Дневник путника

9 июля. Журналист из «Правды»

Сколько ни живи человек на земле, а не привыкнуть ему к красоте восхода. Лазурью сияли небеса. Изумрудными россыпями сверкали росы на стеблях травы. Даже грязные лужи, в которых отражались высокие облака, потеряли свою обычную унылость. Что говорить тогда о больших прудах, которые тянулись слева от меня длинной серебряной лентой. Это они дали название поселку. Я был бы не прочь подойти к ним поближе, но тропинка упорно уводила меня в сторону. А быть внимательным просто необходимо: граница областей, бездорожье. Почти не останавливаюсь в небольших деревнях, смотрю в карту и спрашиваю встречных прохожих, как дойти до следующей деревни. Но вот пройдена последняя деревня. Поле. Холмистое, бескрайнее. Маленькая речушка. Мостик. Неуверенно перехожу его. Куда идти дальше? Где-то впереди рязанская деревня Студенец, но какая из трех дорожек ведет туда. Ошибешься, считай, весь день потеряешь. И, как назло, ни одного прохожего. Озираюсь по сторонам: пусто. Единственный, кто видит меня, так это жаворонок; высоко в небе звенит его голос. Решаюсь делать то, что делал всегда в этом походе. Молюсь. Тихо, сосредоточенно. Прошу помощи. Сразу вспоминается дом в Оптиной, та волна, что охватила меня, когда припал к раке с мощами Преподобного. То чувство защищенности, уверенности, покоя не покидало меня с той поры ни на миг. Вот и сейчас, стою в этом бескрайнем поле, но нет ощущения беззащитности, одиночества. Откуда-то из-за кустов ивняка вышел человек. Я даже вздрогнул от неожиданности: почему я его раньше не видел? Брезентовый плащ, кепка, кирзовые сапоги. А лица почему-то не разглядел.

— Что стоишь, мил человек? Заблудился?

— В Студенец направляюсь, а дороги не знаю.

— В Студенец? Видишь, впереди несколько деревьев? Да не там, правее. А от них по телеграфным столбам.

Благодарю его. Мы прощаемся. Минуты через две оглядываюсь. Что за чудеса! Безлюдное поле, жаворонок звенит в вышине. Никого. В Студенец мы пришли одновременно, — большая черная туча и я. Бегу к первому попавшемуся дому. Старенькая терраска, за столом играют в карты пожилая женщина и две совсем еще юные девушки. Играют в самую популярную русскую карточную игру — в «дурака». Судя по всему, играют не первый час. Все ясно, приехали из города. Хорошо, конечно, молочка у бабули попить, да скучновато.

— Четвертым не будете? — после приветствия обращается ко мне женщина.

Девушки с интересом рассматривают нежданного гостя, но молчат. Включаюсь в игру. Говорит женщина, мы молчим. Особого азарта нет, хотя вроде бы нам с партнершей везет. Но дождь не утихает. Наконец, женщина тоже устает рассказывать о том, какая это дыра — Захаровский район, как трудно даже до райцентра добраться, до Прудов в три раза ближе, но зато бездорожье… Эх! Опять проиграла! Успокаиваю ее, обещая, что по приметам, кому не везет в картах, повезет в любви. Кратковременное оживление на лицах девушек — и опять сосредоточенное молчание. Будто не в подкидного играем, а в шахматы.

Но всему приходит конец. Ушли в сторону юга тучи. С сочувствием смотрю на девушек: сколько партий им еще предстоит сыграть? Стоило ради этого ехать из Москвы?

В Коровино, большую, хаотично застроенную деревню я пришел поздно вечером. Переночевать решил в местном общежитии. На мой стук открыл дверь чернявый мужчина средних лет, очень пьяный. За его спиной виден другой, повыше, рыжеволосый. Тоже пьяный. В комнате дым коромыслом. Пытаюсь объяснить, кто я и зачем пришел сюда. Говорю, а сам заранее чувствую, что мне скажет этот человек. К сожалению, типаж очень распространенный. До него каким-то образом все же доходит, что я прошусь на ночлег. На лице появляется выражение собственной значимости, в глазах почти презрение.

— А почему я тебе, собственно, должен верить? Ты мне документы свои покажи, паспорт или удостоверение какое. Посмотрю, может, и пущу.

«Пущу» было произнесено просто замечательно. В нем так и слышалось основательное, хозяйское. Правда, внешность человека никак не соответствовала важности тона: майка, выпущенная из-под брюк, босой, в руках самокрутка. Все ясно. Поворачиваюсь, чтобы уйти. Но тут из-за спины чернявого вырывается его друг.

— Мишка, кончай хреновину пороть. Вечно не поймешь, кого из себя строишь. Парень, не слушай его, проходи. Койка у нас свободная есть, переночуешь. Мы вот пьем. Может, и ты с нами сообразишь? Да не бойся, проходи. — Все это он проговорил почти без пауз. — Меня Андрюхой зовут, а это Мишка. Сидим здесь без толку, вот и пьем.

Так я познакомился с двумя рязанцами, приехавшими помогать подшефному колхозу. Как я мог понять, они готовили к уборке свои комбайны, но нужных запчастей не было, и большей частью им приходилось сидеть без дела.

— Представляешь, парень, — Андрюха завелся, — приходится друг у друга из комбайнов детали таскать! А что прикажешь делать? И к председателю ходили, и к начальнику мастерских, а толку никакого. Говорят… — он вдруг осекся, в глазах мелькнула мысль.

При мне они одолели еще одну бутылку. Миша сидел на кровати, время от времени протягивая мне руку: «Паспорт покажи». «Иди ты», — говорил ему Андрей и пристально смотрел на улицу, что-то соображая. Так повторилось несколько раз, но Андрей, что-то обдумывая, забыл о нас. Я грыз сухарь и в ответ на протянутую Мишкину руку отвечал: «Иди ты», он тупо смотрел и соглашался: «Ну ладно, оставайся».

— Послушай, парень, — вдруг заговорил Андрей, а у тебя есть документы, что ты в газете работаешь?

— В журнале. Есть.

— Ты мне должен помочь. Ну нельзя мне без запчастей, понимаешь?

— Понимаю. А как могу помочь?

— Я все придумал. Завтра пойдем на планерку. Представишься, скажешь, что ты мой двоюродный брат, работаешь в «Правде», и так, будто ненароком, спросишь: «А как у вас дела с запчастями?»

— Прости, а почему из «Правды»?

— Ну хоть откуда. «Правда» же главная газета.

— «Труд» еще есть, — с кровати подал голос Михаил.

— Неважно. Главное, из Москвы. А наши только Москвы и боятся.

— Хорошо, я спрашиваю про запчасти. Дальше что?

— Как что? Сдрейфит, как пить дать. И будем мы с Мишкой при запчастях.

Я вначале пытался было отговорить Андрея от такой авантюры. Но чем более приводил доводов против, тем сильней распалялся Андрей.

— Увидишь, парень, все пройдет, как по маслу. Ты только помоги. Поможешь?

Что оставалось делать? Я согласился. Радостный Андрей умчался куда-то, и вскоре с улицы я услышал его возбужденный голос:

— Я завтра ему покажу. Я завтра корреспондента из «Правды» приведу.

— Откуда?

— Из «Правды».

— А что он здесь делает?

— Брательник мой. Двоюродный. В «Труде» работает. Завтра посмотрим, как председатель вертеться будет.

Время подходило к двум часам ночи. Я не без улыбки представил завтрашнюю планерку. Может быть, встать пораньше и уйти, пока мои соседи будут спать? Стыдно. Обещал все-таки. Рядом бормотал что-то спящий Мишка. Я прислушался: «А почему я должен верить, что ты журналист?.. Паспорт покажи…»

— Иди ты! — сказал я как можно громче и погрузился в туман сна.