Когда утром Милада спускалась по лестнице, тетя Сессиль разговаривала по телефону. Милада уже знала, что сегодня Арчи не заберет ее. Тетя Сессиль смеялась в трубку, перебирая колье на шее. Да и как было не смеяться, если Арчи всегда такой весельчак: хохмит даже при температуре в тридцать семь и восемь. Он сказал, что чувствует себя плохо и попросил присмотреть за сестренкой, пока ему не станет легче.
Милада все это знала, словно сама слышала их разговор. Арчи рассказал тетке, что весело отпраздновал день рожденья, но, видимо, переборщил с водяными пистолетами. Ему теперь нужно время отлежаться, пока температура не снизится.
Глупый старший брат.
Любимый старший брат.
Как бы ей сейчас хотелось, чтобы, несмотря на болезнь, он приехал и забрал ее.
– Передайте ей, что я люблю ее, – сказал Арчи прежде, чем повесил трубку.
Это Милада расслышала, потому что подошла к тетке ближе, чем самой того хотелось. Но она знала это и без слов. Она вообще много чего знала и видела.
Не знала только одного – что больше никогда не увидит брата.
Сессиль никогда не была уравновешенной женщиной. И когда после утренней чашки кофе по-ирландски вдруг услышала крики на улице, тут же поддалась панике: руки задрожали, дыхание сбилось. Когда раздались выстрелы, ее бросило в холодный пот. Подходя к окну, она попыталась убедить себя, что рядом просто снимают кино: место ведь живописное.
При встрече с новыми людьми, она всегда с гордостью упоминала о том, где живет. Пару раз недалеко от ее дома снимали рекламу. Да и как было не снять, если совсем рядом отстроили шикарный парк с аттракционами, а домики и магазинчики выглядели такими ухоженными и аккуратненькими, что, казалось, были родом из сказки? Но в этот раз никто не кричал «мотор» или «снято». В этот раз от криков леденела кровь.
Отодвинув шторку, Сессиль увидела, как молодой парень в военной форме начал палить по прохожим.
– Господи, – прошептала она и спрятала лицо в ладонях.
Парень что-то кричал, размахивая из стороны в сторону автоматом. Он беспорядочно палил то в небо, то в голубей, то в лежавшие на земле тела. В его криках Сессиль смогла разобрать: «Всем вам конец! Всем! Я все это видел!» После он захохотал, выстрелил еще несколько раз, будто бы успокаиваясь. Последним выстрелом снес себе голову.
Сессиль простояла у окна то ли минуту, то ли целую жизнь. Из ступора ее вывел пролетевший над домом вертолет. Из динамиков доносилось:
– Внимание! Внимание! Всем оставаться на местах. Власти держат ситуацию под контролем. Всем оставаться на местах.
Она бросилась к сыну, который стоял за ее спиной и не переставая спрашивал: «Мам, что случилось? Мам, что с тобой?».
– Мы уезжаем! – гаркнула Сессиль, схватив его на руки.
Она не была образцовой матерью и домохозяйкой, не была образцовой соседкой или женой. Держалась особняком и никому не доверяла. Особенно тем, кто наделен властью. Она понимала: даже в новом мире без войн, каждый все равно был сам за себя.