Добрый сосед

Глава III. Атака отступления

– Подсудимый, встаньте, – приказал судья.

Костя беспрекословно повиновался.

– Вам понятны Ваши права?

– Понятны.

– Вы признаете вину?

– Нет.

– Садитесь. Обвинение, прошу Вас.

Так началось первое слушание по делу об убийстве небезызвестного правозащитника и его жены. Публике представлено первое доказательство – видеозапись с камеры наблюдения, установленной в гостиной убитых.

– Уважаемые присяжные-заседатели, как мы знаем из протокола выемки видеозаписи, к сожалению для следствия и к счастью для наших глаз, безвозвратно стерта часть видеозаписи, содержащая процесс выброса лютой ярости подсудимого. Как Вестникову это удалось– загадка, оставшаяся неразрешенной по сей день. Для нашего внимания Вестников оставил лишь слабо сыгранную прелюдию и кровавый исход вечера. Но и этого будет достаточно для установления истины.

Итак, что мы видим. Словно по расписанию, 19:00, звонок. Удивленный Михаил неспешно подходит к двери и впускает Вестникова. Ничего не подозревающая Алена гостеприимно приглашает незваного гостя к столу. Михаил, наполнив бокалы и осознав цель визита, о чем-то просит супругу. Алена выходит из комнаты, и на этом картинка замирает. Через час десять, судя по таймкоду, видео возобновляется. На столе и на полу разбросана разбитая посуда. Вестников, как обезумевший, мечется по комнате и стирает свои отпечатки. Михаил с темно-бурым пятном на затылке лежит на полу. Его безжизненный взгляд направлен в сторону трупа жены. Мертвая Алена лежит недалеко от Михаила с повернутой к нему головой. Платье, покрытое кровавым пятном во всю талию, разорвано в клочья. На светлой коже ног и рук, не скрытой от глаз обрывками оставшейся ткани, нет места от синяков и ссадин. Руки скручены неестественным образом и связаны, во рту темная ткань. Картинка замирает. Через тридцать минут видео снова продолжается. Вестников сидит в углу, держась руками за голову. Выездная бригада скорой помощи покидает место преступления. Полицейские осматривают трупы, фотографируют, фиксируют орудия убийства, надпись на стене, упаковывают вещественные доказательства.

Уцелевшие кадры варварской казни Цветковых отчасти раскрывают нам картину произошедшего, и что не менее важно, – истинную природу Вестникова. Вестников, надев маску дружелюбия, инсценировал мирную цель беседы. Хладнокровно расправившись с Михаилом и оставив его в сознании истекать кровью, Вестников приступил к его мучительной пытке – скрутил, связал и взял силой самое дорогое сердцу Михаила, сдавив своим грязным носком терзающие душу крики. Пытаясь спасти собственную шкуру, Вестников поспешил уничтожить следы своего присутствия в ставшей приютом для зла комнате – стер свои отпечатки, удалил часть видеозаписи с камеры наблюдения, промахнувшись всего на несколько секунд. Осознав, что его могли видеть соседи, придумал дьявольский план – решился вызвать полицию и предстать перед блюстителями закона в качестве жертвы.

Только представьте, каким коварным, злым и расчетливым должен быть ум человека, какой темной должна быть его душа, какими гадкими должны быть его мысли и намерения, чтобы в такой короткий срок изуродовать последние минуты жизни ни в чем не повинных людей, замести, хоть и безуспешно, следы, и в считанные минуты разработать новую, не менее вероломную, стратегию. Данное видео доказывает, что Вестников прекрасно осознавал происходящее, легко ориентировался в обстановке и руководил своими действиями. А это, дамы и господа, означает одно – наличие у Вестникова умысла в совершении преступления.

Опустив лист бумаги на стол, прокурор бросил мимолетный взгляд на судью.

– У Вас все? – спросил судья.

– Да, Ваша честь.

– Спасибо. Защита, возражения будут?

– Да, Ваша честь, – приподнявшись, ответил адвокат.

– Пожалуйста, – скомандовал судья.

– Всем доброго дня, если он может быть добрым после такого количества заклинаний, – темная душа, коварный ум, дьявольский план… Страшный Вы человек, господин прокурор! – шутливо начал адвокат.

Под предлогом подойти ближе к монитору Костин адвокат встал в центре зала и направил весь свой шарм на присяжных. Адвокат был полной противоположностью прокурора как внешне, так и внутренне. Вальяжный, поджарый, привлекательный мужчина средних лет, моложе прокурора примерно на семнадцать-двадцать лет, заполнил весь зал своей энергией. Голливудская улыбка адвоката против волевого подбородка прокурора. Блестящий заигрывающий взгляд против нахмуренных бровей и острых скул. Ухоженные смоляные волосы против тусклости седины.

Внешность была не единственным тузом в рукаве адвоката. Лощеные манеры, выразительная речь и мужское обаяние были эффективными орудиями умелого мастера.

– Господа присяжные. Да-а-а-мы! – пропел адвокат, – Я, как и вы, не овладел техникой отрешенного восприятия мира, которую минуту назад мой коллега искусно нам продемонстрировал. Смотря на кадры, которые следствие считает неопровержимым доказательством вины моего доверителя, я не мог не задать себе простейший вопрос – а что бы сделал я? Что бы я почувствовал, очнись я в чужом доме среди разбросанных вещей рядом с окровавленными телами людей, с которыми несколько минут или часов назад вел непринужденную беседу за рюмкой чая? Согласитесь, трудно с ходу сообразить, который час, находясь в неописуемом ужасе. Да это было и не так важно для человека, увидевшего впервые за свою столь непродолжительную жизнь изувеченные тела своих, в какой-то мере, пусть и в более благоприятной для Кости, братьев по несчастью.

Что может подумать в первые минуты человек, случайно оказавшийся в такой, не побоюсь этого слова, уникальной ситуации? «Это страшный сон, чур меня». «Господи, а я-то живой?». «Пить надо меньше… А может, больше». Мне не под силу это представить. В одном я уверен точно – любой, повторюсь, абсолютно любой человек в такую минуту испытывает страх. И это нормально. Природа не обделила Homo sapiens1 инстинктом самосохранения, и на том спасибо. Что же на самом деле происходит в предоставленном нам видеосюжете, спросите вы?

Адвокат прошелся по присяжным своим вопрошающим взглядом, как лектор, задавший каверзный вопрос первогодкам, затаившим дыхание и боящимся спугнуть желанный ответ.

– Элементарно, Ватсон2. Костя просто растерялся и попытался освободить свою поскользнувшуюся судьбу от связи с чьим-то безумием. Что мы, собственно, и увидели, наблюдая за его бессвязными плясками с тряпкой в руке.

Исключенные Костей кадры? Серьезно? Много ли людей способно мгновенно удалить запись или ее часть с сервера, установленного неизвестно в каком уголке земного шара? Лично я с такими волшебниками незнаком, – обратился адвокат к прокурору. – А было бы полезно иметь такого мага про запас, – сказал адвокат, подмигнув присяжной- бизнесвумен.

Александр Сталь частенько использовал юмор и обаяние в суде. Вкупе с привлекательной внешностью эти два безусловно подкупающих качества вмиг разбивали броню даже самой экипированной недотроги.

– Что касается вызова полиции, что ж, тут можно расслабиться и не строить из себя Шерлока3. После того, как прошли первые укусы шока, Костя вспомнил, что он все-таки не Итан Хант4 и не Джеймс Бонд5, а жертва обстоятельств, очевидец, который может посодействовать раскрытию преступления, насколько позволит его память и возможности. И если повезет, его звонок поможет спасти хотя бы одну жизнь, возможно, еще не покинувшую тело.

Говоря языком обвинения, истинная картина и истинная Костина природа такова, – адвокат спародировал прокурора, особенно выделяя слова «истинная картина» и «истинная природа» интонацией Владимира Владиславовича.

Костя – растерянная, испуганная жертва, это раз, – Александр начал подытоживать свой монолог, подкрепляя свои выводы рубящими воздух движениями руки. – Он не всесильный IT-гений, способный силой мысли вырезать куски видео, так сильно необходимые ему для очищения своей репутации, это два. И, наконец, Костя – ответственный гражданин, взявший волю в кулак, вызвавший полицию и исполнивший свой гражданский долг.

Саша Сталь заслуженно носил свою фамилию. Он мог мягко обходиться с женщинами, терпеливо дрессировать неподдающихся дикарей, внимательно слушать извергающийся вулкан душевной революции, но, если дело доходило до вопросов жизни и смерти, Сталь принимал огнеупорную позицию и бумерангом направлял бушующее пламя противника с удвоенной силой.

Речь адвоката сильно подействовала на светловолосую девушку, сидевшую на краю скамьи присяжных, и вызвала воспоминания о своей чуть было не совершенной роковой ошибки юности.

***

Десять лет назад в один солнечный майский день две семнадцатилетние школьницы выходили из школы. Юные девы бурно обсуждали подготовленные для выпускного бала наряды, и, перебивая друг друга, не замечали ничего вокруг. В то время, как Селиверстова Оля задыхалась от удовольствия, рассказывая подруге о своем будущем образе, высокий голубоглазый музыкант, идущий на встречу, с таким же рвением презентовал своим друзьям тему их новой песни. Олин ангел-хранитель в тот момент, видимо, тоже заболтался, и не успел вовремя перевести свою подопечную с одного пути на другой. Авария не заставила себя ждать. Оля потеряла равновесие, и выбранное ей бальное платье помимо своего эстетического предназначения могло пригодиться еще и с практической стороны, спрятав под собой разбитые коленки неуклюжей хозяйки. Но нет, ангел-хранитель вовремя заметил свою оплошность и подставил мускулистую руку музыканта под Олину талию. Ангел с облегчением выдохнул, и чтобы искупить свою вину, попросил своего друга, который как раз и отвлек его своим хвастовством о недавних попаданиях в яблочко, затмить Олин секундный страх более сильной эмоцией. Пристыженный друг без промедления сгруппировался и молниеносно пустил стрелу в Олино сердце. Огромные голубые глаза самого популярного в городе музыканта загипнотизировали Олю. Каждый взмах пышных черных ресниц пронизывал Олино тело мощным электрическим разрядом. Музыкант плавным легким движением вернул Оле ощущение гравитации и, улыбнувшись, спросил:

– Цела?

– Не знаю, нужно провести инвентаризацию, – краснея, пошутила Оля.

– Какая удача, я только вчера закончил теоретический курс, и нужно закрепить пройденный материал на практике. Может, вечером прогуляемся и сверим списки? – предложил музыкант.

– А давай, – хихикая, ответила Оля.

– Отлично, встречаемся в семь на нижней ступеньке школы. Не забудь счеты, – добавил музыкант.

– Договорились, – подытожила Оля, расплываясь в улыбке.

И на этом оба состава обогнули место происшествия, и каждый продолжил свой рейс. На выходе со школьного двора Оля услышала:

– Как зовут тебя, мисс грация? – крикнул музыкант из окна актового зала.

– Оля, – крикнула она в ответ.

– Я Рома, – завершил знакомство музыкант и, ответив смутившейся Оле улыбкой, проводил ее взглядом, пока подруги не скрылись за поворотом.

– Митька, Митька, угадай, с кем у меня сегодня свидание! – Оля, еле дыша, влетела в комнату друга детства.

– Не знаю, с кем? – спросил Митя.

– Ну, угада-а-ай! – дурачась, запела гостья.

– С кем-то более везучим, чем я, – улыбаясь, ответил Митя.

– А-ха-ха, ну, хватит тебе, подхалим! – ласково одернула его Оля. – С Ромой из Скетчей, представляешь?! – воскликнула она, вскинув руки вверх.

– О, ну, тогда я спокоен, сам Рома из скотча, – передразнил подругу Митя.

– Из группы «Скетчи», болван, – осадила его Оля, обиженно надув губы. – Ты только послушай, Оля и Рома Кармины. Звучит! – обняв подушку, замечтавшаяся барышня плюхнулась на диван.

– Звучит, как приговор, – смеясь, окончил фразу Митя.

Подавив смешок, Оля бросила в Митю подушку. Митя не растерялся и бросил другую в зачинщика пуховой битвы.

– Ну, вот, ты испортил мне прическу. Спасибо, дружище! Скоро час икс, как я выгляжу? – хихикая, спросила растрепанная Оля.

– Как самый красивый, самый чудесный, самый обаятельный…пушистый ежик, – ласково ответил Митя, расставляя паузы перед каждой фразой.

– Да ну тебя, все, я опаздываю. Пожелай мне удачи, – протараторила Оля, и не дождавшись ответа, выскочила из комнаты.

– Удачи. Удачи мне и выдержки, – печально промямлил Митя.

Наступил день выпускного бала. Оля с нетерпением ждала его. До свидания, уроки! Прощайте, домашние задания! Здравствуй, яркая и взрослая жизнь! Влюбленной Оле только-только исполнилось восемнадцать. С самого утра Олина мама крутилась вокруг своей повзрослевшей дочери, поправляя ей платье, закалывая в очередной раз непослушную прядь, и дрожа от прилива неизмеримой гордости, смешавшейся с легкой грустью от прощания с детством прелестной выпускницы.

После официальной части выпускного вечера счастливые выпускники приступили к празднованию начала нового этапа своей беззаботной жизни.

В тот вечер Оля сияла. Мало того, что она переступила через общепризнанную линию старта юности. Ее парень, солист самой модной группы в городе, вместе со своей бандой был приглашенной звездой на этом балу.

Веселье набирало обороты, шампанское вскружило голову неоперившимся юнцам. В самый разгар вечеринки Рома позвал Олю прогуляться.

Оля была на седьмом небе от счастья. Она любила. Она цвела. Она порхала, как ласточка, не зная, что у земли ласточки призывают одни лишь грозы.

– Ты сегодня всех затмила, – сказал Рома, прижав к груди опьяненную чувствами Олю.

– Все для тебя, – расплылась она в улыбке.

Рома еще крепче обнял свою выпускницу. Земля ушла у нее из-под ног, и двое влюбленных слились в жарком поцелуе.

Оля проснулась от громких звуков, доносившихся с кухни.

– Я тебя разбудил? –спросил Рома пришедшую на запах жареного бекона заспанную Олю.

– Все в порядке, – она подошла к своему полуобнаженному повару и прошептала на ухо, – Мне было очень хорошо сегодня ночью.

– Мне тоже, – не отводя от нее пристальный взгляд, он поднял свою сонную красавицу на руки, и они снова забылись друг другом.

Примерно через два месяца Оля, дрожа от волнения, вручила своей рок-звезде что-то вроде фломастера.

– Что это? – удивленно спросил Рома.

– Результат нашей любви, – произнесла Оля, сгорая от счастья.

– Ты серьезно? – понизив голос на тон, спросил Рома.

– Серьезней не бывает, – пропела Оля, обвивая руками Ромину шею.

Рома с окаменевшим лицом оттолкнул ничего не понимающую Олю и вышел из комнаты. Вернувшись, он протянул ей конверт и сказал:

– Здесь должно хватить. Я музыкант, понимаешь? Я художник. Я должен нести людям красоту. В моем мире нет места этому ребенку.

Изумленная Оля не знала, как себя повести.

– Как ты можешь такое говорить? Ведь это наш ребенок, наша плоть и кровь, – с трудом сдерживая слезы, Оля попыталась призвать будущего отца к свету.

– Мне он не нужен. И ты мне не нужна. Если не хватит денег, скажи. Только избавься от него.

Оля поняла, как сильно она ошибалась, думая, что эта красивая обертка стоит ее любви. И не сказав больше ни слова, выбежала на улицу.

«Фальшивка! Пустышка! Бездушный самовлюбленный сухарь!» – всю дорогу домой Оля не прекращала посылать проклятия в адрес горячо любимой, как ей раньше казалось, перелистанной страницы.

Утопая в бессонных муках, Оля практически ничего не ела и не отвечала на расспросы не находящей себе место матери. Потерявшей надежду Оле казалось, что мир отвернулся от нее. Не быть ей студенткой. Не быть любимой женой. Не быть матерью. Она не хотела избавляться от ребенка, но не могла представить себя в роли матери-одиночки, не забившей и двадцати голов в ворота жизни. Она не могла даже и подумать о том, чтобы рассказать родителям о своем положении. О том, что их домашний цветочек зарос сорняками и поддался лживым речам льстивого бессердечного эгоиста.

Прошла неделя страшных сомнений. Оля собралась с мыслями и решилась на непоправимое. Каждый шаг в сторону клиники оставлял неисцелимый рубец на ее сердце. Каждая секунда выжигала шрамы на юной душе.

– Ты чего такая хмурая, ежик? – родной голос вывел поникшую Олю из транса. – Подумаешь, дождь. Разве нам, ежам, он не подвластен?

Оля приподняла печальный взгляд на сияющего улыбкой Митю. Его лицо будто блистало и освещало своим светом потемневший под грозной тучей двор.

– Митька, если бы ты знал, – жалобно застонала Оля, и не совладав с собой, прильнула к Митиному плечу и разрыдалась.

С того непогожего дня прошло чуть более десяти лет. Оля и не думала, что окажется на скамье присяжных и будет оценивать действия попавшего в силки человека. Решать, что правильно, а что нет. Оля, оступившаяся на первой же ступени трапа, ведущего к мудрости. Оля, едва не совершившая фатальную ошибку, которую вряд ли смогла бы себе простить. Оля, спасенная любовью своего верного друга и отдавшая все свои силы, всю свою любовь и всю себя заботе о Митьке и об их ежиках – так не похожих друг на друга сыновьях, пришедших в мир во всепоглощающей любви, разгоревшейся на останках подобия на чувства.

Оля мысленно поблагодарила Бога за то, что в тот день именно Митька оказался у нее на пути. Ведь если бы не он, возможно, она бы не приняла верное, хоть и немного запоздалое решение.

***

– Уважаемые присяжные-заседатели! – адвокат вызволил Олю из тисков прошлого. – Прошу вас учесть все противоречия и неточности, а также искаженную трактовку действий подсудимого в угоду линии обвинения безо всяких на то объективных причин и не принимать видеозапись как бесспорное доказательство вины моего подопечного.

Александр подчеркнул взглядом полную уверенность в своих словах и вернулся на свое место, дружески похлопав по плечу примкнувшего к прутьям Костю.