Добро пожаловать!

Да с чем таким ты должна справиться? Что же было такое, что тебя так тревожит?

"Моя сестра Камь научила меня основам. Вот уж не думала, что подобное мне пригодится. Основы виэн. Я не помню того времени, чтобы я не знала, что я виэнка. Я, кстати, не понимала, как люди живут не будучи виэнами. По-моему, это неполноценная, ломаная жизнь.

Я слышала, как говорят о виэнах. Основное это зависть. Дикая и несусветная зависть. Но как можно завидовать свету я не понимаю до сих пор. И завидуют же не Черные, не злые, не жестокие. Возможно, обычность это еще хуже, чем темнота в душе? Не знаю, и думаю, что думать над этим мне противопоказано.

Я, наверное, поэтому и всегда искала себе в пару виэна.

А вот пришлось поделиться душой с невиэном".

ЧТО? ПОДЕЛИТСЯ ДУШОЙ? ЭТО ЧТО? УЧИТЕЛЬ, О ЧЕМ ОНА ГОВОРИТ?

"Я не знаю, ученик, перестань орать и читай дальше", - его спокойный голос меня смирил. Я смог продолжить чтение. Оказывается, это тяжко читать, то что касается лично тебя. Про других, путь даже близких, читать легче.

"Камь - моя подруга и сестра всегда смеялась над моими устремлениями. Она говорила, что жизнь сама все расставляет по своим местам.

Так вот, виэны это не особенные люди, это просто люди. Учитель Чав много рассказывал о драконах. Драконы - это тоже люди, и тоже просто люди, но со своим самомнением. Я бы, например, не могла стать драконом. Ведь основное у них это служение и поиск. Я себя в этом совсем не вижу. Я другая.

Ага, вот и напризнавалась себе в собственной исключительности.

Пора завязывать с философскими размышлениями. Всегда думала, что это наподобие перелива воды из одной чашки в другую. И все это делается с предельно умным лицом. Я не такая. Зачем тратить свое время? И чужое. Хотя чужое и причем здесь? Никто другой эти записи читать не будет. Я все допишу и сожгу записи. Они мне больше будут не нужны"

Стало понятно, что ее записи почему-то не сгорели в камине.

"А что тут непонятного?", - рассмеялся наставник. - "Надо думать, если пишешь на драконьей бумаге, то ясно же что огонь ей не страшен".

"Что такое драконья бумага?", - я спрашивал, чтобы зацепиться за что-то обычное в жизни. Ее записи сводят меня с ума.

"Это бумага, закаленная драконьей слюной", - сообщил наставник.

Я представил, что бедным драконам приходится облизывать или все же плевать на кучу листов и как-то пожалел их. Да уж, я бы тоже драконом быть не смог.

"От виэновского наследия мне достались знания. Знания это сила, но часто знания это мука. Вот когда не знаешь, то спокойно принимаешь происходящее, а если знаешь и можешь попробовать изменить, то не откажешься. А если откажешься, то больше не будешь виэном".

Здесь мы похожи с ней. Я такой же, как и моя Амели. Я тоже не откажусь, хоть и не виэн.

"Перестань комплексовать", - фыркнул внутри меня Великий Воин Гада. - "Ты - есть ты!"

"Я помню, как впервые услышала от сестры про виэнов. Это было темной ночью. Необычно, что темная ночь стала для меня очень светлым моментом. Она говорила про виэнов, что такие есть, что они были и будут. Камь взмахивала руками, хоть так давая выход своим эмоциям, которые не могли проявиться в шепоте. Но даже шепот был необыкновенным. Она говорила о нашем доме.

- Послушай, моя любимая Амели, - шептала Камь, - далеко-далеко живут виэны. Я не могу сказать тебе, как получилось, что нас потеряли, но такое бывает. Ты не спрашивай, где они живут. Они живут везде, потому что свободны. Нет границ, да и зовут их везде. Представляешь, что эти люди приходят и слышат землю и города, слышат магию и силу, слышат темноту и свет, слышат других людей. И при этом, что определяет их виэновскую сущность, они не стремятся использовать свое знание и умение в насилие. Нет стремления властвовать. Ты уже знаешь, что это очень не так, не стремиться властвовать. Ведь это так просто быть властителем. Все должно быть под контролем. Каждый властвует где-нибудь. Кто-то в семье, а кто-то над мирами".

Надо же, как в жизни! Это целая философия виэнов. Я подозреваю, что за этот дневник многие бы отдали половину жизни.

"Я немного отвлеклась. Моя сестра Камь рассказала, как именно надо воспринимать информацию виэнов. Одно дело получить знания, которые, в принципе, никогда не являлись тайными. Другие дело эти знания применить. Никто без соответствующей подготовки или внутреннего интуитивного понимания не может реализовать полученные знания".

А вот это уже очень интересно. Это объясняет, почему так странно вела себя книга, которой пользовался Эндер. Вернее, это не книга себя так вела, это Эндер хреново ей пользовался. Неприятности были постоянно.

"Нда, ученик, - это учитель высказался в том тоне, что за тайны, прописанные здесь, стоят гораздо больше, чем полжизни".

"Знаете, учитель, мне плевать на все виэновские и драконовские и остроухие тайны. Меня интересует только моя Амели".

"Уж, кто бы сомневался, но не я", - зафырчал наставник. А я стал читать дальше.

"Дело в восприятии знаний, написанных в книгах и рассказываемых самими виэнами. В каждом конкретном ритуале, заклинании, действии, тайне и даже просто во взгляде есть ненужная часть. Она лишняя. Или не хватает нужной. Она недостающая".

Вот это да!

"ДА УЖ!"

"Каждый виэн видит недостающую или лишнюю, а вот другим это не дано. Они, словно слепые. Это дарит волшебную возможность не прятать знания, не трястись над ними, а жить спокойно. Ведь говорят, что даже если человек или дракон, или суть остроухий найдет ключ к этому знанию, то он не использует полученное богатство во вред. Постигшему наше виэнское видение не причинить миру вред. Здесь я еще раз повторю, что сказала моя сестра Камь.

- Недостающим является мера любви. Лишним ее измерение. Добавляй одно, удаляй другое, и живи счастливо".

"Наставник, о чем она говорит?".

"..... ёу, ёу, ёу....", - я так понял, что это был не цензурный, но такой офигевший ответ Великого Воина Гада, что даже не стал напоминать ему, что решили искоренять из речи мусорные и ругательные слова.

Я попробовал почитать дальше, надеясь, что там будут дополнительные пояснения. Но там речь шла опять о ее сестре Камь.

"Учитель, а все-таки, может быть, поясните? Это я к тому, что я одну книгу виэнов знаю, но все равно не понимаю".

"Ты, - учитель тянул, тянул не потому, что не хотел говорить, а искал, как мне объяснить. - Вспомни то, что к тебе так благородно применил Эндер. Он хотел, чтобы ты нашел себя. И ничего не получилось. Ты еще раз мысленно перечти ту страницу, подумай, и коли сможешь, то увидишь, что лишнего, что недостающего там было. Тогда и поймешь".

Думать мне было тяжело. Не в смысле, что я не хотел, просто это как-то было не ко времени. Я был сосредоточен на Амели.

"Балбес, - рыкнул наставник, - не убирай своей сосредоточенности. Ты живи своей любовью к ней. И учись мир воспринимать через эту призму".

Я попробовал. Сейчас я могу подсказать вдруг, кто тоже прочитает какую странную книгу, и, может быть, этому везунчику пригодятся мои намеки. Все дело в том, что в текстах надо услышать нарушение гармонии. Представьте себе, что вы варите суп и тут вдруг по рецепту надо бросить два мешка угля. Естественно, что знающий что-либо о супах, призадумается, чего он такое читает. Также почти автоматически человек добавит соль, ведь несоленое нам не вкусно. Вот здесь такая же вещь. Просто восприятие мира, идущее из любви, совсем другое. Оно гармоничное. Я не смог увидеть всего, но общий механизм все же понял.

"Видишь, как они берегут сами себя", - на мои мысленные мучения откликнулся наставник. - "Умные виэны, а главное хитрые".

"Странно, вроде бы столько знаний, но они во многом бесполезны", - учитель обрадовался, услышав от меня подобный вывод об общем наследии виэнов.

"Ты правильно понял, младший мастер", - я себе язык прикусил от этого обращения учителя ко мне.

"О!", - пожалуй, все, что я был способен извлечь из себя на тот момент.

"Ага, растешь же, а рост он всегда в чем-то выражается", - посмеялся мой наставник.

"Камь ушла из дома странно, даже не оглянувшись. Она встретила Остроухого. А я осталась. Я до сих пор помню, как радовалась тогда. Камь мне сказала, что это ее любовь и ушла. Я сначала не поняла, как она смогла так выбрать, но она тогда пояснила, что часто выбор мгновенный. Выбрал - получил, замешкался - остался ни с чем.

Я помню, как в детстве мы с Камь играли у реки. Она обожала ловить рыбу. У нее всегда получалось поймать рыбку, а я вот не могла. Камь могла долго-долго стоять в холодной воде, карауля лучшую рыбу. Хлоп и на берегу еще одна рыбина. Потом она ужасно сопливила, но рыбу всегда ловила. А когда она научилась звать рыбу и животных, то перестала ходить на реку. Я тоже научилась звать, но на нашу любимую поляну так и ходила. Первые разы было как-то не так, валяться на траве в одиночестве, не слыша воплей или сопения сестры, я продолжала ходить из упрямства, но потом я привыкла. Время, проведенное в одиночестве, было самым восхитительным. Я не думала, что это так здорово и прекрасно побыть просто с собой наедине. Я думала обо всем на свете.

Уже потом мне рассказал наш сосед Брамлем, который одно время работал военным учителем, что у настоящих школах воинов есть специальное время, когда ученики живут в одиночестве. Это время их очень сильно пробует на излом. Говорят, что того ученика, который не прошел это испытание, нельзя отпускать во внешний мир".

"Учитель, а это правда?", - я задался этим вопросом неслучайно. Все же я мнил себя учеником воина.

"Балбес ты, младший мастер", - наставник хохотал в голос.

"В чем это?", - согласитесь, что это очень даже законный вопрос.

"Я тебе когда-нибудь говорил, что ты будешь воином?".

Иногда наставник, нет, даже очень часто наставник ставит меня в тупик, но вот здесь я испугался.

"Если я ученик воина, то я учусь быть воином?", - я применил весьма четкую логическую конструкцию.

"Жека, а по-моему, это глубокая и очень даже убогая инерция мышления", - возразил он уже почти спокойно, но смешинки все еще плескались в моей душе.

"Ээээ, а кто же я? Если я уже младший мастер?", - как-то сильно неуютно мне стало. Крайне неуютно. Вроде хотел спросить лишь про один из этапов обучения воинов, а нарвался на такое, что и думать не хочется. Если я не воин, то кто???

"Хммм, ты бы пока не задавался столь сложными для тебя вопросами, - посоветовал наставник. - Читал бы дальше, меня интересует, что дальше".

Мне читать вдруг расхотелось, но он буквально толкнул меня продолжать.

"Камь уехала, а я решила, что мне тоже пора. Каждый понимает, что пора в определенное время. Пора приходит в свое время, нельзя ее торопить и нельзя пережидать. Я помню, что Камь еще говорила, что виэны в этом счастливы, так как слышат гармонию мира и четко знают, когда приходит какое-то определенное время.

Тогда я впервые встретила Жеку. Он зовет себя Жекой. Но мне это имя совсем не нравится".

Что-то в этом месте у меня сперло дыхание.

"ЧИТАЙ!", - потребовал наставник.

"Он из другого мира. Миров много, но виэнов это мало трогает. Вот и меня не заботило. Я подцепила от него слово "однофигенно". Вот мне примерно было так и на знание о множестве миров. Однофигенно, что есть, что нет. Я хотела бы учиться в Академии. Учиться здесь хорошо, правильно. Это подходит для моей внутренней цели".

Вот так вот я впервые узнал о внутренней цели Амели. А я ж ничего не знал, не думал, не подозревал.

"Ты слишком был сосредоточен на себе", - на мои душевные метания, заявил наставник. - "И ты ее слишком мало знал. Не скажу, чтобы она тебе не доверяла, но ты не смог ей объяснить, как ты ее любишь. А еще ты не влюбил ее в себя".

"Доверяла? Влюбил?", - я тупо повторял раз за разом.

"Ты дебил, хоть и заслуженно младший мастер, ученик мой любимый. Женщину всегда надо влюблять в себя. Знаешь, сколько есть способов?".

"Я по скудоумию думал, что есть только один", - осведомил я учителя о своих заблуждениях.

"Хмм, а ты уже не просто младший мастер", - на мои инсинуации решил наставник.

Признаюсь, что мне не хотелось слышать, кто я такой, но он продолжил.

"Ты мастер, не старший, не младший, а Мастер. Необученный, неопытный, но мастер. Я рад, что у меня такой ученик".

"Ээээ, я не очень-то и понял", - я впал в ступор. Это какая-то ахинея. - "Так какой из этого вывод? Ну, что я мастер?".

"Увеличим количество занятий", - весьма логично по-учительски ответил Великий Воин Гада.

Я заткнулся, даже мысленно заткнулся. В конце концов, наставнику виднее, кто я такой. А если еще чего умного спрошу, то увеличением количества занятий не обойдется, скорее всего, увеличится и количество учителей. Оно мне надо? Я продолжил чтение.

"Я бы звала его совсем по-другому, но раз ему нравится Жека, то я и так к нему обращаюсь".

С досады от невозможности узнать, как она меня хочет звать, я поперхнулся и закашлялся.

"Смешной парень все пытался мне объяснить, что я буду в опасности, что могу умереть. Я старалась быть с ним мягкой, зачем его обижать. Зачем кого-либо обижать? Я и так знала, что могу быть в опасности. Каждый виэн в определенный период теряет старую жизнь и находит новую. Обычно это происходит само по себе и в разном возрасте у каждого. И это происходит через соприкосновение с чем-нибудь ужасным. Любая сущность Многие личности меняются только лишь соприкасаясь с другой жизнью отличной от их обыденности. У виэнов сущность в любви и гармонии, значит, как правило, они проходят через смерть. Говорят, что не так страшно умереть, как не выжить. Я глупая, не понимала этого никогда. Как говорят мои лирейдовские друзья, идиотизм полный.

Но еще Камь своим примером доказала, что смерть нельзя понимать тупо. Это не нож в сердце, это совсем может быть по-разному. Про себя она мне тогда рассказала. Пришло очень необычное резкое и одновременно нечеткое письмо от нее. Она писала, что прошла через положенное. И еще она рассказала мне обо всех обстоятельствах.

Она теперь живет с Остроухими. Муж у нее Остроухий. Она уже думала, что прошла перерождение, когда сильно заболела, и выжила просто чудом. Нет, оказалось, что это не так. Тогда она уже не ждала, что с ней может приключиться что-то страшное.

А страшное наступило так обыденно, что Камь и не поняла. Она спохватилась в последний момент. Я помню это дословно из того письма сестры:

"Я тогда сидела с друзьями мужа. Все Остроухие. Это здорово. Все они веселые, жизнерадостные ребята. Мне нравилось слушать их стихи и дикие песни. А еще нравилось, как они рассказывают мне разные истории. Так вот, в один из моментов мне понадобилось что-то принести. На столе что-то закончилось. Сейчас даже не могу сказать, что, а ведь дело было три дня назад. Не поверишь, Амели, все будто из головы вымело. И вот, я поднялась и прошла в дом, а застолье, надо сказать, было на нашей лужайке перед домом. Там сказочно хорошо. Мне надо было достать ... нет, налить, да, точно наливала я еще и воду. Зачем, не знаю? Как-то все вдруг поплыло. И знаешь, я ведь иногда могу это делать. Но я забыла о своей этой способности, ведь она вроде бы такая незначительная.... В общем, я говорю о том, что иногда моя душа может спокойно выходить из тела и подслушивать и посматривать. Я всегда контролировала эту возможность. Вернее, даже не возможность, а веления души. Знаешь, она ведь сама делала, непроизвольно. Я старалась не быть любопытной, зная, как это может отозваться. Я залюбопытствую, а она раз и пошла. Так вот тогда так и случилось. Я уж даже не помню, какой вопрос меня озаботил, но душа воспользовалась случаем и отделилась от меня. Я застыла у стола, а мысленно видела перед собой наш сад. А там услышала разговор. Никогда больше я не хотела ничего, как умереть после услышанного. Они говорили и смеялись надо мной. И мой муж тоже смеялся. Смеялись зло. Говорили, что я лишь игрушка, выгодное приобретение для моего супруга.

Когда я очнулась, то очнулась на руках у мужа. Он сказал, что почувствовал, что я умираю. Вокруг были наши друзья. За время моей жизни они стали и моими друзьями. Они все смотрели сочувственно. От любимого мужчины шла волна такой неимоверной тревоги, заботы и любви, что я зарыдала.

Потом он спросил, что случилось. Это тоже был ужасный момент. Я боялась говорить. Как я могу такое рассказать, если это правда, и как могу рассказать, если это неправда. Но я задавила все колебания и рассказала, что слышала.

Таких жутких глаз, как у него тогда, я не видела никогда.

Столько боли я не смогла выдержать. Лишь потом я поняла, что это была и его боль и моя, та которую он почувствовал во время моего рассказа.

Я не знаю, что я бы сделала, если бы услышала от него такое, но он сделал все правильно.

Он не стал меня убеждать, он не стал разбираться (я говорю именно про тот момент), он напомнил мне, что его сердце открыто для меня. Я привыкла к этому, я и могу жить с ним только потому, что я ощущаю его любовь. Я посмотрела в его душу. Знаешь, Амели, это страшно смотреть в чью-то душу. Но здесь надо жить без страха. Я поняла, какую ошибку я только что чуть не совершила.

Уже потом он разобрался, что я слышала мысли и желания одного из присутствующих. Не знаю, как получилась такая глупость. Я привыкла, что всегда слышу и вижу действительность. Вот на этом и чуть было не сломалась.

Амели, я хочу тебя попросить, всегда верь своей любви, а если не веришь, то это уже не твоя любовь.

Вот и все моя любимая сестра.

Я жду тебя в гости".

Я еще раз перечел письмо. Сестра моей девушки слегка перемудрила. Это еще раз подтверждало мою теорию, что надо быть трижды осторожным со всеми этими возможностями. Да, это все полезно и хорошо, но нельзя быть сверхуверенным, нельзя все время полагаться лишь на них одни. Жить все же надо своим умом и сердцем.

"Нда, ученик", - промудрил наставник. Я говорю "промудрил", это мое определение такого непонятно восхищенного, мудрого и слегка подначивающего тона учителя.

"Я уже потеряла свою мысль, переключилась на мысли о сестре, а ведь это записи совсем по-другому поводу.

Это все о Жеке.

Когда он появился в Академии, то это было странно. Кстати, это его любимое словечко. "Странно". Но я бы про него сказала "восхитительно". Он меня все время восхищает. Надо же быть таким упорным, упертым, сильным, смелым, наглым, дружелюбным, нежным и главное, что разным. К нему подходит именно слово "разный". Жека он со всеми разный. Меня поразило, как он подружился с Олгом.

А еще меня удивило, что у него столько друзей.

Меня слегка раздражало, когда Фрося (она жила со мной в одной комнате) проводила долгие часы, рассказывая о своем Варане и тут же проводя рекламную кампанию своего друга Евгения Сангадиева".

Хмм, я а и не знал о такой помощи Фроси.

"Читай!", - последовал комментарий учителя. И я читал дальше.

"А потом я поняла, что они все меня охраняют".

"Под "они все" она имела в виду всех?".

"Естественно".

Этот обмен репликами с наставником мне помог переварить это короткое признание. Я-то полагал, что Амели не знала, что происходит. А она...

"Жека много пропадал. Мне о нем рассказывала Фрося, а еще я подружилась с ее парнем Вараном. А потом к этой компании присоединился Антон Макаров и Ник Клейм. А еще остальные.

Я понимаю, что Жека их попросил присматривать за мной, но меня временами сильно стало раздражать их назойливое внимание.

Но это уже не важно. Все прошло. Все всегда проходит".

"Учитель, она права, что все всегда проходит?", - мне дико хотелось услышать, что нет, не права.

"Ты и сам знаешь, мастер, что не права. Есть вещи, которые проходят, есть, которые остаются. Все дело в нашем восприятии".

"Спасибо, наставник", - сейчас он дал мне той уверенности в жизни, которая мне была так нужна.

"А потом было это.

Я уже почти все забыла.

Не хочу вспоминать.

Но тогда зачем я это пишу?

Так вот, я отправилась на практику. По принятой практике мне надо было добраться до артефактного места, созданного драконами. Это потом я узнала, что виэнам туда нельзя. Они сделали это специально".

Одна только мысль, что они сознательно подвергли мою девушку опасности, сводила меня с ума. Эта мысль вызывала ярость, не рассуждающую ярость и разрушающий гнев. Убил бы их на хрен. Жестоко стер вообще этот мир с лица миров.

"Тише", - велел учитель.

"Пещера Найорови, так называется это место в хрониках виэнов. Я не соотнесла своих знаний с тем, что говорили учителя в Академии. Если бы я знала...

А так...

И вот, все было нормально, все было, как всегда.

Я зашла в пещеру. Между прочим, мир там противный. Он мертвый, а вот пещера живая. В хрониках виэнов есть короткое объяснение, как драконы создали это место.

Давно-давно, мне не хочется сейчас разбираться в соотношении единиц исчисления виэнов и драконов. Так вот давно-давно это был обычный мир со своими проблемами и недостатками. Но один пьяный дракон, а бывают и такие, придумал, что надо что-то учудить.

Не мне судить, но читая хроники и слушая учителя Чава в Академии, мне стало казаться, что основным мотивом жизни драконов служит желание чего-нибудь учудить".

"Как она права! Какая девушка! Как выражает мысль! А какая магическая и словесная точность в определениях!", - здесь мой наставник зашелся в восторгах. В принципе, мой опыт общения с Чавом и Алексом подтверждает ее выводы.

"Так вот неизвестный дракон при этом решил еще быть добрым. Но, как правило, решение быть добрым еще не означает подлинной доброты. Так этот дракон нашел самого страшного злодея и придумал ему меру перевоспитания. Взял чужую душу и заточил в это место. Душа в пещере. Душа в потемках. Дракон был пьян, сим и не поставил ограничения на виэнов. Я думаю, что он просто забыл о виэнах. В хрониках часто говорится, что драконы и виэны мало соприкасались друг с другом. Уговор, то есть обязательства заточенной души заключаются только в людском воспитании и просветлении.

Естественно, что насильно заточенный издевается и мстит всем другим нечаянно зашедшим в то место. Я так думаю, что и Черных он тоже мучает.

Я когда туда зашла, то поняла, что уже поздно. Но назад хода не было.

Зато я бы, наверное, выбралась, если бы было больше времени. Я ведь сумела закрыть свое сознание от этих ужасов. Почему-то (а видимо просто проверенного годами) пещера мнит, что надо всех чужих пугать.

Ко мне пришли неимоверные ужасы, но умея слушать мир, они не очень-то и страшны. Здесь основное - это поверить тому, что слышал раньше и усомнится в наветах пещеры. Я закрыла сознание, но здесь пришел он.

Жека.

Я глупая девочка.

Очень глупая.

Я открылась.

Я хотела ему сказать, чтобы уходил.

Он ведь виэновский друг, а таким не место в пещере.

Я открыла разум и сознание, здесь пещера и победила меня.

И его".

Я вытер пот со лба. Минуты три я пытался вспомнить, какие-то образы стали приходить ко мне. Образы. Слова. Мысли. Страхи.

"Прекратить рефлексию", - зарычал наставник.

Я прекратил, но страх все еще волнами на меня накатывал.

"Не знал, что умею так боятся", - признался я спустя минуты три.

"Ты не знал, что умеешь сражаться... любить... жить, так что прими на веру, что умеешь все", - дальновидно посоветовал учитель.

Люблю такие советы. Как-то это вселяет в меня веру в реальность происходящего.

"А кто бы сомневался", - хмыкнул довольный наставник.

"Меня нельзя испугать страхом. Я боюсь боли. Боль это для меня очень страшно. Нашла мерзкая пещера, чем меня напугать. Добилась своей цели.

Я и не боюсь, но вот тогда забоялась ужасно".

После прочтения этого абзаца, я холодно подумал, что убью всех виновных в ее страхах. Сначала убью, а потом буду разбираться.

Учитель предпочел промолчать, притворившись веником.

"Ужас воплотился в чудовище. Это чудовище шло ко мне и хотело уничтожить. Я помнила, что я сильная и убила чудовище, а тогда морок ушел. Осталось дикое ощущение чужой радости и моего горя".

Маленькая моя девочка, Амели моя. Ох.

Читая ее записи, я стал вспоминать. Да, я помню, как я вошел в пещеру и как затем сошел с ума. А потом еще помню, как я опомнился. Воспоминания мелькали фрагментами, иногда неясными и размытыми, а потом четкими и мерзкими. Плохо мне было очень. Пожалуй, я второй раз пережил свою смерть. Я ведь почти умер.

"Почти, ученик", - напомнил учитель. И этот голос как-то помог мне осознать, что все то уже прошло. Есть только это. Эти несгоревшие записи, а еще надежда. Я хочу знать, что было дальше.

"Я очнулась поздно. Поздно для обычного человека, но я ведь виэнка. Правда, тогда я забыла об этом. Я все забыла. Только горе, горе, безумное горе заполнило мою сущность. В жизни виэнов это не правильно. Виэны живут для любви и радости, для смеха и надежды, для нежности и знаний, но не для горя. Я знаю, что многие сказали бы, что горе это неотъемлемая часть жизни. Как приправа. Но это не мое. Многим нужна приправа, чтобы почувствовать вкус, узнать разницу. Виэны знают эту разницу с самого рождения и не нуждаются в напоминаниях. Напоминания - это очень больно. Сначала боль напоминания была мороком, а потом стала настоящей. Причем настоящей сделала ее я. Я одна. Это было еще ужаснее. Ужаснее всего было то, что все это было".

..............всех.

"Перестань ругаться, читай", - смирно попросил меня учитель. Я внял. Ругательствами делу не поможешь. "Ты не ругаешься, ты сочувствуешь и переживаешь", - разъяснил он.- "Только надо научиться это делать несколько в другой форме".

"Я попробую", - я еле выцедил из себя столь простое обещание. Все еще мысленно ругаясь, я продолжил чтение.

"И тогда мне напомнили. Со мной заговорил человек, живущий внутри Жеки. Я знаю, что это его учитель. Жека мне не рассказывал про Великого Воина Гада, но об этом рассказал его друг Лон.

Я поняла, что обдумываю дальше, как рассказать про Лона, про Великого Воина Гада, но это я лишь оттого, что не могу писать про Жеку. Я очнулась, а он лежит на полу. Умирает. Вокруг меня смерть. А еще счастье. Он умирал счастливым".

Я не понял, о чем она. Вроде я за собой такого не помню, или это она так поняла.

Все же Амели во многом для меня загадка. А вот судя по тому, что молчал и как именно молчал учитель, то он понял.

"Я бы, наверное, совсем рехнулась, если бы не он. Учитель Жеки. Он стал говорить, что его ученик не может умереть. Он напомнил мне, что я виэнка. Я -виэнка. Забавно, но раньше я думала, что нельзя гордиться только тем, что ты родился рыжим или светловолосым, остроухим или с крыльями. А вот тогда я возгордилась, что я виэнка. Действительно, я могу многое.

А времени мало. Мало-мало-мало-мало. Он сказал две минуты.

Решать можно долго, а можно быстро. Но как хорошо, что эти минуты были.

Я решила и сделала, а он мне помог".

Текст был чрезвычайно не понятным, по крайне мере для меня. Но я там был не один. Там был еще учитель. В ее записях "он" - это учитель. Выходит, что я там помирал, а они что-то сделали. Что?

"Наставник, я хотел бы услышать ответ", - я не просил, я требовал. Это все касалось и моей души.

"А она у тебя есть?", - наставник ответил на мое внутреннее требование, но не на вопрос. - "Говорят, что как влюбляешься, то душу свою отдаешь возлюбленной".

"Да, но это отдельный вопрос, а я бы желал услышать про то, что было. До этого была такая красивая история мне рассказана, что, мол, и вы, наставник, ничего не помните. А здесь написано прямо противоположное".

"Хмм, я почти ничего не помню. Только то, что отдал много сил, чтобы удержать твое тело", - он ответил так, что я застыдился сам себя.

"Здесь я напишу то, что сделала, но сама больше никому в этом не признаюсь. Я даже в разговоре с Доном Де Сорео и наставником Чавом и учителем Алексом не сказала правды. Хотя они, похоже, знали все сами. Не зря Алекс на меня так смотрел. Я не могу найти точного определения, как точно он смотрел, но как-то восторженно и отчужденно одновременно.

Если кто-то умер, почти умер, то можно его вернуть.

Но мало лечить тело и душу.

Надо поделиться своей линией жизни.

Я поделилась.

А еще я поделилась своей душой и взяла кусочек его души".

"ЧТО?", - я отложил листы и попытался не кричать, но не кричать выходило плохо. По-моему от моего вопля содрогнулись все стены Академии.

"А ты, что так и не понял?", - в свою очередь изумился наставник. - "У тебя ж она в душе".

В последнее время внутри меня было очень странно.

Я попытался послушать себя. Это так легко писать "душа, душа". Я видел себя пару раз в зеркале, когда Чав опаивал меня своими грибочками, я думаю, что это и есть душа. Хотя есть вероятность, что это все мои глюки. Но вот попробуй заглянуть внутрь себя. Действие несколько затруднительное. Тем более, если надо четко понять, кто ты есть. А во мне и так уже много всякого намешано. Вот это я. Вот это Великий Воин Гада. А вот это опять я, но я другой.

"Ваши души сливаются", - подсказал наставник.

"А почему?", - наивный вопрос, но я в тот моменты был способен на наивные вопросы.

"А потому, что ты ее любишь, ученик", - признаюсь, что я ожидал от учителя обычное "думай сам", но получил гораздо больше. - "Это любовь".

"Ага", - я тупо молчал, ожидая прояснения в душе, и оно пришло. - "Погодите, она пишет, что обменялась. Не добавила, как с вами, а обменялась. Это значит, что она взяла часть моей сущности и дала мне столько же своей?".

"Точно сформулировано. Молодец", - похвалил меня Великий Воин Гада.

Я затаился. Затаился от мира и от себя, от наставника и от Амели. Я не хотел думать. Я привыкал к тому, что она теперь знает все о моей любви, все обо мне. А потом я подумал, что тогда я должен знать все о ней. И я стал вслушиваться в себя. Стали приходить желания, странные, не мои желания, устремления тоже не мои, а еще несколько другое отношение к жизни. От наплыва информации и эмоций заболела моя голова, а потом и сердце.

"Спокойнее", - посоветовал наставник. - "Все по очереди, тогда справишься", - подсказал он.

Я попробовал по очереди. Нет, слишком много сумбура. Я в шоке.

"А я думаешь нет?", - наставник, похоже, решил отвлечь меня другими проблемами.

"А чего так?", - я с радостью согласился на эту передышку. Пусть говорит, я пока постараюсь пообвыкнуться к новому положению дел.

"Так привык к тебе одному, а здесь ты другой", - пояснил он.

"Ага", - я пропустил это мимо ушей. Другой или тот же самый значения не имеет. Я вообще ничего не понимаю. Я слеп как котенок.

"Ты бы дочитал, тогда бы и думал, что делать дальше", - мой учитель - лучший учитель в мире. Совет - самое то в моей невообразимой ситуации.

"Поделиться своей жизнью это не очень сложно. Виэны видят линии жизни в виде дорог. Дороги и развилки - очень интересные места. Так смотреть на мир и на людей - это привычно. В дополнение к таким способностям надо иметь сильную волю. Нельзя метаться по дорогам. Выбрал - иди.

Так вот, я всегда была довольна своей жизнью. Главное прожить ее хорошо, достойно и смело.

Я разделила с Жекой свою жизнь. Такие вещи можно делать для любимых.

А я не скажу, что я люблю Жеку.

А вот он меня любит.

Я почувствовала это, как только заполучила часть его души в обмен на свою.

В том, что я получила от него есть огромная любовь ко мне.

А больше я не знаю, что сказать.

Было бы малодушно притворятся, что это меня не тревожит. Очень тревожит. Возможно, раньше я и понимала это, но проходила мимо. Этот тип из другого мира мне не очень-то и подходит. Скажем, он не тот о ком можно мечтать. А вот сейчас его любовь живет во мне и бередит мое сердце. Я все время об этом помню и чувствую.

Спрашивая сама себя, как я отношусь к нему, я не знаю ответа.

Я и сама не знаю, как отношусь к Жеке.

Точно, что это не благодарность. Вот этого нет. И это меня удивляет.

А что-то есть другое, но я не знаю что".

После прочтения этого признания я решил, что лучше бы я тогда умер. Я знаю, что я возроптал, но сейчас мне так хотелось. Обсуждать что-либо я не мог, и был благодарен наставнику за внутреннее молчание.

"Вот как скупо вышло написать то, ради чего собственно я и начала эти записи. Я-то думала, что здесь будет целая книга, а это несколько абзацев.

Я долго не уезжала, думала, что он не выживет. Насколько мне известно, в этом случае надо ждать выживет ли человек самостоятельно. Вмешиваться нельзя, иначе у него не будет шансов совсем.

Он выжил.

Я заходила один раз к нему, но так ничего сказать и не смогла.

А еще меня сильно, очень сильно тревожит, что он может посмотреть в меня, в мое сердце, в мысли и надежды. Никогда ни с кем этим не делилась. Конечно, делилась с сестрой, но не всем и не всегда. А здесь никаких преград.

Но, что удивительно, Жека выздоровел и ничего не помнил. Он похоже не почувствовал, что стал еще более особенным. Это меня еще больше напугало. Выходит, что отдала нечто пустое. Я пустая, если он меня не почувствовал внутри себя?"

Я молчал минут десять. Попробуйте молчать и не думать. Это, наверное, можно назвать оглушенностью. Вот мне по мозгам будто дубиной треснули. Все отшибли, а в сердце замораживающий укол. Там оставалось дочитать еще лист. Я попробовал, но буквы воспринял лишь с третьего раза.

"Когда я ЭТО поняла, то осознала, что не могу рядом с ним. Как я ему посмотрю в глаза".

Да, что же это такое? Я опять ничего не понимаю в ней. Почему она стесняется мне смотреть в глаза???

"Молод еще", - фыркнул учитель. - "Читай дальше".

"Спасибо наставнику Алексу. Он рассказал, как можно разобраться в себе, дал бумагу, посоветовал написать, а потом сжечь".

Мне сейчас стало ясно про Алекса многое. Он не мог не знать, что бумага не горит. Значит, хотел мне помочь. Спасибо тебе, Алекс. Я подумал это мысленно, а потом решил, что обязательно скажу ему вслух. Хотя дел он натворил немало. Я вообще плохо понимаю, что со мной происходит. Так недавно еще я узнал про разные миры, ловил незадачливых контрабандистов, думал о мировом прогрессе, а потом занимался вербовкой, а сейчас вот только об Амели и думаю.

"Мир сузился до одного человека", - подсказала Великий Воин Гада. - "Это нормально, но пока ты не решишь эту ситуацию, то нифига не сможешь думать о мировых проблемах".

"Это всегда так?", - я имел в виду про одного человека и мировые проблемы. - "Я читал, что супермены спокойно спасают мир и еще своих девушек".

"Ты супермен?", - наставник был знаком с этим понятием. Его чрезвычайно веселили наши супергерои. Особенно ему нравились черепашки-ниндзя. Он долго смеялся над тем, как замучили драконов в нашем мире. А я сколько не смотрел не мог вникнуть в причину его смеха. За это мне грозил курс чтения в фаганской библиотеки. Я должен знать какие-то там легенды и сказания. Легенды и сказания это в подобном виде публикуются все исторические факты. Оказалось, что у них (в смысле в других мирах) есть люди, которые записывают все более или менее значимые факты, а потом специальная комиссия оценивает насколько ярко и правильно это все записано. Затем они выбирают до пяти пересказов и делают их официальными, а уже пересказы толкуют толкователи истории. Они делают сногсшибательные выводы, воплощая их в трактатах, научных трудах и легендах, а также песнях. Вот такая у них история. Но пока наставник решил чуть отложить мое обучение в плане литературной и исторической подкованности.

Я подумал и отрицательно покачал головой.

"Это в ваших книжках пишут, что можно спасать весь мир и походя найти любовь. Поверь мне, ученик, что любовь это тебе не "тралли-валли". Это не та красивая обложка, которой пользуются в твоем мире. Ты уж выбери, чего хочешь?".

На любой подобный вопрос у меня был и есть один ответ. Амели.

"Так вот и не выпендривайся, иди и решай свои проблемы, а мир подождет".

"И вот я дописываю. Мне самое главное решить, что делать дальше. Я чувствую, что потеряла себя. Это можно было понять и до того, как я стала записывать свои мысли. Но сейчас я это осознаю четко.

А чтобы найти себя надо приложить усилия. Знать бы еще, где искать".

Вот сейчас мне стало неудобно, потому что я стал причиной ее проблем.

"Я бы осталась здесь. Я очень хочу учиться. Но я не хочу быть здесь".

Она написала "здесь", но я понял "что рядом с ним, то есть со мной". Ох, как больно-то, выворачивает наизнанку.

"А что ты хотел? А с другой стороны, я бы посоветовал тебе, ученик, не домысливать за других. Никогда не домысливать. Она написала "здесь", значит, здесь. Ты можешь не понимать, что она хотела сказать. А ты уже все перевел на себя. Прав был ваш Фрейд, что каждый себя считает центром мира. Это не так, поверь мне. Вы и фильмы-то снимаете дурацкие про заговоры против одного человека, потому как мните себя пупами миров", - здесь он был уже в диком раздражении и знал почему. Эту ошибку, воспринимать все на свой счет, учитель выявил еще в самом начале, но отучить меня так и не смог. По философии и установкам магов-воинов (но может я поэтому и не воин), надо жить в гармонии с миром, воспринимая свою маленькую роль в этой гармонии. У меня это никак не получалось. Я и сам это знаю. Пока тут писал о себе, то случайно попались на глаза листы с самым началом моих записей. Что я могу сказать? Я - пуп миров.

"ЧИТАЙ", - разъярился наставник.

"Что мне делать? Вот извечный вопрос, которым я задалась впервые в своей жизни. Раньше никогда бы не подумала, что это будет меня касаться. Я всегда знала, как мне жить.

В прошлый вечер я говорила с Доном Де Сорео. Мы сидели в его комнате. Там так много интересного. Он рассказал, что выпускников дожидается множество загадок, которые надо разгадать. Как правило, ученики раскапывают что-то необычное и загадочное. Все это является один из экзаменов на профессиональную пригодность. Надо найти настоящую тайну".

Я впервые порадовался, как в этой Академии поставлено обучение. Это же в кайф такие экзамены сдавать.

"А ты думал!", - откликнулся наставник.

Мы улыбнулись друг другу.

"Мы говорили с Сорео, и он дал хороший совет. Он сказал...".

Я перевернул лист. А там пусто. Вернее, там нет листа. Что сказала этот гад? Что он такого посоветовал?

"Есть очень простой способ узнать. Спросить самого Сорео", - озвучил мои мысли наставник.

Не смотря на ночь полночь, я решил, что лучше не откладывать на утро мое настоятельное желание пообщаться с главой Академии. Стоило мне открыть двери, как я встретился с Лоном.

- Привет, - он так невинно улыбнулся.

- Привет, - я не ожидал, что обнаружу его под своими дверями. - Ночь же уже.

- Но это не повод не говорить "привет", - мой друг виэн очень внимательно на меня смотрел. Он оценивал, в каком я состоянии.

- Не беспокойся, глупостей не наделаю, - я пообещал ему.

- Знаю, - спокойно кивнул он и предложил поговорить.

- Хммм, я вообще-то к Сорео, - мне не хотелось говорить. Мне нужно было действовать. - Если не торопишься спать, то...

- Ну, конечно, - солнечно улыбнулся мой друг, и к Сорео пошли уже мы вдвоем.

Стоило дойти до лестницы, как мы напоролись на влюбленную парочку: Варан и Фрося. Они целовались. При этом у меня возникло ощущение, что она почти уже засыпала. Гром лежал на площадке ниже и сладко храпел. Но иногда открывал глаза, проверял обстановку, не переставая также громко храпеть. Клыкастая пасть открылась в улыбке, как только мы с Лоном появились на лестнице.

- О! - Фрося старательно изобразила удивление.

- А! - Варан изобразил удивление гораздо менее талантливее. - А вы тут как?

Мне пришлось объяснить, что мы по делам.

- А можно мы посмотрим? Или это очень секретные дела? - непосредственно влезла Фрося. Как я могу ей отказать. Эта девушка стала моим другом.

- Хмм, мы к Сорео, - и дальше мы отправились уже вчетвером, нет, впятером, я забыл про Грома.

"Это еще не все", - сказал я учителю. Предчувствия меня не обманули. Это действительно было не все.

У дверей этого задания собралась компания: Антон, Ник и Марк. Я уже просто махнул рукой. Видать Сорео придется принимать впечатляющую делегацию. Жаль Олга не хватает. Но и Олг не заставил себя долго ждать. Он нашелся в гостях Сорео. Когда я постучал в двери, и прозвучало разрешение зайти, то моим глазам предстала картина мирно пьющих чай: Олга и Сорео.

- А ты припозднился, - порадовал меня Олг. - Твой Филин уже сожрал твой чай с плюшками.

Я плохо представлял, как Филин может сожрать чай, но отчего Филин стал моим, но просто тупо кивнул.

- Я подумал, что ждать тебя надо в комфорте. Между прочим, этим и отличается мастер маг и воин от просто учеников, - продолжил дальше свою радостную речь Олг.

Сорео величественно кивнул и уткнулся в свою чашку. За ней он скрывал улыбку. Впервые вижу этого типа, так улыбающегося по-доброму. Привык к его ехидству. И на удивление Сорео никуда не спешил.

- Присаживайтесь, - махнул он всей нашей компании.

Ребята попытались найти себе места. Я подсел к Олгу, тот сунул мне чашку, полную какао. Да, здесь меня ждали.

- А вот потом, - неспешно продолжил рассказ Олг, - потом я увидел, что этого мрахмари можно убить только глубоко воткнув в него деревянную палку. Я признаюсь, тогда собираясь на битву с мрахмари, отчитал все доступные материалы об этом редком виде, но не думал, что там есть хоть доля правды. Оказалось, что у них какая-то несовместимость с деревом...

Олг рассказывал, а у ребят горели глаза. Я же с трудом сдерживался, чтобы не засветить ему чашкой. Дурак я был, надеясь, что можно о чем-то важном поговорить при таком стечении народа. Прекрасно зная, что Олг может рассказывать бесконечно, я поднялся и пересел к Сорео.

- Скажите, - я наклонился к нему поближе, при этом ухватив его за запястье. - Что вы ей посоветовали?

Ребята галдели, что-то обсуждали, но мне казалось, что они пытаются снять общую неловкость. Сорео не стал притворяться, переспрашивая, о чем вообще идет речь.

- Я посоветовал ей не оставлять в себе белых пятен.

Пока все слушали очередной рассказ Олга о его великом прошлом, в этот раз он поведал, как ловил некого трахимура, то я смог сообразить, как могла Амели воспринять совет Сорео. Волосы на моей голове встали дыбом. Темными пятнами может быть мое прошлое. Возможно, она захотела побольше узнать обо мне. Значит, и мне в ту же сторону. Но сначала я, пожалуй, найду ее сестру. Мне нужна помощь.

"Ну, наконец-то, ученик, рационально думать начал", - возрадовался наставник.

Я прикинул, что он рано радуется. Но сообщать ему об этом рано. Итак, назад в будущее, которое мое прошлое.

Дело седьмое "Моя политическая карьера"

Понятия качества и количества в политике переходят в одиозность.

/Тот, который много говорит про "однозначно"./

Тяжелое занятие - писать мемуары. А ведь я не так уж и много прожил, чтобы сильно путаться в своей жизни. В этом деле главное уметь выделить основные события жизни. Но ведь кому-то со стороны может показаться нелепым, если в ряду основных событий будет, например, поход в булочную. Но может быть в тот момент пришла гениальная мысль, которая впоследствии осуществилась. Вот и мне выделить главное в своей жизни было несколько сложно. И еще как-то глупо этим было заниматься. Не прожил я еще свою жизнь, чтобы суметь понять, что было важным, а что лишь проходным. Но Амели, если будет изучать мою жизнь, то постарается пройти по главным вещам и событиям, поговорить с людьми.

Я сидел и думал об этом, причем точно могу сказать, что думал я в комнате Дона Де Сорео, а вот прекратил думать и очнулся к реальности уже в своем любимом месте. Да, правильно, у той самой двери из Древнего города.

"Логика бессознательного", - подсказал наставник и воспроизвел в моей памяти прошедшие десять минут. Ага, я за столом, потом ставлю недопитую чашку с какао, а потом киваю Лону и исчезаю на Фаган, а через секунду я у двери. Но собирался я не туда. А куда?

"А кто тебя знает", - мысленно пожал плечами учитель.

Принимать ситуацию, как данность, вот чему долго учил меня Великий Воин Гада, а затем он учил меня изменять ситуацию. Примем за данность, что я уже здесь. Понятия не имею, почему именно здесь, но раз это есть, то надо бы зайти к Хэлларену. Заодно поспрашивать, как попасть к Остроухим. Я достал связку ключей. Все же интересно, от каких дверей остальные ключи. Сейчас этот интерес был мимолетным, мне пора к Хэллу.

Я знал, что могу вот так просто зайти и сказать: "Привет, Хэлл!". Я так и сделал.

- Привет, Хэлл!

- И тебе того же, - проворчал он с кухни. Я минуты три наслаждался невиданным зрелищем, Хэлларен готовил себе сам.

За завтраком, который оказался для Хэлларена ужином (надо отметить, что на Земле благополучно наступил вечер), мы поговорили.

- Так как найти Остроухих?

- Чего проще? - в свою очередь изумился Хэлл. - Знаешь, как ищут всех остальных?

- Ну, по-разному, - это я неопределенно пожимаю плечами, надеясь все же на вразумительный ответ. Слегка задолбали граждане многих миров, говорящие загадками.

- Вот и их тоже можно найти по-разному, - Хэлл оправдал мои ожидания. А кто бы спрашивается, удержался от столь красивого и подходящего ответа?

- А если с вариантами? Хотелось бы понять, какой вариант будет наиболее легким, - я доложил себе кусок мяса. На мой вкус отбивные не очень, слабо прожаренные, но Хэлл любит с кровью. Да, и зелени маловато.

- Легким? Самым легким будет просто отправиться в их мир, но, видишь ли, там тоже есть границы. А если говорить нормально, - здесь Хэлларен стал невозможно серьезным. Вот это уже разговор, а не великовозрастные развлечения, бьющие по моим нервам. - А если говорить нормально, то ты вполне можешь воспользоваться старыми связями. К твоему сведению в мир Остроухих регулярно наведывается Петр, да и Алекс тоже.

- Петр? - я не знал, где он сейчас.

"Уж ты ли не найдешь Петра?", - возмутился учитель.

"Найду, но сейчас я хочу получить больше сведений о нем", - я мысленно попросил наставника заткнуться.

"Да, взрослеешь", - отреагировал он и довольный мной и собой замолчал.

- Могу подсказать, что вижу его иногда в Старом городе, в районе причалов, - продолжил Хэлларен.

Потом мы еще много трепались за жизнь, в частности Хэлл поведал мне, что он тут живет временно. Сказал, что он дом снимает. Из всего разговора эта информация меня зацепила.

Засыпая, я сообразил, чем именно. Хэлларен сказал это не зря. Это может значить одно. Он чего-то ждет.

"Кого-то", - поправил меня наставник.

"А кого?", - я спросил и сам понял, что вопрос идиотский. Ответ мне может сильно не понравиться.

"Вот именно, что возможно тебя собственной персоной", - все же наставник озвучил мои опасения.

"На хрена?", - я опять лез на рожон, но себе я не лгал никогда.

"А ты может сам у него спросишь?", - посоветовал наставник. - "Что ты знаешь о Хэлле?".

"Разные вещи, но по сути ничего. Я знаю, что он знаком с Алексом и с Чавом. С командой "Прогресса". Он может сам ходить по мирам. Кто он такой не очень понятно. И еще он живет рядом с дверью Древнего города", - я подытожил свои знания.

"Вот-вот", - пробурчал наставник и велел мне спать.

Тогда я не понял, что ответ о смысле жизни Хэлларена был у меня в руках, вернее, на языке. Я был слишком занят собой. А утром я уже не думал о нем, я думал о Петре.

- До встречи, - махнул рукой Хэлл, усаживая меня в такси.

Я поехал в свою земную квартиру. Там царило запустение. Давненько я здесь не был. Но по этому месту я не тосковал. Я соскучился по Фагану. Хотя сейчас не удовольствия, а работа. Я хочу найти Петра. Но сначала я собрался наведаться к Жанне.

Ее я не нашел. Адрес был пуст.

- Уехала с мужем, - отчиталась бабушка соседка.

Понимай это как хочешь, я пожал плечами. Муж у нее теперь иномирянин. Значит, возможно, что это Фаган, а возможно, что и не Фаган. След оборвался. Итак, Петр. Вечером я уже был в Старом городе. Найти район причалов было не сложно. Только вот я не ожидал, что такой может быть в подземном городе. Как оказалось, еще большей неожиданностью для меня явилось наличие в подземном городе реки.

"Ты никогда не видел подземных рек?", - в свою очередь учитель не мог принять моего остолбенения.

"Просто не ожидал, что она здесь есть", - я вздохнул посильнее. Но воздух был гадким. Странно, а вода была хорошей.

"Ты опять в своей инерции, ученик. Что ж ты такой избирательный у меня получился? Учу тебя, учу, а толк где?", - возроптал Великий Воин Гада.

Настала моя очередь фыркать и пожимать плечами. Я не стал говорить, что на толк мы с ним не договаривались.

Район Старых причалов это странное сооружение, состоящее из трех секций. Правый, левый и главный причалы. Никакой особой фантазии в названиях, зато она присутствовала в этих сооружениях. Левый причал оккупировали странные личности, сильно напоминающие полутени. И там же стоял знак: "перечеркнутый человек". Видать, что ходить туда нельзя. Я чуть понаблюдал за этим причалом. Периодически бледная тень, вроде как бы и человек, прыгала в воду. Остальные не дергались. Но теней на причале меньше не становилось. За пять минут моих наблюдений в воду прыгнуло трое полутеней-получеловек.

Правый причал был темным. Без света. Знаков и указателей не было вообще. Но он был отгорожен высоким забором.

А вот центральный причал был рабочим. Люди садились в лодки, которых были разных конструкций. Представьте себе помесь яхты и гондолы, а еще соединение теплохода и джонки. В общем, здесь явно было нарушение всех нормальных законов природы, дизайна и кораблестроительства. Но определенный шарм в этом был. Там были и грузовые кораблики, а также и совсем маленькие частные яхты. Мне очень хотелось понять, откуда все это и как оно плавает, но пока спросить было не у кого.

"Есть такая легенда, что это изыски драконов. В старых летописях было написано, что это одно из их наследий. Не думал, что оно может быть здесь. Считалось, что это все было уничтожено во время экспансии Черных", - поведал изумленный учитель. Перед моими глазами замелькали страницы книг, я и смог сам прочитать, смотря внутренним взором учителя, про этот потерянный флот.

"Скажите, учитель, если вы все это помните, в смысле все легенды и непроверенные сведения, то зачем мне тратить время и изучать все это самому?", - я знал, что он не оставит своей идеи, и мне действительно придется прочитать все, что он сочтет нужным, но хотелось бы понять причину.

"То мое видение, а то будет твое. Каждый видит свое, поверь мне, и соответственно этому у каждого своя жизнь, ученик", - наставник велел не отлынивать от задания. Ищем Петра, так ищем Петра.

Я "послушал" окружающий мир, как учил наставник. К моему тайному восторгу и такому же тайному сожалению, Петр "слышался" в районе Правого причала.

Перепрыгнуть через забор было плевым делом, а вот потом начались непонятности.

Топать по темной местности, все время, опасаясь свалиться в реку, с моими навыками было сложно, но возможно. Я "слушал" Петра и старался скорректировать свое движение согласно слышимому.

- Ёпрст! - это я стукнулся лбом обо что-то каменное.

"Ученик, сколько тебе говорить, слушай все вокруг, а не только для ног. Так и без башки можно остаться", - в сердцах пробурчал наставник. Я знал, что потом будет разбор полетов, но сейчас он поддержит меня в любой ситуации.

Дальше я шел аккуратнее и медленнее.

"Стоп!", - предупредил наставник.

Я и сам знал, что "стоп". Впереди не было опоры. Видимо река, но Петр слышался дальше по курсу. Прыгать в непонятное место (это я про неосвещенную реку) не хотелось.

"Значит, дальше вперед", - велел учитель.

"Как?", - в моем представлении по воде ходить нельзя.

"В принципе можно ходить по силовым линиям, но у вас их нет", - объяснил наставник. - "Я тебе про что говорю, ты бы задействовал голос и позвал Петра".

"А!!!", - до такого простого решения я бы доходил очень долго.

"Опять-таки инерция мышления. Знаешь, ученик, - здесь наставника прорвало на длинную тираду. - Что есть инерция? Это узость мышления, а также невидение простых вариантов решений всех, любых, абсолютно любых проблем. Самыми реализуемыми и приводящими к успеху являются именно простые, но нестандартные варианты и планы действий".

Решив, что это все на настоящий момент, я открыл рот и позвал:

- Петр! Петр! Петр! Это я - Жека! - орал я громко.

Секунд через десять мне на плечо легла рука. Мокрая и в перчатке.

- Тихо! - заворчал у меня над ухом мой бывший шеф. - Всех собак распугаешь.

- Каких собак? - я был крайне удивлен и озабочен, что Петру удалось так незаметно ко мне приблизиться и коснуться. Если бы это был бой, то я был бы мертв.

- Баскервильских, - объяснил, но при этом все запутал Петр.

Через три минуты я уже включился в охоту на баскервильских собак. На баскервильских собак охотятся в темноте и именно в районе Правого причала. Просто больше неизвестно, где их можно найти. У собак был водопой. Я знаю, что это не водопой, просто называю по аналогии. Короче, это устроенное прикормленное место. Типа ловушки что-то.

Живут эти чудовища в воде. На вид (это я потом разглядел) они соответствуют описанию знаменитого фантаста и детективщика). Приплывают они по воде, как тюлени и жрут икру. В остальном они нормальные, так и не скажешь, что с закидонами.

Я попробовал связно описать тот абсурд, в который попал, но вышло как-то сложно. Ловить надо не больших, а маленьких собак. Именно они могут стать домашними питомцами. Но при этом надо не попадаться на глаза большим собакам. На глаза это тоже метафора, в смысле на нюх и на слух. Для этого используются специальные костюмы, на вид типа водолазных. Свойства у костюма изолирующие и маскирующие. Облачился я в этот костюм без проблем, но вот внезапно потерял чувство ориентации.

- Это нормально, - ответствовал Петр - Щас приноровишься, - и представил меня команде ловчих из пяти человек. - Брек, Дайм, Леон, Валентин и Георгий.

Я покивал, но запомнил их по характерным чертам.

- Тебе стоять тут и складывать их в мешок, как подаст Брек, - заявил Петр. - У нас будет больше рук для ловли.

Ловили они своеобразно. Стояли статуями на расстоянии десяти шагов. Собаки их обходили стороной, не замечая и не реагируя. Жуткие светящиеся псины с такими же уродскими щенками вылазили из воды и топали к тазам с икрой. Я не заглядывал, но икра красная. Собаки топали к кормушкам и лопали икру. Зрелище сюрриалистическое. Один из пятерых периодически хватал щенка и кидал в мешок за спину. А вот Брек, который для меня стал мордатым типом, стоял в трех шагах от меня и подавал мне щенков. На ощупь собаки были теплыми и скулящими, но все время норовили цапнуть за руку.

Мне один щенок понравился. Такой белый и почти не светится. Остальные собаки отливали ярким светом, да и их щенки тоже.

Ловля кончилась через десять минут. Чудовища пожрали всю приманку и утопали в воду.

Я долго тащил тяжелый мешок с собаками и думал, что ночь проходит совсем не так, как я планировал. Распаковывали мы их в помещении типа ангара. Я еще раз засмотрелся на белого щенка.

- Твой, - хлопнул меня мордатый.

Я поперхнулся. Куда мне еще это чудовище? Но сказать ничего не успел, остановил меня взгляд Петра. Он мысленно говорил "Бери".

Я покорно кивнул. Теперь у меня на руках спал белый щенок.

- Ну, все, - кивнул мордатый, - спасибо, что зашел, - это он сказал Петру.

Тот тоже кивнул. Потом пощекотал моего щенка и заявил, что он рад. Я в очередной раз подумал о сюрпризах жизни. Все они, как по команде, заулыбались.

- Дойль тоже впечатлился вот и понапугал народ своими россказнями, - усмехнулся тот мордатый.

- Но ничего более неправдоподобного я не читал, - уже возмутился в свою очередь низкорослый.

Мы попрощались и на прощание низкорослый меня лишил всякого соображения, лишь пожелав:

- Береги своего метаморфа.

"Бумс!", - это меня по башке шарахнули эти сведения. В голове завертелось много всякого. Я вспомнил о Фросе и Громе. Ясно, что Гром из этих. Но вот неясно, как он оказался один и оказался так далеко отсюда.

А дальше Петр повел меня к своей машине, и мы поехали. Куда не знаю. Мне было не до этого. Я рассматривал своего нового питомца. Поговорить пошел, называется.

"А с Чавом ты просто попил", - рассмеялся моим мыслям наставник. - "Принимай, что дают и радуйся, балбес".

"Ага", - я и радовался. Собаченция, которая является метаморфом мне понравилась. Быть нам друзьями. Щенок лизнул меня в нос.

- Дар, - это я сам удивился своему голосу и тут же понял, что так зовут собаченцию. - Дар.

Щенок довольный собой и мной рыкнул. Я посчитал, что особых проблем с этим существом у меня не будет.

Петр вез нас на своей машине. Я посмотрел в окно и увидел, что мы выезжаем на общую трассу, ведущую в обычный город, или, как я уже привык его называть Новый Город. Но странно, что машина затормозила на самом выезде. Там всего-то выехать из подземного гаража. Петр нашарил пульт в бардачке и нажал большую зеленую кнопку, машину потянуло силовым потоком куда-то вверх.

- Понимаешь, что на выезде из Старого города никто не будет искать чего-нибудь неизвестного, - на мое немое изумление откомментировал Петр.

- И куда мы?

- Новый офис "Прогресса", - он дружески мне улыбнулся, а у меня дрогнуло сердце. Я знаю, что сколько бы удивительного в своей жизни я не встретил, но "Прогресс" - это дверь в мой мир.

- А там все?

- Нет, сотрудников пока нет, - Петр пожал плечами, а мне стало плохо. Я боялся спросить, что случилось.

- А? Все нормально? - я облек свои страхи в эти привычные слова.

- Нормально, а чего ж ненормального. Если не считать, того, что ты скачешь туда-сюда вместо того, чтобы работать, - машина уже не поднималась, а стояла и как-то раскачивалась. Дар на моих руках попытался изобразить руль, точнее будет сказать, что он перевоплотился в копию руля. Я начал примерно подозревать о будущих проблемах в воспитании метаморфа. - Подожди, пока, - это Петр сказал насчет машины. - Сейчас еще минуты три. Это общее сканирование.

До моего сознания докатила информация, что я РАБОТАЮ в "Прогрессе".

- Это как? - я про работу, а Петр понял про сканирование.

Пока я слушал трехминутную лекцию о новейших методах магии и технического прогресса, то учитель успел охладить мой пыл.

"Не суетись, да не суетим будешь", - подсказал он. - "Ты все равно сейчас не будешь заниматься "Прогрессом", вот и оставь. Он сказал, что ты шляешься, значит, тебе можно. Потом разберешься".

Я признаюсь, первый раз слышал от учителя "потом разберешься". Это тоже меня поразило.

Когда можно было выйти из машины, то я оробел. Это вроде как возвращаться в прошлое, которое закончилось.

"Ученик, рассмотри это как будущее", - подбодрил меня наставник. Сразу стало легче.

Я шел по коридору и пытался определить, что мне кажется, вернее, кажется моей ориентации. С одной стороны, я могу сказать, что мы на потолке, с другой, что под землей. Парадокс воспринимался мною весьма гармонично.

Мы прошли по короткому коридору. Ничего не обычного, типа как офис, только темновато немного. Дальше двери. Ага, автоматические.

- Это сканирование, - подсказал довольный Петр. - Знаешь, сколько я тут работал, чтобы это все было, - он широко развел руки и стукнулся запястьем о дверь. - Брр, узковато, но вы все не великаны.

Меня задело "вы все". Это он о ком?

- Петр, а я что-то не пойму, - я не смог удержать природного и приобретенного любопытства.

- А чего понимать, мы свое отработали. По крайне мере, в "Прогрессе", - Петр наслаждался каждой минутой моего неверия в чудо, которое происходит на наших глазах.

- Это как?

- А так, что у нас другие планы. Слышал понятие "карьерной лестницы"? Да, и просто отдохнуть хочется. - Мы уже шли по внутреннему коридору. Понимаю, что звучит по-дурацки, но просто это место так хочется назвать. На стенах были росписи - граффити. Еще десять шагов и еще одни двери. Эти двери долго думали прежде, чем открылись. А там... ВАУ! Или по нормальному УХ ТЫ! Большая приемная. Суперсовременный стиль в смеси с магией. Я так посмотрел, что любой дизайнер удавился бы за один взгляд, а уж за возможность повторить... Из приемной видно десять дверей. Все без табличек.

- А подсобные помещения там, - махнул рукой Петр на крайнюю правую дверь. - Там другой коридор и шесть помещений. Все укомплектовано по высшему разряду. Там даже тот самый архив, - он говорил так будто бы сдавал дела. Радость и грусть одновременно.

- Подожди, но ведь здесь еще никто не работал, - я мыслил несколько неровно. Это значит, что мысли скакали одна за другой, но совершенно несвязанно логически.

Петр пожал плечами.

- А особо хочу отметить, прям хоть сам себе премию выписывай, три выхода, - он опять показал на коридор откуда мы пришли, - это в Старый город, а в принципе и Новый Город, там, - сейчас Петр развернулся и указал на центральный кабинет, - это твой, между прочим, это на Фаган, к твоему дому, а там, - сейчас он показывал на нечто напоминающее канализационный люк, - это универсал. Знаешь, новинка. Перестраивается куда хочешь. Мы сделали все пункты в каждом из миров. Живешь, как лучший маг.

- Ээээ, ты о чем? Какой мой? Куда хочешь?

- Твой кабинет, конечно, - Петр радовался, как ребенок. Чувствую, что он будет всем пересказывать наш этот разговор, а особенно, все выражения моего изумления. - Я для тебя сам выбрал кабинет. Лучший, так сказать, но самый маленький.

- Почему? - я стопроцентно отвлекся на столь странную логику.

- А много ты будешь времени проводить в кабинете?

- Ээээ, - я вообще-то все еще пытался привыкнуть к тому, что я работаю, а здесь уже про кабинет. - Вы мне будете давать какие-то задания?

- Ха-ха-ха! - загоготал этот тип.

"Нет, ученик, ты явно влюбился", - сейчас гоготал и учитель.

"С чего такой вывод?", - я даже не обиделся. Я ведь действительно влюбился.

"С того, что потерял всякую возможность к соображению", - наставник хохотал гораздо дольше Петра.

- Ты, Жека, явно перегрелся на солнце, - выдавил из себя Петр. Он даже слезы восторга принялся утирать извлеченным из кармана огромным белым платком. Но внезапно он посерьезнел настолько, что меня обдало холодом. - Ты что ничего так и не понял?

Я ничего не понял и не понимал, но признаваться в этом не торопился. Уж этому я уже научился.

- Тогда чего ты приехал? - Петр был искренне изумлен.

Я объяснил, что ищу возможность быстро попасть в мир Остроухих.

- Если бы ты здесь работал, то чего проще? А так, я даже не знаю, - потянул мой все-таки уже бывший начальник.

Просчитывать такие детские разводки было бы смешно, и так понятно, что он хочет.

- Вообще-то я вроде так и работаю, а в Академии выполнял особо важное задание, - мы улыбнулись друг другу. Явно поняли, что договоримся. Он достигнет своих целей, а я своих.

- Тогда принимай хозяйство, - Петр поднялся с дивана.

- А как?

- Скажи, что приветствуешь свой офис, - подсказал Петр. - Система пока без имени. Но ты мог бы его дать.

- Почему я?

- Потому, как тебе быть начальником. Таблички я не прикрепил, они там в коробке, - Петр подошел к этой штуке, которая выглядела, как канализационный люк, встал на него и потыкал пальцем в воздух. - Все, Жека, желаю удачи, и помни, что ты наша смена. Теперь Лирейд под твоей охраной.

С этим милым напутствием, вешающим на меня еще и Лирейд, он испарился.

Ругаться в одиночестве - занятие бесполезное, но я упивался им минут пять. Потом понял, что ничего не изменить. Я сегодня заполучил метаморфа, работу, ответственность и еще кучу непонятных обязанностей.

"Не ропщи, ученик", - одернул меня наставник. - "Ты получил сегодня так много, сколько другим не получить и за всю жизнь".

"Я знаю", - я и не роптал, просто пытался свыкнуться с новым положением дел.

"Надо будет тебе записаться на курс воина Амодея", - внезапно заявил учитель. На мои вопросы, кто есть Амодей и зачем мне на его курс, он пояснил. - "Это жизнь с метаморфом. Ты ведь понимаешь, что они живут много десятков лет. Пожалуй, еще твои внуки будут расти с ним".

"Ого!", - я не знал, что они такие долгожители.

"Как правило, если не погибают, защищая хозяина", - подтвердил наставник. - "Основным свойством, которым учат на курсах Амодея, является терпение в общении с метаморфом".

"Мне не хватает терпения?", - я не верил, что наставник мог сказать это.

"Да", - сказал, как отрезал.

Внутренний диалог с наставником помог прожить две минуты, которые были необходимы для адаптации.

Теперь я уже знал, что делать. Сначала я прошелся по всем кабинетам. Красиво, стильно и функционально. На каждом столе лежали разные предметы, как правило, ювелирные. У меня была серьга. Я воткнул в ухо. Сразу услышался голос этого офиса. Электронный голос, я так подумал сначала, а потом понял, что нет.

- Приветствую, руководитель.

Я кивнул, а потом спросил, как обращаться. Именно этот вопрос и сделал нас друзьями.

- Гай, - представилась система. На мое невысказанное удивление на счет имени система пояснила, что она, точнее он, это смесь технологии и магии.

- ... А чтобы работал этот сплав нужно связующее звено. Человек нужен. В данном случае, человеческое сознание и душа.

Я с ужасом представил, что где-то в недрах этого чудовища лежит человек в машине, он окутан проводами, по сути, мертв.

- Не все так страшно, - рассмеялся Гай. - Я действительно умер. Но вот до смерти поступило предложение пожить в этой системе. Я и согласился. Это мое изучение возможностей посмертного существования.

- О? - я слегка охренел от подобных научных изысканий.

- Да, - Гай был весел. Ему нравилось рассказывать о себе. - Но ты торопишься?

- Да, я собираюсь к Остроухим, - я уже прикидывал, что как-то бесчеловечно оставлять его здесь одного.

- Да, что ты! - Гай был слегка шокирован моей заботой. - Я еще тут много не знаю, да и спать мне все же надо. Хоть не столько, сколько людям обычно, но надо. А еще я мемуары пишу и составляю план новой книги о жизни после смерти. Мне есть, чем заняться. Тем более, что меня предупредили, будет период адаптации.

- А что еще тебе сказали? - с моей стороны это был коварный вопрос. Может хоть этот проговорится, и я больше узнаю о жизни вообще и о своей жизни в частности.

- В техсистему заложено, что ты начальник. Так сказать, главный-главный начальник. Дальше заложена уйма технических возможностей. Еще архивы в электронном виде для анализа. Затем вся оргструктура этой работы. А со стороны магии использование внешних источников, контроль за здоровьем работающих, обеспечение связи с каждым в любой известной и неизвестной точки всех миров. А также обучение и корректировка развития талантов работников "Прогресса".

- Нда, - я от таких сведений обалдел. Это что же получается? Получается, что я получил техчудо? - А под какие задачи тебя создали? Ранжир есть?

- Есть, конечно. Обеспечение безопасности, а также решение любых задач, связанных с не угрожающим развитием миров и людей, а также не людей.

- Безопасность, - я повторил это вслух и про себя. Это, пожалуй, ключевое слово в работе. Значит, работать мне цепным псом.

"Не обязательно", - поправил меня учитель. - "Все зависит от восприятия. Ты же это помнишь".

- А почему меня назначили начальником? - мне все еще не давала покоя мысль о себе любимом.

- Информацией не располагаю. Для меня это данность, - сухо сообщил Гай.

- Для меня теперь это тоже данность, - я пробурчал сам себе. А кому мне было жаловаться?

"Хорошо, хоть с этой привычкой расстался", - порадовался наставник. - "Начальникам она противопоказана".

Я с трудом представлял, каким начальником я буду. Не по возрасту, не по рангу, да и не по желанию.

"Значит, будешь хорошим, раз это осознаешь", - резюмировал наставник и велел закрыть глупую рефлексию. - "Ты собираешься к Амели или будешь дальше дурить?".

Выяснилось, что с серьгой в ухе я буду постоянно на связи с Гаем, а также могу пользоваться кучей его возможностей. Щенка пришлось взять с собой. Ну, не мог я его оставить под присмотром Гая.

Пользоваться новым телепортом я научился быстро. Так сказать, техника для дураков.

Темнота в глазах, холод под кожей и я в новом для себя мире. Никогда бы не догадался, что этот мир особенный, если бы не воздух. В мире Остроухих он пьянящий. Не могу определить точнее, но все видится в предельной четкости. Я оказался в какой-то беседке. Дар решил, что самое время активно начать изучать окружающий мир. Я его спокойно отпустил с рук. Как объяснил мне наставник, метаморфы никогда не теряются, если уже у них есть имя. А если щенку будет грозить опасность, то я услышу. Это своего рода эмпатическая связь. Дар сразу же скрылся в зелени. Оттуда послышалось довольное фырканье, а потом и копание в земле.

Я постарался определить, куда мне идти. Что плохо, так это то, что указателями озаботился только мэр Нового города на Лирейде, а вот в других местах, что на земле, что в других мирах было туго. Не прижилась, однако, мода.

Ломиться по кустам было глупо, я пошел по тропинке. Сначала она вела к солнцу, а потом к обрыву. Обрыв я чуть не проворонил. Просто как большая трещина в земле и камни под ногами сыплются. Жутковато. Об обрыве предупредил меня Дар. Возникло какое-то чувство тревоги. Я остановился. Там за обрывом, опять была тропинка и уже видны домики. Думаю, что мне туда. Но вот как туда? Не ясно.

"Здесь силовых линий много. Берешь одну, подстилаешь под ноги и вперед", - очень четко скомандовал наставник. - "Позови своего барбоса и перетащи на ту сторону".

Что и было выполнено. Я уже дошел до обучения в процессе выполнения заданий. Раньше бы я так не смог. Сам вижу, что расту.

По тропинке было идти легко. А вот и Остроухие. Двое занимались любовью, расспрашивать их было бы глупо. Я быстро миновал полянку, где им было так хорошо. Если я правильно ориентируюсь, то тропинка чуть повернет, а там уже и домики, которые были так хорошо видны с обрыва.

Добрался я до домиков, которых оказалось ровно шесть с половиной штук, минуты за три. Никого не встретил. Странно это.

"Не спорю", - согласился наставник.

Я угрозы не чувствовал, Дар бегал спокойно, правда, несколько возбужденно, но без агрессии. Тяжело определить все ли в порядке, если не знаешь нормы порядка в этом мире.

- Тук, тук, тук, - это я постучал в ближайшие двери.

Домик стиля деревенского, но уж больно аккуратный, эдакий игрушечный домик.

- Входь, - разрешил голос.

"А я бы не торопился", - подсказал учитель. - "Остроухи, завсегда вышли бы".

- А я тут не один, да и стесняюсь, - это я лихо выдал в тон "входь".

Полминуты молчания, дверь открылась, выглянул СТАРЫЙ остроухий.

"Нда", - это уже отреагировал учитель.

- А чего ты хотел? - странно было то, что этот остроухий говорил с учителем, а не со мной.

"Давно не виделись", - выразил свою радость и боль Великий Воин Гада.

- Давно, - степенно согласился остроухий дед. - Зайдешь?

Я прошел. Дар терся о ноги, желая тоже зайти. Дед разрешил и ему зайти.

Внутри дом был таким же игрушечным. Все настолько аккуратно, будто здесь и не живые живут.

"Это легендарный тип. Про него я читал даже в земных книгах, - стал рассказывать мне учитель, пока дед варил мне какао. Я тихо молчал, переваривая, что даже в далеких неизвестных мне мирах, даже остроухие знают, что я люблю какао. - Но истории в книгах не совсем верные. Я, пожалуй, называть его имени не буду, может сам догадаешься... Хотя имя уже не имеет значения. Любое имя не живет без личности, чтобы, ученик, тебе не говорили другого. Итак, мы с ним пересекались лет эдак очень много назад. Тогда я еще не был женат, да и мой друг тоже был один. Он писал потрясающие стихи, но петь не получалось. Это весьма редко для Остроухих. И я тогда был полон идей, которые приходят только молодым в голову. Я мечтал о том, чтобы разгадать одну загадку. Но это не удалось до сих пор никому. Загадка очень проста в своей неизвестности и многовариантности. Есть одно указание, так сказать, свиток с записанным признанием, что кому-то удалось пройти из внешних миров в нашу замкнутую петлю. Известно, что прошли двое. Но что-то случилось, они поссорились, или просто потерялись. Так вот, тот, который записал эти сведения, дал указания на место, где может быть установлен проход, а также описал того типа, который был с ним в паре. Именно тот другой, пропавший, он обладал средствами для создания этого прохода. Тогда многие искали. Да, и сейчас еще ищут. Но никому не удалось найти. Хотя может, кто и нашел, только не вернулся. В общем, искал я тогда это место, да и того типа. Много чего было на нашем пути. Мы проверил почти пять лет вместе. Представляешь, какой мы были тогда парой героев. А потом расстались. Это было очень жестко. Ему пришло в голову, что ждут его некие маленькие типа с кольцами и браслетами, а вот меня позвали к драконам. Мы расстались как-то очень просто и почти безлично. Мы не поговорили тогда. Каждый собрался по своим делам и ушел".

"Странная история, учитель", - это я заявил то ли вслух, то ли про себя. Дальше я отключился.

Потом-то до меня дошло, что наставник отвлекал меня разговорами, а этот подмешивал что-то в какао. До сих пор я не знаю, что тогда было. Но наставник сказал, что они поговорили. Я не могу клясться, но та история, которую он рассказал про их отношения, полная фигня.

----

- Привет, Тиль, - Великий Воин Гада знал, что за это ему придется объясняться с учеником.

Дед стал женщиной. Вернее, женщина сбросила обличие и стала тем, кем и была на самом деле.

- О, мой любимый, воин, ты пока так и не изменил своего мнения? - смеялась ослепительная красавица.

- Я уже умер, но даже это не является поводом менять свое мнение, - чопорно ответил Гада.

- Но ты мог бы жить вечно, - вздохнула Тиль.

- Хмм, я предпочту быть вечно мертвым, чем вечно живым, - Гаду раздражал этот разговор.

- Ты был так недолго счастлив с ней, - печально вздохнула прекрасная Тиль.

- Я был счастлив бесконечно, Тиль, но тебе этого не понять. В мире вечных нет понятия бесконечности, как бы парадоксально это не звучало, - озвучил Гада свою печаль. - Оставим этот глупый разговор. У меня ученик, я выполнил свою миссию, душа моей любимой свободна и скоро родится вновь. А потом мы встретимся.

- Хмм, и как ты обойдешь запрет на то, что тебе не родиться вновь? - Тиль стукнула кулачком по столу.

- Это мои проблемы, а у тебя есть вечность, чтобы подумать над этим, - предложил Гада.

Здесь прекрасное лицо исказилось и стало злым. Тиль исчезла.

Великий Воин Гада подумал, что теперь совсем скоро можно будет воедино собрать все части его души, Это будет тяжело и опасно, но он знает, как и что надо сделать. Чав поможет, да и ученик тоже. Конечно, когда в теле Жеки соединятся все три части его души, то будет тяжело. Но это ненадолго.

Затем станет просто обойти проклятие отвергнутой Остроухой Тиль. Она пожелала навсегда разлучить Гада с женой. Но он все преодолел. Да, если Гада умрет, то это будет окончательно, а вот если он переселит свою душу в ребенка, как раз тогда, когда его зачинают, то он вполне может родиться. С одной стороны, Жека останется без учителя, но ведь Гада уже вырастил ученика. Прекрасного ученика готового к самостоятельной жизни.

Жека и Амели станут прекрасными родителями. Гада вздохнул, придется говорить с ними, но сначала они должны разобраться друг с другом сами.

----

Я очнулся от ощущения легкого щекотания в голове.

"Ну, наконец-то", - порадовался наставник. - "Я уже замучился тут сторожить вместо тебя".

Я довольно быстро восстановил в памяти последние события, которые помнил, естественно, и догадался, что произошло что-то важное.

"Ммммм, а вы случайно не выяснили, как мне найти сестру Амели?".

"Нет", - коротко сообщил Великий Воин Гада.

Тогда я, пожалуй, в этом гостеприимном месте больше ни есть, ни пить не буду и пойду дальше. Все-таки надо было оторвать от любовных утех ту пару.

Выйдя из странного домика, я огляделся. Что ж вокруг еще домики, но что-то мне туда не хочется. Да и выглядят они не лучше этого. В смысле, уж очень аккуратненькие, игрушечные, не вызывающие доверия.

К обеду сильно хотелось есть. Дар приволок мне добытого грызуна. Я расположился на опушке очередной рощи. Где спрашивается все люди? Я так лениво об этом думал, что дошло до меня минуты через три. Я здесь ищу людей!!! Идиот. Здесь же мир Остроухих. Нда, я не думал, что в мире столько всего. Вокруг проявились Остроухие. Много. Все спешили по делам. Здесь, кстати, был не лес, а средина улицы. Дар радостно кидался от одного Остроухого к другому.

- Все зависит от восприятия, - порадовал меня случайный прохожий с поразительно длинными ушами.

Вокруг рассмеялся ушастый народ.

- Простите, а как мне найти Камь, - я дал описание, что она замужем за неким Остроухим. - Думаю, что здесь не так много людей.

- Кто тебе сказал такую глупость? - удивился тот самый прохожий, который так оригинально меня поприветствовал насчет восприятия. - Я бы тебе посоветовал дать объявление на центральной площади.

Найти центральную площадь было легко по тонким и сверкающим шпилям. Дать объявление тоже оказалось просто. Надо подойти к маленькому столу, где сидел молодой веселый остроухий и что-то записывал кисточкой в длинные свитки.

- Щаз, - так лаконично отреагировал на мою просьбу этот тип. Я-то ожидал витиеватой речи в стиле "о, благородные сэры...".

Через пять минут ожидания он сообщил, что искомая мне женщина проживает на окраине этого города, в доме с синим шпилем и зеленым львом. Приметы дома, надо сказать, были весьма четкими. Я отправился в указанном направлении. Дом нашелся через два часа блуждания.

- Ээээ, возможно ли мне увидеть госпожу Камь? - я сам не понял с чего перешел на такой выспренний стиль речи.

Женщина, очень похожая на Амели, но только очень счастливая, смотрела на меня настолько внимательно, что я смутился.

- Евгений? - мелодично спросила она, а ветер вторил ей. Я бы принял ее за волшебницу, если бы точно не знал, что она виэнка.

Потом мы поговорили. Но разговор мне ничего не дал. Она не знала, где может быть Амели. Она не знала о последних проблемах Амели. Она ничего путного не знала. Неудачная поездка к Остроухим.

"Найти Амели", - вот задача номер один. Но чтобы ее найти, хорошо бы подумать, как ее найти. Что она может и будет делать. Об этом я тупо раздумывал у себя в квартире на Фагане. Вот это мой дом. Хорошо здесь. Тепло. Я имею в виду не солнце, которое беспощадно жарило, а просто душевный уют. Но одновременно, мне захотелось найти квартиру побольше. Вдвоем здесь будет тесно.

"Не беги впереди паровоза!", - потребовал наставник. Ему почему-то жутко нравились паровозы. Особенно после того, как он посмотрел трилогию "Назад в будущее".

Мой метаморф Дар сейчас пытался перевоплощаться во все предметы домашнего обихода. Это слегка напрягало. Приходилось по три раза убеждаться, что сажусь на стул, беру тарелку и грею чайник. А то пару раз он меня куснул за весьма чувствительные места.

Я сидел, раздумывал, составлял версии и на их основе планы проверки наиболее вероятных и невероятных версий, как ко мне пришел мой фагановский друг - Калчен. Этот гигант пришел поговорить, а заодно и накормить меня.

- Жека, мой друг, давно не виделись, - обнимая меня, грохотал Калчен.

- Как дела с детишками? - мне очень нравилось, как Калчен рассказывает о своих подопечных детях. Кстати, о воинах-воспитателях он рассказывал примерно в той же тональности.

- А ты опять голодный? - Калчен стал выкладывать из большой сумки продукты.

А потом он готовил. Я сидел на кухне и слушал его рассказ о детях.

- А твой-то, - здесь я вздрогнул, совсем забыл, что на меня записан ребенок, - такой веселый карапуз был. Как он?

Здесь я не только вздрогнул, но и челюсть на стол уронил.

- Как это был? И как это он? И я? - от сумбура в голове я задал какие-то невнятные вопросы.

- Так это, она ведь его забрала, - Калчен застыл с куском мяса в руках. Он собирался его бросить на сковородку.

- ОНА? КТО? - я спросил, но ответ уже знал. Амели.

Калчен подтвердил, дав подробное описание девушки, а потом рассказав все, что знает.

- Она приехала несколько дней назад. Была в борделе, а потом и сюда заглянула. Да и про тебя спрашивала. Общую информацию. Городскую. Там ей и про скачки на дьюках рассказали, и про загул твой, и про ребенка. Он же на тебя записан. Она и пришла к нам. На ребеночка посмотрела, а потом забрала.

Я уже понял, что подтверждается моя версия, что Амели идет по моему прошлому. Первым был Фаган. Куда дальше? Вот это надо установить. Но теперь замаячил вопрос покруче, зачем она забрала ребенка? Ребенок не мой.

"Она этого не знает", - тихо сообщил наставник. Она посчитала, что твой. Официально твой. Ты представь, ее-то бросили. Неужели она допустит подобное.

У меня от такого сумасшедшего напряга разболелась голова.

- А она не говорила, куда собирается? - я механически что-то жевал и старался очухаться от последних сведений об Амели.

- Говорила, конечно, - фыркнул Калчен. - Сказала, что с ребеночком поедет к твоему опекуну.

Блин, у меня башка уже сварилась в крутое яйцо. Кто мой опекун? Кого она могла иметь в виду? У меня этих опекунов, как волос на голове. Кто?

Калчен продолжил:

- Она говорила Сандаван, дядя Сандаван, - простодушно сообщил мне этот гигант, далекий от всего, кроме детей.

Я как был с вилкой в руках, так и дернул к Сандавану. Теперь бы еще его найти. Вернее, я метнулся к Маринэ. С Амели же может быть все, что угодно. Это криминал. Это мафия. А еще она виэнка.

- Маринэ! - это я воплю из комнаты Лона и Маринэ. Кто его знает, как я сюда попал. Собирался-то в гостиную.

В двери ломятся два больших амбала со зверскими лицами. Не разговаривая и не суетясь, они пытаются меня скрутить, как нарушителя частных владений. Я даже не успеваю подняться, чтобы их атаковать, как на обоих нападает Дар. Мой метаморф смог уделать двоих. А кто бы не смог? Дар перевоплотился в огромный камень. По их стонам я понял, что обошлось переломами, но открытыми.

- Ээээ, простите, ребята, - мне было жутко плохо. Я ведь ничего им такого не сделал бы, а Дар.... Да, и виноват я сам. - Дар, назад!

Мой метаморф обиделся, как ребенок. Он слышал тяжелый упрек в моем голосе.

В это время в проеме появилось еще трое. Дар колебался. Я поднял руки, показывая, что безоружен.

- Я к Маринэ от Лона! - завопил я. Поведение для меня не характерное, но мне нужно в этом доме поговорить, а не враждовать.

Кто-то из этих великанов охраны меня признал.

- Это виэновский друг, - рявкнул узнавший. - Хозяйке сообщите.

Но они все равно не спускали с меня настороженного взгляда. Один из двоих пострадавших отделался переломом руки, а вот второму пришлось хуже. Двойной перелом ноги, вывих плеча и раздроблена коленка.

Так мы и стояли минут двадцать, пока не появилась Маринэ. Красивая, яркая, веселая и встревоженная.

- Жень! - Маринэ была поражена моим визитом. - Что же ты не сказал, что все так серьезно? - Она кинулась меня обнимать. Охрана расслабилась.

Я замер. Она зовет меня Жень, а раньше всегда Жекой.

- Амели где? - я сумел сложить два и два.

- Уехала, утром еще, - Маринэ еще раз меня обняла. - Ты как? - она так жалостливо на меня смотрела, что я смутился. Что интересно Амели ей сказала? - Ты как? - еще раз повторила она.

- Я нормально, - я не видел причин, чтобы утверждать обратно. Ничего не пойму, что там Маринэ себе навыдумывала.

Убедить ее в этом удалось не сразу.

- Амели приехала вся такая расстроенная. Я и не думала, что все у вас так сложно.

Я стал осторожно расспрашивать о том, что ей рассказала Амели. Оказалось, что Амели не сказала ничего, она только спрашивала, спрашивала обо мне. Маринэ ей отвечала. Я пока не понимал причины, почему именно Маринэ так доверчиво отнеслась к Амели.

- Так все-таки, как все было? - я уже начал терять терпение.

- Она появилась в центральном доме. Знаешь, папа ее сразу узнал. Он так с ребеночком стал нянькаться, что я подумала скоро он будет так с нашим, - говорила Маринэ, поглаживая себя по животу.

Я вник, что ребенка принимают за моего, Сандаван откуда-то знает Амели или знает, что она виэнка и относится к ней уважительно. Маринэ продолжала:

- Отец сразу меня вызвал. Я же с ней уже знакома. Девушка у тебя хорошая, только слегка растерянная.

Вот это меня встревожило, но я ограничился вздохом.

- Мы с ней поели, посидели, поговорили. А потом она оставила у меня мальченочку, а сама обещала вернуться через два дня.

- Ребенок здесь? - я стал соображать, что делать с ним.

- Да, папаша, - задорно рассмеялась Маринэ. - Лон будет тебе благодарен. Я ведь только с этим ребенком поняла, как сама хочу малыша.

Мне было слегка не до Лона. Я слушал рассеяно, но больше я думал надо ли объяснить, что мальчик не мой и вообще как-то объясниться. Останавливало меня то, что сказал наставник про Амели, про ее побуждение взять ребенка.

- Маринэ,...ээээ, мне нужен твой совет, - я вроде не собирался спрашивать ее совета. Сам себя не понимаю.

- Да? - она спросила так нежно и тревожно, что я растаял, и тут же сам себя одернул.

Я объяснил, что ребенок не мой и коротко изложил про то, что ищу Амели.

Лоб Маринэ прорезали морщинки. Она думала, переживала за меня и Амели. Жизнь с Лоном ее совершенно изменила, или просто я не понимал, какая она настоящая. Если бы меня попросили описать, то я бы сказал, что холодная, расчетливая, деловая, а здесь заботливая, добрая и участливая.

- Ты знаешь, что я люблю тебя, как друга Лона, как своего друга, как моего брата, ведь папа тебя тоже любит, ...., - Маринэ погладила себя еще раз по животу. Я заметил, что у нее это постоянный жест.

- Договаривай уж, что но..., - я понял, что сейчас услышу нечто неприятное.

Маринэ еще минуты три молчала, я не торопил, смотрел на Дара. Тот разлегся на полу и пытался стать пламенем в камине. Пока никак не получалось.

Маринэ думала, а я пил нечто холодное и кислое. Странное сочетание кофе с лимонником по вкусу было даже приятно, но излишне терпко.

- Ты должен признать, что ребенок твой, скажем крестный. Понимаешь, она уже не одна. Она с ребенком. Получится, что ты его отнимешь. Понимаешь? - пусть она и говорила не все, но было ясно, что осталось за кадром в ее рассуждениях.

Я понимал, но мне абсолютно не хотелось брать на себя такую ответственность, да еще за чужое дитя.

- У тебя всегда кто-то был и есть, может быть в этом все дело, - продолжила объяснения Маринэ.

Я дернулся. Не понимаю, о чем она говорит.

- Ты о чем?

- Я о твоих друзьях, об учителе, о папе, о работе..., - как выяснилось, Лон ей рассказал все, что знал обо мне. - Ты не сердись на него, - попросила она меня, взяв за руки. - Он очень за тебя переживает.

- Куда она отправилась? - я еще не решил принять совет Маринэ. Лучше поговорить на другую тему.

- Не знаю, Женечка, она не сказала толком. Она с папой говорила о тебе.

Я попросил Маринэ устроить мне встречу с Сандаваном.

- Папа сейчас где-то на Фагане. Ты сам можешь его найти. Он всегда останавливается у местного главы в Северном Корте.

Прежде чем отправиться на Фаган, я зашел с Маринэ к нанятой девушке, которая присматривала за малышом во время отсутствия Амели и Маринэ. В большой светлой комнате бегал ребенок. Веселый, смешной мальчишка. Светлые волосики, курносый нос, неуемное любопытство.

Я все еще не решил принимать ли совет Маринэ. Учитель молчал по этому поводу.

"Ты ведь сам мастер, чтобы осознавать последствия своего выбора", - отказался от обсуждения учитель. - "Это ж навсегда". Я предпочел отложить эти мысли. Но одна долго крутилась в моей голове: "Странно, что люди охотнее предпочтут спасти мир, а не взять на себя ответственность за одного ребенка".

Учитель неопределенно хмыкнул, но я расслышал ворчливое: "Совсем вырос, ученик".

Только от этого думать было не легче.

Фаган. Я люблю Фаган. Буду жить здесь постоянно. Мечтаю об этом. Мне всегда есть куда возвращаться. Мне здесь хорошо. Я слышал много мнений, что Фаган это куча мусора, самомнения местных и весьма местечковые нравы. Но, видать, я такой и есть. Я вижу в этом мире много личностей, красивые места, здания, ситуации, шансы, дороги и чувствую себя уютно, идя по улицам, по набережным, слушая возмущения местных по поводу Северного и Южного Корте.

Как-то я спросил нового знакомого с Фагана.

- Льюдж, а в чем смысл Северного и Южного Корте? Я о том, что одни кричат за Северный, а другие за Южный. Каждый считает свою часть города самой лучшей. Но ведь бывает смена частей. Я, правда, ни разу не наблюдал, но объяснили, что происходит трансперемещение.

- Ну, иногда происходит и это перемещение. Я знаешь, маленьким был, когда было последнее. До сих пор помню, как поплыло все вокруг. Хорошо, что маги заезжие постарались, а то ведь это драконы удумали, когда выращивали этот мир. Мы благодаря этому и живем в этом доме.

- Погоди, я не понял, - здесь я действительно не понял. - Ты говоришь, что меняются местами части города. Буквально, что ли меняются?

- Ну, конечно, - Льюджу дико нравилось все это мне объяснять. Он чувствовал себя великим. - Все здания и улицы, все неживое перемещается на тот берег реки, а оттуда все сюда. Только река и ее берега неизменны.

- А как же люди? - я минут десять выслушивал описание процедуры перемещения: "все плывет, плавится, двоится".

- Так было же постановление, что люди неизменны. Вот и живем, где придется, то есть там где и раньше, ну, не так, а в смысле, что живем, там где появилось. Короче, ты понял...Все заботятся о новом жилье. Это ничего, что мы живем в квартире, а кому-то достается жить в библиотеке, а кому-то и в Сиско. Сам понимаешь, что это нелегко. А люди не переезжают потому, как сказано в записях драконов: "доколи неизменны люди, достоли измены города, а еже ли нарушить, то люди станут изменными". Никто проверять не хочет, что значит "изменные люди". Нам города хватает, - закончил свои глубокомысленные объяснения Льюдж.

Найти главу Северного Корте не представляло труда. Большой дом с черными башнями на улице Деревянных Голов. Я подошел к дверям со смешными телепузиками в дверях*.

----

*Прим. Е. Сангадиева: телепузиков не видал, просто слово понравилось. По требованию правообладателей могу заменить на "пузатиков".

----

- По какому делу? - бодро спросили два деревянных рта телепузиков.

- Ммм, я от Маринэ к Сандавану, - я точно знал, что телепузики не пропустят, если сказать неправду.

Эти пузатые стражи помолчали, а потом грянули:

- Пропустить!

Я прошел в резные двери и поднялся по лестнице:

- Прошу в башню, - с поклоном пророкотало откуда-то слева. Я кивнул и свернул, куда указали.

Сандаван нашелся, праздно валяющимся в лежаке, и смог мне рассказать все то, что я уже знал о себе.

- Так она только о тебе и расспрашивала. В основном о твоем родном мире. Я туда ее и отправил. Мои ребята заберут ее к вечеру из твоего бара.

Сандаван отправил меня в любимый бар "Лирейд". Там оказался весьма успешно действующий контрабандный путь. Но мне было не до этого. Да, и я служил в "Прогрессе", а не в "Тамдире".

Дара пришлось строго предупредить, чтобы был только собакой и не пугал окружающих.

После разговора с барменом я знал, где искать Амели. Красная Площадь, вот уж не думал, что наша встреча может быть здесь.

Я удивлен, что она приехала на Лирейд. И главное я не понимаю, с чего ее потянуло на Красную Площадь. А здесь какие-то праздники. Весна же. Начало мая. Народа больше, чем много. Найти человека в этой толпе нелегко, но возможно.

Я открыл свое сердце этому миру и стал звать Амели. Звать очень просто, почти так же как и слушать. Этому научил меня наставник. Правильный, то есть слышимый зов, это крик, звать надо на пределе возможностей. Когда я смог этому научиться, то почувствовал свободу. Мне понравилось кричать, а уж ее звать я мог бы не переставая. Я кричу и слышу отклик.

Она где-то здесь, у башни с часами. Я обогнул какую-то приезжую группу с носами и в шарфах. Они смеялись и фотографировались. Потом еще группа с экскурсоводом. Потом еще и еще люди.

Наконец, я ее увидел. Вот она стоит и улыбается. Ей здесь нравится.

Я сделал несколько шагов и окликнул ее. В это толпе мы оказались в одиночестве, хотя я бы предпочел сказать, что мы остались вдвоем.

Мы смотрели друг на друга. Я так долго ее искал, а вот теперь не знал, что могу ей сказать. Я не мог ничего говорить, хоть и долго репетировал свою речь.

Сильно глупо себя чувствую. Очень. Растеряно. И отчаянно.

Я смотрел на нее, и казалось бы, всегда смотрел. Сегодня, прямо сейчас я мог смотреть не таясь. Я же таился со своей любовью, хотя выходит, что не так уж и таился.

Мне нравилось видеть, какая она красивая, какая женственная. Ветер ласкает волосы. Длинный шарф того и гляди улетит. А в глазах тревога. И я причина этой тревоги.

- Амели, - я хотел было прикоснуться к ней. А потом не стал даже шевелиться. Я не могу.

- Да? - она сильно побледнела.

- Амели, я люблю тебя, - я собирался сказать совершенно другое.

Я хотел сначала объяснить. Я много чего хотел, а вот сказал про любовь. Я ее испугал. Придурок жалкий. Идиот. Кретин.

- Я знаю, - она была неестественно спокойной. - Во мне же живет часть твоей души. Я все про тебя знаю. И про любовь тоже знаю. - Она стал многословной. Я сам таким становлюсь, когда не слышу себя. Я волнуюсь, я схожу с ума от волнения и тревоги. Главное больше не пугать ее. Надо сказать что-то. Она ждет.

- Прости меня за нее, - я помедлил, а потом добавил, - и спасибо за твою, - я опять таки сказал совсем не то, что собирался.

- Это лишнее, - она неопределенно махнула рукой.

Мы все еще стояли друг напротив друга. И ни назад, ни вперед.

- Амели, а ты любишь меня? - я несу какую-то хрень. Я собирался пригласить ее куда-нибудь, заговорить о ребенке, о поездке, о земле, о чем угодно, а здесь... Свет еще не видал большего идиота, чем я.

- Я долго думала, что я очарована тобой, - она сделала шаг вперед. Мы в одном шаге друг от друга. Я тоже сделал шаг. Она не отпрянула.

- А теперь?

- Я влюблена в тебя, - очень просто призналась она. - Но я совсем тебя не знаю.....Хоть и знаю. Я не могу любить чужого. Ты понимаешь?

Я думал, что я умру, когда она скажет, что я ей друг, но тут я понял, что я умру, когда услышал о ее отношении ко мне, а еще я понимал про "чужого". Но здесь такая надежда затопила меня, что я чуть не упал. Ноги не держали.

Мы опять молчали, но это было уже совсем другое молчание. Это было молчание на будущее. Слово-то какое хорошее "будущее". Я притих, стараясь не спугнуть это мгновение, минуты и сложить их в твердую уверенность. Я и не думал, что перед Амели я буду так беззащитен.

"Это и есть любовь, мастер", - выдал наставник, а дальше будто пропал. Я знал, что он спит. Очень крепко спит. И это правильно. Это я ее люблю, а не он. И я не хочу делить свою любовь с ним.

Дальше стало легче. Мы смогли, преодолели первую неловкость, а потом заговорили. Она рассказала, как испугалась в пещере, а потом, как пыталась освоиться с частью моей души. Она много чего узнала, много о чем догадалась.

За разговором мы вышли в Александровский Сад, а там уселись прямо на траве.

Мы говорили. Пожалуй, сейчас это стоит написать большими буквами. МЫ ГОВОРИЛИ. Думаю, что те, которые любили, поймут о чем я пишу сейчас.

Теперь я мог подумать, пока только подумать, но не сказать вслух: "Мы вдвоем". Но я скажу, скоро скажу.

Дело восьмое "Старая история"

"Старыми истории не бывают никогда. Они бывают лишь несвоевременными".

/Просто мудрость прошедшего дня./

Тот разговор изменил мою жизнь. Знаете, как все становится яснее и четче.

- Я сначала решила, что надо понять, как жить с чужими чувствами внутри. А потом пошли всякие разные сны. Это из твоей жизни. Ведь так? Мне снился Фаган. У тебя хороший дом, но такой неухоженный. Ты там мало живешь? Совсем мало? А мне было страшно, что я не смогу жить с твоими чувствами и снами, - здесь она сказала "твоими", а не "чужими". Я возликовал. - А потом мне было также страшно, что это все станет и мной. У меня ведь нет твоего жизнелюбия. Я очень спокойно отношусь к жизни. Мне проще жить, чем тебе. Я верю, что все уже расписано, нам надо лишь наслаждаться жизнью. Я же виэнка, - она улыбнулась мне. Знаете, как улыбаться можно только одному человеку в мире, вот я и получил такую улыбку. - А затем я перестала бояться. Тогда перестала, когда поговорила с Калченом. У тебя такие хорошие друзья, Жень. Калчен мне знаешь, как про тебя рассказывал.

- Не знаю, но догадываюсь. Калчен, он, очень добрый, Амели, - я старался быть мягким и тихим. Меньше всего ей нужна моя грубая натура. Я привык к тому, что могу быть жестоким или может жестким, грубым и циничным. Я привык, что я сам себе хозяин. А вот в отношениях двоих этого не может быть изначально. Здесь надо думать не только о себе, то есть не сколько о себе, сколько о том, кого любишь. Ох, и запутался я. Но четко знал, что мне надо дать ей выговориться. - Калчен очень интересный тип. Мне он рассказывал, что прежде, чем стать воспитателем в саду для детей и воинов, он некоторое время содержал таверну, а еще гостиницу, а до этого водил по мирам караваны.

- Да, - Амели рассмеялась чему-то своему, - Калчен известный тип. Дело в том, что я читала в записях виэнов, что был некий КалчиЕн, который много общался с виэнами.

- Ты думаешь, он тот самый? - я уже начал привыкать, что вокруг меня все живут по столько лет, сколько я цифр и выговорить не могу.

- Нет, конечно, просто это родовое имя. Он, наверняка, из рода или просто совпадение. Он весьма обычный, хотя нет... Ну, ты понял, - Амели чувствовала со мной себя уже гораздо свободнее. Меня это несказанно радовало.

- Ты с ним так много общалась? - я хотел и дальше развивать эту тенденцию. Ей нравится говорить про моего знакомого, пусть говорит.

- Да, но не только с ним. Калчен сводил меня к Мифису, - застенчиво призналась она.

Я уже примерно представлял, куда сводил ее Мифис. Угадал.

- ...А потом я была у Шалье. У тебя такие друзья, Жень, - Амели рассмеялась, я не удержался и погладил ее по волосам. Она затихла. Не пойму то ли испугалась, то ли ей неприятно.

"Спокойнее", - потребовал наставник.

- Шалье тебя очень уважает, - она уже говорила спокойно, а я пытался угадать, испугалась или...- Он мне много рассказал про тебя и Лона. Знаешь, тебе очень повезло, что у тебя такие друзья. А еще про Маринэ он рассказал. Они с Лоном так хорошо подходят друг другу.

- Угу, - я напряженно думал, чего делать дальше.

- Жень, а еще я у Шалье познакомилась с твоей начальницей. Она такая серьезная и немного тяжеловатая в общении. - Здесь у меня в мозгах зазвенел такой капитальный сигнал тревоги, что я аж подпрыгнул.

- Какая начальница? - я думал о Жанне или о Клеопатре Игоревне, но никак уж о Подлодке.

- Елизавета Матвеевна, - почти по слогам произнесла Амели ее имя. - Она рассказала про тебя веселую историю, как ты работал в "Эпохе времени". Я бы тоже хотела. У тебя такая работа, - здесь она ожидала от меня подтверждения, что моя работа мне очень нравится. Я подтвердил.

Для меня информация, что Подлодка общается с Шалье, была очень новой. Не знал, даже не предполагал. Сразу в голове завертелось столько, что надо хотя бы минуты три, чтобы успокоиться и рассортировать догадки. Единственный вывод, что я все время под колпаком. Эх, Штрилиц нашелся.

"Ты загнул, ученик", - хмыкнул учитель, а потом заявил, что дальше он послушает, а как мы доберемся до главного, то он спать ляжет. Это, значит, чтобы я не волновался.

- А что она говорила? - мне очень было интересно, чем Подлодка поделилась с Амели.

- Она рассказала про некого Шопника, - Амели засомневалась в имени, но я-то понял, что речь идет о Жопнике. Но вообще ничего не понял, какое отношение Подлодка имеет к этому. Жопник же из "Эпохи времени". Да и дело это архивное, и ... короче, хрень полная. Зачем это вытащили на свет, да еще и сейчас?

- Что она рассказала?

- Этот Шопник оказалось фигура одиозная. Он отвечал за всю операцию по подготовке смены, то есть новой команды. Ты же знаешь, что ты и все ребята с Лирейда будут работать в новом "Прогрессе"?

Я подозревал. Странно, что ей это рассказали.

- А ты знаешь, что ты будешь самым главным? А то, что тебе всеми руководить? Ты не боишься?

- Нет, - ох, и не нравится мне это.

- А меня возьмешь?

- Конечно, - уж ее-то я возьму к себе без вопросов. Я буду ее беречь, няньчить, любить и присматривать. А еще я думаю, что это неправильно, когда говорят, что супругам нельзя работать вместе. Я не представляю, как могу на ТАКОЙ особенной работе быть без нее.

- А знаешь, как он свои способности получил? - это она вернулась к разговору о Шопнике.

Я кивнул. Это я знал.

- А вот знаешь, почему?

Я опять-таки кивнул. По глупости он и получил.

- А знаешь, что он приходил к ней, и она помогла ему исправить, но вышло плохо.

Из этого запутанного текста, я истинно понял, что "плохо" это еще слабо сказано.

- Амели, ты о чем?

- Шопник, который тоже твой друг, ведь так?

Я кивнул.

- Так вот Елизавета Матвеевна сказала, что они хотели все запутать.

- Погоди, - я в волнении взял ее за руку. - Еще и раз и сначала. - Я в принципе тогда разобрался, что там личности менялись Горник-Керейченко-Жопник-Шорник и прочее, но это были лишь догадки. Я знал, что дело в Петре. Он обладает множеством талантов, и судя по всему, приобретенных талантов. Но вот так, чтобы услышать всю историю, об этом приходилось только мечтать.

- Она сказала, что ты все это уже распутал, - совсем запуталась она, и как-то застеснялась этого. - Смотри, она сказала, что ты остался только потому, что искал Шопника?

Я вздрогнул. Откуда ОНА это знала? Я никогда и никому не говорил. Э, нет, Клёпа и остальные читали мои записи. А она? Тоже? Ладно, это вопрос второстепенный.

- Амели, ты мне скажи, этот Шопник, - я предпочел ее не поправлять в произношении фамилии. Все же Шопник лучше, чем Жопник. - Он это же Петр?

- Ну, да, - Амели нахмурилась, она, похоже, еще больше запуталась в нашем разговоре.

- Тогда все правильно я понял, - я и так был уверен, что тогда все понял правильно.

- Так тебе не рассказывать? - обиделась она.

- Что ты, конечно, рассказывать. Ты это делаешь очень волшебно, - я взял ее за руку, руку она не убрала.

- Итак, она сказала, что ты остался только по этому. А они очень старались, чтобы ты остался. Тот Шопник умеет смотреть прошлые жизни. Ты ведь это знаешь? - она спрашивала, а я кивал, чтобы не перебивать и не сбивать. - Ну, вот он тебя случайно увидел и решил, что ты им подходишь. Дело же в твоей работе. Они же хотели тебе все дело передать, я же даже с Гайем познакомилась. Он, кстати, очень забавный, - Амели ожидала моей реакции, а я решил, что мне пофиг. Раз она познакомилась, то и это хорошо. Передо мной стояли совсем другие задачи. Я ж не Гайя собираюсь обольщать. - И вот, тогда они специально старались, а Елизавета Матвеевна все знает, потому что это она собирала бумаги в архив.

- О! - дошло, что она хотела сказать. "Эпоха времени" это возможность ходить во времени. Значит, вот откуда взялся архив "Прогресса". А это, значит, что меня готовили даже тогда, когда я этого не знал. Меня на веревочке водили. Как-то это мне не нравилось.

"Чего уж там, ученик", - ободрил меня Великий Воин Гада.

"Противно как-то", - я не мог с собой справиться.

"Подумай, а с ней бы ты встретился?", - настаивал учитель.

Я подумал и решил, что все к лучшему.

- А долго ты с ней общалась?

- Нет, мы только чай попили, - Амели нерешительно подвинулась ко мне поближе. Если можно было бы, я бы начал громко орать и танцевать. - А потом я говорила с Калченом. Нет, это я до этого говорила. Ведь там Глеб.

Хорошо, что я от любви был пьян и замедлен, а то бы спросил, кто такой Глеб? Это тот малыш, который был записан на меня и воспитывался Калченом.

- Амели, понимаешь Глеб..., - я знал, что должен как-то объяснить, что ребенок не мой, или объяснить, если я признаю, что ребенок мой, почему он в яслях у Калчена. Выбор аховый.

- Мне Елизавета Матвеевна объяснила, ты не волнуйся, Жень, - она поцеловала меня в щеку.

Если бы я напряженно не гадал, что такого наплела Елизавета Матвеевна, то я бы точно пустился в пляс.

- Да? - я хочу знать, что она такого сказала Амели.

- Я все знаю, Жень. Это важно, что ты такой ответственный, но я хочу ... точнее, я забрала Глеба. Не место ему там.

- Ага, - я не мог представить ни одного варианта, что могла рассказать ей Подлодка. Пришлось спросить напрямую. Оказалось, что Подлодка рассказала ей правду. С виэнами иначе нельзя. Они же инстинктивно отличают правду и неправду.

- Амели, ты знала и забрала ребенка? - я не могу понять, что ее на это подвигло. Не пойму, не разберусь со своим к нему отношением.

- Да, - она не стала объяснять почему. Она, похоже, считает, что я понимаю ее причины.

"Не заостряй", - разумно потребовал учитель. - "Просто прими это, будто бы так всегда и было".

"Учитель, вы уверены?", - я вот в этом сильно сомневался. А потом сообразил, что он прав. Любое мое слово, и это докажет, что я ее не понимаю, не ощущаю, не люблю, не принимаю такой. Спасибо, что учитель меня остановил.

- Ты - мое волшебство, - я обнял свою девушку и нежно поцеловал в губы. Она ответила. Нежно перешло в страстно. Я теряю голову, я теряю разум, башню сносит, а сознание пребывает в отключке.

- Жень, - отодвинулась она от меня. - Мы вообще у тебя на лугу.

- Это сад Александровский, - я прикидывал, как я смогу подняться. Неосмотрительно я стал ее соблазнять и очаровывать в таком людном месте.

- А потом я говорила с Сандваном и Маринэ, - Амели стала рассказывать дальше, а я мысленно бесчинствовал....

- Я знаю, - мне уже было все равно, что они ей рассказали.

- Сандаван сказал, что ты ему, как сын. Ты в курсе, что у тебя дом есть?

Потом мы говорили про дом. Потом про красоту, а затем про виэнов, а еще про Эндера и собак. Я рассказал про Дара.

Я узнал, что Амели пошла учиться, чтобы найти возможность вернуть виэнов в эти миры.

Я не помню, как кончился день, зато помню, как началась ночь. Мы перебрались в мою квартиру на Фагане.

Мы смотрели друг на друга. Невыразимое словами счастье - смотреть в любимые глаза и видеть там любовь и надежду.

- Надо возвращаться, - Амели гладила меня по волосам.

- Надо, - мне было все пофигу. Я бы так вечно лежал и ласкал свою женщину.

- Нас ждет Глеб.

- Конечно, - я знал, что надо подниматься и отправляться за ребенком.

- Жень, а ты вернешься со мной в Академию? - она прижалась ко мне. Ммм, если ... нет, уже точно придется задержаться.

Когда мы забирали ребенка, то она опять задала этот вопрос.

- Да, я хочу быть с тобой, да и там у меня дела и друзья, - для меня не было такого вопроса. Я думал, что она это понимает. А потом понял, как она еще мало меня знает, как боится ошибиться, сделать или сказать что-то не так. Сейчас этот разговор был не в тему, да и не ко времени.

В "забирании" ребенка самым сложным было мое с ним знакомство. Глеба я уже видел и не раз, но вот не знакомился, по крайне мере так. Я брал, принимал и осознавал ответственность за него.

Я считал, что я для этого молод, не готов. Я хотел бы только своих детей. Я не ожидал, что так сложится. И еще тысяча разных доводов. Очень много доводов и причин. Возможно и объективных, но...

Именно это "но" сметало все на своем пути. Имя этому "но" было Амели.

Причем я знал, что этого ребенка надо принять, как своего. Сами понимаете, что опыта у меня нет. Откуда? Я попытался было представить, как это, но получалось плохо. Мыслилось какими-то пустыми штампами, книгами и слащавыми фильмами.

"Найди свой путь", - всегда советовал учитель.

Я посмотрел на Глеба, протянул руки и взял его. Мысленно, я представил себя учителем, берущим себе ученика. Такого маленького и доверчивого. В сердце затеплело и вспыхнуло. Учитель и отец это не одно и тоже. Отец это гораздо больше, но мне надо с чего-то начинать.

"Побудешь еще нянькой, а потом и остальное подтянется", - пошутил наставник.

Я чувствовал, что он доволен до крайности. Я нашел свой путь с Глебом, или это только начало пути, но все еще впереди.

Мы вернулись в Академию Дона Де Сорео. Я-то думал, что это может быть как-то помпезно, или будет ужасно обыденно. Но оказалось, что, ни так, и не эдак. Нас ждали и нам были рады.

- Жека! - обнял меня Лон.

- Жека! - обнял меня Олг.

- Кар! - заорал Филин.

- Фау! - вторил Ворон.

Они похоже играли в игру "поменяться перьями".

- Амели! - прибежала Фрося.

- Амели! - радовался Дон Де Сорео.

- Занятия в третьей аудитории у мастера Чава уже начались, - прозрачно намекнул Алекс.

Амели беспомощно посмотрела на меня, потом отдала мне ребенка.

- Я посижу, - я уже не боялся Глеба. Мне нравилось с ним говорить, а еще играть в "ворону на мосту". Игра очень простая, и ей научила меня Амели. Надо считать пальчики и "искать" мост. Как правило, мост "ни находится", но игра веселая. Если долго считать и называть пальчики, то постепенно путаешься. Учитель сказал, что это хорошо тренирует сосредоточенность и концентрацию, а также развивает навыки удержания внимания собеседника. Ведь дети привередливы и неподкупны в своем мнении.

- Ох, какой мальчишка! - Фрося погладила Глеба по щеке. Он загоготал.

Гром познакомился с Даром.

- Это твой? - обалдело уточнил Дон Де Сорео.

- Дар познакомься с народом, - я рассказал, что в нашем полку прибыло.

- Смотри-ка, как она ему нравится, - послышалось радостное от Фроси.

- Она ему? - недопонял не только я, но выразил недоумение Лон.

- Так это же девочка, ну, метаморфиха, - Фрося рассмеялась над нами.

- Но Дар? - для меня это было мужское имя. Да и не в курсе я был определения пола метаморфов.

- Дар? Дар! - не пойму, как ей это удалось, но она сказала "Дар" чисто по-женски.

- Дар? - я посмотрел на своего, поправка, свою метаморфу. - Охренеть можно, - это я выразился немного эмоционально.

- Ммм, ты говоришь, что надо сразу брать щенка? - так задумчиво на нас посмотрела Мила Лаврова.

Я кивнул. Подозреваю, что дальше будет куда отдавать щенков.

"Я тоже так думаю", - улыбнулся учитель.

На занятия не пошли трое: я, Олг и Лон. Мы няньчились с Глебом. Дар и Гром помогали нам в меру своих метаморфных сил.

- Так мы вас на ужин зовем, - объявил Лон. - Маринэ хотела тебя видеть. Только я хотел бы тебя попросить, друг, ты уж не перечь.

Уточнив, в чем не перечить, я согласился. Оказалось, что Маринэ очень довольна, как она мне помогла найти себя. Ведь это тогда от нее в руки к Эндеру попали вещи, благодаря которым он и провел виэнский ритуал.

За ужином мы болтали, смеялись, хихикали. Я впервые ощутил, что мы две молодые пары. Семейные пары. У меня в жизни стал складывать не только круг коллег, но и настоящих друзей. Причем все это стало домашним и родным. Вот уж не ожидал от себя такого.