Добрая фея в плохом настроении

Раздражённо рыкнув, я пошла открывать. На пороге стоял мальчишка лет двенадцати, в помятых штанишках, рубахе, рукава которой были закатаны из-за жаркой погоды, и почему-то страшно запуганный.

— З-здравствуйте, — заикаясь, произнёс он. — А я добрую фею ищу.

— Я это, — отозвалась я, вновь с ощущением дежавю. — Что нужно?

— А… — Мальчик сглотнул, опуская взгляд, и спросил: — А это точно вы?

Да что его так напугало? Я тоже опустила глаза на собственную руку, в которой держала большой острый нож, только что использовавший для резки мяса, и на свою юбку, забрызганную красными пятнами.

— Я — добрая фея, я, — заверила я ребёнка. — Ну, подумаешь, с окровавленным ножом? С кем не бывает. Каждый творит добро по-своему.

Последним предложением я хотела сказать, что приготовить рагу, дабы накормить друзей, — это тоже своего рода добро. Но мальчик, кажется, понял меня как-то иначе.

— В-вам сообщение из университета просили передать, — взволнованно и стараясь держаться от меня на сносном расстоянии сказал он. — Госпожа Мелюзина просила передать, что вас ректор срочно вызывает.

— Ну вот. Сделала рагу, называется, — тяжело вздохнула я.

— Можно я пойду? — спросил посыльный, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Можно.

Закрыв дверь, я развернулась и поплелась на кухню.

— Я всё слышал, — сразу же сказал принц.

— Рагу отменяется, — подытожила я.

— Да ладно. Я уже догадался. Часто такое бывает, чтобы тебя срочно вызывали?

— Очень редко, — мотнула головой я, выхватывая из шкафа чистое полотенце. — Даже не припомню, когда в последний раз.

— Может быть, тебя подвезти?

— Да нет, у меня своя карета.

Очень надеюсь, что уж на этот-то раз никаких сюрпризов от крёстной не будет.

— Ну, хорошо. Тогда удачи!

Распрощавшись с принцем, я поднялась на второй этаж. Быстренько приняла душ и переоделась, после чего поспешила в университет.

Подъехать непосредственно к зданию университета было нельзя. Кареты приходилось оставлять у ограды, а дальше идти пешком через небольшую парковую аллею и следовавший за ней двор. Вот тут-то я и повстречала Мелюзину. Она сидела на скамейке и явно внимательно следила за дорогой, поскольку вскочила на ноги, стоило мне появиться в поле её зрения.

— Элрана, вот и ты! — облегчённо воскликнула она. — Наконец-то!

— Что случилось? — обеспокоенно спросила я, не сбавляя шаг и рассчитывая, что коллега присоединится ко мне. — Ореол Гулливерович ждёт?

— Уже нет.

Мелюзина схватила меня за руку и потянула к себе, заставив остановиться и обернуться.

— Он пообещал ближайшие сутки не вмешиваться и предоставить это дело нам. Но если мы не справимся, вот тогда мало не покажется никому.

— Так о каком деле-то идёт речь?

Я совсем разнервничалась от таинственности и недомолвок. По мне, так лучше сказать всё сразу в лицо, какой бы сильной ни была неприятность. Всё лучше, чем ходить вокруг да около в стремлении не шокировать слушателя сразу, пытаясь морально подготовить, и доводя беднягу такой заботой до инфаркта.

— Ты на карете? — спросила Мелюзина вместо того, чтобы поделиться хоть толикой информации.

— Да.

— Тогда едем!

Снова схватив меня за руку, фея устремилась к университетской ограде.

— Куда?

Возражать я, невзирая на собственное неведение, не стала, и побежала вместе с ней.

— В тюрьму! — крикнула на ходу коллега.

Я судорожно сглотнула, но скорости не убавила.

— Зачем мы так туда торопимся? — Запрыгнув в карету, я всё-таки позволила себе проявить любопытство.

Кучер, прежде любезно распахнувший нам дверь, теперь плотно её закрыл и, получив указания, вскочил на козлы.

— Значит, так. — Мелюзина судорожно вздохнула и опустила руки на колени, готовясь давать объяснения. — Наших девочек арестовали.

— Кого именно? — мгновенно напряглась я.

Мелюзина посмотрела на меня с сочувствием.

— Весь твой курс.

— Что?! — Я взвыла так, что кучер даже замедлил скорость, засомневавшись, не являлся ли мой возглас попыткой призвать его остановиться. Но, не услышав повторных призывов, продолжил путь. — Всю группу?

Теперь я говорила чуть тише, но градус моего удивления и возмущения это не понизило.

— Всю, — горестно подтвердила Мелюзина.

— За что?

— За колдовство в неположенном месте и нарушение общественного порядка.

— Колдовство в неположенном месте? — У меня вытянулось лицо. — Что за чушь?!

Мелюзина вздохнула. И то, как она это сделала, мне не понравилось. Чувствовалось, что она, хоть и разделяет мои чувства, видит в обвинении зерно истины, о каковом мне пока известно не было.

— Вообще-то в уставе существует такой пункт, — просветила меня она. — Я проверила. К этой формулировке почти никогда не прибегают, но в данном конкретном случае… Видишь ли, там были причины.

— Где всё это происходило?

Я решила взять быка за рога и разобраться в произошедшем путём наводящих вопросов.

— В центральном парке.

— Они там колдовали?

Даже если так, я всё ещё не видела в этом большого греха. Было очевидно, что дело не в самом факте, а в подробностях.

— Да. Хотели попробовать потушить пожар при помощи воды из фонтана. Знаешь, того, со скульптурой мальчика, играющего на лютне?

— Знаю, конечно, — нетерпеливо кивнула я. Этот фонтан в городе знали решительно все. Большинство жителей, договаривающихся о встрече в центре, выбирали именно его в качестве ориентира. — Ну, и в чём проблема?

Даже если у девочек не получилось перенести воду из бассейна на достаточное расстояние, всё равно же они пытались потушить огонь, а это дело благое! Не наказывать же за неудачную попытку?

— Постой! — вдруг сообразила я. — А что, в центральном парке был пожар?!

— До тех пор не было, — поглядев на меня исподлобья, ответила Мелюзина.

— То есть как?

— То есть они сначала подожгли одну из скамеек, а потом стали переносить туда воду из фонтана, чтобы посмотреть, получится потушить пожар или нет.

Я схватилась рукой за голову.

— И как, потушили хотя бы?

Мой голос прозвучал слабо-слабо, будто даже я слышала его откуда-то издалека.

— Н-не совсем.

Сочувствия во взгляде Мелюзины стало ещё больше.

— Там скамья и ещё несколько деревьев сгорело. Но дело не только в этом.

— А в чём ещё? — Я подняла на фею страдальческий взгляд.

— Ну, они, когда переносили воду по воздуху, не совсем правильно произвели расчёты, и до источника возгорания не донесли. Вода пролилась несколько раньше… Как раз на голову супруги мэра, которая отдыхала на другой скамейке, ближе к фонтану. И не только на голову. В общем, она промокла насквозь.

Теперь я схватилась за голову обеими руками.

— И что теперь?

Наверняка из-за прикрывающих рот ладоней голос звучал приглушённо, но Мелюзина всё услышала.

— Теперь они сидят в тюрьме, в камере предварительного заключения. Когда слушание дела, пока неясно, может быть, через неделю, или две. Поскольку затронута честь университет, ректор рвёт и мечет. И требует в срочном порядке решить проблему. А поскольку группу курируешь ты, — взгляд Мелюзины стал виноватым, — он именно тебе поручил эту задачу. Даёт ровно сутки.

Я закатила глаза и сжала в кулаки уже отведённые от лица руки.

— Сутки. Курирую, — повторила я разозлившись. И, возведя глаза к потолку кареты, зловеще расхохоталась, вполне себе по-ведьмински. После чего сердито воскликнула: — Вот именно, что курирую! Преподаю! Обучаю профессии! А не воспитываю, не кормлю из бутылочки, не перевожу через дорогу за ручку. У нас университет или детский сад? Я где вообще работаю? Потому что если детский сад, так я увольняюсь! Я бы и в школе даже месяца не выдержала!

От избытка эмоций я отчаянно жестикулировала и иногда задыхалась, вынужденная сделать короткую паузу, дабы набрать в лёгкие воздуха. Мелюзина слушала с сочувствием и пониманием, но на всякий случай вжалась в противоположную от меня стенку кареты. А то мало ли чего от доброй феи можно ожидать, когда она по-настоящему разозлится. Ведьмы — те хотя бы предсказуемы. А вот мы способны на любой сюрприз. Взять хотя бы моих девчонок. Поймаю — самолично выпорю! Только вот не знаю, чем. Ремень не ношу. На метле не летаю: опять-таки не ведьма. О, веник одолжу в ближайшей бане! Вот!

— Нет, ты объясни, у нас университет или институт благородных девиц? — продолжала я напирать на ни в чём не повинную Мелюзину. — В чём наша работа заключается? И потом, лично я исхожу из того, что студентки — взрослые люди. Пусть молодые, пусть неопытные, но — взрослые. И вести себя будут соответственно! А вот ты мне скажи: может взрослый человек специально устроить пожар, чтобы попытаться затем его потушить? Да ещё в центральном королевском парке? Да ещё в присутствии жены мэра?

— Ну, её они могли в лицо и не знать, — совершила слабую (да что там, изначально провальную) попытку заступничества коллега.

— Лицо могли и не узнать, — подтвердила я. — А вот жо…заднюю часть тела ни с кем не спутаешь!

Мелюзина согласно хмыкнула. Габариты супруги нашего мэра и вправду были весьма внушительные, так что, садясь на скамейку, эта дама растекалась по оной, занимая тем местом, на которое садится, чуть ли не всю её площадь.

— Нет, это просто невозможно, — причитала, уже позабыв про супругу мэра я. — Ко всем моим делам — нормальным, подчеркну, делам! — только этого не хватает! Бегать по тюрьмам и вытаскивать оттуда малолетних преступниц! Вот почему так происходит, а? — уставилась я на Мелюзину умоляющим взором. Будто сейчас она раскроет мне великую истину, которая разом расставит всё по своим местам. — Работаешь с ними, работаешь, учишь. Стараешься сеять разумное, доброе, вечное. А выходит что?

— Я думаю, как раз разумное, доброе, вечное и выходит, — задумчиво подбодрила меня Мелюзина. И столь же задумчиво добавила: — Только не из того места.

— Может, пусть сами теперь разбираются, а? — в сердцах спросила я.

Хотя выполнять угрозу, конечно, не собиралась, и даже не думала давать кучеру сигнал останавливаться или разворачивать карету.

— Ну, ведь правда! Я лектор, а не мамка и не нянька! — продолжала бушевать я.

— Да ты что! — испуганно всплеснула руками Мезюлина и даже схватила меня за руку, в качестве морального давления. — Они же, в сущности, совсем ещё дети! Не смогут сами о себе позаботиться! Ты подумай, каково им приходится уже сейчас! Их ведь посадили в общую камеру, вместе с заядлыми преступниками — ворами, насильниками, убийцами! Страшно представить, что может произойти!

Судя по бледному лицу феи, ей действительно было страшно за девочек. Я скептически покачала головой: всё-таки цинизма коллеге определённо не хватает.

— Ничего с нашими девочками не сделают, — заверила я. — Да одна только Моргана любого, кто к ним приблизится, превратит в живописную композицию «насильник в разрезе». Причём не ради соблюдения собственной чести или чести подруг. А просто из научного интереса.

Комментарий:

быть Доброй Феей очень сложно

вот ждет рагу прекрасный принц

а вот ты из тюрьмы спасаешь

девиц

Карета подкатила к участковому дворику, и мы с Мелюзиной, волнуясь и тревожно оглядываясь, выбрались наружу.

— Нет, ну, Фритта — это я ещё понимаю, — продолжала бурчать я, пока мы шагали за стражем к месту временного заключения наших учениц. — У неё потенциал хороший, но непосредственность хлещет через край. Моргана — тоже понятно, у неё наклонности…не совсем здоровые. Но Майя! Ты можешь это понять? А Дейве?!

— Ты же знаешь: отдельная личность — это одно, а толпа — совсем другое. — Мелюзина пыталась хоть немного меня успокоить, но получалось плохо: она и сама заметно нервничала, что плохо сказывалось на попытке. — Когда они все вместе, разум немного…отключается, уступает место коллективной… — она щёлкнула пальцами, подбирая слово, — …экспрессивности.

— Коллективному идиотизму, — отрезала я, заворачивая следом за стражником за угол.

Последний, надо сказать, обходился с нами чрезвычайно вежливо и к разговору прислушивался с видимым сочувствием. Во всяком случае, такое складывалось впечатление в те моменты, когда мы видели не только его спину. Быть может, он вообще такой отзывчивый по складу характера (и не говорите, будто такого при его профессии быть не может: порой люди прибывают на занимаемое ими место самыми странными дорогами), но, скорее всего, просто уважительно отнёсся к взрослым феям, ещё и преподающим в университете.

— Вот, прошу вас, — произнёс он, отступая в сторону, чтобы явить пред наши очи освещаемую несколькими факелами камеру. — Я сейчас схожу за начальником участка, как вы и просили.

Я не была вполне уверена, что начальник участка соизволит явиться к нам по первому зову, но надежда всё-таки была: как-никак, мы действительно не последние люди в городе. То есть не люди, конечно, но в этом-то всё и дело.

Позабыв про стражника, мы с Мелюзиной синхронно сделали шаг вперёд, вглядываясь в подрагивающий тенями полумрак камеры. Она была огромной, должно быть, единственной на весь участок, с небольшим отделённым своеобразной стенкой-ширмой уголком, по-видимому, выполнявшим функцию туалета. Народу в камере было много. Мы очень быстро разглядели девочек, и не только их. Здесь действительно сидели (как в прямом, так и в переносном смысле) преступники всех мастей. Женщины, несомненно, лёгкого поведения, мужчины, внешний вид которых можно было приравнять к выведенной на лбу надписи «СУТЕНЁР», здоровенные громилы, а также спокойные, невзрачные на вид люди, изящные и ловкие пальцы которых выдавали в них либо пианистов, либо карманников.

В первую секунду Мелюзина охнула, повторно разволновавшись за наших девочек. Я же ухмыльнулась и, покачав головой, потянула её за рукав, предлагая постоять у стены, там, где нас непросто было заметить, и понаблюдать со стороны.

А понаблюдать действительно было за чем. Чуть в глубине, на неровной каменной скамье, сидела Фритта и какой-то здоровый бугай раза в два её крупнее. Возле каждого из них, с его стороны скамьи, стояло по четыре не слишком чистых опустошённых стакана. Ещё по одному стакану они держали в руках, и там поблёскивало какое-то мутноватое пойло, даже внешний вид которого заставил меня поморщиться. Мелюзина с интересом вытянула шею. Она была не одинока: вокруг нашей «парочки» собралось около четверти заключённых, и все с азартом следили за разворачивающимся действом.

Резко выдохнув, Фритта поднесла стакан ко рту и принялась пить. Её соперник поступил так же. Но пил он очень медленно, а к середине стакана всё-таки сдался, сгорбился, опуская руки и, морщась, выдохнул:

— Всё!

Фритта же, никак не реагируя на сей факт, не прерываясь, продолжила процесс поглощения пойла. Количество жидкости в её стакане стремительно уменьшалось. Наконец, девушка оторвалась от стакана и, перевернув его вверх дном, с торжествующим видом потрясла, демонстрируя таким образом, что внутри действительно ничего не осталось.

Сокамерники зааплодировали, кто-то принялся обмениваться мелкими — и не очень — монетами.

— Приступай! — громко потребовала Фритта, обращаясь к побеждённому бугаю. Тот с несчастным видом опустился на пол и отжался.

— Один! — хором прокричали Майя и Моргана.

Здоровяк застал на вытянутых руках с несчастным видом, но девушки были неумолимы. Стало быть, одним отжиманием проигрыш не ограничивался. Я заволновалась, как бы всё выпитое не оказалось в самое ближайшее время на полу камеры.

— Сам виноват, — без всякой жалости, даже, я бы сказала, с ликованием, шепнула мне Мелюзина. — Надо быть круглым идиотом, чтобы соревноваться, кто больше выпьет, со студентами!

Переведя взгляд, я обнаружила левее и ближе к решётчатой двери камеры ещё одного отжимающегося мужчину. Стоявшая неподалёку Тинкер лениво наблюдала за его стараниями, беззвучно ведя счёт.

— А этот в чём провинился? — тихонько спросила я у оказавшегося ближе всего к нам заключённого.

— В фантики проиграл, — так грустно, будто речь шла о нём самом, констатировал тот.

— Сам виноват, — в очередной раз объявила Мелюзина. — Послушай, а может, и правда оставим их здесь? Ну, в воспитательных целях. Чтобы немного повысить моральный облик городской преступности?

Я наградила её весьма укоризненным взглядом.

— Сама-то понимаешь, что говоришь? Чему хорошему их могут научить наши девочки?

Тут среди общего гомона до нашего слуха долетел голос Динь.

— Место рождения? Возраст? Род занятий? Каких женщин предпочитаете — блондинок, брюнеток, шатенок или, может быть, рыженьких?

Молодой тщедушный мужчина покорно отвечал на вопросы, время от времени затравленно озираясь по сторонам.

Ну, всё понятно. И этот тоже во что-то проиграл, вот только ему досталось посильнее, чем прочим, отделавшимся отжиманиями. По-видимому, в качестве своего выигрыша Динь затребовала право устроить судьбу бедолаги, то бишь, сделать его своим первым клиентом — или подопытным кроликом. Что ж, хотя бы в этом вопросе я могла горе-игроку помочь.

— Студентка Динь, надеюсь, вы помните, что женить крестников феям разрешается только после благополучной сдачи экзаменов четвёртого курса? — громко обратилась к девушке я. — А вы сейчас только на третьем.

Феи тут же рванули с мест, прильнули к решётке и загомонили в один голос. «Недожених» с облегчением сполз по стенке, а «спортсмены» перестали отжиматься.

А тут как раз подоспел и начальник участка. Сравнительно молодой, надо сказать, мужчина (немного за тридцать), вид имевший довольно надменный, но с нами общавшийся вежливо. Его сопровождал стражник, но не тот, что проводил нас до камеры. Возможно, личный помощник.

— Добрый день, госпожи феи. — Начальник вежливо кивнул, важно заложив руки за спину. — Колин Таймс, глава южного участка жандармерии. Чем могу вам помочь?

— Видите ли, господин Таймс. — Будучи непосредственным куратором девушек, я взяла разговор с тюремным начальством на себя, а Мелюзина стояла рядом олицетворением моральной поддержки. — Мы бы хотели попросить за молодых фей, студенток, которых сегодня утром привезли сюда из городского парка. Нельзя ли их отпустить? Я готова лично за них поручиться и подписать все необходимые в подобных случаях бумаги.

Начальник нахмурился и сокрушённо покачал головой.

— Видите ли, госпожа фея, при всём моём безграничном уважении к вам, это немного трудно будет сделать. Заключённые нарушили слишком много законов. Нарушение общественного порядка, поджог, покушение на убийство…

— Какое ещё убийство?! — возмущённо выдохнули мы с Мелюзиной с интервалом в полсекунды.

— Госпожи супруги мэра, — почти интимно понизив голос, объяснил начальник. — Её чуть было не утопили.

— В воде из фонтана? — фыркнула Мелюзина. — Не смешите меня!

Таймс неодобрительно покачал головой. Взгляд его стал строгим.

— Госпожа супруга мэра могла захлебнуться. Кроме того, ей был нанесён моральный ущерб. Боюсь, что… — он многозначительно вздохнул, — …эту проблему так просто не решить.

— Хорошо, а тяжело её решить можно? — утомлённо поинтересовалась я, не настроенная на продолжительные игры.

— Ну, господин мэр, конечно, будет недоволен, — протянул Таймс, глядя куда-то в сторону, словно высматривал там вышеупомянутого мэра. — Но можно попытаться, как минимум, выпустить девушек под залог.

— Хорошо, давайте под залог, — махнула рукой я, игнорируя возмущённые взгляды кое-кого из студенток. Раньше надо было головой думать, а теперь поздно бороться за неподкупность и справедливость. — Сколько?

— Тысячу золотых, — ответило начальство, на сей раз глядя в потолок. Мэра там не было точно, но, может быть, Таймс спрашивал таким образом благословения кого-то из прежних мэров?

— Сколько? — переспросила я, всем своим видом показывая, что явно чего-то не расслышала.

— Одну тысячу золотых, — невозмутимо повторил Таймс.

— Таких залогов не бывает, — отрезала я.

— Ну почему? — Он эдак непосредственно, почти по-детски, поковырял сапогом пол, местами усыпанный вылетевшей из камеры соломой. — Мы ведь с вами говорим не об одной заключённой, а о семи. Поэтому на каждую получается не так уж и много. К тому же, повторюсь, господин мэр в любом случае останется крайне недоволен.

Я глубоко втянула носом воздух и медленно, со смаком выдохнула, дабы не сообщить всем присутствующим в чрезвычайно неблагородной манере, где именно я видала недовольство мэра, моральный ущерб его супруги, инфантильность не в меру активных студенток, а также необходимость заниматься проблемами такого рода вместо своей нормальной работы.

Так или иначе, о внесении назначенного залога речи идти не могло. У меня таких денег нет, а ожидать, что ректор расщедрится и выделит подобную сумму из университетского бюджета, и вовсе смешно.

— При таких запросах у нас с вами действительно мало шансов договориться, но к удовольствию господина мэра это вряд ли приведёт, — сердито выдала я.

Мелюзина дёрнула меня за рукав, сочтя мой ответ излишне резким. А я ведь ещё старательно сдерживалась!

— Вообще-то, — Таймс понизил голос и, взяв меня за руку, предложил отойти немного в сторону, — существует ещё один вариант. Просто из чувства глубокого уважения к вашей профессии и к вам лично хотелось бы найти какое-то приемлемое для всех решение, — принялся совершенно деловым тоном вносить объяснения он.

— Какое же решение вы хотите предложить? — полюбопытствовала я, уже практически уверенная в том, что оное мне не понравится.

— Вы могли бы устроить мне брак с девушкой благородных кровей? — осведомился начальник участка, по-настоящему впечатлив меня своей наглостью. — Хорошо бы с принцессой, но понимаю, что это может оказаться сложно. Поэтому титулованная дворянка рангом пониже тоже подойдёт.

Я сказала, что его наглость меня впечатлила? Нет, то была ерунда. Вот теперь я смотрела на Таймса с открытым ртом, испытывая чувство, довольно-таки близкое к восхищению.

Как вскоре выяснилось, слова начальника изумили не только меня, однако у другого удивившегося были на то иные причины.

— А ваша супруга как же? — озадаченно хлопая глазами, спросил помощник.

Раздавшиеся со стороны камеры смешки свидетельствовали о том, что манёвр начальства по отведению меня в сторонку весомых результатов не принёс.

— Ах, у вас, значит, супруга имеется? — сладко улыбнувшись, поинтересовалась я.

— Ну да, и детишек двое, — ответил за начальство недоумевающий по-прежнему помощник.

— Помолчать не мог? — сквозь зубы процедил Таймс. — Это не имеет значения, — бросил он уже мне. — С женой я как-нибудь разберусь. В конце концов, никто ещё не отменял разводы.

— А скажите, пожалуйста, — я взяла Таймса за локоть и слегка развернула, заставляя его на время забыть об оплошавшем подчинённом, — вы только женой новой собираетесь обзавестись или детей тоже смените, для полноты картины? Чтобы опять-таки двое, но только с дворянской кровью?

Глаза начальника немного сощурились, а линия губ стала жёсткой, выдавая охватившую его злость.

— Я именно ради детей всё это и делаю, — использовал он самую распространённую отмазку всех времён и народов. — И нынешняя моя жена будет этому только рада. Так что, устроите вы мне дворянку, или нет?

— Столбовую? — ехидно поинтересовалась я. И, пока Таймс напрягал мозг в попытке понять, о чём идёт речь, задала наводящий вопрос: — А владычицу морскую вам не надо?

Хотя, быть может, стоило бы познакомить его с Несмеяной? Она бы от его запросов так ухохоталась, что заклятие наверняка бы спало.

— Стало быть, не устроите, — заключил он, проявив тем самым недюжинную проницательность.

— Вам не ко мне, — холодно отчеканила я. — Я — крёстная фея. А вам нужна золотая рыбка. Адрес: синее море. Звонить три раза.

— Ну что ж, — мстительно заявил Таймс, глядя мне прямо в глаза, — в таком случае боюсь, что студенткам придётся остаться в камере, а затем предстать перед судом.

Я сжала губы и смерила его уничижительным взглядом. Пальцы аж заискрились от почти непреодолимого желания поколдовать: ведь как раз в подобном моральном состоянии добрая фея способна наделать таких гадостей, какие даже не снились ни одной порядочной злой ведьме.

— Не стоит торопиться с выводами.

Судя по выражению лица Таймса, не только для меня этот ледяной голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Я обернулась и с удивлением уставилась на принца, по-видимому, уже давненько наблюдавшего за нашей перепалкой из темноты коридора.

Сейчас, обнаружив себя, он сделал несколько шагов в нашу сторону.

— Я готов поручиться за этих девушек и внести требуемую вами сумму в качестве залога.

Отвечать на данное заявление Таймс не торопился. Вместо этого одними губами шепнул, скосив глаза на помощника:

— Эд, проверь его в списках. У него знакомое лицо. Да не здесь! — прошипел он, едва помощник с готовностью раскрыл папку, на которой красовалась надпись «Их разыскивает жандармерия». — В другой, там, где знатные особы ближайших королевств.

Помощник оказался-таки профессионалом своего дела, поскольку обнаружил искомое чрезвычайно быстро, невзирая на внушительную толщину папки.

— Его высочество Аладдин эйн Эртогрул, — прошептал он, испуганно косясь на неожиданно высокого гостя.

Я лишь сейчас сообразила, что так-то, с первого взгляда, наш принц на особу королевской крови вовсе и не похож. Ни венца на голове, ни меча, инкрустированного всякими рубинами да изумрудами, ни колета, что ли, какого элегантного. Так, кожаная куртка, рубашка, обычные брюки, заправленные в обычные же сапоги для верховой езды.

— Э…ваше высочество, — поспешил расплыться в гостеприимной улыбке Таймс. — Счастливы приветствовать вас в нашем участке. Стало быть, вы желаете поручиться за этих девушек?

— Вы не ослышались. — Принц говорил с лёгким раздражением, давая понять, что уточнение было излишним. — И я вношу названную вами сумму залога.

Аладдин потянулся к висящему на поясе кошелю, но Таймс его остановил.

— Ну что вы, ваше высочество, ни в коем случае, — поспешил возразить он. — Если вы готовы поручиться за заключённых фей, мы, конечно же, их отпустим. Уверен, в этом случае господин мэр не будет возражать.

Что ж, в данном случае Таймс проявил себя как человек неглупый. Жадность жадностью, но ссориться с принцем иностранной державы себе дороже. К тому же, жена мэра — как ни крути, фигура значительно менее весомая, нежели наследник престола, пусть даже не нашего, а соседского.

— Господин мэр может обращаться с любыми претензиями лично ко мне, — с лёгкой издёвкой в голосе заверил принц.

— Мне лишь необходимо задать вашему высочеству несколько вопросов для того, чтобы отчитаться перед начальством, — вежливо произнёс начальник. — Не могли бы вы уточнить, с кем именно из этих девушек вы знакомы?

— Со всеми, — сухо сообщил принц.

Помощник выпучил глаза, Таймс сглотнул.

— А…при каких обстоятельствах вы с ними познакомились?

— Во время досконального обсуждения моих матримониальных планов, — холодно заявил Аладдин, глядя на Таймс немигающим взглядом.

По камере пробежал шепоток «Невесты принца!». Последний, молодец, и бровью не повёл, ни словом, ни жестом не дав понять, что такая интерпретация его слов не вполне соответствует действительности.

Участок мы вдесятером покинули быстро. Поблагодарить принца как следует я не успела, ибо его почти сразу же перехватили студентки.

— Ваше высочество, вы — наш кумир! — восторженно выдохнула Тинкер, вцепившись в рукав принца.

— Просто идеальный мужчина! — поддержала её Фритта.

Остальные девушки, столпившись вокруг, тоже щебетали нечто подобное.

— Сомневаюсь, — хмыкнул принц, принимая у слуги поводья своего вороного. — У меня конь не белый.

— Ой, это такая ерунда! — махнула рукой Динь.

— Белый конь — дело наживное, — подтвердила Фритта. — Если понадобится, перекрасим.

Конь на всякий случай отодвинулся от юных фей подальше.

Принц тоже, видимо, заподозрив, что следующим этапом ему предложат отрастить хвост и рога.

— Девушки, а вы, я смотрю, как-то рано расслабились.

Видимо, в моём тоне было нечто очень порочное, потому что феи сразу напряглись, и взгляды стали настороженно-подозрительными.

— По-моему, вам пора в университет, — тонко намекнула я.

— Как в университет?! — вскинулись юные феи. — Занятия же только завтра!

— Неужели? — Я выпучила глаза в притворном удивлении. — А мне кажется, вы что-то напутали. И ровно через три часа у вас будет экзамен.

При этих словах у всех студенток без исключения вытянулись лица. Мелюзина усмехнулась, отвернувшись в сторону.

— На какую тему? — спросила Тинкер.

Жаловаться на произвол ни одна студентка благоразумно не стала.

— А на три, — жизнерадостно ответила я. — Тема первая: создание магического пламени. Тема вторая: телекинез веществ, не имеющих постоянной формы. Тема третья: польза и вред азартных игр. — Я извлекла из кармана часы. — У вас ещё остаётся два часа пятьдесят восемь минут на подготовку.

Секунд десять студенткам потребовалось на то, чтобы окончательно свыкнуться с только что полученной информацией. Спустя ещё минуту их как ветром сдуло.

— Твоя методика впечатляет, — заметил уже вскочивший в седло принц. — Я только одного не понял. Разве у азартных игр есть польза?

— Конечно, — фыркнула я. — Для хозяина игорного дома.

Усмехнувшись, он отсалютовал мне рукой, и мы отправились каждый своей дорогой. У принца, несомненно, были свои дела, а мне как-никак в скором времени предстоял экзамен. Об этой стороне вопроса редко задумываются, но для преподавателя экзамен представляет собой не меньше, а порой даже больше работы, чем для студента. Ведь для начала его нужно составить так, чтобы вопросы были не слишком лёгкими, но одновременно и не чрезмерно тяжёлыми, чтобы позволяли адекватно оценить уровень знаний студента, не разделяя обучающихся на две группы («прошёл» и

«провалил»), а отражая, к примеру, разницу между просто хорошим студентом и очень хорошим. Ну, а потом эти самые экзамены предстоит ещё и проверять, но об этом мне пока думать не хотелось… Будем решать проблемы по мере поступления.

И вновь шло время. Принц и царевна уже планировали свадьбу. Я тоже ответила Дарьену согласием, и теперь совершенно не комфортно ощущала себя в роли невесты. Это была настолько не моя роль, что в пору глупо хихикать, будто нелепо нарядившись на карнавале. Должно быть, именно поэтому и приготовления я постоянно откладывала. Тем более что и дел, как водится, было не перечесть.

— Итак, запоминаем далее. — Я вновь неспешно вышагивала между рядами, заложив руки за спину. — Гадание «любит-не любит» на цветике-семицветике может довести объект воздыхания до инфаркта. С волшебными предметами надо быть в высшей степени осторожными и использовать их исключительно по назначению. Всё прочее хорошо не закончится. Динь, я про твоё зеркальце говорю, между прочим, — на миг нахмурилась я, чтобы затем вновь вернуться к лекторской интонации. — Один человек пожелал намекнуть своей невесте, что она недостаточно много и разнообразно готовит, и подарил ей на день рождения скатерть-самобранку.

— И что? — Глаза Тинкер светились неподдельным интересом.

Я, разумеется, ожидала этого вопроса.

— Через две недели наступил черёд жениха праздновать свой день рождения. Невеста подарила ему сапоги-скороходы. Полагаю, её намёк понятен всем?

Громко пробили волшебные часы. Казалось бы, странно, ведь время — пятнадцать минут четвёртого, но задача этих ходиков заключалась в том, чтобы сообщать о времени окончания лекции. Я шагнула обратно к преподавательскому столу.

— Мы успели чуть меньше, чем я ожидала, но ничего, продолжим в следующий раз. Не забудьте о домашнем задании. До 16:00 во вторник каждая из вас должна совершить доброе дело. Не перестарайтесь.

Девушки зашумели, звуковое пространство аудитории наполнилось разговорами, смешками, стуком водружаемых на столы сумок и прочими характерными признаками окончания лекции. Я, как и обычно, собиралась чуть дольше, нежели девушки, торопящиеся покинуть класс.

За дверью меня поджидал Дарьен. Это не стало сюрпризом: мы заранее договорились, что он зайдёт за мной сегодня к концу занятий. Некоторые из девчонок, те, что не слишком спешили домой, задержались в коридоре, с нездоровым интересом разглядывая моего визитёра.

— Какое интересное задание, — заметил он, поздоровавшись и принимая у меня сумку.

Стало быть, слышал, по меньшей мере, окончание нашего урока.

— Интересное — не знаю, а вот нервное — точно, — хмурясь, откликнулась я. — Ты даже представить себе не можешь, как я волнуюсь.

— Что такого страшного в добрых делах? — удивился Дарьен.

Я многозначительно округлила глаза.

— Девушкам на предыдущих потоках удавалось учудить такое, что весь город на ушах стоял. А на нас ложится вся ответственность, и ликвидировать последствия как-то приходится, и доброе имя добрых фей отстаивать.

Я вздохнула, не столько страдая из-за прошлого, сколько переживая о ближайшем будущем.

— А ну-ка, и что же такого они учудили?

Судя по голосу, Дарьену действительно было любопытно. Ну да, мне и самой, наверное, было бы любопытно, если бы не приходилось лично бегать по городу, исправляя то, что натворили из лучших побуждений студентки.

— Ну, например, одна девушка решила, что самым логичным добрым делом будет перевести старушку через улицу. А то кареты мчатся, мальчишки гусей перегоняют, прохожие снуют туда-сюда, ничего вокруг не замечая, ну и так далее. Нашла жертву, старушку, то бишь. Но переводить её, как все, просто под руку, студентке показалось слишком тривиальным. Поэтому она решила перевести старушку телепортом.

— Телепортом? — расхохотался Дарьен. — Ради другой стороны улицы?

— Да-да, — подтвердила я, совершенно, впрочем, не весело. — В итоге она перемудрила с заклинанием, и бедная старушка перенеслась на другой конец города. Её потом несколько часов искали, чтобы домой вернуть. Другая студентка — и того хуже. Решила осчастливить ребёнка. Тот был очень одинок. И она занялась материализацией. Сделала друга, о котором мальчик мечтал, настоящим.

— И что?

— Что… — тяжко вздохнув, повторила я. — Кто же мог подумать, что милый, очаровательный восьмилетний мальчик с веснушками мечтал о друге-монстре, который бы отомстил всем его обидчикам? В итоге мы получили двухголовое зубастое чудовище, бегающее по городу в поиске жертв. Не буду даже вкратце пересказывать, чего нам стоило отловить его и утихомирить.

Спустившись по длинной лестнице (потолки в университете были высокими, что не могло не отразиться и на количестве ступеней, которые студентам и лекторам приходилось преодолевать день за днём), мы пересекли просторный холл и приблизились к выходу. Массивную дверь в дневное время держали распахнутой, зафиксировав при помощи крупного плоского камня. Всё равно кто-нибудь постоянно либо входил, либо выходил, и дверь практически не закрывалась. Мы с Дарьеном ступили на высокое крыльцо, и тут я с удивлением обнаружила всего на две ступени ниже Аладдина и Несмеяну, двигавшихся нам навстречу. Правда, узнать Несмеяну было не так уж легко: её лицо скрывал глубокий тёмный капюшон.

— Что случилось? Как вы здесь оказались? — спросила я, спускаясь чуть ниже, дабы оказаться с ними на одном уровне.

— Искали тебя. — В серьёзной сосредоточенности принца мне послышалась тревога. — Несмеяне пытались навредить. При помощи волшебства.

Дальнейший разговор проходил в карете, любезно предоставленной для этой цели Дарьеном. Ждать, пока мы доедем до дома, я не захотела, а возвращаться в университет не рискнула: уши бывают порой и у стен. Пусть даже это не злоумышляющие уши, а симпатичные ушки любопытных студенток.

— Мы с Несмеяной встречались сегодня утром. — Принц и царевна сидели напротив нас с Дарьеном; карета неспешно катилась по городским улицам, не слишком загруженным в это время суток. — Потом она возвратилась домой, собиралась отдохнуть в своих покоях и…

Аладдин перевёл взгляд на Несмеяну, предлагая ей поведать, что было дальше.

— Я легла в постель, чтобы немного вздремнуть, — послушно приняла эстафету девушка. — Но что-то всё время мешало. Я крутилась, переворачивалась с боку на бок, но лежать всё равно было очень неудобно. Поэтому в итоге я соскочила с кровати и решила осмотреть постель. Под перинами обнаружилось вот это.

Настал её черёд выжидательно повернуться к принцу. Аладдин извлёк на свет предмет, больше всего напоминавший по виду горошину, и протянул мне. Долго раздумывать не пришлось: я и так уже поняла, что это такое.

— Орешек, — произнесла я, вертя в руках находку царевны.

— Я думала, это скорее горошинка, — удивилась она.

— Строго говоря, это ни то, ни другое, — откликнулась я. — Но на нашем профессиональном жаргоне называется орешком. Это сосуд, в котором можно до поры — до времени хранить заклинание. Обычно используется волшебниками, которые дарят или продают заклинание людям, не умеющим колдовать. Самому магу такая «горошина» без надобности, — пояснила я. — Он может сотворить заклинание в любой момент, подстроив его под сиюминутные обстоятельства. А волшебство, спрятанное в орешке, всегда будет более нейтральным. Я так понимаю, Аладдин догадался, что этот предмет — волшебный?

Принц утвердительно кивнул.

— Мне доводилось видеть нечто подобное. Я не знал, для чего предназначено это конкретное заклинание, но предположил, что ничего хорошего оно не несёт. Вряд ли его хозяин желал Несмеяне добра, а под перину орешек подложил только потому, что постеснялся сделать ей подарок в открытую.

С эт им трудно было не согласиться.

— Ты можешь определить, что там хранится? — тревожно спросил Аладдин.

— Попробую.

Я была практически уверена, что смогу. Но не люблю давать обещаний, не имея стопроцентной уверенности. Девяноста девяти процентов мне в этом случае недостаточно.

Я поводила рукой над орешком, прислушиваясь к хранившемуся внутри волшебству. «Прислушиваясь» — это, конечно, метафора. В том, что касается волшебства, мы задействуем иной орган чувств, не имеющий отношения к традиционным пяти.

Спутники внимательно следили за моими движениями.

— Заклинание переноса, — уверенно произнесла я, поднимая голову. — В определённый срок (предполагаю, что ночью) волшебство должно было вырваться из скорлупы на свободу и перенести Несмеяну в какое-то место. В какое именно, увы, не знаю.

— Это никак нельзя определить? — спросил Аладдин.

— Заведомо — нет, — развела руками я.

Принц и царевна погрустнели. Конечно, ведь не зная пункт назначения, невозможно определить, чьих это рук дело.

— Кому это может быть выгодно? — рационально подошёл к вопросу Дарьен. — Какова цель похищения?

— Точно не страшный ритуал, в ходе которого необходимо пролить кровь принцессы, — решила хоть немного успокоить присутствующих я. — Всё это предрассудки: на самом деле, для таких ритуалов нет никакой разницы между принцессой и, скажем, прачкой.

— С причиной всё понятно, — заявил Аладдин, как мне показалось, излишне резко. — Кто-то захотел принудить Несмеяну к замужеству и получить обещанные её отцом полкоролевства.

— Всё-таки папина затея с шумными смотринами вышла боком, — выдохнула себе под нос царевна.

— Сомнительная выгода, — скептически протянул Дарьен. — Управлять половиной королевства, со всеми его проблемами, долгами, народными волнениями и прочей головной болью.

— Мой отец отлично ведёт дела королевства! — возмутилась Несмеяна. — Мы давно выплатили внешний долг, а народных волнений у нас сроду не бывало!

— В любом случае, многие мыслят иначе, чем вы, маркиз, — примирительно произнесла я. — Поэтому версия его высочества представляется мне наиболее вероятной. Предлагаю принять её за рабочую гипотезу.

Дарьен пожал плечами. Дескать, не возражаю, хотя вы по-прежнему меня не убедили.

— Итак, что мы имеем, — принялась размышлять вслух я. — Некто, предположительно, метящий на престол мужчина, решил похитить царевну. Для этой цели он приобретает заключённое в орешек заклинание переноса. Кто-то, по его поручению, подкладывает орешек Несмеяне в постель. Просчитались они в двух пунктах. Во-первых, не ожидали, что царевна приляжет в дневное время: заклинание наверняка настроено на ночь. Во-вторых, не учли, что Несмеяна, в жилах которой течёт царская кровь, почувствует «горошину» даже сквозь многочисленные перины.

— Необходимо выяснить, кто за этим стоит, — категорично заявил принц.

— Попробуем… — задумчиво проговорила я, мысленно прикидывая, как сие можно провернуть. — Случившееся стало достоянием гласности?

— Нет, — ответил Аладдин. — Несмеяна решила…

— Может быть, предоставите девушке самой сказать? — язвительно спросил Дарьен.

Принц недовольно сверкнул на него глазами, но, так и быть, замолчал и повернулся к невесте.

— Я испугалась, — призналась та. — Сначала хотела позвать служанок, но потом подумала, что кто-то ведь подложил эту горошину. Ну, или орешек, — поправилась она. — Вот и решила пока во дворце молчать, а рассказать только Аладдину.

— В целом это было очень разумно, — похвалил Дарьен, как-то странно глядя на принца.

Словно это самое «в целом» подразумевало, что выбор доверенного лица был не самым удачным. «А сам ты разве не для того берёшь её в жёны, чтобы заграбастать себе полцарства?» — будто спрашивал взглядом он.

Не знаю, прочёл ли Аладдин в глазах маркиза то же, что и я, но прищурился в ответ крайне неприязненно. Я недовольно поморщилась. Право слово, что эти мужчины успели не поделить за время столь непродолжительного знакомства?!

— Действительно разумно, — согласилась я, стремясь отвлечь их от этой взаимной неприязни. С первого взгляда она, что ли, вспыхнула? — И существенно облегчит нам задачу. Поступим следующим образом. Сегодня вечером я приму облик Несмеяны и вместо вас, — я обратилась напрямую к царевне, дабы не продолжать говорить о ней в третьем лице, — приду во дворец. Останусь в одиночестве в ваших покоях и дождусь, пока активируется заклинание. И вот тогда я смогу выяснить, куда именно оно должно вас доставить. Едва с орешка спадёт скорлупа, это реально будет определить.

— Не годится, — возразил принц.

— Почему? — недоумённо воззрилась на него я.

— Мало ли что ещё там, в этой горошине, скрывается. Одна ты туда не пойдёшь.

— Аладдин, я же фея, притом, позволю себе отметить, высококвалифицированная. Я знаю, что ничего, кроме заклинания переноса, в орешке нет.

— Всё равно. Я пойду с тобой.

— А вы, простите, маг? — насмешливо поинтересовался Дарьен. — Сумеете помочь Элране справиться с колдовскими чарами?

— Вы тоже не маг, — огрызнулся принц. — И да, если понадобится, значит, сумею.

— А про репутацию царевны вы не подумали? — не отставал маркиз. — Появление мужчины в покоях незамужней девушки, да ещё и в ночное время, обществом, знаете ли, не одобряется.

— Если Аладдин настаивает, мы что-нибудь придумаем, — заявила я, главным образом для того, чтобы потушить разгорающийся спор. — Я дам ему шапку-невидимку, и он сможет проникнуть в покои Несмеяны незамеченным. Но, Дарьен, — я серьёзно взглянула на жениха, — я очень прошу тебя взять на это время царевну под своё покровительство. Никто не должен узнать, что в эту ночь в покоях Несмеяны будет ночевать не она. А ты сможешь и спрятать её у себя, и защитить в случае необходимости.

— Хорошо, — небрежно бросил маркиз.

На рыцаря без страха и упрёка он походил в этот момент меньше всего, однако же я оценила по достоинству его готовность помочь, которой не предшествовали даже краткие секунды колебаний.

Так и случилось, что Несмеяна отправилась в тот день в дом Дарьена, а мы с Аладдином — во дворец. Принять облик царевны не составило для меня труда: работать с иллюзиями я умела и любила. Шапка-невидимка у меня тоже имелась, правда, только одна, но больше было и не нужно. Когда горничная, убедившись, что госпожа легла спать и в её услугах не нуждается, на цыпочках покинула комнату, Аладдин тихонько задвинул дверной засов и снял шапку.

Темноту в опочивальне разгоняла одна-единственная свеча. Зажигать другие мы не стали, опасаясь, что усиленное освещение можно будет заметить через окно, даже сквозь занавеску. Я села на кровать, принц в кресло, и мы стали ждать. Вынужденное молчание делало ожидание особенно напряжённым: ведь мы опасались выдать себя разговором. Я оглядывала комнату, покачивая ногами, которые не доставали до пола за счёт высоты многочисленных перин. Удивительно, как Несмеяна смогла почувствовать сквозь них орешек. И совершенно понятен тот факт, что злоумышленник, в свою очередь, не сумел просчитать такое развитие событий. К слову, «горошина» с заклинанием и сейчас была здесь, благополучно спрятанная мною на прежнем месте.

А горница была красивая и уютная, это я приметила сразу, ещё когда вошла сюда в сопровождении служанки, помогавшей Несмеяне переодеваться ко сну. Резные ставни, симпатичная занавеска, расписной потолок, узорчатый ковёр. Но всё это не аляповато, сочетание цветов отлично подобрано, а потолок с уклоном придаёт комнате ощущение сказочности.

Однако какой бы красивой горница ни была, с интересом её осматривать можно лишь ограниченное количество времени, тем более при скудном освещении. Так что я отчаянно скучала и, несмотря на ранний по моим меркам час, испытывала острое желание закрыть глаза, когда внезапно в лицо словно подул лёгкий весенний ветерок. Встрепенувшись, я спешно соскочила с кровати. Ощущение, будто по горнице гуляет ветер, усиливалось, хотя окно было закрыто, а лёгкая занавеска оставалась неподвижной. Принц тоже почувствовал неладное и напряжённо, дезориентированно оглядывался, вскочив на ноги.

Я сконцентрировалась на природе высвобождающегося из скорлупы волшебства. Чувство, позволяющее феям, равно как и ведьмам, воспринимать колдовство, больше всего напоминает осязание. Заклинание будто касалось кожи мелкими покалываниями, а мозг автоматически, инстинктивно, фиксировал их и доносил до сознания, переводя в мысли и образы.

— Заклинание переноса, как я и говорила, — проинформировала я лишённого аналогичного шестого (или седьмого?) чувства принца. — Пункт назначения… Сиреневый замок.

Не сказать, чтобы такое открытие безмерно удивляло, но и ожидаемым его назвать тоже нельзя. Хозяин Сиреневого замка, Эрик Кошвилль, волшебником не был, как, впрочем, мы и предполагали. Просто наследник рода неких захудалых баронов, известный разве что благодаря специфическому расположению своей резиденции. Всё дело в том, что замок его стоял на отшибе, отделённый от ближайшего города дремучим лесом, в котором обитали многочисленные чудища. Необходимую провизию его обитатели вполне могли получать из близлежащих деревень, а вот каким образом предки нынешнего Кошвилля умудрялись контактировать с внешним миром, оставалось загадкой. Быть может, и правда были волшебниками — слава, каковую их потомку и моему современнику приписывали совершенно незаслуженно.

Как попадал в столицу сам Эрик, было как раз понятно. При помощи установленного в замке портала, существование которого стало возможно благодаря развитию магической науки. Однако же воспользоваться этим порталом, чтобы попасть в замок, можно было лишь с разрешения его хозяина. А это серьёзно усложняло нашу задачу. Через полный опасностей лес до резиденции барона не доберёшься. А, стало быть, Эрик не слишком-то и сильно рисковал, затеяв свою дерзкую игру.

Я собиралась озвучить ход своих мыслей принцу, но вместо этого с беспокойством уставилась на чуть вибрирующую кровать. По всем законам волшебства заклинание уже должно было закончить действовать, унеся в Сиреневый замок лишь пуховое одеяло (за неимением лежащей под ним царевны). Но вместо этого уровень магического фона всё нарастал. И означать сей факт мог только одно.

— У нас проблема! — крикнула я Аладдину. Вероятность того, что меня кто-то услышит, уже не смущала. — Похоже, волшебство не совсем такое, как я предполагала!

— Это не заклинание переноса?

Принц тоже кричал; казалось, мы стараемся услышать друг друга сквозь пелену закладывающего уши ветра.

— Переноса, — подтвердила свою изначальную версию я. — Но оно в придачу направлено на конкретного человека: привязывается к нему и не развеивается, пока этого человека не заберёт!

— То есть Несмеяна всё равно в опасности?

— Нет! Оно ориентировано на внешность, ведь ничего другого про Несмеяну похититель не знает! А внешность её в данном случае — у меня. Так что меня сейчас засосёт в портал!

— И ничего нельзя сделать?

— Нет!

Я уже чувствовала, как волшебство тянется ко мне, обволакивая незримым коконом.

— Я могу отправиться с тобой?

— Нет! Переместится только тот, на кого настроился портал! То есть я! Предупреди Несмеяну!

— Я тебя найду!

— Не вздумай! Из того леса живьём не выбраться! Я уж как-нибудь справлюсь!

— Если бы такое можно было предвидеть, ни за что не позволил бы тебе менять внешность! — в отчаянии выдохнул Аладдин, прежде чем меня поглотила темнота.

Ну почему же нельзя предвидеть? Можно. Просто вероятность была невысокая. И потом, не оставлять же Несмеяну без помощи. Я ведь, как-никак, добрая фея. Даже если настроение у меня не очень.

В объятиях темноты я пробыла недолго. Перенос состоялся, действие заклинания завершилось, и я обнаружила, что стою в просторном каменном зале с высоченным потолком. Каменном — потому, что практически всё здесь было сделано из камня — и стены, и пол, и пара украшающих помещение статуй, и тянущиеся под высокими окнами скамьи. Что ж, кое-какие выводы можно сделать, ведь помещения такого рода встречаются только на первых этажах замков. Впрочем, я, в общем-то, и не ожидала оказаться в каком-нибудь другом здании. Знала ведь, куда отправляюсь. Вот только отчего его называют Сиреневым?..

— Добро пожаловать в моё скромное жилище, царевна, — с торжеством, замешанном на сарказме, произнёс встречавший меня мужчина. — Разрешите представиться: барон Эрик Кошвилль, хозяин Сиреневого замка.

— Что происходит? — мрачно спросила я. — Как я здесь оказалась?

Скажу откровенно: внешность внешностью, но артистка из меня не очень. Впрочем, барон, кажется, ничего не заподозрил. И то верно: близкого знакомства с Несмеяной он не водил, так что вряд ли заметит подмену, если только я не совершу совсем уж грубую ошибку.

— Небольшое колдовство, — радостно, чтобы не сказать злорадно, сообщил Кошвилль. — Можно сказать, заклинание гостеприимства. Вы, ваше высочество, теперь у меня в гостях, и пробудете гостьей в этом замке до тех пор, пока не станете его законной хозяйкой.

— Вы что, собираетесь подарить мне свой замок? — поинтересовалась я, недовольно хмурясь. — А сделать это при менее шокирующих обстоятельствах постеснялись?

— Хорошо, что у вас есть чувство юмора, — похвалил гостеприимный хозяин. — Нет, Несмеяна, я всего лишь собираюсь на вас жениться. И после этого моё имущество станет вашим. Равно как и ваше — моим, — внёс «незначительное» уточнение он.

— Это можно расценивать как предложение руки и сердца? — Мне казалось, что звучащий в моём тоне скептицизм вполне подошёл бы и Несмеяне.

— Пожалуй что да, — склонил голову в притворной почтительности Кошвилль.

— А что, предложение нормально сделать было нельзя? — гнула свою линию я. — Без колдовства, у меня во дворце, в присутствии моего отца и вообще как положено?

— Можно было, — усмехнулся хозяин замка. — Собственно говоря, я и делал. Вы, похоже, этого не помните, — в его голосе вместо почти уже ставшего привычным торжества проскользнул упрёк, даже обида, — однако пять месяцев назад я предстал пред ваши светлые очи и честно пытался вас рассмешить, согласно велению вашего батюшки. Не моя вина, что я был отослан прочь так же, как многие другие до и после меня.

Стало быть, они всё-таки знакомы. Не исключено даже, что настоящая Несмеяна его бы вспомнила.

Во время всей этой пламенной речи я изучающе разглядывала барона. Мужчина как мужчина. Жених как жених. Не молод, но и не стар, вполне ещё наследников способен себе завести. Не красив, не уродлив. Так, серединка на половинку. Уж точно не из тех, кто с первого взгляда привлекает внимание женщин, и дело тут даже не во внешности. Кандидату в мужья Несмеяны определённо не хватало харизмы.

— И вы считаете это достаточным основанием для того, чтобы теперь меня похитить?

По сути это был не вопрос: положительный ответ и без того очевиден. Скорее я просто озвучивала собственное возмущение, ну, или возмущение Несмеяны.

— Так или иначе, другого выхода я не вижу, — передёрнул плечами барон. — И вы тоже запомните: вариантов у вас больше нет. Раньше надо было думать, и не морочить голову всему дворянскому сообществу пяти-шести королевств. Вы когда-нибудь слышали о Сиреневом замке? Представляете себя примерно, где он находится?

— Более-менее, — откликнулась я.

Окна здесь начинались слишком высоко, предназначенные скорее для освещения зала в дневное время, чем для того, чтобы посетители могли полюбоваться красивым видом. Но я и так понимала, что за ними либо внутренний двор и замковая башня, либо лес, совершенно непроходимый из-за живущих в нём чудищ.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул хозяин. — Стало быть, понимаете, что самостоятельно вам отсюда не выбраться. И вызволить вас тоже никто не сможет. Так что дорога у вас одна — со мной под венец.

— Вы всё-таки забываете, что мой отец — царь, а не какой-нибудь жалкий барон, — не удержалась от шпильки я.

Хотя вообще-то против баронов ничего не имею, да и вообще, мы, феи, без предрассудков.

— Понимаю. — Чувствовалось, что похититель с немалым трудом сдерживает злость. — Но если вы по доброй воле выйдете за меня замуж, а впоследствии мы поставим вашего отца в известность, проблем не возникнет. Если же нет… — Его глаза угрожающе сузились. — Есть у меня одно средство. Достаточно одного маленького укола. Оно войдёт в вашу кровь, и в течение получаса вы будете смеяться, как сумасшедшая. — Барон приблизился почти вплотную и грозно навис надо мною. Я инстинктивно попятилась. — А я воспользуюсь блюдечком и яблочком, чтобы запечатлеть эту картину и продемонстрировать её затем вашему отцу. Царское слово — закон. Раз я заставлю вас засмеяться, ваш отец вынужден будет дать согласие на этот брак. Так что советую вам очень серьёзно подумать, нужны ли вам лишние сложности.

— И долго я могу думать?

— До утра, — веско бросил он и, развернувшись, будто потерял ко мне всякий интерес, предоставил страже увести меня наверх.

Комната, в которой меня заперли, напоминала по стилю спальню Несмеяны. Тоже просторная, с покатым потолком, резной мебелью и узорчатыми коврами. Впрочем, вряд ли сходство явилось результатом заботы барона о царевне. Скорее, его замок просто находился в относительной близости от её королевства, отсюда и похожий стиль убранства.

Дверь за мной сразу же заперли на тяжёлый засов, который я углядела прежде, чем войти. Первым делом я, конечно же, подошла к окну и отодвинула занавеску, дабы убедиться, что окно зарешёчено. Не могу сказать, чтобы это сильно меня расстроило. Да, у меня были крылья, но я лишь недавно вновь обрела способность летать, и выбраться через окно на такой высоте вряд ли рискнула бы. Зато, кажется, поняла, за что замок получил своё название. В свете заходящего солнца небо, облака и видимый отсюда кусок каменной стены окрасились во всевозможные оттенки розового, оранжевого и сиреневого. Должно быть, со стороны так же выглядело и всё здание.

Отвернувшись от окна, я направилась к двери, то есть второй точке, соединявшей меня с внешним миром. Приложила к дереву руки, шепча заклинание. Увы, попытка провалилась. Кто-то наложил на засов защиту от колдовства. Жаль. Так было бы проще всего.

Ну да ладно. Утро вечера мудренее. Кошвилль думает, будто в его силки угодила юная беззащитная птичка. И даже не догадывается, что эта «птичка» неплохо умеет творить волшбу и постоять за себя, если надо, способна. Всесильной это её, конечно, не делает, но… Завтра поглядим, кто кого.

На этой оптимистической ноте я решила улечься спать. Не те уже мои годы, чтобы всю ночь ходить из угла в угол, ломая руки, искать потайной ход или и вовсе рыть какой-нибудь лаз (особенно находясь на верхнем этаже башни). Лучше отдохнуть как следует, а завтра разберёмся, как быть.

Комментарий:

быть Доброй Феей очень сложно

особенно когда злодей

тебя похитил и доказывай

кто злей

Кошвилль пришёл до обидного рано, что-то около девяти часов утра. То есть времени полноценно выспаться пленнице не дал, чем окончательно уронил себя в её (то есть моих) глазах. Впрочем, не стану кривить душой, утверждая, будто он меня разбудил. Спалось мне в нынешних специфических условиях, прямо скажем, так себе. А он ещё и заблаговременно возвестил о своём приходе громким топаньем. Поэтому сам виноват в том, что к его появлению я оказалась готова.

— Ну что ж, царевна, вы приняли решение? — спросил он с места в карьер, даже дверь не успела ещё окончательно распахнуться. — Внизу ждёт священник.

Вошёл и невольно замер, хлопая глазами от неожиданности. К такому количеству потенциальных невест Кошвилль явно оказался не готов. А дело в том, что вся — весьма немаленькая — опочивальня была буквально заполнена царевнами Несмеянами. Совершенно одинаковыми, принимающими одни и те же позы и глядящими на оторопевшего похитителя идентичными взглядами.

Одна иллюзия или много — не такая уж глобальная это разница. А искусством сотворения иллюзий я владею хорошо.

— Я приняла решение. Не хочу пока замуж, — заявили стройным хором все царевны, коих в опочивальню вместилось несколько десятков.

— В таком случае…

Кошвилль автоматически поднял в угрожающем жесте руку, в которой держал пугающего вида иглу. Должно быть, остриё было смазано тем самым наркотиком, который он пообещал мне вчерашним вечером.

Собственно говоря, именно это замечание и заставило меня встретить его сегодня подобным образом. Очень не хотелось подвергнуться действию наркотика, а мы, феи, иммунитетом к подобным препаратам не обладаем.

— Чёрт возьми, что за ерунда?! — разозлился Кошвилль, после чего схватил первую попавшуюся Несмеяну за плечо.

Должно быть, рассчитывал вычислить настоящую на ощупь. Напрасно. Не говоря о том, что настоящей царевны в опочивальне попросту не было, иллюзии я создавала на совесть. Так что все они (или вернее было бы сказать, все мы) были в равной степени осязаемы. В чём Кошвилль и убедился, прикоснувшись к трём-четырём царевнам.

— Господин барон, вы никогда не думали о гареме? — полюбопытствовали царевны.

— Проклятье! Вам это так просто с рук не сойдёт! — процедил сквозь зубы хозяин замка, после чего буквально вылетел за дверь, которая тут же за ним захлопнулась.

Не захотел позориться, по очереди проверяя всех царевен. Побоялся выглядеть смешным. И это позволило мне испытать чувство облегчения, поскольку никаких гарантий, что в противном случае он бы меня не вычислил, не было.

Поддерживать сложную иллюзию слишком долго совсем не просто. Поэтому, убедившись в том, что Кошвилль действительно ушёл, я ликвидировала лишних царевен, оставшись в гордом одиночестве. Когда он появится вновь, тогда я верну и их. Пока же я принялась думать над тем, что делать дальше. Думы, признаться, были невесёлые. Портал в город отсюда не открыть: расстояние велико, а сила колдовского леса рассеивает магию. Волшебство может растаять в любой момент, в том числе и прямо над лесом, оставив меня один на один (или, говоря точнее, один на много) с милыми голодными чудищами. Вывод прост: необходимо добраться до специально разработанного портала, установленного в замке. Каким образом? Понятия не имею.

Погружённая в свои мысли, я не сразу обратила внимание на скрипение осторожно сдвигаемого засова. А поскольку тот, кто надумал меня навестить, поднимался, в отличие от Кошвилля, тихо, шагов его я тоже не услышала. И потому оказалась совершенно не готова к появлению визитёра. То есть не воссоздала иллюзию множества царевен.

В итоге, когда в комнату юркнул, снимая на ходу шапку-невидимку, Аладдин, его взору предстала только одна девушка.

— Слава богам! — выдохнул он, бросаясь ко мне.

И, прежде чем я успела прийти в себя от ступора, вызванного его появлением, сжал меня в объятиях и поцеловал. И ладно бы скромно, целомудренно, в лобик! Так нет же, в губы, самым непристойным образом! Я была настолько шокирована, что даже ответила. Полагаю, секунд десять мы страстно целовались, обнимая друг друга, после чего я совершенно непоследовательно оттолкнула принца подальше от себя и приглушённо выдохнула:

— С ума, что ли, сошёл?! Я ж не Несмеяна!

Возмущение заглушило прочие чувства, между которыми я никак не могла определиться поначалу, — радость от его появления, удивление (как ему это удалось?!) и тревогу (а вдруг сейчас сюда Кошвилль заявится?).

— Ой. Извини. Я забыл, — виновато потупившись, ответил Аладдин.

Врал бессовестно. Ничего он не забыл, отлично знал, кого целует. И даже не считал нужным сейчас убедительно притворяться, будто ошибся и раскаивается. Ох, выберемся отсюда — превращу его в какую-нибудь гадость! Мелкую и пузатую.

Только бы выбраться.

— Как ты сюда попал? — зашептала я. — Я ведь говорила за мной не следовать!

Он что же, прошёл через лес с чудовищами?! От этой мысли мне задним числом стало нехорошо. Хотя нет, быть такого не может! Во-первых, через лес просто-напросто не пройти. Во-вторых, принц даже не выглядит потрёпанным, разве что тёмные круги пролегли под глазами. Но это скорее свидетельствует о проведённой без сна ночи, чем о борьбе за жизнь с кровожадными чудовищами.

И вновь чувства и размышления усыпили мою бдительность! И, видимо, не только мою, потому что мы с Аладдином в равной степени удивлённо уставились на распахнувшуюся дверь. Право слово, не башня, в которой томится в заточении девица, а проходной двор!

На пороге стоял Кошвилль. И вид у него был в высшей степени возмущённый.

— Это кто?! — грозно вопросил он, указывая пальцем на Аладдина, таким требовательным тоном, словно обращался не к похищенной из отчего дома девушке, а к законной супруге.

Ответ созрел сам собой.

— Любовник, — сохраняя видимость спокойствия, ответила я.

— Кто? — озадаченно переспросил Кошвилль, в душевном состоянии которого наконец-то нашлось место не только для гнева, но и для удивления.

— Любовник, — чётко выговорила я. — А что тут такого? Вы меня похитили, даже вещи собрать не дали. Могут мне из дома доставить кое-какие безделушки? Ну, занавески там любимые, подушку для вышивания или, вот, любовника?

— Кто — он — такой? — процедил Кошвилль, меряя нас с Аладдином по очереди злым, напряжённым взглядом.

— Папенькин портной, — едко ответила я.

И покосилась на Аладдина, на мгновение позволив себе мстительный взгляд. Я до сих пор злилась на его выходку с поцелуем. Принц отреагировал на мои слова в высшей степени хладнокровно, беспрекословно приняв своё временное понижение в статусе.

— Я без него за вас замуж не пойду, — категорично заявила я, глядя похитителю прямо в глаза. — Мне с ним комфортнее. И потом, чем он вам мешает? Вы же не по любви жениться хотите, а ради полцарства!

Кошвилль нахмурил брови, что, видимо, свидетельствовало о сложном мыслительном процессе. С одной стороны, появление в башне любовника, понятное дело, выглядело в высшей степени подозрительно. С другой, если в итоге пленница согласится на замужество, какая действительно разница, кто это такой и как здесь нарисовался?

— Он мало ест! — воскликнула я, стремясь дожать засомневавшегося жениха. — И пользу приносит! Вышивать умеет, и шить!

— А ещё я петь могу, — добавил принц, шагнув к хозяину замка с таким доброжелательным выражением лица, что я бы на месте последнего, не раздумывая, помчалась куда подальше.

Однако способность быстро соображать явно не являлась сильной стороной Кошвилля. Поэтому, смерив Аладдина очередным неприязненным взглядом, он вновь обратился ко мне:

— Нам пора. Священник ждёт.

В его тоне звучала неприкрытая угроза. В сомнениях повернувшись к Аладдину, я встретила его пристальный взгляд, за которым последовал лёгкий кивок. Ну что ж, будем считать, что ему виднее. Должен же у него быть какой-то план, раз он явился сюда за мной. Во всяком случае, на это очень хотелось надеяться.

И мы зашагали по винтовой лестнице вниз. Разумеется, в сопровождении стражи. Но Аладдин шёл вместе с нами, что, бесспорно, внушало мне чувство уверенности. А Кошвилль вроде бы не возражал.

Мы спустились в тот самый зал, где состоялось моё знакомство с бароном и его замком. Как оказалось, именно здесь установили алтарь, возле которого теперь стоял священник в длинном чёрном одеянии. Стену за его спиной украсили какими-то легкомысленными цветочками. То ли жених захотел сделать невесте приятное, то ли постарался кто-то из слуг.

— Прошу вас.

Кошвилль указал мне на алтарь, сопроводив свой жест весьма настойчивым взглядом. Я шагнула, куда было велено. Аладдин сопровождал меня, не отставая ни на шаг.

— А ты куда? — рявкнул на принца жених, выпучив глаза от такой наглости.

— Я без него никуда, — твёрдо заявила я, хватая «любовника» за руку.

Кошвилль хмуро переглянулся со священником, поджал губы, но спорить не стал, вместо этого занял своё место перед алтарём справа от меня.

Аладдин встал слева.

Священник несколько напряжённо оглядел нашу троицу, но затем, открыв книгу на нужной странице, принялся привычно зачитывать текст. Я слушала вполуха, больше сосредоточенная на собственных мыслях. Что же делать?! Аладдин стоял вполне расслабленно и предпринимать ничего, похоже, не собирался. Мне же совершенно не улыбалась перспектива превратиться через пару-тройку минут в мадам Кошвилль. Причём, стоит заметить, без всякого колдовства! Хотя, возможно, брак, в который невеста вступает под чужим именем и с иллюзорной внешностью, действительным не считается? И именно поэтому Аладдин так спокоен?

— Мы собрались здесь, чтобы соединить узами брака этого мужчину и эту женщину. Брак есть священный союз, призванный защитить человека от греха…

— Нет, стойте-стойте, святой отец! — внезапно прервал священника принц. — Так не годится. Вы же говорите совершенно без выражения! Где же чувства, где экспрессия? Брак, — принялся торжественно повторять он, стукнув себя кулаком в грудь, — есть священный союз, призванный… Ну, и так далее. Вы поймите, у людей не что-нибудь, у людей свадьба! Такое событие бывает раз в жизни! Оно же больше не повторится! А вы бубните тут что-то себе под нос…

— Да что вы себе позволяете?! — вскричал Кошвилль, отодвигая меня в сторону, дабы лучше видеть наглеца.

Я «под шумок» осторожно оглядела зал, но ничего странного пока не заметила. Аладдин определённо тянул время, но вот с какой целью?

— А вы, между прочим, тоже проявили себя не лучшим образом, — мгновенно переключился на жениха Аладдин, так и не дав тому полноценно развить свою мысль. — Где букет цветов для невесты? Где конфеты? Где признание в любви на коленях?

Вот ведь, специалист! Нет, всё-таки если мы отсюда выберемся, за волосы я его оттаскаю!

— А ваши щёки? — вдохновенно продолжал наступление Аладдин.

— Что щёки? — опешил Кошвилль.

— Вы на себя в зеркало давно смотрели? — ответил вопросом на вопрос принц. — Есть зеркало поблизости?

— Э…Да какое зеркало?!

— Можно не волшебное, — отмахнулся Аладдин. И вдруг, подавшись вперёд, ожесточённо выдохнул: — Вы в последний раз брились когда? Кто же в таком виде в брак вступает?! Ну да ничего, — добавил он уже спокойнее. — Я теперь здесь буду, прослежу, чтобы дальше всё шло как надо.

Кошвилль собирался ответить нечто, без сомнения, гневное, но их оборвал священник.

— Господа, это обсуждение в высшей степени не своевременно, — сердито заявил он. — С вашего позволения, я продолжу.

Взгляд, которым он наградил при этом принца, был, мягко говоря, не доброжелательным, однако священнослужитель счёл, что не пристало устраивать выяснение отношений посреди брачной церемонии. Спорщики синхронно потупились с покаянным видом.

— Итак, — продолжил священник, — брак есть богоугодный союз, закрепляемый…

Я сделала шаг назад, после чего справа и слева от меня появилось по одной иллюзии царевны Несмеяны. Со стороны впечатление складывалось такое, словно невеста растроилась. Затем с обеих сторон появилось ещё по одной царевне, потом ещё… Вскоре перед ошалевшим священником стоял длинный ряд Несмеян, простирающийся практически через весь зал.

— Это что? — шокированно моргнув, осведомился он.

— Ой, извините. — Я смущённо опустила глаза, и то же самое сделали ещё десятка два царевен. — Со мной иногда такое случается, от сильного волнения. Это называется «раздвоение личности».

Число девушек стало уменьшаться, словно сжималась в руках музыканта гармошка. Наконец, я вновь осталась перед алтарём в гордом одиночестве (не считая двоих мужчин, но кто же считает такие мелочи?) и ободряюще улыбнулась священнику, давая понять, что он может продолжать.

Тот явно понял, что дальше тянуть с нашей компанией опасно, и решил взять быка за рога.

— Согласен ли ты взять в жёны эту женщину? — обратился к Кошвиллю он.

— Согласен, — хором откликнулись Кошвилль и Аладдин.

Жених осатанело воззрился на принца.

Вот ведь, час от часу не легче. Я, оказывается, рискую не только стать женой хозяина замка, что совершенно не входит в мои планы. У меня ещё и есть шансы оказаться двоемужницей!

— Простите, это я случайно, — без зазрения совести солгал Аладдин.

Мужчины вновь подняли глаза на священника, и я почувствовала себя совсем уж некомфортно. Казалось, лимит трюков по оттягиванию вступления в брак исчерпан, ещё чуть-чуть — и представитель церкви произнесёт слова, которые не в силах стереть ни закон, ни время. Я приготовилась перейти к более активному сопротивлению, даже принять свой истинный облик. Но тут…

Откуда не возьмись, в зал влетела закутанная в белую ткань… Динь! Мгновенно сориентировавшись, будто долго и целенаправленно за нами подглядывала, девушка подлетела к алтарю и зависла в воздухе непосредственно между Кошвиллем и священником.

— Кто это? — выдохнул жених, кажется, потихоньку смирившийся с тем, что традиционного хода событий ему не дождаться.

Не уверена, что он сам понимал, к кому именно обращён этот вопрос, но нежданная визитёрша не замедлила с ответом:

— Здравствуй, Эрик! — замогильным голосом произнесла она, в то время как на губах играла неестественная, зловещая улыбка. — Я — твоя белая крёстная фея!

Полноценно осмыслить это заявление Кошвилль не успел. Громко стуча каблуками сапог по каменному полу, не покрытому на этом этаже шкурами, в зал вбежал молодой человек, судя по форме, солдат здешнего гарнизона. Приблизившись к хозяину замка, он упал на колени (я аж вздрогнула: наверняка ведь ушибся!) и, начисто игнорируя завёрнутую в простыню Динь, затараторил:

— Господин барон, я всецело вам предан, я давал присягу, но, простите, я не могу допустить эту свадьбу! Вы поймите: оказывается, эта женщина — моя суженая!

Суженая в моём лице недоумённо взирала на помешавшегося — не иначе! — бедолагу.

— С чего ты взял? — хором осведомились мы с Кошвиллем. Он — сердито, а я скорее со здоровым любопытством.

— Мне моя крёстная фея сказала! — ответил, просветлев лицом, солдат. — Вот!

И он повернулся как раз вовремя, чтобы указать на подлетавшую к нам Тинкер.

Эта хотя бы была облачена в обычное платье, а не постельное бельё, и на том спасибо. Вот только откуда они с Динь здесь взялись, хотела бы я знать! Покосившись на Аладдина, поняла одно: его, в отличие от меня, появление юных фей ни в коей степени не удивило.

Тинкер ещё не вымолвила ни слова, а к нам уже устремился очередной мужчина, облачённый в точно такую же форму, как и предыдущий. На колени этот, правда, не упал, просто остановился около алтаря и ровным, дисциплинированным голосом произнёс:

— Я женюсь на царевне.

Кажется, теперь я начинала понимать, с какой целью столь старательно тянул время принц. Пока мы с ним и Кошвиллем участвовали в свадебной церемонии, мои студентки обрабатывали по соседству солдат… Хотелось бы знать, скольких!

Будто в качестве ответа на мой мысленный вопрос, следом за дисциплинированным солдатом в зал вбежал ещё один, менее сдержанный. Этот мчался сломя голову, под конец заскользил по полу, будто по льду, и с размаху врезался в алтарь (хорошо, что хоть успел выставить вперёд руки).

— Подождите! Остановите свадьбу! — завопил он. — Ко мне фея явилась! Эта девушка мне предназначена!

Фритта и Майя, практически одновременно возникшие за спинами своих «подопечных», удовлетворённо переглянулись.

— Что значит «тебе»?! — возмущённо завопил второй солдат, разом растеряв всю свою дисциплинированность. — Это моя принцесса! Её мне фея пообещала! — На этом месте Фритта с самым что ни на есть важным видом кивнула. — За моё человеколюбие и кроткий нрав! На тебе! — И он ударил третьего солдата в челюсть.

— Моя принцесса! — завизжал первый.

Согнувшись, он ринулся на второго и с разбегу ударил его головой в живот.

Завязалась драка, в которую, помимо троих солдат, оказался втянут и Кошвилль, громогласно высказавшийся о собственных правах на невесту и отчего-то ожидавший, что остальных это урезонит. И зря. Общение с крёстными феями не прошло для мужчин даром: в каждом из них пробудилась тяга к разумному, доброму, вечному, а также готовность снести башку всякому, кто между ним и этим самым добрым и вечным влезет. Двое слуг, наивно попытавшиеся разнять дерущихся, в итоге оказались в эпицентре выяснения отношений. Феи летали вокруг и науськивали каждая своего фаворита. А под потолком, глядя сверху вниз на всё это светопреставление, летала туда-сюда Моргана, неведомо где раздобывшая метлу. При этом фея громко хохотала и периодически била в пол небольшими молниями. Нет, надо её всё-таки перевести на факультет ведьм. Жалко, конечно, отдавать студентку конкурентам, но ведь такой талант пропадает!

— Бежим! — крикнул Аладдин, протягивая мне руку.

И я её приняла.

Благодаря царившей в зале суматохе, выскочить наружу оказалось несложно. Сомневаюсь, что хоть кто-то обратил на нас с принцем внимание.

— Куда? — спросила я, на бегу скидывая иллюзию.

Если начнётся преследование, пусть лучше я буду выглядеть не как царевна, а как совершенно не знакомая фея. Это хоть ненадолго собьёт Кошвилля с толку.

— К порталу! — не сбавляя темп, откликнулся Аладдин.

— А он не в замке? — удивилась я, продолжая, однако же, бежать через двор вместе с по-прежнему державшим меня за руку принцем.

— Нет! Дальше, во флигеле.

Всего через минуту мы и вправду остановились перед небольшой одноэтажной постройкой, в отличие от замка, деревянной и, на первый взгляд, довольно-таки хлипкой.

— Точно здесь? — с сомнением спросила я.

— Сейчас узнаем, — пообещал Аладдин.

— Да точно, точно! Мы его нашли, — заверила Дейве, выходя нам навстречу вместе с Силией. — Здравствуйте, профессор Элрана!

— Доброго дня, девушки, — кивнула я.

Формальный стиль общения, стандартный для университета, казался совершенно не уместным в нынешних обстоятельствах. Однако система отношений «преподаватель-студент» прочно засела в сознании, и соответствующие слова сами слетали с языка — как у меня, так и у молодых фей.

— Ждём остальных, — констатировал Аладдин.

— Может, им всё-таки помощь понадобится? — Я, хмурясь, поглядела на возвышающийся над деревьями замок.

— Да не понадобится! — абсолютно уверенно, даже беззаботно заверила Дейве.

— Не сомневайтесь, профессор! — поддержала её Силия. — Там же Моргана.

Припомнив фею с горящим взглядом, кружащую под потолком на метле, я была вынуждена согласиться: да, пожалуй, если кто-то в замке и нуждается в помощи, то это скорее Кошвилль и компания.

Студентки оказались правы. Прошло всего несколько минут — и мы увидели быстро приближающихся по воздуху фей.

Я с волнением вглядывалась в появляющиеся в поле зрения силуэты. Одна, две, три, четыре… Кого-то не хватает. Точно: Морганы. А вот и она. Всё так же летит на метле, хотя вполне могла бы воспользоваться крыльями. Не иначе, вошла во вкус.

— Уходим? — быстро спросила я, убедившись, что все семь студенток на месте.

Погони пока видно не было, но в том, что она вскоре появится, сомневаться не приходилось.

— Ещё две минуты, профессор! — откликнулась Дейве.

Я не вполне понимала, на что могут понадобиться эти две минуты, учитывая, что в сложившихся обстоятельствах наиболее правильным казалось поскорее покинуть Сиреневый Замок. Волшебство — это, конечно, серьёзная защита, но ни от случайной стрелы, ни от целого гарнизона всё-таки не спасёт. Однако не я подготовила спасательную операцию, не мне было и возражать. Девушки ведь ради меня старались, и не оценить этого факта я не могла.

И я повернулась к Аладдину, надеясь, пока суд да дело, расспросить его об их неожиданном появлении. Потому и не заметила, как шесть студенток, расположившись полукругом лицом к флигелю, синхронно повернули руки ладонями вверх. И как Моргана, взмыв над постройкой на облюбованной ею метле, застыла в воздухе над покатой крышей.

— Как вы сумели сюда пробраться? — спросила я, но получить ответ так и не успела.

В небе, невзирая хорошую погоду, внезапно громыхнуло, и во флигель ударила молния. Обернувшись, я обнаружила, что девушки используют волшебную силу, дабы поддержать только что устроенный Морганой пожар. Но что-либо предпринимать было поздно. Над постройкой взметнулись языки пламени.

— Вы что?! — воскликнула я, в последний момент проглотив остальные рвавшиеся с языка слова.

Всё же высказывать сомнения в умственных способностях тех, кто только что тебя спас, несколько невежливо. Хотя, с учётом последних действий студенток, факт спасения оказался теперь под вопросом.

— Лишаем Кошвилля возможности последовать за нами, — объяснила Дейве.

— Или похитить царевну, — добавила Майя.

— Пусть посидит здесь, отрезанный от мира, — жёстко бросила Фритта. — Добраться до города через лес невозможно, а окольными путями придётся горы огибать, эдак у него несколько месяцев на дорогу уйдёт.

Я оглянулась на Аладдина, рассчитывая, что он хотя бы он разделит мои чувства. Однако увидела в его глазах лишь солидарность с девушками.

— Всё это хорошо, — согласилась я, с тоской глядя на охваченное пламенем здание, — но мы-то как теперь отсюда выберемся?

Со стороны замка, как я и ожидала, уже бежали преследователи. Собственно говоря, было бы странно, если бы они не появились, учитывая густой дым, поднимающийся к небу. Отличный способ сообщить Кошвиллю, где именно мы находимся, на случай, если его люди случайно потеряют след.

— Так же, как добрались сюда, — уверенно ответил принц.

Он тоже заметил преследователей, но их появление лишь придало ему сосредоточенности.

— Как именно, нельзя ли уточнить? — потребовала я.

— Девушки сами прилетели, на крыльях, — озвучил Аладдин то, что я и сама уже предполагала.

Проблема, в моём представлении, заключалась в первую очередь в том, как отсюда выберется сам принц. Во вторую — как буду выбираться я, учитывая, что годы мои уже не те, да и крылья лишь недавно начали функционировать. Немножко, надеюсь, пролечу, но аж до города — вряд ли. Как раз над самой чащей и вынуждена буду приземлиться, на радость поджидающим внизу чудовищам.

— А я — на ковре-самолёте, — добавил Аладдин, разом вернув мне этими словами веру в будущее.

И, коснувшись моего плеча, указал на красно-чёрный ковёр, который как раз закончили раскатывать Динь и Тинкер.

Надо же, я и не подозревала, что у принца есть ковёр-самолёт! Нам воистину крупно повезло. Такие вещи чрезвычайно редки, да ещё и не каждому человеку соглашаются служить.

— Конечно, для того, чтобы им управлять, требуется волшебство, — продолжал говорить Аладдин, подведя меня к ковру и остановившись, галантным жестом предлагая занять место первой. — Но девушки помогали. А иногда передохнуть садились, по очереди. Двоих он переносит с лёгкостью.

Принц тоже ступил на ковёр — и вовремя. Преследователи во главе с Кошвиллем собственной персоной подобрались совсем близко — с воплями и ругательствами, совершенно естественными, учитывая стремительно сгорающий флигель. Феи взлетели, а я принялась колдовать над нашим средством передвижения, и спустя пару секунд мы тоже оторвались от земли. Однако поднимался ковёр медленно, и Кошвилль сумел ухватиться за его край. Солдаты гарнизона были уже рядом. Ещё чуть-чуть — и они присоединятся к своему хозяину, а в этом случае Аладдину уже не выбраться.

Расправив крылья, я поднялась в воздух. Вес «груза» существенно уменьшился, и ковёр стал подниматься быстрее.

— Где Несмеяна? — требовательно крикнул Кошвилль, ноги которого были готовы вот-вот оторваться от земли.

— А её с нами не было! — не кривя душой, ответила я. И, немного покривив душой, добавила: — Поищите в замке!

Барон вынужденно разжал пальцы, выпуская ковёр, и Аладдин благополучно поднялся выше. Схватить его теперь было нельзя, но подстрелить при желании — вполне реально. Поэтому я приложила все возможные усилия, чтобы ускорить движение умной вещи, сама же — с той же целью — какое-то время летела рядом. Это оказалось проще, чем я опасалась. Ещё немного — и наши недавние преследователи превратились в крохотные точки далеко внизу.

Комментарий:

быть Доброй Феей очень сложно

лечить спасать женить учить

себе дешевле выйдет Фею

не злить

Оказавшись в безопасности, я наконец позволила себе приземлиться на ковёр. Долго убирала назад растрепавшиеся волосы, которые упрямый ветер раз за разом бросал обратно в лицо. Лишь спустя несколько минут кое-как приноровилась к движению воздуха.

— Аладдин, девушки, я чрезвычайно вам благодарна. — Теперь, когда мы попривыкли к воздушному путешествию, студентки летели в непосредственной близости от ковра, и это позволило мне обратиться ко всем одновременно. — Но объясните мне одну вещь. Как здесь оказался его высочество, я теперь приблизительно понимаю. Но вы, девушки, каким образом оказались замешаны в эту историю?

— Нам принц сообщил, — пояснила Тинкер.

Я изумлённо уставилась на спутника. Никак не ожидала, что Аладдин способен привлечь к такому опасному делу юных и неопытных студенток.

— Я не смог последовать за тобой сразу, — принялся оправдываться принц, моментально догадавшийся о ходе моих мыслей. — Пришлось тратить время, выясняя, как сюда можно добраться. Я решил, пока суд да дело, предупредить твоих учениц, что лекций завтра не будет. Узнать адреса для меня труда не составило, ну, я и отправил всем одинаковые сообщения. Только и всего.

Он подкрепил свои слова кристально честным взглядом и даже прижал руку к груди.

— Это правда, — подтвердила Моргана, пока я недоверчиво взирала на Аладдина. — Дальше мы уже сами…проявили инициативу.

— Мы определили по почерку, где находится отправитель письма, — добавила Дейве. — Это же простое волшебство, мы такое на втором курсе проходили.

Что правда, то правда. Волшебство, быть может, не такое уж и простое, но для молодых и инициативных фей, коими движет чувство азарта, вообще мало что подпадает под понятие «невозможное».

— Я не собирался их впутывать, — продолжал гнуть свою линию Аладдин, и я по-прежнему ему верила.

— Но мы потребовали, чтобы нас взяли с собой, — сообщила Фритта.

При иных обстоятельствах я бы, наверное, возмутилась и хорошенько кое-кого отчитала. Они потребовали! И у кого? У иностранного принца! Притом, вне всяких сомнений, пребывали в абсолютной уверенности, что имеют на это полное право. Они же давно знакомы, практически на короткой ноге! Правда, знакомство заключалось в том, что сначала девушки закидали принца бесцеремонными вопросами во время лекции, а потом он вытащил их из тюрьмы, куда они угодили по собственной глупости. Но кого интересуют подобные мелочи?

Впрочем, в нынешних обстоятельствах злиться на них я по понятным причинам не могла. Оставалось лишь с усмешкой покачать головой.

И главное дело, Аладдин был слишком интеллигентен, чтобы им отказать. Это начальника тюрьмы он с лёгкостью мог осадить или послать по известному адресу. А юным дамам, конечно же, воспротивиться не сумел. Чем юные дамы беззастенчиво воспользовались.

— Но в итоге это пошло всем на пользу, — заступился Аладдин не то за себя, не то за студенток. — Нет, я бы, конечно, в любом случае нашёл способ тебя отыскать. Но кто знает, сколько времени бы на это ушло? А так у девушек обнаружился ковёр-самолёт, и мы смогли добраться до замка всего за несколько часов.

— Постой. — Одна из произнесённых принцем фраз породила во мне дурное предчувствие. — Разве ковёр-самолёт — не твой?

— Нет, — покачал головой Аладдин. — У меня вообще нет волшебных вещей. Признаться, я не очень-то дружу с магией.

Мои глаза расширились, и вовсе не из-за того, что принцу недоступно волшебство.

— Девушки, — я медленно повернула голову налево, к летевшим с той стороны Фритте, Майе и Тинкер, — скажите, пожалуйста, откуда вы взяли ковёр-самолёт?

Мой вежливый тон никого не обманул, и студентки тут же замялись. Фритта как-то сразу отстала, Майя, наоборот, улетела вперёд. Я требовательно уставилась на Тинкер.

— Ну…э…мы его одолжили, — неуверенно ответила та. И поспешила добавить: — Он всё равно лежал и пылился, никому не нужный.

Другие девушки, всё-таки подлетевшие поближе, дабы не оставлять сокурсницу в одиночестве, вразнобой закивали.

— А лежал и пылился он, как я понимаю, в университетском музее редких волшебных вещей, в зале особо ценных экспонатов, находящихся под присмотром самого ректора? — грозно осведомилась я.

И встала на колени, чтобы удобнее было рассматривать несший нас с Аладдином ковёр. Ну да, конечно. Вот оно, небольшое чернильное пятно в углу. Никак не умаляющее ценности умной вещи, зато являющее собой уникальный опознавательный знак.

Студентки синхронно заинтересовались неспешно проплывающими над нами облаками. Однако моё молчание было, по-видимому, не менее грозным, чем слова, поэтому Динь в конечном итоге не выдержала:

— Но мы же совсем ненадолго взяли!

— А разрешение у ректора вы попросили?

Я, конечно, была уверена в отрицательном ответе, но огонёк надежды, как водится, теплился до последнего…

— Так ведь время-то было ночное, — с кристально честным взглядом пояснила Майя. — Мы не хотели его будить.

Я уронила голову на руки.

— Меня уволят. — Это был даже не крик души, просто констатация факта. — Нет, вас я, конечно, отстоять сумею, никого не отчислят, хотя без мелких наказаний вряд ли обойдётся. Возможно, пару экзаменов придётся пересдать. Но меня из университета точно выставят…

Я хотела добавить «под зад коленом», но в последний момент сдержалась: всё-таки это пока ещё мои студентки, и некоторые формальности необходимо соблюдать.

— Не выставят, — предельно спокойно заверил принц. — У меня есть в университете кое-какие связи. К тому же, даже если выставят, в моём королевстве тоже имеются высшие учебные заведения, — добавил он. — А если пожелаешь, можешь и вовсе забросить преподавание и перебраться во дворец.

— В каком это, интересно, качестве? — буркнула я.

— В качестве моей жены, — не моргнув глазом, ответил он.

Девушки продолжали передвигаться по воздуху точно так же, как прежде, и даже повторно проявили интерес к облакам, но я почти физически чувствовала, как они затаили дыхание.

— Шутишь? — хмуро полюбопытствовала я, глядя ему прямо в глаза.

— А что, разве смешно? — ответствовал он, не отводя немигающий взгляд.

— Иронично, — поправила я. — Мне казалось, я уже сняла иллюзию. Ты что же, опять принял меня за царевну?

— Я похож на слепца?

— Чёрт! — послышался приглушённый шёпот чуть позади. — Почему я чернила не прихватила? Это же всё не запомнить, это конспектировать надо!

— Если кто-то хочет сдать по возвращении дополнительный экзамен, я могу это устроить, — пригрозила я, и шёпот немедленно прекратился.

— Элрана. Фея. Добрая. — Принц, начисто проигнорировав комментарий студентки, принялся сыпать эпитетами, должными убедить меня в том, что он отлично осознаёт, с кем именно разговаривает. — Иногда в плохом настроении. Иногда с окровавленным ножом. Иногда и то, и другое, — добавил, немного подумав.

Вот мне бы сейчас нож где-нибудь раздобыть! Точно и то, и другое было бы.

После столь многообещающего начала я рассчитывала на продолжительное перечисление моих недостатков. Так что принц умудрился полностью огорошить меня совершенно не логичным выводом:

— Выходи за меня замуж.

— Ах!

Это не я, конечно. Это одна из студенток расчувствовалась. Я даже не оглянулась. Если она от избытка эмоций потеряет ориентацию в пространстве и упадёт прямо в пасть какому-нибудь лесному чудовищу, последнему можно будет только посочувствовать. Нельзя есть столько приторного.

Мы с Аладдином продолжали играть в гляделки, будто он не предложение мне только что сделал, а на дуэль вызвал.

— Принц. Прекрасный, — приступила к ответному выпаду я.

— Одна штука, — перехватил инициативу он. — Хвоста нет. Рогов нет. Конь не белый.

— И кому только такой нужен? — поддакнула я.

— Не знаю, — честно признался он, по-прежнему не отводя взгляда. — Я подумал… может быть, тебе?

— Может быть.

Мы продолжили лететь молча. Внизу проплывали кроны деревьев, в тени которых рыскали в поисках добычи ненасытные чудовища. Вверху объёмные облака лениво шевелились, постепенно изменяя форму. Мы не обращали внимания ни на то, ни на другое.

— У твоего брата крепкое здоровье? — спросила я затем.

Аладдин непонимающе нахмурился.

— Не жалуется.

— А дети у него есть?

— Двое. Ты что, собираешься стать их крёстной феей?

— Нет. Хочу удостовериться в том, что тебе не светит занять престол. Потому что становиться королевой я точно не собираюсь. У меня и без того головной боли больше чем достаточно.

Его губы тронула улыбка.

— То есть это «да»?

— Похоже на то, — проговорила я, сама донельзя удивлённая собственным ответом. И тут же обхватила голову руками. — Ох, нет! — тоскливо простонала я. — Отбивать жениха у собственной подопечной — это уже ни в какие ворота не лезет! Это же полное отсутствие профессиональной этики!

— Ну, вообще-то, твой подопечный — это я, а не Несмеяна, — напомнил принц.

— Это демагогия, — отмахнулась я. — И потом, соблазнять собственного подопечного — тоже, знаешь ли, не самое этичное поведение для крёстной феи.

— Когда это ты меня соблазняла? — удивлённо моргнул Аладдин.

Не имею представления, было ли его удивление искренним или наигранным.

— Не знаю. — Я энергично развела руки в стороны. — Но результат ведь налицо.

Принца мои доводы не слишком впечатлили, на студенток я и вовсе старалась не смотреть, и в итоге подошла к вопросу с другой стороны.

— Ты хоть понимаешь, насколько я тебя старше?

— Да помню, помню, — отмахнулся Аладдин. — Тебе шестьдесят.

— Пятьдесят два! — задохнулась от возмущения я.

И по его ухмылке тут же поняла, что спровоцировали меня специально. Я обиженно поджала губы.

— Вот видишь, — подмигнул Аладдин. — И вообще, я проверял: для вас, фей, полвека — это вообще не возраст. Вы даже детей можете рожать как минимум до семидесяти.

— Д-детей? — заикаясь, повторила я.

И непроизвольно посмотрела вниз. Как-то сразу потянуло спрыгнуть с ковра. К милым, симпатичным чудовищам, которые, по крайней мере, сожрут меня сразу, а не станут, подобно маленьким вампирчикам, вытягивать силы и расшатывать нервы годами.

Тряхнув головой, я отогнала наваждение. Проблемы лучше решать по мере их поступления, и в данный момент у меня хватает куда более насущных.

— Дело не в моих документах и тем более не в репродуктивной функции, — отрезала я. — Дело в том, что я из себя представляю. Ты — молодой интересный мужчина. А я… Для меня выспаться перед рабочим днём важнее, чем пойти на бал. Я предпочту почитать статью, уютно устроившись дома на диване, чем полететь на шабаш ведьм. Я…

Палец Аладдина остановил потом моего красноречия, коснувшись приоткрытых губ.

— Пожалуйста, не продолжай! — взмолился он. — А то, чувствую, скоро станешь рассказывать, чем предпочтёшь заняться вместо брачной ночи. Давай хоть что-нибудь оставим недосказанным.

Я хотела возразить, что это совершенно не правильный подход, что все вопросы надо выяснять заранее, дабы потом не получить неприятных сюрпризов, и что именно в таких нюансах и проявляется наша разница в возрасте… Но не успела. Меня совершенно бесцеремонно, я бы даже сказала, по-мальчишески, обняли и поцеловали, и возражения как-то сами собой выветрились из головы. Зато им на смену пришло чёткое ощущение, что сейчас я с лёгкостью смогла бы преодолеть любое расстояние на крыльях, не прибегая к помощи ковра-самолёта.

— Никуда не годится. Это просто ужасно! — уже в который раз восклицала царевна Несмеяна, меряя шагами гостиную.

Гостиная, как и большинство комнат в доме маркиза, была просторная, и тем не менее девушка умудрялась пересечь её хоть в длину, хоть в ширину, хоть по диагонали за считанные секунды.

Дарьен наблюдал за её перемещениям с недовольством, каковое ему пока ещё удавалось скрывать под маской вежливости. С того момента, как от принца пришла короткая записка невразумительного содержания, он и сам сидел как на иголках. Кроме того, он был зол на его высочество, будь оно неладно, за то, что это самое высочество не включило в свою записку достаточной информации. Всего-то и было сказано, что авантюра с подменой закончилась плачевно, Элрану сумели похитить вместо царевны, и теперь Аладдин ищет способ добраться до похитителя. О том, кем этот паразит является, где его можно найти или, по меньшей мере, где искать самого Аладдина, не было написано ни слова.

Итог: невеста пропала неизвестно куда, предпринять в этой связи он, Дарьен, ничего не может, так ещё и девушка, вверенная его заботам, нагнетает обстановку своими непрекращающимися физическими упражнениями, а именно — ходьбой, по скорости больше напоминающей бег.

— Я должна идти. — Несмеяна (уже не в первый раз) решительно шагнула к двери. — Это моя вина. Меня должны были похитить, а не фею. Я не могу так это оставить.

Маркиз (тоже в очередной раз) двинулся ей наперерез, дабы перекрыть пути отхода.

— Госпожа царевна! — Он всё ещё говорил вежливо, хотя нотки раздражения в голосе уже прорезались. — Вы — взрослая девушка и отлично понимаете, что покинуть сейчас мой дом было бы верхом легкомыслия. Да и не могу я вас отпустить.

— Ещё как можете, — отрезала Несмеяна, тоже начавшая сердится. — Вы джентльмен или нет?

— Именно как джентльмен и не могу, — бескомпромиссно заявил Дарьен. — Посудите сами: я отвечаю за вашу безопасность. Перед вашим же женихом отвечаю. И не имею право отпустить вас сейчас навстречу неведомо какой опасности. Одна вот уже отправилась, — сквозь зубы пробормотал он.

— Это не ваше дело! — выпалила, задрав подбородок, девушка.

— Ещё как моё! — Маркиз не намеревался уступать ей в упрямстве.

— Вы не понимаете! — воскликнула Несмеяна, отчаянно ломая руки. К счастью, от двери отошла, что позволило Дарьену хоть чуть-чуть расслабиться. — Это всё из-за меня. Если бы я сразу рассказала обо всём отцу, или начальнику стражи, ничего бы не случилось. А я вместо этого всё скрыла, пошла за помощью к фее, которая тут вообще ни при чём, и теперь она попала в беду, а это совершенно не справедливо.

— Девушка, жизнь вообще несправедлива, — огрызнулся маркиз. — Почему бы вам просто не посидеть спокойно и не подождать, пока мы раздобудем хоть какую-то информацию? В данный момент мы всё равно ничего поделать не можем. Если хотите, я велю принести вам ещё чаю.

— Мне не нужен чай, — раздосадованно бросила Несмеяна. — Как я могу спокойно пить, когда с людьми такое случилось? И я кругом виновата, понимаете вы это?

— Нет, не понимаю! — взорвался Дарьен. — Прекратите наконец страдать и возьмите себя в руки! Казалось бы, взрослый человек, а ведёте себя, как избалованный ребёнок! Можете вы хоть ненадолго перестать себя жалеть? Думаете, вам одной сейчас нелегко? Сильно заблуждаетесь: есть люди, которым значительно хуже, чем вам. Но не все устраивают истерики и столь старательно перетягивают внимание на собственную персону!

Несмеяна замерла посреди комнаты, расширив глаза, в которых застыли так и не успевшие пролиться слёзы. Лицо её вытянулось, а грудь тяжело вздымалась от учащённого дыхания.

— Что… Да как…Да как вы смеете?! Да кто вы вообще такой? Да вы хотя бы отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете?! Думаете, я потерплю такое обращение? Да я бы вас на дуэль вызвала, если бы была мужчиной! Меня никто и никогда так не оскорблял! Истерику я, видите ли, устраиваю! Подумаешь, высказалась! Если вы ведёте себя, как бесчувственный чурбан, это не значит, что ото всех можно требовать того же. И, тем более, оскорблять тех, кто, по счастью, хоть немного отличается от вас! И никакой вы не джентльмен, ваше поведение вообще недостойно мужчины! Вы…вы…

Она вдруг умолкла, уставившись в одну точку. Дарьен, слегка опешивший от услышанной отповеди и даже испытавший кое-какие угрызения совести, теперь и вовсе забеспокоился о душевном здоровье девушки. В конце концов, и правда, что он на неё набросился? Ну, ходила бы из угла в угол, хоть как-то пар выпускала. А он сам разнервничался, вот и вспылил не по делу.

Царевна стояла, будто напрочь забыв о присутствии в гостиной маркиза, а потом совершенно неожиданно…расхохоталась. В результате чего Дарьен окончательно уверился в том, что девушка нездорова.

— Это же надо! — простонала Несмеяна сквозь выступившие от хохота слёзы. — «Заставил мой разум помутиться и отступить перед напором нахлынувших чувств»! — процитировала она зазубренное наизусть условие снятия проклятья. — Вывел из себя, если попросту! А я-то думала!

И она снова захохотала, совершенно непристойным образом согнувшись пополам. А Дарьен почувствовал, что ему ужасно нравится эта непосредственность и безразличие к этикету.

Несмеяна продолжала смеяться, но Дарьен уже не испытывал в связи с этим прежнего беспокойства. В перерывах между приступами хохота девушка сумела в двух словах объяснить, что с ней только что произошло.

— Любопытно, как бы вы отреагировали, если бы я сейчас рассказал пошлый анекдот, — лениво заметил он. — Продолжили бы смеяться или покраснели бы и дали мне пощёчину?

Про покраснели — это он, конечно, переборщил: от продолжительного смеха лицо царевны и без того было пунцовым, так что у чувства возмущения или стыда не было ни малейшего шанса повлиять на его цвет.

И тут Несмеяна в очередной раз удивила маркиза совершенно непредсказуемой реакцией.

— А хотите, я вам сама неприличный анекдот расскажу? — предложила она. И, не дожидаясь ответа, приступила: — Возвращается как-то барон домой с охоты, а в постели баронессы главный ловчий лежит…

Дарьен сидел, хлопая глазами, особенно не вникая в суть анекдота, тем более что шутка была ему смутно знакома. Он не помнил, при каких обстоятельствах слышал её в прошлый раз, но уж точно в исключительно мужском обществе. И то не на светском приёме и не во время карточной игры в приличном клубе, а скорее именно на охоте, где правила этикета более гибки.

— Царевна… — даже не улыбнувшись, проговорил он, когда история о бароне, приобретшем во время охоты рога, была закончена. — А вы откуда знаете такие анекдоты?

— Как это откуда? — весело откликнулась Несмеяна, которую шок маркиза нисколько не смутил, а скорее даже позабавил. Впрочем, насколько Дарьен мог судить, её сейчас забавляло решительно всё. — Так меня же за столько лет пытались рассмешить всеми возможными способами.

— И что, ваш батюшка дозволял? — изумился хозяин дома.

— Конечно, — пожала плечами царевна. — Это же его идея была, чтобы меня непременно кто-нибудь заставил засмеяться. К концу первого года ему стало совершенно всё равно, насколько приличны шутки. Лишь бы хоть что-то сработало.

— Однако же, насколько я понимаю, не сработало.

— Нет.

— И почему я не удивлён?

Поднявшись, маркиз подошёл к шкафу из орехового дерева с застеклёнными дверцами.

— Вы не возражаете, если я выпью немного коньяка? — спросил он, доставая пузатую бутыль.

События сегодняшнего дня определённо следовало запить.

— Мне совершенно безразлично, что вы пьёте, — непосредственно пожала плечами девушка.

И тут маркиз понял, что окончательно и безнадёжно пропал.

— Итак, внимание: перед вами — Василиса Премудрая, одна штука, — торжественно объявила я.

И указала на наглядное пособие. Правда, на сей раз таковым служил не живой человек, а хорошо исполненная картина. С полотна на нас глядела молодая женщина с чёрными волосами, заплетёнными в длинную толстую косу. Синее платье, шедшее к голубым глазам, облегало внушительную грудь. На щеках играл здоровый румянец. Широким плечам Василисы мог бы позавидовать иной рыцарь, но, поскольку женщина была рослой и статной, это её не портило. Напротив, можно было с уверенностью утверждать, что Василиса весьма хороша собой.

— Типичный экземпляр, — продолжила я, пролетев между рядами и теперь рассматривая картину на расстоянии. — Остановит на скаку коня, как белого, так и вороного. Войдёт в горящую избу, если оттуда понадобится вынести Ивана. За ней вообще любой мужчина будет, как за каменной стеной.

Студентки с интересом изучали наглядное пособие, делая заметки в тетрадях.

— Согласно традиционной классификации, Василисы делятся на три категории, — размеренно диктовала я. — Прекрасная, Премудрая и «Да что мне, разорваться, что ли?». К каждой требуется свой подход. Василисы Премудрые, к примеру, предпочитают мужчин-дураков.

— Почему? — изумлённо спросили одновременно две студентки, Тинкер и Дейве.

Но и в глазах остальных, промолчавших, читался тот же вопрос.

— Характер у них такой, — ответила я. — Они по своей природе — руководители. Хозяйственны, инициативны, любят порядок. Им нужно в семье главенствовать, а Иваны-Дураки легче идут на роль ведомых.

— А Василисы Прекрасные что? — поинтересовалась Динь.

— А что Прекрасные? — пожала плечами я. — С Прекрасными всё проще. Их замуж выдать, сами понимаете, не проблема. Только вот… — я поморщилась, — следить за ними надо до свадьбы.

— В каком смысле следить? — уточнила Майя, нахмурив брови.

— Клептоманки они, — вздохнула я. — Так и норовят какую-нибудь мелочь стащить. Даже на пиру еду со стола тянут и в рукава прячут. Вроде и пустяк, но если попадаются, очень неудобно получается.

После медового месяца мне впервые в жизни было трудновато сосредоточиться на занятиях, поэтому я была рада, когда рабочий день подошёл к концу. Зашла в кабинет, чтобы забрать кое-какие вещи, после чего намеревалась отправиться телепортом во дворец своего мужа. Наш общий, точнее, но к этому ещё пойди привыкни. Заодно и почту посмотреть: от Несмеяны с Дарьеном как раз должно было прийти приглашение на бал.

— Ну, как дела?

Я обернулась, ожидая увидеть на пороге Мелюзину, но вместо этого с удивлением обнаружила в воздухе ту самую фею, что несколько недель назад устроила мне знакомство с герцогом Корром.

— Дела хорошо, — сообщила я, опуская в сумку стопку домашних заданий. — Только…боюсь, не совсем так, как вам бы понравилось.

— Отчего же? — склонила голову набок фея. — Ты ведь вышла замуж.

— Вышла, — кивнула я. — Но…как бы это сказать… Не совсем за того, за кого вы меня сватали. Это нестрашно, — поспешила добавить я, не горя желанием расстраивать коллегу. — Мы все иногда совершаем ошибки. А подобранная вами кандидатура была совсем не плоха.

— Мы все и вправду порой ошибаемся, — глубокомысленно заметила фея. — Но это ведь не тот случай, верно? Аладдин эйн Эртогрул, принц, второй сын в семье. Двадцать восемь лет. Никогда не был женат, вредных привычек не имеет. Совместимость девяносто семь процентов.

Я очень медленно, так, словно каждое движение давалось с невероятным трудом, распрямила спину и подняла голову. Уставилась на фею, должно быть, с тем же выражением, с каким Василиса Прекрасная глядит на Ивана-Дурака, с полпинка решившего сложнейшую головоломку.

— Я полагала, что найденным вами женихом был маркиз Дарьен Корр, ныне герцог, — напомнила я, буравя собеседницу взглядом. — Совместимость восемьдесят три процента, если не ошибаюсь.

— Хорошая совместимость, — важно кивнула фея. — Но с принцем Аладдином всё-таки лучше. Поэтому для тебя я выбрала именно его. А Дарьен Корр — это так, небольшая уловка, которая должна была заставить тебя всерьёз задуматься о замужестве. Ведь до тех пор ты совершенно не видела себя в роли невесты, не так ли?

— Допустим, — подтвердила я, начиная сердиться. — Но если вы с самого начала намеревались свести меня с Аладдином, к чему было так всё усложнять?

— Если помнишь, ты и на Корра согласилась с большим трудом, — усмехнулась фея. — А то был зрелый мужчина, начисто лишённый романтических настроений. Как бы ты отреагировала, намекни я тебе тогда на брак с твоим собственным подопечным, к тому же настоящим принцем, почти что на белом коне, молодым, да ещё и — ни больше, ни меньше — по любви?

— Как минимум, обвинила бы вас в профнепригодности, — невольно усмехнулась я.

А скорее всего, ещё и порекомендовала бы обратиться в лечебницу для душевнобольных.

— Вот видишь! — И фея, которой вряд ли было меньше девяноста лет, по-ребячески мне подмигнула. — Ну, я пойду. А вы живите, долго и счастливо.

— Спасибо! — поблагодарила крёстную я.

— Кстати, как летается?

И, не дожидаясь моего ответа, явно очень довольная собой фея выпорхнула в открытое окно.

Я, усмехнувшись, посмотрела ей вслед. От недавнего раздражения не осталось и следа. В конце-то концов, у каждой из нас свои методы.