Добыча тигра

Уилбур Смит Добыча тигра

Побережье Малабара полно опасностей: жадные торговцы, бесстрашные пираты и люди, полные мести. Но для Кортни самой большой опасностью может быть только его собственная семья ...

Фрэнсис Кортни бежит из своего дома в Девоншире, когда долги его отчима заставляют его оставаться без гроша в кармане и подвергаться риску. Он плывет в Южную Африку с местью и удачей на уме - его дядя Том Кортни убил своего отца, и Фрэнсис намеревается отомстить за его смерть и сделать свое состояние в этом процессе. Однако по прибытии в Кейптаун он раскрывает правду, которая оставляет его подавленным и дезориентированным.

Кристофер Кортни намеревается прокладывать свой путь в мире, отказываясь от своего привилегированного положения как сына губернатора Бомбея. Опасности и предательства в его путешествии высекают из него жестокого воина, но они также ожесточают его душу и ведут к еще большему насилию и предательству. Поскольку жизни этих двух мужчин Кортни переплетаются, грехи отцов навсегда изменят жизнь молодого поколения.

«Тигровая добыча» отправляет читателей в эпическое путешествие из самой южной точки Африки через опасные воды Аравийского моря к пышной индийской береговой линии. Это невероятная и затаившая дыхание история об интригах и предательстве семьи от одного из величайших рассказчиков мира.

***

"Вдова" несла слишком много парусов. Теплый муссонный бриз превратил океан в белые вершины, сверкающие на солнце, сияющем с сапфирового неба. Ее паруса вздулись, топсели и топгалланты натянулись так, что едва не лопнули полотна. Ее корпус, тяжело нагруженный, барахтался в высоких волнах, перекатывающихся через Индийский океан. Она спасалась бегством.

Ее хозяин, Джосайя Инчберд, стоял на квартердеке и смотрел на корму корабля, следовавшего за ними. Он появился на рассвете, длинный, низкий и гладкий, как голодный волк. Выкрашенные в красный цвет орудийные порты украшали его черный корпус. Он уже догонял их.

Он посмотрел на облака парусины, летящие над головой. Ветер усилился, и паруса натянулись по швам. Он больше не осмеливался летать, не рискуя попасть в беду. С другой стороны, если он не пойдет на такой риск, то непременно потерпит катастрофу.

- Мистер Эванс, - окликнул он своего помощника. - Всем приготовиться ставить паруса.’

Эванс, валлиец лет сорока с пустыми глазами, взглянул на паруса и нахмурился. - ‘При таком ветре, сэр? Она больше не выдержит.’

- Черт бы вас побрал, мистер Эванс, но теперь-то вы точно поставите паруса. Я развешу наше белье по мачтам, если это даст нам еще пол-узла.’

Инчберд провел двадцать лет, плавая по этим океанам, постепенно продвигаясь к командованию, в то время как более мелкие люди с лучшими связями переигрывали его на каждом шагу. Он пережил путешествия, когда половина команды была похоронена за бортом в своих гамаках, в чумных портах Индии и на островах пряностей. Теперь он не собирался подвергать опасности свой корабль.

- ‘Что ты там делаешь?’

Женский голос, спокойный и властный, прорезал квартердек. Кое-кто из команды остановился на полпути вверх по крысиным линиям. После трех недель, проведенных в море, вид женщины на квартердеке все еще доставлял им удовольствие.

Инчберд сдержал проклятие, которое само собой слетело с его губ. - ‘Сеньора Дуарте. Это вас не касается. Будет лучше, если вы останетесь под палубой.’

Она взглянула на паруса. Ее длинные темные волосы развевались на ветру, обрамляя гладкое оливковое лицо. Ее тело было таким тонким, что казалось, сильный порыв ветра мог бы выбросить ее за борт. И все же Инчберд по горькому опыту знал, что она не так уж хрупка.

- ‘Конечно, это касается меня, - сказала она. - ‘Если ты потеряешь этот корабль, мы все умрем.’

Мужчины все еще наблюдали за происходящим с такелажа. Эванс, помощник капитана, набросился на него со стартером. - Продолжайте, ребята, или вы почувствуете укус моего конца веревки.’

Они неохотно двинулись дальше. Инчберд почувствовал, как его авторитет улетучивается, когда женщина пристально посмотрела на него.

- Спускайся вниз’ - приказал он. - ‘Разве я должен говорить тебе, что пираты делают с женщинами, которых они захватывают?’

- Там на палубе, - крикнул впередсмотрящий на перекрестке. - ‘Он набирает свои цвета.- А потом так громко, что все услышали его на палубе, - Господи Иисусе.’

Больше ему ничего не нужно было говорить. Они все это видели - черный флаг, сорвавшийся с грот-мачты их врага, а секунду спустя - красный флаг на носу корабля.

- Никакой пощады!- это было предупреждение, которое он им дал.

***

Капитан Джек Легранж, стоящий на "Боевом петухе", смотрел, как на ветру развеваются флаги, и жадно ухмылялся. Они следили за торговым судном уже три дня, с тех самых пор, как заметили его у берегов Мадагаскара. Оно отплыло в конце сезона, пропустив конвои, которые большинство кораблей использовали для защиты от пиратов, наводнивших Индийский океан. Ночью ветер отступил, и он поставил больше парусов, держа пари, что его корабль может плыть ближе к ветру, чем толстый купец. Пари окупилось - теперь они были всего в лиге или около того и быстро приближались.

Он окинул взглядом всю длину своего корабля. Он начал свою жизнь в качестве работорговца из Бристоля, курсируя по маршруту из Восточной Африки в колонии в Америке и Карибском бассейне. Легранж был первым помощником капитана, пока однажды капитан не обнаружил, что он ворует, и не приказал его выпороть. На следующую ночь, когда кровь все еще сочилась сквозь бинты, он вывел банду из кубрика и повесил капитана на его собственной мачте. Затем они отвели корабль в пустынную бухту, где срубили бак и квартердек, сняли все перегородки и переборки и пробили дюжину новых орудийных портов по обеим сторонам. Здоровых рабов они продали с выгодой, сохранив несколько самых красивых для собственного развлечения; нездоровых же отправили за борт, утяжеленных длинной цепью - вместе с корабельными офицерами и всей командой, которая отказалась присоединиться к ним. Теперь он был военным кораблем во всем, кроме имени, охотником, который мог охотиться на что угодно, кроме самых крупных индийцев.

- Гони стрелков, - приказал он. - Посмотри, пойдет ли она быстрее с шлепком по заднице.’

- ‘Если он поднимет еще больше парусов, то потеряет свои топ- мачты, - сказал помощник капитана, стоявший рядом с ним.

Легранж улыбнулся: - Вот именно!’

Его люди начали заряжать носовые пушки; длинные тридцатидвух-фунтовые пушки стояли по обе стороны носа корабля. Стрелок принес снизу железную жаровню и зажег угли, чтобы нагреть дробь. Они хотели, чтобы приз и груз остались невредимыми, но если он попытается убежать от них, то Легранж скорее увидит его сожженным до ватерлинии, чем сбежит.

- ‘А как насчет этого, капитан? - спросил помощник капитана.

Далеко по правому борту на горизонте заплясал еще один парус. Легранж нашел его в подзорную трубу, и он резко сфокусировался. Это был шлюп - тощее судно с закрытой палубой, плывущее под марселями и кливерами. Он видел, как его команда собралась у поручней, наблюдая и указывая на них. Один из них держал подзорную трубу, направленную на "Боевого петуха". Вероятно, он обосрался в штаны, подумал Легранж, и возблагодарил Бога, что у пирата есть более богатая добыча, по крайней мере на данный момент.

Он усмехнулся и опустил подзорную трубу. - "Сначала мы закончим наши дела с индийцем. А потом мы догоним этот шлюп и посмотрим, что у него есть для нас на борту. Но сейчас он нас не побеспокоит.’

***

Том Кортни опустил подзорную трубу. Пиратский корабль с черно-красными флагами, развевающимися на мачтах, превратился в крошечную фигуру на горизонте.

- Торговец набирает все больше парусов, - заметил он. - ‘Он еще может убежать от них.’

На носу пирата вспыхнул свет. Секундой позже они услышали глухие хлопки пушечного огня, перекатывающегося по воде.

- ‘Все еще вне досягаемости, - сказал человек, стоявший рядом с Томом, когда шлейф воды поднялся в нескольких кабельтовых от кормы торгового судна. Он был выше Тома, и при каждом движении его плечи бугрились мускулами. Узор из шрамов с приподнятыми завитками и гребнями покрывал его черное лицо -ритуальные знаки африканского племени, в котором он родился. Он знал Тома с самого детства - а еще раньше - его отца Хэла. Однако на его эбеновой коже не было ни единой морщинки, и ни единого седого волоска не было видно на выбритом черепе.

- ‘Это ненадолго, Аболи. У него есть по крайней мере пара узлов на этой жирной свинье.’

- Торговцу было бы разумнее сдаться. Мы знаем, что делают пираты с теми, кто им сопротивляется.’

Том оглянулся назад. Две женщины сидели под навесом на передней палубе, не пытаясь скрыть, что они прислушиваются к каждому слову мужчин.

- ‘Полагаю, нам следует оставить торговца на произвол судьбы, - с сомнением произнес он.

Аболи знал, о чем он думает. - Сорок пушек против наших двенадцати, - предупредил он. - ‘И по меньшей мере вдвое больше мужчин.’

- Было бы безрассудством вмешиваться в это дело.’

Одна из женщин на передней палубе встала и положила руки на бедра, ее голубые глаза сверкнули. Она не была обычной красавицей - слишком широкий рот, слишком сильный подбородок и безупречная кожа были золотисто-коричневыми от тропического солнца. Но в ней было что-то яркое и живое, какая-то гибкая энергия в теле и ум в лице, которые поразили Тома с первого взгляда.

- Не будь дураком, Том Кортни, - заявила она. - ‘Ты действительно собираешься оставить этих несчастных этих бедняг на растерзание пиратам? - Она выхватила у Тома подзорную трубу и поднесла ее к глазу. - ‘Я действительно думаю, что на борту есть женщина. Ты же знаешь, что с ней будет, если пираты захватят корабль.’

Том обменялся взглядом с человеком у руля. - ‘А ты как думаешь, Дорри?’

Дориан Кортни нахмурился. Эти двое были братьями, хотя мало кто мог бы догадаться об этом. За годы, проведенные в аравийских пустынях, его кожа приобрела темно-коричневый загар. Он носил зеленый тюрбан, намотанный на рыжие волосы, и пару свободных матросских штанов с кривым кинжалом, заткнутым за пояс.

- ‘Мне это тоже не очень нравится.- Он сказал это легко, но все они знали, какой горький опыт скрывается за его словами. В возрасте одиннадцати лет он был захвачен арабскими пиратами и продан в рабство. Тому потребовалось десять лет, чтобы найти его снова, десять лет, в течение которых он считал его мертвым. Тем временем Дориан был усыновлен великодушным принцем Муската и стал воином в его доме. Когда Том и Дориан наконец встретились снова, в глуши Восточной Африки, Том даже не узнал его. Они были в нескольких дюймах от того, чтобы убить друг друга.

- Это будет нелегко, Клебе, - предупредил Аболи. Клебе было его прозвищем для Тома; на языке его племени оно означало ястреб. У Аболи были свои причины ненавидеть работорговцев. Несколько лет назад он взял себе двух жен из племени Лози, Зете и Фаллу, которые родили ему шестерых детей. Пока Аболи находился в торговой экспедиции, арабские работорговцы напали на деревню и захватили ее жителей. Они взяли в рабство Зете, Фаллу и двух его старших сыновей и убили всех младенцев. Четверым из малолетних сыновей и дочерей Аболи вышибли мозги о ствол дерева, потому что они были слишком малы, чтобы идти форсированным маршем к портам работорговли на восточном побережье.

Аболи и Том преследовали их по всей Африке, идя по следу до изнеможения. Когда они настигли их, то освободили Зете и Фаллу вместе с двумя оставшимися в живых сыновьями и жестоко отомстили работорговцам. Мальчики, Зама и Тула, теперь были почти взрослыми, такими же внушительными, как их отец, хотя и без ритуальных шрамов на лице. Том знал, что они отчаянно хотят заслужить право носить их.

- ‘Этот купец тяжело нагружен, - сказал Дориан, как будто это только что пришло ему в голову. - ‘Это хороший груз, чтобы получить плату за спасение.’

Аболи уже заряжал свой пистолет. - ‘Ты же знаешь, что сказал бы твой отец.’

- Делай добро всем людям, но в конце концов не забудь получить свой гонорар.- Том рассмеялся. - Тем не менее я не люблю вступать в бой с дамами на борту.’

Сара исчезла под палубой. Теперь она снова появилась, держа в руках шпагу с золотой рукоятью и голубым сапфиром, сверкающим на рукояти.

- ‘Ты собираешься надеть это Том Кортни, или я должна сделать это сама? - потребовала она ответа.

Грохот еще одного выстрела прокатился по океану. На этот раз они увидели, как ядро оторвало кусок резьбы от кормы торгового судна.

- Боже мой, миссис Кортни, я думаю, что пираты скорее бросят все золото флота сокровищ Великого Могола, чем пойдут против ваших желаний. Что скажешь, Ясмини? - Он адресовал эти слова прелестной арабке с терновыми глазами, стоявшей позади Сары. Это была жена Дориана, одетая в простое длинное платье и белый платок.

- Хорошая жена во всем слушается своего мужа, - скромно сказала она. - ‘Я приготовлю свою аптечку, потому что она, без сомнения, понадобится вам еще до того, как вы закончите.’

Том пристегнул синюю шпагу - шпагу Нептуна. Она принадлежала его отцу, а еще раньше - деду. Но первоначально она была подарен его прадеду Чарльзу Кортни сэром Фрэнсисом Дрейком после разграбления ранчо на испанском Майне. С этой шпагой Том был возведен в рыцари Наутонье храма ордена Святого Грааля, как и его предки до него – и он использовал ее, чтобы отправить бесчисленное множество людей на смерть, которую они так хорошо заслужили. Она была сделана из тончайшей толедской стали,и упругий вес клинка прекрасно уравновешивался звездчатым сапфиром на рукояти.

Том вытащил клинок из ножен и с удовольствием посмотрел, как солнечные блики пляшут на золотой инкрустации.

- Заряжай пушки, Аболи. Дважды выстрели в них куропаткой. - Маленькие свинцовые шары рассыпались в облаке, нанося ущерб всем, кто стоял на их пути. - Мистер Уилсон, ведите корабль вниз на три пункта с наветренной стороны.’

***

Носовые пушки пирата снова взревели. Одно ядро разлетелось в разные стороны, другое оторвало кусок кормовой резьбы, взметнув облако осколков. Теплая кровь скатилась по щеке Инчберда с того места, где один из них уколол его.

- Они целятся в мачты. - Пират слегка изменил курс, повернувшись так, что мачты "Вдовы" выстроились в ряд, как кегли.

- ‘С такого расстояния это трудная цель, - возразил помощник капитана.

Словно в подтверждение его лжи, сверху раздался треск. Все глаза устремились вверх - как раз вовремя, чтобы увидеть, как к ним стремительно приближается клубок дерева и холста. Люди бросились врассыпную. Некоторые были слишком медлительны. Бизань-мачта ударила рулевого и раскроила ему череп. Корабль начал откатываться в подветренную сторону. Топсель опустился на тело мужчины, как саван.

- Отрежьте его, - крикнул Инчберд. - ‘Мы должны освободить рулевое управление. - Люди побежали с топорами и начали рубить разбитые лонжероны.

Еще один выстрел заглушил его слова, и Инчберд пошатнулся в разорванном воздухе, когда пушечное ядро пролетело над палубой в футе от его лица. Он чувствовал, как его корабль замедляется, когда он отрывается от ветра, разворачиваясь. Корпус корабля задрожал, паруса затрещали, а канаты оборвались.

У штурвала команда освободила парус и теперь тащила его прочь. Полотно вспыхнуло ярким цветом от крови рулевого. Под ним, в том месте, где лонжерон ударил его, колесо лежало в осколках. На то, чтобы соорудить замену, уйдет несколько часов, а этого времени у них не было.

Сойдя с левого борта, пират быстро приближался, направляясь к ним. Теперь он был так близко, что можно было видеть людей, собравшихся на его палубе. Одни размахивали саблями, другие держали в руках длинные острые пики.

Инчберд стиснул зубы. - ‘Приготовиться к отражению абордажа.’

Рулевой "Боевого петуха" подвел его к "Вдове". Люди наверху подняли ее паруса, в то время как остальные пираты сгрудились у ее борта, балансируя на планшире и цепляясь за ее стропы и саваны. Корабли стучали и раскачивались, когда их реи соприкасались. Теперь их разделяло всего несколько футов открытой воды.

Легранж вскочил на перила. Это было почти слишком просто, самодовольно подумал он. Посмотрев вниз на палубу торгового судна, он увидел, что там никого нет. Его команда, должно быть, внизу, отчаянно пытается спрятать свои ценности. Напрасные усилия - скоро он заставит их кричать, умоляя рассказать ему, где они спрятали все до последнего доллара.

Он поднял говорящую трубу. - Поднимите свои знамена и приготовьтесь принять абордажников.’

Его люди усмехнулись. Легранж пробежал глазами вдоль ряда пушек торговца и увидел, что все они были брошены. Они станут полезным дополнением к арсеналу "Петуха". Или, что более вероятно, он мог бы переоборудовать «Вдову» и добавить ее к своей флотилии. С двумя кораблями все океаны будут принадлежать ему. При этой мысли он по-волчьи ухмыльнулся.

Его внимание привлекла яркая вспышка - оранжевое свечение, словно солнечный свет, отражающийся на металле рядом с казенной частью одного из орудий. Он внимательно посмотрел на нее. Это был не солнечный свет. Это было пламя горящей медленной спички, пробивающейся в отверстие для прикосновения. Он быстро оглядел ряд пушек, и его кровь застыла в жилах. Каждое оружие было заряжено и подготовлено, и нацелено на него.

- Ложись, - проревел он. Беспилотные орудия ударили в упор по бортам, виноградная дробь, пронизанная плотницкими гвоздями, разнесла в пыль фальшборт и разрубила переднюю шеренгу его людей в хаосе крови и раздробленной человеческой плоти. Облако осколков прорвалось сквозь шеренгу людей, стоявших рядом, и швырнуло их на палубу. Ужасная тишина, которая последовала за этим, была немедленно нарушена, когда экипаж «Вдовы», вооруженный мушкетами и пистолетами, высыпал из люков и трапа и поднялся на квартердек, чтобы открыть огонь по оставшимся в живых после кровавой бойни. Как только пираты вскочили на ноги, мушкетные пули снова сбили их с ног. Команда «Вдовы» радостно завопила, когда корабли начали расходиться в разные стороны.

Приз Легранжа постепенно ускользал. Но на борту "Боевого петуха" находилось более двухсот человек, а у "Вдовы", даже в полном составе, их было меньше сотни. Несмотря на все потери, которые понесли пираты, они все еще превосходили числом свою добычу. Все, что им было нужно, - это мужество.

С воплем чистой ярости Легранж ухватился за болтающийся конец веревки, оторвавшейся от борта. Обернув ее вокруг запястья, с пистолетом в свободной руке, он вскарабкался обратно на перила.

- Пощады не будет’ - прорычал он. Он перемахнул через открытую воду, сквозь дым, который все еще висел в воздухе, и приземлился на палубе "Вдовы". Один из матросов, увидев его приближение, выронил свой отработанный мушкет и потянулся за шпагой. Легранж выстрелил ему прямо в лицо, отбросил пистолет и вытащил из-за пояса еще один. К нему, спотыкаясь, подошел еще один матрос. Легранж тоже выстрелил в него и выхватил шпагу.

По всей длине борта "Вдовы" на палубу с глухим стуком опустились цепные кандалы и босые ноги, когда люди Легранжа последовали за ним на борт. Забрызганные кровью и внутренностями своих товарищей по кораблю, они выпрыгнули из дыма, который заполнил воздух. Экипаж "Вдовы" был почти сразу же поражен. Даже после бортового залпа пираты все еще сильно превосходили их численностью - и они были в диком настроении из-за того, что только что настигло остальную часть их команды. Один за другим экипаж "Вдовы" был уничтожен, пока внизу на корме не осталась лишь небольшая кучка людей.

Некоторые пираты, видя, что битва выиграна, побежали вниз, чтобы начать грабеж. Остальные окружили людей "Вдовы" на корме, подталкивая их своими абордажными саблями, но не делая никаких попыток убить их. Они знали, что их капитан захочет не торопиться, чтобы медленно отомстить за неповиновение, которое они проявили, оказывая сопротивление.

Легранж зашагал по окровавленной палубе, переступая через трупы павших. - ‘Кто из вас капитан?- потребовал он ответа.

Инчберд зашаркал вперед. Кровь пропитала его рубашку из пореза на руке. - Джосайя Инчберд. Я - хозяин.’

Схватив его за плечо, Легранж рванул его вперед и швырнул на палубу. - ‘Тебе следовало сдаться, - прошипел он. - ‘Ты заставил нас работать. Тебе не следовало этого делать.’

Он вытащил нож из-за пояса и прижал лезвие к щеке Инчберда. - ‘Я сниму с тебя шкуру заживо, а потом скормлю твои кишки акулам, пока ты будешь смотреть, как они едят.’

Люди вокруг него засмеялись. Инчберд извивался и умолял - «У нас в трюме пряности и ситец из Мадраса, а в балласте - перец. Возьмите все это.»

Легранж наклонился ближе. - ‘О, я так и сделаю, можешь не сомневаться. Я разобью ваш корабль на части, каждую доску и переборку, и найду каждый доллар, который вы спрятали. Но я не собираюсь наказывать тебя за это, а только за твое неповиновение и за то, что ты сделал с моими людьми.’

Его отвлек шум, донесшийся с трапа. Он обернулся, когда двое его людей вышли из-под палубы, волоча за собой пленника. Люди на корме засвистели и заулюлюкали, увидев, что это женщина, вцепившаяся в разорванный ворот своего платья. Они бросили ее на колени перед Легранжем.

- ‘Мы нашли ее в капитанской каюте, она пыталась спрятать вот это. - Один из Пиратов раскрыл ладонь и высыпал на палубу пригоршню золотых монет. Остальные засвистели и зааплодировали.

Легранж обхватил ее подбородок ладонями и приподнял ее лицо, чтобы заставить посмотреть на себя. Темные глаза смотрели на него с ненавистью и вызовом. Он скоро изменит это, и он счастливо улыбнулся при этой мысли.

- Принеси мне жаровню, - приказал он. Он приподнял ее за волосы так, что она вынуждена была встать, а затем сильно толкнул. Она отшатнулась назад, споткнулась о веревку и растянулась на спине. Прежде чем она успела пошевелиться, четверо пиратов набросились на нее, широко расставив руки и ноги и удерживая их на месте.

Легранж переступил через нее. Он разрезал ее юбки лезвием своей сабли, и его люди развели их в стороны. Женщина извивалась и корчилась, но мужчины крепко держали ее. Легранж еще больше раздвинул юбки, обнажив ее кремовые бедра и темный пучок волос там, где они соприкасались. Мужчины закричали и зааплодировали.

Он взглянул на Инчберда. - ‘Это твоя жена? Твоя шлюха?’

- Пассажирка, - проворчал Инчберд. - Отпустите ее, пожалуйста, сэр.’

- ‘Это будет зависеть от поездки, которую она мне устроит.’

Пришли двое мужчин с жаровней на железном треножнике. Угли тускло светились. Он шевелил их острием сабли, пока сталь не засияла красным светом. Он поднял дымящееся лезвие и поднял его над ней. Он посмотрел в ее глубокие карие глаза. Теперь уже не было никакого неповиновения – только ужас.

Тонкая улыбка тронула его губы. Он опустил лезвие к месту соединения бедер, позволив ему зависнуть в нескольких дюймах от ее женственности. Она лежала очень тихо, не смея сопротивляться из-за страха коснуться сабли. От раскаленной стали поднимался дым.

Он метнул оружие в нее, и она закричала, но это был обман. Он остановил лезвие на расстоянии волоска от ее приоткрытых половых губ. - Он рассмеялся. Он не получал такого удовольствия с тех пор, как последняя из рабынь умерла от его внимания.

- Возьми, - взмолилась она. - Бери груз, золото, все, что захочешь.’

- ‘Обязательно, - пообещал ей Легранж. - ‘Но сначала я получу свое удовольствие. - Кончик его сабли остыл. Он опустил его обратно в жаровню, пока он не стал еще горячее, чем прежде, а затем поднес к ее глазам. На лбу у нее выступили капельки пота. - ‘Ты видишь это? Это не убьет тебя, но причинит больше боли, чем ты когда-либо думала.’

- Иди к черту, где тебе самое место’ - прошипела она ему.

Ее дерзость только разожгла аппетит Легранжа. Ему нравились женщины с сильным характером - куда приятнее, когда она наконец не выдерживает. Он облизнул губы и почувствовал вкус крови. Из-под палубы доносились крики и лязг оружия, но он был слишком поглощен своим занятием, чтобы обращать на это внимание. Вероятно, его люди ссорятся из-за добычи. Он разберется с ними позже.

Он вытер рот тыльной стороной свободной руки и тихо сказал - "Я собираюсь сжечь тебя, женщина. Я сожгу тебя, а потом возьму и отдам своим людям, чтобы они кончили так, как им заблагорассудится.’

***

- Грузите весла, - тихо приказал Том. Все восемь мокрых весел скользнули внутрь, когда весельная лодка «Центавра» прошла под черным корпусом пиратского корабля. Том отпустил румпель. Он даже не поднял головы - все его внимание было сосредоточено на том, чтобы как можно тише подвести лодку к борту. Стоя на носу, Аболи и Дориан направили свои мушкеты на палубу "Боевого петуха", где на планшире зловеще висела поворотная пушка. Если бы кто-нибудь из пиратов остался на борту пиратского корабля и не переправился к добыче, он мог бы превратить их в фарш с помощью этого оружия.

Том оглянулся на "Центавра", стоявшего примерно в полумиле от него. Пираты не заметили его - или были слишком заняты своим грабежом, чтобы беспокоиться о нем. Он оставил на борту только двух человек - Сару и Ясмини. Если они потерпят неудачу здесь, то женщины будут обречены. Он выбросил эту мысль из головы.

Нос весельной лодки едва слышно коснулся пиратского корабля. Аболи ухватился за его ступеньки и махнул рукой вверх. Том отрицательно покачал головой. У самой ватерлинии корпус пирата был усеян рядами люков - слишком низко, чтобы быть орудийными портами. Он понял, что это, скорее всего, вентиляционные люки, оставшиеся с тех времен, когда он был работорговцем.

Том снял с пояса нож и воткнул его в шов ближайшего люка. Когда рабы были на борту, он был заперт изнутри на висячий замок, но пираты не стали бы утруждать себя подобными мелочами. Его клинок коснулся внутренней защелки. Она рванулась вверх. Защелка поддалась. Он распахнул люк и заглянул в темноту нижней палубы. Никто не бросил ему вызов. С помощью Аболи, крепко державшего лодку, он протиснулся внутрь. Остальные последовали за ним, держа оружие перед собой. Аболи, с его широкими плечами и мощным телом, с трудом протиснулся внутрь.

На нижней палубе было темно и тесно. Том присел на корточки, но все равно чуть не ударился головой о балку. Он двигался между грудами припасов и награбленного пиратами добра, прокладывая себе путь к свету, проникающему через решетки с главной палубы. Дориан и Аболи последовали за ним вместе с остальными членами экипажа "Центавра". Среди них были Элф Уилсон, который плавал вместе с отцом Тома, и два сына Аболи, Зама и Тула. Их глаза сияли белым в темноте, ожесточенные до ярости свидетельствами рабского прошлого корабля. Все они слишком хорошо знали, что при других обстоятельствах они могли бы оказаться прикованными к железным кольцам, которые все еще торчали из деревянных стен, перевезенными через океан, чтобы быть проданными, как животные, колонистам в Карибском море и Америке; всегда предполагая, что они выживут в этом путешествии. Им казалось, что они все еще чувствуют запах остатков боли и человеческих страданий, исходящих из досок.

Том вскарабкался по кормовому трапу и осторожно просунул голову в люк. Он поднялся под квартердек, рядом с бизань-мачтой. Снаружи, под палящим солнцем, на главной палубе лежали только мертвецы. Все живые отправились к "Вдове", чтобы ограбить ее.

Том сделал знак своим людям следовать за ним на орудийную палубу. Он указал на одну из длинных пушек, чье дуло торчало из открытого люка и упиралось прямо в корпус другого корабля.

Он резко отдал приказ. - Вбей это сюда.’

Зама и Тула бросились к снастям, которые крепили орудие к корпусу корабля. Элф Уилсон и другие мужчины присоединились к ним, и вместе они вытащили его обратно. Оно с грохотом въехало на своих траках, оставив орудийный порт открытым квадратом света. Том просунул голову внутрь. Два корабля двигались вместе, их корпуса стучали, когда они соприкасались. Между ними сверкала тонкая полоска чистой воды.

Он расстегнул пояс с мечом. - Подержи меня, Аболи.’

Схватившись за ноги Аболи, он протиснулся через орудийный иллюминатор, пока не коснулся борта другого корабля. Так далеко у него не было орудийных портов - он оказался напротив кормовых иллюминаторов, заглядывая в капитанскую каюту. Он видел, как внутри за стеклом двигались какие-то фигуры, обшаривая все внутри, чтобы унести что-нибудь ценное. Он замер, но они были слишком поглощены своей работой, чтобы заметить его в глубокой тени между кораблями.

- ‘Помоги мне с этим, - крикнул один из них. - Он чертовски тяжелый.’

Его голос отчетливо доносился из разбитого окна. Пока Том смотрел, к нему присоединился еще один человек. Вместе они подняли крепкий ящик и вынесли его за дверь.

Каюта была пуста. Том потянулся как можно дальше, радуясь, что мощные руки Аболи удерживают его. Он просунул руку сквозь зазубренную дыру в стекле, стараясь не порезать запястье, и отодвинул защелку. Он распахнул окно настежь.

- Отпусти меня, - прошептал он Аболи. Он ухватился за подоконник и протиснулся внутрь. Куча подушек прервала его падение, их чехлы были разорваны, а набивка разорвана в поисках ценностей пиратами.

Аболи протянул в окно синюю шпагу Тома. Том пристегнул ее и проверил зарядку своих пистолетов, пока остальные один за другим проползали внутрь. К тому времени, как они все оказались внутри, каюта была настолько переполнена, что они едва могли двигаться.

С верхнего квартердека донесся громкий смех. Том недоумевал, что происходит.

Дверь распахнулась настежь. Там стоял пират. Должно быть, он грабил кают-компанию, потому что в одной руке держал пригоршню серебряных ложек, а в другой - подсвечник.

- ‘Что ты там делаешь? Это - мое. - А потом, когда он оглядел собравшуюся там странную группу, спросил: - Кто вы, черт возьми, такие?’

В каюте не было места для размахивания саблей. Аболи вытянул руку с клинком в руке и проткнул пирату шею. Он упал на пол, схватившись за горло. В ране булькала кровь. Ложки и подсвечник с грохотом упали на палубу.

- За мной, «Центавр»! - Том нырнул через дверь на нижнюю палубу. Это была настоящая бойня - люди вытаскивали из трюма тюки с тканью, вываливали сундуки моряков, рассыпали по доскам драгоценные пряности. Еще дальше кто-то разбил бочонок с ромом, и они пили из этой дыры.

Никто из них не держал в руках оружия. Большинство из них не видели людей, выходящих из каюты, или не понимали, кто они такие.

Абордажная группа "Центавра" бросилась на них. Дориан и Аболи были опытными воинами, ветеранами бесчисленных сражений. Зама и Тула, выросшие на рассказах о войнах своего отца, сражались со свирепостью молодых людей, впервые почувствовавших вкус битвы. Элф Уилсон и остальные члены команды следовали за Кортни в гораздо большем количестве состязаний, чем им хотелось бы помнить. Они точно знали, что им нужно делать.

Пираты едва ли понимали, что с ними происходит, прежде чем большинство из них были повержены без боя. Некоторые пытались защититься тем, что попадалось под руку – навигационными книгами, кружками или тюками ткани, – но их быстро вырубали. Краем глаза Том заметил, что Дориан резко и четко продвигается вперед. У одного из пиратов в руке был нож. Дориан обезоружил его одним взмахом, повернул клинок и вонзил его между ребер в сердце пирата. Вывернув запястье, клинок вышел чисто, как раз вовремя, чтобы ударить стальную гарду в лицо следующего человека. Мужчина отшатнулся назад, а Дориан шагнул вперед и проткнул его насквозь.

Но кое-кому из пиратов удалось сбежать по передней лестнице. - ‘Наверх, на палубу’ - крикнул Том. Кто-то из пиратов наверху, должно быть, понял, что происходит. Если пираты задраят люки, Том и все его люди окажутся в ловушке между палубами.

Том помчался вверх по трапу, перепрыгивая через три скользкие от крови ступеньки. Наверху показался человек; Том выхватил один из своих пистолетов и выстрелил в него левой рукой. С такого расстояния он не мог промахнуться. Человек повалился ему навстречу. Том обошел его, одним прыжком преодолел последние ступеньки и приземлился на главной палубе.

С обостренными чувствами, вызванными стремительным потоком битвы, он сразу же увидел эту сцену - кучка пленников, загнанных в угол, окруженных вооруженными пиратами; капитан на коленях, с окровавленным лицом и руками; женщина, прижатая к спине, с разорванными юбками, рядом с бородатым пиратом, держащим саблю между ее бедер.

Том поднял второй пистолет и выстрелил. Слишком быстро - пуля пролетела мимо цели и попала в одного из мужчин сзади. Капитан пиратов резко вскочил. С яростным рычанием он поднял свою саблю, чтобы пронзить ею женщину под ним.

Раздался еще один выстрел. Дориан подошел к Тому вплотную. Из пистолета, который он держал в руках, повалил дым; капитан пиратов выронил меч и отшатнулся, истекая кровью.

Том усмехнулся, глядя на брата. - Хороший выстрел, Дорри.’

- Я целился ему прямо в сердце. - Дориан засунул стреляный пистолет за пояс и переложил саблю обратно в правую руку. Один из пиратов бросился на него с пикой. Дориан уклонился от удара, сбил противника с ног и сделал выпад саблей. Удар пришелся ему в середину груди, и окровавленное острие показалось на расстоянии вытянутой руки между лопатками.

Аболи уже срезал себе путь обратно на квартердек. Том последовал за ним по лестнице. Еще одна яростная схватка кипела на корме корабля. С криками - "Ура" и "Вдова" - экипаж торговца повернулся к своим похитителям. Они были безоружны, но застали пиратов врасплох. Некоторые ушли, чтобы присоединиться к мародерству; другие были слишком заняты, наблюдая, как Легранж играет с женщиной. Некоторые из них сложили оружие, и теперь они были пойманы с двух сторон. Матросы вырывали сабли у пиратов или хватали их так близко, что те не могли пустить в ход свое оружие. Том пробирался сквозь толпу, нетерпеливо высматривая капитана пиратов.

Его нога за что-то зацепилась. Его глаза быстро опустились. Это была та самая женщина, которую он видел раньше, свернувшаяся калачиком и прижимающая к себе порванные юбки. Неподалеку он увидел тлеющую жаровню, стоявшую на палубе, совершенно забытую, когда вокруг нее бушевала битва.

Даже в пылу битвы Том почувствовал укол тревоги. Огонь был самым страшным страхом каждого моряка – единственное, что могло превратить корабль в черный пепел за считанные минуты.

Аболи тоже это видел. Он поднял жаровню за одну ногу и швырнул ее за борт, на пиратский корабль. Горячие угли заскользили по палубе. Один из них уперся в кучу веревок, но из-за шума, поднявшегося на борту "Вдовы", никто этого не заметил.

Том стоял над женщиной, отпугивая всех, кто приближался, и все еще оглядывал толпу в поисках вражеского капитана. Люди с "Центавра", команда с "Вдовы" и оставшиеся пираты - все были вовлечены в смертельную схватку. Все больше пиратов появлялось из-под палубы, как крысы - они продолжали наступать, сражаясь с такой яростью, которую он редко видел равной. Люди, которым есть что терять.

А потом, словно порыв ветра, пираты начали отступать. Перед Томом открылось пространство - пространство для выпада и удара. Он двинулся вперед, рубя бегущих от него людей. Какое-то мгновение он не понимал, почему они бежали. А потом он почувствовал запах. Их напугал не едкий запах пороха, а сильный удушливый запах горящего дерева и смолы.

Оказавшись между решительными врагами и горящим кораблем, пираты бросились назад, чтобы потушить огонь, охвативший их собственный корабль. Том пронзил одного из них как раз в тот момент, когда собирался прыгнуть со стороны "Вдовы". Он упал в щель между кораблями и был раздавлен их корпусами. Том огляделся по сторонам. Черный дым поднялся из "Боевого петуха"; языки пламени лизнули его планшир и побежали вверх.

- Отпусти ее! - Завопил Том. Если огонь перекинется на "Вдову", они все сгорят и утонут. Зама принялся рубить абордажным топором захватные веревки. Двое из людей "Вдовы" схватили упавшие на палубу абордажные сабли и присоединились к нему.

Пламя поднялось еще выше. И все же корабли оставались запертыми вместе. Подняв глаза, Том увидел, что реи "Вдовы" зацепились за такелаж пирата, образуя высокий мост между двумя кораблями.

- Дай мне этот топор."- Он выхватил его у Замы и побежал вверх по линям. Дориан последовал за ним.

Он перепрыгнул через завесы футтоков и вышел на рею. Став хозяином собственного корабля, он редко поднимался наверх, но сноровки не потерял. Он добежал до конца реи и принялся рубить путаницу веревок и парусов, зацепившихся за нее. Огонь горел под ним, подпрыгивая так высоко, что казалось, будто пламя лизало подошвы его ботинок. От дыма у него слезились глаза. Дориан присоединился к нему, встав на колени на палубе, чтобы срезать блок, застрявший на цепях.

И все же корабли крепко держались в своих взаимных объятиях.

- ‘Почему он не хочет идти?’

Дориан указал на кусок снасти, который был завернут в скобки. Он взял у Тома абордажный топор и двинулся к нему.

Что-то ударило по палубе. Том почувствовал вибрацию еще до того, как увидел дыру, пробитую в боку лонжерона, прямо у ноги Дориана. Сквозь дым Том увидел, как капитан пиратов опустил мушкет, из которого только что стрелял.

- "Он хочет убить нас обоих", - подумал он. Не колеблясь ни секунды, он добежал до самого конца реи, перелез на завесу "Боевого петуха", развернулся и ухватился за нее, чтобы не упасть. Он соскользнул вниз так быстро, что обжег кожу на ладонях, и, собравшись с силами, тяжело приземлился на палубу. В дыму и хаосе его никто не заметил. Ее команда суетилась вокруг с ведрами, пытаясь потушить пламя; другие пытались спустить ее длинную лодку, которая висела косо на своих швартовах.

Легранж перезаряжал мушкет. Том бросился на него. Они оба упали, мушкет застрял под телом Легранжа. Легранж дернулся и попытался сбросить его с себя, но вес Тома придавил пирата к земле, а сам он потянулся за ножом в чулке.

Под ним Легранж вслепую протянул руку и заскреб ногтями по палубе, пытаясь найти оружие. Они сомкнулись вокруг ручного шпиля, лежащего забытым под лафетом одной из пушек. Он изо всех сил размахнулся и ударил железным шипом Тома по голове. Том заметил это движение как раз вовремя. Он откинулся назад, так что шип отскочил от его плеча – но это дало Легранжу все пространство, которое ему было нужно, чтобы освободиться. Он выкатился из-под Тома и встал на ноги. Он схватил упавший мушкет и прицелился в Тома. Он нажал на спусковой крючок. Кремень высек искры из стали. Том вздрогнул – но мушкет дал осечку. С яростным воем Легранж перевернул мушкет и снова бросился на Тома, размахивая стволом оружия.

Ветер гнал дым прочь. Позади Легранжа Том увидел, что два корабля расходятся в разные стороны. Дориан отпустил "Вдову" на свободу. Он должен был перейти на нее, но Легранж преградил ему путь, размахивая мушкетом, как дубинкой. Том попятился назад, пригибаясь, чтобы избежать яростных ударов пирата. Огонь все сильнее разгорался; большинство людей оставили всякую попытку бороться с ним и вместо этого пытались спастись сами. И все же Легранж шел вперед, слишком быстро, чтобы дать Тому возможность поднять оружие с заваленной мусором палубы.

Том сделал еще один шаг назад – и резко уперся в борт корабля. Он вскочил на планшир, едва избежав очередного дикого взмаха мушкета. Балансируя на узком выступе, он бросил быстрый взгляд на воду внизу. Корабль дрейфовал вниз по ветру. Он понял, что если упадет, то его затянет под корпус корабля и порежут на мелкие кусочки острые как бритва ракушки, покрывавшие его дно. Если только акулы не доберутся до него раньше, чем это случится.

Легранж тоже это знал. Он помолчал немного, чтобы обдумать ситуацию. Он не знал, кто такой Том, откуда он взялся и как попал на борт, но знал, что тот лишил его своего приза – и, вероятно, своего корабля тоже. Рыча от ярости, он бросился на Тома с мушкетом, чтобы столкнуть его за борт. Том предвидел этот удар и отскочил назад от планшира. К удивлению Легранжа, он не упал в волны внизу, а взмыл в воздух, вылетев из-за борта корабля, как будто у него выросли крылья.

Легранж не заметил туго натянутого фала, прикрепленного к корабельному рею высоко наверху, за который ухватился Том. Том достиг предела своей дуги и начал раскачиваться назад, набирая скорость, когда корпус корабля накренился и дал ему толчок. Он подтянул колени к груди, а затем выбросил их вперед, когда снова бросился на Легранжа. Оба его сапога врезались пирату в лоб, отбросив его голову назад с такой силой, что Том отчетливо услышал, как хрустнули позвонки. Легранж отшатнулся назад, ноги его подкосились. Он упал во взметнувшееся пламя, которое неслось к нему по палубе. Оно мгновенно поглотило его. На секунду Тому представилось адское видение Легранжа, объятого пламенем. Его борода, волосы и одежда загорелись, а кожа на лице покрылась волдырями и сморщилась.

Том качнулся над водой на фале, и когда он достиг предела его дуги, он отпустил свою хватку и упал в воду. Мощными взмахами руки он легко преодолел расстояние до "Вдовы", прежде чем акулы почуяли запах крови на нем. Дориан ждал на нижней ступеньке, чтобы помочь ему подняться на борт.

- ‘Где Сара и Ясмини? - воскликнул Том, прежде чем полностью отдышался. В отчаянии он окинул взглядом воды вокруг "Вдовы", а затем с огромным облегчением выдохнул, увидев ее далеко от горящего корпуса "Бойцового петуха". Том снова переключил свое внимание на пиратский корабль. Столбы огня охватили его мачты и побежали вдоль палубы, пожирая паруса и очерчивая их в пламени. Люди бросились в воду, из их спин вырывались языки пламени. Пираты, попавшие в ловушку на борту "Вдовы", чувствовали себя ничуть не лучше. Команда была в диком настроении - им не давали пощады раньше, и не предложили ничего сейчас.

- ‘Мы должны спустить шлюпку, - сказал Дориан, указывая на барахтающихся в океане пиратов. Крики раздавались над водой, когда акулы приближались к ним.

- Это было бы безжалостно - спасать их, чтобы потом повесить в Кейптауне, - заметил Том.

Как раз в этот момент огромный взрыв высосал воздух из их легких, а затем гневно выдохнул обратно. Огромная волна раскачала корабль, и люди, пошатываясь, поползли по палубе. Горящие обломки дождем посыпались на бурлящую воду. Но "Боевой петух" уже исчез. Все, что осталось, - это обуглившиеся бревна, оседающие на воду.

Том заставил себя выпрямиться. Теперь уже не было смысла искать выживших. Любой человек в воде потерял бы сознание и утонул от силы взрыва.

- Должно быть, его пороховой погреб загорелся.- У борта корабля к ним присоединился обветренный человек. Он потерял куртку, а из его руки и открытой раны на щеке текла кровь. Но даже в этом случае Том узнал командный тон, запечатлевшийся на его лице.

- ‘Вы хозяин "Вдовы"?’

- Джосайя Инчберд. - Мужчина кивнул на останки "Боевого петуха", на широкое поле обломков, разбросанных по воде. - Скатертью дорога ей и тем ворам, что плавали на ней.’

Том ждал, что он передаст ему свое мнение о битве, подтвердит полученную помощь. Но Инчберд больше ничего не сказал.

- ‘Нам повезло, что мы были в поле зрения, когда вас взяли на абордаж’ - многозначительно сказал он. - Мы спасли ваш корабль.’

Инчберд сразу понял, что он имел в виду. - ‘Ты не получишь никакого приза’ - резко предупредил он.

- Ваш корабль был захвачен пиратами. - Вы сдались, - заметил Дориан.

- ‘Я никогда не сдавался.’

- ‘Тогда вы произвели убедительное впечатление этого.

- ‘Если вы хотите настаивать, то можете обратиться в Адмиралтейский суд в Лондоне.’

Том судорожно сглотнул. Он покинул Англию пятнадцать лет назад, скрываясь от правосудия, разыскиваемый за убийство своего старшего брата Билли. Человек с черным сердцем, быстро впадающий в ярость, Билли пытался убить Тома в полночной засаде на пристани Темзы. Том убил его в порядке самозащиты, не узнав в темноте, но в английском суде это мало что значило. Если он вернется, то все, что ему грозит, - это петля палача.

Инчберд не мог этого знать, но он чувствовал слабость Тома. - ‘Если вы хотите продолжить расследование, я с радостью доставлю вас в Лондон на своем корабле.’

- ‘Я рисковал своей жизнью, чтобы спасти ваш корабль. - Матросы на палубе возбужденно заговорили. "Центавр" подошел к борту, и Аболи помогал Саре и Ясмини подняться на борт. - ‘Я рисковал своей командой, своим кораблем и своей семьей, - настаивал Том.

Инчберд смягчил свой тон. - ‘Вы должны понять, сэр, что у меня связаны руки. Если я уступлю что-нибудь сейчас, не посоветовавшись с моими хозяевами, я никогда не увижу другого командования. Что касается меня, то я с радостью отдал бы вам все на борту за то, что вы сделали. Но для этого вам придется обратиться к суперкарго.’

Том молча кивнул. Капитан отвечал за корабль, но содержимое его трюма принадлежало суперкарго. - ‘Тогда мне лучше поговорить с ним.’

Сара и Ясмини поднялись по трапу на квартердек. Сара уперла руки в бока и оглядела кровавую бойню на палубе.

- Беда мужчин, - заявила она Ясмини, - в том, что они всегда оставляют все в таком беспорядке. - Она повернулась к Инчберду. - Приношу свои извинения, если мой муж причинил вашему кораблю какие-либо неприятности.’

Инчберд неловко поклонился. - ‘Мы как раз обсуждали этот вопрос.’

- ‘Ваш муж спас нас всех’ - сказал другой голос. Женщина, которую Том ранее спас от Легранжа, поднялась по лестнице, ведущей наверх. Ее голос был низким и хриплым, с оттенком акцента, который Том не мог определить. Она переоделась в новое платье из того, которое Легранж разрезал своей саблей. Это было простое голубое ситцевое платье, которое отражало море вокруг них, затянутое чуть ниже ее полных грудей. Ее волосы были стянуты сзади лентой, а над самой шеей плыла выбившаяся прядь. Ей было не намного больше двадцати, но в ее лице чувствовались сила и мудрость, не свойственные ее возрасту. Все мужчины на палубе уставились на нее. Час назад они видели обнаженными самые интимные части ее тела, но теперь она несла их внимание с непоколебимой невозмутимостью.

- ‘Надеюсь, капитан Инчберд, вы не забыли о хороших манерах, - сказала она. - Эти люди спасли нам жизнь, а я даже не знаю их имен.’

Том слегка поклонился. - ‘Меня зовут Том, - сказал он. - ‘Мой брат Дориан, его жена Ясмини и моя жена Сара. Я рад, что мы могли быть вам полезны.’

- ‘Меня зовут Ана Дуарте. И эти пираты отняли бы у нас все. Легкая дрожь пробежала по ее телу. - ‘Я понимаю, почему капитан Инчберд не может предложить вам награду за спасение своего корабля. Но я не хочу, чтобы вы считали нас неблагодарными. Что бы ни оставили пираты от наших товаров, пожалуйста, возьмите то, что вы считаете справедливым вознаграждением.’

Том ждал, что Инчберд начнет протестовать. Однако капитан почему-то хранил странное молчание.

- ‘Я рад вашей заботе, мэм, но боюсь, что суперкарго не понравится, что вы так легко и свободно распоряжаетесь его товаром. Особенно если он того же мнения, что и здешний капитан Инчберд.’

Она склонила голову набок. - ‘Это мои товары.’

- Ваши?’

- ‘Я и есть суперкарго.’

- Вы? - Том не мог скрыть своего удивления.

Сара ткнула его локтем под ребра. - Том Кортни, ты великий болван. Вы торговали вдоль и поперек побережья Африки со всеми вождями, разбойниками и людоедами, которых только могли найти, чтобы забрать свои товары. И теперь вы в замешательстве, что видите женщину, которая может торговать?’

Ана и Сара обменялись взглядами - некое интуитивное понимание, которое заставило Тома почувствовать себя непонятливым и тупым. Оказавшись между ними, он не заметил странного взгляда, который бросил на него капитан Инчберд, когда Сара произнесла его имя.

Сара обхватила его за локоть и потянула прочь. - Пойдем, - ласково сказала она. - Мисс Дуарте уже достаточно натерпелась за сегодняшний день и без того, чтобы ты глазел на нее. Давайте выберем пару тюков ткани, чтобы заплатить за наш порох и дробь, а затем оставим этих добрых людей продолжать свое путешествие в мире.’

На самом деле это заняло весь остаток дня и весь следующий, прежде чем они расстались. Сара и Ясмини ухаживали за ранеными, в то время как Том, Дориан и Аболи помогали людям Инчберда восстанавливать повреждения "Вдовы" и устанавливать новую мачту. Она потеряла почти половину своей команды, и люди "Центавра" были необходимы, чтобы помочь сращивать ее такелаж и чинить мачты, прежде чем она сможет снова отправиться в путь.

- ‘Но мы можем добраться до Кейптауна, если погода будет хорошей, - сказал Инчберд. - ‘И там я смогу найти новую команду, которая доставит меня домой в Лондон.- Многое еще предстояло сделать, но Том чувствовал, что Инчберд жаждет остаться наедине со своим кораблем, и уважал это. Они попрощались и отчалили. Ветер стал свежее. Когда наступила ночь, Сара и Том стояли у поручней "Центавра" и смотрели, как солнце опускается к скрытому на западе африканскому континенту.

- ‘Ты думаешь об этой Дуарте, - сказала Сара.

Том вздрогнул. - ‘Вовсе нет.’

- ‘Если бы у нас был сын, она была бы именно такой женщиной, какую я хотела бы видеть его женой.’

Том крепко прижал ее к себе. С тех пор как они поженились, он и Сара отчаянно пытались зачать ребенка. Несколько лет назад она забеременела, когда они торговали на реке Лунга; Том чувствовал, что их жизнь вот-вот станет полной. Но у нее случился выкидыш, и с тех пор, несмотря на все их усилия, ее чрево оставалось бесплодным.

- ‘Ты когда-нибудь жалел, что не остался в Англии? - спросила она. - Не женился на милой девонской девушке и поселился в Хай-Уэлде с дюжиной детей?’

Он погладил ее по щеке. - ‘Никогда. Так или иначе, Хай-Уэлд принадлежал Черному Билли.’ По законам первородства все состояние переходит к старшему сыну. Билли, уже женатый на самой богатой наследнице Девона, поспешил похоронить их отца, чтобы заполучить наследство, хотя и не дожил до того, чтобы наслаждаться им.

- Поместье перейдет к сыну Билли Фрэнсису. - Том помолчал, вспомнив раскрасневшегося ребенка, которого держала на руках его мать. - ‘Я полагаю, что теперь он уже совсем взрослый и лорд Хай-Уэлда.’

Сара разгладила юбки, защищаясь от усиливающегося ветра. - Время жестоко обошлось со всеми нами, Том Кортни.’

Он уставился на горизонт, где последний солнечный язычок лизал море. Волны шипели вдоль корпуса "Центавра", когда он рассекал воду, направляясь на юго-запад к Кейптауну на южной оконечности Африки. Город, который был самым близким ему домом с тех пор, как его изгнали из Хай-Уэлда. В Кейптауне они переоснащались и пополняли запасы провизии, продавали свои товары и покупали новые – а потом, много месяцев спустя, начиналось новое путешествие.

Он тяжело вздохнул. Он ни о чем не жалел в своей жизни, но он не забыл, каково это было в детстве - большой старый дом, часовня, где так много Кортни похоронено в своем склепе, слуги, которые ухаживали за его дедом и чьи дети однажды будут служить поколениям еще не родившихся Кортни. Чувство принадлежности, что как бы далеко ни простиралось семейное древо, оно оставалось прочно и глубоко укорененным в этом месте. Он отрезал себя от него и еще не нашел новой почвы, на которую мог бы себя посадить.

Он обнял Сару за плечи и поцеловал в макушку.

- Интересно, что стало с малышом Фрэнсисом, - задумчиво произнес он.

***

Дождь хлестал по большому дому. Сильный ветер завывал вокруг его башенок и фронтонов, хлопая расшатанными ставнями на петлях. Все окна были темными, за исключением последней комнаты на верхнем этаже.

Там, в главной спальне, на каминной полке горела и мерцала единственная свеча, отбрасывая чудовищные тени по всей огромной комнате. Ветер завывал в трубе, сотрясая мертвые угли в камине. Две фигуры сидели в креслах, придвинутых к камину, хотя огонь в камине погас несколько часов назад, когда кончился последний уголь. Женщина занималась своей вышивкой, а молодой человек делал вид, что читает книгу при скудном освещении. Она была открыта на той же странице в течение последних пятнадцати минут.

Женщина тихонько вскрикнула. Ее сын поднял голову.

- С тобой все в порядке, мама?’

Она высосала кровь из пальца. - При таком освещении это так трудно увидеть, Фрэнсис.’

Элис Лейтон - когда-то Элис Гренвилл, а потом Элис Кортни - посмотрела на сына, тронутая выражением озабоченности на его лице. Ему еще не исполнилось восемнадцати, но он уже был вполне взрослым, большим и сильным. Но в его сердце была какая-то нежность, которая заставляла ее беспокоиться о его будущем там, в этом огромном и порочном мире. Его черные как смоль волосы обрамляли красивое лицо с гладкой янтарной кожей и блестящими темными глазами. Непокорная черная прядь волос упала ему на лоб, почти касаясь левого века. Она видела, как девушки в деревне смотрели на него. Точно так же она когда-то смотрела на его отца.

Ставни хлопали и хлопали, словно сам дьявол колотил в дверь. Фрэнсис закрыл книгу и порылся в камине кочергой. Все, что он разворошил, было пеплом.

- ‘Ты не знаешь, где сейчас отец?’

Его отец – фактически отчим, хотя он был единственным, кого он знал - провел большую часть прошлой недели взаперти в библиотеке, просматривая бумаги, которые он не позволял им видеть. В тот единственный раз, когда Фрэнсис попытался войти к нему, сэр Уолтер обругал его и захлопнул дверь.

Элис отложила свое вышивание. В ее темных волосах появились преждевременные седые пряди, глаза запали, серая кожа туго обтянула щеки. Фрэнсис до сих пор помнил, как она была красива и весела. Таковы были его самые ранние воспоминания: мать возвращается с какого-то бала или вечеринки, входит в детскую, чтобы поцеловать его на ночь, ее кожа сияет, а глаза сверкают. Он почти чувствовал запах ее духов, когда она склонилась над его кроватью, ее персиковая нежная кожа касалась его щеки, а бриллианты сверкали на ее шее в свете свечей. Алмазы пошли первыми.

По пустому дому разнесся грохот, от которого задрожали половицы и задребезжали угли в камине. Фрэнсис вскочил на ноги.

- ‘Это был гром?- неуверенно сказала Элис.

- Он покачал головой. - И не ставни. Это доносится снизу.’

Он прошел по длинной галерее и спустился по большой лестнице. Воск капал со свечи и обжигал ему пальцы - в Хай-Уэлде больше не было серебряных подсвечников. Он остановился у подножия лестницы и понюхал воздух. Он достаточно хорошо знал запах оружейного дыма от охоты на дичь и наблюдения за местной милицией на учениях, но никогда раньше не чувствовал его в доме.

Ужас поднялся в его груди, и сердце бешено заколотилось. Он поспешно пересек холл и подошел к двери библиотеки. - Отец?’- позвал он. - Отец - у вас все в порядке?’

Единственным ответом был стук дождя по стеклам. Он подергал дверную ручку, но она была заперта. Он опустился на колени и приложил глаз к замочной скважине. Огрызок ключа в замке блокировал любой вид изнутри.

- Отец? - он попробовал еще раз, на этот раз громче. Последние две недели отец пил почти без перерыва. Возможно, он потерял сознание.

Отложив свечу в сторону, он полез в карман за перочинным ножом и открыл лезвие. Затем он осторожно вставил его в замочную скважину и повертел в руках, пока не услышал, как ключ упал на пол. Под старой дверью зияла щель в добрый дюйм. Он нашел хлыст для верховой езды, висевший на вешалке для шляп в углу коридора. Просунув его кончиком под дверь, он смог вытащить ключ.

Он отпер дверь и распахнул ее. Свеча раздвинула тени, когда он прошел через длинную комнату. Еще ребенком он помнил, как скользил по полированным половицам. Теперь они были шершавыми и потрескавшимися; их не полировали уже много лет. Вдоль стен стояли пустые книжные шкафы; книги были проданы, как и почти все остальное. Он видел тени на штукатурке там, где щиты и мечи когда-то украшали гордый герб и доспехи Кортни. Как и серебро, и граненое стекло, все это было продано.

В дальнем конце комнаты стоял старый дубовый стол, заваленный бумагами и открытой бутылкой вина. Ни стаканов, ни графина. Его отец лежал, сгорбившись, в кресле позади него, как будто заснул. Темно-красная лужа растеклась по бумагам.

Фрэнсис помолчал. Затем он в спешке подбежал к фигуре и толкнул ее обратно в кресло. Сильнее, чем он предполагал - кресло опрокинулось и упало. Его отец откинулся назад и рухнул на пол, протянув одну руку к лежащему рядом пистолету.

Фрэнсис с трудом подавил подступившую к горлу тошноту. - Отец?’

Сэр Уолтер Лейтон когда-то был красив, пока его не погубили пагубные привычки. Даже после смерти его лицо все еще хранило следы той непреодолимой энергии, которую Фрэнсис так хорошо помнил - человека, который подбрасывал его в воздух мальчишкой и ловил, который ставил гинею за то, что он перепрыгнет через забор верхом на лошади или предложит внезапную поездку в Лондон. Теперь его безжизненные голубые глаза смотрели на Фрэнсиса, словно умоляя о прощении. Спереди он выглядел совершенно нетронутым. Только еще дальше виднелись края зазубренной кровавой раны в том месте, где пистолетное ядро вышибло ему мозг через затылок.

Позади него раздался короткий пронзительный крик. Он резко повернулся. Элис стояла там, прижав руки ко рту, и смотрела на распростертое на полу тело.

- ‘Я же сказал тебе подождать наверху’ - сказал Фрэнсис, ужаснувшись тому, что ей придется это увидеть. Он подбежал и обнял ее, прижав ее лицо к своему плечу, чтобы не видеть этого зрелища.

Она всхлипнула ему в рубашку. - Зачем он это сделал?’

Фрэнсис подвел ее к одному из кожаных кресел с откидной спинкой и усадил туда, где стол скрывал от нее тело. Она поплотнее закуталась в шаль и даже не попыталась последовать за ним, когда он вернулся к столу.

Фрэнсис выхватил из стопки самую верхнюю бумагу и поднес ее к свету. Это было письмо от адвоката, фирмы в Лондоне, о которой он никогда не слышал. Он читал юридические высокопарные фразы, пытаясь понять их смысл. Один абзац сразу бросился ему в глаза.

"Если вы не расплатитесь с этими долгами до полуночи девятнадцатого октября, то у меня не будет иного выбора, кроме как послать судебных приставов, чтобы наложить арест на указанное имущество, включая все оборудование и мебель, в порядке удовлетворения этого требования.

‘Они говорят о Хай- Уэльде’ - догадался Фрэнсис. - ‘Это сегодня вечером. - Он посмотрел на часы на каминной полке. Было позже, чем он думал. Колокол на колокольне маленькой часовни на холме уже пробил одиннадцать, хотя он и не слышал его из-за грозы. Его охватил ужас. - Они будут здесь в течение часа.’

Он снова посмотрел на труп своего отца. Гнев поднялся внутри него, вытесняя печаль, которую он чувствовал. Это было так давно, что он не мог вспомнить, когда впервые осознал, что его отец был заядлым игроком. То, как серебро исчезло из сундука без объяснения причин, а затем столь же таинственно появилось спустя несколько месяцев. Карточные вечеринки в гостиной, куда его никогда не пускали, продолжались так поздно, что он слышал, как они продолжались, когда проснулся на следующее утро. Перепады настроения отчима - то он был задумчивым и молчаливым по целым неделям, то радостным и веселым и приносил в дом подарки для Фрэнсиса и Элис. Странные люди, которые появлялись на пороге в любое время суток, наблюдали за Фрэнсисом из-за перил на лестничной площадке второго этажа. Последовали ссоры, Элис кричала на него из-за закрытой двери спальни.

Но он никогда не думал, что все так плохо. Снаружи раздался отчаянный стук, и на мгновение ему показалось, что судебные приставы уже прибыли. Но это опять были только ставни. Взглянув на часы, он понял, что у него осталось пятнадцать минут.

- ‘Мы должны идти, - воскликнул он. Он поднял мать на ноги и снова повел ее наверх, заперев входную дверь, когда они проходили мимо. Ее лицо было бледным, а рука холодной, как стекло. - Собери свои вещи, все, что мы сможем унести.’

Она вяло подошла к платяному шкафу и достала оттуда несколько платьев и нижних юбок. Фрэнсис пошел в свою комнату и наполнил сумку своими немногочисленными пожитками. Он почти слышал, как тикают секунды. Он побежал обратно в комнату матери и увидел, что она сидит на кровати с балдахином, окруженная своей одеждой.

- Да ладно тебе, - яростно сказал он. - Они будут здесь с минуты на минуту.- Он начал запихивать ее одежду в сумку. - Если бы только мой отец ...

- ‘Не называй его так, - прошептала она. - Сэр Уолтер не был твоим отцом.’

- ‘Мне это известно. Но ты всегда говорила, что я должен звать его ...

- ‘Я была неправа. Я вышла за него замуж, потому что была вдовой, а тебе нужен был отец. После смерти Уильяма моя семья отреклась от меня; они даже не присутствовали на его похоронах. Мой отец ненавидел меня за то, что я вышла замуж за простолюдина, даже из такой богатой семьи, как Кортни. Потом обстоятельства смерти Уильяма, скандал, связанный с этим ... он так и не простил меня.’

- ‘Ты мне никогда не говорила.’

- Ты был невинным ребенком, который уже слишком много страдал. Сэр Уолтер Лейтон был любящим и обаятельным человеком, и он заставил меня смеяться. Я не узнала его истинного характера. Точно так же, как я не знала твоего отца, пока не стало слишком поздно.’

- ‘Но ты всегда говорила, что мой отец - мой настоящий отец, Уильям Кортни, - был хорошим человеком. Добрый, благородный человек.’

Ее лицо сморщилось. - О, Фрэнсис, все это было ложью. Я не вынесу, если ты будешь страдать, зная, что за человек этот Уильям Кортни. Черносердечный грубиян, который чуть не сплясал джигу, когда умер его собственный отец; который избил меня до полусмерти и избил бы тебя тоже, если бы был жив. Он чуть не убил своего собственного брата, Томаса.’

У Фрэнсиса подкосились ноги. Он тяжело опустился на кровать. Злые слезы защипали ему глаза. - ‘Нет. Это Томас убил его. Ты же сама мне сказала, мама. Ты же сама мне сказала.’

- ‘Да, это было правдой. Том действительно убил Уильяма’ - призналась она. - Но это была самозащита.’

‘А ты там была?- требовательно спросил Фрэнсис. - ‘Ты его видела?’

- Уильям уехал в Лондон и больше не вернулся. Ходили слухи, что Том убил его, но я знала, что если это правда, то его спровоцировали. Том не мог хладнокровно убить своего брата.’

Фрэнсис с трудом перевел дыхание. - ‘Должно быть, так оно и было.’

Внезапно снизу донесся громкий стук молотка, и на этот раз ошибиться было невозможно: тяжелый удар кулаком по тяжелой двери. Френсис услышал приглушенные крики и скрежет, с которым кто-то пытался повернуть ручку двери.

Элис крепко прижала его к себе. - ‘Ты уже почти совершеннолетний. Пришло время тебе узнать правду.’

- ‘Ты все врешь. - Он стряхнул ее руку и схватил сумку. Еще один яростный стук раздался снизу. - Сегодня я уже потерял одного отца. Теперь ты пытаетешься уничтожить память о другом.’

- Откройте, - раздался голос, достаточно громкий, чтобы перекричать бурю. - Откройте во имя закона.’

Фрэнсис подошел к двери спальни. - ‘Нам надо идти. Если они найдут нас здесь, то заберут все.’

- ‘Я останусь здесь.- Элис поплотнее закуталась в шаль. - Они не оставят бедную скорбящую вдову без помощи и крова. А теперь, когда Уолтер мертв, они не смогут так легко расплатиться с его долгами. Что же касается этого дома, то пусть он достанется им. Кроме тебя, мой дорогой, он не принес мне ничего, кроме горя и потерь.’

Он пристально посмотрел на нее. Эмоции заглушали его мысли; он хотел что-то сказать, но слова не шли.

- Откройте, - снова раздался голос снизу.

Фрэнсис побежал. Он проскользнул вниз по черной лестнице, миновал тихие кухни и оказался во дворе конюшни. Все грумы и конюхи были уволены; чистокровные лошади, на которых он ездил мальчиком, давно уже были проданы новым владельцам. Осталась только одна лошадь - Гиперион, гнедой мерин, которого отчим подарил ему на тринадцатилетие. Оставшись один в своем стойле, он заржал, услышав приближение Фрэнсиса. Фрэнсис зажег лампу и быстро оседлал его. Очень скоро люди управляющего начнут обходить дом с тыльной стороны в поисках входа. Он снял с крючка на стене клеенчатую накидку и вывел Гипериона во двор. Там стояла какая-то фигура и ждала его.

- Мама? - Его гнев растаял при виде ее, серого призрака на конюшенном дворе. Промокшее платье прилипло к ее стройному телу, как у маленькой девочки, потерявшейся под дождем. В руках она держала маленький бархатный мешочек.

- ‘Я не могла расстаться с тобой, не попрощавшись.’

Он обнял ее. - До свидания, мама.’

- ‘Куда ты пойдешь? - Ей пришлось кричать ему прямо в ухо, чтобы ее было слышно сквозь шум дождя.

Он не думал об этом до этого момента, но в тот момент, когда он это сделал, он знал ответ.

- ‘Единственная семья, которая у меня осталась, - это мой дядя Гай, живущий в Бомбее. Я отправлюсь в Лондон, в Ост-Индскую компанию, и попрошу у них должность и место на одном из их кораблей.- Он оглянулся на огромный дом, так переполненный воспоминаниями. - Возможно, я разбогатею и однажды вернусь, чтобы вернуть себе Хай-Уэлд.’

Она покрутила в пальцах шнурок маленького бархатного мешочка, пытаясь скрыть боль в сердце при мысли о том, что ее единственный сын уезжает так далеко.

- ‘Это хороший план. Но будь осторожен со своим дядей Гаем. Странно сказать, но в два года ты был самым крупным акционером Ост-Индской компании за пределами ее совета директоров. Твой дедушка Хэл накопил более двадцати тысяч акций, и когда Уильям умер так скоро после смерти своего отца, все они перешли к тебе. Они должны были находиться в доверительном управлении, но Гай посоветовал нам продать их. Я последовала его совету, но с тех пор всегда задавалась вопросом, честно ли он обращался с нами. Если бы мы держали эти акции в трасте, Уолтер никогда бы к ним не притронулся. Как только мы переведем их в наличные ...

Она вздохнула. Каковы бы ни были недостатки Уильяма, он оставил ее одной из самых богатых вдов в Англии. За прошедшие с тех пор пятнадцать лет ее второй муж превратил это наследство в сплошные долги и сожаления. Как она могла попросить Фрэнсиса остаться? Здесь для него ничего не было. Сэр Уолтер позаботился об этом.

- ‘Возьми это. - Она протянула ему бархатный мешочек. Дождь намочил ткань, но он почувствовал внутри что-то твердое и тяжелое. Он открыл его. После нищеты последних месяцев это было похоже на видение небес. При свете фонаря на конюшне он увидел, что это большая золотая медаль с изображением льва с лохматой гривой. Он держал в своих лапах земной шар с алмазными звездами, сияющими в голубом эмалевом небе над ним.

- ‘Что это такое?’

- Орден Святого Георгия и Святого Грааля. Кортни носили его больше поколений, чем я могу сосчитать. Теперь он принадлежит тебе.’

- Но ... - он изо всех сил старался взять себя в руки, как голодный человек перед банкетом. - Это, должно быть, стоит целое состояние. Одни только бриллианты ... если бы мы их продали, то смогли бы сохранить Хай-Уэлд.

- ‘Нет. - Она выдержала его пристальный взгляд. - ‘Это честь семьи Кортни. Куда бы ты ни пошел, что бы ты ни делал, никогда не теряй его.’

Крики раздавались ближе, из-за угла дома. Она обхватила его руками и поцеловала.

- ‘Иди. Человек, которого тебе нужно увидеть в Лондоне, - это сэр Николас Чайлдс. Он был другом твоего деда и до сих пор является влиятельным человеком в Ост-Индской компании. Если и есть на свете человек, который может тебе помочь, то это он.’

Мальчиком Фрэнсис много раз бывал в Лондоне, но всегда вместе с родителями, путешествуя в хорошо пружинившем экипаже с кучером, который расчищал им дорогу щелчком кнута, и лакеями, которые обслуживали их на каждой остановке. Теперь путешествие заняло почти неделю, долгие медленные дни, борьба с заболоченными дорогами и безжалостной осенней погодой. Он спал в канавах, привязав Гипериона так, чтобы его не было видно за живой изгородью, и боялся, как бы кто-нибудь не наткнулся на него и не обнаружил под рубашкой красный бархатный мешочек. Однажды утром близ Солсбери его разбудила банда людей шерифа, которые обозвали его бродягой и конокрадом и гонялись за ним по нескольким полям, пока он наконец не сбежал. В Ричмонде он потратил последние монеты на мешок овса для Гипериона и маленькую кружку пива для себя. К тому времени, как они добрались до Лондона, лошадь почти хромала, а Фрэнсис был весь в грязи.

Город пугал лошадь - толпы и шум, телеги и экипажи, грохочущие по камням. Ему пришлось спешиться и вести Гипериона под уздцы, нашептывая ему на ухо утешения. На оживленных улицах большинство людей не обращали на него внимания, но он видел, как другие смотрели на него, потрепанного мальчика с такой прекрасной лошадью. Его щеки вспыхнули, когда он прочел подозрение на их лицах; он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Наконец он нашел конюшню с ливреями. Конюх бросил на Фрэнсиса быстрый взгляд и объявил, что он должен заплатить вперед. Гонорар составит пять шиллингов.

Фрэнсис похлопал себя по карманам. - ‘У меня ничего нет.’

- Тогда и у меня для тебя ничего нет.’

- ‘Пожалуйста." - Наступала ночь, и мысль о том, что придется еще долго бродить по этому враждебному городу, была невыносима. - Я могу найти деньги завтра.’

На лице конюха появилось лукавое выражение, когда он оценил степень отчаяния Фрэнсиса. - Вы могли бы продать лошадь.’

Фрэнсис вздрогнул от ужаса. Он открыл было рот, чтобы отвергнуть это предложение, но слова не шли. А чего он ожидал? Если он собирался начать новую жизнь в Индии, то никогда не смог бы взять с собой Гипериона. Слезы защипали ему глаза, но он не хотел плакать.

- Сколько?’

- ‘Не для себя. Я найду покупателя. Он может остаться здесь, пока я этого не сделаю.’

Фрэнсис обвил руками шею лошади и прижался лицом к ее гриве. Гиперион заржал, радуясь, что снова слышит знакомые запахи и звуки конюшенного двора.

- ‘Можно мне хотя бы переночевать?’

Конюх оглядел его с ног до головы. - Ты можешь спать в конюшне.’

Фрэнсис плохо спал и проснулся рано. Он умылся, как мог, водой из корыта и отряхнул грязь с одежды конской щеткой. Но это не очень помогло. Идя по Чипсайду, он поймал свое отражение в витрине магазина и поморщился. Его темные волосы торчали во все стороны, глаза были окружены фиолетовыми мешками, похожими на синяки, а на щеках темнела недельная подростковая щетина. Его одежда была изодрана в клочья, и хотя конская щетка смыла самую большую часть грязи, грязь оставила глубокие пятна по всей ткани. Его большой палец торчал из дыры в правом ботинке.

Он собирался навестить одного из самых богатых людей Лондона. Сэр Николас Чайлдс был тем человеком, который превратил Ост-Индскую компанию из небольшой компании купцов-авантюристов в гигантское чудовище, управляющее половиной мировой торговли. Фрэнсис знал это имя с тех пор, как себя помнил, хотя если он или его отчим упоминали его, мать всегда меняла тему разговора.

Казалось, половина Лондона знает этот дом на Леденхолл-стрит, и он с готовностью нашел дорогу туда. На уровне земли в нем не было ничего особенно примечательного. Деревянные ставни и пара тяжелых, обитых гвоздями дверей скрывали внутреннее убранство от случайных прохожих; единственным украшением были пара богато украшенных резьбой восточных колонн по бокам дверного проема и ливрейный портье. Но если вы поднимете глаза, то начнете замечать детали, которые наводят на мысль о чем-то более грандиозном. На втором этаже был деревянный балкон, выходящий на улицу, а за ним - стеклянные галереи; над ним на деревянном настиле третьего этажа возвышался большой и гордый королевский герб. А еще выше, так высоко, что приходилось вытягивать шею, карниз был расписан кричащей росписью - корабли под полными парусами плыли по яркому, усеянному волнами морю, окруженные дельфинами и увенчанные статуей честного елизаветинского моряка, осматривающего шпили и дымовые трубы Лондона.

Любой, кто не знал этого, мог бы принять его за двор бакалейщика, который неуместно разместился в городе. На самом деле это была штаб-квартира одного из самых могущественных людей на земле.

Фрэнсис заколебался, собираясь с духом. Он подошел к привратнику.

- Пожалуйста, сообщите сэру Николасу Чайлдсу, что Фрэнсис Кортни желает видеть его по срочному делу. - Тревога заставила эти слова прозвучать громче, чем обычно. Он хотел бы, чтобы его голос не звучал так по-детски.

Носильщик уставился на него сверху вниз. - Сэр Николас Чайлдс сегодня занят. А сэр Фрэнсис Кортни умер в царствование доброго короля Карла.’

- ‘Я его правнук. И пожалуйста, мне нужно поговорить с сэром Николасом.- Он попытался протиснуться мимо, через огромную обитую гвоздями дверь. Крепкая рука преградила ему путь и вытолкнула обратно на улицу.

- Сэр Николас не принимает посетителей.- Привратник подчеркнул каждый слог, ткнув пальцем в грудь Фрэнсиса. - ‘А если вы и дальше будете мешать этой двери, я обвиню вас в бродяжничестве.’

Фрэнсис отступил на другую сторону улицы, в тень кофейни. Через окна он мог видеть мужчин, сидящих вокруг столов в серьезных дебатах, изучающих газеты и потягивающих дымящиеся чашки кофе. Между ними не было ничего, кроме стекла, но это было похоже на другой мир.

Волна бессильной ярости захлестнула его, сотрясая до костей. За последние несколько лет у него бывали моменты, когда ему казалось, что у него ничего нет. Он никогда не понимал, как много у него есть. Теперь же он с горькой ясностью отчаяния увидел, насколько безнадежным он стал. Ничто не было возможно без денег. Их отсутствие убило отчима, разлучило с матерью и стоило ему дома, лошади - всего, кроме одежды на плечах и медали на шее.

Он снова посмотрел на людей в кофейне и представил себя среди них, угощающим своих товарищей-торговцев рассказами о возвращенных инвестициях, полученной прибыли и огромных состояниях, сделанных в Индии. Что бы ни требовалось для того, чтобы присоединиться к их компании, он это сделает. Он поплывет на другой конец света, будет терпеть любые трудности и рисковать любой опасностью. Даже убить человека или многих людей, если он должен был сделать это, чтобы добиться успеха, хотя эта мысль заставляла его дрожать. Он поклялся, что либо выиграет свое состояние, либо погибнет в этой попытке.

Он уселся и стал ждать. Каждый раз, когда дверь в кофейню открывалась, от запахов внутри у него текли слюнки. По мере того как утро подходило к концу, люди начали проходить мимо, неся дымящиеся мясные пироги и горячие пирожки. Он почувствовал слабость. Сумка, висевшая у него на шее, становилась все тяжелее и тяжелее - такая ценная вещь, но он и подумать не мог о том, чтобы продать ее. Он подумал о том, чтобы вернуться в гостиницу и посмотреть, не продал ли конюх Гипериона, но не хотел пропустить возможную встречу с сэром Николасом.

Он понятия не имел, как узнает его. Его мать сказала, что Чайлдс был другом его деда Хэла, так что сейчас он, должно быть, уже в преклонном возрасте. Он наблюдал за тем, что происходит в доме на Лиденхолл-стрит. Мужчины постарше в безупречных париках, более молодые люди сгорбились под тяжестью громоздких сумок с книгами и документами. Каждый раз, когда дверь открывалась, привратник выходил и свирепо смотрел на него, но он не переходил улицу. Однажды Фрэнсису показалось, что он видит человека, изучающего его из тени балкона второго этажа, но он отступил внутрь, прежде чем Фрэнсис успел хорошенько рассмотреть его.

Октябрьский день все тянулся и тянулся. Тени удлинились, кофейня опустела. Церковные колокола зазвонили к вечерней молитве. Фрэнсис уже начал подумывать, куда же он пойдет вечером и где сможет поесть. Он забыл свои полуденные мечты о богатстве и торговле. Все, чего он хотел, - это поесть. Он дотронулся до бархатного мешочка, который слегка выпирал из-под рубашки. Он видел ломбард неподалеку от гостиницы - там наверняка можно было получить хорошую цену. Только на несколько дней, пока он не получит деньги за Гипериона. Эта мысль заставила его устыдиться своей слабости.

Погруженный в свои мысли, Фрэнсис не заметил спешащего к нему привратника, пока тот не пересек половину улицы. Он нес горячий пирог, завернутый в салфетку.

- ‘Я наблюдал за тобой весь день. Ты же ничего не ел.’

Фрэнсис чуть не выхватил пирог у него из рук. Он зарылся в него лицом, слишком голодный, чтобы ощутить сладкие ароматы сахара и миндаля, наполнявшие его рот.

Он был так занят едой, что не заметил двух мужчин, которые сопровождали привратника на другой стороне улицы. Первое, что он увидел, - это крепкие руки, схватившие его за плечи, другая рука зажала ему рот, а привратник держал палку поперек его горла. - Он поперхнулся. Недоеденная лепешка упала на землю и была растоптана коваными сапогами.

Он боролся изо всех сил, но у него не было ни единого шанса. Привратник и его люди втолкнули его через дорогу внутрь здания; он даже не мог закричать. Если кто-то из прохожих заметил, они знали достаточно хорошо, чтобы идти дальше

Внутри дом оказался гораздо больше, чем казалось с улицы. Мужчины потащили Фрэнсиса по длинному коридору, густо пахнущему гвоздикой и перцем, а затем вверх по многочисленным лестницам. Фрэнсис слышал смех и разговоры, но все двери были закрыты, и никто не выглядывал наружу. Мужчины подвели его к большой двери на верхнем этаже с медной ручкой в форме рычащего льва. Привратник почтительно постучал. Даже он, казалось, колебался, прежде чем открыть дверь, словно приближаясь к логову страшного зверя.

Внутри было темно, воздух горячий и влажный, как в теплице. В камине горел небольшой огонь, а на огромном письменном столе у задней стены горела свеча, но они почти не освещали занавешенную комнату. Стены, казалось, накренились, огромные картины с изображением кораблей и сражений висели от пола до потолка в богато украшенных позолоченных рамах. В воздухе пахло тухлятиной, как будто кусок мяса был оставлен на слишком долгое время и забыт. Френсис всмотрелся в полумрак, но никого не увидел - только большой холм за столом, похожий на кучу выброшенного белья.

Похитители отпустили его и сняли шапки. Потеряв равновесие, Фрэнсис споткнулся и чуть не упал. - Он потер горло.

За столом послышался влажный хриплый кашель. Куча начала двигаться. Это был человек, понял Фрэнсис, когда его глаза привыкли к темноте. Это был огромный пузатый мужчина с пледом на коленях и шелковым халатом, накинутым на плечи. Его шея исчезла под каскадом дрожащих подбородков. Его голова была выбрита, но плохо, так что белые волосы торчали, как шипы на чертополохе. На его обвисших щеках вздулись лопнувшие вены. Только его глаза, глубоко запавшие в складках плоти, оставались яркими и живыми.

- ‘Ты кто такой?- потребовал он ответа. Он даже не поднялся. На самом деле, подумал Фрэнсис, он, скорее всего, не способен этого сделать. Позже он узнал, что железные кольца, свисавшие с подлокотников его кресла, позволяли носить его на руках в тех редких случаях, когда он покидал этот кабинет. Они сказали, что когда он был на стуле, требовалось три человека, чтобы поднять его в уборную и вытереть ему зад, когда он закончит.

Один из охранников шагнул вперед и ударил Фрэнсиса кулаком в живот. - Отвечай, когда к тебе обращается сэр Николас, - рявкнул он.

Френсис попытался что-то сказать, но удар сильно выбил его из колеи, и он не мог вымолвить ни слова.

- Кто тебя послал? Неужели это Норрис и его люди из Даугейта?’

- Кто это?- ахнул Фрэнсис. - ‘Я не знаю никого с таким именем.’

- ‘Не валяй дурака со мной, мальчик. Сэр Николас дернул головой, и еще один удар сильно ударил Фрэнсиса в живот, заставив его согнуться пополам. - ‘Ты весь день наблюдал за этим домом. За кем ты шпионил?’

- ‘Я вовсе не ...

- ‘Это были те проклятые незваные гости? Они знают о последствиях, если попытаются украсть мою торговлю. Я сожгу их корабли и увижу, как они сгниют в индийской тюрьме, если поймаю их.’

- Пожалуйста, - сказал Фрэнсис, когда еще один удар пришелся ему по почкам. - ‘Меня зовут Фрэнсис Кортни. Меня прислала моя мать.’

Лицо сэра Николаса побагровело от гнева. - ‘Что это за наглость? Сэр Фрэнсис Кортни умер почти пятьдесят лет назад.’

- ‘Мой прадед.- Фрэнсис нащупал под рубашкой бархатный мешочек. Охранник увидел его, хотя уже потянулся за оружием. Он выбил ноги Фрэнсиса из-под него, бросив его на пол, и нацелился пнуть его в ребра.

Фрэнсис вытащил мешочек. Охранник выхватил его у него из рук. Он рывком распустил шнурок, и золотая медаль льва, держащего в лапах глобус, выпала на пол. Охранник снова поднял кулак.

- Стой! - крикнул сэр Николас. - Дай мне это.’

Двое мужчин держали Фрэнсиса, а привратник поднял золотого льва и положил его на стол. Сэр Николас поднял его, позволив свече сверкнуть на вставке из рубинов и бриллиантов.

- ‘Где ты это взял? - спросил он у Фрэнсиса

- Он принадлежит моей семье. Мой отец оставил его мне.’

Сэр Николас повертел эмблему в пальцах. Он махнул своим людям, чтобы те отпустили Фрэнсиса.

- ‘Ты кто такой? - Повторил сэр Николас, но на этот раз более задумчиво.

Фрэнсис выпрямился, решив не обращать внимания на боль, пронзавшую его тело при каждом движении. Он репетировал эти слова весь день, хотя и не представлял себе, что произнесет их в таких обстоятельствах.

- ‘Я Фрэнсис Кортни, сын Уильяма Кортни и внук Хэла Кортни, барона Дартмута и Кавалера Ордена Святого Георгия и Святого Грааля. Двадцать лет назад мой дед отдал свою жизнь, защищая судоходство вашей компании от пиратов. Теперь все, о чем я прошу, - это некоторая привилегия, возможность присоединиться к службе компании и доказать свою ценность.’

Чайлдс уставился на него, как на привидение.

- Оставьте нас, - приказал он своим людям.

Они удалились. Чайлдс внимательно посмотрел на мальчика. Вот уже несколько десятилетий он управлял Ост-Индской компанией как своим личным владением, протягивая свои щупальца от этого офиса на Лиденхолл-Стрит до самых дальних уголков земного шара. Короли и парламенты приходили и уходили, некоторые из них утверждали, что компания слишком могущественна, что ее монополия должна быть отменена. Он проводил их, сломил своих конкурентов и пережил их всех.

Кортни тоже приходили и уходили. Какое-то время они были полезными слугами и помогли ему сколотить состояние компании. Когда же это прекратилось, он расправился с ними так же легко, как и со своими врагами, без малейшего укола совести. Из своего дома в Бомбей-Хаусе он послал Тома Кортни на смерть к своему брату Уильяму. К его удивлению, Том захлопнул капкан и поменялся ролями с Уильямом, но Чайлдса это не смутило. Том сбежал, объявленный в розыск убийцей, и семь процентов акций Ост-Индской компании Уильяма перешли к его маленькому сыну. Чайлдс без особого труда убедил вдову продать ему акции на самых выгодных условиях, что еще больше укрепило его контроль. Он почти забыл юного Фрэнсиса Кортни.

Теперь перед ним стоял мальчик, уже почти взрослый. Багровый рубец окрасил его шею в том месте, где его душили мужчины; лицо было бледным, но твердым от непреклонной гордости, которую Чайлдс видел двадцать лет назад у его деда Хэла. Он подумал, что этот парень может быть полезен или опасен.

- ‘Мой мальчик, - сказал он более ласковым и добродушным тоном, - подойди поближе, чтобы я мог лучше тебя видеть.’

Это был акт - его тело могло и не выдержать, но его голубые глаза оставались такими же ясными и острыми, как и его разум.

Фрэнсис сделал несколько неуверенных шагов вперед.

- ‘Мне очень жаль, что с тобой так грубо обошлись, - сказал Чайлдс. - ‘У моих врагов много шпионов, и они не остановятся ни перед чем, чтобы помешать мне и этой благородной компании. Надеюсь, ты не был серьезно ранен?’

Фрэнсис потер бок. Он уже чувствовал, как натягивается кожа, когда появляются синяки.

- ‘Я немного проголодался, ваша светлость.’

- ‘Конечно, конечно." - Чайлдс позвонил в колокольчик, стоявший на углу его стола, и крикнул слуге, чтобы тот принес еду. - А теперь, мой мальчик, садись и расскажи мне все. Как ты здесь очутился? Если бы ты написал, я мог бы оказать вам более теплый прием.’

Фрэнсис с трудом опустился в кресло. - Мой отчим умер на прошлой неделе. Он не оставил мне ничего, кроме Золотого льва.’

Чайлдс вытер лоб носовым платком. - ‘Мне очень жаль это слышать. Твоя мать, вероятно, никогда не говорила тебе об этом, но я всегда очень интересовался твоим воспитанием. То, как умер твой отец ... боюсь, я чувствую за это некоторую вину. Видишь ли, я был последним человеком, который видел твоего дядю Тома перед тем, как он совершил это убийственное деяние. Я всегда спрашивал себя, мог ли я что-то сказать или сделать, чтобы изменить его курс? Мог ли я догадаться, что он задумал, и принять меры, чтобы предотвратить это?’

Он замолчал в приступе кашля, вытирая рот носовым платком. Он остался испачканным пятнами свежей крови.

- ‘Я уверен, что вы безупречны, сэр, - запротестовал Фрэнсис.

Тревожная мысль терзала его, когда он вспоминал те последние безумные мгновения с матерью.

- ‘Могу я довериться вам, сэр?’

- ‘Конечно, мой мальчик. Как твоему собственному отцу.’

- Перед тем как я уехал из дома, моя мать сделала совершенно странное предположение. Она сказала - она верила, - что мой дядя Том, возможно, невиновен в этом преступлении. Она сказала, что он убил Уильяма только в целях самообороны.’

Чайлдс так сильно затряс головой, что у него задрожали все подбородки. - ‘Она ошибается. Горе свело ее с ума, бедная женщина. Я видел Уильяма Кортни в Палате лордов в день его смерти. Забота, которую он выражал своему брату, любовь и привязанность, которые он питал к нему - ни один человек не мог в этом усомниться. В тот же день он сообщил мне, что намерен выдать тому десять тысяч фунтов стерлингов на организацию экспедиции по спасению их брата Дориана, захваченного пиратами, хотя позже выяснилось, что мальчик мертв. Но для Тома Кортни этого было недостаточно. Поздно ночью он устроил Уильяму засаду на тропинке у Темзы, требуя большей доли отцовского наследства, а когда Уильям отказался, Том безжалостно зарубил его.’

Фрэнсис содрогнулся, представив себе эту сцену. - ‘Вы в этом уверены?’

- ‘Я получил полный отчет от лодочника, который был свидетелем всей этой трагедии. Даже спустя столько лет я помню каждую деталь.’

В дверь постучал слуга и вошел с серебряным подносом. Он расставил на столе Чайлдса тарелки с жареным мясом и налил два бокала кларета из хрустального графина. Все, что мог сделать Фрэнсис, - это дождаться, пока слуга уйдет, и только тогда наброситься на еду.

Чайлдс ел почти так же жадно, как и Фрэнсис. Соус стекал по его подбородку и капал на рубашку.

- ‘Ты хочешь отомстить за своего отца? - Куски пищи брызнули у него изо рта, когда Чайлдс задал этот вопрос. Он продолжал, не дожидаясь ответа - ‘Ну конечно же, хочешь. Ты - Кортни, и я хорошо знаю, какая кровь течет в твоих жилах.’

Фрэнсис сделал большой глоток вина. - Да, сэр. Но я не понимаю ...

- ‘Твое сегодняшнее присутствие здесь очень благоприятно, как будто судьба направила твои шаги. Видишь ли, неделю назад в Дептфорде пришвартовался корабль из Индии. "Вдова" под командованием капитана Инчберда. Он принес с собой весьма примечательную историю. В двадцати двух днях пути от Бомбея, близ берегов Мадагаскара, на него напал пират и едва не захватил в плен. Судя по всему, это был ожесточенный бой, но пока он отважно отбивался от противника, в бой вступил небольшой шлюп. Ее капитаном был не кто иной, как Том Кортни.’

Фрэнсис почувствовал, как комната закружилась вокруг него. Картины на стене, казалось, давили на него, и вино пульсировало в его голове. - ‘Этого не может быть, сэр. Том Кортни умер в Африке, когда я был еще ребенком. Мой дядя Гай подтвердил это.’

- Твой дядя был неправ. Том Кортни жив и здоров, торгует вдоль побережья Африки. Инчберд считает, что он живет в Кейптауне, когда не находится в море.’

Чайлдс отложил нож и вилку. - ‘Ты просил меня о месте в компании. За любовь, которую я питал к твоему деду, и за нашу долгую связь с твоей семьей я с радостью дам тебе место клерка у твоего дяди Гая в Бомбее и свободный проход на одном из наших кораблей. Но я могу дать тебе больше. Судно зайдет на мыс по пути в Бомбей. Оно может находиться там несколько недель, запасаясь провизией и поливом. Если ты пожелаешь, у тебя будет время сойти на берег. Ты можешь найти своего дядю, если он там.’

Френсис жевал кусок свинины, изо всех сил стараясь вобрать в себя эту последнюю информацию. Чайлдс наклонился вперед. Вино окрасило его губы в цвет крови.

- ‘Когда Том Кортни бежал из Англии, мы предложили пять тысяч фунтов за его поимку. Я лично гарантировал награду. Это все еще действительно. - Пять тысяч фунтов, - повторил Чайлдс. - Это роскошная сумма для любого мужчины, не говоря уже о юноше твоего возраста, только начинающем пробивать себе дорогу в жизни. А если ты разумно вложишь деньги в Бомбее, то к тому времени, как вернешься, сумма может удвоиться или утроиться.’

Фрэнсис попытался представить себе такую сумму денег. Он представил себе, как вернется в Хай-Уэлд в карете и вступит во владение домом. Он поселит свою мать в ее собственных апартаментах, стряхивая с себя годы, чтобы сделать это светлым, счастливым местом, которое он помнил с юности.

Вино было горячим внутри него. Он знал, что не следует пить так быстро на голодный желудок, но не мог удержаться. Он был уверен, что должен задать еще много важных вопросов о Гае, Томе и его наследстве, но тон Чайлдса не допускал никаких обсуждений. Когда он налил себе еще вина, Фрэнсис с благодарностью осушил бокал.

- ‘Это месть, которую ты ждал всю свою жизнь’ - сказал Чайлдс. - Это шанс уладить незаконченные дела для нас обоих.’

Медаль Святого Георгия все еще лежала на столе, наполовину скрытая кипой бумаг. Фрэнсис поднял ее, не заметив вспышки разочарования, промелькнувшей на лице Чайлдса. Он стоял, нетвердо держась на ногах после такого количества выпитого вина.

- Клянусь честью моего отца, сэр Николас, я найду Тома Кортни и отдам его в руки правосудия.’

***

Том и Дориан сидели снаружи таверны, потягивая свои напитки и глядя вниз на корабли, стоящие на якоре в Столовой бухте. Том пил сладкое мускадельское вино, но Дориан был верен своей принятой религии и всячески избегал алкоголя. Он пил разбавленный апельсиновый сок. Позади них вершина Столовой Горы ровной линией пересекала небо, в то время как меньшие вершины пика Дьявола и пика Льва тянулись к заливу естественным амфитеатром. Под лесами на нижних склонах виднелись сотни каменных домов с белыми стенами, спускавшихся к морю, где вдоль берега тянулись склады и таверны. На северной оконечности голландский триколор развевался над пятиконечным фортом, не оставлявший сомнений в том, где находится власть в колонии.

Какой-то «индиец» врывался в гавань. Судя по его цветам и состоянию снастей, Том понял, что он только что прибыл из Англии. Он быстро прикинул, что будет означать его появление. Цены на слоновую кость вырастут, поскольку английские купцы будут искать припасы для доставки в Индию; взамен они захотят торговать ножами и стальными изделиями из Англии. Корабль прибыл в самом конце сезона, и большая часть запасов слоновой кости была продана, но Том сохранил несколько хороших бивней из их последнего путешествия как раз на такой случай. Он улыбнулся, подумав о том, какую прибыль ему предстоит получить.

Вскоре они с Дорианом вернутся в пансион, где жили во время своих перерывов в Кейптауне. В здешнем отделении Амстердамского банка у него лежало около десяти тысяч фунтов, хотя он никогда не использовал их для покупки собственного дома. Голландские власти установили жесткие ограничения для иностранцев, владеющих собственностью в колонии, но несколько Рикс-долларов в правильных руках могли бы сгладить ситуацию. Он никогда не пытался этого сделать. Год за годом он пережидал муссоны в пансионе, с нетерпением ожидая начала следующего сезона.

- Тебе скучно, Том? - Спросил Дориан. В ответ Том описал рукой полный круг, оглядывая горы и море, пушистые облака и солнце, опускающееся к горизонту. - ‘Как же я могу скучать от всего этого наслаждения?’

- Я слишком хорошо тебя знаю, брат’ - усмехнулся Дориан. - ‘Ты ни разу не выстрелил в гневе с того самого дня, как мы спасли "Вдову" от пирата Легранжа. И это было почти год назад.’

Прошедший сезон охоты на слоновую кость в африканских глубинках был довольно спокойным. Том и Дориан предприняли экспедицию почти на двести лиг вверх по реке Замбези, но не нашли ни одного работорговца, с которым они воевали в прошлом. Даже охота была не такой обильной, как в прошлые годы. "Центавр" вернулся с трюмом, только наполовину заполненным слоновой костью.

- Драка вредна для бизнеса’ - сказал Том без особой убежденности.

Затем он удивленно заморгал, увидев на далеком горизонте, где последний ободок солнца ускользал прочь, внезапную вспышку самого яркого зеленого цвета, какой он только мог себе представить. Это поразило его; Хотя он и слышал об этом явлении раньше, но сейчас впервые стал его свидетелем.

- ‘Ты тоже это видел? - Спросил Том, когда они оба в изумлении вскочили на ноги и уставились на далекий горизонт.

- ‘Да, конечно!" - Дориан был так же взволнован, как и он. - Подмигивание Нептуна.’ Это была одна из тех тайн, как Огонь Святого Эльма, которые редко увидишь, если не проживешь всю жизнь в диких океанах земного шара.

- ‘Я слышал, что человек, который видит его, обретает особую мудрость’ - с энтузиазмом сказал Том, когда они снова заняли свои места.

- Браво! - поддразнил его Дориан. - ‘Ты, конечно, можешь использовать всю мудрость, на которую способен.’

В отместку Том ухмыльнулся и вылил остатки вина на голову Дориана. - ‘За такую дерзость ты можешь угостить меня еще одним бокалом вина, - сказал ему Том.

Когда Дориан вернулся из бара с наполненным бокалом Тома, они снова расположились в дружеском молчании, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца и наблюдая, как "индиец" бросает якорь в заливе. Когда его якорь шлепнулся в темнеющую воду, бродячие лодки с пляжа роились вокруг корабля, как ягнята, жаждущие соска.

- ‘Они не доставят свой груз на берег до утра, - решил Том. - ‘Мы можем подождать до тех пор, чтобы посмотреть, что мы сможем им продать.’

Он оставил монетку за выпивку, и они вместе пошли обратно на склоны горы, следуя Херенграхт, "джентльменской прогулке", которая проходила между плацем и садами Компании. Поглощенные разговором, они не заметили женщину в синем платье, которая шла по тропинке к ним, пока она не поравнялась с ними почти вплотную.

- Том Кортни? - сказала она, и он удивленно посмотрел на нее.

- Ана Дуарте? - ответил он, и ее лицо вспыхнуло от удовольствия.

- ‘Вы помните меня!’

- ‘Как же я могу забыть вас? На самом деле мы с братом как раз сейчас вспоминали тот день, когда мы встретились. Но я не знал, что вы здесь, в Кейптауне.’

- ‘Мой корабль прибыл два дня назад из Мадраса.’

- Надеюсь, вам было легче переправиться, чем в прошлый раз.’

Она коснулась серебряного креста, висевшего у нее на шее. - К счастью, да!’

Внезапно Том вспомнил о зеленой вспышке. Хотя он и не был суеверен, но все же подумал, не предвещает ли это столь неожиданную встречу.

- ‘Вы должны пообедать с нами’ - вставил Дориан. - Сара и Ясмини будут очень рады видеть вас снова.’

- ‘Мне бы очень этого хотелось. - Она улыбнулась. - ‘Вообще-то я на это и надеялась. У меня есть к вам предложение.’

Пансион Кортни находился в дальнем конце города, прямо под стенами сада Голландской Ост-Индской компании. Экономка - малайка, госпожа Лай, содержала его в безупречном состоянии. Еда, которую она готовила, была простой и в то же время восхитительной - уникальная смесь английских рецептов с ароматами индийских специй, на которых настаивал Том.

Том налил себе вина из графина. Дориан, как обычно, пил только свежий фруктовый сок.

- А вина для вас нет? - заметила Ана.

- ‘Я мусульманин.’

- ‘А много ли мусульман в Англии?’

- ‘Это долгая история.’

- ‘Но очень хорошая, - вставил Том.

- ‘Тогда я буду рада это услышать’ - сказала Ана.

Тогда Дориан рассказал, как одиннадцатилетним мальчиком он попал в плен к арабским пиратам, попал в рабство, был куплен принцем Омана за рыжий цвет волос, как у пророка Мухаммеда, и воспитывался в его доме как приемный сын. Ана настаивала, чтобы он рассказал ей больше, и он рассказал ей, как вырос воином Ислама и как, в конце концов принял эту веру.

Ана с полным вниманием слушала историю его жизни. Когда он закончил, она тихо спросила: - "Есть ли за этим столом человек, которому не назначена цена за его голову?’

Том вздрогнул. - ‘А вы откуда знаете?’

- ‘У меня много контактов с представителями Ост-Индской компании в Мадрасе. От них я узнала, что губернатором Бомбея был человек по имени Гай Кортни. Поэтому я проследила за ним и узнала, что вы родственники.’

Том и Дориан обменялись многозначительными взглядами.

- Гай - наш брат, - признался Том. - ‘Насколько ему известно, Дориан умер в Омане, а я пропал где-то в африканской глуши.’

- ‘Вы не сообщили ему, что оба очень даже живы?’

- Эта новость не доставит Гаю большого удовольствия. Честно говоря, он предпочел бы, чтобы мы оба погибли.’

Ана отхлебнула вина, как будто эта новость была самой естественной вещью в мире. - ‘Я не буду спрашивать, что произошло между вами’ - пробормотала она.

- ‘Это была женщина’ - решительно заявил Дориан.

- ‘Эта женщина была моей сестрой’ - впервые заговорила Сара. - ‘Мы были пассажирами в том роковом путешествии, когда Дориан попал в плен к пиратам. Я была еще ребенком, но моя старшая сестра Каролина была в полном расцвете сил. Глупость какая-то, она была слишком вольна в своих чарах. Она очень охотно легла в постель к Тому.’

- ‘По-моему, это был пороховой погреб, - с усмешкой сказал Дориан. - ‘Это было единственное место на корабле, где они могли уединиться.’

- ‘Это я виноват’ - сказал Том, смущенный тем, что эта история возникла в присутствии Аны. - "Я должен был понять, что Гай был влюблен в нее".

- Гай не был влюблен в Кэролайн, - решительно заявила Сара. - Гай хотел только обладать ею, как овладел бы лошадью, грузом или сундуком с золотом. Как только он женился на ней, она больше не представляла для Гая никакой ценности. Ты забываешь, что я жила с ними как подопечная Гая в течение многих лет после того, как они стали мужем и женой. Я видела, как он с ней обращался. - Она закрыла глаза. - Видит Бог, он ее не любил.’

- ‘И все же, даже женившись на ней, он не смог простить вас? - Спросила Ана у Тома.

- ‘Дело было не только в этом. Там было ... - Том замолчал. Есть вещи, которые он не мог обсуждать с Аной.

- Что же я наделал? - спросил он себя. Одного брата я убил, а другой хочет моей смерти. Это две величайшие ошибки в моей жизни, и я ничего не могу сделать, чтобы искупить их.

Он снова подумал о зеленой вспышке на горизонте прошлой ночью. Дай мне бог мудрости.

Ана серьезно кивнула. - ‘У всех семей есть свои секреты.’

- ‘По-моему, ты очень храбрая, - сказала ей Сара, поднимая настроение своим бодрым голосом, - раз уж пришла обедать с этими двумя разыскиваемыми головорезами.’

- ‘Вы все спасли мне жизнь! - сказала Ана, обращаясь ко всему столу. - Вам ничего не грозило. Ваш корабль мог бы уплыть дальше и оставить нас на произвол судьбы. Девяносто девять человек из ста так бы и поступили.’

- У девяноста девяти мужчин из ста нет Ясмини и Сары, которые говорили бы им, что они должны делать, - ухмыльнулся Дориан. - Выбор был не за нами.’

Разговор пошел дальше. После ужина они удалились в гостиную, где Сара развлекала их на своем клавесине, играя арии из книги Уильяма Бабелла "Дамские развлечения". Том заказал новый клавесин, доставленный из самой Англии.

- Том бросил первый, что у меня был, в реку, - доверительно сообщила Сара Ане в перерыве между мелодиями.

- Честно говоря, вы должны упомянуть, что мы застряли на песчаной отмели в перегруженном корабле, преследуемые армией арабских воинов, которые хотели убить нас, и я был близок к смерти, - сказал Дориан, сидя на полу на богато расшитой подушке.

- ‘Я уверена, что мисс Дуарте и представить себе не может, что все могло быть иначе, - сказала Ясмини.

Сара еще немного поиграла, завершив выступление размашистым жестом. Остальные зааплодировали. Сара села рядом с Томом.

- Мисс Дуарте, - начал Том. - ‘Когда мы вчера встретились, вы сказали, что у вас есть к нам предложение.’

Она разгладила свои юбки. Она была самой молодой в комнате, по крайней мере, на дюжину лет, но держалась спокойно и уверенно.

- ‘Что вы знаете об Индии? - спросила она Тома.

Том покрутил вино в своем бокале, глядя на его остатки. - То, что я слышу на набережной. Торговцы говорят, что это опасная страна с тех пор, как умер старый император.’

- ‘С тех пор как два года назад умер старый Аурангзеб, Индия превратилась в поле битвы, - согласилась Ана. - Три его сына оспаривают право наследования, и пока они сражаются друг с другом, каждый второй принц и набоб воюют со своим соседом. На Западе Маратхи уже тридцать лет сражаются с Моголами из своих горных крепостей. На Малабарском побережье пират Ангрия основал свое собственное королевство, управляемое из неприступной крепости Тиракола. На юге Навабы открыто восстают. Империя Великих Моголов разрывается на части.’

- Плохо для торговли, - сказал Дориан.

Том ждал, пока Ана колебалась, словно не зная, что делать дальше.

- ‘Прежде чем я объясню вам свое предложение, я должна рассказать вам кое-что о себе и своей семье. Мой отец был португальским купцом из семьи, поселившейся в Гоа; моя мать была индианкой, дочерью местного мансабдара. Ни одна из семей не одобрила их брак, поэтому они вместе бежали в Британское поселение Форт Сент-Джордж-Мадрас. Они начинали с нуля, но работали усердно. Вскоре у них появился процветающий бизнес по торговле тканями. Они покупали ситец у ткачей в окрестностях Мадраса и отправляли его в Европу. Сначала они продавали их Ост-Индской компании, но компания оказалась жадной - они обманули нас в цене. Поэтому мой отец решил найти другой путь. Он заключил контракт с датским морским капитаном на перевозку своего груза.

- Об этом узнал Гай Кортни, президент Ост-Индской компании. Вы знаете, как они называют этих людей, частных торговцев, которые угрожают их монополии? Нарушители." - Она почти выплюнула это слово. - Ост-Индская компания считает, что эти частные торговцы - не более чем змеи в обнесенном стеной Эдемском саду, который, как они воображают, они построили. Поэтому президент сообщил пиратам, когда наш корабль выйдет в море. Они напали на него около мыса Корморин. Выживших там не было.

- Мой отец вложил в это путешествие все, что у него было. Но даже в этом случае он знал, чем рискует. Если бы это было делом Божьим, он бы перенес все трудности. Но президенту Кортни хотелось позлорадствовать. Он вызвал нас к себе домой и сказал нам в лицо, что он сделал, в назидание нам самим и другим. Мы ничего не могли поделать, никакой надежды на справедливость. Президент - это судья и присяжные.

- Мой отец умер через несколько месяцев, убитый горем и разоренный. - Голос ее задрожал, и Сара положила руку ей на плечо. - ‘Я взяла на себя все его дела. Вот почему я оказалась на борту "Вдовы". Капитан взял с меня ужасную плату за мой груз, но я думала, что буду в безопасности на индийском судне.’

- ‘Как ты думаешь, пираты, которых мы встретили, были предупреждены о твоем появлении?’

- ‘Нет. Это было просто невезение.’

Она сжала кончики пальцев вместе. - ‘Это мое предложение. Я такой же торговец, как и вы. Я хочу доставлять свой товар на рынок с наименьшими затратами, чтобы продать по лучшей цене. Чтобы безопасно пройти из Мадраса в Кейптаун, вам нужен пропуск от англичан, пропуск от голландцев, пропуск от пиратов и пропуск от императора Великих Моголов. Даже если я куплю свой собственный корабль, я не смогу позволить себе защищать его. Экипаж, чтобы укомплектовать орудия, деньги на охрану, которые мне придется заплатить ... это невозможно.’

- ‘Ты хочешь, чтобы мы занялись твоим ремеслом?’

- Это не только для меня. Индийский океан кишит пиратами. Ост-Индские компании, голландские и английские, они могут позволить себе корабли, чтобы проводить их, но они заставляют своих поставщиков платить за защиту, которую они им дают. Но есть и другие купцы, синдикаты и торговцы в Лондоне, Амстердаме, Остенде, дюжине городов, которых я никогда не видела, но которые могли бы финансировать торговлю и предлагать лучшие условия, если бы только они могли управлять судоходством.’

- Ост-Индская компания обладает монополией на индийскую торговлю, - заметил Том. - Лорд Чайлдс пригрозил повесить любого, кто нарушит закон.’

- Она обладает монополией на торговлю” туда и обратно " - от Англии до Индии. Торговля страны между портами Индийского океана открыта для всех. Разделите путешествие на две части, перевезя грузы в Кейптаун, и монополия на это не распространяется. Вот как я убедила капитана Инчберда перевезти мой груз. Европейские купцы щедро заплатили бы вам за то, чтобы вы несли риски Индийского океана, а индийские торговцы продавали бы вам свои лучшие товары, потому что вы заплатили бы больше, чем компания, и все равно получили бы приличную прибыль.’

- Голландская Ост-Индская компания, контролирует всю торговлю в Кейптауне.’

- ‘И они будут улыбаться любому предприятию, которое ослабит их ненавистных английских соперников.’

- ‘Это все равно означало бы, что нам придется сражаться с пиратами, - задумчиво произнес Том.

- ‘Я видела, как ты обращаешься с пиратами. А почему только Индия? - Она повернулась к Дориану. - ‘Вы сказали, что ваш приемный отец был халифом Омана. В арабских портах – в Ламу, Маскате, Мокко и Гомбруне – наверняка есть люди, которые вам доверяют. Ты говоришь на их языке и молишься их Богу.’

- Старый халиф был моим приемным отцом. Новый Халиф - мой приемный брат, и он ненавидит меня так же сильно, как Гай ненавидит Тома. - Дориан погладил свою рыжую бороду. - ‘Но ... есть и другие люди, которых я знаю.’

- ‘Если ты сделаешь все правильно, то сможешь владеть торговлей целого океана.’

Предложение повисло между ними.

- ‘Мы подумаем над этим, - сказал Том. - Завтра я дам вам наш ответ.’

Дориан пошел вместе с Аной, чтобы проводить ее домой. С веранды пансиона Том наблюдал, как они спускаются с холма. Он наелся и напился досыта, но это не затуманило его рассудок. Ему нужен был воздух и пространство для размышлений.

- ‘Я собираюсь прогуляться по саду, - сказал он Саре.

- ‘Не позволяй львам сожрать тебя. Возьми свою шпагу.’

- ‘Мне это не нужно’ - возразил он. - ‘Я убиваю львов зубами, разве ты не знаешь?’

Выйдя из дома, Том не заметил одинокой фигуры, притаившейся в тени дома напротив. Он быстро зашагал, тихонько насвистывая про себя "Испанские дамы", и добрался до ближайших ворот Ботанического сада Ост-Индской компании. Ворота были чисто декоративными. С трех других сторон сады были открыты, и только низкая канава удерживала диких животных, когда земля поднималась к склонам пика Дьявола. Шутка Сары насчет львов на самом деле не была шуткой.

Ост-Индская компания построила сады для удовольствия жителей Кейптауна. Они потратили много денег, когда закладывали их, но в последнее время ими пренебрегли. Чем дальше шел Том, тем более заброшенными они становились. Живые изгороди вздымались на двадцать футов вверх, заслоняя лунный свет и нависая над заросшими сорняками тропинками. Затонувшие пруды провалились внутрь, превратившись в скользкие ямы, заполненные грязью и щебнем. Немногие уцелевшие цветы росли редкими, спорадическими гроздьями.

Но Том не обращал внимания на окружающую обстановку. Предложение Аны воспламенило его разум. Двадцать лет назад он согласился бы на это прямо здесь, в гостиной. Теперь, став старше и мудрее, он знал о себе достаточно, чтобы сделать паузу перед прыжком.

Но почему бы и нет? Кортни были беспокойной семьей - им было свойственно двигаться дальше, к новым землям, к новым приключениям. - "Мы слишком долго бороздили одну и ту же старую борозду", - подумал он. Это та возможность, которую я так долго ждал. А почему бы и нет?

В ночи он услышал безумное хихиканье стаи гиен, роющихся в мусорных кучах колонии.

Из-за Гая ему ответила более осторожная часть его разума. Потому что, если вы это сделаете, вы будете дергать хвост Ост-Индской компании, и рано или поздно Гай узнает об этом. Потому что в последние два раза, когда вы встречались, он пытался убить вас, и если вы встретитесь в третий раз, вы знаете, что один из вас, вероятно, умрет.

Позади него на дорожке захрустел гравий. Том резко обернулся. Позади него стояла какая-то фигура. Тени от диких изгородей скрывали его лицо, но сквозь них просачивалось достаточно света, чтобы блеснуть на обнаженной шпаге в его руке. Том был безоружен.

- ‘Вы Томас Кортни?- сказал голос по-английски.

- ‘Это я". - Том начал расслабляться. Он шагнул вперед, но человек бросился на него с мечом в правой руке.

***

На следующее утро после того, как "Пророк" бросил якорь В Кейптаунском заливе, Фрэнсис Кортни взял лодку и отправился на берег. Он стоял на носу корабля и смотрел на высокие пики, убаюкивающие залив, на перекатывающийся прибой и несколько домов, прилепившихся к краю этого огромного континента. В детстве он часто доставал из библиотеки старые карты и внимательно изучал странные названия и далекие берега. В своих школьных учебниках он рисовал свои собственные карты и представлял себе, как исследует эти неизведанные страны. И вот, наконец, он здесь.

Он пошел в кабинет начальника порта, чтобы зарегистрировать свое прибытие.

- Имя? - спросил клерк. С его пера капали чернила.

Он сунул руку в карман пальто и достал фальшивые документы, которые дал ему Чайлдс. - ‘Меня зовут Фрэнк Лейтон.’

Выйдя из кабинета начальника порта, он направился вдоль берега к форту. Он стоял примерно на расстоянии мушкетного выстрела от форта, контролирующего гавань и пристани. Френсис уставился на нее, пытаясь представить себе, как его прадедушка трудится на жаре. Выросший в Хай-Уэлде, Фрэнсис был окружен воспоминаниями о своих предках - их изображениями в склепе часовни, их гербами на витражах, их портретами на стенах. Один за другим эти портреты исчезали - он вспомнил, как в первый раз пробежал по длинной галерее и увидел брешь на стене, и боль каждый раз, когда исчезала другая картина, чтобы покрыть долги сэра Уолтера.

И все же он был здесь. Его прадед, человек на портрете с суровым лицом и огромной гривой черных волос, стоял на этой самой земле. Так же, судя по рассказам матери, поступил и его дед Хэл. Теперь он представлял себе их такими, какими они должны были быть - уже не плоскими на холсте и масле, а живыми, дышащими людьми. По телу его пробежала дрожь. Он чувствовал присутствие своих предков, как будто все портреты в длинной галерее ожили, вышли из своих рам и сгрудились вокруг него, внушая ему всю тяжесть и ожидание имени Кортни. Если он убьет Томаса, будет ли он лучше того человека, которого убил? Человек, который убил свою собственную семью.

- ‘Я в долгу перед отцом", - сказал он себе, стараясь не думать о вознаграждении в тысячу фунтов, которое обещал ему сэр Николас Чайлдс. Это казалось подлым мотивом для такого чудовищного поступка.

Он понял, что часовой у ворот замка начал проявлять к нему интерес. Фрэнсис повернулся и поспешил обратно к берегу, где нашел таверну. В это раннее утро здесь было почти пусто, но ему нужно было выпить.

Пиво было темно-красного цвета, плоское и кислое. Фрэнсис сделал один глоток и вспомнил, как утром, спустившись вниз, он обнаружил отчима с уже наполовину опустошенной бутылкой вина.

К его столику подошла женщина и села на табурет. У нее были ярко-красные губы и почти столько же пудры на щеках, чтобы разгладить морщины, которые их покрывали.

- ‘Что-то ищешь, дорогуша? - Она играла с лентой, которая стягивала ворот ее блузки. - ‘Я могу помочь тебе со всем, что ты захочешь.’

Фрэнсис густо покраснел, поняв, что она предлагает. Какое-то мгновение он едва мог говорить. Выросший в Хай-Уэлде, редко отваживаясь на дальние путешествия, он никогда не встречал таких людей, хотя иногда слышал о них, перешептываясь с другими мальчиками.

- ‘Я ищу Томаса Кортни, - пробормотал он. А потом, увидев, как в ее глазах вспыхнуло узнавание - ‘Вы его знаете?’

Он положил на стол монету. Женщина схватила ее в охапку. Она вытерла ее о свои юбки, а затем сунула в мешочек, который засунула за корсаж.

Фрэнсис ждал продолжения. - Ну что?’

- ‘А ты не собираешься угостить меня выпивкой? - она подхалимничала. - Настоящий джентльмен всегда угощает леди выпивкой.’

Фрэнсис неловко позвал барменшу, и та принесла женщине еще один стакан пива. Она бросила на Фрэнсиса жалостливый взгляд и поставила его на стол.

- ‘В первый раз, дорогуша? - сказала проститутка, прихлебывая пиво. - ‘Такой большой и красивый парень, как ты? Я в это не верю.’

- ‘Я ищу Томаса Кортни, - настаивал Фрэнсис.

- ‘Он не сделает того, что я могу сделать для тебя. - Под столом ее нога терлась о его икру. Фрэнсис поспешно отдернул руку.

Она усмехнулась, видя его неловкость. - ‘У тебя в кошельке есть еще серебряные монеты? Что касается еще одного из них, то я не просто скажу тебе, где его найти. Я тебе его покажу.’

Фрэнсис понял, что было глупо давать ей деньги, не получив ничего вперед. Он достал еще одну монету, но держал ее крепко зажатой под большим пальцем.

- Это твое. Когда ты отведешь меня к нему?’

Проститутка выглядела разочарованной. - ‘Ты быстро учишься. Я могу научить тебя еще нескольким вещам, которые ты никогда не забудешь. То есть за другую монету.’

- Отведите меня к нему’ - настаивал Фрэнсис.

- ‘А мне и не нужно. Я могу видеть его отсюда.’

Она указала на окно таверны, испачканное ламповой сажей и солеными брызгами. За ним виднелась гавань и деревянная пристань, уходящая в залив. Лодки "Пророка" были пришвартованы к берегу, и банда черных грузчиков разгружала их груз. Посреди этой суматохи стояли и разговаривали трое мужчин, изучая товарный чек. Фрэнсис узнал первых двух - капитана "Пророка" и начальника порта. Третий был самым высоким, ростом более шести футов, с плечами такими же широкими, как у любого из носильщиков, работавших вокруг него. Его густые черные волосы были зачесаны назад, как у моряка. Говоря это, он улыбался, но его суровое лицо говорило, что этот человек никому не уступит.

- Высокий - это Том Кортни’ - сказала проститутка, и в ее голосе прозвучало нескрываемое восхищение.

Фрэнсис почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Так долго Том Кортни был почти мифической фигурой, демоном, который преследовал его в ночных кошмарах. Теперь он стоял в нескольких ярдах от него, разговаривая и шутя с другими мужчинами. Совершенно не подозревая о том, какая месть его ждет.

Проститутка прочла выражение лица Фрэнсиса.

- ‘Ты ненавидишь его’ - задумчиво произнесла она. - ‘Ты хочешь его убить. - Да? - спросила она, а потом, когда Фрэнсис начал протестовать, добавила: - Не спорь. Я и раньше видела этот взгляд, хотя в основном он был обращен на мужчин, которые выпили гораздо больше, чем ты.’

Фрэнсис не мог отвести глаз от Тома.- ‘Ну и что с того?’

- Том Кортни - не спотыкающийся моряк, еле стоящий на своих морских ногах. Он самый опасный человек в колонии. Те истории, которые они рассказывают о нем ... - она покачала головой.

Его отчим во многом потерпел неудачу, но он позаботился о том, чтобы Фрэнсис научился драться на шпагах и кулаках. Не раз долги сэра Уолтера приводили его на рассвете на дуэльное поле; он знал, как отвечать за себя. Сэр Уолтер был свирепым наставником, который муштровал Фрэнсиса до крови, пока его костяшки пальцев не начали неметь и онемевшие пальцы едва могли сомкнуться на рукояти шпаги.

- "Однажды это спасет тебе жизнь", - настаивал он.

- ‘Я могу постоять за себя, - сухо заверил Фрэнсис женщину.

- ‘Конечно, можешь, милый, - усмехнулась она. - ‘Но зачем же так рисковать? У тебя вообще есть оружие? Ты не единственный враг Тома Кортни в Кейптауне. Я знаю и других людей, которые были бы только рады помочь тебе.’

Фрэнсис неохотно оторвал взгляд от окна и посмотрел на нее. - ‘Что вы предлагаете?’

- Купи мне еще выпить, и я тебе все расскажу.’

Когда стемнело, Фрэнсис поднялся на холм. Шпага, висевшая у него на поясе, ударяла его по бедру, и он положил руку на рукоять, чтобы удержать ее. Ее твердое присутствие успокоило его. Вот как он убьет Тома Кортни - не далекой, безымянной смертью от мушкетного или пистолетного выстрела, а интимным концом клинка в сердце. Точно так же Том убил Уильяма.

Он бросил нервный взгляд на окружающих его людей. Это были темные фигуры, их кожа казалась серой в лунном свете. Длинные тростниковые ножи с прямыми лезвиями легко покачивались в их кулаках. За спиной Фрэнсиса Якоб Де Фриз зашагал вверх по склону холма, отмахиваясь от цветов на обочине тростниковым ножом. Ножи – тяжелые лезвия, больше похожие на мечи – предназначались для сахарных плантаций Барбадоса, но капризы торговли привели их в Кейптаун, где Джейкоб нашел им не одно применение.

Он изучал Фрэнсиса, размышляя об этом сыром английском мальчике. Когда проститутка представила их друг другу, он почти заподозрил ловушку. Мальчик был такой тощий, новая борода едва скрывала его загорелые щеки, что казалось, будто крепкий напиток может сбить его с ног. Но Джейкоб заставил его сделать несколько шагов с найденным для него клинком и обнаружил, что он более чем адекватный фехтовальщик - быстрый, юный, всегда внимательный и с несколькими движениями, которые удивили даже Джейкоба. И огонь в его глазах, когда он говорил о Томе Кортни, не мог быть притворным.

Джейкоб хорошо знал это чувство. Два года назад он привозил груз рабов из Мозамбика, когда его корабль сел на песчаную отмель. Том Кортни спас его – но в качестве гонорара заставил Джейкоба освободить всех своих рабов. Он потерял целое состояние, и в особенности одну красивую рабыню, которую хотел заполучить для себя. Эта сука Сара Кортни взяла ее с собой, научила хорошим манерам и дала ей возможность уехать в Англию, где она могла бы жить как вольноотпущенница.

Желание шевельнулось в его чреслах, когда Джейкоб подумал о девушке. Она была совершенно голой, когда поднялась на борт, с высокой грудью и волосами, выщипанными по моде ее племени, не оставляя ничего для воображения. Он думал о том, что бы он сделал с ней, и что бы он сделал с Сарой Кортни, когда Том исчезнет с дороги и больше не сможет ее защитить.

Они добрались до вершины холма. Здесь было несколько домов, но один пустовал - хозяин уехал в Амстердам и не вернется еще несколько месяцев. Джейкоб и его люди прятались в тени садовой стены, наблюдая за пансионом напротив. Оттуда доносилась музыка клавесина, внутри ярко горели лампы. Через окно Джекоб увидел Тома, его брата и их жен, сидящих в гостиной. Брат носил тюрбан, намотанный на голову, не лучше кяффира. Джейкобу стало интересно, останется ли тюрбан на месте, когда он отделит голову от шеи.

Он похлопал Фрэнсиса по плечу. Мальчик подскочил, как будто обмочился. - "Нехороший знак", - подумал Джейкоб.

- ‘А теперь мы пойдем туда?’

Фрэнсис отрицательно покачал головой. Джейкоб подумал, не передумал ли он. Если бы дело дошло до этого, он мог бы избавиться от мальчика одним ударом своего тростникового ножа. Джейкоб знал места, где можно было оставить трупы, так что к тому времени, когда их находили, шакалы и стервятники уже обгладывали их начисто.

Но в том, чтобы ждать, не было никакого вреда. И действительно, через несколько минут дверь открылась, и оттуда вышел Дориан Кортни, сопровождая незнакомую Джейкобу женщину. Судя по ее виду, она была полукровкой. Возможно, он сможет найти ее позже, когда покончит с Сарой.

Но сейчас Джейкоб не мог поверить своему счастью. Хотя он и не признавал этого, перспектива сражаться с обоими братьями Кортни – даже с его численным превосходством - беспокоила его. Теперь он мог снимать их по одному за раз.

Он подождал, пока Дориан и женщина не скрылись из виду, а затем схватил Фрэнсиса за руку.

- Сейчас же, - прошипел он.

Но как раз в тот момент, когда он собрался уходить, на дорожку снова хлынул свет. Том вышел за дверь. Джейкоб поспешно пригнулся, но Том был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить это движение. Когда Джейкоб рискнул еще раз взглянуть на него, он увидел, что тот идет к высокой стене сада Компании. Он был безоружен.

Джейкоб радостно хихикнул. Он снова посмотрел на Фрэнсиса. - "Кто бы ты ни был, - подумал он, - тебе чертовски повезло.

- ‘Это он, что ли? - Спросил Фрэнсис. На его лице выступили капельки пота, а глаза были широко раскрыты. Джейкоб подумал, хватит ли у него смелости довести дело до конца. Впрочем, это не имеет значения. Кто бы ни владел этим клинком, Том Кортни все равно умрет этой ночью.

Они последовали за Томом, держась на безопасном расстоянии. И снова им сопутствовала удача. Том направился вглубь сада, подальше от города и всех, кто мог его услышать. Он шел быстро, но ни разу не оглянулся.

В ночи хихикали падальщики-гиены. Фрэнсис выхватил шпагу, пытаясь представить себе выражение глаз Тома, когда тот получит смертельный удар. Френсис так долго мечтал об этом мгновении, но теперь, когда оно настигло его, он почувствовал скорее страх, чем гнев. Он никогда раньше не убивал человека. Шпага тяготила его руку, а ноги были мягкими, как воск.

Сделай это, сказал он себе. Сделай это ради памяти своего отца.

И пять тысяч фунтов вознаграждения, добавил голос сэра Николаса Чайлдса в его голове.

Джейкоб почувствовал его нерешительность и двинулся вперед, держа наготове тростниковый нож. Фрэнсис помахал ему в ответ. - ‘Он мой, - прошептал он одними губами.

Джекоб пожал плечами и кивнул. Мальчик заплатил ему - пусть получит свой шанс. Если он потерпит неудачу, Джейкоб будет готов это закончить.

Фрэнсис отдернул руку. Он тысячу раз представлял себе этот момент во время долгого путешествия из Англии. Но теперь он действительно был здесь, и все было совсем не так, как он думал. Мысленно он позвал Тома по имени и увидел, как удивление в глазах Тома сменилось ужасом, когда Фрэнсис сказал ему, кто он такой и почему должен умереть. Он смаковал этот ужас, когда Том наконец поймет, что справедливость восторжествует; позволит Тому упасть на колени и молить о пощаде, прежде чем окончательно покончить с ним. Но теперь, когда он был здесь, все, чего он хотел, это - чтобы все закончилось. Во рту у него пересохло; он не мог бросить ему вызов.

- "Это не имеет значения, - сказал он себе, - главное - дело. Он нацелил шпагу в середину плеча Тома, держа лезвие ровно, как учил его отчим, чтобы оно скользнуло между ребер. Кровь пела у него в ушах. Он шагнул вперед. Он шел слишком тяжело. Под его ногой хрустел гравий. Том резко обернулся. Впервые в жизни Фрэнсис столкнулся лицом к лицу с человеком, который убил его отца.

- Томас Кортни’ - сказал он, стараясь, чтобы его голос не дрогнул.

Он выглядел удивленным. - ‘Это я.’

Фрэнсис сделал выпад. Том отпрыгнул назад, как раз вовремя. Острие шпаги разрезало его рубашку спереди; холодная сталь обожгла кожу, но это была всего лишь царапина. Это движение слишком сильно толкнуло Фрэнсиса вперед, и он потерял равновесие. Том мог бы выбить шпагу из его руки, но рядом с первой уже появилась другая фигура, его тяжелый прямой клинок был готов нанести удар Тому в голову. Том отступил назад, в полосу лунного света, пробивающегося сквозь щель в изгороди.

В лунном свете он увидел, что их было пятеро. Он знал Якоба де Фриза, а трое других были ему знакомы - грубые люди, которых он уже видел раньше в компании Якоба. Пятым был юноша, который напал на него с мечом. Он никогда раньше его не видел. Однако черты его лица были до боли знакомы.

У него не было времени думать об этом. Мальчик снова набросился на него - шквал быстрых, хорошо натренированных ударов, от которых у него чуть не отвалилась рука. Остальные головорезы рассыпались веером в свободном кордоне, отрезая ему путь к отступлению и медленно затягивая сеть вокруг него.

Мальчик явно был главарем банды. Ловкость и свирепость его атаки свидетельствовали о том, что он - опасный человек.

- ‘Кто ты такой, черт побери? - он бросил ему вызов. - ‘Разве я тебя знаю?’

Единственным ответом ему был еще один выпад шпаги. Том отпрыгнул назад. Слишком поздно он увидел, как торжество осветило лицо нападавшего. Земля под ногами Тома подалась. Он скатился с грязной насыпи в один из пустых заброшенных прудов. Юноша стоял на вершине берега, тяжело дыша и глядя вниз на своего безоружного противника.

Позади него Джейкоб повернулся к одному из своих людей. - Оставайся здесь с мальчиком, проследи, чтобы он закончил свою работу. - Он бы с удовольствием посмотрел, как умирает Том, но ему нужно было вернуться в дом до возвращения Дориана. Дориан был бы совершенно беспомощен, если бы Джейкоб приставил нож к горлу его жены. Возможно, он заставит его посмотреть, что он делает с ней, прежде чем переключит свое внимание на Сару.

Он искоса посмотрел на Тома. - ‘Мне давно пора нанести визит твоей хорошенькой женушке. Я оставлю мальчика, чтобы он закончил с тобой.’

Бросив последний торжествующий взгляд на Тома Кортни, он направился обратно в пансион. Двое из его людей последовали за ним, а третий остался с Фрэнсисом.

На дне пустого пруда Том пытался восстановить равновесие в предательской грязи. Он убил так много людей, что, возможно, в один прекрасный день ангел удачи неизбежно покинет его. Его отец умер раньше срока, и дед тоже. Но он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, кто этот непримиримый враг.

И пока он дышит, он не позволит Якобу де Фрису даже пальцем тронуть Сару. Он вжал руки в грязь, чтобы подтянуться, и там, наполовину зарывшись в землю, почувствовал что-то твердое и острое. Он обхватил его пальцами и вытащил из грязи. Это был отрезок тяжелой трехдюймовой трубы, по которой когда-то подавалась вода для питания пруда.

Фрэнсис скользнул вниз по грязному берегу пруда, балансируя, как танцор, со шпагой, готовый раскроить Тому череп. Том встал на колени, поднял металлическую трубу и блокировал удар. Металл звякнул о металл, но Том сумел остановить лезвие в нескольких дюймах от своего лица.

Том отпрянул назад, сбив Фрэнсиса с ног. Ноги Фрэнсиса выскочили из-под него, и он рухнул в черную грязь. Том вскочил на ноги и побежал к нему, держа наготове металлическую трубу. Но прежде чем он успел до него дотянуться, один из мужчин бросился вниз по берегу, размахивая тростниковым ножом. Том повернулся ему навстречу и нырнул под раскачивающийся клинок. Затем он схватил запястье человека с ножом и использовал силу удара, чтобы заставить его потерять равновесие, выкручивая ему руку за спину, пока его плечевой сустав не выскочил из гнезда. Мужчина вскрикнул от боли и упал на колени. Том с размаху ударил его правой рукой по голове водопроводной трубой, и тот рухнул лицом в грязь.

Том схватил тростниковый нож, выпавший из руки мужчины, и повернулся к Фрэнсису. Но Фрэнсис был весь заляпан грязью и, падая, потерял свою шпагу. Теперь же он отказался снова встретиться с Томом и поплелся назад по берегу, рыдая от ужаса и стыда. Том швырнул ему вслед водопроводную трубу, и она со страшным стуком ударила его по спине. Фрэнсис закричал от боли, но продолжал бежать. Он исчез в темноте, и Том отпустил его. Теперь он беспокоился только о Саре.

Угроза Якоба де Фриза эхом отдавалась в его ушах, когда он бросился бежать - "Мне давно пора навестить твою хорошенькую женушку.’

Том выскочил из ворот сада и помчался по дорожке, ведущей к пансиону миссис Лэй. Двое прихвостней Де Фриза стояли на страже у открытой двери пансиона. Они увидели приближающегося Тома, но в темноте не узнали его и с тростниковым ножом в руке приняли его за одного из своей шайки.

- ‘Ты не торопился, Хендрик’ - поприветствовал его один из них. - Джейкоб уже начал охоту на эту сучку Кортни.’

Из дома донесся пронзительный женский крик, двое охранников рассмеялись и повернулись, чтобы посмотреть назад через дверь. Один из них умер, не заметив удара тростникового ножа, который убил его. Второй охранник услышал удар и звук падающего тела и начал поворачиваться. Но он был слишком медлителен. Тростниковый нож Тома врезался ему в шею сбоку, рассекая позвоночник так, что голова, все еще частично прикрепленная к плечам, упала вперед на грудь.

Когда Том перепрыгнул через их тела и с бешено колотящимся сердцем вбежал в дверь, впереди раздался пистолетный выстрел. Он не остановился, а ворвался в гостиную. Сара стояла напротив него, окутанная тонким облаком оружейного дыма. Позади нее скорчилась миссис Лэй, всхлипывая от ужаса и цепляясь за юбки Сары.

В правой руке Сара держала свой крошечный кремневый пистолет "Дерринджер", все еще полностью вытянутый в руке. На полу у ее ног лежало распростертое тело Якоба де Фриза. Он лежал лицом вниз. Задняя часть его черепа была снесена пулей. Его маслянисто-желтые мозги были разбрызганы по пестрым китайским коврам госпожи Лай. Сара и Том смотрели друг на друга сотую долю секунды, а потом Сара выронила пустой пистолет и бросилась в его объятия.

- Том Кортни!- воскликнула она, и ее голос был наполовину рыданием, а наполовину истерическим смехом.- - ‘Ты обещал любить меня и защищать мою честь. Но где же ты был, когда фишки были на столе?’

- ‘О, моя дорогая, моя любимая дорогая."- Он уронил тростниковый нож и прижал ее к груди. - ‘Я никогда больше не покину тебя. Никогда! Никогда! - Теперь они оба говорили одновременно.

Затем у парадной двери послышался новый шум, и в комнату вошел Дориан, толкая перед собой взъерошенную и перепачканную грязью фигуру.

- Сара! Том! - С облегчением воскликнул Дориан. - Слава Аллаху, вы в безопасности. Я услышал пистолетный выстрел, а потом увидел это существо, бегущее вниз по склону холма. - Он пнул своего пленника сзади в колени, и тот упал на пол. - Я подумал, что он замышляет что-то недоброе, и схватил его.’

Том увидел, что это был тот самый молодой фехтовальщик, который напал на него в Ботаническом саду.

- Да! Он один из членов банды, если не главарь, - мрачно сказал Том. Все еще обнимая одной рукой Сару, словно защищая ее, он подошел и встал над лежащим на полу мужчиной.

- ‘Ты кто такой?- потребовал он убийственным тоном. - Назови мне вескую причину, по которой мы не должны убивать тебя так, как убили твоих приспешников.’

Человек на полу посмотрел на него снизу вверх. Затем с явным усилием сумел сдержать свой ужас и нахмурился - Да, Томас Кортни. Ты прирожденный убийца. Ты убил моего отца – почему бы не сделать то же самое со мной, его сыном?’

Том вздрогнул от этого обвинения, и свирепость на его лице сменилась неуверенностью. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог собраться с мыслями.

- Тогда скажи мне, кто был тот человек, в убийстве которого ты обвиняешь?- потребовал он ответа.

- ‘Моим отцом был Уильям Кортни, твой сводный брат и мой отец.’

- Уильям ... - Том изумленно уставился на него, - ты же не хочешь сказать, что Билли, черный Билли был твоим отцом?’

- Да, сэр. Уильям был моим отцом.’

- ‘Тогда это должно сделать тебя Фрэнсисом, Фрэнсис Кортни.’

И снова Том вспомнил зеленую вспышку подмигивания русалки. Душа, возвращающаяся из мертвых.

Он наклонился, взял Фрэнсиса за запястье и рывком поставил на ноги. - Похоже, нам с тобой есть что обсудить. - Его тон был мягким, но с оттенком раскаяния, - по крайней мере, я должен тебе кое-что объяснить.’

Когда Фрэнсис проснулся, он лежал на пуховой перине. После нескольких месяцев, проведенных в море, теснясь на узкой койке, он чувствовал себя как в раю. На мгновение ему показалось, что он снова в Хай-Уэлде и ждет, когда слуги принесут ему завтрак. Он перевернулся на другой бок. Спазм боли пронзил его бок, и он вспомнил все. Он не был в Хай-Уэлде. Он понял, что у него болит все тело. Он открыл глаза. Рядом с ним сидела женщина с кофейной кожей и накинутой на волосы шалью. Позади нее дверь охранял огромный черный человек со шрамом на лице.

- ‘Где я нахожусь?’

- ‘В доме Тома и Дориана Кортни, - ответил чернокожий.

Фрэнсис резко выпрямился - слишком быстро. Еще одна вспышка боли пронзила его голову. Он попытался встать с кровати, но боль была слишком сильной.

- Том Кортни убьет меня, если найдет здесь, - выдохнул он.

- Том Кортни сохранил тебе жизнь. Как ты думаешь, кто заставил нас перевязать твои раны и обращаться с тобой как с джентльменом, в котором я сомневаюсь?’

- Пей, - сказала женщина. Она поднесла к его губам чашку с какой-то отвратительной на вкус смесью. Фрэнсис попробовал ее, подавился и отодвинул чашку в сторону. Чернокожий мужчина со шрамом на лице подошел к кровати. Он ущипнул Фрэнсиса за ноздри, чтобы заставить его открыть рот.

- Мисс Ясмини говорит, что тебе нужно пить, вот и пей! - Женщина наклонила чашку между его губами, и Фрэнсис выбрал самый легкий вариант - он выпил. Эффект был мгновенным. Боль от полученных ран чудесным образом утихла и сменилась сонливостью. Кровать была такой мягкой. - Он закрыл глаза.

Ясмини промыла его раны, они были поверхностными. Она смазала их мазью, приготовленной из диких трав, которые собирала своими нежными руками. С милостью Аллаха они будут исцелены чисто.

- Интересно, он действительно племянник Дориана и Тома? - Спросила Ясмини.

- ‘Если это не так, то он проделал долгий путь ради лжи. - Аболи покачал своей большой бритой головой. - Я знал Уильяма Кортни с самого его рождения. Этот мальчик - его точная копия. Кроме того, есть еще и это.’

Он показал ей украшение, лежавшее на комоде - золотой лев с рубиновыми глазами, держащий земной шар между усыпанными бриллиантами небесами. - Это принадлежало отцу Клебе. Мальчик носил его под рубашкой. Это бесспорно доказывает, что он тот, за кого себя выдает.

- ‘Но говорят, что Том убил Уильяма, своего брата. Вот почему он никогда не сможет вернуться в Англию. Том так и не простил себе того, что случилось с Уильямом. Он не допустит такой же ошибки с сыном, - сказал Аболи.

В дверь постучали. Том заглянул внутрь. - ‘Как поживает пациент?’

- ‘Тебе не удалось его убить, - едко заметила Ясмини. - ‘Если ты сможешь удержать себя от того, чтобы снова напасть на него, он будет жить.’

Том подошел к кровати и посмотрел на крепко спящего Фрэнсиса. У него были густые и жесткие черные волосы отца Билли, но черты лица были мягкими, почти по-девичьи красивыми. Совсем не так, как у его отца. Том надеялся, что его характер тоже отличался. Черный Билли был яростен, властен и жесток.

Том вспомнил, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел визжащего младенца Фрэнсиса на лестнице в Хай-Уэлде. Мальчику, должно быть, уже исполнилось семнадцать- столько же было Тому, когда он ушел из дома.

Или, скорее, когда он был вынужден покинуть свой дом и никогда больше не возвращаться в Хай-Уэлд или в Англию. Разыскиваемый человек с кровью брата на руках и на совести. Он никогда не забудет тот ужасный момент, когда снял шляпу с лица человека, который напал на него в темном переулке в районе пристани на Темзе и которого он был вынужден убить в целях самообороны ... и обнаружил, что это был его собственный сводный брат.

Он взял в руки орден Святого Георгия, позолоченного льва, держащего в своих лапах весь мир, и ощутил тяжесть его великолепия. Хотя Тома прозвали рыцарем Наутонье, он никогда не носил этого ордена. Уильям позаботился об этом.

- Позовите меня, когда он проснется’ - сказал он Аболи и Ясмини, поворачиваясь к двери.

- Я не мог спасти отца. Возможно, я смогу искупить свою вину с сыном.

Когда Фрэнсис снова проснулся, женщины уже не было, но черный человек все еще охранял дверь. Он, казалось, не двигался с места; Фрэнсис даже подумал, не вырезан ли он из дерева.

Он осторожно сел и обнаружил, что если двигаться медленно, то боль будет вполне терпимой. Он спустил ноги с кровати и встал, опираясь на стену для равновесия. Аболи даже не пытался его остановить.

- Лекарство Ясмини подействовало, - заметил он.

Фрэнсис пристально посмотрел на него, потом на маленькое окошко. Достаточно ли оно велико? На нем не было ничего, кроме одолженной ночной рубашки. Он будет выглядеть как сумасшедший, бегущий по Кейптауну. Может быть, его арестуют?

Аболи указал на угол комнаты, где лежали сложенные на стуле рубашка и бриджи.

- ‘Если ты хочешь уйти, тебе лучше одеться.’

- ‘И вы меня не остановите?’

Аболи отступил в сторону от двери. - ‘Здесь ты в полной безопасности. Но если ты твердо решил уехать ...

- В безопасности? - Эхом отозвался Фрэнсис. - Том Кортни убил моего отца. - Он хотел этим шокировать, но Аболи только кивнул.

- ‘И вы не отрицаете этого?’

- ‘Я знал твоего отца с самого его рождения, - спокойно ответил Аболи. - ‘Я могу сказать тебе от всего сердца, что он был злым человеком. За неделю до смерти Уильяма Том отправился в Хай-Уэлд искать помощи для своего брата, и Уильям напал на него. Он бы убил Тома, но Том был лучшим фехтовальщиком, и в конце концов именно он приставил свою шпагу к горлу Уильяма. Но когда Том попытался нанести последний удар, он не смог этого сделать. Его рука не слушалась его. Неделю спустя в Лондоне Уильям без всякого повода устроил Тому засаду в доках; он наблюдал, как другие люди делают его работу, и когда они потерпели неудачу, он выхватил пистолет, чтобы застрелить Тома самому. Я тоже был там. Том умер бы в ту же секунду, если бы не пронзил шпагой грудь твоего отца.’

Он продолжал, не обращая внимания на то, как его слова подействовали на мальчика. - ‘И даже тогда, я думаю, если бы твой отец показал свое лицо – если бы Том знал, кто он на самом деле, – Том не смог бы нанести удар.’

- ‘Почему ты так говоришь? - требовательно спросил Фрэнсис. - Чтобы настроить меня против отца?’

- ‘Это правда, - сказал Аболи. - Ты можешь принять ее или нет - это твой выбор. Но если ты цепляешься за ложь, то в конце концов она тебя уничтожит. - Он слегка поклонился. - ‘Я оставлю тебя одеваться.’

Когда он ушел, Фрэнсис еще долго сидел на краю кровати. Эмоции, бушевавшие в нем, вырвались наружу, и он уже почти не помнил, кто он такой. Он посмотрел на одежду, лежавшую на стуле, и не был уверен, что у него хватит сил ее надеть. Слова Аболи крутились у него в голове до тех пор, пока ему не показалось, что она вот-вот расколется.

Было несколько вещей, которые он не мог вспомнить с прошлой ночи, но один факт был запечатлен в памяти. Том мог бы убить его, но он этого не сделал.

И этот единственный факт перевернул все, во что верил Фрэнсис. Он вспомнил, что говорила ему мать - Том не мог хладнокровно убить своего брата. Но он ей не поверил. Теперь, когда он был во власти Тома Кортни и остался жив, ему пришлось признать, что она, возможно, говорила правду.

Сидя там, он увидел себя совсем другими глазами. Связываться с ворами и проститутками, пытаться убить члена собственной семьи - во что он превратился? А в ответ Том Кортни отплатил ему милостью и добротой.

Если вы цепляетесь за ложь, в конце концов она вас уничтожит. Но хватит ли у него сил отпустить ее?

Когда Фрэнсис спустился вниз, Том сидел в гостиной в своем кресле и смотрел на Орден Святого Георгия, который держал в руках. Фрэнсис был одет в бриджи Дориана и рубашку Тома, которая свисала с него, как грот. Он остановился на лестнице, и Тому показалось, что он сейчас убежит, едва увидев его. Но Фрэнсис знал, что откладывать это дело нельзя. Он проглотил свой страх и продолжил спускаться.

Он добрался до нижней ступеньки лестницы. Двое мужчин уставились друг на друга, не зная, что сказать.

Том нарушил молчание - Иногда легче встретить человека со шпагой в руке, - хрипло сказал он. - ‘Тебе не нужно думать, что сказать.’

Фрэнсис кивнул. И вдруг из него вырвались слова - "Я благодарен вам за вашу заботу. Я ... Вы имели бы полное право отправить меня к властям. Или еще хуже.’

- ‘Я рад, что мы можем встретиться в более спокойной обстановке, - сказал Том. Он уставился на мальчика так, словно тот мог раствориться в воздухе. - ‘Ты действительно сын Билли?’

Фрэнсис выпрямился. - ‘Так и есть.’

- ‘Тогда как же ты оказался в саду Компании с таким подонком, как Джейкоб Де Фриз?’

- ‘Мы встретились в таверне. Нас познакомила одна ... шлюха. - Фрэнсис выглядел пристыженным. - Возможно, мне следует рассказать вам всю историю.’

Том позвал Дориана и Аболи присоединиться к ним. Френсис в изумлении уставился на двух мужчин - Аболи со шрамом на лице и Дориана в тюрбане и арабском платье. Настоящий шок он испытал, когда узнал, кто такой Дориан.

- ‘Неужели все, что мне говорили, - ложь? Я всегда верил, что ты мертв.’

- ‘Это долгая история, - сказал Дориан. - Что Ты и услышишь в свою очередь. Но сначала, я думаю, ты собирался рассказать моему брату, как ты нашел нас здесь.’

Сидя на рваных подушках, Фрэнсис рассказал им все. Том мерил шагами комнату; он громко выругался, услышав, как сэр Уолтер разрушил Хай-Уэлд.

- Бедная Элис. Все началось с того дня, когда я убил Билли.’

- ‘Она не была бы счастливее с Уильямом, - сказал Аболи. - ‘Ты же видел, как он с ней обращался. Судя по тому, как он избил ее, он мог убить и ее, и Фрэнсиса. Нет, - добавил он, заметив протест Тома, - мальчик должен знать всю правду о своем отце.’

- ‘Я и так это знал’ - сказал Фрэнсис. - Перед моим отъездом мама рассказала мне о моем отце и о том, как он с ней обращался. Она сказала, что вы действовали, чтобы защитить себя.- Он смущенно покачал головой. - ‘Я ей не поверил.’

- ‘Да’ - сказал Том, вспоминая ту адскую ночь. - Но ведь не только Билли во всем виноват. Я уверен, что он не знал бы, где нас искать, если бы Лорд Чайлдс не устроил все это.’

Лицо Фрэнсиса побледнело от потрясения. - Сэр Николас Чайлдс? Тогда я вдвойне обманут. Это он послал меня, он сказал мне, где я могу найти тебя. Он обещал мне пять тысяч фунтов, если я убью тебя.’

- ‘За пять тысяч фунтов даже я мог бы подумать об этом, - сказал Дориан, превращая это в маленькую шутку, но Том продолжал серьезно - ‘Ты бы никогда не увидел этих денег. Чайлдс - это паук, плетущий паутину, которая тянется до самых дальних уголков земного шара. Он сидит в своем логове, в своем офисе на Лиденхолл-стрит, и пожирает любого человека, который угрожает хотя бы пенни его состояния. Я помог ему заработать двадцать тысяч фунтов призовых денег, но он приказал убить меня, потому что я отказал ему в доле крошечного шлюпа. Он просто чудовище.’

- ‘Теперь я это понимаю.’

- Более мудрые люди, чем ты, попали в ловушку его планов. Даже твой отец Билли, я думаю, не понимал, что он всего лишь пешка в махинациях Чайлдса. Билли хотел убить меня, но именно Чайлдс дал ему это средство. Несомненно, если бы Билли преуспел, Чайлдс нашел бы способ использовать его вину против него.’

Фрэнсис нахмурился. - ‘Тогда что же мне делать? Лорд Чайлдс дал мне рекомендательные письма к моему дяде Гаю в Бомбее, но ... - он замолчал, заметив реакцию Тома. - ‘А что такое?’

- Гай - это совсем другая история.’

- Но Фрэнсис - Кортни, и он должен знать правду о нашей семье, - мягко сказал Дориан. - ‘Именно эти тайны и полуправда разлучают нас и дают таким людям, как лорд Чайлдс, возможность использовать нас друг против друга.’

Прежде чем Том успел ответить, в дверь постучали. Вошла Ана Дуарте.

- ‘Я вам не помешала? Я думала, что мы договорились встретиться сегодня утром, чтобы обсудить мое предложение дальше. - А потом, заметив присутствие Фрэнсиса, она спросила – «Кто это?’

На ее лице появилось странное выражение. Ее губы приоткрылись, и она уставилась на Фрэнсиса так, словно он был единственным мужчиной в комнате. Бессознательно ее рука потянулась, чтобы поправить вырез платья.

Том собрался с мыслями и представил их друг другу. - Это наш племянник, Фрэнсис. Он прибыл из Англии, э-э, несколько неожиданно прошлой ночью. Фрэнсис, это Ана Дуарте. Она наш деловой партнер, а может быть, я слишком тороплюсь.’

Фрэнсис кивнул, словно во сне - самом ясном сне, который он когда-либо видел. Все, что касалось Аны, казалось, выпрыгивало перед ним с мельчайшей ясностью. Прядь волос, выбивающаяся из-за уха; игривый изгиб губ; глубина ее медово-карих глаз, устремленных на него.

Молчание растянулось еще больше. Все ждали, что он скажет что-нибудь, но он не доверял своему голосу.

- Вчера вечером Фрэнсис получил удар по голове. Может быть, он еще не совсем оправился’ - сказал Том.

Беспокойство затуманило глаза Аны. - ‘Он ранен? Что случилось?’

- Тому пришлось вырубить его, чтобы он не пытался убить нас, - сказал Дориан.

Ана переводила взгляд с одного брата на другого. Она осмотрела порезы и ушибы на их лицах и руках. Она чувствовала запах горелого пороха в воздухе и пятно крови на ковре, которое никак не удавалось убрать после всех усилий госпожи Лай.

- Надеюсь, вы убедили его передумать?’

Дориан пристально посмотрел на Фрэнсиса. - Я тоже так думаю. Я думаю, что он был в заблуждении.’

Фрэнсис осторожно встал, не уверенный, что ноги его послушаются. Во рту у него пересохло. - ‘Мне дали плохой совет.’

Нет, он понял, что это неправильно. Он чувствовал, что все остальные наблюдают за ним, и в первую очередь Ана. Пришло время ему взять на себя ответственность.

- ‘Я слушал ложь других людей, а не тех, кому следовало бы доверять. Я сожалею о той опасности, которую навлек на вашу семью, и если есть что-то, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину, я сделаю это с радостью. Я хорошо усвоил этот урок.’

Том обнял его за плечи. - Пойдем, - сказал он. - ‘Перед вашим приходом вчера вечером мисс Дуарте предложила нам стать партнерами по бизнесу. Ты покинул Англию в поисках счастья, и, возможно, мы сможем помочь тебе найти его.’

Фрэнсис кивнул и последовал за остальными в столовую, придерживая дверь для Аны.

Он совершенно забыл о разговоре, прерванном ее появлением. Только много позже он задумался: почему Том вел себя так странно, когда он упомянул своего дядю Гая?

В ярком солнечном свете поверхность моря казалась такой гладкой и яркой, что ее можно было бы высечь из цельного камня. Даже там, где волны встречались с землей, они колебались, но не разбивались. У самого берега лениво покачивались на якорях два Ост-Индийца.

***

В устье реки кольцо низменных островков сгрудилось вокруг болотистой котловины. Каменные форты венчали каждую вершину холма. Многоярусные башни и многочисленные карнизы огромной пагоды поднимались из рощи древних искривленных баньянов. По ту сторону узкого канала, едва ли шире мушкетного выстрела, лежали берега великого Индийского субконтинента.

Кристофер Кортни услышал, как в полдень прогремел выстрел из пушки форта. Он вытер лицо, обливаясь потом в своем лучшем сюртуке и тяжелых бриджах. Все торговцы в Бомбее заканчивали свои дела рано утром, прежде чем вернуться в относительную прохладу своих домов. В этот час он был единственным человеком за границей.

"Два Муссона – это возраст человека", - гласила старая бомбейская пословица: Чтобы достичь этого возраста, Кристоферу нужно было прожить всего два года. Для некоторых мужчин это было слишком оптимистично. Зловонный воздух, поднимавшийся над солончаками, вкупе с ядовитой вонью тухлой рыбы, которую туземцы использовали для удобрения своих кокосовых пальм, уносили некоторых прибывших еще до того, как они сошли со своих кораблей. Остальные сидели по домам столько, сколько могли, подсчитывая свои доходы и дни, когда они смогут сбежать в Англию.

Теперь Кристофер пережил пятнадцать муссонов - всю свою жизнь, не считая трех лет, проведенных на Занзибаре. Действительно, в то время как другие мужчины увядали и умирали, он процветал - высокий и худощавый, с твердым подбородком и глубокими карими глазами – ни капельки не похожий на своего отца, одобрительно говорили люди, хотя никогда в присутствии его отца.

Несмотря на жару, он весь дрожал. Сутулый часовой пропустил его через ворота, а затем через двор к дому губернатора. Это была реликвия времен, когда острова принадлежали португальцам - внушительное трехэтажное здание с португальским гербом, все еще вырезанным над дверью. Он возвышался над стенами форта, который был построен вокруг него, когда англичане захватили остров.

Хотя это был его дом, дыхание Кристофера участилось от волнения, когда он вошел. Он поднялся по лестнице и робко постучал в массивные тиковые двери, охранявшие кабинет губернатора.

- Войдите, - рявкнул знакомый голос.

Гай Кортни сидел за своим столом перед тремя высокими окнами, из которых он мог видеть каждый корабль, стоящий на якоре в гавани. Бумаги были аккуратно сложены на его столе - буквари и консультационные книги, манифесты и счета за погрузку, все чернила и бумага, которые управляли торговлей компании не меньше, чем ветры, которые разгоняли ее корабли. На стене слева от него отец Гая Хэл смотрел вниз с картины маслом, его рука покоилась на рукояти большой золотой шпаги. Из ее навершия торчал огромный сапфир, раскрашенный с таким блеском, что казалось, будто он светится от холста.

Рядом с Гаем стоял чернокожий слуга, помахивая на него павлиньим пером с серебряной ручкой. Гай даже не поднял головы.

- ‘Что такое? - рявкнул он.

Кристофер схватился за край своей шляпы. Он снова глубоко вздохнул. - ‘Я пришел просить у вас разрешения жениться, отец.’

Гай замер на месте. - Жениться?- Он повторил это слово так, словно оно воняло навозом. - ‘Да что же это на тебя нашло, черт возьми?’

- ‘Я уже совершеннолетний.’

- ‘Это едва ли имеет значение. Кто эта девушка, которая захватила твое глупое воображение?’

- ‘Руфь Риди.’

- Кто же это?’

- Дочь капрала Риди. Из гарнизона.’

- ‘Эта девка? Она же всего лишь проститутка из пунш-хауса! - Выражение лица Гая изменилось. Он откинул голову назад и рассмеялся. - ‘На мгновение мне показалось, что ты говоришь серьезно. До меня доходили слухи, что вас видели вместе, но я предположил, что ты просто тащил ее за конюшню, как это делают с ней дюжина других подростков твоего возраста. Возможно, я слишком доверял тебе.’

- ‘Я люблю ее.’

Гай изучал сына сквозь полуприкрытые веки. Мальчик всегда был упрям, как и его отец. Сообразительный и волевой, он обладал всеми задатками прекрасного купца. Так много возможностей - Гай приложил огромные усилия в его образовании. Он избил его до синевы, пытаясь выбить из его натуры противоположные элементы, чтобы сделать его пригодным для будущего, которое он один мог ему дать. А мальчик все еще не научился этому.

Возможно, доброта могла бы преуспеть там, где сила потерпела неудачу. - Он смягчил свой тон.

- ‘Я знаю, каково это - быть молодым. Когда я был в твоем возрасте и глуп, я так сильно любил одну девушку, что чуть не отдал свою жизнь за ее честь. Только позже я узнал, что она была обыкновенной шлюхой, сукой, которая отдалась бы любому, у кого было несколько рупий.’

Даже по прошествии стольких лет это воспоминание заставило его вспыхнуть от гнева. Он заставил себя успокоиться. Он много раз заставлял ее платить, как только она стала его женой.

- Твои ошибки меня не касаются, отец.’

- Но твои - это мои. Ты не женишься на этой девушке. Я запрещаю это, как твой отец и как губернатор Бомбейского президентства. Ты знаешь, что любой брак, заключенный в этой колонии, должен быть одобрен мной, чтобы быть действительным.’

- ‘Вы отказываете собственному сыну?’

- ‘Да, когда он не в своем уме. - Гай откинулся на спинку стула. - ‘Ты хочешь жениться? Я позабочусь об этом. Теперь ты уже совершеннолетний, и это правильно, что ты должен взять себе жену. Я был неосторожен - если бы я действовал раньше, возможно, мы вообще избежали бы этой глупости. После Муссона мы вместе поплывем в Англию, и я найду тебе подходящую невесту. У сэра Николаса Чайлдса есть подходящая племянница или, возможно, внучка графа Годольфина. Мы сделаем такой брак, который обеспечит твои перспективы превосходно.’

-"И мои тоже", - подумал он, хотя вряд ли это нужно было говорить. Что толку в сыне, если он не продвигает интересы своего отца? Он уже подсчитывал в уме дополнительные акции, которые мог бы приобрести при удачном браке. Возможно, место в Совете директоров или даже королевское назначение на должность полномочного посла.

Кристофер молча смотрел на него. Он всегда был угрюмым мальчиком, подумал Гай, несмотря на все свои отцовские усилия. Неблагодарный, который даже не представлял себе, скольким многим Гай пожертвовал ради него.

- ‘Я слышал из Лондона, что сэр Николас Чайлдс нездоров, - продолжал Гай. - ‘Возможно, в один прекрасный день вы окажетесь сидящим в большом офисе на Лиденхолл-стрит.’

Даже эта оптимистическая перспектива не вызвала у юноши никакой реакции. Гаю пришло в голову, что, возможно, Кристофер даже не приставал к дочери капрала. Возможно, он спасал себя, руководствуясь каким-то ошибочным идеалом брака. В конце концов, когда Гай был в его возрасте, он верил в чистую, целомудренную любовь. Еще до того, как его брат Том лишил его иллюзий.

- ‘Я знаю, что у тебя есть потребности. Я виноват в том, что пренебрегаю ими.- Он вытащил из запертого ящика стола золотую пагоду и бросил ее Кристоферу. - Первый взнос за приданое твоей будущей невесты. Отправляйся в бордель возле таможни - тот самый чистый, куда ходят офицеры, - и найди девушку, которая сможет тебе помочь.- Он усмехнулся. - ‘Только не влюбляйся в нее, ради бога.’

Кристофер уставился на монету так, словно никогда раньше ее не видел. Он поднял ее так, что золотистый свет заиграл на его лице.

- ‘Ты бы все это сделал? Для меня?’

Гай ощутил редкую искру отцовской гордости. - Все, чего я когда-либо хотел, - это большое будущее для тебя.’

Монета выскользнула из пальцев Кристофера и упала на стол. Она приземлился на его край, вращаясь круг за кругом, образуя сверкающий шар.

- Ты просто чудовище, отец. Жестокий, расчетливый людоед, у которого нет ничего, кроме сейфа там, где должно быть твое сердце. Ты пожертвуешь счастьем своего единственного сына, чтобы сделать меня пешкой в своих амбициях. Я не буду играть в эту игру.’

Монета упала плашмя, когда Гай встал и в ярости оттолкнул от себя стол.

- ‘Как ты смеешь мне перечить?’

Кристофер стоял на своем. - ‘Я уже не маленький мальчик, которого ты можешь бить по своей воле. Я буду строить свою жизнь так, как сам выберу, а не так, как ты ее планируешь. Я поеду туда, куда захочу, и женюсь на той, на ком захочу.’

Вены на шее Гая запульсировали. - Будь осторожен, Кристофер. Нет такого места по обе стороны этого океана, куда бы не проникла моя сила.’

- ‘Я тебя не боюсь.’

- ‘А надо бы, - угрожающе сказал Гай. - ‘Я могу уничтожить тебя.’

Кристофер пристально посмотрел на него. - ‘Ты сам себя слышишь? Что за человек может сказать такое своему сыну? Иногда мне кажется, что ты не можешь быть моим отцом.’

Его слова задели за живое то, чего он никогда раньше не касался. С бессвязным воплем ярости Гай выхватил из корзины серебряный нож для разрезания бумаги и швырнул его в Кристофера. Он пролетела мимо его уха и, дрожа, застрял в дверном косяке.

Кристофер даже не вздрогнул. Он уставился на отца сверху вниз, его тело напряглось от сдерживаемой ярости. Гаю вдруг пришло в голову, что он никогда не замечал, каким высоким стал его сын.

- Прощай, отец. Мы больше не встретимся.’

- Подожди, - крикнул Гай. Но Кристофер уже ушел.

Солнечный свет ударил ему прямо в глаза, как молния. Ошеломленный, потрясенный чудовищностью содеянного, он, спотыкаясь, побрел через площадь. Руфь встретила его на берегу, где ржавые якоря и оборванные куски веревки усеивали берег. Хотя прошло меньше часа с тех пор, как она видела его в последний раз, она обняла его и прижалась к нему так, словно они расстались много лет назад.

Она приехала сюда вместе с отцом девять месяцев назад. Кристофер наблюдал за прибытием «индийца», который привез ее сюда. Со стен замка он мельком увидел ее в лодке, которая доставила ее на берег - всего шестнадцать лет, с алебастровой кожей и ярко-рыжими волосами, цвета которых он никогда раньше не видел у девушек. Когда ее лодка проплывала мимо замка, она подняла голову – несомненно, размышляя о своем новом доме – и поймала взгляд Кристофера. В этот момент он почувствовал такое волнение в чреслах, какого никогда не чувствовал раньше; он едва мог дышать от желания.

Конечно, английская девушка, прибывшая в Бомбей, была подобна розе в пустыне, и не было недостатка в мужчинах, желающих сорвать ее для себя. Но все они отступили, когда узнали, что сын Гая Кортни заинтересовался ею.

Но даже тогда это требовало времени. Кристофер чувствовал себя неловко; он не знал, как разговаривать с девушкой, которая не была служанкой. Много ночей подряд он лежал без сна, ругая себя, воображая вкус губ Руфи и приходя в ярость от того, что ему не хватает смелости.

Но Рут была терпелива. Она понимала чувства Кристофера так, как никогда не понимали его мать и отец. Она увидела любовь в его сердце и уговорила его сделать это. На собрании в Губернаторском доме, куда допускались семьи солдат, потому что там было так мало других женщин, она пригласила его на танец. Когда он впервые коснулся ее руки, все его тело содрогнулось. Он танцевал всю ночь, чуть ли не выпятив свои бриджи, уверенный, что все над ним смеются. Но Руфь не смеялась. Она помогла ему обойти танцпол, и когда они двинулись навстречу друг другу, она чуть-чуть переступила через него, так что он почувствовал каждый изгиб ее тела сквозь тонкое хлопчатобумажное платье.

С тех пор он виделся с ней почти каждый день - урывками за складами или на пляже в Бэк-Бэй, за кокосовыми плантациями. Они держались за руки и шли по песку, пока она рассказывала ему об Англии, стране, откуда он приехал, но которую никогда не видел. Она столько всего повидала, о чем он только читал в книгах или слышал, как его обсуждали коллеги по компании отца. Она говорила с ним с уважением, легко и непринужденно, в то время как он стоял, лишившись дара речи от ее красоты.

Они поцеловались, и он подумал, что жизнь не может быть слаще. Позже она позволила ему расстегнуть корсаж и потрогать ее грудь, а сама просунула руку под его бриджи и стала дразнить его пульсирующее мужское достоинство. Но она не позволила ему идти дальше. - ‘Я не могу, пока не выйду замуж, - настаивала она, и он уткнулся лицом ей в грудь и пообещал: - Я женюсь на тебе.’

Теперь же она увидела унылое выражение лица Кристофера и обхватила его лицо руками. - ‘И что же он сказал? Милый, тебе плохо? Он дал свое разрешение?’

- ‘Он запретил это. - Кристофер тяжело опустился на корпус гниющей лодки, поднятой над линией прибоя. От него в знак протеста поднялось облако мух.

Слезы застилали ее невинные голубые глаза. - ‘А что мы будем делать? Я не могу жить без тебя, любовь моя. Я скорее умру.’

Кристофер закрыл глаза. Ослепительный свет не давал возможности думать. Он потер виски, прокручивая в голове разговор с отцом. Его любовь к Руфи была такой чистой, такой искренней, как мог отец отрицать это? Да как он посмел? На мгновение вся эта бесполезность показалась ему такой мрачной, что он даже подумал, не привязать ли ему к ноге один из этих ржавых якорей и не броситься ли в гавань. Он покончит со всем этим, избавится от удушающей тяжести своей разрушенной любви и заставит отца понять.

Но это не было бы победой.

- ‘Я покину Бомбей, - неожиданно сказал он.

- Позволь мне пойти с тобой!’

Он покачал головой. - Мой отец оставил меня ни с чем. Я должен заработать свое состояние тяжелым путем, и это не место для женщины. Оставайся здесь, оставайся со своей семьей и жди моего возвращения.’

- ‘Я не могу.’

- ‘Ты должна это сделать. Я знаю, что это будет трудно, но ты должна сделать это ради нас обоих. - Он встал и крепко прижал ее к себе, вдыхая аромат ее волос. Он страстно желал ее, но еще больше ему хотелось доказать, что отец ошибается. - Оставайся здесь, и пусть он думает, что победил. Когда я вернусь, моя победа будет полной – и наше счастье тоже.’

Она поцеловала его в губы. - Обещай мне, Кристофер. Обещай мне, что мы будем счастливы.’

- Обещаю, любовь моя. Если ты подождешь меня, я заработаю такое состояние, что даже мой отец не сможет нас тронуть.’

- ‘Я буду ждать. Клянусь, даже если тебя не будет двадцать лет, я буду ждать тебя. Я буду сидеть здесь каждый день и смотреть на море, ожидая твоего возвращения.’

‘Как Одиссей и Пенелопа, - сказал Кристофер, поглаживая ее руку.

Она наморщила лоб. - Кто?’

- ‘Это не имеет значения. - Он сбросил с плеч сюртук, который теперь было тяжелым от его пота. Теперь, когда он принял решение, ему вдруг не терпелось уйти. Прикрыв глаза ладонью, он уставился на гавань. Ост-Индийцы все еще дремали у своих причалов, но на палубе маленького прибрежного торговца, готовившегося к выходу в море, было какое-то движение.

- Этот корабль будет плыть с отливом. Я пойду с ним и пойду туда, куда он меня приведет. - Он снова поцеловал ее, и она затрепетала от ощущения его сильных рук, обнимающих ее.

- Подожди меня, любовь моя.’

- Обещаю, что так и сделаю.’

У него не было никакого багажа, чтобы взять его с собой. Все его имущество находилось в комнате в Губернаторском доме, и он не мог туда вернуться. Кристофер подошел к причалу и подозвал одну из маленьких лодок, чтобы отвезти его к «торговцу». Он прочел его имя - «Джозеф», вырезанное на транце, когда лодочники доставили его к «торговцу».

Он поднялся на борт. Большая часть команды состояла из индийцев, темнокожих мужчин, работавших почти нагишом, чтобы уложить груз. Единственным белым человеком на палубе, по-видимому, был капитан, крупный мужчина с коротко остриженными волосами и татуировкой русалки на выпуклом предплечье. Он оторвался от наблюдения за погрузкой и подошел к нему.

- Ну что? - рявкнул он.

- ‘Я хочу присоединиться к вашему кораблю.’

Мастер оглядел его с ног до головы. Его лицо помрачнело. - ‘Я тебя знаю. Ты - Кристофер Кортни, сын губернатора.’

Кристофер кивнул.

- ‘Он просто жалкий придурок.’

Он был так близко, что его слюна брызнула Кристоферу в лицо. Кристофер даже не вздрогнул.

- Ну что? - сказал хозяин. - ‘Неужели ты позволишь мне оскорбить твоего отца и просто стоять здесь? Что же ты за человек такой?’

- ‘Если бы меня волновало мнение моего отца, меня бы здесь не было.’

Мастер больно ударил его по щеке. - Довольно наглости. Вы будете уважать тех, кто лучше вас на этом корабле, иначе ... ’

Он оскалил зубы, призывая Кристофера нанести ответный удар. Кристофер боролся с этим желанием и заставил себя оставаться неподвижным. Если он чему-то и научился у своего отца, так это тому, как принимать побои.

Хозяин сплюнул на палубу. Комок мокроты приземлился рядом с ногой Кристофера.

- ‘Вы когда-нибудь работали на корабле?’

- Нет, сэр.’

- ‘Вы когда-нибудь раньше бывали в море?’

- Нет, сэр.’

- ‘Тогда почему я должен брать тебя в свою команду? Это не один из позолоченных «индийцев» твоего отца с командой бездельников. Каждый здешний человек зарабатывает себе на пропитание, иначе, клянусь Богом, я вышвырну его с этого корабля так быстро, что вы даже не услышите всплеска.’

- ‘Я очень трудолюбивый человек, сэр.’

- ‘Ты не знаешь, что такое тяжелая работа. - Он схватил руку Кристофера и повернул ее ладонью вверх. - Посмотри на эту лилейно-белую кожу. Единственное, для чего вы когда-либо использовали эти руки, - это дрочить свой собственный член. - Он повернулся к нему спиной. - Убирайся с моего корабля, пока я не бросил тебя туда.’

- Подождите, - сказал Кристофер. Он схватил один из тюков ткани, лежавших на палубе. - ‘Что это такое? Калбели? Шелк, смешанный с шерстью кармании? А это джурри, самая прочная хлопчатобумажная ткань. А это ...

- Убери руки от моего груза. - Капитан схватил Кристофера за рубашку, поднял его с палубы и отнес в сторону. Он вытолкнул его за планшир.

- Восемь рупий, - выдохнул Кристофер. - Восемь рупий за ярд. Именно столько Ост-Индская компания заплатит за калбели. Шесть рупий для джурри.’

Он покачнулся на планшире. Лицо мастера нависло над ним, обрамленное матрицей такелажа и голубым небом позади.

- ‘Откуда ты это знаешь?’

- ‘Я работал клерком у своего отца. Я делал записи в его бухгалтерских книгах. Я знаю, сколько компания заплатит за каждый груз в каждом порту на этом побережье. - Большие руки сдавили ему шею, он едва мог дышать. - Это знание может быть вам полезно.’

Хозяин отпустил его. Он тяжело опустился на палубу, потирая шею. Тяжелый ботинок пнул его в ребра.

- ‘Вставай.’

Не обращая внимания на боль и тошноту в животе, Кристофер встал. Мастер изучал его, как голодная акула.

- ‘Я возьму тебя в ученики. Твоя зарплата - четыре рупии в месяц, за вычетом отчислений на пайки и помои.- Он увидел выражение лица Кристофера и рассмеялся. - ‘Ты думаешь, что стоишь больше, чем это, ты, белорукий бродяга? Найди другой корабль.’

Кристофер сжал кулаки. - "Ты же знал, что это будет нелегко", - сказал он себе. Ты должен научиться ремеслу, прежде чем сможешь надеяться заработать свое состояние.

- ‘Я согласен.’

Мастер выглядел почти разочарованным. Он хочет ударить меня еще раз, понял Кристофер. Эта мысль не испугала его. Выросший вместе с Гаем, он воспринимал это почти как должное.

Мастер принес книгу сбора, и Кристофер поставил свою подпись. Его аккуратно выведенные английские буквы казались изящными островками на фоне моря знаков, крестов и индийских иероглифов, оставленных на странице другими моряками.

На жаре чернила высыхали почти быстрее, чем он успевал нанести их на страницу. Мастер захлопнул книгу.

- ‘Теперь ты принадлежишь мне, и да поможет тебе Бог, если я увижу, что ты уклоняешься от своих обязанностей. На борту моего корабля имя твоего отца ничего не значит. У тебя может быть белая кожа и красивый почерк, но я выпорю тебя так же сильно, как любого из этих черномазых, если ты мне будешь мне перечить. Ты понял?’

- Да, сэр.’

Мастер сердито посмотрел на него. Кристофер смиренно опустил голову, опустив плечи в покорной позе, которую он часто принимал во время тирад своего отца. Мастер хмыкнул.

- А теперь за работу.’

Не прошло и десяти минут, как Кристофер понял, в какие трудности он себя втянул. Раздевшись до пояса, все еще одетый в свои лучшие шерстяные штаны, он присоединился к другим морякам на кабестане, чтобы поднять якорь. Солнце сдирало кожу с его обнаженной спины; прутья кабестана натирали ему руки до крови. Он поднял глаза и уставился на горизонт, чтобы отвлечься от боли. На берегу он заметил какое-то движение - группа людей в форме жестикулировала в сторону "Джозефа". Неужели это его отец? Возможно, он передумал.

Тяжелый удар пришелся ему в спину. Он резко обернулся, и его чуть не сбил с ног ударивший сзади стержень кабестана. Он снова занял свое место у стойки с кабестаном. Краем глаза он заметил, что мастер наблюдает за ним со стороны, размахивая короткой веревкой, которой он ударил его.

- ‘Никаких сомнений, «Лилейные руки». Дезертируй, и я увижу, как тебя тащат на киле.’

‘Не позволяй ему дразнить тебя, - прошептал голос позади него. Он говорил по-португальски, лингва-франка Малабарского побережья. Кристофер откинулся назад, все еще таща за собой шпагат, и увидел стройного юношу с темной кожей и блестящими глазами, который толкал ближайшую спицу. Должно быть, он был моложе Кристофера, но руки у него были мозолистые, а молодое тело бугрилось мускулами.

- Капитан Кроуфорд - сущий дьявол’- снова прошептал он, едва слышно перекрывая скрип руля. - ‘Но есть способы избежать встречи с ним. Чем больше вы будете бороться с ним, тем больше он будет пытаться сломить вас.’

Поднялся якорь, его поймали и вытащили. Паруса были спущены, и они медленно наполнялись послеполуденным бризом, дующим с моря. Кристофер тянул веревки, как ему было приказано, с неизменными ударами веревки Кроуфорда, которая сопровождала его. Он отказывался оглядываться назад.

В эту ночь он устроился спать на палубе, рядом с носом корабля. Он лежал на жестких досках, чувствуя, как все тело пронзает боль, и смотрел на звезды. В это утро он проснулся в своей пуховой постели в Губернаторском доме, и слуги бросились исполнять все его желания. Теперь у него даже не было одеяла, на котором он мог бы лечь.

Темная фигура подошла и села рядом с ним. В темноте блеснули белые зубы. Это был тот самый юноша, который разговаривал с ним на кабестане.

- ‘Меня зовут Данеш, - представился он.

- ‘Кристофер.’

- ‘А ваш отец действительно губернатор Бомбея?’

- ‘Да.’

- ‘Вы, должно быть, очень его ненавидите.’

Кристофер вспомнил выражение глаз Гая. - ‘Да.’

Данеш протянул ему одеяло. - Прежде чем мы закончим, ты возненавидишь Кроуфорда еще больше.’

Следующие три недели были самыми тяжелыми в жизни Кристофера. На второй день Крофорд отправил его наверх, чтобы он поднял парус. Только когда он был уже на полпути к парусам, он посмотрел вниз и понял, что за ним никто не последовал. Остальные матросы ждали на палубе, наблюдая за ним и заключая между собой пари.

Порыв ветра заставил корабль накрениться. Только мягко, но для Кристофера это было похоже на ураган. Он накренился назад; казалось, волны несутся прямо на него. Матросы на палубе кричали и издевались, Кроуфорд что-то кричал, но из-за стука крови в ушах он едва мог разобрать слова. Его хватка начала ослабевать.

Корабль откатился назад. Его желудок снова сжался. Его взгляд начал медленно опускаться вниз, но он знал, что если снова посмотрит на море, то отпустит руки и упадет. Он резко поднял взгляд вверх, сосредоточившись на главной вершине и заставляя себя двигаться, поднимаясь по одной руке за раз. Каждый шаг был полон ужаса; каждый раз, когда его руки снова сжимали веревки, он сжимал их, как ребенок сжимает палец своей матери.

Наконец он добрался до вершины. Это было неправильное название, потому что это была только верхушка грот-мачты – топ-мачта и топ-галлант-мачта поднимались еще выше, - но ему казалось, что он покорил самую высокую гору.

Внизу, на палубе, его никто не приветствовал. С ужасом он понял, что они не были впечатлены тем, чего он достиг. Скорее, они хотели увидеть, как он упадет. Это было все, чего стоила его жизнь - развлечение, чтобы оживить время.

Возможно, они еще получат его. Его испытание еще не закончилось. Теперь, когда он встал, ему пришлось крадучись пробираться по главной рее, не имея под ногами ничего, кроме тонкой веревки для ног. Остальные матросы неохотно присоединились к нему. Они бежали по рее, балансируя, как обезьяны, и не обращая внимания на крен корабля. Некоторые намеренно толкали Кристофера, наступая ему на пальцы или стуча по плечам, когда они проходили мимо.

Они хотят, чтобы я умер.

Его пальцы соскальзывали и дрожали, когда он пытался расстегнуть прокладки, которыми был привязан парус. Веревка для ног качнулась под ним, тончайшая нить, которая, казалось, стояла на тонком воздухе. Затем был спуск, ужас каждый раз, когда он опускал ногу, находя каждую точку опоры на ощупь, потому что он не смел смотреть вниз.

Добравшись наконец до палубы, он вцепился в поручни, не веря, что ноги удержат его в вертикальном положении. Его чуть не вырвало за борт. Но в глубине души в нем теплился маленький огонек удовлетворения. Он это сделал. С другого конца палубы Данеш одними губами произнес - 'Отлично сработано".

Шлепок стартового троса по плечам рассеял его мысли. Он резко обернулся, чувствуя себя уязвимым и обиженным, и увидел, что Кроуфорд злобно смотрит на него.

- ‘Я не приказывал тебе спускаться.’

Кристофер с трудом сдержал ответ, который сорвался с его губ. Он машинально опустил голову и подождал, пока Кроуфорд успокоится.

‘Я хочу, чтобы ты был начеку. В этих водах водятся пираты. Если хоть один из них приблизится к нам на милю, я с тебя живьем шкуру спущу.’

Кристофер вздрогнул, как будто его снова ударили. Он посмотрел на главную вершину, невероятно высокую. Может ли он действительно пойти туда снова?

Кроуфорд проследил за его взглядом, и на его губах появилась зловещая улыбка.

- ‘Оттуда ты ничего не увидишь. Я хочу, чтобы ты был на перекрестке.’

Высоко над главной вершиной перекресток был не более чем деревянной решеткой, торчащей из верхней мачты. Такой маленький, что Кристофер едва мог разглядеть его с палубы. Даже от одного взгляда на него у него кружилась голова.

Он даже не пошевелился. Кроуфорд облизнул губы и свернул веревку. Он согнул ее, проверяя на прочность.

- ‘Ты что, не подчиняешься приказу?’

Кристофер с трудом сдерживал слезы, которые жгли ему глаза. Он не доставит Кроуфорду такого удовольствия.

- Нет, сэр.’

‘Тогда поднимай свою лилейно-белую задницу наверх, пока мне не пришлось снова приказывать тебе. И ты останешься там, - добавил он, - пока я не разрешу тебе спуститься.’

Кристофер начал подниматься.

Он ненавидел его и раньше, но сейчас ненавидел больше всего на свете. Даже больше, чем своего отца. Более того, он вообще редко вспоминал о Гае. Постоянная работа по управлению кораблем, вечно неуклюжий, всегда последний, кто заканчивал свою работу, не оставляла времени для праздных мыслей. Когда он, спотыкаясь, уходил с вахты, то сворачивался калачиком в кубрике, нянча свою боль и натирая маслом волдыри, которые образовывались у него на руках величиной с монету пагоды.

Остальные члены экипажа сторонились его. Как белого человека, он был чужаком; как моряка, они презирали его. Только Данеш проявлял к нему хоть какую-то доброту, и даже он, казалось, опасался, что его слишком часто увидят с Кристофером. Он никогда еще не был так одинок. Со временем он уже предвкушал, что его отправят на перекресток, хотя никогда не мог смотреть вниз. Сидя среди парусов, он чувствовал себя богом в облаках, высоко над смертными людьми и их мелкими страхами и ненавистью. В эти минуты он пытался представить себе свое будущее с Руфью, дом, в котором они будут жить, и прекрасные подарки, которые он ей купит. Но слишком часто эти мысли становились мрачными, когда он начинал мечтать о том, как он поквитается с Кроуфордом, его отцом и всеми мужчинами, которые когда-либо причинили ему зло.

Однажды днем, во время дежурства, он спустился вниз за водой. Ему нравилось заходить в трюм. Запах тюкованной пряжи и свежевыстиранной ткани напоминал ему о складах компании, где он играл в детстве.

- Крис, - прошипел Данеш из темноты. - ‘Посмотри на это.’

Что-то блеснуло в его ладони. Медный ключ.

- ‘А это еще зачем?’

‘Передний шкафчик, - прошептал Данеш. - ‘Я украл его из каюты Кроуфорда, когда он осматривал снасти.’

Передний шкафчик был тем местом, где держали алкоголь. Предполагалось, что он предназначался для экипажа, но ходили слухи, что Кроуфорд держал большую его часть для продажи на свой собственный счет.

Кристофер с тревогой оглянулся через плечо. - ‘А что, если он нас найдет?’

- ‘Он не заметит нескольких бутылок. Мы можем продать их в порту. Торопись.’

Данеш вставил ключ в висячий замок и повернул его. Через открытую дверь донесся резкий запах алкоголя.

- Оставайся здесь и смотри в оба. Если он нас поймает, то сдерет с нас кожу живьем.’

Данеш протянул Кристоферу ключ и нырнул в хранилище. Кристофер стоял и смотрел туда. Он знал, что должен бежать, оставить Данеша на произвол судьбы и отказаться от всех знаний, если его поймают. Это была не его идея. Но Данеш был для него самым близким другом на корабле. Если он потеряет его, у него ничего не останется.

По палубе наверху глухо стучали чьи-то ноги; от движения корабля в квадрате света, проникавшего через люк, мелькали тени.

- ‘Поторопись’ - крикнул Кристофер. - ‘Кажется, кто-то идет.’

Снова появился Данеш с четырьмя бутылками бренди в руках. Он положил их на пол.

- У Кроуфорда достаточно денег, чтобы напоить слона, - прошептал он. - ‘Еще одного груза будет достаточно для нас обоих.’

- Нет, - прошипел Кристофер. - ‘А теперь пойдем. Мы...’

Лестница заскрипела под тяжестью тяжелой поступи. Появилась пара туфель, сменившись парой толстых ног в белых чулках, затем пара бриджей, затем тучный торс, натягивающий пуговицы рубашки.

Быстро соображая, Данеш нырнул за якорный трос, чьи огромные катушки образовали гнездо, достаточно большое для человека. Кристофер, окаменев, остался стоять как вкопанный.

Крофорд просунул голову под люк и сошел с трапа. Он намеренно взял открытый шкафчик, бутылки у ног Кристофера и ключ в его руке.

- ‘Я думал, что найду здесь кого-нибудь, когда заметил, что мой ключ пропал.’

Кристофер ничего не ответил.

- ‘А как ты его получил? Кто тебе помогал?’

Кристофер пристально посмотрел на Кроуфорда, стараясь не выдать Данеша даже беглым взглядом. Кроуфорд воспринял это как высокомерие.

- ‘Ты думаешь, что ты лучше меня, потому что твой отец губернатор Бомбея? Неужели ты думаешь, что это дает тебе право обкрадывать меня?’

Лицо Кроуфорда потемнело от гнева, как тучи, грозящие громом. Кристофер знал этот взгляд. Он взял себя в руки.

- Боцман! - рявкнул Крофорд. - Приведите Мистера Кортни на палубу и соберите всех матросов, чтобы они засвидетельствовали наказание.’

Грубые руки потащили его вверх по лестнице. К тому времени, как он добрался до верха, вся команда собралась вокруг небольшой бочки, стоявшей позади грот-мачты. Кроуфорд пошел в свою каюту и вернулся с куском веревки, более тонкой и гибкой, чем стартовый трос, которым он обычно пользовался. Он пропустил его сквозь пальцы и завязал на конце два узла.

- Приготовьте пленника, - приказал он.

Они склонили Кристофера над бочкой. Железные обручи, лежавшие на солнце, жгли его обнаженную грудь, но он знал, что это всего лишь предчувствие грядущей боли. Боцман держал его за руки, а один из матросов придавил ему ноги, так что он растянулся на бочке, как кусок белья.

За его спиной Крофорд закатал рукав рубашки. Он методично размотал веревку. Он дважды треснул ею о палубу, разминая затекшие ноги. Он твердо встал на ноги, протянул назад руку, и первый удар обрушился на Кристофера со звуком мушкетного выстрела. Боль была невыносимой. Он прикусил тряпку зубами, твердо решив не кричать. Прежде чем он успел даже вздохнуть, второй удар пришелся ему между лопаток. Потом третий, потом еще один...

Он чуть не сбился со счета. Боль накатывала волнами, одна за другой, так быстро, что они сливались в единый миг агонии. Кроуфорд отбросил всякое притворство дисциплинированности - это была жестокая и неконтролируемая порка, как будто он хотел раздавить каждую косточку в теле Кристофера.

Но Кристофер заставил себя продолжать считать. Сквозь агонию Он считал каждый удар. Именно так он пережил избиение от своего отца, и именно так он пережил это, черпая силы из того количества, которое ему пришлось пережить. Подсчитывать удары в какой-нибудь воображаемой бухгалтерской книге, чтобы однажды их погасить с процентами. До тех пор, пока он сможет их пронумеровать, он их переживет.

Удары становились все слабее. Кроуфорд взмахнул рукой с нескрываемой яростью, но он уже устал. Он выронил веревку, конец которой был обтрепан и перепачкан кровью и кожей Кристофера. Экипаж вернулся к своим обязанностям. Люди, которые прижали его к земле, отпустили Кристофера - они были забрызганы его кровью. Он скатился с бочки в кучу на палубе. Он закрыл глаза, впитывая боль.

Кто-то поднес к его губам кружку рома, и он жадно отпил. Данеш. Это не заставило боль исчезнуть, но немного притупило ее.

Данеш очистил ему спину. Крофорд отказал ему в свежей воде - ему пришлось воспользоваться ведром, опущенным за борт. Соленая вода причиняла боль чуть ли не больше, чем хлыст. Черный туман застилал Кристоферу глаза; он хотел пошевелиться, но ноги не слушались его.

- Сорок девять, - прохрипел он.

- ‘Что вы имеете в виду?’

- Сорок девять ударов плетью.- Кристофер ухмыльнулся, его губы потрескались от напряжения. - ‘Он даже до пятидесяти не дотянул. Слабак, - сказал он и упал в обморок.

Неделю спустя "Джозеф" бросил якорь в порту Тривандрума. Экипаж был весел - это была их первая возможность сойти на берег после Бомбея, и они собирались насладиться ею в полной мере. Кроуфорд вынес на главную палубу стол и табурет, и матросы выстроились в очередь за получением жалованья.

Кристофер подождал, пока все остальные закончат, нацарапав свои отметки в книге и отойдя с несколькими монетами в кулаках. Наконец, когда подошла его очередь, он шагнул вперед и протянул руку. Крофорд злобно посмотрел на него.

- ‘А чего ты хочешь?’

- ‘Моя зарплата.’

- ‘Конечно. - Крофорд устроил грандиозную игру, отсчитывая монеты. Он толкнул их через стол, но когда Кристофер потянулся, чтобы взять их, он схватил его за запястье и согнул его назад, пока монеты не высыпались наружу.

- ‘И что же ты тут делаешь?’

В глазах Кристофера блеснули слезы боли. Он подумал, что сейчас сломает себе запястье.

- Получаю мою зарплату.’

- ‘Ты опять воруешь у меня? Они принадлежат мне.’

- ‘Вы сказали - четыре рупии в неделю.’

- ‘Ты записался ко мне в ученики. Это значит, что все твое жалованье достанется мне. Кроуфорд отпустил запястье Кристофера, и тот, спотыкаясь, попятился назад, к группе наблюдавших за ним матросов. Никто его не поймал; он тяжело приземлился на палубу. Кроуфорд смахнул монеты со стола и положил их обратно в коробку. Он захлопнул ее и встал, дергая рукой за нож на поясе.

- ‘Я достаточно ясно выразился?’

Кристофер лежал на палубе, схватившись за запястье. Его охватила ненависть - все, чего он хотел, - это вонзить нож в живот Крофорда и увидеть, как тот истекает кровью на палубе. Он чувствовал, что вся команда смотрит на него, наслаждаясь его унижением, и ненавидел их тоже.

Он заставил себя выпрямиться, не обращая внимания на боль, пронзившую его запястье, и повернулся лицом к Кроуфорду. Мастер удивился, увидев его стоящим.

- ‘Я понимаю, - хрипло сказал Кристофер. Он не доверял себе, чтобы сказать больше.

Кроуфорд хотел было снова спровоцировать его, но что-то заставило его остановиться. Даже за те несколько недель, что они провели в плавании, Кристофер сильно изменился по сравнению с тем неопытным юнцом, который поднялся на борт в Бомбее. Его плечи расширились, а руки стали толще. Он уже не так сильно сутулился. Но именно в его лице разница была наиболее очевидна. Жестче и тверже, с черными глазами, которые выбивали из колеи своим напряженным взглядом. Хотя Кроуфорд никогда бы в этом не признался, они его пугали.

Он отвернулся. - Спустите шлюпки, - приказал он. - ‘Мы отправляемся на берег. Только не ты, - рявкнул он на Кристофера. - ‘Ты остаетешься на борту, чтобы нести вахту на якоре. Если что-нибудь случится с моим кораблем, пока меня не будет, я прибью тебя гвоздями к верхней мачте и отдам воронам. Понимаешь?’

Кристофер заметил, что Данеш бросил на него сочувственный взгляд. Никто из остальных даже не взглянул в его сторону. Кристофер мог только наблюдать, как они забираются в баркас и гребут к берегу. Данеш тоже пошел. Группа женщин ждала их на пляже, чтобы поприветствовать, таща каждого мужчину к ближайшему пунш-хаусу. Какое бы жалованье они ни получили, к утру оно уйдет. Но Кристофера это не утешало.

Он устроился в тени навеса, обстругивая ножом кусок дерева. Корабль был в его полном распоряжении, и он наслаждался одиночеством. Всю свою жизнь он был одинок, единственный ребенок, которому запрещалось общаться с другими детьми в поселении, потому что его отец считал их неполноценными. Из тех немногих, с кем он подружился, большинство умерли или вернулись в Англию. Его мать не выходила из своей комнаты, опасаясь вызвать гнев отца. Он привык к одиночеству.

Но теперь он понял, что таким образом никогда не заработает свое состояние. Даже если он переживет издевательства Кроуфорда, пройдут годы, прежде чем у него будет достаточно денег, чтобы купить себе новый дешевый костюм. Он не мог просить Руфь ждать так долго.

Был еще один урок, который он получил от своего отца. Сидя в Губернаторском доме, тихий и незаметный, он наблюдал, как люди приходят и уходят из кабинета его отца. В безмолвном доме продолжались разговоры. Он слышал, как люди оскорбляли его отца в выражениях, которые он даже представить себе не мог, и выходили из кабинета с высоко поднятой головой, уверенные, что одержали победу. И он видел тех же самых людей неделями или месяцами позже, садящихся на корабли в Англию в нищете или позоре, сломленных людей, потерявших все. Одного даже взяли на борт в кандалах, и все за то, что он был обнаружен в противоестественном акте с мальчиком-барабанщиком сипаев.

Никогда не забывать. Никогда не прощать. И отомстить тогда, когда это больше всего повредит вашему врагу. Он открыл для себя новую аксиому.

Он размышлял об этом до тех пор, пока не село солнце и земля не исчезла. Огни в гавани ярко горели в темноте.

Он зажег корабельные фонари на носу и корме и проверил якорный трос. Он пошел на камбуз и налил себе похлебки из котелка, оставленного поваром. Порывшись на складе, он нашел бутылку арака, местного ликера. Он проглотил три или четыре глотка, наслаждаясь огненным вкусом. Это придало ему смелости.

- ‘Я сбежал от отца не для того, чтобы служить другому тирану, - пробормотал он себе под нос. Он проскользнул через люк на нижнюю палубу. Большая часть груза "Джозефа" состояла из насыпных грузов, тюков с тканью и мешков с рисом, слишком больших для его целей. Он пошарил вокруг, пока не почувствовал гладкий блеск свертка из шелка. Это было бы неплохо.

Так близко к ватерлинии он слышал, как вода плещется о доски корабля. Каждый его скрип эхом отдавался от мачты. Что-то стукнуло по корпусу - вероятно, просто волна или кусок плавника, но это заставило его насторожиться. Пот покалывал его ладони; ликер поднимался в горле, как желчь.

Он набил карманы орехами бетеля из мешка, перекинул шелковый тюк через плечо и крадучись поднялся по трапу. Баркас все еще стоял на берегу, но там была маленькая весельная лодка, на которой он мог грести в одиночку. Он достал свой нож и начал распиливать веревки, которые держали ее.

- ‘Куда это ты собрался? - рявкнул Кроуфорд. Его силуэт вырисовывался на фоне кормового фонаря, отбрасывая длинную тень на палубу. - ‘Ты опять меня обкрадываешь? Разве я не выбил это из тебя в прошлый раз?’

Он поднялся на борт так, что Кристофер ничего не слышал. То ли потому, что он не доверял Кристоферу, то ли потому, что он вернулся, чтобы прикончить мальчика без свидетелей, Кристофер так и не узнал. Капитан шагнул вперед и с такой силой ударил Кристофера кулаком в лицо, что тот отлетел назад, к такелажу.

- ‘Тебе придется ударить меня посильнее, - сказал ему Кристофер. Его охватила опасная ярость. - Ты бьешь, как маленькая девочка или старуха.’

Крякнув, Крофорд бросился в атаку. Кристофер стоял на своем. Он поднял руки, на мгновение забыв, что все еще держит нож. В темноте, мчась как разъяренный бык, Кроуфорд тоже ничего не видел.

Инстинкт взял верх. Кристофер отшатнулся в сторону от грозного кулака Кроуфорда и, когда здоровяк схватил его, рванулся вперед.

Нож вонзился в живот Кроуфорда прежде, чем Кристофер успел это осознать. Хлынула горячая кровь. Кроуфорд закричал и забился в конвульсиях; он попытался вырваться, но ему удалось лишь еще больше открыть рану. Его внутренности вывалились на руку Кристофера.

Кристофер резко отпрянул, выдергивая нож. Кроуфорд схватился за живот, чтобы удержать внутренности, и заревел, как раненый бык.

Звук, должно быть, разнесся далеко над водой. Конечно, кто-нибудь на берегу или на борту другой лодки скоро услышит и придет посмотреть - и найдет Кристофера с ножом в руках, всего в крови. Он должен был покончить с этим.

У него не было выбора. Кристофер усилил хватку, поднял нож и вонзил его между ребер Кроуфорда прямо в сердце.

Кроуфорд упал замертво. Кристофер недоверчиво уставился на труп, лежащий у его ног. Нож выпал из его руки; он весь дрожал.

- ‘Ты убийца’ - прошептал в его голове холодный голос, похожий на голос Гая.

Он не мог оторвать глаз от трупа. То, что раньше было человеком, теперь превратилось просто в разделанный кусок мяса.

- ‘Это сделал ты, - настаивал голос.

Но чем дольше он смотрел, тем больше забывал о своей вине. Тепло вернулось к его венам, он перестал дрожать. Человек, который порол его, бил, издевался и обманывал, был мертв. Он больше никогда не сможет причинить Кристоферу боль.

- ‘Я сделал это, - сказал он себе. Все его тело покалывало, как будто он принимал горячую ванну в холодный день. - ‘Как же я жил так долго, съежившись, и никогда не осознавал своей собственной силы?’

Он вытер окровавленные руки о штаны Кроуфорда, затем перевернул тело и принялся рыться в нем, пока не нашел сумку мужчины. Внутри звякнули монеты – его монеты. Он взял кошелек и сунул его в карман брюк.

Что-то еще привлекло его внимание. Ключ, привязанный к кожаному шнурку на шее Кроуфорда. Он был слишком мал, чтобы вместить замок на шкафчике алкоголя, но он уже видел его раньше в тот день. Это был ключ от сундука с деньгами, блестевший от крови, пролившейся из отверстия в его сердце. Кристофер взял его, торопливо оборвав шнур. Он обернул его вокруг запястья и поспешил в каюту. Сундук с деньгами лежал под койкой Кроуфорда. Даже с учетом того, что зарплата экипажа была выплачена, ему все равно потребовались все его силы, чтобы вынести его на палубу. Хороший признак.

Он побежал на склад и нашел там бутылку с ламповым маслом. Он выплеснул его на тюки ткани в трюме и добавил пороху из маленького бочонка, который они держали для ружей. Он двигался быстро, движимый свободой и энергией, которых никогда не знал. Он сказал себе, что это разумная предосторожность - спрятать тело Кроуфорда, чтобы никому из команды на берегу не пришло в голову искать его. Правда заключалась в том, что он сделал это из чистого дьявольского самозабвения.

На полпути вверх по лестнице он повернулся и швырнул лампу обратно в темноту. Стекло разлетелось вдребезги, пламя охватило пропитанную маслом ткань и вспыхнуло. Языки пламени лизали трюм.

Кристофер уставился на него, словно загипнотизированный собственной работой. - "Я сделал это", - снова подумал он. Разрушение, которое он развязал, текло по его венам, как укол опиума.

Порыв горячего воздуха из трюма внизу ударил ему в лицо, и он понял, что пора уходить. Он вскарабкался по трапу, пересек палубу и со злости пнул в последний раз труп Кроуфорда. Спустить на воду весельную лодку было некогда, но рядом с носом стоял каное - выдолбленный ствол дерева, на котором приплыл Кроуфорд. Он спустил сундук на веревке, забрался в маленькую лодку и взялся за весла. Он греб изо всех сил, держась впереди шара света, который распространялся позади него, когда огонь охватил корабль.

Его лодка причалила на песок. Он выбрался наружу, неся сундук на плече, и побежал вверх по берегу. Добравшись до безопасного места на опушке леса, он оглянулся. "Джозеф" горел, как костер в день «Пороховой измены», освещая темноту и превращая ночное море в золото. Внизу, на набережной, горожане выбегали полуголые из своих постелей и глазели на это зрелище. Среди них было несколько членов экипажа "Джозефа", некоторые из которых все еще держались за своих женщин. Он гадал, как они доберутся домой, сколько времени им понадобится, чтобы найти другой корабль.

Он побрел вглубь острова, пока не добрался до тропинки, вьющейся между деревьями. Он не осмеливался идти в гавань, тем более что команда "Джозефа" все еще была там, но он наблюдал за побережьем и знал, что в глубине страны есть много городов и деревень, где он мог бы найти убежище.

Он уже собирался повернуть на север, когда увидел свет, приближающийся из-за деревьев. Он оттащил сундук с тропинки и спрятался в кустах.

Фигура приближалась, неся лампу, сделанную из выдолбленной тыквы. Он остановился прямо перед укрытием Кристофера, изучая следы и следы волочения, оставленные Кристофером на пыльной дорожке.

- Крис?’ - позвал он.

Это был Данеш. С облегчением вздохнув, Кристофер выбрался из подлеска. Данеш в ужасе отпрянул, не узнавая его - все, что он увидел, был полуобнаженный демон, вымазанный кровью и пылью.

- Крис? - Он вытаращил глаза. - ‘Я видел, как ты сошел на берег. - Он почувствовал кровь и дикий взгляд своих глаз. - ‘Что же ты наделал?’

- ‘Я убил его. - Сказать это вслух было не так просто, как самому себе. Но потом он посмотрел на Данеша, и ему показалось, что в глазах его друга появилось новое уважение.

- ‘А корабль? - сказал Данеш.

- ‘Пропал. Я сжег его до ватерлинии.’

Данеш выглядел мрачным. - Этот корабль был нашей работой. Наша зарплата.’

- ‘Ваша зарплата. Кроуфорд ничего мне не дал, помнишь? - Он вернулся к кустам и вытащил оттуда сундук. - Но я заставил его заплатить. С его помощью мы можем купить наш собственный груз. Мы зафрахтуем корабль. Больше не надо таскать веревки и чувствовать, как кусается его конец веревки - сейчас мы отдадим приказ. Несколько хороших рейсов, и мы сможем купить судно побольше. Потом еще два.- Он уже видел себя плывущим в бомбейскую гавань на прекрасном торговом судне, орудийные порты которого были выкрашены в ослепительный золотой цвет. Он увидел Руфь, которая ждала его на берегу, упав в обморок, когда он ступил на берег, и бессильную ярость на лице отца, когда он понял, что его избили.

Выражение лица Данеша изменилось. - ‘А как насчет ключа? Ты принес его с собой?’

Кристофер снял с запястья шнурок и вставил в него ключ. Замок щелкнул, крышка откинулась назад. Внутри поблескивали золото и серебро.

- Вот это ... - Данеш зачерпнул пригоршню монет и позволил им просочиться сквозь пальцы. - Человек может жить как король.’

- Осторожно, - рассмеялся Кристофер. - ‘Мы не должны тратить их все сразу. Если мы его вложим, то вскоре получим состояние в десять раз больше.’

Удар пришелся на него без всякого предупреждения. Чистый удар в челюсть заставил его отшатнуться назад. Данеш был худощавого телосложения, но он работал на кораблях с тех пор, как ему исполнилось десять лет. У него была худая, жилистая сила, а Кристофер был истощен. Он споткнулся, споткнулся о корень и упал. Прежде чем он успел даже поднять кулаки, еще один удар на мгновение лишил его сознания.

Данеш снял веревочный пояс с брюк Кристофера и пропустил его через ручки сундука, чтобы сделать грубый ремень. Взяв пояс, он обнаружил в кармане брюк нож и кошелек Кроуфорда. И это он тоже взял.

Кристофер уже приходил в себя. Он сплюнул комок крови и приподнялся на одной руке. Угрожающее движение Данеша заставило его передумать.

- ‘Я думал, ты мой друг’ - взмолился он.

В ответном взгляде его не было ничего, кроме презрения. - ‘Ты еще ребенок’ - сказал Данеш. - У золота нет друзей.’

Он взвалил сундук на плечо и зашагал по дороге. Кристофер даже не пытался последовать за ней. Он лежал и смотрел, как гаснет свет, пока не остался в темноте.

- Ты собираешься напасть на меня?’

Кристофер открыл глаза. На дальней стороне дороги, опершись на деревянный посох, стоял человек и наблюдал за ним. Его тело было худым и твердым, щетина на щеках посерела.

‘Ты собираешься напасть на меня?- повторил он снова. Он говорил по-португальски, хотя его лицо и одежда были индийскими.

Кристофер потер виски. Его челюсть распухла, и каждое движение вызывало вспышку боли, поднимавшейся от шеи к голове.

- ‘Неужели я выгляжу таким опасным?- он простонал.

- ‘На этих дорогах полно бандитов. Некоторые лежат в засаде, делая вид, что их ограбили или подстерегли, и когда добрый путешественник останавливается, чтобы помочь ему, на него самого нападают.’

- ‘Мне кажется, я даже не могу встать.’

Мужчина не стал подходить ближе. - ‘Откуда ты взялся?’

- Мой корабль загорелся. Я поплыл к берегу.’

Мужчина задумчиво кивнул. Он посмотрел на засохшую кровь, потрескавшуюся и шелушащуюся на груди Кристофера, и на синяки, темнеющие на его лице.

- ‘Я могу отвезти тебя в Тривандрум, чтобы ты присоединился к своей команде. Конечно, они будут беспокоиться о тебе.’

Кристофер отрицательно покачал головой. - Он указал налево, подальше от Тривандрума. - ‘Я иду в ту сторону.’

- ‘Ах. - Уголки рта мужчины приподнялись в сухой улыбке. - ‘И я тоже."

- ‘Ты возьмешь меня с собой?’

Он обдумывал это примерно три секунды. А потом он пошевелился. Так быстро, что Кристофер увидел это только как размытое пятно - два скачущих шага, и посох, направленный ему в голову. Он поднял руки вверх, хотя они и были слабой защитой. Острие посоха остановилось в дюйме от его глаз. Старик стоял над ним, почти не касаясь его ног. Он даже не тяжело дышал.

- ‘Если ты лжешь – если ты попытаешься сделать мне больно – я убью тебя, - предупредил он.

Кристофер пристально посмотрел на него. - ‘А ты кто такой?’

- Человек, который может постоять за себя. - Он дотронулся кончиком посоха до синяка на подбородке Кристофера. - Вы, кажется, человек, который не может этого сделать.’

Кристофер похлопал себя по поясу. - ‘У меня даже ножа нет.’

- Есть несколько способов убить человека, и не все они так грубы. У нас в стране есть бандиты, которые могут задушить человека только набедренной повязкой.’

Он произнес это так небрежно, что Кристофер вдруг с полной уверенностью понял, что он говорит из личного знания.

- ‘Ты что, разбойник?’

- ‘А теперь ты меня оскорбляешь? - Он сказал это добродушно. Он вытянул кончик своего посоха, чтобы Кристофер мог подтянуться.

- ‘А как тебя зовут?- спросил он.

Кристофер открыл рот. - "Кристофер Кортни", - хотел он сказать. Но Кристофер Кортни ограбил и убил человека. Кристофер Кортни был беглецом. Хуже всего было то, что Кристофер Кортни был сыном Гая Кортни.

Он вспомнил долгие, душные воскресные утра в церкви Бомбея, когда убивал мух и слушал жужжание священника. Он вспомнил один из немногих уроков Библии, который захватил его воображение: историю о сыне царя Давида, который сверг своего отца и изгнал его из своего царства.

- ‘Меня зовут Авессалом, - сказал он.

Старик пристально посмотрел ему в глаза, как будто мог прочесть в них ложь и чувство вины.

Чепуха, сказал себе Кристофер. Это всего лишь мои глаза, часть тела, ничем не отличающаяся от моих ног или локтей.

- ‘Меня зовут Ранджан. Старик отвел взгляд, и Кристофер почувствовал, как с его души свалилась огромная тяжесть. - ‘Я отведу тебя в соседнюю деревню.’

Они шли молча. Солнце поднималось все выше, дорога становилась все оживленнее. На обочине дороги лианы свисали с пальм, как гигантские пауки, осушая сладкую жидкость внутри. Старик не произнес ни слова, пока Кристофер размышлял обо всем, что произошло. Снова и снова он прокручивал в памяти те мгновения с Кроуфордом и дикое ликование, когда нож вспорол ему живот. Он хотел бы снова оказаться на корабле, просто чтобы сделать это снова.

Деревня была довольно скромной - несколько глинобитных хижин, крытых пальмовыми листьями. Тощие коровы бродили между домами. На берегу рыбаки раскатывали свои сети, а сушащаяся рыба хлопала на веревках, натянутых между деревьями.

- ‘А что ты здесь будешь делать?- спросил старик.

Кристофер отрицательно покачал головой. Он даже не подумал об этом. Он мог бы попробовать обратиться к рыбакам, хотя самое большое судно на берегу было не больше баркаса "Джозефа". Но мысль о возвращении в море приводила его в ужас.

- ‘У тебя есть еда? Деньги? Друзья? - поинтересовался старик.

- Нет, - ответил он.

- Тогда пойдем со мной.’

Они прошли еще много миль, мимо рыбацких деревень, пагод и длинных песчаных пляжей. Ближе к закату они добрались до места назначения. Это был довольно крупный город, расположенный немного в глубине страны, гораздо больше тех деревень, через которые они проезжали. Здесь был большой рынок и множество прекрасных храмов.

Ранджан повел Кристофера к поселку на дальней окраине города. Снаружи он подумал, что это, должно быть, храм. У Ранджана был такой аскетический вид, что он легко мог бы стать монахом.

Молодой человек, одетый только в простую набедренную повязку, открыл ворота. Кристофер шагнул внутрь – и с удивлением огляделся. Повсюду дрались молодые люди с обнаженной грудью. В одном углу они столкнулись длинными деревянными палками, очень похожими на посох старика. В другом они держали изогнутые серпом мечи, чьи лезвия скрежетали и звенели, когда они скручивались вместе, словно в каком-то интимном брачном ритуале. Несколько человек сражались только руками и ногами, двигаясь так грациозно, что резкая сила их ударов и ударов была не так заметна.

- ‘Что это за место? - удивленно спросил Кристофер.

- ‘Это Калари – школа для воинов. Мы учим Каларипаятту, древнему боевому искусству. Некоторые говорят, что он самый древний в мире.’

- ‘Ты знаешь это искусство?’

- ‘Я - аасаан, учитель.’

Эти движения, более быстрые, чем мысль, лязг оружия, запахи опилок, пота и крови поразили его. Он вспомнил обо всех побоях, которым подвергался в своей жизни - о своем собственном отце, о Кроуфорде и даже о Данеше. Он научился принимать их, потому что не мог защитить себя.

Эти люди на этой арене могли защитить себя сами.

- ‘Ты можешь научить меня этому искусству?’

‘Некоторые из этих людей тренируются с самого детства, - предупредил его Ранджан.

- ‘Я могу научиться.’

Ранджан посмотрел ему в глаза. И снова у Кристофера возникло ощущение, что он видит вещи, о существовании которых Кристофер даже не подозревал.

‘Да’ - задумчиво кивнул он. - ‘Да, я думаю, что можешь.’

Жизнь на корабле была тяжелой, а в Калари - еще тяжелее. На корабле побои были случайными: здесь они были единственной целью. Кристофер перестал считать синяки, ноющие мышцы и сломанные ребра, из-за которых было трудно дышать. Он никогда не жаловался и не пропускал ни одного дня тренировок.

Его тело изменилось. Мышцы, которые начали развиваться в море, стали сильнее, отточились до нового уровня. Его желудок сжался. Он становился все выше и прямее. Он больше не был тем круглолицым подростком, который сбежал из Бомбея, или кривоногим моряком, который споткнулся на берегу. Высокий по любым стандартам, он возвышался над большинством местных индийцев, обучавшихся вместе с ним. Некоторые жаловались аасаану, что это дает ему несправедливое преимущество, но он отослал их прочь, сказав - "Только боги могут выбрать тебе противника.’

Кристофер быстро учился. Он выучил восемь шагов и восемь стоек. Он изучил сто восемь мамр, жизненно важных частей тела; точки вайкалякары, которые парализуют противника, и точки бинду, где один удар может убить его. Он научился повторять мантры, чтобы высвободить свои силы, а также читать по лицу и позе человека, чтобы предугадать его следующий шаг. Он научился сражаться посохом, мечом и серповидным тоти.

Затем, в конце каждого дня, он учился исцелять себя - как натирать свое тело маслом, как массировать жизненно важные места, чтобы избавиться от боли и синяков, чтобы на следующий день он снова мог сражаться.

Раз в неделю все ученики собирались на тренировочном дворе вокруг возвышающейся в центре площадки. Лучшие ученики дрались на помосте, вихрь ударов и выпадов двигался так быстро, что Кристофер едва успевал за ними следить. Позже, когда он сам выучил эти удары, он начал узнавать их. Теперь, когда он наблюдал за боями, его тело дергалось, повторяя движения в уме, отчаянно пытаясь овладеть ими.

Остальные ученики в основном игнорировали Кристофера, но Ранджан не спускал с него глаз. Однажды он повел Кристофера в мастерскую резчика по дереву. В воздухе стоял густой запах масла и древесной стружки. На скамьях из своих блоков смотрели наполовину законченные животные боги, их лица сливались с необработанным деревом.

Кристофер стоял и смотрел, ожидая, когда аасаан объяснит, зачем они пришли. Резчик постучал зубилом, и каждый удар удалял крошечный кусочек твердого дерева.

Не поднимая глаз, резчик заговорил на местном диалекте, которого Кристофер не понимал.

- ‘И что же он сказал?’

- ‘Он говорит, что фигуры уже существуют в лесу. Его работа состоит лишь в том, чтобы снять внешние слои и открыть то, что находится внутри. С каждым ударом стамески она становится все более похожей на саму себя. - Он посмотрел на Кристофера. - ‘Как ты думаешь, у дерева есть чувства?’

- ‘Нет.’

- ‘Согласно нашей индуистской вере, каждое живое существо обладает сознанием. Даже растения могут чувствовать. Если это так, то как вы думаете, нравится ли дереву быть вырезанным?’

Резчик постучал молотком. Острое лезвие вонзилось в дерево.

- ‘Должно быть, это агония.’

- И все же каждый удар помогает ему стать самим собой. Путь труден, Авессалом – но цель ... - он погладил лицо Ганеши, Бога-слона, вырезанное так живо, что Кристоферу показалось, будто хобот может развернуться и обвиться вокруг его шеи.

- Цель - это истина о том, кто мы есть.’

Когда он не тренировался, Кристофер зарабатывал себе на пропитание трудом. Поначалу это было связано с рубкой деревьев на дрова или уходом за садами, где они выращивали пищу для Калари. Иногда, когда у них было слишком много одного и недостаточно другого, Ранджан посылал его на рынок для обмена. Если не считать того времени, когда он дрался, это были самые любимые времена Кристофера. Он постарался выучить местный язык и быстро освоил его, болтая с торговцами, которые вскоре узнали его. Они никогда не улыбались, когда он подходил к их стойлам. Они знали, что он будет яростно торговаться и не успокоится, пока не выжмет из цены последнюю возможную плотину.

Однажды на рынке к нему подошел индиец. Украшенные драгоценными камнями кольца покрывали коркой его пальцы; слуги отгоняли мух вокруг него. Кристофер двинулся было прочь, но взгляд индийца заставил его остановиться. Один из слуг выступил вперед. Хорошо одетый, с булавкой с изумрудным наконечником в тюрбане и золотыми нитями, вышитыми на мантии, он явно был управляющим в доме богача. Его толстые губы были еще более заметны из-за красных пятен бетелевого сока вокруг них.

- ‘Это мой господин Парашурама, - объявил он. Он держался на почтительном расстоянии, как и все индийцы из высших каст, боясь осквернить себя контактом с чужеземцем. - ‘Он самый богатый купец в этом городе.’

Парашурама улыбнулся ему. - ‘Я слышал о вас. Говорят, что в Калари ты - грозный боец.’

Кристофер поклонился.

- Другие люди говорят, что вы заключаете такие сделки, чтобы заставить торговцев плакать.’

- Мой отец учил меня, что всегда найдется лучшая цена.’

- Да, но не все мужчины знают, как ее получить. Мне бы не помешал такой человек, как ты.’

- ‘У моего господина есть груз, который должен быть доставлен в город Нейур, - сказал управляющий. - Дороги небезопасны, и когда он прибудет, он будет ждать лучшей цены. Возможно, вы справитесь с этим.’

- ‘А что это за груз?’

‘Соль.’

‘Взамен, - сказал Парашурама, - я дам тебе пять процентов от того, за что ты его продашь.’

- Двадцать процентов, - сказал Кристофер.

Стюард нахмурился. Парашурама рассмеялся. - Воистину, ваша репутация вполне заслуженна. Давайте договоримся на десять процентов. И, - добавил он, заметив, что Кристофер уже готов начать спорить, - если вы хорошо послужите мне в этом деле, у меня, возможно, найдется для вас и другая работа. Я торгую многими товарами, и есть более ценные грузы, чем соль.’

- ‘Я должен спросить своего хозяина, - сказал Кристофер. Но когда он заговорил с Ранджаном, старик просто раскрыл ладони в благословении.

- ‘Я не твой господин, А ты не мой раб. Пока ты решишь остаться со мной, я буду учить тебя. Когда ты решишь иначе, ты можешь идти.’

- А я готов?’

Старик внимательно посмотрел на свои ладони. - Какова же первая заповедь?’

- Никогда не выбирай битву, только сражайся, если не можешь уйти.’

- ‘Если ты будешь помнить об этом, тебе не причинят большого вреда.’

На самом деле поездка прошла без происшествий. Кристофер был почти разочарован, когда они добрались до дома в Нейуре, куда его направили. Он упорно торговался; в какой-то момент он приказал слугам перезапрячь мулов и был уже на полпути к воротам, когда торговец позвал его обратно, чтобы продолжить переговоры

На следующий день он вернулся домой и явился в дом Парашурамы. - Он протянул ему кошелек, который принес с собой.

- ‘А сколько ты получил за соль?’

- Двадцать рупий, - ответил Кристофер.

Стюард с подозрением отсчитал монеты, откусывая каждую, чтобы проверить ее правильность, и взвешивая на маленьких весах.

- ‘Совершенно верно, - неохотно согласился он наконец.

Парашурама улыбнулся Кристоферу. - ‘Мой управляющий, Джаянтан, не доверял тебе. В первом мешке с солью лежало письмо купцу из Нейура. Я попросил его прислать своего самого быстрого гонца с ответом, сообщив мне цену, которую он заплатил вам за соль.’

Щеки Кристофера вспыхнули. - ‘Вы не доверяли мне дать честный отчет?’

- Теперь я знаю, что могу. - Он отсчитал две монеты и протянул их Кристоферу. - ‘Это твой гонорар – пока что. Я скоро найду тебя снова: у меня всегда есть работа для людей, которым я доверяю.’

В течение следующих нескольких месяцев он был верен своему слову. Разные грузы и разные города; иногда с Кристофером шли другие люди, иногда он шел один. Раз или два группы людей угрожающе двигались, но при виде меча Кристофера они неизменно отступали. И каждый раз Кристофер не чувствовал ничего, кроме разочарования. Он чувствовал, как внутри него растет сила, натянутая, как тетива лука; ему нужно было освободиться. В схватках на помосте он дрался с такой яростью, что однажды чуть не ослепил человека.

- А какой второй заповеди я тебя научил?- спросил Ранджан.

- Ченнига, - угрюмо сказал Кристофер.

- ‘А что такое ченнига?’

- ‘Терпение.’

Однажды в "Калари" пришел управляющий богача Джаянтан. - ‘У моего хозяина есть для тебя еще одно поручение.’

В доме Парашурамы торговец вытряхнул мешок ему на ладонь. В мягком свете, проникавшем сквозь резные деревянные ставни, поблескивали рубины.

- ‘Мне нужно, чтобы ты отвез их одному Тамильскому торговцу в Мадуре, по ту сторону гор. Путешествие займет много дней, а дороги через горы кишат бандитами.’

Кристофер почти не слышал его. Он пристально смотрел на рубины. Они подмигнули ему, как шлюха в дверях борделя. Злая мысль расцвела в его голове: он мог бы убить этих двух людей здесь и сейчас, а потом сбежать с драгоценными камнями. Тогда у него будет достаточно рупий, чтобы жениться на Руфи. Все его тело ныло от искушения, от осознания собственных возможностей.

- Какова же третья заповедь? - Раздался в голове голос Ранджана.

- Самоконтроль. - Отозвался его собственный внутренний голос.

Он заставил свое лицо превратиться в пассивную маску, чтобы скрыть свои мысли.

- ‘Джаянтан пойдет с тобой’ - сказал Парашурама, не подозревая, как близок он был к смерти. - ‘Только вы двое. Я мог бы послать караван из многих людей – но это привлекло бы внимание, и каждый вождь отсюда и до Дели был бы привлечен этим запахом. Двое мужчин могут надеяться проскользнуть туда, куда не смогли бы проскользнуть двадцать.’

Кристофер поклонился. - ‘Я буду уважать ваше доверие.’

На следующий день они отправились в путь, направляясь вглубь страны. Дорога представляла собой не что иное, как тропинку через пустыню, изрытую последними муссонными дождями и немногочисленными повозками, которые пытались проехать по ней. Тамариндовые деревья затеняли дорогу, и звуки птиц и насекомых перемежались стуком ткацких станков, где ткачи устраивали свои мастерские на обочине дороги.

Кристофер прожил почти всю свою жизнь в Индии, но это был первый раз, когда он отважился удалиться от побережья больше чем на несколько миль. Даже работая на Парашураму, он всегда ездил в поселения вдоль прибрежной полосы. Вскоре деревень стало меньше, и они стали еще злее. Стук ткацких станков сменился щебетом и писком птиц, которых он никогда раньше не слышал.

В ту ночь они спали во дворе придорожного храма. На следующий день дорога начала подниматься к Гатам, огромной горной гряде, которая подобно крепостному валу тянулась вдоль западного побережья Индии. Воздух становился все холоднее, а ландшафт - все более диким. Они шли по нетронутому лесу из огромных деревьев и бамбука, гигантских лиан и орхидей. Пышно разросся мох, а красные цветы шелковистых деревьев забрызгали обочину дороги, как капли крови.

Они были не одни на дороге. Несколько крестьян присоединились к ним, с трудом преодолевая тяжелую ношу - связки циновок из кокосовой пальмы, корзины с фруктами. Каждый раз, когда они приближались, Джаянтан хватал Кристофера за плечо и громко шептал - "Будь начеку.’

Однако в тот момент, когда крестьяне поняли, что Джаянтан принадлежит к высшей касте, они упали на землю и прижались лицом к голой земле, пока он и Кристофер не прошли мимо.

- ‘По крайней мере, она не может быть бандитом, - сказал Кристофер, указывая на женщину, которая вела осла, нагруженного манго. На ней было скромное белое сари, белый лиф и ряд медных браслетов на руке.

Как будто она услышала его, она повернулась назад, чтобы посмотреть. В отличие от других крестьян, она не склонила головы и не отшатнулась, как только оценила их статус. Она встретила пристальный взгляд Кристофера, ее глаза были откровенны и широко открыты. Ее губы раздвинулись в застенчивой улыбке, которая, казалось, обещала возможности, которые Кристофер только начинал представлять. Желание пульсировало в его чреслах.

- Наглая сука, - сказал Джаянтан. - Ее следовало бы выпороть за дерзость.’

Не торопясь, женщина подвела своего осла к краю дороги и пропустила их. Кристофер снова попытался поймать ее взгляд, но она возилась с ремнями на корзинах своего осла и больше не смотрела на него.

Они миновали небольшое святилище на обочине дороги, в котором стояла статуя Ганеши, Бога-слона, украшенная гирляндами увядших цветов.

Джаянтан взглянул на меч, висевший на поясе Кристофера. - Надеюсь, вы готовы применить это оружие. Это святилище отмечает место, где бандиты убили путешественника.’

Словно по сигналу, пронзительный крик нарушил тишину позади них. Мгновение спустя из-за угла тропинки выскочил ревущий вьючный мул. Кристофер выхватил меч и бросился бежать назад.

- Подожди, - крикнул Джаянтан. - Твой долг - защищать меня.’

Кристофер не обратил на него внимания. Он побежал назад, поднимая ногами клубы пыли. За поворотом дороги он увидел женщину, которую видел раньше. Она лежала на земле, задрав юбки до бедер, лиф платья был разорван на ее дерзких молодых грудях. Мускулистый темнокожий мужчина держал ее одной рукой, а другой рукой он опустился на колени между ее коленями и раздвинул ткань, открывая свои торчащие и распухающие гениталии.

Выкрикнув боевой клич, которому он научился в Калари, Кристофер бросился на него. Но насильник не был настолько охвачен похотью, чтобы потерять всякую осторожность. Он увидел приближающегося Кристофера и вскочил на ноги. Одним быстрым взглядом он поймал меч в правой руке Кристофера и побежал.

Кристофер был быстр, но мужчина оказался еще быстрее. После дюжины шагов преследования Кристофер понял, что не сможет догнать его в прямой погоне. Он остановился и бросил свой меч на землю. Освободив обе руки, Кристофер приподнял свою тунику.

Обмотанный вокруг талии, скрытый от посторонних глаз, он носил уруми. Это была тонкая лента из обоюдоострой, острой, как бритва, стали длиной в десять футов и гибкой, как плеть кнута.

Это было последнее оружие, которым он научился пользоваться в Калари, и самое трудное в освоении. Если его использовать неправильно, он может обезглавить человека, который им владеет.

Рукоятка из слоновой кости идеально вписалась в его ладонь. Легким движением запястья он высвободил лезвие. Казалось, оно живет своей собственной жизнью. Оно потянулось вперед и развернулось, змеясь по воздуху. Насильник был уже на пределе досягаемости уруми, но гибкий стальной наконечник змеей обвился вокруг его голой лодыжки и затянулся в петлю. Он рассек кожу, плоть и сухожилия, а затем раздробил кости его лодыжки. С криком агонии человек упал и растянулся во весь рост.

Кристофер подошел к тому месту, где он лежал, всхлипывая. Он не спешил, но не торопился, позволив клинку уруми вернуться в его руку, скользнув по пыли тропы и отпрянув, как живая кобра.

Он стоял над телом мужчины и улыбался ему сверху вниз. - Друг мой, я думаю, ты знаешь, что твое время пришло. Ты можешь попрощаться с этим миром. - Он говорил по-английски, которого незнакомец не понимал, но тон и смысл слов были очевидны. Он хныкал и блеял, моля о пощаде, но все еще улыбающийся Кристофер щелкнул запястьем, и уруми развернулся и лизнул его в горло. Его плоть открылась, как второй рот. Дыхание из его легких вырвалось из разорванной дыхательной трубки. Почти сразу же после этого кровь хлынула из его сонной артерии, пульсируя в ритме его сердца. Она расплескалась по ногам Кристофера, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы избежать ее. Он подождал, пока кровотечение не прекратилось окончательно, а затем присел на корточки рядом с трупом и принялся рыться в его одежде. На поясе под туникой он обнаружил кожаный кошелек. Он развязал шнурок и высыпал содержимое кошелька в раскрытую ладонь. Монеты были в основном медные, но с достаточным количеством серебра, чтобы заставить его снова улыбнуться.

Женщина, на которую напал насильник, подошла к тому месту, где он сидел на корточках, и наклонилась над Кристофером, чтобы посмотреть, что он нашел. Она поправляла свою одежду и расправляла юбки. Кристофер посмотрел на нее снизу вверх. Так близко она была очень хороша собой. Волосы у нее были густые и блестящие от масла, с которым она их расчесывала. Одна из ее грудей все еще торчала из разорванной блузки. Она увидела, что Кристофер смотрит на нее, и улыбнулась, неторопливо убирая ее.

- Благодарю вас, Сахиб. Да улыбнутся тебе все боги. Я буду вечно благодарна Вам за то, что вы спасли меня от этого животного. - Ее голос был низким и нежным. Она положила руку ему на плечо и крепко сжала его. И Кристофер хотел ее.

Но она, казалось, не осознавала, какое впечатление производит на него.

- ‘А где же твой спутник?- спросила она его.

- ‘О, Боже милостивый! - Кристофер выругался. Он совсем забыл о Джаянтане. Он вскочил и побежал обратно за поворот тропинки, едва не столкнувшись с Джаянтаном, который пыхтел ему навстречу.

- ‘Как ты смеешь меня бросать?- он бушевал. - ‘Когда мой хозяин узнает об этом ...

- ‘Эту женщину собирался изнасиловать бандит, - холодно напомнил ему Кристофер. - ‘А что бы ты хотел, чтобы я сделал?’

- ‘А что, если это была ловушка? Если бы у бандита были друзья, готовые наброситься на меня, как только ты отвернешься? Вы не должны забывать о своем долге, потому что какая-то крестьянская сука из низшей касты получает трепку.’

Кристоферу потребовалось все его самообладание, чтобы не ответить ему тем же. Кровь мертвеца была теплой на его голенях, и радость от убийства была яростной внутри него. Он мог бы вырвать язык Джаянтану вместе с уруми, просто за то, что тот говорил так грубо. Вместо этого он отвернулся и пошел назад, туда, где женщина собирала манго, выпавшие из ее корзины, и перекладывала их на осла. Теперь она предложила один Кристоферу.

- Бери, - подбодрила она его. - ‘Пока это все, что я могу тебе дать.’

Он тепло поблагодарил ее и разрезал фрукт на четвертинки своим ножом. Затем он сунул один из кусков в рот и с наслаждением принялся жевать.

- Очень сладко’ - сказал он ей. - Такая же сладкая, как та девушка, которая мне его подарила.’

Она застенчиво улыбнулась и опустила глаза. - ‘Меня зовут Тамаана, - сказала она ему.

- Крис ... - начал он, но тут же спохватился - … Авессалом. Ошеломленный ее красотой, он чуть было не назвал свое настоящее имя. Он взглянул на Джаянтана, но тот, казалось, ничего не заметил.

Она посмотрела на пустые джунгли вокруг них и вздрогнула. - Пожалуйста, Авессалом, пойдешь ли ты сегодня со мной, чтобы защитить меня?’

- ‘Нет, - сказал Джаянтан.

- ‘Да’ - сказал Кристофер.

- ‘Нет’ - повторил Джаянтан. - Его голос поднялся до раздраженно высокого тона. - ‘Вам платят за то, чтобы вы сопровождали меня и выполняли мои приказы.’

Кристофер широко расставил ноги и скрестил руки на груди. - ‘Если вы хотите продолжить путь самостоятельно, то, конечно, можете это сделать. Однако я пойду с этой дамой пешком.’

- ‘Когда наш хозяин узнает об этом ... - пролепетал Джаянтан, дотрагиваясь до того места на груди, где висел мешочек с рубинами.

Тамаана встала между ними. - ‘Я не хочу причинять неприятности вашему другу.’

- ‘Он мне не друг и не хозяин.- Кристофер взял осла под уздцы и пошел дальше. - ‘Я иду туда, куда мне было приказано идти.’

- ‘А как же он? - она поморщилась, глядя на мертвое тело в луже крови. Мухи уже начали оседать на землю.

Кристофер пожал плечами: - Оставь его там в назидание остальным.’

Остаток дня они шли вместе: Джаянтан молча шагал впереди, Кристофер и Тамаана следовали за ним. Джаянтан даже не взглянул на Тамаану - она принадлежала к низшей касте и потому была практически невидима. Кристофер с трудом удержался, чтобы не смотреть на нее. Он не мог перестать думать о том, что видел, о спелой выпуклости ее груди, торчащей из разорванного корсажа, и о темных завитках, собравшихся между ее бедер, когда насильник задрал ее юбки до талии.

- Подумай о Руфи, сказал он себе. Подумай, насколько приятнее будет, когда вы наконец станете мужем и женой.

Но трудно было думать о Руфи, когда рядом с ним была Тамаана. Думая о Руфи, он становился угрюмым и замкнутым внутри, но Тамаана вывела его из этого состояния своей болтовней и улыбками. Она была ненамного старше его, но не по годам развитой и живой, с дружелюбием и открытостью, которые проистекали из ее скромного воспитания. Ее отец был фермером в маленькой деревушке на побережье, сказала она ему. Он слышал от одного путешественника, что за горами, где Низам из Хайдарабада вел войну, ощущается нехватка продовольствия, и поэтому его дочь предложила взять с собой целую охапку манго, чтобы посмотреть, удастся ли им получить лучшую цену.

- ‘Вы путешествовали одна? - изумился Кристофер.

- ‘Все мои братья нужны для работы на ферме.’

- Что насчет вашего мужа?’

Говоря это, он не мог не смотреть на нее. Он покраснел, когда она поймала его взгляд. Она улыбнулась не совсем застенчиво.

- У меня нет мужа. Мой отец не мог позволить себе иметь приданое. И, по правде говоря, ему нужна моя помощь в работе на ферме.’

Кристофер пристально посмотрел на нее. - ‘Я не могу поверить, что такая красавица, как ты, не смогла найти себе мужа.’

Она опустила глаза. - ‘Я должна делать то, что велит мой отец.’

С наступлением сумерек они подошли к храму, стоявшему в уединенном месте недалеко от горных вершин. Небольшая пагода была окружена стеной, хотя внутренний двор зарос сорняками и ежевикой. Почерневшие огненные круги свидетельствовали о том, что здесь до них останавливались другие путешественники.

Джаянтан расстелил свое одеяло внутри пагоды. Кристофер срезал сорняки возле двери и устроил там свою постель.

- ‘Я предпочитаю спать снаружи, - сказал он Тамаане. - Внутри на тебя охотятся паразиты и насекомые.’

Они не стали разводить костер, чтобы не привлекать ненужного внимания. Они съели простой ужин из риса, даала и одного из манго Тамааны. Кристофер настоял на том, чтобы заплатить ей за него, – иначе к тому времени, как мы пересечем горы, у тебя ничего не останется и ты ничего не получишь взамен.’

Кристоферу потребовалось много времени, чтобы заснуть. Он лежал на траве, прислушиваясь к ночным звукам. За стеной громко кричали обитатели джунглей. В этих горах наверняка водятся тигры, и только Господь знает, что еще. Леса скрывали тысячи мест, где невидимые наблюдатели могли наблюдать за их продвижением, ожидая момента для нанесения удара.

Что-то зашуршало. Не в лесу, а внутри стен. Он потянулся за мечом, его пульс участился. Он не испытывал страха: его тело жаждало возможности снова вступить в бой.

- Авессалом?’

Тамаана пробиралась по высокой, по пояс, траве, придерживая юбки своего сари, чтобы не задеть ежевику. Она села рядом с Кристофером так близко, что их плечи почти соприкасались.

- Я не могла заснуть. Я все время видела ... - она вздрогнула. - ‘Ты и представить себе не можешь.’

- ‘Теперь ты в безопасности’ - заверил ее Кристофер.

Она прислонилась к нему, положив голову на сгиб его руки. Он держался напряженно, сбитый с толку. Он почувствовал необузданное и непреодолимое желание поцеловать ее.

- Он стиснул зубы. - Руфь, сказал он себе. Будь сильным ради Руфи.

- Как ты расправился с тем чудовищем, которое напало на меня! Я никогда не видела ничего подобного. Это ужасное оружие, которым ты владеешь. Где ты научился так искусно им пользоваться?’

- ‘Я научился этому в Калари.’

Она переместила свой вес, слегка изогнувшись. Ее рука скользнула на его колено, чтобы сохранить равновесие.

- ‘Вы, должно быть, учились там много лет.’

‘Не так уж и долго. Я вырос далеко отсюда, в Бомбее.’

Она выглядела заинтригованной. - ‘Значит, вы не индиец?’

- ‘Нет. - Этот вопрос его не удивил. С его темными волосами и темными глазами он действительно был похож на местного жителя. Долгие часы, проведенные на солнце в Калари, завершили трансформацию, сделав его кожу темно-коричневой. Только его размеры выделяли его среди других мужчин.

- ‘Мой отец англичанин, но я почти всю свою жизнь прожил в этой стране.’

Ее рука скользнула с его колена на бедро. Ее пальцы естественным образом скользнули в щель между его ног.

- Разве Англия - жаркая страна?’

- ‘Нет. Мой отец говорит, что там холодно и все время идет дождь.’

- Как здесь во время муссонов?’

- ‘Возможно.’

Ее рука снова шевельнулась. Теперь она лежала прямо у него между ног. Ее пальцы ловко пробирались сквозь тонкий хлопок, потирая и дразня его. - "Заставь ее остановиться", - приказал ему разум, но тело предало его. Его мужское достоинство нетерпеливо поднялось, напрягаясь от ее прикосновения.

- ‘Это неправильно’ - выдохнул он. - ‘Есть ... кое-кто еще.’

- ‘Я понимаю, - сказала она, хотя и не шевельнула рукой. - Вы женаты?’

- ‘Нет.’

‘Тогда как же это может быть неправильно? - Она начала двигать рукой быстрее, массируя его, пока Кристоферу не показалось, что он сейчас взорвется от желания.

- ‘Ты когда-нибудь раньше был с женщиной?’

- Нет’ - признался он.

Она расшнуровала лиф платья. Две половинки распахнулись, открывая ее груди, полные и идеальной формы.

Она взяла руку Кристофера, разжала его пальцы и положила их на одну из них. В прохладном ночном воздухе сосок казался твердым и гордым. Он сжал его между большим и указательным пальцами, и она ахнула.

- Осторожно, - прошептала она. Оседлав его, она развязала поясную ткань и раздвинула складки. Ее длинные волосы касались его груди, губы покрывали его лицо поцелуями. Она потерлась о него всем телом.

"Руфь!" - взмолился маленький уголок его сознания, но он не обратил на это внимания. Его желание было непреодолимым, яростным огнем, который скорее прожжет его кожу, чем будет сдерживаться.

С тихим криком тоски он перекатился на нее сверху. Она легла на спину и раздвинула свои бедра, а затем обхватила его ими. Она скрестила лодыжки на его ягодицах и стала искать его мужественность нижней частью тела. Он обнаружил, что это было тяжело и жарко, чтобы встретить ее. Она задохнулась, когда поглотила его сладкими губами своего влагалища, и он встретил ее толчок за толчком. Казалось, это длилось мгновение и целую вечность, а затем он почувствовал, как его тело содрогнулось над ней, а пенис запульсировал, перекачивая свою детородную сущность в ее лоно. Она уперлась пятками в его ягодицы, заставляя его еще глубже погрузиться в себя, решив впитать каждую каплю, которую он мог ей предложить.

Кристофер проснулся поздно. В Калари он всегда вставал до рассвета, выполняя свои обязанности до начала дневных тренировок. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал после восхода солнца.

Он наслаждался этой роскошью. Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули на него с такой силой, что он почувствовал, как снова начинает напрягаться. Случилось ли это на самом деле, или это был сон? Нет. Он чувствовал ее запах на своей коже, запах кокоса, мускуса и пота.

По его лицу расплылась улыбка. Его тело светилось от вчерашнего вечера, и солнце согревало его кожу. Он протянул руку, но Тамааны уже не было рядом. Возможно, она не хотела, чтобы Джаянтан застал их вместе. С острым ощущением остаточной похоти он сел и огляделся.

Там же лежало ее одеяло, расстеленное на примятой траве. Ее ослик все еще стоял привязанный к тому же дереву и жевал сорняки. Но она уже ушла.

Ворона пролетела через двор и скользнула в пагоду. Он удивился, почему Джаянтан не пришел разбудить его. Обычно он никогда не упускал случая указать на недостатки Кристофера.

Он неохотно отправился на поиски Джаянтана. Поднявшись по ступенькам к пагоде, он увидел ворону прямо за дверью, которая клевала что-то на земле, но с того места, где он стоял, он не мог разобрать, что это было. Над вороной жужжала туча мух. Крысы шмыгнули в темноту, когда он вошел в здание, и он вспомнил предупреждение, которое дал Джаянтану. Эти здания - гнезда паразитов.

После яркого солнца снаружи ему потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку. Потом еще мгновение, чтобы понять, на что он смотрит.

Джаянтан лежал на спине, но не спал. Его горло было перерезано длинным вертикальным разрезом от подбородка до грудины. Рана была открыта так широко, что Кристофер мог видеть торчащие из нее позвонки. Мешочек с рубинами исчез. Его окружала лужа засохшей крови, в которой кишели мухи. На его краю на каменном полу был маленький голый след, отпечатавшийся в крови. Такого же размера, как и ступни, которые были прижаты к его ягодицам прошлой ночью.

С яростным рычанием Кристофер выбежал на улицу. Он пристегнул свой меч, схватил уруми и выбежал на дорогу.

Утренний туман приглушил пыль, и в такую рань на улице больше никого не было. Он ясно видел следы голых ног Тамааны. Он последовал за ними к горе, каждый шаг его был наполнен его ненавистью. Уруми зашипела рядом с ним, и он представил себе, что сделает с ней, когда поймает ее.

Недалеко от дороги ее следы сворачивали к козьей тропе, которая вела вдоль отрога горы. - Кристофер помолчал. Тропинка была каменистой, слишком твердой для легких ног Таманы, чтобы произвести хоть какое-то впечатление. Неужели она пошла этим путем? Или это был просто обман, чтобы сбить его со следа?

Она все это время обманывала его. Ферма манго, бедный старый отец, который не мог позволить себе ее приданое, - все это ложь. Изнасилование было инсценировано. Джаянтан был прав насчет этого, хотя Кристофер был слишком зол, чтобы чувствовать вину. Насильник, должно быть, был сообщником Таманы. Без сомнения, он намеревался сбежать, как только появится Кристофер, и, возможно, вернуться е Тамаане ночью. По крайней мере, эта часть плана провалилась.

Он удивлялся, почему она не убила его, когда у нее была такая возможность. Сентиментальность? Он вспомнил ощущение ее тела вокруг себя, прикосновение ее кожи и сжал кулаки в ярости от ее предательства. Он заставит ее страдать, когда догонит ее.

Он проверил дальше по дороге, но следов больше не было. Должно быть, она пошла по козьей тропе. Он последовал за ней, петляя по крутому склону горы. Он не был опытным следопытом, но в небольшом углублении, где земля была еще влажной, он увидел свежеотпечатанный след босой ноги. Он поспешил дальше, разминая уруми.

Тропинка обогнула выступ в горе и неожиданно оказалась в небольшом овраге. И вот она здесь. Одна, стоящая на валуне, безоружная. Должно быть, она услышала его приближение, но не сделала ни малейшей попытки убежать. Она потеряла свое сари, на ней был только корсаж и короткие штаны из оленьей кожи, которых он раньше не видел.

- ‘Ты следил за мной, - сказала она. - В ее голосе звучало удивление.

В своей ярости он почти сразу же бросился на нее. Но что-то в ее позе остановило его. В ней была какая-то сила – чувство самодовольства от того, чего она достигла, - которая проникла в его гнев и заставила его насторожиться.

- ‘А где же рубины?- потребовал он ответа.

- ‘В надежном месте. Твой друг Джаянтан был верным слугой. Когда он увидел, что я приближаюсь, он попытался проглотить драгоценные камни своего хозяина, чтобы удержать их от меня. Мне пришлось вырезать их из его глотки, чтобы достать обратно.’

- ‘Я заставлю тебя заплатить за это.’

- ‘Ты бы сделал то же самое. Я видела, как ты смотрел на него вчера. Я знаю, что было у тебя на сердце.’

Кристофер не стал этого отрицать. - ‘Но теперь я поймал тебя в ловушку.’

- Да? - Она прищелкнула языком. Пятеро мужчин поднялись из-за камней, скрывавших их - грубые, небритые люди в лохмотьях. Все они были вооружены острыми клинками.

- ‘Я думаю, что я поймала тебя в ловушку.’

- ‘Тебе понадобится больше людей, - сказал Кристофер. Говоря это, он внимательно оглядывал лица мужчин вокруг нее, прикидывая, кто из них окажется самым быстрым, первым, кого будет труднее убить. Он не увидел ничего, что заставило бы его остановиться.

- ‘Первый же человек, который приблизится, потеряет голову, - предупредил Кристофер. Тамаана была примерно в десяти шагах от него, вне пределов досягаемости уруми. Он медленно двинулся вперед. Почти достаточно близко. Он приготовил свои мускулы к удару.

Тамаана потянулась назад и вытащила из-за пояса брюк длинный пистолет с медным дулом. Одним движением она направила его на Кристофера и опустила полностью курок.

Он остановился как вкопанный. Она увидела бессилие на его лице и рассмеялась. - ‘Даже величайший воин Калари не может сражаться с пулей.’

- ‘Тогда зачем ты меня сюда притащила? Почему бы просто не убить меня во сне, как ты сделала это с Джаянтаном?’

- Потому что я не хочу тебя убивать. - Кристофер придвинулся чуть ближе. - ‘Но я сделаю это, если ты подойдешь поближе.’

- Почему?’

- ‘Неужели ты действительно мечтаешь всю оставшуюся жизнь быть мальчиком на побегушках? Служить толстякам, которых можно убить одним ударом, позволяя им властвовать над собой только потому, что у них есть деньги? Я видела, как ты управлялся с этим уруми. Такой боец, как ты, может быть самым страшным человеком на Малабарском побережье.’

- ‘И стать кем же? Разбойником?’

- ‘Стать свободным.’

Тамаана уставилась на ствол пистолета. Рука у нее была тонкая, но пистолет ни разу не дрогнул.

- ‘И что же ты хочешь выбрать?’

***

- Ты уверен, что мы поступаем правильно?- Спросил Том вслух.

Они с Дорианом сидели на корме лодки, а Том, положив одну руку на румпель, управлял флотом торговых судов, стоявших на якоре в Столовой бухте. Сара, Ясмини и Ана сидели лицом к ним на корме, а позади них Альф Уилсон велел экипажу грести веслами в идеальном единстве. Отец Элфа был бристольцем, но его смуглая кожа была унаследована от матери, высокородной женщины из племени Великих Моголов. Том догадывался, как взволнован Элф возвращением в страну своего рождения.

- ‘Если бы мы когда-нибудь были по-настоящему уверены в том, что делаем, то, конечно же, поступили бы неправильно, - рассмеялся Дориан. - Именно сомнение придает приключению смысл.’

Сара подняла бровь, глядя на Тома. - ‘Это не похоже на тебя - сомневаться, дорогой муж.’

- Я просто размышлял вслух.- По правде говоря, у него не было времени для сомнений с той необыкновенной ночи, когда Фрэнсис явился без приглашения в их пансион, намереваясь убить его, и Ана предложила им совместное предприятие. С тех пор жизнь превратилась в непрерывную деятельность - он приобрел корабль и оснастил его, наполнил трюм грузом, который принес бы немалую прибыль в Индии, и нанял команду, чтобы укомплектовать его экипажем. Том следил за всем этим, вставая до рассвета и задерживаясь допоздна в гавани, тащась в темноте вверх по склону холма, чтобы при свете фонаря изучить свои счета.

- Некоторые женщины становятся вдовами, когда их мужья уходят в море, - сказала Сара. - ‘Я должна с нетерпением ждать, когда он отплывет, чтобы вернуть его обратно.’

Том заключил ее в свои объятия. - ‘Когда мы будем в море, я буду смотреть только на тебя.’

- ‘Ты будешь следить за горизонтом, за погодой, за парусами и за благополучием своей команды, - парировала она. - ‘Но, по крайней мере, ты не сможешь уйти слишком далеко от меня.’

- ‘У нас будет еще много времени, прежде чем мы доберемся до Индии, - пообещал он с блеском в глазах.

Теперь же он подтолкнул румпель, чтобы направить лодку мимо тяжело нагруженного «индийца». Его золотые орудийные порты сверкали в лучах полуденного солнца, напоминая ему о "Серафиме", корабле, который впервые доставил его в Африку, когда он вместе с отцом Хэлом охотился на пирата Джангири. Ему было интересно, во сколько обошлась Ост-Индской компании вся эта индийская позолота и какую бесконечно малую часть их прибыли она представляла.

- ‘Это очень большие деньги, - сказала Ясмини.

Он знал, что она говорит не об «индийце». Она говорила о том, как они провели эти последние несколько недель. Корабль обошелся им недешево - в Кейптауне их было немного, и его владелец так надавил на Тома, что тот едва не сдался. Они опустошили свой счет в банке на Херенграхте и обнаружили, что им все еще нужно больше денег. Война за Испанское наследство, тянувшаяся в Европе почти десять лет, взвинтила цены на снасти, порох, дробь и сотню других товаров.

- Но посмотри, что мы получили за эти деньги. - Он выровнял курс. Баркас вышел из-под кормы «индийца», и вот он уже совсем близко - трехмачтовое судно в голландском стиле, которое они называли "шоэнерс", что означало "красивый". В английском языке это слово превратилось в "шхуны". Это было подходящее имя. Длиннее и стройнее, чем у великих индийцев, она была украшена изящными линиями, начиная от заостренного бушприта и заканчивая изящной резьбой вокруг кормовой каюты. С того самого момента, как она прибыла в Кейптаун, Том знал, что она ему нужна. Он назвал ее "Кестрель" – «Пустельгой» в честь птиц, с которыми охотился в Девоне в юности. Как и ее тезка, она могла летать при малейшем дуновении ветерка.

Она стояла на якоре позади остальной флотилии, и только верный шлюп Кортни "Центавр" составлял ей компанию. Она была вне досягаемости батареи форта - мудрая предосторожность, которой Том научился у своего отца.

Он подвел лодку к "Пустельге", и они поднялись по трапу. Аболи уже был на борту, наблюдая за последними приготовлениями. Фрэнсис стоял рядом с ним, внимательно слушая и записывая все в гроссбух.

Он бросился в сторону, увидев, как в иллюминаторе показалась голова Тома.

- Добро пожаловать на борт, дядя. Все готово, и ветер попутный. Аболи говорит, что мы только ждем твоего приказа сняться с якоря.’

Том улыбнулся, заметив нетерпение мальчика. Он отправил его жить на борт "Пустельги", как только высохли чернила, чтобы никто не расспрашивал его о Якобе де Фрисе и других людях, пропавших без вести в день приезда Фрэнсиса. От Аболи он не слышал ничего, кроме хороших новостей - мальчик был нетерпеливым учеником, быстрым учеником и способным учеником. Хотя он никогда не ступал на борт корабля до путешествия в Африку, Том видел, что у него есть задатки грозного моряка.

- ‘У него деловой склад ума, как у Черного Билли, - сказал Аболи Тому однажды вечером. - Но его сердце целиком принадлежит матери.’

Том понял, что Фрэнсис больше не смотрит на него. Он смотрел через плечо, забыв о корабле и его грузе. Его лицо озарилось нескрываемой радостью. На борт поднялась Ана.

- "Я должен следить за этими двумя", - подумал он. Доклад Аболи о Фрэнсисе затронул не только морские познания мальчика. - Он влюбился, Клебе. Каждый раз, когда Ана поднимается на борт, он забывает обо всем, кроме нее.’

- ‘Но ведь он всего лишь мальчик’ - воскликнул Том. - Ана уже взрослая женщина.- Хотя, по правде говоря, когда он думал об этом, то понимал, что между ними всего несколько лет. - А Ана отвечает ему взаимностью?’

- ‘Она еще не видит его так, как он видит ее, - сказал Аболи. - Но это будет долгое путешествие. Возможно, у него есть причины надеяться.’

Том вздохнул. Ни Фрэнсис, ни Ана не были под его опекой - оба были совершеннолетними и могли свободно жениться на ком пожелают. Но он чувствовал ответственность за Фрэнсиса, и это было совсем не то, что он чувствовал бы к любому своему сыну. И он знал по опыту, что любовные интрижки в замкнутом пространстве корабля могут иметь неприятные последствия.

Рядом с ним появилась Сара. - Фрэнсис, - ласково сказала она, - не мог бы ты отнести багаж мисс Дуарте на ее койку?’

- ‘Не стоит подвергать его искушению, - проворчал Том, когда они спустились вниз.

- ‘Так это или нет, не имеет значения, - ответила она. - Что будет, то и будет. Ты, как никто другой, должен это знать.’

К ним подошел Дориан. - ‘Это прекрасный корабль’ - зааплодировал он. - Боже правый, брат, пока мы снова не встретимся.’

- ‘До тех пор.’

Их план, обдуманный в течение многих недель, состоял в том, что Том и Сара вместе с Фрэнсисом и Анной отправятся на "Пустельге" в Мадрас. Дориан и Ясмини вместе с Аболи отправятся на "Центавре" вдоль побережья Африки к арабским портам Гомбрун и Мокко. Они встретятся на островах Лакедива, небольшом архипелаге в сотне миль от южного побережья Индии, и вместе поплывут домой.

Том обнял брата. - ‘Прощай.’

- Возвращайся целым и невредимым.’

- ‘Я должен, - сказал Том. - Это слишком дорого нам обошлось, чтобы поступить иначе.’

Он почувствовал острую боль, глядя, как уходит его младший брат. Почти десять лет он считал его мертвым. То, что они снова расстались, пусть даже ненадолго, заставило его сердце содрогнуться. А что, если я вижу его в последний раз?

- А дядя Дориан уже уехал?’

В коридоре появился Фрэнсис. Том гадал, как долго они с Аной пробыли внизу.

- ‘Ты как раз вовремя, чтобы попрощаться.’

Лодка отчалила, и Дориан, Аболи и Ясмини махали с ее кормы. Том отдал приказ поднять якорь, и вся команда бросилась к кабестану. Он почувствовал знакомый гул палубы под ногами, когда якорь освободился и корабль тронулся в путь.

Он любил свободу моря. Но даже в этом случае сознание своих долгов давило на него. Он никогда в своей жизни не был в долгу ни перед одним человеком, и это вызывало у него чувство неловкости. Ему очень хотелось закончить путешествие, получить свою прибыль и вернуть то, что он занял. Затем он снова смог свободно дышать.

Океан улыбнулся им. Хотя сезон был уже поздний, Том не мог припомнить более легкого путешествия. Бурных морей, давших Мысу Доброй Надежды ее второе название - мыс Бурь, нигде не было видно. "Пустельга" оправдывала свое имя, летая по ветру, как будто море под ее килем было тонким, как воздух. Каждый день Том находил в своем корабле что-то новое, что приводило его в восторг.

Он проводил много времени с Фрэнсисом, обучая мальчика всему, чему мог, точно так же, как его отец учил его во время их первого путешествия. Он обучил его навигации - как смотреть по солнцу и определять их широту; как использовать линию регистрации для измерения скорости, а компас - для измерения курса, и как фиксировать их продвижение на доске хода у штурвала.

- ‘Потому что никто еще не изобрел способа измерить долготу, хотя многие из лучших умов пытались это сделать, - объяснил он Фрэнсису. - Солнце может сказать нам, как далеко мы ушли на восток или запад, но не на север или юг. Для этого мы можем оценить это только по нашей скорости и нашему курсу.’

Днем, во время собачьей вахты, они сражались на мечах. Отчим хорошо обучил Фрэнсиса, и он унаследовал отцовскую природную ловкость. Под опекой Тома он превратился в поистине грозного бойца.

Они также упражнялись с более тяжелым оружием. "Пустельга" несла десять девяти-фунтовых пушек, и каждый день Том обучал своих людей пользоваться ими. Он едва ли смел надеяться, что они доберутся до Индии без происшествий, и твердо решил не рисковать. Он работал с экипажами до тех пор, пока они не научились стрелять так же быстро, как английский военный корабль, давая залп каждые две минуты. Фрэнсис трудился вместе с командой до тех пор, пока не научился чистить, заряжать, целиться и стрелять из пушки так же хорошо, как и любой другой человек на борту.

- ‘Потому что, если дойдет до этого, нам понадобится каждая пара рук, чтобы работать с оружием, - сказал однажды вечером Том. - ‘Я поставил все свое состояние на это путешествие. Я не позволю какому-нибудь пирату отнять его у меня.’

- ‘Ты думаешь, мы встретимся с пиратами? Том увидел выражение лица Фрэнсиса и с трудом сдержал улыбку. Мальчик не мог скрыть своего нетерпения, чтобы испытать себя в бою.

- Это хорошо, - сказал себе Том. В его возрасте ты был таким же. Он вспомнил, как умолял большого Дэниела Фишера, старшего уоррент-офицера его отца, разрешить ему участвовать в схватках, и его радость, когда отец наконец разрешил это сделать.

- ‘Дело не только в пиратах, - предупредил он. - ‘Если Гай услышит о нашей маленькой тайной экспедиции, он созовет на нас весь флот Ост-Индской компании.’

Фрэнсис прищурился от яркого солнечного света. - ‘Почему дядя Гай так тебя ненавидит? Ты никогда не говорил мне об этом в Кейптауне.’

- ‘Это долгая история.- Том заколебался, не зная, что сказать. В жизни было не так уж много вещей, от которых он шарахался, но разговоры о брате были одним из них. - ‘Когда мы были в твоем возрасте ...

Поднялся парус. Один из шкотов оторвался, конец веревки метался по палубе. В тот же миг Том почувствовал, как изменение инерции пронзило корпус корабля.

- ‘Я должен позаботиться об этом.- Он похлопал Фрэнсиса по плечу. - Как-нибудь в другой раз, обещаю, я тебе все расскажу.’

Фрэнсис больше ничего не спрашивал. Отчасти потому, что он чувствовал нежелание Тома касаться этой темы. Но в основном его голова была полна мыслей об Ане. Он уже давно научился относиться с подозрением к прекрасному полу. К тому времени, когда он достиг возраста, когда его можно было считать достойным, его бедность стала слишком очевидной. Несколько девушек проявили к нему интерес, впечатленные величием Хай-Уэлда, но это редко продолжалось после их первого визита, когда они видели голые стены и пустые комнаты внутри.

Но с Анной он ничего подобного не чувствовал. Она видела его без всяких претензий и привилегий, и это не вызывало у нее отвращения. Она говорила с ним ласково, просто и естественно. Хотя это и принесло ему свои собственные мучения, ибо он не мог сказать, какие чувства лежали в основе ее слов. Он лелеял воспоминания о ее доброте, а если она когда-нибудь была маленькой или, казалось, не замечала его, он балансировал на грани отчаяния. Каждый раз, когда она выходила на палубу, он не мог сосредоточиться ни на чем другом. Он возился с траверсной доской и потерял свое место в задних штабных столах, с которыми ему пришлось сверяться, чтобы определить угол наклона солнца.

- ‘Вы поместили нас где-то на широте Гренландии, - упрекнул его Том однажды днем, когда расчет Фрэнсиса был необычайно далек от истины.

- Мне очень жаль, дядя.’

- ‘Вы слышали об Адмирале Сэре Клаудсли Шовеле? Два года назад он просчитался и посадил свой флот на мель на островах Силли. Он потерял четыре корабля и почти две тысячи жизней, включая свою собственную, что по крайней мере избавило Адмиралтейство от необходимости стрелять в него.’

Фрэнсис опустил голову. - Я все понимаю.’

Том смягчил свой тон. - Ты должен понимать, Фрэнсис, что на борту есть только три человека, которые могут точно определять по солнцу. Если что – то случится со мной и Элфом Уилсоном – шторм, нападение пиратов, падающая глыба - ты будешь единственным человеком, который сможет провести корабль в безопасное место.’

- ‘Я этого не учел, сэр.’

- ‘Я не страховал этот корабль. Страховщик в Кейптауне работает на Ост-Индскую компанию и запросил бы с меня больше, чем я заплатил за него. Все мое состояние и даже больше связано с этим судном. Если оно утонет, то и мы все тоже.’

- ‘Я беспокоюсь о влиянии его отчима, - сказал Том Саре той ночью, лежа в их постели в кормовой каюте. Корабль был снабжен единственной кроватью с высокими бортами, но Том приказал плотнику расширить ее, чтобы вместить их двоих. Они лежали рядом, оба голые, в липкой тропической жаре. - Такой игрок, должно быть, был рабом своих аппетитов. А что, если Фрэнсис усвоил те же привычки?’

- Тогда он отучится от них. - Сара перевернулась на бок, положила голову ему на грудь и прислушалась к биению его сердца.

- ‘И в его жилах течет кровь Билли, - продолжал Том.

- А моего отца интересовала только прибыль, которую он мог получить, а моя мать никогда не могла войти в одну комнату с кремовым тортом, не съев его. Но разве я такой уж невоздержанный монстр?’

Том уставился в низкий потолок. Наверху он услышал размеренную поступь вахтенных, расхаживающих по палубе.

- ‘А что делает человека человеком? - спросил он вслух. - ‘Это то, что у него в крови, или то, что он узнает от окружающих?’

Сара приподнялась на локте. Сейчас ей было чуть за тридцать, но она чувствовала себя еще более чувственной, чем когда-либо. Ее золотистая кожа оставалась безупречной, грудь - гладкой и упругой, а глаза - ясными и голубыми, как девонское небо.

- Что бы ни сделал Фрэнсис и чему бы он ни научился, он будет сам себе хозяин. И все, что ты можешь сделать, Том Кортни, - это помочь ему найти правильный путь.’

Ее длинные волосы рассыпались по его груди, щекоча его. Она провела пальцем по контуру мышц, неуклонно продвигаясь все ниже. Том обнаружил, что его мысли переключились на другие вещи.

Сара поцеловала его в губы. - Ее глаза сверкнули. - ‘Однако должна признаться, что я не совсем свободна от влияния моей матери. В некотором смысле я просто ненасытна.’

Им везло почти до самого мыса Коморин, самой южной оконечности Индийского субконтинента. Оказавшись там, они будут в безопасности от муссонных ветров, которые вскоре сделают невозможной любую навигацию на западном побережье.

- ‘А как только мы выйдем за мыс, то сразу же обогнем Цейлон и доберемся до Мадраса’ - сказалТом, указывая на карту, разложенную на столе в его каюте. Он коснулся дерева, чтобы отогнать невезение. Они прибыли как раз на рубеже сезона дождей, и ветер усиливался весь день. Они еще не были в безопасности.

- ‘На Цейлоне есть сапфировые рудники, - сказала Ана. - ‘Самые красивые, самые драгоценные камни в мире. Говорят, что царь Соломон отдал их царице Савской, чтобы ухаживать за ней.’

Сидевший напротив Том увидел, как Фрэнсис вздрогнул, и догадался, о чем он думает. Он взглянул на Ану, гадая, не было ли ее замечание намеренно направлено на то, чтобы вселить мысли в голову Фрэнсиса.

- ‘А мы не могли бы заехать на Цейлон? - спросил Фрэнсис.

- Может быть, на обратном пути, - сказал Том. Он хотел пошутить, но это прозвучало слишком резко. - ‘В настоящее время мы не можем позволить себе кусок сыра.’

- ‘На драгоценных камнях можно сколотить целое состояние, - сказала Ана. Глядя в ее глаза, Том не видел ни хитрости, ни игры - только желание торговца получить прибыль там, где ее можно найти. - Несколько лет назад губернатор Мадраса Сэр Томас Питт купил бриллиант весом почти в четверть фунта, четыреста десять карат.’

Теперь даже Том заинтересовался. Он тихо присвистнул.

- Он был тайно вывезен из шахт Голконды одним индийским рабочим. Он должен был спрятать его в гноящейся ране на ноге, чтобы охранники шахты не нашли его. Питт заплатил двадцать тысяч фунтов, и когда камень будет огранен и отполирован, он принесет больше ста тысяч.’

- А Голконда находится недалеко от Мадраса? - Спросил Фрэнсис.

- Двести миль вглубь страны. Но все лучшие камни приходят в Мадрас.’

- ‘Тогда будем надеяться, что мы получим достаточно прибыли от нашего груза, чтобы доставить его обратно в Кейптаун’ - сказал Том. - Держу пари ...

Он замолчал. Что-то изменилось - он чувствовал это даже сквозь бревна корабля. Он начал подниматься еще до того, как раздался стук в дверь.

- ‘Прошу прощения, сэр’ - сказал помощник капитана. - Ветер утихает, но погода ненастная. Хозяин говорит, что надвигается буря.’

Том выбежал на палубу. Даже за то короткое время, что они пробыли внизу, над морем произошла страшная перемена. Вокруг них вздымались огромные волны, ветер с пронзительным воем гудел в снастях. Жуткий синевато-красный свет заливал океан, когда солнце пыталось пробиться сквозь сердитые тучи, сгущавшиеся на горизонте.

- Возьмите все паруса, кроме главного и бизань-мачты, - приказал Том. - Расчистите форпост, но держите двор наполовину приподнятым для прохода в кают-компанию. Подготовьте морские якоря и держите их наготове.’

Матросы бросились к своей работе, взбегая по канатам, чтобы свернуть паруса. Том позвал Фрэнсиса.

- Проверь уровень воды в колодце. - Колодец представлял собой углубление в центре корабля, где собиралась вся вода из трюмов. Даже в спокойных морях вода попадала в самые надежные корабли. Том знал, что во время шторма давление на бревна корабля будет огромным. Волны будут бить ее корпус и сдвигать доски; неизбежно возникнут утечки. Если вода не будет откачана немедленно, она будет давить на корабль, делая его более трудным для управления и более уязвимым для волн, разбивающихся о его палубы. В конце концов, это может даже потопить его.

Фрэнсис вернулся, держа в руках палку, которой они обмеряли колодец. - Шесть дюймов, сэр.’

- ‘Не так уж и плохо. - Но Том не стал бы рисковать. - ‘Как только паруса будут свернуты, удвойте людей на помпах и сменяйте их каждые полчаса.’

- Да, сэр.- Фрэнсис побежал повиноваться. Том обернулся и увидел Ану и Сару, закутанных в свои шали.

- ‘Нам грозит опасность?- спокойно спросила Сара. Ветер развевал пряди ее волос вокруг лица.

- Учитывая наше положение, впереди нас ждет сотня миль открытого моря, - сказал Том. - "Кестрель" - прекрасный корабль. Если нам немного повезет, мы сможем мчаться перед бурей, пока она не выдохнется сама.’

- А сейчас?- спросила Сара. - ‘Что мы с мисс Дуарте можем сделать?’

- Спускайся вниз и задраивай люки. И молитесь, чтобы эта буря утихла.’

Поднялся ветер. Море вздымалось. Теперь волны были так высоки, что он уже ничего не мог разглядеть над ними. "Пустельга" брыкалась и барахталась, ее палуба накренялась так круто, что Том едва держался на ногах. Наступила ночь, хотя день был таким темным, что это мало что меняло. Никто не спал. Том рыскал по палубе, помогая рулевому управлять штурвалом в тяжелом море, высматривая падающие лонжероны и снасти. Шторм поднялся так быстро, что он не успел ударить по ее верхним мачтам - он не смел надеяться, что ему удастся спастись, не потеряв какую-нибудь часть своего корабля.

Да и сам он тоже. Где-то в середине вахты, далеко за полночь, всемогущая дрожь ударила по кораблю с шумом, который прорезал завывание ветра. Из темноты выбежал Элф Уилсон.

- ‘Мы потеряли бушприт.’

- Обруби его немедленно. - Том уже чувствовал, как корабль разворачивается, когда упавший бушприт волочится за его носом. Если он повернется боком к ветру, волны перевернут его, как бочку. Рулевой боролся с этим движением, пытаясь скорректировать курс, но он не мог остановить его инерцию. Море было таким сильным, что могло сломать руль.

Том сам вел матросов, сражаясь с волнами, хлынувшими на нос корабля. Устоять перед ними было невозможно - если бы не веревка, обвязанная вокруг его талии, он упал бы за борт. Тяжелое море хлестало его по лицу и щипало глаза. Он едва мог видеть, как орудует топором в путанице веревок, которые все еще связывали бушприт с кораблем. Еще одна волна накрыла его с головой.

Он замахнулся топором на форштевень – длинный канат, протянувшийся от фок-мачты до бушприта. Он был натянут до разрыва - если он не поддастся, то снесет всю мачту.

Его топор прорубил его насквозь. Освободившись от чудовищного давления, свободный конец хлестнул по воздуху. Том метнулся в сторону, когда он пронесся мимо, в нескольких дюймах от его глаз, и ударил человека позади него в лицо. Мужчина вскрикнул и упал, как раз когда вокруг него поднялась еще одна волна. Пенящаяся вода увлекла его в сторону.

На нем была страховочная веревка, но если он упадет за борт, это не будет защитой. Волны будут бить его о корпус корабля. Том побежал, поскользнувшись на досках. Он обхватил моряка за талию и потащил его назад, как раз когда накатила очередная волна.

Глухой удар сотряс палубу. На какое-то ужасное мгновение Тому показалось, что они потеряли мачту - он посмотрел вверх, ожидая увидеть, как она рухнет на него. Но мачта все еще стояла там, и рваный парус развевался на ветру.

- ‘Мы во что-то врезались? - В этих широтах не должно было быть никаких рифов или скал, но шторм так сильно разогнал их, что он уже не знал, где они находятся.

- ‘Бушприт, сэр’ - крикнул Элф. - Должно быть, он ударился о корпус, когда мы его разрубали.’

Том двинулся на корму. Фрэнсис вышел из трапа и, пошатываясь, направился к нему. Его руки были покрыты волдырями.

- Вода поднимается. - Ему приходилось выкрикивать каждое слово, чтобы быть услышанным сквозь бурю. - Она поступает быстрее, чем мы успеваем ее откачать.’

- Продолжай пытаться. Я полагаюсь на тебя.’

Ночь казалась бесконечной, и буря никак не утихала. Рассвет почти незаметно скользнул за горизонт. Впервые Том узнал об этом, когда понял, что видит дождь. Он потер свои покрытые солью глаза, оценивая повреждения своего корабля. Кроме бушприта, он потерял носовую и главную мачты топ-галланта, а также главный марсель. Паруса, которые он поставил, были разорваны в клочья - "Пустельга" теперь бежала под голыми шестами, хотя и не замедляла хода. Ветер дул так же яростно, как и всегда.

- ‘Все могло быть гораздо хуже, - утешал он себя. Корабль был на плаву, и вся его команда выжила. У них было достаточно парусины и лонжеронов, чтобы залатать повреждения и добраться до Мадраса. Вода в колодце все еще поднималась, но с наступлением дня они могли бы попытаться залатать трещины в корпусе. Фрэнсис провел в трюме всю ночь, в свою очередь включив помпы и неустанно подбадривая матросов. Том очень им гордился.

День становился все светлее. Иногда, когда корабль покачивался на гребне волны, он видел какое-то смутное подобие горизонта. Возможно, буря уже прошла.

- ‘А это что такое?- сказал рулевой.

Том поднял голову. - Где?’

Они оба ждали, пока корабль погрузится в другую впадину. Когда он поднялСЯ на гребень следующей волны, он увидел белое пятно на горизонте.

- Прибой, - закричал рулевой. - Прибой прямо по курсу.’

Том схватил с полки подзорную трубу. - ‘Это невозможно. Мы должны быть в пятидесяти милях от любой Земли.’

Горизонт исчез, когда «Пустельга» нырнула в следующую впадину между волнами. Мгновение спустя ее отбросило назад, на следующий гребень. На этот раз сомнений не было.

- ‘Земля. - На самом деле земля оставалась невидимой, словно тени на фоне темного неба. Но нельзя было ошибиться в линии бурунов, которые грызли горизонт, словно ряд скрежещущих зубов.

Был ли это не нанесенный на карту риф или край берега, которого там не должно было быть, Том не мог сказать. В тот момент это было наименьшей из его забот.

Дверь каюты открылась, и на пороге появилась Сара, неся корабельный сухарь и кусок соленой свинины. Она проворно двигалась по палубе, впитывая движения корабля.

- ‘Ты не ел всю ночь. У тебя должна быть еда. - Она видела выражение его лица. - ‘В чем дело?’

- ‘Впереди есть земля, - сказал он ей. - ‘Не могу сказать, как именно. Должно быть, течение толкнуло нас дальше на север, чем я предполагал.- Он покачал головой, понимая, что теряет драгоценные секунды. - ‘Это не имеет никакого значения. Эта земля там, и если мы не будем действовать в ближайшее время, то нас выбросит на нее.’

Сара прочла выражение его лица. За все годы, что она знала его, несмотря на все ужасы, с которыми они столкнулись, она редко видела его таким расстроенным.

- ‘Неужели все так плохо?’

- ‘Мы застряли на подветренном берегу, в бурном море, и у нас нет парусов. Это самое худшее положение, в котором может оказаться любой корабль.’

Он выбежал на палубу. - ‘Мы должны развернуть корабль.’

Элф Уилсон пристально посмотрел на него. - ‘В такую погоду? Ты сломаешь его - или еще хуже.’

- ‘Если мы этого не сделаем, то будем выброшены на тот берег и разобьемся вдребезги.’

С этим никто не мог поспорить. Матросы бросились к тому, что осталось от такелажа, пытаясь согнуть парус. Ветер делал их работу почти невозможной. Полотно вздрагивало и трещало, сопротивляясь всем попыткам приручить его. Главный топсель был унесен прочь и исчез в буре.

- Теперь за бортом будет человек, - сказал Элф.

- ‘Если мы не натянем на нее парус, то все утонем.’

Без парусов они не могли надеяться встать на галс против ветра, чтобы унести их от берега. Даже под парусиной это было бы очень близко. Им придется вести корабль по кругу, через волны моря и перед лицом шторма. А времени у них оставалось совсем немного.

- Берег приближается, - сказал Элф. Из-за плохой видимости, вызванной бурей, Том даже не понял, как близко они уже подошли. Теперь он мог различить полоску белого песка, отдельные пальмы, изгибающиеся, как лебединые шеи в штормовом ветре.

- "Моли Бога, чтобы между нами не было ни скал, ни рифов", - подумал он про себя. Он посмотрел на узор волн, читая в них еще большую опасность.

На палубу с глухим стуком упал матрос. На мгновение Тому показалось, что он разбился. Он встал, потирая обожженные руки, которые скользили вниз по бакштагу.

- Парус поднят, сэр.’

Наверху Том увидел, как наконец-то развернулся форкурс. Он висел криво, ветер дул туда, где его не прикрывали. Это должно было сработать.

- Поставь ее сюда.’ У рулевого управления.

- ‘У нас нет рулевого управления, - предупредил Элф.

- "Мы заберем ее», - решил Том. Вытаскивание клюшки было крайним средством, грубым способом заставить нос корабля противостоять ветру. Теперь у них не было выбора. На носу люди привязали к якорю второй трос и прикрепили его к подветренной стороне.

- Ты уверен? - сказал помощник капитана. - ‘Если мы потеряем якорь, то окажемся во власти ветра.’

- ‘Мы должны убраться подальше от этого берега. - Том повысил голос. - Бросьте якорь подальше.’

Якорь упал за борт. В то же время штурвал сильно накренился. Медленно, очень медленно нос начал поворачиваться. Корабль накренился, когда он шел боком к волнам, тяжело переваливаясь.

- Перережь кабель.- Люди с топорами перерубили передний якорный трос. Корабль рывком освободился. Кормовой трос выдержал напряжение, удерживая корабль на плаву.

Но этого было недостаточно. Несмотря на натиск ветра и волн, у него не было необходимой инерции. Его нос начал скользить назад по ветру.

К рулевому присоединились еще двое мужчин. Вдвоем они вцепились в штурвал, изо всех сил стараясь удержать голову корабля высоко поднятой. Внезапно они упали на палубу. Колесо крутилось круг за кругом, больше ни к чему не привязанное.

- Руль пропал’ - крикнул рулевой.

- ‘И парус тоже, - сказал Элф. Форкурс раскололся посередине, распахнувшись, как ворот рубашки.

Не имея возможности рулевого управления, «Пустельга» откатилась назад. Волны бились о корпус корабля, поворачивая его бортом к бушующему морю. Том взглянул на левый борт и увидел, что на них надвигается огромная стена воды.

- Держись крепче.’

Волна ударила в квадрат "Пустельги" на ее боку, поставив ее на концы балок. Мир изменился. Ее палуба поднималась почти перпендикулярно морю, а мачты накренились так, что касались волн. Люди, не успевшие ухватиться за них, почувствовали, что опора уходт из-под ног. Они упали в море, бушующее вокруг планшира. Некоторым удалось ухватиться за такелаж, других унесло прочь. Том увидел, как тяжелое бревно якорного стапеля ударило человека по голове. Он ушел под воду и больше не появлялся.

С правого борта сорвалась с привязи пушка. Она покатилась по палубе и врезалась в противоположный планшир. Остальные пушки напряглись на своих снастях.

- Рубите мачты! - крикнул Том. Через мгновение корабль откатится назад, и тогда верхний вес его мачт будет действовать как смертоносный маятник, увеличивая крен и поворачивая его вправо, как черепаха.

Некоторые из мужчин все еще держали в руках топоры. Они направились к грот-мачте, скользя и катясь по пенящейся палубе. Это не заняло много времени. Как только исчезли две опоры, гравитация и море сделали все остальное, унося мачту в беспорядке из веревок и парусины. Мужчины должны были отпрыгнуть подальше, иначе они рисковали попасть в ловушку.

«Пустельга» снова начала крениться. Ее палуба развернулась назад на девяносто градусов и продолжила движение. Дальше, дальше ... волны бурлили за бортом.

Их спасла разбитая мачта. Повиснув в воде, она действовала как гигантская опора, удерживая корабль на плаву и не давая ему перевернуться. Это была небольшая передышка.

- "Я потерял ее", - подумал Том. Правый борт рухнул, и море хлынуло внутрь. Скоро она пойдет ко дну. Но даже в этом случае он не мог заставить себя отдать приказ.

Фрэнсис схватил его за руку. Том не видел, как он вышел на палубу. - Трюм затоплен, насосы перегружены.’

Эти слова разбили последние надежды Тома. - Покинуть корабль’ - приказал он. - В весельную лодку.’

О том, чтобы спустить лодку, не было и речи. Шлюпбалки были сметены прочь. Как только Том перерезал веревки, удерживавшие ее, она соскользнула по наклонной палубе в воду. Мужчины рванулись туда, чтобы забраться в нее до того, как море унесет ее.

Из каюты вышла Сара. Что-то блеснуло в ее руках, яркое даже в темноте бури. Шпага Нептуна в позолоченных ножнах. Том почувствовал прилив благодарности. Она знала, что если и есть что-то, что он хотел бы спасти от крушения, так это шпага.

- Садись в лодку. - Он взял ее за руку и повел по наклонной палубе, чтобы она не упала. Нахлынувший прилив отодвинул лодку в сторону, она прыгнула, едва не опрокинув его, когда приземлилась, все еще сжимая шпагу.

- Ты следующий, - сказал Том Фрэнсису. Он снова помог ему перебраться через палубу к расколотым обломкам, которые когда-то были бортом корабля.

- ‘Прыгай.’

Фрэнсис помолчал. - ‘А где же Ана?’

Том огляделся по сторонам. Палуба была пуста.

- ‘Должно быть, она уже в лодке. - Медлить было некогда. Том поднял Фрэнсиса и швырнул его в лодку, а потом прыгнул сам. Он приземлился на Фрэнсиса всеми конечностями, в то время как лодка брыкалась и качалась под ним.

Фрэнсис стряхнул его руку и сел. - ‘А где же Ана? - повторил он снова.

Том оглядел лица вокруг себя. Аны в лодке не было.

- ‘Она спустилась в каюту вместе со мной, - сказала Сара.

Френсис выглядел потрясенным. - ‘А она поднималась наверх?’

- ‘Она сказала, что пойдет искать тебя.’

Корабль содрогнулся. Со стоном раненого зверя фок-мачта треснула и опрокинулась в море так близко от лодки, что едва не разнесла ее в щепки. Том положил руку на плечо Фрэнсиса и прокричал ему прямо в ухо - ’Ты не можешь спасти ее сейчас.

- Я должен это сделать.’

Волна подняла лодку высоко в воздух, так близко к корпусу корабля, что они почти соприкоснулись. Прежде чем Том успел остановить его, Фрэнсис прыгнул вперед. Том вскрикнул и с ужасом увидел, как Фрэнсис несется над кипящим морем. Его вытянутые руки взметнулись в брызгах; волна захлестнула корабль и похоронила его. Том сделал выпад, но та же самая волна подхватила лодку и унесла ее далеко от корабля.

Но Фрэнсис выжил. Когда пена спала, Том увидел, как он обхватил руками кожухи, цепляясь за них и подтягиваясь к воде, льющейся с корабля.

- ‘Мы должны вернуться и помочь ему, - крикнул Том Элфу Уилсону.

Пока он говорил, другая волна унесла лодку еще дальше. Половина весел отсутствовала, а другая половина была сломана. Если они попытаются бороться с морем, лодка перевернется, и они все утонут.

Фрэнсис был предоставлен самому себе.

Фрэнсис перелез через разбитый борт "Пустельги" и пополз по наклонной палубе, молясь, чтобы больше ни одна из пушек не вырвалась на свободу. Он присел на корточки у люка и заглянул вниз. Лестница была оторвана. Внизу он увидел, как вокруг трюма плещется глубокая вода. От этого у него похолодело сердце. Мог ли там кто-нибудь выжить? Он сомневался в этом.

Он видел только черную воду.

- Ана?- закричал он.

Нет ответа.

Корабль накренился еще больше, когда большая часть его корпуса подалась вперед. Но у него не было времени. Он уперся руками в отверстие и спустился вниз, в воду. В кренящемся корабле вода заполняла нижнюю часть до самого потолка, но наверху все еще оставался воздух. Он полз вперед, цепляясь за ребра корабля и держа голову чуть выше воды.

"Если он перевернется, я окажусь в ловушке", - подумал Фрэнсис. Он заставил себя не поддаваться панике. Он протянул руку, чтобы успокоиться, и почувствовал...

Плоть. Холодная и влажная, но явно человеческая плоть. В темноте он даже не мог сказать, была ли это Ана. Он притянул тело к себе, ощупывая все вокруг, пока не нашел голову. Он приложил палец к шее и почувствовал слабое биение пульса.

Корабль снова накренился, погружаясь все глубже в воду. Последние клочья воздуха исчезли. Фрэнсис едва успел сделать последний вдох, прежде чем погрузиться в воду.

Иди к люку, сказал он себе. Вода толкнула его к низкому потолку. Держа другое тело под мышкой, он нырнул, заставляя себя открыть глаза от жгучей соленой воды, чтобы найти дорогу к лестнице. Он увидел яркий свет открытого люка и отчаянно пнул его ногой. Обломки ударили в него; он почти поймал свой взгляд на железном крюке, подвешенном к балке. Но он был там, и теперь, наконец, океан помог ему. Поднимающаяся вода подняла его через люк, через сломанную лестницу и вывела на палубу.

Теперь он, наконец мог видеть, кого спас. Это была Ана – хотя это не имело бы большого значения, если бы они не смогли спастись бегством. Он знал, что у них есть всего несколько секунд. Корабль шел ко дну.

- ‘Мы должны убраться с этого корабля, - крикнул Фрэнсис. Но вода вокруг корпуса была густой от обломков. Если бы они попытались проплыть через нее, то, скорее всего, были бы разбиты вдребезги. Но грот-мачта построила мостик через обломки, его такелаж, как корни, привязывал его на месте.

Ана зашевелилась в его объятиях. - Она открыла глаза.

- ‘Что...’

- ‘Нет времени. - Фрэнсис хлопнул ее по спине. Огромные потоки морской воды хлынули из ее рта. - ‘Ты можешь двигаться?’

Ана кивнула - ‘Думаю, что смогу.’

- ‘Тогда давай уберемся с этого корабля. - Фрэнсис затащил Ану на мачту. Не дожидаясь ответа, она поползла вдоль нее, пересекая бурлящую воду. Фрэнсис последовал за ней.

Это было похоже на езду на дикой лошади, необъезженной и расседланной. Мачта находилась в постоянном движении, изгибаясь и извиваясь при каждом ударе волны. Фрэнсис обхватил ствол руками и ногами и медленно двинулся вперед. Иногда он забирался наверх, а иногда цеплялся вниз головой, как обезьяна, свисающая с ветки. Внизу захлестывали волны.

Впереди он увидел большую часть главной вершины, выступающей из мачты. Он прополз через дыру в бревне, и там, наконец, нашлось укрытие. Он присел на корточки рядом с Аной, обхватив ее за перилами и немного защищая от бури.

Но они не могли там оставаться. Потерпевший крушение корабль все еще качался под встречным ветром шторма; в любой момент мачта могла перевернуться и загнать их под воду. Они были свободны от самых тяжелых обломков, но любой волны было достаточно, чтобы разбить их вдребезги. Френсис смотрел на шторм в поисках весельной лодки, молясь, чтобы Том и остальные остались живы. Он не мог их видеть.

- Ты умеешь плавать?- Крикнул Фрэнсис Ане.

Она покачала головой. Фрэнсис не колебался ни секунды. Обхватив ее руками, он прыгнул в воду. Он мог видеть берег в нескольких сотнях ярдов от себя, но не направился прямо к нему. Вместо этого он использовал все свои силы только для того, чтобы удержаться на плаву в бушующем море. Он обхватил рукой плечи Аны, чтобы удержать ее голову над водой. Он позволил подводному течению унести их прочь от разбитого корабля, пока обломки не стали редеть. Только тогда он начал плыть.

После всего того, что пережил Фрэнсис, он едва заметил волны. Он не сопротивлялся им; вместо этого он позволил им столкнуть себя вниз, а затем снова вынырнул на поверхность, чтобы перевести дыхание, когда они отпустили его. Внезапно он почувствовал под ногами твердый песок. Волны, причинившие столько вреда, наконец, смилостивились - они подняли его и бросили на берег.

Собрав последние силы, он оттащил Ану от воды в безопасное место, пока море не вернуло их обратно. Дальше по пляжу росла бахрома пальм, укрывавшая его от дождя, но он старался держаться подальше. Ветер гнул их стволы, как тростник, срывая листья и плоды. Падающий кокосовый орех был так же фатален, как пушечное ядро.

Тело Фрэнсиса болело, а ноги были так слабы от борьбы с морем, что он едва мог стоять прямо. Штормовой ветер бил его в лицо. Все, чего он хотел, - это зарыться в песок и ждать, пока пройдет буря. Но он не мог этого сделать, потому что там был Том, а также Сара и остальная команда.

Фрэнсис оставил Ану там, где она лежала, едва приходя в сознание. Наполовину ползком, наполовину бегом он пробирался вдоль берега. Теплый дождь хлестал его по лицу. Ветер поднимал песок, который сдирал кожу с его лица. Он и не думал останавливаться. Он осматривал пляж, выкрикивая имя Тома с каждым болезненным вздохом. Он смотрел на разбивающиеся волны и сомневался, что маленькая весельная лодка смогла бы выжить в такой суматохе.

Впереди, чуть дальше по пляжу, он увидел груду обломков, разбросанных по песку. Подойдя поближе, он увидел, что это была весельная лодка – разбитая и перевернутая, но все еще целая. Темные фигуры вокруг него были людьми, лежащими там, где они упали с лодки. Он бежал между ними, переворачивая каждого, пока не нашел Сару и, наконец, Тома.

- Слава Богу, что ты здесь.’

- ‘А Ана? - сказал Том, со страхом оглядывая море.

Фрэнсис указал на то место, где он ее оставил. - Она в безопасности.’

- ‘А где мы находимся? - хрипло произнесла Сара, ее горло было истерзано соленой водой, которую она проглотила. Рядом с ней, вдавленный в песок, Том увидел блеск шпаги Нептуна. Несмотря на все это, она каким-то образом цеплялась за него.

Том пожал плечами - Жив - и это все, что действительно имеет значение. Он заставил себя не думать о тех несчастных, которые утонули вместе с кораблем. Для этого еще будет время.

Сара попыталась встать, но это было слишком трудно. Ее лицо побелело, она упала на четвереньки, и ее вырвало прямо на песок.

- Подожди здесь, - сказал Том.

Том и Фрэнсис пошли за Анной - хотя, когда они добрались до нее, она уже пришла в себя и уверяла, что достаточно окрепла, чтобы идти самостоятельно. Она встала, покачнулась и упала в объятия Фрэнсиса.

- ‘Я думала, что умерла.’

- ‘Я бы этого не допустил.’

Буря изменила его, понял Том. Фрэнсис держался с новым чувством внутренней силы. Помогая Ане восстановить равновесие, Том заметил, как она смотрит на Фрэнсиса, и в этом взгляде было нечто большее, чем благодарность. Она видела в нем уже не мальчика, а мужчину. Внезапно Тому показалось, что он вмешивается.

- Мы должны вернуться к остальным.’

День клонился к вечеру. Ветер стих, дождь перешел в мелкую морось, но волны никак не ослабевали, ударяясь о берег, и каждая из них разбивалась со звуком, похожим на раскаты грома. Весельная лодка исчезла, унесенная волной и разбитая на щепки. Том был измучен, но продолжал прочесывать берег, пока не нашел всех людей из команды "Кестрель", которые добрались до берега. К его облегчению, среди них был и Элф Уилсон. Он собрал их вместе так далеко от берега, как только осмелился, прижавшись друг к другу, чтобы защититься от дождя.

Там, в открытом море, он видел громаду "Кестрель", волны накатывали на нее так низко, что она часто исчезала в бушующем море. Один взгляд на нее - и Том понял, что она больше никогда не поплывет. Ее бак сломался, расколов корпус корабля. Ее фок-мачта превратилась в пень; грот и бизань были унесены прочь. Половина ее досок, казалось, была выброшена на берег. Морские птицы садились на обломки вокруг нее, как стервятники, подбирающиеся к трупу.

Он едва мог смотреть на нее. Потом он подумал о людях, которых потерял, и ему стало стыдно. Он дважды обменял бы корабль и весь его груз, чтобы вернуть их обратно.

- ‘Что же нам теперь делать?- сказал Фрэнсис.

- ‘Мы найдем способ, - сказала Сара. К ней вернулся прежний румянец. Теперь она могла передвигаться, перевязывая раны матросов, насколько это было возможно, полосками ткани, оторванными от их одежды, и лубками, вырезанными из плавника.

- ‘Я никогда не считал, что сидение с чувством жалости к самому себе улучшает дело." - Том встал и сделал несколько шагов по пляжу. Он указал на шрамы на пальмах, где ножи разрезали кокосы.

- ‘Кто-то их уже собрал. Должно быть, поблизости есть деревня.’

Немного дальше по пляжу они нашли ручей, который уходил вглубь острова. Вдоль его берегов тянулась тропинка, утоптанная в грязи многими ногами.

- Мы с Фрэнсисом отправимся на разведку.- Том пристегнул к поясу шпагу Нептуна. - Сара и Ана будут ждать здесь вместе с Элфом и его людьми.’

- Нет’ - твердо сказала Сара. - Сегодня мы уже слишком близко подошли к тому, чтобы потерять друг друга. Мы с Аной пойдем с тобой.’

Том знал, что лучше не спорить. Оставив Элфа командовать оставшейся командой, они вчетвером пошли по тропинке вдоль ручья. Она вела через лес пальм и деревьев, ярко-зеленых на фоне красной почвы. Дождь принес запахи леса, и воздух был тяжелым от запахов растительности и влажной земли.

Они не успели отойти далеко, как Фрэнсис издал вопль. Впереди они увидели колючий забор, окружавший низкий глинобитный дом и двор. За ним вдоль берега ручья тянулись еще несколько домов, каждый из которых стоял на некотором расстоянии от других, так что вся деревня тянулась более чем на полмили. Там, в ручье, женщина стояла по пояс в воде и стирала белье. Изможденная и обнаженная, если не считать небольшой повязки на бедрах, она казалась непроницаемой для проливного дождя.

- ‘Неужели в этой стране нет никакой скромности? - удивился Фрэнсис.

- ‘Мы здесь очень далеки от лондонского общества, - заметил Том.

- ‘В их религии нет ничего постыдного в наготе, - объяснила Ана. - ‘И в этом климате почти нет нужды в одежде.’

Женщина услышала их разговор и подняла голову. С криком она собрала свое белье и побрела к берегу.

- Подожди, - позвал Том. Она вбежала в одну из хижин, крича что-то неразборчивое. Прежде чем Том успел последовать за ним, из дома вышел мужчина, одетый почти так же, как и женщина. Другие, услышав шум, вышли из своих хижин. Вскоре вся деревня собралась вокруг них, болтая и показывая пальцами.

Сморщенный старик с седыми волосами и длинной бородой выступил вперед, очевидно, вождь или староста. Ана заговорила с ним по-португальски, а потом на каком-то индийском языке. Староста оставался невозмутимым. - Он ответил медленно.

- ‘Ты можешь это понять?- спросил он Ану.

- ‘Они говорят на диалекте малаялам, - ответила она. - Он достаточно похож на тамильский, чтобы я могла разобрать, что он говорит.’

- Скажи ему, что нам нужна еда. Спроси его, где находится ближайший порт.’

Ана заговорила. Когда она закончила, староста отдал приказ. Из-за деревьев выбежал тощий мальчик. Несколько женщин отправились за едой. Еще одна женщина вошла в ближайшую хижину с комком чего-то похожего на засохшую грязь. Она провела им по вытоптанному земляному полу, а затем по всем стенам.

- ‘А что она делает? - спросил Фрэнсис.

- Убирается в доме.’

- ‘Грязью?’

Ана лукаво улыбнулась. - Это не грязь. Это коровий навоз.’

- Навоз?- воскликнул пораженный Фрэнсис. - ‘Разве они чистят свои дома грязью?’

- Корова для этих людей - святыня, - объяснила Ана. - Даже ее экскременты очищают дом.’

Оттуда вышла женщина. Староста указал им внутрь.

- Он приглашает нас войти.’

Том заглянул внутрь. Дверь была низкой, и не было окон. Единственный свет проникал сквозь щели, где навозная штукатурка отслаивалась от плетеной рамы. Но там было сухо и не было дождя, и в каменном круге тлел небольшой костер.

И все же это было больше похоже на загон для животных, чем на дом. В незнакомой стране, среди чужих людей, инстинкты Тома предостерегали, чтобы он не позволял себя ограничивать.

- ‘Я лучше посижу снаружи.’

Ана объяснила это жителям деревни, но они либо не поняли, либо это было грубое нарушение этикета. Они столпились вокруг Кортни, загоняя их внутрь через дверной проем. Многие из них дотрагивались до шпаги Нептуна на поясе Тома, восхищаясь сложностью работы и огромным сапфиром на рукояти.

Они сидели на полу, а жители деревни ждали у дверей, не обращая внимания на дождь, который промочил их кожу. Голые дети проталкивались сквозь ноги своих родителей, чтобы посмотреть на незнакомцев. Женщины приносили им рисовые шарики и чечевицу, которые подавали на широких виноградных листьях. Том жадно поглощал еду. Его желудок жаждал большего, но, глядя на тугие ребра и тонкие конечности детей, он догадался, что они уже дали больше, чем могли себе позволить.

Когда они поели, Том направился к двери. Толпа не отступала ни на шаг.

- ‘Они говорят, что мы должны остаться здесь, - сказала Ана.

- Но почему же?’

‘Судя по тому, что я слышала, они послали своего местного вождя, - объяснила Ана. - Возможно, он сумеет нам помочь.’

Том вернулся на свое место. Он в отчаянии забарабанил пальцами по земляному полу. - ‘Они хоть сказали тебе, где мы находимся?’

- ‘Нет. Разве вы не можете сказать это по нашему последнему курсу и направлению движения?’

Том пожал плечами: - Этот шторм гнал нас так сильно, что я не мог определить, где мы находимся в радиусе пятидесяти миль. Может быть, это Цейлон ...

- ‘Это не Цейлон, - сказала Ана. - ‘У них совсем другой язык.’

- Тогда - Индия. Малабарское побережье.’

Ана кивнула: - ‘Я тоже так думаю – и это нам на пользу. У англичан и португальцев есть торговые фабрики по всему этому побережью. Мы обязательно найдем их.’

- А они нам помогут? - удивился Фрэнсис.

- ‘Наш корабль не лежит на большой глубине, - сказала Сара. - Возможно, когда шторм утихнет, мы сможем спасти его груз и купить их помощь, если они не дадут ее добровольно.’

- Боюсь, что большая часть наших товаров будет испорчена, - сказал Том. - ‘Но мы можем вернуть слоновую кость. Кроме того, у Дориана и Аболи есть «Центавр» и хороший собственный груз для торговли. Когда мы не прибудем на место встречи, они вернутся в Кейптаун. Если мы сами сумеем найти туда проход, то, возможно, еще выживем с несколькими ушибами.’

Они молча ждали. Дождь барабанил по крыше. Жители деревни даже не пошевелились.

- ‘Похоже, они чего-то ждут, - заметил Фрэнсис.

- ‘Их повелитель, - предположила Ана. Она села рядом с Фрэнсисом и прижалась к нему, чтобы согреться. - Эти люди живут в страхе перед своими хозяевами. Они ничего не сделают без разрешения.’

- Надеюсь, у этого господина найдется сухая одежда, которая мне подойдет, - сказала Сара. Ее кожа зудела от долгих часов в мокром, пропитанном солью платье, но ей было не во что переодеться.

- ‘И корабль, который доставит нас домой, - добавил Фрэнсис.

- ‘И баранья нога, - сонно предложил Том. Он прислонился к глинобитной стене. Огонь уже начал согревать его. Он не спал уже два дня. Его веки начали опускаться.

- "Не засыпай", - сказал он себе. Ты еще не в безопасности.

Он ущипнул себя за щеку, чтобы не заснуть. Но боли не почувствовал. Он больше не мог сопротивляться. Он провалился в глубокую темную дыру в собственном сознании.

Он проснулся оттого, что его трясли чьи-то руки. Ему снилась Сара, и на мгновение ему показалось, что это она.

Он резко открыл глаза. Они больше не были одни в хижине. Вошла группа деревенских жителей и потянула его за собой, поднимая на ноги. Он огляделся в поисках Сары и остальных, но их уже не было. Внезапно он полностью проснулся. Он вскочил на ноги, отмахиваясь от их рук. Затем он нырнул под дверной косяк и вышел наружу.

Сара, Ана и Фрэнсис стояли в центре широкого круга деревенских жителей. Перед ними стояли семеро незнакомых мужчин верхом на лошадях. Их лица были мрачны и покрыты шрамами; они носили латы, а их тюрбаны были обернуты вокруг стальных шлемов. Все они были хорошо вооружены. На поясах у них висели пистолеты и короткие сабли. Четверо из них были вооружены копьями, трое других - мечами.

Том встал перед Сарой и Аной, чтобы защитить их. - ‘Кто эти люди? - потребовал он ответа.

Первый всадник толкнул своего коня вперед. Он обошел всех четверых, надменно глядя на них сверху вниз. Он носил желтое перо, заткнутое за ткань тюрбана, а инкрустация на его нагруднике была золотой. Тонкий белый шрам змеился вниз между его глазами и вдоль носа. Это придавало его лицу кривое выражение, как будто его голова когда-то была расколота надвое, а затем неуклюже собрана заново.

Он что-то крикнул старосте, и тот ответил нервным высоким голосом, кланяясь и сцепляя руки перед глазами.

- Надменного зовут Тунгар, - перевела Ана. - ‘Он Субельдар в армии местного правителя, Рани из Читтаттинкары.’

Тунгар с завистью уставился на сапфир в шпаге Нептуна. Том положил руку на рукоять меча и снова уставился на него.

- Скажи ему, что мы потерпели кораблекрушение. Скажите ему, что мы просим только немного еды и безопасного пути до ближайшего европейского поселения.’

Ана заговорила, но Тунгар не проявил особого интереса к тому, что она хотела сказать. Прежде чем она закончила, он резко перебил ее:

- ‘Что он говорит? - спросил Том.

- ‘Он говорит, что все путешественники в этой стране должны платить дань Рани.’

- Скажи ему, что мы потеряли все, что у нас было, когда потерпели крушение.’

Ана перевела, но Тунгар усмехнулся тому в ответ, затем наклонился вперед в седле и указал хлыстом на шпагу Нептуна.

- Нет, - Том решительно покачал головой, - не шпагу. Это семейная реликвия. Однако у нас на борту есть груз слоновой кости. Когда море успокоится, мы нырнем за ним и подарим немного его королеве.’

Тунгар развернул длинную плетку кнута. Потом выстрелил, как живую змею. Кончик его обернулся вокруг запястья Тома и выдернул его руку из рукояти шпаги. Затем Тунгар пришпорил своего скакуна, держа хлыст натянутым. Двое из его людей спрыгнули со спин своих лошадей и побежали вперед, чтобы схватить шпагу. Том пнул их ногой, уворачиваясь. Еще двое мужчин спешились и обошли Тома, нацелив копья ему в грудь. Том демонстративно выхватил шпагу левой рукой из ножен и угрожающе замахнулся ею на нападавших.

Но Сара закричала на него: - "Пусть они заберут ее, Том! Господь всемогущий знает, что за это не стоит умирать. Их шесть против тебя. Они зарежут тебя, как бешеную собаку.’

Том опустил шпагу. Затем он бросил ее сторону Тунгара. Острие яркого клинка воткнулось в землю, и оно стояло там, дрожа вертикально. Одним движением руки Тунгар снял плеть с запястья Тома и пришпорил своего коня.

Он наклонился с седла и, схватившись за рукоять шпаги, рывком высвободил ее. Затем он пришпорил коня и поскакал прямо на Тома, направив острие клинка ему в лицо. Том стоял, не дрогнув. Сара снова закричала и побежала вперед, чтобы попытаться встать впереди. Но Ана и Фрэнсис одновременно схватили ее за руки и крепко прижали к себе.

В самый последний момент Тунгар поднял клинок в вертикальное положение и ударил сверкающим синим сапфиром на рукояти в центр лба Тома, когда пронесся мимо него. Том упал на колени, схватившись за рану, а кровь потекла по его лицу и скатилась в пыль двора.

Тунгар повернул свою лошадь назад, чтобы встать над Томом. Тунгар ухмыльнулся, не потрудившись скрыть свое торжество, когда он насмехался над Томом.

- ‘А что теперь говорит эта высокомерная свинья? - Сара горько плакала.

- ‘Он говорит, что его любовница, Рани, да будет имя ее возвышенно во веки веков, будет довольна его подарком. Она может даже вознаградить его коркой хлеба, о которой он просит, прежде чем снова отправить его в путь.’

Тунгар потерял к нему всякий интерес. Он что-то резко сказал своим людям, и они последовали за ним. Прежде чем ускакать, он что-то крикнул Ане и пустил лошадь в галоп. Под грохот копыт он вывел своих людей из деревни и повел их вдоль берега реки.

Сара присела рядом с Томом. - ‘Ты ушибся?’

Том вытер кровь со лба. У него будет большой синяк, но порез был неглубоким. - ‘Бывало и похуже.’

Тем не менее, он поморщился, когда поднялся на ноги. - ‘Что это была за его прощальная шутка?’

- ‘Он говорит, что в нескольких милях ниже по побережью есть поселение Шляпников. Может быть, староста деревни попросит кого-нибудь из своих людей отвести нас к нему.’

- Те, кто носит шляпы? - Том потряс головой, чтобы прояснить ее.

- ‘Так они называют европейцев. Они носят тюрбаны, а мы - шляпы.’

- ‘Полагаю, это имеет смысл, - согласился Том.

Ана договорилась с деревенским старейшиной об услугах проводника, который приведет их в европейское поселение. Том предложил проводнику в награду пояс с крестом, на котором висела синяя шпага. Он уже не был ему нужен, но проводник был доволен им.

Они покинули деревню и отправились искать Элфа Уилсона и оставшихся в живых членов экипажа на берегу, где барахталась «Пустельга». Затем их проводник повел их на север через прибрежный лес, вдоль почти незаметных тропинок и участков открытого пляжа, о который гремел прибой. Временами им приходилось пробираться вброд через ручьи и заводи, рассекавшие береговую линию.

Все они были голодны и ослабели от усталости, хотя и нашли несколько гнилых манго под деревьями, куда их бросили жнецы.

Наконец они вышли на берег широкой реки, впадающей в море. На противоположной стороне стоял крепкий каменный форт. На ее флагштоке развевался штандарт Английской Ост-Индской компании - красные и белые полосы с Юнион-Джеком в углу.

Тяжелые буруны лопались и пенились на берегу перед Фортом. На коралловом песке, выше линии прибоя, лежало несколько остроносых лодок . За крепостью стояло с полдюжины годаунов - складов для товаров компании, окруженных кучкой крытых пальмовой соломой коттеджей.

- ‘Никогда не думал, что буду так рад увидеть этот флаг, - заметил Том.

Их проводник свистнул, и несколько местных лодочников подбежали к лодкам и столкнули их в воду, чтобы переправить через реку. К тому времени, как они достигли дальнего берега реки, небольшая группа зрителей из форта уже собралась, чтобы поприветствовать их. Том увидел красные мундиры дюжины или более солдат Ост-Индской компании, синие мундиры английских купцов и трех или четырех дам, выглядывающих из-под зонтиков. Казалось, что они наконец-то снова достигли цивилизации и что их испытание почти закончилось.

Из толпы зрителей вышел дородный мужчина в плотно облегающем алом жилете. Даже в жару муссонов он носил парик. Легкий дождь стекал струйками пудры по его лицу и одежде, оставляя белые следы.

- ‘Кто ты такой, черт побери? Что ты здесь делаешь? - спросил он по-английски.

- ‘Не называйте меня настоящим именем’ - прошептал Том остальным. - ‘Это могут быть люди Гая. Ты же знаешь, что случится, если Гай услышит, что мы прибыли на его лужайку перед домом.’

- Том Уилд, - объявил он толстяку. - ‘Мой племянник Фрэнсис, моя жена Сара, наша попутчица Ана Дуарте.’

Том заметил, как все они выглядели оборванными и растрепанными. Мужчина уставился на них с плохо скрываемым отвращением.

- Лоуренс Фой, - сказал он. - ‘Я управляющий британской фабрикой здесь, в Бринджоане.’

- ‘Наш корабль потерпел крушение во время шторма, - объяснил Том.

- Корабль? Фой подозрительно посмотрел на Тома. ‘Что это за корабль?’

-

- "Пустельга. Он направлялся из Кейптауна в Мадрас.’

- ‘Я не знаю ни одного корабля компании с таким названием. - Пожаловался Фой. - Я надеюсь, что вы не нарушители?’

Том уклонился от ответа. - ‘В настоящий момент, сэр, мы немногим лучше потерпевших кораблекрушение.’

Фой фыркнул. - Боже мой, сэр. Ты ужасно пахнешь.’

- ‘Мы были бы очень благодарны за смену одежды, - согласился Том.

Фой поджал губы. У него было страдальческое выражение лица – как будто он хотел пропустить ветер, но не мог этого сделать. Том мысленно улыбнулся. Без сомнения, он задавался вопросом, есть ли какой-нибудь способ, при всех приличиях, избавиться от этих нежелательных гостей.

- ‘Вам лучше прийти и объясниться, - проворчал он наконец.

Он повел их в крепость. Дисциплина была слабой, заметил Том, оглядываясь вокруг. Часовых у ворот не было, и единственный наблюдатель, которого он мог видеть, находился на крепостном валу, укрывшись от дождя под навесом. Губернаторский дом во внутреннем дворе был сделан из дерева, с трепещущими пальмовыми листьями, которые в сухое время года горели бы, как костер.

- Надеюсь, вы поддерживаете дружеские отношения с местными жителями? - спросил Том.

Фой отмахнулся от мухи. - ‘Время от времени они доставляют нам небольшие неприятности, но резкий шлепок по рукам показывает им всю ошибочность их пути.’

Том подумал о всадниках в деревне, которые лишили его шпаги, но, когда они вошли в дом, он не стал возражать. Пол под ногами был усыпан песком, и воздух был душным. Молодой индиец, голый, если не считать набедренной повязки, сидел в углу и махал веером из спутанных пальмовых листьев. Он шевелил мягкие потоки воздуха, не имея никакого заметного охлаждающего эффекта.

Фой тяжело опустился в кресло. На столе у него стоял поднос с финиками. Он сунул три штуки в рот, но не предложил их своим гостям, которые остались стоять. Желудок Тома скрутило от голода.

- Сейчас, - сказал Фой с полным ртом фруктов. - ‘Вы сказали, что потерпели кораблекрушение. А что это был за груз?’

Этот вопрос застал Тома врасплох. - ‘Вряд ли это имеет отношение к делу, сэр.’

- ‘Напротив, это чрезвычайно важно. - Фой пристально посмотрел на него. Том понял, что за его деревенскими манерами пастора скрывается подлый и злобный ум.

- ‘Слоновая кость. Кружево. Некоторые обработанные товары.’

- ‘Европейские товары.’

- ‘Мы купили их в Кейптауне.’

- ‘Это ты так говоришь. У вас есть бортовые журналы? Манифесты? Квитанции, которые могут подтвердить вашу историю?’

Том попытался взять себя в руки. - ‘Все наши бумаги пропали вместе с кораблем.’

- ‘Как удобно.- Фой выплюнул финиковые косточки на пол. - ‘Ты же знаешь, что компания делает с нарушителями. Я мог бы запереть тебя и отправить обратно в Англию в кандалах. Я мог бы отправить вас в Бомбей и передать губернатору Кортни. Бомбей находится далеко от английских дворов. Там слово губернатора - абсолютный закон.’

Фой на несколько мгновений замолчал и задумался, а потом наклонился над столом. - Если, конечно, нам не удастся договориться.’

Он хочет получить взятку, понял Том. - Он расслабился. Это была ситуация, в которой он бывал много раз и полностью понимал ее.

- Увы, после кораблекрушения у нас ничего нет. - Том принял печальное выражение лица.

Фой сложил пальцы домиком. - ‘Это очень жаль.’

- Однако, - продолжал Том, - мы везли солидный груз слоновой кости. Если шторм не вырвал днище из нашего корабля, он все еще может быть там. Он лежит на мелководье. Принимая во внимание аренду лодки, мы можем дать вам четверть всего, что мы извлечем из затонувшего судна.

- ‘И что же это за предложение? - Фой сделал такое выражение лица, что Том увидел нанесенное ему оскорбление. - ‘Я мог бы спасти его сам и потребовать весь ваш груз.’

- ‘Но для этого вам придется отправиться в Адмиралтейский суд в Лондоне, - сказал Том, вспоминая свой разговор с капитаном Инчбердом о "Вдове". - ‘У меня есть влиятельные друзья в Лондоне. Пока дело слушалось, мы могли бы потребовать наложить арест на весь ваш экспорт. Весь сезон вашей торговли может быть потерян.’

Фой издал рычащий звук, жутко похожий на собачий. - ‘Вы смеете угрожать мне, сэр?’

- ‘Вовсе нет, сэр! Я хочу только показать вам, как мы можем прийти к взаимовыгодному соглашению.’

Фой нахмурился, глядя на бумаги на своем столе. Он сунул в рот еще один финик и шумно прожевал его.

- Половина, - сказал Фой.

- Половина, - согласился Том. - ‘А вы дадите нам стол и ночлег, пока мы не найдем дорогу домой.’

- ‘Вы можете поселиться в гарнизоне и есть за общим столом. Я вычту расходы из нашего окончательного расчета.- Он раздраженно махнул рукой. - ‘А теперь прошу меня извинить, мне нужно заняться корреспонденцией.’

Том подумал, не собирается ли он написать Гаю, чтобы сообщить ему о таком повороте событий. - Он остановился у двери. - ‘Вы упомянули губернатора Кортни в Бомбее. Вы знакомы?’

Фой надулся: - Я горжусь тем, что мы очень близки. Гай Кортни - мой покровитель – нет, мой друг. Именно он обеспечил мне эту должность после того, как я оказал ему небольшую услугу в споре с торговцами Сурата.’

Том мысленно поблагодарил Бога за то, что не назвал Фою своего настоящего имени. - ‘Он здоров?’

- ‘В очень хорошем здравии. Кажется, он чувствует себя как дома в этом проклятом климате.’

- И его семья? У него ведь есть сын, не так ли?’

Рядом с Томом застыла Сара. Она пнула его в лодыжку, но Фой был слишком увлечен, чтобы показать свою связь с Гаем, чтобы заметить это.

- Увы, его сын - большое разочарование. Большое разочарование, - повторил он. - Он бросил вызов отцу и убежал в море. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Я думаю, что Гай винит во всем влияние его матери.’

Том хотел спросить еще что-нибудь. Но Фой запоздало уловил интерес в голосе Тома. Он бросил на него ревнивый взгляд.

- ‘А вы с Гаем знакомы?’

- ‘Очень давно, - ответил Том. - ‘Он когда-нибудь посещал эту фабрику?’

- Увы, до сих пор он не удостоил нас своим присутствием.- Фой явно был чем-то озабочен. - ‘Но ведь его шурин тоже с нами. Здесь, в этом самом Форте.’

По телу Тома пробежал холодок. Неужели его узнали? Откуда Фой мог это знать? И почему он сказал "его шурин"? Том и Гай были женаты на сестрах, но прежде всего они были братьями.

- ‘Прошу прощения, - сказал Том с остекленевшим взглядом. Он оглядел комнату в поисках оружия, всего, что можно было бы использовать. Может ли он взять мушкет у часового у двери? Если раздадутся выстрелы, то сколько времени пройдет до прибытия гарнизона?

Фой вытер лоб, совершенно не обращая внимания на то, как его слова подействовали на Тома. - Капитан Хикс и его жена находятся здесь, в Бринджоане, с января. Хотя я не думаю, что Гай послал их сюда ради личной выгоды.’

Том замолчал. Что ты имеешь в виду? ему хотелось кричать. Но прежде чем он успел выдать себя, заговорила Сара: - ‘Конечно, - весело ответила она. - Капитан Хикс женился на Агнес Битти, сестре жены Гая Каролины. Дорогая Агнес. Мы с ней были лучшими подругами, когда вместе росли в Йорке.’

Том облокотился на стол. - ‘Вы хотите сказать, что Агнес Битти здесь?’

- Агнес Хикс, как она сейчас. Я видел ее сегодня утром. Ее муж - капитан нашего гарнизона. - Фой взглянул на Кортни с новой благодарностью. Очевидно, они имели гораздо большее значение, чем он предполагал, хотя он и не мог точно сказать, какое именно. Этот факт заставил его встревожиться. Вся его карьера была построена на протекции Гая Кортни, и он знал характер своего хозяина, если он делал что-то, что могло того разочаровать. Точно так же, хотя он и не был так близок с Гаем, как притворялся, он достаточно хорошо знал, что тот не питает особой любви к своей семье. Для этого потребуется весь его такт.

Во-первых, он должен был избавиться от своих гостей. - Он широко улыбнулся. - ‘Вы же сами просили жилье. Я уверен, что капитан Хикс и его жена будут рады принять вас в своем доме. Я сейчас же отвезу вас туда.’

Естественное любопытство Тома не могло удержаться от того, чтобы не осмотреть укрепления, когда Фой вывел их наружу. Стены были крепкие, каменные, с треугольными бастионами, создающими переплетающиеся огненные поля – но они были построены на песке.

- ‘У вас в форте есть пресная вода?- поинтересовался он.

- Мы берем воду из реки. - Фой, снова обливаясь потом, указал вдоль хорошо утоптанной тропинки на место на берегу реки, примерно в четырехстах ярдах отсюда.

- ‘Во время осады вы будете мучиться от жажды, - заметил Фрэнсис.

- О! До этого никогда не дойдет. У черномазых кишка тонка для драки. При первом же мушкетном выстреле они с воплями бросятся в джунгли.’

Сара чихнула. Они проходили мимо складов, и запах черного перца щекотал им носы. Двери склада были заперты, потому что в бухте не было ни одного корабля.

- Теперь, когда начались дожди, побережье стало непроходимым. До осени мы не увидим никакой торговли’ - сокрушался Фой.

- А перец - это главный предмет вашего ремесла? - Спросил Фрэнсис.

Фой кивнул: - За него платят не так хорошо, как раньше, но Ост-Индская компания требует, чтобы ее корабли несли определенный вес в качестве балласта. Наш договор с туземцами дает нам монополию на весь перец, который производит эта страна, так что у нас есть рынки сбыта по обе стороны бухгалтерской книги. Достаточно того, что при разумном управлении мы можем надеяться получить небольшую прибыль.’

Том мог себе представить, что Фой имел в виду под "разумным управлением". Судя по тому, что он слышал, губернаторы этих небольших аванпостов империи Компании управляли своими станциями как личными вотчинами, обманывая своих собственных работодателей так же, как обманывали туземцев. Какую бы прибыль ни извлек Фой, мало что сможет вернуться на Лиденхолл-стрит.

- А местные торговцы довольны этим соглашением? - удивилась Ана.

- Довольны?- Фой выглядел потрясенным этой мыслью. - Если бы они были довольны ценой, которую я им дал, я бы расценил это как личную неудачу.’

- Торговля должна приносить пользу обеим сторонам, если она должна продолжаться.’

- Повторяю, эти люди - невежественные дикари. Месяц назад кое-кто из местных торговцев отказался продавать. Я сломал меч над их головами и отправил их собирать вещи. И у них нет выбора. Ими командует Рани, их королева.’

Том напрягся. - ‘Рани из Читтаттинкары?’

Фой снова бросил на него осторожный взгляд.- ‘Только не говори мне, что ты тоже с ней знаком.’

- ‘Мы столкнулись с некоторыми из ее слуг, когда потерпели кораблекрушение. Они украли у меня кое-что ценное.’

- Ценное, говоришь? - Лицо Фоя озарилось интересом. Но в этот момент они остановились у дверей широкого одноэтажного дома в индийском стиле, который назывался бунгало. - ‘Мы здесь.’

Фой постучал. За его спиной Сара и Том обменялись тревожными взглядами. Сара не видела свою сестру с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Кто знает, как она могла измениться?

Дверь открыла темнокожая служанка-индианка. Она присела в реверансе перед Фоем, опустив глаза.

- Скажи своей госпоже, что у нее нежданные гости.’

Не успел он договорить, как в дверях появилась женщина. Она уставилась на группу людей на своем пороге, моргая.

- Сара? - она вздохнула. - ‘Неужели это действительно ты?’

Дрожь узнавания сотрясла ее. Она побледнела; Том шагнул вперед, опасаясь, что она упадет в обморок.

- Дорогая Агнес, - сказала Сара, стараясь сдержать волнение в своем голосе. - ‘Я не знала, узнаешь ли ты свою старую подругу Сару Уэлд.’

Фой подозрительно посмотрел на них обоих.

- А разве у вас не было сестры по имени Сара, миссис Хикс?’

- Бедняжка, она умерла много лет назад.- Агнес собралась с мыслями. Она схватила Сару за руку и повела внутрь. - ‘Вы должны войти, моя дорогая. И твои друзья тоже. - Она поманила к себе Тома, Фрэнсиса и Ану. - Без сомнения, нам будет о чем поговорить. Вы присоединитесь к нам, мистер Фой?’

- Увы, у меня есть срочная корреспонденция, которая требует моего внимания.- Он коснулся своей шляпы. - Добрый день всем вам.’

Как только он ушел и дверь за ним захлопнулась, Агнес бросилась к Саре, сжимая ее так крепко, что у той перехватило дыхание.

- Сара’ - воскликнула она тихим шепотом. - ‘Неужели это возможно? Я думала, что ты умерла в Африке.’

- ‘Я чуть было не погибла – и не один раз. - Сара убрала волосы Агнес с ее лица. Он было мокрым от слез. - Но вот я здесь.’

- ‘Почему ты никогда не давала мне знать, что все еще жива?’

- ‘Я не знала, где тебя искать. И я не могла быть уверена, что любое письмо, которое я отправлю тебе, не попадет в руки Гая.’

Она слегка отстранилась и наклонила голову в сторону Тома.

- ‘Ты помнишь Тома Кортни?’

Агнес потеряла способность удивляться. - Значит, та история, которую рассказала мне Кэролайн, была правдой – что вы с Сарой сбежали вместе из Занзибара.’

Том поклонился. ‘Прошло много времени с тех пор, как мы все покинули Плимут на "Серафе". - Сара и Агнес были тогда еще маленькими девочками, настолько неуместными в представлении Тома, что он едва мог их различить. Его восхищала только их старшая сестра Каролина, которая в конце концов вышла замуж за Гая. С тех пор прошедшие годы только подчеркивали их различия. У Агнес были более темные волосы и более светлая кожа, чем у ее сестры Сары, с напряженными морщинами на лице, которые говорили о многих заботах. Она была очень далека от того беззаботного ребенка, каким была тогда. Но, возможно, они все были такими.

Они сидели в гостиной Агнес. Том и Сара рассказали ей все, начиная с того момента, как пятнадцать лет назад они бежали от Гая в Занзибарскую гавань. Они рассказывали о своих приключениях в Африке, о своей свадьбе в Кейптауне, обо всем, вплоть до встречи с Фрэнсисом в Кейптауне и о кораблекрушении на побережье Бринджоана.

Агнес слушала, как зачарованная, сжимая руку Сары, словно боялась, что сестра снова исчезнет, если она когда-нибудь ее отпустит.

- ‘Я не могу поверить, что ты здесь’ - хрипло сказала она в конце концов. - ‘И сын Уильяма Кортни Фрэнсис тоже, совсем взрослый. Это не что иное, как чудо!’

- Странный поворот судьбы привел нас сюда, - согласился Том. - ‘Но теперь мы должны подумать, как нам спастись. Вы доверяете своему мужу?’

Агнес молча кивнула. - Капитан Хикс вовсе не друг Гая Кортни. В Бомбее Гай использовал любую возможность, чтобы пренебречь нами - я думаю, что мы для него позор. Именно Гай разместил моего мужа здесь, в этом жалком форпосте.’

- ‘А Мистер Фой? - спросил Фрэнсис.

- Мистер Фой заботится только о себе. Как губернатор, он по закону командует здешним гарнизоном, и он не дает моему мужу забыть об этом. И его жена тоже. Но мы с мужем позаботимся о том, чтобы они ничего не узнали о наших истинных отношениях.’

- ‘Тогда мы в безопасности’ - сказала Сара. - ‘Благодарю Господа.’

И с этими словами она упала в глубоком обмороке на колени Агнес.

- Бедняжка, - воскликнула Агнес. - ‘Что же я наделала? Ты сидишь здесь, голодный и мокрый в своей мокрой одежде, а я только и делаю, что болтаю. Вам нужна хорошая еда и полноценный отдых.’

Том и Фрэнсис подняли Сару и посадили ее между собой. Ее кожа была теплой и горячей на ощупь; Том проклинал себя за все трудности, через которые он заставил ее пройти. Они уложили ее на кровать наверху и укрыли одеялом, несмотря на жару. Агнес принесла бульон из чечевицы и лимона и, сев рядом с ней, нежно положила его ложкой в рот Саре.

Входная дверь с грохотом распахнулась. В холле мужской голос позвал Агнес. Через несколько мгновений он появился в дверях. Высокий, худощавый мужчина с коротко остриженными песочными волосами и кожей, выгоревшей на солнце до красноты. На нем был красный мундир с зелеными накладками Бомбейского полка.

- Фой сказал мне, что у нас нежданные гости.- Он пробежал глазами по посетителям и протянул руку. - Элайджа Хикс, к вашим услугам.’

- Том ... - Том заколебался. - Том Кортни.’

- Кортни?- Голос Хикса стал хриплым от удивления и подозрительности. Он повернулся к Агнес: - ‘Ты знала?..’

- ‘Они моя семья’ - сказала она. Она погладила Сару по щеке, бледной и горячей. - Это моя сестра, Сара. Я не видела ее почти двадцать лет. И наш племянник Фрэнсис Кортни, сын Уильяма.’

Хикс был в растерянности, не находя слов. Он пожал руки Тому и Фрэнсису и поклонился Ане. А потом Агнес выгнала их всех вон. - Саре нужен покой, а не компания мужчин, толпящихся вокруг нее. Вперед!’

Они оставили женщин и вернулись в гостиную. Хикс принес им рубашки и бриджи, чтобы переодеться. Они хорошо сидели на Фрэнсисе, хотя Том изо всех сил старался застегнуть пуговицы на рубашке. Хикс налил им сладкого белого вина. Служанка принесла блюдо с рыбой и рисом.

- ‘Проклятая жара, - пожаловался Хикс. - Одному Богу известно, как мне удалось прожить так долго.’

Они неловко сидели, пили вино и смотрели, как мягкий дождь падает на поселение. Хикс был немногословен и, казалось, не знал, что сказать этим самым неожиданным гостям.

Том наклонил свой стакан в сторону форта. - Фабрика, похоже, слабо защищена.’

Хикс нахмурился. - ‘Это дело рук Фоя. Он так ревниво относится к своему достоинству, что считает любой мой приказ какой-то хитростью, чтобы подорвать его авторитет, и поэтому отменяет его. Я не могу предложить ему тренировать своих людей, или разведывать местность, или даже следить за содержанием форта, пока он не придумает какой-нибудь уловки, чтобы помешать мне.’

Том был рад, что муж Агнес не виноват в слабой обороне гарнизона. По первому впечатлению, он сразу же проникся к этому человеку теплотой, с его бесхитростным поведением и честной манерой говорить. Хороший человек, чтобы быть на их стороне.

- "А ведь он мой шурин", - подумал он, снова удивляясь тому, что после стольких лет Агнес и Сара оказались вместе в этой далекой стране.

- А местные жители дружелюбны?’

- ‘Не так много, как мне бы хотелось. Фой постоянно их провоцирует. У него есть глаза только для своей выгоды, и он слишком слеп, чтобы видеть, какой вред он причиняет. Он не уступит ни одного перца из причитающегося ему, хотя люди, которые приносят его, голодают. Он заставляет торговцев продавать по любой цене, которую он назначит, и да поможет им Бог, если они откажутся.’

- Я удивлен, что они не слишком громко выражают свои недовольства.’

- Фой считает, что Рани будет держать их в узде.’

Том поморщился. - ‘Я уже в третий раз слышу об этой Рани. - А кто она такая?’

- Местная королева. Она очень молода, но, судя по тому, что я видел, у нее ум змеи. Ее двор разделен между теми, кто хочет торговать с нами, и теми, кто хочет загнать нас в море. Она держит их в узде – но это непрочное равновесие.’

- ‘Если мой опыт общения с людьми Рани может быть ориентиром - они не слишком вежливы с англичанами.’

Том рассказал о своем тяжелом испытании в деревне. Хикс кивнул.

- ‘Я знаю этого человека, Тунгара. Он - один из капитанов Рани. Он ненавидит англичан - его дяди контролировали торговлю перцем еще до нашего приезда.’

- Он забрал кое-что ценное для меня. Шпагу, которая была в моей семье на протяжении многих поколений. Я должен ее вернуть. Теперь, когда они были в безопасности, сухие и сытые, его мысли инстинктивно обратились к синей шпаге. Больше чем оружие, в его сознании она олицетворяла всю честь и наследие Кортни – все, что от них осталось, теперь, когда Хай-Уэлд ушел. Том тут же дал себе клятву, что не покинет это место без синей шпаги в руке.

- ‘Фой намерен через три дня отправить посольство к Рани, - сказал Хикс. - Тунгар снова доставляет нам неприятности, и Фой надеется заставить его подчиниться. Тогда вы можете попробовать свои силы с Рани – хотя, возможно, она больше склонна принимать подарки, чем раздавать их. Она так же ревниво относится к своему достоинству, как и мистер Фой.’

- ‘Тогда это будет интересная встреча, - задумчиво согласился Том.

В ту ночь Том спал как убитый, а проснувшись, обнаружил, что дождь немного утих. Состояние Сары тоже улучшилось, хотя, когда Агнес принесла ей завтрак, она смогла съесть лишь несколько ложек своей овсянки.

Появился слуга с запиской для Тома от Фоя. Том удивлялся, как это он не потрудился пройти пешком несколько сотен ярдов от форта до коттеджа, чтобы доставить ее самому.

- Надеюсь, вы не забыли о нашем уговоре, - было в записке.

- ‘Он хочет, чтобы я пошел посмотреть на обломки, - заключил Том. - ‘Без сомнения, он опасается, что мы станем для него обузой, если не заплатим по счету.’

- ‘Я пойду с тобой, - предложил Хикс.

- ‘Я был бы рад этому, - с благодарностью сказал Том. - ‘Если вы сможете освободиться от своих обязанностей здесь.’

Хикс фыркнул. - За все хорошее, что я делаю, я могу с таким же успехом собирать кокосы. Мистер Фой будет рад увидеть меня в последний раз.’

Том нашел восемь человек из команды "Пустельги", которые были достаточно сильны, чтобы совершить это путешествие. Хикс дополнил их четырьмя сипаями из своей роты во главе с хубладаром по имени Мохит, у которого были великолепные усы, свисавшие ниже подбородка. Хубладар был эквивалентом сержанта в Бомбейской армии, и по легкому уважению между двумя мужчинами Том понял, что Хикс полностью полагается на него.

Они отплыли на одолженном галливате, туземном судне размером с баркас, но с треугольным парусом, похожим на дау. Том с тревогой следил за погодой, но буря, похоже, утихла. "Галливат" скользил под береговым бризом, его латинский парус нетерпеливо клонился к галсу.

- Жаль, что здесь нет Дориана’ - усмехнулся Том. - Он бы знал, как получить от него максимум.’

- ‘Если повезет, он скоро будет пить кофе с Аболи на набережной в Гомбруне и поднимать тост за свое состояние, - сказал Фрэнсис.

Прибыв в Бринджоан по суше, Том не узнал ничего из того, что было на побережье. Они плыли несколько часов, все время поглядывая на горизонт. Небо было низким и серым, и вскоре на землю обрушится очередная вспышка гнева, вызванная Муссоном.

Они обогнули небольшой мыс и вошли в длинную неглубокую бухту. Том вскрикнул. Там была «Пустельга» - темная, разбитая туша. Ветер и волны подтолкнули ее ближе к берегу, в воду, настолько мелкую, что ее разбитая палуба стояла совершенно свободно от моря.

Но она не была брошена. Трое мужчин стояли на ее палубе, указывая и крича на большую группу людей на берегу. Они собрались вокруг упряжки волов, которые были запряжены в следы, уходящие в море по направлению к месту крушения. Пока Том наблюдал, погонщики подгоняли их вперед, стуча бичами. Звери зашаркали вперед. Цепи выскользнули из моря, насквозь промокнув. Волы ушли так далеко вверх по берегу, что исчезли в просветах между деревьями, которые, казалось, были только что срублены для этой цели.

- ‘Они что, пытаются вытащить на берег весь корабль? - удивился Фрэнсис.

Хикс изучал береговую группу в подзорную трубу. Он передал ее Тому. Через линзу Том увидел темную акулью фигуру под волнами.

Волы вытащили ее из прибоя, и он увидел, что это был длинный ствол одной из девятифунтовых пушек. Как только он вышел из воды, к нему подбежали люди и положили его на несколько деревянных бревен, чтобы он мог свободно катиться.

- ‘А что они с этим делают?’

- Европейские пушки для туземцев все равно что куриные зубы, - сказал Хикс. - Их принцы заплатили бы на вес золота, чтобы заполучить такие, но даже твой брат Гай проводит черту, продавая им оружие. Какова бы ни была прибыль, он опасается, что в один прекрасный день пушки могут быть направлены на его корабли и заводы.’

Том снова оглядел пляж. Пушка уже достигла деревьев. Волов уже распрягли и уговаривали вернуться на берег, а двое мужчин с концами цепей пробирались к месту крушения. Очевидно, они намеревались спасти все его вооружение.

С помощью телескопа Том нашел лидера группы. Высокий и широкоплечий, он возвышался над остальными мужчинами. Он был обнажен по пояс, пистолеты свисали с патронташей на груди, а на поясе висела пара мечей. Он отдавал своим людям короткие уверенные приказы, и Том заметил, как они повиновались ему. Они были не просто хорошо обучены - они боялись его.

- ‘Он выглядит настоящим злодеем, - пробормотал Том. Что-то в этом человеке нервировало его. - ‘А кто он такой?’

Хикс снова взял подзорную трубу. - ‘Этого я еще не видел. Возможно, он новичок на службе у Рани.’

- Или бандит.’

- Это был бы бравый разбойник, разграбивший кораблекрушение у берегов Рани. А брать пушку - это совсем не то же самое, что рыться в кошельках путешественников. Взять с собой столько людей, целую упряжку волов ... не говоря уже о том, как трудно было увезти оружие. Они не могли сделать этого без ее ведома.’

- ‘Тогда, похоже, у нас будет больше, чем просто моя шпага, чтобы попросить ее, когда мы приедем.’

Хикс нахмурился. - ‘Мне это не нравится. Это предвещает какую-то неприятность, ручаюсь вам.’

На берегу мужчины увидели галливат. Они махали руками и кричали, хотя Том не мог понять, то ли приглашают ее подойти, то ли предостерегают. Он снова взял подзорную трубу.

- ‘Держитесь своего курса, - сказал он Элфу Уилсону на румпеле. - ‘Их слишком много, чтобы мы могли вступить в бой, и они не должны знать, что мы видели что-то неладное. - Он не думал, что у людей на берегу есть подзорная труба; если повезет, они могли и не заметить, что люди в лодке были европейцами.

Хикс прочел его мысли. - ‘Если мы хотим убедить их, что мы - невинные прохожие, то вам лучше убрать эту подзорную трубу. Местные рыбаки обычно не носят с собой таких инструментов.’

- ‘Конечно, - сказал Том, чувствуя себя немного глупо. Он надеялся, что люди на берегу этого не заметили - солнце почти не светило в объектив.

Но даже в этом случае он не мог удержаться от того, чтобы в последний раз не взглянуть на начальника. Возможно, даже на таком расстоянии он уловил движение; возможно, это была чистая случайность. Как бы то ни было, когда Том поднес подзорную трубу к глазам, мужчина поднял голову, и на мгновение они оказались лицом к лицу в линзе. Том был уверен, что никогда раньше его не видел, но когда лицо незнакомца резко сфокусировалось, по спине Тома пробежал холодок. Какая-то интуиция, необъяснимая вспышка узнавания. Как будто он смотрел в зеркало.

Он опустил подзорную трубу и сунул ее в кожаный футляр. Это была глупая фантазия, решил он, а может быть, ему просто приснилось.

Он снова вспомнил яркую зеленую вспышку на горизонте в Кейптауне. Дух, возвращающийся из мертвых.

Без трубы человек на берегу был чуть больше муравья. Но Том все еще не мог отвести от него глаз, пока они не обогнули мыс и он не исчез из поля зрения Тома.

И всю дорогу до Бринджоана он не мог забыть предостережение Хикса. Это предвещает какую-то пакость.

***

Лежа на животе, Кристофер подполз к краю обрыва. Он выглянул из-за гниющего пня и увидел внизу караван. Впереди шел занавешенный паланкин, который несли на плечах восемь рабов. За ними следовали двадцать вооруженных людей.

Тамана подошла к нему вплотную. - ‘Я же говорила тебе, что мы поступим мудро, если подождем.’

Они видели, как три дня назад мимо проходил тот же самый караван, двигавшийся в противоположном направлении. Тогда Кристофер хотел напасть, но Тамана посоветовала ему набраться терпения. - ‘Они везут ткань на английскую фабрику в Бринджоан, - сказала она. - ‘Когда они вернутся, то уже обменяют все эти тяжелые тюки ткани на золото.’

Теперь Кристофер понял, что это правда. Три дня назад почти сотня местных носильщиков следовала за паланкином, держа на голове громоздкие свертки тонкой хлопчатобумажной ткани. Теперь их отпустили, и вместо них появился единственный мул, напрягшийся под тяжестью седельных сумок. Кристофер был удивлен, что зверь вообще может двигаться, когда вокруг него собралось столько охранников. Он слегка отодвинулся назад.

Он почувствовал укол дурного предчувствия и удивился, почему это так. Конечно, это была не совесть. За шесть месяцев, прошедших с тех пор, как он присоединился к бандитской компании Таманы, они проделывали это больше раз, чем он мог сосчитать. Они грабили и убивали одиноких путников и разгромили хорошо охраняемые караваны. Успех привлек внимание, как полезное – их банда теперь разрослась до дюжины человек – так и нежелательное. Всего три недели назад они двинулись на север, в королевство Читтаттинкара, спасаясь от правителя, который был полон решимости захватить бандитов, наводнивших его дороги.

- ‘Вы уверены, что нам следует атаковать сейчас?’

Тамаана дьявольски улыбнулась. - У этого бедного мула сломается спина, если мы не освободим его от ноши. - Ты что, боишься?’

- ‘Конечно, нет.’

- ‘Тогда мы должны захлопнуть ловушку, пока они не сбежали.’

Это было очевидное место для засады. Дорога петляла по узкому оврагу, глубоко изрытому дождями. Сверху склон был усеян разбитыми камнями, дававшими достаточно укрытия. Охранники знали это. Наблюдая за ними, Кристофер увидел, как они расстегивают мечи в ножнах. Капитан – огромный человек в красном тюрбане - рявкнул приказ. Те, у кого были ружья – четверо из них, – ажгли спички для своих затворов и прижали их к змеевикам своего оружия. Они внимательно осматривали крутые склоны, окружавшие их, стараясь уловить малейшие признаки движения. Кристофер, хорошо обученный искусству оставаться невидимым, затаил дыхание.

Караван завернул за поворот и остановился с криками ужаса. Поперек дороги упало дерево, полностью перекрыв ее. Стражники образовали оборонительный круг, повернувшись лицом наружу вокруг носилок и мула. Кристофер видел, как капитан проверил основание дерева. Он знал свое дело. Если бы на стволе были следы топора, он бы понял, что его срубили намеренно.

Следов от топора не было видно. Это было сделано намеренно. Люди Кристофера потратили несколько часов, выкапывая корни, пока дерево не упало под собственной тяжестью, раскидывая землю так, чтобы она выглядела как естественная эрозия.

Это обмануло капитана. Пока люди с фитильными замками стояли на страже, остальные отложили оружие, чтобы оттащить дерево в сторону. Они работали быстро, подгоняемые страхом за свою жизнь так же, как и отрывистыми приказами капитана. Через несколько минут они откатили тяжелое дерево, а вместе с ним и всю тяжесть своего беспокойства. Дорога была совершенно свободна. Кристофер видел улыбки и слышал смех, облегчение людей, смущенных своими собственными страхами. Из занавешенного паланкина протянулась рука, приглашая их пройти вперед.

Первая стрела попала капитану прямо в горло. Вторая - попала в мула. У людей Тамааны было оружие, но они всегда использовали луки для первой атаки. Это оставляло жертв дезориентированными, без какого-либо предательского облачка дыма, чтобы отметить, с какой стороны было совершено нападение.

Без своего капитана дисциплина стражников рухнула. Они стреляли вслепую, растрачивая драгоценные патроны и ослепляя себя собственным ружейным дымом. Прежде чем они успели перезарядить оружие, Тамаана и ее люди бросились вниз по склону. Кристофер развернул свой уруми и присоединился к ним. Сквозь дым, заполнивший овраг, он увидел, как один из охранников отчаянно пытается перезарядить свое ружье. Уруми запел в воздухе и открыл грудь. Отработанными движениями Кристофер отвел его назад, дернул рукоятку и поймал другого охранника сзади за колени, перерезав сухожилия. Он с криком упал на землю.

Не так давно Кристофер, возможно, был одним из тех охранников. Теперь он был охотником. Он шагал сквозь дым, едва поднимая меч, пока его люди добивали оставшихся в живых охранников. Вскоре из каравана остались только носильщики - восемь широкоплечих мужчин, обнаженных по пояс. Из-за скорости и жестокости атаки они даже не пошевелились.

Вооружившись, они стали бы грозными противниками. Но если Кристофер и узнал что-то об Индии, так это то, что кастовая система была абсолютной. Носильщик носилок не станет сражаться, как воин не станет доить корову. Рождение человека - это его судьба.

Поэтому Кристофер не удивился, когда носильщики бросили носилки и убежали. Этого от них и ждали. Кристофер отпустил их и подошел к упавшему паланкину.

Занавески раздвинулись. Невысокий толстый человек в зеленом шелковом халате высунул голову. Гнев на его лице сменился жалким ужасом, когда он увидел эту сцену – и Кристофера, стоящего над ним с обнаженным мечом.

Мужчина начал стаскивать с себя кольца и бросать их к ногам Кристофера. Кристоферу нравилось видеть, как он изо всех сил пытается сжать тугие кольца на своих пухлых пальцах.

- ‘Будет быстрее, если я их отрежу, - услужливо предложил он.

Человек взвизгнул и удвоил свои усилия. Золотое кольцо с сердоликом и рубинами было таким тугим, что, когда он снял его, оно оторвало полоску кожи. Из раны хлынула кровь.

Кристофер прикоснулся лезвием меча к горлу мужчины. Он сидел очень тихо.

- Побереги свою энергию. Я возьму их, когда ты умрешь.’

Мужчина снова съежился в своих носилках. Кристофер сорвал занавески, открывая взору святилище из роскошно вышитых подушек, пахнущих духами. Он гадал, сколько же они могут принести. Он должен избегать попадания на них крови.

- Пожалуйста, - взмолился его пленник. - ‘Вы знаете, кто я такой?’

- Нет’ - ответил Кристофер.

Оценивая богатство этого человека, он не заметил проницательного взгляда, мелькнувшего в глазах торговца.

‘Меня зовут Махендра Пула. Все мои братья - преуспевающие купцы; они заплатят хорошую цену, если ты освободишь меня.’

- ‘Мы не берем пленных, - мягко объяснил Кристофер.

- Мои братья живут недалеко отсюда. Это был бы вопрос нескольких дней, чтобы организовать оплату. Человек упал на колени и стал пресмыкаться. - Скоро начнутся дожди, и тебе больше не придется грабить караваны. Разве вы не выиграли бы от последнего переворота, чтобы смягчить вас во время муссона?’

- ‘Я буду вполне комфортно жить на золоте, которое ты везешь на этом муле.’

Глаза торговца расширились. - ‘Так вот почему ты убил моих людей? За это?’

- А зачем же еще? - Кристофер поднял свой меч для убийства, наслаждаясь ужасом на лице своей жертвы. Не обращай внимания на подушки. Он продаст их какому-нибудь бродячему крестьянину, который не станет обращать внимания на пятна крови. Он опустил меч на землю.

- ‘Подожди.’

Голос Тамааны остановил клинок в дюйме от шеи торговца. Единственный голос, который мог бы остановить Кристофера. Он обернулся и увидел Тамаану, спешащую к нему с набитой седельной сумкой. Торговец разразился слезами.

- Что?’

Не отвечая, она рывком подняла торговца на ноги и приставила пистолет к его голове. - ‘Где же твое золото?’

- ‘Разве его не было на муле? - сказал Кристофер.

Левой рукой Тамана перевернула седельную сумку. Маленькая бутылочка вишневого бренди выпала и разбилась о землю, за ней последовал сверток, завернутый в бумагу, который приземлился с тяжелым стуком. Кристофер разрезал бумагу мечом, обнажив плоские черные слитки, сложенные крест-накрест. Он поднял один из них. Когда он попробовал его зажать между ладонями, он согнулся.

- Свинец?’

Торговец поднял руки, чтобы отразить ожидаемый удар. Кристофер отшвырнул слиток в сторону. - ‘А где же золото?’

- ‘Здесь его нет.’

- ‘Тогда что же случилось с хлопком, который вы привезли в Бринджоан три дня назад? - Требовательно спросила Тамаана.

- Английский агент в Бринджоане - вор. Он берет мои товары, но не платит мне за них. Он продал мне этот свинец в качестве частичной оплаты. Увы, я должен дождаться сухого сезона, чтобы получить то, что он должен мне золотом.’

- ‘Ты лжешь, - холодно сказала Тамана. - ‘Раздеть его. И если мы не найдем золото под его одеждой, то вскроем его и посмотрим, что у него внутри.’

- Нет, - взвизгнул торговец. - Мертвый я для тебя ничего не стою. Живой, я мог бы быть очень полезен.’

- ‘Он хочет, чтобы мы выкупили его, - сказал Кристофер.

- ‘Мы не берем пленных, - решительно заявила Тамана. - ‘И как же мы получим выкуп, не разоблачая себя? Ваша семья будет стремиться договориться о лучшей цене, и каждый раз, когда мы обмениваемся сообщениями, мы рискуем быть обнаруженными.’

- Никаких переговоров, - пообещал торговец. - Назови свою цифру. Я пошлю сообщение своим братьям и скажу им, чтобы они заплатили без вопросов. Они могут оставить выкуп в безопасном месте, где бы вы ни выбрали.’

- ‘А зачем им было это делать, если они не были уверены, что вернут тебя живым?’

- ‘Потому что иначе они наверняка не вернут меня живым. - Торговец, казалось, немного пришел в себя. Он снял с пальца последнее кольцо и протянул его Тамане. - ‘Я простой торговец. Почему бы нам не заключить сделку, которая принесет пользу нам обоим?’

- ‘Я ему не доверяю’ - сказала Тамана.

Они сидели на корточках за скалой и разговаривали шепотом. Ночь была темная, с небольшим пятнышком луны, которое давало лишь намек на свет. Это не было простым совпадением. Каждая деталь этой встречи была спланирована и обсуждена - место, время, инструкции, которые должны были быть даны. Они рассмотрели и отвергли дюжину вариантов. Кристофер не раз думал, что Тамаана просто положит конец спору, убив их пленника, Полу. Она все еще может это сделать.

В ночном воздухе раздалось низкое улюлюканье. Возможно, это была сова, но оно не было похоже ни на одну сову, которая когда-либо существовала. Кристофер напрягся.

- ‘Это и есть сигнал.’

Они выбрали скалистую лощину в горах, подальше от любой деревни и главных дорог. Они выставили часовых вдоль тропинки, высматривая любые признаки обмана или недобросовестности. Теперь они узнают, был ли Пула человеком слова.

- ‘Мы все равно должны его убить, - возмутилась Тамаана. - Он знает наши лица и имена. Как только он вернется домой, он обратится с прошением к королеве, и она пошлет эскадроны своих гвардейцев. Тогда нам снова придется двигаться.’

- ‘Он безобидный дурак, - возразил Кристофер. - Он возблагодарит своих богов за то, что спасся, и будет вполне доволен. Кроме того, если мы убьем его после получения выкупа, это станет известно. В следующий раз, когда мы возьмем заложника, семья не будет платить выкуп.’

Тамаана пожала плечами. - У нас и так достаточно золота.’

- ‘Нет такого понятия, как ”достаточно золота".’

Они замолчали, когда шаги захрустели по каменной земле. Двое носильщиков вышли в лощину, едва не повредив себе спины под тяжестью сундука, который они несли между собой. Они положили его, потирая ноющие руки и вглядываясь в темноту.

- ‘Мы пришли за господином Пулой, - сказал один из них.

Рядом с ним Кристофер почувствовал, как Тамаана потянулась за пистолетом. Он положил руку ей на плечо. - ‘Возможно, этому есть объяснение.’

- ‘Мы же сказали послать только одного человека’ - крикнула Тамана. Ее голос эхом отразился от камней, скрывая ее местонахождение. Носильщики дико озирались по сторонам. Даже в темноте Кристофер видел, что они напуганы.

- Этот сундук слишком тяжел для одного человека, - взмолился один из носильщиков высоким голосом.

- Тогда мы освободим тебя от твоей ноши.’

- ‘А как же наш хозяин?’

- ‘Мы отпустим его, когда пересчитаем деньги. Теперь иди. - Тамаана подняла пистолет и выстрелила в воздух. Эхо заставило его звучать, как залп целой роты стрелков. Носильщики побежали обратно тем же путем, каким пришли.

Кристофер и Тамаана ждали. Сундук одиноко стоял в углублении, словно языческий алтарь. Кристофер поскреб ногтями ладони, испытывая непреодолимое желание открыть его, но не двинулся с места, пока их сторож не появился на тропинке и не подал знак, что все чисто.

- ‘Они пришли одни, - подтвердил он, - и убежали, как будто за ними гнался тигр.’

Кристофер подошел к сундуку. Он был экстравагантно вырезан из тяжелого красного дерева; должно быть, его использовали для хранения специй или лекарств, так как он сильно пах анисом. Он поднял крышку и даже в слабом лунном свете увидел блеск золота.

Он зачерпнул пригоршню монет, наслаждаясь ощущением металла, скользящего между его пальцами. Тамана выбила их у него из рук и захлопнула сундук.

- ‘Позже. Мы должны убраться отсюда, прежде чем эти посланцы соберутся с мыслями и вернутся с новыми силами.’

- ‘А Пула?’

По блеску в ее глазах он понял, о чем она думает. Она попробовала большим пальцем острие своего изогнутого кинжала.

Кристофер пнул сундук ногой. - ‘Здесь больше денег, чем мы когда-либо взяли бы с одного каравана.’

- ‘Мы могли бы отрезать ему язык, чтобы он перестал описывать нас, - задумчиво пробормотала Тамана.

- ‘Он все еще мог бы писать.- Заметил Кристофер.

- ‘Тогда мы могли бы отрезать ему руки, чтобы предотвратить это.’

- ‘Его семья может подумать, что мы изменили нашей сделке, - возразил Кристофер. В этом хрупком настроении он не мог понять, дразнит ли его Тамана или серьезно задумывается.

Не отвечая, Тамана свистнула своим людям. Они потащили спотыкающегося Пулу в лощину. Он был с завязанными глазами и связанными за спиной руками. Даже в теплую предмуссонную ночь его била дрожь.

Кристофер изучал лицо Тамааны, пытаясь угадать, что она собирается с ним делать.

- ‘А зачем мы это делаем, если не ради денег?- тихо спросил он.

Тамаана медленно кивнула. Она сунула кинжал обратно в ножны на поясе. Кристофер осторожно выдохнул. Ему было наплевать на Полу; он с радостью подвергал бы его любым пыткам, если бы считал, что это может принести ему пользу. Но это был лучший бизнес.

- ‘Ты останешься здесь’ - сказала Тамана Пуле. - И молись, чтобы кто-нибудь нашел тебя раньше гиен и змей.’

- Развяжи меня и оставь мне оружие, чтобы я мог защищаться’ - попросил он.

- Рано или поздно ты освободишься от этих веревок, - сказала она ему. - ‘И я думаю, что твои друзья скоро придут искать тебя.’

Она повернулась, чтобы уйти.

- ‘А разве мы не должны сначала посчитать выкуп?- Спросил Кристофер. - ‘А что, если они нас обманули?’

- Тогда мы узнаем, где они живут, и убьем их. Мы убьем их жен, их детей, их братьев и сестер и их слуг. И наконец, мы убьем его. - Она пнула Пулу ногой. - ‘Ты меня понимаешь?’

- ‘Да, - всхлипнул Пула. - Они не обманут тебя, клянусь тебе.’

- Каждую секунду промедления здесь мы рискуем попасть в плен – а пленника взять не можем. Он только замедлит наше продвижение. Раз уж ты так хочешь оставить его в живых ... - она кивнула на деревянный сундук. - ‘Ты можешь это нести.’

Когда Кристофер попытался поднять его, он обнаружил, что носильщики не преувеличили его веса. Несмотря на всю свою силу, он едва мог поднять его до плеча. Он крикнул двум мужчинам, чтобы они помогли ему. Каждый из них схватился за рукоятку, но они шатались на неровной местности. Тамаана шагала впереди них, сердито ругая их, чтобы они не отставали.

Они спустились с горы и углубились в густые джунгли на нижних склонах. Здесь было мало тропинок, которыми пользовались только дикие звери и разбойники. Боль в руках Кристофера была невыносимой. Это заставило его возненавидеть Пулу. Он отвлекал себя от боли, придумывая фантазии о том, как он мог бы убить его.

Наконец Тамаана приказала остановиться на поляне в джунглях. Боль в руках Кристофера чудесным образом исчезла, когда он открыл сундук и начал считать золотые монеты. На их подсчет ушло почти полчаса, и к тому времени, как он закончил, все уже улыбались или смеялись. Все было здесь. Даже Тамана смягчилась и села рядом с ним, положив руку ему на ногу и поглаживая бедро.

- ‘Но мы не можем долго отдыхать, - предупредила она его. - ‘Мы должны добраться до города - большого города, где нас никто не заметит и не вспомнит. Там мы купим припасы, чтобы продержаться до конца муссона. Затем мы находим безопасное место, чтобы переждать его, пока путешественники и караваны снова не выйдут на дороги.’

Кристофер подумал о долгих, влажных днях, которые им предстоят, и представил себе, как они с Тамааной могли бы использовать их с пользой. Он почувствовал, как что-то шевельнулось под его туникой, и, взяв ее руку, повел ее вниз. Она улыбнулась и застенчиво кивнула. Она встала, открыла один из пакетов и раздала каждому из мужчин по бутылке арака. Затем она взяла Кристофера за руку и повела его к заросшей травой лощине чуть глубже в джунглях. Она топала ногами и колотила посохом по траве, чтобы отпугнуть змей.

Затем внезапно и неожиданно она упала на колени, отвернувшись от него. Она наклонилась и обеими руками задрала юбки под мышки. Затем она оглянулась на него через плечо и рассмеялась, увидев, как выражение его лица сменилось с изумления на безудержное вожделение. Она была обнажена ниже пояса. Ее ягодицы были полными и великолепно округлыми. Кожа была окрашена в цвет спелых манго. Между ними густые завитки ее лобковых волос раздвинулись, и ее влагалище надулось на него. Его отверстие блестело от любовного сока, который сочился из глубины ее лона.

Он спустил брюки до лодыжек и упал на колени позади нее. Она выгнула спину и потянулась назад обеими руками, чтобы схватить его необузданный пенис. Он прыгал и дрожал в ее руках, как существо, живущее своей собственной жизнью. Ее большие и указательные пальцы были едва в состоянии охватить его обхват, и потребовалась вся сила ее запястий, чтобы направить набухшую головку вверх между ее полными губами. Она вскрикнула от сладкой агонии, когда он вонзил в нее всю свою длину, и почти сразу же снова закричала в экстазе, почувствовав, как он властно прижимается к самому устью ее лона.

Они проснулись вместе и лежали в объятиях друг друга, не понимая, что же их потревожило. Ночь вокруг них была странно тихой, но эта тишина была угрожающей, чреватой и пугающей.

- ‘Что это такое?..- Тамана вздрогнула и тут же замолчала, потому что они оба услышали лай собак. Они вскочили на ноги, потянувшись за одеждой, чтобы прикрыть свою наготу.

Кристофер схватил ее за руку: - "Они охотятся, а мы - их добыча.’

- ‘Мы должны вернуться и забрать золото.’

- ‘Мы должны оставить большую его часть. Это будет отягощать нас. Мы и мили не пройдем, как нас догонят собаки. Ну же! - Они побежали туда, где оставили своих товарищей и сундук с сокровищами.

Мужчины лежали, растянувшись вокруг поляны, и все они крепко спали. Большинство из них все еще сжимали в руках бутылку арака. Кристофер выругался и пнул ногой ближайшего из них.

- Вставайте, пьяные свиньи.’

- Оставь их, они заслужили то, что им причитается, - приказала Тамана Кристоферу. - Набей карманы золотом, сколько сможешь унести. Мы должны бежать.’

Сундук по-прежнему стоял посреди поляны. Они поспешили туда. Кристофер откинул крышку, и они набили карманы золотыми пагодами.

- Ну, хватит! - Тамаана захлопнула крышку сундука, и они оба остановились, прислушиваясь к ночным звукам. Лай собак стал громче, и теперь Кристоферу показалось, что он слышит мягкую дрожь земли под ногами.

- Лошади! - воскликнул он. - ‘Это говорит само за себя - они охотятся за нами.’ За все месяцы, что они путешествовали по этим дорогам, они не встретили больше пяти или шести всадников. Любой человек, который мог позволить себе владеть ими, был достаточно силен, чтобы его боялись. Он снова склонил голову набок, прислушиваясь. Судя по звуку, за ними охотился целый отряд кавалерии.

Он схватил Тамаану за руку и повел ее в джунгли. Подлесок был густым, и многие растения были вооружены крючковатыми шипами. Не успели они пройти и полмили, как оба уже истекали кровью из рваных ран на руках и ногах. Позади он услышал ржание лошадей, у которых натягивали поводья, и крики преследователей, обнаруживших пьяных людей и брошенный ими сундук с сокровищами.

Кристофер взглянул на небо, и ему показалось, что сквозь верхушки деревьев пробиваются первые проблески зари. Но в темноте ночи он потерял всякое чувство направления. Он держал звуки погони позади себя, и они побежали дальше, когда свет усилился.

Внезапно прямо перед ними открылся лес. Они оба бежали так быстро, как только позволяли колючие кусты и ненадежная опора. Кристофер схватил Тамаану, обнял ее за плечи, и они оба закачались на краю пропасти, которая открылась перед ними, отвесно падая на несколько сотен футов к каменистому сухому руслу реки.

Во время муссонных дождей это была бы широкая и стремительная река. Но теперь это была пропасть, усеянная зубцами острого черного камня.

Тамаана несколько секунд смотрела на нее сверху вниз. Затем она повернула голову и прислушалась через плечо. Собаки загудели гораздо ближе, возбужденно лая, когда запах погони стал сильнее.

- ‘Я не позволю им забрать меня.- Тамана внезапно приняла решение и попыталась вырваться из его объятий. - ‘Я собираюсь прыгнуть.’

- Нет, моя дорогая. Я не могу позволить тебе сделать это. - Он еще крепче сжал ее в объятиях. Он слышал, как сзади приближаются лошади и собаки, слышал топот бегущих людей, бредущих по джунглям.

- Лучше быстрая смерть. Если они поймают нас, они заставят нас страдать от мучений, слишком ужасных, чтобы даже думать о них.’

‘Я люблю тебя’ - крикнул он ей прямо в лицо. - ‘Пока мы живы, у нас есть надежда.’

Женщина повернула свою голову от него. - ‘Я уже однажды слушала тебя. Но больше никогда. Я не позволю им забрать меня.’

Ей почти удалось вырваться из его хватки, но он навалился на нее всем своим весом и повалил на землю, как раз когда первая группа собак вырвалась из подлеска позади них. Вслед за собаками появились люди в форме, вооруженные дубинками. Они рванулись вперед и набросились на пару, все еще боровшуюся на краю пропасти, повергая Тамаану и Кристофера в состояние полубессознательного подчинения. Затем они надели наручники на руки перед собой и закрепили ошейники на шеях, прикрепленные к стальным цепям. Концы цепей были привязаны к седлам двух лошадей, и их потащили обратно на поляну, где они оставили пьяных приспешников Тамааны и сундук с сокровищами.

Это была первая возможность для Кристофера осмотреть их похитителей. Очевидно, это были отборные войска и первоклассные всадники. Все они были одеты в одинаковую униформу из стеганых доспехов, стальных шлемов и оранжевых поясов вокруг талии. В них чувствовалась какая-то самоуверенность, которая пугала его. Кристофер сразу же решил не делать видимым свое собственное воинственное воспитание и принял кроткую и смиренную позу, опустив глаза и подобострастно держась.

Их бывший пленник, Пула, стоял посреди толпы, не узнаваемый в бормочущем негодяе, которого они покинули всего несколько часов назад. Он переоделся в свежую одежду, расчесал бороду и стоял прямо и гордо. Он удовлетворенно улыбнулся, увидев, что Кристофер и Тамаана подошли.

- ‘Наше положение несколько изменилось’ - сухо заметил он.

- ‘Как же ты так быстро нас нашел?- кротко спросил Кристофер.

- ‘Я всегда могу идти по запаху золота. - Пула пнул ногой деревянный сундук с сокровищами, который все еще стоял в центре поляны. Он поднял крышку и понюхал содержимое. - ‘Полагаю, вы заметили, что он довольно сильно пахнет анисом? Неужели вы думаете, что моя семья положила выкуп в такой тяжелый сундук только для того, чтобы доставить вам неудобство? Каждый раз, когда вы кладете его на землю, чтобы отдохнуть, вы оставляете еще один след запаха на своем пути. Тунгар и его собаки без особого труда последовали за ним.’

Он жестом указал на мужчину рядом с собой, который был его полной противоположностью. Там, где Пула был невысок, учтив и полноват, Тунгар был высок и опасен, с уродливым шрамом посередине лица. Кристофер недоумевал, как ему удалось выжить после такого удара. Он носил желтое перо, заправленное в тюрбан, и в нем безошибочно угадывалась властность.

- ‘А кто же тогда вы? - спросил Кристофер.

- ‘Я не простой торговец, - ответил Пула. - ‘Я советник Ее Высочества Рани из Читтаттинкары – и она не позволяет приставать к своим слугам. Вы скоро узнаете, как она обращается с теми, кто ей не нравится.’

Люди Тунгара погрузили сундук с сокровищами на телегу, которую привезли с собой. Все люди Тамааны были прикованы цепями к лошадям вместе с Тамааной и Кристофером, и колонна тронулась в путь.

Кристофер не знал, как долго они шли. К тому времени, когда Тунгар, капитан, приказал остановиться, ноги Кристофера болели так сильно, что он едва мог двигаться вперед. Пленники повалились кучей на обочину дороги. Мухи облепили Кристофера, муравьи и жуки ползали по его покрытым струпьями и кровоточащим ногам. Ему очень хотелось прихлопнуть их, но скованные руки были бесполезны.

Некоторые из охранников ушли в лес. Сквозь боль Кристофер услышал ритмичный стук топоров, рубящих дрова. Возможно, они собирались развести костер для приготовления пищи. Он был страшно голоден.

- ‘А что ты будешь с нами делать?- спросил он у Пулы. В его голове уже начал формироваться план. - ‘Ты отведешь нас к Рани?’

ПУла фыркнул: - ‘Я бы не стал унижать ее высочество такими неприкасаемыми подонками, как вы.’

- ‘Ты должен отвести нас к ней, - взмолился Кристофер. - ‘У меня есть навыки, которые она может счесть полезными.’

- ‘О, ты ей очень нужен’ - неприятно заверил его Пула. - ‘И это не требует от вас никаких усилий – разве что немного терпения.’

Стражники вышли из леса, неся в руках длинное молодое деревце толщиной с человеческую руку. Они ободрали кору и обточили один конец до острого, как игла, шипа. Другие использовали свои топоры, чтобы выковырять небольшую ямку в земле на обочине дороги. Плененные бандиты вытаращили глаза, и даже с петлями на шее они начали тараторить от ужаса. Они понимали, что собираются сделать с ними их похитители.

Над ними стоял Пула. Его рука зависла, наполовину поднятая, указывая на каждого по очереди, как человек у мясницкой лавки, не знающий, какое блюдо выбрать на обед. Его глаза на мгновение остановились на Кристофере.

- ‘Ты будешь последним, - сказал он ему. - ‘Когда ты увидишь, как твои друзья умирают один за другим.’

Он указал на человека рядом с Кристофером, смуглого человека по имени Виджай. Виджаю было поручено присматривать за Пулой, и он не был нежен в своем внимании. Теперь люди Тунгара перерезали веревку, связывавшую его с остальными, и вытащили на середину дороги. Он сопротивлялся, но они повалили его на землю и держали лицом вниз. Тунгар опустился на колени рядом с ним.

Тунгар взял мешочек с бараньим жиром, которым смазывал винтовочные патроны, и намазал его на конец заостренного кола. Его люди смеялись и делали непристойные жесты. Виджай извивался и кричал так громко, что стражники засунули ему в рот тряпку.

Охранники, державшие его за ноги, широко раздвинули их. Двое других взяли заостренный кол и зажали его между его ягодицами. Кристофер не мог вынести этого зрелища. Он закрыл глаза, хотя со связанными руками не мог заткнуть уши. Виджай выплюнул свой кляп. Крики агонии раскололи джунгли, когда кол прошел через его анус и вошел в тело. Похитители знали свое дело. По звукам, которые издавал Виджай, Кристофер понял, что они обошли стороной жизненно важные органы. Это означало бы слишком быструю смерть.

Он открыл глаза. Виджай лежал на Земле, все еще крича, и крики удвоились, когда стражники подняли острие вверх. Он соскользнул вниз по шесту, погружая острие еще глубже в собственные внутренности, но стражники привязали к столбу небольшую поперечину, которая не давала ему проникнуть слишком далеко. Он рухнул на землю, пока не сгорбился, как курица на вертеле. Кровь вытекала из его ануса и собиралась в лужицу, чтобы мухи могли пить и смаковать ее.

Они положили основание столба в яму, которую вырыли, и засыпали его землей и камнями, чтобы держать столб вертикально. Затем они отступили назад, чтобы полюбоваться своей работой, смеясь и шутя между собой. Кристофер слышал, как они делали ставки на то, как долго продержится Виджай - большинство из них оценивали это в два-три дня. Крики Виджая сменились сдавленными рыданиями, когда кол выдавил воздух из его легких.

Пула подошел и посмотрел на Кристофера сверху вниз с садистским предвкушением.

- ‘Отсюда до Читтаттинкары двадцать миль. Я сделаю то же самое с одним из твоих людей, по одному на каждые две мили, и когда мы доберемся до дворца Рани, я подниму тебя и твою шлюху по обе стороны ворот ее дворца. Это научит наших людей тому, что происходит с теми, кто угрожает слугам Рани – и нашей торговле.’

В течение следующих двух дней Пула выполнил свою угрозу. Одного за другим бандитов оттаскивали от группы и сажали на кол у обочины дороги. Наконец, когда они приблизились к дворцу в предгорьях, Кристофер и Тамана были единственными выжившими.

Он думал, что многократное наблюдение за этим испытанием, возможно, заставило бы его жестоко относиться к тому, что должно было произойти. Напротив, это только усилило его ужас. Он поймал себя на том, что смотрит с ужасным восхищением каждый раз, когда кол входит внутрь, его анальные мышцы сжимаются, и он не может оторвать глаз от этого ужасного зрелища. Без еды и отдыха у него начались галлюцинации. Ему снилось, что он снова в кабинете отца, в бриджах до щиколоток, склонившись над стулом в ожидании ремня, а мать сурово сидит в углу и говорит ему, чтобы он был храбрым. Однажды ему приснилось, что он занимается любовью с Тамааной. Ее пальцы в экстазе гладили его спину, но когда она подняла руки, он увидел, что она оторвала огромные кровоточащие куски его плоти.

Они подошли к воротам дворца ближе к вечеру второго дня. Птицы кружили в небе, как будто уже почуяли запах падали, которую им предложат, а обитатели дворца вышли посмотреть на это зрелище.

У людей Тунгара уже были колья, срезанные в начале дня и заостренные до остроты. Они раздели Кристофера и Тамаану догола и прижали их к земле на расстоянии нескольких футов друг от друга. Пула стоял над ними, обращаясь к собравшейся толпе. Своим высоким, напыщенным голосом он перечислил преступления Кристофера и Тамааны. Зрители съежились и вздохнули, но сквозь пот, заливавший глаза, Кристофер видел выражение их лиц. Они с нетерпением ждали этого зрелища.

Пула закончил свою речь витиеватой похвалой в адрес Рани. Кристофер покрутил головой, гадая, не пришла ли королева посмотреть на его казнь, но не увидел ее. Пола кивнул Тунгару, и тот отдал приказ своим людям.

Они принесли колья, размахивая ими, чтобы толпа могла полюбоваться их остротой и представить себе, какие мучения они могут причинить. При виде кольев вся сила Кристофера растаяла. Он начал что-то бормотать, истерически всхлипывая и едва различая мольбы. - ‘Я буду каяться. Я буду ползать на животе по горячим углям, чтобы поцеловать ноги Рани. У меня есть навыки. Я могу использовать их на службе у нее. Я могу хорошо служить ей, только, пожалуйста, Господи, Не делай этого ужасного со мной.’

Зрители смеялись, издевались и строили ему обезьяньи рожи. В панике, сам того не сознавая, он заговорил по-английски. Даже Тамаана никогда раньше не слышала, чтобы он говорил на этом языке.

- Тихо, - сказала она на своем родном языке. - По крайней мере, умри достойно.’

Пула нахмурился и жестом приказал своим людям поторопиться с работой. Они приготовили кол. С его кончика капали куски бараньего жира.

Но у Тунгара были другие соображения. Он подошел к Пуле и заговорил, сердито указывая на Кристофера. В своем оцепенении Кристофер не мог понять, что он говорит, хотя это казалось очень важным. Возможно, они придумали какую-то новую утонченность для его пыток.

Кол вонзился ему между ягодиц. После двух дней нарастающего ужаса он закричал, как только она коснулась его. Он почувствовал тепло между ног, когда его кишечник опустел. Прижавшись лицом к земле, он встретился взглядом с Тамааной. Она оставалась совершенно неподвижной, не издавая ни звука.

- ‘Я люблю тебя’ - прошептала она одними губами.

Она заставила его почувствовать стыд. Он прикусил губу до крови, пытаясь проглотить боль, когда кол вонзился в него. Стражники играли с ним, медленно втягивая его внутрь, слегка оттягивая назад, наслаждаясь каждым подергиванием и хныканьем. Он задавался вопросом, сколько времени потребуется, чтобы умереть.

Он почувствовал, как он снова выскользнул наружу, еще дальше, чем прежде. Он весь напрягся. Конечно, они готовились к последнему рывку, были готовы вскрыть его и проткнуть ему внутренности.

Но толчок не последовал. Тунгар кричал на своих людей, а Пула кричал на Тунгара, и Кристофер не мог разобрать ни слова. Зрители начали освистывать его, но яростный взгляд Тунгара заставил их погрузиться в угрюмое молчание. Толпа поредела.

Стражники подняли его и Таману на ноги и потащили прочь.

Когда они вошли в подземелья дворца, их разделили. Кристофера отвели в одну из камер, но он понятия не имел, что они сделали с Тамааной. Они приковали его цепью к каменной стене и оставили одного.

Он потерял счет времени, которое провел в подземелье. В своем несчастье, связанный в кромешной тьме, он с таким же успехом мог бы лежать в могиле. Только боль убедила его, что он все еще жив. Его запястья и шея болели от веревок, ягодицы были покрыты коркой засохшей крови и фекалий, а желудок сводили жуткие голодные судороги. Сквозь дыру в полу он слышал журчание воды - реки, которая текла под подземельем по водосточной трубе. С его почти онемевшим от жажды ртом это была самая совершенная пытка. Он мечтал нырнуть в нее, ощущая во рту прохладный вкус воды.

Наконец появились стражники, и они не были нежными. Они разрезали его путы и протащили через весь дворец, все еще голого, вдоль многочисленных галерей с позолоченными статуями и через дворы, закрытые искусно сделанными деревянными ставнями. Наконец, когда он потерял всякое чувство направления, они подошли к двум бронзовым дверям. Охранявший их чиновник сморщил нос, увидев Кристофера, и попытался отослать его прочь, но стражники ответили резко.

- ‘Это приказала Рани.’

Двери открылись. Комната за ней была больше даже больших приемных в Бомбейском замке, украшенная гобеленами и прекрасными картинами. Похитители повели его вокруг ковра из тигровой шкуры, лежащего посреди комнаты, в дальний конец комнаты. Пула и Тунгар стояли на коленях перед богато украшенным троном из красного дерева, на котором восседала красивая молодая женщина. Опустив глаза, Кристофер едва успел заметить ее, прежде чем стражники поставили его на колени. Однако по ее сюрреалистической красоте, великолепию короны и костюма он знал, что она была Рани из Читтаттинкары.

Пула и Тунгар о чем-то спорили. Пула покраснел, а шрам Тунгара, казалось, пульсировал, и на обоих лицах было выражение людей, пытающихся сдержать свой гнев.

- ‘Мы не можем позволить себе противостоять англичанам, - говорил Пула. - ‘Мы слишком зависим от них в нашей торговле.’

- ‘Ты хочешь сказать, что слишком зависишь от них, - возразил Тунгар. - ‘Сколько англичане заплатили тебе, чтобы ты посоветовал Рани предоставить им монополию?’

- ‘Я хотел обеспечить рынок для наших товаров. Без англичан их больше никто не купит.’

- ‘Есть и другие носители шляп. Они, вероятно, дадут нам лучшую цену.’

На Кристофера они не обратили никакого внимания. Он съежился на полу, гадая, зачем его вытащили из подземелья.

Женщина на троне подняла руку, позвякивая золотыми браслетами на своих руках. Оба мужчины мгновенно замолчали и приняли подобострастные позы.

- Английские торговцы в Бринджоане - это шакалы, которые лакомятся нашим народом, - заявила она. - Мы пытались исправить их обычаи, и каждый раз они осыпают нас оскорблениями.’

Тунгар ухмыльнулся. Пула чопорно поклонился, соглашаясь с ее мнением. - ‘Ваше Высочество.’

- Однако мы не мстительный народ. Война должна быть предпринята только в крайнем случае’ - продолжала Рани.

Теперь уже Пула одобрительно кивнул головой.

- ‘Вы один из тех, кто носит шляпы? - сказала Рани.

Съежившись на полу, Кристофер не сразу понял, что она обратилась к нему. - Тунгар напомнил ему резким ударом по ребрам. - Отвечай Ее Высочеству, когда она соблаговолит обратиться к тебе.’

Кристофер встал на колени и посмотрел вверх. Рани сидела на своем троне неподвижно и красиво, как индуистская богиня. Золотые браслеты и браслеты из слоновой кости покрывали ее тонкие руки; платье было расшито золотой нитью и жемчугом. Ее голову окружала диадема, а между глаз, как знак Бинди, свисал кулон с рубином. Из своих исследований в Калари Кристофер знал, что он представляет собой шестую чакру, средоточие скрытой мудрости. Ее миндалевидные глаза смотрели на него сверху вниз, непроницаемые и невыразимые.

- ‘Да. - Он кивнул. - ‘Да, я один из тех, кто носит шляпы.’

- ‘Тогда как ты это объяснишь?’

Она бросила взгляд на одного из своих слуг, который держал в руках кожаную сумку. Внимательно следя за каждым ее движением, он шагнул вперед и вывернул сумку. Уруми соскользнул на пол с тихим жужжащим звуком. Кристофер уставился на него, как кот на птицу, прикидывая расстояние и время, которое ему понадобится, чтобы добраться до него.

Тунгар поставил ногу на уруми и коснулся рукояти своего меча. Сообщение было безошибочным.

- ‘Я убежал из дома, - объяснил Кристофер. - Аасаан взял меня к себе в Калари и обучил искусству Каларипаятту.’

- ‘Он лжет, - сказал Пула.

- Приведите мне любого англичанина, и когда он услышит, как я говорю, он поймет, что мы с ним одной нации, - взмолился Кристофер. Он не знал, почему это так важно для них, но понимал, что его жизнь зависит от национальности.

- ‘Ты можешь научить моих охранников пользоваться уруми?’

Тунгар начал было протестовать, но Рани взмахом руки заставила его замолчать. Она ждала ответа Кристофера.

- ‘Я могу этому научить, - заявил он. Она хотела большего. - ‘Я могу научить их держаться вместе в бою, как это делают те, кто носит шляпы, и стрелять быстрее, чем когда-либо раньше. Я сделаю из них такую армию, какой никогда не было в этой стране.’

- ‘В этом нет необходимости’ - запротестовал Пула. - Путь к величию лежит через торговлю. Война обедняет всех, кто предается ей.’

Рани одарила его таким взглядом, что он мог бы свалить и слона. - ‘Люди, носящие шляпы, нанесли моему народу много увечий’ - объявила она. - Они должны понять, что мы гордый народ, не боящийся их кораблей и пушек. Если они не поклонятся мне, мы преподадим им урок, который они не скоро забудут.’

Тунгар провел пальцами по подбородку, поглаживая шрам, рассекавший его лицо. - Ваше высочество мудры и справедливы.’

- ‘Но я должна быть уверена в преданности этого существа мне. - Она говорила о Кристофере так, словно его здесь не было. Он понял только то, что она имела в виду, когда все глаза в комнате обратились к нему.

Кристофер поклонился. - ‘Я буду служить только Вашему Величеству.’

Рани наклонилась вперед со своего трона. - ‘Вы грабили путников на моих дорогах, убивали моих подданных и оскорбляли моих советников. Можете себе представить, какое наказание мы оставляем для таких людей, как вы?’

Кристофер подумал о тех людях, которых он видел, когда их пронзали на дороге. Первый из них, Виджай, возможно, уже почти мертв. Он с трудом сглотнул и кивнул.

- ‘Ты думаешь, что заслуживаешь лучшего? - спросила Рани.

- Я прошу милости у Вашего Высочества. Позвольте мне доказать свое раскаяние в ревностном служении, которое я вам окажу.’

Рани задумалась над этим. - ‘Один из твоих спутников-бандитов все еще жив, - заметила она.

Она смотрела ему прямо в глаза, и по силе ее взгляда он понял, чего она хочет. Это было последнее испытание - возможно, единственный шанс доказать свою преданность и обеспечить себе жизнь и свободу. С безжалостной интуицией истинно сильного человека она сосредоточилась на единственной вещи, которая все еще что-то значила для него. Она хотела, чтобы он убил Тамаану.

Неужели ради этого он спас ее от прыжка в овраг? Он не мог этого сделать. Он снова искоса взглянул на уруми. Если бы он смог добраться до него, то смог бы убить их всех, пробиться в подземелье, освободить Тамаану и сбежать из дворца. Там должны быть конюшни. Они могли бы взять двух лошадей и ехать верхом - до самого Китая, если понадобится. Еще одно имя, еще одно новое начало.

Но затем разум и реальность нахлынули на него холодной темной волной. В комнате находилось двадцать охранников. Он умрет, даже не успев прикоснуться к уруми - или, что еще хуже, будет возвращен в подземелье. Он вспомнил боль и ужас, когда кол вошел в его тело. Он вспомнил стигийскую тьму подземелья. Он знал, каким должен быть его ответ.

- ‘Я убью этого бандита, - согласился он. - Отдай мне мою уруми, и я убью ее, а тебе подарю ее голову.’

Выражение лица Рани оставалось бесстрастным, но что-то похожее на тень улыбки промелькнуло в ее глазах.

- ‘Я хочу, чтобы ты убил только одну женщину, а не всех людей в моем дворце.’

Она щелкнула пальцами, и к ней подошел слуга, опустился перед ней на колени и протянул инкрустированную слоновой костью тиковую шкатулку. Рани подняла крышку и показала крошечный кинжал, сверкающий на шелковой подушке. Рукоять представляла собой полое золотое кольцо, сложенное лезвие было из полированной стали длиной всего в два дюйма. Рани вынула его из футляра и погладила, как ребенок свою любимую игрушку.

- ‘Это и есть баг-нах. Тигровый коготь, - сказала она Кристоферу. - Сомневаюсь, что ты видел такую же в Калари.’

Кристофер отрицательно покачал головой. - ‘Это прекрасно’ - прошептал он с благоговейным трепетом, когда резьба, украшавшая клинок, поймала свет из окон высоко наверху и выпустила лучи отраженного солнечного света.

Рани надела кольцо на указательный палец правой руки. Лезвие снова легло ей на ладонь, и она обхватила его пальцами.

- Интимное оружие для интимной смерти, - прошептала она.

Она сняла тигровый коготь со своего пальца и передала его Тунгару.

- Отдай его тому, кто носит шляпу, - приказала она, - и посмотрим, как он сидит на его руке.’

Кристофер надел кольцо на палец и положил правую руку на Золотой коготь. Когда он разжал руку, он выпрыгнул сам собой. Он рубанул им направо и налево, и он зашипел, вращаясь в воздухе.

- Приведите ко мне эту женщину, - сказал он бесстрастным тоном. Рани кивнула, и Тунгар отдал приказ.

Они молча ждали в Большом зале. Никто не двигался, даже Рани.

Затем, наконец, послышался топот и шарканье ног, поднимающихся по лестнице из нижних комнат, и четверо телохранителей Рани вернулись в тронный зал.

Среди них ковыляла Тамаана, хотя Кристофер едва мог ее узнать. Подошвы ее ног были избиты до тех пор, пока они не стали кровоточащими. Они сорвали с нее все до единого лоскутки одежды. Ее запястья были связаны прямо перед собой. Ее спину крест-накрест пересекали яростные красные рубцы. Ее волосы свисали до пояса, спутанные от пота и засохшей крови. Ее глаза глубоко запали в глазницы черепа и были налиты кровью. Ее веки были опухшими и почти закрытыми. Они выбили ей почти все зубы, а челюсть была сломана, так что она не могла сомкнуть распухшие и разбитые губы.

Она неуверенно огляделась, пытаясь балансировать на опухших ногах. Ее глаза пробежали по лицу Кристофера, но она не выказала ни малейшего признака узнавания. Ее дыхание со свистом вырывалось из сломанного носа.

- Тамаана! - Он позвал ее по имени, и она огляделась вокруг дикими невидящими глазами, пытаясь найти источник этого знакомого голоса.

- ‘Они собираются освободить нас! - он сказал ей, и ее лицо сморщилось, когда она начала тихо плакать, ее грудь вздымалась, а плечи дрожали.

- ‘Ос…в ... - ее губы сложились в слово, но она не могла его произнести. Он подошел к ней, жестом приказывая стражникам отпустить ее. Они попятились назад.

- Да, мы можем свободно пойти в более справедливое и красивое место, чем это. Свободно летать, как ласточки.

- Ласточки ... - повторила она и теперь уже всхлипывала, когда узнала его и, пошатываясь, подошла к нему с протянутыми руками. Он пошел ей навстречу. Тигриный коготь в его правой руке резко раскрылся.

- Больше никаких уз, - мягко сказал он ей. Он перерезал веревки, которыми были связаны ее руки. Она упала в его объятия, и он поцеловал ее разбитые губы. Она отчаянно вцепилась в него, когда он прижал острие тигриного когтя к ее горлу ниже правого уха и провел им по сонной артерии и всем основным венам. Кровь хлынула из раны и залила их обоих каскадом. Она слабо сопротивлялась, но он крепко прижимал ее к своей груди и шептал ей на ухо успокаивающие слова, пока из нее сочилась жизнь.

Рани наклонилась вперед на своем троне с алчным выражением лица, обхватив себя руками, наблюдая за предсмертными судорогами Тамааны. Больше никто в тронном зале не пошевелился и не издал ни звука.

Внезапно Тамаана издала громкий вздох, вырвавшийся из ее разорванного горла, а затем перестала дышать и расслабилась в объятиях Кристофера. Ее голова упала ему на плечо, а ноги подкосились. Он осторожно опустил ее тело на пол и встал над ней.

- ‘Это было прекрасно! - воскликнула Рани и захлопала в ладоши. Кристофер с удивлением увидел, что она плачет. - Это была одна из самых красивых и трогательных вещей, которые я когда-либо видела.’

***

- Червь и губка!’

Кристофер стоял во дворе дворца и проводил своих людей через артиллерийские учения. Он был неузнаваем по сравнению с тем несчастным узником, который месяц назад, спотыкаясь, выбрался из темницы. Его борода была причесана, а волосы стянуты белым тюрбаном. На нем был чистый халат, поверх которого был накинут стеганый жилет.

Потеря Тамааны все еще была болью глубоко в его сердце, но Кристофер научился в Калари контролировать свои чувства. Он не забудет, он отомстит, когда придет время. Изогнутый кинжал и острый меч висели на оранжевом поясе вокруг его талии - мера того, как далеко он продвинулся в оценке Рани. Он ни на секунду не поверил, что находится в безопасности. Двор, как он быстро обнаружил, был разделен на две фракции - те, кто состоял в союзе с Пулой, желая нажиться на англичанах, и те, кого возглавлял Тунгар, желая войны и крови. Единственное, что помогало ему выжить, - это тупиковая ситуация, которую создала Рани, настроив одну фракцию против другой, чтобы держать обе под контролем. Кристофер невольно стал пешкой в ​​ее игре, но он знал, что, когда придет время, его с готовностью принесут в жертву. Кристофер был не единственным человеком во дворце, который ждал своего часа, чтобы отомстить.

Теперь жизнь Кристофера зависела от того, насколько точно он выполнит те задачи, которые возложила на него Рани. Будучи губернатором Бомбея, его отец также официально служил генерал-капитаном Бомбейской армии. Каждое воскресенье в полдень он устраивал парад войск, делая вид, что тренирует их, в то время как настоящие офицеры потели и проклинали его вполголоса. Кристофера таскали за собой каждую неделю, он задыхался в воскресном костюме, сшитом скорее для английской зимы, чем для индийского лета, и тосковал по дому. Но теперь он был благодарен ему за эту подготовку.

- ‘Перезагрузить.’

Орудийный расчет выдвинулся на позицию, но так медленно, что ему захотелось сорвать кожу с их спин. Рани этого не допустит – по крайней мере, пока. Ему пришлось довольствоваться тем, что он кричал и ругал их, пока они возились с шомполом, теряли мешок с порохом и роняли ядра.

- Боже Милостивый! Если бы англичане управлялись с пушкой так же, как вы, то Великий Могол сейчас жил бы в Лондоне, а вы бы надрали мне задницу за то, что я не принес вам вовремя обед.’

Рев взрыва оборвал его на полуслове. Пушка выстрелила без предупреждения. Люди вокруг орудия рухнули кучей разорванной плоти, брыкаясь и крича в предсмертной агонии. Субельдар, державший в руках шомпол, был отброшен на добрых десять футов в сторону. Он лежал, схватившись за живот, из которого сочилась мешанина искореженных кишок, вырванных его собственным тараном.

- Ты жалкий паразит’ - крикнул Кристофер умирающему. - ‘Вы не обтерли ее как следует губкой. - Влажная губка была необходима для того, чтобы погасить все искры, оставшиеся в стволе пушки после выстрела, чтобы они не воспламенили новый пороховой заряд, когда его забивали.

Как и следовало ожидать, именно в этот момент появился Тунгар с отрядом своих людей. Он спрыгнул с седла, увидел расколотую пушку и подошел к ней.

- ‘Ты должен был обучать армию Рани – а не уничтожать ее.’

Но Кристофер не поддался на провокацию. Пушка, крики людей, недовольство Рани - все было забыто. Он смотрел на новую шпагу, который Тунгар носил на поясе - прекрасное оружие с огромным сапфиром в навершии.

Он знал этоу шпагу. Он видел ее на портрете сэра Фрэнсиса Кортни, висевшем в кабинете Гая в Бомбее. В юности он часами смотрел на нее, когда должен был сосредоточиться на работе, представляя себе великолепное оружие, висящее у него на бедре или зажатое в правой руке. Гай не раз бил его за мечтательность, но Кристофера это не останавливало. Он приставал к отцу, пока однажды Гай не рассказал ему историю о шпаге Нептуна. Услышать эти знаменитые имена - сэр Фрэнсис Дрейк, Чарльз Кортни, его дед и прадед - было для него грамотой.

- ‘А где сейчас эта шпага? - спросил он Гая, полный удивления и желания.

- ‘Твой дядя Том украл ее из Хай-Уэлда незадолго до того, как убил Уильяма, - сказал ему Гай. Это объясняло его скрытность - Гай почти никогда не говорил о Томе и приходил в ярость всякий раз, когда упоминалось это имя. - ‘Должно быть, она была у него с собой, когда он умер в Африке. Вероятно, она попала в руки какого-нибудь капитана пиратов или главаря разбойников.’

Кристофер не мог себе представить, как она могла теперь оказаться на Малабарском побережье и как попала в руки язычников Тунгара.

Тунгар сразу понял, какое впечатление это произвело на Кристофера. Он вытащил сказочный клинок из ножен и рубанул им направо и налево, заставляя сверкающую сталь гудеть в воздухе, выставляя оружие напоказ перед лицом Кристофера.

-Несколько дней назад во время шторма потерпел крушение корабль тех, кто носит шляпы. Я взял эту шпагу у одного из выживших. Кристоферу пришлось сжать кулаки и держать руки за спиной, чтобы не схватить его и не проткнуть им горло Тунгару. Шпага принадлежал ему - старшему сыну старшего из оставшихся в живых сыновей, наследнику чести рода Кортни. Он должен был получить ее, иначе зачем бы судьба поставила ее на его пути. Его расчетливый ум уже обдумывал возможности того, как он мог бы завладеть им. Тунгара было бы трудно застать одного, потому что он жил со своими людьми, как стая собак, бродя повсюду вместе с ними. Но Кристофер знал, что должен найти способ завладеть ею.

- ‘А как насчет тех, кто носит шляпы? Вы убили тех, кто остался в живых? - спросил он, стараясь говорить безразличным тоном.

- ‘Я учил их уважать слуг Рани – но оставил их в живых. Ее Высочество еще не готова выступить против англичан.- Тунгар небрежно махнул рукой в сторону раненого орудийного расчета. - ‘И никогда ею не будет, если это лучшее, что ты можешь сделать. Убери свой беспорядок, прежде чем я заставлю тебя слизывать эту кровь своим собственным языком.’

Как только Тунгар ушел, Кристофер взял из конюшни лошадь и поскакал к побережью. Деревенский староста съежился перед ним. Да, признал он, люди в шляпах были здесь, но с тех пор они уехали в Форт Бринджоан. Он не хотел, чтобы такие люди оскверняли его деревню. Все, к чему они прикасались, должно было быть очищено коровьим навозом.

Кристофер ушел от него. Он знал, что должен вернуться во дворец, но сначала пошел по тропинке вниз, к пляжу. Буря утихла, и обломки корабля были хорошо видны. Обрубки его мачт торчали из волн, и море было таким чистым, что он мог ясно различить темную массу его корпуса, маячащую под поверхностью. Это был не «индиец» – он видел так много таких в Бомбее, что узнал бы его сразу, как только увидел,– и не арабский корсар. Это был европейский корабль, или был им раньше. Он была частным торговцем - скорее всего, нарушителем.

В его голове роились всевозможные предположения. Если бы он приплыл из Англии, то непременно заглянул бы на мыс. Возможно, шпага уже добралась туда, переходя от племени к племени вдоль Африканского побережья, и прибыла в Кейптаун как раз вовремя, чтобы попасть на борт этого злополучного корабля. Сколько же заплатил за нее капитан? Может быть, он выиграл ее в пари – или, возможно, убил человека за это?

Но это уже не имело значения. Шпага Нептуна принадлежала ему по праву, и море принесло ее ему. Теперь ему оставалось только провести Тунгара, а для человека, прошедшего обучение в Калари, это было бы небольшим препятствием.

И все же он не сводил глаз с затонувшего корабля. Шторм сильно прижал его к берегу, так близко, что ему показалось, будто он может почти пробраться к нему вброд. Прилив хлестал по нему, раскачивая обнаженные бревна, как колыбель.

Он прикрыл глаза рукой. Когда волны зашевелились, он увидел длинную узкую фигуру, торчащую из ее бока.

- ‘Это пушка! - Он был поражен собственной удачей. Корабль был вооружен. Вполне вероятно, что на борту корабля было еще несколько орудий. Должно быть, они все еще там, на обломках или вокруг них. С длинной веревкой и упряжкой тягловых животных все было возможно.

Некоторое время он изучал его, прикидывая практические возможности и детали спасения. Затем он поспешил обратно к тому месту, где привязал свою лошадь к дереву. Он вскочил ей на спину и повернул ее голову в сторону Дворца.

Тунгар хотел бы наказать его за то, что он покинул свой пост без разрешения, но он скоро изменит свое мнение, когда услышит, что Кристофер нашел. Тогда уже никто не сомневался бы в его преданности.

Три дня спустя он стоял на том же самом берегу. Глубокие борозды указывали на то место, где были вытащены на берег стволы пушек. Это был хороший рабочий день - Рани будет довольна. И все же он не был удовлетворен.

Он снова взглянул на маленькую лодку, медленно плывущую вдоль берега. Она провела там большую часть дня, очевидно, бесцельно дрейфуя, не делая никаких попыток приблизиться к берегу. Наверное, рыбаки, подумал он, но что-то его беспокоило. Ощущение, что за ним наблюдают, заряд в воздухе, словно статическое электричество перед надвигающейся бурей.

Это ничего не значит, сказал он себе. Он принесет оружие Рани, и она вознаградит его. Возможно, она даже поставит его выше Тунгара.

***

После побега с места крушения муссонные бури продолжались целую неделю. Том и остальные сидели взаперти в коттедже Агнес, и их ничто не занимало, кроме собственных мыслей. Лихорадка Сары немного спала, хотя она все еще была слаба и изо всех сил старалась не есть. На фабрике Бринджоан не было врача, поэтому Ана и Агнес ухаживали за ней, как могли.

Том проводил долгие часы, сидя под карнизом и наблюдая за дождем. Когда он не думал о Саре, его мысли всегда возвращались к шпаге Нептуна.

По крайней мере, он был избавлен от внимания Лоуренса Фоя. Все время губернатора уходило на подготовку к посольству к Рани, приукрашивание его речей и просмотр его счетов и манифестов. День за днем он был вынужден откладывать поездку из-за погоды.

- ‘Потому что мой муж не может предстать перед Рани, как какая-нибудь утонувшая крыса, - заявила его жена. Она приехала, чтобы нанести визит, якобы для того, чтобы проверить состояние Сары, но на самом деле – как подозревал Том – чтобы оценить новоприбывших. - ‘Она очень хорошо понимает положение своего мужа, - предупредила его Агнес, - и боится, что вы хотите его вытеснить.’

Том попытался успокоить ее, искренне говоря о своем желании вернуться домой. Он не хотел, чтобы эта женщина задавала слишком много вопросов о нем. Но он видел, что его ответы не удовлетворяют ее. Несколько раз он ловил на себе пристальный взгляд ее ярких птичьих глаз. Ее дерзкий носик дернулся, как будто она могла уловить скрытую за его уверениями уклончивость. Она была необыкновенным созданием - всего лишь двадцать лет, на семнадцать младше своего мужа, но обладала таким самообладанием, которое пристыдило бы женщину в три раза старше ее.

- ‘Она уже однажды стала вдовой’ - доверительно сообщила Агнес. - Она приехала в Индию вместе со своим отцом и едва успела сойти с корабля, как уже была помолвлена с управляющим в Теллихерри. Это был толстый, отвратительный старик по имени Круппер - когда он приезжал в Бомбей, его руки блуждали под столом во время обеда. Ей еще не исполнилось и пятнадцати. Но через год он умер и оставил ей свое состояние, которое стало ее приданым, когда она вышла замуж за мистера Фоя.’

Теперь Том сидел в гостиной Агнес и старался не привлекать к себе внимания. Ему не нужно было много говорить. У миссис Фой было очень много мнений, и она без колебаний разделяла их; она доминировала в комнате не столько благодаря обаянию или индивидуальности, сколько благодаря чистой решимости. Она не была красавицей. У нее был острый нос, слишком круглые глаза и слишком широкий рот; она была стройной, но с полными грудями, которые не совсем удобно вписывались в тугой корсаж платья. И все же она обладала неоспоримой энергией, которая, казалось, притягивала к себе все внимание в комнате. Том видел, что Фрэнсис пристально смотрит на нее, пока Ана не легонько пнула его в лодыжку.

- ‘Как только мой муж уладит дела с этой выскочкой Черной Королевой, я уверена, что губернатор Кортни вознаградит его улучшением положения, - сказала миссис Фой, обмахиваясь бумажным веером. - Может быть, в Мадрасе или Форт-Уильяме.’

- ‘Если мы вообще доберемся до Дворца, - сказал Том.

Миссис Фой прищурилась. - Я думаю, что завтра погода может улучшиться.’

Так оно и было. Следующее утро выдалось сухим и жарким. Однако облака давили низко, гремя от жары - казалось, вся земля покрылась паром. Том едва успел подняться с постели, как весь покрылся липким потом. Он с величайшей неохотой надел свой старый сюртук капитана Хикса, который ему дала Агнес. Фой решил, что каждый мужчина должен выглядеть наилучшим образом

Они собрались на песчаной площади перед фортом. Фой собрал всех здоровых мужчин в поселении, чтобы произвести лучшее впечатление на Рани. Целая рота солдат в начищенных до блеска сапогах, все писари и торговцы компании в синих мундирах, множество носильщиков и слуг. Некоторые из этих последних несли подарки для Рани, хотя остальные, казалось, были здесь только для того, чтобы увеличить число участников процессии Фоя.

Те, кому предстояло остаться, наблюдали за происходящим со стороны - несколько стариков и мальчиков, выжившие с "Пустельги" и женщины.

Фой стоял во главе своей колонны, блистая в темно-бордовом камзоле и туфлях с золотыми пряжками, в длинном вьющемся парике и шляпе со страусовыми перьями. Эффект был бы великолепен, если бы не очевидное усилие, которое ему пришлось приложить. Его лицо было почти багровым от жары, а широкие пятна пота уже темнели на плечах его камзола. До Дворца Рани было шесть миль. Том гадал, переживет ли это Фой.

- ‘Он выглядит очень хорошо, не так ли? - сказал он Ане, которая стояла рядом с ними.

- ‘Он павлин’ - горячо возразила она. ‘С соответствующим мозгом. Я сомневаюсь, что он вообще поймет, что говорит ему Рани.’

- Может быть, вам стоит переводить для него? - Том подошел к Фою и предложил это сделать. Он выглядел потрясенным.

- Это очень серьезные дела – на этом держится бизнес всей компании. Я не могу проводить его через женщину. - Последнее слово он произнес с особым презрением. - ‘Это унизило бы меня.’

- ‘Интересно, согласится ли с этим Рани, - прошептал Фрэнсис Тому на ухо.

Том увидел, что Ана собирается резко возразить. Он отвел ее в сторону.

- ‘Ты должна остаться здесь и присмотреть за Сарой. Если с нами что-нибудь случится, ей понадобится вся твоя забота.’

Гнев в глазах Аны сменился беспокойством. - ‘Ты думаешь, что вам грозит опасность?’

- ‘Ты же видела, как слуги Рани обращались со мной в прошлый раз.’

- ‘Тогда останься, - взмолилась она. - ‘И Фрэнсис тоже. Дело мистера Фоя - не ваше.’

- ‘Мне пора идти. Я должен забрать свою шпагу у этого негодяя Тунгара, и это мой лучший шанс. Что же касается Фрэнсиса, то я не заставлю его уйти. Но он уже в том возрасте, когда перспектива опасности только усиливает его решимость. Я бы не остановил его, даже если бы мог. Но Элф Уилсон и его люди будут здесь, чтобы защитить вас.’

Они пристроились позади Фоя, идущего во главе пехоты с капитаном Хиксом. Оглянувшись, Том увидел, что Фой не оставил ни одного часового для охраны форта. Тень дурного предчувствия пробежала по его совести. Неужели он действительно оставит Сару, Ану и Агнес беззащитными?

Шпага, напомнил он себе.

Колонна двигалась медленно. Она состояла из более чем ста человек, и дожди размягчили дорогу, превратив ее в болото. Вскоре туфли Фоя с золотыми пряжками стали невидимы под слоем грязи, а бриджи сипаев были забрызганы почти до пояса. Даже спустя час они прошли чуть больше мили.

Том обратил внимание на все мешки и сумки, которые несли носильщики-туземцы. - ‘Неужели Фой намерен проявить такую щедрость к Рани? Я не думал, что это было в его характере.’

Хикс рассмеялся: - Фой не стал бы тратить ни капли своей мочи, если бы не было необходимости. Эти свертки - порох и дробь для мужчин.’

- ‘А своих они не носят?’

- Мистер Фой не доверяет этим людям. Он беспокоится, что они могут обернуться против нас. - Он пнул ногой камешек на дороге. - ‘Все, что он видит, - это цвет их кожи. Он понятия не имеет об их преданности.’

Дурные предчувствия Тома усилились. Он проверил заправку своих пистолетов. Он позаимствовал прекрасную пару у Хикса, который также одолжил ему клинок, исправную армейскую саблю, которая, тем не менее, заставила Тома чесаться от желания снова иметь шпагу Нептуна на боку.

Они продолжали бороться. Казалось, вся страна превратилась в воду. Том подумал, что именно так мог бы выглядеть мир для Ноя, когда он сошел с ковчега. С деревьев стекала вода, лужи зияли на обочинах, а сквозь деревья просвечивали похожие на лабиринт каналы заводей. Но в таком большом количестве воды их главным врагом была жажда. Шерстяные мундиры и шляпы тяжело давили на них, когда они брели по грязи. Жара была как на пушечной палубе в гуще боя. Том чувствовал себя так, словно вся жидкость в его теле была выжата из него прямо в одежду.

- ‘На следующем перекрестке есть колодец, - сказал Хикс. - ‘Там мы сможем освежиться.’

Том попытался отвлечься, изучая местность, через которую они проезжали. Он привык к дикой природе Африки, но здесь все было совсем по-другому. Деревья и цветы, которых он никогда раньше не видел, росли в изобилии. Винтовые сосны, шатающиеся на своих корнях, как ходули; гуава и папайя; куст с листьями, похожими на остролист, и ярко-синими цветами.

- ‘Это настоящий райский сад, - воскликнул Фрэнсис.

- Две недели назад здесь было очень жарко, - сказал Хикс. - Реки были всего лишь ручейками, а растения засохли. Когда идут дожди, они делают их новыми почти за одну ночь.’

Они миновали несколько деревень, похожих на ту, что нашли во время кораблекрушения. Вдоль берега стояли хижины с пальмовыми крышами, а на бамбуковых шестах сушились рыболовные сети. Небольшие каналы, отводимые от рек, впадали в сети ям, заполненных коричневыми мясистыми массами. Хикс объяснил, что это были кокосовые ямы, где кокосовую шелуху замачивали в течение нескольких месяцев, чтобы подготовить ее к прядению в пряжу, из которой в один прекрасный день будут сделаны канаты и тросы кораблей. В других местах Том видел, как женщины бьют по волокнам короткими палками.

Дети и взрослые одновременно бросились прочь от своих дел и с изумлением уставились на процессию, змеящуюся по лесу. Но Том не мог отделаться от ощущения, что за их пристальными взглядами скрывается нечто большее, чем просто любопытство. Даже вдали от деревень он слышал какое-то движение в подлеске; иногда он видел темные тела, бегущие впереди них через лес. Он достаточно часто сталкивался с опасностью в своей жизни, чтобы доверять своим инстинктам. Теперь же он чувствовал себя загнанным зверем.

Они дошли до перекрестка, где импровизированный деревянный мост перекинулся через ручей. Маленький храм бога обезьян Хануман стоял среди рощи желтых цветов гибискуса, а рядом с ним был колодец.

Фой приказал остановиться и поспешил к колодцу. Но когда он заглянул внутрь, то вскрикнул.

- ‘Там сухо.’

Том присоединился к нему и посмотрел вниз. Каменные глыбы и щебень были сброшены в шахту, заполняя ее так глубоко, что даже высокая муссонная вода не поднималась над ней.

- ‘Это не имеет значения, - раздраженно сказал Фой. Его лицо побледнело и теперь было почти белым от воздействия жары. - ‘Рани будет развлекать нас, когда мы доберемся до Дворца.’

Том придвинулся к нему поближе, чтобы мужчины не услышали. - ‘Мне это не нравится’ - предупредил он. - Кто-то намеренно заблокировал колодец. Они знают, как жара истощает наши силы - они хотят, чтобы мы были слабы и выжжены к тому времени, когда мы прибудем во дворец. Мы должны повернуть назад.’

- Вернуться назад? - громко сказал Фой. - ‘Ты что, с ума сошел? У нас больше сотни людей – какой вред может причинить нам Рани и ее сброд? Возможно, нарушитель убегает при первом же намеке на неприятности, но джентльмены на службе компании сделаны из более сурового материала.’

На мгновение Том позволил себе задуматься о том, что он мог бы получить, опрокинув Фоя в колодец. Но он сдержался. Все его инстинкты говорили ему вернуться в безопасное место, но шпага был песней сирены, зовущей его вперед.

Дорога взбиралась на невысокие красные холмы - первые подъемы Западных Гат. Рисовые поля и кокосовые сады смешивались на их склонах. Впереди, в долине, приютившейся между лесистыми холмами, маячил дворец.

Это было первое каменное здание, которое Том увидел с тех пор, как они покинули Форт. По крайней мере, часть его была каменной. Все это сооружение представляло собой беспорядочный комплекс, который на протяжении десятилетий распространился, как сорняки, заселяющие сад, выбрасывая крылья, дворы и башни в соответствии с настроением его правителей. Том видел, как они поднимаются за длинной деревянной стеной, отделявшей Рани от ее подданных.

Фой остановил колонну у ворот. Вперед вышла дюжина стражников в стеганых куртках поверх длинных белых сюрко, перевязанных оранжевыми кушаками. Посеребренные шлемы с длинными щеками и носовыми щитками скрывали их лица. Они выстроились в два ряда, держа свое оружие наготове.. Между ними вышел мужчина.

Том напрягся. Его пальцы автоматически потянулись к пистолету на поясе. Это был Тунгар. Он переоделся из своего воинского одеяния в шелковую мантию с замысловатой вышивкой, шлем сменил тюрбан, но это злое лицо с вывихнутым шрамом посередине никак не изменилось.

Хикс положил руку на руку Тома. - «Не сейчас», - прошептал он.

Тунгар обратился к ним на малаяламском языке с преувеличенными улыбками, которые только подчеркивали его почерневшие зубы. Молодой индеец вышел из-за колонны, чтобы перевести.

- ‘Он говорит, что Рани нездорова. Слишком много пунша. Подождите.’

- ‘А теперь послушайте, - строго сказал Фой. - Он вытер пот со лба. - ‘Мы прошли много миль с подарками для твоей чумазой королевы и не рассчитываем, что нас заставят ждать, слышишь?’

Улыбка Тунгара стала еще более заискивающей. Он снова заговорил.

- Подождите, - повторил переводчик.

- Будь ты проклят, я этого не сделаю. Я...’

Тунгар повернулся к нему спиной и неторопливо зашагал прочь. Фой хотел было последовать за ним, но стражники Рани сомкнули ряды, глядя на него сверху вниз. Ворота закрылись изнутри.

- ‘И что же нам теперь делать?- потребовал ответа Фой.

- Подождите, - сказал переводчик.

Часы тянулись медленно, но Фой держал колонну по стойке смирно в самый разгар дня. Когда Хикс предложил отпустить мужчин, Фой в ярости набросился на него. - ‘Ты хочешь поставить меня в неловкое положение перед Рани? Я уверен, что она примет нас в любой момент.’

Но ворота оставались закрытыми.

Язык Тома был похож на сухой кирпич во рту. Глядя на Фрэнсиса, он видел, что мальчика одолевает жажда. Ожидая короткого перехода, они не захватили с собой никакой еды - к полудню все мужчины были измучены голодом. Один из носильщиков, тощий мальчик лет одиннадцати-двенадцати, рухнул на землю. Его друзья пытались привести его в чувство, но Фой приказал им оставить его там, где он лежал.

Если бы не шпага Нептуна, Том немедленно отвез бы Фрэнсиса обратно на фабрику. Он уже задавался вопросом, хватит ли дневного света, чтобы проделать обратный путь.

- ‘Когда мы увидим Рани, я надеюсь, ты не забудешь спросить о моей шпаге, - сказал он Фою.

Фой издал презрительный смешок, хотя во рту у него было так сухо, что это больше походило на удушье. - - Это дипломатическое посольство. Я не стану рисковать всей торговлей этой провинции ради какой-то безделушки, которую вы потеряли.’

Прежде чем Том успел ответить, ворота распахнулись. Тунгар снова появился позади шеренги стражников. Он оскалил зубы в усмешке.

- Рани очень рада тебя видеть.’

- Вот видишь’ - сказал Фой. - ‘Я же говорил, что все будет хорошо.’

Стражники Тунгара провели их через ворота, через площадь и еще через одну низкую арку. Том заколебался. Все казалось неправильным. Но Фрэнсис и Хикс уже прошли внутрь, и колонна сипаев теснилась позади него. Тому пришлось поторопиться, чтобы догнать их.

Пересекая площадь, он вдруг заметил какое-то движение у ворот позади себя. Казалось, что не все носильщики были допущены внутрь, и теперь ворота закрывались. Он попытался разглядеть, что происходит, но поток людей толкнул его под внутреннюю арку.

Он вышел во внутренний двор. Странным образом это место напомнило Тому постоялый двор в Англии, хотя и в гораздо большем масштабе. На первом этаже площадь была окружена аркадой, хотя большинство арок были покрыты циновками из кокосовой пальмы и занавесями, так что вы не могли видеть, что было внутри них. Повсюду стояли стражники с длинными пиками. Наверху высокие стены были украшены витиеватой резьбой с изображением листвы и животных. За решетчатыми ширмами, закрывавшими окна, двигались какие-то фигуры, но Том не мог разглядеть их отчетливо.

Прямо напротив него, на первом этаже, был балкон, выходящий во двор. Еще шесть стражников в позолоченных шлемах и бронзовых доспехах стояли по бокам от двери, ведущей во дворец.

Двор едва мог вместить всех мужчин. Носильщики, которые прошли через ворота, с трудом протиснулись внутрь, чтобы положить свои подарки рядом с Фоем, который стоял у входа, лицом к балкону. Мужчины теснились и толкались у него за спиной. Том оглядел толпу в поисках Тунгара, но тот уже исчез.

Они молча ждали. Переводчик снова появился рядом с Фоем.

- Тунгар говорит, что когда придет Рани, твои люди салютуют огнем.’

- ‘Конечно. - Фой прогнал его прочь. - ‘Неужели этот парень думает, что я совсем не разбираюсь в правилах приличия? Немного звука и грома производит большое впечатление на чернокожих.’

Том попятился, протискиваясь сквозь толпу людей к периметру двора. Что-то в циновках из кокосовой пальмы, скрывавших аркады, вызывало у него беспокойство. Прислонившись к колонне аркады, он слегка отодвинул угол циновки и заглянул в щель. Во мраке он увидел множество людей, освещенных ровным светом медленной спички. Они стояли вокруг чего-то большого, накрытого брезентом.

Твердая рука на его плече потянула Тома прочь. Один из охранников нахмурился и покачал головой. Он указал на балкон, где открылись двери, и приложил палец к губам.

Том стряхнул его руку с плеча. Он должен был предупредить Фоя, что люди Рани замышляют что-то подозрительное.

Но в этот самый момент сама Рани вышла на балкон в развевающейся ткани и сверкающих драгоценных камнях. Сорок сипаев подняли оружие и направили свои мушкеты в небо.

- Подожди, - отчаянно закричал Том. Но даже если бы Фой прислушался, его слова потонули в резком залпе выстрелов, когда сипаи отдали честь.

Рани улыбнулась с балкона. Она лениво взмахнула рукой, а потом уронила ее на бок. Том понял, что это был сигнал. Вокруг внутреннего двора циновки из кокосовой пальмы упали, открывая взору черные жерла пушек, выглядывающих из тени.

Том бросился к стене как раз в тот момент, когда пушки выстрелили в облаке грозового дыма. Залп мушкетных пуль, железного лома и ржавых гвоздей пронесся по рядам людей, стоявших плечом к плечу во дворе. Стены дворца сотрясались от разрядов.

В одно мгновение двор превратился в руины. Только задние ряды людей были скрыты телами их товарищей в первом ряду. Те, кто попал под прямой огонь, были вырублены почти все. Крики раненых смешивались с криками сержантов, отчаянно пытавшихся сплотить оставшихся в живых, чьи мушкеты были выпущены в честь Рани. Но затем стрелки на балконах над внутренним двором открыли огонь в беспорядочную толпу сипаев, и стражники по периметру бросились в атаку со своими пиками, к которым тут же присоединились орудийные расчеты, бросившие пушки и вступившие в бой с мечами и топорами.

И где-то среди всего этого был Фрэнсис. Том не видел его, но догадывался, что мальчик находится среди группы людей, которые заняли позицию под балконом Рани, где огонь стрелков не мог их достать. Он видел Хикса, а рядом с ним - усатого хабладара. Уцелевшие сипаи образовали вокруг них кольцо, отчаянно отбиваясь от врага. Но они уже разрядили свое оружие, отдавая честь Рани, и запас пороха и дроби остался у носильщиков, запертых за воротами. Некоторые из них умудрились прикрепить штыки, другие просто использовали свои пистолеты в качестве дубинок.

Том вытащил свою саблю. В первом порыве битвы никто не видел его прижатым к колонне. Он подошел к нападавшим сзади. Их стеганые доспехи и длинные шлемы защищали спины и шеи, но ноги были беззащитны. Он перерезал одному из них подколенные сухожилия, а когда тот упал на спину, Том сорвал с него шлем и проломил череп. Он схватил упавшую пику и пронзил копьем следующего человека, как раненого дикого кабана.

Человек закричал, и враг повернулся к Тому. Один человек бросился на него с обнаженным мечом. Том насторожился, но прежде чем он успел вступить в бой, мужчина упал на колени, и из пулевого ранения в его спине хлынула кровь. На балконе над двором Том увидел стрелка, почти скрытого облаком дыма. Он понял, что пуля предназначалась ему.

В то же самое время он мельком увидел Фрэнсиса, стоявшего в первом ряду защитников под балконом. Том пробирался к нему, размахивая пикой и нанося ей удары. Фрэнсис увидел его и поспешил присоединиться к нему. Он нырнул под размах топора, ударил охранника, который держал его, штыком вонзив ему в живот, и потащил Тома в толпу защитников. Один из охранников Рани попытался протиснуться в образовавшуюся щель, но Хикс шагнул вперед и выстрелил ему в лицо из пистолета.

- ‘Мы не можем здесь оставаться’ - крикнул Том. Прижатые к стене, в меньшинстве и без вооружения, они будут убиты. Их единственной реальной надеждой было выбраться из дворца и вернуться на завод Компании.

- У вас еще остались пистолеты, которые я вам дал?- потребовал ответа Хикс.

Том молча кивнул. Он вытащил один из них и взвел курок. Хикс перезарядил тот, который только что разрядил.

- ‘Честное слово ... сейчас.’

Они все выстрелили одновременно, пробив брешь в кольце охранников, окружавших их. Нападавшие отступили назад. Том вытянул вперед саблю и бросился в атаку, Хикс - справа, Фрэнсис - слева.

- Держитесь вместе! - закричал он. Как только они покинули укрытие балкона, то снова попали под огонь стрелков. Раздался залп мушкетного огня, и пуля сбила штукатурку со стены рядом с головой Тома, острый осколок попал ему в щеку. Том вытер кровь тыльной стороной руки, в которой держал пистолет, и тем же движением прицелился и выстрелил. Пуля попала в лоб человеку, который стрелял в него сверху вниз. Он перевалился через перила балкона и рухнул во двор. Том выхватил у трупа пистолет и срезал с пояса мешочек с патронами. Он бросил их обоих Фрэнсису.

- Держите этих стрелков на мушке.’

Фрэнсис опустился на колени, зарядил пистолет и выстрелил. Охранник на балконе отшатнулся назад, схватившись за живот. Остальные отступили, опасаясь этой новой угрозы.

- Пошли, - рявкнул Том. Отлив битвы открыл для них брешь. Отбросив осторожность, он рванулся вперед, перескакивая через трупы людей, павших в первом же натиске. Он чуть не потерял равновесие, поскользнувшись в крови, покрывавшей камни. С верхних этажей раздались выстрелы, и двое мужчин рядом с ним упали. На его пути появился стражник с длинной пикой в руках. Хубладар метнул свой мушкет со штыком, как копье, и тот попал ему в горло. Он упал прямо им под ноги.

Том перелез через низкую стену и оказался в галерее. Пушки все еще стояли там, брошенные после первого залпа. Протиснувшись мимо одной из них, Том увидел клеймо, выбитое на длинном стволе, - скрещенные мечи литейного цеха, где его отливали. Он узнал его. Как он и опасался, это была одна из пушек, находившихся на борту "Пустельги". Спасенные из-под обломков, почищенные и восстановленные, они теперь были обращены против Тома и его союзников. Это подтверждение заставило его задрожать от ярости.

Однако сейчас было не время думать об этом. Стражники Рани уже перегруппировывались. Прямо перед ним открылась дверь, и Том, не задумываясь, куда она ведет, вбежал внутрь. Вниз по коридору, мимо открытых комнат, и во двор, наполненный деревьями и журчащими фонтанами. Закрытые ставнями окна выходили в сад. В одном углу виднелась лестница, ведущая на верхние этажи дворца.

Том сосчитал людей, которые последовали за ним. Фрэнсис был там вместе с молодым купцом, одним из помощников Фоя, имени которого он не знал. Юноша хныкал, как ребенок, его рубашка была испачкана чужой кровью. Том потерял Хикса где-то по дороге, но у него были хубладар и шесть сипаев, хотя только четверо держали свои мушкеты.

В коридоре, который привел их сюда, послышались быстрые шаги. Том поднял острие своего клинка. Хикс выбежал из коридора, преследуемый охранником, вооруженным ятаганом. Хикс резко развернулся, прицелился из пистолета и выстрелил мужчине в грудь. Он упал на колени. Фрэнсис проворно шагнул вперед и проткнул его насквозь, прежде чем тот успел подняться на ноги.

- Слава Богу, ты в безопасности’ - сказал Том. - Моя невестка никогда не простит мне, если я не доставлю тебя домой в целости и сохранности.’

- ‘Я бы тоже так не поступил, - сказал Хикс, перезаряжая пистолеты. - Будь проклят этот идиот, Фой.’

- ‘А где он сейчас?’

- В последний раз я видел его, когда он кланялся этой кровожадной суке, Рани.’

- ‘Тогда он, вероятно, уже мертв. - Ни один из них не предложил вернуться и попытаться спасти его.

Фрэнсис быстро обошел весь двор. Он с мрачным лицом подбежал к Хиксу.

- Здесь нет никаких дверей. Мы здесь в ловушке.’

Словно в подтверждение его слов, по коридору эхом прокатились крики.

- ‘Давай уберемся отсюда к чертовой матери, - предложил Хикс. - ‘Следуйте за мной.’

Он повел их вверх по лестнице на верхний этаж. Даже сейчас, в такой отчаянной ситуации, он не выказывал никаких признаков паники. Том поразился его хладнокровию. Агнес выбрала себе хорошего мужа.

Они завернули за угол на верхней площадке лестницы и вошли в длинную галерею. Сквозь открытые двери Том увидел роскошно обставленные парадные комнаты. Они побежали дальше, выбирая путь почти наугад. Скорость была единственным, что имело значение, никогда не останавливаться, чтобы подумать, всегда подгоняемые преследующей стаей позади них.

Шум битвы становился все громче, когда они вошли в другую комнату. Том выругался. Все эти повороты привели их почти туда же, откуда они начали, в галереи над внутренним двором. Сквозь деревянные ширмы пробивался дым. Посмотрев вниз, Том увидел мрачные свидетельства резни - тела были разбросаны по всей площади, некоторые лежали друг на друге; оторванные конечности и кровь брызнули на булыжники и половину стен.

А посреди этой бойни стоял человек, которого он в последний раз видел на берегу, над обломками "Пустельги". С этого ракурса его лицо было скрыто, но Том сразу узнал его - только по осанке. Он спокойно стоял среди мертвых, направляя охранников, которые двигались среди трупов, добивая выживших. Это был тот самый человек, который украл его пушки и направил их на самого Тома.

Том вытащил пистолет. Но решетка была слишком тонко сделана, чтобы он мог выстрелить сквозь нее. Затем, повинуясь инстинкту лисы, человек быстро повернулся и уставился прямо на Тома – хотя Том, должно быть, показался ему лишь тенью за ширмой. И снова Том испытал жуткое ощущение, глядя на собственное привидение. Мужчина рявкнул что-то одному из охранников, и тот вручил ему оружие. Он взвел курок и направил мушкет на Тома.

Том пригнулся и выстрелил. Решетка перед Томом взорвалась облаком осколков. Том просунул дуло пистолета в оставленную им рваную дыру, оглядывая двор в поисках своего врага.

Но он уже исчез.

- Пошли, - позвал его Хикс. Том повернулся, чтобы последовать за ним – и чуть не столкнулся с Хиксом, когда тот менял курс.

- Охрана, - предупредил Хикс. Полдюжины стражников в золотых шлемах – и среди них, с непокрытой головой, так что шрам на носу был хорошо виден, стоял Тунгар. шпага Нептуна сверкнула в его руке, сапфир сверкнул на рукояти. Том вытащил саблю, которую одолжил ему Хикс.

Стражники в золотых шлемах опустились на колени и открыли залп из мушкетов. Их длинноствольные ружья представляли собой громоздкое оружие, настолько тяжелое, что к концу ствола каждого из них был прикреплен треножник. Не то оружие, чтобы сражаться в замкнутом пространстве. Том и остальные бросились к стенам коридора. Залп пролетел мимо них, не причинив никакого вреда. Прежде чем стражники успели перезарядить оружие, Том и его люди бросились в атаку.

Стражники побросали мушкеты и потянулись за мечами, но сипаи набросились на них прежде, чем они успели обнажить клинки. Сипаи не проявляли милосердия. Они били их штыками или дубинками прикладами своих мушкетов. Тунгар не хотел стоять и смотреть Тому в лицо. Он повернулся и побежал, а оставшиеся в живых сипаи побежали вместе с ним.

- Теперь у нас есть шанс выбраться из этой смертельной ловушки! - крикнул Хикс. Он указал на открытое окно, выходившее на черепичную крышу. - ‘Здесь есть выход.’

Но Том знал, что не сможет уйти без шпаги Нептуна. Заманчивость этого была песней сирены, которая звучала в его голове.

- ‘Ты иди вперед. Я последую за тобой.’

Не дожидаясь возражений Хикса, он бросился вслед за Тунгаром по коридору. Он завернул за первый же угол и чуть не ударил ножом испуганную служанку, которая бежала к нему. Он оттолкнул ее в сторону и помчался дальше по короткому коридору через пару бронзовых дверей, которые были открыты настежь.

Он остановился и огляделся вокруг. Он вышел в комнату гораздо большую и величественную, чем все, что они видели раньше. Стены были увешаны богатыми гобеленами. В одном конце на возвышении стоял трон из красного дерева, отделанный золотом, а напротив - двойные двери, ведущие на балкон, с которого вражеские стрелки начали бойню. Перед троном лежала тигровая шкура, голова ее была запрокинута назад, а челюсти раскрыты в безмолвном реве.

Том заглянул на балкон, но там было пусто. Он уже собирался выбежать в соседнюю дверь, когда услышал позади себя скрип половицы. Он резко обернулся и увидел Тунгара, выходящего из-за трона со шпагой Нептуна в правой руке. Том поднял саблю как раз вовремя, чтобы парировать выпад Тунгара. Он пошел в контратаку, но непривычный баланс оружия мешал ему двигаться, давая Тунгару время отступить и восстановить свою защиту.

Том выиграл много поединков с этой синей шпагой в руке. Теперь же он был на другом ее конце и прекрасно понимал, какое преимущество она давала. Но теперь эта злая точка была обращена к нему, и он почувствовал, как его мужество дрогнуло перед ее сверкающей угрозой.

Тунгар начал серию быстрых, режущих атак, за которыми Том едва поспевал. Но хотя его и загнали обратно на балкон, он выжил. Мужество вернулось к нему, но с осторожностью.

Он предпочитает использовать край, а не острие. Том знал, что может использовать это знание в своих интересах.

Он подался вбок, пытаясь повернуть Тунгара к своей левой руке. Тунгар прочел его движение и заставил отступить. Он пытался подтолкнуть Тома к балконной двери, где тот мог стать легкой добычей для любого стрелка во дворе внизу. Том сделал пируэт и вернулся в центр комнаты. Это было небольшое преимущество. Это было все равно что сражаться свинцовым клинком. Каждое движение затягивалось, каждый удар приходил на долю секунды позже, чем он ожидал. Это были крошечные суммы, но дроби складывались вместе.

Он сделал ложный выпад влево, оставив бесконечно малое отверстие. Но Тунгар сразу же это понял. Этот выпад был бы правильным ударом, но инстинкт заставил его сделать удар. Он поднял руку, как Том и ожидал. Прежде чем лезвие опустилось, Прежде чем лезвие упало, Том двинулся вперед, вкладывая весь свой вес в удар, так что он вошел в защиту Тунгара

Тунгар резко повернулся. Клинок Тома скользнул по его броне скользящим ударом и был отклонен в сторону, сабля выскользнула из руки Тома. В отчаянии Том обхватил Тунгара за талию и повалил на пол. Они оба упали на землю. Том уперся обеими пятками в грудь Тунгара и толкнул его назад. Стоя на четвереньках, Том потянулся за своей саблей, которая лежала в нескольких футах от него. Он взялся за рукоять и вздрогнул - лезвие застряло. Оно было поймано в открытую пасть рычащей тигриной головы. Том потянул еще раз, но оно не поддавалась.

Видя затруднительное положение Тома, Тунгар перекатился на ноги и занес над его головой лезвие шпаги Нептуна. И снова он отдал предпочтение краю, а не острию. На малаяламском языке он выкрикивал уродливые и злые слова, которые не нуждались в переводе.

Он обрушил шпагу Нептуна вниз со всей своей силой. Том выбросил вперед обутую в сапог ногу, и она угодила Тунгару в коленную чашечку. Литания ненависти Тунгара внезапно оборвалась и превратилась в крик боли. Лезвие шпаги со свистом пролетело мимо головы Тома и ударилось об пол, но, несмотря на боль в поврежденном колене, Тунгар все еще держался за рукоять. Он отшатнулся, хромая на поврежденную ногу, а Том вскочил на ноги и снова бросился на него.

Он снова обхватил Тунгара обеими руками, но на этот раз сзади и под мышками, чтобы тот не смог дотянуться до него синим клинком. Том подтолкнул его вперед через открытые двери, которые вели на балкон над внутренним двором. С его поврежденной коленной чашечкой Тунгар не мог сопротивляться. Том швырнул его на деревянное ограждение, пытаясь заставить выронить шпагу Нептуна.

Однако ограждение не выдержало натиска обоих мускулистых тел. То ли стрельба в битве ослабила его, то ли это была просто сила атаки Тома, но ограждение раскололось и поддалось. Тунгар прорвался внутрь. На мгновение ему показалось, что он повис на краю балкона, размахивая руками для равновесия. А потом он упал.

Инерция Тома чуть не опрокинула его тоже, но твердая рука на шее оттащила его от края пропасти.

Том отряхнулся и оглянулся назад. Хикс стоял позади него с мушкетом на плече, но Том едва ли заметил свое спасение. Он выглянул из-за разбитого края балкона.

Тунгар лежал на груде тел. Его правая рука была раскинута, как сломанное крыло. И все еще сжимал в кулаке шпагу Нептуна. Упругость клинка выдержала падение. На нем не было ни царапин, ни отметин.

Том измерил падение расчетливым глазом, затем изменил стойку, готовясь к прыжку. Но Хикс снова схватил его. - Не будьте идиотом. Том! Вы сломаете себе обе ноги, а возможно, и шею в придачу. Это всего лишь шпага, а не Святой Грааль. - Они сцепились еще на несколько мгновений.

Затем люди, которые грабили тела убитых и раненых, разбросанные по площади, бросились врассыпную и сгрудились вокруг Тунгара. Некоторые из них подняли глаза, увидели их обоих на балконе и начали кричать и показывать на них. Некоторые из них выхватили пистолеты и направили их на них.

Том сдался и позволил Хиксу затащить себя обратно в тронный зал.

- ‘Я же просил тебя не возвращаться за мной’ - прорычал он.

- ‘Ну и хорошо, что я это сделал, - сухо заметил Хикс. - ‘А теперь нам лучше всего бежать домой. Прежде чем Рани и вся ее армия придут за нами.- Том понял, что подвергает опасности жизни всех их людей, и согласился на уговоры Хикса.

Они вдвоем побежали обратно по галереям. В то время как позади них они слышали крики охранников, которые искали их.

Наконец Хикс провел Тома в одну из кладовых с зарешеченными окнами. Одна из решеток была сорвана. А за отверстием виднелась черепичная крыша флигеля. Хикс втолкнул Тома в окно и прыгнул следом. Они побежали вдоль конька крыши к дальнему ее концу. Открытая местность простиралась за ними до внешнего частокола, где их ждали Фрэнсис и остальные.

Спуск оказался не слишком пугающим. Том опустился на всю длину своих рук, а затем отпустил себя. Он приземлился на мягкую илистую землю и поманил Хикса за собой. Хикс бросил мушкет Тому, а затем присел на корточки, чтобы перелезть через край.

Казалось, из ниоткуда выскочила блестящая стальная змея и обвилась вокруг шеи Хикса. Хикс ухватился за нее обеими руками и попытался высвободить, но она сжалась вокруг его горла, заставив упасть на колени. Его лицо распухло и стало пунцовым. Он открыл рот, чтобы закричать, но не издал ни звука. Стальная лента откинулась назад, сбив его с ног, и когда он упал, Том увидел кровавое кольцо на стальном поводке, который обвивал его шею.

Пока Том беспомощно наблюдал за происходящим, из-за спины Хикса появилась чья-то фигура. Это был тот самый человек, которого он видел на берегу, где затонула "Пустельга", тот самый человек, который несколько минут назад выстрелил в него, – и снова Том ощутил эту странную интуицию, чувство исполненного предназначения.

Все еще наблюдая за Томом, мужчина сделал еще одно движение правой рукой. Кольцо из блестящей стали, опоясывающее шею капитана Хикса, подпрыгнуло еще сильнее. Он рассекал кожу и плоть, вены и артерии, а затем, наконец, сухожилия и позвонки.

Хикс был полностью обезглавлен. Голова его свалилась с плеч, и из обрубка шеи хлынул яркий фонтан крови. Он резко наклонился вперед и исчез из поля зрения Тома за углом крыши. Убийца снова щелкнул запястьем, и металлическая змея снова свернулась в тугой клубок в его правой руке.

Том поднял ружье и прицелился в него. Он нажал на курок, но оружие дало осечку. Убийца рассмеялся, глядя на него сверху вниз, и в этот момент Том узнал его черты и сардонический тон смеха. Этот человек был точной копией его брата Гая Кортни, или, скорее, таким же, каким был Гай, когда он в последний раз видел его более двадцати лет назад.

Еще раз щелкнув запястьем, убийца выпустил серебряную стальную змею на Тома. Она жужжала в воздухе, разворачиваясь к нему. Но затем она резко остановилась на полном ходу, всего в футе от лица Тома. Том отскочил назад с испуганным криком.

Когда он снова посмотрел на крышу, убийца и его адская стальная удавка исчезли. Но Том знал, что никогда его не забудет.

Из ворот дворца донесся хор криков. Из-за угла выскочила группа охранников с оранжевыми поясами. С болью раскаяния и смехом убийцы, звенящим в его ушах, Том побежал.

С вершины внешней стены дворца Фрэнсис и сипаи подтолкнули его вперед. Они наклонились и помогли ему перелезть через стену, когда залп мушкетных пуль ударил в кирпичную кладку под ними.

А потом все было кончено, но далеко-далеко от безопасного места.

Заставив себя выбросить из головы мысли о судьбе Хикса, Том быстро пересчитал людей. Френсис, хубладар, пятеро сипаев и молодой агент компании, уставившийся в землю и теребивший пуговицы на своем сюртуке. Между ними стояли четыре мушкета.

- ‘Сколько там пороха и дроби?’

- Несколько драгоценных шаров. Одна фляжка с порохом." В отличие от британских армий, индийские войска еще не приняли на вооружение шаровой патрон, который сочетал в себе мушкетную пулю и правильное количество пороха в бумажной обертке.

За дальней стеной Том слышал звуки собирающейся армии Рани. Ворота начали открываться. Он схватил молодого человека за плечи.

- Посмотри на меня.- Он встряхнул его. - Посмотри на меня. Как тебя зовут?’

- К ... Киффен, сэр’-пробормотал он.

- Ты можешь бежать?’

Киффен кивнул.

- Тогда возвращайся на фабрику как можно быстрее. Скажи им ... - Том заколебался, вспомнив, какую силу они оставили после себя, когда уходили с фабрики, - горстку стариков, женщин и мальчиков. Как он мог надеяться защитить Форт вместе с ними?

Но какова же была альтернатива? У них была только одна маленькая лодка, и в сезон муссонов было бы глупо доверить ее морю. С другой стороны, стены крепости были высокими и толстыми. Даже с пушками «Центавра» люди Рани не могли бы собрать много боеприпасов. Защитники могли надеяться продержаться еще какое-то время, при условии удачи и хорошей тактики. Возможно, достаточно долго, чтобы подкрепление добралось до них из Мадраса.

Киффен все еще ждал приказаний. Том почувствовал всю тяжесть ответственности за свое решение, за те жизни, которые зависели от выбора, сделанного им сейчас, в пылу этой минуты.

- Скажи им, чтобы готовились к осаде. Мы задержим людей Рани так долго, как только сможем.’

Киффен бежал так, словно у него горели ноги. Остальные последовали за ним до самых деревьев. Том разделил их на три пары, каждая из которых была снабжена ружьем, а одно оставил себе.

- Стреляйте по очереди’ - приказал он им. - Одна пара стреляет, вторая перезаряжается, а третья отступает. И цельтесь в офицеров, как только сможете. Их недостаточная подготовка и дисциплина - наша лучшая надежда сейчас.’

Впоследствии все, что Том помнил об отступлении, - это ужас. Не для себя, а для Сары и Агнес, для понимания того, что случится с ними, если он потерпит неудачу. Путешествие представляло собой непрерывное размытое пятно бега, поворота, стрельбы, перезарядки и снова бега; всегда слишком медленно, всегда осознавая, что их запасы боеприпасов истощаются, в то время как авангард Рани безжалостно преследовал их.

Том выстрелил и побежал назад. Он полез в карман за следующей мушкетной пулей, но он был пуст. Он нашел Фрэнсиса, который сидел на корточках за деревом и ждал, когда его напарник перезарядит ружье.

- ‘У тебя есть еще мушкетные пули?’

- Две, - с усмешкой ответил Фрэнсис. - ‘Я могу дать тебе одну. Если ты пообещаешь не промахнуться.’

- Ваше великодушие просто ошеломляет. - Том попытался улыбнуться ему в ответ, но улыбка не удержалась на его лице.

Они прошли не больше двух-трех миль. Теперь, когда дневной свет угасал, а дорога превратилась в болото, они не могли надеяться оторваться от погони. У Рани была кавалерия. Если она их отпустит, все закончится еще до наступления темноты.

- ‘Мы должны дать мистеру Киффену больше времени.’

Взрыв разорвал воздух, такой громкий, что с деревьев над ними посыпался дождь водяных капель. Том оглянулся назад, опасаясь, что охранники Рани подняли свои большие пушки. Но он не мог разглядеть никакой погони. Раздался еще один оглушительный грохот.

- Гром! - Том и Фрэнсис радовались вместе.

Толстая дождевая капля ужалила его в тыльную сторону ладони. Потом еще одна, и еще. Вскоре начался настоящий ливень, дождь лил с такой силой, что прорвался сквозь полог леса и промочил людей под ним. Он падал так яростно, что они едва могли дышать, и их зрение было ограничено десятком ярдов.

- ‘Они не могут сражаться здесь, и мы тоже, - ликовал Том. - Порох превращен в клей, и мокрый кремень не будет искриться.- Он отбросил бесполезное оружие в сторону, собрал своих людей и побежал вместе с ними, скользя по грязи, обратно к форту.

Но люди Рани еще не совсем прекратили погоню. Всякий раз, когда Том останавливался, чтобы проверить свой тыл, он мог различить их смутные очертания сквозь дождь.

Они добрались до моста, который пересекли утром, у колодца и святилища бога обезьян. С тех пор как они в последний раз видели реку, она поднялась на пять футов или даже больше. Шоколадного цвета вода почти касалась нижней стороны шаткого бамбукового пролета.

Преследователи давили на них с такой силой, что Том почти не задумываясь повел свой отряд через мост. Сделав несколько шагов вперед, он понял, что упускает такую возможность. Он обернулся и выхватил саблю.

Первые стражники уже почти добрались до моста, когда увидели Тома, стоящего напротив них с дальнего конца. Они остановились на мгновение, заподозрив какую-то ловушку, а затем усмехнулись, увидев, как мало людей противостоит им. Они выхватили оружие и бросились вперед.

Том не двинулся с места, пока они не прошли больше половины пути, затем он поднял саблю и опустил лезвие на один из кокосовых канатов, которые крепили мост к берегу. Ему потребовалось три удара, а затем канат с треском разорвался, как мушкетный выстрел, и мост накренился. Пятеро или шестеро нападавших были катапультированы в бурлящие воды и тут же отброшены прочь. Оставшиеся в живых отчаянно цеплялись за боковую веревку, свесив ноги в бурлящую воду. Том переключил свое внимание на оставшийся опорный канат. Еще с четырьмя рубящими ударами канат поддался. Остальные преследователи, находившиеся на мосту, были сброшены в реку, и почти сразу же оказались под тяжестью своих доспехов.

Стражники на дальнем берегу, которые еще не добрались до моста, увидели, что их товарищи утонули, и в ужасе и смятении попятились от края воды.

В этот момент из густого леса выехал всадник на вороном коне. Всадник натянул поводья и привстал в стременах, глядя через бурлящую воду на Тома и его людей на противоположном берегу. Том нахмурился, когда их глаза встретились. Это был тот самый человек, который украл его пушки и направил их на него. Человек, который обезглавил Хикса стальной змеей.

Они смотрели друг на друга, и река была недостаточно широка, чтобы сдержать или смягчить их взаимную ненависть. Всадник окинул взглядом бурлящие воды, прикидывая, стоит ли ему попытаться пересечь реку. Затем он подвел своего скакуна к самому краю мчащейся воды.

- ‘Ты никогда не сможешь убежать далеко и достаточно быстро’ - крикнул он. - ‘Я приду за тобой.’

Том с удивлением понял, что говорит по-английски. Ни дрожи, ни малейшего акцента - уверенный голос человека, родившегося и выросшего в Англии.

- ‘А ты кто такой?- крикнул он через бурлящую воду.

Всадник ничего ему не ответил. Развернув коня, он галопом поскакал обратно в темноту леса.

Перед бурей быстро наступала ночь. В темноте и под дождем они едва могли идти по дороге. Несколько раз они едва не ныряли в поднимающуюся заводь. Том не смел остановиться. Он знал с холодной уверенностью, что человек на лошади не будет ни спать, ни отдыхать в своем преследовании.

Но они путешествовали вслепую. Вскоре он понял, что они сбились с пути. Но даже и тогда он не позволил им остановиться на отдых, а погнал их дальше через лес. Наконец Фрэнсис подошел к Тому, когда тот остановился, чтобы перевести дух.

- Мы должны остановиться. Таким образом, мы обнаружим, что прошли большой круг, и вернемся прямо в тюрьму Рани.’

Том знал, что мальчик прав, но не мог заставить себя смириться с поражением.

- Еще несколько минут. Я уверен... - он сделал паузу. Дождь и ветер немного утихли. Еще дальше он уловил новый звук. - ‘Слушай.’

Они оба услышали его: низкий, ритмичный рев прибоя, бьющегося о берег. - Океан! - воскликнули они в унисон.

Прорубив саблей дорожку, Том пошел на звук сквозь деревья. Джунгли внезапно исчезли прямо перед ним, и он оказался на открытом месте, бегая по пляжу с мягким песком под ногами.

- ‘В какую сторону? - крикнул он Френсису, но прежде чем Френсис успел ответить, Том увидел впереди ярко горящие огни форта и понял, что Киффен передал его послание и гарнизон ожидает их прибытия.

Том и Фрэнсис вместе подошли к воротам и постучали в них. Ворота со скрипом распахнулись, и перед ними предстали два старика с высоко поднятыми фонарями и направленными на них мушкетами.

- ‘А где же все женщины? - Крикнул им Том, отталкивая стволы мушкетов в сторону. - ‘Где моя жена?’

***

Уильям Киффен неуклюже брел по лесу, спотыкаясь и скользя в грязи. Никогда в жизни он не испытывал такого страха.

Он совсем не так представлял себе развитие своей карьеры. Когда он впервые надел синий сюртук ученика писаря, то представлял себе славное будущее в качестве генерального консула на востоке, ездящего верхом на слоне в Большой дворец в Дели, получающего в подарок драгоценности, каждая из которых стоила бы больше, чем годовое жалованье его отца в качестве викария в Линкольншире. Вместо этого он оказался в этом богом забытом форпосте, подчиняясь капризам губернатора, который обращался с ним не лучше, чем с местными слугами.

Буря становилась все сильнее. Каждая треснувшая ветка и упавший орех звучали в его ушах как мушкетный выстрел. К тому времени, когда он добрался до Бринджоана и увидел обнадеживающую громаду крепости на берегу, он едва мог поверить, что пережил это испытание.

Он заковылял к воротам. Все поселение – все, кто остался, - выбежало ему навстречу. - ‘А где Том и Фрэнсис? А где же иистер Фой и капитан Хикс?’

- Мистер Фой и капитан Хикс мертвы. Мужчины убиты. Я был единственным, кто спасся.’

Агнес смертельно побледнела и покачнулась на ногах. Ана поймала ее прежде, чем она упала.

Миссис Фой восприняла известие о смерти мужа с большим стоицизмом. Она не упала в обморок и не вскрикнула, даже не проронила ни слезинки.

- ‘Значит, мы должны совершить побег’ - сразу же заявила она.

Киффен наклонился, пытаясь подавить боль, терзавшую его бок. - Мистер Уилд сказал, что мы должны подготовить форт к осаде.’

- Значит, Том жив? - Спросила Ана. - ‘А как же Фрэнсис?’

- ‘Они оба были живы, когда я их покинул.’

- ‘Они наверняка уже умерли, - резко сказала миссис Фой. - Мы не можем медлить. Каждая минута, которую мы ждем, - это минута, когда эти ужасные дикари приближаются. Можете ли вы себе представить, что они сделают с четырьмя благородными дамами вроде нас?’

При этой мысли воображение Киффена пошатнулось. И все же он колебался. - Мистер Уилд сказал ...

Лицо миссис Фой изменилось, словно она только сейчас осознала всю важность его новостей, и она вдруг упала на колени. Она обвила руками талию мистера Киффена и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

- ‘Мой муж погиб’ - простонала она. - Дорогой мистер Киффен, только вы можете спасти нас сейчас.’

Киффен посмотрел вниз на прижавшуюся к нему женщину и покраснел, когда понял, что смотрит прямо в вырез ее платья. Ее груди распухли под тканью, когда она задохнулась от шока.

Впервые в своей жизни Киффен почувствовал ответственность за то, что прекрасная женщина умоляет его о чем угодно, не говоря уже о ее жизни. Миссис Фой нуждалась в его защите, и он, подобно доблестным рыцарям древности, рискнул бы всем, чтобы спасти ее. Теперь она вдова, очень богатая вдова, и ей понадобится твердая мужская рука, чтобы справиться с горем. Со временем, возможно, ее благодарность ... но он не позволял себе даже думать о таких вещах.

Он положил руку ей на плечо, пораженный собственной смелостью. - ‘Не волнуйтесь, - твердо сказал он. - ‘Отныне я буду вашим защитником.’

- ‘Мы должны бежать, - сказала миссис Фой. - Приготовьте лодку.’

- Мистер Уилд сказал ...

- Мистер Уэлд здесь не главный. Вы. - Она смотрела на него умоляющими глазами, и, несмотря ни на что, он почувствовал трепет командования. - ‘Мы надеемся, что вы нас спасете.’

Киффен повернулся к собравшимся и прочистил горло. - Приготовьте лодку к выходу в море. Возьмите на складах провизию, порох и дробь. Мы должны отплыть в течение часа.’

Старики и мальчишки двинулись по его команде. Но в дальнем углу двора Элф Уилсон и остальные люди Тома стояли в стороне, скрестив руки на груди. Киффен нервно оглядел их. Ему не понравился взгляд помощника капитана с "Пустельги". Если в поселении и был хоть один человек, который мог бы оспорить его власть, то это был он.

- Прыгай туда, - рявкнул он. - Люди Рани возьмут твои кишки за подвязки, если поймают нас здесь.’

Не обращая на него внимания, Элф подошел к Агнес и Ане. - ‘А что вы хотите, чтобы я сделал? Могли ли Том и Фрэнсис выжить?’

Агнес не могла смотреть на него из-за слез. - Ана говорила с уверенностью, которой не чувствовала. - Отправляйся с половиной своих людей на поиски выживших. Не рискуйте: если встретите охранников Рани, немедленно уходите. Остальные ваши люди могут помочь подготовить лодку. Живы ли Том и Фрэнсис или нет, но боюсь, нам это понадобится достаточно скоро.

Ана повела Агнес обратно в дом. Она задумалась, как бы сообщить эту новость Саре, все еще прикованной к постели болезнью. Неужели Фрэнсис и Том действительно мертвы? Они казались такими сильными, такими полными жизни, что в это трудно было поверить.

В форте Лидия Фой все еще стояла на коленях рядом с Киффеном, прижимаясь к нему и плача. Она приоткрыла один глаз и увидела, что мужчины уже занялись своими делами.

- Надеюсь, ты не забудешь привезти некоторые товары из форта.’

Киффен выглядел удивленным. - ‘Разве сейчас время думать о коммерции?’

- Мой дорогой, покойный муж отдал свою жизнь за эту торговлю. Это было все, что имело для него значение. Если он позволит своим товарам попасть в руки убийц, это очернит его память.’

Она встала и вытерла слезы с лица. Она была на добрых три дюйма выше Киффена. Она посмотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами, от которых у него закружилась голова.

- ‘Если мы хотим удачно спастись, то должны иметь средства, чтобы прокормиться, когда окажемся в безопасности. Я не собираюсь доживать свои вдовствующие дни в нищете.’

- ‘До этого не дойдет, мэм. Я лично это гарантирую.’

- Она погладила его по руке. - Дорогой мистер Киффен, вы слишком добры. Но нам нельзя терять ни минуты.’

Киффен приказал четверым более сильным мужчинам сопровождать ее на склад и был очень доволен, когда они пошли без возражений. Он не привык отдавать приказы и еще меньше - подчиняться им. До этого дня он был самым младшим фактором в поселении, цепляясь за нижнюю ступеньку лестницы Компании, в то время как другие люди топтали его. И вот теперь, внезапно приняв командование на себя, он обнаружил, что наслаждается этим ощущением.

Вскоре шлюпка была заполнена отборной хлопчатобумажной тканью, кое-какими изделиями ручной работы, присланными из Англии, а также лучшими бочонками с вином и бренди. Миссис Фой зорко следила за погрузкой, следя за тем, чтобы товар был хорошо уложен. Когда она была удовлетворена, то снова нашла Киффена.

- Пойдемте со мной, - сказала она. - ‘Я должна вам кое-что показать.’

Киффен охотно последовал за ней в Дом Губернатора. Несмотря на их затруднительное положение, его воображение рисовало всевозможные интригующие возможности – но она без лишних слов провела его в кабинет своего покойного мужа.

Киффен помедлил в дверях. Может быть, мистер Фой и умер, но привычка к почтительности умерла с трудом. Миссис Фой не испытывала подобных угрызений совести. Она подошла к письменному столу, собрала стопку бухгалтерских книг в кожаном переплете и вложила их ему в руки.

- ‘Вы уверены, что они нам нужны? - удивленно спросил он.

- Вы можете быть уверены, что Ост-Индская компания попытается обвинить нас в том, что произошло. Мы должны убедиться, что у нас есть доказательства, опровергающие их утверждения.’

Киффен мог только восхищаться ее умственной стойкостью, чтобы так ясно мыслить в этой невыносимой ситуации.

- ‘Кроме того, есть еще кое-что.’

Она отперла маленький шкафчик в углу, сделанный из цельного тикового дерева. Когда тяжелые двери распахнулись, Киффен понял, что это обман - шкаф открылся в маленькое кирпичное хранилище, встроенное в стену. Внутри стояли четыре окованных железом сундука, каждый из которых был заперт на крепкие замки.

Восхищение мистера Киффена Миссис Фой возросло еще больше.

- ‘Нам понадобятся люди, чтобы нести их, - рискнул он.

- Смотри за ними внимательно. Каждый из этих сундуков содержит тысячу фунтов золота.’

Киффен начал задумываться, не принесет ли им, в конце концов, постигшая их катастрофа какой-то выгоды.

- ‘Мы должны добраться до лодки, - сказала миссис Фой. - ‘Если мы не уберемся отсюда в ближайшее время, то окажемся здесь в ловушке.’

К этому времени Киффен уже почти забыл инструкции Тома. Действительно, в его представлении Том был уже мертв или, в лучшем случае, пленник Рани. И все же он сделал паузу.

- Лодка так тяжело нагружена, что если мы все поднимемся на борт, то потопим ее.’

- ‘Вот именно’ - сказала миссис Фой. - ‘Вы должны решить, кто будет экипажем лодки. Остальные останутся здесь и будут защищать форт как можно лучше, пока мы не приведем им помощь.’

К тому времени, как они погрузили сундуки с золотом в галливат, лодка опустилась так низко, что Киффен подумал, может ли кто-нибудь вообще войти в нее. Все мужчины и женщины собрались на берегу моря, уже промокшие от дождя. Элф Уилсон и его спутники все еще не вернулись.

Ана уставилась на лодку. - ‘Это и есть твой план? Взять то, что можно, и бросить все остальное, пока Том и Фрэнсис еще могут быть там?’

- ‘Я уже принял решение, - важно сказал Киффен. Он чувствовал успокаивающую тяжесть пистолета на поясе, хотя дождь, вероятно, сделал его бесполезным. - Мы отошлем отсюда женщин и самых маленьких детей. Остальные останутся здесь, чтобы защитить честь компании, и будут ждать тех, кто останется в живых.’

- Мудрый план, - сказала миссис Фой.

- ‘По крайней мере, дождитесь Элфа Уилсона и его людей, чтобы узнать, нет ли у них вестей о Томе и Фрэнсисе, - взмолилась Ана.

Киффен взглянул на миссис Фой.

- ‘Если они до сих пор не вернулись, то наверняка мертвы, - заметила она. - ‘Так и будет, если мы сейчас не сбежим. Мистер Киффен обращается с вами более чем щедро, мисс Дуарте. Вы прибыли на нашу фабрику незваным и нежеланным гостем; вероятно, вы хотели повредить нашей торговле. Но теперь мистер Киффен предлагает вам побег, и вся благодарность, которую он получает, - это придирки и неблагодарность.’

Агнес шагнула вперед. - ‘Я пойду. Но Сара очень слаба. Мне понадобятся люди, чтобы поднять ее на борт.’

Ана схватила ее за рукав. - Подожди, - сказала она. - Конечно, ты не можешь уйти без остальных.’

- Мистер Хикс умер’ - с горечью произнесла Агнес. - ‘У меня нет причин оставаться здесь.’

- ‘А как же Том и Фрэнсис?’

Агнес тупо уставилась на нее. - Том мне не муж. Скорее всего, он тоже мертв. Я должна заботиться о своей сестре Саре.’

Ана уже собралась было возразить, но тут заметила, что миссис Фой задержалась за спиной Агнес, уделяя ей больше внимания, чем притворялась. Даже сейчас Ана боялась выдать тайну Тома. После стольких потрясений она не осмеливалась даже вообразить, к чему может привести их дальнейшая судьба.

Вот так Агнес и оказалась на борту спасательной шлюпки. Трое мужчин подняли Сару на борт и положили на нос корабля, положив ее на тюки с тканью, а сверху натянули запасной парус. Из остальных Киффен выбрал двух мальчиков и восьмерых самых сильных, которые, скорее всего, собирались взяться за весла, включая всех оставшихся из команды "Пустельги". Самый старший из них, боцман по имени Хейл, вопросительно посмотрел на Ану.

- ‘Мы должны остаться здесь и ждать капитана и мистера Уилсона, - запротестовал он.

- Оставьте здесь двух самых крепких мужчин, - ответила Ана. - Если Фрэнсис и Том вернутся, Бог даст, им понадобится вся возможная помощь. Но если бы Том был здесь, он не хотел бы, чтобы Сару бросили на милость незнакомцев.- Она понизила голос. - ‘Я не доверяю миссис Фой и мистеру Киффену. По крайней мере, если вы и несколько членов экипажа "Пустельги" окажетесь в спасательной шлюпке, вы сможете защитить ее.’

- ‘А не лучше ли нам оставить миссис Кортни здесь?’

- Агнес - это ее сестра, - сказала Ана. - ‘По всем правилам она должна решить, что лучше для Сары. И возможно, она права. Если и будет осада, то это не место для женщины в ее положении.’

- ‘Я думал, ей становится лучше.’

- Ее болезнь проходит. Но я думаю, что это может быть только симптомом ...

Она замолчала. Люди в спасательной шлюпке уже поднимали парус, подгоняемые Лидией Фой.

- ‘Иди. Да будет Бог с тобой, и позаботься хорошенько о Саре.’

Хейл наморщил лоб. - ‘Мы будем обращаться с ней как с одной из своих, мисс. - Вся команда служила Кортни много лет – некоторые из них еще со времен первого плавания Тома на "Серафе". Они знали Сару лучше, чем своих собственных матерей. Когда у них были раны или увечья, которые требовали ухода; когда у них были проблемы с женщинами на берегу или трудности с деньгами, они всегда шли к ней. Они любили ее и готовы были умереть, чтобы защитить. Даже те несколько недель, что Ана провела с Кортни, не оставляли у нее никаких сомнений в этом.

- ‘А вы не присоединитесь к нам? - спросила Агнес.

Ана отрицательно покачала головой. - ‘Я подожду Фрэнсиса.’

- Оставьте ее, - сказала миссис Фой. - ‘Если эта глупая тварь не может позаботиться о своих собственных интересах, то я уж точно не стану этого делать.’

Лодка скользнула в сгущающийся мрак. Наблюдая за происходящим с берега, Ана едва могла дышать от всех сомнений и дурных предчувствий, бушевавших внутри нее. Она молилась, чтобы снова увидеть их в безопасности.

Она заметила какое-то движение на опушке леса. Может быть, люди Рани уже прибыли?

Элф Уилсон и его люди вышли из леса. Покрытая грязью, сгорбленная от усталости, она едва узнавала их.

- Никаких следов Тома и Фрэнсиса, - доложил он. - Мы зашли так далеко, как только осмелились.’

- ‘Спасибо.’

- ‘Но это не значит, что они не живые.’

- ‘Я знаю. Спасибо.’

Элф Уилсон посмотрел на море и поджал губы. Он оценил ситуацию.

- "Значит, мы собираемся остаться здесь?"

Его спокойное согласие было самым утешительным, что Ана слышала за весь этот ужасный день. И снова она удивилась тому, что Кортни могут окружить себя такими преданными людьми.

- ‘Я думаю, что мы можем пробыть здесь некоторое время.’

- ‘Тогда нам лучше подготовиться к приему гостей.’

К тому времени, как Том услышал рассказ об отплытии лодки, Ана и Элф уже подошли посмотреть, из-за чего поднялась суматоха. Ана спала в Доме губернатора; Элф прилег ненадолго вздремнуть и был в ярости на защитников, которые покинули свои посты.

- ‘Если бы мы были на борту старого «Серафима», я бы содрал с них кожу, - прорычал он.

- Оставь их в покое, - сказал Том. Внутри он разделял гнев Элфа, но, взглянув на людей в форте, понял, что дальше подрывать их бесполезно. Их начальство бросило их: неудивительно, что им не хватало дисциплины, чтобы нести вахту. Если они будут защищать форт от армии, которая наверняка придет, ему придется дать им все остатки веры в себя, которые они смогут призвать.

Он не спал ни днем, ни ночью, прошел через ад дворца и джунглей, но обнаружил, что Сара исчезла. Если бы там была лодка, даже корабельная шлюпка, он бы мигом ее захватил, так он волновался. Его тело жаждало покоя, тепла и пищи, в то время как всей душой он жаждал быть с Сарой.

Том заставил себя не обращать на это внимания и собрал людей во дворе крепости. Он с трудом скрывал свое смятение от этого подсчета. Двадцать один человек из роты, из которых примерно две трети были старше пятидесяти, а остальные моложе четырнадцати. Прибавьте к ним хабладара и четырех сипаев, сбежавших из дворца Рани, Элфа Уилсона и еще четырех человек с "Пустельги", а также Фрэнсиса – всего тридцать два человека, включая его самого.

- ‘А как мы вооружены?’

- ‘Нам не нужны ни порох, ни дробь, сэр, - сказал Элф, составивший опись, как только понял, в каком затруднительном положении они оказались. - Компания дала им достаточно, потому что они знали, что могут месяцами обходиться без снабжения.’

- ‘А как насчет мушкетов?’

- ‘Не так уж много, но больше, чем нам нужно. А также изрядное количество копий и мечей - капитан Хикс держал свой арсенал хорошо укомплектованным, упокой его душу. И конечно, у нас нет недостатка в пушках.’

- "Если бы только у нас были люди, чтобы обслуживать их", - подумал Том. Он старался не выдавать своих дурных предчувствий, оглядывая доставшуюся ему в наследство армию тряпья. Ирония судьбы в том, что он стал защитником Ост-Индской компании, не ускользнула от него.

Они снова посмотрели на него, и он понял, что они ждут. Они ждали, что он заговорит; они нуждались в том, чтобы он заговорил.

Что вы скажете людям, которые почти наверняка обречены на смерть и нуждаются в утешении?

Он взобрался на монтажный блок.

- ‘Я знаю, что вы пришли сюда не для того, чтобы сражаться, - сказал он им. - ‘Но наши враги приближаются, и поэтому мы дадим им бой. У нас крепкие стены, провизия и нет недостатка в оружии. Но самое большое, что у нас есть - мы сами. Положитесь друг на друга, защищайте друг друга до самой смерти, и мы заставим Рани пожалеть, что она посмела бросить нам вызов. Ее нападение было трусливым и ничем не спровоцированным. Теперь у вас есть шанс заставить ее заплатить за свое предательство.’

Мужчины отрывисто приветствовали его - лучшее, на что он мог надеяться в данных обстоятельствах. По крайней мере, они еще не выглядели побежденными.

Том разделил людей на команды, смешав молодых, старых, сипаев и здоровых людей с "Пустельги". Элф Уилсон командовал одной командой, Фрэнсис - другой, а хабладар - третьей.

Больше всего его беспокоила вода. - Принеси все бочонки и ведра, какие найдешь, и наполни их из реки, - приказал он Фрэнсису. - Голод и жажда положили конец большему количеству осад, чем порох. - Вторая группа принесла со складов мешки с рисом и соленой рыбой.

Том отправил остальных людей охранять укрепления. Они прорезали бойницы в воротах достаточно низко и широко, чтобы в них могли поместиться жерла пушек. Один из них был плотником, и он установил на них крышки, похожие на орудийные порты, чтобы скрыть их снаружи. Они натянули на орудия брезентовые тенты, чтобы защитить их от дождя.

Когда это было сделано, он приказал им снять пальмовую солому с крыш Губернаторского дома и других складов внутри форта. Как только они высохнут, то превратятся в трут, готовый сгореть.

Он поднялся на стены и осмотрел Форт, изучая углы обстрела и линии атаки. Когда крыши были сняты, здания превратились в пустые раковины; в них начал сыпаться песок,как будто пляж уже начал отвоевывать этот клочок земли, который Ост-Индская компания осмелилась назвать своим.

Не в последний раз он проклинал компанию за ее беспечность – симптом их небрежного высокомерия, чувства собственного достоинства, которое позволяло им монополизировать торговлю целого субконтинента. Склады были слишком близко к форту - они могли бы стать идеальными огневыми точками для вражеских осаждающих. Хуже того, почти в тени северной стены стоял коттедж, откуда стрелки могли прикрывать атаку. Ему придется заставить людей снести его.

Его внимание привлекло какое-то движение на опушке леса. Дюжина кавалеристов Рани выехала из-за деревьев. Они проскакали галопом вдоль берега, разбрасывая брызги прибоя, и остановились чуть более чем в двухстах ярдах от передней части форта. Один из них достал медную подзорную трубу и стал изучать Форт через линзу.

- Принеси мне мушкет, - крикнул Том и с удовольствием увидел, как быстро мальчик принес ему уже заряженный мушкет. Он прицелился в ближайшего всадника и выстрелил.

Он знал, что они вне пределов досягаемости. Он увидел, как пуля взметнулась вверх, подняв шлейф песка, и упала на берег в нескольких шагах от людей. Лошади отскочили назад; одна встала на дыбы, едва не сбросив своего всадника. Остальные отступили.

Том опустил мушкет. Он не ожидал, что нападет на них, но, по крайней мере, теперь они знали, что не возьмут Форт без боя. Он бросил мушкет обратно мальчику, который принес его.

- Перезаряди. Скоро он нам снова понадобится.’

Двое всадников ускакали, несомненно, чтобы предупредить армию, которая должна была следовать за ними. Остальные начали лениво объезжать форт по направлению к поселению, стараясь держаться подальше от мушкетного огня.

- ‘А все мужчины внутри? - позвал Том.

- Водная вечеринка еще не закончилась.’

- ‘Фрэнсис. - Он подбежал к стене, обращенной к суше. Фрэнсис и его люди отступали от реки, согнувшись пополам под тяжестью бочонков, которые они несли. Блокированные, они не видели приближающихся всадников Рани.

Внизу, у реки, Фрэнсис старался сохранять бесстрашное выражение лица. За последние двадцать четыре часа он стал свидетелем гораздо большей жестокости, чем мог себе представить; он остался без пищи и воды. Но он чувствовал на себе взгляды мужчин, жаждущих его лидерства. Он знал, что сделал очень мало, чтобы заслужить это, но все же был полон решимости доказать, что достоин их доверия. Он вошел с ними по колено в воду, отбиваясь от плавающих бревен и веток, которые смыло штормом, помогая поддерживать бочки против течения, подбадривая и уговаривая людей. Он старался запомнить все их имена и заметил, как гордо светились их лица, когда он произносил их.

Они уже отнесли один груз воды обратно в Форт и наполняли новые бочки, когда один из мужчин указал вверх по течению. Навстречу им плыло бревно.

- ‘А это что такое?’

Фрэнсис в ужасе уставился на него. Это было не бревно, а плот - три длинные доски, скрепленные параллельно друг другу. Но они не были связаны веревками. Они были соединены голым человеческим телом, прибитым поперек них в грубом изображении распятия.

- ‘Это мистер Фой! - воскликнул один из мужчин, бухгалтер по фамилии Илкли.

А может, так оно и было до того, как люди Рани захватили его в плен, подумал Фрэнсис. На теле Фоя остались следы ужасных пыток, которым они подвергли его. Его рот был широко раскрыт - пустая дыра на лице. Его палачи вырезали ему язык и прибили его гвоздями к груди.

- ‘Думаю, им не понравилось, как он с ними разговаривал, - сказал Илкли.

Грубый плот проплыл мимо, почти на расстоянии вытянутой руки. Никто не пытался его задержать. Течение несло тело дальше. Оно обогнуло поворот и оказалось на небольшой песчаной отмели у самого устья реки.

- ‘Мы должны похоронить его, - сказал один из сипаев.

Фрэнсис заставил себя выбросить этот ужас из головы. Он должен был взять себя в руки. - Оставь его, - резко сказал он. - ‘Если у нас будет время, мы можем похоронить его позже. А пока мы должны обеспечить безопасность живых.’

Никто не оспаривал его решение. Они знали, что Фой был автором этой катастрофы, и что их надежды на спасение висели на волоске.

- ‘Все ли наши бочонки наполнены? - спросил Фрэнсис и, когда его люди подтвердили это, позвал их обратно в Форт.

Мужчины несли бочки, подвешенные между шестами. Даже с двумя мужчинами на каждого, вес был огромен. Ноги подкосились, плечи заныли. Они часто останавливались. Двое мальчиков последовали за ним с бочонками поменьше, катая их по песку. Они напомнили Фрэнсису детей, которых он видел в деревне играющими в обруч и палку.

Мушкетный выстрел нарушил знойную тишину, повисшую над поселком. Один из мужчин уронил свой шест, расплескав воду из открытого люка. Фрэнсис посмотрел на форт, потом снова на линию деревьев, но ничего не увидел.

- Поторопитесь, - сказал он мужчинам. Он попытался ускорить шаг, но из-за веса бочек это было невозможно. Песок волочился по их следам, а шесты были скользкими от их пота во влажном воздухе.

Он почувствовал дрожь в земле под ногами. Он поднял голову и увидел, как открываются ворота форта. Кто-то стоял на крыше сторожки, размахивая руками и что-то крича. Это был Том?

Как раз в этот момент из-за угла выскочили шесть всадников. Увидев Фрэнсиса и его людей, они развернулись, выхватили сабли и бросились в атаку.

Мужчины бросили свои бочки, не обращая внимания на то, что драгоценный груз рассыпался по песку. Они повернулись, чтобы бежать.

- Стой смирно’ - крикнул Фрэнсис. Он знал, что если люди разбегутся, то их загонят, как зверей. - ‘Ко мне.’

Два самых больших бочонка упали рядом. Френсис собрал людей позади них. У них было пять мушкетов, но заряжены были только два.

- Отдай их мне. - Он почти выхватил мушкеты у них из рук, взял один сам, а другой передал сипаю. На то, чтобы зарядить остальных, времени не было. - Закрепите штыки, - приказал он.

Кавалерия неслась на них с ужасающей скоростью. Фрэнсис поднял мушкет, прицелился в грудь ведущей лошади и выстрелил. Зверь был так близко, что он видел, как раздуваются его ноздри; он почувствовал укол сочувствия к бессловесному животному, но это не помешало ему прицелиться. Пуля попала прямо в плечо животного, точно на уровне сердца. Его передние ноги подогнулись, и он упал, подняв облако песка. Всадник закричал, когда одна из его ног оказалась зажатой под седлом, а малоберцовая и большеберцовая кости разлетелись вдребезги от удара. Остальные всадники свернули в сторону, чтобы избежать столкновения с ним. Но один из них был слишком близко позади лидера, и не мог вовремя изменить курс. Он тоже упал вниз.

Оставшиеся четверо всадников натянули поводья и стали оглядываться по сторонам, пока не оказались лицом к лицу с Фрэнсисом и его сипаями. В этот момент сипай, стоявший рядом с Фрэнсисом, вскинул второй заряженный мушкет и выстрелил, не задумываясь о цели. Его пуля угодила кавалерийскому офицеру Рани прямо в переносицу. Он широко раскинул руки и откинулся назад на круп своей лошади. Одна нога застряла у него в стремени, когда его лошадь рванулась вперед и потащила его вниз по берегу, а голова ударилась о камни, которыми была усыпана дорожка.

Фрэнсис накрыл штыком дуло мушкета и повернул его в нужное положение. Трое всадников были повержены, но оставшиеся трое все еще представляли собой внушительное преимущество. Один из них заряжал пистолет.

А потом, не стреляя, он засунул его обратно за пояс. Он что-то сказал своим спутникам и дернул поводья. Затем все трое развернули лошадей, перешли вброд реку и поскакали в джунгли.

Только когда они скрылись из виду, Фрэнсис догадался обернуться. Ворота форта были открыты, и к нему бежала дюжина солдат с мушкетами. Том был у них во главе. Когда он увидел Фрэнсиса и остальных в безопасности, то громко вскрикнул от радости. Он не осмелился приказать своим войскам открыть огонь, опасаясь, что они могут попасть в Фрэнсиса и его людей. Он не доверял их прицелам.

Он подбежал к Фрэнсису и обнял его, как родного сына. - Слава Богу, вы живы.’

Лицо Фрэнсиса побелело, когда волна боевой лихорадки покинула его. Том почувствовал, как тот дрожит в его руках. Он задержал его еще на мгновение, чтобы успокоить.

- ‘Ты молодец’ - пробормотал он, чтобы остальные не услышали. - Многие люди с большим опытом сломались бы, бежали и погибли.’

Фрэнсис указал на разбросанные вокруг бочонки. - Мы потеряли больше половины воды.’

- ‘Это не имеет большого значения. Мы можем их пополнить. Именно вы незаменимы.’

- ‘Давайте трижды поприветствуем Англию, - крикнул он. - Трижды - ура красно-бело-синим. Гип-Гип...’

...Ура" умерло у них на губах. За рекой снова показалась кавалерия – только там, где раньше было три всадника, теперь их было сто, растянувшихся в длинную шеренгу, рысью скачущих из леса.

- Назад в Форт! - крикнул Том. - ‘Нет смысла задерживаться здесь.’

Бросив бочонки, они побежали к воротам. Кавалерия Рани снова переправилась через реку. Однако они остановили своих лошадей задолго до того, как оказались в пределах досягаемости орудий форта. Возможно, если бы они знали, как мало людей осталось, они бы рискнули - но пока они были в неведении.

Том подошел к воротам и подождал там, пока последний из отставших не оказался внутри. Фрэнсис остался с ним, призывая людей поторопиться. Когда все вошли, Кортни проскользнули внутрь. Элф Уилсон захлопнул калитку и запер ее на засов.

Неприятельская армия растянулась рыхлым кордоном, огораживая песчаную косу, на которой стояла крепость. Некоторые солдаты вошли в поселение и вышли оттуда с мебелью и ценными вещами. Защитники крепости должны были бессильно наблюдать, как их дома грабят.

Позже в тот же день прибыли артиллерийские отряды - команды из дюжины волов, каждый из которых тащил одно из орудий, спасенных с "Пустельги". Были и другие ружья, но это было слабое оружие - всего лишь бамбуковые трубки, связанные железными обручами.

- ‘Они будут более опасны для своих собственных стрелков, чем для нас’ - сказал Том, наблюдая, как люди Рани маневрируют, чтобы занять позицию. Он проклинал судьбу, которая позволила его пушкам попасть в руки врага вместе со шпагой Нептуна. - ‘Если бы у них не было наших пушек, мы могли бы выдержать осаду до следующего муссона.’

- ‘Но у них нет твоего пороха, - сказала Ана, стоя рядом с ним.

- ‘У них есть свой собственный.’

- Индийский порох далеко не так силен, как английский. Ваши пушки будут иметь большую дальность стрельбы.’

- Боже милостивый, мадам, Вы очень полезная женщина, особенно в трудную минуту.- Он вызвал хубладара.

- Мисс Дуарте считает, что наши орудия имеют большую дальность стрельбы, чем вражеские. Возможно, вы могли бы заставить свою команду продемонстрировать этот факт.’

Хубладар отдал честь и позвал своих людей. Том одобрительно посмотрел на то, как они взялись за свое дело, хотя и с большим энтузиазмом, чем умением. Им потребовалось целых десять минут, чтобы зарядить и натренировать орудие, в то время как его орудийные расчеты на "Центавре" или "Пустельге" сделали бы это за две.

Люди отступили назад, хубладар приложил свою свечу к отверстию, пушка взревела, лафет отскочил назад, наткнувшись на удерживающую рукоять. Сквозь дым Том увидел, как ядро пролетело мимо вражеских орудий, затем перескочило через песчаные дюны и врезалась во взвод пехотинцев, которые подбегали, чтобы поддержать орудия, швыряя их, как тряпичных кукол, и оторвав по крайней мере одному человеку ногу. Наконец оно остановилось, наполовину зарывшись в склон одной из дюн, где лежало, дымясь и потрескивая от жара, создаваемого его собственной траекторией.

Вскоре после этого Том с удовлетворением увидел, что войска Рани возвращаются со своими воловьими упряжками, чтобы оттащить орудие на более безопасное расстояние.

Том никогда раньше не выдерживал осады - во всяком случае, изнутри. В открытом морском сражении или в засаде он мог действовать; здесь же часы и дни ожидания истощали его силы. Он стал раздражительным. Если бы Сара была там, она бы знала, как успокоить его. Но она была далеко, и это только добавляло ему забот.

- Что же я за человек? - размышлял он про себя. Его окружала тысячная армия, и он жил каждую минуту каждого дня, зная, что они собираются убить его. Однако главной эмоцией, которую он испытывал, были не страх и не гнев, а скука. После той первой стычки на берегу осаждающие не пошли на штурм. Каждый день они делали несколько беспорядочных выстрелов из своих пушек, и защитники отвечали им тем же, но ни один из них не причинил большого вреда. Люди Рани были рады отсрочить свое нападение. Вскоре Том определенно затосковал. Все, что угодно, лишь бы выйти из тупика.

Но он не сидел сложа руки. Он видел, как та же самая усталость подкрадывается к его людям, и знал, что должен бороться с ней. Он заставил их работать, копая ямы для сбора дождевой воды, которые он выложил бревнами из разобранного дома Фоя и паклей из складов. Не имея никакой перспективы нападения с моря, он спустил во внутренний двор одно из обращенных к морю орудий и обучил солдат обслуживать его, пока они не смогли почистить, зарядить, привести в боевую готовность и выстрелить в течение двух минут. Он был рад видеть, как сроднились команды, созданные им в те отчаянные первые часы. Мужчины вместе ели, вместе стояли на страже, вместе сплетничали и смеялись. Он гонял их друг против друга на пушках и радовался тому, как они гордились достижениями друг друга.

- "Если бы у меня была еще сотня таких же, как они, я мог бы захватить лагерь Рани и преследовать их до самого дворца", - подумал он.

В первые недели их самой большой проблемой была погода. Штормы накатывали с океана день за днем, и открытый форт не давал никакой защиты. Люди сгрудились с подветренной стороны стен, дрожа и промокая насквозь; если бы армия Рани напала тогда, они захватили бы Форт без единого выстрела. Позже бури сменились более мягким, более постоянным дождем, который длился дольше, чем Том считал возможным. Когда облака наконец разошлись и выглянуло солнце, он уставился в голубое небо, как узник, впервые увидевший свободу.

Но это была скудная передышка. Как только они высушили свою одежду и порох, то обнаружили, что солнце - худший враг, чем дождь. В течение долгих часов в середине дня Форт превратился в печь. Люди прижимались к раскаленным камням, чтобы найти хоть малейший кусочек тени. Цистерны, которые раньше были переполнены, теперь высохли.

Сухая погода придала осаждающим сил. Они сожгли ближайший склад и использовали обломки, чтобы сделать платформу для своих орудий. Том попытался выбить их оттуда, но ночью они подняли свои пушки, и к утру смогли начать непрерывную бомбардировку, которая держала его людей прижатыми к земле.

- ‘Они собираются прийти за нами’ - сказал он Фрэнсису примерно через шесть недель после начала осады. - Зарядите все мушкеты и приготовьте оружие.’

Под прикрытием своей артиллерии войска Рани начали наступление, выкапывая окопы в мягком песке. Том наблюдал за ними через бойницу в воротах, уделяя особое внимание их командиру. Несомненно, это был Тунгар. Подзорная труба приблизила его так близко, что он почти мог дотронуться до шрама посередине лица. Он хромал вдоль линии фронта, выкрикивая приказы своим людям, падение с балкона дворца ранило его, но не убило, и он все еще носил шпагу Нептуна. Он часто советовался с высоким человеком, сидевшим рядом с ним, в котором Том узнал человека, убившего Хикса своим странным стальным хлыстом. Человек, который прекрасно говорил по-английски. Том недоумевал, как это англичанин попал на службу к Рани. Возможно, еще один потерпевший кораблекрушение.

Тому очень хотелось сделать выстрел. Но мушкеты Ост-Индской компании были плохим оружием, без нарезов, чтобы вращать пулю и заставлять ее лететь точно. Это была бы пустая трата пороха.

Позади Тунгара армия выстраивалась в шеренги.

- ‘Они собираются бросить на нас все свои силы, - объявил Том. Он оглядел своих людей, вышедших во двор. Раскаленные докрасна солнцем, изможденные от скудного пайка, они совсем не походили на воинов. И их было так мало.

- Не высовывайтесь и не давайте им легкой мишени. - Он хотел сказать - "Дорого продайте свои жизни", но передумал. Они не хотели продавать свою жизнь за этот клочок тщеславия Ост-Индской компании. Они хотели спастись сами.

- Сражайтесь друг за друга, и мы пройдем через это вместе.’

Он распределил людей по местам. Он занял восточную стену, повернувшись лицом к врагу; хабладар и Элф Уилсон заняли северную и южную соответственно.

- ‘Ты останешься во дворе и будешь охранять ворота, - сказал он Фрэнсису. Он увидел разочарование на своем лице.

- Если ты пытаешься защитить меня, дядя ...

- ‘Я пытаюсь защитить всех нас. Ваш взвод - это наш резерв. - Он печально покачал головой, полный восхищения и тревоги. Был ли он хоть немного другим в этом возрасте? - ‘Ты получишь свой бой, я тебе это обещаю.’

Вражеская пушка умолкла. Мужчины побежали к укреплениям. Заглянув в бойницы, Том увидел, что люди Рани подошли к орудиям форта так близко, что защитники не могли опустить стволы достаточно далеко, чтобы прицелиться в них. Думая, что они в безопасности, они бросились вперед, сгрудившись вместе на горловине песчаной косы.

- Достань оружие и стреляй по своему желанию, - крикнул он Фрэнсису.

Нападавшие не видели орудийных портов, встроенных в ворота. Первое, что они услышали, - это как открылись люки и оттуда выкатились стволы двух длинных девятифунтовых пушек.

- Огонь! - крикнул Фрэнсис.

Том был к этому готов. Ана перешила старые мешки из-под риса в маленькие мешочки, которые они наполнили мушкетными пулями. Выпущенные из дула пушки, мешки рассыпались, разлетаясь на части по смертельной дуге. Первая шеренга людей на берегу опустилась вниз. Вторая шеренга, подталкиваемая людьми сзади, споткнулась об их трупы и упала, еще больше замедляя атаку.

- Перезарядите оружие, - приказал Френсис, но его люди не нуждались в поддержке. Все эти недели страданий и ожидания закончились. Все их тренировки, работа с обжигающе горячими пушками, пока их руки не покрылись волдырями, вступили в свои права. Червь и губка. Взять патрон. Внутрь! Пыж. Выстрел. Уколоть патрон и затянуть отверстие. Не нужно было целиться, потому что мишень была огромной и везде перед ними.

- ‘Огонь.’

Второй залп нанес больше урона, чем первый. Мишени рассредоточились, давая ядрам больше пространства для их разрушения. На окраинах некоторые из нападавших вышли на мелководье, чтобы уйти подальше от орудий. Но это их не спасло. Мягкие волны стали красными от их крови; некоторые умирали, утонув под тяжестью мертвых людей над ними.

Но они все равно шли. Со стены Том видел Тунгара верхом на лошади, его лицо было скрыто щеками шлема. Он подтолкнул своих людей вперед, направляя шпагу Нептуна в сторону форта. Один из солдат в панике попытался бежать. Он наклонился с седла и распорол ему грудь от плеча до бедра, а затем затоптал его своей лошадью. Неудивительно, что люди боялись его больше, чем пушек форта.

Повалил дым и скрыл командира из виду, прежде чем Том успел выстрелить. А теперь ему предстояли еще более серьезные неприятности. Даже несмотря на всю их подготовку, люди Фрэнсиса не могли перезарядить оружие достаточно быстро. Люди Рани почти добрались до стен - и чем ближе они подходили, тем уже становилось поле пушечного огня. Они не приближались к воротам, а растекались по стенам, как волны, разбивающиеся о скалу. Среди них Том увидел людей, несущих длинные бамбуковые лестницы.

- Оставайся с оружием, - крикнул он Фрэнсису. Хотя большие орудия не могли коснуться людей вокруг стен, они все еще командовали маленьким перешейком, который должно было пересечь любое подкрепление.

Атакующая армия окружила стены с трех сторон форта. В одной из амбразур показался верх лестницы. Том протянул руку, выстрелил из пистолета вслепую, а затем откинул лестницу назад. Раздались крики, когда лестница рухнула, и когда она приземлилась в толпе осаждающих, Том и его взвод поднялись из-за зубчатых стен и открыли огонь вниз, в самую гущу осаждающих.

Он бросил израсходованный мушкет одному из мальчиков и взял новый. Но когда он встал, чтобы выстрелить, град выстрелов снова обрушился на него, расколов парапет и пролетев над его ушами. Он быстро нырнул назад.

- ‘Они так просто не сдадутся’ - пробормотал он. Словно в подтверждение его слов, еще одна лестница поднялась вверх и ударилась о верх стены. На этот раз Том позволил нападавшим приблизиться. Появилась голая голова; две темные руки потянулись к парапету. Прежде чем тот успел сделать что-нибудь, Том схватил его за горло и поднял с лестницы, держа как живой щит. Тело дернулось, когда снизу в него ударил мушкетный огонь. Взвод Тома поднялся и дал залп по атакующим.

Том бросил изрешеченный труп на землю. Следующий человек на лестнице попытался взобраться на стену, но один из мальчишек протянул руку с пикой и пронзил ему сердце. Том снова толкнул лестницу назад, но не смог сдвинуть ее с места: на этот раз люди внизу бросились на нее, чтобы удержать ее на месте.

Вдоль внутренней стороны парапета, вместе с грудами оружия, пороха и дроби, стояла дюжина винных бутылок Фоя. Они были опустошены, а затем снова наполнены порохом, гвоздями и всем металлоломом, который можно было найти в форте. Из шеи торчала тряпка, пропитанная спиртом.

Том взвел курок своего пустого пистолета, поднес его к бутылке и нажал на спусковой крючок. Кремень высек искры, которые посыпались на тряпку и подожгли ее. Том швырнул бутылку через стену. Она приземлилась у подножия лестницы и взорвалась среди людей, державших ее. Облако стальных осколков прорвалось сквозь них, отрывая глаза, уши и пальцы. Лестница упала.

Нападавшие отступили от стен. Это делало их более легкой мишенью для людей наверху, которые вливали в них залп за залпом, загоняя их еще дальше назад, туда, где они находились в пределах досягаемости орудий у ворот.

Том огляделся по сторонам. Сквозь клубы дыма, поднимавшиеся над фортом, он увидел людей хубладара на южной стене. Они, казалось, держали себя в руках. Но на северной стене Элф Уилсон отчаянно махал руками, призывая на помощь.

Пригнувшись, Том побежал вокруг вала. Даже не спрашивая, он сразу же увидел опасность. Напротив, примерно в двадцати ярдах от форта, стоял небольшой каменный домик, и из его окон доносился неумолчный залп мушкетного огня, осыпавшего стену.

- ‘Мы должны выбить их оттуда, - крикнул Том. - ‘Если они удержат этот дом, у них будет идеальное прикрытие для нападения.- С их большей точностью и дальнобойностью индийские мушкеты могли бы прочесать стены насквозь, что позволило бы осаждающим беспрепятственно поднимать свои штурмовые лестницы.

Именно этого он и боялся. Его люди были так растянуты, что он не мог взять подкрепление, не рискуя попасть в беду.

Он крикнул вниз, во двор, чтобы привлечь внимание Фрэнсиса. Он поднял четыре пальца, показывая на четверых мужчин, и поманил Фрэнсиса к себе. Это оставляло достаточно людей для обслуживания одного из орудий – достаточно, как он надеялся, чтобы заставить нападавших дважды подумать, прежде чем пытаться открыть ворота.

Фрэнсис и его люди подошли к крепостному валу и присели рядом с ним. Мушкетные пули стучали по каменной кладке и свистели над головой. Том объяснил, что ему нужно.

- ‘Но как же нам спуститься? - просил Фрэнсис.

- ‘Такелаж.’

- ‘И снова вверх?’

- ‘Я решу эту проблему, когда столкнусь с ней лицом к лицу.’

- ‘Ты имеешь в виду “мы”?’

- ‘Только не ты, - сказал Том. - ‘Ты останешься на стене, чтобы обеспечить прикрытие огнем.’

Он увидел обиду на лице Фрэнсиса, отказ сорвался с его губ. - ‘У нас нет времени. Если со мной что-нибудь случится, люди будут искать у тебя руководства. На мгновение он вспомнил еще одну осаду в другом Форте, на другом берегу того же океана. Том принял командование на себя, когда его отцу оторвало ноги силой разорвавшейся мины.

Господи, пусть это не будет моей судьбой, молился он.

Они принесли веревки и привязали их к железным кольцам, которыми был утыкан парапет. У Тома было два пистолета в кобурах на поясе, еще два висели на поясе, а через плечо висел мушкет. Он собрал полдюжины бутылочных гренадин и положил их в мешок.

- Готовь своих людей, - крикнул он Фрэнсису. - ‘Сейчас.’

Люди выстрелили в унисон, резкий залп оглушил его и почти ослепил. Дым был более надежной защитой, чем мушкетные пули. Затуманивая парапет, он скрывал их на те жизненно важные секунды, когда они стояли открытыми на вершине крепостного вала. А потом они прыгнули.

Люди, которых он выбрал, все были моряками с "Пустельги": они могли сжечь заднюю стойку во сне. Они соскользнули вниз по веревкам еще до того, как нападавшие их заметили. Том приземлился на песок, откатился в сторону и вскочил на ноги. Яростная перестрелка разразилась над его головой, когда люди Фрэнсиса дали еще один залп, пригвоздив нападавших к земле.

Том выхватил меч и начал прокладывать себе путь к дому. Элф Уилсон сражался рядом с ним, размахивая топором, который он смастерил, срубив алебарду одного из сипаев. Войска Рани, застигнутые врасплох этой внезапной контратакой, отступили.

Но стрелки, засевшие в здании, держали себя в руках. Сквозь завесу рукопашной Том увидел, как из окон повалил дым - они стреляли, не заботясь о своих людях. Том увидел, как высокий индийский фехтовальщик упал, когда ему в затылок попала мушкетная пуля. Но не все выстрелы пошли наперекосяк. Один из людей Тома был ранен в руку, а другого сбросила чистая пуля между глаз.

Прямо перед ними пляж уходил в низкий овраг, где ветер проносился между фортом и домом, и смывал песок. Том бросился в нее и жестом приказал своим людям сделать то же самое. Если они вжимались в землю, то подъем давал им достаточно укрытия, чтобы защититься от свистящих над их головами мушкетных пуль. Позади люди Фрэнсиса вели непрерывный огонь со стен, удерживая врага на расстоянии.

Том вытащил из мешка три бутылки. Он указал на одного из матросов, корнуолльца по имени Пенроуз. - ‘Как только эти гренадеры выстрелят, ты пойдешь за мной. Элф, веди постоянный огонь. - Он протянул ему два своих пистолета. - Ты готов?’

Он высек искру. Тканевые запалы в горлышках бутылок вспыхнули и ожили. Стараясь держаться как можно тише, Том швырнул их к дому. Одна приземлилась совсем рядом и упал на песок, вторая ударилась о стену коттеджа и разбилась вдребезги. - Он выругался. Другого выхода не было - он должен был рискнуть.

Элф понял, что он имеет в виду, и кивнул. Он поднял мушкет и выстрелил. В тот же миг Том высунул голову из укрытия оврага, прицелился в ближайшее окно и швырнул бутылку. Он бросился обратно на землю, когда полдюжины мушкетных пуль разорвали воздух там, где только что была его голова.

Бутылка влетела в открытое окно. Лежа в овраге, он не видел, как она падала, но по приглушенному звуку взрыва понял, что прицелился верно. На самом деле он прекрасно рассчитал время. Она взорвалась как раз перед тем, как упасть на пол, разбрызгивая свое смертоносное содержимое по всей маленькой комнате.

Тяжелый груз ударил Тома в плечо. На мгновение он испугался, что его задело. Но это был Элф Уилсон. Он был на долю секунды медленнее, чем Том, спускаясь вниз, и поплатился за это. Он привалился к Тому, из раны на ключице у него текла кровь.

У Тома не было времени ухаживать за ним. Люди Рани уже должны были перегруппироваться. Он отрезал рукав от рубашки Элфа и засунул его в пулевое отверстие, чтобы остановить кровотечение. Это было все, что он мог себе позволить. Они не могли долго защищать овраг. Если они там застрянут, то все погибнут.

Том поднялся и побежал вперед. Пенроуз последовал за ним, а последний из людей «Пустельги» остался с Элфом и продолжал вести быстрый огонь. И снова дым скрыл их от врагов. Том пробирался по пляжу, рубя любого, кто оказывал сопротивление, и оценивал свой путь сквозь туман по ровным звукам мушкетной пальбы впереди и справа. Его гренадеры не выгнали из дома всех защитников.

Облако дыма вокруг дома было таким густым, что Том едва не врезался в него. Он обошел его с той стороны, где внутри открывалась дубовая дверь. Там собралось с полдюжины охранников Рани. Том застрелил двоих из своих пистолетов. Третий бросился на него с мушкетом. Том сделал шаг в сторону, вырвал у него из рук оружие и ударил его дубинкой по голове. Когда человек упал, он поменял хватку и взмахнул мушкетом, как битой, в горло следующего человека, сломав ему шею.

Пенроуз уже расправился с остальными двумя. Том пинком распахнул дверь и выскочил наружу с мечом в руке. Именно здесь бутылка сделала свое дело. Трое мужчин лежали мертвыми на полу, их кровь забрызгала высокие стены. Вторая дверь вела в другую, более длинную комнату, где эхом отдавались выстрелы, грохот шомполов и глухие удары прикладов, когда они перезаряжались.

Если бы он взял с собой еще одну бутылку, то мог бы уничтожить их одним выстрелом. Но у него был только меч и пустой мушкет, который он взял с собой. Огонь, идущий из форта, ослабел. Люди Фрэнсиса, должно быть, были убиты или у них кончились патроны. Если бы нападавшие смогли обезопасить себя здесь и перегруппироваться, они бы захватили форт за считанные минуты.

В комнату втиснулось больше людей, чем он мог сосчитать. Одни стреляют, другие перезаряжаются, третьи приносят свежий порох и дробь. Невероятные шансы, но у него не было выбора. - Он кивнул Пенроузу.

Они вдвоем ворвались в комнату, закрывшись так быстро, что ни у одного из стрелков не было места, чтобы прицелиться из мушкета. Том рубил и наносил удары саблей, а Пенроуз размахивал абордажным топором Элфа Уилсона с кровавым эффектом в ограниченном пространстве. Вскоре даже они оказались слишком громоздкими. Давка тел превратилась в схватку, не что иное, как мужчины, сцепившиеся и толкающие друг друга.

Это была битва, в которой они не могли надеяться победить. Том был отброшен назад. Пенроуз получил удар ножом в живот, упал и был растоптан ногами солдат Рани. Прежде чем Том успел ему помочь, волна битвы оттолкнула его прочь.

Он сделал еще один шаг назад – и почувствовал спиной твердый камень. Он оказался в ловушке. Войска Рани образовали вокруг него полукруг. Их капитан, огромный человек в черном тюрбане, выступил вперед. Он достал из-за оранжевого пояса длинноствольный пистолет и прицелился Тому в лицо.

Том вздрогнул, услышав выстрел, но глаза его оставались открытыми. Курок пистолета не двигался, но лицо капитана превратилось в маску из крови и костей.

Фрэнсис стоял в дверях, держа в каждой руке по пистолету, а по бокам от него стояли два человека из форта с мушкетами со штыками. Прежде чем ошеломленные солдаты Рани смогли ответить, люди Фрэнсиса бросились вперед, нанося удары хорошо отработанными движениями, которые Том вдалбливал в них за последние недели. Ошеломленные таким поворотом событий, солдаты почти не сопротивлялись. Они выбежали из здания, выскочили через окна и в спешке бросили оружие.

- ‘Я же просил тебя не приходить, - сказал Том Фрэнсису. - Но, слава Богу, ты это сделал. А теперь давайте закончим наши дела. Мы еще не в безопасности.’

Войска Рани подготовили дом к длительной осаде. За домом Том и Фрэнсис нашли целый склад пороховых бочонков.

- ‘Это больше, чем нужно любому мушкетеру, - сказал Том. - ‘Они хотели поднять свои большие пушки. Теперь мы используем против них их оружие.’

Они свалили бочонки в кучу внутри дома и положили фитиль. С восточной стороны форта до Тома доносились выстрелы, но здесь, на северной стороне, люди Рани отказались от боя. Том поджег пороховой след, и все они побежали к стенам. Перейдя через небольшой овраг, Том увидел отпечатки на песке, где он укрылся, и кровь там, где упал Элф Уилсон.

Теперь овраг был пуст. - ‘Вы спасли Элфа? - Спросил Том у Фрэнсиса. - ‘Я оставил его здесь.’

Фрэнсис отрицательно покачал головой. - ‘Когда я пришел, здесь никого не было.’

Прежде чем Том успел подумать об этом, дом взорвался. Каменные обломки дождем посыпались на берег. Некоторые добрались до самого форта, с грохотом ударяясь о стены. Когда дым рассеялся, Том увидел, что дом сровнялся с землей до самого основания.

- ‘Они больше не поставят там никакого оружия, - сказал Том с мрачным удовлетворением.

Взрыв сломил последнюю волю нападавших к борьбе. За углом форта Том увидел, как они направляются обратно через узкий перешеек к своему лагерю на материке. Пара прощальных выстрелов из пушек у ворот ускорила их путь - люди в форте не утратили вкуса к битве.

Том оперся на мушкет, который держал в руке. Ему было больно - он уже не был так молод, как когда-то. Он посмотрел на Фрэнсиса - волосы взъерошены, лицо черное, как у пороховой обезьяны, рубашка порвана и пропитана потом. Он чувствовал себя таким же гордым, как если бы был отцом мальчика.

- ‘Тебе не следовало приходить и спасать меня, - пробормотал он.

- ‘А я и не знал, - возразил Фрэнсис. - ‘Я думал, ты уже умер. Я собирался закончить начатую тобой работу.’

Том обнял мальчика за плечи, и они вместе пробрались между трупами к воротам.

- ‘Ты молодец, - сказал он. - ‘Но мы выиграли только одно сражение. Без сомнения, они скоро попробуют снова. Нам лучше быть готовыми к ним. Итак, где же Элф Уилсон?’

Но в Форте его никто не видел.

- ‘Он был ранен, - настойчиво повторил Том. - Должно быть, кто-то вернул его обратно.’

- ‘Я не заботилась о нем, - сказала Ана. Поверх платья на ней был надет грязный фартук, а руки намокли от крови из ран, которые она уже перевязала в тот день. - ‘Они бы привели его ко мне.’

- Тогда где?’

Тошнотворный ужас скрутил желудок Тома. Он подбежал к стене и прикрыл глаза ладонью, оглядывая тела вокруг форта в поисках каких-либо признаков присутствия своего друга. Тучи мух жужжали вокруг упавших.

- Смотрите! - воскликнул Фрэнсис. - Они подняли белый флаг.’

По залитому кровью песку к форту скакали четверо всадников. Один из них нес вертикальное копье, с кончика которого свисала белая ткань. Тунгар ехал рядом с ним. Позади них двое всадников рысью двинулись вперед, а между ними, спотыкаясь, шел пленник. Туго натянутые веревки вокруг запястий привязывали его к седлам похитителей, так что если он спотыкался, то его волочили по песку.

Они натянули поводья перед воротами. Пленник рухнул на колени.

- ‘Это же Элф Уилсон! - воскликнул Фрэнсис.

- Тише, - прошипел Том, но внизу, на берегу, Тунгар его услышал. - Он злобно улыбнулся.

- ‘Этот человек - ваш друг?’- крикнул он наверх.

- ‘Один из членов моей команды.- Том старался казаться равнодушным и надеялся, что Элф поймет, почему он так бессердечен. Тунгара это не обмануло.

- ‘Я предлагаю тебе сделку. Сдайте крепость, и я отпущу пленника.’

- ‘А куда мы пойдем, если сдадим Форт?’

- ‘Я обеспечу вам охрану в ближайшую деревню. Оттуда вы можете отправиться вдоль побережья к английским поселениям в Траванкоре или Кочине.’

- ‘Такую же охрану, которую вы дали мистеру Фою, когда он привез свою дипломатическую миссию во дворец Рани?’

Тунгар изо всех сил старался, чтобы в его голосе звучало сожаление. - Рани сокрушается, что между нашими народами идет война, и желает только мира.’

Том догадывался, о каком мире идет речь - о мире, который приходит на острие меча. Он старался не смотреть на Элфа, но ничего не мог с собой поделать. Элф поднял голову и едва заметно покачал ею. Раненый, избитый и плененный, его лицо все еще горело от гордости. Он мог видеть ложь такой, какой она была. Он не хотел бы стать причиной их падения.

Том так крепко сжал рукоять меча, что проволочная обмотка оставила на его коже рубцы. Только глубоко укоренившиеся привычки чести, усвоенные за столько лет от отца, удержали его от нарушения перемирия и неудачного выстрела в Тунгара.

- Мы не сдадим Форт, - заявил Том. - ‘И если ты причинишь ему хоть малейший вред, я приду в твой лагерь и подвергну тебя таким пыткам, каких ты и представить себе не можешь.’

Тунгар издал неприятный смешок. - ‘Ты не знаешь, что я могу себе представить. Но ты скоро узнаешь, если откажешься от моего предложения.’

- Вперед! - крикнул Том. - Пока мое терпение не лопнуло. Но учти мое предупреждение - ни одного волоска на его голове.’

Тунгар усмехнулся: - Клянусь, я не прикоснусь к нему.’

Он повернулся и вышел. Элф Уилсон бросил последний жалобный взгляд на форт, прежде чем стражники утащили его прочь.

Том спустился во двор, глубоко обеспокоенный тем, что ему пришлось сделать. Он не успел отойти далеко, как Фрэнсис, оставшийся на стене, крикнул: - "Что они делают с Элфом?’

Том помчался обратно по ступенькам. На краю пляжа, за вражеским лагерем, стражники раздели Элфа Уилсона догола и привязали его к пальме. Когда его привязали, один из стражников взял глиняную чашу и, казалось, обмазал его со всех сторон жидкостью, блестевшей на солнце.

- ‘Что это за чертовщина?- Удивился Том.

- ‘Он возвращается, - сказал Фрэнсис. Тунгар вскочил на коня и галопом помчался через пляж, белый флаг развевался на его копье. На этот раз он пришел один.

- ‘Что ты наделал?- сердито крикнул Том. - ‘Вы поклялись, что не тронете его.’

- И я тоже, я просто позволяю природе идти своим чередом.- Он развернул коня и направил копье на дерево, к которому был привязан Элф. - Кокосовые пальмы производят сладкий ликер под названием Тодди. Туземцы не могут сопротивляться этому, но и осы, и красные муравьи тоже не могут. Когда ликер разливается, рано утром, эти насекомые тысячами роятся на деревьях. Когда солнце поднимается высоко и день становится жарким, они отступают в укрытие. Муравьи спускаются с деревьев и роют свои норы в мягких корнях.- Он улыбнулся. - Если, конечно, по дороге вниз они не найдут чего-нибудь послаще. Мягкая, податливая плоть мужчины. Они будут зарываться в него, и я уверяю вас, что их укус будет таким же болезненным, как укус осы, которая будет тянуться к меду, который я нарисовал на его коже.’

- Принеси мне мушкет, - прошептал Том Френксу. - ‘Иди.’

- ‘Чтобы умереть таким образом, человеку может потребоваться три дня, - продолжал Тунгар. Большинство защитников форта поднялись на стены, чтобы послушать, но он притворился, что не видит их. - Он повысил голос.

- Передай своим людям это сообщение. Первого же человека, который откроет мне ворота, я вознагражу землями и золотом. Остальные умрут - но не раньше, чем они сотню раз пожалеют, что уже мертвы.’

- ‘Я заставлю тебя желать этого, а потом еще в тысячу раз сильнее. - Том схватил мушкет, который принес Фрэнсис, и прицелился в амбразуру. Но Тунгар прочел его намерение. Он пнул лошадь и поскакал прочь по песку. Выстрел Тома безвредно прошел позади него.

Том перезарядил ружье и направил его на Элфа Уилсона. Элф держался неподвижно, то ли слишком крепко связанный, то ли еще не сознавая, какая страшная участь его ожидает. Но пытка Тунгара была полной - даже индийские орудия с их превосходящей дальностью стрельбы не могли преодолеть такое расстояние.

В полном гневе Том нажал на курок. Мушкет отскочил, и пуля полетела в море, маленький всплеск был невидим среди маленьких белых шапочек.

- И что теперь? - спросил Фрэнсис, и лицо его стало белым, как песок.

- ‘Он умирает, - сказал Том.

Элфу Уилсону потребовалось три дня, чтобы умереть: три ужасных дня, которые тянулись как кошмар. Никто не произнес ни слова; никто из защитников не смотрел Тому в глаза. По вечерам, когда ветер дул с суши и доносил до них крики, Том думал о том, чтобы выскользнуть в темноте и освободить Элфа. Но Тунгар выставил двойную линию пикетов, и по ночам они разжигали огромные костры, чтобы никто не мог приблизиться незамеченным. Даже после того, как Элф был мертв, они оставили труп привязанным к дереву до тех пор, пока он не стал неузнаваемо похож на того человека, которым он был раньше.

Том жаждал следующей атаки. Он жаждал освобождения от битвы, шанса найти Тунгара и отомстить за Элфа. Но этого не произошло. Проходили дни, и лишь самые отрывочные перестрелки из пушек напоминали друг другу, что они все еще здесь.

- ‘Они хотят уморить нас голодом’ - предположил Том. Этим утром он снова сократил рацион риса, и теперь, когда дождь прекратился, у них оставалось только полбочки воды. Он уже слышал жалобы мужчин. Скоро они будут в отчаянии.

- Враги падают духом, - сказал хабладар. - В этой стране армии не сражаются в осадах насмерть. Никто не может быть так предан своему господину, чтобы он умер за него. Если замок падает, то только потому, что его предали.’

Фрэнсис выглядел потрясенным. - Неужели мужчины здесь так непостоянны? Ни один англичанин никогда не опозорит себя подобным образом.’

- Мир, - сказал Том, удивленный идеализмом племянника. - Ни одна раса не застрахована от трусости и своекорыстия. Если вы оглянетесь назад через анналы старой Англии, сколько наших собственных замков было захвачено предательством или обманом?’

- ‘Я думаю, что Рани чем-то обеспокоена, - сказала Ана. - Ей нужна была полная победа, прежде чем закончится муссон. Скоро откроется новый торговый сезон. Если она будет воевать с нами, то ее купцам негде будет продавать свой перец и ткани. Они обвинят королеву в потере средств к существованию, и она потеряет свои доходы от таможенных сборов. Все королевство будет нищать. И она это знает.’

Том бросил на нее восхищенный взгляд. Даже в самых тяжелых обстоятельствах она обладала хладнокровной деловой хваткой. - Он взглянул на Фрэнсиса. Он видел, как мальчик ходил за ней по пятам, подолгу сидел и разговаривал, когда не был на дежурстве, откладывая для нее небольшие порции своего рисового пайка. Он удивлялся, что может продолжать свои ухаживания в таких обстоятельствах.

- Скоро начнется муссон.- Том уже почувствовал перемену в воздухе, новую прохладу по мере того, как менялись преобладающие ветры. - Возможно, тогда Рани пересмотрит свою политику.’

***

В четверти мили отсюда Кристофер сидел в палатке Тунгара. Через открытый полог он мог видеть свою батарею девятифунтовых пушек, бессильно стоящих на своих огневых позициях. Это зрелище привело его в ярость. Они уже должны были превратить крепость в руины и похоронить под ней всех защитников. Но порох Рани был слабым, и вместо железных ядер у нее были только камни, которые разбивались о хорошо спроектированные стены.

- ‘Рани очень недовольна вашим отсутствием прогресса, - сказал Пула. В тот вечер он явился без предупреждения со свитой из пятидесяти телохранителей Рани. По словам шпионов Кристофера, он проводил все больше и больше времени в палатах совета Рани. Возможно, это объясняло блестящее изобилие золотых колец, которые росли на его пальцах, как свежие весенние побеги.

- "Надо было отрезать тебе пальцы, когда у меня была такая возможность", - мрачно подумал Кристофер. И твой язык тоже. Он безучастно улыбнулся и налил гостю еще одну чашку тодди.

- ‘Мы бы захватили форт еще несколько недель назад, если бы не проклятые шляпники, потерпевшие кораблекрушение, - запротестовал Тунгар. - Их предводитель - джинн, дьявол.’

Пула кивнул на шпагу Нептуна, висевшую на колышке на шесте палатки. Свет от ламп тлел в глубине огромного сапфира. - ‘Возможно, если бы ты не взял его шпагу, он присоединился бы к нам. Вместо того чтобы мешать нам.’

- ‘Зачем ты сюда пришел? - резко сказал Тунгар. Жук слетел вниз и приземлился на тарелку с финиками, которую он разложил для своего гостя. Он полз по плоду, подергивая усиками.

- Муссон почти закончился. Скоро откроются моря, и вернутся корабли тех, кто носит шляпы. Если нашим ткачам и производителям перца некому будет купить их товар, они умрут с голоду.’

- ‘Ты хочешь сказать, что они не будут платить налоги Рани, - возразил Тунгар.

- ‘А кто, по-твоему, платит за твою армию? - сказал Пула. Он закашлялся; Кристофер почувствовал тошнотворную сладость тодди в его дыхании. - ‘Я предостерегал тебя от этой войны, но ты победил вместе с Рани. Теперь, когда ты добился своего, тебе лучше позаботиться о благоприятном исходе дела. Если ты потерпишь неудачу, не думай, что тебе будут рады во дворце в Читтаттинкаре. Эта необдуманная война стоила Рани годового дохода.’

- ‘Без сомнения, тебе это тоже обошлось в кругленькую сумму, - сказал Кристофер.

- ‘Рани - это река, и все богатство вытекает из нее, - елейно произнес Пула. - ‘Я и не ожидал, что ты поймешь.- Он посмотрел на Тунгара. - Вот что значит вести войну с пиратами и разбойниками.’

Жук все еще карабкался по тарелке с фруктами. Внезапно Тунгар ударил его кулаком, чтобы убить. Тарелка разбилась вдребезги, и финики рассыпались по полу. Жук улетел, жужжа вокруг лампы в углу.

Тунгар поднял осколок разбитой тарелки и раздавил его в пыль в своем кулаке. - ‘Мы выиграем эту войну, - пообещал он. - ‘Я буду насаживать головы тех, кто носит шляпы, на пики через каждую милю отсюда до Читтаттинкары, а когда мы доберемся до дворца, я посажу твою голову прямо над воротами, чтобы предупредить всех тех, кто заговорит с Рани о предательстве.’

Кристофер молчал. Он знал, что только противостояние между Тунгаром и Пулой поддерживало его жизнь. Если война будет проиграна, Тунгар наверняка потеряет голову – и Кристофер вместе с ним.

Пула встал, чтобы уйти. - ‘Мне кажется, нам больше нечего обсуждать. Я желаю вам спокойной ночи.’

Он приподнял полог палатки. Жук, привлеченный внезапной яркостью сторожевого костра снаружи, выпорхнул наружу. Он полетел в пламя и исчез в клубах дыма.

Пула улыбнулся: - ‘Вот видишь! Существует более чем один способ уничтожить ваших врагов.’

Когда он ушел, Кристофер задумчиво сидел у камина. Он знал, что безопаснее всего будет скрыться в лесу, потому что это не могло закончиться для него хорошо. Тунгар пошлет своих людей охотиться на него, но Кристофер сможет ускользнуть от них.

Но там была шпага. Всегда шпага, с ее бездонным синим сапфиром, обещающим ему его наследство. Сколько раз за последние месяцы он думал о том, чтобы убить Тунгара, схватить шпагу и бежать? Но у Тунгара было много врагов, и он хорошо охранял себя. За все эти месяцы Кристофер ни разу не застал его одного – и он никогда не выпускал шпагу из виду.

В темноте за костром прозвучал вызов. Он услышал торопливый обмен репликами, затем появились трое охранников с пленником между ними. Песочные волосы пленника выдавали в нем белого человека, хотя за несколько месяцев пребывания на солнце его кожа потемнела, как у туземца. Его щеки ввалились, ноги были тонкими, как спички, а костлявые ребра прижимались к изодранной рубашке.

Как же мы позволили этим людям так долго сопротивляться нам? - Сердито подумал Кристофер. Он снова подумал об английском капитане, человеке, который, шатаясь, вышел из моря со шпагой Нептуна и разрушил все их планы. Если Форт падет, он задаст ему еще много вопросов, прежде чем умрет.

- ‘Мы нашли этого человека, который пытался проникнуть в наши ряды, - сказал капитан стражи. - ‘Он говорит, что хочет поговорить с вами.’

- "Со мной?- удивленно сказал Кристофер.

Кристофер внимательно посмотрел на пленника. Неужели он шпион? Он раздумывал, стоит ли его пытать, чтобы выяснить, что ему известно.

Если понадобится, у него еще будет для этого время.

- Говори, - сказал он по-английски. - Прежде чем тебя постигнет та же участь, что и последнего плененного мною человека.’

Пленник упал на колени, произнося умоляющим голосом: - "Благослови вас Господь, сэр, не надо так говорить. Я видел, что ты там делал, и не хочу, чтобы это случилось со мной. Я пришел сюда по собственной воле, чтобы сделать вам предложение.’

- ‘Какое?’

- ‘Меня зовут Илкли, сэр. Я вел счета мистера Фоя. Я слышал, сэр, что человек, который даст вам форт, может рассчитывать на некоторую благодарность. Так сказать, награда.’

- ‘Да.’

- ‘Я могу быть таким человеком, сэр. Я могу открыть тебе ворота.’

Он жадно уставился на Кристофера, и Кристофер тоже уставился на него. Он подумал, не ловушка ли это, и снова решил помучить Илкли, чтобы убедиться в его искренности. Но у командира форта было так мало людей. Он не стал бы рисковать одним из них, выполняя это поручение – не тогда, когда он знал, какая судьба ожидает их.

- ‘А когда ты это сделаешь?’

- Завтра вечером, сэр. Темнота луны – они не увидят твоего приближения. - Он всплеснул руками. - ‘Но ведь будет и награда, не так ли?’

- ‘Ты получишь по заслугам, - заверил его Кристофер, пряча улыбку.

Илкли благодарно кивнул. - ‘Мне пора возвращаться, сэр. Это моя смена на посту, и если меня не будет там, когда придет смена, капитан даст мне за это взбучку. Он - суровый ублюдок. Заставляет нас сверлить наши пушки до тех пор, пока у нас не отвалятся руки. - Я, сэр. - он выглядел оскорбленным, - ‘Бухгалтер.’

Кристофер перестал обращать внимание на жалобы этого человека, но упоминание о капитане привлекло его внимание.

- Расскажи мне, - попросил он. - ‘Как зовут вашего командира?’

- Том Уилд. Он потерпел кораблекрушение как раз в начале сезона муссонов. - Но почему, сэр? - Ты его знаешь?’

- ‘Нет. Но он показался мне ... знакомым.’

Кристофер раскрыл больше, чем намеревался. - Он выпрямился.

- ‘Если эти ворота откроются завтра вечером, ты будешь на вес золота. - Он пристально посмотрел в тусклые глаза мужчины, и ему понравилось то, что он увидел - алчность, голод и страх. - Если нет, то помоги мне, я расплавлю золото и вылью его тебе в глотку.’

***

Фрэнсис проснулся, сам не зная почему. Он дремал в углу форта, прижавшись всем телом к теплому песку. Машинально он протянул руку и нащупал лежащий рядом мушкет. С наступлением новолуния ночь стала черной, как смоль - у них уже давно кончились свечи и масло для ламп.

Тихие шаги приближались. - Он резко сел.

- Фрэнсис? - Голос Аны донесся из темноты, мягкий и прохладный, как ночь. Она села рядом с ним, разглаживая под собой юбки. Фрэнсис почти не видел ее, но чувствовал жар, исходящий от ее обнаженной руки в дюйме от его собственной.

- ‘Я не могла уснуть, - сказала она. - ‘Мне приснился сон. Я бежала через огромную крепость, ища тебя, но нигде не могла найти. Люди гнались за мной по пятам, и я знала, что если не найду тебя, они убьют тебя.’

Даже не задумываясь, Фрэнсис протянул руку и прижал ее к себе. - Он погладил ее по волосам.

- ‘Это был всего лишь сон.’

Она взяла себя в руки. - ‘Меня тошнит от этого ужасного места.’

- Скоро мы уедем. Перед самым заходом солнца я увидел в океане парус. Море снова открыто. Если Сара и Агнес узнают о нашем положении в Мадрасе, тамошний губернатор пришлет помощь, как только сможет.’

- Я бы хотела, чтобы сюда пришел корабль и увез нас далеко отсюда.’

Она уставилась в темноту, потом выпрямилась. Фрэнсис, смутившись, поднял руку, но она лишь слегка пошевелилась, чтобы оказаться на одном уровне с ним. Она наклонилась к нему, ее рот искал его в темноте.

Ее губы были сухими, как бумага. Она провела языком по его губам, приоткрыв их. Фрэнсис крепко обнял ее, чувствуя сквозь тонкую ткань платья упругость ее груди. Он провел пальцами по ее волосам и ...

Он отстранился. Ана села, чувствуя себя уязвленной. - ‘Я...’

Он заставил ее замолчать. - ‘Ты чувствуешь этот запах?’

Она наморщила нос. - Это пахнет как ... сера?’

‘Это фитильный шнур. - Фрэнсис встал, и все мысли о романтике вылетели у него из головы. - ‘Но мы не используем его для наших ружей - у нас есть кремневые ружья. Только индийцы используют фитильные замки.’

Ана сразу же поняла всю серьезность ситуации. - Кто на вахте?’

- Илкли.’

Фрэнсис ощупью пробирался вдоль стены, пока не нашел ступеньки. - Разбуди моего дядю, - сказал он Ане. - Может быть, это и ерунда, но ...

К этому времени он уже так хорошо знал форт, что мог взбежать по ступенькам в полной темноте. Он вышел на крепостной вал – и остановился как вкопанный.

Ночь оказалась не такой уж темной, как он думал. На западе, за облаками, он увидел сияющие звезды; на восточном горизонте тусклое пятно давало первые признаки рассвета. Но не это заставляло его так пристально смотреть. Под ним, сгрудившись перед фортом, как искры вокруг горна, на пляже горели сотни оранжевых огоньков. Он знал, что это такое. Тлеющие шнуры вражеских фитилей.

Он побежал обратно вниз и чуть не столкнулся с Томом у подножия лестницы. - ‘Они здесь, - выдохнул он. - Их там десятки, а может, и сотни, прямо за воротами.’

- ‘Как же они добрались туда незамеченными? А где же Илкли?’

- ‘Ну, не знаю. Я не видел его на стенах.’

У ворот послышался скрип. Том и Фрэнсис обернулись. Рассвет наступал быстро, как это бывает в тропиках; сторожка у ворот была теперь видна как тень на фоне светлеющего неба. Что-то шевельнулось у ее основания.

Илкли не слышал, как они подошли. В начале осады Том укрепил ворота балками, взятыми из разобранного дома Фоя. Теперь Илкли изо всех сил старался отодвинуть тяжелые бревна, обливаясь потом даже в прохладном предрассветном воздухе. У него не было достаточно времени для этого, и люди Рани зажгли свои спички слишком рано. Он работал с лихорадочной поспешностью, его разум был затуманен мыслями о том, что сделает с ним вражеский капитан, если он доберется до ворот и обнаружит их запертыми. После трех месяцев пребывания в форте, изнемогая от голода и жажды, Илкли потерял всякую надежду. Форт падет - это только вопрос времени. Он намеревался пережить это.

Последняя балка высвободилась. Скользкие руки Илкли потеряли контроль; она упала и с грохотом приземлилась. У Илкли не было времени гадать, кто это мог слышать. Вражеский капитан ждал их по другую сторону ворот. Как только он увидит, что они открыты, он тут же бросится в атаку.

Он поднял засов, который запирал их, и позволил ему упасть на песок. Он уперся плечом в ворота и тяжело вздохнул. Проржавевшие от дождя, забитые песком и заброшенные петли сопротивлялись. Он надавил сильнее, черпая отчаянную силу, о существовании которой даже не подозревал.

Чья-то рука на его плече резко развернула его. Том и Фрэнсис стояли позади него, оба с обнаженными мечами. Дальше он увидел, как оживает весь гарнизон, шепотом повторяя приказ Тома молчать и хвататься за оружие.

- ‘Что же ты наделал? - в отчаянии воскликнул Том.

Илкли хотел ответить, но слова не шли с языка. Он заикался и запинался. - ‘Я просто ...

Но было уже слишком поздно. Его последний отчаянный толчок наконец сдвинул ворота. Всего в футе или около того, но это был сигнал, который ждал враг. Через отверстие Том увидел множество сверкающих искр, поднимающихся от земли, словно взлетающие светлячки. Они побежали к воротам.

- ‘Они идут! - крикнул хубладар, который уже подошел к стене.

Том отшвырнул Илкли в сторону и потянул железную скобу, чтобы закрыть ворота. Теперь, когда нападавшие увидели его, было уже достаточно светло. Раздался выстрел из мушкета; пуля просвистела в отверстии прямо над головой Тома.

Фрэнсис оттащил его назад, когда в ворота ударила вторая пуля. Шестидюймовый осколок пробил то место, где секунду назад были глаза Тома.

Том посмотрел на две пушки. Они были постоянно заряжены, но в их отверстиях не было пороха. Он схватил фляжку с порохом, висевшую на гвозде в стене, и в спешке высыпал ее внутрь. Фрэнсис принес спичку.

Нападавшие уже скреблись в ворота, распахивая их настежь. Том поднес спичку к первой пушке и отпрыгнул в сторону, когда та с грохотом отлетела назад. Взрыв сорвал ворота с петель, отбросив нападавших назад. Вторая волна хлынула в пролом, но только тогда, когда Том добрался до второй пушки. Они умирали на телах павших.

Но их было еще больше - и не было времени перезарядить пушку. Люди Тома схватили бревна, которыми были укреплены ворота, и сложили их в кучу. С трупами, которыми был забит вход, пушками и сломанными остатками ворот, это была грубая баррикада, за которой они могли спрятаться.

Даже пробудившись ото сна, дисциплина, которую Том привил за последние месяцы, теперь себя оправдала. Солдаты знали, что делать, и пушечные выстрелы дали им как раз достаточно времени. Половина солдат стояла на коленях за баррикадой, ведя непрерывный огонь, в то время как остальные перезаряжали мушкеты. Позади них двое мальчишек сидели на корточках в песке, выкапывая неглубокую траншею там, где приказал Том.

Но так же быстро, как только люди могли стрелять, враг продолжал приближаться. Карабкаясь по трупам своих товарищей, которые забили ворота, они были теперь так близко, что у людей на баррикаде не было времени перезарядить оружие. Они закрепили штыки. Битва превратилась в жестокую бойню с близкого расстояния - рукопашный бой, в котором каждый человек был покрыт кровью.

Мальчики закончили свою траншею и заполнили ее, как велел Том. Они смахнули песок, чтобы скрыть то, что закопали, а затем взяли дубинки, чтобы присоединиться к драке. Том отмахнулся от них. Он видел, как течет битва. Теперь, когда обе стороны стояли лицом к лицу, вражеский командир мог использовать свою численность. Он гнал своих людей вперед, загоняя их в ворота, как гвоздь в дыру. Как бы упорно ни сражались защитники, они не могли устоять перед напором такого количества людей. Скоро они будут просто подавлены.

- Назад в редут, - приказал он.

С самого начала осады он боялся, что все закончится именно так. Он приготовил редут, последнее убежище, куда они могли отступить. Он укрепил северо-западный бастион, самый дальний от ворот, и снабдил его запасом пороха и дроби. Он не питал никаких иллюзий - он знал, что долго не протянет. На башне они будут уязвимы для вражеского мушкетного огня. Как только враг доберется до стен, с ними будет покончено. Все, на что он мог надеяться, - это заставить нападавших заплатить так дорого, чтобы они отказались от борьбы.

- Назад! - крикнул он. - ‘Назад.’

Его ревущий голос проник даже в хаос битвы. Люди на баррикаде расступились, отскочили назад и побежали так быстро, что нападавшие потеряли равновесие и упали. Те, кто находился в первом ряду атакующих, кто сражался наиболее храбро, были раздавлены под тяжестью людей, толкающихся сзади.

Том ушел последним. Он наклонился и выстрелил в фитиль, который вел в неглубокую траншею, вырытую мальчиками. А потом он побежал.

За ним во двор хлынули люди. Они могли поймать Тома, но их численность работала против них. Сжавшись вместе, они мешали друг другу бежать или наводить мушкеты. И они не видели запала.

Пламя добралось до бочонков с порохом, которые мальчики закопали в траншее, как раз когда Том добрался до лестницы. Порох взорвался облаком пламени, песка и крови, как будто гигантский кулак поднялся из земли. Такова была его сила, что даже кости мертвецов становились смертоносными снарядами. Нападавшие были выпотрошены.

Взрыв эхом прокатился по двору. Сквозь крики Том услышал новый звук - нарастающий рев, который сотряс землю с еще большей силой, чем первый взрыв. Он поднялся до крещендо, похожего на раскат грома, а затем медленно покатился прочь в грохоте оседающих камней.

Том добрался до вершины башни и посмотрел вниз, во двор. Дым и пыль душили воздух, но с такой высоты он мог видеть достаточно, чтобы понять, что произошло. Сторожка у ворот исчезла. Разрушенная вражеской артиллерией за последние три месяца, взрыв почти прямо под ней стал последней каплей. Она рухнула, похоронив под собой тела живых и мертвых.

Он инстинктивно оглянулся в поисках Фрэнсиса и Аны. Оба были там. Ана опустилась на колени рядом с одним из мужчин, перевязывая его раны, а Фрэнсис подошел совсем близко. Он что-то кричал, но в ушах у Тома все еще звенело от взрыва, и он ничего не понимал.

Во дворе уже начала оседать пыль. С упавшим сердцем Том понял, что его последний гамбит провалился. Взрыв не остановил нападавших - они все еще шли вперед, карабкаясь по обломкам там, где раньше были ворота, и устремляясь к его последнему редуту. Теперь осталось совсем немного времени, прежде чем они прорвутся через стены и все будет потеряно.

Он потянулся за пистолетом, но тот исчез. Должно быть, его выбили из-за пояса во время рукопашной схватки. Он поднял свой меч и приготовился к самому концу. И все же он отказывался сдаваться. Он не сдавался, потому что, пока дышал, мог надеяться, что снова увидит Сару. Но теперь это не займет много времени.

Фрэнсис все еще пытался что-то сказать ему. Не произведя никакого впечатления, он схватил Тома за руку и повернул его лицом к морю. По какой-то необъяснимой причине он, казалось, ухмылялся как сумасшедший.

А потом Том увидел, и ни боль, ни усталость от сражений не могли скрыть радости на его лице. В бухте появился корабль, его свернутые паруса громоздились, как облака, на своих мачтах. В его орудийных иллюминаторах поблескивал ряд пушек. С его кормы свисал красно-белый полосатый флаг Ост-Индской компании. Он спустил свой баркас, который тянулся сквозь прибой к пляжу, заполненному морскими пехотинцами в красных мундирах.

Одно из его орудий взревело. Том увидел, как ядро скользнуло над водой и пробило кровавую брешь в армии Рани. Пляж взорвался фонтаном песка. Еще одна пушка выстрелила, и еще один, поражающий выстрел, который не дал людям Рани никакой передышки. В одно мгновение победа превратилась в разгром. Они сломя голову бежали через свой лагерь в джунгли, бросая оружие, припасы и большие орудия. Даже их офицеры присоединились к ним, не делая никаких попыток сплотить солдат.

Единственным человеком, который сопротивлялся, был Тунгар, стоявший в стременах и кричавший своим воинам, чтобы они оставались и сражались. Когда слова не приносили пользы, он пользовался шпагой Нептуна, орудуя ею вокруг своих людей плашмя. Но бегущие солдаты просто не обращали на него внимания, отбросив всякую дисциплину и растворившись в джунглях. Один из мужчин схватил его за стремена и попытался сбросить с коня, но Тунгар отбился от него ударом, от которого тот зажмурился.

Корабль снова выстрелил. Одно из ядер пролетело так близко от коня Тунгара, что чуть не снесло ему голову. Зверь встал на дыбы, оскалив зубы, и только великолепное искусство верховой езды Тунгара удержало его от падения на песок.

С последним яростным ревом он повернул лошадь и пришпорил ее. Том увидел шпагу Нептуна, размахивающуюся над схваткой, когда он использовал ее, чтобы прорубить путь через убегающую толпу.

Это был его последний шанс, понял Том. Если Тунгар доберется до джунглей, не говоря уже о дворце, у Тома никогда не будет другого шанса вернуть шпагу – или отомстить за Элфа Уилсона и всех тех людей, которые погибли из-за Тунгара. Он сбежал вниз по лестнице, пересек двор и вскарабкался на вершину груды щебня, которая блокировала ворота. Камни были еще теплыми от жара взрыва.

Он окинул взглядом поле боя. А где же Тунгар?

***

Кристофер, пошатываясь, побрел прочь от форта. Пыль и песок забили ему рот; в ушах все еще звенело от звука взрыва. Когда он дотронулся рукой до головы, то почувствовал только кровь и голую кожу. От взрыва у него сгорели волосы.

Он уже был у ворот. Тунгар настоял на том, чтобы он возглавил штурм – несомненно, потому, что не доверял рассказу Илкли и надеялся избавиться от своего неудобного союзника. Если так, то план сработал почти идеально. Кристофер видел Тома Уайлда на дальней стороне ворот и был готов ворваться и схватить его прежде, чем солдаты Рани перебьют всех до единого. Как раз вовремя какой-то инстинкт остановил его. "Дьявол сам о себе заботится", - сказала бы его мать. Кристофер знал, что это судьба спасла его, чтобы вернуть шпагу. Он держался достаточно долго, чтобы увидеть, как его людей разнесло на куски взрывом, оставшихся в живых раздавило падающей аркой, а Том Уилд снова оказался вне досягаемости на башне. Сброшенный с ног силой взрыва, он даже не успел подняться, как вдруг осознал, что ход битвы решительно переменился. Его люди полностью отступили, и когда пушечное ядро оторвало голову одному из них, он увидел корабль в заливе и понял почему.

Он не чувствовал никакого разочарования. Он не был предан этой армии – и это был момент, который он давно планировал. Он тут же отыскал Тунгара. Тунгар стоял на своем коне, чуть поодаль, и кричал людям, чтобы они оставались на месте. С таким же успехом он мог бы кричать на волны.

Даже в хаосе битвы Кристофер ощутил холодную волну триумфа. С Тунгаром было покончено. Если англичане не убьют его, то Рани наверняка убьет. Теперь все, что имело значение, - это получить шпагу.

Он побежал к Тунгару, расталкивая раненых, которые хромали и боролись слишком медленно. Он видел, как один из солдат пытался захватить лошадь Тунгара, но удар шпаги Нептуна положил конец этой дерзости. Наблюдая за происходящим, Кристофер не заметил упавшего на песок огненного замка. Его ботинок зацепился за него, ударив его по лицу. Двое мужчин промчались мимо него, и когда он поднялся на ноги, то увидел, как пушечное ядро разнесло их тела вдребезги прямо перед ним. Если бы он не споткнулся ... он снова возблагодарил темную судьбу, которая защитила его.

Но теперь даже Тунгар понял, что это безнадежно. Он повернулся, чтобы бежать, размахивая золотой шпагой, как косой, чтобы прорубиться сквозь толпу людей, которые забили перешеек, который вел обратно к реке и в безопасное место. Даже он не мог проложить себе дорогу силой. Лошадь, напуганная толпой и ревом с бортов корабля, отказывалась двигаться.

Кристофер проскользнул сквозь толпу, приближаясь к своей цели. Он развернул уруми, который предусмотрительно носил на поясе. В толпе людей у него было мало места, чтобы владеть им. Он подождал, пока откроется просвет, а затем отпустил его и развернул над головами идущих впереди людей.

Стальное лезвие сомкнулось вокруг запястья Тунгара. Кристофер крепко защелкнул ее и отдернул назад. Сила начисто отрезала запястье Тунгара от его руки. Он упал на землю, все еще сжимая шпагу Нептуна, а из обрубка хлынула струя крови. - Тунгар закричал. Он отпустил поводья, чтобы остановить поток, но лошадь была уже слишком близка к панике. Она почувствовала, что уздечка ослабла, и встала на задние ноги. Тунгар упал и тяжело приземлился на песок. Конь рванулся вперед, топча копытами людей, торопясь поскорее уйти.

Толпа вокруг них постепенно редела. Большинство людей уже добрались до деревьев или погибли в этой попытке. Кристофер увидел приближающуюся к берегу лодку, заполненную морскими пехотинцами в красных мундирах. Если они поймают его здесь …

Шпага Нептуна лежала на песке, сверкая, как зарытое сокровище. Кристофер потянулся за ним. Даже среди всех обломков поражения он чувствовал сладостный трепет победы. Все ужасы, которые он пережил, все ужасные вещи, которые он видел и делал, были оправданы в этот момент. Шпага была его, в нескольких дюймах от его руки.

Чья-то рука схватила его за лодыжку и потянула назад. Кристофер потерял равновесие и упал на колени. Он рванулся к шпаге, но рука схватила его со свирепой силой и потащила прочь.

Это был Тунгар. Кристофер обернулся и увидел его, его отрубленная культя прижималась к песку, чтобы остановить кровотечение, а левая рука крепко держала Кристофера. Он сжал в зубах кинжал с рукояткой так крепко, что лезвие рассекло уголки его рта.

- Предатель, - прошипел он сквозь лезвие. - ‘Может быть, ты и победил меня, но я отправлю тебя к Шиве-разрушителю, прежде чем уйду сам.’

С воплем боли и ненависти он приподнялся на обрубке правой руки. Одновременно он отпустил ногу Кристофера, выхватил нож изо рта и одним движением вонзил его в ногу Кристофера.

И снова навыки, которым он научился в Калари, спасли ему жизнь. В тот момент, когда Тунгар отпустил его, Кристофер использовал всю свою силу, чтобы вскочить на ноги. Когда нож опустился, он уже стоял на ногах. Клинок нанес скользящий удар, потянув кровь, но не задев мышцы.

Теперь Тунгар был совершенно беспомощен. Он попытался встать, но Кристофер снова сбил его с ног. Он вырвал нож из его руки и отбросил в сторону. Оседлав Тунгара, он схватил его руками за горло и сжал. Тунгар замахал руками и ногами; он потянулся к лицу Кристофера, чтобы выколоть ему глаза, но его рука была недостаточно длинной. Кристофер поймал его руку ртом и кусал за пальцы, пока не почувствовал, как хрустнула кость. Тунгар открыл рот, чтобы закричать, но не издал ни звука. Удушающая хватка Кристофера была неумолима. Он прижал большие пальцы к горлу Тунгара.

Тунгар выпучил глаза. Его лицо покраснело так ярко, что Кристоферу показалось, будто оно вот-вот расколется по шву шрама и его мозги вывалятся на песок. Он высунул язык сквозь черные, испачканные бетелем зубы, хватая ртом воздух, который никак не шел.

У него лопнуло горло. Его глаза закатились, голова поникла, а рот безвольно отвис. Кристофер в последний раз сжал тело, чтобы убедиться, что тот мертв, и встал. Не обращая внимания на рану на ноге, он подобрал шпагу и побежал в безопасное место, к деревьям.

Морские пехотинцы сошли на берег. Они кричали на Кристофера, но он не слышал их; он только знал, что они стреляют в него по фонтанам песка, которые появлялись на пляже вокруг него. - Он оглянулся назад. Не будучи уверенными в сложившейся ситуации, морские пехотинцы не бросились в погоню. За ними он увидел фигуру, стоявшую на развалинах у ворот форта, и инстинктивно понял, что это Том Уилд.

Он победил Кристофера. Но у Кристофера была шпага, и это придавало ему новые силы. Он добрался до деревьев и исчез из виду.

Немного углубившись в лес, он нашел кобылу Тунгара. Бегущая армия и не думала брать ее с собой. Она стояла на поляне, забрызганная кровью и грязью, и жевала траву.

Кристофер схватил уздечку и шептал ей на ухо успокаивающие слова, пока она не позволила ему сесть верхом. Он знал, что погоня не будет далеко позади. Он скакал изо всех сил, переходя вброд заводи и следуя извилистым тропинкам, пока не убедился, что остался один.

Лошадь тяжело дышала, ее мокрые бока дымились от жары. Он соскользнул с седла, чтобы дать ей немного передышки, и некоторое время шел, ведя ее под уздцы. Он не мог вернуться к Рани. Когда ее армия была разгромлена, а крепость освобождена Ост-Индской компанией, ее хитрость провалилась. Ей придется просить мира, и компания не будет настроена на снисхождение. Возможно, они даже потребуют, чтобы она выдала Кристофера в качестве примерного наказания. Мысль о том, что его привезут обратно в Бомбей в цепях, бросят на колени перед отцом и заставят молить о пощаде, заставляла его дрожать от ярости и страха.

Прогулка привела его к перекрестку дорог. Среди деревьев стояло несколько обшарпанных хижин, хотя деревенские жители услышали его коня и стали невидимыми. Они знали, что ничего хорошего не происходит, когда могущественные люди приходят в их деревню. Кристофер нырнул в хижины и взял найденную еду - несколько рисовых шариков и немного сушеной рыбы. Он не стал утруждать себя поисками денег. Жители деревни жили немногим лучше животных. Он чувствовал, что они смотрят на него из подлеска, но ему было все равно. Шпага Нептуна удержит их от злого умысла.

Он вытащил ее из ножен, стараясь сохранить равновесие оружия. Он повернул ее в руке так, что золотая инкрустация на лезвии отразила солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья. Сапфир на навершии сверкал, словно голубой глаз, заглядывающий ему в душу. Он потерял почти все – но пока у него было это, он чувствовал себя непобедимым.

Некоторое время он стоял неподвижно, размышляя, что же ему делать. В его голове всплыл фрагмент того последнего разговора с Тамааной.

- Куда бы мы могли пойти, если бы были свободны? Если бы мы хотели быть вместе там, где никто не знает о нашем прошлом?

- Тиракола, - ответила она. - Земля без законов и ограничений. Место, где мы с тобой могли бы быть по-настоящему свободны.

- "Возможно, однажды мы окажемся там", - сказал он.

Он снова сел на лошадь и повернул ее голову на север.

***

Том нашел тело Тунгара, лежащее на пропитанном кровью песке. Его правая рука была отрезана, но он не видел смертельной раны. Том осторожно приблизился, гадая, жив ли он еще.

Муха выползла изо рта Тунгара, ползла по его высунутому языку, и Том понял, что ему нечего бояться. Он нашел отрубленную руку в нескольких шагах от себя, там, где земля была густо испещрена следами копыт. Но от шпаги, которую он нес, он не видел никаких следов.

Последние воины Рани достигли края пляжа и исчезли в джунглях. Один из них привлек его внимание – высокий лысый мужчина, который показался ему знакомым. На таком расстоянии, в тени пальм, Том не мог разглядеть шпагу в его руке.

Его охватило разочарование – только на мгновение. Один из солдат, должно быть, украл шпагу с поля боя, но Том не терял надежды. Такой приз невозможно было скрыть. Люди будут говорить, и когда они это сделают, он обязательно услышит об этом. Если Рани попытается удержать его, он сожжет ее дворец дотла.

- Опусти свое оружие!’

Том обернулся и увидел, что на него нацелены две дюжины мушкетов. Морские пехотинцы сошли на берег. Они стояли, выстроившись в линию, солнце светило им в спину, а их чулки все еще были мокрыми от прибоя.

Том поднял усталые руки. - Мир! - крикнул он. - ‘Я ваш друг.’

Его голос был чуть громче карканья – но морские пехотинцы узнали эти слова. Сержант приказал им опустить оружие.

- ‘Прошу прощения, - произнес новый голос. Из толпы морских пехотинцев вышел человек в синем мундире капитана Ост-Индской компании. ‘Когда весть о вашем бедственном положении дошла до Мадраса, мы испугались, что не найдем в живых ни одного англичанина. - Он замолчал. - ‘Боже. Может ли это быть ...?’

Том прикрыл глаза ладонью от солнца. После всего, что ему пришлось пережить, ему потребовалось время, чтобы вспомнить лицо капитана - обветренные щеки и строгие голубые глаза, рыжеватые волосы с проседью.

- Капитан Инчберд?’

- ‘Мы снова встретились, и на этот раз я могу вернуть тебе долг. - Инчберд пристально посмотрел на него. - ‘Как, черт возьми, вы здесь очутились?’

- ‘Длинная история.’

- ‘Я не могу себе представить, что вы выстрадали. - Инчберд махнул рукой в сторону форта. - ‘Продержаться так долго, несмотря на все трудности. Ваше имя будет произнесено на Леденхолл-стрит.’

- ‘Я не нуждаюсь в их благодарности. Я сделал это, чтобы спасти себя и свою семью. Если бы не высокомерная алчность компании, Рани никогда бы не стали провоцировать на войну.’

- ‘Тем не менее, - криво усмехнулся Инчберд, - нет ничего, что купцы в Лондоне любили бы так сильно, как героя. Особенно тот, кто спасает их достоинство и прибыль.’

- Все, что имеет значение, – это моя жена и Агнес, миссис Хикс. Они были здоровы, когда вы их покинули?’

Лицо Инчберда помрачнело. - ‘Я не понимаю, что ты имеешь в виду.’

- ‘Вы приплыли из Мадраса, да?’

Инчберд кивнул.

- Тогда вы наверняка их видели. А как еще вы узнали о нашем бедственном положении здесь?’

- Никто из выживших не добрался до Мадраса. У нас были новости от тамильских торговцев, прибывших по суше.’

- ‘Но ведь Сара и Агнес отплыли несколько месяцев назад! - воскликнул Том. - ‘Должно быть, они уже прибыли.’

- ‘Вполне возможно, что они прибыли уже после нашего отплытия.- Инчберд увидел потрясенное лицо Тома и смягчил тон. - В этот сезон муссонов море было не из легких. Очень вероятно, что они остановились в какой-нибудь безопасной гавани, чтобы дождаться более теплой погоды.’

Но Том слышал его заверения в том, чем они были - пустыми словами, без настоящей надежды. Отчаяние охватило его, и он чуть не заплакал. Что толку пережить осаду, если он не сможет найти Сару? Ужасные страхи за то, что могло бы с ней случиться, переполняли его сознание, и каждый из них был еще ужаснее предыдущего.

И все же, несмотря на темноту, один проблеск надежды сохранился. Если бы Сара умерла, он наверняка почувствовал бы это в своем сердце. Она должна быть жива.

- ‘Я должен их найти. Том посмотрел в глаза Инчберду и увидел в них сочувствие. - ‘Вы говорили о благодарности компании ко мне. Если это вообще что-то значит, отвезите нас в Мадрас.’

***

Том, Фрэнсис и Ана бросили якорь на рейде Мадраса через три недели после отплытия из Бринджоана. Это напомнило Тому картинки, которые он видел в книгах о средневековых городах. Город окружали крепкие каменные стены цвета ржавого железа, построенные из множества батарей и бастионов-полумесяцев для защиты. Внутри стен возвышалось великое множество прекрасных зданий, а к северу и югу тянулись низкие, обветшалые городки, где жили местные купцы, стекавшиеся в торговые ряды Компании.

Едва якорь коснулся дна, как огромная флотилия маленьких лодок и катамаранов выскочила с берега, предлагая кокосовые орехи, ром, фрукты и рыбу. Некоторые из женщин, которые протягивали их ожидающим матросам, были почти голыми; Том догадался, что они тоже продаются.

- ‘Они отметили тебя как оромбарроса, - сказал Инчберд. - Люди, которые в этом городе чужие. Они будут ожидать, что заработают на вас хороший пенни.’

- ‘Тогда они будут разочарованы, потому что у меня нет ни гроша за душой, - сказал Том. - ‘Когда вы отправите груз на берег?’

- Мы подождем до завтра, чтобы разгрузиться, - сказал Инчберд. - ‘Я должен обезопасить корабль и раздобыть подкрепление для матросов. Но губернатор ожидает, что я немедленно отправлю свой пакет на берег. Я был бы вам очень обязан, если бы вы доставили его от меня.’

Том понимал, что делает, и был ему благодарен. Он забрался в одну из маленьких лодок вместе с Фрэнсисом и Анной. Доски, связанные вместе веревками, а не гвоздями, шевелились и извивались под их тяжестью; сквозь них сочилась вода.

- ‘А мы вообще доберемся до берега? - удивился Фрэнсис. - Похоже, эта лодка предназначена для того, чтобы опрокинуть нас в море.’

- ‘Они знают, что делают, - возразил Том. - ‘В отличие от наших баркасов, эти суда созданы для того, чтобы изгибаться в волнах прибоя. Вы можете промокнуть, но они не перевернутся.’

Так оно и было. Лодка доставила их влажными, но невредимыми на пристань у морских ворот. У них не было никаких трудностей с получением разрешения на доставку судовых документов. Прямо за воротами они вышли на рынок. Песчаная улица была запружена торговцами, стоявшими вокруг и выкрикивавшими друг другу ставки, в то время как вывешенные на стене счета сообщали, когда должны прибыть следующие корабли. Некоторые торговцы оторвались, когда увидели Ану и тепло обняли ее. Тому было приятно видеть, как они к ней привязаны. Фрэнсис отступил назад и нахмурился.

Ана быстро заговорила с ними на их родном языке. Лицо ее было серьезно. - ‘Они ничего не знают ни о Саре, ни об Агнес. Но говорят, что на прошлой неделе корабль привез из Бринджоана человека - англичанина. Он сейчас в цитадели.’

- ‘Тогда я пойду туда, - сказал Том. - А вы с Фрэнсисом посмотрите, что еще можно найти в доках.’

В центре окруженного стенами города цитадель была похожа на увеличенную модель форта в Бринджоане - хотя и вдвое больше, и с внушительным трехэтажным домом в центре. Проходя под аркой, Том ощутил укол воспоминания - отголосок тех последних отчаянных минут в форте, когда он боялся, что все потеряно.

Переписка Инчберда привела его в приемную. Он передал пакет слуге и подождал, пока тот исчезнет в большом кабинете на первом этаже.

Минуты шли за минутами. Напольные часы в холле пробили час. Том уставился на дверь с яростной сосредоточенностью, желая, чтобы она открылась. Он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не броситься на дверь.

Когда он решил, что больше не может ждать ни секунды, дверь открылась. Лакей жестом пригласил его пройти в просторную комнату с высокими окнами. Стены были украшены старинным оружием, закрепленным узорами - розеткой мушкетов, веером мечей и скрещенными пиками. Это напомнило Тому оружие в библиотеке Хай-Уэлда, которое он не видел уже столько лет.

Навстречу ему с протянутой рукой шагнул мужчина. - Уильям Фрейзер, - представился он. - ‘Я губернатор форта Сент-Джордж. Вы - Томас Уилд?’

Том молча кивнул. Фрейзер крепко сжал его руку. - Тогда я и вся компания в неоплатном долгу перед вами. Доклад капитана Инчберда не оставляет сомнений, что если бы не ваше доблестное вмешательство, форт был бы потерян, а весь его гарнизон порабощен или уничтожен. Ущерб престижу компании, не говоря уже о ее коммерции, был бы неисчислим, если бы черные вбили себе в голову, что они могут безнаказанно окровавить нам носы.’

Том стал непривычно тихим. Он не ожидал, что станет героем Ост-Индской компании: Ирония судьбы не ускользнула от него. Да и опасность тоже. В этой уютной обстановке, после долгих месяцев страданий, когда его чествовали как героя, было бы слишком легко потерять бдительность. Если кто-нибудь узнает его, или если Гай услышит об этом …

- ‘Мне очень жаль, что многие из ваших людей не выжили, - пробормотал он. - Мистер Фой не так уж многих оставил для спасения.’

- Он поплатился за свое безрассудство.’

- Как и многие другие. И у них не было выбора в этом вопросе. - Том почувствовал, как все разочарования последних месяцев закипают в нем. Ему хотелось сорвать тяжелые шторы, разбить картины на стене и смахнуть все бумаги со стола Фрейзера.

Он заставил себя сдержаться.

- ‘Еще до того, как нас осадили, один из них сбежал на лодке вместе с женщинами из поселения. Жена Фоя, жена капитана Хикса и моя собственная. Они направлялись в Мадрас.’

Лицо Фрейзера стало серьезным. - До прошлой недели я бы посоветовал вам опасаться самого худшего, потому что ничего о них не слышал. Теперь я могу рассказать вам больше, хотя не могу сказать, сочтете ли вы это хорошей новостью.’

Ребра Тома, казалось, раздавили ему сердце. Он вцепился в край стола Фрейзера так, что побелели костяшки пальцев. - ‘Что такое?’

‘Садитесь. - Фрейзер жестом указал ему на стул. - ‘Вы можете услышать это из уст лошади, так сказать.’

Он позвонил в колокольчик. Том тяжело опустился в кресло с высокой спинкой. Он услышал, как открылась дверь, и неуверенные шаги приблизились.

- Мистер Киффен, - объявил лакей. - Он закрыл за собой дверь.

Киффен был уже на полпути в комнату, когда заметил Тома в кресле. Он отшатнулся; его голова дернулась, когда он бросил украдкой взгляд на выход.

- Мистер Уилд’ - воскликнул он без всякого энтузиазма, увидев, что ему не удастся убежать. - Слава Богу, сэр, что вы выжили. Я не смел надеяться, что доживу до того момента, когда снова увижу вас.’

В последний раз, когда Том видел его, они спасались бегством из дворца Рани. Прошедшие месяцы не были добры ни к одному из них, но Киффену пришлось еще хуже. Его нос был сильно покрыт струпьями там, где солнце обожгло его до крови. Его глаза, казалось, выпучились из сморщенных глазниц, а пальцы дрожали.

Том мог бы задать ему много вопросов, но только один из них был ему небезразличен. - ‘Где моя жена?’

Киффен вздрогнул. Он опустился в кресло, повернув его так, чтобы не смотреть Тому в глаза.

- Боюсь, сэр, вам не понравится то, что я вам скажу.’

***

Лодка едва двигалась по ровному морю. Восемь мужчин и три женщины растянулись в ее тяжелом корпусе. Мужчины были раздеты до пояса, а платья женщин порваны до самых пределов скромности. Четыре весла без особой уверенности ныряли в стеклянную воду. Скоро они остановятся, потому что уже давно поняли, что нет никакого смысла пытаться грести в такую жару.

На безоблачном небе сияло солнце. В тот год муссоны были очень слабыми. Бури, которые предвещали это, пришли по расписанию, но не дождь, который обычно следовал за ними. В глубине страны крестьяне будут скрести сухую землю и молиться, чтобы дожить до следующего сезона. Сидя в лодке, они не знали, увидят ли они следующую неделю.

С десяти лет Агнес всю свою жизнь прожила в Индии. Мягкие холмы и мягкий дождь ее родного Йоркшира были воспоминаниями настолько далекими, что они могли бы быть сном. Она пережила больше двадцати лет – двадцать лихорадочных муссонов, двадцать жарких летних дней, когда жара, казалось, сжигала ее кости. Она родила пятерых детей и похоронила каждого в возрасте до трех лет. Она знала, что такое трудности.

Но ничто в ее жизни не могло сравниться с этим. Она провела три недели, теснясь с десятью другими людьми в тридцатифутовой лодке, так тяжело нагруженной, что планшир едва пробивал воду. Здесь не было ни укрытия, ни уединения. После того как первые муссонные бури миновали, Ли - боцман "Пустельги" - соорудил на корме кусок парусины в качестве ширмы для скромности, а другой - в качестве навеса. Но тут из ниоткуда налетел еще один шторм и сорвал их вместе с мачтой и парусом. После этого у них не было иного выбора, кроме как проводить долгие дни на веслах. Когда Агнес не нянчилась с Сарой, наступала ее очередь, пока ее руки не становились такими же мозолистыми, как у любого дегтярника.

- ‘Я должна помочь грести, - запротестовала Сара в то утро. Ее лихорадка прошла, и она могла сидеть, хотя все еще была очень слаба.

- Чепуха, - сказала Агнес. - ‘В твоем положении ты не смогла бы поднять весло.’

- ‘Но это покажет мужчинам, что я ценю то, что они делают. Все остальные занимают очередь.’

- ‘Не все, - сказала Агнес. Она бросила мрачный взгляд на Лидию Фой, которая сидела на носу лодки с сейфами Компании. Киффен сидел рядом с ней, напустив на себя командный вид. Даже по тесным меркам лодки они были неразлучны, тесно прижавшись друг к другу под зонтиком, который Лидия отказывалась делить.

- Мужчины знают, как ты о них заботишься, - сказала Агнес Саре. - Все, чего они хотят, - это доставить тебя в безопасную гавань.’

Сара слабо улыбнулась. - ‘Тогда я полагаю ...

Она замолчала с кашлем, который перешел в рвоту. Она только успела высунуть голову за борт, как маленькая порция риса и соленой свинины, которую она съела на завтрак, вынырнула наружу, и ее вырвало.

Агнес вздохнула и обняла сестру, пока та не закончила. Это происходило каждое утро.

- ‘Мы не должны тратить на нее еду, если она не может ее удержать, - едко заметила Лидия Фой. - Только не тогда, когда все мы умираем с голоду.’

- Сара получает свою долю, как и все остальные, - настаивала Агнес. Из всех людей в лодке Лидия, казалось, меньше всего страдала от скудного пайка, который они делили. Цвет лица у нее был здоровый, а грудь, как всегда, плотно облегала лиф платья. Агнес подозревала, что Киффен подсовывает ей лишние кусочки - а может, и больше. Иногда по ночам она слышала странные звуки, доносившиеся с носа лодки.

- ‘Я не хочу быть обузой, - сказала Сара. Она легла на спину, ее живот все еще вздымался от напряжения. Агнес села рядом с ней, устроившись так, чтобы заслонить лицо Сары. Она поднесла чашку с водой к губам сестры. Это была изящная фарфоровая чашка, расписанная ивовыми листьями, - самый неподходящий сосуд в их положении. Агнес была потрясена, когда обнаружила, что миссис Фой умудрилась спрятать в лодку весь свой обеденный сервиз.

- Осторожно, - сказала Лидия. - Если только снова не пойдет дождь, вода скоро закончится.’

Это была одна из многих жестоких ироний их положения. Когда начался дождь, он лил так сильно, что почти заполнил лодку. Всем матросам пришлось бросить весла и яростно грести, чтобы не быть затопленными, буквально выбрасывая воду. Но у них не было бочонков, чтобы хранить ее, поэтому, когда дождь прекратился и выглянуло солнце, они вскоре изнемогли от жажды.

Агнес смотрела на близлежащее побережье, густые леса, прерываемые золотыми пляжами. После штормов они держались поближе к берегу, боясь утонуть.

- ‘Нам надо сойти на берег, - сказала она. - ‘Мы можем найти воду – или деревню. Возможно, нам удастся раздобыть еду у местных жителей.’

- Еда?- сказала Лидия с испепеляющим взглядом. - А почему они должны нам помогать? Скорее они перережут нам глотки и украдут все наше имущество.’

- У нас достаточно золота. Мы могли бы купить его у них.’

- Ты перегрелась на солнце. Я не отдам этим туземцам ни одного фанама своего золота.’

- ‘Это золото компании, - заметила Агнес.

- ‘Он принадлежало моему мужу’ - настаивала Лидия.

- ‘И если ты умрешь, это не принесет тебе никакой пользы. - За все годы, проведенные в Индии, Агнес научилась играть роль послушной жены. Не обращать внимания на насмешки Гая и оскорбления ее сестры Каролины, которые становились все более резкими по мере того, как Каролина становилась старше, толще и несчастнее. Прикусить язык ради карьеры своего мужа.

Теперь она чувствовала, как рушатся эти старые оковы. То ли из-за потери мужа, то ли из-за солнечного жара, то ли просто из-за крайности своего положения - ей было все равно. Гнев поднялся в ней, и она даже не пыталась его сдержать.

- ‘Моей сестре нужно поспать и где-нибудь прилечь, - горячо сказала она. - Все мужчины хотят еды, крова и отдыха. Я не позволю тебе самодовольно сидеть на этом сундуке с золотом и отказывать им в том, что им нужно для выживания.’

Люди на веслах перестали грести и посмотрели вверх. Лидия свирепо посмотрела вниз по всей длине лодки.

- ‘Вы забываетесь, миссис Хикс.’

Агнес повернулась к Ли, сидевшему на корме у румпеля. - Пожалуйста, измените курс на левый борт. Мы отправляемся на берег.’

- ‘Чтобы быть ограбленными и порабощенными туземцам? - Лидия потянула Киффена за руку, который пристально смотрел куда-то в сторону, чтобы не вмешиваться в спор. - Мистер Киффен! Здесь командуешь ты.’

Киффен неуверенно переводил взгляд с одной женщины на другую. - Миссис Фой права, - пробормотал он. - Держи свой курс. Мы не можем рисковать, сходя на берег.’

- ‘Прошу прощения, мэм, но синий мундир Компании еще не делает вас капитаном, - сказал Ли. Он перевернул румпель. Люди на веслах начали грести.

Лидия вспыхнула от ярости. - Это мятеж. Когда мы доберемся до Мадраса, я сообщу об этом губернатору, и он повесит тебя на ближайшей виселице.’

Ли пристально посмотрел на нее. - ‘Я все-таки рискну. Если мы доберемся до Мадраса.’

- Мистер Киффен’ - взвизгнула Лидия. - Вы позволите ему такую дерзость?’

- Я уверена, что он этого не сделает, - холодно ответила Агнес. - Раз уж ты так вольна в своих милостях, значит, он у тебя в руках.’

Агнес услышала, как эти слова слетели с ее губ, и едва поверила, что осмелилась их произнести. Лицо Лидии побелело от гнева. Она посмотрела на Киффена, но тот лишь изумленно уставился на Агнес.

С визгом Лидия сунула руку под юбку. В ее руках появился маленький пистолет с рукояткой из слоновой кости. Она направила его на Агнес.

- Мистер Ли, пожалуйста, вернитесь на прежнее курс, - приказала она. Пистолет даже не дрогнул.

Никто даже не пошевелился. Ли умоляюще посмотрел на Агнес. Мужчины на веслах молча смотрели на двух женщин. Единственным звуком было тихое шлепанье волн о корпус судна и капанье воды с поднятых весел.

- ‘Парус.’

Голос Сары разрушил фальшивое спокойствие. Никем не замеченная, она села и теперь с открытым от удивления ртом указывала на море. Ее голос был настолько хриплым, что его едва можно было расслышать, но он прорезал напряженную тишину, охватившую лодку.

В одно мгновение ссора была забыта. Они все повернулись туда, куда она указала, прикрывая глаза ладонями и глядя на белые паруса, которые прорезали горизонт.

- Слава Богу, мы спасены’ - воскликнул Киффен, вытирая пот со лба. Рядом с ним Лидия Фой бросила острый взгляд на приближающийся корабль.

- ‘Он английский?’

- ‘Судя по его виду, похоже, - сказал Ли.

Грейфер был кораблем Индийского типа, названным от арабского слова "ворон". Подобно птицам, они могли летать при самом легком ветре, а две квадратные мачты делали их грозными моряками. Наиболее отличительной чертой был нос, который был срезан, чтобы оставить низкую, плоскую переднюю палубу, давая ее носовым стрелкам беспрепятственное поле огня.

- Может быть, он сельский торговец?- сказала Агнес. - "Сельская торговля" - так англичане называли внутреннюю торговлю в Индийском океане.

- ‘Не многие купцы рискуют своими грузами в это время года, - с сомнением произнес Ли.

Их эйфория поутихла. Они с тревогой смотрели, как корабль приближается к ним, разрываясь между надеждой на спасение и мучительным страхом перед еще худшей участью.

- ‘Он поднимает флаг.’

Красный вымпел взметнулся к его главной мачте. Порыв ветра подхватил его, вытянув так, чтобы они могли видеть змеиный узор, колышущийся на темно-красной ткани.

Агнес никогда раньше не видела этого флага, но она знала его устрашающую репутацию. Много вечеров в Бринджоане за общим столом разговоры переходили на пиратскую Ангрию, Бич Малабарского побережья. У каждого торговца и моряка была своя история о товарищах по кораблю, убитых в бою или захваченных в плен и подвергнутых невыразимым мучениям в своих подземельях.

- Давай к берегу! - крикнул Киффен. - Бегство - наша единственная надежда.’

Мужчины наклонились к веслам. Но их было мало, и они были слабы. Грейфер несся прямо на них, легко скользя по ровному морю.

‘Да их сам дьявол гонит, - выдохнул один из мужчин.

- Тихо, - приказал Ли. - ‘Не трать зря свое дыхание.’

- ‘Если мы приблизимся к берегу, то, возможно, он не сможет следовать за нами, не разорвав свой киль, - с надеждой сказал Киффен.

Агнес покачала головой: - ‘Я видела такие корабли, пришвартованные в Бринджоане. Они построены с небольшой осадкой.’

На носу грейфера вспыхнуло пламя. Секундой позже они услышали ровный грохот пушки. Ядро скользнуло по воде и шлепнулось сзади примерно в тридцати ярдах от них.

- ‘Эти дикари даже не умеют правильно целиться, - сказала Лидия Фой. Она все еще держала пистолет с рукояткой из слоновой кости.

- ‘Это был предупредительный выстрел, - сказал Ли. - Следующий будет ближе.’

Как будто пираты услышали его, пушка выстрелила снова. На этот раз ядро приземлилось так близко, что они почувствовали прикосновение его брызг.

- ‘Мы перегружены, - быстро сказал Ли. - Одно попадание - и мы все погибнем. Вы умеете плавать, миссис Хикс?’

- ‘Немного. Но нам никогда не удастся вытащить Сару на берег.’

Они уставились на приближающийся корабль. Он был так близко, что Агнес могла видеть, как солнце блестит на дулах ее пушек, а команда сгрудилась на носу корабля. Они потрясали оружием в воздухе, издавая пронзительные боевые кличи, говорившие о страхе и муках.

- ‘Что же нам теперь делать?’

***

Развалившись в кресле в Губернаторском доме, Киффен уставился на свои колени. Тропический закат, льющийся сквозь высокие окна, бросал на него почти малиновый свет.

- Естественно, я сопротивлялся пиратам, как только мог. Но мы умирали с голоду и были опустошены столькими днями в море. Пираты вскоре одолели нас. Они взяли женщин в заложницы и отправили меня плыть в маленькой лодке. Они утверждали в своей дикой манере, что хотят, чтобы я доставил сообщение в Мадрас. Требование выкупа за пленников. И вот так, после долгого дрейфа и не раз встречая смерть, я прибыл сюда.’

Пока он рассказывал свою историю, Том поднялся со стула и принялся расхаживать по комнате. Теперь он остановился, облокотившись на подоконник и глядя, как солнце садится над лагуной, лежащей к западу от города.

- И сколько же?- спросил он.

Киффен беспокойно заерзал на стуле. - ‘Прошу прощения?’

- ‘Сколько стоит выкуп, который они потребовали?’

- Это ... - челюсть Киффена захлопала, как у рыбы. - Пять тысяч рупий.’

‘А как это платить? Где они держат женщин?’

Киффен сцепил пальцы так, что Тому показалось, будто они вот-вот сломаются. - ‘Я этого не помню. Ситуация ... все было так ужасно, вы понимаете. Я едва спасся.’

- Логово Ангрии - это крепость в Тираколе, к югу от Бомбея, - вставил губернатор. - ‘Он почти наверняка отвез их туда.’

Том не обратил на него внимания. Он отвернулся от окна и двинулся на Киффена, пока полностью не заслонил его собой. Маленький человечек съежился в кресле.

- ‘Ты все врешь.’

Без всякого предупреждения Том схватил его за лацканы мундира и рывком поставил на ноги. Он развернул его, протащил по полу, как непослушного ребенка, и швырнул в стену. Фрейзер начал было протестовать, но сила ярости Тома удержала его.

- Скажи мне правду’ - потребовал Том.

Киффен так глубоко погрузился в свою рубашку, что почти зарылся в нее. Он что-то бормотал, размахивая руками и ногами. - Отпусти меня, - взвизгнул он.

Том отпустил его. Он упал на пол с глухим стуком и криком.

- ‘Ты трус и негодяй, - сказал ему Том. - ‘Если бы ты повиновался моим приказам, а не просто думал о спасении собственной шкуры, мы все могли бы спастись на лодке. Многие мужчины, которые сейчас мертвы, были бы живы, и у меня была бы моя жена.’

Ярость охватила его; последнее слово сопровождалось ударом в ребра, от которого Киффен снова взвизгнул.

- Мистер Уилд’ - испуганно сказал Фрейзер. - ‘Я позову своих охранников.’

Том отступил назад, тяжело дыша. Он уставился на стену, потому что знал, что если снова посмотрит на Киффена, то причинит ему еще больше насилия.

- Пираты не отпустили тебя и не передали никакого сообщения. Так ли это? - Он поднял кулак, Киффен заскулил и съежился у плинтуса.

- Мистер Уилд, - предостерег его Фрейзер.

- ‘Я сражался с пиратами в этих океанах, когда вы сражались с игрушечными солдатиками. Для них каждый заключенный - товар. Они отпустили бы его не больше, чем мешок с золотом. Поэтому я снова спрашиваю вас - что случилось?’

Киффен выпрямился. Из носа у него текла кровь. - Он умоляюще посмотрел на Фрейзера.

- ‘Вы позволите ему так со мной обращаться? Позовите своих охранников - заприте его в тюрьме. Он злодей и сумасшедший.’

- Отвечай на его вопрос, - сказал Фрейзер.

Киффен смотрел то на губернатора, то на Тома. Поражение отразилось на его лице, когда он понял, что в этой комнате у него нет друзей.

- ‘Я не сражался с пиратами, - прошептал он.

- ‘И они никогда не брали тебя в плен? - надавил Том.

- ‘Я прыгнул за борт, - жалобно сказал Киффен. - Мы были достаточно близко к берегу, и я мог плыть. Пираты были слишком заняты охраной своей добычи, чтобы беспокоиться обо мне.’

- ‘Ты бросил этих женщин?- сказал губернатор.

- ‘Да. - Киффен опустил голову.- ‘А что я мог сделать против сотни пиратов? Я думал, что смогу найти помощь и поднять тревогу.’

- ‘Ты ничего такого не думал’ - сказал Том, изо всех сил стараясь сдержать свой гнев. - Ты думал только о том, чтобы спасти себя.’

Киффен не стал этого отрицать. - Я нашел деревню и положился на их доброту. Когда пираты ушли, рыбаки стали переводить меня по всему побережью – из деревни в деревню, неделя за неделей, пока я не пришел сюда. И вы должны мне поверить, - добавил он благочестиво, - что с тех пор не проходило ни одного дня, чтобы я не молил Бога пощадить этих несчастных женщин. Если бы я мог обменять свое положение на их, я бы с радостью это сделал.’

Том оборвал его яростным взглядом: Он уставился на человека, хнычущего на полу, вспоминая, как его собственный отец Хэл расправился с одним из слуг компании, который предал семью пиратам. Он вынудил его признаться в содеянном острием меча, а затем повесил голым на собственном окне.

Но даже если бы Фрейзер разрешил это, у Тома не хватило бы духу заставить Киффена страдать еще больше. Киффен был трусом, не больше. Он не требовал ответственности, которая была возложена на него. Кровь и сопли запеклись на его верхней губе, как у плачущего ребенка, которого толкнули большие мальчики.

- Убирайся с моих глаз, - прошипел Том.

Киффен отполз назад, дрожа от страха перед новым ударом, и скрылся за дверью. Том повернулся к Фрейзеру:

- ‘Как я могу вернуть Сару и Агнес?’

Фрейзер явно смутился. - ‘Если они у Ангрии, то он наверняка отправил свои требования выкупа в Бомбей.’

- ‘И что же тогда будет?’

- Губернатор Кортни не считает нужным иметь дело с пиратами. Он говорит, что это просто служит им ободрением.’

- Тогда что? Нападет ли он на крепость?’

Фрейзер колебался. - Ангрия - самый могущественный пират на Малабарском побережье, а силы Гая Кортни ограничены.’

- ‘Вы хотите сказать, что он позволит им сгнить? Одна из женщин - Агнес Хикс, невестка Гая Кортни.’

- ‘Я не могу говорить за него. - Фрейзер увидел страдание на лице Тома. - ‘Но я дам вам билет на корабль до Бомбея. Вы можете сами обратиться с этим делом к губернатору Кортни. Если он не заплатит выкуп, то там или в Сурате могут найтись купцы, которые выдадут вам деньги вперед.’

- Против чего же? - мрачно сказал Том. ‘У меня нет ни залога, ни перспектив. Я рисковал своей жизнью, спасая драгоценное имущество вашей компании, и какова же моя награда? Чтобы моя жена осталась гнить в какой-то пиратской темнице?’

Фрейзер развел руками: - Жаль, что я не могу сделать больше. Как вы сами знаете, эти пираты - люди дела, а заложники - их товарный запас. Найдите выкуп, о котором просит Ангрия, и он обойдется с вами по справедливости.’

- ‘А если я не смогу?’

- Тогда он сократит свои потери и подаст пример наказанием своих пленников тем, кто не хочет платить.’

Им пришлось ждать неделю в Мадрасе. Каждый день Ана брала Тома и Фрэнсиса на рынок, чтобы поговорить со знакомыми торговцами. Все они выражали свое сочувствие, но ни у кого не было денег, чтобы дать взаймы.

- ‘Сейчас неподходящее время, - сказала Ана. - ‘Пока в этом году не прибудут корабли из Англии, весь их капитал будет занят товарами.’

Наконец они отплыли, медленно двигаясь неделями вокруг мыса Корморин и вверх по Малабарскому побережью в ритме ветра. По утрам воздух поднимался с суши, выталкивая их в море; днем поднимался морской бриз и гнал их обратно к берегу.

Они миновали Бринджоан, пятнышко на горизонте. Со стороны моря он не выказывал никаких признаков опустошения, которому подвергся. Том обрадовался, увидев его с обратной стороны. Дальше на север Ана указала на остров Кидда, где печально известный пиратский капитан однажды остановился, чтобы переоборудовать свои корабли.

- ‘Интересно, закопал ли он там какое-нибудь сокровище? - спросил Фрэнсис. - ‘Нам бы это, конечно, пригодилось.’

Окаймленные пальмами пляжи уступили место более неровной, скалистой береговой линии. Густо поросшие лесом мысы простирались один за другим до самого горизонта, разделенные скрытыми бухтами и устьями рек. Многие из них охранялись каменными замками, и часто Том мельком видел лодки на уединенных якорных стоянках у их оснований.

- ‘Это спорная страна, - объяснила Ана. - Около тридцати лет назад народ Маратхи восстал против императора Великих Моголов и основал свое собственное королевство. Но теперь они оказались втянуты в гражданскую войну между собой - вдовствующая королева восстала против своего пасынка. Ангрия процветает в хаосе, играя одну сторону против другой.’

Когда корабль проскользнул мимо мыса, в конце следующей бухты показался новый мыс. Белые волны пенились вокруг его основания, а высоко вверху чайки кружили вокруг крепости из черного камня, которая покрывала всю вершину.

- Вот, - сказала Ана. - ‘Это Тиракола, крепость Ангрии.’

Том схватил подзорную трубу. Он уставился на узкие окна в тщетной надежде, что оттуда выглянет Сара. Его душа болела; он едва мог вынести тоску от того, что находится так близко и так невероятно далеко. По другую сторону этих неумолимых стен Сара и Агнес будут лежать, Бог знает в каком состоянии, ожидая, когда он их спасет. В какой-то безумный момент он подумал о том, чтобы нырнуть за борт, вскарабкаться по скалам и взобраться по отвесной скале в замок.

- ‘Он выглядит неприступным, - тихо сказал Фрэнсис.

К ним присоединился хозяин судна. - Эти стены толщиной в восемнадцать футов. Предпоследний губернатор, сэр Николас Уэйт, намеревался поставить Ангрию на колени. Он собрал целую флотилию и привел ее сюда. Стены слишком высоки, чтобы с кораблей можно было стрелять из обычных пушек, поэтому он снабдил их мортирами "кохорн", чтобы забрасывать внутрь взрывающиеся снаряды. Это не принесло ему никакой пользыСнаряды просто треснули, как яйца о скалы, рассыпались порохом и потеряли фитиль ».

Том внимательно осмотрел крепость и ее окрестности. Высокие башни охраняли каждый угол. Нижняя часть стен была высечена из цельного камня, а каменная кладка наверху располагалась так же аккуратно и плотно, как и все, что он видел в Европе. Он видел немного оружия, но это вряд ли имело значение. Позиция была неприступной.

За мысом берег уходил в глубокую бухту в устье реки. Том насчитал дюжину кораблей, в том числе несколько самых крупных, размером почти с фрегат. Они стояли за длинной стрелой, сделанной из прикованных друг к другу стволов деревьев.

- ‘Поднимите еще паруса’ - приказал капитан, обеспокоенный тем, что находится так близко к логову пирата. Но стрела не двигалась, и никто из кораблей не решился выйти. Сегодня, очевидно, у Ангрии были другие дела, чтобы отвлечь его.

Том смотрел, как форт остается позади них. - ‘Я вернусь за тобой, - пообещал он. Ветер унес его слова прочь.

***

Глубоко в недрах замка зашевелилась Сара Кортни. Она села, чувствуя, как железные оковы впиваются ей в запястья, и уставилась в темноту. Вода капала, как тикающие часы; некоторые из других заключенных стонали или плакали. Она не обращала на них внимания, прислушиваясь сквозь камень. Надеясь, вопреки всем доводам рассудка, что это был не сон.

Дрожь пробежала по ее телу, как мерцание свечи в порыве ветра у проходящего мимо слуги.

- ‘Что такое? - сказала Агнес, насторожившись при малейшей перемене в состоянии сестры. Рвота прошла, и Саре не составило труда сдержать скудный паек, который им давали тюремщики. На самом деле она даже прибавила в весе. Но сейчас у Агнес были другие заботы. - ‘Это опять лихорадка?’

Сара отрицательно покачала головой. - Мне показалось, что я слышу голос Тома. Мне снилось, что он пришел спасти нас, что он стоит в дверях со шпагой Нептуна в руке и разрезает наши цепи. - Она вздохнула, положив руку на живот. - Должно быть, это был сон. В конце концов, даже шпага потеряна.’

Она понятия не имела, сколько времени они провели в подземелье, хотя сейчас, должно быть, прошло уже несколько недель. Никакой дневной свет не проникал так далеко вниз, даже щель, по которой они могли бы считать дни. Они находились в пещере, сети пещер, расположенных так глубоко на мысу, что Саре иногда казалось, будто она слышит, как снаружи бьются волны. Сырые стены были высечены из необработанного камня, по которому стекала вода всякий раз, когда шел дождь. Единственный свет исходил от единственной лампы в соседней пещере. Когда масло заканчивалось, стражникам иногда требовались дни, чтобы его пополнить.

- ‘Он обязательно придет’ - сказала Агнес. - ‘Если бы его подхватили ветры и унесли на другой конец света, и хоть все воинство Великого Могола стояло бы между вами, он все равно пришел бы за тобой.’

- ‘А что, если он мертв? Мы даже не знаем, удалось ли ему избежать резни в Читтаттинкаре.’

Агнес положила руку на сердце Сары. - ‘Если бы он умер, ты бы узнала об этом здесь. Даже за те несколько дней, что она прожила с Томом и Сарой в Бринджоане, она видела, как глубоко они любили друг друга. Она знала, что Том их не бросит.

Из противоположного угла пещеры она услышала насмешливое шипение дыхания.

- ‘Не полагайся на своего мужа. Если он жив, то скорее всего уже забыл, что был женат.’

- ‘Я верю в него.’

- ‘Я верила в мистера Киффена, - возразила Лидия, - пока этот трус не бросился за борт. Кто бы мог подумать, что джентльмен бросит трех дам и все их земное имущество этим пиратам?’

- Том совсем другой, - тихо сказала Сара. Хотя она постоянно думала о Томе, она старалась не говорить о нем слишком часто. Было бы жестоко слишком много думать о своем муже, когда у Агнес даже не было возможности оплакать потерю капитана Хикса.

- ‘Если мы хотим спастись, то это может сделать только Гай Кортни, - сказала Лидия. - Хотя я не могу понять задержки.- Она указала на Агнес. - Вы невестка Гая. Почему он еще не выкупил нас?’

- ‘Если ты полагаешься на любовь Гая ко мне, чтобы спасти нас, ты будешь разочарована, - сказала Агнес. - ‘Я совершила самое страшное преступление в его книге - упустила возможность продвинуться по карьерной лестнице. Он хотел, чтобы я была помолвлена с каким-нибудь высокопоставленным лицом в Ост-Индской компании. Вместо этого я вышла замуж за капитана Хикса, скромного солдата. Он так и не простил меня. Вот почему он сослал нас в Бринджоан.’

Она снова прислонилась к холодной стене. Это был не новый разговор: они обсуждали его каждый день с тех пор, как пираты захватили их. Но на этот раз Лидия не дала ему закончиться. Она выпрямилась, скрутив запястья в наручниках, и лукаво посмотрела на Агнес и Сару.

- ‘Почему вы притворяетесь, что вы не сестры?’

Лидия рассмеялась, увидев шок на их лицах. - ‘Неужели вы думали, что скрыли это от меня? У меня проницательные глаза. Я смотрю и слушаю. Еще до того, как мы покинули Бринджоан, у меня были кое-какие подозрения. В нашем теперешнем заточении вы едва ли могли надеяться скрыть это. Ваша забота друг о друге; слова, которые вы шепчете, когда думаете, что я сплю. Я знаю вашу тайну – и другой вопрос, который вы не обсуждаете.’

Она подняла голову, так что ее острый подбородок был направлен в их сторону. - Вы можете это отрицать?’

Хотя это едва ли имело значение, Агнес почувствовала укол предательства. В своей тюрьме они владели только своими секретами. Теперь она потеряла даже это. И она не доверяла Лидии.

- ‘Это правда’ - решительно сказала Сара. - Мы с Агнес - сестры. Я не видела ее почти двадцать лет, прежде чем мы неожиданно высадились в Бринджоане.’

- ‘Значит, вы еще и сестра Каролины Кортни, жены губернатора.’

Сара кивнула:

Лидия подняла свои скованные руки. - Тогда скажи нашим тюремщикам, кто ты на самом деле. Если Гай Кортни узнает, что они держат обеих сестер его жены – не говоря уже о вдове его верного друга мистера Фоя, – он заплатит любой выкуп, какой они потребуют.’

- ‘Вы ошибаетесь’ - сказала Сара. - ‘Если бы Гай знал, кто я на самом деле, он бы заплатил Ангрии, чтобы он продержал нас здесь до конца наших дней. А если он и выкупит меня, то только для того, чтобы наказать еще хуже, чем когда-либо может Ангрия.’

Лидия наклонилась вперед, словно ищейка, почуявшая запах. - Но почему же?’

Слишком поздно Сара поняла, что сказала слишком много. Усталость и отчаяние ослабили ее защиту. - ‘Это ничего не значит.’

- ‘Если это и есть причина, по которой я останусь гнить в этой темнице, то она означает все. Лидия поползла вперед. - "Что Гай держит против тебя?""

- ‘Ничего.’

- Любил ли он тебя’

Сара вздрогнула. - ‘Никогда.’

Лидия задумалась над этим. - Он не простил Агнес, что та вышла замуж не по своему положению. Может быть, ты совершила то же самое преступление?’

Сара не решалась заговорить сама.

- ‘Но это не объясняет ненависти, - задумчиво произнесла Лидия. - ‘Должно же быть что-то еще. Возможно, ваш муж. Какая-то вражда между вашим мужем и губернатором Кортни?’

Ее нос дернулся. - ‘Но что могло его так разозлить? Нарушитель? Соперник?’

- ‘Он был нарушителем, - сказала Агнес. - ‘Ты же знаешь, как Гай презирает людей, которые крадут у него торговлю с Индией. Вот в чем причина.’

Но она говорила слишком поспешно. Лидия услышала эту ложь. - ‘Нет. Я не думаю, что это может быть так." Торжествующая улыбка тронула ее губы. - ‘Когда мы грузили лодку в Бринджоане, я слышал, как один из мужчин назвал вас “миссис Кортни”. Но зачем ему это делать? И мальчик, который путешествовал с тобой - племянник Гая, Фрэнсис Кортни. Поразительное совпадение, не правда ли?’

- ‘Ты ослышалась’ - сказала Сара.

- Боюсь, что нет. А если вы миссис Кортни, то ваш муж должен быть ... - она на мгновение задумалась. - Том Кортни.’

Она увидела на их лицах изумленные взгляды и рассмеялась. - ‘Вы миссис Том Кортни - не только сестра жены Гая, но и жена его брата. Теперь я начинаю понимать. Я слышала о Томе Кортни, когда жила в Бомбее. Говорили, что они с Гаем стали такими врагами, что пытались убить друг друга. Я слышала, что однажды Гай сбросил человека с крыши Губернаторского дома только за то, что тот упомянул его имя.’

- ‘Я не обращаю внимания на сплетни, - сказала Агнес.

Но Лидия еще не закончила. - ‘Теперь я припоминаю еще одну историю. Настоящий скандал. Я получила его от подруги, а та - от горничной Каролины Кортни, которая приехала с ней из Англии. По словам служанки, Каролина не была девственницей, когда выходила замуж за Гая - на самом деле она уже носила ребенка.’

Из темноты вынырнуло лицо Лидии. Лишения последних недель лишь обострили черты ее угловатого лица, придав ему устрашающий вид.

- Они сказали, что ребенок - юный Кристофер Кортни - вовсе не принадлежал Гаю. Они сказали, что Каролина была довольно свободна со своими прелестями во время путешествия из Англии, и что хотя именно Гай пил брачное вино, он не был первым, кто откупорил пробку. Его брат Том, говорили они, имел такое удовольствие.’

Даже в темноте ее глаза сияли торжеством. - "Вот почему он ненавидит тебя. Хотя я удивляюсь, - злобно добавила она, обращаясь к Саре, - что ты так верна своему мужу, после того как он так свободно обошелся с твоей сестрой. Я уверена, что не удовлетворилась бы тем, что стала чьим-то десертом.’

- Пожалуйста, - взмолилась Агнес. - ‘Теперь ты понимаешь, почему Гай не должен знать, кто такая Сара. Ты не должна никому об этом рассказывать.’

Лидия снова забилась в свой угол, ее щеки потемнели от возбуждения, вызванного предстоящей охотой.

- ‘Можете на меня положиться, - сказала она. - Твой секрет в безопасности. И еще одно дело, о котором вы не говорите.’

- ‘Что ты имеешь в виду? - тупо сказала Сара.

- ‘Ты ждешь ребенка. Ты никогда не говоришь этого, но это так же ясно, как выпуклость в твоем животе. То, как ты не могла удержать еду в лодке, а теперь еще и растолстела на той скудной пище, которую нам дают пираты. А есть и другие признаки, которые заметит любая женщина.’

Сара сжала кулаки.

- ‘А почему ты не скажешь об этом пиратам? - Спросила Лидия.

- ‘Последние пятнадцать лет мы с Томом мечтали о ребенке, - печально сказала Сара. - ‘За все это время я забеременела только один раз, и то дитя я потеряла. Чтобы это случилось сейчас, в такой обстановке ... - она замолчала.

‘Если бы пираты знали, они наверняка нашли бы способ воспользоваться ее уязвимостью, - сказала Агнес. - ‘Вот почему мы не говорим об этом, и поэтому я умоляю вас, миссис Фой, ничего не говорить пиратам.’

- ‘Как вам будет угодно, - сказала Лидия. Она свернулась калачиком и улыбнулась про себя, хотя в тусклом свете остальные этого не видели. - Кроме того, кому я вообще могу рассказать об этом?’

Далеко над ними, через много уровней скал и в части замка, построенного из камня, пират Ангрия сидел в своем зале. У него было хрупкое, гибкое телосложение, но ни один человек, видевший его, не мог ошибиться в силе, которая горела в его глазах. Голова его была покрыта тюрбаном, а длинные усы, обрамлявшие щеки, почти сливались с бакенбардами.

Он не был рожден моряком. Его отец был дешмуком, мелким лордом, которому поручили заботиться о сотне деревень. Его дело было выносить решения по спорам фермеров и защищать жителей деревни от грабежей разбойников. Но Ангрия не был создан для суровых ритуалов и запретов сельской жизни. Крестьяне пресмыкались перед его отцом, его отец пресмыкался перед своим сюзереном, и все, что когда-либо имело значение, - это следующий урожай риса. Но славы не было. Когда Ангрия впервые увидел корабль португальского купца, несущегося через залив на всех парусах, он понял, что это его судьба. Летать свободно, без ограничений по законам и обычаям, не подчиняясь ничему, кроме ветра и моря, – вот о чем он мечтал. Двадцать пять лет спустя он достиг этого.

Зал был свидетельством его успеха. Вдоль стен выстроились трофеи с захваченных им кораблей - голландские, английские и португальские флаги, корабельные колокола и фонари, и даже резная фигура обнаженной русалки. Пол покрывали толстые тканые ковры, иногда по три штуки в глубину. Его люди лежали, растянувшись на них. Обычно они играли в кости, пили арак или курили кальян, который привозили из Аравии. Но сейчас все молчали, их внимание было приковано к человеку, стоявшему перед Ангрией.

Он приехал в тот же день, подъехав к замку верхом на лошади, которая когда-то была прекрасной лошадью, но теперь хромала от долгих недель тяжелой езды. У него была длинная темная борода, хотя волосы на голове сгорели, оставив его лысым. Даже когда он спешился и бросил поводья конюху, он возвышался над остальными обитателями замка. Он потребовал разговора с Ангрией. Стражники впустили его, ибо кто мог отказать человеку с таким сказочной шпагой на поясе?

Теперь Ангрия изучал его с возвышения, на котором он сидел. Под бородой и свежими шрамами, которые розовели на его коже, гость был все еще почти мальчиком, еще не достигшим двадцати лет, но уже закаленным в боях. Воин, без сомнения. Возможно, именно так выглядел Ангрия в том возрасте, когда он еще не научился ценить достоинства тонкости и силы.

- ‘Как тебя зовут? - спросил пират.

- ‘Раудра, - сказал гость. Раудра был аватаром бога Шивы. Глядя на юношу, на дикость в его глазах, Ангрия мог представить его воплощением этого бога, разрушителя миров.

- ‘Зачем ты сюда пришел?’

- ‘Служить вам.’

- ‘А что ты предлагашь?’

- ‘Я изучал обычаи тех, кто носит шляпы, - сказал Кристофер. - ‘Я плавал на их кораблях и могу научить ваших людей сражаться так же, как они, – дисциплинированно и точно.’

Ангрия отрицательно покачал головой. - ‘Я сражался с носителями шляп больше сезонов, чем ты прожил. Я не хочу, чтобы мои люди сражались так, как они это делают. Мне нужны люди, которые сражаются по-нашему, с духом и храбростью. Вы не можете научить тигра плеваться, как кобра.’

- ‘Я тренировался в Калари. Я могу сражаться как тигр или как кобра." - Кристофер выхватил шпагу. - ‘Я сражусь с любым мужчиной в этом зале, чтобы доказать это.’

При этих словах половина людей Ангрии вскочила на ноги, требуя возможности поставить негодяя на место. Несколько человек, однако, остались сидеть - более старые и мудрые головы, которые оценили новоприбывшего и увидели в нем достаточно, чтобы заставить их остановиться.

Ангрия встал и успокоил своих людей. Он спустился с помоста и подошел к Кристоферу, кружа вокруг него, как покупатель на деревенской ярмарке.

- ‘Это прекрасная шпага, - сказал он. Лампы в холле ярко освещали сапфир. - ‘Ты должен быть храбрым человеком, чтобы принести такое оружие в дом, полный незнакомцев.’

- ‘Я доверяю вашей чести’ - сказал Кристофер.

Ангрия кивнул, принимая комплимент.

- ‘И если бы кто-нибудь дотронулся до нее, он тут же лишился бы руки.’

По комнате пронеслось рычание – хотя никто и не пошевелился, чтобы принять вызов. Ангрия снова заставил их замолчать.

- ‘Откуда мне знать, что ты тот, за кого себя выдаешь? У меня много врагов. Ты можешь быть шпионом, посланным Раджой Шахуджи, или агентом тех, кто носит шляпы, чьи корабли я граблю.’

Кристофер пристально посмотрел на него. - ‘Как ты можешь быть уверен в своих людях?’

Это заставило некоторых из них снова вскочить на ноги с ножами в руках.

Ангрия рассмеялся. - Действительно, от шпиона можно было бы ожидать, что он попытается еще больше расположить к себе своих хозяев. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я так думал.’

Он сделал жест рукой. Боковая дверь открылась, и четверо охранников впустили худощавого мужчину с нечесаными волосами и дикой бородой. Он был обнажен, если не считать набедренной повязки на животе, и, судя по шрамам и струпьям на теле, ему пришлось пережить немало мучений. Охранники бросили его на землю между Кристофером и Ангрией.

- ‘Этот человек был пойман на краже из моей сокровищницы, - сказала Ангрия. - ‘Какое ему должно быть наказание?’

Пленник захныкал. Кристофер выглядел скучающим. - ‘Если он обокрал тебя, то должен умереть." - Он вытащил шпагу. Тихий вздох прокатился по комнате, когда мужчины увидели совершенство клинка и золотую инкрустацию, струящуюся по нему. - ‘Ты хочешь, чтобы я сделал это за тебя?’

- Убери свой клинок, - сказал Ангрия. - ‘Это было бы слишком просто. Я держу особое место для таких людей, как этот, внизу, у подножия замка, у водяных ворот. У меня есть железный ошейник, прикрепленный к скалам, чтобы я мог привязать предателя там, рядом с отметкой высокого прилива. Ты сказал, что был моряком?’

Этот вопрос застал Кристофера врасплох. - ‘Некогда.’

- ‘Ты знаешь о весенних приливах и отливах?’

- Дважды в месяц, во время новолуния и полнолуния, прилив опускается ниже и поднимается выше обычного, - сказал Кристофер.

Ангрия кивнул. - "Ошейник удерживает голову человека там, где она не будет прикрыта до самого весеннего прилива. С каждым днем он все больше приближается к тому, чтобы утонуть. Скалы внизу покрыты водорослями и ракушками. Волны бросают его на них, сдирая кожу с острых, как бритва, раковин. Когда отлив заканчивается, солнце сморщивает его кожу и высушивает соль на ранах. Соленая вода попадает ему в рот – он так хочет пить, что не может удержаться, чтобы не выпить ее, – но от этого его только тошнит. Если я оставлю его во время самых низких приливов, на полпути к полной луне, может пройти две недели, прежде чем вода поднимется достаточно высоко, чтобы утопить его. И к тому времени, когда это произойдет, он будет благодарить меня за мою милость.’

Пленник начал говорить, бормоча себе под нос мольбы и проклятия. Один из охранников заставил его замолчать, ударив по лицу. Над ним Ангрия и Кристофер пристально смотрели друг на друга. Глядя в глаза пирата, Кристофер не видел ничего, кроме безграничной жажды власти. Он не знал, что Ангрия, вернув ему взгляд, увидел почти то же самое отражение.

- ‘Я предлагаю тебе сделку’ - сказал Ангрия. - ‘Ты пришел сюда по доброй воле, и я отпущу тебя по доброй воле. Ты можешь беспрепятственно покинуть мой замок. Если ты останешься и будешь хорошо служить мне, то станешь богатым человеком. Но если ты предашь меня, то заплатишь такую цену, что даже акулам будет нечем полакомиться.’

Кристофер колебался. Ангрия подумал, что он испугался.

- ‘Если у тебя есть какие-то сомнения, то здесь тебе не место, - предупредил он.

Но у Кристофера их не было. Глядя на сокровища и трофеи в этой комнате, он знал, что здесь его место. Он опустился на колени перед Ангрией. Слуга поставил перед ним два блюда с рисом и молоком. Он обмакнул рис в молоко, съел его и повторил клятву, которую произнес Ангрия.

- ‘Я буду есть рис и молоко и всегда останусь у твоих ног.’

***

Они благополучно добрались до Бомбея. Том внимательно следил за тем, как они входили в гавань, наблюдая за тем, как капитан выстраивает семь ориентиров к точке Малабар, чтобы проложить безопасный курс через рифы и островки, охраняющие подход. Проскользнувшие мимо очертания, которые Том видел только на картах - Затонувшая Скала, Устрица, Средняя земля. И вот они вышли на Бомбейские дороги, под замок на холме Дангари.

Том разделся до рубашки и бриджей, снял чулки и стал похож на моряка в коротких штанах. Сойдя на лодку, он вместе с другими матросами взялся за весло, а Фрэнсис и Ана сели на корме рядом с капитаном. Том чувствовал себя беззащитным, даже более уязвимым, чем в форте Бринджоан. Это были владения Гая, и он не знал, какие глаза могут невидимо наблюдать за ним из Губернаторского дома за стенами.

Зловоние болотной грязи и гниющей рыбы раздражало его ноздри. Когда они причалили к берегу, он отвернулся. В тот день на набережной было тихо. Ласкары и грузчики отдыхали в жаркой тени, без особого энтузиазма разгружая корабль.

Фрэнсис, Ана и капитан разговорились с группой чиновников компании. Они были крайне удивлены, обнаружив, что племянник Гая Кортни так внезапно сошел на берег; они вытирали лица и бросали друг на друга тревожные взгляды, каждый прикидывая, как это новое прибытие изменит баланс сил в поселении. Гай правил островом так же безраздельно, как Великий Могол в Дели когда-либо правил своей империей, и его придворные выживали, читая изменчивые волны его настроения.

Люди из компании поспешно повели Фрэнсиса к дому губернатора. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Том скользнул в сторону небольшого скопления таверн и пивных с подветренной стороны замка. Он нашел самое оживленное место и сел в углу. Через несколько минут Мерридью – один из немногих моряков, переживших крушение "Пустельги" и осаду Бринджоана, - появился в таверне.

- ‘За вами никто не следил, сэр. Я буду караулить снаружи замка для мастера Фрэнсиса.’

Том кивнул и уселся ждать.

Фрэнсис шагнул в ворота замка и почувствовал дрожь предчувствия, когда они со звоном закрылись за ним. Его опасения усилились, когда он пересек двор, миновал различные складские помещения и сторожевые хижины и поднялся по ступеням к внушительному губернаторскому дому, который стоял у южной стены замка, выходящей на гавань.

Известие о его прибытии опередило его. Его сразу же впустили в кабинет губернатора на верхнем этаже.

Он никогда раньше не встречал своего дядю Гая. На единственной картине, которую он видел, висевшей в Хай-Уэлде, был изображен мальчик-херувим в белом костюме, стоящий рядом со щенком. Это был совсем не тот человек, который сейчас сидел перед большими окнами - высокий и стройный, одетый в темно-зеленый камзол с таким безупречным покроем, что он казался почти неестественным. Даже сидя, он держался с грацией и угрозой, как кошка, притворяющаяся спящей. Он был красив, с тонкими чертами лица и пышной шевелюрой, но выражение его глаз предостерегало от близости. Фрэнсис всмотрелся в его лицо, ища хоть какое-то подобие его брата-близнеца Тома, но ничего не нашел.

- Выйди на свет, чтобы я мог тебя видеть’ - прорычал Гай. Он изучал Фрэнсиса таким оценивающим взглядом, что тот почувствовал себя куском домашнего скота на аукционе. - ‘Да. Ты - сын Билли, в этом нет никаких сомнений. Я постараюсь не держать на тебя зла за это.’

Фрэнсис едва осмеливался заговорить, чтобы голос его не выдал. Оглядевшись по сторонам, он заметил портрет на стене. Сэр Хэл Кортни, одетый по моде покойного короля Карла, с развевающимся париком и пером в шляпе. Одна его рука легко лежала на рукояти великолепной шпаги, которую он носил. Художник нарисовал его с редким мастерством, запечатлев каждую грань сапфира в навершии.

Гай проследил за его взглядом. - ‘Тебе нравится моя картина?’

- ‘Мне больше нравилось, когда она висела в Хай-Уэлде, - невольно сказал Фрэнсис.

Гай усмехнулся: - "Узнаешь ее, да? Я получил ее от твоего отчима. Он был только рад расстаться с ней, учитывая его потребность в реальных деньгах.’

Он отложил перо, которым писал до этого. - "Признаюсь, я ждал тебя уже несколько месяцев. Я получил письмо, в котором тебя рекомендовали к службе Компании еще до последнего муссона.’

- ‘Меня задержали в Кейптауне.’

Гай внимательно посмотрел на Фрэнсиса. Еще до того, как мальчик уехал из Лондона, Чайлдс тайно написал Гаю, что Том живет в Кейптауне и что он послал Фрэнсиса убить его. Эта новость оставила Гая в мрачном настроении, пойманного в тиски неуверенности и надежды. Он ждал дальнейших новостей уже несколько месяцев.

‘Насколько я понимаю, Лорд Чайлдс поручил тебе одно дело в Кейптауне, - сказал он.

Фрэнсис удивлялся, как это Гай может так непринужденно обсуждать убийство собственного близнеца. И снова он задумался, что же могло произойти между братьями.

- ‘Да.’

- ‘И ты его успешно завершил?’

Фрэнсис кивнул.

‘Я не получал никаких сообщений об этом.’

- Мы спрятали тело на горе. Шакалы и гиены позаботятся о том, чтобы никто не смог его опознать. Потом я отправился в плавание на сельском торговце, но он потерпел кораблекрушение во время шторма близ Бринджоана. Я добрался до форта только для того, чтобы участвовать в событиях, о которых, я уверен, вы хорошо осведомлены.’

- ‘Действительно.’

- ‘Возможно, вы знаете, что моя тетя Агнес и ее муж капитан Хикс были в Бринджоане.’

- Смерть капитана Хикса была ужасным ударом, - сказал Гай без всяких эмоций.

- ‘И - я не знаю, дошла ли до вас эта информация - Агнес была захвачена пиратом Ангрией.’

Гай погладил свой подбородок кончиком пера. - ‘По правде говоря, я уже давно это знаю. Мы получили требование выкупа от Ангрии несколько недель назад. Кроме Агнес, у него есть жена Фоя, а еще одна женщина, которую он называет сестрой капитана Хикса. - Он нахмурился. - ‘Я и не знал, что у капитана Хикса есть сестра.’

- ‘Она отплыла из Кейптауна на том же судне, что и я, - поспешно сымпровизировал Фрэнсис, пытаясь развеять подозрения Гая. - Она жила в Дорсете, но овдовела и приехала искать помощи у своего брата.’

Ложь послужила своей цели. Гай потерял интерес.

- ‘Могу я спросить, - сказал Фрэнсис, - сколько выкупа Ангрия ожидает за этих трех дам?’

- Тридцать тысяч рупий.’

Фрэнсис разинул рот. - ‘Это, должно быть, больше пяти тысяч фунтов.’

- ‘Почти шесть тысяч, - ответил Гай.

Фрэнсис удивился, что Гай может сохранять такое хладнокровие. - ‘А как же вы будете платить? Вы уже обо всем договорились?’

- Договорились? - Гай рассмеялся, как будто это была самая удивительная мысль, которую он слышал за последние месяцы. - ‘Я послал гонца обратно к Ангрии и сказал, что единственная плата, которую он может от меня ожидать, - это свинец из жерла пушки.’

- ‘Значит, вы намерены напасть на крепость?’

- Конечно, нет. Тиракола неприступна. Если мы попытаемся напасть и потерпим неудачу, это унизит нас перед всем миром. Каждый пират от Бантама до Занзибара имел бы право охотиться на нас. Ущерб, нанесенный нашей торговле, был бы неоценим.’

- ‘Тогда что же вы будете делать?’

Гай вертел ручку, пока Фрэнсис не понял, в чем дело. - ‘Но вы же не собираетесь бросить пленников? Агнес Хикс - моя тетя, ваша невестка.’

Гай бросил на него ледяной взгляд. - ‘Не думай, что ты можешь играть на моих сердечных струнах. В последний месяц моя проклятая жена каждый вечер умоляла меня смягчиться, пока мне не пришлось выбить из нее эту мысль. Я не ожидал, что женщина поймет требования бизнеса, но ты ... - он строго посмотрел на Фрэнсиса. - ‘Ты пришел сюда в поисках моего покровительства, ищешь работу в Компании. Я надеялся, что ты оценишь деликатность ситуации. Было бы очень жаль, если бы мне пришлось написать Лорду Чайлдсу и сказать, что я не могу найти для тебя здесь никакой должности.’

Фрэнсис с трудом сдержал гнев. Это не поможет продвижению его дела. - Прошу прощения, дядя. Я больше не буду вас расспрашивать. Я новичок в этой стране и ничего не знаю о ее обычаях.’

- И все же ты уже повидал немало боевых действий. - Гай откинулся на спинку стула, полузакрыв глаза. - Расскажи мне о человеке, который спас крепость в Бринджоане. У меня были разные отчеты, но никто, кажется, не знает, кто он на самом деле.’

Фрэнсис замер. Он лихорадочно соображал, что бы такое сказать, не выдав Тома Гаю.

- ‘Его зовут Том Уилд. Он был капитаном судна, на которое я сел в Кейптауне. По правде говоря, я почти ничего о нем не знаю. ’

- Даже в те долгие месяцы, что ты провел в крепости? Мне казалось, что люди, пережившие такую осаду вместе, должны знать самые сокровенные тайны друг друга." - Он сложил пальцы вместе и подпер подбородок руками. - "Люди, с которыми я разговаривал, сказали, что вы очень хорошо знакомы. Что он полагался на тебя, как ни на кого другого.’

- Каждый человек выполнял свой долг.’

- Они сказали, что ты называл его "Дядя".’

- ‘Они ошибаются. Я называл капитана Хикса "Дядей". Люди, должно быть, перепутали свои воспоминания.’

Фрэнсис заставил себя посмотреть Гаю в глаза, надеясь, что его лицо не выдаст обмана.

- ‘А этот мистер Уилд? Он сопровождал вас в Бомбей?’

Лгать было бесполезно. Гай наверняка уже видел судовой манифест. - ‘Да’

- ‘А ты не знаешь, где он собирается остановиться?’

- ‘Он ничего не сказал.’

- ‘Неважно." - Гай выглядел довольным. - "Бомбей - маленькое поселение, и найти его будет нетрудно. Мне бы очень хотелось встретиться с этим человеком, который выходит из моря, чтобы спасти торговлю и честь компании. Без сомнения, нам будет что обсудить.’

- ‘Если я увижу его, то сообщу ему о вашем интересе." - Фрэнсис собрался уходить. - "‘Но теперь, если вы извините меня, дядя, это было долгое путешествие. Я найду себе жилье в городе.’

Гай притворился потрясенным. - ‘Я и слышать об этом не желаю. Ты мой племянник – и к тому же герой. Ты останешься в этом доме как мой почетный гость, пока я не найду дом, достойный члена моей семьи.’

Фрэнсис попытался скрыть свой ужас. - ‘Вы слишком добры, - возразил он. - ‘Но я уже отправил свои вещи в пансион. Я заберу их и немедленно присоединюсь к вам.’

- ‘Я прикажу слуге принести твой багаж, - ответил Гай. Затем он, казалось, передумал. - ‘Но ты же молодой человек, и ты долго был в море. Я знаю, что тебе не терпится познакомиться с прелестями Бомбея.- Он подмигнул Фрэнсису с такой понимающей ухмылкой, что Фрэнсис содрогнулся. - Ступай с моим благословением. Мы ужинаем в шесть.’

- ‘Тогда увидимся, дядя.’

Как только он ушел, Гай позвонил в колокольчик и вызвал одного из своих клерков. Вошел молодой парень в синей куртке, долговязый, с сальными волосами и лицом, покрытым шрамами от оспы. Его звали Питер Питерс, и Гай уже понял, что мало что он не сделает для развития своей карьеры.

- Иди за молодым Фрэнсисом и посмотри, куда он идет, - приказал ему Гай. - Доложи обо всех людях, с которыми он общается.’

Питерс вытер лицо рукавом и поклонился. - ‘Конечно, сэр.’

- А главное, выясни, не связался ли он с человеком по имени Том Уилд. Если ты увидишь этого Уилда, не приближайся к нему, но немедленно сообщи мне о его местонахождении.’

Гай стоял и смотрел на корабли в гавани. По окну ползла муха. Ужасная мысль росла в его сердце с тех пор, как он получил известие о таинственном спасителе Бринджоана. То, что он прибыл в Бомбей вместе с Фрэнсисом, только подлило масла в огонь его жгучих подозрений.

Осмелится ли он прийти сюда после стольких лет? Станет ли он рисковать своей жизнью в Бомбее, столице власти Гая?

Да, мрачно подумал он. Том не раз доказывал, что у него нет стыда, нет глубин, на которые он не отважится, чтобы взять то, что по праву принадлежит Гаю.

Резким движением Гай ударил ладонью вниз. Он раздавил муху, размазав ее по стеклу. Когда он посмотрел на свою ладонь, то увидел полоску крови.

На этот раз тебе не удастся сбежать.

Фрэнсис застал Мерридью слоняющимся возле замка. Вместе они отправились в пунш-хаус, где их ждал Том. Лицо Тома потемнело, когда Фрэнсис рассказал о своей встрече с Гаем.

- ‘Я и не ожидал, что он пошевелит пальцем ради Сары, - сказал он. - ‘Но бросить Агнес после того, как ее муж погиб, защищая компанию.- Уже не в первый раз в своей жизни он задавался вопросом, как они с Гаем могли быть в одной материнской утробе и при этом так сильно отличаться друг от друга.

- ‘Но мы не можем здесь задерживаться, - продолжал Фрэнсис. - Гай задавал много вопросов о тебе – я думаю, он подозревает, что Том Уилд - это не тот, за кого он себя выдает.’

Том застонал. - ‘Мне следовало бы выбрать псевдоним получше. Ребенок может видеть это насквозь.’

- ‘Вы не могли знать, что вам суждено стать героем Ост-Индской компании.’

- Но я знал, что попал во владения Гая. Глупо было думать, что он не услышит обо мне.’

- ‘Я думаю, что он пока еще не уверен. Я сказал ему, что убил тебя в Кейптауне, хотя не уверен, что он мне поверил. Но он поговорит с людьми из Бринджоана и с корабля, на котором мы плыли, и ему не потребуется много времени, чтобы собрать воедино всю эту историю." - Фрэнсис уставился на свой стакан. -‘Что же нам теперь делать?’

Прежде чем Том успел ответить, в комнату вошла Ана, ведя за собой долговязого мужчину с сутулой спиной и ярко-красным носом. Она придвинула к их столику два табурета.

- ‘Я пошла на базар и поговорила с несколькими торговыми знакомыми, - сказала она без предисловий. - "Они познакомили меня с мистером Берри.’

Долговязый мужчина церемонно поклонился. По кивку Тома Фрэнсис подошел к бару и принес еще два бокала пунша.

- Большое вам спасибо’ - сказал Берри, прихлебывая ликер. - Премного благодарен.’

- Мистер Берри работал на губернатора Кортни, - объяснила Ана.

Остальные напряглись. - А мы можем ему доверять?- сказал Том.

Берри ничуть не обиделся. - Я не питаю любви к губернатору Кортни. Но я кое-что знаю о его деньгах.’

- ‘Это бесполезно’ - с горечью сказал Фрэнсис. - ‘Я видел своего дядю. Он не заплатит ни шиллинга, чтобы спасти Агнес или остальных от Ангрии. Он сказал, что не будет иметь дела с пиратами.’

Берри оторвал взгляд от своего бокала. - Ха, - выплюнул он. - Губернатор Кортни говорит, что он не будет иметь никаких дел с пиратами, но это не настоящая причина, по которой он отказывается платить выкуп.’

- ‘Что вы имеете в виду? - Требовательно спросил Фрэнсис.

Берри внимательно изучил содержимое своего стакана, который был уже пуст. Том понял намек и пододвинул ему свой стакан. Берри подмигнул ему.

- ‘Я был бухгалтером в бундере, на складах Компании у пирса. Я хорошо зарабатывал для себя, постоянно продвигаясь по службе. Однажды, просматривая книги, я заметил некоторые несоответствия. Оплаченные товары, которые так и не пришли, товары с пометкой «утерян в пути», которые я видел собственными глазами. Конечно, будучи честным человеком, я обратил на это внимание губернатора Кортни.’

- ‘Полагаю, он не поблагодарил Вас за это, - сказал Фрэнсис.

- Да, он вышвырнул меня на улицу." - Берри обвел взглядом сидящих за столом, призывая их к сочувствию. - Сказал, что через три месяца я умру от флюса.’

- ‘Похоже на Гая, - сказал Том. - ‘Но какое это имеет отношение к Ангрии?’

Берри поднял свой стакан, чтобы показать, что он снова пуст. Том махнул рукой служанке, и та принесла еще один. Берри потянулся к нему, но Том оказался быстрее. Он держал его так, чтобы тот не мог до него дотянуться.

- Расскажи мне о Гае и Ангрии. Тогда я куплю тебе достаточно спиртного, чтобы ты мог утопиться, если захочешь.’

Берри пошатнулся на своем табурете. Том протянул руку, думая, что тот сейчас упадет, но Берри удержал равновесие. Он выпрямился, и на его лице появилось лукавое выражение.

- ‘А сколько просит Ангрия?’

- Тридцать тысяч рупий, - сказал Фрэнсис.

- ‘Тьфу." - Алкогольный туман из пунша и слюны разлился по столу. - Тридцать тысяч рупий - ничто для Гая Кортни. В подземелье замка, под домом губернатора, он сделал укрепленную комнату, наполненную деревянными сундуками. Каждый сундук содержит по одному лакху. Вы знаете, что такое лакх? - Он наклонился вперед, тыча пальцем в каждый слог. - Сто тысяч рупий.’

- ‘Тогда почему Гай не заплатит выкуп?- сказал Фрэнсис в отчаянии. - ‘Он вряд ли заметит такую сумму.’

- Если хоть один пенни упадет в дырку в его кошельке, Гай Кортни почувствует потерю. Но это не его игра. Причина, по которой он не выступает против пиратов, заключается в том, что это соответствует его планам иметь Ангрию на свободе, угрожая морям.’

- ‘Но это же полная чушь. Они угрожают его собственной торговле’ - запротестовал Фрэнсис.

- «Индийцы» - самые большие и хорошо вооруженные корабли в этих морях. Ангрия оставляет их в покое. Вместо этого он охотится на чужаков и сельских торговцев.’

- Таким образом, мы устраняем конкурентов Гая и поднимаем цены. - Том присвистнул, хотя и знал, что удивляться ему не следует. С тех пор как люди вышли в море на кораблях, Индийский океан был местом охоты для самых страшных пиратов в мире. Всего несколько лет назад англичанин по имени Генри Эвер захватил корабль с сокровищами Великого Могола во время его паломничества в Мекку. Пиратам потребовалось три дня, чтобы разграбить его, но сокровище так и не было найдено. Но даже в этой злодейской компании Гай был таким же безжалостным человеком, как и те, кто когда-либо плавал в этих водах.

Берри забарабанил пальцами по столу. - ‘Это еще не все. Вы слышали о Шахуджи?’

Том и Фрэнсис покачали головами.

- Шахуджи - это Раджа Сатары, царь народа Маратхи, - объяснила Ана. - В течение последних тридцати лет они вели войну против Великого Могола, чтобы освободиться от его империи и создать свое собственное королевство.’

- ‘Но какое это имеет отношение к Гаю?- спросил Фрэнсис.

- Шахуджи контролирует большинство портов на Малабарском побережье, - сказал Берри. - И все маршруты проходят по суше. Гай Кортни хочет договориться с ним о фирмане, договоре, гарантирующем безопасный проход для его товаров и снижающем таможенные пошлины, которые он платит. Теперь заклятым врагом Шахуджи является Ангрия. Гай не исключает возможности того, что он может принять меры против Ангрии в рамках своих переговоров с Шахуджи. Но пока у него нет фирмана, пиратство Ангрии ослабляет Шахуджи и укрепляет Гая.’

Том начал догадываться о запутанной паутине политики, которая связывала этот регион. Без сомнения, Гай был мастером-кукловодом, дергающим за ниточки по всему континенту и натравливающим одного человека на другого ради собственных интересов. Но для Тома это было лишь отвлекающим маневром.

- ‘Все эти разговоры о фирманах, раджах и Моголах не имеют никакого смысла, - заявил он. - Главное - спасти Сару и Агнес.’

- Как? - сказал Берри. - ‘Вы приплыли сюда из Мадраса и наверняка видели его крепость. Она неприступна.’

- ‘Я не собираюсь ее брать. Ангрия - человек деловой. Я куплю их свободу за тридцать тысяч рупий.’

Фрэнсис в отчаянии грохнул кулаком по столу, так что зазвенели чашки. - ‘Но у нас нет таких денег! Все эти разговоры просто вернули нас к тому, с чего мы начали.’

Том усмехнулся, чувствуя, как знакомая дьявольщина согревает его кровь. - ‘Напротив – мы значительно продвинулись вперед. Теперь мы знаем, где Гай хранит все деньги, которые нам могут понадобиться.’

Остальные уставились на него. - ‘Вы хотите ограбить его контору?- медленно произнесла Ана.

- Проникнуть в крепость Гая ничуть не легче, чем в форт Ангрии, - предупредил Берри. - Есть только один ключ, и Гай прячет его в своем кабинете.’

‘Но в отличие от форта Ангрии у нас есть человек, который знает дорогу внутрь. - Том повернулся к Фрэнсису. - "Собери остальных людей и пусть они соберутся в доках. Пришло время Гаю научиться содержать свою семью.’

Его уверенность подействовала на них всех. Они покинули пунш-хаус счастливые, воодушевленные новым чувством цели. Фрэнсис и Мерридью отправились на поиски остальных – четырех человек с "Пустельги", которые пережили бурю и осаду, а Берри отвел Ану и Тома к человеку, который мог бы снабдить их оружием и другими необходимыми вещами. Даже если бы им удалось проникнуть в комнату-крепость, Том не думал, что они сбежали бы без боя.

В их хорошем настроении никто не заметил покрытого оспой человека, сидевшего в углу пунш-хауса. Он проводил их взглядом и поспешил прочь.

Незадолго до шести, когда уже наступила ночь, Фрэнсис неторопливо вошел в замок. Стражники-сипаи скрупулезно отсалютовали, в их глазах читался страх. Уже распространился слух, что это племянник Гая.

Они закрыли за ним ворота. Пройдя половину двора, Фрэнсис свернул в маленькую кладовую под стенами. Он вышел через несколько минут и поспешил обратно ко входу.

- ‘Я оставил свою сумку в пунш-хаусе, где побывал, - пробормотал он, притворяясь смущенным. - ‘Если мой дядя Гай узнает, он будет в ярости на меня.’

Сипаи отодвинули засовы на воротах. Когда дверь распахнулась, Фрэнсис полуобернулся и оглянулся через плечо.

- Смотрите, - воскликнул он.

Застигнутые врасплох, сипаи резко обернулись. Из кладовой валил дым. Языки пламени вырывались наружу через открытую дверь.

- Огонь! - крикнул Фрэнсис. Остальные подхватили этот крик. И тут же двор наполнился паническими криками, повсюду бегали люди, чтобы принести ведра и насосы.

В этой суматохе никто не заметил ни открытых ворот, ни троих мужчин, которые проскользнули внутрь. Том, Берри и Мерридью последовали за Фрэнсисом к дому губернатора и вошли в дверь. Никто не бросал им вызов. Из коридора Том увидел, как слуги суетятся в столовой, торопливо укладывая серебро и другие ценные вещи на случай распространения огня.

Фрэнсис повел их вверх по парадной лестнице на третий этаж, а затем по тускло освещенной галерее в кабинет Гая. Он надеялся, что пожар привлечет внимание всех людей в здании, но был разочарован. Дверь охранял сипай, держа мушкет прямо перед собой.

- ‘Что происходит? - потребовал он ответа. Он слышал крики снаружи, но не осмеливался покинуть свой пост, чтобы посмотреть, что они означают.

- Пожар, - коротко ответил Фрэнсис. - Губернатор Кортни послал меня проследить, чтобы его бумаги были в порядке.- Он шагнул вперед, подставляя лицо свету. - ‘Я его племянник, Фрэнсис Кортни.’

Как всегда, фамильное имя действовало как заклинание. Охранник отступил в сторону – и остановился.

- ‘А кто они такие? - спросил он, указывая на Тома и Мерридью. - ‘Я не узнаю их лица.’

- Том Уилд. Герой Бринджоана.’

Охранник стоял на своем. - Губернатор Кортни ничего мне о нем не рассказывал.- Он заметил Берри, пытавшегося спрятаться за спинами остальных, и направил свой мушкет на Фрэнсиса. - ‘Я не могу позволить вам войти.’

Фрэнсис даже не вздрогнул. - ‘У меня есть записка от моего дяди, которая все объяснит." - Он расстегнул камзол и сунул руку внутрь. Охранник наклонился поближе, чтобы лучше видеть.

Камзол Фрэнсиса прикрывал его руку, так что охранник даже не заметил приближения удара. Удар пришелся ему в челюсть, и он потерял равновесие. Прежде чем он успел опомниться, Том шагнул вперед и нанес ему резкий удар, от которого тот рухнул на спину.

- ‘Это был ловкий трюк. - Том прошел мимо лежащего без сознания охранника и положил руку на дверь. Внизу слуги сновали туда-сюда, присматривая за ценностями Гая. Скоро кому-нибудь обязательно придет в голову заглянуть в офис.

Но Том все еще колебался. А что, если Гай стоит по другую сторону двери и лихорадочно собирает свои драгоценные бумаги? Что он будет делать, если они столкнутся лицом к лицу?

Старая мысль эхом отозвалась в его голове. В последние два раза, когда вы встречались, он пытался убить тебя, и если вы встретитесь в третий раз, ты знаешь, что один из вас умрет.

Он взялся за ручку и толкнул дверь.

Комната была пуста. Том почувствовал себя почти больным от облегчения – но времени терять было нельзя.

- Гай хранит ключ от сейфа где-то здесь. Мы должны его найти.’

Они рассредоточились по длинной комнате. Том направился к столу Гая, но остановился, завороженный портретом сэра Хэла Кортни на стене.

- ‘Мой отец, - пробормотал он. Хэл умер почти двадцать лет назад, но вид его здесь, такой внезапный и неожиданный, вызвал у него боль утраты. - Это принадлежало ... Хай-Уэлду’ - сказал Фрэнсис

Том смотрел на шпагу Нептуна на картине, на мягкое свечение сапфира на холсте. Разочарование вскипело в нем, когда он столкнулся с наследством, которое было отнято у него. Как только он спасет Сару, он вернется в Бринджоан и найдет человека, у которого была шпага.

Но это будет в другой раз. Он отбросил эту мысль в сторону. Фрэнсис уже начал обыскивать стол Гая. Он вскрыл кинжалом ящики комода, разбросав бумаги по полу. - Ключ должен быть где-то здесь.’

Берри уставился в окно. - ‘У нас не так уж много времени. Они берут огонь под контроль.’

Том его услышал. Он знал, что должен действовать. Но эта картина гипнотизировала его. Встреча отца и шпаги здесь, в кабинете Гая, вызвала такое столкновение воспоминаний, что у него закружилась голова.

Но он не мог больше задерживаться. Он неохотно оторвал взгляд от картины – и тут кое-что заметил. Он подошел к ней и провел рукой по тяжелой позолоченной раме. Два твердых комка выступали из линии дерева.

- Петли, - воскликнул он. Он ощупал другую сторону, проводя ножом вверх по трещине между рамой и стеной. На полпути вверх лезвие зацепилось.

- ‘Там должен быть какой-то замок или механизм.- Том покачал ножом, дергая и поворачивая его, чтобы открыть задвижку.

Что-то с треском поддалось. Лезвие ножа упало и ударилось об пол в дюйме от его ноги.

Фрэнсис подошел к нему сзади. - ‘А она откроется?- спросил он.

Том показал ему сломанную рукоять своего ножа. - Замок крепче моего клинка.’

Он попытался просунуть пальцы в щель, но она была слишком узкой. Фрэнсис отступил назад и внимательно осмотрел раму.

- ‘У Гая есть перочинный нож или нож для вскрытия писем? - крикнул Том Мерридью.

Фрэнсис наклонился вперед и крепко ухватился за кусок позолоченной лепнины рамы. Он повернул его полукругом. С едва слышным шепотом рама качнулась на петлях.

Том бросил на Фрэнсиса восхищенный взгляд. - ‘Это было сделано очень ловко.’

Они все столпились вокруг него. За картиной в стене открылась ниша, заваленная гроссбухами и бумагами. Том вынул их одну за другой и передал обратно Берри и Фрэнсису.

Берри перевернул страницы одной из книг. - ‘Это секретные счета Гая, - удивленно сказал он. - Все сделки, которые он совершает ради собственной выгоды, подальше от глаз своих хозяев на Лиденхолл-стрит.’

- "Неважно," - сказал Том в волнении. - ‘Должно быть, это то, что нам нужно.- Он поднял медный ключ со множеством зубцов, которые выдавали замысловатый замок. - Теперь нужно найти хранилище.’

- ‘Я могу отвести тебя туда’ - сказал Берри. - Если мы сумеем пробраться мимо охранников.’

Судя по шуму снаружи, Том понял, что пожар постепенно утихает. Скоро гарнизон вернется к своим обязанностям. Том вытащил пистолет из-за пояса и пожалел, что у него нет лучшего плана.

- ‘Возможно, нам придется ...

Дверь в кабинет с грохотом распахнулась. В комнату ворвалась дюжина охранников в красных мундирах Бомбейской армии. Прежде чем кто-либо успел среагировать, они выстроились в линию и направили свои мушкеты на Тома и его спутников.

- Оставайтесь на месте, - рявкнул сержант. - Никто не сдвинется с места, пока не прибудет губернатор Кортни.’

Все четверо мужчин остановились, где они стояли. Посмотрев на сипаев, Том понял, что их не вызвали с тушения пожара. На их лицах не было ни копоти, ни сверкающих белых поясов с крестами, ни намека на спешку или удивление. Они уже давно ждали его.

По спине Тома поползли мурашки отчаяния. - Он взглянул на Берри.

- ‘Неужели ты предал нас?’

Но один взгляд на ужасное потрясение на лице Берри сказал ему, что это не может быть правдой. Он был так же удивлен, как и все остальные, но еще больше напуган.

Теперь это уже не имело значения. Как бы Гай ни узнал об этом, он поймал их в ловушку. И он приближался.

Том начал пятиться назад. Он заложил руки за спину и нащупал пистолет, заткнутый за пояс на пояснице.

- Стой на месте, - прорычал сержант. На лбу у него выступили капельки пота. Он не хотел открывать огонь до того, как Гай приедет навестить своих пленников – если только ему не придется. Том отодвинулся еще на фут.

Остальные последовали его примеру и отступили на шаг. Сержант сердито переводил взгляд с одного на другого. - ‘Если вы сдвинетесь еще на дюйм, я прикажу своим людям открыть огонь, и к черту приказ губернатора Кортни.’

Том не сводил глаз с сержанта, даже когда тот снова двинулся вперед. Теперь он был за столом Гая, почти напротив задних окон. Сержант немного расслабился, понимая, что Тому больше некуда идти.

- У губернатора Кортни в подземелье есть комната для таких людей, как ты, - сказал он Тому. - ‘К тому времени, как он закончит с тобой там, ты будешь есть свое собственное дерьмо, если он прикажет.’

За дверью послышались тяжелые шаги на лестнице. Сипаи напряглись, направив свои мушкеты прямее.

- ‘Они сейчас начнут стрелять, - сказал Том своим спутникам. - ‘Будьте готовы.’

- Черт бы тебя побрал, - прорычал сержант. - ‘Я бы не дал тебе так легко умереть.’

Шаги достигли верха лестницы.

Том взглянул на остальных. То, что он задумал, было отчаянным планом, но это была его единственная надежда. Если Гай поймает их, он всю жизнь будет ненавидеть их, и больше всего - Тома. Хуже того, это убьет всякую надежду когда-либо спасти Сару и Агнес - если только Гай не узнает в муках подземелья, кто они такие на самом деле. Он мог бы выкупить их просто так, чтобы использовать для пыток Тома.

И я не убью Гая, пообещал себе Том. Я не повторю той ошибки, которую совершил с Билли.

Ноги приблизились к двери - тяжеловесная походка грузного человека, который совсем не спешит. Он наслаждается своей победой, подумал Том. Он вытащил пистолет из-за пояса, пытаясь скрыть это движение. У него будет только один шанс.

- ‘Они все там? - Голос Гая гулко разнесся по коридору. - ‘Это знакомство, которое я так долго ждал, чтобы возобновить.’

При звуке этого голоса Том едва не потерял самообладание. В последний раз он слышал его, когда отплывал из Занзибарской гавани на маленькой фелюге, держа в руках Сару, а по ним стреляли сотни мушкетеров Гая. Прощальные слова Гая все еще были выжжены в его памяти.

- «В один прекрасный день вы полностью заплатите то, что вам причитается. Я позабочусь об этом. Я клянусь в этом».

- Мне очень жаль, - сказал Том. Одним плавным движением он поднял пистолет и выстрелил прямо в сердце сержанта.

Ответ последовал почти мгновенно. Сипаи уже были на взводе. При звуке пистолетного выстрела все они яростно выстрелили из мушкетов.

Том этого и ожидал. Когда он выстрелил из пистолета, он уже начал нырять за стол. Он приземлился на пол, когда мушкетные пули безвредно пролетели над его головой. К оглушительному грохоту орудий добавился звук бьющегося стекла, когда пули ударили в длинные окна, выходящие на залив.

Комната заполнилась дымом. Том позвал Фрэнсиса и Мерридью, но из-за звона выстрелов в ушах он едва мог расслышать собственный голос. Из дыма появилась фигура - Фрэнсис, истекающий кровью из пореза на лице, куда его ударил осколок стекла, но в остальном невредимый. Мерридью последовал за ним.

Том указал на окно. Он бросился к нему и прыгнул, крутанувшись в воздухе так, что его спина прошла первой. Зазубренное стекло разорвало его рубашку, но только на долю секунды, прежде чем инерция унесла его в воздух.

Когда они утром вошли в бухту, Том внимательно осмотрел форт. Теперь это внимание окупилось. Он заметил высокие окна, выходящие на гавань, и предположил, что Гай разместился там, откуда сможет наблюдать за всем движением транспорта. Но между окнами и гаванью стояла стена замка, достаточно низкая, чтобы не мешать Гаю обзор с третьего этажа, но достаточно высокая, чтобы вал проходил всего в нескольких футах ниже подоконника.

Том приземлился там под дождем битого стекла. Он вскочил на ноги и тут же был снова сбит с ног, когда Фрэнсис навалился на него сверху. Мерридью приземлился рядом с ними.

- Берри? - Одними губами произнес Том. Фрэнсис провел черту поперек своего горла. Берри отреагировал слишком поздно и поплатился за это.

Том взглянул на окно. Оттуда повалил дым, послышались крики, потом выстрел. Без сержанта, поддерживающего дисциплину, сипаи, должно быть, стреляют в тени – или друг в друга. Но долго их это не остановит. Том посмотрел вдоль стены в поисках лестницы или стремянки.

Они оказались в ловушке. Ревнуя к своему уединению, опасаясь, что часовой подслушает его разговор, Гай приказал заложить кирпичом этот участок стены с обеих сторон. Здесь не было никакого выхода.

Сверху Том услышал, как Гай выкрикивает приказы. Если сипаи доберутся до окна и посмотрят вниз, то увидят Тома и его друзей, запертых, как крысы в бочке.

- ‘В море! - крикнул Том. - ‘Это наш единственный шанс.’

Он вскарабкался на амбразуру между двумя зубчатыми стенами. Внизу белый прибой пенился на скалах, где море плескалось о подножие стены. Он не знал этих вод. Как быстро они высадились?

- ‘Я приказываю вам остановиться’ - раздался голос из окна. Том даже не потрудился посмотреть. Он знал, чей это голос. Он присел на корточки, уперся руками в зубчатые стены с обеих сторон, а затем прыгнул, отскочив как можно дальше от стены.

Он падал, казалось, на целую вечность. В тот момент, когда он ударился о воду, он поднял ноги, боясь сломать их о подводные камни. Он выбрался на поверхность, невредимый, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фрэнсис приземляется позади него. Мерридью последовал за ним. К счастью, он был сильным пловцом, и все трое вместе поплыли в залив. Тропическая ночь опустилась внезапно и полностью, скрыв их от охранников в замке. Время от времени со стен раздавались выстрелы из мушкетов, но ни один не приближался к ним.

Впереди Том услышал скрип уключин. Он высунул голову из воды и просвистел первые несколько тактов ‘Испанских леди".

Голос Аны донесся прямо из темноты. - Что случилось? - Вы ранены?’

У Тома от облегчения закружилась голова. Согласно их плану, Ана и другие выжившие с "Пустельги" должны были оставаться в гавани до тех пор, пока Том и остальные не украдут золото из кладовой. По сигналу шлюпка должна была подойти к водным воротам в стенах замка, и они бы сбежали. Но Ана уже услышала выстрелы и привела лодку раньше.

Она направила лодку прямо к ним. Том позволил Фрэнсису и Мерридью подняться на борт, а сам перебрался через планшир. - Гай знал, что мы придем.’

- Неужели Берри предал тебя? - спросила Ана.

- Если и так, то он заплатил за это своей жизнью. - Том потряс головой, чтобы стряхнуть воду с ушей. - ‘Но я думаю иначе. Глупо было думать, что мы можем приехать в Бомбей, прямо в сердце владений Гая, и он ничего об этом не узнает.’

Том оглянулся назад. Замок скрывал пирс от посторонних глаз, но он не сомневался, что там будет много народу. - "Гай знает, что мы упали в воду. У него будут лодки, которые будут искать нас, пусть даже только для того, чтобы позлорадствовать над нашими трупами. Мы должны бежать, пока есть такая возможность.’

- ‘А как насчет золота?- сказал Фрэнсис.

‘Может быть, в другой раз ... - сказал Том. Но даже произнося эти слова, он знал, что это бесполезно. Гай будет ждать, и каждый мужчина в Бомбее будет следить за Томом и Фрэнсисом. Даже если они снова проникнут в форт, там наверняка будет целый батальон сипаев, охраняющих сейчас крепость.

У лодки был маленький парус. Мерридью и его люди подняли его, ловя вечерний бриз, дувший с моря.

- ‘Мы могли бы попытаться встретиться с Дорианом и Аболи, - предложила Ана. - ‘Если у них было выгодное плавание, то они могли бы получить золото, чтобы заплатить выкуп за Ангрию.’

- ‘На это могут уйти месяцы, - сказал Том. - ‘У нас нет корабля, чтобы добраться до островов Лакедива, а даже если бы и было, то мы прибыли позже, чем договаривались. Дориан мог бы уже бросить нас и отплыть в Кейптаун.’

- ‘Тогда что же нам делать? - выпалил Фрэнсис.

Том посмотрел вдаль, на воду. Даже сейчас огонь в замке не был полностью укрощен. Он тлел во дворе, наполняя небо красным заревом, очерчивающим силуэт Губернаторского дома. Впереди, за Ла-Маншем, море плескалось о мангровые болота и открытые пляжи побережья материковой Индии. Где-то на том берегу Сара и Агнес ждали, когда он их спасет. Он не мог их подвести.

- ‘Мы не можем купить их свободу, - задумчиво произнес он. - Следовательно, есть только одна альтернатива.’

- Освободить их силой? - недоверчиво переспросил Фрэнсис. - Но форт Ангрии неприступен.’

Том наклонился вперед на створке. - "Так ли это? Все так говорят, но как они могут быть уверены? По слухам, он неприступен, поэтому никто никогда не нападает на него. Никто его не захватывает, поэтому мужчины продолжают настаивать, что он неприступен. Репутация сама себя поддерживает. Но я еще никогда не видел крепости, которую нельзя было бы взять.’

- ‘Может быть, если бы у нас за спиной была армия, - с сомнением сказал Фрэнсис.

Том похлопал его по плечу. - ‘Именно.’

Он взял у Аны румпель и направил лодку к темному Индийскому берегу. Фрэнсис пристально посмотрел на него.

- ‘А куда мы едем?’

- Найти себе армию.’

***

Хотя в пещерах под замком Тиракола всегда стояла ночь, Лидия Фой научилась определять ход времени и ритм дня по слабым звукам, достигавшим ее острого слуха. Даже сквозь массивные каменные стены она различала приливы и отливы оживающего замка, дневную активность и долгую тишину ночных часов.

Теперь весь замок спал. В свете далекой лампы Лидия увидела двух сестер, лежащих рядом, а Сара положила голову на грудь Агнес. Теперь выпуклость живота Сары была очевидна даже в темноте - она больше не могла притворяться, что скрывает ее. Обе женщины спали, тихо дыша.

Теперь Лидии пора было действовать. Она приподняла юбки и обернула их вокруг своих кандалов, чтобы цепи не звенели, когда она двигалась. Ни Агнес, ни Сара не пошевелились, когда Лидия прошла через пещеру к воротам, преграждавшим вход в подземелье. С кронштейна на внешней стене свисала лампа. Сквозь решетку она увидела охранника, который сполз по лестнице и храпел.

Она нашла на полу маленький камешек и бросила его в него. Она ударила его по лбу, и он вздрогнул с кряхтением; его рука дернулась к мушкету, прислоненному к стене рядом с ним. Он сердито посмотрел на Лидию и отмахнулся от нее оружием, но другой рукой потер лоб. Лидия отказывалась двигаться.

- ‘Я должна поговорить с вашим капитаном’ - запинаясь, сказала она по-португальски.

Охранник осмотрел свои пальцы на предмет следов крови, не обращая на нее внимания. Она не могла сказать, понял он ее или нет; она попробовала произнести те немногие индийские слова, которые знала. - Субадар? Джагирдар? Хавалдар?’

Охранник покачал головой и зарычал на ее настойчивость.

Лидия сунула руку под юбку. Выражение лица охранника сменилось интересом. Лидия ощупала себя между ног. Охранник облизнул губы и поднялся на ноги. Он подошел и прислонился к воротам, откуда ему было лучше видно.

Лидия вытащила из-под одежды руку с ярко-золотой пагодой, зажатой между пальцами. Она спрятала монету внутри себя, когда захват пиратами казался неизбежным. Она вытерла его о юбку и протянула охраннику. Он схватил его, но Лидия выхватила его обратно через железную решетку. Охранник в отчаянии уставился на нее.

- Хавалдар, - повторила Лидия. А потом, по-португальски: - "У меня есть кое-что, что он должен услышать.’

Стражник колебался, но соблазн ее золота был непреодолим. Он снял со стены связку ключей и отпер калитку.

Он протянул руку за монетой.

- Хавалдар, - настаивала Лидия, держа монету зажатой за спиной.

Охранник не настаивал. Он повел Лидию вверх по многочисленным лестничным пролетам. Конструкция стен изменилась с тесаной скалы на плиты тесаного камня. Лампы висели через более частые промежутки времени. На стенах стали появляться гобелены и ткани, такие изысканные и красивые, что их можно было только разграбить. Несмотря на свое затруднительное положение, Лидия поймала себя на том, что оценивает их со знанием дела.

Наконец они добрались до караульного помещения, где с полдюжины мужчин играли в кости. Увидев Лидию, их капитан сердито сказал что-то охраннику, но она держалась прямо и твердо смотрела ему в глаза.

- ‘Ты можешь меня понять? - сказала она по-португальски. - ‘У меня есть важные новости для вашего командира.’

Капитан пожал плечами. Очевидно, он ничего не понимал – и ему было все равно. Он что-то сказал своим людям, которые неприятно засмеялись, и капитан погладил себя по промежности. Лидия подавила собственное беспокойство и топнула ногой.

- ‘Здесь кто-нибудь говорит по-английски?- сказала она, изображая гнев. - ‘У меня есть сведения, которые ваш капитан должен услышать." - Она знала, что они не поймут ее слов, но надеялась, что они поймут их смысл.

Капитан покосился на нее и кивнул. Затем он резко отдал приказ своим подчиненным.

Двое из его людей вскочили на ноги и схватили Лидию за руки. Она начала кричать, но третий мужчина подошел сзади и зажал ей рот рукой. Капитан вытащил из-за пояса кривой кинжал и приставил его к ее горлу.

Он провел острием ножа вниз по шее ее платья. Она замерла, почувствовав холод стали на своей коже. Затем он резко опустил клинок вниз, и лиф ее платья распахнулся до самой талии. Ее груди выпирали, тяжелые и отвисшие. Ее руки были скованы за спиной, она не могла прикрыться. Она уставилась на капитана, пытаясь пристыдить его своим пристальным взглядом.

Он улыбнулся и сунул нож обратно в ножны на поясе. Затем он протянул руку и взял по одной из ее грудей в каждую сложенную чашечкой ладонь. Он взвесил их так, словно это были спелые папайи. Затем он так резко ущипнул ее за один из сосков, что она вздрогнула. Капитан потянулся к своей промежности, и Лидия невольно проследила взглядом за его рукой, когда он начал массировать себя. Она видела, как выпуклость его члена набухает и напрягается под дхоти.

Лидия качнулась назад в объятиях мужчин, которые держали ее сзади. Инстинктивно они снова подтолкнули ее вперед, и она воспользовалась этим толчком, чтобы со всей яростью своего гнева и возмущения врезать правым коленом в промежность капитана.

Капитан закричал, как девчонка, и отшатнулся к стене, схватившись обеими руками за поврежденные гениталии. Но он почти сразу же нанес ответный удар и снова бросился на Лидию. Его лицо было искажено маской боли, а в правой руке он сжимал нож, который вытащил из ножен на поясе и держал наготове, чтобы нанести ей удар.

- ‘Остановитесь." - Раздался громкий и властный голос. - Немедленно отпустите эту женщину.’

Охранники мгновенно отреагировали. Они попятились от Лидии, сцепив руки за спиной, с выражением ужаса и унижения на лицах. Даже капитан стражи разжал руку и уронил нож на пол, а затем снова прижался к стене.

Все они смотрели на человека, который вошел в караульное помещение и стоял в дверях.

Один из охранников пробормотал какое-то имя, покорно коснувшись своего лба. - "Раудра."

За те недели, что прошли с тех пор, как Раудра появился в замке, он удивительно быстро поднялся на службе у Ангрии. Во-первых, он отправился в деревню, которая сопротивлялась требованиям Ангрии о дани, и вернулся с двухлетней данью, а голова вождя была насажена на палку. Затем он был послан в рейдовую экспедицию с одним из капитанов Ангрии; он вернулся с пятью захваченными судами и более чем ста тысячами рупий в качестве добычи. Капитан был мертв. В дыму битвы никто не мог точно сказать, как он был убит, но люди бросали подозрительные взгляды на Раудру и бормотали, когда думали, что он не слышит. Когда до Ангрии дошли слухи, он только рассмеялся и сказал: - "Человек должен быть смелым, чтобы выжить в гнезде гадюк." - Он назначил Раудру на место убитого капитана, и больше ничего не было слышно о слухах - особенно после того, как один человек, говоривший менее осторожно, чем другие, был найден плавающим в море у подножия стен.

Теперь Раудра пристально смотрел на Лидию. - ‘Кто ты такая?" - спросил он на безупречном английском без акцента, и это ее поразило. Он был высок и широкоплеч. На голове у него был свежий шрам от ожога, оставивший на голове лысину. Однако борода и брови у него были темные, густые и щетинистые. Он был обнажен по пояс, на его мускулистой груди был перекинут только кожаный поперечный ремень. Лидия поняла, что он гораздо моложе, чем выглядит, но еще опаснее, чем кажется.

- ‘Меня зовут Лидия Фой, - сказала она ему, скрестив руки на груди, чтобы скрыть свою наготу. Затем, прежде чем он успел потерять интерес, она поспешила дальше. - ‘У меня есть новости, которые ваш господин хотел бы услышать.’

- Какие новости? - потребовал он ответа.

- ‘Я хочу поговорить с вами по секрету." - Она многозначительно кивнула остальным мужчинам. - Там, где мы сможем побыть одни.’

Кристофер согласился и повел ее в свою комнату, расположенную высоко в северо-восточной башне. Когда он нашел ее, она была необитаема. Подобно волкам, обычные пираты в основном охотились, ели и спали вместе стаями. Они избегали таких уединенных мест. Но для него одиночество было совершенным.

А теперь это давало ему возможность уединиться. Он сказал себе, что привел ее сюда только для того, чтобы выслушать рассказ Лидии без помех, но это была не вся правда. Он не мог забыть того, что увидел, войдя в караульное помещение - ее обнаженные груди, разорванное платье, доходящее до бедер. Теперь ей удалось завязать шнурки на корсаже, чтобы придать себе хоть какое-то подобие скромности, но он все еще мог видеть обнаженную кожу сквозь прорехи в ткани.

Он не был с женщиной с того самого утра, когда Пула захватил его вместе с Тамааной. Не из-за отсутствия возможности – пиратский замок привлекал множество шлюх и других желающих женщин, – но он не чувствовал к ним такого влечения, как к этой женщине.

- ‘И что же ты хочешь мне сказать? - спросил Кристофер.

Лидия снова была совершенно спокойна, несмотря на свое смятение. - ‘Как это случилось, что индийский пират заговорил на таком изысканном английском? - спросила она его.

- ‘Я служил некоторое время на прибрежном торговце," - объяснил он.

- ‘Вы когда-нибудь бывали в Бомбее?’

Кристофер напрягся. Может быть, она его знает? Но это было невозможно. В то утро он мельком увидел свое отражение в ведре с водой - его собственная мать не узнала бы его.

- ‘Я бывал в Бомбее, - осторожно ответил он.

- ‘Значит, вы слышали о губернаторе Кортни?’

- Да’ - натянуто ответил он. -‘Ну конечно.’

- ‘Вам известно, что две сестры его жены находятся в плену в этом замке?’

Кристофер молча уставился на нее. Лидия, которая ничего не упустила, заметила удивление на его лице, но не могла догадаться о его причине.

- ‘Их зовут Сара и Агнес. За исключением того, что Сара не откроет свою личность, потому что ... - она уже собиралась сказать ему правду, объяснить страх Сары перед Гаем, но здравый смысл заставил ее быть осторожной. - ‘Потому что она боится, что Ангрия воспользуется этой связью, чтобы увеличить выкуп, который он требует, - солгала она.

- ‘Ты предаешь ее доверие, - заметил Кристофер, но в его тоне не было осуждения.

Лидия придвинулась к нему так близко, что ее полные груди почти касались его обнаженной груди, и она чувствовала исходящий от него жар.

- Пожалуйста, - взмолилась она. - ‘Мой муж погиб во время резни в Читтаттинкаре, и я совсем одна. Я не жду милостыни; все, что я прошу, - это шанс заслужить свою свободу.’

Она прикусила губу, как маленькая девочка, и широко раскрыла глаза. Она коснулась его предплечья, чувствуя твердость его мускулов. - ‘Я не знаю, как вы оказались здесь, но только провидение свело нас вместе. Я очень нуждаюсь в хорошем человеке, который мог бы меня защитить.’

Кристофер уставился на нее сверху вниз. Ее заявление повергло его в смятение, но в тот момент он хотел только одного - обладать ею, и было ясно, что она отвечает ему взаимностью.

Он потянулся к ней, развязал шнурки ее разорванного корсажа и раздвинул их. Она даже не попыталась отстраниться, когда он наклонился вперед и взял сосок одной из ее грудей в рот, посасывая его, когда он расстегнул свой собственный пояс и позволил своему дхоти упасть на пол. Запястья Лидии все еще были скованы: она подняла руки и накинула цепь наручников ему на голову, чтобы они были связаны вместе. Затем она попятилась назад, увлекая его за собой, пока не почувствовала, как ее колени уперлись в матрас его кровати.

- ‘Будь со мной помягче, - прошептала она, но Кристофер едва расслышал ее слова. Обеими руками он потянулся вниз и раздвинул губы ее лона. Он глубоко погрузил в нее указательный палец, и она стала влажной и скользкой на ощупь. Она упала навзничь на кровать, и он повалился на нее сверху. Она раздвинула ноги и тут же почувствовала, как его член слепо ощупывает ее. Она хотела взять его в руки и направить в себя, но, конечно же, ее руки были скованы.

- Вложи его в меня, - настойчиво прошептала она ему на ухо, - быстро! Я больше не могу ждать." - Он наклонился, и она почувствовала, как головка его члена раздвигает ее губы. - ‘Да, вот так! - настойчиво прошептала она.

Внезапно он вонзил в нее всю свою величественную длину, и Лидия вскрикнула от ужаса и экстаза. Впервые за всю ее жизнь вся хитрость и двуличие, которые она выстроила в грозный бастион против всего мира, были сметены, как мусор, перед ревущим потоком ее похоти.

Она унесла Кристофера с собой в бурю, так что они достигли кульминации одновременно. Ее крики почти соответствовали его звериному реву. Потом, все еще прикованная к нему, она тотчас же погрузилась в смертельный сон.

Кристофер никак не мог уснуть. Он лежал рядом с ней, поглаживая длинные косы ее волос, пытаясь осмыслить то, что сказала ему Лидия.

Хотя он смутно помнил свою тетю Агнес еще до того, как она покинула Бомбей, он мог себе представить, как ее могли схватить и доставить в Тираколу. Но Сара Кортни?

Каролина, его мать, редко говорила о своей второй сестре; Кристоферу было двенадцать лет, когда он впервые услышал ее имя. Когда он задал этот вопрос, мать сказала ему, что Сара умерла много лет назад в Африке вместе со своим мужем, его дядей Томом Кортни.

Но теперь оказалось, что она не умерла. А если она жива, то, может быть, и Том тоже?

Луна светила в окно башни и освещала шпагу Нептуна, прислоненную к дальней стене. В лунном свете золотая инкрустация казалась серебряной. Мог ли Том привезти щпагу в Индию? Был ли он здесь сейчас? И если да, то что это значило для Кристофера?

Гай ненавидел Тома. Кристофер ненавидел Гая. Значит ли это, что он и его дядя могут объединить свои силы против отца? Может ли он как-то использовать Сару - привести ее к Тому, как часть сделки? Или же ему следует передать сведения Лидии Ангрии? Это принесет лучший выкуп, и он поднимется в глазах пирата.

Луна опустилась, звезды повернулись, и небо за окном начало светлеть. Кристофер выскользнул из круга скованных рук Лидии и с трудом поднялся. Он пристально посмотрел на Лидию, ее бледную и гладкую кожу. Его чресла снова зашевелились. Время есть, все время в этом мире, сказал он себе.

Он лег рядом с ней. Он сжал ее грудь, и она тихо застонала. Он поцеловал ее в затылок, и она снова прижалась голыми ягодицами к его животу. Даже во сне она искала его мужественность.

Низкий звук донесся из окна, как раскат грома. В одно мгновение Кристофер вскочил на ноги. Этот звук доносился издалека, но он знал его лучше, чем собственное дыхание. Это был отдаленный грохот орудий.

Он подошел к окну и выглянул наружу. За стенами замка, за узким мысом, соединявшим его с материком, над невысоким холмом поднималось солнце. А на том далеком холме развевались боевые знамена с наконечников тысяч и тысяч поднятых копий. Они трепетали на утреннем ветру, а всадники, которые несли их, натягивали поводья и смотрели вниз на замок Тиракола.

На марше стояла могучая армия.

***

Путешественники пробирались по горным перевалам. Тропинки были узкими, поэтому они шли почти гуськом, темные силуэты в тумане приближались к огромной крепости, венчавшей гору впереди.

Том Кортни шел впереди, Ана и Фрэнсис следовали за ним. Мерридью и еще четверо матросов, уцелевших после крушения "Пустельги", последовали за ними. С тех пор как они покинули Бомбей, они ехали уже много дней, следуя вдоль побережья, пока не достигли предгорий и этой тропы, которая привела их к высоким вершинам Западных Гат.

- ‘Это похоже на сказочное королевство, где на землю обрушилось страшное проклятие, - заметил Фрэнсис. Мальчиком он жадно поглощал романы про рыцарей короля Артура, найденные им в библиотеке Хай-Уэлда. Пейзаж, по которому они проезжали, напомнил ему пустошь, где в замке Грааля жил Король-Рыбак. Так скоро после окончания муссона все должно было быть свежим и зеленым; вместо этого пастбища почернели и опустели. Большинство деревень было покинуто - иногда они проходили по три-четыре дня, не видя ни души, а ночью лишь немногие огни или лампы пронзали темноту. Люди, которых они видели, были в основном голыми и голодными, выползая из своих грязных лачуг, как животные из своих нор, чтобы посмотреть на них, когда они проходили мимо. Единственными признаками цивилизации были форты, возвышавшиеся над каждой долиной и похожие на орлиные гнезда на вершинах гор.

- ‘Что здесь произошло? - удивился Фрэнсис на второе утро их пребывания в пустыне.

- Война, - сказала Ана. - Это царство маратхов. Последние тридцать лет они боролись за выживание против Великих Моголов, и это дорого им обошлось. А теперь у них есть свое царство, и они не могут договориться, кто будет править им. Они измучены гражданской войной.’

Наконец они добрались до крепости Сатара, поднимаясь по дороге, которая круто вилась вверх по склону горы. Стражники бросили им вызов у ворот. Том шагнул вперед. Время скрывать свою личность прошло. Он говорил медленно и четко, делая паузы, пока Ана переводила.

- ‘Я Томас Кортни, брат Гая Кортни, губернатора Бомбея. Я пришел поговорить с раджой, Шахуджи.’

По бесстрастным лицам охранников Том не мог понять, говорит ли им что-нибудь это имя. Однако их провели в крепость и впустили в вестибюль, а слуги поспешили вглубь замка.

- ‘Что ты знаешь об этом Радже? - Спросил Том у Аны. - Его королевство лежит в руинах. Хватит ли у него мужества для новых сражений?’

- ‘Не стоит недооценивать его, - предупредила Ана. - ‘Было время, когда армия Великого Могола захватила эту крепость. Чтобы доказать, что они намерены остаться, великий полководец привел с собой жену и детей. Шахуджи осадил его. Он захватил в плен жену и дочерей могольского военачальника и привязал их к жерлам своих пушек под стенами крепости. На самом видном месте он загрунтовал пробоины и приказал своим артиллеристам поджечь льняные фитили.’

- ‘А что было потом? - спросил Фрэнсис.

- Великий полководец сдался. Шахуджи вернул себе свою столицу, и с тех пор он остается здесь." - Она прихлопнула муху, которая села ей на руку. - "Кроме того, я слышала, что он мастер позволять людям видеть в себе только то, что он хочет, чтобы они видели. Какое бы впечатление он ни произвел на вас, не обманывайтесь.’

Она замолчала, когда вернулись слуги. Имя Гая Кортни, очевидно, имело большой вес. Оставив Мерридью и его людей, Том, Фрэнсис и Ана прошли еще через несколько коридоров и приемных в самое сердце замка.

- ‘Что это значит? - шепотом спросил Фрэнсис.

- ‘Это говорит об уверенности Шахуджи в себе, - ответил Том. - Более низкий человек постарался бы произвести на нас впечатление своей властью, заставив нас ждать.’

Поднявшись по большой лестнице и пройдя через пару богато украшенных резьбой дверей, они вошли в тронный зал. По индийским меркам он был аскетичным, но все же достаточно роскошным, чтобы любой европейский дворец походил на монастырь. В центре зала, окруженный придворными и стражниками, на возвышении стоял трон. Он казался сделанным из чистого золота, задрапированного львиными и тигровыми шкурами. Человек, сидевший на нем, был одет в богатые одежды из шелка цвета слоновой кости, расшитого серебряными нитями и жемчугом, лазурью и гранатами.

Он был моложе, чем ожидал Том,- ему еще не исполнилось тридцати, и его молодость подчеркивали чисто выбритые щеки. Он держался прямо, напряженно, сознавая свой образ, гордясь своим владением. Он внимательно посмотрел на троих своих посетителей. Его взгляд был непроницаем. Единственным звуком было щелканье великолепных жемчужин на нитке вокруг его шеи, когда Шахуджи перебирал их между пальцами.

- ‘Вы брат губернатора Кортни," - наконец нарушил он молчание. Это было утверждение, а не вопрос. Он говорил по-португальски, лингва-франков между Индией и Европой. Том кое-чему научился у португальских поселенцев, с которыми торговал в Мозамбике и Софале, на восточном побережье Африки, но позволил Ане переводить. Он не хотел никаких недоразумений.

- ‘Я брат-близнец Гая Кортни.’

- ‘Он послал тебя за фирманом, которого требует от меня?’ - предложил Шахуджи .

- ‘Я здесь не по поручению брата, - признался Том. - ‘Я здесь, чтобы предложить вам, как вы можете получить преимущество над ним.’

Раджа моргнул. - ‘Если ты брат Гая Кортни, как ты можешь желать предать его?" - Том вспомнил, как Ана рассказывала ему о гражданской войне между Маратхами, о том, как тетя Шахуджи пыталась отнять у него королевство.

- ‘Я думал, вы поймете, ваше высочество, что разные ветви семьи не всегда пребывают в согласии друг с другом.’

Том терпеливо ждал, пока Ана переводила. Он подумал, что, возможно, зашел слишком далеко, что Раджа может обидеться – или того хуже. Закрытые глаза не давали ему никакого намека. Шахуджи некоторое время пристально смотрел на него, а затем слегка наклонился вперед на своем троне. - ‘Зачем же вы на самом деле пришли ко мне?’

- ‘Я хочу поговорить с вами наедине, - смело заявил Том. Он знал, что тронный зал - это политический театр, а не место для настоящих переговоров.

Шахуджи поджал губы. Затем, не говоря ни слова, он поднялся и сошел со своего трона. Придворные расступились, и перед ним открылась дверь в дальней стене. Том и остальные последовали за ним, выйдя на высокий каменный балкон с видом на долину. Том вспомнил рассказ Аны о семье могольского генерала. Может быть, именно здесь он стоял, глядя вниз, когда его дети были привязаны к стволам пушек? Неужели их крики поднялись достаточно высоко, чтобы он мог услышать их здесь?

Стражники оставили их там и удалились в тронный зал, закрыв за собой двери. Единственным звуком был шум ветра в горах и щелканье четок Раджи.

- ‘Почему ты хочешь предать своего брата?" - Шахуджи задал этот вопрос без осуждения, так же спокойно, как если бы спрашивал о здоровье Тома.

- ‘Я верю, что у нас с тобой есть общий враг.’

- Губернатор Кортни мне не враг.’

- ‘Я говорил о пирате Ангрии. Он издевается над вашими кораблями и терроризирует ваши берега. Он также является союзником вашей тещи в ее кампании против вас.’

Шахуджи едва заметно кивнул.

- Ангрия захватил мою жену и ее сестру, - продолжал Том. - ‘Он держит их в своем замке в Тираколе.’

Вспышка раздражения промелькнула на лице Шахуджи - первое проявленное им чувство. - Тиракола - это мой замок, - сказал он.

- ‘Именно поэтому мы и пришли к вам, - быстро сказал Том. - ‘Ты хочешь вернуть себе свой замок. Я хочу, чтобы моя семья вернулась.’

Был ли Шахуджи заинтригован или оскорблен, Том не мог сказать.

- ‘Мой брат Гай хочет заключить с тобой договор, - сказал Том. - ‘Он позволяет Ангрии безнаказанно совершать свои преступления, так что вам придется вести переговоры. Но если бы мы изгнали Ангрию из Тираколы и сломили его власть, ты бы взял верх над Гаем. И также вы бы вернули свой замок.’

- ‘Зачем ты мне это рассказываешь?’ - спросил Шахуджи.

- Потому что Ангрия предложил выкупить заложников, а Гай отказался платить выкуп, - горячо вмешался Фрэнсис. - ‘Только у тебя есть власть захватить Тираколу у Ангрии и освободить нашу семью.’

Том бросил на Фрэнсиса предостерегающий взгляд, хотя Шахуджи не подал виду, что обиделся. Он только приподнял бровь.

- ‘Почему ты не думаешь, что если бы у меня была власть захватить Тираколу, я бы этого уже не сделал?" - Он посмотрел вниз с горы, в туман, который все еще клубился над долиной. - "Позвольте мне рассказать вам о моем королевстве, - продолжал он. - ‘В тех землях, через которые вы прошли, чтобы попасть сюда - вы видели какие-нибудь посевы?’

Том и Фрэнсис покачали головами.

Шахуджи продолжал: - "Зачем выращивать урожай, если твой господин не может защитить твою деревню? Когда-то это было богатое королевство. Теперь крестьяне обрабатывают только то, что они могут взять с собой, когда бегут в джунгли. В течение тридцати лет мой дед Чатрапати Шиваджи сражался с Моголами за это царство. Когда он умер, моя тетя провозгласила своего сына новым королем, хотя на самом деле трон принадлежал мне. Теперь Великий Могол мертв, и его империя находится в смятении, но мы не можем иметь мира, потому что воюем между собой. Мы называем это бхалерай - правило копья. Каждый местный вождь считает себя воином. Они собирают свои собственные боевые отряды и дерутся друг с другом за объедки. Местами мой авторитет меньше, чем у самого низкого патила – старосты.’

Он поднял с парапета свободный кусок камня и позволил ему упасть в пустоту внизу, где они стояли.

- ‘С тех пор как мой дед начал свою войну, Моголы считали нас бандитами. - "Крысы на чердаке", - так они нас называли. Я видел, как крысы, когда им больше нечего есть, пожирают друг друга. Возможно, моголы были правы, вот кто мы такие."- Он никогда не повышал голоса и не позволял никаким эмоциям влиять на него.

- ‘Вы одержали победу над самой могущественной империей в мире, - заметил Том.

- ‘Ты когда-нибудь видел могольского кавалериста?" - Шахуджи не стал дожидаться ответа. - "Их лошади - самые большие и сильные из всех существующих коней. Их так воспитывают, потому что вес кавалериста и его доспехов огромен. Наши лошади - маленькие, легконогие животные, созданные для горных троп и быстрого бегства. Мы никогда не сражались с Моголами в открытом бою. Когда они послали против нас войска, мы пропустили их, а затем напали на их линии снабжения. Когда они осадили наши крепости, мы впустили их, а затем сожгли наши посевы и забили наш собственный скот, чтобы оккупанты умерли с голоду. Именно так мы ведем войну. Против такой крепости, как Тиракола, мы разобьемся вдребезги.’

- ‘Неужели у тебя нет жалости?" - Сердито запротестовал Фрэнсис. - Моя тетя уже несколько недель страдает от рук этих пиратов. Неужели ты оставишь ее умирать в этой темнице?’

Шахуджи ответил ему бесстрастным взглядом. - "Еще мальчиком меня отправили заложником ко двору Великого Могола. Там я прожил все свое детство. Каждое утро в течение восемнадцати лет я просыпался с мыслью о том, что мои охранники убьют меня, и каждый вечер ложился спать, не зная, увижу ли я еще один рассвет.’

- ‘Я этого не знал’ - Френсис смущенно опустил глаза.

- ‘Когда мне было одиннадцать, Великий Могол захватил моего отца в плен. Мой отец отказался отдать дань уважения, поэтому Могол приказал разорвать его на куски стаей охотничьих собак. Он заставил меня смотреть. Затем он усадил меня по правую руку от себя на праздничном пиру. Так что, как видите, я знаю, что такое быть пленником.’

Фрэнсис пробормотал извинения. Том склонил голову в знак согласия. Теперь он понимал, почему Шахуджи мог обсуждать гибель своего королевства с таким бескровным спокойствием. Выросший заложником, меч всегда был в нескольких дюймах от его шеи, он, должно быть, научился прятать свои эмоции так глубоко, что они никогда не могли выйти на поверхность.

- ‘Я не прошу сочувствия, - начал Том.

Шахуджи ничего не ответил, но в его глазах мелькнуло нетерпение.

- ‘Но я полагаю, что наши интересы совпали.’

- Пират Ангрия поддерживает твою тетю и ее сына-самозванца в вашей гражданской войне, - вмешалась в разговор Ана. - Если вы хотите когда-нибудь объединить свое королевство, вы должны сначала уничтожить Ангрию.’

- Мой отец измотал Моголов. Я одолею Ангрию точно так же - путем истощения. Тиракола неприступна.’

Том раздраженно хмыкнул. - "Так говорит каждый мужчина, которого я встречаю. Кто-нибудь когда-нибудь нападал на нее?’

- ‘Никто из тех, кто дожил до наших дней, чтобы рассказать эту историю, - сказал Шахуджи с призрачной улыбкой.

- Дайте мне войско, и я открою крепость для вас и для моей семьи." - Том говорил ровным голосом.

- ‘Я слышал, что вы хорошо обучены выдерживать осаду. Неужели вы так уверены, что можете преследовать и одного из них?’

Том заметил взгляд, который бросил на него Шахуджи, и наконец начал понимать, что это за человек. Осада Бринджоана велась за сотни миль отсюда, в далеком королевстве и под чужим именем, но Шахуджи знал об этом и знал, что Том был там, хотя прибыл только сегодня утром. Том не мог удержаться от восхищения.

- ‘Вы когда-нибудь слышали о другом пирате по имени аль-Ауф?"- Спросил Том.

- Злой дух’ - без труда перевел Шахуджи с арабского. Выросший при дворе Великих Моголов, он, должно быть, бегло выучил этот язык. - "Признаюсь, что нет.’

- ‘Это потому, что он умер много лет назад. До самой своей смерти он был самым страшным пиратом в Индийском океане. Даже могучие корабли Ост-Индской компании не были от него в безопасности. Он разорял их торговлю из огромного форта на острове Флор-де-ла-Мар, защищенного мощными батареями и гарнизоном из тысячи пиратов. Люди говорили, что он тоже неприступен. Но мы с отцом сожгли его флот и взломали крепость. Я сам оторвал голову Аль-Ауфа от его плеч.’

Это была последняя битва, в которой участвовал Хэл Кортни. Он потерял ноги во время взрыва, который распахнул ворота, и вскоре в его ранах появилась гангрена. Но Том об этом не упомянул.

Позади Шахуджи луч солнца пронзил облако и осветил туман, как зарево пушечного огня в дыму битвы. Том посмотрел на Раджу, но его гладкое лицо ничего не выражало.

Казалось, он пришел к какому-то решению. Он выпрямился и крикнул через плечо Тома. Обернувшись, Том увидел с полдюжины слуг, стоявших у задней стены балкона, хотя он был уверен, что раньше их там не было. Слуги поклонились и жестом пригласили Тома и его спутников следовать за ними. Очевидно, беседа закончилась.

- ‘И что же он сказал?"- спросил Фрэнсис Ану, когда их провожали обратно во дворец.

- Он объявил, что хочет отправиться на охоту.’

Фрэнсис резко остановился в коридоре. - ‘Мы пришли сюда воевать, а не охотиться," - запротестовал он.

- ‘Ты не понимаешь, - сказала Ана. - Одно - это подготовка к другому. Раджа обдумывает ваше предложение, но он позволяет себе разные варианты. Когда он призовет своих лордов на охоту, они приведут своих слуг, своих капитанов и свое оружие. Он собирает свою армию, не связывая себя никакими обязательствами. Кроме того, успех в охоте будет хорошим предзнаменованием для битвы.’

- ‘А если охота окажется неудачной?’

- Будем молиться, чтобы этого не случилось, - пожала плечами Ана.’

В течение следующих нескольких дней с того места, где Шахуджи поселил их во дворце, они наблюдали, как десятки отрядов вооруженных людей поднимались по коварной дороге вверх по склону горы. Вскоре замок наполнился звуками большого воинства, а слоны трубили из своих конюшен у подножия утеса, а лошади взбрыкивали копытами и резвились в своих загонах.

Том посмеивался над этой задержкой. Шахуджи был щедрым хозяином - он посылал им обильную еду и питье, подаваемые красивыми служанками с приглашающими улыбками. Но Кортни не разрешалось покидать пределы дворца. Том отослал служанок прочь и часами просиживал у окна, наблюдая, как собираются легионы. Когда ему это надоедало, они играли в шахматы. Фрэнсис был сносным игроком, Том играл с детства, так что главный конфликт происходил между ним и Анной.

- ‘Если бы только взять замок было так же легко в реальной жизни’ - сказала она, сметая ладью Тома с доски. Все фигуры были вырезаны из слоновой кости, прекрасно детализированы, в отличие от любого набора, которым Том когда-либо играл раньше. Все фигуры имели форму слонов, богов или простых солдат, с еще более сложными различиями рангов.

Том ответил тем, что быстро атаковал своей королевой. Он быстро взял две пешки, слона и ее ладью – а затем обнаружил, что его король изолирован.

- ‘Ты играешь, как англичанин, - весело сказала Ана. - Как и все те, кто носит шляпы. Вы бросаетесь в атаку и не боитесь за последствия. Индийский путь - это ждать и быть терпеливым.’

Она подняла своего рыцаря, поцеловала его и забрала с собой королеву.

- Терпение - это так трогательно, - сказал ей Том. Его слон скользнул через доску на площадь, охраняемую его рыцарем, и атаковал ее короля, не оставляя ему никакого пути к отступлению.

- ‘Мат.- Он улыбнулся ей.

Утром в день охоты слуги Шахуджи забрали их и понесли на паланкинах вниз с горы, а затем через несколько миль через джунгли к охотничьему домику Шахуджи, который представлял собой многоэтажную пагоду, расположенную в обнесенном стеной саду у прозрачного озера.

Мальчишками Том и Фрэнсис охотились и стреляли в поместье Хай-Уэлд. Все было знакомо: сбор загонщиков, рев рогов и возбуждение, которое наполняло воздух, когда собирались охотники. Однако это было совсем не то, что они видели раньше. Загонщики исчислялись сотнями. Музыканты играли на трубах и струнных инструментах, а служанки подавали им чашки арака, приправленного корицей, и подносы с финиками и миндалем. Слоны стояли безмятежно, жуя огромные связки листьев, которыми их кормили хранители. Они несли на своих спинах богато украшенные коробки, которые, по словам Аны, назывались хаудами.

- ‘Вот так мы и поедем, - сказала она.

Фрэнсис уставился на огромных животных. - А это безопасно?’

- ‘Гораздо безопаснее, чем встретиться лицом к лицу с тигром, - заверила она его.

Загонщики, вооруженные палками и маленькими топорами, гурьбой двинулись в лес. Остальные ждали, пока наступит утро. Музыканты перестали играть, смех и разговоры сменились несколькими тихими разговорами. Самым громким звуком были слоны, жующие свои листья. Все охотники смотрели на лес и выжидающе прислушивались.

- ‘А не лучше ли нам сесть в седло и погнаться за тигром? - удивился Фрэнсис.

Ана задала этот вопрос радже.

- ‘Вы не можете просто отправиться в джунгли и искать тигра, - объяснил он. - ‘Вы должны выманить его оттуда. Мои люди привязали водяных буйволов в разных местах леса. Когда тигр придет за добычей, они сообщат нам, и тогда мы отправимся туда.’

В то утро Шахуджи был в более счастливом настроении, более расслабленном, чем во дворце. Хотя он все еще держался с тем же достоинством, он не мог скрыть своего удовольствия и возбуждения от охоты. Том мог себе представить, как свобода леса, простая погоня человека против зверя понравятся человеку, который провел больше половины своей жизни в качестве благородного пленника.

Затем на поляну перед сторожкой выбежал гонец. Он был весь мокрый от пота и тяжело дышал. Он пробормотал свое послание, а затем рухнул на колени.

Шахуджи повернулся к гостям, и его лицо засияло от возбуждения. Слуги уже готовили слонов и ружья и делали последние приготовления.

- Тигр уже добыл свою добычу’ - крикнули они друг другу.

Том подстрелил больше слонов, чем мог сосчитать, но это был первый раз, когда он ехал на одном из них. Он был меньше, чем те огромные африканские слоны, к которым он привык, но все же величественен - большой самец с малиновым кастовым знаком, нарисованным между его глазами, что придавало ему мудрый, почти человеческий вид. По привычке Том поймал себя на том, что разглядывает бивни и прикидывает, сколько они могут стоить в Кейптауне.

Погонщик похлопал слона по боку, чтобы тот опустился на колени. Том наступил на вытянутую заднюю ногу животного, затем на его бедро и, наконец, в хауду. Юноша вскарабкался, неся пару прекрасных ружей с серебряной чеканкой. Том покосился на ствол и увидел, что он был нарезным для большей скорости и точности.

Погонщик перепрыгнул через голову слона, как акробат, уселся на шею и поджал колени к ушам зверя. Он пролаял команду высоким, мелодичным голосом, и слон неуклюже поднялся на ноги. Том оглянулся и увидел, что Фрэнсис и Ана уже забрались на своих животных, а Раджа ехал впереди в великолепной беседке с позолоченными деревянными панелями и золотым навесом.

Том скоро привык к раскачивающейся походке слона, когда тот топал по джунглям. Он поразился способностям этого животного. Если какая-нибудь ветка угрожала зацепить хауду, слон поднимал хобот и отламывал ее. Иногда, когда дорога становилась уже, он перебирал целые деревья, чтобы сделать ее шире. Когда дорога стала болотистой, он опустил голову и ощупал землю хоботом, ища самую безопасную опору.

Через несколько миль они поднялись на гребень холма и спустились в овраг, образованный высохшим руслом реки. Они прошли по ней еще около мили, петляя по джунглям. В грязи и речном песке Том прочел следы множества разнообразных животных. Обезьяны визжали на деревьях, а лесные птицы прихорашивались на берегу реки. Стая павлинов летела низко над головой, их шеи сверкали на солнце ярко-сапфировой синевой. Это зрелище вызвало у Тома острую боль, так как сильно напомнило ему драгоценный камень на рукояти шпаги Нептуна.

Раджа приказал остановиться в том месте, где пересохший ручей впадал в русло реки. Слоны опустились на колени, и охотники спешились. Том вытянул ноги и огляделся, ища в подлеске хоть какие-то признаки добычи.

Шахуджи ничего не пропустил. - ‘Ты когда-нибудь раньше охотился на тигра? - спросил он через Ану.

- ‘Я охотился на львов.’

Шахуджи кивнул. - ‘Я видел львов. Великий Могол держал их для своего удовольствия при дворе в Дели. Но тигр гораздо опаснее. Он больше, сильнее и свирепее. Лев охотится стаями, но тигр охотится в одиночку, поэтому он должен быть сильнее и хитрее. Я видел, как тигр убивает буйвола и берет его в пасть, как кошка несет мышь.’

Он заметил скептическое выражение на лице Тома. - "Однажды в Дели Моголы устроили драку между львом и тигром. Об этом говорили во дворце - вся знать прибыла в большом волнении, чтобы увидеть такое состязание. Когда звери были выпущены на арену, каждый человек был уже на ногах.’

- И что же случилось?- спросил Фрэнсис.

- Тигр убил льва одним ударом лапы. Его коготь перерезал артерию на шее, и он умер от потери крови. И снова Том увидел призрачную улыбку Шахуджи - самое сильное чувство, которое он когда-либо себе позволял. - "Император был в ярости. Вы никогда не видели столько разочарованных амиров и джагирдаров.’

Пока он говорил, его слуги отвязали королевскую хауду и сняли ее со спины слона. Они отнесли ее между собой к высокому дереву, где натянули веревки и подняли на десять футов в воздух, так что она остановилась на распростертых ветвях. Рядом с ней они соорудили лестницу.

- ‘Это будет наш махан, - сказал Шахуджи. - ‘Наше укрытие.’

Они поднялись по лестнице. Слуги поставили рядом две хауды: одну для Тома и Шахуджи, другую для Фрэнсиса и Аны. Оруженосцы и другие слуги сидели на ветвях позади них, все они постоянно осматривали джунгли со своей возвышенной точки обзора.

- Тигр любит ходить по водным путям, - объяснил Шахуджи. Он указал на место на противоположном берегу, где ручей сливался с рекой. - ‘Если загонщики загонят его правильно, он выйдет оттуда.’

Том начал понимать, почему охота была такой прекрасной подготовкой к войне. Когда более восьмисот человек рассредоточились по джунглям на многие мили, и все они охотились за невидимой добычей, связь была важнее всего. Если бы одна часть линии двигалась слишком быстро или слишком медленно, это создало бы брешь для проскальзывания тигра. Если бы тигр изменил курс, вся шеренга должна была бы развернуться. Выработанное понимание, практика передачи приказов между различными командирами и маневрирования подразделениями были бы бесценны в бою.

Махауты увели слонов прочь. - ‘Они присоединятся к загонщикам, - объяснил Шахуджи. - Они приучены брать в свои хоботы ветки и стучать ими о деревья, издавать шум, чтобы напугать тигра.’

Они уселись и стали ждать. В лесу зазвучала симфония птичьего пения. Насекомые жужжали вокруг них и ползали по коже. Том старался держаться как можно тише. Нильгай, мелкорогая антилопа, паслась вдоль русла реки. Том прицелился в нее из ружья, но стрелять не стал.

- ‘У меня уже была история с Ангрией, - неожиданно сказал Шахуджи. - Может быть, вы знаете об этом?’

Том отрицательно покачал головой.

- ‘Прежде чем Ангрия стал пиратом, он был капитаном моего флота. Поскольку Моголы сильно теснили нас по суше, море было нашим единственным убежищем, жизненно важным для снабжения и связи. А потом, когда мы больше всего нуждались в нем, Ангрия увидел свой шанс. Он поднял мятеж, захватил свои корабли и экипажи и разгромил наш гарнизон на Тираколе. Оттуда он прочесал побережье, захватывая наши крепости и захватывая наши корабли, в то время как мы были слишком сильно прижаты Моголами, чтобы нанести ответный удар силой. Я никогда не смогу простить его, ибо в своей жадности он чуть не уничтожил наше королевство, чтобы создать свою собственную беззаконную империю на море.’

Пальцы Шахуджи забарабанили по рукоятке пистолета.

- И все же я был готов простить его. Ради блага королевства я бы отложил нашу ссору. Я послал эмиссаров под знаменем перемирия, чтобы предложить мир. Вы знаете, что он сделал?’

Даже это воспоминание заставило его лицо побледнеть от гнева.

- "Он отправил моих людей обратно. Он выколол им глаза и заклеймил их лбы своим знаком. Так глубоко, что можно было разглядеть след, выжженный на костях их черепов. Он так сильно сжег их, что у них повредился мозг, и они снова стали похожи на маленьких детей, неспособных говорить и страдающих недержанием мочи, так что испачкали свою одежду.’

Том старался не думать о том, что Сара и Агнес находятся в руках такого человека.

- ‘Мое сердце радовалось бы, если бы Ангрия был растоптан слонами, - продолжал Шахуджи, - как Великий Могол иногда казнил своих пленников в Дели. Но я буду с вами откровенен. Вы видите меня на золотом троне среди сотен придворных и думаете, что я великий человек.’

Он стукнул себя кулаком в грудь. - ‘Я великий человек. Я взял священную нить, и я - Чатрапати, император маратхов. И все же ... - на его лице промелькнуло печальное выражение. - "За пределами моего дворца моя власть не такая, какой должна быть. В гражданской войне верность каждого человека играет свою роль. Если я нападу на Тираколу и потерплю неудачу, это нанесет смертельный удар по моей власти.’

- Гай Кортни приводит тот же аргумент," - сказал Фрэнсис. - Он предпочел бы, чтобы люди считали его сильным, чем рисковать своим достоинством, доказывая это.’

Он говорил горячо, но Шахуджи не обиделся. - ‘Когда ты станешь старше, ты поймешь, что видимость силы часто более реальна, чем ее субстанция.’

- ‘Но если у тебя есть сила, а ты ею не пользуешься, то это вовсе не сила, - сказал Том.

Шахуджи не ответил. В шуме джунглей послышался новый звук - ударный лязг, словно тысячи кузнецов молотили по наковальням. Том подумал, что это может быть какой-то неизвестный вид птиц. Затем, судя по реакции Шахуджи, он понял, что это, должно быть, загонщики, стучащие своими топорами, чтобы отогнать тигра к махану. Для Тома это был просто шум, но по тому, как Шахуджи прислушивался, он понял, что Раджа следил за этим звуком, точно определяя, как продвигается охота.

Слева от них раздались хлопки и крики. Это были остановки, люди размещались на верхушках деревьев, чтобы тигр не сбился с курса. Шахуджи взял у своего носильщика ружье. Том, Фрэнсис и Ана сделали то же самое. Том почувствовал, как в его крови поднимается возбуждение от охоты.

В лесу раздался яростный рев. Шум остановок усилился, отбрасывая "тигра" назад к руслу реки и ожидающим его ружьям. Словно вспышка золотого солнечного света, тигр вырвался из укрытия. На мгновение Том забыл об оружии в своих руках, когда впервые увидел это существо. Это было огромное животное, двигавшееся слишком быстро, чтобы он мог даже предположить его размеры. Но он был гораздо больше, чем любой из львов, которых он видел в Африке.

Он перескочил через поляну в лесу всего в двадцати шагах от того места, где они стояли, и зарычал, увидев людей на своем пути. Он резко развернулся. Белый ерш вокруг его головы был выпрямлен и ощетинился. Клыки в его челюстях сверкнули, когда он зарычал.

Даже на таком близком расстоянии это был трудный выстрел, но Раджа выстрелил. Том видел, как пуля ударила, но слишком далеко позади лопатки. Тяжелый заряд сбил животное с ног. Но в том же самом движении он кувыркнулся обратно на все четыре лапы и продолжал бежать, казалось, не сбиваясь с шага. Том и Фрэнсис выстрелили одновременно, но тигр двигался слишком быстро, и их выстрелы подняли грязь и сухие листья в нескольких футах позади него. Тигр добрался до опушки леса и исчез в густой растительности.

Шахуджи спрыгнул с дерева, не думая о собственной безопасности, и побежал к тому месту, где пуля ударила тигра. Он осмотрел землю в поисках кровавого следа.

- ‘Он ранен, - объявил он, - но не убит. Именно в это время он наиболее опасен.’

- ‘И что же нам теперь делать? - Потребовал ответа Том.

- Тигр будет испытывать жажду после погони и той раны, которую я ему нанес. Недалеко отсюда есть колодец с водой. Я думаю, что он пойдет туда.’

Прежде чем Ана закончила переводить, погонщики привели слонов. Времени на то, чтобы водрузить хауды, не было. Все они вскарабкались на спины слонов, усевшись на сложенные одеяла и цепляясь за веревку, опоясывающую подпругу, пока животные шагали вперед.

Вскоре овраг превратился в широкий луг, поросший высокой травой, которая касалась животов слонов. Сидя на его спине, Том чувствовал себя так, словно находился на корабле, плывущем по шуршащему морю. Он сжал свое ружье и осмотрел землю впереди в поисках кровавого следа. Он знал, что сам тигр будет невидим. Его полосы почти идеально сливались с высокой травой.

Один из охотников, бежавший впереди слонов, закричал и указал на землю, не останавливаясь.

- ‘Он нашел след тигра, - крикнула Ана.

Погонщики погнали слонов еще быстрее. Вскоре трава уступила место голой земле, истоптанной множеством копыт и лап. Даже с высоты спины слона Том мог разглядеть следы тигра. Грунтовая вода сочилась в свежее углубление, оставленное его лапами, и животное начало истекать кровью. Капли яркой крови сверкали на солнце, как рубины.

- ‘Это самец в самом расцвете сил, ему около четырнадцати лет. Но он потерял коготь на левой передней ноге, - тихо произнес Шахуджи, и Ана перевела его слова.

Том одобрительно кивнул Раджу головой. То, что он так много почерпнул из случайного взгляда, брошенного высоко со спины слона, продемонстрировало его исключительные охотничьи навыки.

Следы заканчивались на краю грязной ямы, наполовину заполненной водой. Пара воздушных змеев наблюдала за ними с одинокого голого дерева. Тигра нигде не было видно.

Каждый нерв в теле Тома трепетал от предвкушения. Это был всепоглощающий трепет охоты, и он никогда не терял пристрастия к ней с тех пор, как отец впервые вложил ему в руки ружье.

Тигр должен быть где-то рядом. Слоны уловили его запах. Они дергались и беспокойно переминались с ноги на ногу, пыхтя своими хоботами. Это движение сделало бы почти невозможной любую точную стрельбу. Шахуджи соскользнул на землю. Том и Фрэнсис последовали за ним.

Шахуджи советовался с егерями. - ‘Там есть еще один ручей, немного севернее, - перевела Ана. - Он ведет через овраг в соседнюю долину. Тигр может попытаться пройти этим путем, чтобы избежать нашей сети.’

Пока они разговаривали, загонщики начали догонять их, и через несколько минут на поляне появилось около сотни полуобнаженных мужчин, вооруженных только палками и мачете.

Слона Раджи мучила жажда. Без всякого предупреждения он подошел к краю ямы и начал хлебать воду через свой хобот. Погонщик закричал и потянул за веревку; еще больше слуг столпилось вокруг него, но зверь был неподвижен. Отвлекшись, все повернулись посмотреть.

Именно тогда тигр воспользовался моментом, чтобы напасть на своих мучителей. Он лежал, спрятанный за невысокими молодыми деревцами, не выше человеческого колена, такой тонкий, что Том с трудом мог поверить, что он так хорошо спрятал свое огромное тело. Даже в африканском льве он никогда не видел такой смертоносной скорости. Он бросился вперед с оскаленными челюстями и ощетинившимися белыми бакенбардами. Его хвост был подобен ятагану, свернутому на спине. Его огромные лапы, каждая размером с суповую тарелку, с полностью вытянутыми когтями разрывали рыхлую землю с каждым прыжком. Он сбил с ног одного из погонщиков и укусил его сзади в шею, когда тот растянулся на земле, перебив ему позвоночник и мгновенно убив.

Но тигр не зациклился на лежащем под ним трупе. Следующим своим прыжком он набросился на второго бегущего человека и убил его укусом, который снес верхушку головы; а затем он повалил еще одного человека и еще одного. На поле царило полное столпотворение - люди бегали и кричали, а слоны трубили и визжали, сбивая с ног и топча всех, кто попадался им на пути.

Том отбежал в сторону, пытаясь прицелиться в тигра, но разъяренная толпа преградила ему путь и угрожала сбить с ног. Он увидел, как Фрэнсис вскинул ружье и выстрелил в разъяренного зверя, но один из загонщиков побежал перед ним, когда он выстрелил, и получил тяжелую пулю прямо в грудь. Он был отброшен назад с мачете, вращающимся в его руке, мертвый прежде, чем он упал на землю.

Шахуджи стоял на земле в этой суматохе и разгроме, держа свое ружье высоко, и кричал тигру, чтобы привлечь его внимание: - "Иди ко мне, Шайтан! Я пошлю тебя в качестве посланника к твоим мерзким богам! Иди!’

Тигр, казалось, услышал его и повернул в его сторону. Он открыл рот и зарычал на него, словно принимая вызов. Его клыки были покрыты кровью убитых им людей, и он распластался в своем нападении. Шахуджи наклонился вперед и поднял приклад ружья к плечу, держа палец на спусковом крючке, готовый в нужный момент выстрелить.

Только тогда Том понял, что Шахуджи не видел слона. Это был один из тех, кто пил из ямы, и он был напуган запахом и ревом тигра. Он слепо несся вниз на Раджу.

Том крикнул что-то предостерегающее, но Шахуджи не обращал внимания ни на кого, кроме огромного зверя в прицеле. Точно так же слон чувствовал запах хищника в своих ноздрях и звуки его рева звенели в его ушах, и он не обращал внимания на человека, стоящего на его пути. Одна из его огромных раскачивающихся ног ударила Шахуджи в спину, сбив его с ног и отбросив на расстояние пятнадцати футов. Заряженное и взведенное ружье вылетело из его рук и случайно упало к ногам Аны. Она наклонилась и подняла его.

Слон бросился прочь, в высокую траву. Тигр потерял Раджу из виду и теперь сдерживал свою атаку, а затем повернул голову влево и вправо, ища альтернативную добычу.

Он увидел Фрэнсиса. Он повернулся к нему и взревел. Фрэнсис возился со своим оружием, и Том по бледности его лица и пристальным глазам понял, что он был напуган до потери сознания. Он, вероятно, никогда раньше не стрелял из тяжелого ружья и уж точно никогда не выдерживал атаки такого огромного хищного зверя, как этот.

С того места, где стоял Том, это был длинный и неловкий выстрел; кроме того, Ана была на линии огня. Но Фрэнсис был в смертельной опасности, и Тому пришлось рискнуть. Он вскинул свое ружье и выстрелил тем же движением. И все же он сразу понял, что здесь что-то ужасно не так. Из дула ружья повалил дым, но отдачи не было вообще. Либо его шикари не зарядил пулю сверху заряда, либо пуля был вытряхнута из ствола, когда он слезал со слона.

Во всяком случае, тигр остался невредим и продолжал свою атаку на Фрэнсиса. В самый последний момент Фрэнсис, казалось, собрался с духом и собрал все свое мужество. Он вскинул ружье и выстрелил тем же движением, но его глаза были устремлены на тигра, а не на прицел. Том увидел, как пуля взметнулась вверх по влажной земле в шести футах позади атакующего животного и по меньшей мере в трех футах слева от него.

Не тронутый выстрелом тигр все еще атаковал Фрэнсиса, который бросил ружье и начал отворачиваться. Огромный полосатый зверь взмыл в воздух и бросился на него с широко раскрытыми челюстями, а Фрэнсис закрыл лицо обеими руками и беспомощно закричал: - Нет!’

Еще один выстрел прогремел из ниоткуда, и тигр, казалось, рухнул в воздухе. Однако его инерция несла его вперед, и он врезался головой в Фрэнсиса, повалив его на землю и навалившись сверху.

Том добрался до человека и зверя только через несколько секунд. Он схватил тигра за голову и каким-то нечеловеческим усилием стащил массивную тушу.

- ‘С тобой все в порядке? - закричал он на Фрэнсиса.

‘Думаю, да, - пробормотал Фрэнсис, снова вставая на колени. - Ты спас мне жизнь. Спасибо тебе, Том.’

- Это не я! Мое ружье даже не было заряжен пулей ... - он огляделся и впервые заметил Ану. Она стояла в десяти футах позади того места, где лежал Фрэнсис. Она все еще прижимала к плечу приклад длинного ружья Раджи, и из его дула сочилось голубоватое облачко дыма.

- Ана Дуарте!" - Том подошел к ней и взял оружие из ее дрожащих рук. - ‘Это вы стреляли из ружья, убившего этого монстра?" - Она кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить. - "Это был выстрел, которым мог бы гордиться любой мужчина.’

Том наклонился, схватил голову тигра обеими руками и повернул ее к себе. Мушкетная пуля Аны попала огромному животному прямо в лоб и прошла через центр его мозга.

- И выстрел, которым любая женщина должна гордиться вдвойне!" - Продолжал Том.

- Я должна была это сделать; Фрэнсис - единственный мужчина, который у меня есть," - рассудительно объяснила Ана, но голос ее дрожал.

***

У Тома по коже побежали мурашки, когда он вошел во двор дворца Рани в Читтаттинкаре. Он подумал о тех людях, которые погибли там: капитан Хикс, Лоуренс Фой и многие другие. А потом он подумал, не приснилось ли ему все это. Дыры от пуль в кирпичной кладке были залатаны, кровь стерта с камней, а разбитые балконы заменены. Единственным признаком того, что битва когда-либо происходила, была свежая штукатурка на стенах. Он злился, вспоминая кровавую бойню, которую они пережили.

Тронный зал вызвал еще много горьких воспоминаний. В последний раз, когда он был там, он сражался с Тунгаром за шпагу Нептуна и чуть не погиб из-за него. Теперь же Рани приняла его радушно, как будто история была чистой страницей. Как и Шахуджи, она обладала искусством правителя забывать все, что больше не было удобным. Том не был уверен, ненавидит ли он ее за это или завидует ей.

Он не стал тратить время на любезности.

- Раджа Сатары, Чатрапати Шахуджи, требует вернуть пушки, которые вы захватили с обломков моего корабля. У него есть судно, стоящее у берегов близ Бринджоана, готовое принять их на борт.’ - Это был тот самый корабль, который привез Тома с побережья близ Сатары. Фрэнсис и Ана остались с Шахуджи, пока он собирал свою армию и готовился к осаде Тираколы.

Рани улыбнулась вспышке гнева Тома. Она была так прекрасна, когда улыбалась, что Том на мгновение сбился с шага.

- Пушки были мои по праву спасения, - рассудительно объяснила она. - ‘Все затонувшие корабли на этом берегу и их грузы принадлежат мне.- Она подняла руку, чтобы остановить ответ Тома. - "Уверяю вас, капитан Кортни, я с вами не ссорюсь. Напротив, я нахожу себя исключительно хорошо расположенной к вам. Если бы это было в моих силах, я бы вернула вам ваши орудия без всяких придирок. Но, увы, у меня их больше нет. Когда мои люди бежали от осады Бринджоана, они также бросили там оружие. Они есть у тех, кто носит шляпы. Мои разведчики докладывают, что они установили их на крепостных валах своего форта.’

Том мысленно выругался. Он боялся, что это может быть так, но сначала пришел к Рани в надежде ошибиться. Если Гай послал весточку в Форт Бринджоан о его эскападах в Бомбее, он мог рассчитывать на горячий прием, если отважится туда вернуться.

- ‘Мне очень жаль, что вы зря потратили время, придя ко мне," - сказала Рани. - "Но с моей собственной точки зрения, мне было приятно возобновить наше знакомство. Есть ли какой-нибудь другой способ, которым я могла бы быть вам полезна?" - Она наклонилась вперед на своем троне, и это движение подчеркнуло размер и форму ее груди.

- ‘Есть еще один вопрос." - Том был сконфужен и смущен тем, что она изменила свое отношение к нему, поэтому он решил воспользоваться этим в полной мере. - ‘Твой капитан, Тунгар, украл оружие, которое принадлежало мне. Он принадлежал моему деду и моему отцу до меня. Я придаю ему очень большое сентиментальное значение. Это позолоченная шпага с сапфиром в навершии.’

- ‘Я ее хорошо знаю." - Она кивнула. - ‘Это действительно великолепное оружие. Тунгар был необычайно горд им. Он нес его в бой.’

- Да!" - Том согласился. - ‘Но я нашел его тело после того, как он был убит во время нападения на Бринджоан. У Тунгара не было с собой оружия.’

- ‘Должно быть, кто-то из ваших людей его ограбил.’

- Никто из них не добрался до его трупа раньше меня. Если его ограбили, то это должен был быть человек из вашей армии.’

Рани сделала изящный, но пренебрежительный жест. Том смотрел на ее руки; они были прекрасны, почти так же прекрасны, как ее лицо. - "Ни один мой подданный не посмеет спрятать от меня такое сокровище. А что крестьянин будет делать с таким оружием, и где он сможет его продать, чтобы я и слышать о нем не хотела? Если оно не был найдено, то это потому, что либо море забрало его, либо оно было украдено.’

Том вздрогнул от этой мысли, хотя и знал, что она говорит вполне разумно. У него был еще один вопрос.

- ‘У вас на службе был один человек – он говорил по-английски и держал в руках странный меч с лезвием, похожим на хлыст. Что с ним стало?’

- Его звали Авессалом. Он исчез в последней битве. Мы не нашли его тела. Возможно, он лежит погребенный под обломками сторожки.’

Ее слова поразили Тома с удивительной силой. Конечно, это не имело значения – Авессалом был всего лишь еще одним пиратом, – но его разум отказывался отпускать эту мысль. У него было какое-то незаконченное дело с этим Авессаломом - отомстить за Хикса, конечно, но что-то еще.

Он повернулся, чтобы уйти.

- ‘Подожди!" - Тон Рани был повелительным. - Том помолчал. - ‘Есть много людей, носящих шляпы, которые поселились в Индии, чтобы продать свое воинское мастерство.’

- ‘Я служу Радже Сатары, - ответил Том.

- Сколько бы он тебе ни заплатил, я утрою эту сумму. Я могла бы сделать тебя великим человеком в моем королевстве. Ты бы ни в чем не нуждался.’

Ее щеки слегка порозовели. Ее украшенная драгоценными камнями рука потянулась к горлу, остановившись на ложбинке между грудями.

- Останься со мной, Томас Кортни." - Ее голос упал до шепота. - ‘Ты мне очень нужен.’

Он был раздавлен чувством вины и искушением. Он почувствовал, как пошатнулись самые основы его чести. Она была так прекрасна, но в то же время и так порочна.

Том снял шляпу и отвесил ей учтивый поклон. - "Увы, ваше высочество, я вынужден покинуть вас, чтобы спасти мою жену.’

Возвращение в крепость Бринджоан было еще более странным, чем возвращение во дворец Рани. Часовой на воротах уставился на Тома, как на привидение.

- Мистер Уэлд? - он запнулся.

Том узнал его – это был один из сипаев, переживших осаду. Он попытался вспомнить имя этого человека. - Акал?’

Часовой просиял от удовольствия, что его узнали. - С возвращением, Сахиб.’

- ‘А новый губернатор здесь?’

- ‘Он приехал три недели назад." - Он ухмыльнулся, как будто это была его личная шутка. - "Однако я не думаю, что он будет рад вас видеть.’

- Тогда отведи меня к нему.’

Ост-Индская компания была занята ремонтом форта, хотя работы еще не были закончены. Банды полуголых рабочих трудились с камнями и раствором, восстанавливая сторожку, но Губернаторский дом, который Том снес, уже был восстановлен. Он был рад видеть, что на этот раз они использовали кирпичи и черепицу вместо дерева и соломы. По крайней мере, один тяжелый урок был усвоен.

Дверь в кабинет губернатора никто не охранял. - Подожди снаружи, - сказал Том Акалу. - Будет лучше, если он не узнает, что вы меня впустили.’

Не постучав, он вошел внутрь. Стол губернатора был завален бумагами, но они не могли быть срочными. Сам губернатор полуспал, развалившись на кушетке, прижимая к груди кубок с вином. Оно пролилось, оставив на его рубашке красную отметину, похожую на рану.

Том с грохотом захлопнул дверь. Губернатор проснулся и резко сел. Еще немного вина пролилось из кубка. Он изумленно уставился на Тома.

- Мистер Уэлд?- он пискнул.

Том мрачно кивнул, скрывая свое удивление. - "Мистер Киффен.’

- ‘Что ... А ... почему? .. Киффен с трудом поднялся на ноги.

- ‘Я пришел за своими орудиями’ - решительно заявил Том. - Девятифунтовые пушки, которые Рани спасла с моего корабля, те, что рота вернула с поля боя.’

Киффен молча уставился на него.

- ‘Ты хочешь сказать, что они - твоя собственность?- Спросил Том. - ‘После всего, что я сделал для компании, самое меньшее, что ты можешь сделать, - это позволить мне вернуть то, что принадлежит мне.’

Киффен наконец обрел дар речи. - Хабладар, - крикнул он.

Дверь открылась. Том оглянулся и увидел еще одно знакомое лицо - сержанта с щетинистыми усами, который сражался рядом с ним во время осады. Мужчина нахмурился. Он вытащил из-за пояса пистолет и направил его на Тома.

- ‘Этот человек - убийца, вор и самозванец, обвиняемый в особо тяжких преступлениях в Лондоне и Бомбее, - взвизгнул Киффен. - Закуйте его в кандалы.’

Хабладар пристально посмотрел на Тома, задумчиво покручивая усы. Затем он рявкнул что-то на своем диалекте, и Том услышал снаружи топот ног.

В голове у Тома проносились всевозможные варианты. У него был собственный пистолет и нож в сапоге, но он слишком уважал хубладара, чтобы думать, что сможет достаточно быстро выхватить их.

- ‘Мне нужны эти пушки, чтобы спасти миссис Хикс и мою жену от пирата Ангрии, - сказал он Киффену. - Человек, который захватил их, потому что вы бросили их, в то время как другие люди умирали, чтобы спасти вашу драгоценную фабрику здесь.’

Из коридора вышли два сипая, каждый с парой наручников. Том ничего не мог сделать. - Он протянул к ним руки. - Так вот как Ост-Индская компания выражает свою благодарность?’

Киффен не ответил. Пока Том говорил, хабладар внезапно перевел прицел своего пистолета с Тома на Киффена. В то же самое время оба сипая прошли мимо Тома, схватили Киффена за запястья и защелкнули на нем наручники, пропустив цепь через подлокотники кресла.

- ‘Это мятеж! - воскликнул Киффен. - ‘Когда губернатор Кортни узнает об этом...

- ‘Это ни на йоту не изменит мнения Гая обо мне, - весело сказал Том. Он вытащил носовой платок из кармана камзола Киффена и сунул его в рот, чтобы подавить жалобы. Затем он обнял хубладара.

- Спасибо, старый друг, - сказал он, - хотя тебе не следовало этого делать. Они повесят тебя за мятеж.’

Хабладар ухмыльнулся, ничуть не обеспокоенный такой перспективой. - Это правда, что Ангрия захватил в плен миссис Хикс?’

- Боюсь, что так, и мою жену Сару тоже. Их держат в крепости Тиракола.’

- ‘И у вас есть корабль, чтобы доставить туда пушки?’

- ‘Он ждет нас в бухте.’

- ‘Тогда, если у вас найдется место для еще одного человека на борту, я присоединюсь к вам.’

Том сжал его руку. - ‘Благославляю тебя".- Он посмотрел на Киффена, который ерзал на стуле и безуспешно пытался освободиться от пут. - ‘Я возьму свои пушки, - сказал он ему. - ‘А пока мы будем заниматься этим делом, может быть, мы избавим компанию от части ее пороха и дроби.’

Киффен бушевал и корчился. Он попытался выплюнуть кляп, но Том плотно вставил его обратно и привязал ремнем Киффена.

- ‘Когда мы закончим, я освобожу тебя. Но если ты думаешь, что я не могу снять эти пушки в одиночку – даже с помощью хубладара, – предупреждаю тебя. Если ты хотя бы прикоснешься к одному сипаю, потому что подозреваешь его в пособничестве мне, я узнаю об этом и отомщу. Ты помнишь, как Рани обращалась с мистером Фоем? Это будет ничто по сравнению с теми муками, которыми я обеспечу тебя. Ты меня понимаешь?’

Киффен перестал сопротивляться и безнадежно кивнул.

- ‘Я передам от тебя привет миссис Фой, - заверил его Том.

***

Из жерла пушки вырвалось пламя. В подзорную трубу Том наблюдал, как ядро ударило слева от ворот замка. Еще один небольшой ливень щебня стекал вниз с участка стены, который уже был изрыт и сломан, что говорило о впечатляющей точности артиллеристов. Позади себя Том услышал, как Мерридью увещевает маратхских артиллеристов работать быстрее, напевая: - "Червяк и губка. Порох." - Он уже сократил время их перезарядки с десяти минут до почти пяти, подбадривая их рассказами о сокровищах, которые должны быть спрятаны в замке пиратов, если только они смогут попасть внутрь.

Прошло уже пять недель с тех пор, как армия Шахуджи прибыла сюда с пушками и порохом, которые Том привез из Бринджоана, пять недель он пытался разрушить эти могучие стены. Так много людей говорили, что замок неприступен, что Том почти поверил в это. Но теперь, видя, что все это стало реальностью, и имея время изучить его слабые стороны, он имел основания надеяться.

Правда, любая атака с моря обязательно провалится. У подножия отвесных скал не было места для высадки, кроме крошечного причала, и тяжелые плавучие боны были натянуты через маленькую бухту к северу, где Ангрия держал свой флот на якоре. Коралловые рифы уходили далеко в море, показываясь над водой во время прилива, так что любой корабль, пытавшийся обстрелять замок, подвергался бы постоянной опасности.

Со стороны суши оборона тоже была грозной. Мыс сужался до узкой горловины земли перед воротами замка, делая плотный подход, который был хорошо прикрыт фальконетами и другими пушками на стенах. Рощи колючих деревьев каларги густо росли перед стенами - они не только мешали атакующим, но и их упругие ветви поглощали большую часть пушечного выстрела. Железные шипы длиной в четыре фута торчали из ворот, чтобы противостоять излюбленной индийской тактике использования слонов в качестве тарана.

Но никаких попыток расширить оборону дальше не предпринималось. Невысокий холм возвышался на полмили вглубь острова, открывая над фортом господствующее огневое поле. Ангрия поставил там небольшую сторожевую башню, но в основном для того, чтобы следить за кораблями в море. Кавалерия Шахуджи легко преодолела его, вытеснив защитников и заняв вершину холма, где его люди теперь рыли огневые позиции и устанавливали батарею девятифунтовых орудий "Пустельги". Теперь же они продолжали обстрел днем и ночью, дюйм за дюймом открывая брешь.

Том молился, чтобы этого оказалось достаточно.

Внизу, на пристани, выступавшей из мыса, рыбаки выгружали улов из своих лодок. Осада позволила им повысить цены, и по обе стороны стен появились нетерпеливые покупатели. Каждое утро лодки толпились у причала, как птицы на свежевспаханном поле, а грохот орудий напоминал отдаленный гром.

Он превратился в такой постоянный фоновый хор, что Кристофер, наблюдавший за разгрузкой, уже почти не замечал его. Брызги окатили его лицо, когда волна разбилась о камни у причала. В открытом море он увидел парус торгового судна, медленно плывущего вдоль берега. Он почувствовал прилив разочарования от ее наглой свободы. У маратхов не было ресурсов, чтобы блокировать замок с моря, но все же Ангрия не мог выпустить свои корабли - ему нужны были их команды и пушки, чтобы защитить замок. Поэтому флот остался стоять на якоре за бумом, и местные купцы могли вести свою торговлю без страха.

Единственной причиной, по которой Кристофер приехал в Тираколу, было обещание богатства. Теперь, когда флот был прикован к якорной стоянке и не было никакой надежды на грабеж или добычу, он раздражался вынужденной бездеятельностью и нищетой.

Он знал, что был не единственным человеком, который чувствовал то же самое. Многие пираты начали жаловаться, сначала тихо, но теперь все громче и громче. Они знали, что маратхи не возьмут замок – он был неприступен, в конце концов, и они не могли голодать, пока их запасы можно было пополнить морем, – но им не нравилось терять средства к существованию, пока длилась осада.

Кристофер решил что-нибудь предпринять.

Большинство рыбаков уже отчалили, возвращаясь на свои рыбацкие угодья за очередным уловом, который они собирались вечером отвезти к маратхам. Для них война была всего лишь коммерческой возможностью. Бочки с рыбой были погружены на кран, который поднял их вверх по стенам замка. Кристофер задержался, болтая с лодочниками, а пираты тем временем вернулись на свои места в стенах замка.

Когда они ушли, Кристофер отвел одного из рыбаков в сторону. Он знал, что может доверять этому человеку: всю прошлую неделю они разрабатывали план, по которому Кристофер позволял ему завышать цену за рыбу, и они вдвоем делили дополнительную прибыль. Теперь Кристофер повел его к месту у подножия утеса, где разбивающиеся волны заглушали их разговор.

- ‘А потом ты поедешь в лагерь маратхов?’

Рыбак кивнул.

- ‘Я хочу, чтобы ты передал им мое послание.’

Кристофер сказал то, что должен был сказать, и заставил рыбака повторить это дважды. Он не осмеливался доверить это бумаге.

- ‘Если тебя поймают, я буду все отрицать. Если ты предашь меня, я найду твою семью и выпотрошу их всех по очереди, как одну из твоих рыб. Ты меня понимаешь?’

Рыбак задрожал. Кристофер улыбнулся и похлопал его по плечу.

- ‘Если все пойдет хорошо, мы поделим прибыль, и тебе никогда в жизни не придется забрасывать еще одну сеть.’

В ту же ночь Шахуджи позвал Тома в свою палатку. Это было великолепное сооружение, как и подобает королю, с множеством просторных комнат, задрапированных шелковыми портьерами и обставленных мебелью из золота и красного дерева. По углам тлели курильницы с благовониями, чтобы не мешала вонь лагеря. Внутри можно было почти забыть о том, что ты вообще участвуешь в кампании – если не считать звуков выстрелов. Каждый раз, когда стреляла пушка, стены дрожали, а на подносах гремели золотые тарелки и кубки.

- ‘Как продвигается осада?- спросил раджа.

- ‘Мы расширяем брешь, - ответил Том. - ‘Это медленная работа – стены местами достигают пятнадцати футов в толщину – - но артиллеристы уже ломают их.’

- ‘Недостаточно быстро, - сказал Шахуджи. - Порох и боеприпасы, которые ты привез из Бринджоана, истощаются. Моя армия находится далеко от гор. Мужчины, которые на прошлой неделе рвались в бой, теперь ворчат, что им не хватает своих домов.’

- ‘Они перестанут жаловаться, когда увидят сокровищницу пиратов, - сказал Том.

- Если до этого дойдет.’

Глаза Тома сузились. Это был страх, с которым он жил каждый час, пока длилась осада, что Шахуджи потеряет веру или интерес – или что он больше не будет доверять Тому.

- Надеюсь, ваше высочество, вы не собираетесь отказаться от осады?’

Шахуджи подошел к подносу с финиками. Он сунул один в рот и обмакнул пальцы в маленькую серебряную чашу с водой, чтобы вымыть их.

- ‘Я слышал, что в вашей стране сражаются не на жизнь, а на смерть, - сказал он.

Том вспомнил битву при Бленхейме, которая произошла несколько лет назад между армиями Франции, Британии и Священной Римской Империи. Согласно донесениям, которые он читал и слышал в Кейптауне, французы потеряли более тридцати тысяч человек, более половины своей армии. - Он кивнул головой.

- ‘В Индии мы более цивилизованны, - сказал Шахуджи. - Возможно, утонченны. Как сказал наш великий мудрец Каутилья: - "Интрига - лучший способ выиграть битву, чем сила. - Зачем ломать дверь, если кто-то откроет ее тебе изнутри?’

Том начал понимать, к чему клонится разговор. - ‘Как ты думаешь, есть ли такой человек в Тираколе?’

Шахуджи кивнул. - ‘Я получил сообщение.’

Это никогда не было способом Кортни - извлекать выгоду из предательства. Но Том понял смысл того, что он сказал. Если замок удастся взять без лобовой атаки, это будет стоить гораздо меньше жизней – и увеличит шансы найти Агнес и Сару целыми и невредимыми.

- ‘Кто этот человек?’

- Сообщение принес рыбак. Он говорит, что предатель - один из лейтенантов Ангрии. Человек, который поступил на службу в поисках богатства, а теперь понимает, что может стать еще богаче, если предаст своего господина.’

- Можно ли доверять такому человеку?’

- ‘Мы купим его доверие." - Шахуджи взял маленький шелковый мешочек и положил его на ладонь. Пригоршня ограненных бриллиантов ярко блестела на его темной коже.

- ‘А как это будет устроено?’

- ‘Он не может покинуть замок по суше, чтобы его не заметили. Но внизу, среди скал, есть водяные ворота, через которые Ангрия привозит припасы. Завтра ночью рыбак приведет предателя на берег моря. Вы пойдете ему навстречу.’

- ‘А если это ловушка?’

Шахуджи сжал кулак и позволил бриллиантам просочиться обратно в сумку. - ‘Я уверен, что вы знаете, что делать.’

Следующая ночь была спокойной и ясной. Убывающая луна висела низко в небе, но звезды ярко сияли на белом песке и пенящихся волнах. Том держался позади среди пальм, окаймлявших пляж, чтобы не стать мишенью с моря. Он взглянул на утесы, возвышающиеся над маленькой бухтой. Он поставил там Фрэнсиса и Мерридью, вооруженных кремневыми ружьями, чтобы свет спичечных коробков не выдал их.

- ‘Как ты думаешь, он придет?" - сказал Мохит, хубладар, стоявший рядом с ним. Он сбросил свой мундир Ост-Индской компании и заменил его традиционным индийским дхоти. Откуда-то из арсенала Шахуджи он достал тяжелую булаву.

Что-то скрипнуло в море. Слабо, так что шум прибоя почти заглушал его, но чувства Тома были чувствительны к малейшему волнению. Он всмотрелся в темноту и увидел смутную фигуру, четко вырисовывающуюся на фоне колышущегося моря. Это была маленькая лодка, одна из индийских муссуол, такая легкая и мелкая, что, когда она поймала волну, прибой почти полностью вынес ее на берег.

Из нее выскочили двое мужчин и потащили ее над прибоем. Один присел на корточки рядом с лодкой и стал ждать, а другой уверенно зашагал к деревьям. Он был высок для индийца – почти такой же высокий, как Том. При свете звезд том разглядел густую бороду, туго намотанный тюрбан и шпагу на поясе.

У Тома не было никаких причин видеть его раньше. Но даже в темноте что-то знакомое не давало ему покоя. Дрожь пробежала по его спине – то же самое предчувствие он испытывал, ожидая появления тигра из леса. Он попытался разглядеть лицо мужчины, но оно было скрыто в тени.

- ‘Как тебя зовут? - прорычал Мохит.

- Раудра.’

- Спроси его, как он откроет ворота, - сказал Том Мохите.

Кристофер был так удивлен, услышав голос Тома, что чуть не ответил ему по-английски. Он спохватился и притворился, что слушает, пока хабладар переводит. Мысли его лихорадочно метались. На фоне деревьев было трудно разглядеть человека отчетливо, но он инстинктивно знал, что узнал его. Может быть, он был кем-то из Бомбея?

Остальные ждали его ответа. - ‘Я не могу открыть главные ворота. Они слишком хорошо охраняются, и вас могут увидеть приближающимся.’

- ‘А что же тогда? - нетерпеливо сказал Том. - Зачем вы нас сюда привели?’

И снова Кристофер заставил себя ждать, пока хубладар не переведет его слова. Это дало ему время более внимательно изучить англичанина. Он был высок и широкоплеч, с темными волосами, темной бородой и властным, уверенным видом. На самом деле он был похож на Кристофера.

И с внезапным потрясением он понял, кто этот человек. Том Уилд, который победил его при Бринджоане; человек, которого он в последний раз видел за дымящимися развалинами форта. Человек, чья шпага теперь висела у него на поясе, прижимаясь к бедру. Как он мог оказаться здесь?

Уэлд так же пристально разглядывал Кристофера. Неужели он узнал его? Или это было просто то же самое мучительное чувство знакомства?

- Ангрия держит свои корабли в бухте к северу от замка, под защитой деревянной стрелы, - сказал Кристофер, стараясь говорить спокойно и глядя вниз, чтобы его лицо оставалось в тени.

- Мы это знаем.’

- ‘Через три ночи, когда луна совсем стемнеет, я перережу стрелу. Убывающий прилив унесет ее прочь. Вы можете войти в гавань на небольших лодках и вырезать или сжечь его флот. Без кораблей он не сможет защитить свою линию снабжения. Лучше, если вы сможете пришвартовать свои собственные лодки или галливаты в бухте, их пушки смогут прикрыть подход на суше. Ангрия не хочет умирать мучеником. Если он думает, что не может победить, он будет просить мира. Это индийский путь.’

Это была длинная речь. Когда его перевели, Том достал из-за пояса небольшой мешочек.

- Раджа Шахуджи дал мне вот это." - Он вынул мешочек, который держал в руке, так что ограненные бриллианты засверкали в свете звезд. Кристофер жадно уставился на них.

- «Если вы сделаете то, что сказали, Шахуджи увидит, что вы хорошо вознаграждены», - сказал Том. - ‘Вы...’

Он замолчал. Когда пират наклонился, привлеченный бриллиантами, луна поймала рукоять его шпаги. Белый свет отражался от полированного камня навершия, а золотая инкрустация прочерчивала ножны - узор, который Том знал всю свою жизнь. Это была шпага Нептуна. Синий сапфир ночью стал черным, как смоль, но он мог видеть его огранку. Более того, он знал форму этого меча, как изгиб бедер Сары, а также выпуклость рукояти, конусность клинка, заметную даже сквозь ножны. Это была его синяя шпага.

Он почти вырвал ее у пирата. - ‘Откуда у тебя эта шпага?- воскликнул он.

Кристофер выпрямился и положил правую руку на рукоять оружия. - ‘Я выиграл ее в бою.’

Но когда он заговорил, Том вдруг понял, почему он показался ему знакомым. Все было объяснено. Это был тот самый человек, которого он видел во дворце Рани, который украл его пушки и убил капитана Хикса. И вот теперь, каким-то дьявольским образом, он появился здесь, в Тираколе ... и у него была шпага Нептуна.

Он уставился на шпагу. После возвращения в Бринджоан он отказался от этой идеи. Он знал, что боль утраты никогда не заживет, но смирился с тем фактом, что никогда не сможет надеяться вернуть ее обратно. И вот теперь она был здесь, на расстоянии вытянутой руки.

Он знал, что должен молчать, но ничего не мог с собой поделать.

- ‘Это моя шпага’ - яростно сказал он. - Она принадлежала моему отцу, моему деду и его деду до этого.’

Кристофер пристально посмотрел на него. - ‘Твоему отцу? - Он заговорил по-английски, хотя, к их обоюдному изумлению, ни один из мужчин этого не заметил. Последствия были настолько огромны, что он оцепенел, не в силах понять ситуацию.

Кристофер взял себя в руки. - Эта шпага принадлежит мне, - коротко сказал он, - и я не отдам ее ни за какие алмазы в рудниках Голконды.’

Том лихорадочно соображал. С хубладаром у него было численное преимущество. А еще лучше было то, что Фрэнсис и Мерридью наблюдали за пиратом со скал, направив на него свои винтовки. Все, что ему нужно было сделать, - это крикнуть, и пират умрет. Шпага снова будет принадлежать ему.

Он открыл рот, чтобы отдать команду. Глубоко внутри какая-то часть его души кричала, что это была ошибка, что ценой будет то, о чем он будет сожалеть всю свою жизнь. Но шпага была перед ним, сапфир, отражая звезды в своих гранях, подмигивал ему. Он потерял его, и теперь провидение снова отдало его в его власть. Что за человек может упустить такую возможность? Это было его право по рождению – и, более того, на карту были поставлены честь и наследие рода Кортни.

Пират понял, что что-то не так. Он отступил назад, его рука потянулась к рукояти шпаги. Это не спасет его от стрелков. Том набрал полные легкие теплого ночного воздуха, чтобы прокричать команду Фрэнсису и Мерридью.

Но слова так и не пришли. Здравый смысл Тома взбунтовался. Если он убьет пирата, то заграждение гавани не будет разрезано. Форт может и не пасть, и очень вероятно, что Том никогда больше не увидит Сару и Агнес в безопасности.

И чего стоит честь семьи Кортни, если ради нее он готов пожертвовать самой любимой женщиной?

Он закрыл рот, внезапно с трудом сглотнув. Стыд нахлынул на него вместе с облегчением, что он не подал сигнал к стрельбе.

- ‘У Ангрии есть две пленницы, - сказал он. - ‘Это две англичанки. Вы их знаете? Они в безопасности?’

Кристофер ослабил хватку на мече. Он не знал, что нашло на Тома, но почувствовал опасность, витавшую в воздухе.

- Да’ - пробормотал он. - Да, женщины здоровы и невредимы. Одна из них ...

Он уже хотел сказать "с ребенком", но вовремя остановился. За последние пять минут его положение изменилось до неузнаваемости - ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Он должен хранить свои знания до тех пор, пока не решит, как лучше их использовать.

- Одна немного похудела, но ей ничего не угрожает, - мягко сказал он.

- Проследи, чтобы с ними ничего не случилось, - сказал Том. Про себя он думал: - "Кто ты такой? Этот человек, говорящий по-английски, вступивший в союз с пиратами и разбойниками, а теперь владеющий его шпагой? Что за странная судьба постоянно натравливает их друг на друга?

Напротив, Кристоферу не нужно было гадать, с кем он разговаривает. - "Этот меч принадлежал моему отцу ..." - сказал этот человек. Если он говорил правду – а страсть в его голосе не оставляла Кристоферу никаких сомнений - то он мог быть только одним из братьев Гая. Уильям был мертв, и Кристофер знал из семейных преданий, что у Дориана были рыжие волосы. Это мог быть только его дядя Том Кортни, с которым он разговаривал

Кристофера тут же охватил ужасный страх, что Том узнает его. Это должно было быть невозможно – Том никогда раньше его не видел, возможно, даже не знал о его существовании, – но Кристофер никогда не думал, что он окажется на пляже и будет разговаривать со своим покойным дядей.

Он должен был бежать. Не извинившись, он повернулся и поспешил по пляжу к лодке. Так резко, что Том едва не дал сигнал своим стрелкам, опасаясь какого-нибудь подвоха.

- Подожди, - крикнул Том. Кристофер остановился. Снова его рука легла на рукоять шпаги, когда он повернулся, напрягшись, как пантера, готовая к прыжку.

Что-то пролетело в воздухе. Инстинктивно Кристофер протянул руку и поймал его одной рукой. Это был кошелек с бриллиантами – он почувствовал, как они выпирают сквозь мягкий шелк, когда сжал его в кулаке.

- ‘Я почти забыл, - удивленно пробормотал он.

- ‘Только не забудь перерезать стрелу, - предупредил Том.

Волны колыхались вокруг лодыжек Кристофера, когда он спускал лодку в море. Прохладная вода прояснила его мысли, пробудив от сна, в который он провалился.

- Я обещаю вам, что заграждение будет открыто.’

Кристофер выбрался из лодки, дал лодочнику золотую монету за молчание и поднялся по вырубленной в скалах лестнице. Они были скользкими от брызг, разбрасываемых разбивающимися волнами; поглощенный своими мыслями, он едва не потерял равновесие.

Он выругался и заставил себя сосредоточиться. Он еще не был вне опасности. Он постучал в калитку и назвал свое имя. В маленьком зарешеченном окошке двери показалось чье-то лицо. - ‘Она того стоила?’

Кристофер уже почти забыл о своей лжи. Он выдавил из себя довольную улыбку. - ‘С лихвой. Вы должны попробовать ее.’

Тяжелые засовы отодвинулись назад. Дверь открылась. Он дал стражнику золотую монету и подумал о маленьком мешочке с бриллиантами, заткнутом за пояс. - ‘Ни слова Ангрии, - предупредил он. - ‘Если бы он узнал, что меня не было в замке, он бы меня убил.’

- ‘Она должна быть чем-то особенным, чтобы рисковать твоей шеей, - сказал охранник, надеясь услышать подробности.

- Слаще, чем мед и розы! - Кристофер согласился.

Он прошел через весь замок в башенную комнату. Лидия ждала его, лежа на кровати.

Он снял с нее наручники. Теперь это стало обычным делом - днем она оставалась в темнице, но каждую ночь тюремщик приводил ее в его комнату. Кристофер не понимал почему, но он жаждал ее общества больше, чем ему хотелось бы признать. После стольких месяцев и лет жизни в обмане это была свобода снова говорить по-английски и быть понятым. Но дело было не только в этом. У нее было что-то, на что он откликнулся, искра, которая коснулась сухой бумаги глубоко в его душе и зажгла ее.

Кроме того, она была самой изобретательной и раскованной любовницей, которую он когда - либо имел - даже более дикой, чем Тамаана.

Она погладила его по спине. Она потянулась вперед и скользнула рукой по его бедру, между ног, взяв его член и потирая его между большим и указательным пальцами.

Он ничего не ответил.

Она подошла и опустилась перед ним на колени. Приподняв юбку его дхоти, она взяла его в рот. Она не была инженю – она уже пережила двух мужей и в десять раз больше любовников, – но никогда не брала такого крупного мужчину, как Кристофер. Хотя она соблазнила его с ясной решимостью выжить, она обнаружила, что он искренне возбуждает ее. Она проводила все свои дни в ожидании того момента, когда придет тюремщик и заберет ее в башню.

Она провела языком по всей длине его мужского естества. Он даже не шевельнулся.

Она встала, обняла его и потерлась грудью о его грудь. Она откинула голову назад и пристально посмотрела на него.

- ‘Что-то случилось?’

В своем смятении Кристофер едва ли понял, что она сказала. Он отстранился от нее и достал длинную шпагу Нептуна, задумчиво глядя на свое отражение в лезвии.

- ‘Я чем-то рассердила тебя? - с тревогой спросила Лидия. Как бы сильно ее ни тянуло к Кристоферу, она знала, что не может позволить себе оставить его неудовлетворенным. От этого зависела ее жизнь.

Он поднял голову. - Сегодня вечером я узнал кое-что, чего не могу понять до конца.’

Она погладила его руку своими длинными пальцами. - ‘В чем дело, любовь моя?’

- ‘Ты все равно не поймешь.’

Она ощутила мускулы его плеча, толстые, как якорные канаты. Ее пальцы работали сильнее, проникая в его плоть. Он удовлетворенно хмыкнул.

- Испытай меня, любовь моя, - сказала она своим самым девичьим голосом. - ‘Внутри тебя так много всего завязано. Почему ты не позволяешь мне разделить твою ношу?’

Он не хотел этого говорить – но от ее прикосновения что-то высвободилось, как будто она откупорила бутылку. - Том Кортни здесь, - выпалил он.

Пальцы Лидии перестали двигаться. - Том Кортни?’

- Брат Гая. Я видел его сегодня вечером. Он здесь, вместе с осаждающей армией.’

- ‘Как ты можешь быть в этом уверен?’

- Он узнал эту шпагу. Он сказал, что она принадлежала его отцу. Это может быть только он. - "Теперь, когда он начал говорить, слова хлынули из него, как река из берегов. - ‘Вы сказали, что одна из ваших компаньонок - Сара Кортни. Она его жена – и он, должно быть, пришел спасти ее.’

Лидия лихорадочно соображала, пытаясь переварить эту информацию и понять ее значение.

- ‘Вы думаете, его послал губернатор?- осторожно спросила она. - ‘Может быть, этот парень собрал армию, чтобы освободить Агнес и Сару?’

Кристофер рассмеялся: - ‘Это просто немыслимо. Гай ненавидит Тома даже больше, чем меня. Если бы Гай знал, что Том здесь, он бы сам пришел и подал его голову на блюде Ангрии.’

- ‘Вы много знаете о делах Кортни, - едко заметила Лидия. - ‘Неужели вы вступили в половую связь с Сарой без моего ведома?’

Лицо Кристофера снова потемнело. Он пристально посмотрел на Лидию, пронзая ее взглядом с такой силой, что она вдруг испугалась за свою жизнь. В таком настроении он мог быть способен на все.

- Скажи мне, любовь моя, - взмолилась она. - ‘Я на твоей стороне.’

Он больше не мог сдерживать это внутри себя. - Сара Кортни - моя тетя, - сказал он. - ‘Я Кристофер Кортни, сын Гая. Два года назад я бросил вызов Гаю и сбежал из Бомбея.’

Внезапно Лидии все стало ясно. - ‘Ты, должно быть, очень ненавидишь Гая.’

- ‘От всего сердца!’

Разговор шел слишком быстро. С таким количеством возможных путей Лидия больше не могла рассчитывать на свое преимущество. Возможно, ей следует сохранить это в тайне. Но если она не скажет этого сейчас, а Кристофер узнает об этом позже, он никогда ее не простит.

Она наклонилась к нему еще ближе. Даже ее самообладание пошатнулось от того, что она должна была сказать.

- ‘Есть причина, по которой Гай ненавидит тебя, а ты даже не знаешь про себя. Гай - не твой отец.

Кристофер был так удивлен, что чуть не рассмеялся. Затем его лицо окаменело, как будто он собирался ударить ее. - ‘Что же это за пакость? - Он повысил голос. - ‘Неужели ты думаешь, что из-за того, что я позволяю тебе спать в моей постели, ты можешь так оскорблять меня? Я могу немедленно заковать тебя обратно в темницу - или отдать Ангрии для его забавы.’

- ‘Мне сказала Сара Кортни’ - взвизгнула Лидия. - ‘Ее сестра Каролина, твоя мать, спала с Томом, когда они отплыли из Англии. Она забеременела еще до того, как Гай прикоснулся к ней. - Она увидела, как на его лице появилось понимание. -‘Тобой.’

- ‘Это невозможно. - Но даже когда он цеплялся за эту уверенность, она распадалась вокруг него. Правда об этом резонировала глубоко в его душе, и он не мог отгородиться от нее. Все встало на свои места. Подобно капитану, выстраивающему в ряд знаки, ведущие его в гавань, он мог заново наметить курс своей жизни. Настроение Гая, его обида на жену и ненависть к сыну. То, как люди из компании шептались над его головой, еще когда он был ребенком, и то, как они всегда замолкали, когда Гай входил в комнату. Дело в том, что его отец был рыжеволосым и бледнокожим, а Кристофер - смуглым и сильным. Неужели ты думаешь, что это от твоей матери? - упрекнул он себя. Он был зеркальным отражением того человека на пляже, Тома Кортни – если бы только он его видел.

Вся его жизнь была переписана заново. Он оперся на подоконник, чтобы сохранить равновесие, и уставился в ночь. Лидия обвила его руками.

- Том - твой отец, - повторила она. - ‘И он здесь, ждет тебя. - Она указала в окно на сторожевые костры, горевшие в лагере осаждающих. - Конечно, теперь ты не можешь отказать ему в жене, тете и собственном сыне. Пойдем к нему сегодня же ночью. Я уверена, что ты мог бы провести нас мимо охранников. Он был бы вне себя от радости, увидев вас. Он обнимет тебя, как своего сына.’

Она ждала ответа. Кристофер положил шпагу Нептуна на окно, лезвие ее указывало на горизонт, и выглянул наружу.

- ‘Это должно было принадлежать мне по праву, - пробормотал он. - Том Кортни унаследовал ее от своего отца, и я бы тоже получил ее от него. Если бы он не бросил меня.’

- ‘Теперь он нашел тебя, - сказала Лидия.

Кристофер посмотрел на нее, как человек, очнувшийся ото сна.

- Нет’ - тихо сказал он. А потом, с нарастающей уверенностью: - Нет.’

Лидия никогда не видела такой свирепости в его глазах. Она отпрянула назад. - ‘Я ничего не понимаю.’

Кристофер воткнул шпагу обратно в ножны.- ‘А что за человек этот Том Кортни?- злобно сказал он. - Он насытился моей матерью, а потом выбросил ее, как грязную тряпку, когда она забеременела. Мной. Неудивительно, что мой отец - Гай - так ненавидел меня. Как бы я ни старался угодить ему, как бы ни старался завоевать его любовь, он не мог любить меня, потому что я не принадлежал ему.’

- ‘Вы не могли этого знать.’

- "Как я ненавидел его". - Слова вышли рваные, каждое вырвалось из него. - Я ничего не понимал. Он спас честь моей матери, хотя мог бы оставить ее на произвол судьбы. Было бы слишком ожидать, что он тоже полюбит меня. Я был живым упреком, доказательством преступления его брата, и все же он принимал меня как своего собственного. Он старался изо всех сил, обращался со мной как со своим сыном, и я отплатил ему только ненавистью. И если бы вы не пришли ко мне, я бы никогда этого не узнал.’

Он крепко обхватил ее лицо руками. Лидия не дышала. Она смотрела ему в глаза и не могла понять, хочет ли он поцеловать ее или свернуть ей шею.

- Мне очень жаль’ - выдохнула она.

Кристофер поцеловал ее в лоб. - ‘Вы не сделали ничего плохого. Благодаря вам у меня появилась прекрасная возможность.’

Ее надежды возросли. - Для примирения?’

- ‘Для мести.’

***

Лодки беззвучно скользили по направлению к гавани. Френсис приказал матросам смазать уключины и обернуть весла тряпками, чтобы заглушить шум. Команда маратхов была горцами, не привыкшими к работе на лодках. Том и Фрэнсис весь день муштровали их, скрываясь от замка, и распределили между ними людей «Пустельги», чтобы те их направляли. Но ночью, на открытой воде, они все еще были неуклюжи.

Один из гребцов пропустил свой гребок. Потеряв равновесие, он отпустил весло, упал с борта и приземлился на груду оружия, сложенного в трюме. Он выругался; весло ударилось о планшир. Клинки под ним лязгали и звенели.

- Тише там!- Прошипел Фрэнсис.

Человек, наказанный, вскарабкался обратно. Команда некоторое время держала весла ровно, не смея дышать, и прислушивалась, не обнаружат ли их кто-нибудь.

Все, что они слышали, - это щебет птиц и насекомых с берега, плеск волн и плеск воды с весел. Рядом с Фрэнсисом Мерридью шепотом отдал команду, и гребцы снова взялись за весла.

- Надеюсь, они смогут сохранять спокойствие, когда начнут лететь мушкетные пули, - прошептал Мерридью. - ‘Если стрела не будет перерезана, нам придется грести в спешке.’

- ‘Ее надо разрезать, - настаивал Фрэнсис, скорее для того, чтобы успокоить себя, чем своего товарища по команде. С правого борта на высоком мысу возвышался замок, черный на фоне звездного неба. Высоко в одной из башен горел одинокий огонек. Фрэнсис представил себе сторожа, выглядывающего из окна, и подумал, не заметит ли он, как маленькие суденышки крадутся к стреле. Четыре баркаса, индийские галливаты, каждый из которых был набит пятьюдесятью вооруженными людьми.

- "Жаль, что здесь нет Тома", - подумал он. Несмотря на все их совместные страдания, он чувствовал себя в безопасности рядом с дядей. Он предполагал, что Том возглавит атаку – Том требовал этого - но Шахуджи запретил ему. - ‘Ты тот самый человек, который принес нам большие ружья и показал, как стрелять из них, как те, кто носит шляпы, - сказал он. - ‘Если ты заблудишься в темноте, или встретишь блуждающий патруль, или тебя заметят часовые – это разобьет душу моей армии.’

- ‘Там моя жена, - запротестовал Том, но прежде чем он успел продолжить спор, вмешался Фрэнсис. Он знал, что должен сделать.

- ‘Я возглавлю атаку.’

Теперь, в лодке, он не жалел об этом, хотя и чувствовал смертельный страх. Впереди он услышал скрип веревок и бревен. Они приближались к якорной стоянке. Он вглядывался в темноту, высматривая стрелу и надеясь, что ее там нет.

- ‘По крайней мере, похоже, они нас не ждут, - пробормотал Фрэнсис. Ни на одном из кораблей не горели огни, а на берегу не горели сторожевые костры. Возможно, Ангрия забрал всех своих людей обратно в замок.

Он ощупал мешок у своих ног. В нем стояли глиняные горшки, наполненные маслом, и из каждого торчал медленный фитиль. Они не осмеливались нести огонь в лодках, опасаясь быть замеченными, но в каждой лодке у них была жестянка. Как только они окажутся среди кораблей Ангрии, они зажгут фитили и бросят бомбы на борт.

Они миновали мыс и вошли в бухту. Земля вздымалась с обеих сторон, сплошная чернота на фоне испещренного пятнами неба. Они, должно быть, уже почти у самого ограждения. А может быть, они прошли мимо него, даже не заметив этого. Возможно, предатель сдержал свое слово.

Фрэнсис поднялся со скамьи, покачиваясь в такт движению лодки. Он пристально посмотрел вперед. Было ли что-то впереди, или это было просто пятно на темной воде?

С глухим стуком нос судна ударился обо что-то твердое. Фрэнсис откинулся назад и тяжело опустился на свое место. Матросы тревожно зашептались; некоторые отпустили весла и потянулись за оружием.

- ‘Это стрела?- в тревоге позвал Фрэнсис.

Мерридью протянул руку и ощупал все вокруг в темноте. - ‘Это лодка, - ответил он. - ‘Мы уже внутри гавани.’

Фрэнсис глубоко вздохнул с облегчением. Он не сомневался в жадности предателя, но все же не доверял ему. До этого момента он не был уверен, что стрела будет открыта.

- ‘Может быть, мне приготовить гренады? - спросил Мерридью.

- Подождите, пока мы не пройдем дальше, - сказал Фрэнсис. - ‘Как только первый корабль поднимется в воздух, нам понадобится вся наша спешка, чтобы успеть скрыться.’

Он оглянулся и увидел, что остальные лодки последовали за ним. Позади слабо поблескивали ряды мокрых весел. - Передайте приказ последнему кораблю ждать здесь и охранять наш побег. А остальные - вперед.’

Лодки пробирались через якорную стоянку. Мерридью стоял на коленях на носу лодки с багром, готовый отразить любое неожиданное препятствие. Теперь, когда они были среди флота Ангрии, Фрэнсис мог видеть корабли более отчетливо. Многие из них были маленькими корабликами, не больше его собственного галливата, но некоторые были большими грейферами, курносыми судами, чьи мачты возвышались над людьми в лодке. Фрэнсис предположил, что они несут с собой солидные запасы пороха, если только Ангрия не взял его в дополнение к запасам замка. Он хотел бы оказаться подальше отсюда до того, как они взорвутся.

Они продолжали грести. Теперь впереди уже не было никаких судов - они, должно быть, подошли к более мелким водам позади якорной стоянки, недалеко от того места, где впадала река. Фрэнсис приказал гребцам остановиться.

- ‘Это достаточно далеко, - заявил он. - Приготовьте гренады.’

Он помедлил с ответом. Это был момент максимальной опасности - глубоко в бухте, с двумя десятками кораблей между ними и безопасностью. И теперь они должны были зажечь пламя, объявляя о своем присутствии всем, у кого есть глаза, чтобы видеть.

Но это было то, для чего они пришли. Фрэнсис достал трутницу и выложил на нее небольшую кучку хвороста. Мерридью опустошил мешок и выстроил гренады на кормовой палубе. Фрэнсис поскреб кремень о сталь.

Первая искра еще не коснулась растопки, когда выстрел разорвал ночную тишину. Фрэнсис резко вскинул голову, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышку где-то у входа в бухту.

- ‘Это были наши люди? - Но даже когда до его ушей донесся второй звук, он понял, что этого не может быть. Лодка, которую он оставил охранять их побег, должна была находиться на середине канала. Выстрел раздался с более близкого берега.

- Разворачивайте лодки, - крикнул он. - Нас обнаружили.’

Мужчины побросали оружие и схватились за весла. В темноте многие сталкивались друг с другом. Некоторые потянулись в противоположные стороны и стукнули веслами друг о друга; лодка бесцельно закружилась.

- Вместе, черт бы вас побрал! - крикнул Фрэнсис. Все перед ним было темным хаосом тел, лопастей и весел. Он даже не видел, как их расправить.

Но внезапно все вокруг осветилось. По всему заливу, вдоль обоих берегов, вспыхнули огромные костры. Их пламя поднялось так высоко, так ярко, что Фрэнсис на время ослеп. На пришвартованных кораблях появилось еще больше огоньков, сопровождаемых топотом множества ног, несущихся по палубе из своих укрытий внизу.

Ночь превратилась в день. Когда зрение Френсиса привыкло к темноте, он увидел, что люди в лодке застыли в панике, словно увиденные вспышкой молнии. Вот только свет становился только ярче. Зажглись новые костры, маяки на вершинах холмов. В замковой башне зажегся свет. С кораблей донесся зловещий грохот пушек, выдвигаемых через орудийные порты.

- ‘Это ловушка! - воскликнул Фрэнсис.

Том никак не мог уснуть. Зная, что Фрэнсис сейчас на воде, в темноте, рискует своей жизнью, чтобы спасти Сару и Агнес – он не был склонен к беспокойству, но теперь оно поглотило его. Он попытался лечь в своей палатке, надеясь, что сон поможет ему быстрее пережить время. На самом деле, оно замедлилось до ползания, поскольку черные мысли и беспокойство переполняли его разум. А что, если стрела не была открыта? А что, если пират выставил их дураками или Ангрия разоблачил его и подверг пыткам, чтобы раскрыть их план? А что, если...

В конце концов он покинул свою палатку и поднялся на вершину сторожевой башни на холме. С этой высоты он мог видеть край залива и бухту внизу, где был пришвартован флот Ангрии и где сейчас должен был находиться Фрэнсис. Том нисколько не сомневался, что он пойдет впереди.

Он гордился своим племянником. В последние несколько месяцев они редко выходили из поля зрения друг друга. Теперь, когда Фрэнсис ушел, он понял, как остро ощущает отсутствие мальчика. Он привык полагаться на него - на его юношескую страсть, на его решительность, на его спокойное добродушие. Сын, которым мог бы гордиться любой мужчина.

Острая боль вины скрутила его живот. Он снова прокрутил в памяти ту ужасную сцену на берегу Темзы, много лет назад. Увидев пистолет в руке человека в плаще, метнув шпагу Нептуна, как копье, и увидев, как она пронзает его сердце. Аболи приподнял шляпу мертвеца и обнаружил на трупе лицо Билли.

- Я убил отца Фрэнсиса. Это был его первородный грех, тот самый неотвратимый факт, который вставал перед ним всякий раз, когда он смотрел на Фрэнсиса.

Но Билли никогда бы не полюбил Фрэнсиса таким, какой он есть, подумал Том. Билли возненавидел бы доброту в сердце Фрэнсиса и выбил бы ее из него, пока не искалечил бы саму душу мальчика. Фрэнсис превратился бы в скрюченную, съежившуюся развалину. Или, что еще хуже, зеркало Билли - черный дьявол, который заботился только о власти, который черпал свою силу, причиняя боль другим.

- Я убил Билли. Но я также спас Фрэнсиса. Осознание этого было подобно тому, как ключ поворачивается в сердце Тома, открывая замок, который был заперт почти двадцать лет назад. Он не понимал, как крепко он сковывал его, пока не отпустил. Его дух, казалось, рос внутри него, заполняя все его тело. Прохладный ночной воздух в его легких казался свежим и чистым. Запахи ночи, о которых он даже не подозревал, внезапно наполнили его рот благоуханием.

Чувство вины за смерть Билли всегда будет с ним. Но теперь, наконец, он получил и обещание искупления.

Внизу в темноте вспыхнул свет. Том вцепился в парапет сторожевой башни, и все мысли о Билли вылетели у него из головы. Френсис, должно быть, проскочил мимо стрелы вглубь бухты и начал швырять туда свои зажигательные снаряды. Том искал в ночи маленькие лодки Фрэнсиса. Это была самая опасная часть плана. Если Фрэнсис не сумеет быстро сбежать, он окажется в ловушке под ружьями Ангрии.

Но пламя исходило не от стоящих на якоре кораблей. Оно пришло с берега - огромный костер, стреляющий искрами в ночь. Рядом с ним поднялся еще один, потом еще и еще, пока весь залив не превратился в котел света. На палубах кораблей появились люди - не сонные ночные сторожа, неуклюжие от неожиданности, а отряды хорошо обученных людей, которые бросились к снастям на пушках.

Том уставился на это с отвращением. Затем он начал действовать. Он соскользнул вниз по лестнице, обжигая руки, и побежал к палатке Шахуджи.

- ‘Они ждали нас, - выпалил он. Ему не нужно было ничего объяснять. Грохот пушечного выстрела эхом отдавался от стен палатки, за ним последовало еще много других - неослабевающий шквал огня. Том не мог заставить себя думать о Фрэнсисе в маленькой лодке под этими пушками.

Шахуджи поднялся с кушетки, на которой спал, и натянул халат. Со стороны бухты стрельба не прекращалась.

- Дайте мне пятьсот человек, - сказал Том. - ‘Я могу отвести их в бухту и отвлечь внимание - или, по крайней мере, попытаться отвлечь их огонь.’

Шахуджи покачал головой. - ‘Я знаю, что ваш племянник там, внизу. Но берега бухты - это отвесные скалы: в темноте по ним никогда не спустишься. А подступы к нему прикрывают пушки замка. Если они ожидали увидеть шлюпки, то наверняка ожидают и того, что мы попытаемся спасти наших людей. Их артиллеристы будут прятаться за этими стенами в этот самый момент, ожидая, чтобы разрезать вас на куски.’

Том знал, что он говорит правду. Но страх за Фрэнсиса вытеснил из его головы все разумные доводы. - ‘Я пойду сам.’

- ‘Вы можете делать все, что пожелаете. Но мученическая смерть не спасет ни вашего племянника – ни вашу жену в замке.’

Том помолчал, возмущенный непреклонным спокойствием Раджи. Ему не нужны были уроки сдержанности от такого молодого человека, как Шахуджи.

- ‘Вы сказали, что если эта атака провалится, то вам, возможно, придется снять осаду, - сказал Том.

- ‘Я уже говорил тебе однажды, что мы похожи на крыс на чердаке. Мы грызем своих врагов, а когда приходят коты, бежим обратно в свои норы. Вот как мы выживаем.’

Шум битвы звучал громче, чем когда-либо. Том почувствовал, как задрожали от вибрации столбы палатки. Но у него не было времени.

- Ангрия знал, что мы собираемся атаковать гавань, - неожиданно сказал он.

- Похоже, что так.’

- ‘Тогда он пошлет людей из замка, чтобы усилить флот. - В голове Тома зрел план - отчаянная авантюра, но он не мог придумать ничего другого. Фрэнсис, Сара и Агнес – в ту ночь вся их жизнь висела на волоске.

Шахуджи увидел замысел на его лице. - ‘И что же ты предлагаешь?’

- Это последнее, что ожидает Ангрия.’

Костры в бухте горели так высоко, что их свет касался облаков. Над водой плыл дым; эхо выстрелов разносилось по всему заливу.

В дальнем конце бухты лодки Фрэнсиса были пойманы, как котята в мешке. Чтобы спастись, они должны были проплыть сквозь строй стоящих на якоре кораблей Ангрии, больших корпусов с их тяжелыми бортами. Мужчины работали веслами, чтобы привести галливаты в движение, но это была мучительно медленная работа. Пушечные ядра пели в воздухе вокруг них. Одно из них начисто снесло человеку голову и унесло ее в море, как кокосовый орех. Еще один получил прямое попадание в лодку сзади. Он сломался пополам, опрокинув свою команду в воду. К реву битвы добавились крики. Мало кто из маратхов умел плавать.

Фрэнсис схватил румпель и перевернул его. Нос "галливата" повернулся к линии закрепленных на якоре кораблей.

- ‘Что ты там делаешь?- проревел Мерридью. - Это просто безумие.’

- ‘Мы должны подойти поближе к флоту, - сказал Фрэнсис. - ‘Там их пушки не смогут по нам стрелять.’

Мужчины взялись за весла. Повернувшись лицом к корме, они не могли видеть, куда ведет их Фрэнсис, но по усиливающемуся реву орудий поняли, что он задумал. Теперь они чувствовали жар пушек на своих спинах, взрывы горячего воздуха, когда пушки изрыгали огонь позади них. Железные ядра разрывали воздух вокруг них. Над головой раздался страшный звук выстрела, но он больше не угрожал людям. Лодка подошла так близко, что артиллеристы на кораблях не могли опустить оружие достаточно низко.

Басовые звуки пушек сменились треском мушкетных выстрелов. Некоторые из людей на борту грейферов забрались на такелаж, заняв позиции на вершинах и перекрестках, откуда они могли стрелять вниз по своей воле. Со всех сторон вокруг лодок на море обрушился тяжелый свинцовый дождь, заставив его закипеть.

Многие выстрелы попали в цель. В открытой лодке, набитой так плотно, что людям Фрэнсиса негде было укрыться. Вскоре трюм стал красным от крови. Планшири были раздроблены в щепки; вялые весла свисали с их уключин, волоча их вперед.

- ‘Направь весь свой огонь на ближайший корабль, - крикнул Фрэнсис, хотя мало кто мог его услышать из-за криков раненых. Если они не смогут перебить стрелков на борту корабля, то пираты смогут по своему желанию разрядить свои мушкеты в маленькую лодку.

Фрэнсис посмотрел вперед. На него смотрели лица гребцов, сгорбившихся над веслами и забрызганных кровью. То, что они все еще могли двигаться под этим натиском, было свидетельством их мужества. Но они были близки к тому, чтобы сломаться. Чтобы сразиться с пиратами, им понадобится нечто большее.

Впервые в своей жизни Фрэнсис осознал истинное бремя лидерства. Ему придется показать им дорогу, даже если он погибнет в этой попытке.

Он поднялся на ноги, пригнувшись, чтобы не попасть под полет пушечных ядер. Ветер, который они подняли, взъерошил его волосы в нескольких дюймах над головой. Когда он встал, его нога ударилась обо что-то твердое на дне лодки. Это была одна из гренад, забытая, когда пираты захлопнули ловушку.

Он схватил по одной в каждую руку. - Дай мне огня.’

Мерридью зажег пламя и поджег фитили. Тщательно прицелившись, Фрэнсис швырнул оба горшка в корабль. Под огнем с лодки, которая раскачивалась и подпрыгивала в суматохе раненых, он едва держался на ногах – но от этого зависела вся их жизнь.

Его цель была верной. Горшки ударились о фальшборт корабля, прямо под планширем, и взорвались двумя огромными вспышками пламени. Пираты, стоявшие сбоку, были отброшены назад, забрызганные пылающим маслом. Некоторые из них загорелись и покатились по палубе, пытаясь задушить пламя, вырывавшееся из их волос и одежды.

Галливат подпрыгнул рядом с кораблем.

- Ко мне, - крикнул Фрэнсис. С борта свисала веревка. Он схватил ее и прыгнул вверх к каналам, деревянным платформам, которые крепили стоячий такелаж к борту корабля. У него не было времени испугаться. Масло быстро сгорело, но корабль не загорелся. Пираты уже должны были перегруппироваться.

Он вскарабкался по вантам, спрыгнул на палубу и выхватил меч. Один из пиратов, спотыкаясь, направился к нему, все еще ослепленный блеском взрывающегося масла. Фрэнсис ловко рубанул его по шее и одним ударом сбил с ног.

Он сражался без всякой жалости. За свою жизнь, за своих людей, за Сару и Агнес – и за надежду, что он снова увидит Ану. Он вскочил на пушку, чувствуя сквозь башмак жар ствола, ударил пирата ногой в лицо, а затем ударил его в живот, когда тот отшатнулся назад.

С воплем на палубу рядом с ним упало чье-то тело. - Он поднял голову. Теперь на борту было еще больше его людей, и некоторые из них поднялись по канатам, чтобы выбить стрелков. Они сорвали их с такелажа и швырнули вниз, навстречу своей смерти. Корабль не нес полного комплекта экипажа. Полагаясь на количество своих кораблей, Ангрия распределил своих людей по флоту очень слабо – только для того, чтобы обслуживать орудия. Они не ожидали, что их возьмут на абордаж. Люди Фрэнсиса сражались с необузданной яростью, воспламененные предательством и ужасами, которые они пережили в маленькой лодке. Вскоре все пираты были убиты или сброшены в воду.

Фрэнсис посмотрел на палубу и понял, что корабль принадлежит им. Но они все еще находились глубоко в якорной стоянке, и многие суда Ангрии все еще находились между ними и устьем залива.

- Перережь канат, - приказал он. Стояла лунная тьма, и весенний прилив быстро убывал. Возможно, он еще сможет вывести корабль на чистую воду - если только пушки пиратов не потопят их первыми.

С ужасом он осознал, что был едва ли не самым опытным моряком на борту. Но это мало что говорило об их шансах. Но Мерридью был с ним, и он знал, что от него требуется. Он показал маратхам якорный трос и показал, где его перерезать. Пока они это делали, Фрэнсис нашел брезент и приказал людям тащить его. Грот оторвался. Мерридью забрался на рею и занялся ремонтом шкотов. Корабль неуклюже, неуверенно двинулся в путь.

Мерридью соскользнул вниз и приземлился, как кошка, на палубу. - ‘Возможно, вам захочется спуститься ниже, сэр. - Он указал на ряд кораблей, пришвартованных впереди. - ‘Нам еще нужно пройти мимо них, чтобы выйти на открытую воду.’

Костры начали гореть все ниже и ниже. Пираты на берегу, не имея возможности ясно видеть, что происходит на палубе корабля, не открывали огня, опасаясь попасть в собственную команду. Но теперь они наверняка догадаются, что его похитили маратхи, и обратят свой огонь на них.

Фрэнсис посмотрел на открытый люк. - ‘Я не буду прятаться’ - твердо сказал он. Он взглянул на нос грейфера. Над ним был сооружен квадратный бак, открытый сзади. Внутри поблескивали длинные стволы двух девятифунтовых пушек.

- Возможно, мы сможем увеличить наши шансы.’

Он выбрал дюжину человек, которые, как он знал, были экипажем осадных орудий, и послал их вперед. Пираты оставили на палубе много пороха и пуль. Работая быстро, как Том учил их, люди зарядили носовые орудия и направили их на корму идущего впереди корабля.

- Цельтесь как можно ниже, - приказал Фрэнсис. - ‘Мы разорвем ее с носа до кормы.’

Корабль содрогнулся от грохота орудий. К своему восторгу, Фрэнсис увидел, как ядра ударили прямо в корму корабля, прямо в линию с главной палубой. Он знал из уроков Тома и Аболи, что ядра беспрепятственно пролетят по всей длине ее палубы, убивая любого человека на своем пути и оставляя кровавые обломки.

- Перезарядить, - приказал он. Большинство мужчин не могли говорить по-английски, но они понимали команды. Они работали быстро, очищая ствол, тараня новый выстрел и натягивая снасти, чтобы снова запустить оружие. Пираты, непривычные к таким канонадам, не ожидали нового нападения так быстро. Теперь они были так близко, что Фрэнсис слышал крики, доносившиеся с орудийной палубы.

Мерридью встал за руль. Теперь он изменил курс, чтобы провести их мимо другого корабля. Но вместо того, чтобы направиться к чистому каналу на левый борт, он направился к дальней стороне вражеского корабля. Фрэнсис одобрительно кивнул. Они могли бы использовать корабли Ангрии, чтобы прикрыться от пушек замка.

И все же это был опасный курс. Когда они поравнялись со следующим кораблем в очереди, они прошли так близко, что их орудия застучали друг о друга. Если бы у пиратов были наготове пушки правого борта, они могли бы в упор расстрелять корабль Фрэнсиса. Но, как и предполагал Фрэнсис, все их орудия были нацелены на чистый канал на другой стороне. Он видел, как экипажи тащат снасти, передвигая орудия ручными пиками.

- ‘Посмотрим, как им понравится это сильное лекарство, - пробормотал он. Он нашел еще одну гренаду, зажег ее и швырнул через узкую щель на другое судно. Она приземлилась на моток веревок и взорвалась. В одно мгновение пираты позабыли все мысли о пушках и бросились гасить пламя, пока оно не достигло бочонков с порохом, которые они неосторожно оставили на палубе. Один человек вылил ведро воды на огонь, и его охватило огромное пламя, поднявшееся от горящего масла.

С суши дул ровный ветерок, проходя через узкую бухту и превращаясь во что-то более сильное. Грейфер, предназначенный для маневрирования при самом слабом ветре, набирал скорость. Теперь они миновали последний из больших кораблей и направлялись в открытое море. Несколько пушек на берегу открыли огонь, но Фрэнсиса это не смутило. Пушки в замке не могли опускаться достаточно низко, в то время как те, что находились по ту сторону залива, были плохо нацелены. Ни одно из ядер не приблизилось к ним.

Он оглянулся назад, осматривая якорную стоянку. Они освободились из ловушки и заставили пиратов заплатить за свое предательство. Они взорвали один корабль и сожгли другой, который дрейфовал среди галливатов Ангрии, потопив или спалив еще полдюжины. Но более половины пиратского флота все еще оставалось в действии - и из двухсот человек, которые вошли в бухту на веслах, только тридцать или около того спаслись. Это была тяжелая цена, и Фрэнсис почувствовал всю тяжесть ее на своих плечах.

Интересно, что случилось с лодкой, которую он оставил охранять их побег? Он снова посмотрел вперед, вглядываясь в темное море. Он вспомнил, что именно там началась атака - стреляли в устье залива.

Он не мог видеть лодку. Но пока он искал ее, то заметил толстую темную линию, проведенную через море. На мгновение его невольный разум попытался поверить, что это может быть тень или игра волн. Но это была ложь. Он не мог отрицать свидетельство своих глаз - толстые стволы деревьев, скрепленные цепями, закрывали весь вход в бухту.

- ‘Они закрыли заграждение, - крикнул он.

Корабль содрогнулся, когда Мерридью взялся за штурвал.

- ‘Держи курс, - дико сказал Фрэнсис.

- ‘Но это же приведет нас прямо к стреле, - запротестовал Мерридью.

- ‘Тогда мы ее протараним.’

- ‘Она проткнет наш корпус. Мы утонем. - Они оба наблюдали в начале дня на рекогносцировке узор ряби, говоривший о злобных подводных течениях там, где бухта встречалась с открытым океаном. - Нас унесет в море, и мы утонем.’

Надежда умерла в груди Фрэнсиса, когда он осознал истинность того, что сказал Мерридью. Он думал, что они избежали ловушки; на самом деле она сомкнулась вокруг них. Теперь им оставалось только разбить свой корабль вдребезги или сидеть там и ждать, пока пираты вышибут их из воды.

Пушечное ядро с береговой батареи ударило в носовую часть корабля. Артиллеристы "Ангрии" наконец-то нашли свою цель. За кормой их преследовала целая флотилия галливатов, словно акулы, набросившиеся на раненого кита.

Фрэнсис подумал об Ане. Он подумал об Агнес и Саре. Но больше всего он думал о Томе и о том, как он подвел Кортни.

- ‘Что же теперь делать?’

Том никогда не видел, чтобы армия собиралась так быстро, как у Шахуджи, и они толпами выходили из лагерей, выстраиваясь молчаливыми рядами на склонах холма. Ему не следовало удивляться. Маратхи были горными воинами, людьми, которые спали с мечами в руках и копьями по бокам.

Мохит, хубладар, тоже был там, вместе с людьми, которые следовали за ним из Бринджоана. Том был рад, что они у него есть. Мохит надел мягкую хлопковую кирасу, позаимствованную у маратхов. Его ружье было перекинуто через спину, а на поясе рядом с изогнутым кинжалом висели подсумки с патронами. Но самым страшным было то, что он держал в руках булаву с рукоятью, похожей на меч, и наконечником, похожим на железный кулак.

Воины маратхи передавали по линии небольшие кувшины. Они обмакнули в них пальцы и размазали по лицу полосы.

- ‘Что они там делают? - удивился Том.

- ‘Это куркума, - объяснил Мохит. Он взял протянутую ему банку и провел по щекам три параллельные желтые линии. - Она священна для богов. Нанося ее, мы посвящаем себя им. Тогда нам не нужно будет бояться смерти, потому что боги держат нас в своих руках.’

Он протянул банку Тому. Том зачерпнул липкую желтую пасту и скопировал рисунок, сделанный Мохитом. Он вознес безмолвную молитву тому Богу или богам, которые властвовали над этим континентом. Он не боялся смерти – только неудачи. Он не мог оставить Сару, Агнес и Фрэнсиса умирать.

Тяжелый удар сотряс землю под ними. Том инстинктивно вздрогнул, испугавшись, что защитники замка заметили их приготовления и открыли огонь. Но стены с этой стороны были тихими и темными. Вся битва шла внизу, в заливе.

Три огромных боевых слона прошли между мужчинами и остановились около них. Кроме их шагов, они не издавали ни звука. Том удивлялся тому, как хорошо дрессируются животные, что они могут вести себя так тихо.

Шахуджи легко соскользнул со спины ведущего слона и подошел к Тому.

- ‘Ты готов возглавить штурм?’

Том вздрогнул. - ‘Я думал, ты ...

Шахуджи развел руками. - ‘Это твоя битва. Ты просил мою армию, и я даю ее тебе. Если ты собираешься осуществить этот план?’

- Я должен это сделать.’

- Пролом в стене недостаточно низкий, - предупредил Шахуджи. - Моим артиллеристам нужна была еще хотя бы неделя, чтобы сделать его сносным.’

- ‘Мы можем взобраться на него, - настаивал Том.

Шахуджи кивнул. - Он указал на слона, с которого только что слез.

- ‘Если это твой путь, то вот и твой конь.’

Том уставился на зверя. Без сомнения, это было великолепное, устрашающее создание, способное вселить страх в любого врага. Но это была огромная, громоздкая мишень. Сидя на его спине, он был бы легкой добычей для каждого стрелка и стрелка в замке.

Шахуджи читал его мысли. - Люди должны знать, что их командир с ними, - тихо сказал он. - ‘Если они не увидят тебя, то будут бояться, что ты отказался от борьбы. А если ты не будешь сражаться, то почему они должны это делать?’

Из глубины бухты послышались новые пушечные выстрелы. Том чувствовал, как армия смотрит на него. У него не было времени спорить.

- ‘Это безопаснее, чем ты думаешь, - сказал Шахуджи. - Боевой слон отличается от охотничьего слона.’

Махаут заставил зверя присесть на корточки, и Том вскарабкался на него. Он сразу понял, что имел в виду Шахуджи. Богато украшенная хауда, которую он использовал во время охоты на тигра, исчезла. На его месте стояла бронированная коробка, обшитая железными пластинами, а спереди на вертлюге висел фальконет.

Мохит вскарабкался следом за ним, а погонщик присел на корточки перед ящиком. Слон встал и начал двигаться. Вглядевшись вниз, Том увидел, как вокруг них хлынула армия. Мужчины в первом ряду были совершенно голыми. Их тела были испачканы пеплом, волосы распущены и растрепаны. Они корчились и извивались, их пятнистые тела были похожи на дым в ночи.

- ‘А кто они такие?- спросил он Мохита.

- ‘Гхоси, - ответил хуладар. - Они неприкасаемые, приверженцы Шивы-разрушителя. Безумцы, которые ничего не боятся.’

Из их горла вырвался вой - нечеловеческий вопль, от которого у Тома на лбу выступил холодный пот. Гхоси ударили себя в грудь плоскостями мечей.

- Ангрия услышит, как мы приближаемся’ - забеспокоился Том.

- ‘Ты не можешь остановить их, - сказал Мохит. - Это уже началось.’

Пока они говорили, их продвижение набирало скорость, двигаясь вниз по склону холма и к горловине земли, которая вела к мысу. Костры в заливе освещали ночное небо, отбрасывая жуткое сияние. Со спины слона Том мог смотреть вниз, на якорную стоянку, и видеть бушующее сражение. Один из больших кораблей оторвался от причала и теперь дрейфовал в сторону моря. Еще один загорелся. Он не видел лодок Фрэнсиса – хотя вода была усеяна обломками кораблей и телами утопающих.

Железный ящик зазвенел, как колокол, когда мушкетная пуля ударила в броню. Том пригнулся, проклиная себя. Они уже были в пределах досягаемости. Люди Ангрии не спали. Они увидели приближение маратхов и поспешили занять оборону. Теперь они разливали свой огонь по всему маленькому перешейку. Пушечные ядра разрывали ряды маратхов. Том увидел, как один из гхоси, все еще скачущий, как берсерк, выхватил его из воздуха и ударил спиной в стоящих позади людей. Его товарищи взвыли и бросились вперед.

Перешеек превратился в место убийства. Вокруг Тома умирали люди. Еще одно пушечное ядро пролетело в нескольких футах от головы слона. Зверь дернул ушами, опустил голову и неуклюже двинулся вперед. В него попали мушкетные пули, но они почти не причинили вреда. Том знал по опыту работы на равнинах Африки, что даже с близкого расстояния пуля может сделать немногим больше, чем снять пыль со шкуры животного.

Но они взбудоражили его нрав. Разъяренный слон бросился вперед. Хауда подпрыгивала на спине, как маленькая лодка во время шторма, вздрагивая от каждого мощного шага. Ветер от их прохода пронесся мимо ушей Тома. Железная обшивка зазвенела от ударов других пуль. Как Том и опасался, это была легкая мишень. Защитники знали, где он должен быть. Но размер зверя также обеспечивал защиту. Маратхи толпились позади животного, используя его громаду, чтобы защититься от людей на стенах. Он добрался до деревьев каларги, посаженных перед стенами, и проломился сквозь них, оставив за собой расщепленную дорожку.

Слон замедлил шаг. Том рискнул выглянуть из-за края ящика. Они подошли прямо к стенам, хотя и заплатили за это ужасную цену. Позади них по всему мысу были разбросаны тела.

Пушки почти совсем умолкли, но мушкетный огонь был еще яростнее, чем прежде. Теперь люди на стенах были почти прямо над слоном. Том выпрыгнул из хауды и соскользнул вниз по боку слона. Справа от себя он увидел торчащие из ворот шипы, достаточно длинные, чтобы отпугнуть даже самого гордого слона. Впереди к пролому в стене поднимался каменный склон.

У Тома упало сердце. Со сторожевой башни на холме брешь выглядела вполне управляемой. Снизу, с летящими вокруг мушкетными пулями, она выглядела как гора. Он вспомнил предупреждение Шахуджи – мои артиллеристы хотели еще неделю как минимум.

Но теперь он уже не сомневался в себе. Одна целая секция стены осталась целой и невредимой, соскользнув вниз и приземлившись у подножия склона в виде импровизированной баррикады. Он побежал туда и спрятался за ней.

Мимо пробегали люди. Приближаясь к стенам, гхоси понесли ужасные потери, но они не утратили своей воли сражаться. Как кошки, они запрыгнули на обломки и начали подтягиваться к пролому.

Тому стало стыдно. Он не мог прятаться за укрытием, в то время как другие люди рисковали своими жизнями ради его семьи. Им овладело отчаянное безумие, какая-то зараза неистовства гхоси заразила его кровь. Он выскочил из-за куска стены и бросился вверх по склону. Сыпучие камни ускользали у него из-под ног; мушкетный огонь обрушивался вокруг него, но все это было заглушено стуком крови в ушах. Все, что имело значение, - это достижение вершины. Он был уже почти там. Еще один шаг вверх по предательскому склону и ...

Камень, на котором он стоял, подался вперед. Он скользнул вниз по склону в ливне сыпучих камней, сметая все из-под ног. Он тяжело упал, выбив дыхание из легких, и соскользнул вниз. Пыль и известковый раствор заполнили его рот.

Но гхоси уже сделали свое дело. Ведомые своим богом-разрушителем, они достигли вершины. Их успех поверг защитников в смятение, и скорострельность, доносившаяся из замка, замедлилась. Гхоси торжествующе скакали в проломе, выкрикивая свой боевой клич.

Внезапно его заглушил более глубокий звук. Это был грохот пушек. Ангрия знал, что они пробьют брешь. Он разместил позади нее пушки, заряженные дробью и мушкетными пулями, готовые встретить любого нападающего, который пробьется наверх.

Том, все еще лежавший на склоне холма внизу, увидел, как за проломом, словно вспышка молнии, прогремел пушечный выстрел. Он с отвращением смотрел, как люди наверху мгновенно рассыпались в прах. Облако плоти и конечностей дождем обрушилось на него.

Если бы я не поскользнулся, то был бы одним из них. Но у Тома не было времени радоваться своему спасению. Теперь настало время действовать, пока пушки за стеной не перезарядились.

Он нашел свой меч, вскочил на ноги и бросился вверх по склону. Прыгая с камня на камень, слишком быстро, чтобы позволить им оттащить его назад, он бросился в атаку.

Ниже по склону поднялся шум, крик, начавшийся с одного голоса и быстро подхваченный другими. - Хар! Хар! Махадев! - Люди позади него были потрясены до глубины души выстрелом из пушки. Теперь же они обрели новую надежду. Они последовали за ним, распевая боевой клич маратхов. Те, кто потерял свое оружие, собирали щебень и забрасывали им любого защитника, который осмеливался показать свое лицо. Другие метали свои копья, проникая в промежутки между зубчатыми стенами, чтобы сразить пиратов, которые прятались там.

Том добрался до вершины склона и шагнул в пролом. Мохит следовал на шаг позади. Пират бросился на них со штыком, но хабладар взмахнул булавой и раздробил ему череп, как спелую дыню.

Какое-то мгновение они стояли на вершине разрушенной стены, в долине между двумя башнями. Они смотрели вниз, во двор, освещенный светом множества факелов и жаровен. Том облизнул губы и почувствовал сухую горечь куркумы, размазанной по его лицу.

Он торжествующе воздел меч к небесам и вместе со своими людьми испустил боевой клич. - Хар! Хар! Махадев! - Господь с нами!

Они прорвались в замок. Теперь он должен был найти Сару и Агнес.

***

Далеко внизу звуки битвы неслись сквозь скалу в глубь подземелья замка, громовые стоны и приглушенный рев усиливались до неузнаваемости. Пыль и галька скользили вниз по стенам, сотрясаясь от раскатов грома. Это было все равно, что оказаться в брюхе какого-то чудовищного Левиафана.

Агнес и Сара остались одни. Стражники пришли раньше и увели Лидию, как это часто бывало по вечерам. Когда это случилось в первый раз, Агнес не спала всю ночь, представляя себе, что с ней делают пираты. Но когда Лидия вернулась, она отмахнулась от беспокойства Агнес. Казалось, она даже улыбается. Из этого и других бесстыдных намеков Агнес сделала вывод, что у нее был любовник среди пиратов.

Она не осуждала Лидию за это. Они все делали то, что должны были делать, чтобы выжить. Агнес никогда бы так не поступила, но она еще не совсем смирилась со своей судьбой. Сидя в полумраке, она возилась с замком своих кандалов маленьким железным гвоздем. Она нашла его вмурованным в скалу - остатки какой-то двери или скобы, которая когда-то была там закреплена. Ей потребовалась целая неделя, чтобы вырвать его, содрать ногти до самого основания и натереть до крови кончики пальцев, работая только в отсутствие Лидии, чтобы не выдать это ее любовнику.

Теперь он у нее был. Лидия ушла, как и стражники, обычно охранявшие железные ворота. Сначала она недоумевала, почему; позже, когда раздались выстрелы, она догадалась, что Ангрия отвел их для сражения. Это придало ей новые силы. Она не могла знать, что Том и Фрэнсис находятся за стенами замка, что в этот момент Том садится на огромного боевого слона. Все, что она знала, - это то, что замок подвергся нападению.

Она была замужем за солдатом уже двадцать лет. Она понимала, что захватчики сделают с двумя женщинами, закованными в цепи и беспомощными, если замок падет.

Стоявшая рядом с ней Сара застонала и пошевелилась. Она больше не могла перевернуться. Ее живот выпирал из истощенного тела, кожа натягивалась так туго, что Агнес боялась, как бы она не лопнула. Ребенок был близок к своему сроку. Это придавало Агнес дополнительные силы - она не осмеливалась даже подумать о том, какое развлечение устроят пираты с ребенком, рожденным в их подземелье. Онемевшими, сломанными пальцами она вставила железную щепку в замок наручников. Она занималась этим уже больше часа, заглядывая в замок, пытаясь нащупать хоть что-нибудь в механизме, что могло бы поддаться. Иногда казалось, что гвоздь зацепился за что-то, и надежда застревала у нее в груди. Но каждый раз, когда она давила на него, он терял свою силу и соскальзывал без всякого эффекта.

Грохот, доносившийся из-за скалы, казалось, становился все глубже. Битва приближалась к своей кульминации. Почти в отчаянии она снова воткнула гвоздь в замочную скважину. Кровь из ее разорванных пальцев капала в замок. Раньше она не осмеливалась применять слишком большую силу, боясь сломать ноготь. Теперь же отчаяние сделало ее беспечной. Она навалилась на гвоздь со всей силой, на которую были способны ее тонкие руки, вбивая его с отчаянием, вызванным месяцами плена.

Замок поддался. Кандалы распахнулись и упали так быстро, что она ушибла колено. Она смотрела на них, свисавших с другой руки, едва ли способная осознать свою свободу. Впервые за много месяцев она увидела свое запястье. Кожа была вся в синяках и ссадинах, слишком нежная, чтобы ее можно было потрогать.

Она неуверенно поднялась на ноги. Сара все еще спала, и будить ее пока не было смысла. Агнес прокралась через пещеры к железным воротам, преграждавшим путь к лестнице. Еще один замок – но на этот раз там был ключ, висевший на крючке в стене у подножия лестницы. Вызванные в спешке на защиту замка, стражники не обратили на это внимания.

Агнес не могла до него дотянуться. Но наручник все еще болтался у нее на правом запястье. Она просунула руку сквозь прутья решетки, затем бросила свободный конец наручника к крючку, словно забрасывая леску.

Он ударился о стену, прямо под крюком, с лязгом, который эхом разнесся по лестнице. Она попыталась еще раз, и снова оковы промахнулись.

Теперь она была уверена, что кто-то должен был услышать их, но это только удвоило ее решимость. Сосредоточившись так сильно, как только могла, она остановила свой взгляд на ключе и бросила их.

Кандалы зацепились за кольцо с ключами и сорвали его с крючка. Оно с грохотом упало на землю. Снова воспользовавшись кандалами, Агнес протащила его по полу, пока он не оказался достаточно близко, чтобы она могла схватить его. Она вставила его в замок - и дверь открылась.

А теперь надо вытащить Сару. Но прежде чем она успела вернуться в их комнату, в пещерах раздался душераздирающий крик. Это был голос ее сестры. Она побежала назад.

Сара лежала на полу, свернувшись калачиком, прижав колени к раздутому животу. Она тяжело дышала, пытаясь сдержать глубокую и мучительную боль.

Но она не могла этого сделать. Душераздирающее рыдание агонии вырвалось из ее груди. Она запрокинула голову и до крови закусила губу.

Агнес знала, что означал этот звук. В Бомбее, а затем и в Бринджоане она добровольно работала ассистентом у хирурга, когда он ухаживал за роженицами. Она держала их за руки, вытирала им лица и ободряюще шептала на ухо. Иногда она представляла счастливую мать с новорожденным младенцем в конце его. В других случаях все было напрасно.

Все мысли о побеге были забыты. Теперь она не могла сдвинуть с места Сару. Она разорвала платье Сары от шеи до подола и расстелила его на грязном полу. Сара корчилась на ткани. Блестящий пот покрывал ее обнаженную кожу, сверкая в тусклом свете.

Крики раздавались все чаще. Агнес считала промежутки между ними. Она по опыту знала, что роды идут быстро. Сара еще не была готова тужиться – но теперь уже недолго.

Еще один пушечный выстрел прогремел в скалах. И тут совсем рядом Агнес услышала торопливые шаги, приближающиеся к лестнице.

- ‘Что же нам теперь делать?’

Френсис смотрел то на стрелу впереди, то на приближающуюся флотилию лодок. У него не было времени выбирать. На больших кораблях за кормой выбежали стрелки с оружием. Стрела становилась ближе.

- ‘Нам надо поторопиться, - крикнул Мерридью. - Иначе мы сделаем за них их работу и утопимся сами.’

- ‘Но тогда мы снова окажемся среди кораблей. Они разнесут нас на куски.’

- Лучше рискнуть смертью, чем гарантировать ее.’

Фрэнсис дико озирался по сторонам. И как только он это сделал, его взгляд упал на край стрелы. С одной стороны он был прикреплен к небольшому форту, который охранял дальнюю сторону залива. Но с другой стороны, она тянулась прямо к скалам у подножия замка. Там, в свете костров, Френсис увидел небольшую пристань и ворота, ведущие к утесу.

- Изменить курс на левый борт, - приказал он.

Мерридью начал крутить руль еще до того, как он закончил говорить. Но как только нос корабля повернулся, Фрэнсис схватил штурвал и оттолкнул его назад.

- ‘Мы никуда не пойдем, - сказал он. - Держи курс на скалы, где закреплена стрела.’

- Но мы же разобьемся вдребезги.’

Фрэнсис одарил его маниакальной ухмылкой. Он отбросил охватившую его неуверенность; он знал, что это был единственный шанс.

- ‘Мы отправляемся на берег."

Их корабль проплыл через устье залива. Теперь он направился к приближающемуся флоту - жирная цель, которую нельзя было упустить. Выстрелы ударили в его борта, разорвав фальшборт в щепки. Пираты на галливатах, видя, что они прижали их к стреле, увеличили темп своих весел. Ангрия заплатит дополнительную награду экипажу, который первым поднимется на борт.

- ‘А что, если мы сядем на мель раньше, чем доберемся до пристани? - Спросил Мерридью. -‘Прилив уходит.. Мы были бы самым легким призом, какой только можно пожелать.’

- ‘Тогда нам придется плыть туда вплавь.’

Мерридью наморщил лоб и побежал к такелажу. Направляя людей, он заставил их подготовиться к новому курсу. Несмотря на то, что парус был со множеством дыр, корабль продолжал двигаться вперед. Фрэнсис приказал своим людям обрубать обломки, которые волочились по воде. Ему нужна была каждая унция скорости, чтобы загнать корабль как можно дальше к скалам.

Теперь они были атакованы с другой стороны. Пираты на пристани заметили их приближение и поняли, что задумал Фрэнсис. При свете костра он увидел, как они отчаянно поднимают одну из своих пушек ручными шипами, пытаясь привести ее в действие. Другие стояли на коленях и поливали их огнем из ружей.

Фрэнсис побежал вперед, к пушкарям. Под прикрытием высокого бака они были хорошо защищены от мушкетного огня. Он подгонял экипажи, пока они перезаряжались.

Присев на корточки рядом с большой пушкой, он выглянул в иллюминатор. Матросы на пристани уже поставили свои пушки на прежнее место и теперь отчаянно пытались зарядить их. Это было похоже на дуэль, когда каждая сторона спешила сделать свой выстрел раньше другой.

Корабль выстрелил первым. Орудия изрыгали огонь и отскакивали назад на своих снастях. Но шум затерялся в еще большем реве, когда грейфер ударился о берег в полную силу. Его неглубокая осадка позволила ему подойти так близко, что ее нос распахнулся и устремился вперед, все выше и выше к скалам. Матросы были сброшены на палубу. Фрэнсис едва не раздавило ногу пушкой, когда она покатилась по наклонной палубе.

- Вверх! - закричал он. - Вверх и на них!’

Плоская открытая носовая часть грейфера предназначалась для абордажа других судов. Теперь он образовал четкий пандус, выступавший над скалами до самой пристани. Во главе с Фрэнсисом маратхи устремились по нему. Они спрыгнули с его края, выкрикивая свой боевой клич, и бросились к защитникам.

Последний залп пушкарей сделал свое дело. Орудие пиратов было перевернуто, а его команда распростерлась в собственной крови. Нападавшие быстро расправились с остальными. Френсис ударил одного из них ножом в сердце, огляделся и понял, что врагов в живых не осталось.

Причал принадлежал им.

- И что теперь?- сказал Мерридью, вытирая кровь с абордажного топора. Он указал на железное кольцо, вделанное в скалу, где был закреплен конец стрелы. - Перерезать стрелу?’

- ‘Это не принесет нам никакой пользы. У нас не осталось корабля, чтобы совершить побег.’

Мушкетная пуля ударила в стену. Выйдя на воду, он увидел приближающуюся флотилию преследующих его галливатов. Головная лодка уже пришвартовалась к месту крушения. Ее люди высыпали на палубу, используя ее как мостик, чтобы добраться до пристани.

На пристани негде было спрятаться – но маленькая дверь вела в утес.

- ‘В замок! - крикнул Френсис. Он подождал, пока последний из его людей не вошел внутрь, а затем последовал за ними, заперев дверь на засов. Три мушкетные пули с глухим стуком ударили в дерево позади него.

В канделябре на стене горела лампа. Он пересчитал своих людей. Около дюжины человек, из которых более половины были ранены, плюс он сам и Мерридью. Небольшой отряд для штурма гарнизона в тысячу человек.

Дверь начала сотрясаться под ударами тяжелых ударов.

- ‘Это ненадолго, - предупредил Мерридью.

Фрэнсис перезарядил пистолет. - ‘Если они откроют ее, то их ждет теплый прием.’

- Может быть, есть и другой способ.- Мерридью навострил ухо. - ‘Ты слышишь этот гром наверху? Я думаю, что мистер Том начал атаку, чтобы отвлечь пиратов от нас. Он будет ужасно избит под этими стенами. Если бы мы могли пройти через замок, открыть ворота, это могло бы поколебать равновесие.’

Фрэнсис оглянулся через плечо. Крутая лестница вела через скалы к замку. Он был совершенно пуст. Он предположил, что весь гарнизон был привлечен к битве.

Дверь снова затряслась. Острие топора прорвалось сквозь бревна, удалилось и снова появилось. Дыра становилась все шире.

- Тогда не будем терять времени.’

Фрэнсис повел своих людей вверх по лестнице с пистолетом в руке. Они не успели отойти далеко, как он услышал громкий стук открывшейся двери и крики множества людей, ворвавшихся внутрь. Он ускорил шаг, перепрыгивая через три потертые ступеньки, бросаясь за каждый угол, не думая о том, что может его ждать.

Они подошли к комнате, где проход раздваивался. Одна лестница вела вниз направо, а другая - вверх.

Френсис указал наверх. - ‘Этот путь. Он должен ...

С нижних ступеней донесся пронзительный крик. Фрэнсис помолчал.

- ‘У нас нет времени развлекаться, - торопливо сказал Мерридью. Сзади они слышали, как быстро приближаются их преследователи.

Крик раздался снова - мучительный звук женщины в муках.

- ‘Идите к воротам, - сказал Фрэнсис Мерридью. - ‘Я последую за вами.’

Не дожидаясь объяснений, он вырвался и побежал вниз по правой лестнице. Теперь он едва ли мог найти предлог, чтобы оставить своих людей. Но Сара и Агнес были где-то в этих подземельях, и он не мог оставить их на произвол судьбы.

У подножия лестницы он обнаружил железные ворота. Он весь напрягся. Но калитка была без охраны, а ключ торчал в замке – изнутри. Когда он потянул за ручку, ворота безропотно открылись.

Крик не прекращался. Он раздавался через равные промежутки времени, как будто кто-то вонзал раскаленный нож глубоко в живот жертвы.

С мечом в одной руке и пистолетом в другой Фрэнсис крался по коридору. Он шел на звук через цепочку каменных камер, пока не добрался до поворота. Крики здесь были такими громкими, что, должно быть, доносились из соседней пещеры. Он прижался к стене, собрался с духом и выскочил из своего укрытия, размахивая пистолетом.

Он остановился в изумлении.

Сара лежала на спине, расставив ноги, открыв ему все свое тело. Она была совершенно голая. Агнес опустилась на колени рядом с ней, положив голову сестры себе на колени и бормоча что-то ободряющее. Глаза Сары были открыты, но она не заметила появления Фрэнсиса. Агнес увидела, как на нее упала тень, и подняла глаза.

- Фрэнсис?- изумленно воскликнула она.

Он подбежал к ним и присел рядом с ней. Еще один приступ боли пронзил тело Сары - дольше, чем предыдущий. Агнес вытерла пот со лба.

- Она...? Фрэнсис побледнел и отвел глаза, увидев наготу Сары. - ‘Что происходит? Они что, пытали ее?’

Даже в их отчаянном положении Агнес не могла не улыбнуться. - ‘У нее будет ребенок, дурачок. И теперь уже не так много времени пройдет, прежде чем он родится.’

- Ребенок?- Эхом отозвался Фрэнсис. - ‘Но как же ... ’

- Не бойся, пираты никогда так с нами не обращались. Это будет ребенок Тома – твой кузен, если он выживет этой ночью.’

Крики Сары сменились тихими всхлипываниями. Агнес приподняла ее за плечи и уговорила подняться.

- Помоги мне перевернуть ее, - попросила она. - Это будет более легкий путь для ребенка.’

Фрэнсис был свидетелем того, как в поместье Хай-Уэлд рождались жеребята и ягнята - он не был совсем невеждой в механике рождения. Но он никак не ожидал, что станет повитухой в разгар сражения. Он положил свое оружие и помог Агнес подтащить Сару так, что она присела на четвереньки, тяжело дыша.

Над головой грохотали пушки. Агнес подняла голову. Запоздало, словно только сейчас осознав всю невероятность появления Фрэнсиса, она спросила: - Как ты здесь очутился? Вы уже захватили форт? А где же Том?’-

- ‘По правде говоря, я не знаю, что случилось, - признался Фрэнсис. - ‘Я возглавлял экспедицию в гавани Ангрии - но нас обнаружили. Мы спаслись, пробравшись в замок через морские ворота. Я думаю, что Том, должно быть, начал атаку на стены наверху, чтобы привлечь огонь пиратов, но как ему это удалось, я не могу сказать.’

Сара застонала. Другой звук, более низкий и более целенаправленный, чем ее прежние крики, как будто она пыталась сдвинуть огромный вес. Агнес обняла ее за плечи.

- Ребенок скоро родится.’

***

В ту ночь Кристофер никак не мог успокоиться. Зная, что ловушка расставлена, он ждал, когда челюсти сомкнутся - неуверенность разъедала его душу. Он рассказал Ангрии о предполагаемом нападении на гавань, дав пирату понять, что всегда намеревался обмануть врага. Он ни словом не обмолвился о мешочке с бриллиантами, который спрятал в своей комнате, надежно зашитый в подкладку ремня, и ничего не сказал о Томе Кортни. Его месть станет личным делом.

Кристофер хотел возглавить засаду на якорной стоянке, но Ангрия запретил ему это делать. Коварный пират боялся предательства, боялся, что Кристофер, предав маратхов, все же объединится с ними. Он приказал Кристоферу оставаться в замке. Там он принялся мерить шагами стены, выходящие на бухту, оставшись наедине со своими страхами. А что, если бы Том узнал его? А что, если он догадался о предательстве Кристофера? А что, если они не придут? Он облокотился на парапет, глядя в ночь и вертя в руках шпагу Нептуна. Уруми крепко обхватил его талию. Он подумал о Лидии, ожидающей его в своих покоях. Она послужит желанным развлечением. Но для этого еще будет время. Ее прелести станут еще слаще, когда он сможет ликовать от своей победы.

Когда вспыхнул первый огонь, он понял, что план сработал с триумфом. Со стен он видел вражеские лодки, застрявшие глубоко в якорной стоянке, флот Ангрии смыкался вокруг них. Они не смогут убежать оттуда.

И все же - они не знали, что потерпели поражение. Он с изумлением наблюдал, как одна из лодок закрылась одним из кораблей, а затем люди с нее поднялись на борт. Каким-то образом абордажники заставили его идти вперед, прокладывая курс через переполненный залив. Несмотря на все усилия пиратских канониров, корабль не был потоплен и не был разбит. На самом деле ему удалось поджечь несколько других кораблей, когда он проходил мимо. Он просто убегал.

Он не мог убежать. После того как лодки вошли в бухту, люди Кристофера закрыли заграждение. Даже если бы корабль дошел до него, он был бы прижат к нему, как бабочка к открытке.

Но пока он ждал его гибели, он почувствовал новый звук, вторгшийся в ночь. Крики, вопли и звон оружия. Звук мобилизации армии.

- ‘Что происходит?’ - Прошипел из темноты голос Ангрии. Кристофер не слышал, как он подошел. Он резко обернулся, но Ангрия уже был рядом. Без всякого предупреждения он схватил Кристофера обеими руками и, развернув его, вытолкнул за край крепостного вала. Он покачнулся, и только хватка Ангрии удержала его от падения.

- ‘Это твоих рук дело? - Требовательно спросил Ангрия. - Неужели вся эта хитрость была уловкой, чтобы разделить мои силы и оставить меня открытым для врагов?’

- Нет, господин, - взмолился Кристофер. Пальцы его ног царапали землю, чтобы удержаться на парапете. Он не осмеливался посмотреть, как далеко он упадет. - ‘Я даже не знаю ...

- Маратхи приближаются. Пока наши силы сосредоточены в гавани, они приближаются к стенам города.’

- ‘Мне и в голову не приходило, что они нападут. Наши шпионы не видели никаких признаков того, что их армия готовится к штурму с суши.’

Ангрия посмотрел ему в глаза. Что бы он ни увидел, это убедило его в невиновности Кристофера. Он втащил его внутрь и дал ему упасть на зубчатую стену.

- Иди к восточной стене. Ты возьмешь на себя личную ответственность за оборону ворот – и я отдам приказ, чтобы, если кто-нибудь увидит, что ты нарушаешь свой долг, он немедленно уничтожит тебя.’

Кристофер пробежал вдоль крепостного вала и поднялся по лестнице на вершину северо-восточной башни. Он едва мог поверить своим глазам. Весь мыс превратился в море людей, несущихся вперед, а среди них шагали три могучих слона. Пушки замка уже проделали кровавые дыры в рядах нападавших, но они не дрогнули. Некоторые из них казались совершенно голыми. Кристофер задался вопросом, не отправили ли маратхи пленных на передовую, чтобы они впитывали пушечный огонь.

- ‘Они идут на прорыв, - понял он.

Все оставшиеся в замке люди спешили к восточным крепостным валам. Кристофер нашел одного из капитанов орудий. - Поставь две свои пушки у подножия пролома. Заряжайте их мушкетными пулями, дробью, всем, что сможете найти. Если наши враги доберутся до вершины, вы будете сбивать их с нее, как птиц с дерева.’

Он знал, что за всем этим стоит Том Кортни. Он всматривался в темноту, пытаясь разглядеть его лицо в вспышках мушкетов и пушек. Возглавит ли он атаку? Или он был достаточно хитер, чтобы позволить другим людям умереть, чтобы достичь своих целей?

Нападавшие были теперь так близко, что батареи замка не могли их коснуться. Кристофер приказал артиллеристам оставить свои пушки и присоединиться к стрелкам на стенах. Яростная свинцовая буря с грохотом обрушилась со стен - он не мог поверить, что кто-то может пережить это. И все же они пришли. Сквозь дым он увидел их бледные тела, ползущие вверх по склону, прячась за кусками упавшей каменной кладки. Сколько бы ни было убито пиратами, их место заняли другие.

Он должен был их сломать. - ‘Убавь огонь, - сказал он. - Пусть они думают, что победили.’

Приказ был передан вдоль стен. Стрельба стихла. Кристофер поднял шпагу Нептуна, чтобы артиллеристы внизу, во дворе, могли его видеть. Маратхи, почувствовав свой шанс, вырвались из укрытия и преодолели последние несколько ярдов до вершины пролома.

- Сейчас! - проревел Кристофер. Он опустил свою шпагу. Орудия во дворе выпустили облако мушкетных пуль, и пушка выстрелила, разорвав захватчиков на куски.

Брешь была опустошена в одно мгновение. Пираты зааплодировали. Почувствовав победу, они посыпались вниз со стен, чтобы добить своих сломленных противников.

- Подождите, - крикнул Кристофер, но они его не услышали и не обратили внимания. Некоторые из них бросили свои мушкеты, обнажая мечи для близкой работы по убийству.

Они полагали – как и Кристофер - что пушки сломят волю маратхов к борьбе. И все же, когда дым рассеялся, Кристофер увидел, что люди дальше по склону еще не совсем отступили. Один из них уже поднялся, подталкивая своих людей вперед, а сам тем временем карабкался к пролому. К нему подошли другие люди - одни с пиками и топорами, другой с огромной булавой, которой он размахивал, как средневековый рыцарь.

Пираты не ожидали сопротивления. В своем нетерпении они оставили себя незащищенными. Теперь маратхи воспользовались этим преимуществом. Они отрезали пиратам ноги, и те скользили вниз по расшатанным камням. Те, кто потерял свое оружие, подбирали обломки и выбивали мозги своим врагам. Пираты в замешательстве отступили назад.

Во второй раз захватчики добрались до вершины пролома. И снова Кристофер ждал, что их разорвут на части пушки. Но на этот раз пушки были пусты - артиллеристы были втянуты в драку и не перезаряжали.

Кристофер выругался. В середине пролома, торжествующе подняв меч, он увидел фигуру, которая, как он знал, должна была быть Томом Кортни. Он схватил с крепостного вала ружье и направил его Тому в грудь. Дым поплыл через щель, скрывая его выстрел. Когда все прояснилось, Том уже ушел.

Он в ярости бросил оружие на землю. Все его планы были в полном беспорядке. Он знал, как сражаются пираты. Когда они одерживали верх, они были непобедимы – но когда положение менялось, они теряли всякую дисциплину. Там не будет последней обороны. Он уже видел, как защитники бегут через двор, преследуемые маратхами, которые беспрепятственно хлынули в пролом. Замок был потерян.

Волна потери и ярости захлестнула его. Это сделал Том Кортни. И теперь, и в Бринджоане, и на каждом шагу своей жизни, начиная с самого момента зачатия, Том Кортни отбирал у Кристофера все, о чем тот когда-либо мечтал. Он был его заклятым врагом – его собственным родным отцом!

Но даже потерпев поражение, он мог превратить победу Тома в пепел. Он пробежал вдоль стены и вошел в дверь, ведущую в замок.

Грабеж начался даже раньше захватчиков. Потерпев поражение, пираты набросились друг на друга - каждый сам за себя, каждый брал все, что мог, в надежде спастись. Они рыскали по кладовым и грабили все, что могли унести.

Кристофер скользил сквозь хаос с неумолимой целеустремленностью. Один или два пирата увидели шпагу в его руке и хотели было взять ее, но передумали, увидев выражение его лица. Остальные были слишком заняты грабежом, чтобы заметить его.

Хаос исчез позади него, когда он спустился в недра замка. Он ускорил шаг – и вдруг остановился. Он слышал приближающиеся шаги, но не сверху, а снизу. Он вжался в альков, глубоко затененный, и стал ждать.

Мимо пробежала дюжина мужчин. Маратхи, судя по их одежде, во главе с английским моряком. На секунду Кристоферу показалось, что это был Том – возможно, его вообще не было на стенах. Рука Кристофера крепче сжала рукоять шпаги. Он мог бы снести моряку голову, просто протянув руку.

- ‘Сюда,’ - сказал мужчина, и Кристофер расслабился. Это был не Том. Он отпустил их, прислушиваясь к тому, как затихают их шаги, приближаясь к месту битвы.

Он продолжал спускаться вниз – к небольшой пещере, где тропинка раздваивалась. Но теперь он снова услышал приближающиеся шаги, и здесь уже негде было спрятаться. Он поднял свою защиту.

Но это были люди, которых он знал. Когда они появились в свете лампы, он увидел, что это люди Ангрии, пираты, которых он послал в засаду в гавани.

Они никак не ожидали встретить его там. - ‘А где же те, кто носит шляпы? - спросили они. - ‘Мы последовали за ними через морские ворота, когда они попытались сбежать.’

- Замок пал, - резко сказал им Кристофер. - Наши враги находятся внутри стен.- Он указал на двух мужчин. - ‘Ты и ты, подождите меня здесь. А вы, остальные, возвращайтесь к водяным воротам и приготовьте лодку для моего побега. Я скоро присоединюсь к вам.’

Он быстро спустился по левой лестнице в подземелье. Он заметил внизу открытые ворота и остановился. Он слышал крики, вопли женщины, испытывающей невыносимую боль. Неужели кто-то из пиратов уже пришел сюда, чтобы получить свое удовольствие? Но нет: крики были слишком регулярными. В промежутках между ними он услышал тихие, успокаивающие голоса – мужской и женский.

Он снял с пояса уруми. Сжимая его в руке, он крадучись двинулся по коридору, пока не добрался до той части пещеры, откуда доносились звуки. Он выглянул из-за угла.

Мужчина и женщина опустились на колени рядом со второй женщиной, которая стояла на четвереньках, задыхаясь и постанывая. Никто из них не видел, как пришел Кристофер. - Он снова улыбнулся. Это будет его прощальный выстрел – подарок Тому Кортни.

- Неужели эта сука собирается родить своего щенка?’ - сказал он.

Мужчина обернулся, увидел Кристофера и вскочил. Именно так, как и ожидал Кристофер. Клинок уруми просвистел в воздухе и рассек ему ногу. Он упал с криком, откатившись в агонии и схватившись за рану. Он попытался встать, но нога подкосилась.

- Фрэнсис’ - воскликнула Агнес.

- Фрэнсис? - Повторил Кристофер. Он уже собирался проткнуть мальчика шпагой Нептуна. Теперь он замолчал, едва веря в свою удачу. - Фрэнсис Кортни?’

Фрэнсис выплюнул изо рта комок крови и кивнул.

- ‘Я с удовольствием заставлю тебя смотреть, что я делаю с твоей семьей.’

***

Том спрыгнул вниз по заднему склону пролома, перепрыгивая через груды щебня, которые когда-то были крепостной стеной. Его меч был поднят, но ему едва ли нужно было им пользоваться. Защитники города растаяли перед ним, а позади него армия Маратхи хлынула через брешь. Воины гхоси были в экстазе от убийства. Они сражались со свирепостью демонов, обнаженные и дикие. Те, у кого было оружие, рубили своих врагов на куски, другие просто разрывали их голыми руками.

И где-то в этой бойне были Агнес и Сара. Том протолкался через двор, Мохит шел рядом с ним. Несколько пиратов все еще продолжали сражаться, очаги сопротивления были отрезаны от любой возможности побега. Он обошел их стороной и направился к замку.

- ‘Как ты думаешь, где они держат своих пленников? - крикнул он Мохиту.

Мохит пожал плечами. Внезапно набрав скорость, он бросился вперед и схватил одного из убегающих пиратов за плечи. Ловким ударом ноги он сбросил человека на пол, придавил его к земле и приставил нож к его горлу. Он что-то прокричал на индийском диалекте.

Пират недоуменно уставился на него, а затем пробормотал что-то в ответ. Мохит отпустил его и встал.

- Подземелье находится в пещерах под замком. В северо-восточном углу замка есть лестница.’

Им не пришлось пробиваться внутрь с боемМасса убегающих защитников без труда увлекла их туда. Никто не обращал на них никакого внимания. Пираты потеряли всякую мысль о сражении, они обратились к грабежу, и у Тома не было ничего, что им было нужно. У подножия башни в скалу фундамента замка спускалась лестница. Том поспешил вниз.

Его надежды росли по мере того, как они спускались. Лестница казалась бесконечной, но никто из пиратов или захватчиков, казалось, не достигал этих глубин замка.

- ‘Возможно, мы еще успеем, - сказал он Мохиту.

Но он заговорил слишком рано. Они подошли к подножию лестницы, ведущей в маленькую караульную комнату, где коридор разделялся на две части. Глядя вперед и раздумывая, по какой лестнице подняться, он не увидел в тени двух мужчин. Они услышали приближение Тома и Мохита и спрятались по обе стороны двери. Как только Том и Мохит оказались в комнате, они бросились на них с тяжелыми кривыми мечами.

Был ли это какой-то звук, который они издавали, или какое-то движение в воздухе, или чисто инстинктивное ощущение, но Том почувствовал приближение нападения за мгновение до того, как оно произошло. У него не было времени защищаться. Он просто упал на пол, увлекая за собой Мохита. Вытянутые вперед клинки пролетели над их головами; пираты, не встречая никакого сопротивления, спотыкаясь, бросились вперед и столкнулись с лежащими на полу людьми. Том и Мохит сбросили их с себя и уложили двумя сильными ударами.

Том всматривался в пространство между двумя дверями, ища хоть какой-нибудь знак. - В какую сторону?

- ‘Вы идете по правой лестнице. Я буду искать слева’ - решил Том.

Они разделились. Том помчался вниз по лестнице, чувствуя тяжесть каждой прошедшей секунды. Откуда взялись эти двое в караульном помещении? А были ли другие? В горьком безумии поражения, что они могли сделать с Сарой и Агнес?

Железная калитка загораживала нижнюю часть лестницы. Должно быть, это и есть подземелье. Том подумал, не позвать ли ему Мохита обратно, но это заняло бы драгоценное время – а ворота уже были открыты. Из глубины пещеры донесся женский крик, затем мужской. Все его страхи снова нахлынули на него. Отбросив осторожность, он побежал по коридору, пока тот не открылся в более широкую комнату.

Он окинул это зрелище одним взглядом. Его самые смелые надежды и самые глубокие страхи стали реальностью одновременно. Сара - голая, кричащая и вся в крови; Агнес, съежившаяся от страха; Фрэнсис, лежащий у стены и сжимающий глубокую рану на ноге. И вот он стоит над ними, держа в одной руке шпагу Нептуна, а в другой - длинный хлыстовый клинок, человек, который предал их.

Он стоял спиной к Тому, но Агнес - нет, и она не могла скрыть надежды, вспыхнувшей в ее глазах, когда она увидела его появление. Прежде чем Том успел пошевелиться, Кристофер увидел ее реакцию и повернулся, на его лице появилась жуткая ухмылка.

- Том Кортни’ - сказал он по-английски. - ‘Я так надеялся, что ты придешь посмотреть на это.’

Ярость охватила Тома. Он метнул меч, как копье – так же, как когда-то метнул шпагу Нептуна в Черного Билли и пронзил его сердце. Но маратхский клинок был тяжелее, ему не хватало равновесия. Острие отскочило от мишени; Кристофер отшвырнул его рукоятью уруми, и оно с грохотом упало на пол.

Теперь Том был совершенно беззащитен. Кристофер подошел ближе. Клинок уруми скользнул за ним, скрежеща по камням. Единственным другим звуком был стон Сары.

- ‘Я умею обращаться с этим оружием, как художник с кистью, - похвастался Кристофер. - ‘Я отрежу тебе конечности одну за другой, а когда ты будешь беспомощен, я заставлю тебя смотреть, как я разделываю твою жену и вышибаю мозги твоему ребенку.’

Том непонимающе уставился на него. - Но почему? Что я тебе такого сделал?’

- ‘А ты разве не знаешь? Неужели ты не догадываешься? - Кристофер сделал еще один шаг вперед. Он указал на Сару, которая стояла на коленях, прижав руки к стене. Между ее ног начала появляться головка ребенка. Кристофер увидел потрясенное выражение лица Тома и рассмеялся.

- ‘Нет ничего, чего бы ты не сделал для этого ребенка, не так ли? Ты пришел в этот неприступный замок и разрушил его стены, просто чтобы спасти его. Так благородно. Так героически.’

Но Том по-прежнему ничего не понимал.

- ‘Но ты не всегда был таким преданным. Ты? - Он выплюнул эти слова. - ‘Когда ты развратил мою мать и стал отцом своего бастарда, ты не мог уехать достаточно быстро. Ты бросил меня и оставил своего брата, чтобы покрыть позор моей матери.’

Кристофер увидел на лице Тома понимание, ужас, стыд и страх за то, что он сделал. В этот момент он понял, что все сказанное Лидией было правдой. Он напряг руку, чтобы взмахнуть уруми, планируя, куда падет удар. Сначала он оближет им бедро Тома и перережет ему подколенное сухожилие. Тогда он сможет действовать на досуге.

- ‘Кто ты такой? - сказал Том. Во рту у него пересохло, и слова вырвались почти шепотом.

Глаза Кристофера встретились с его - те же самые глаза, как будто он смотрел в зеркало.

- ‘Я - твой сын.’

Он взмахнул уруми.

Но что-то удерживало его. Уруми не двигался с места. Фрэнсис подполз ближе и ухватился за его кончик, держась изо всех сил. Лицо его было совершенно белым. Кровь хлынула из его пальцев там, где они сжимали острый как бритва клинок. Но он не отпустил его.

С гневным криком Кристофер отпустил уруми и выхватил шпагу Нептуна. Возможно, это и к лучшему. Он прикончит Тома клинком Кортни и навсегда сохранит свое законное наследство.

Но за то время, пока Фрэнсис отвлекал его, Агнес успела вскочить. Она подбежала к тому месту, где упал меч Тома, и бросила его ему. Кристофер увидел ее - он замахнулся на нее шпагой Нептуна, но она откатилась к краю пещеры. Прежде чем он успел ударить снова, Том рванулся вперед. Сильный удар, тяжелый от сдерживаемой ярости; Кристофер едва успел парировать его.

Если ему удастся добраться до Сары и приставить меч к ее горлу, Том будет вынужден сдаться. Но Фрэнсис уже видел эту опасность. Он поднялся с пола и бросился вперед, встав между Кристофером и Сарой.

Кристофер мог бы выпотрошить его одним взмахом меча. Но это означало бы, что он повернется спиной к Тому – а Том снова надвигался на него. Их клинки зазвенели, когда он блокировал попытку Тома проникнуть внутрь своей защиты.

Кристофер был в меньшинстве. Он сделал быстрый ответный выпад, шквал хорошо отработанных ударов, которые отбросили Тома назад, развернув его кругом. Кристофер все еще горел желанием отомстить, но ему начали угрожать другие опасности. Замок пал – скоро сюда спустятся другие люди. Он должен был бежать.

Он заставил Тома подойти поближе к Саре. Теперь уже ничто не стояло между Кристофером и дверью. Он снова набросился на Тома - серия точных, хорошо отработанных движений прямо из руководства по фехтованию. Как он и предсказывал, Том автоматически блокировал их – но когда он приготовился к последнему броску, Кристофер внезапно отпрянул назад. Прежде чем Том успел отреагировать, Кристофер резко развернулся и убежал. Том услышал, как его шаги исчезли на лестнице.

Сара вскрикнула, глубокий стон перерос в мощный визг. Том подбежал к ней.

С отрыжкой крови и жидкости ребенок вышел из нее и оказался в ожидающих руках Агнес.

- ‘У тебя есть сын.’

Лицо его было сморщено, как у старика, глаза плотно закрыты, пуповина все еще связывала его с матерью. Его кожа была пугающе синей.

- Он ... жив? - Ураган эмоций накрыл Тома с такой силой, что ему стало дурно. Минуту назад он боролся за свою жизнь с дьяволом, которого сам же и создал; теперь же он воссоединился с Сарой, и стал отцом. Его мысли потянулись в таком количестве направлений, что он подумал, что они должны разорвать его на части.

Агнес крепко хлопнула ребенка по спине. Ребенок закашлялся и захлебнулся. Он приоткрыл глаза и уставился на Тома сонным, растерянным взглядом.

- Возьми его, - подбодрила Тома Агнес. - Он твой.’

Она положила ребенка Тому на руки, хотя он едва осмеливался держать его. Ребенок был таким крошечным, что он едва чувствовал его вес. Но в тот момент, когда Том прикоснулся к сыну, он ощутил такую волну любви и ответственности, какой никогда не испытывал раньше. Слезы защипали ему глаза. Буря эмоций, охватившая его, утихла в одно мгновение, заглушенная безмятежным спокойствием в этих невинных глазах.

Но его работа не была закончена. Он быстро передал ребенка в ожидающие руки Сары.

- Иди, - сказала Сара. Боль мгновенно покинула ее. Она села, прислонившись к стене и прижимая ребенка к груди. Волосы у нее были жидкие, лицо покрыто потом, а ноги перепачканы кровью. Она была совершенно голая, и пуповина все еще извивалась из нее. И все же она светилась таким светом, какого Том никогда раньше не видел, такой внутренней уверенностью, словно в ней появилась какая-то новая часть. Том подумал, что никогда еще не видел ее такой красивой.

- ‘Мое место рядом с тобой и ребенком, - запротестовал Том.

- ‘Мы в безопасности’ - сказала Сара. - ‘Но у этого монстра все еще есть шпага, и он убил бы ею всех нас. Ты, я – и он. - Она еще крепче прижала к себе ребенка. Он уткнулся носом в ее грудь, его крошечные губы искали сосок.

Кто-то шел по коридору. Том обернулся. Он не думал, что Кристофер осмелится вернуться, но в замке было много других людей. В безумии грабежа и разрушения каждый человек был возможным врагом.

Он расслабился, увидев Мохита за углом, во главе четырех человек.

- ‘Мы преследовали пиратов до самой воды, - доложил хабладар. - Возвращаясь, мы встретили на лестнице еще одного человека, но он убежал.- Он нахмурился. ‘Я думаю, что это был тот самый человек, который предал нас. Он нес великолепную золотую шпагу.’

- ‘Спасибо. - Том тронул его за плечо. - Подожди здесь и проследи, чтобы ничего не случилось с моей ... - Он запнулся на полуслове, снова увидев ребенка, который теперь с удовольствием сосал грудь Сары. - ‘Моей семьей.’

- ‘Может быть, мне послать с вами одного из моих людей?’

Том отрицательно покачал головой. - ‘Я сделаю это один.’

Он побежал обратно к замковой башне. Машинально он прислушивался, не идут ли впереди люди, держа меч наготове, но большая часть его сознания была занята одной мыслью - ребенок, такой маленький и беспомощный, как перышко в его руках.

Я - отец.

- "Ты и раньше был отцом", - напомнил ему жестокий голос в голове. Он с трудом мог поверить, что чудовище в пещере - его сын. Когда он подумал о том, что Кристофер намеревался сделать с Сарой, Агнес и ребенком, его душа взбунтовалась.

Мой отец не оставил мне выбора. Когда Хэл Кортни узнал о связи Тома с Каролиной и о той ненависти, которую она породила между Томом и Гаем, он немедленно забрал Гая и Каролину со своего корабля. Он договорился, что они поедут в Бомбей, и устроил Гая секретарем к отцу Каролины. Никто из них тогда еще не знал, что Каролина беременна; Тому даже не разрешили попрощаться.

Том этого не знал, но отец намеренно скрывал от него правду. Когда отец Каролины написал Хэлу, чтобы сообщить ему о ребенке, он разорвал письмо и выбросил его из окна своей каюты. Он рассказал об этом Тому гораздо позже, когда Дориан пропал и они отплыли обратно в Англию.

Мне самому следовало бы жениться на Каролине. Но даже тогда, когда он думал об этом, он не верил в это. Тогда у него никогда не было бы шанса жениться на Саре. Вероятно, он никогда бы не нашел Дориана. А теперь у него не было бы сына, которого подарила ему Сара.

Посмотри на Фрэнсиса, сказал он себе. Рожденный от семени Черного Билли, воспитанный отчимом - расточителем, он страдал от всех неудобств, но все же был настоящим Кортни, готовым умереть за свою семью. Не рождение сделало человека человеком. Это было то, что он сам из себя сделал.

- Мистер Кортни?’

Том уже добрался до верхних этажей. Он обернулся на знакомый голос и увидел Мерридью, стоящего в дверях башни.

- Слава Богу, вы живы’ - сказал он. - ‘Но как же ... ’

- Мастер Фрэнсис послал нас открыть ворота. К тому времени, как мы туда добрались, вы уже сделали всю работу за нас. Мы искали тебя и не могли найти, поэтому решили вернуться и найти мастера Фрэнсиса.’

- ‘Пойди к нему. - Мохит был с Сарой и остальными, но Тому было бы спокойнее, если бы рядом было больше людей, которые могли бы их защитить. И тут ему в голову пришла одна мысль. - ‘А ты не видел, чтобы сюда шел человек с позолоченной шпагой?’

Мерридью покачал головой. Том взглянул на лестницу, которая спиралью поднималась к северо-восточной башне замка. - ‘Должно быть, он поднялся наверх.’

Он последовал за лестницей, круто поворачивая вверх. Узкие щелевые окна прорезали стены, и сквозь них он мельком увидел внутренний двор. Приближался день, и битва была окончена. Войска Шахуджи открыли ворота и начали наводить порядок. Он увидел Раджу, сидящего верхом на одном из слонов и выкрикивающего приказы, пока его люди собирали пленников. После грохота битвы в синем предрассветном свете все было зловеще тихо.

Он подошел к двери в стене лестничного колодца и остановился, прислушиваясь. Он услышал голоса на дальней стороне, мужской и женский, которые что-то настойчиво говорили.

Он пинком распахнул дверь и прыгнул внутрь. Женщина вскрикнула и прижала платье к груди. Она была обнажена, очевидно, в процессе одевания. Несмотря на диковинные обстоятельства, она показалась Тому знакомой; со временем он мог бы вспомнить имя Лидии Фой. Но он тут же забыл о ней, потому что у окна стоял Кристофер, перевязанный тяжелым ремнем.

Том бросился к нему. Закричала Лидия. Но Кристофер, чьи рефлексы были отточены в Калари, оказался быстрее. Он схватил шпагу Нептуна и отскочил в сторону, обрушив свой клинок на меч Тома и почти обезоружив его. Том отскочил назад и приготовился к защите.

Кристофер сделал ложный выпад вперед, затем повернулся и побежал к лестнице. Он не мог упасть – если Том поймает его, один удар ногой может заставить его упасть и сломать шею. Он поднялся наверх. Поднявшись по ступенькам, он открыл люк, ведущий на крышу, и пролез внутрь. Прежде чем он успел закрыть его, Том последовал за ним.

Они стояли лицом к лицу на крыше башни. Кристофер оскалил зубы. Том загораживал лестницу – а другого пути вниз не было. Это будет борьба до самого конца.

- ‘Если ты хотел убить меня, то должен был сделать так, чтобы я никогда не родился, - выплюнул он. Внутри него бушевала буря - противоречивые мысли о жестокостях Гая, о том, как далеко ушла его мать, о людях, которых он убил, и, прежде всего, о человеке, стоявшем перед ним. Он не знал, хочет ли обнять его или проткнуть насквозь.

- Какова же третья заповедь? - спросил голос из его прошлого.

Самоконтроль.

Он заставил себя отбросить эмоции и не чувствовать ничего, кроме лезвия в своей руке.

- ‘Я не хочу тебя убивать’ - сказал Том. Он действительно так думал. В этом высоком месте, где солнце лизало горизонт, а рассветный бриз пел в ушах, он чувствовал, как мир заново рождается для нового дня. - Что бы ты ни сделал, если ты действительно мой сын, я могу простить тебя.’

- Простить меня? - Недоверчиво повторил Кристофер. - ‘Тебе следовало бы встать на колени и молить меня о прощении. Это все твоя работа. Если бы ты не бросил мою мать ...

Эмоции снова угрожали ему, но он заставил себя сдержаться.

- ‘Я даже не знал, что Каролина ждет ребенка, - запротестовал Том.

- Потому что тебе было все равно." - Кристофер обрушился на него шквалом резких ударов, отбросив Тома назад к краю башни. - ‘Ты обмакнул свой фитиль, а потом отбросил ее в сторону, как обычную портовую шлюху. Моя мать!’

- У меня не было выбора. - Том парировал удары Кристофера, каждое движение которого сдерживалось неуклюжим оружием, которое он вынужден был использовать. На его фоне шпага Нептуна танцевала в воздухе.

- Мне очень жаль, - сказал Том, и это было сказано от всей души. С этой высоты он мог смотреть на океан и видеть, как нити их жизней расплетались на протяжении десятилетий, мириады вариантов, случайностей и лжи, которые привели их сюда. Конечно, если судьба свела их вместе сейчас, то это было сделано с определенной целью.

- ‘Почему ты последовал за мной сюда?- сказал Кристофер. - ‘Почему ты не дашь мне сбежать?’

- ‘За шпагой, - честно ответил Том.

Кристофер еще крепче сжал ее рукоять. Его лицо окаменело от желания. - ‘Она моя.’

Том пристально посмотрел на него. Он уставился на позолоченный клинок и огромный сапфир на рукояти, сверкающий в лучах восходящего солнца. Совершенное оружие. Наследство от отца, честь семьи Кортни.

Но что такое шпагга против любви его сына?

- Оставь себе, - сказал он. - ‘Если мы сможем помириться, то добро пожаловать.’

Кристофер улыбнулся. Том почувствовал, как его захлестнула волна облегчения и нежности. Что бы ни сделал Кристофер, какое бы зло ни довело его до такого состояния, Том найдет способ простить его.

Он широко развел руками. - ‘Мой сын.’

- ‘Отец.’

Кристофер позволил Тому сделать два шага в его сторону. Затем он поднял шпагу и сделал выпад.

Так близко к краю крыши, что Тому некуда было отступать. Но он был не совсем готов к этому. Он мог бы простить Кристофера, но не доверял ему. Он видел злобный огонек в глазах Кристофера, подергивание шпаги за секунду до того, как та поднялась. Он уклонился от удара, поднял свою защиту и парировал удар клинком справа от себя. Оба оружия зазвенели вместе, очень громко в тишине на вершине башни. Кристофер вернул шпагу на прежнее место и снова атаковал. Клинки столкнулись и сцепились вместе. Том и Кристофер столкнулись друг с другом, чистое испытание силы, но ни один из них не мог освободиться из страха пропустить другого мимо своей защиты.

Внезапно Кристофер отскочил назад, надеясь вывести Тома из равновесия. Том споткнулся и чуть не зацепился ногой за дверцу люка. Он отступил в сторону от проема, пошатнулся и чуть не свалился с края башни. Кристофер замахнулся на него ногой, но инерция Тома вывела его из зоны досягаемости. Он упал на землю, перекатился в сторону и вскочил на ноги - как раз вовремя, чтобы защититься от следующей атаки Кристофера, низкого толчка, который почти задел его бедро.

Двое мужчин кружили вокруг открытого люка. Кристофер атаковал, Том парировал, но в обмене репликами не было никакого жара. Они спорили, каждый ждал следующего реального шанса.

А может быть, у Кристофера был другой план. Ему было двадцать лет, и он почти не сражался в ту ночь; Тому было уже под сорок, и он уже несколько часов находился в самой гуще сражения. Чем больше Кристофер замедлял действия, позволяя ему расслабиться, тем больше огонь, поддерживавший его, остывал в его венах. Том почувствовал, как силы покидают его.

Осознание этого разозлило его. Он начал новую атаку с новой настойчивостью, сжимая меч двумя руками, заставляя энергию вернуться в его конечности, когда он рубил и рубил Кристофера.

Но хотя его воля была сильна, тело медленно повиновалось ей. Чем больше он старался, тем более неуклюжими получались его удары. Он очень устал. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Кристофер сделал пируэт в сторону от выпада, отбросил его назад и торжествующе улыбнулся. Он позволил Тому измотать себя. А потом, как кобра, он нанесет удар.

Но время было против Кристофера. Внизу, через люк, Том услышал крики на лестнице башни. Английские голоса - Фрэнсис или Мерридью, пришли его искать.

- Довольно этого безумия, - крикнул Том. - Ты не можешь победить.’

Кристофер бросил на него взгляд, полный чистой злобы. - ‘Возможно. Но я еще могу отомстить.’

- ‘И что это тебе даст?’

Кристофер уставился на него с полным непониманием. Затем с яростным ревом он сделал выпад - прямо в сердце Тома. Том опустил свой меч, пытаясь отразить удар, но Кристофер двигался так быстро, что уже был внутри защиты Тома.

Шпага Нептуна пронзила левое плечо Тома. В то же время удар Тома пришелся точно в цель. Не на клинок Кристофера, куда он целился, а на запястье той руки, которая его держала. Тяжелый меч со всей мощью плеч Тома рассек сухожилия и плоть,разъединил кости и чисто вышел с другой стороны.

Кристофер вскрикнул. Шпага Нептуна со звоном упала на землю, а рука Кристофера все еще сжимала ее. Из отрубленного обрубка его предплечья хлынула кровь. Кристофер отступил назад, прижимая руку к животу в попытке остановить кровотечение.

У Тома тоже шла кровь из плеча, но он знал, что рана неглубокая. Он поставил одну ногу на шпагу Нептуна, чтобы даже сейчас Кристофер не попытался вернуть ее обратно.

- ‘Все кончено’ - сказал он.

Кристофер стоял на краю башни. От высоты у него закружилась голова, а от потери крови он терял сознание. Далеко внизу он увидел зеленое море, бушующее вокруг скал.

- Прощай, отец.’

В последний момент Том понял, что он задумал. Он протянул руку, чтобы схватить его, не заботясь о собственной безопасности. Но он опоздал. Кристофер шагнул за пределы досягаемости, поднялся в воздух и упал. Посмотрев вниз, Том увидел, что он падает, казалось, целую вечность, пока не исчез в воде с едва заметным белым всплеском.

Том уставился на море, ожидая, что Кристофер вот-вот появится. Мог ли он выжить после падения с такой высоты? Или под поверхностью были камни, которые разнесли бы его тело в пух и прах?

Он содрогнулся от этой мысли. Жар битвы холодил его вены. Он не чувствовал никакой победы – только огромное чувство потери.

- "Мой собственный сын, - подумал он, - и я не смог бы спасти тебя. Точно так же, как я не мог спасти Билли.

Краем глаза он заметил блеск шпаги Нептуна, лежащей на земле, а безжизненные пальцы Кристофера все еще сжимали рукоять. Том отрывал их один за другим, поражаясь тому, как даже в смерти сухожилия боролись с ним. Мертвая плоть вызывала у него тошноту - физический упрек за то, что он сделал. С приступом отвращения он швырнул обрубок с края башни.

Он посмотрел на сверкающую в утреннем свете шпагу и чуть было не бросил ее в море вслед за Кристофером. Мерцающий сапфир, казалось, издевался над ним. Стоит ли это человеческой жизни? Жизни его сына?

Но вот наступил новый день, и началась новая жизнь. Глядя на горизонт, Том вспомнил слова, которые когда-то говорил с Сарой. - ‘А что делает человека человеком? - он задумался, и Сара ответила: - "Из чего бы он ни был сделан и чему бы ни научился, он будет сам себе хозяин. И все, что ты можешь сделать, Том Кортни, - это помочь ему найти правильный путь.’

Кристофер выбрал свой путь, как и Билли много лет назад. Семья - это живое, неукротимое существо, и, как все живое, оно может наброситься на само себя с дикой свирепостью. Все, что делал Том, - это защищал себя.

Он взял меч и спустился к своей семье.

Сара и Агнес все еще находились в подземелье. Они были свободны после стольких месяцев заточения, но Агнес не считала, что Сару можно без опаски двинуть, чтобы не вызвать еще большего кровотечения. Тому не терпелось найти им свежий воздух и чистое жилье, но он понимал, что лучше оставаться на месте. Пока последние пираты не были изгнаны из замка, подземелье было таким же безопасным местом, как и любое другое.

Ана присоединилась к ним, не в силах больше оставаться в лагере Шахуджи после того, как битва была выиграна. Она принесла еду, перевязала раны Фрэнсиса и дала Саре мазь, которая помогла бы ей исцелиться. Теперь они с Фрэнсисом сидели рядом, обнявшись, и с удивлением смотрели на ребенка. По выражению их лиц, по силе объятий Том догадался, что скоро он станет двоюродным дедушкой.

Не обращая внимания на жизнь и смерть вокруг себя, младенец спал, все еще связанный пуповиной с кровавой массой последа, лежащей на земле рядом с Агнес.

- Может, нам его обрезать? - Неуверенно спросил Том.

- ‘Мы ждали тебя, - сказала Агнесса.

Рука Тома потянулась к шпаге Нептуна, висевшей у него на поясе. Это было почти святотатством - использовать этот благородный клинок в деле деторождения и подносить смертельное оружие так близко к невинному младенцу.

Но ребенок был наследником Тома. Шпага была наследием Кортни, и однажды маленький ребенок вырастет и сам будет владеть ею. Том протирал лезвие "Нептуна" до тех пор, пока позолоченная сталь не засияла безупречно. Агнес взяла скользкую пуповину обеими руками и указала, где ему следует перерезать ее. Острый край пронзил ее насквозь. Том завязал конец и поцеловал малыша в лоб. Что же ждет его в будущем? Каким человеком он станет, когда вырастет?

Все, что вы можете сделать, это помочь ему найти правильный путь, которым он последует

- ‘А как мы его назовем? - спросил он.

Сара посмотрела на Агнес, свою сестру, которая так нежно ухаживала за ней во время ее долгой, ужасной беременности, непоколебимая и безропотная, несмотря на все горести, которые она сама пережила.

- ‘Его зовут Джеймс, - сказала она. - В память о капитане Хиксе.’

На глаза Агнес навернулись слезы. Сара наклонилась вперед, чтобы дать сестре возможность немного побыть одной. Она посмотрела на младенца, из крошечного животика которого все еще торчал обрубок пуповины.

- Том Кортни’ - сонно произнесла она. - ‘Вы завязали пуповину вашего сына такелажным узлом?’

***

Часовой в Бомбейском замке не узнал человека, который подошел к воротам. С его лысой головой и загорелой темно-коричневой кожей он мог бы сойти за парса из высшей касты, одного из агентов, которые толпами стекались в торговую компанию. Но он был одет как европеец, в рубиново-красную куртку из тонкого сукна и белые бриджи, сверкающие в лучах полуденного солнца. Одна рука, казалось, была засунута в рукав рубашки, другая сжата в кулак.

- ‘Его Превосходительство губернатор не принимает гостей, - предупредил часовой.

- ‘Я пришел не для того, чтобы встретиться с губернатором. Я здесь, чтобы навестить своего отца.’

Часовой разинул рот. Его лицо побледнело. - Мастер Кристофер?’

- Мистер Кортни.’

Часовой возился с замком. - ‘Конечно, сэр. Только мы думали ...

- ‘Вы ошиблись.’

Кристофер был почти неузнаваем по сравнению с тем неоперившимся юнцом, который покинул крепость почти два года назад, не говоря уже о потрепанном, сломленном человеке, который одной рукой вытащил себя из Тираколского залива. Он пересек двор и поднялся по ступенькам Губернаторского дома с такой уверенностью, что стражник у дверей только запоздало подумал бросить ему вызов. Не обращая внимания ни на него, ни на последовавшие за ним крики, Кристофер поднялся по лестнице на верхний этаж.

- Кристофер Кортни, - крикнул он охраннику в униформе, стоявшему возле кабинета Гая. - Пустите меня к моему отцу, черт бы вас побрал, или я прикажу привязать вас к треугольнику и выпороть на плацу.’

Дверь открылась. Кристофер прошел в просторное помещение кабинета Гая. Краска блестела на рамах только что установленных окон; портрет сэра Хэла Кортни висел слегка косо, а на обшивке стены виднелась пороховая отметина - слишком близко от нее стреляли из пистолета.

Гай, услышав шум из коридора, начал подниматься со стула. Он уставился на Кристофера с открытым ртом. Чернила незаметно потекли с его пера и растеклись лужицей по раскрытой перед ним книге корреспонденции.

- Неужели это может быть...- пробормотал он себе под нос.

Он взял себя в руки. Его челюсть напряглась, а взгляд стал жестким. - Он холодно улыбнулся.

- Блудный сын возвращается. Ха! Я полагаю, по крайней мере, твоя мать будет довольна.’

Кристофер кивнул.

- Ну что? - рявкнул Гай. - ‘Зачем ты вернулся? Ты что, ждешь, что я убью откормленного теленка?’

- ‘Мне это не нужно. Теперь я богатый человек.’

Кристофер разжал кулак, показывая пригоршню ярких, сверкающих бриллиантов. Гай взглянул на них и фыркнул.

- ‘Вы хотите произвести на меня впечатление этими безделушками? Вы думаете, что вы богаты? Вы не знаете, что такое богатство.’

- ‘Я достаточно богат, чтобы жениться на Руфи.’

- Кто же это?’

- ‘Руфь. Дочь капрала Риди.’

Но даже тогда Гаю потребовалось некоторое время, чтобы все понять. Затем он откинул голову назад и рассмеялся так искренне, что стекла в окнах задрожали. - ‘Руфь Риди? Все это время, и ты все еще помнишь ту маленькую шлюшку?’

- ‘Я собираюсь жениться на ней.’

- ‘Я очень в этом сомневаюсь.’

Кристофер позвякивал бриллиантами в своей руке, как игральными костями. - ‘Теперь я богатый человек. Ты не можешь остановить меня.’

- ‘Я и не думал останавливать тебя, - с жаром сказал Гай. - ‘Я даю тебе свое благословение. Только ... - он снова расхохотался. - ‘Твоя возлюбленная уже замужем.’

Кристоферу показалось, что пол уходит у него из-под ног. - Что?’

- ‘Она вышла замуж вскоре после того, как ты сбежал. Грузчик из доков. Теперь у нее тоже есть ребенок. Я думаю, что они очень счастливы. Хотя ... - он указал на бриллианты в ладони Кристофера. - ‘Она может пожалеть о своей поспешности, когда узнает, что потеряла.’

Кристофер недоверчиво посмотрел на него. Это должно быть неправильно. Это была ложь, жестокая шутка, сделанная исключительно из злобы. Руфь никогда бы не обманула его.

Но веселье Гая было слишком реальным. Кристофер посмотрел отцу в глаза и не увидел в них ничего, кроме холодной, ясной правды. Гай снова победил.

В ярости он швырнул бриллианты через всю комнату. Они отскакивали от стен и рассыпались по полированному полу в самые дальние углы комнаты. Еще до того, как они остановились, Кристофер направился к двери. Он не мог дышать. Он не мог думать. Этот миг триумфа, которого он так долго ждал, снова вырвал у него отец.