Добродетельная куртизанка

Глава шестая

Несмотря на волнения прошедшего дня, Люссиль, утомленная переживаниями, спала в эту ночь как убитая. Проснувшись, когда солнце стояло уже довольно высоко, она решила, что прогулка в такой прекрасный день поможет ей восстановить душевное равновесие.

И действительно — ярко-синее небо, свежий ветерок с запахом моря, пение птиц над головой отвлекли ее от мрачных мыслей. Она уже пересекла один луг и остановилась у изгороди другого, когда над ее головой раздался голос:

— Доброе утро, мисс Келлавей! Погода — чудесная!

Как неслышно он подошел! Люссиль тут же пожалела, что у Сюзанны не нашлось подходящего костюма для прогулок по полям и лесам: ей пришлось надеть поношенную блузку с юбкой темно-коричневого цвета и грубые башмаки. Вряд ли это изменит отношение графа к ней, хотя он не преминул обратить внимание на ее наряд и даже заметил:

— Вот уж не думал, что в вашем гардеробе могут быть столь скромные вещи.

— Они вполне подходят для пеших прогулок.

— Безусловно, — отозвался граф с одобрительной улыбкой, но тут же не без ехидства добавил: — Никак не ожидал встретить вас в такой ранний час, мисс Келлавей. Ведь у вашей сестрицы наверняка нет привычки подниматься ни свет ни заря. Не иначе как вам не дает покоя больная совесть.

Вот оно, началось! Люссиль покраснела до корней волос.

— Давайте двинемся дальше, и вы мне все расскажете. Я не раз замечал, что на ходу говорится легче, — нежным голосом проговорил Сигрейв и галантно предложил ей руку, помогая взобраться на ступеньку в изгороди. От простого прикосновения его руки по телу Люссиль пробежала дрожь, но она поспешила себя убедить, что это от прохладного ветерка.

Дорога поднималась на небольшой холмик, Люссиль постаралась взойти на него, не запыхавшись, и была вознаграждена прекрасным видом, открывшимся перед ними.

— Я и забыл, как красив Суффолк, — задумчиво произнес Сигрейв.

— Недаром его писали многие художники. — Помолчав, она добавила: — Мне, милорд, надо вам все рассказать.

— Да уж, безусловно, мисс Келлавей. Для начала, пожалуй, объясните мне, зачем вам понадобилось выдавать себя за сестру? Ведь это была настоящая мистификация, не правда ли? У вас не раз появлялся повод открыть мне истину, но вы им не воспользовались.

Говорил он мягким тоном, но в нем слышались стальные нотки, исключавшие возможность отказа. Люссиль, считавшей честность главной добродетелью человека, было невыносимо трудно сознаться в том, что она намеренно обманывала графа. Графа, который ей отнюдь не безразличен! Так, может, лучше промолчать? Нужны ли теперь объяснения, когда истина открылась и она в самом ближайшем будущем вынуждена будет возвратиться в свой Оукхэм, к прежнему бесцветному существованию. Сигрейв прервал ее колебания:

— Быть может, я был несправедлив к вашей сестре, так как сначала решил, что инициатива обмана исходит от нее. Или вы, выступая под ее именем и без ее ведома, хотели завладеть арендой «Кукса»?

Замечание достигло своей цели — глаза Люссиль гневно засверкали, она вызывающе вздернула подбородок вверх.

— Незачем изображать меня хуже, чем я есть, — негодующе воскликнула она. — Претензии на «Кукс» предъявила Сюзанна, которой дом был отписан по наследству. Но ей было необходимо уехать на некоторое время, а она опасалась, как бы в ее отсутствие ваши адвокаты не расторгли под каким-нибудь предлогом аренду. И судя по тому, чем вы мне угрожали при первой нашей встрече, она была права.

— Не волнуйтесь так, мисс Келлавей! Ваши слова объясняют мотивы ее поведения, ну а что сподвигло на этот маскарад вас? Какую награду она вам обещала? Вы говорили мне, что не продаетесь, но мне представляется, что это не соответствует истине. Так какова была ваша цена?

— Я, милорд, «продалась», как вы изволили выразиться, за покой, который надеялась найти в «Куксе». Глупее этого ничего нельзя было придумать! Вам, конечно, не понять, каково это изо дня в день, изо дня в день жить по одному и тому же, раз и навсегда заведенному расписанию, не видя впереди проблесков света! И когда Сюзанна приехала ко мне со своим предложением, я в минуту слабости приняла его, желая одного — отвлечься от унылого однообразия своей жизни. Мне и в голову не приходило, что я могу с кем-то встретиться, что мне придется выдавать себя за Сюзанну. Ну что ж, теперь я по заслугам наказана за свою глупость! — Она с трудом проглотила комок в горле. — И, по-моему, мне лучше немедленно уехать. Ваша светлость ждет, не дождется, когда я освобожу «Кукс».

Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за плечо.

— Минуточку, мисс Келлавей! Уезжать вам немедленно из «Кукса» нет никакой надобности.

— А мне кажется, что это необходимо. — Люссиль старалась избежать его взгляда.

— А я говорю — нет, — заявил он непререкаемым тоном. — Давайте еще погуляем, мисс Келлавей. Мне тоже есть, что сообщить вам.

Люссиль последовала за Сигрейвом, стараясь идти в ногу с ним. Они вышли на тропку, пролегавшую между лугом и лесом.

— Сегодня утром, — сказал он спокойно, как бы продолжая светскую беседу, — я узнал, что мисс Сюзанна Келлавей была в Париже, а в ближайшее время в обществе сэра Эдвина Болта выезжает в Вену. — Он повернулся к Люссиль. — Так что вряд ли она скоро возвратится в «Кукс».

Значит, если сведения Сигрейва достоверны, надежды Сюзанны, связанные с сэром Болтом, оправдались, но какое это имеет значение для нее, Люссиль? Она все равно должна немедленно покинуть «Кукс», и если в результате Сюзанна потеряет аренду, так тому и быть.

— Я не могу себе этого позволить, сэр, — вымолвила она, наконец. — Конечно, я обещала Сюзанне дождаться в «Куксе» ее возвращения, но в силу изменившихся обстоятельств мне не остается ничего иного, как немедленно возвратиться в Оукхэм.

— А вы уверены, что я дам вам спокойно уехать, мисс Келлавей? — издевательским тоном поинтересовался Сигрейв. — Обман… Попытка завладеть чужим имуществом… Совершенно достаточно, чтобы возбудить против вас уголовное дело.

Земля ушла из-под ног Люссиль. — Вы, милорд, конечно, не станете…

— Почему же не стану? — Сигрейв принял задумчивый вид. — Я не выношу, когда меня обманывают. Так неужто я допущу, чтобы вы так легко вышли из игры? — Он прислонился к стволу дуба и с усмешкой уставился на нее. — Какой у вас испуганный вид, мисс Келлавей! Очевидно, вы с сестрицей, затевая эту интригу, не подумали о возможности возмездия. Или были уверены, что все останется шито-крыто? — Он выпрямился, Люссиль инстинктивно сделала шаг назад, он последовал за ней. Она чувствовала, что им движет какая-то неведомая сила, но в тени деревьев не могла видеть выражения его лица. — Интересно, как далеко вы можете зайти, изображая из себя сестрицу? — не унимался Сигрейв. — Когда вы заговорили об Оукхэме, мне вдруг отчетливо припомнилось, что я вас там однажды видел. — Он пристально разглядывал ее лицо, которое сейчас залила краска смущения. — Да и вы, должно быть, помните этот миг, мисс Келлавей, — проговорил он с нежностью, от которой у Люссиль пошли по телу мурашки. — Вы стояли у открытого окна, такая прелестная, такая чистая… — Он легким движением пальцев коснулся ее щеки, и Люссиль вздрогнула. — Да, да, прелестная и чистая… — повторил он. — Ну, в точности как сейчас. Но, спрашивается, может ли быть чистой женщина, так хорошо исполняющая роль куртизанки? Сомневаюсь.

Люссиль хотела что-то произнести, но не сумела. Только облизала губы копчиком языка.

— Я не… — начала, было, она, но, услышав свой хриплый голос, замолчала. Его близость оказывала на нее магическое действие, ноги ее ослабели, в голове проносились обрывки мыслей, которые она никак не могла связать в единое целое. — Я не понимаю вас, сэр, — с трудом выдавила она из себя, наконец.

Подняв глаза, она увидела на его обычно спокойном лице такое неподдельное волнение, что в испуге отпрянула назад, но снова оказалась прижатой к стволу могучего дуба. Сигрейв неспешно последовал за ней и по обеим сторонам ее головы уперся в дерево руками, так что она оказалась в их кольце.

— Отлично все понимаете, Люссиль, — резко сказал он. — Интересно, как далеко вы были намерены зайти в разыгрываемой вами комедии? Согласились ли бы вы, в конце концов, стать моей содержанкой? Или мне надо было встретить вас здесь и припереть к дереву, чтобы вывести на чистую воду? Я, поверьте, ни перед чем не остановлюсь — грозно глядя в ее расширившиеся от испуга глаза, он выпрямился и придвинулся еще ближе. Люссиль невольно зажмурилась и в ту же секунду ощутила его губы на своих.

Где-то в самых глубинах души Люссиль осознавала, что именно этого ей все время хотелось после первого его поцелуя в саду, но тут же нахлынувшая на нее горячая волна желания затопила все остальные ощущения и мысли. Сигрейв целовал ее с такой неизбывной нежностью, словно не он только что обрушил на нее свой гнев, и она таяла от наслаждения.

Ей бы хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Никогда ей не доводилось испытывать подобной сладкой пытки. Сигрейв, не отнимая губ, начал медленно расстегивать перламутровые пуговички ее блузки, и у Люссиль, почувствовавшей его пальцы на своей шее, вырвался стон блаженства. Одна половина ее сознания нашептывала ей, что следует остановить Сигрейва, иначе он будет плохо думать о ней, но вторая бесстыдно заявляла, что все трын-трава, лишь бы это блаженство продолжалось.

Легчайшими, едва ощутимыми касаниями губ он прочертил дорожку от подбородка Люссиль до ложбинки на груди. Голова ее откинулась назад, рассыпавшиеся волосы золотым дождем упали на плечи.

От первоначального желания Люссиль — немедленно оторваться от Сигрейва — не осталось и следа. При своей беспредельной невинности она не совсем понимала, что с ней происходит, но ощущение было восхитительным. Не открывая глаз, она чувствовала, как он сдвигает ее нижнюю рубашку, обнажая голое тело, и каждое его прикосновение к ее коже еще больше воспламеняло ее. А когда его язык коснулся ее груди, у нее вырвался стон, выгнувшись, она прильнула к нему и изо всех Сил вцепилась руками в его плечи.

— Достаточно, мисс Келлавей, или вы хотите продолжения? — раздался насмешливый голос, настолько искаженный, что она с трудом узнала его. Люссиль казалось, что она тает от наслаждения, совершенно ей до этой минуты неведомого. Эта новая сторона ее «я» требовала продолжения и завершения прекрасного переживания. — Так как же, мисс Келлавей? Вы оказались совершенно изумительной девушкой! — Рот Сигрейва был в нескольких дюймах от ее губ, а пальцы ласкали соски ее грудей. Он коснулся языком ее рта, Люссиль наконец открыла глаза и, прочтя в его темном взоре желание, невольно прижалась к нему еще теснее.

Рука ее как бы сама проникла под рубашку Сигрейва и погладила его мускулистую спину, он в свою очередь застонал. Дрожащими пальцами принялся он расстегивать ее белье, и острое желание пронзило Люссиль. Больше всего на свете ей в этот миг хотелось, чтобы он расстегнул до конца. Но…

— Нет, нет! — вскричала она. Она вовсе не желала, чтобы к ней вернулось благоразумие, но оно уже нашептывало ей, что она дала Сигрейву слишком много воли, что теперь неизбежен следующий логический шаг. Свежий утренний ветерок отрезвил ее, и Люссиль стала высвобождаться из объятий графа. Он ее не удерживал.

— Значит, до сих пор и не более того? — Сигрейв тяжело дышал, голос его звучал необычно. — Но чтобы в совершенстве изобразить сестру, вам следовало пойти дальше.

Люссиль старалась взять себя в руки. Как ни странно, ей помогла мысль, что его поведение определялось желанием наказать ее. Она поправила одежду и, не глядя на Сигрейва, застегнулась на все пуговицы.

Она не знала, куда деваться от стыда. Скромная, застенчивая Люссиль Келлавей, знававшая жизнь исключительно из книг, оказалась не только живым существом из плоти и крови, но к тому же еще и страстным. Если до сих пор Сигрейв считал ее обманщицей, то отныне будет смотреть на нее как на особу легкого поведения.

Долго сдерживаемые слезы подступили к ее глазам.

— Я вовсе не собиралась в нее перевоплощаться, сэр! — Голос ее дрожал, она прижала руку ко рту, пытаясь вернуть себе самообладание. Тяжело дышащий Сигрейв тихо выругался, но она не поняла, ругал он себя или ее. Впрочем, ей было все равно. Ей хотелось одного — как можно скорее возвратиться в «Кукс» и остаться одной. Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за плечо.

— Мисс Келлавей!

И вот тут Люссиль не выдержала и разрыдалась.

Глаза Люссиль опухли от слез, щеки побагровели, нос — казалось ей — стал в два раза больше. И ее совершенно поверг в шок Сигрейв: он вдруг стал вести себя как заботливая мать. Он снова обнял ее — но это были уже чисто дружеские объятия. Ласковые пальцы убрали влажные пряди волос с ее лица, в руке вдруг оказался батистовый носовой платок с монограммой Сигрейва.

— Простите меня, мисс Келлавей, — произнес он менее уверенным, чем обычно, тоном. — Я вел себя отвратительно, приношу свои извинения.

— Нет, сэр, — всхлипывая, возразила Люссиль. — Во всем виновата я одна. Мне и следует извиняться.

— К черту извинения! Сейчас не время для политесов! — воскликнул Сигрейв с несвойственным ему раздражением. — В вашем состоянии, мисс Келлавей, вам не следует идти в «Кукс». Разрешите мне сопроводить вас в замок, где моя экономка поможет вам привести себя в порядок.

Люссиль хотела возразить, но у нее не хватило на это сил. Она позволила ему вывести ее на тропу, спускавшуюся к замку. К ее удивлению, солнце продолжало светить, легкий ветерок ласкал лицо, словно ничего особенного и не случилось.

— Мисс Келлавей… — прервав молчание, заговорил мягким тоном Сигрейв. — Простите, что я возвращаюсь к тому, что произошло между нами, хотя это не к лицу истинному джентльмену. Имела место, так сказать, химическая реакция, вы с вашим интеллектом поймете, что я имею в виду. Поведение мое — непростительно, и больше, обещаю вам, ничего подобного не повторится.

Химическая реакция! Люссиль почувствовала себя несчастной, как никогда, но не выказывать же своего унижения! Лучше быть злой, чем оскорбленной. И она соответственно разразилась гневной репликой:

— Я, разумеется, понимаю, сэр, что вы хотели наказать меня и пристыдить. Ну что ж, этого урока я никогда не забуду.

— У меня ничего подобного и в мыслях не было, мисс Келлавей, — тихо сказал Сигрейв. — Впрочем, мною, быть может, подспудно руководило подобное намерение, но я моментально стал рабом своего желания, как и вы, мисс Келлавей! Единственная разница между нами в том, что я отдавал себе отчет в своих действиях, а вы по неопытности — нет.

— Предложить мне стать вашей содержанкой! Когда вы уже знали, что я не Сюзанна! Нет, нет, это не по-джентльменски.

— Вы правы, мисс Келлавей. Но раз уж вы решились играть роль куртизанки, то пеняйте на себя, если окружающие относятся к вам соответственно.

Люссиль понимала, что он прав, но это еще больше раздражало ее.

— Я объяснила вам, почему совершила этот опрометчивый шаг, извинилась за него, больше я ничего сделать не могу, — промолвила она дрожащим голосом. — А сейчас я ухожу домой! Ни минуты не желаю я находиться в вашем обществе, милорд!

— Но вы забываете о том, в какую ситуацию при этом попадает мисс Маркхэм! — крикнул он вслед Люссиль.

Люссиль, совершенно забывшая о Гетти, остановилась как вкопанная.

— Наш долг, мисс Келлавей, — произнес он решительно, без обычной насмешливости, — помочь мисс Маркхэм с честью выйти из создавшегося положения, а для этого нам следует, прежде всего, забыть о нашей размолвке. Поверьте, я с первой минуты не мог поверить, что вы куртизанка. Потому что вы просто светитесь целомудрием! Да и будь вы падшей женщиной, никогда не могло бы произойти то, что между нами произошло. Только ваша невинность… — Он прервал себя на полуслове. — Давайте забудем об этом. Ваш рассказ о том, каким образом вы попали в «Кукс», также вызвал у меня полное доверие. И о нем — больше ни слова. Вы согласны?

Как грустно это слышать! Но чего она, собственно, ожидала? Он и так проявил великодушие, на которое трудно было рассчитывать. Принять его предложение — все забыть, перечеркнуть — ей мешает чувство, которое она к нему испытывает. Но надо во что бы то ни стало помешать ему обнаружить, что она полна любви к нему. Это было бы так унизительно!

— Хорошо, — проговорила она, выходя из раздумья. — Ради Гетти я готова.

— Благодарю вас. — Он внимательно вгляделся в ее лицо. — Вы сможете дойти до замка?

— Что за вопрос! — Она обиженно вздернула подбородок. — Не калека же я, в самом деле!

— В таком случае идемте, — усмехнулся Сигрейв.

Вскоре они вступили в парк, которым начиналась территория замка. Вдали, в низине, сверкала его позолоченная крыша. Открывался великолепный вид, но Люссиль было не до красот.

— Я буду вечно обязана вам за то, что вы вспомнили о Гетти, — искренне сказала Люссиль. — Мне и в дурном сне не могло привидеться, что Гетти станет разыскивать меня здесь и впутается в наш с сестрой заговор. Если в результате ее репутация окажется запятнанной, я этого не переживу.

— Да, нескладно все получилось, мисс Келлавей, — согласился Сигрейв. — Некоторые законы нашего общества чрезмерно суровы, и мисс Маркхэм, конечно, не должна страдать за прегрешения других.

Последние слова возмутили Люссиль, но она и виду не подала. Неужели он, несмотря на все предыдущие призывы и обещания, будет вечно попрекать ее тем, что было? А кто за это бросит в него камень? Придется ей терпеливо сносить все его намеки.

Спустившись по склону, заросшему рододендронами и дикими цветами, они оказались у подъездной аллеи. Там стояла роскошная карета.

— О Боже! Мама приехала! — воскликнул Сигрейв. Он повернулся к Люссиль и доверительно взял ее за руки. — Прислушайтесь к моим словам, мисс Келлавей. Чтобы спасти репутацию Гетти, вам следует, прежде всего, спасти свою собственную. А для этого вам необходимо возвратиться в «Кукс» и прожить там некоторое время под собственным именем.

Его приблизившиеся карие глаза снова излучали свою гипнотическую мощь — Люссиль была не в силах оторвать от них взгляда.

— Да, но я не понимаю…

— Доверьтесь мне! Все образуется… — И он поднес ее руку к губам.

Подумать только — за какой-то час они пережили размолвку, затем минуту хоть и мимолетной, но очень опасной близости, а сейчас как бы заключили союз во имя спасения доброго имени Гетти. Люссиль в недоумении покачала головой.

— Медлин, — обратился Сигрейв к швейцару, когда они с Люссиль вошли в переднюю. — Я видел карету матушки. А где она сама?

— Леди Сигрейв с мистером Питером в голубой гостиной, сэр, а леди Полли у себя в комнате. — Швейцар обратил свой внимательный взгляд на Люссиль. — Не желает ли юная леди привести себя в порядок, сэр?

— Прекрасная мысль, Медлин, — согласился Сигрейв, оглядев Люссиль: платье перепачкано, из прически торчат сухие листья… — Попросите миссис Хейзелдайн помочь мисс Келлавей, а я пойду поздороваюсь. Как только будете готовы, мисс Келлавей, присоединяйтесь к нам! И не вздумайте убежать!

Теплые слова и приветливая улыбка Сигрейва придали ей смелости, которая, однако, быстро улетучилась, когда Люссиль оказалась перед входом в голубую гостиную. Но стоило ей приоткрыть дверь, как Питер вскочил на ноги.

— Добрый день, мадам. Разрешите представить вас нашей матушке.

Наступила пауза. Невысокая темноволосая дама поставила на столик чашку с чаем и поднялась со своего места. Хрупкое телосложение не мешало ей иметь властный вид. Элегантный туалет леди Сигрейв и безукоризненная прическа заставили Люссиль пожалеть о том, что она одета далеко не безупречно. Подняв бровь, графиня оценивающе оглядела Люссиль с ног до головы, а потом протянула ей навстречу руки:

— Мисс Келлавей! Когда Николас сообщил, что привел тебя, я так обрадовалась! Слава Богу, что я тебя, наконец нашла.