхищался бенедиктовским переводом «Собачьего Пира» (из Барбье); 18 апреля Шевченко встретился с Бенедиктовым в гостях у одной певицы, и т. д. За полгода до этого (2 сентября 1857 г.) Шевченко восхищался новыми стихами Бенедиктова, радуясь его перерождению из «певца кудрей» в серьезного поэта. (См. «Журнал» Шевченко. Твори Т. Шевченка, т. IV, Киев, 1927.)

167

«Пунш» — английский сатирический журнал.

168

Из стихотворения «Весна», 1853. Цитируемые строки являются первой строфой из четырех по изданию «Стихотворений Полонского» 1855 года (стр. 43–44); в полных собраниях стихотворений 1885 и 1893 гг. одна из строф выпала.

169

Несколько писем Полонского из переписки с Марьей Федоровной Штакеншнейдер 1857–1858 гг. напечатаны в «Голосе Минувшего» 1919, № 1–4, стр. 122–130.

170

Летом 1858 года М. Михайлов уехал в Париж, где его ждали Н. В. и Л. П. Шелгуновы.

В «Русском Слове» за 1859 год Михайлов является одним из самых деятельных сотрудников. Фамилия же Старова ни разу не встречается.

171

В июльской книжке «Русского Слова», 1859, напечатана была большая статья П. Лаврова «Современные германские теисты». Не только «Дзяды» Мицкевича в переводе Бенедиктова, но и вообще Бенедиктов в «Русском Слове» за 1859 год ни разу не появлялся. Причиной тому было, вероятно, недоразумение между редакцией журнала и поэтом. Граф Кушелев, по предложению Полонского, согласился выдать Бенедиктову аванс, но в списке сотрудников, посланном им петербургской конторе, по забывчивости не включил его, что, очевидно, было болезненно воспринято Бенедиктовым.

172

Николай Курочкин уехал в Одессу, где получил место врача при Обществе пароходства и торговли. В начале 1860 года Н. С. Курочкин был приглашен братом своим, Василием Степановичем, редактировать совместно «Искру».

173

Я пою, как птица.

174

«Моя биография».

175

«Студентам».

176

В собраниях сочинений Беранже такой песни нет, но под этим заглавием в альбоме принадлежавшем Лаврову, могла находиться революционная песня «Le chant des ètudients» менее известного поэта Пьера Дюпона, которая, как это часто бывает, приписывалась более известному — Беранже. Пьер Дюпон (1821–1870), преемник Беранже, был популярен в 40-х годах, а к концу 50-х был полузабыт. В «Избранные песни Дюпона», перевод С. Заяицкого и Л. Остроумова, М. 1923, данная песня не вошла.

177

Здесь ошибка в заглавии. «Сон Обломова. Эпизод из романа» закончен был десятью годами раньше и напечатан был в 1849 году в «Иллюстрированном Альманахе», изданном Некрасовым. Заглавие эпизода легко было принять ошибочно за заглавие всего не написанного тогда еще романа (т. е. эпизод из романа «Сон Обломова»), что и случилось с Штакеншнейдер. Весь роман «Обломов» закончен был в 1858 году и еще в августе 1857 года в Париже прочтен был автором Тургеневу, Боткину и Фету. По возвращении в Петербург Гончаров несколько раз читал свой роман в кругу друзей и литераторов. Так, 10 сентября 1858 г. он пригласил к себе с этой целью Краевского, который покупал этот роман для «Отечественных Записок», Дудышкина, Никитенко и Владимира Майкова. Появился роман в «Отечественных Записках» в 1859 году, № 1–4. Записанный в дневнике от 18 мая факт, что Гончаров «читал его некоторым друзьям», сообщен был Майковыми при посещении их в Лигове 18 же мая или самим Гончаровым при присылке «Фрегата Паллады».

178

С тех пор, как П. Н. Сакулин опубликовал письма Гончарова к Елизавете Васильевне Толстой («Голос Минувшего», 1913, №11), утвердилось мнение, что эта корреспондентка послужила Гончарову прототипом Ольги Ильинской в «Обломове». Мнение это, высказанное у Сакулина осторожно и предположительно, превратилось у других в неопровержимую аксиому. «Разница в ситуации лиц и в ходе романа — очевидна. Ольге 20–21 год, а не 28–30, как Елизавете Васильевне; Ольга любит Обломова первой любовью… Толстая ограничивается дружбой к Гончарову и т. д.» «Но для нашей цели, — говорит Сакулин, — важны моменты не различия, а сходства, и сравнению, главным образом, подлежат герои. Гончарову пришлось быть не раз на амплуа и Штольца и Обломова…» и тем не менее «между Елизаветой Васильевной и Ольгой в понимании их Гончаровым столько общего, что мы готовы даже Е. В. Толстую назвать прототипом Ольги Ильинской» («Голос Минувшего», 1913, № 11, стр. 57 и 61). Это мнение Сакулина Иванов-Разумник в комментарии к изданию «Обломова» 1928 года превращает в «неоспоримый вывод, что между Елизаветой Толстой и Ольгой Ильинской романа можно поставить знак равенства». Данные, которые дает дневник Е. Штакеншнейдер, пробивают брешь в этой неоспоримости. Приходится вернуться к констатированию очень большого сходства, отказавшись от знака равенства, и признать, что оригиналом для Ольги Ильинской была не одна Толстая. Устраняются некоторые недоразумения, смущавшие Сакулина, например с возрастом: Штольц воспринимает Ольгу как ребенка, что мало соединимо с девушкой под тридцать, какою была Толстая. Екатерине Павловне Майковой, урожденной Калита, в 1857 году, когда создавался тип Ольги, был двадцать один год. Гончаров, для которого Майковы были самой близкой семьей, виделся с нею постоянно, начиная с возвращения из морского плавания. И, по записи дневника Штакеншнейдер (от 9 апреля 1858 г.), был от нее «без ума».

179

Состояла она в это время из родителей, Николая Аполлоновича (род. в 1796) и Евгении Петровны (род. в 1803), и сыновей Аполлона (род. в 1832), Владимира (род. в 1826) и Леонида (род. в 1839). И Аполлон и Владимир были женаты и имели детей. Интересы к живописи и литературе процветали в этой семье. Отец был талантливый художником, мать в 40-х годах печатала в «Библиотеке для чтения» стихи; в 1858 году в журнале «Семейный круг» — «Рассказ из частной жизни женщины»; Аполлон Николаевич имел способности к живописи, но слабость зрения принудила его ограничиться поэзией; Владимир и девятнадцатилетний Леонид, впоследствии историк литературы и академик, редактировали в 1858 году детский журнал «Подснежник». Жена Владимира, родившаяся в 1836 году и, следовательно, ровесница Штакеншнейдер, печаталась в детских журналах (например в «Семейных Вечерах» за 1864 год, редактируемых ее мужем). Штакеншнейдер, предполагавшая найти свой идеал женщины в Шелгуновой и тотчас же в ней разочаровавшаяся, через два года находит его в умной семьянинке Екатерине Павловне Майковой, которая нашла свое отражение и в творчестве симпатизировавшего ей Гончарова.

180

О преподавании Гончарова наследнику опубликовано пока очень мало данных. Комментируя письмо Гончарова от 30 мая 1868 г. к Стасюлевичу, бывшему более долгое время преподавателем наследника, Лемке говорит: «Мне нигде не удалось найти никаких точных сведений о занятиях Гончарова с наследником» («Стасюлевич и его современники», 1912, т. IV, стр. 10).

Еще менее известен эпизод о приглашении А. Майкова на эту же роль преподавателя.

181

В первой эпиграмме на Майкова Щербина осмеивает два его патриотических стихотворения: «Арлекин» и «Коляска». Упоминаемый в эпиграмме Дубельт, Леонтий Васильевич, — жандарм, управляющий III Отделением при Николае I.

182

В эпиграммах Щербины «Ты гимны воспевал откинутой коляске» и «Льстивый раб, царем забытый» встречаем такие строчки: «Скажи, — подлец ли ты иль скорбен головою..» и «Пиит он даровитый, но бездарный он подлец».

183

На Петергофской дороге.

184

Интересную параллель к записи Е. А. Штакеншнейдер, подробный рассказ о впечатлении, произведенном картиною Иванова, дают «Воспоминания» Е. Ф. Юнге (стр. 177–191).

185

Григорович и Майков выехали из Кронштадта 5 августа: Григорович на корабле «Ретвизан» в Средиземное море, Майков на фрегате «Баян» в Грецию. Панаев, выехавший в Кронштадт проводить их, отмечает необычайную живость Григоровича: «Григорович завидел меня еще издали. Когда моя колыхающаяся лодочка подплыла к трапу громадного корабля, он спустился ко мне с ловкостью и быстротою, достойною опытного матроса, и с такою же ловкостью и быстротою поднялся наверх» («Современник», 1858, № 9, «Заметки нового поэта», стр. 109).

186

Ныне Новосельской.

187

Негодование возбуждал он как цензор, в каковой должности был четыре года (от 19 февраля 1856 до 1 февраля 1860 г.). Проведен он был в цензора усилиями Никитенко, который надеялся добиться смягчения цензуры. Гончаров помогал товарищу министра народного просвещения поэту П. А. Вяземскому в составления записки об этом смягчении. Но записка не достигла цели. Гончаров оказался в фальшивом положении по отношению к своим собратьям-литераторам. Жаловались, что в отличие от Никитенко он даже не принимает редакторов для объяснений. Примеры недовольства его цензорской деятельности: эпиграмма Щербины, статья в «Колоколе», пренебрежительные отзывы в письмах и т. п.

188

Один из популярнейших романов Дюма — «Три мушкетера». О пребывании Дюма в Петербурге в 1858 году см. «Воспоминания» Григоровича, «Воспоминания» А. Панаевой в фельетоне «Нового поэта» (Панаева), в «Современнике» за 1858 год и т. д. Склонение слова «Дюма» встречаем и у Бенедиктова: «Видели ли вы этого «Дюму»?» — пишет он Елене Андреевне 21 июля 1858 г. из-за границы.

189

Стихотворение «Тишина» появилось в «Современнике», 1857, № 9, стр. 115–122, и состояло из пяти глав, но потом четвертая была опущена совсем, а в текст других Некрасовым впоследствии были внесены изменения. В первоначальной редакции, особенно в четвертой главе, были строки о «божьей благодати», о награде молящимся за «благодушного царя» и т. д. Эти строки вызвали недовольство передовых кругов.

190

Монферан, соорудивший Александровскую колонну и Исаакиевский собор, заболел в день освящения собора и умер 28 июня, семидесяти четырех лет от роду. На похоронах его, до словам «Современника», «присутствовали некоторые из русских литераторов и художников, французские артисты и артистки — и во главе их Александр Дюма» («Современник», 1855, № 8, «Петербургская жизнь», стр. 258).

191

Оба поэта в это время находились за границей. Полонский прислал письмо из Парижа, Бенедиктов из Эмса. Первый переписывался главным образом с Марьей Федоровной, второй с Еленой Андреевной. «Длинного письма в стихах», о котором говорит запись дневника, нам видеть не удалось, но в следующем своем письме, прозаическом, от 21 июля, Бенедиктов свое предыдущее послание называет «стихотворной болтовней», сообщая, что кроме этой «болтовни в стихах» и еще одних «альбомных стишков» — он ничего здесь, в Эмсе, не написал стихотворного. О предстоящей свадьбе Полонского Бенедиктов узнал только из письма Елены Андреевны.

192

Полонский так объяснял Л. П. Шелгуновой, почему он принял предложение графа Кушелева быть редактором его журнала: «Благодарю за совет принять предложение Кушелева, я принял ею не потому, что тянет в литературную журнальную кабалу, а принял потому, что нельзя было не принять. У меня оставалось в кармане несколько франков, и за последним из них уже зияла черная бездна» (Письмо из Рима от 10 марта 1858 г.).

193

Егор Моллер в этот год вел хронику в «Библиотеке для чтения» и подбирал сотрудников для предполагаемого журнала Кушелева. В следующем, 1859 году он в журнале «Русское Слово» вел хронику «Общественная жизнь в Петербурге», где особенно много внимания уделял театру. В письме из Рима от 10 марта 1858 г. к Л. П. Шелгуновой Полонский жаловался, что Моллер набрал таких сотрудников для «Русского Слова», которые должны погубить все дело.

194

Ну, да, я люблю старого Христа.

195

Ах, как это прекрасно!

196

Нога так и не зажила, и всю остальную жизнь, т. е. почти сорок лет, Полонский проходил то на одном, то на двух костылях. Ему это было особенно тяжело, потому что он вообще отличался большой охотой к передвижению и до этого считался хорошим ходоком.

197

Не везет тебе, бедный Жак!

198

бедный Жак.

199

Цитата из «Демона» Лермонтова.

200

Стихотворение Жуковского, проповедующее необходимость покорности провидению.

201

Известный писатель, Всеволод.

202

Студент, репетитор младших братьев Е. А. Штакеншнейдер.

203

Примадонна Итальянской оперы Анжиолика Бозио появилась в Петербурге в сезон 1855–1856 года, имела исключительный успех, но 21 февраля 1859 г. умерла, не достигнув и тридцати дет (родилась в 1829). При ее погребении гроб вынесли из церкви студенты (см. «Театральный и музыкальный вестник», 1859, № 14).

204

Критика Аполлона Григорьева, которого в это время семья Штакеншнейдеров подозревала в кознях против Полонского. Об отношениях между Полонским, Григорьевым, Хмельницким и издателем «Русского Слова» Кушелевым-Безбородко см. «Звенья», I, 1932, стр. 296–344.

205

Кушелев-Безбородко, издатель «Русского Слова».

206

Имеется в виду стихотворение Бенедиктова 30-х годов «Кудри», приобретшее быструю популярность и вызвавшее ряд подражаний и пародий.

Кудри девы-чародейки,

Кудри — блеск и аромат,

Кудри — кольца, струйки, змейки,

Кудри — шелковый каскад

и т. д.

207

В дневнике Штакеншнейдер поэт Бенедиктов выступает неожиданно в совершенно новом свете. По мнению автора дневника, учение Фурье и Сен-Симона он знает не хуже Лаврова, не уступает ему и мыслительною способностью и приходит к одинаковым с ним выводам. К сожалению, Е. А. Штакеншнейдер нигде не приводит суждений Бенедиктова, которые бы характеризовали его «мыслительную способность».

208

Он сходился с семьей своей.

209

Стихотворение «Наяды» принадлежит к тем произведениям, которые демократическая критика 60-х годов относила к «чистому искусству». Выбор Полонским «Наяд» для чтения на вечере объясняется, вероятно, отзывом об этом стихотворении Тургенева, который писал Полонскому 24 декабря 1856 г. («Первое собрание писем И. С. Тургенева», стр. 38) «Помните ли вы, любезнейший Полонский, вы мне говаривали, что желали бы написать стихотворение, которое совершенно бы меня удовлетворило? Вы можете теперь быть довольны: я от ваших «Наяд» пришел в восторг. Это вещь великолепная». Выбор другого стихотворения, «Иная зима», объясняется соответствием его содержания подавленному настроению Полонского в связи с болезнью сына.

210

В стихотворении «Иная Зима» слово «няня» встречается дважды.

А няня старая уж ножки протянула

И спит себе в гробу.

И несколькими строчками ниже:

А сердце в эту ночь, как няня, к детской ласке

Неравнодушное, раздуло огонек.

211

Стихотворение Майкова «Приговор» имеет подзаголовок «Легенда о Констанцском соборе» и начинается строками

На соборе на Констанцском.

Богословы заседали;

Осудив Иоанна Гуса,

Казнь ему изобретали.

Слово «свобода» встречается при описании впечатления, произведенного пением соловья, в следующем контексте:

Словом — всем пришли на память

Золотые сердца годы,

Золотые грезы счастья,

Золотые дни свободы.

212

Не удивительно, что наибольший успех у публики имели на этом вечере Тургенев и Бенедиктов. Уже самое появление Тургенева на эстраде, еще до его чтения, вызвало шумные овации. Публика чествовала своего любимого автора независимо от вещи, которую он читал. Наоборот, Бенедиктов необычным успехом своим в этот вечер обязан был прочитанным им стихам, которые произвели настоящий фурор, и не мудрено: из всей программы вечера два его стихотворения оказались наиболее актуальными и соответствующими моменту. Оба стихотворения дышат бодростью и говорят о борьбе нового со старым, светлых начал с темными. В стихотворении «Борьба» есть две строчки, ставшие популярным афоризмом:

Всегда прошедшее с грядущим

Вело тяжелый, трудный спор…

Бенедиктов говорит далее:

Пусть тот скорей оставит свет,

Кого пугает все, что ново,

Кому не в радость, не в привет—

Живая мысль, живое слово, —

Умри, в ком будущего нет!

И еще:

Порой, средь общего движенья,

Все смутно, сбивчиво, темно,

Но не от мутного ль броженья

Творится светлое вино?

213

В № 1 «Современника» за 1860 год напечатана статья Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» и оба стихотворения. Бенедиктова.

214

Е. А. Штакеншнейдер, как видим, знала, в чем дело. «Филантроп» был заменен другими стихотворениями потому, что кн. В. Ф. Одоевский сообщил Некрасову о слухах, будто «Филантроп» направлен непосредственно против него, бывшего тогда председателем «Общества поощрения бедным». В самый день литературного вечера (10 января) Некрасов послал Одоевскому ответ с опровержением этих слухов, указав при этом, что в стихотворении есть намек на В. И. Даля (Некрасов, Собрание сочинений, 1930, т. VI, Письма, стр. 347–349). Поводом относить «Филантропа» к кн. Одоевскому было, по указанию Некрасова, только одно слово «сиятельный», бывшее в первоначальной редакции и потом выброшенное. В действительности однако, как доказывает К. И. Чуковский («Сочинения Некрасова», 1928, стр. 561), «в лице «Филантропа» Некрасов изобразил Одоевского». Указание Н. Яковлева («Некрасов по материалам Пушкинского дома», 1922, стр. 116), что, несмотря на обещание, данное Одоевскому, Некрасов на вечере прочел все-таки «Филантропа», не соответствует действительности, что явствует из дневника Штакеншнейдер.

215

Первая строка из стихотворения Полонского «Для немногих», не вошедшего ни в десятитомное «Полное собрание сочинений» (1885–1886 гг.), ни в пятитомное «Полное собрание стихотворений» (1896 г.). Из более ранних собраний стихов Полонский включил это стихотворение только в одно, а именно в иллюстрированное издание: «Кузнечик-музыкант. Шутка в виде поэмы с добавлением стихотворений за последние годы», Спб. 1863 (стр. 49–50). Каждая строфа — всего их шесть — оканчивается стихом: «И для не многих я поэт», с легким видоизменением в двух последних («Я для не многих был поэт»). Приводим две первые строфы:

Мне не дал бог бича сатиры,

Моя душевная гроза

Едва слышна в аккордах лиры;

Едва видна моя слеза.

Ко мне виденья прилетают,

Мне звезды шлют немой привет, —

И мне не многие внимают,

И для не многих я поэт.

Я не взываю к дальним братьям:

Стихи мои — для их оков

Подобны трепетным объятьям,

Простертым в воздух. — Вещих слов

Моих не слушают народы;

В моей душе проклятий нет, —

Но в ней журчит родник свободы,

И для не многих я поэт.

216

В «Русском Вестнике» (№ 7 за 1901 год) где напечатаны были отрывки «Из записок Штакеншнейдер», рассказ об этом диспуте датирован: «28 февраля», что создает представление, будто диспут происходил 27 февраля. В «Воспоминаниях» Юнге, которая сама присутствовала на диспуте, находим другую дату — 19 февраля; наконец, по дневнику другого очевидна, проф. Никитенко, выходит, что происходило это 26 марта. Все эти даты неверны: диспут происходил вечером 19 марта. У Юнге мы это объясняем ошибкой памяти на месяц (число дано верное), в дневниках же Штакеншнейдер и Никитенко — редакторским недосмотром. Большая часть записи 20 марта в «Русском Вестнике» по небрежности была присоединена к предыдущей записи — 28 февраля.

Литература об этом диспуте довольно обширна. Очевидцами были и Л. Пантелеев, тогда еще студент (см. его «Из воспоминаний прошлого», I, стр. 164–165), и Добролюбов, описавший этот диспут в юмористической форме в прозе и в стихах в «Свистке», №№ 4 и 6 (перепечатывается в собраниях его сочинений).

Костомаров не встречается среди посетителей суббот Штакеншнейдеров; наоборот, в доме Толстых он был «свой человек» и по отношению к Екатерине Толстой (впоследствии Юнге) играл почти такую же роль старшего друга и руководителя, как Петр Лавров по отношению к Елене Штакеншнейдер.

217

Майкова, мать поэта.

218

Перевод Коли «О размножении рыб».

219

Речь идет, вероятно, о тех стихах, которые в это время Полонский подготовлял к печати. В 1859 году вышла книга «Стихотворения Я. П. Полонского Дополнение к стих., изданным в 1855 г.», куда вошло тридцать пять вещей, в том числе и «Молитва» («Отче наш! сына молению внемли!»), обратившая на себя цензорское внимание Гончарова. В последних двух строфах (в издании 1859 года) встречаем строки: «Более, спаси ты от всяких цепей» и «Жизнь разбуди на святую борьбу». Слова «цепи» и «борьба» всегда заставляли цензуру настораживаться.

220

Фаддей — Булгарин, новый поэт — Панаев.

221

Отец Е. А. Штакеншнейдер подарил ей к именинам дорогие часы, но она вернула их назад, находя, что при их стесненном положении такой подарок ей не к лицу.

222

Не везет тебе, бедный Жак!

223

Стихотворения Полонского «Безумие горя» и «Последний вздох» посвящены памяти его жены. Первое из них начинается следующими строками:

Когда, держась за ручку гроба,

Мой друг! в могилу я тебя сопровождал —

Я думал: умерли мы оба,

И как безумный — не рыдал.

И представлялось мне два гроба:

Один был твой — он был уютно мал,

И я его с тупым бессмысленным вниманьем

В сырую землю опускал;

Другой был мой, — он был просторен,

Лазурью, зеленью вокруг меня пестрел,

И солнца диск, к нему прилаженный, как бляха

Роскошно золоченая, горел.

224

1860 год был самым горячим временем в жизни воскресных школ в Петербурге, которые возникали одна за другой в разных частях города. К 1 января 1861 г. их было открыто до двадцати (двенадцать мужских, шесть женских, две смешанных). Основными принципами были «бесплатное обучение, бесплатность преподавательского труда, одинаковые права всех учащих». Организационная и преподавательская работа в этих школах стала одним из увлечений либеральной и радикальной общественности, особенно студенческой молодежи. Вокруг воскресных школ загорелась в журналах ожесточенная полемика. Главным противником их явился Аскоченский, заявлявший в своей «Домашней Беседе», что если учащимся восемнадцатилетним парням не внушается, что всякое дело надо начинать с благословения божьего и что первая обязанность их — неукоснительно выстаивать обедни и всенощные, то такие воскресные школы не нужны. «Домашняя Беседа» возмущалась тем, что в одной воскресной школе преподаватель знакомит учеников с современной литературой, читал им «Обломова» и т. д. и что «обнаруживаются даже случаи непочтительного отношения к священническому сану». Реакционному журналу ядовито отвечали «Отечественные Записки», «Рассвет» и другие, доказывая пользу воскресных школ. Увлечению воскресными школами отдали дань и некоторые будущие революционеры. В следующем году началось гонение на эти школы, и число их уменьшалось, а 13 июля 1862 г. они были по высочайшему повелению закрыты.

225

Хотя думается теперь, что Михайлова была много правее.

226

Школа устроилась без меня и шла очень хорошо несколько лет. (Позднейшее примечание).

227

Стихотворения под этим заглавием в собраниях сочинений Майкова не имеется.

228

Интерес к гипнотизму, френологии, спиритизму и т.д. был очень силен среди посетителей салонов Штакеншнейдеров и Толстых. Михайлов серьезно интересовался френологией, Полонский всю жизнь склонен был придавать спиритизму большое значение, Костомаров увлекался гипнотизмом.

229

Под заглавием «Три беседы о современном значении философии» Лавровым были прочитаны в здании Пассажа в пользу Литературного Фонда три лекции: 22 сентября «Что такое философия в знании?», 25-го — «Что такое философия в творчестве?» и 30-го — «Что такое философия в жизни?». Лекции эти потом появились в «Отечественных Записках», 1861, № 1, и вышли отдельным изданием.

Шпион, следивший за Лавровым, доносил своему начальству: «На публичных чтениях о философии Лавров позволял себе разные резкие выходки, направляемые против верховной власти и существующего порядка, что побуждало публику громко рукоплескать ему» («Материалы для биографии П. Лаврова», 1921, стр. 86) По свидетельству дневника Е. А. Штакеншнейдер, никаких резких выходок не было. Эти лекции положили начало популярности Лаврова, — до этих пор он был известен только в кругу своих знакомых и учеников. Некоторые профессора прочили Лаврова на кафедру философии в Петербургском университете, что вызвало протест со стороны умеренного либерала Никитенко («Дневник» Никитенко, запись 1 декабря 1860 г.).

230

Об этом же литературном вечере сохранилось и другое описание, более краткое и кое в чем расходящееся с рассказом Е. А. Штакеншнейдер. «Было литературное чтение в Пассаже, — писал Н. Обручев Добролюбову 11 декабри 1860 г., — с участием Достоевского, Бенедиктова, Майкова и Шевченко. Стихотворцев Бенедиктова и Майкова принимали с большими аплодисментами, по два раза заставляли читать стихи.

Шевченку же приняли с таким восторгом, какой бывает только в Итальянской опере. Шевченко не выдержал, прослезился и, чтобы оправиться, должен был уйти на несколько минут за кулисы» (В. Княжнин, «Добролюбовский Архив», «Заветы», 1913, кн. II, стр. 93–91). Обручев не был сам на вечере, и сведения его не точны: «Савонарола» Майкова и «А мы» Бенедиктова, по удостоверению Е. А. Штакеншнейдер, слушателям не понравились. Повторил свое стихотворение не Бенедиктов, а Полонский, о котором Обручев совсем умалчивает, но главное преимущество описания Е. А Штакеншнейдер в ярком, отчетливом и выпуклом изображении встречи публикой Шевченко. К сожалению, не сообщается, что он прочел. Л. Пантелеев припоминал, что это были «Гайдамаки» и «Думы мои, думы». Характерно указание, что Шевченко заходил в ложу Штакеншнейдеров. Но этим, вероятно, и ограничилось знакомство. На субботах у них он, очевидно, не бывал: иначе это нашло бы свое отражение в дневнике… Шевченко был все-таки ближе к Толстым, которые окружали его вниманием и заботливостью. С другой стороны, Е. А. Штакеншнейдер была обижена за Достоевского, которого тогда уже очень ценила. Стихотворение Полонского «К женщине», озаглавленное «Женщины» («Когда во мне душа кипела»), см. Полное собрание стихотворений Полонского, т. I, стр. 330; «Нищий» («Знавал я нищего, — как тень») — см. там же, стр. 179; стихотворение «А мы» Бенедиктова — см. Сочинения Бенедиктова, 1902, т. II, стр. 180–182.

231

«Дебет и кредит».

232

Данью уважения.

233

Е. А. Штакеншнейдер умерла в 1897 году, т. е. через 37 лет после того, как писала эти строки.

234

Известного гитариста и составителя словарей. (Позднейшее примечание).

235

Это уже второй литературный вечер в пользу воскресных школ, который описывает Е. А. Штакеншнейдер. Обращает на себя внимание, что аудитория, как и на вечере 21 ноября, особенно чутко откликаясь на всякое общественно острое произведение, равнодушна к вещам, причисляемым к так называемому «искусству для искусства», Полонского вторично заставляют читать «Нищего»; из Майкова всего популярнее остается «Нива», благодаря своему концу (о повеявшей весне и новых свежих ростках), допускавшему толкование в желательном для аудитории смысле. Конечно, в стихотворении «Два Карлика» не одно только слово «деспот» вызвало рукоплескания, — Е. А. Штакеншнейдер здесь не права, — а смысл всего четверостишья о смехе, как могучем оружии в борьбе с деспотизмом.

Смех нам хартия! Захочет

Деспот сжать нас — смех уж тут,

Знак, два слова — и хохочет

Весь Неаполь, всякий люд!

«Не пропущенное цензурой стихотворение Бенедиктова «Воскресная Школа» (Сочинения Бенедиктова, 1902, т. II, стр. 213–215) является как бы откликом на ту полемику, которая возгорелась в журналах по поводу воскресных школ. Если «Домашняя Беседа» обвиняла организаторов этих школ в безнравственности и безбожии, Бенедиктов перебрасывал это обвинение обратно в сторону противников воскресных школ:

Кто не хочет, чтоб доступен

Свет тот был для всех людей,

Тот — недобрый муж, преступен

Он пред совестью своей,

И с ночным злодеем схожий,

Встав на брата своего,

Он срывает образ божий

Святотатственно с него.

«Гаваньские Чиновники» — единственное прозаическое произведение, прочитанное на вечере. Автор был представлен публике, но Е. А. Штакеншнейдер не называет его фамилии. Это был И. Генслер. «Гаваньские Чиновники» напечатаны были в «Библиотеке для чтения» (1860, т. 162) и имели несомненный успех. Повесть вошла в книгу И. Генслера «Юмористические Рассказы», 1814, и 2-е изд. 1872. Интересно, что не один Писемский знал это произведение наизусть. «От этой штуки, — пишет драматург Турбин Островскому о «Гаваньских Чиновниках», — я, мой Ваня и Тарочка пришли в азарт и, кажется, выучили наизусть целые страницы» (см. «Неизданные письма к Островскому», изд. «Academia», 1932, стр. 572).

236

Противопоставление Лаврова Чернышевскому продиктовано классовыми предрассудками: Лавров — человек того же круга и воспитания, что и автор. Он домовладелец, как и Штакеншнейдеры; Чернышевский — разночинец. Кроме того Чернышевский полемизировал с Лавровым по философским вопросам и мог считаться противником его.

237

Шахматный клуб открылся в январе 1862 года и просуществовал полгода. В начале июня по распоряжению петербургского военного генерал-губернатора он был закрыт с мотивировкой, что в нем «происходят» и из него «распространяются… неосновательные суждения» о современных событиях (В. Богучарский. «Государственные преступления в России», т. I, стр. 113). Шахматный клуб был местом, где могли встречаться и обмениваться литературными и политическими новостями литераторы, близкие к общественным запросам того времени. Старшинами клуба были П. Лавров и Гр. З. Елисеев. Полицейские агенты в св их донесениях по начальству рисовали этот клуб революционным гнездом.

238

Прокламация «К молодому поколению», составленная Шелгуновым вместе с Михайловым, напечатанная за границей и привезенная Михайловым в Петербург в августе 1861 года.

239

Студенческие волнения в Петербургском университете 1861 года имеют громадное значение в истории студенческого движения, как первое открытое массовое выступление студенчества, вызвавшее сочувствие всей либерально настроенной части общества, перекинувшееся и на другие университеты, продолжавшееся несколько месяцев и повлекшее за собой закрытие Петербургского университета на продолжительное время, пересмотр допотопного устава 1835 года и замену его уставом 1864 года, который пытался остановить студенческое движение уже не военно-полицейскими мерами, а дарованием автономии профессорской корпорации.

Отдельные столкновения отдельных групп студентов с полицией и университетским начальством бывали и раньше, но все по частным поводам. Например, в конце 1856 года московские студенты «разнесли» полицейский участок Сретенской части и освободили арестованных товарищей, избитых полицией. Студенческие волнения в 1861 году надо считать первым большим подъемом всей студенческой массы. После этого волна движения спала вплоть до второй, еще более сильной волны 1869 года Причина этого первого могучего проявления общестуденческой солидарности в медовые месяцы «реформ», накануне и тотчас же за отменой крепостного права, заключалась в глубоком противоречии между экономической жизнью страны и самодержавным строем. Кризис крепостного хозяйства требовал реформ, реформы требовали образованных исполнителей, — пришлось двери университетов широко раскрыть разночинцам, но интересы мелкобуржуазной интеллигенции но мирились с полицейским строем. В Петербургском университете, где со смертью Николая исчезла и ограничительная норма в триста студентов, в 1851 году было, уже до полутора тысяч слушателей. Явочным порядком они завели у себя кассу взаимопомощи, собственную студенческую библиотеку, некоторый вид самоуправления. Либерально настроенный министр просвещения Ковалевский не ставил этому препятствий, а, когда правительство стало натягивать вожжи, в марте 1861 года вышел в отставку. Весною особая комиссия выработала новые правила для студентов, отменяющие все «свободы», добытые ими явочным порядком. Осенью, когда эти правила должны были быть введены в практику, и разыгрались студенческие волнения. В новейшей работе об этих волнениях С. Гессена, «Студенческое движение в начале шестидесятых годов», 1932, доказывается что руководители движения старались обострить борьбу, вызвать правительство на агрессивные меры, чтобы оно таким образом показало свое истинное реакционное лицо. Обширная литература о движении 1861 года указана у Гессена. Дневник Е. А. Штакеншнейдер прибавляет к уже известному ранее не много нового. Рассказывает она не как очевидица, а по сведениям, сообщаемым ей вначале, вероятно, братом Адрианом, а после его ареста (5 октября) его товарищами или Лавровым, который принимал столь близкое соучастие в студенческом движения, что это, между прочим, поставлено было ему в вину при ссылке его в 1866 году.

240

Плата за учение в университете в размере пятидесяти рублей была установлена еще в 1848 году, т. е. еще при Николае, но в конце 50-х годов широко практиковалось освобождение от платы. В Петербургском университете в 1859 году из общего числа студентов освобождено было 65 процентов, по новым же правилам, утвержденным еще в мае 1861 года, но еще не опубликованным, мог быть освобожден приблизительно лишь один процент всей массы студентов. Это ограничение имело целью прекратить доступ в университет бедной и необеспеченной молодежи, что возвращало университеты к николаевским временам, когда при повышении платы с двадцати восьми рублей до сорока (в 1845 году) правительство объясняло, что это делается «в виду чрезмерного прилива в высшие и средние учебные заведения молодежи из низших слоев общества, для которых образование бесполезно, составляя излишнюю роскошь».

Введение обязательной платы за учение было самым актуальным, но далеко не единственным поводом студенческих волнений 1861 года.

241

Начало студенческих волнений осени 1861 года надо относить не к 23 сентября, а к 17 сентября, когда, после летних каникул, был открыт университет. По обыкновению было отслужено молебствие, после чего немедленно собралась многолюдная студенческая сходка, которая и отправила к попечителю депутатов с требованием разъяснить новые правила. Так как попечитель Филипсон отказался явиться на собрание студентов, сходки продолжались и во все последующие дни. Местом сходок служили пустые аудитории. 22 сентября последовало распоряжение все пустые аудитории запереть; в ответ на это на следующий день, 23 сентября, в университете в одной из зал на стене появилось воззвание, открыто призывавшее студенчество к борьбе. Толпа студентов человек до пятисот, взломав двери, проникла в актовый зал, и здесь была шумная сходка, руководил которою Николай Утин. Студенты ошикали профессора Срезневского, пытавшегося успокоить их трафаретными фразами о долге пред отечеством, служений науке и т. д. Приняв решение не подчиняться новым правилам, студенты разошлись по домам.

242

Цифра две тысячи несколько преувеличена. Всего в университете считалось в это время 1442 слушателя. И, конечно, не все принимали участие. По другим сведениям, у университета собралось до тысячи человек. Студенты Медицинской Академии также принимали участие не в таком большом количестве, как это указывает Е. А. Штакеншнейдер, но тем не менее шествие студентов 25 сентября к Колокольной улице представляло грандиозное и никогда дотоле не виданное зрелище (см. Сергей Гессен, «Студенческое движение в начале шестидесятых годов», М. 1932, стр. 63–71).

243

Депутаты от студентов задали ему ряд вопросов, почему и надолго ли закрыты университет и студенческая библиотека и т. д., и заявили, что студенты единогласно постановили принять матрикулы, — именные билеты с Изложением новых правил, — но правила эти не соблюдать, как навязанные насильно. Филипсон уверял их, что библиотека откроется завтра же, а университет — 2 октября, и что принять или не принять матрикулы предоставляется свободному решению каждого. Эти обещания попечителя, как обнаружилось в последующие дни, выполнены не были.

244

Евгений Петрович Михаэлис (1841–1913), брат Л. П. Шелгуновой, находившийся тогда в постоянном общении с Н. В. Шелгуновым, М. Л. Михайловым и Н. Г. Чернышевским, был едва ли не главным руководителем студенческого движения 1861 года. По отзыву П. Боборыкина, это был «чистокровный нигилист, пошедший в студенты из лицеистов, совершенно «опростивший себя вплоть до своего внешнего вида». «Михаэлис был замечательный юноша, — пишет Шелгунов, — лучший из молодых людей, каких я только видел». Он распространял прокламацию, составленную Шелгуновым и Михайловым, — «К молодому поколению». В числе других главарей студенческого движения был арестован в ночь на 26 сентября 1861 г. и до 4 декабря сидел в Петропавловской крепости, затем был сослан в Петрозаводск, а затем в Тобольскую губернию.

245

Вечером 25 сентября было совещание Сената под Председательством великого князя Константина Николаевича (сам царь был в Крыму), где шла речь о студенческих волнениях Результатом совещания и явился арест в ночь на 26 сентября двадцати шести подозреваемых «зачинщиков». Отвезены они были в Петропавловскую крепость, где и просидели до 7 декабря.

246

В адресе говорилось об отсутствии в университете зачинщиков, ибо все студенты одинаково враждебно относятся к новым правилам. Стало быть, надлежит либо освободить арестованных, либо арестовать всех студентов.

247

Когда Игнатьев пригрозил, что если студенты не разойдутся, он прикажет стрелять, и толпа загудела «Умрем, умрем!» — тогда на бочку, служившую трибуной, взошла слушательница университета Марья Арсеньевна Богданова, которая упомянута Е. А. Штакеншнейдер как подписавшаяся под адресом студентов, и стала доказывать, что правительство предпочтет действовать не свинцом, а прикладами и нагайками, и студентов ждет не геройская смерть, а позорное избиение. Речь ее произвела впечатление, и студенты стали расходиться. В числе нескольких студентов, подвергшихся аресту в эту же ночь, не названных здесь по фамилии, был еще один видный руководитель студенческого движения, Михаил Павлович Покровский, часто упоминаемый в дневниках Е. А. Штакеншнейдер за 80-е годы, главным образом в связи с Достоевским.

248

Приятель П. Лаврова, впоследствии автор «Писем из деревни», Александр Николаевич Энгельгардт принимал участие в студенческих волнениях. 27 сентября он вместе с офицерами А. И. Сяневским, Андреевым, Богдановым и Странденом был арестован и предан военному суду за нарушение воинской дисциплины; суд присудил к аресту на гауптвахте. Студент Александр Сперанский арестован был 30 сентября.

249

Здесь ряд неточностей: не Аханов, а Оханов, Михаил Аведисович; значится в словаре «Деятели революционного движения» как дворянин, уроженец Бессарабской области, — вероятно не цыган, а молдаванин. В 1861 году был студентом первого курса и арестован был 26 сентября, а не после сходки 27 сентября.

250

Адрес об облегчения участи арестованных студентов составлялся Дмитрием Васильевичем Стасовым, служившим тогда в Сенате. 2 октября он был в связи с этим арестован, через шесть дней выпущен, но уволен со службы. В организации петиций в защиту арестованных студентов приняли также энергичное участие В. В. Берви-Флеровский и К. К. Арсеньев. О том, как собирались подписи под петицией, см. К. К. Арсеньев, «Из далеких воспоминаний», «Голос Минувшего», 1913, I, стр. 161–165.

251

Студенты, арестованные 5 октября на квартире публициста Николая Викентьевича Альбертини (1826–1890), который в это время был деятельным сотрудником «Отечественных Записок».

252

Лебедев, Владимир Александрович, кандидат естественных наук Петербургского университета; 12 октября был не только ранен, но и арестован и доставлен был в Петропавловскую крепость, оттуда переведен в Кронштадт, и освобожден 6 декабря 1861 г. В 1866 году привлекался к дознанию по каракозовскому делу («Деятели революционного движения», I, 2, стр. 207). В «Колоколе» эпизод с избиением участников сходки 12 октября рассказан — несколько иначе, чем у Е. А. Штакеншнейдер. Там в № 112 сообщалось, что 12 октября кандидату естественных наук Вл. Лебедеву разбили голову и разрубили скулу, один студент был ранен штыком, другому студенту жандарм отрубил ухо, удары прикладами получили до двадцати человек; в общем шесть человек пострадали настолько серьезно, что были отвезены в госпиталь.

253

В воспоминаниях Марковой-Виноградской («Минувшие Годы», 1903, №10) указывается, что в избиении студентов 12 октября особенно свирепствовал штабс-капитан Преображенского полка Толстой.

254

Брат Е. А. Штакеншнейдер, Адриан Андреевич Штакеншнейдер, быт на пять лет ее моложе (род. в 1841) и из всей семьи был ей всего ближе. По политическим взглядам они вдвоем составляли тогда левое крыло в семье, все остальные были умеренных или правых воззрений; крайнее правое крыло составляла, по-видимому, сестра Мария (Маша, см. запись 14 февраля 1863 г.). Адриан Штакеншнейдер принимал деятельное участие в студенческом движении. Его однокурсниками по юридическому факультету были упоминаемые в дневнике Евгений Утин и Евгений Печаткин. Первый из них вместе с ним был арестован в квартире Альбертини 5 октября. Освобождены они были из Петропавловской крепости 7 декабря 1861 г. В дневнике Штакеншнейдер мы не нашли указания на первый арест Адриана Штакеншнейдера в марте 1861 г., в связи с демонстрацией 1 марта в память убитых поляков. У Л. Пантелеева, «Из воспоминаний прошлого», он выведен под обозначением «студент Ш.». Рассказывается о столкновении его с попечителем Деляновым и о позднейшем сильном поправении. В 1863 году Адриан Штакеншнейдер кончил юридический факультет кандидатом. Позднее сотрудничал в консервативных органах.

255

Поэт М. Л. Михайлов был арестован 14 сентября за составление прокламации «К молодому поколению», т. е. незадолго до начала студенческих волнений, и через месяц, 14 октября, заключен был в Алексеевский равелин. 14 декабря состоялось публичное объявление приговора: ссылка в Сибирь и каторжные работы на шесть лет. Умер М. Л. Михайлов в Сибири до окончания срока каторги, — 3 августа 1865 г.

256

Первый раз университет был закрыт 24 сентября, вновь открыт 11 октября, но лекции почти не посещались студентами, к тому же часть профессоров не пожелала читать лекция; вследствие всего этого университет был вторично закрыт 20 декабря.

257

Что-то будет, что-то будет!..

258

Повесть в стихах Полонского, оставшаяся незаконченной.

259

Речь идет не о повести, а о рассказе «Медный лоб самого низкого сорта», напечатанном осенью того же года в «Современнике» (1863, № 10, стр. 313–404). Имена, которые не запомнились Е. А. Штакеншнейдер, — это Мокей Трифонович Христофорскяй (барин) и Трофим (слуга). И до этого рассказа Полонский не раз выступал с прозой. Ряд рассказов появился в «Современнике» 1855–1857 гг. Отдельным изданием вышли повесть «Нечаянно» в 1844 году и рассказы — в 1859 году. Однако лучшие его прозаические произведения, например «Признания Сергея Чадыгина», вызвавшие одобрительный отзыв Тургенева и Алексея Толстого, относятся к более позднему времени. Суждению же Е. А. Штакеншнейдер о прозе Полонского до 1863 года нельзя отказать в меткости.

260

«Таинственная Капля», поэма Ф. Глинки. Выдержку из указанного письма Федора Глинки, находившегося в феврале 1863 года в Твери, к Полонскому см. в «Русском Вестнике», 1899, X, стр. 548; там «бывший декабрист», а теперь воинствующий реакционер выражает свое пренебрежение к «Молешоттам, Фейербахам и Бюхнерам». Ни «теплой поэтической руки», ни Чаадаева в приведенной выдержке нет.

261

нервных, раздраженных.

262

Речь идет о революционной молодежи: Евгении Петровиче Печаткине, игравшем видную роль в студенческих волнениях 1861 года, Варваре Ивановне Глушановской, позднее вышедшей замуж за Печаткина, и Марии Петровне Михаэлис, младшей сестре Л. П. Шелгуновой О них см. био-библиографический словарь «Деятели революционного движения в России», т. I и II. Там же и портреты двух первых в молодости. Приезд этих гостей в Ивановку должен был еще резче обнаружить расхождение во взглядах между Еленой Андреевной, с одной стороны, и ее матерью и сестрами, с другой. По возрасту Глушановская, родившаяся в 1843 году, и М. Михаэлис — около 1845 года, действительно подходили более к сестре Маше (род в 1844), чем к Елене. Печаткин же был только на два года моложе ее: родился в 1838 году. Арестован он был 12 октября, сидел в Петропавловской крепости и в Кронштадтской и выпущен был 6 декабря 1861 г., так что слова записи 14 февраля — «только что выпущенного из крепости» относятся к его вторичному сидению в Петропавловской крепости. В июле 1862 года он был арестован по делу Баллода и Д. И. Писарева и выпущен 2 февраля 1863 г.

263

В опущенной нами записи дневника от 7 февраля есть несколько строк сожаления по поводу предполагавшегося отъезда любимого брата: «в этом году весна не радует: нам предстоит разлука — Андрюша отправляется в Гейдельберг, птенцы уж начинают вылетать из родного гнезда». В другой записи (от 8 марта) читаем: «Я вижу в Андрюше не моего брата, я вижу в нем современного человека нового человека. И это отрадное явление наполняет меня такой радостной гордостью, какой я и описать не могу». Намерение ехать в Гейдельберг учиться не осуществилось, вероятно потому, что в это время молодой человек ухаживал за Машей Михаэлис, младшей сестрой Л. П. Шелгуновой. Летом он объявил родителям о своем желании жениться на ней. В этом же году он кончил кандидатом юридический факультет Петербургского университета и стал искать службу. Когда в следующем году Маша Михаэлис была арестована за то, что бросила букет Чернышевскому, некоторые испугались и за семью Штакеншнейдеров (см запись 25 июля 1864 г.). Впоследствии М. П. Михаэлис всецело отдалась революционной деятельности, а сын придворного архитектора докатился до сотрудничества в реакционных журналах.

264

«История цивилизации в Англии» Бокля. Книга Бокля имела громадный успех в России. Е. А. Штакеншнейдер читала его в немецком переводе: русский перевод вышел в следующем году.

265

Николай Захарович Кудинович — один из представителей революционной молодежи, бывавшей в доме Штакеншнейдеров. В 1861 году, студентом Петербургского университета, принимал участие в студенческом движении и полтора месяца просидел в Петропавловской крепости. В 1862 году был вторично арестован за распространение прокламаций в войсках и но приговору военного суда приговорен был к трехмесячному заключению в крепости. Выпущен был, как и ожидала Е. А. Штакеншнейдер, в четверг 21 марта 1863 г. и пришел к ней, по ее словам (запись в дневнике 28 марта), «такой праздничный», «такой радостный», и она позднее жалела, что приняла его «не так радостно, как он, как будто равнодушно, а между тем не была равнодушна». В третий раз сидел Кудинович в Петропавловке в 1870 году по Нечаевскому делу. Умер в том же году, двадцати девяти лет. О нем см «Былое», 1903, кн. VII, стр. 25.

266

Обращает на себя внимание, что все новости — политические. Чернышевский, когда-то «несимпатичный» ей, возбуждает особое участие, так как «еще сидит». Арестован он был 7 июля 1862 г. и посажен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости где и просидел до 20 мая 1864 г., когда был отправлен в Сибирь на каторгу.

267

Это неверно. Штабс-капитан И. Г. Жуков и б. студент Д. Т. Степанов были приговорены к каторжным работам. О них см. Пантелеев, «Из воспоминаний прошлого», I, стр. 296–306.

268

Речь идет о романе «Что делать».

269

В это время Полонский рассчитывал получить место младшего цензора («иностранного цензора»).

По словам сына поэта, А. Я. Полонского, означенная должность мало утруждала поэта: почти все иностранные книги не только немецкие просматривала Елена Андреевна, и Яков Петрович в большинстве случаев только санкционировал ее мнение.

270

Катков в это время писал в «Московских Ведомостях» громовые статьи против Польши, имевшие успех у многих либералов. Идейное расслоение в семье Штакеншнейдеров сказалось и в польском вопросе: Марья Федоровна, как видим, на стороне Майкова и Каткова, ее дочь презрительно обобщает «Катковы» и болеет душой за восставшую Польшу.

271

Поэма Майкова «Смерть Люция» уже до этого появилась в печати: в февральской книжке «Русского Вестника» за 1863 год, но Майков, великолепный чтец, не раз читал ее в разных домах. 3 мая он читал у Никитенко, который нашел, что это «вещь истинно прекрасная». Мнение, что Майков — первый поэт, разделяли многие из его современников. Первой частью поэмы считали «Три Смерти», а «Смерть Люция» обозначена была самим автором как вторая часть. Мнение Лаврова и Полонского, что «Три Смерти» лучше, разделяется большинством критиков.

272

Умникам.

273

Каждый дюйм — нигилист!

274

Об этом см. ниже особую главу в дневнике о возникновении этого общества.

275

Предполагалась возможность войны с западными державами в связи с польским восстанием. Интересно сопоставить аналогичные запаса в «Дневнике» Никитенко за этот же месяц. 13 апреля он записывает: «Все почти уверены, что война неизбежна», 15 апреля взвешивает шансы за и против войны, 23-го отмечает: «возрождаются надежды на мир», 25-го он опять считает вероятным вмешательство Европы. В действительности же войны с западными державами из-за Польши не возгорелось.

276

В это время появилось множество адресов правительству от разных сословий, но преимущественно от дворянства, с изъявлением патриотических чувств. См. «Дневник» Никитенко, 18 апреля 1863 г. Обращает на себя внимание эта оценка «дворянской крови». Надо отметить, что Штакеншнейдеры к русскому дворянству не принадлежали и крепостными никогда не владели.

277

Компаньонка мама.

278

У Никитенко в «Дневнике» 25 апреля читаем: «Самарское дворянство постановило вызвать из-за границы, и особенно из Парижа, наших путешественников, которые терпят там всяческие оскорбления русского имени и все-таки продолжают там жить».

279

Е. А. Штакеншнейдер не называет Утина по имени. Утины были дети банкира. В начале 60-х годов в петербургских университетских кругах пользовались известностью три брата. Старший, Борис Исаакович, с 1859 по 1861 год занимал кафедру сравнительной истории положительных законодательств, а двое других, Евгений и Николай, в 1861 году, будучи студентами, являлись одними из главных руководителей студенческого движения. Здесь речь идет о Николае. 18 мая 1863 г. у него был произведен обыск в связи с делом о подготовке восстания в Витебской губернии, но Утин, еще до обыска, в начале мая успел бежать за границу. Через два года он был заочно приговорен к смертной казни в случае его поимки или появления в России. «Наташа», о которой говорится ниже в записи 18 мая, — Наталья Иеронимовна Корсини, дочь архитектора, одна из первых студенток Петербургского университета, чистая посетительница, почти приятельница Е. А. Штакеншнейдер, вскоре затем жена Николая Утина, позднее писательница.

280

Отец его был банкир с большими связями. После десяти лет революционной деятельности (участие в I Интернационале, борьба с Бакуниным и т. д.) Николай Утин отошел от политики, а в 1877 году, по ходатайству банкира Полякова, получил разрешение вернуться в Россию; в 1880 году вернулся в Петербург, и умер в 1883 году.

281

Большой скандал.

282

Он преспокойно давно был у нас, статья, наделавшая столько шуму — нелепый «Роковой Вопрос», которого я не дочитала, потому что терпения не хватило.

283

Этой издательской артели переводчиц уделено много внимания в книге Стасова «Н. В. Стасова» глава четвертая, «Русские женщины-издательницы». «Артель издательниц была одной из бесчисленных русских артелей начала 60-х годов», — говорит Стасов. «Более серьезные и развитые женщины, — вспоминала впоследствии Н. А. Белозерская, — все более и более приходила к убеждению, что без труда и заработка русская интеллигентная женщина останется вез в том же заколдованном кругу беспомощности. Это навело на мысль создать общество с целью доставления заработка интеллигентным женщинам:. Первое собрание происходило у А. Н. Энгельгардта…» М. В. Трубниковой принадлежит мысль составить общество из одних женщин. Решено было остановиться пока на переводах, «потому что, при основательном знании иностранных языков большинством тогдашних интеллигентных женщин, этот род заработка являлся наиболее подходящим». Предполагалось, чтобы издаваемые книги переплетались не иначе, как в женской переплетной артели, рисунки заказывались исключительно женщинам-художницам, предполагалось завести свою женскую типографию, свою книжную давку. Устав издательской артели был составлен Трубниковой. Первый параграф гласил: «Издательская артель ограничивается числом сто женщин». На этом оснований Е. А. Штакеншнейдер пишет утвердительно, что артель «состоит из ста женщин». Фактически объединилось в этой артели тридцать шесть женщин. Стасов считает очень неверным мнение, что целью артели было создание хороших детских книг. Он старается опровергнуть это мнение, но не особенно убедительно. Показание дневника Е. А. Штакеншнейдер не в пользу его мнения.

284

Среди ряда воспоминаний очевидцев гражданской казни Н. Г. Чернышевского 19 мая 1864 г. как, например, Вильяма Фрея, Тверитинова, или откликов на нее запись Е. А. Штакеншнейдер по тону и основной мысли ближе всего подходит к стихотворению П. М. Ковалевского «Преступник» (Ковалевский, «Стихи и воспоминания», П. 1912, стр. 47–48, где основной мотив — возмущение трусостью толпы. Во всем дневнике Е. А. Штакеншнейдер мы видим ее отвращение к лицемерию и расхождению слов с делом. Лавров, М. Михайлов, Н. В. Стасова привлекают ее симпатии прежде всею как дельные натуры. Ишимова, упоминаемая в этой записи, — писательница для детей.

285

Брат Е. А. Штакеншнейдер Адриан в 1863 году был женихом Маши Михаэлис.

286

Ср. с отзывом о старшей сестре Маши Михаэлис — Л. П. Шелгуновой — в записи 4 декабря 1864 г. Е. А. Штакеншнейдер подозревает там Л. П. Шелгунову в желании «правую руку потешить», т. е. опять-таки, как и младшую сестру, в барском самодурстве. Наоборот, к революционной деятельности Михайлова она относится с глубоким уважением.

287

Деревенская наивность.

288

«Кладарадач» — юмористический журнал.

289

Польское восстание произвело как бы экзамен русскому либерализму. Пока речь шла о гуманности и угнетенной Польше, все выражали сочувствие к ее положению, но когда дошло до дела, т. е. началось восстание, громадная часть вчерашних вольнодумцев отшатнулась от Герцена, горячо призывавшего к поддержке Польши, и пошла за Катковым с его «разъяренным патриотизмом»; другая, лучшая часть должна была двинуться влево, к революционному подполью. В числе первых было главным образом старшее поколение, по мнению Е. А. Штакеншнейдер спровоцировавшее молодежь. Иван Карлович Гебгардт, родственник и завсегдатай Штакеншнейдеров и Лавровых, — классический пример такого струсившею недавнего радикала. Принимая во внимание его красноречие, можно думать, что он стал главным проводником в семье Штакеншнейдеров консервативных идей, влиявших на сестру Елены Андреевны Штакеншнейдер — Машу.

290

«Прошел слух, — рассказывает Л. Пантелеев («Из воспоминаний прошлого», т. I, стр. 73–74), — что по поводу панихиды начинается следствие, что предполагают привлечь к ответственности только студентов-поляков, а присутствие русских решено игнорировать. Тогда русские студенты постановили: предоставить в следственную комиссию подписанные листы в доказательство, что и они были на панихиде. Началось собирание подписей… Вероятно, осведомленный о том, что происходит в университете, приезжает попечитель И. Д. Делянов и как раз наталкивается на студента Ш., у которого в руках был один из подписных листов. «Покажите, что у вас за бумага», — сказал попечитель. Ш. отказался показать». Делянов настаивал на исключении непокорного студента, но дело ограничилось только арестом его. Этот студент Ш. был брат Е. А. Штакеншнейдер — Адриан.

291

13 февраля 1861 г. в Варшаве при подавлении манифестации было убито пять человек. Польская студенческая корпорация в Петербурге решила отслужить в католическом соборе панихиду по убитым. Русские студенты, желая выразить свою солидарность с польским студенчеством, постановили присутствовать на панихиде. Кроме студентов явились и некоторые профессора.

292

Судить об этом сходстве трудно, так как в литературе имеется очень мало сведений об этом Осипове. Несмотря на то, что он сыграл заметную и положительную роль в судьбе Шевченки, комментаторы дневника украинского поэта сведения о нем заимствуют главным образам и почти исключительно из «Воспоминаний» Е. Юнге (см. Твори Тараса Шевченка, т. IV. Журнал, Киев, 1927, стр. 136–137). Родился Н. О. Осипов в 1825 году. Ряд биографических указании содержится в дневнике Е. А. Штакеншнейдер. Жил в доме Толстых, преподавал русский язык и рисование дочери их Екатерине, впоследствии Юнге, преподавал рисование Е. А. Штакеншнейдер и оказал большое влияние на ее развитие. Этот интерес его к вдумчивой девушке возбудил недовольство Настасьи Ивановны Толстой, неравнодушной к молодому художнику, что и послужило одной из причин плохо скрываемой взаимной вражды двух хозяев литературных салонов — Н. И. Толстой и Марьи Федоровны Штакеншнейдер. Осипов пошел волонтером в Крымскую армию. По возвращению в Петербург он, хотя и был академиком живописи, бросил искусство и уехал в провинцию на службу, сначала в Орел, потом служил в Уфе, потом вернулся в Петербург, где числился по ведомству государственных имуществ и имел какое-то отношение к управлению калмыцкого народа. Живя в Уфе, он, как видим из дневника Е. А. Штакеншнейдер, был одним из двух чиновников к целом городе, которые не выписывали «Московских Ведомостей» Каткова, т. е. в какой-то степени сохраняли заветы юности. По словам Е. А. Штакеншнейдер, вопросы общественные стояли у него на первом плане и в молодости, «когда у него не было ни семьи, ни родных, ни состояния»… «Теперь (в 80-е годы) у него и то, и другое, и третье, а он все тот же» (См. Воспоминания о 1854 г.). По словам Александра Яковлевича Полонского, сына поэта, Н. О. Осипов в 80-х годах жил на Морской в собственном доме.

293

He везет тебе, бедный Жак!

294

Первая строка пушкинского стихотворного послания декабристам.

295

Очевидно, Е. А. Штакеншнейдер, как лицо не скомпрометированное в глазах полиции, служила посредствующим звеном в переписке Михайлова, и письмо предназначалось для передачи. Кажется, не было человека, о котором Е. А. Штакеншнейдер упоминала бы в своем дневнике с такой глубокой симпатией и уважением, как о М. Михайлове. Полонский был ей гораздо ближе, но она слишком хорошо знала, что он прекрасный человек, но героем быть не мог бы. Даже в отношениях с Лавровым были у нее перебои, она не закрывала глаза и на его недостатки, а у Михайлова она нашла только один недостаток, который добродушно и осуждает: увлечение френологией.

296

Панаева, Авдотья Яковлевна, урожденная Брянская дочь актера, бывшая замужем за И. И. Панаевым и открыто жившая с Некрасовым. Под «какими-то» француженками подразумевается, очевидно, кружок парижских деятельниц женской эмансипации во главе со знаменитой Жени д’Эрикур, с которой познакомилась Л. П. Шелгунова в Париже. Е. А. Штакеншнейдер делает грубую ошибку, отзываясь об этих парижанках пренебрежительно. Читательницы в страстных полемических статьях Женни д’Эрикур находили призыв к единению женщин и организации женского труда. Прудон не признавал равенства полов; по его мнению в семье, как и в общество, мужчина относится к женщине, как три к к двум. Женни д’Эрикур яростно напала на Прудона. Н. В. Шелгунов указывает, что самый горячий проповедник женской эмансипации, М. Михайлов, когда писал свою статью «О женщинах», посвященную Л. П. Шелгуновой, находился под влиянием не только Жорж Санд, но и лично ему знакомой Женни д’Эрикур. Напечатанная в «Современнике» (1860, № 4, 5, 8), статья эта, по словам Шелгунова, «произвела в русских умах землетрясение… Женский вопрос носился в воздухе. Михайлов дал ему форму и логическую целостность. Вопрос из воздушного тумана спустился на землю… получился общественный энтузиазм, и Михайлов провозглашен творцом женского вопроса» (Н. В. Шелгунов, «Воспоминания», Гиз, 1923, стр 103–105).

Марья Васильевна Трубникова была под сильным влиянием Женни д’Эрикур. Она первая вступила с ней в переписку. Л. П. Шелгунова, привезшая в Петербург из Парижа известие о Женни д’Эрикур, звала ее приехать в Россию, что, впрочем, не осуществилось (См. книгу В. Стасова, «Н. В. Стасова», глава шестая) Главная заслуга Женни д’Эрикур в том, что она в своей книге «Освобожденная женщина» (1861) проводила мысль о тесной связи женского равноправия с расширением общих политических и гражданских прав, что поставило женский вопрос в новую плоскость. Это прекрасно поняла Л. П. Шелгунова. Русским женщинам, впрочем, Женни д’Эрикур рекомендовала воздерживаться от политики.

297

Впоследствии министр путей сообщения.

298

Юридически и фактически.

299

Из членов оппозиции Е. А. Штакеншнейдер указывает Екатерину Ивановну Ценину (по второму мужу Жуковскую), как главу оппозиции, Марию Григорьевну Ермолову, Варвару Александровну Зайцеву, сестру критика Варфоломея Зайцева, а из мужчин — Европеус. Из них Ермолова принадлежала не к «нигилисткам» а к высшему свету, но кандидатура ее оказалась приемлемой по тем же, вероятно, причинам, почему не возражала против Философовой, так как она и ранее проявляла свое участие к женщинам-труженицам. К тому же М. Г. Ермолова была переводчицей. Ценина-Жуковская оставила воспоминания (Екатерина Жуковская, «Записки», под редакцией Чуковского, Л. 1930). Европеус, инициалов которого Штакеншнейдер не указывает, — вероятно, Александр Иванович Европеус (1826–1885), привлекавшийся по делу петрашевцев и упоминаемый в «Записках» Екатерины Жуковской.

Резко отрицательное отношение к участию Лаврова и его единомышленников в организации «Общества женского труда» находим в «Дневнике» А. В. Никитенко, запись 27 февраля 1865 г.

300

Е. И. Жуковская-Ценина. Показания главы «нигилисток» Е. Жуковской-Цениной в ее воспоминаниях «Общество организации женского труда», помещенных в «Сборнике памяти А. П. Философовой», 1915, т. II, стр. 21–24, не во всем сходятся с данными дневника Штакеншнейдер. По словам Цениной, ее группа не «возражала против выбора председательницей графини Ростовцевой, так как она ранее уже проявляла участие к женщинам-труженицам, не протестовала и против А. П. Философовой по той же причине, но не допускала, чтобы все правление состояло из лиц, лично к труду непричастных, и требовала, чтобы в правление хотя бы наполовину вошли женщины-труженицы: наборщицы, переплетчицы, переводчицы.

Главным виновником развала всего дела она считает не свою группу а Кривошеина, который напугал дам-патронесс грозным призраком какого-то заговора против существующего порядка. Главой этого заговора он считал Лаврова.

301

После покушения Каракозова на Александра II начались аресты не только лиц, прикосновенных к ишутинскому кружку, к которому принадлежал Каракозов, но и видных представителей интеллигенции, бывших почему-либо у Третьего отделения на замечании. Между прочим был арестован и Петр Лавров.

О бывшем студенте Московского университета Дмитрии Владимировиче Каракозове, стрелявшем в Александра II при выходе его из Летнего сада 4 апреля 1834 г. (родился в 1840 году; повешен 3 сентября 1866 г.), двоюродном брате Каракозова — Н. А. Ишутине (1840–1879), который был главным организатором революционного кружка, Петре Дмитриевиче Ермолове (1845–1910), сыне богатого землевладельца, тратившем все деньги, получаемые от опекуна, на революционные и общественные цели, Николае Павловиче Страндене (1844–1902), который летом 1866 года должен был ехать в Сибирь, чтобы освободить Чернышевского, — см. библиографию в «Деятелях революционного движения», т. II.

302

Запись дневника, основанная на слухах, характерна для интереса к Каракозовскому делу, но фактически не во всем совпадает с имеющимися сведениями по другим, более достоверным источникам: не 9 апреля начали нащупывать связи Каракозова с его кружком, а раньше: 8 апреля Ишутин был уже арестован. Не квартальный случайно услыхал от дворника о пропавшем жильце, а хозяин дома сам заявил об исчезновении жильца в полицию, не в шкатулке нашли письмо Каракозова Ишутину, — на квартире Каракозова в диване нашли изорванные клочки исписанной бумаги. Когда их соединили вместе, то это оказался конверт с адресом Ишутина в Москве (см. М. Клевенский, «Ишутинский кружок и покушение Каракозова», М. 1927, стр. 43); Худяков был арестован еще раньше: 7 апреля.

303

Изложение своих политических убеждении. Иван Александрович Худяков, писатель-этнограф (1842–1876), арестован был по Каракозовскому делу 7 апреля 1866 г. Сам Худяков рассказывает, что изложил свой образ мыслей по предложению Муравьева-вешателя в надежде что его записка дойдет до царя. В ней он утверждал, что «богата только та страна, которая имеет свободного политическое устройство», что «революция (т. е. изменение старого порядка) начата самим государем (освобождением крестьян и другими мерами); что теперь для полного счастья страны остается дать полную свободу печати и английскую конституцию». (см. И. А. Худякова, Записки каракозовца», 1930. стр. 145–146).

304

В «Голосе Минувшего», 1916, № 4, стр. 63, вместо этих двух слов, читаем: «Полонский напечатал», — явная несообразность из-за неверного прочтения рукописи.

305

Александр Александрович Кобылин (1840–1924), врач, знакомый с Каракозовым как с пациентом; был арестован 6 апреля и обвинялся в том, что снабдил Каракозова ядом, просидел до 11 августа в Петропавловской крепости, после чего был освобожден за недоказанностью обвинения.

306

Комментарии к статье «П. Л. Лавров» составлены Ф. И. Витязевым, которому принадлежит и редакция этой статьи.

307

Писано весной 1871 года в Изюме.

308

П. Л. Лавров читал курс высшей математики в Артиллерийской Академии, где он был преемником знаменитого М. В. Остроградского. Курс этот литографировался, но не дошел до нас. Большинство своих работ по математике Лавров поместил в «Военном Энциклопедическом Лексиконе», издаваемом Обществом военных и литераторов, Спб. 1852–1855. Большой научный интерес представляет «Очерк истории физико-математических наук», напечатанный в «Морском Сборнике» и «Артиллерийском Журнале» за 1865–1866 гг. Из других работ Лаврова по математике заслуживает особого внимания статья «Математические представления и математические понятия», напечатанная в виде прибавления к «Системе логики Д. С. Милля», Спб. 1865, т. I, стр. I–XI. Кроме того осталась в рукописи ненапечатанной работа Лаврова «О принципах и аксиомах». Лавров как математик еще не оценен и ждет специального исследователя. Имеется на эту тему лишь одна небольшая статья проф. А. В. Васильева, «П. Л. Лавров — историк и философ математик» (см. сборник «П. Л. Лавров», изд. «Колос», Спб. 1922, стр. 373–384).

309

Две большие тетради юношеских стихотворений сохранились в архиве Лаврова. Свою литературную деятельность Лавров начал стихотворением «Бедуин», помещенным в «Библиотеке для чтения» (1841, т. 45. стр. 5–7). Это было его первое печатное произведение. В 50-х годах поэтическая лира Лаврова приобретает явно политический характер. К этому периоду относится цикл его стихотворений с резкой критикой царствования Николая I. Таковы, например, стихи «К русскому царю» («Былое», 1907, № 2), «К русскому народу», «Пророчество», «На смерть Николая I» и т. д. Частично эти стихотворения приведены в заметке «К процессу Лаврова» («Былое», 1905, № 8), а также в книге И. С. Русанова «Социалисты Запада и России» (Спб. 1909, стр. 211–213). Отрывки из них приводит из судебного дела Лаврова и В. Н. Нечаев в своей статье «Процесс П. Л. Лаврова 1866 г.» (см. «Сборник материалов и статей», вып. I, Гиз, М. 1921, стр. 47–53, 57–58, 64. Почти все эти стихотворения анонимно ходили в рукописях среди высших кругов петербургского общества в 50-х и 60-х годах. Два стихотворения — «Пророчество» и «К русскому народу» — П. Л. Лавров послал А. И. Герцену, который и напечатал их в четвертой книжке «Голоса из России», Лондон 1857. О том влиянии, какое имели стихотворения Лаврова в 50-х годах, наглядно свидетельствуют воспоминания А. Н. Пыпина, «Мои заметки», Москва, 1910, стр. 85.

310

Брат П. Л. Лаврова, Михаил Лаврович, родился 4 ноября 1816 г., умер в Вене 9 июля 1853 г. Погребен на Волковом кладбище (см. «Петербургский Некрополь», т. II, Спб. 1912, стр. 589).

311

У П. Л. Лаврова было четверо детей: Михаил (род. 8/XI 1848 г.), Сергей (род. 11/V 1855 г.) Елисавета (род. 22/XI 1849 г. — умерла в 1861 году), Мария (род. 17/XI 1851 г. — умерла 2/VII 1919 г.).

312

Три лекции П. Л. Лаврова, читанные им в 1860 году в зале Пассажа, назывались не «Очерк теории личности», как ошибочно указывает Е. А. Штакеншнейдер, а «Три беседы о современном значении философии» (См. «Отечественные Записки», 1861 № 1, стр. 91–142). Отзывы тогдашней печати об этих лекциях приведены Ф. Витязевым в «Голосе Минувшего» (1915, № 12, стр. 138–139).

313

Вероятно, это описка вместо «тысячи рублей», так как лекции эти читались в небольшом зале Пассажа, наверху.

314

Ср. обращение к Николаю I в стихотворении Лаврова «Отзыв на манифест» этого государя по случаю Крымской войны, напечатанном в журнале «Былое», 1907, № 2, стр. 289.

315

Weltschmerz — мировая скорбь; Weltmensch — гражданин мира.

316

Жизнь сердца.

317

П. Л. Лавров жил на Фурштадской улице в доме Яковлева, против лютеранской церкви. В настоящее время это — дом № 12. В 1923 году, в связи со столетием со дня рождения П. Л. Лаврова, Петроградский исполком переименовал Фурштадскую улицу именем «П. Л. Лаврова» и водрузил на этом доме мраморную мемориальную доску с надписью: «Здесь жил и был арестован Петр Лаврович Лавров».

318

Жозефина Антоновна Рюльман родилась 3 декабря 1844 г. Умерла в Петрограде 6 января 1920 г. В то время, когда она жила у Лаврова, ей было двадцать два года. Прекрасный портрет ее, относящийся к этому периоду, хранится в Ленинграде в ИРЛИ. После ареста Лаврова она вышла 18 июля 1866 г. замуж за поэта Я. П. Полонского. Была в дружеских отношениях с И. С Тургеневым, под влиянием которого стала заниматься скульптурой. На этом поприще приобрела довольно большую популярность. После смерти Я. П. Полонского в 1898 году она явилась организатором «Литературно-художественного кружка имени Я. П. Полонского», который существовал девятнадцать лет, вплоть до 1917 года. Подробная биография с библиографией Ж. А. Рюльман помещена Ф. И Витязевым в «Материалах дня биографии П. Л. Лаврова» (см. вып. 1, изд. «Колос», П. 1921, стр. 33). Там же напечатано прощальное письмо П. Л. Лаврова к ней, вызванное известием о ее помолвке с Я. П. Полонским. Письмо это без даты, но, как теперь выясняется, оно могло быть написано Лавровым только из-под ареста и переслано нелегальным путем или через «белье», о чем подробно рассказывает сама Штакеншнейдер в своих воспоминаниях, или во время свидания с матерью.

319

Он умер в 1865 году.

320

Артиллерийская Академия, где профессорствовал П. Л. Лавров, помещалась на Выборгской стороне. В 1866 году Литейного моста еще не существовало, и связь с Выборгской стороной поддерживалась лодочным сообщением.

321

Граф Баранцов, Александр Александрович (1810–1881), генерал от артиллерии. С 1863 года начальник всех частей Артиллерийского ведомства. Он внимательно следил за деятельностью П. Л. Лаврова и присутствовал, например, на первой публичной его лекции, которую он читал в Михайловской Академии специально для офицеров, чем предотвратил готовящуюся демонстрацию офицеров в честь Лаврова. См статью В Нечаева «Процесс П. Л. Лаврова» («Материалы для биографии П. Л. Лаврова», Птг. 1911, стр. 70, 83).

322

«Прекрасная Елена».

323

Есть основания предполагать, что в данном случае Штакеншнейдер ошибается. По-видимому, Ж. А. Рюльман именно в этот день и дала согласие на брак с П. Л. Лавровым. Об этом свидетельствует заключительная фраза Лаврова в его письме к Ж. А. Рюльман «Если вы еще не забыли обещания, данного в карете в последний день, как мы виделись, — писал ей Лавров, — то, конечно, я вас разрешаю от него» (см. «Материалы для биографии П. Л. Лаврова», стр. 34). Так как это письмо было написано Лавровым исключительно по поводу предполагаемого выхода Ж. А. Рюльман замуж за Я. П. Полонского, то ясно, от какого ее «обещания» он мог дать свое «разрешение». Речь могла итти только о ее согласии на брак с ним. По-видимому, арест Лаврова впоследствии заставил Ж. А. Рюльман изменить своему слову и отдать свою руку и сердце Я. П. Полонскому. Из этого факта видно, какой огромной личной трагедией явился для Лаврова его арест в 1866 году.

324

Письмо это, датированное 2 апреля 1866 г. (т. е. через два дня после его ареста), было напечатано в «Голосе Минувшего» вместе с другим его письмом к Константину Николаевичу (см. «Два письма П. Л. Лаврова к великому князю Константину Николаевичу, «Голос Минувшего», 1915, № 7–3, стр. 219–222). Очень интересна оценка этого письма, данная самим Лавровым в его обращении к своему сыну (см. «Материалы для биографии П. Л. Лаврова», стр. 37).

325

«Нет, нет, так они вернее будут в безопасном месте».

326

Холминский, Станислав Фаддеевич, генерал-майор, в 60-х годах был вологодским губернатором. Это был человек, относящийся к ссыльным довольно гуманно. К несчастью, он как поляк боялся начальника вологодского губернского управления подполковника А. Е. фон-Мерклина. О «придирчивости» Мерклина и «трусости» С. Холминского пишет сам Лавров в своем письме к сыну (см «Материалы для биографии П. Л. Лаврова, стр. 37–38). Об С. Ф. Холминском смотри еще: «Памятная книжка Вологодской губернии на 1867–1868 гг.». Вологда 1858, стр. 1; Н. Ф. Бунаков. «Моя жизнь», «Педагогический Листок», 1907, № 4, стр. 214–215; его же, «Записки», Спб. 1909, стр. 45–46; А. С. Пругавин, «Н. В. Шелгунов в ссылке», «Русская Мысль», № 2, стр. 11, и № 3, стр. 5 и 22.

327

История с проводами П. Лаврова из Тотьмы подробно изложена в статье Д. Г. Венедиктова-Безюка: «Побег П. Л. Лаврова из ссылки» («Каторга и Ссылка», 1931, № 5; стр. 186–189). См. еще брошюру Ф. И. Витязева «Ссылка П. Л. Лаврова в Вологодской губернии и его занятия антропологией», изд. Вологодского общества изучения Северного края», Вологда 1915, стр. 3 и 6, и «Письма П. Л. Лаврова периода Вологодской ссылки» («Каторга и Ссылка», 1931, № 6, стр. 169, 172).

328

Письмо Лаврова к А. А. Суворову датированное 10 марта 1869 г., напечатано в журнале «Голос Минувшего» за 1915 год, № 12, стр. 126–131. К сожалению, в письме этом в сравнении с подлинником имеется очень много грубых опечаток и пропусков, иногда меняющих смысл всего письма. Письмо это является логическим дополнением к письму Лаврова к в.к. Константину Николаевичу и представляет собою биографической материал первостепенной важности. В своем письме к сыну Лавров подробно излагает те мотивы, которые заставили его обратиться к А. А. Суворову (см. «Материалы для биографии П. Л. Лаврова», стр. 38–39). Несомненно, что здесь еще сыграла роль та широкая популярность, которой пользовался А. А. Суворов в кругах русского общества. Он слыл за крайне доброго и гуманного человека. Всем известна была также и его «оппозиция» к всесильному графу М. Я. Муравьеву. Кроме того он имел особое влияние на Александра II. Все это, конечно, учитывал П. А. Лавров, когда писал свое письмо к графу А. А. Суворову.

329

Николай Львович Тиблен — один из крупнейших книгоиздателей 60-х годов. Он был учеником П. Л. Лаврова по Артиллерийской Академии и находился с ним в близких отношениях. Лавров работал в издательстве Н. Л. Тиблена по редактированию сочинений Спенсера. При обыске у Лаврова обнаружили черновик его письма к Н. Л. Тиблену, которое явилось наиболее серьезной уликой против него. Письмо это полностью приведено в статье В. Н. Нечаева «Процесс П. Л. Лаврова в 1866 г.» (см. «Сборник материалов и статей», 1921, стр. 58–59). В нем Лавров, между прочим, писал: «можно сначала приняться за выпуск невинных вещей, а затем, затянув издателей и приучив наблюдателей к изданию, пустить вещи и посерьезней». Эта фраза и послужила главным пунктом по обвинению Лаврова в распространении вредных в печати идей. Очень интересный отзыв об этом письме к Тиблену дает сам Лавров в обращении к сыну (см. «Материалы для биографии П. Л. Лаврова», вып. 1, Птгр. 1921, стр. 35). В 1868 году Тиблен предпринял издание большого журнала под заглавием «Современное Обозрение», с участием П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, В. В. Лесевича, Ю. Жуковского, А. Н. Пыпина и других, но на шестой книжке этот журнал прекратился, так как Тиблен разорился и был вынужден бежать от кредиторов за границу.

330

В одной издательской артели того времени, именно женской артели, принимала участие сама Е. А. Штакеншнейдер. См. «Сборник памяти А. П. Философовой», ч. 1, стр. 134–137.

331

Подробное изложение дела Лаврова имеется в следующих; статьях: «К процессу П. Л. Лаврова («Былое», 1906, № 8, стр. 35–38); В. Н. Нечаев, «Процесс П. Л. Лаврова 1866 г» («Сборник материалов и статей», вып. 1, Гиз, М. 1921, стр. 45–72); Ф. И Витязев, «П. Л. Лавров в эпоху 60-х годов b его статья «Постепенно» («Книга и Революция», Птгр. 1922, № 6 (18), стр. 9–10).

332

Из всех детей П. Л. Лаврова его дочь — Марья Петровна Негрескул (1851–1919 гг.) — была наиболее близка к своему отцу. Если ее братья Сергей и Михаил впоследствии официально отреклись от отца, то Марья Петровна до самой кончины Лаврова была для него наиболее дорогим человеком. Выйдя в конце 60-х годов замуж за известного участника Нечаевского дела Мих. Фед. Негрескула, она была очень близка к революционным кругам тогдашней молодежи. Она была хорошо знакома с Нечаевым. После смерти М. Ф. Негрескула вышла замуж за его брата — Эммануила Федоровича; в начале 70-х годов вместе с Г. А. Лопатиным принимала участие в организации бегства Лаврова из Вологодской губернии; в 1871 году была выслана из Екатеринослава; в 90-х годах переехала в Париж к престарелому отцу и была в близких о ношениях с «Группой Старых Народовольцев». В 1900 году, после смерти Лаврова, она вернулась в Россию, где отдалась революционной деятельности. См. «Био-библиографический словарь», М. 1931, т. II, вып. III, стр. 1012–1014; «Нечаев и нечаевцы», сборник материалов, М.-Л. 1931, стр. 27, 134 194; Л. Меньшиков, «Охрана и революция», ч. III, М., 1932, стр. 15; «Революционное движение 60-х годов», сборник под ред. Б. Горева и Б. Козьмина, М. 1932, стр. 206, 209; Н. И. Кареев, «Из воспоминаний о П. Л. Лаврове» («Былое», 1918, № 3 (31), стр. 16); В. Зайкевич, «Условия и характер Вологодской ссылки» («Северная Звезда», Вологда 1922, № 4, стр. 77).

333

Подробное описание бегства Лаврова из ссылки и участие в нем Г. А. Лопатина читатели найдут в следующих статьях: Я. С. Русанов, «П. Л. Лавров» («Былое», 1907, № 2, стр. 262–264); Ф. И. Витязев, «П. Л. Лавров в воспоминаниях современников. Из рассказов Г. А. Лопатина и М. П. Негрескул» («Голос Минувшего», 1915, № 9, стр. 137–145); его же, «Ссылка П. Л. Лаврова в Вологодскую губернию и его занятия антропологией», Вологда 1915, стр. 13–16; Д. Г. Венедиктов-Безюк, «Побег П. Л. Лаврова из ссылки» («Каторга и Ссылка», 1931, № 5, стр. 183–197).

334

Лаврова, Елисавета Карловна, урожденная Гандвич, мать Петра Лавровича, родилась в 1789 году и умерла в Париже 21 мая 1870 г.

335

Этим все сказано.

336

Щербина умер 10 апреля 1869 г. от нарыва в горле.

337

Не Аксаков, а Щербина в примечании к своему «Ответу грека на эпиграмму русских» указывает, что стихи, на которые он отвечает, были написаны, как он угадал, Н. А. Северцовым, А. Н. Плещеевым и А. Г. Тихменевым (Н. Щербина, «Альбом ипохондрика», 1929, стр. 77).

338

Текст эпиграммы не совпадает с печатным, где читаем:

Скажи, к чему ты в злобе детской

Свой жалкий коротаешь век?

339

Ряд записей дневника (от 17 октября, 8 и 19 ноября) повествует о «прискорбных вещах», услышанных от Негрескула или о Негрескуле. То повышенное настроение, в котором он находился все это время (ссора с Струговщиковыми и т. д.), объясняется его болезненным состоянием, отчасти ожиданием ареста. Михаил Федорович Негрескул, зять Петра Лаврова, женатый на его дочери Марье Петровне, родился около 1843 года, принимал деятельное участие в студенческих волнениях 1868–1869 гг., 4 декабря 1869 г. был арестован в связи с делом Нечаева, пять месяцев просидел в Петропавловской крепости; в мае 1870 года вследствие болезни освобожден был под домашний арест, а 12 февраля 1871 г., не дожив до тридцати лет, умер от чахотки.

340

Вышло только три номера: октябрь, ноябрь и декабрь 1869 года. Редактором обозначен «А. Струговщиков». Подробно история этого журнала, состав редакции и сотрудников освещены в работе Н. Ф. Бельчикова «Журнал «Библиограф», в об. «Журналистика 60-х годов», изд. «Academia», 1930, стр. 132–235.

341

Как обнаружилось из агентурных сведений о П. Лаврове, напечатанных в «Материалах для биографии П. Л. Лаврова», 1921, стр. 81, дело шло не так гладко: в частной беседе Чужбинский жаловался, что ему в качестве ответственного редактора «Заграничного Вестника» приходится вести «постоянную борьбу» с Лавровым, что соучастие Лаврова дает журналу «какое-то неопределенно-фанатическое направление».

342

Редактор юридический, редактор фактический.

343

Скажем напрямик.

344

Состав суда довольно разнообразен: тут и журналист Андрей Александрович Краевский (1810–1889), в то время издатель газеты «Голос» («Отечественные Записки» он уже передал Некрасову), и философ Владимир Викторович Лесевич (1837–1905), и присяжный поверенный и литератор Виктор Павлович Гаевский (1826–1888), и врач и поэт Николай Степанович Курочкин (1830–1884), Николай Адрианович Неклюдов (1840–1896), один из главарей студенческого движения 1861 года, в 1869 году бывший мировым судьей, впоследствии обер-прокурор Сената, Константин Константинович Арсеньев (1837–1919), впоследствии публицист «Вестника Европы», бывший тогда присяжным поверенным.

345

Лука Николаевич Антропов (1843–1884), журналист, сотрудник «Московских Ведомостей», и драматург, автор драмы «Блуждающие Огни» (1878), имевшей большой успех благодаря игре Савиной.

346

Публицистический и исторический трактат Самарина «Окраины России» вышел в Берлине в 1868–1876 гг. Юрий Федорович Самарин (1819–1876) — писатель-славянофил и общественный деятель.

347

М. П. Покровский в 1861 году был из главарей студенческого движения, а в 1869 году поклонником Каткова.

348

Лейб-хирург Павел Андреевич Наранович (1801–1874) был с 1867 по 1869 год начальником Медико-Хирургической Академии, сочувствовал высшему женскому образованию и, пользуясь своими связями, помогал его организации.

349

Когда министр народного просвещения гр. Дмитрий Толстой, вместо просимого женщинами доступа в университет предложил устраивать только общие публичные лекции «на основании существующих о лекциях постановлений», представительницы буржуазного крыла женского движения во главе со Стасовой и Трубниковой решили принять это предложение, но женщины более радикально настроенные были против. «Оппозиция была ужасная!» — писала Стасова. В число самых «ярых» она указывает Ткачеву, Вебер, Цецину и других.

350

Депутаткам из оппозиции, принадлежавшим большею частью к трудовой интеллигенции, субботы были неудобны.

351

Софья Николаевна Ткачева (1842–1876), сестра публициста-революционера П. Н. Ткачева, представительница радикального крыла женского движения. В начале 70-х годов принимала участие в подготовке к изданию журнала Лаврова «Вперед», в 1872 году перевела роман Швейцера «Эмма». Была замужем за А. А. Крилем (см. «Деятели революционного движения», 1930, II, вып. 2).

352

Это произошло накануне, т. е. 30 ноября. Александр Александрович Черкесов (1839–1908), сын землевладельца, воспитанник Царскосельского лицея. В 1865 году по возвращении из-за границы был арестован по делу о сношениях с Герценом, но через два месяца освобожден; занялся книжной торговлей; кроме библиотеки и книжного магазина в Петербурге, имел книжный магазин и в Москве, где заведующим был П. Г. Успенский, вокруг которого группировался московский Нечаевский кружок. В апреле 1869 года Черкесов был избран мировым судьей, а 30 ноября арестован и пристегнут, в связи с арестом Успенского, к Нечаевскому делу. Освобожден в феврале 1870 года. Позднее выступал защитником в «процессе 193-х».

353

В записи 5 декабря внесена поправка: не Ушакова, а Евреинова, приятельница Софьи Ковалевской. Но Ушакова тоже существовала. Ковалевская упоминает в своей переписке (см. «Голос Минувшего», 1916, № 4, стр. 93) о гейдельбергской приятельнице Сонечке Ушаковой.

354

Вера Васильевна Черкесова, урожденная Ивашева, дочь декабриста и младшая сестра Марьи Васильевны Трубниковой.

355

Анна Михайловна Евреинова (Софья Ковалевская в переписке назвала ее «Жанной» или «сестрой») родилась в 1844 году и была первой из русских женщин, получившей ученую степень доктора прав. Училась в Гейдельбергском, потом Лейпцигском университетах, где в 1877 году и получила указанную степень. Впоследствии, в 1885–1890 гг., издавала журнал «Северный Вестник».

356

Софья Васильевна Ковалевская, урожденная Корвин-Круковская (1850–1891), позднее профессор математики в Стокгольмском университете, жена геолога Владимира Онуфриевича Ковалевского (1843–1883).

357

По свидетельству В. Я. Евдокимова («Голос Минувшего», 1916, № 4, стр. 73), в письме к нему из Берлина А. М. Евреинова описывала собрания рабочих, на которых она присутствовала, причем резко отозвалась о наших порядках. Письмо было подвергнуто перлюстрации, у В. Я. Евдокимова и в магазине Черкесова был сделан обыск, и его и Черкесова арестовали.

358

Родные А. М. Евреиновой также получили от нее телеграмму и в ответ на нее изъявили готовность посылать денег, «сколько ей нужно». «Вот поди разбери их потом! — писала Софья Ковалевская мужу. — Жила бы у них Жанна еще десять лет, и они все бы продолжали мучить ее и ни за что не отпустили бы добровольно; а вот убежала, — они и смягчились».

359

Загуляев, Михаил Андреевич, журналист (1834–1900). Сотрудничал в «Сыне Отечества», «Отечественных Записках», «Голосе» и т. д., ведя главным образом отделы иностранной политики.

360

«Независимость Бельгии».

361

Нота от 19 октября 1870 г., т. е. во время франко-прусской войны, о восстановлении прав России на Черном море, урезанных после Крымской компании.

362

Ваша прекрасная Россия.

363

Действительно, Загуляев был скоро возвращен и с 1871 года уже стал редактором газеты «Journal de St.-Petersbourg».

364

Первое известие об учреждении Общества поощрения женского труда находим в записи 19 апреля 1863 г. Е. А. Штакеншнейдер оказалась дальновиднее Лаврова: она предвидит, что объединить представительниц двух разных социальных групп, носивших обозначения «аристократок» и «нигилисток», не удастся. Сама она, которую Лавров причислял к центру, считала себя в 1864 году ближе стоящей к «нигилисткам», но позднее в своих оценках женского движения и практической деятельности приблизилась к буржуазному крылу деятельниц женского движения, возглавляемому триумвиратом — М. В. Трубниковой (1845–1897), Н. В. Стасовой (1822–1895) и А. П. Философовой (1837–1912). Ее собственное участие в женском движении, где она проявляла известную энергию, хотя и была на второстепенных ролях, очень мало отразилось на ее дневнике. Она, например, совсем не упоминает, что в ее квартире происходили занятия по химии под руководством профессора Николая Павловича Федорова и только вскользь отмечает о лекциях архитектора Росси. О женском движении см. книгу о Н. В. Стасовой Владимира Стасова (1899), А. В. Философовой — Тырковой, а также и «Материалы для истории женского образования в России» Е. Лихачева, т. III (1901).

365

Датировка не точная: в действительности записку свою Е. И. Конради подала в «I съезд естествоиспытателей» 2 января 1868 года. «Записка» эта, по словам А. В. Тырковой, «создала эпоху в истории русского женского просвещений». Она тут же была прочитана вслух, вызвала несмолкаемые рукоплескания. «Съезд, — говорит А. П. Философова, — изъявил готовность помочь, но отклонил от себя почин в этом деле, конечно, совершенно чуждым социальным задачам съезда… Смелая выходка Конради… сплотила всех женщин и все лучшие женские помышления и дала им возможность тронуться с места».

Эта записка-петиция Е. И. Конради напечатана была в «Трудах I съезда русских естествоиспытателей» и в книге Вл. Стасова «Н. В. Стасова», стр. 166–169.

366

В «Голосе Минувшего», 1916, № 4, стр. 65, ошибочно вместо «Воронина» стоит «Потанина».

367

Евгения Ивановна Конради (1838–1898), публицистка и переводчица, в 1868–1874 гг. была редактором и издателем «Недели». Ей не посвящено отдельных монографий, как Стасовой и Философовой, хотя значение ее в истории женского образования никак не меньше, так как она была не только организатором, но и неутомимой писательницей по женскому вопросу. Все отзывы о ней сходятся в признании, что это была очень пылкая, очень горячая и очень умная женщина. Не совсем доброжелательное отношение к ней Е. А. Штакеншнейдер заметно и в ее рассказе об аресте Лаврова.

368

Очень неприятно, но пришлось прибегнуть к этой мере; в виду бестактности и резкости Конради, ее побоялись пустить к министру, и, чтобы ей бы то менее обидно, не поехала и Трубникова.

369

Екатерина Александровна Солодовникова, представительница левого крыла женского движения этих годов. Упрекая «филантропок» в излишней дипломатии и медлительности, она и ее единомышленницы решили скорее ковать железо, устроили концерт Лавровской, собрали деньги и 1 апреля 1869 г. открыли так называемые Аларчинские курсы.

370

На приеме 26 ноября 1838 г. министр народного просвещения Дмитрий Андреевич Толстой сказал депутаткам, «что этого совсем не надо женщине, что она выйдет замуж и все науки в сторону» и т. д. (См. Стасов «Н. В. Стасова», стр. 182–183).

371

После десятилетней упорной работы поборницы высшего женского образования наконец могли торжествовать: 20 сентября 1878 г. открылись Бестужевские курсы. Комитет учредительниц за ненадобностью упразднился. Председательницей нового общества на общем собрании 4 ноября выбрана была Философова.

372

Название брошюры профессора Новороссийского университета Цитовича приведено не точно. Она называется «Ответ на письмо ученым людям» (Одесса 1879). Брошюра эта полемизирует со статьей Н. К. Михайловского «Письма к ученым людям», где высмеивались взгляды Цитовича на общинное землевладение. Вся брошюра написана очень злобно и цинично, но особенно резки выпады против женского равноправия. Новая женщина описывается Цитовичем в таком роде: «По наружному виду — какой-то гермафродит, по нутру — подлинная дочь Каина». Цитович не верит, чтобы совместные занятия мужчин и женщин наукой могли «обходиться без греха».

Брошюра Цитовича выражала взгляды самых реакционных кругов.

373

Достоевский страдал эмфиземой, через три с половиной месяца сведшей его в могилу. Осенью 1880 года он лечился в Старой Руссе. Улучшение здоровья («вообще смотрит лучше») было кажущимся. По словам Страхова, Достоевский был в это время «необыкновенно худ и истощен, легко утомлялся, жил, очевидно, одними нервами» (Полное собрание сочинений Достоевского, 1883, т. I, стр. 316). В это время он усиленно работал над «Братьями Карамазовыми», которые печатались в «Русском Вестнике» (№№ 1, 2, 4–6, 8–11) и вышли в декабре отдельным изданием.

374

В декабрьской книжке «Дневника Писателя» за 1877 год, прекращая на год, как он думал (фактически вышло почти на три года), это издание, чтобы отдаться писанию романа, Достоевский в обращении «К читателям» выражал сожаление, что столь многим не мог ответить за неимением времени и здоровья. Слова, сказанные им Е. А. Штакеншнейдер — «тут надо не письмо писать, а целую статью» — повторяют мысль, выраженную в этом обращении несколько пространнее: «Очень многим корреспондентам я потому не мог ответить на вопросы, что на такие важные, такие живые темы, которыми они столь интересуются, и нельзя отвечать в письмах. Тут надо писать статьи, целые книги далее, а не письма».

375

К Софье Андреевне Толстой, вдове поэта Алексея Толстого, с которой Достоевский был в хороших отношениях. Однажды он привез ее к Штакеншнейдерам на домашний спектакль. (См. В. Микулич, «Встречи с писателями», 1929, стр. 144.)

376

Отрицательное отношение к Тургеневу, как к человеку, заметно во многих местах дневника Е. А. Штакеншнейдер. В 1880 году оно выражается резче в связи с обострением вражды между Достоевским и Тургеневым после пушкинских праздников в Москве (см. «Дело», 1860, № 9, стр. 160). Про взаимные личные отношения двух великих писателей см. «История одной вражды. Переписка Достоевского и Тургенева», изд. «Academia», 1928).

377

Под этим заглавием появилась статья в сентябрьской книге «Дела» за 1880 год, имеющая подзаголовок: «Дневник Писателя» Достоевского. Единственный выпуск на 1880 год. Август». В статье этой говорится, что пушкинский праздник в Москве был «повальным смешением языков и понятий, не без примеси некоторой доли умственного уродства… Героем и финалом этого сумбура явился г. Достоевский. Он уже не в первый раз садится не в свои сани, принимая на себя роль публициста. Первые опыты этого рода сделаны им в 1876 году «Дневником Писателя». Особенной славы г. Достоевский, конечно, не стяжал, да и не мог стяжать, потому что для роли публициста у него не достает ни знаний, ни развития, ни политического образования, ни даже простого общественного такта». Далее идет горячий протест против проповеди смиренномудрия у Достоевского и т. д. Подпись под статьей «Г.-Н». («Дело», 1880, № 9, стр. 159–169)

378

Между педагогом-математиком Евтушевским и Львом Толстым была полемика о методах преподавания арифметики. Евтушевский пропагандировал видоизмененный им метод немецкого педагога Грубе. Лев Толстой горячо оспаривал целесообразность этого метода, (см. статью Л. Толстого «О народном образовании», Полн. собр. соч. Льва Толстого, 1897, т. IV, стр. 378–458). В свою очередь Евтушевский иронизировал над педагогической деятельностью Толстого.

379

В 50-х годах у Штакеншнейдеров были «субботы». О «субботах» же говорит Микулич в своих воспоминаниях, относя первое знакомство с этой семьей к 1879 году, А. Г. Достоевская определенно указывает «вторники»: «Федор Михайлович в 1879–1880 гг. бывал на вечерах у Е. А. Штакеншнейдер. У ней по вторникам собирались многие выдающиеся литераторы» (А. Г. Достоевская, «Воспоминания» стр 256). Очевидно, как раз в эти годы произошла перемена дней.

380

Об этой Маше Бушен, несомненно, говорит Микулич, не называя ее фамилии: «Очень красивая молодая женщина… Приятельница Елены Андреевны, Марья Николаевна Б., очень одаренная личность. Она прелестно рисует, пишет, декламирует, играет на сцене; при этом хороша как ангел и несчастлива в семейной жизни» (В. Микулич, «Встречи с писателями», 1929, стр. 140). «Пророка» Пушкина и его же «Медведицу» читал Достоевский и на Пушкинских торжествах в Москве вечером 8 июня. В Петербурге читал он «Пророка» на вечере в пользу Литературного Фонда, состоявшемся вскоре после «вторника» у Штакеншнейдеров, а именно 19 октября, и вторично на повторном вечере 26 октября.

381

Очевидно, пушкинские «Подражание Данту» и из Беньяна «Странник» («Однажды, странствуя среди долины дикой»).

382

Книга Н. Я. Данилевского «Дарвинизм» вышла в свет в 1885 году (т. I, в двух частях).

383

Сестра Е. А. Штакеншнейдер.

384

Ср. В. Микулич «Встречи с писателями», 1929, стр. 146, где говорится о чтении у Штакеншнейдеров того же произведения той же чтицей.

385

Штакеншнейдер не только забыла заглавие этой, по ее мнению, «хорошенькой вещи» Случевского, но и указывает неточно, о ком в ней идет речь: не «поп» и не «бедный», а дьячок, живущий в чистом, опрятном домике и довольный своей судьбой; сын его сделался не «архимандритом», а «иеромонахом». Такая рассеянность тем более странна, что стихотворение и носит заглавие «Дьячок» («Над Двиной, рекой великой», Сочинения К. Случевского, 1893, т. II, стр 81–82).

386

Невестка Е. А. Штакеншнейдер.

387

Несколько раз в своем дневнике возвращается Штакеншнейдер к этому вечеру 1861 года, поразившему ее недостаточным, по ее мнению, вниманием публики к Достоевскому.

388

После смерти жены своей Марии Александровны Александр II женился на кн. Юрьевской (Долгоруковой).

389

Дмитрий Андреевич Лизогуб (1848–1879), из богатых помещиков Черниговской губернии, все свои средства отдавший на нужды революции (см. Степняк-Кравчинский, «Подпольная Россия», а также «Воспоминания Е. Хирьяковой», «Звенья», стр. 482–499).

390

Речь идет о процессе шестнадцати народовольцев в Петербургском военно-окружном суде, происходившем с 25 по 31 октября 1880 года (см. «Процесс шестнадцати террористов», под ред. Бурцева, 1906).

391

Григорий Давыдович Гольденберг (1855–1880), деятель «Народной Воли», участвовал в террористических покушениях на Александр III. Был арестован в 1879 году и выдал многих из товарищей, но муки совести после предательства довели его до самоубийства в Петропавловской крепости.

392

Лизогуб был повешен 8 августа 1879 г. в Одессе, где в это время генерал-губернатором и командующим войсками округу был Тотлебен, проявивший необычайную свирепость в подавлении революционного движения. Смертный приговор над Лизогубом поразил всех своей неожиданностью.

393

Этот спектакль был у Штакеншнейдеров годом раньше (в зиму 1879–1880 г.) и описан у В. Микулич («Встречи с писателями», 1929, стр. 144–148).

394

В письмах Федора Михайловича к жене есть ряд упоминаний об Анне Николаевне Энгельгардт; например, в первом письме по приезде в Москву на Пушкинские торжества Достоевский указывает, что в Чудове простился с А. Н. Энгельгардт и при этом они «задушевно облобызались» (см. Письма Достоевского к жене», 1926, стр. 278).

395

В письме Страхова Льву Толстому от 2 ноября 1880 г. читаем: «Видел я Достоевского и передал ему вашу похвалу и любовь. Он очень был обрадован, и я должен был оставить ему листок из вашего письма, заключающий такие дорогие слова. Немножко его задело ваше непочтение к Пушкину, которое тут же выражено («лучше всей нашей литературы, включая Пушкина»), «Как, включая?» — спросил он. Я сказал, что вы и прежде были, а теперь особенно стали большим вольнодумцем» (Толстовский Музей, т. II, переписка Л. Толстого с Н. Страховым, Спб. 1914, стр. 259).

396

Маков, Лев Саввич, член Государственного Совета, бывший до Лорис-Меликова министром внутренних дел, а потом почты, телеграфа и духовных дел, в конце февраля 1883 года кончил самоубийством в связи с растратами в подведомственных ему учреждениях. В качестве министра внутренних дел ознаменовал свое управление введением института урядников и обращением к обществу о содействии для борьбы с революционным движением. Надежда Киреева, первая его жена, была подругой молодости Е. А. Штакеншнейдер (см. дневник 1885 года, 9 марта).

397

Неотесанный медведь.

398

Наденька была незаконная дочь своих родителей и потому быта нелюбима своей родной матерью, отчасти оттого же нелюбима и свекровью. В начале 30-х годов блистала в петербургской немецкой сцене, но блистала не талантом, а красотой, актриса — не вспомню ее имени. За ней, конечно, ухаживали, и одному молодому человеку, а именно Александру Дмитриевичу Кирееву, посчастливилось, вернее, впрочем, сказать, понесчастливилось стать к ней в более близкие отношения. Она сделалась матерью, потребовала от него женитьбы. Он уклонился. Тогда она взяла свою трехмесячную дочь, — то была бедная Наденька, — и пошла с ней к Зимнему дворцу, к государеву подъезду.

Государем был тогда Николай Павлович. Когда он вышел садиться в сани, она бросилась к его ногам и рассказала ему все, прося защиты. Государь приказал Кирееву жениться на ней. Киреев повиновался, конечно, и немецкая актриса стала русской барыней Надеждой Александровной Киреевой. Все прошлое было моментально похерено. Сцена, немецкая обстановка, родня, немецкий язык и ребенок — все скрылось и исчезло с лица земли. Дом был поставлен на барскую ногу. Толпа дворовых, но при этом порядок немецкий; везде чистота, роскошно, прилично, главное прилично. Пошли дети, а через несколько лег появилась в доме девочка, воспитанница, Наденька. Она была, конечно, старше остальных детей, и, когда она подросла, ее отдали в пансион и ни по праздникам, ни на каникулы, никогда не брали домой. Потом стали брать. Затем прошлое забылось, никто не вспоминал, не спрашивав, все привыкли. Наденька была Наденька Киреева, старшая дочь. Но мать ее все-таки не любила. Она была очень злая, эта мать с лицом ангела — настоящего ангела, я хорошо помню ее. Мужа своего дотиранила она до того, что, по приказанию докторов, его пришлось увезти в деревню, и там он умер на руках у Наденьки. Крепостных своих она истязала, за что и судилась не раз и, наконец, — но это уже в последнее время, в 60-х годах, — она была убита на большой дороге кучером своим.

399

Дети сестры Е. А. Штакеншнейдер, Ольги Эйснер.

400

Не коротенькая статейка, а большая статья Я. П. Полонского «Тургенев у себя» появилась в восьми номерах «Нивы» (1884, №№ 1–8).

401

Стихотворение это появилось под другим заглавием: «Умирающий» (см. Полное побранив стихотворений Полонского, 1896, т. II, стр. 381–386) — 136 стихотворных строчек шестистопного ямба — и принадлежит к числу довольно слабых произведений очень неровного в своем творчестве Полонского. Очень возможно, что этим в значительной степени объясняется и отказ со стороны Берга и Стасюлевича, но высказать этого прямо они не решились. Как образчик «стиля» можно привести следующие четыре строки:

Мы все — проточный путь материальных

Частиц, теснящихся кругом,

Мы заставляем их участвовать в своем

Стремлении создать мир мыслей идеальных.

402

Первое «Полное собрание сочинений» Достоевского вышло в четырнадцати томах в 1883 году. Весь первый том занят главным образом биографическими материалами: «Материалы для жизнеописания Достоевского» Ореста Миллера; «Воспоминания о Ф. М. Достоевском» Н. Страхова; письмами Достоевского, отрывками из записной книжки. Кроме Страхова и О. Миллера, большое участие в составлении этого тома принимал А. Майков. Второе «Полное собрание» вышло в шести томах в 1885–1886 году с «кратким очерком жизни и писательства Достоевского», составленным Аверкиевым.

403

Аверкиев решил продолжать замысел Достоевского и в 1885–1886 году издавал единолично тоже «Дневник Писателя», не имевший, впрочем, никакого успеха.

404

В 1881 году, когда Полонские гостили у Тургенева в Спасском, Иван Сергеевич, обнаружив у Жозефины Антоновны дарование к лепке, взял с нее слово, что она будет серьезно учиться и вылепит его бюст. Там, в Спасском, она вылепила бюст своего шестилетнего сына Бори. Затем она поступила в училище Штиглица и занималась там под руководством скульптора Матвея Афанасьевича Чижова. Первой ее серьезной работой был бюст Тургенева, поставленный на Волковом кладбище. Из последующих ее работ наибольшею известностью пользуется бюст Пушкина в Одессе.

405

Речь идет о десятитомном «Полном собрании сочинений». Причины неуспеха продажи можно видеть и в том, что тома продавались отдельно и, когда выходили последующие, первый, наиболее интересный, со стихотворениями, уже разошелся.

Кроме того, издание не было выдержано и по внешности: последние тома вышли на гораздо худшей бумаге, чем первые. По свидетельству сына поэта, Александра Яковлевича Полонского, Евгений Гаршин, бывший издателем этого «Полного собрании» и заведший у себя не «магазин», а «книжный склад» не «надувал» Полонских, — здесь Е. А. Штакеншнейдер не права, — но просто оказался очень непрактичным: он никакой выгоды и сам не имел.

406

Saisir — уловить.

407

В истории первоначального знакомства Е. А. Штакеншнейдер с Достоевским имеет значение следующий эпизод. В августе 1861 года Полонский, находясь за границей, получил от нее письмо, где, между прочим, находилось суждение о Достоевском, которое привело Полонского в восторг. Оно «право, могло бы занять место в критике», — писал он. Считая, что Достоевскому интересно будет знать мнение о своих произведениях, Полонский выписал и послал ему суждение Е. А. Штакеншнейдер, не называя ее по имени, указывая только, что оно принадлежит одной петербургской девушке, неизвестной Достоевскому.

408

Поклонник Достоевского и приятель Н. Н. Страхова. В 1861 году принимал деятельное участие в студенческом движении и сидел в Петропавловской крепости. Уже к концу 60-х годов заметно поправел и стал бранить «нигилистов». О нем см. «Деятели революционного движения», т. I, стр. 324, где приложен и его портрет в молодости, и особенно Л. Пантелеев «Из воспоминаний прошлого», т. I.

409

По свидетельству А. Г. Достоевской, Федор Михайлович возобновил знакомство со Штакеншнейдерами в 1873 году.

410

Анне Павловне Философовой.

411

Статья о Некрасове появилась в декабрьской книжке «Дневника Писателя» за 1879 год.

412

«Мартен-найденыш».