До самой смери. Том 2 (ЛП)

~*~*~*~

– Сестренка!

Я моргаю на своих двух братьев, стоящих на кухне Форда. Уайатт с Лэндоном ни черта не изменились. Однако я? Я, наверное, выгляжу, как утонувшая крыса, учитывая, что я только что вышла из машины, и начался идти сезонный дождь. Не говоря уже о заднице, которую я получила после Пенни. Кэнди уверяет меня, что она выглядит также, но я не уверена.

– О, привет, – бормочу я.

Лэндон подходит с большой улыбкой на лице.

– Я знал, что нам удастся нормально познакомиться и подружиться рано или поздно.

– Друзья? – Уайатт фыркает. – Ты не можешь дружить со своей сестрой.

Лэндон посмеивается. – Конечно, ты можешь, идиот.

Форд уставился в потолок, пропуская руки через волосы. Я чувствую его боль.

– Ох, приятно увидеть вас обоих снова.

Они оба изучают меня. – Ты все еще горячая. Я полагаю, ты унаследовала наши хорошие гены.

Я свирепо смотрю на Лэндона, который улыбается мне. Уайатт посмеивается.

– Он имеет в виду, что в большинстве безинцестных возможных способов.

– Нет, такого слово «безинцестный», – отмечаю я.

Форд фыркает. – Рад, что кто-то обратил на это внимание.

– Да, пошел ты, Форд. По крайней мере, мы пытаемся узнать ее, – бросает ему Уайатт.

– Разве я не живу с ней? – Форд бросает в ответ.

Я закатываю глаза.

– Мальчики, – говорю я, поднимая руки. – Можем ли мы перестать ругаться?

– Знаешь, что поможет нам поладить? – вставляет Уайатт.

– Просвети меня, – бормочу я.

– Ночь вместе, как одна большая счастливая семья.

Я прищуриваю глаза на них. – Ты предлагаешь пойти с тобой? Со всеми вами?

– Ты наша сестра, не так ли? – спрашивает Лэндон.

– Ну да, но…

– Тогда мы заслуживаем узнать тебя. Или ты слишком хороша для этого?

Уайатт скрещивает руки на груди и изучает меня.

– Конечно, нет, – издеваюсь я. – Отлично, мне не помешал бы один вечер отдыха.

Прошло много времени с тех пор, как я развлекалась. Я нахожусь в отчаянной потребности, чтобы отвлечься от всего, что происходит, и я знаю человека, который может пойти со мной и сделать так, чтобы это случилось.

– Я собираюсь позвонить другу и узнать, хочет ли он пойти. Затем я поговорю с Кэнди и узнаю, сможет ли она посидеть с Пенни.

– Наша племянница чертовски милая.

Уайатт гордо улыбается. – Она любит меня.

– Чувак, она укусила тебя за лицо, – смеется Лэндон.

Я ничего не могу с собой поделать и смеюсь. Моя девочка не терпит всякого дерьма.

– Кэнди до сих пор здесь. – Форд бормочет, но я клянусь, его глаза с тоской двинулись вверх по лестнице. Ох, Кэнди может быть причастна к этому, если захочет.

– Спасибо.

Я поворачиваюсь и устремляюсь вверх по лестнице. Кэнди в комнате с Пенни, которая крепко спит.

– Как она?

Она оборачивается, когда слышит меня, и улыбается.

– Я очень люблю проводить с ней время, клянусь. Она такая чертовски милая.

Мое сердце болит. Я не чувствую, что мне хватает времени с ней, даже если я и провожу с ней девяносто девять и девять процентов своего дня с ней. Кэнди берет ее на несколько часов, пока я занимаюсь вопросами, связанными с Маркусом, но даже это время чувствуется, как вечность. Словно я скучаю по драгоценным моментам. Я подхожу и смотрю на свою спящую дочь, и мое сердце наполняется любовью.

– Она прелестная. Спасибо, за то, что делаешь это, Кэнди. Это такая большая просьба и…

– Серьезно? – она шепчет, обрывая меня. – Ты пережила ад, заботясь об этой маленькой девочке ни с чем, и вернулась сюда, чтобы встретиться со своими демонами. Тебе не за что извиняться. Я обожаю проводить с ней время, и до того как ты спросишь, отдохни сегодня вечером со своими братьями. Я с удовольствием присмотрю за ней.

Я сажусь рядом с ней на кровати.

– Ты слышала?

– Они планировали это весь день. Они хотят узнать тебя, Кэт, неважно, насколько они кажутся легкомысленными и беспечными. Это что-то значит для них.

Я улыбаюсь. – Я тоже хочу узнать их.

– Тогда иди и проведи с ними время, наслаждаясь их компанией.

– Я ненавижу оставлять ее, – я шепчу, опуская голову.

– Она все равно будет спать, это не то, словно ты пропускаешь время матери и дочери. Кроме того, это одна ночь. Я не знаю, сколько еще времени смогу проводить с ней, так что дай мне это.

Я поворачиваюсь, протягиваю руки и обнимаю свою подругу. – Я не говорю, что это достаточно, но я не знаю, что бы я делала без тебя.

Кэнди смеется. – Возможно, устроила бы вечеринку.

Я хихикаю и отстраняюсь. –Как ты думаешь, должна ли я позвать Дасти?

Кэнди стонет. – Ах, да. Он ныл о том, что сейчас не в возрасте для веселья.

– Я позвоню ему.

Я встаю и иду к двери.

– Катя? – зовет Кэнди.

Я поворачиваюсь, смотря на нее. – Да?

– Ты делаешь удивительную работу, тебе следует это знать. Я горжусь тобой.

Я улыбаюсь, мое сердце раскрывается немного больше. – Спасибо.

Может быть, Кэнди только один человек, но это все заставляет тебя чувствовать, словно ты делаешь правильный выбор.

Я сделала.

Я думаю.

Глава 9

Катя

– Привет, папа, – я говорю в трубку.

– Катя, как ты?

– У меня все хорошо. Как мама?

– С ней все хорошо, спит много. Завтра ее будут сканировать. Думаю, она нервничает.

Мое сердце сжимается. – Ты думаешь, я должна вернуться?

– Нет, – он говорит мягко. – У нас все хорошо. Врач дал ей обезболивающие таблетки, пока мы ждем. Они помогают. Просто звони каждый день. Это заставляет ее чувствовать себя лучше.

Я киваю, глотая свои слезы.

Слава Богу, он не может видеть меня сейчас.

Я сейчас не в форме.

– Как у тебя там дела? – спрашивает он.

– Хорошо. Я сегодня виделась со своим адвокатом. Мы сдвинули дело с мертвой точки.

– Маркус доставляет тебе неприятности?

– Немного, – признаюсь я. – Но я в порядке. Уайатт и Лэндон пригласили меня сегодня.

Он стонет. – Ты уверена, что хочешь сделать это?

Я мягко смеюсь. – Конечно, они мои братья.

– Они также бунтари. Присматривай за ними, они втянут тебя в неприятности.

– Не больше, чем мне удалось сделать самой, – шепчу я.

– Катя, – говорит он мягко. – Это не твоя вина.

– Может быть, нет. Но будучи наивной, я оказалась здесь. Кто позволяет кому-то так обращаться с собой? Я должна была знать…

– Ты любила его. Любовь скрывает так много. Она заставляет нас верить, что даже в худших ситуациях есть нечто ценное, за что мы можем держаться. Ты не можешь винить себя.

Она права, и я знаю это. Хотя это не заставляет меня чувствовать себя лучше.

– Спасибо, пап. Ты можешь передать маме, что я звонила?

– Я передам. Она перезвонить тебе позже.

– Спасибо.

Я вешаю трубку со вздохом. Это так трудно решать, что лучше, когда твое сердце разорвано в разных направлениях. Прямо сейчас я собираюсь сосредоточиться на сегодняшнем вечере и насладиться впервые за долгое время. Я подхожу к платьям, которые Кэнди мне одолжила. Пенни ползет сзади ко мне.

– Что думаешь, малышка? – я спрашиваю, вытаскивая два платья и поднимая их вверх.

Пенни добирается, хватая красное платье и дергает его. Я тихо смеюсь, опускаясь на колени и притягивая ее в объятья. – Мне оно тоже нравится.

Я плюхаюсь на кровать, позволяя ей ползать по мне. Она тянет меня за ожерелье, трогает мои сережки, засовывает свои пальцы в мой нос, а затем сворачивается рядом со мной и своей куклой. Я вдыхаю, поворачиваясь и прижимая, свое лицо к ее волосам. Драгоценная. Идеальная. Моя жизнь была бы ничем без нее.

– Я люблю тебя, малышка.

Мои глаза закрываются, и через мгновение мы обе засыпаем.

Глава 10

Маркус

Тогда

– Это мой бизнес, – рычит Уолтер.

Я сжимаю кулаки, желание врезать ему по первое число переполняет меня. Как он посмел прийти сюда, пытаясь забрать мое? Как он смеет наебывать меня? Я могу почувствовать, как вены пульсируют в моей голове. Я уверен, что они вот-вот взорвутся.

– Только через мой гребаный труп.

Он запрокидывает голову и смеется.

– Твоя жена ушла, Маркус. Как, по-твоему, ты собираешься остановить меня?

– Моя жена ухаживает за своей больной матерью. Мы не развелись, и она не ушла от меня.

Он улыбается. – Она бросила тебя. Прошло уже несколько месяцев. Мой адвокат сейчас занимается изучением изменение пункта (названия).

– Ты не получишь этот гребанный бизнес, пока я не поговорю со своим адвокатом.

– О чем тут говорить? – он смеется.

Мои кулаки сжимаются. – Есть условия. Технически я все еще женат.

– Это также означает, что она должна жить с тобой.

– Она заботится о своей больной матери.

Он качает головой. – Ты думаешь, что я тупой? Я знаю, что она получила те документы. Я послал их ей. Она оставила твою жалкую задницу, а теперь ты все потеряешь.

Я бросаюсь на него, толкая к стене, мои пальцы крепко обхватывают его горло. – Ты не получишь мой гребанный бизнес, – я рычу.

– Отпусти меня, Маркус. – он хрипит. – Или я посажу тебя за нападение.

Я отпускаю его, бросая его тело на землю. Он приземляется на землю со стуком, его слабое тело, казалось, требует много времени на восстановление. Он поднимает голову, смотрит на меня яростным взглядом.

– Ты заплатишь за это, – рычит он.

– Ты потеряешь все.

– Дерзай.

~*~*~*~

Катя

Сейчас

– Этот клуб потрясающий! – говорит Уайатт, перекидывая свою руку через меня, подталкивая к большому, вибрирующему клубу.

– Не слушай его, это точно стриптиз клуб, – Лэндон подразнивает.

Я стреляю в него взглядом, и он сверкает великолепной ухмылкой. Сегодня только мы втроем, Форд предпочел остаться дома. Я примерно догадываюсь, почему. Оба моих брата одеты во все черное: черные рубашки, черные джинсы, и черные ботинки, но они сделали это так, чтобы все выглядело стильным. Я поехала в красном платье, которое имеет V-образный вырез спереди и слишком обтягивающее. Я подобрала к ним черные каблуки и завила свои волосы. Это мой самый лучший вид за долгое время.

– Как дела, Марк? – Уайатт ухмыляется, приближаясь к вышибале у двери.

– Уайатт, Лэндон, рад видеть вас. – крупный мужчина улыбается. – Кто ваша подруга?

– Это наша сестра, Катя.

Глаза мужчины расширяются. – Не знал, что у вас есть сестра.

– Так же, как и мы, до недавнего времени. – Уайатт смеется. – Ты позволишь нам войти?

– Да, проходите.

Громкий стон доносится от людей, стоящих в очереди, но парни не обращают на это внимание. Они тащат меня через двойные двери в переполненный клуб. В нем присутствует ледяная, голубая обстановка. Бар сделан из плотного стекла, светло-голубые стены, огни мерцают, как снежинки.

Мне нравится.

– Вау, – выдыхаю я. – Это место нереальное.

– Это потрясающе, эй! – Уайатт ухмыляется.

– Что ты пьешь?

– Закажи мне водку с клюквой, – говорю я, по-прежнему пялясь на красоту клуба. – В ней.

Уайатт исчезает, и я поворачиваюсь к Лэндону. – Скажи мне, что ты танцор, потому что я, безусловно, да. Я могу перебрать и устроить эпический танец на танцполе. Он фыркает, затем поворачивается и ставит руки на свою задницу, слегка ударяя и распевая. – встряхни своими перышками.

Я громко смеюсь, качая головой.

– Девочка, – он улыбается, поворачиваясь вокруг, – я король танцпола.

– Потанцуем?

Он ухмыляется. – Все, что пожелаешь.

Он берет меня за руку и ведет через толпу, пока мы не находим темно-синюю угловую кабинку. Мы садимся, и мгновением позже появляется Уайатт с нашими напитками. Улыбаясь, я беру свой.

– Итак, – спрашиваю я, делая глоток, – расскажите мне что-нибудь о вас, ребята.

В течение следующего часа, Уайатт и Лэндон рассказывают мне об их жизни, когда они были подростками, об их маме, о нашем отце, и как они стали частью его бизнеса. Все это время я улыбалась, иногда чувствуя боль зависти из-за внимания отца, которое у них было.

– Что насчет тебя? – Лэндон спрашивает.

– Твоя мама классная.

Я улыбаюсь. – Да. Она все, что у меня есть.

– Время танцевать! – Уайатт кричит.

Мы выпили по четыре напитка, и это, безусловно, время, чтобы потанцевать. Я устремляюсь на танцпол рядом с ними. Мне очень нужно было растрепать свои волосы, это именно то, что мне нужно – очистить голову. Мы находим место и начинаем двигаться. Лэндон поманил меня пальцем, затем сексуальной задницей, потом он начинает показывать себя в деле.

Он громко смеется, указывая на меня, обозначая, что сейчас мой черед, и я начинаю показывать свои навыки. У нас проходит полноценный танцевальный баттл, прежде, чем мы понимаем это. Я покачиваюсь, бросая свои руки в воздух, делаю спринклер, (движение в танце. – Примеч.ред.) и конкретно расправляюсь с ним.

На самом деле, Лэндон превосходный танцор, и мне должно быть стыдно, но мы смеемся, и это ощущается хорошо.

– Мне нужно еще выпить! – хихикаю я.

– Признай это! – Лэндон смеется. – Ты проиграла.

Я склоняю голову в поражении. – Я преклоняюсь перед тобой, король танцпола.

Лэндон издает громкий радостный возглас, и я поворачиваюсь, продолжая улыбаться, и пробиваю свой путь через людей к бару. Заказываю еще один напиток и быстро его проглатываю. Я горячая и потная, мне нужно немного охладиться. Я становлюсь очень-очень пьяной. Заказываю еще один напиток, и несу его с собой через толпу, пока не нахожу заднюю дверь. Когда выхожу, то, кажется, вижу сад-курилку. Повсюду люди. Я поджимаю губы, размышляя, свежее ли здесь воздух, чем внутри, решаю, что здесь прохладнее и ищу место, чтобы присесть. Медленная песня льется через открытую дверь. Я узнаю в ней “Every Time” Бритни Спирс. Слова вытекают наружу, заставляя мое тело покалывать. Слова настолько задевают за живое.

Пары начинают целоваться, обниматься и танцевать. Мое сердце болит, и я смотрю вниз на выпивку. Я благодарна за воздушное, легкомысленное чувство, которое я испытываю прямо сейчас, потому что это снимает немного глубокой боли из моего тела, впервые за долгое время. Я еще отпиваю свой напиток и поднимаю голову, замирая.

Маркус.

Не один.

Мое зрение размывается, когда я вижу своего мужа с рукой, обернутой вокруг другой женщины.

Ну, не совсем вокруг нее, но лежащая на ее колене, и он шепчет что-то ей на ухо. Ярость, боль, предательство и боль, смешиваются глубоко во мне.

У него не должно быть так все хорошо.

Это не должно быть, блять, таким легким для него.

Я резко встаю, слишком резко, и падаю вперед из-за алкоголя в моем организме, я приготовилась к приземлению, но умудрилась схватиться за край стола до того, как удариться о землю. Стакан разбивается и люди оборачиваются, чтобы посмотреть на меня. Слезы текут по моим щекам, и я хочу закричать о того, какая я жалкая и слабая.

Я поднимаю взгляд, и Маркус смотрит на меня, его рот слегка открыт. Он отпускает женщину и поворачивается, шагая ко мне. Я поднимаюсь, быстро поворачиваюсь, спотыкаясь на каблуках. Я убираюсь из сада и спешу к задней части клуба, прижимаясь спиной к стене, чтобы перевести дыхание.

– Катя.

Я резко поворачиваюсь, чтобы увидеть стоящего Маркуса под тусклым светом уличного фонаря. Он одет в смокинг, его волосы запутанные и неопрятные, нуждающиеся в серьезной стрижке. Его глаза прожигают мои, и у меня перехватывает горло, затягиваясь с каждым вздохом, который я делаю.

– Как ты смеешь быть счастливым? – я плачу, мой голос гневно хрипит. – Как смеешь ты чувствовать себя хорошо? Как ты смеешь жить счастливой жизнью, пока я выживаю? Как ты смеешь, блять, смотреть на меня, как будто тебе на самом деле жаль? Как ты смеешь существовать?

Он вздрагивает и делает шаг вперед. – Мне, блять, не все равно. Если бы ты только поговорила со мной…

– И что ты мне скажешь? – я кричу.

– Ты скажешь мне, что я важна для тебя, что ты сделал ошибку, что твоя жизнь была адом? Ты ошибаешься, Маркус. Ты не знаешь, что такое ад, ты никогда не поймешь ад, через который я прошла.

Его глаза разрослись болью, и мне хочется устремиться вперед, и вырвать их из глазниц. – Она деловой партнер.

– Ты всегда кладешь свои руки на своих бизнес-партнеров?

– Катя, я не могу испытать ту боль, которую ты чувствуешь, но мне тоже больно. Может не так сильно, но я…

– Хватит лгать. – Мой голос – яростный, эмоциональный крик. – Хоть раз в жизни, прекрати мне врать. Просто скажи это, скажи что это такое, и перестань прятаться за этой невыносимой каменной стеной.

Его глаза сужаются, и он шагает вперед. Я отступаю, прижимая ладони к прохладной кирпичной стене, позади меня.

– Хочешь знать, что это? Хочешь знать, что я сделал? Я женился на тебе, чтобы сохранить свой бизнес, я не любил тебя, мне было наплевать на то, что с тобой случилось. Я использовал тебя, я трахнул тебя, и я сделал все это, чтобы не потерять то, для чего работал.

Я издаю больной, задыхающийся звук, оборачивая пальцы вокруг горла, словно это остановит боль, проникающую в мою душу.

– Ты продолжала давить.

– Не смей обвинять меня, – кричу я.

Он поднял руку. – У тебя была возможность высказаться, Катя. Теперь моя очередь.

Я качаю головой, чувствуя отвращение. Он просто продолжает говорить.

– Ты продолжала давить сквозь мое дерьмо, сквозь стены, сквозь жесткость. Ты продолжала давить и я почувствовал. Было ли это достаточным, чтобы отказаться от всего? Нет. Но это было больше, что я когда-либо чувствовал к женщине.

Он делает шаг ближе, и мое дыхание становится неровным, прерывистым.

– С течением времени, мне стало комфортно. Ты подходишь мне, ты подходишь моей жизни, мы работали. Ты заставляла меня улыбаться, черт возьми,… я не улыбался уже много лет. Ты заставила меня поверить, что было больше жизни, чем бизнеса. Я влюбился в тебя, и до того, как я проснулся и осознал это, ты нашла контракт и ушла.

Я качаю головой из стороны в сторону.

Он лжет. Он говорит это только за тем, чтобы я вернулась к нему, чтобы я сдалась, и он смог использовать меня еще для чего-нибудь.

– Прекрати, – я пронзительно кричу, бросаясь вперед. – Ты лжешь.

Он хватает меня за плечи, слегка встряхивая.

– Я не лгу, Катя. Я не трахнул ни одну женщину, с тех пор как ты ушла, и я не хотел. Единственное, что я хочу, это ты.

– Лжец! – я воплю, набрасываясь на него с руками. Я ударяю его в челюсть, и он рычит от боли, отступая назад. Это не останавливает его, он бросается вперед, на этот раз, хватая меня за запястья. Я извиваюсь, дергаюсь, пинаюсь и кричу.

Он не любит меня. Он не хочет меня. Он лжет. Он лжец. Это то, что он умеет. Это то, кто он есть.

– Я не лгу, – скрипит он – я хочу этого.

– Нет, – я кричу.

– Да.

Я поднимаю голову. – Нет ничего, что ты можешь сказать, чтобы я поверила, что это реально.

– Даже то, что я люблю тебя?

Мои колени дрожат, а глаза цепляются за него. – Ты болен, Маркус Тандем. Болен.

– За то, что говорю правду? – он рявкает.

– Что ты хочешь от меня? – я плачу. – Что ты хочешь? Ты хочешь еще больше меня помучить? Или ты просто хочешь выгоду с меня?

– Хуй с ним, – он рявкает. – Я хочу тебя, потому что ты – это ты.

– Нет!

– Да.

Я вырываю свои руки и запускаю снова свой кулак к его лицу, он ловит его, дергая меня вперед, и внезапно его губы на моих. Мои колени подкашиваются и я борюсь. Боже, я борюсь. Я колеблюсь, запутывая пальцы в волосах, и тяну их, я пинаю его коленями и извиваюсь, но его губы удерживают мои, целуя, обжигая мои.

Затем я целую его в ответ и ненавижу себя за это.

Ненавижу себя за то, что иду на поводу у чего-то столь знакомого, нуждаясь в этом так сильно, что охотно пропускаю себя через боль, которую я, несомненно, почувствую, просто имея этого. Просто почувствовать себя хорошо на мгновение. Моя спина ударяется об стену и Маркус не отодвигает свои губы от моих. Он целует меня, пока я не задыхаюсь от нехватки воздуха. Его руки запутываются в моих локонах, дергая, и его тело подминает мое, член прижимается к моему животу. Затем его руки свободно выпутываются из моих волос и спускаются под подол моего платья.

Мы в отчаянии, эмоции исчезли.

Нет ничего, кроме необузданной похоти, похоти, которая опасна для нас обоих. Моя голова плывет от алкоголя и эмоций. Я не могу думать, не тогда, когда его губы на моих, не тогда, когда его руки повсюду. Он дергает мое платье вверх, находя трусики, и рвет их, словно они не больше тонкого кусочка материала.

Затем он спускает свои штаны, освобождая член. Что происходит? Что я делаю? Мои мысли покидают меня, когда он толкается вверх, заполняя меня. Я откидываю голову назад, крича. Возбуждающая, чувственная агония разрывает мое тело, и я выгибаюсь, пытаясь облегчить это, пытаясь получить больше, я не знаю, что. Маркус ставит руку на стену рядом с моей головой, а другой крепко обхватывает меня за задницу, трахая меня. Он трахает меня так, как будто это последний наш день на земле, и я единственная причина, за что он борется.

Он трахает меня так, словно я важна.

Он трахает меня так, словно я его спасательный круг и он не сможет выжить без меня.

Я кончаю бесстыдно жестко и быстро, сжимая его костюм, отчаянно пробегаюсь пальцами под тканью. Он рычит низко и глубоко и трахает меня так жестко, что я чувствую, как кирпичная стена раздирает мне спину. Затем он тоже кончает сильно и быстро, выдыхая мое имя.

Я закрываю глаза, позор накрывает меня.

Что я наделала?

Я толкаю его в грудь, но он не двигается.

– Отпусти меня, – я хриплю.

Он поворачивает лицо, прижимая нос к моей шее.

– Отпусти меня! – я становлюсь безумной.

Его руки перемещаются на мои берда и тянут меня ближе.

– Черт подери, – я плачу, толкая его в грудь. – Отпусти, блять, меня.

Он отступает, и я отодвигаюсь от него. Мне стыдно за себя.

Это ужасно, что я могу быть такой жалкой и слабой. Он использовал меня, оскорбил, и я позволила ему взять меня так, как будто ничего не случилось. Что, черт возьми, не так со мной? Я поправляю платье, отказываясь смотреть на него.

– Катя, – он начинает, но я поворачиваюсь и убегаю.

– Блять, – он рычит. – Катя, подожди.

Я забегаю внутрь без нижнего белья и разбитая. Я пробираюсь через толпу, пока не нахожу своих братьев. Лэндон замечает меня первым, и его широкая улыбка быстро стирается с его лица, когда он видит меня. Он подбегает, хватая меня за плечи. – Что случилось? Кто тебя обидел? Боже, Катя, ты…

Его голос затихает, и когда я смотрю вверх, его глаза направлены на что-то за моей спиной. Я знаю – это Маркус. Лэндон быстро подталкивает меня за его спину, в ждущие руки Уайатта. Он шагает к Маркусу и рявкает. – Какого хуя ты здесь делаешь? Она не хочет видеть тебя. Уходи.

Маркус уставился на Лэндона, но не делает попыток приблизиться ко мне. Его глаза поднимаются к моим, и они говорят мне так много, так много, чего я не хочу слышать.

Я снова опускаю свое лицо, Уайатт поворачивает меня и выводит из клуба.

Когда мы оказываемся снаружи, я ломаюсь и безудержно рыдаю.

– Эй, – Уайатт говорит. – Ты в порядке, иди сюда.

Он отводит меня к скамейке в парке, и мы садимся. Лэндон присоединяется к нам через минуту.

– Что произошло? – он спрашивает.

– Я шлюха, – я плачу. – Вот что.

– Эй, – Уайатт трясет меня. – Ты не шлюха.

Я поворачиваюсь к нему, мое тело дрожит от эмоций. Я не думаю, я просто говорю. – Я просто позволила ему трахнуть меня. Трахнуть меня. Словно ничего плохого не произошло. Как будто это не имеет значения.

Уайатт моргает, а Лэндон проклинает.

– Он твой муж. Ты любила его, ошибки случаются.

– Он забрал мою жизнь. Он взял ее и облажался. Как я могу быть такой жалкой? По существу я просто сказала ему, что все, что он сделал, было правильным.

– Это не правда. – Лэндон спорит.

– Ты хрупкая, Катя. Он был важен для тебя, и не имеет значения, что где-то в глубине души, что-то изменилось внутри тебя. Не вини себя за минутную слабость.

Я опускаю голову. – Я хочу домой, – шепчу я.

– Катя…

– Сейчас.

Они машут такси, пока оно не подъезжает, я держу голову опущенной.

Лэндон звонит Дасти, который должен был встретиться с нами после работы, и говорит, что случилось. Я молчу всю дорогу до дома. Мое сердце разрывается, мои эмоции разрушены и мне стыдно за себя. Когда мы добираемся до дома, я иду прямо внутрь, игнорируя Кэнди и Форда, направляясь наверх.

Я слышу, как они говорят обо мне, я скольжу на свою кровать рядом с Пенни. Я двигаюсь и беру ее руку в свою, закрывая глаза и стараясь забыть сегодняшний вечер, пытаюсь забыть Маркуса, и насколько сильно он испортил меня, пытаюсь забыть последние двенадцать месяцев, но больше всего пытаюсь забыть, как хорошо было быть снова в его объятьях.

– Маркус был там, – я услышала, как Лэндон сказал. – Что-то пошло не так.

Он не сказал, что именно, и я люблю его за это.

– Что? – Кэнди спрашивает. – Я не видела ее такой с того дня, как она нашла контракт.

Я икаю и начинаю плакать.

– Я не знаю что, – добавляет Лэндон. – Все, что я знаю, это то, что она опустошена.

– Ты не думаешь, что она… переспала с ним?

Я закрываю глаза от стыда.

– Нет, – Уайатт подал голос. – Не думаю.

– Должна ли я пойти к ней? – Кэнди спрашивает.

– Нет, – Уайатт снова добавляет. – Ей надо побыть в одиночестве, одной. Оставим ее в покое.

После этого стало тихо.

Я притягиваю свою дочь в объятья.

Затем я засыпаю от собственного плача.

Глава 11

Маркус

Тогда

– Давай, милый, – женский голос мурлычет.

Мой пьяный мозг старался обработать то, что происходит. Я лежу на спине, когда что-то тяжелое лежит поверх меня, но я помню все, блять, остальное. Я стараюсь заставить свои глаза открыться, но ничего не вижу сквозь дымку. Что-то прохладное касается моего лица, поглаживая мои щеки.

– Ты такой горячий, Маркус.

Это женщина? Сверху меня? Я быстро моргаю, и постепенно фигура появляется в поле зрения. Она блондинка, голая, и седлает меня. Смесь гнева, унижения и вины ползет вверх по моему телу. Я пытаюсь поднять руки, но ничего не получается. Ничего не чувствую.

Рука поглаживает мой член.

Я что, блять, голый? Как, блять, это произошло?

– О…о…отпусти, – я пытаюсь, но мой голос звучит жалко и невнятно.

– Шшш, позволь мне помочь тебе.

Она поглаживает мой вялый член. Какого хрена? Я пытаюсь стряхнуть ее со своих бедер, но из-за того, что я, блять, в хлам, ничего не происходит.

Я мычу от ярости, снова дергая бедрами.

– Тише, позволь мне трахнуть тебя, красавчик.

Нет.

Ни хрена.

Я снова брыкаюсь, и в этот раз она слезает с меня. – Убирайся на хрен! – я воплю.

Дверь распахивается, и я слышу знакомый голос. – Черт, приятель. Дерьмо.

Мак.

– Убирайся нахуй, – я воплю, стряхивая ее со своей груди. – Убирайся нахуй.

– Что ты дала ему, сука? – Мак орет.

– Я…я просто…

– Что ты ему дала?

– Я не знаю, – она плачет. – Друг сказал, что это поможет мне.

– Затащить его в постель? – Мак шипит.

– Лучше убирайся, блять, с моего поля зрения, пока я не добрался до тебя и не выбросил в окно.

Я слышу топот ног, и затем он или она тянет меня вверх за плечи. – Бля, чувак, – Мак бормочет. – Прикройся.

Он бросает на меня одеяло, и я могу увидеть его через яростную дымку.

– Где она? – я воплю.

Если она увидит это…если она узнает, что эта женщина была рядом со мной… нет.

– Кто?

– Катя? Не впускай ее сюда.

– Блять, мужик, – Мак бормочет, садясь рядом со мной. – Чувак, она ушла. Помнишь?

Боль разрывает мою грудь, когда я вспоминаю выражение лица своей жены, когда она ушла от меня. Нет. Она не могла уйти.

– Нет, Мак, – я рычу. – Верни ее назад. Скажи ей, что я сожалею.

– Ну же, мужик, ты облажался. Позволь мне отвезти тебя домой, чтобы ты проспался.

– Скажи ей, что я сожалею, – я хриплю, опуская голову. – Скажи ей, что я люблю ее. Скажи ей.

– Маркус, приятель, тебе это не поможет.

Я поворачиваюсь, хватая его за рубашку, и трясу. – Блять, скажи ей. Скажи ей, Мак. Скажи ей, как мне, блять, жаль. Заставь ее вернутся. Заставь ее поверить мне.

Он отталкивает меня. – Возьми себя в руки. Она ушла. Она, блять, ушла, и ты топишь себя с каждой гребанной минутой.

– Мак? – это Джайла. Его женщина.

– Джай, не сейчас.

– Он в порядке?

– Не совсем.

– Заставь ее вернутся, Джайла, – я хриплю, запуская пальцы в волосы.

– Кто-нибудь, пожалуйста, просто верните ее.

– Боже, – Джайла шепчет, когда мои слова снова ушли в пустоту. – Бедный человек.

~*~*~*~

Катя

Сейчас

Звук моего звонящего телефона вырывает меня из сна. Я моргаю, пытаясь прояснить свое зрение. Моя голова стучит и мой желудок переворачивается. Воспоминания прошлой ночи заставляют мой желудок гневно сжиматься. Я приподнимаюсь и тянусь сквозь исчезающую тьму в поисках телефона. Вижу номер отца, и мой желудок падает.

Мама.

– Привет? – я спрашиваю.

– Катя, – он говорит, его голос низкий и разбитый. – Это твоя мама.

Все еще поражающая боль резко выстреливает прямо в сердце. Мою кожу покалывает. В ушах звенит. Кажется, словно все остановилось.

– Папа, – я хриплю. – Пожалуйста.

– У нее был инсульт.

Страдальческие слезы стекают по губам.

– Она жива, но…Катя…они не думают, что она справится.

Я поворачиваюсь, вставая с кровати. – Я выезжаю прямо сейчас. Я выезжаю.

– Я забронировал билет, вышлю тебе подробную информацию. Это был самый ранний, который я смог взять.

– Я выезжаю, – я отчаянно снова повторяю. – Папа, пожалуйста.

– Детка, – он бормочет, и я закрываю глаза. – Поспеши.

Я вешаю трубку и сразу же звоню Дасти.

– Катя, что случилось? Сейчас примерно четыре часа утра.

– У мамы был инсульт, – я говорю, мой голос монотонный, безэмоциональный. – Она в больнице, и мне нужно к ней.

– Боже.

– Мне нужно…Боже, я не знаю, что мне нужно.

– Пенни, позволь Кэнди и мне забрать ее.

– Нет, – я резко говорю.

– Катя, это долгий полет, и ты будешь сидеть в больнице. Это не нормально.

Мои эмоции расплываются в большой беспорядок, беспорядок, который я не могу убрать. – Я не могу оставить ее, – я хриплю.

– Это к лучшему. Мы позаботимся о ней, ты знаешь, что мы сделаем это. Катя, твоя мама нуждается в тебе.

Я закрываю глаза, сжимая их, пытаясь облегчить боль.

– Хорошо. Меня не будет несколько дней, потом я вернусь.

– Не торопись. Я обещаю, с Пенни все будет в порядке.

– Я уезжаю в скором времени. Ты сможешь приехать?

– Уже еду.

Я вешаю трубку и поворачиваюсь к Пенни. Мое сердце пылает. Я хочу забрать ее. Я не могу вынести и мысли быть вдали от нее, но Дасти прав. Это необъективно брать ее с собой в самолет и потом ожидать, что она будет сидеть в больнице. Я заползаю на кровать рядом с ней и взрываюсь в приступе, не контролируя слезы.

Я не могу потерять свою маму.

Глава 12

Катя

– С ней все будет в порядке, – Кэнди успокаивает, прижимаясь, когда я сажусь в такси.

– Пожалуйста, пиши мне все время, мне нужно знать, что с Пенни все хорошо, – я шепчу.

– Обещаю.

Я смотрю на Дасти, который веселится с Пенни. Он смотрит на меня, посылая воздушный поцелуй и поднимает большой палец вверх. Он пытается успокоить меня, но ничего не чувствуется правильным прямо сейчас. Ничего. Таксист начинает отъезжать, и я не могу даже помахать своим друзьям. Если оглянусь назад, то сломаюсь, а я не могу справиться с этим прямо сейчас.

Поездка в аэропорт унылая и медленная, такая медленная, что к тому времени, как мы прибываем, я опаздываю. Расплачиваюсь с таксистом и выхожу. Собираюсь войти в здание, когда руки обхватывают мою талию. Я кричу, извиваясь, пока меня тащат к машине. Когда меня забрасывают внутрь, я поворачиваюсь и бросаюсь, только чтобы увидеть Маркуса, блокирующего дверь.

– Ты не хочешь говорить со мной. Я позабочусь о том, чтобы ты сделала это. Ты не уйдешь, Катя.

Я открываю рот, чтобы закричать, что он все не так понял, но он забирается в машину, прижимая руку к моему рту. Он зол, его глаза отсутствующие, за пределами сострадания. Он наклоняется и начинает говорить: – Я не причиню тебе боль, я никогда не сделаю этого. Я делаю это, чтобы ты выслушала меня. Ты должна понять. Ты должна выслушать меня. То, что произошло прошлой ночью, не должно было произойти, я знаю это, но я не буду отрицать, как охуенно-хорошо было почувствовать это с тобой снова.

Мама.

Мой самолет.

Я извиваюсь, но Маркус обвивает свою руку вокруг меня, прижимая меня. Как он узнал, что я буду здесь? Он должен отпустить меня. Он должен позволить мне сесть на самолет. Я извиваюсь. Стараюсь укусить его за руку. Пытаюсь прокричать ему слова. Но он ничего не замечает.

– Боже, Катя, просто выслушай.

Я закрываю глаза и мотаю головой. Я уже опаздывала, когда приехала сюда, чем дольше он держит меня, тем больше у меня шансов не успеть на самолет. Этого не может произойти.

– Катя, – он рычит. – Просто послушай.

Я брыкаюсь, и он прижимает свое тело к моему. – Ты думаешь, что смогла бы просто уехать? Ты не можешь уйти без решения этого, я не потеряю тебя снова. Пожалуйста, малышка, послушай меня.

Мое тело дергается от его слов. Они ранят. Они находят, где глубоко в моей душе то, что я скрывала, и вырывают это.

– Я не могу исправить то, что я сделал, – говорит он мягко. – Я могу только попытаться сделать это лучше. Ты хочешь, чтоб я отказался от всего, чтобы доказать, что ты значишь для меня все? Я, блять, сделаю это.

Я качаю головой из стороны в сторону. Время прошло. Я опоздала. Я опоздаю на самолет. Делаю вдох и затем ударяю сильнее. Наконец-то Маркус меня отпускает, и я карабкаюсь к двери.

– Мои слова ничего не значат? – он рявкает.

Я поворачиваюсь к нему, с ненавистью в глазах. – Прошлой ночью у моей мамы был инсульт.

Его глаза расширяются, и челюсть падает. Я толкаю дверь машины, поднимаю свой багаж и бегу к дверям. Маркус за мной, не отступая. Я пробегаю мимо охраны. Скольжу к своему выходу, только чтобы найти там женщину. Мое сердце колотится.

– Мне нужно попасть на этот рейс, – я плачу.

– Простите, мэм. Двери только что закрылись.

– Тогда откройте их, – я кричу. – Пожалуйста.

– Простите, я не могу этого сделать. Если Вы подойдете и обратитесь к стойке регистрации, они могли бы перенести без доплаты.

– Моя мама умирает, – я кричу. – Мне нужно быть там сейчас.

– Катя, – Маркус говорит, кладя свои руки на мои плечи. – Мы найдем тебе другой рейс. Давай.

– Она умирает, – я плачу. – Она умирает, и из-за того, что ты меня задержал, я не смогу сделать этого.

Он вздрагивает, но сохраняет спокойствие в голосе. – Ты сделаешь это. Давай.

Он поворачивает меня и ведет назад к ряду со служащими за столом. Он начинает разговаривать с ними, злиться и махать руками. Я нахожу место и сажусь, опуская голову на руки. Я доберусь туда. Я доберусь туда. Я доберусь туда.

– Катя.

Я смотрю вверх, видя Маркуса на коленях передо мной. – Есть самолет через час.

Я киваю быстро.

– Ты будешь там.

Я закрываю глаза и остаюсь в таком положении.

Минуты проходят, и когда объявляют мой рейс, я встаю, не признавая Маркуса, и иду к выходу. Он зовет меня, но я не оборачиваюсь. У меня в голове только одна вещь.

Вернуться домой к маме.

~*~*~*~

– Нет, – я кричу, падая на колени.

– Мне так жаль. Катя, – папа хрипит.

– Она умерла.

– Когда? – я говорю скрипучим голосом. – Когда?

– Пятнадцать минут назад.

Пятнадцать минут. Пятнадцать минут. Я опоздала на пятнадцать минут. Я потеряла человека, который был со мной всю жизнь, и он умер пятнадцать минут назад.

Пятнадцать минут, которые могли быть спасены, если бы из-за Маркуса я не пропустила свой рейс. Он не позволил мне сесть на тот самолет, если бы я попала на него, то увидела бы ее. Смогла бы сказать ей, что люблю ее.

Маркус забрал еще что-то у меня.

– Это не может быть реальным, – я хриплю, опуская голову.

Руки моего отца обнимают меня. – Мне так жаль.

– Я оставила ее, если бы я не ушла…

– Не надо. Ты не могла изменить это.

– Я не сказала ей прощай, – я шепчу охрипшим голосом. – Она умерла. Не зная, что я люблю ее.

– Малышка, – папа говорит скрипучим голосом. – Она знала. Уверяю тебя, она знала.

– Меня здесь не было, – я кричу, но мой голос ломается на половине.

Мой отец тянет меня в свои объятья, и я разбиваюсь на кусочки. Моя мама была для меня всем. Она боролась за каждый мой вдох, а я оставила ее. Я оставила ее, чтобы исправить что-то с тем, кому наплевать на меня. Он помешал мне поехать к ней. Он помешал мне сказать ей в последний раз, какое значение она имела.

Последний фрагмент Кати, который я хранила, утонул в яме моей собственной тьмы.

Глава 13

Маркус

Ее мама мертва.

Ее мама мертва.

Это моя вина.

Я был так поглощен в стремлении не потерять ее снова, не понимая, что удерживал ее от человека, который был важен для нее. Я не дал ей попрощаться со своей матерью. Я отобрал у нее последний драгоценный момент.

Боль в моем сердце бесспорна.

Я отнял у нее прощание.

~*~*~*~

Катя

Две недели спустя.

– Она не справляется.

Я смотрю в окно, слушая, как они говорят обо мне, словно меня здесь и нет. Как будто я призрак. Возможно, так и есть. Я больше ничего не чувствую. Злоба так глубоко засела в моей душе, и единственное, что я хочу сделать, это вспороть ее, чтобы просто облегчить боль. Маркус Тандем помешал мне добраться до мамы, он отобрал последние драгоценные моменты ее жизни. Теперь он должен заплатить за это.

Это все, о чем я могу думать. Это съедает мне днем и ночью. Смешивая мою боль и бесчеловечную ярость, чтобы заставить его страдать. Мне необходимо увидеть его на коленях, умоляющего о пощаде. Я хочу заставить его страдать, чтобы он чувствовал такую боль, которую не смог бы выдержать. Он все у меня отобрал и ведет себя так, словно ничто никогда не причинит ему боль.

– Она не плачет. Просто сидит там, разбитая.

Я резко развернулась назад на печальный, обеспокоенный голос Кэнди. Не знаю, почему они волнуются. Я работаю. Я справляюсь. Делаю то, что должна. Я вернулась, упаковала вещи и переехала в этот дом с папой и Фордом. Я улыбаюсь Пенни. Я заставляю себя функционировать каждый божий день.

Что они еще хотят от меня?

– Ей нужно время.

Это был мой отец.

– Ей нужна помощь.

Это был Форд.

Я закрываю глаза. Мне не нужна помощь. Я нуждаюсь в отмщении. Хочу на кусочки разорвать мир Маркуса. Хочу обжечь его так же, как и он меня.

– Как дела? – Уайатт спрашивает, очевидно, присоединяясь к разговору.

– Хорошо, – мой отец бормочет. – Что это?

– Письмо, переадресованное. Это для Кати.

– Я отнесу ей, – Дасти предлагает.

Я слышу его шаги, и мгновением позже моя дверь скрипит, открываясь. Не оборачиваюсь. Он входит и прочищает горло. Я по-прежнему не оборачиваюсь.

– Письмо для тебя, милая. Я просто положу его сюда.

Слышу, как он бросает его с тяжелым, побежденным вздохом, затем дверь закрывается. Я оцепенело поднимаюсь и поворачиваюсь, подходя к письму. Вероятно счета. Мой отец оплатил похороны, но это не относится к другим счетам, которые накопились за время. Я пробегаюсь по некоторым словам и останавливаюсь, когда вижу что-то о страховке.

Я открываю его и смотрю на слова. Это обновленные данные о нашем полисе после смерти мамы. Она была указана, как один из получателей, если Маркус и я умрем. Теперь ее нет, им нужны новые сведения. Я уставилась на полис. Знаю, что мы сделали это, но я полностью забыла об этом. Мои глаза сканируют слова, и я ахаю, когда вижу сумму, которую получу, если Маркус умрет.

Пять миллионов долларов.

Пять. Миллионов. Долларов.

Мое ожесточенное сердце сжимается, моя ненависть к нему так глубоко запущена, что поглощает меня. Он должен заплатить. Он разрушил мою жизнь. Он отнял у меня маму. Он не заслуживает того, чтобы жить. Если он умрет, я получу эти деньги. Я смогу дать Пенни жизнь без страданий. Я обрету что-то, что поможет мне снова дышать.

Я прижимаю письмо к груди. Ничего не чувствую. Нет вины. Нет агонии. Нет эмоций. Все пропало. Я полностью оцепенела. Наклоняюсь к телефону и делаю кое-что, прежде чем осознаю это. Звоню Джайле, девушке, с которой познакомилась, когда была с Маркусом. Девушка, которая связана с Маком, членом МК «Злые клоуны».

Эти люди могут предоставить мне информацию, которую я хочу. Информацию, которая позволит мне сделать это чисто, без последствий.

Информация о киллере.

Киллере, который убьет моего мужа.

~*~*~*~

– Прошло много времени, Катя, – Мак говорит, уставившись на меня.

– Я дома, – говорю я. Самый большая ложь, которая была у меня в жизни. – Это было трудное время.

– Маркус вне себя, разыскивая тебя.

Я вздрагиваю, но, надеюсь, он не обратит внимание.

– Мне нужно время. Я поговорю с ним, когда все обдумаю.

Он кивает, долго изучая меня. Неприятный момент. – Джайла скоро вернется.

– Хорошо, спасибо. Как твои дела?

Он пожимает плечами. – Хорошо.

– Как мальчики?

Теперь он улыбается. Я понимаю, почему. Любовь к ребенку. Одна из самых сильных эмоций. У Мака с Джайлой двое детей. Дизель и Джек. Они замечательные ребята. – У них все хорошо.

Я натянуто улыбаюсь. – Я рада. Как дела в клубе?

Он сужает глаза. – Не могу говорить об этом.

– Конечно, извини.

Мы неловко сидим минуту, когда дверь распахивает и входит Джайла. Она улыбается мне и бросается вперед, обнимая меня. Обнимаю ее в ответ, но по-прежнему ничего не чувствую. Я хочу хоть что-нибудь почувствовать. Хочу быть счастливой, или грустной, или даже злой. Но ничего нет, кроме пустоты.

– Я так рада увидеть тебя. Как ты? – она спрашивает, улыбаясь Маку, когда он уходит.

– У меня все хорошо.

– Я так сожалею о твоей маме, – она шепчет.

Я киваю, на мгновение уставившись на стену. – У меня есть вопрос. Это довольно странный вопрос, но...

Она садится рядом. – В чем дело?

– Мне было интересно… – Боже, как я собираюсь ей это сказать? – Есть ли у Мака или у кого-нибудь из клуба информация о… – я сглатываю, – найме киллера.

Джайла ахает. – Катя, зачем тебе это? Боже, это для Маркуса?

– Конечно, нет, – я плачу, фактически звуча обиженно. – Это…у меня есть старый бывший. – Боже, я лгунья. – Он опасен, Джайла. Действительно опасен. Мы расстались, потому что он, ну, пытался избить меня. Недавно он вернулся в мою жизнь и не хочет оставлять меня. Я боюсь, что он сделает что-то со мной, если подберется слишком близко.

– Так скажи Маркусу.

– Я не могу сделать этого, – я шепчу. – Прямо сейчас, я не могу увидеться с ним.

– Катя, ты не хочешь связываться с киллером. Это опасно.

Она не собирается сдаваться.

Черт побери.

– Ты права, – я говорю, вставая. – Мне так жаль. Это был глупый вопрос.

Она изучает меня. – Хочешь, я могу поговорить с Маком, посмотрим, сможет ли он помочь с этим бывшим?

– Конечно, – я бормочу.

Пусть поможет с несуществующим бывшим.

– Катя, ты точно в порядке?

Я киваю, снова заставляя себя улыбнуться. Она видит меня прямо насквозь. Мне нужно убираться отсюда. – Мне нужно идти. Спасибо за помощь.

Я спешу, пока у нее не появился шанс снова заговорить. Проклятье. Мне нужно глубже покопаться. Прямо в недра преступного мира. Я спешу к своей машине, избегая подозрительный взглядов Мэддокса, Мака и Крипа. Я ускоряюсь.

Ни на шаг не продвинулась.

Глава 14

Маркус

Мои руки дрожат от ярости, пока я слушаю Мака.

– Она спросила Джайлу о киллере?

– Да, приятель, – он бормочет. – Не уверен, для чего. Она клялась, что это для бывшего, который ее беспокоит.

– Да, – я рычу. – Этот бывший наверняка я.

– Говорила, что это не так, – он говорит, хотя я могу сказать, что он сам в это не верит. – Сказала, что это для старого бывшего.

– Она лжет, Мак. Мы оба знаем, что у нее достаточно причин убить меня.

– Мы говорим о Кате, – он вздыхает. – С какого хрена ей хотелось бы тебе навредить? Она и мухи не обидит.

– Был ли кто-нибудь в твоей жизни, без кого ты не смог бы дышать?

Мак глубоко вздыхает. – Да.

– Ее мама была этим кем-то. Она была единственной причиной, почему Катя так усердно старалась. Я удержал ее. Если бы я не остановил ее в аэропорту…

– Она бы все равно не успела вовремя, – он меня перебивает. – Блять, чувак, не вини себя. Ты не знал об этом.

– Ты ей это скажи.

– Я займусь этим, узнаю столько, сколько смогу. А пока…будь осторожен.

Черт возьми. Меня.

Моя жена пытается убить меня.

Она также могла разорвать мое сердце ножом. Это было бы лучше.

Катя

Я смотрю на большой комплекс, окруженный забором с колючей проволокой. Внутри находятся два огромных склада, а снаружи линия парковка для мотоциклов в милю. Я закрываю глаза, мои руки трясутся. Это единственные люди, которые, как я думаю, могли бы помочь мне. Байкеры. Они также известны, как безжалостные и безбашенные, и они никому не скажут. Это клише, я знаю, что сюда приезжает много байкеров. Единственное место, о котором я могла подумать, которое прямо сейчас имеет смысл.

– Эй!

Я вздрагиваю и поворачиваюсь, чтобы увидеть здорового, толстого мужчину, несущегося к воротам.

– Ты, блять, заблудилась? – он спрашивает.

Я сглатываю, выпрямляя плечи, и заталкиваю свой страх обратно в темноту. – Я здесь, чтобы увидеть президента.

Он поднимает седую бровь.

– Кто ты, блять, такая? Его киска? Никогда раньше не видел тебя здесь.

Боже.

– Я, эм, мне нужна его помощь.

Он прищуривает глаза, – Ты коп, мать твою?

– Нет.

Он распахивает ворота, дотягивается и затаскивает меня внутрь. Внезапно меня швыряют, и мое лицо прижимается к проволоке. Его руки начинают обшаривать мое тело сверху донизу. Я закрываю глаза, ожидая, когда это закончится, но на самом деле ничего не чувствую. Прямо сейчас у меня нет эмоций, все просто большое ебаное пустое место.

Я даже не уверена, было ли мне все равно, если бы они меня убили.

– Ты чиста, так какого хрена ты здесь делаешь? Ты журналист?

– Нет. Мне нужны…ваши услуги.

Он фыркает. – Услуги?

– Мне нужно нанять убийцу.

Он вздрагивает позади меня.

– Что, блять, ты сказала?

– Я сказала…или …я думала, что вы те люди, у которых можно об этом спросить.

– Женщина, ты потеряла свои гребанные мозги? – он рявкает.

– Если вы не можете помочь, я уйду.

– Хуй, что ты уйдешь. Иди.

Он поворачивает и толкает меня в сторону огромного склада. Я иду медленно по грязи, пока мы не добираемся до входной двери, он распахивает ее и заталкивает меня внутрь. Я сталкиваюсь с комнатой полной байкеров, женщин, кучей наркотиков и секса. Смотрю на них, но у меня нет страха.

– Что у тебя там, Фатсо? – молодой мужчина смеется. – Не думал, что кто-то настолько красивый пошел бы за твоей жирной задницей.

– Завали ебало, – Фатсо ворчит, толкая меня по коридору. Он подводит меня к огромной заблокированной двери, обходит вокруг меня и стучит по ней.

– Что, черт подери? – рычит довольно мужественный голос.

– У тебя гость, През.

Раздаются звуки шарканья, мгновением позже дверь открывается, и я сталкиваюсь с очень привлекательным мужчиной. Высокий. Сложенный. И смертельно опасный. Я уставилась на него, и он с такой же интенсивностью возвращает мне взгляд. – Что это?

– Сука появилась у ворот и сказала, что заплатит кому-нибудь за убийство.

Президент поднимает темные брови.

– Да ну на хрен.

– Блять. Она твоя.

Он толкает меня к человеку, а затем исчезает в секс-фестивале, который происходит в основной части.

Мужчина хватает меня, обхватывая пальцами мою руку, и затаскивает меня в комнату, захлопывая дверь.

– Ты коп?

– Твой друг уже обыскал меня, – я бормочу.

– Ты журналист?

– Вам, ребята, надо придумать новые вопросы, – говорю бесстрастно.

Он поворачивается ко мне, прищурив глаза.

– Как тебя зовут, девочка?

– А ты скажешь мне свое?

Он наклоняет голову. – Нет.

– Тогда тебе не нужно знать мое. Я слышала, что могу заплатить тебе за убийство. Можешь ты или нет?

Он прищуривает глаза. – Зачем такая красивая девушка, как ты, спрашивает байкера об убийстве?

– Это имеет значение?

– Если я собираюсь сделать это.

Я качаю голову. У меня нет на это времени. Если он собирается спрашивать двадцать вопросов. Я найду кого-нибудь другого.

– Знаешь что? Не беспокойся. Если ты не можешь сделать это, все нормально.

– Я никогда не говорил, что не могу сделать это, – он говорит, когда я поворачиваюсь к двери. – Сейчас расскажи мне, кого ты хочешь, блять, убить.

– Моего мужа.

Он вздрагивает. – Он тебя избил?

– Нет.

– Изнасиловал?

– Тогда почему ты рискуешь таким дерьмом, чтобы убить его?

– Потому что он уничтожил меня.

Должно быть, он увидел что-то в моих глазах, в моих мертвых, холодных глазах, потому что вздыхает и бормочет:

– Твою мать. Хорошо. У тебя есть деньги?

Я смотрю на него.

– Сколько?

Он скрещивает руки.

– Двадцать кусков.

Я резко киваю.

Блять.

Глава 15

Маркус

Я резко заглатываю янтарную жидкость, она обжигает горло, пока стекает вниз по горлу. Улио шагает по комнате, рыча в телефон. Мое колено подпрыгивает, пока я жду, когда он закончит разговор и скажет мне, что происходит.

– Ну? – я говорю, когда он наконец-то вешаю трубку

– Наш парень следил за ней. Она была замечена у комплекса Солдатов Тинмэн.

– Ты, блять, издеваешься надо мной? – я рявкаю.

– Нет, – говорит он, заталкивая телефон обратно в карман джинсов. – Она серьезна. Чтобы она не задумала, она серьезна.

Боль распространяется в моем сердце. Она не отвечает на мои звонки. Она не хочет видеть меня. Она не дает мне все исправить. Теперь она ошивается с байкерами, расспрашивая об убийце.

Они сделают это за нее.

Твою мать. Это, блять, действительно серьезно.

Катя

– Зачем тебе столько денег? – спрашивает Форд, скрещивая руки.

– Я пришла к тебе, Форд, потому что не могу пойти к кому-нибудь другому. Только ты можешь понять.

Он прищуривает глаза. – Понять что?

– Я….я…

– Катя, с какого хуя тебе нужно столько денег?

Они нужны мне, чтобы заплатить Солдатам Тинмэн, чтобы они убили моего мужа. Это единственные люди, которым сойдет с рук убийство, и никто не будет спрашивать об этом. Они байкерский клуб. Это имеет значение. Это сработает. Они могут быть хитрыми, а с прошлым Маркуса, полиция не заподозрит их.

Я выпрямляю плечи. – Я уезжаю, и мне нужны деньги на первое время.

– Почему ты уезжаешь, когда здесь у тебя есть вся поддержка?

– Потому что.

– Ты врешь.

Он стискивает челюсть, и я тоже.

– Пожалуйста, Форд.

Он скрещивает руки на груди и смотрит на меня. – Ты скажешь мне или я не дам тебе их.

Я вздыхаю и рычу, низко и глубоко. – Они нужны мне, чтобы заплатить байкерскому клубу.

Он испускает дрожащий звук. – Какого хрена тебе нужно заплатить байкерскому клубу?

– Убить моего мужа.

Его лицо становится бледным. Мое тело дрожит. Не могу поверить, что сказала это. Не могу поверить, что это вырвалось из моего рта. Он уставился на меня, с широко раскрытыми глазами и со свисшим ртом. – Ты потеряла свой ебаный разум?

– Нет, – говорю я, мой голос безжизненный. – Он отнял у меня жизнь. Он удерживал меня от моей матери. Он лишил меня всего живого. Ему следует умереть.

– Катя, – говорит он, его голос твердый.

– У тебя есть ребенок.

Я вздрагиваю.

– Ты не хочешь связываться с этим дерьмом.

Я отворачиваюсь. – Если ты не поможешь мне, Форд, я найду другой способ, но я не остановлюсь, пока Маркус не умрет, и я буду снова свободной.

– Ты думаешь, что будешь свободной? – он орет на меня, когда я иду вниз по коридору.

– Ты думаешь, что будешь чувствовать себя нормально до конца своей жизни?

Я не отвечаю ему.

Он не понимает. Никто не понимает.

Я сама по себе.

~*~*~*~

В машине жарко. Я потная и липкая. Мои руки дрожат.

Деньги лежат в сумочке рядом со мной, готовые быть переданными. Я убедила своего отца, что мне нужна новая машина, и я не могу жить без нее. Я одолжила его, но он скоро должен вернуться на работу, так что это была логическая ложь. Он просто дал мне деньги без вопросов. Конечно же, он верит мне. Почему бы и нет? Высокий мужчина в темной толстовке подходит к окну машины и стучит три раза. Я отпускаю его, чтобы посмотреть на него. Я узнаю мужчину, с которым говорила, новый президент Солдатов Тинмэн, племянник Говарда, старого президента. Говард был убит в тюрьме, три месяца назад.

Он суровый, опасный и невероятно красивый. Первый раз, когда я встретила его, он был завораживающим и сейчас такой же. У него темно-коричневые волосы. Ярко-зеленые глаза с крошечными желтыми крапинками. Его кожа оливкового цвета. Его тело огромное, покрытое татуировками. Его челюсть сжата, а рот выпрямлен в линию, пухлую линию.

– У тебя есть деньги? – он спрашивает.

– Да.

Я толкаю деньги к нему. Он протягивает руку и забирает их. Наклоняется в машину и пересчитывает их, потом кивает, глядя через окно на меня.

– Девочка, ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

– Да.

Он наклоняет голову в сторону.

– Много чего повидал в этом мире. Видел темноту. Видел боль. Но никогда не видел пустоту, которую вижу в твоих глазах. Кто бы ни был этот человек, вероятно, он заслуживает эту пулю в лоб.

Я вздрагиваю.

Он продолжает.

– Но сможешь ли ты жить с этим? Сможешь ли ты жить с его смертью?

– Да, – я хриплю.

– Мы не делились именами. Я не знаю тебя. Ты не знаешь меня. Это будет чисто и не коснется тебя. У тебя есть сорок восемь часов, чтобы изменить свое мнение. Ты знаешь, где найти меня, если передумаешь.

– Я не передумаю.

– Подумай долго и хорошенько об этом.

Я поворачиваюсь к нему, и, Боже, почему у него такие красивые глаза.

– Разве это не ваша работа, быть преступником?

Он сжимает губы. – Да. Я стараюсь очистить клуб от беспорядка, который оставил мой дядя. Я делаю это, потому что мне нужны деньги, но если ты поменяешь свое мнение, они твои.

Я знаю, что эти люди враги МК “Гневные Джокеры”, но этот человек, кем бы он ни был, кажется не таким плохим. Я предполагаю, что он, вероятно, думает, что Джокеры проблема, как и они думают про него. Жизнь так запутана. В конце концов, кто на самом деле плохой парень?

– Я уезжаю сейчас, – я говорю.

Он кивает, отступая. – Сорок восемь часов.

Я не отвечаю ему.

Я просто уезжаю.

Я не изменю свое мнение.

Глава 16

Катя

Как только я вошла в дом, поняла, что что-то не так. Там уже все собрались: мой отец, мои братья, Кэнди и Дасти. Они ждали меня. Выражения их лиц напряженные и жесткие. Кэнди держит Пенни на руках, нежно поглаживая ее руки, но вот ее лицо – суровая маска, направленная на меня.

– Где ты была? – спрашивает мой отец.

Я пожимаю плечами.

– Гуляла.

– Катя, – предупреждает он. – Где ты была?

Я смотрю на него.

– Гуляла.

– Где деньги, которые я тебе дал?

Я вздрагиваю, поднимаю голову и стреляю взглядом в Форда. Он уставился на меня со скрещенными руками. Он рассказал. Он, блять, рассказал. Мой отец достает письмо, и я знаю, что это страховка. С помощью Форда он сложил два и два.

– Ты рассказал, – рявкаю я на Форда.

– Ты хоть представляешь, что творишь? – он рычит. – Ты вообще догадываешься, какой опасности подвергаешь себя?

– Это не твое дело.

– Катя! – Дасти гаркнул мое имя. Он кивает Кэнди, и она быстро уходит с Пенни.

– Что, блять, не так с тобой? Ты действительно собиралась убить Маркуса? Ты даже не подумала, что что-то может пойти не так?

– Не лезь в это, – говорю я.

– Ты ничего не чувствуешь, не так ли? – шепчет он, покачивая головой. – Ты полностью сломлена.

– Я сказала, не лезь в это, – рявкаю я.

– Катя, где деньги? – спрашивает мой отец.

– Исчезли.

– Господи, – рычит он. – Кому ты заплатила?

– Не твое дело.

– Катя, – печально говорит Уайатт. – Да ладно, девочка.

– Прекратите, все вы, – сказала я; мой голос настолько безжизненный, что даже я его не узнаю. – Это моя жизнь. Мое дело. Если вы не прекратите лезть в это, то потеряете меня.

После этого я ни на кого из них не смотрю.

Я просто поворачиваюсь и выбегаю из дома. Пошли они все. Они не понимают. Я быстро иду вниз в сарай за домом моего отца. Нахожу стог сена и сажусь на него, уставившись на голубое, ребристое небо.

Звук шагов предупреждает меня о приближающемся человеке, но я не поворачиваюсь.

– Куда ты ушла?

Это Форд.

– Оставь меня, Форд. Ты получил то, чего хотел.

– Катя, посмотри на меня.

– Пошел на хер.

Он становится передо мной.

– Очнись ты, наконец. Разве ты не видишь, что творишь?

Ничего не отвечаю.

– Блять, выберись из раковины и послушай меня, – орет он. – Ты портишь будущее не только себе, но и своей дочери.

Я сжимаю челюсть, но по-прежнему ничего не говорю.

– Думаешь, они не узнают, что это ты в этом замешана? Думаешь, они не заметят крупный перевод от моего отца тебе? Не поинтересуются, куда это делось? Ты не думаешь, что он может не попасть под удар? Что будет, когда ты окажешься за решеткой?

– Остановись.

– Нет, – он рычит. – Что произойдет, Катя? Где будет Пенни, если Маркус умрет, а ты будешь в тюрьме? Ну, представь это. Она окажется в приемной семье. Одна.

– Остановись, – я хриплю.

– Представь, как она будет чувствовать себя? И все потому, что ее мать не подумала о ней. Вместо этого она думала только о себе.

– Остановись! – кричу я, бросаясь на него.

Он ловит меня и отталкивает назад.

– Ты сможешь с этим жить? – кричит он. – Сможешь ли ты жить, зная, что разрушила жизнь своей дочери? Что насчет твоего отца? Ты эгоистичная, эгоистичная маленькая корова. Как ты смеешь отнимать у нее будущую жизнь?

– Остановись, – молю я. – Прекрати это!

– Нет. Пока ты не увидишь, каким монстром ты стала. Ты думала о ней во время своего маленького плана?

Мои колени подгибаются, руки ударяют по земле.

– Он уничтожил меня, – кричу я.

– Я знаю.

Форд опускается рядом со мной.

– Он все у меня отобрал. Он отобрал, блять, все до последней мелочи.

– Милая, – говорит он, сжимая мой подбородок. – Я знаю.

– Он должен заплатить, – кричу я. – Он должен страдать. Он должен истечь кровью.

– И Пенни?

Слезы вырываются из моих глаз.

– Нет, – хриплю я. – Нет, не Пенни.

– Она будет страдать. Она тоже подвергнется этому. Ты сядешь в тюрьму, Катя. И Пенни останется одна.

– Я настолько онемела, – я плачу. – Так чертовски онемела. Я ничего не чувствую. Почему это происходит со мной?

– Порой мы чувствуем онемение, потому что слишком напуганы, чтобы почувствовать боль. Потому что знаем, что это пройдет.

Нет. Нет. Нет. Нет.

Я запускаю пальцы в волосы и тяну их. Форд достает мои руки, прижимает их своими и удерживает напротив своей груди.

– Это должно прекратиться.

– Это не прекратится, пока он не исчезнет! – кричу я.

– Да, прекратится. Это пройдет, когда ты примешь это и двинешься дальше.

– Ты ничего не знаешь, – кричу я, отталкивая его и вставая. – К черту, никто из вас не понимает.

– Может, и нет! – выкрикивает он. – Но мы заботимся о тебе. О твоей дочери.

Я горько смеюсь.

– Тебе наплевать на меня.

– Катя, ты собираешься разрушить так много жизней.

– Я все сказала, – шепчу, опуская голову.

Я поворачиваюсь и направляюсь в лес.

– Черт возьми! – орет Форд сзади меня. – Очнись!

Я больше ничего не слышу, так как исчезаю в густых кустарниках. К тому времени как я добираюсь до дороги, моя голова плывет. Я пытаюсь выкинуть слова Форда из головы и унять агонию в груди. Я не хочу, чтобы моя дочь осталась без меня. Не хочу этого, но не могу унять желания сделать больно Маркусу.

Я хочу, чтобы он страдал.

Ловлю такси и прошу отвезти меня в ближайший бар. Я все такая же онемевшая, только сейчас мое сердце колотится. Не знаю, почему оно так бьётся. Мне не удалось разрушить барьер вокруг моего сердца. Мне нужно его сломать. Я должна защитить свою дочь. Однако я здесь, уезжаю все дальше и дальше от людей, которые хотят мне помочь.

Я отдаю какие–то деньги таксисту и выбираюсь, когда он останавливается. Спешу внутрь переполненного бара, и направляюсь прямо к стойке, чтобы выпить. Заказываю водку со льдом и выпиваю ее до того, как заказать еще одну. Потом еще. Вскоре я сбилась со счета, и мое сердце больше не колотится. Я опускаю голову на прохладную деревянную стойку и сжимаю зубы.

Они не понимают.

Они никогда не поймут.

Никто и никогда.

Глава 17 Катя