Дочь для монстров

«Максим Павлович Бедов, хоть бы вас не было на рабочем месте!»

Яд мыслящих

Виталик ни на шаг не отступал от сказанных им слов. Неторопливо, но за неуловимо короткое время парень нашел нужный адрес и грозной серой скалой прошел через здание приюта, одним своим видом распугивая всех нарушителей порядка.

Лера, следующая за ним по пятам, казалась себе трусливым зайчишкой рядом с неповоротливым, но от этого не менее опасным медведем. Похоже, Зек намеревался с молчаливым упорством танка двигаться по пунктиру намеченных им целей, и девушку очень нервировало то, что цели эти до сих пор не были озвучены вслух. Конечно, от неё больше вреда, чем пользы, но ощущение собственной ненужности и непричастности ранило и заставляло еще больше замыкаться в своём горе.

С другой стороны, возможность переложить ответственность на надежные и сильные плечи выглядела заманчивой и соблазнительной. Не страдать больше от неудачных попыток что-то узнать или на что-то повлиять самой, а просто смотреть, как могучий, и внешне, и внутренне похожий на камень парень будет идти против шквального ветра проблем, постепенно решая их.

Сильный, непреклонный, уродливый и заскорузлый как Жильят — рыбак Гюго*, скрытный, пугающий, но удивительно светлый и добрый в душе. Лера упрямо поджала губы и отвернулась от ведущего машину Виталика. Девушку знобило от омерзения к самой себе. В том, что случилось с Вениамином, Алиной, а в какой-то мере и с Олегом, была виновата лишь она, а не Зек, вынужденный принимать все удары на себя. Постоянно подбадривать глупую эгоистичную девчонку, возиться с ней, как с младшей сестрой, и расхлебывать последствия её неразумных поступков.

— Может, я могу чем-то помочь? — проглотив вставший в горле комок, тихо спросила Лера.

Виталик проигнорировал вопрос, медленно стартуя со светофора. Морщина, пролегшая между его постоянно нахмуренных бровей, стала еще заметнее. В паузу нагло вклинились возмущенные гудки автомобилей и ослепительное солнце, резанувшее девушку по влажным от слез глазам даже сквозь тонированное стекло.

— Ты молодчина. Борешься и надеешься — это самая лучшая помощь.

Лера, уже не ожидавшая услышать ответа, вздрогнула и благодарно кивнула. Значит, этому каменному человеку важны её слабые попытки и потуги, значит, и от неё есть польза.

Дальнейшая дорога прошла в молчании. Машины кипели на разогретой и забитой под завязку загородной трассе, от раскаленного асфальта поднимался жар, превращающий автостраду в горячо натопленный и гостеприимный ад. Жадная ловушка охотно принимала новые «железные консервы» с усталым человеческим наполнителем и захлопывалась, растягивая незабываемое удовольствие на множество километров.

Новенькой БМВ не мешали ни жара, ни значительные выбоины на дорожном полотне. Автомобиль медленно скользил в общем потоке, пряча внутри металлического корпуса двух одиноких и уязвимых людей, опрометчиво взваливших на себя неподъемный груз.

Со странным непохожим ни на что горчащим чувством Лера провожала взглядом проползающие мимо машины. В каждой минимум одна судьба, один индивид со своими чаяньями и мечтами. С чего ей вздумалось считать, что её горе самое горькое, и есть ли в мире такие весы, которые смогли бы сравнить человеческое горе, и такой мерный стакан, способный точно выверить дозу яда, пришедшуюся каждому на долю?

Больнее ли не иметь вообще или все же познать цену привязанности и чувств, чтобы потом потерять? Счастливы нищие и одинокие. Сирота с рождения никогда не познает разрывающей изнутри боли от потери родных, не любившему нечего будет оплакивать, только и вспоминать им тоже нечего. Не видевший тьмы не увидит и света. Древняя истина, с которой тяжело смириться.

— Лер, ты уснула? Мы на месте.

Голос Виталика разогнал темные безысходные мысли. Машина уже миновала охранный пункт и теперь медленно ехала по аккуратной аллее, окруженной ровной стеной живой изгороди. Парень, не заметивший в поведении спутницы ничего необычного, спокойно продолжил:

— Нам сейчас припарковаться и пешком под виноградную арку до первого поворота налево. Я сказал, что мы от Наталиана, так что стоит поспешить, пока лбам на входе не приспичило эту информацию проверить.

Лера встряхнулась и выскочила из остановившейся машины. Мысли мыслями, а упускать шанс сделать что-то наперекор Наталиану было как-то совсем не в её духе.

Еще чуть-чуть, и она увидит Вениамина, обнимет и поцелует, скажет все то, что не успела или не смогла сказать. Скажет живому или мертвому — для дорогих людей нет прошедшего времени.

_____________________________________

Отсылка к произведению Виктора Гюго "Труженики моря", упоминавшемуся в начале рассказа.

Дом на опушке

Не обращая внимания на восторженную летнюю природу и звонкое пение птиц, Зек закрыл машину и быстрым шагом пошел ко входу в арку. Лере оставалось только поспевать за ним и стараться не заглядываться на скамеечки, готические статуи, украшающие парк, и буйствующую повсеместно зелень.

За аркой начинался темный туннель, созданный диким виноградом, обвивающим железный каркас, протянувшийся на десятки метров вперед, и жутковатыми ветвями деревьев, в некоторых местах беспрепятственно пронзавших кружево плюща.

Проход выглядел заброшенным и неухоженным. Перепрелая прошлогодняя листва серым влажным ковром лежала на голой земле, необрезанные виноградные побеги местами свисали почти до комковатого опада. В глубине тоннеля торчала предупреждающая табличка на заржавевшей ножке: «Территория для персонала. Администрация больничного комплекса не несет ответственности за вашу безопасность!».

— Гостеприимны до дрожи, — пробормотал Зек, закуривая сигарету и заполняя легкие горчащим дымом. — Прямо вход в Аидово Царство.

Лера согласно кивнула, но предпочла промолчать. Холодная тенистая аллея действительно ассоциировалась с пещерой, ведущей в иной мертвый мир, и такие сравнения явно были не к добру.

Тоннель уже поглотил их, и отдаляющаяся с каждым шагом светлая арка входа манила к себе солнцем и летним зноем. Следовало немедленно отвлечься на более приземленные и обыденные темы и немного расслабиться.

— Виталий, а откуда такие познания в античной мифологии? — как можно бодрее и вежливее спросила девушка.

Парень укоризненно хмыкнул и еще раз затянулся. Его неухоженный парковый ландшафт с палками-ветками не пугал и не заботил, но Лерина боязнь выглядела забавной и милой.

— Я не так туп, как многие привыкли думать. Школу с одной тройкой закончил, — сделав подобающую случаю паузу, Зек продолжил тихим и вкрадчивым шепотом: — По физкультуре…

Сначала девушка неуверенно улыбнулась, но уже через пару секунд её звонкий смех распугал все страхи, заставив их трусливо расползтись по самым темным уголкам туннеля.

— А на самом деле есть у господина Наталиана привычка всем подряд назначать погоняла. И античная тема числится у него одной из самых любимых. Меня он Цербером* окрестил, не прижилось, слава богу, потому что детишки не прознали. Вениамина вот, Аргусом. Короче, помогает школьную программу вспомнить, — без особого восторга пояснил Виталик.

— Понятно… — протянула Лера. Как и за что к человеку прилипают клички, она никогда не задумывалась, но после слов Зека в голову упорно лезла идиотская картинка: Наталиан с учебником древнегреческих мифов и мечом наголо расхаживает по центральному офису «Креста» и с каменной физиономией нарекает сотрудников новыми именами.

Больше Виталик ничего не говорил, но в этом и не было необходимости. Детский страх перед темнотой и замкнутым пространством сменился вполне обыденным, но от этого не более приятным ознобом перед предстоящей встречей.

Тоннель оказался на удивленнее длинным и практически прямым, он словно давал возможность передумать, повернуть назад, поехать домой и не совать нос в дела серьёзных людей.

— Тут налево, — прокомментировал Виталик первую и единственную на их пути развилку.

Лера и сама помнила, куда надо сворачивать, но была благодарна Зеку за его сильный хриплый голос, разрушавший плен царящей вокруг тишины.

Сразу за поворотом показался свет, и девушка невольно ускорила шаги. Виноградный тоннель оборвался, закончившись на маленькой практически лесной поляне с одним единственным кирпичным домиком. Ни на залитой солнцем лужайке, ни на самом строении не было никаких указателей или табличек.

От основной лесопарковой зоны строение отгораживала высокая нестриженая изгородь из колючего боярышника, перед крыльцом на аккуратном ухоженном газоне стоял стол в окружении раскладных стульев и пара шезлонгов под пляжным зонтом. Вплотную к изгороди на столбах, тихо поскрипывая, раскачивались изрядно пострелянные мишени — человеческие тела в висельных петлях.

— Может, мы не туда свернули? — медленно пятясь назад, спросила Лера.

— Может и так, — тихо согласился Виталик. — Но не вздумай сейчас убегать, это просто качественные манекены, — проследив за остекленевшим взглядом девушки, мягким тоном уточнил Зек.

— Я могу вам чем-то помочь? — Молодой мужчина, медленно вышедший на крыльцо, говорил тихо, но его голос разносился по всей поляне.

Одетый в черный халат и перчатки, высокий, болезненно худой, с копной медно-рыжих волос и хитрым прищуром болотных глаз, в лесу он выглядел совсем неуместно. А доброе, почти радушное выражение лица пугало больше любого оскала.

— Извините, вы случайно не Максим? — на всякий случай, не отходя от Виталика, громко спросила Лера.

— Я Максим не случайно, — серьезным тоном ответил мужчина. — И если желаете пообщаться, то прошу располагаться за столом, я выйду к вам через пару минут.

Указав на уличный столик, Бедов натянуто улыбнулся и снова занырнул в дом.

_________________________________

Цербер — в греческой мифологии порождение Тифона и Ехидны (либо Тартара и Геи). Цербер охранял выход из царства мёртвых Аида, не позволяя умершим возвращаться в мир живых, имел вид трёхглавого пса со змеиным хвостом, на спине головы змей.

Радушный хозяин

Пара минут грозили затянуться на полноценный час. В мрачном выжидательном молчании достоявшись до онемения ног, Лера все-таки сдалась и присела на краешек стула. Против её ожидания под землю он не провалился, и девушка устроилась поудобнее.

Виталик садиться не собирался. Он безмятежно курил, периодически как бы невзначай оглядываясь в темноту туннеля. Однако больничная охрана ловить обманщиков не спешила, отчего у Леры появлялось нехорошее чувство, что Максим Бедов сам себя защищает, а заодно и клиентов нарабатывает, ну, чтобы в морге не скучать.

— Может, он про нас забыл? — дрогнувшим голосом спросила девушка.

Напоминать о своем существовании, стучась в дверь «лесного домика», она не особо жаждала.

— Мы нежданные гости, мало ли какие у человека дела, не беспокойся, он обязательно к нам выйдет, — уверенно ответил Зек.

Какие бы мысли ни блуждали в бритой голове парня, внешне он оставался обстоятелен и спокоен, вызывая у окружающих заслуженное уважение. Лера исключением не была, и такого скупого объяснения ей с лихвой хватило, чтобы успокоиться еще на полчаса.

Солнце, постепенно приобретающее апельсиново-оранжевый цвет, все сильнее теснилось к западному краю земли, забирая с собой назойливый зной и удлиняя ломаную тень живой изгороди. Тяжелые острые пирамиды туч седыми великанами охраняли темнеющее восточное небо, кутая и оберегая его до рождения нового, молодого светила.

Лера очарованно смотрела на четкую линию леса, разделяющую небо и землю, считала минуты и загадывала, словно блуждая на границе сна и яви: сейчас вернется врач и скажет, что Вениамин жив и с ним можно увидеться, что хоть завтра можно выписывать, что угрозы для здоровья нет, ведь современная медицина почти всесильна. Облака и дальше будут плыть по небу, пройдут дожди, выпадет снег, а бело-золотое солнце без устали изо дня в день продолжит выныривать из-за горизонта, чтобы умирать к вечеру в ало-лиловом ореоле, множество раз сменяя свет и тень до тех пор, пока время не заберет лучшего в мире мужчину навсегда. Но не сейчас, не сегодня, не завтра, не скоро.

— Как хороший хозяин я бы предложил гостям чая, но буду оригинален и предложу вам быстро и толково объяснить причину своего визита. — Фраза, произнесенная вежливым и ласковым тоном, заставила Леру вздрогнуть и очнуться от грез.

Максим Бедов, добродушно улыбаясь, расположился на свободном стуле и, по-деловому скрестив руки, терпеливо ждал ответа на свой законный вопрос.

Для Виталика появление хозяина дома не стало пугающей неожиданностью. Парень прекрасно видел, как переодевшийся в яркую рубашку и вельветовые брюки Максим спустился с крыльца и уселся за столом. Поэтому, пока Лера возвращалась в реальный мир, Зек решительно начал разговор:

— Заранее прошу прощения за то, что отнимаем ваше время, но мы хотели бы узнать судьбу Вениамина Петровича Волкова.

— Занимательно, ничего не скажешь, — пробубнил Бедов. — А откуда вы такие тут взялись?

— От Наталиана, — тихо, почти шепотом, произнесла Лера, но, заметив, как недружелюбно сощурились глаза Максима, спешно и сбивчиво добавила: — Я слышала, как он приказал везти тело к вам. Он сказал, что директор жив, но не дал с ним увидеться! Мы подумали, я подумала, что нужно ехать сюда и спросить…

— Стоп! — наконец не выдержал Бедов. — Я все понял, любовь, верность, дружба и слезы в подушку. Объясните только, как вы меня нашли?

Максим выглядел раздражительным, уставшим и вымотанным, как человек после жесточайшего похмелья, хотя всего час назад был свеж как огурчик. Заработался или просто общение с живыми людьми вызывало у него стойкую антипатию, Лера не знала, но злить доктора еще больше ей не хотелось.

Эстафету вопрос-ответ перехватил Виталик:

— Мы нашли у Вениамина Петровича вашу визитку.

Лицо Бедова заметно вытянулось, а темные, почти черные брови попытались спрятаться в медных волосах.

— Чью, простите, визитку? — мертвым голосом спросил Максим.

Лера безропотно протянула доктору прямоугольничек глянцевой черной бумаги, уже всерьез подозревая, что они пришли не к тому Максиму или не в ту больницу.

Покрутив в руках визитку, Бедов покачал головой и снова обратился к гостям:

— Я возьму это, а что касается вашего Вениамина, живой, получите через недельку, аудиенция окончена.

Виталик облегченно вздохнул и как будто сразу сдулся, сгорбился и сделался менее огромным и значимым. Лера, крепко сжимающая край столешницы, уронила руки на колени и незаметно смахнула набежавшие слезы.

Информация разбегалась в голове ударной волной, снося все на своем пути. Пусть из уст директора морга подобное утверждение звучало и дико, но в его правдивости сейчас не было никаких сомнений.

— Спасибо, спасибо вам, чтобы там ни было, спасибо огромное, храни вас Бог, спасибо! — Захлебываясь чувствами, Лера вскочила со стула и обняла за шею совершенно незнакомого ей мужчину, продолжая сбивчиво, совсем по-старушечьи благодарить, обливая своего благодетеля слезами и ничего перед собой не видя.

Совместными усилиями мужчинам удалось отцепить девушку от шеи доктора. И Зек, никогда особо не робеющий перед женским полом со всеми их слезами и истериками, крепко прижал утихшую Леру к груди и благодарно кивнул измученному и бледному Бедову.

— Мы приедем через неделю, спасибо Вам и простите за девушку, ей много пришлось пережить.

— Ладно, пустое все, — неожиданно просто и спокойно ответил Макс. — Любит, даже смотреть приятно. Починю я вашего Вениамина, главное сами моими пациентами не станьте. Ну, точнее ты не стань, её бы я полечить не отказался.

— Уж постараюсь! — искренне ответил Зек, направляясь к туннелю.

Через могучее плечо коменданта Лера видела, как Максим задумчиво подергал манекен за ногу, заставив тот «запрыгать» вверх-вниз, и, покачав головой, направился к дому. Вопросов после встречи с таинственным патологоанатомом стало меньше всего на один. Но этот один был самым важным, а остальное девушку уже не волновало. Гордость требовала немедленно слезть с теплых рук Виталика и идти самой, но разговор с Бедовым отнял удивительно много сил, и Лера даже не была уверена, что устоит на ногах.

— Спасибо, — тихо шепнула Лера, крепче обхватив Зека за шею.

— Спи уж, Шмелева, не ёрзай.

Летаргия

Лера проснулась в директорской спальне. Темные стены, занавешенное глухой портьерой окно, махровый ковер и ласкающее кожу постельное бельё — вестники воспоминаний, больше не служившие причиной скорби и слёз.

Свет, проникающий в комнату, играл в острых гранях хрустального сосуда для декантирования*, небрежно оставленного Вениамином на круглом столике. Вино красило блики яхонтовым цветом, солнце щедро делилось золотом, не жалея красок для претенциозно мрачной комнаты.

Немного радости, согревшей мир. Девушке казалось, что теплые нежные пальцы лучей расчесывают её спутанные волосы, разметавшиеся по подушке, гладят онемевшие запястья, скользят по измученному телу, трепетно дотрагиваясь до полуприкрытых век.

Нежиться в янтарном великолепии летнего утра Лере мешала давящая усталость, сопровождающаяся болезненной ломотой в теле. От горечи последних дней осталась лишь утихающая тревога. Все детали стерлись, только жарким комком осело внутри сладкое, трепещущие знание — Вениамин жив.

Вчерашний день не прошел даром. С кровати девушка поднялась с огромным трудом, словно сутки бегала кросс, взвалив на плечи мешок с цементом. Волнующий разговор с Бедовым магнитом вытянул из неё все силы, как физические, так и моральные.

Вся злоба на мир, упрямство и непоколебимость, брошенные на войну с разъедающим изнутри горем, внезапно иссякли, оставив вместо себя пустоту.

Даже мысль о продолжении борьбы выглядела глупой, бессмысленной и ненужной: ни Олегу, ни Алине она никак не поможет. Лера с удовольствием впала бы в анабиоз*, чтобы избежать недельного ожидания, погрузилась бы в летаргический сон* и лежала бы неподвижно, словно сказочная царевна, до того самого момента как Вениамин, загорелый и привычно ухмыляющийся, не войдет в спальню и не пробудит её поцелуем.

Женский удел — ожидание. Даже в нынешний век прогресса осудят скорее воинственную амазонку, чем бесполезную сонную клушу, сложа руки ждущую своего принца.

Привыкнув выживать, в бесконечных драках доказывая свою самостоятельность, беспрестанно нарываться на скандал, лишь бы еще раз убедиться, что сама по себе, ни от кого не зависит, девушка научилась не рассчитывать на окружающих, не надеяться на поблажки и не верить в чудеса.

Вениамин перевернул Лерину жизнь с ног на голову, заполучив её доверие. Теперь она с детской наивностью верила, что всемогущий директор вернется и решит все проблемы. Найдет способ освободить Олега с Алиной, а её заберет из этого пыльного страшного города, подальше от вооруженных людей и их опасных тайн.

Летаргия на одну неделю, а потом уж точно счастье без всяких неприятных сюрпризов. Так, и никак по-другому.

Лера «звездочкой» упала обратно на кровать и закрыла глаза. Семь дней, а может и меньше. За это время можно нарисовать большую картину, если удастся уговорить Зека купить холст.

Разболевшиеся после сна мышцы постепенно отпускало, а через вентиляцию с кухни проникал соблазнительный запах еды. Еще завтрак, или уже обед? Не суть — кормят всегда отлично, Вениамин на это никогда не скупился, впрочем, как и на остальные нужды приюта.

Не грех немного побыть бездеятельной и слабой, отдохнуть, наслаждаясь жизнью, предоставив решение всех проблем сильным и взрослым людям. Девушка знала это, но где-то в глубине её души продолжала урчать побитая и обиженная совесть.

— К чёрту! — Лера саданула кулаком по тумбочке и зарылась лицом в подушку.

Душить себя чувством вины глупо, но оно обычно приходит не спросясь. Аппетит пропал, а утро перестало казаться таким замечательным. Девушка лежала лицом вниз и думала о том, что люди подобные Наталиану — бессердечные и лишенные сострадания — самые счастливые на свете.

После получасового самобичевания Лера услышала, как открылась дверь в кабинет. Чтобы понять, что в директорскую обитель попали незнакомцы, девушке хватило пары секунд. Вошедшие особо не скрывались, громко обсуждая свои планы.

Не найдя более надежного пристанища, Лера, окончательно перекрутив одеяло, нырнула под кровать. Звать на помощь было бесполезно — кабинет и спальня имели отличную звукоизоляцию, в коридоре не услышат даже стрельбы.

Один из незнакомцев мельком заглянул в спальню, но, не увидев посторонних, вернулся к сообщникам.

— Значит, это теперь моё кресло? — Прокуренный грубый голос, каким в фильмах обычно озвучивают закоренелых негодяев, заставил девушку в страхе зажать рот ладошкой. — Интересно, много ли у Болдыря сговорчивых пташек?

— Не о том думаешь, приют — золотая жила, — перебил его другой, молодой и спокойный. — Вопрос, сможем ли мы провернуть это дельце мимо «Креста».

— Обещаю, никто не прочухает. Болдырь только через неделю будет, так что нам придется поспешить.

Лера закусила палец, чтобы не закричать от ужаса. Дальше можно было не надеяться на помощь Виталика, ведь именно ему принадлежала последняя реплика.

___________________________________________________________________

Декантация — один из традиционных элементов официальной подачи вина.

Анабиоз — состояние живого организма, при котором жизненные процессы (обмен веществ и др.) настолько замедлены, что отсутствуют все видимые проявления жизни.

Летаргический сон — болезненное состояние, похожее на сон и характеризующееся неподвижностью, отсутствием реакций на внешнее раздражение и резким снижением интенсивности всех внешних признаков жизни. (Малая смерть)

Поспешные выводы

Девушка прижималась грудью к полу, мечтая провалиться сквозь него на нижний этаж. Её словно облили водой из ведра: по спине градинами катился холодный пот, лоб покрывала испарина, предательски дрожали скользкие ладони.

— Меченый, а что с той девчонкой, о которой ты рассказывал? — Вновь послышался приглушенный прокуренный бас. — Её этот срок хорошо бы придержать.

Лера с трудом улавливала нить разговора. От волнения её начало мутить. Предательство близкого человека оказалось страшнее любой стрельбы и всех Наталианов вместе взятых. На вопрос ответил Виталик, развязно и непривычно растягивающий слова:

— Не проблема, она мне доверяет. Просто закроем в безопасном месте, чтобы под ногами не путалась, а потом кхм… введем в курс дела.

Концовка реплики прозвучала особенно мерзко, а смешки, последовавшие за ней, мгновенно утвердили девушку в мысли о побеге. К кому обратится за помощью, она еще не знала, да и варианты не вызывали надежды: Борис, Максим или Наталиан. Последний казался самым влиятельным, но о «цене» за его поддержку Лера думала с содроганием.

— Дождемся Авиценны, пусть пока останется в приюте, его хотя бы тут знают, — опять встрял «молодой». — В отличие от тебя, Писарь.

— О, Рыцарь в своём репертуаре, — злобно заметил «прокуренный». — Ничего я тут не натворю, а Виценн может пригодиться на деле.

— Если что-то пойдет не так, он уже никому не пригодится. А ты с нами, как договаривались! — Конец спору положил Зек, властно повысив голос.

Девушка запуталась в бандитских погонялах, но пока получалось, что заговорщиков четверо: Виталик — Меченый, а пугающий хрипатый голос принадлежит некому «Писарю», молодой — Рыцарь, и какой-то Авиценна — Виценн.

Последнее имя Лере было знакомо, но где именно она его слышала, вспомнить не удавалось.

— Вот планы, которые передал Виценн, — донесся голос Рыцаря сквозь громкое шуршание листов. — Подробнее есть на флешке. База старая, строилась в советское время, потом была списана, сейчас принадлежит «Аквандо». Но это не главное! Интересно, что вентиляция там самая примитивная, без сложных фильтросистем и защитных клапанов. Доступные ходы, много служебок.

Из кабинета потянуло запахом дешевых папирос. «Ява» или вообще «Беломор», от которого затошнит и курильщика. Девушка, стараясь не дышать, жадно вслушивалась в каждое слово, все хуже понимая происходящее.

— Что нам это даёт, и насколько новые планы? — глухо уточнил Писарь.

— Планы времен СССР, то есть старьё, но новее за такой короткий срок не достать, — с сожалением ответил Зек.

Реакцией на его заявление послужила крепкая затейливая брань, заставившая Леру покраснеть.

— Если обойдется, куплю себе домик за городом и не буду казать оттуда носа, — тяжело вздохнув, произнес Рыцарь. — Скажи, она того стоит? Не хочу второй раз за бабенку сидеть.

— Поверь, Артур, стоит, — с глухим смешком ответил Виталик. — И не бойся, не сядешь. Они на месте без разбирательств пристрелят.

— Спасибо, блин, утешил! — воскликнул Артур.

— На здоровье, рад стараться, — невозмутимо сострил Зек. — Вернемся к делу.

Чувствуя себя сотрудницей навороченной спецслужбы, Лера по-пластунски выбралась из-под кровати и подползла к двери. Что бы ни замышлял Виталик, а на предательство это походило все меньше.

— Виценн воспользовался связями в «Кресте» и узнал, что при малейшей тревоге объект тут же эвакуируют, — принялся объяснять Виталик. — Кто-то из нас пролезет в вентиляцию и распылит токсичный газ, баллон я уже позаимствовал, дальше войдем через парадные двери, достаточно будет белого халата, чтобы не бросаться в глаза. Затем найдем и вытащим девушку. Вопросы есть?

— Только один, — ехидно произнес Писарь. — Кого из нас с минимальным весом в девяносто килограмм ты думаешь запихнуть в вентиляцию?

В кабинете повисла нехорошая пауза. Нервно щелкала зажигалка, и чьи-то неугомонные пальцы стучали по столу.

Лера сама не поняла, когда успела подняться на ноги и толкнуть от себя дверь в комнату.

— Я полезу, но вы вытащите и Олега!

Любимая женщина

Теперь она стояла, дрожа от озноба, неожиданно овладевшего телом. Запоздалое осознание собственной ничтожности и слабости после одного лишь взгляда, брошенного в кабинет, цепко схватило за горло.

Разбросанные на всех горизонтальных поверхностях тонкие желтые листы с планами объекта; Виталик, смолящий свои смрадные сигареты; незнакомый неопрятно одетый парень с усталым, отстраненным взглядом; горбоносый, лысеющий громила, играющий в ножички на директорском столе. Удивленные, недружелюбно сощуренные глаза преступников, магнитом впившиеся в хрупкую девичью фигурку, осмелившуюся так несвоевременно и внезапно ворваться в их планы.

Перед тремя взрослыми, угрожающего вида мужчинами Лера растеряла всю смелость, внезапно вспомнив, что почти не одета и совершенно беззащитна. Девушка загипнотизированным мышонком, окруженным огромными, голодными питонами, сжалась в комочек, силясь натянуть возмутительно короткую борцовку, на покрывшиеся мурашками бедра.

— Вот так сюрприз! Меченый, что еще за пигалица? Я точно уже где-то видел эту шмакодявку, — не изменившись в лице, протянул Писарь, так по-хозяйски оккупировавший стол.

Отложив нож, мужик властно похлопал по столешнице:

— Подька сюда.

Лера инстинктивно попятилась к двери, увеличивая этим дистанцию между собой и жуткими волосатыми лапищами уголовника.

— Остынь! — Виталик вырос перед Лерой, спрятав её от тяжелого оценивающего взгляда Писаря. — Совсем озверели? Это любимица Болдыря!

— Любовница, ты хотел сказать? — Рокочуще расхохотался Писарь.

— Я что-то совсем запутался, — произнес Артур, остановив этим начинающуюся перепалку. — Вроде Алина любовница Веника, или он еще и педофилией страдать начал?

В следующую секунду парень согнулся от стремительного удара в живот. Зек, с искаженным лицом потирающий кулак, спокойно обратился к Лере.

— Шмелева, топай отсюда и забудь все, что слышала. Это в твоих же интересах.

Ломаными движениями заводной игрушки, танцующей под шарманку, девушка прошла в спальню, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ноги сами понесли её в ванную, где отполированный вишневый кафель с перламутровым блеском отрезвляюще холодил ступни.

Раскрутив винтажные бронзовые краны, Лера медленно погрузила трясущиеся руки в теплую воду. Жар, обволакивающий онемелые пальцы, и ледяные касания сквозняка, ползущего по обнаженным ногам, создавали странный болезненно острый контраст, заставляющий ощутить каждую клеточку кожи до неистовства чётко.

В малахитовом кабинете громко спорили мужчины. Их голоса, приглушенные дверью, звучали гулко и неразборчиво. Льющаяся вода дробила звук, жадно его впитывая, и унося куда-то вниз по стоку. Девушка склонилась над раковиной, заворожено провожая поток взглядом. Удивляться было не чему, она давно догадалась сама, но что-то в душе мешало принять и поверить. Слова Артура эхом гуляли в голове, не желая оттуда выветриваться.

Броская, но утонченная красота Алины прекрасно дополняла мужественную элегантность Вениамина. Наверное, они отлично смотрелись вместе. Два загорелых совершенных тела, сплетающихся на темной, шелковистой простыне, свечи, которых так много в директорской спальне, открытое в ночь окно.

Это была даже не ревность, а тоскливая безысходность. Алина так много злого говорила про Вениамина, с такой яростью и уверенностью. Чем он обидел её? Если даже приятели Зека знают про их отношения, значит, там было что-то серьёзное.

Мысли заходили в тупик, формируясь отрывочно и несвязно. Глупо и грустно так узнавать чужие секреты, но Лере из раза в раз везло на открытия.

Виталик деликатно постучал по косяку и заглянул в ванную.

— Лер, ты все еще хочешь помочь? — парень смотрел куда-то мимо на мягкие круглые лампы под потолком. — Вентиляционная шахта для нас, толстопузых, слишком узкая. Без тебя вряд ли справимся.

Борцовка намокла и стала почти прозрачной, но Зека девушка не стеснялась. В его взгляде не было интереса, заставляющего краснеть или содрогаться от отвращения. Даже то, что он неоднократно раздевал её и укладывал спать, не вызывало настороженности. Хороший друг или старший брат, а может, просто мужчина, беззаветно и безнадежно влюбленный в другую женщину. Куда более желанную и прекрасную.

Лера коротко кивнула и закрутила краны.

— Сейчас оденусь и выйду. — Голос не подвел, звучал спокойно и ровно.

— Они давно не вместе, — бросил Виталик через плечо. — Не ревнуй, ты для него всё.

Дождавшись, пока Зек уйдет, девушка спешно оделась и пригладила волосы. Внутри её продолжало трясти, но терзающие сердце эмоции постепенно утихали. Ей хватит и того, что Вениамин будет счастлив, но чтобы предоставить ему выбор, придется немного рискнуть в самый последний раз.

Добрый доктор

Мелко дрожащие руки медленно завязывали бантом алую ленту. Тесьма то скользила в пальцах, то съезжала на лоб, то, как живая, самовольно расплеталась.

Лера уже десять минут стояла напротив затемненного зеркала в массивной тяжелой раме, пытаясь найти в своей нехитрой прическе место для нового аксессуара. Лента попалась ей на глаза случайно, вызвав сомну бередящих душу воспоминаний. Украсить ей волосы сейчас стало почему-то принципиально важно.

Мужчины в кабинете от стадии «дело» давно перешли к стадии воспоминаний. Писарь громко гоготал, пересказывая пошлые и неоднозначные истории с зоны, ничуть не смущаясь того факта, что его слушатели не смеются.

Вскоре отвязный монолог уголовника прервал уже хорошо знакомый Лере по-старчески скрежещущий спокойный голос Бориса.

— Ох, набежало-то вас! Артур, не ожидал тебя увидеть.

— Чего уж там. Своих не бросаем, — без энтузиазма откликнулся парень.

— Виценн, тебя как за смертью посылать! Давно не виделись, старик! — громко стукнув по столу, воскликнул Писарь.

Лента завязалась, прижав на темечке вечно лезущую в глаза отросшую чёлку. Лера слушала, как шутливо переругиваются давно не встречавшиеся вместе приятели, и думала о том, что через десять лет её вражда с соседками по комнате если и не перерастет в дружбу, то остроту потеряет точно.

Идею отправить в качестве диверсанта девушку Борис забраковал категорически. Даже Писарь, показавшийся Лере самым авторитетным в команде, спорил с доктором очень вежливо, пользуясь исключительно разумными доводами и не повышая голос.

— Валерия! — Виценн вошел в спальню, мгновенно найдя девушку взглядом. — Что еще за мысли, хоть бы Вениамина пожалела!

На мужчине был все тот же, что и при первой их встрече, неуместный по жаре твидовый пиджак, лысина блестела от пота, а из-под кустистых седых бровей укоризненно смотрели темные бусины добрых карих глаз. Доктор напоминал Лере старую дворнягу, которая часами может играть с детьми или греться на солнышке, а может и загрызть, защищая понравившегося человека.

— Борис, эммм… — девушка замялась, не считая возможным называть по имени человека, настолько сильно превосходящего её по возрасту. — Как вас по отчеству?

— Платонович, — сверкнув золотыми зубами, ответил Виценн. — Я понимаю твою привязанность к подруге, но для меня спокойствие директора важнее.

— Вы не можете мне запретить!

Проигнорировав выпад Леры, мужчина плотно закрыл дверь в кабинет, стукнув ей по лбу застывшему в проходе Виталику.

— Могу, девочка, — понизив голос, продолжил он. — Я ведь после той ночи на заводе осмотрел тебя полностью. Вениамина интересовало, не обидел ли тебя кто-то по его недосмотру. Я не сказал ему, что ты больше не девственница, потому что понял, что к заводу сей факт отношения не имеет, сберег другу нервы и твою чистоту в его глазах. Понимаешь, к чему я веду?

Мужчина замолчал, привалившись спиной к двери. Низенький и неказистый, он производил удивительно сильное впечатление.

Девушка нервно кусала губы, стараясь не смотреть в так неожиданно потемневшие и ставшие колючими глаза Бориса. От жестокой несправедливости доктора хотелось плакать.

— Я не виновата! Я не хотела! — под пронзительным взглядом Авиценны нервы окончательно сдали, а голос сорвался до высокого, «пищащего» крика. — Хуже всего от этого мне было! Я Вениамина люблю! Люблю, понимаете! Люблю!

Лера спиной вперед дошла до дальней стенки и безвольно по ней сползла. Борис ничегошеньки не знал. Как же легко судить, не зная!

— Ладно, не плачь, успокойся, — Виценн вновь превратился в «доброго доктора» и, с шумным выдохом присев перед девушкой на корточки, погладил её по голове. — Не злись на старика, но я не могу позволить тебе рисковать.

— Хватит уже, садист! — На пороге стоял Писарь, так и не расставшийся со своим любимым ножом. — Артур, как самый худой, залезет в вентиляцию. Девчонку Виталик сейчас до Болдыревой хаты подкинет. Будет нашему педофилу подарок по возвращении. Пойдем, покажешь мне приют, а Меченый тут успокоительные работы проведет.

Борис все же ушел, и Лера была по-человечески благодарна Писарю за внезапную помощь. От состоявшегося диалога её всё еще трясло, а доктор больше не вызывал никаких симпатий.

— Готова ехать? — В комнату зашел хмурый и серьёзный Виталик.

От его присутствия сразу стало легче. Девушка смахнула слёзы, поднялась на ноги и молча кивнула.

Зек разговоров разводить не стал. Подойдя вплотную, приподнял Леру над полом и поцеловал в затылок.

— Совсем ничего не весишь, то, что надо. Старая вентиляция тебя-то с трудом выдержит, не что Турыча, не унывай, едешь с нами, если не передумала, конечно.

— А Борис Платонович? — дрогнувшим голосом спросила Лера.

— Мы решили, Виценн останется тут и ничего не узнает, — в кабинет заглянул слегка растрепанный Артур. — Ты вроде любительница лазать по всяким верхотурам, если так, добро пожаловать в команду!

Качели

— Там есть соединение с центральным коллектором, после него начинаются обитаемые помещения.

Лера загипнотизированно смотрела на корявый волосатый палец Писаря, медленно чертящий невидимые линии на хрупком грязно-желтом листе плана. Ей всего через несколько часов предстояло пролезть по этому пути, проникнуть в настоящую узкую и пыльную вентиляционную шахту, толкая перед собой тяжёлый мешок с газовым баллоном.

На улице зарядил дождь, быстро переросший в ливень. Прибитый к земле ненавистный аллергикам тополиный пух мокрой стремительно сереющей ватой собирался в грязных лужах, только редкие белые комочки продолжали упрямо лететь вверх.

Ребятня, до этого шумно игравшая во дворе, разбрелась по корпусам, под надзор бесстрастных комендантов и пожилых уборщиц. В пустом дворе, подметаемом злыми стегающими землю струями, какая-то малышка раскачивалась на новеньких ярких качелях, все быстрее взмывая ввысь. Воспитательница, скрывшаяся от стихии под чёрным терзаемым ветром зонтом, пыталась воззвать к разуму девочки, не в силах сдернуть её с набравших скорость качелей. Малышка не слушала, хотела урвать момент, кусочек своего личного счастья, ведь в хорошую погоду на этот недавно установленный комплекс набегали все приютские дети. Взрослые, сильные и жестокие дети…

— Лера, ты меня слушаешь? — Писарь довольно деликатно постучал по столу, вынуждая девушку отвести взгляд от окна.

— Простите, я задумалась.

Девочка все-таки упала. Она вылетела вперед, ухнув лицом в собравшуюся под качелями лужу. Воспитательница грубо схватила ребенка под локоть и потащила в здание.

За любое удовольствие приходиться платить, будь то мытьё в пустой душевой, жизнь в богатом доме, любовь или простое, невинное желание покататься на так давно вожделенных качелях.

— Продолжайте, я через пару минут подойду. — Виталик кивнул Писарю и покинул кабинет.

— Куда поперся, мать твою растак!? — Уголовник подавился рвущейся наружу крепкой руганью и сердито махнул рукой. — С вами каши не сваришь. Кому тут, спрашивается, больше всего надо?

— Я все поняла. Давайте еще раз вслух проговорю? — нерешительно спросила Лера.

Её очень волновало состояние упавшей девочки, а еще наказание, которое непременно выдумает злая вымокшая воспитательница, но это не значило, что можно позволить всем разбрестись, а Писарю разозлиться и бросить дело. Тем более Виталик тоже всё это время смотрел в окно…

— Ладно, не кипиши, — уже спокойнее произнес мужчина. — Все еще сто раз на месте поменяется. Сейчас Меченый вернётся, и двинем, пока Борис не накрыл.

В кабинете, распространяясь вместе с сигаретным дымом, повисла тишина. Оба мужчины нещадно чадили. Писарь дешевую, отдающую мылом* дрянь, вроде бы даже из пачки Виталика, Артур тонюсенькие дамские папироски.

— Что, девочка, не хватает мне лоска? — рвано ухмыляясь, вдруг спросил Писарь. — Не дотягиваю до Болдыря?

— Хватит, Стас, — приподнимаясь из кресла, хмуро сказал Артур. — Не наезжай на девчонку.

Лера стыдливо отвела взгляд. Забылась и слишком уж пристально изучала некрасивый, похожий на боб череп мужчины и его непропорционально длинные руки в гнезде псивой борцовки, забитые синими кривыми татуировками.

«Стас, надо будет запомнить», — подумала Лера, тоскливо поглядывая на дверь. Рядом с Виталиком было значительно спокойнее, чем без него.

— Ладно, шмакодявка, не трусь, — досадливо глянув на Артура, произнес Писарь. — У тебя тут Рыцарь под боком, защитит от любой напасти.

Рыцарь — прозвучало как-то по-особенному, не оскорбительно, однако с немалой толикой издевки.

Артур сразу поутих и снова устроился в кресле, старательно смотря в сторону входной двери.

— Не похоже, чтобы вы все крепко дружили, — слова сами сорвались с языка, о чем Лера незамедлительно пожалела, мельком поймав помрачневший взгляд Писаря.

— Не похоже, чтобы это имело для тебя какое-то значение, — раскуривая новую сигарету, грубовато передразнил мужчина.

От последующего малоприятного разговора Леру спас вернувшийся Виталик.

Он поспешно вошел в кабинет, хмуро исподлобья оглядел каждый уголок, но, найдя глазами Леру, расслабился и даже позволил себе улыбку, мимолетную и кривоватую.

— Внизу ждет подходящая машина, собирайте планы, и поехали. Борис временно занят в медкабинете. Девочка разбила нос, — дальше Зек говорил, смотря исключительно в Лерину сторону: — Ничего серьезного, через недельку-другую не останется и следа.

— Это все крайне трогательно, — с нескрываемым наслаждением гася бычок о дорогую столешницу, произнес Писарь. — А главное, очень вовремя.

Лера покинула кабинет, не дожидаясь мужчин. Она почти бегом спустилась по лестнице, толкнув тяжелую дверь, вышла на улицу и в нерешительности остановилась под козырьком. Ливень стих, но крупные капли продолжали сыпаться с неба, морщиня глубокие лужи. После прокуренного помещения свежий прохладный воздух наждаком раздирал легкие. Подавив подступивший кашель, девушка одернула толстовку и приготовилась ждать. Лучше продрогнуть, чем смотреть, как посторонние люди оскверняют своими действиями принадлежащие Вениамину вещи.

Виталик спустился первым, чуть не прибив Леру дверью, за ним подтянулись и остальные.

К стоянке они шли молча. Артур морщился, перепрыгивая лужи, Писарь шел напролом, неуклюже и вразвалочку. Поймав на себе Лерин взгляд, он хитро прищурился и подмигнул девушке, немедленно «спрятавшейся» за спину Зека.

Подходящей машиной оказался джип, на котором Виталий когда-то отвозил Леру к Олегу. Поразмыслив, девушка решила, что это его личный автомобиль, а не очередной транспорт из богатого директорского гаража.

Проявив чудеса галантности, Артур придержал Лере дверь, за ней, ничуть не смущаясь, в машину забрался Писарь, спокойно проигнорировавший серое от злобы лицо парня.

Виталик нетерпеливо завел мотор, и джип хищно рванул с места, расплескивая попадающиеся по дороге лужи.

Лера ежилась, стараясь как можно дальше отодвинуться от Писаря. Впереди ждало, в общем-то, пустяковое дело, но вдруг с особенной силой захотелось увидеть Вениамина, вместе поесть мороженого и покачаться на качелях.

Последний рывок

Автомобиль подскакивал на ухабах разбитой загородной трассы. Из столицы они давно выехали и теперь двигались вдоль желто-зеленой полосы больных хвойников.

Разговор в дороге не ладился, мужчины сидели молчаливые и задумчивые. Притерпевшись к близкому присутствию Писаря, Лера от нечего делать принялась изучать обстановку и своих спутников.

Обычно оживленная загородная дорога была практически пуста, но, несмотря на это, Виталик не разгонялся, предпочитая пустому лихачеству грамотную аккуратную езду. Может, дело было в его темпераменте, а может, в обилии оружия и уголовников на один конкретно взятый джип. Парню не хотелось стать внезапной страстью дорожно-постовой службы, он притормаживал на каждом перекрестке и то и дело поглядывал на спидометр.

Артур отгородился от мира, медленно качая головой в такт плавной музыке, льющейся из дешевеньких наушников. По сосредоточенному лицу мужчины сложно было понять, о чём он думает. «Неверное, жалеет, что согласился», — с легкой грустью решила Лера. Рыцарь вызывал у неё симпатию, он не выглядел грозно, несмотря на высокий рост, неаккуратную щетину и уродливые тюремные татуировки, покрывающие руки. Его зелёные глаза смотрели беззлобно и грустно, а устало сгорбленная спина и понуро опущенная голова выдавали в нём человека отчаявшегося и потерявшегося в жизни. В людях Лера разбиралась плохо, но отчаянье и тоску чувствовала на чисто подсознательном уровне, как что-то близкое и практически родное.

В отличие от Виталика, Артур, похоже, так и не смог найти своё место в жизни. Судя по ветхой обтрепанной одежде, мужчина не работал, а общая неухоженность свидетельствовала о том, что и на личном фронте у него было тихо.

Совершено противоположенную картину представлял собой Писарь. Хоть он и был одет в старые, вытянутые на коленях тренировочные штаны и засаленную борцовку, на мощных, кривоватых пальцах мужчины красовалось несколько золотых перстней, на груди в черных курчах пряталась цепь толщиной в палец из того же благородного металла. Каждый раз, ловя на себе Лерин взгляд, он недобро щурился и криво ухмылялся. Периодически пошло двигал густыми бровями, глазами указывая себе куда-то пониже паха. Дорога, как и предстоящее дело, его совершенно не напрягала. Уголовник что-то насвистывал себе под нос и громко щелкал выкидным ножом, заставляя Артура вздрагивать и кисло морщиться. Во всех его ухмылках и практически подростковом озорстве сквозила дикая, злая угроза. У Леры он ассоциировался с грязным, лишаистым, битым жизнью медведем-шатуном. Омерзительный и опасный.

Вглядываясь в чужие лица, было легче коротать путь. Анализ внешности и поведения спутников отвлекал девушку от точащего изнутри страха. Заоконный пейзаж, обычно выручающий в дороге, на этот раз не помогал. Однообразный и мрачный больной лес не радовал глаза.

— Всё, дальше пёхом. — Виталик съехал с трассы и остановил джип.

Из машины Лера выпрыгнула первая и тут же потянулась всем телом, разминая затёкшие в дороге мышцы. Мужчины, не теряя времени даром, сразу принялись потрошить багажник, извлекая оттуда необходимое снаряжение.

Понаблюдав пару секунд за тем, как Писарь пытается застегнуть слишком узкий для его массивных плеч и внушительного живота халат, девушка скрылась за деревьями по естественной нужде, трезво рассудив, что в вентиляционной шахте навряд ли есть био или какой бы то ни было другой туалет.

— Лера, ты куда пропала? — В уставшем голосе Виталика отчетливо слышалось волнение, приправленное легкими нотками раздражения.

— Кусты обновляет. — Крепкий басок Писаря, раздавшийся буквально над Лериной головой, заставил девушку резво подскочить и натянуть штаны.

— Что вы, чтоб вас, творите?! — грозно сдвинув брови, прошипела Лера. — Думаете, раз большой и сильный, так всё можно?

— Да, — просто ответил Стас, закуривая сигарету. В машине Виталик настоятельно попросил не курить, и теперь мужчина наверстывал. — Помню, шмакодявкой когда была, не прикрывалась. Висела на Вениамине, светя задом, а он и тогда у тебя был ничего. Зад в смысле, не Веник, земля ему пухом.

Не до конца отдавая отчет своим действиям, Лера бросилась на мужчину, лелея надежду свернуть его огромный нос на сторону за эти сальные, злые слова. Писарь играючи поймал кулачок, нацеленный в солнечное сплетение, и вздернул девушку в воздух, без особых усилий удерживая её за руку.

— Глупее не придумаешь. Кыш к машине, рыбонька.

Как только Писарь разжал пальцы, Лера, крепко стиснув зубы, поспешила ретироваться поближе к Виталику. В словах уголовника было нечто, в корне отличающееся от колючих угроз доктора. Борис беспокоился за Вениамина и радел о его благополучии, а Стас, похоже, не прочь был позлорадствовать.

«Мерзкий, опасный тип», — за широкими плечами Зека, переодеваясь в защитный костюм, отчаянно думала девушка. Доверять свою жизнь и жизни Алины, Олега и Виталика этому человеку было слишком страшно. Такой продаст за грош и не поморщится.

Сборы и повторное изучение плана заняли еще полчаса. Теперь группа бодро шагала через лес, прорезая сгустившийся мрак тусклыми фонариками с затемненным стеклом.

Лера старалась не отходить от Виталика, параллельно внушая себе, что Вениамин не стал бы дружить с ненадежными людьми. Ведь из слов Писаря следовало, что именно его взял с собой директор, вызволяя «дочь» из дома Кариных. Из того дня девушка запомнила только терпкий запах мужской рубашки, в которую она, прячась от всего мира, зарылась лицом.

Ей на выручку, не считая директора, тогда прибыло четверо. Теперь появились основания полагать, что этими четырьмя были Стас, Артур, Борис и Виталик.

— Ведь вы и были тем «спецназом»? Ну, который за мной… — внезапно спросила Лера, шепотом обращаясь к Зеку.

— Мы, — парень, не изменяя себе, был прост и лаконичен в словах.

— Спасибо, — следовало выразить свою благодарность более детально, но на ум ничего не шло, да и событие это после всего пережитого казалось не таким уж значительным.

— Ладно уж, давно это было, — с тёплотой в голосе ответил Виталик. — И не дело это, когда детей обижают, — посерьезнев, закончил он.

— Пришли, — от разговора их отвлёк Писарь, посветивший фонариком на широкую заржавелую трубу с грибком-крышечкой, торчащую из земли.

— Сейчас откроем, и полезешь. На всякий случай альпинистской страховкой к дереву тебя пристегнем, — закрепляя Лере черный наушник, проговорил Зек. — Передатчик готов, если что, мы тебя услышим.

Не споря и стараясь не показывать страха, девушка под чутким инструктажем Артура проверяла свою кислородную маску, страховку, связь и баллон с токсичным газом, который еще предстояло тащить с собой.

Виталик и Писарь работали сваркой, вскрывая трубу.

Перед последним рывком стало особенно страшно. Лера понимала, что всё еще может отказаться, и никто не обвинит её в трусости, но упорно молчала, позволяя Артуру туже затягивать страховочные ремешки.

— Электроножницы по металлу, на случай если там будут решетки, мощная штука, — упаковывая приспособление в длинный отложной карман, пояснил Рыцарь. — Готова?

— Да. — Слово не воробей, чёрт его дери.

Лера смотрела в глубокую шахту, стараниями мужчин теперь доступную для проникновения, и думала, что обязательно займется вязанием, если, конечно, вернётся домой.

Вентиляция

Попав в горизонтально идущую шахту, Лера сразу отстегнула карабин вместе с веревкой. Всё равно от неё не было толку.

Гнилой опад, непонятно как оказавшийся в вентиляции, проседал под коленями. Даже сквозь защитные перчатки чувствовалось отвратительное копошение насекомых, в нём обитающих. В перепрелой листве всегда кто-то водится. Лера пыталась убедить себя в том, что это нормально и что рыжие жужелицы, блестящие в свете налобного фонарика, не кусаются и для людей не опасны. Этих жужелиц и длинных кольчатых червей она страшилась больше, чем предстоящего проникновения на объект.

Вентиляционный лаз, узкий и душный, почти на треть был засыпан всяким лесным мусором, мерзко чавкающим от скопившейся дождевой воды. Мешок с баллоном пришлось закинуть за спину и пробираться вперед, погружая руки в грязь практически по локоть.

— Лера, что там? Ты в порядке? — Голос Виталика был слышен почти без помех.

— Всё нормально. — Через респиратор говорилось с трудом, «нормально» вышло придушенное, но Зека это не удивило.

— Молодец, девочка. Мы на связи, держись там, — подбодрил Писарь. Лучше бы молчал.

Лера остановилась, плечом поправив маску. Узкий луч фонарика метнулся по осклизлой проржавевшей стенке вентиляционного лаза, высветив на долю секунды особенно омерзительную черную жужелицу длинной почти с ладонь. Внутренне содрогнувшись, девушка поползла дальше, рассчитывая поскорее миновать заземленную часть шахты.

Это место покинули очень давно. Все хитрые системы, призванные поддерживать жизнеобеспечение объекта, спеклись, наверное, еще во времена перестройки, развалившись вместе со сверхдержавой, их породившей. Чтобы миновать решетку, не пришлось прибегать ни к каким специальным инструментам. Под воздействием времени и сырости она развалилась сама. Торчал лишь острый и недружелюбный остов, почти полностью скрытый землей.

— Тут везде земля, всё проржавело. — В респираторе было тяжело говорить и дышать. Лера стянула его, вовремя удержавшись от порыва вытереть вспотевшее лицо рукой.

— Лера, двигайся дальше. Там должны быль лопасти. За ними начнется ход на объект, — Виталик говорил предельно серьезно. Волновался не на шутку, и это было приятно.

Постепенно лаз сделался чище, слой земли стал тоньше и суше, местами начал проглядывать ржавый железный пол вентиляции, молодым ледком хрустящий под Лериными коленями. После очередного особенно зловещего треска девушка провалилась вниз, правда, всего на пару сантиметров, немедленно упершись в бетонную плиту.

Через несколько метров фонарик высветил еще одну решетку, которую все же пришлось вскрывать. Расправившись с препятствием, Лера выбралась в обширную комнату и с удовольствием встала на ноги.

Кроме метрового вентилятора, закрытого сеткой, в помещении обнаружилась железная дверь без ручки и замочной скважины. Если она и открывалась, то только с внутренней стороны, что для такого места было более чем логично.

— Дошла. Сейчас через вентилятор полезу, — отрывисто доложила Лера, скорее чтобы подбодрить себя, чем ради соблюдения порядка.

— Отлично. Скажи, когда будешь внутри, — у Писаря в голосе преобладал неприятный азарт. Жаль, собеседника выбирать было нельзя. Девушка предпочла бы слышать только Виталика.

Сетка ножницам поддалась без всяких проблем. Неоново светящиеся лезвия резали железо как масло.

Леру пугали слабо вращающиеся металлические лопасти, покрытые ржавчиной, так похожей на запекшуюся кровь. Конечно, вращал их сквозняк, но девушка почти верила, что стоит ей зацепить какой-нибудь хитро спрятанный датчик, и вентилятор заработает, с силой молотя воздух и чьи-то длинные руки, протянутые ко второй сетке, ради безопасности прикрывающей механизм с другой стороны.

Датчиков не было, вентилятор так и не заработал, хотя Лера почти слышала его мерное гудение. Вторая сетка с шуршанием свернулась, присыпая пол ржавой пылью.

Медленно, с облегчением выдохнув, девушка прошла в открывшийся коридор. К внешней вентиляционной трубе вело аж четыре шахты, призванные обеспечить базу свежим воздухом. Какую именно следует выбрать для удачного проведения диверсии, мужчины не говорили.

— Тут четыре одинаковых лаза, — отрапортовала девушка. Когда страх быть зарубленной заживо прошел, адреналин окончательно затопил разум, наполняя происходящее нездоровым азартом. Теперь Лера начала понимать подозрительно бодрое настроение Писаря.

— Нам любой из тех, что слева, — впервые отозвался Артур, — они ведут в основной блок.

Кивнув вместо ответа, Лера опустилась на четвереньки и нырнула в лаз. Судя по всему, размер шахты был достаточно большим, чтобы мог протиснуться обслуживающий персонал. Короб лежал на прочных стальных реях, хорошо видных снаружи. Это вселяло определенные надежды на его прочность, но до конца все же не успокаивало.

— Все нормально? Что замолчала? — Артура тишина в наушниках неподдельно встревожила.

— Я кивал… — пыхтя, ответила Лера репликой из бородатого анекдота.

— Тьфу, дуреха! — пробасил Писарь. — Отчитывайся, а то нам ждать скучно.

— Обязательно, — без зазрения совести покорно солгала девушка.

Внутри вентиляции, в скрюченном положении было жутко жарко, воздух неохотно проталкивался в грудь через плотный респиратор, и прохлаждающиеся на улице мужики вызывали единственное чувство — жгучую обидную зависть.

Болотистая грязь, приставшая к комбинезону, в первую половину пути успела немного подсохнуть и превратиться в потрескавшуюся корку, отваливающуюся при каждом движении. Это ничуть не мешало, даже немного радовало Лерку, как верный признак того, что кишащий насекомыми лаз остался где-то позади. О перспективе возвращения обратно сейчас лучше было не думать.

— Тут спуск вниз. Открытый проход и приставная лестница. — Конечно, девушка не собиралась докладывать о каждом своём шаге, но посоветоваться с людьми, перед чьими глазами лежит карта, лишним никогда не будет.

— Не должно быть никаких спусков! — удивленно протянул Артур.

— Там свет горит? Люди ходят? — агрессивно осведомился Стас. — Балбесы, надо было девчонке пистолет дать!

— На кой ей пистолет? — одернул приятеля Зек.

Писарь охотно объяснил, Виталик затейливо и бранно его не понял, эфир заполнила ругань, периодически перемежающаяся миролюбивым голосом Артура, пытающегося навести порядок.

— АУУУУ!!!! Я тут еще! — не выдержав, почти выкрикнула Лера, благо помещение внизу обитаемым действительно не выглядело.

Мужчины почти сразу стихли, дальнейший разговор взял на себя Рыцарь:

— Ну что там?

— Ничего, миновала это место кое-как, ползу дальше. — Процедила девушка. За стакан холодной воды она бы согласилась практически на что угодно. С каждым преодоленным метром комбинезон всё сильнее лип к телу, а свары мужчин только добавили головной боли.

— Хорошо, следи за стенами, выходные отверстия должны быть сбоку, — посоветовал Артур. В его голосе, может, и были подбадривающие нотки, но их жадно и без остатка сожрали усилившиеся помехи.

Стиснув зубы покрепче, Лера поправила мешающийся баллон и поползла дальше. Если всё получится, упросит Виталика растереть спину.

Если они найдут живую Алину, живого Олега. Если сами уйдут живыми. На какой-то момент девушка почувствовала почти подлую радость от того, что поход на объект инициировал именно Виталик. Это он решился на риск, и не ей — Лере — отвечать за его выбор и за его жизнь.

Ход кончился внезапно. Его просто обрезало. Края смяло монолитной железной плитой, и не только края. От веса девушки лишившуюся опоры стальных перекрытий кишку вентиляции начало кренить вниз. Лера заскребла руками, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Некогда обломанная рея с пронзительным скрипом высекла сноп искр из неприступного массива стены.

— Там стена! — Респиратор съехал на подбородок и теперь мешался вдвойне. Отползти назад удалось, пусть с огромным трудом и чуть не утеряв баллона, но девушка всё же выбралась с опасного участка.

Кровь шумела в ушах, колотилась молотом внутри черепной коробки, не позволяя расслышать крики мужчин, нечеткие из-за помех.

— Я в норме, — собраться оказалось не так уж и тяжело. — Но прохода дальше нет. Слышите? Нет прохода!

— Повтори! Что произошло? Тебя через слово слышно, — голос звучал настолько плохо, что разобрать, кому он принадлежит, не удавалось.

— Стенка там железная, — почти выкрикнула девушка.

— Попробуй другой лаз, — теперь явно слышалось, что говорит Виталик. — И не кричи так.

— Поняла.

Неудача вышла досадная, но не такая, чтобы опускать руки. Хоть руки эти и тряслись от усталости.

Если этот проход закрыт, значит, стоит пролезть по-другому.

До лестницы вниз пришлось двигаться спиной вперед. Спустившись на несколько ступеней, Лера с наслаждением встала в полный рост и размяла плечи. Если и другие шахты заканчиваются тупиком, её ждет долгая и бесполезная работа.

— Я проверю спуск вниз, вдруг повезёт, — шуршание, ударившее по ушам, заставило девушку покрепче сжать зубы.

Помехи. Значит, можно действовать на своё усмотрение.

Обходной путь

Ржавые ступени крошились под сапогами. Это было такое старое, знакомое ощущение ненадежности и ветхости самой последней опоры, на которую опрометчиво возложены все надежды. Жизнь — лестница. Можно упасть, даже если смотреть под ноги.

Спустившись, Лера стянула защитные перчатки и вытащила из уха непрерывно шипящий передатчик.

Заброшенное помещение, заставленное железными стеллажами и ящиками из почерневшего дерева, после душного гнезда вентиляции совсем не пугало. Дискомфорт бывает назойливее страхов. Скрюченная поза, затекшие плечи, голова, кружащаяся от недостатка свежего воздуха. После такого любой подвал покажется уютным местечком, если предоставит возможность встать в полный рост. Бетонный пол не трещит под ногами, норовя в любую минуту провалиться, а еще в зловещей темноте, среди склизких покрытых подтеками стен давно уже нет людей. Правда, в вентиляции их тоже нет. Неоспоримый плюс.

Нервное спокойствие прозябающих на улице мужчин Леру не тревожило. Да и с чего бы ей тревожиться. Те, кому она могла быть по-настоящему небезразлична, сами нуждались в помощи.

Лера не испытывала особого любопытства по поводу того, где оказалась. Когда жизненные потрясения случаются слишком часто, перестаешь воспринимать их с излишней остротой. Раньше подобное место наверняка бы её заинтриговало. Еще бы! Заброшенное убежище военных времен. Сейчас это была всего лишь тёмная, пыльная дорога, по которой можно пройти до цели. Девушка устала переживать и удивляться. Переживать вообще очень утомительно.

Налобный фонарик высветил беспорядочно расставленные железные и фанерные ящики, а так же распахнутую настежь мощную дверь, придавленную к стене опрокинутым стеллажом.

Клеёное дерево ящиков то ли от времени, то ли от влаги расслоилось и вздулось пузырями. Часть стенок топорщилась рыбьими жабрами. Их содержимое давно раскатилось по полу. Оттолкнув сапогом попавшуюся под ноги железяку, Лера направилась к двери. Немного поразмыслив, она все-таки заглянула в брошенный у самого выхода контейнер. Кто-то рассказывал, что немецкие войска перевозили с собой золото, переплавленное в слитки.

Вениамин всегда ценил роскошь, и слитку бы наверняка обрадовался. Прижимал бы им рабочие документы или тушил бы об него свои сигары. Лера даже улыбнулась, нарисовав эту картину в своём воображении.

Её директор никогда бы не поменял настоящий золотой слиток на высокопрочные бумажки. Или променял бы, купив на вырученные средства новые столы, тумбочки, матрасы, чтобы дооборудовать приют.

Девушка так и не разобралась до конца, чего в этом мужчине было больше: сочувствия или жестокой сдержанности. Лично для неё в кармане пропахшего табаком пиджака всегда находилась какая-нибудь конфетка, ручка или симпатичный ластик. Пару лет после самого первого неудачного удочерения Вениамин был ей лучшим другом. Удивительно далёкое время стелило солнечные лучи по первым корявым карандашным наброскам на разлинованных тетрадных листах.

Лера, с головой нырнувшая в воспоминания, даже не заметила, как расковыряла крышку одного из ящиков. Детским фантазиям о драгоценных находках не суждено было сбыться.

Идеализировать, впрочем, как и мечтать, всегда приятно, даже в не предназначенных для этого условиях. Приятно, но не безопасно.

В железном контейнере лежали крупные, пузатенькие, тщательно пронумерованные снаряды. Плотненько, как апельсины в ящике. Взрывоопасные такие апельсины, облезшие и рыжие от ржавчины.

Написанные белой краской номера и обозначения, еще можно было разобрать, если смахнуть пыль и повнимательнее присмотреться. Ни того, ни другого, Лера делать не собиралась. Старые снаряды могли сдетонировать от любого прикосновения.

Девушка совсем по-новому оглядела комнату. В углах ящики громоздились друг на друга. Левая стена блестела от влаги, зато ближе к выходу было достаточно сухо для сохранения запала, а прямо рядом с лестницей в вентиляционную шахту сиротливо лежала ручная граната. Именно её Лера небрежно отшвырнула в сторону носком сапога.

Как именно и что может сдетонировать, Лера точно не знала, но слышала, что неразорвавшиеся военные снаряды до сих пор с опозданием в более чем на полвека собирают кровавую жатву с вечно любопытных мальчишек, ищущих в полях опасные трофеи.

Если гранаты десятилетиями лежат в земле, значит, влажность имеет далеко не первостепенное значение.

Теперь Лера очень тщательно, не без внутреннего содрогания, смотрела под ноги. Покинув склад, она с трудом удержалась от желания закрыть тяжелую дверь. В конце концов, снаряды пролежали тут не один десяток лет и, если не глупить, пролежат еще столько же, пока совсем не рассыплются в железную труху.

Коридор был пуст и не выглядел опасным. Скучная бежевая краска стен потрескалась и отходила, хлопьями засыпав пол. В войну, наверное, не стали бы красить, значит, это место было построено позже. Информации ощутимо не хватало. Как и что строили в Великую Отечественную, в какие периоды какое оружие появилось и многие другие аспекты истории, оказавшейся на удивление живой. Такой, что и пощупать, и… взорваться ненароком можно.

Обрывки историй, услышанных по радио или в душных классных комнатах, мельтешили в памяти, мешая, сосредоточиться и взять себя в руки. Кладбища военной техники, брошенные лаборатории, бункеры, базы, сверхсекретные объекты СССР, списанные в утиль, разграбленные или забытые. Окопы в подмосковных лесах, винтовки и каски, за долгие годы, вросшие в древесную плоть. Всё обо всем и ничего полезного.

Яркий луч фонаря населил пространство ломаными подвижными тенями, девушка заглядывала в комнаты, тщательно освещая каждую. В одних стояли железные столы, усыпанные разнокалиберными патронами, в других всё было обложено выцветшими чертежами. Похоже, тут изучали и проектировали снаряды. Железо проржавело, но сохранило видимую крепость, а с ней, вероятно, и убойность.

Заходить в складские помещения Лера больше не рисковала, полагаясь на беглый осмотр. Так было быстрее и безопаснее.

С каждой минутой, проведенной в затхлости пустых коридоров, девушке становилось все страшнее. О многочисленных снарядах думалось меньше всего, зато сердце сковывал ледяной ужас при каждом странном шорохе, неясном звуке, отраженном от стен. Вечный, детский страх перед темнотой. Внутри все вопит: «БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО!», но тело все равно прошивает дрожью от ощущения взгляда, сверлящего где-то между лопаток.

Украдкой оглянувшись через плечо, Лера ускорила шаг. Оставаться на месте значило окончательно довести себя до нервной икоты. Следовало идти вперед и вспоминать здание заброшенного завода, в котором нож обманчиво легко вонзился в грудную клетку насильника, серебряными рыбками плясали на разбитом асфальте горячие гильзы, пылали жертвенными кострами бочки, под завязку наполненные каким-то мусором. Если там она справилась с собой, то чего трястись теперь, в относительно безопасном месте.

Раскаяние о когда-то содеянном сменилось странным, пугающим чувством удовлетворения. Она может за себя постоять. Она достойна быть рядом с Вениамином, наверняка давно переставшим считать чужие жизни. Если всё получится, и Виталик, и Артур, и даже Писарь примут её как равную, а если не примут, то «малышкой» или «деточкой» не назовут уже точно.

Собственную беспомощность в особняке Олега, а главное, последствия этой беспомощности Лера старалась не вспоминать.

В общей сложности девушка заглянула с одинаковым неутешительным результатом за четыре двери, две из которых были очень основательными и вели на оружейные склады. Еще три двери не открылись, но Лера не отчаивалась. Тут просто обязан быть выход, какое-то соединение, ведущее в новую лабораторию.

Под ногами зачавкала грязь, воздух стал ощутимо более влажным. Блестящая склизкая черная плесень расползлась по стенам, образуя причудливые наросты. Воздуха стало как будто меньше. Поёжившись, девушка плотнее прижала респиратор к лицу. Использовать кислородный баллон и маску, Зек велел только при распылении токсина или в случае крайней необходимости, коей пока не наблюдалось.

Ботинки вязли в болотистой жиже по щиколотку, но почти не скользили. Лера надела защитные перчатки, на случай внезапного падения. Дабы если что не соприкасаться открытыми участками кожи с омерзительной жидкостью.

В конце коридора фонарик высветил две железные створки, изрядно поеденные ржавчиной. Ведущая направо была закрыта и выглядела достаточно внушительно. Мощные горизонтальные панели из стали, крашенное красным «колесо» в центре с подходящей к нему широкой трубой, протянувшейся от верха до низа двери. Левая с таким же, только более компактным колесом оказалась приоткрыта, но не достаточно даже для того, чтобы протиснуться боком.

Минут пять Лера потратила на бесплодные попытки раскрутить красное колесо, не сдвинувшееся за это время ни на сантиметр в сторону. С классической идеей поворачивать направо на всех развилках пришлось попрощаться.

Дверь, ведущая в левый коридор, вросла в грязь до полного монолита. Ржавые петли повернулись с огромным трудом, чтобы приоткрыть дверь, девушке пришлось упереться одной ногой в стену и изрядно попотеть. Руки, предательски нывшие еще в вентиляционной шахте, теперь ощутимо тянуло.

Передохнув пару минут, прислонившись спиной к холодной и влажной стене, неразличимой сквозь наросты плесени, Лера протиснулась в получившуюся щель и замерла, напряженно прислушиваясь к тихому, но отчетливо различимому гулу.

Комната, в которой она оказалась, соединяла в себе разноразмерные, покрытые подтеками, трубы, оснащенные вентилями и датчиками давления, но звук шел не от них. Из этого явно служебного помещения шел ход поменьше. Узкий коридор, оплетенный трубами и грубо закрепленными коммуникациями. Там и слышалось странное гудение.

Справившись с внезапной слабостью, возникшей в теле, девушка пошла вперед, стараясь ступать так, чтобы гнилая жижа не сильно брызгала в разные стороны, но через какие-то пару шагов привычная твердь исчезла из— под ног, и Лера, даже не успев толком испугаться, провалилась по грудь в тухлую стоячую воду.

Как кошка, оскользнувшаяся на краю ванны, девушка бестолково и суматошно задергалась в поисках опоры. Пальцы скребанули по полу и сошлись на прутьях решетки, скрытой под слоями скользкой дряни. Видимо, эта решетка должна была закрывать ту дыру, куда, больно ударившись локтями, упала Лера.*

Выбраться на пол большого труда не составило, даже баллоны с токсином и кислородом не пострадали. Это было далеко не самое страшное, или опасное происшествие из всего доселе с ней происходившего, но девушку все равно трясло. Защитный костюм, рассчитанный на земляные работы, не подразумевал погружения в жидкость и теперь медленно пропитывался затхлой водой.

Лера стояла на коленях, опершись ладонями в пол и тяжело, часто дышала. От мысли, что бы случилось, окажись яма на метр глубже, внутри все переворачивалось и холодело. В свете налобного фонарика, продолжающего работать ярко и исправно, что-то зашевелилось, заелозило под черно-зеленой поверхностью не известно сколько гнившей здесь вязкой жижи.

С трудом сдержав рвотные позывы, девушка вскочила на ноги и старательно, насколько это было возможно, отряхнулась.

Теперь каждый следующий шаг был сначала тщательно прощупан, дабы не наступать дважды на одни и те же грабли. Все мысли свелись к желанию незамедлительно раздеться и принять душ. Назойливое гудение перешло из разряда «пипец как страшно, что же там такое» в категорию «цель».

Коридор кончился техническим залом приличных для подземелья размеров. Аппаратура выглядела сто лет как не рабочей и неисправной из-за повсеместно распространившейся влаги. Прощупывая пол мыском сапога, Лера подошла к полуобрушенной стене, за которой удивительно ярко блестел металлический короб новенькой вентиляционной шахты.

Сдернув перчатки, хорошо черпанувшие влаги после внеплановых грязевых процедур, девушка взялась за инструменты. Похоже, самовольный поход по неизведанным территориям принесет желаемый результат.

Клаустрофобия

В диверсионном инвентаре мужчины разбирались просто отменно. Данные Лере ножницы-кусачки без натуги грызли твердую плоть железа. Немеющими пальцами девушка крепко держалась за прорезиненные рукоятки и со злым упорством расширяла себе проход к жужжащей вентиляционной аппаратуре.

Инструмент периодически мигал, показывая количество оставшегося заряда, достаточного, если прикинуть, на четыре с лишним прохода через тонкие стальные листы.

Надрезав металл «уголком», Лера уцепилась за образовавшийся край и с натугой загнула его наружу. Предусмотрительно надетые перчатки уберегли руки от острых краев. Труднее, чем с консервной банкой, но быстрее и проще, чем работа чудо-кусачками.

Ввинтиться в образовавшуюся треугольную дыру оказалось делом не в пример более сложным. Новый вентиляционный лаз был чистым, удивительно белым и очень узким.

Сначала Лера протолкнула вперед оба баллона, потом, ругая себя за неудобный проход и излишнюю поспешность, залезла сама. Изнутри вентиляция выглядела так же, как и снаружи — матовый светлый металл, по толщине и структуре напоминающий жесть. Свет фонарика он, конечно, не отражал, но отличался от черных, полных воды и грязи старых ходов настолько разительно, что Лера даже слегка опешила.

Подобные переделки на заброшках наверняка стоили больших денег, проложить всё по новой — совсем не тоже самое, что занять пустующий склад или завод. Другой размах, другие вложения.

В обороте денег девушка смыслила мало, но совершенно точно усвоила, что их количество прямо пропорционально силе и власти.

У Вениамина вот деньги были, но явно и вполовину не столько, сколько у чёртова Наталиана.

Отбросив подальше разыгравшиеся с новой силой сомнения, Лера поползла вперед. На колени тут встать не получалось, и девушка, распластавшись на холодном железе, подтягивала тело с помощью ладоней.

После нестерпимой духоты подземелий влажные прикосновения промокшего комбеза поначалу казались даже слегка приятными, потом хлюпающая жижа начала ощутимо холодить. Постоянный поток воздуха, рвущегося куда-то вперед к гудящим и вращающимся лопастям вентилятора, выстудил последние крохи тепла и прилепил мерзкую ткань к голой коже.

Желание распылить токсин прямо отсюда крепло в Лере с каждой секундой. По словам Бориса, шанс того, что фильтрационные системы «просеют» его полностью были ничтожно малы, но они всё же существовали — целых десять процентов, если верить доктору. Девушка ползла с упорством земляного червяка, ощущая все большее онемение, холод и страх. С каждым преодоленным метром давление воздуха увеличивалось, всё настойчивее толкая Леру вперед и значительно ускоряя продвижение.

В какой-то момент девушка поняла, что подталкивать сумку с баллонами больше нет необходимости. Мешок, как живой, сам медленно, словно неохотно, полз по гладкому железу. Ловко намотав лямку на запястье, Лера проинспектировала его содержимое и принялась свинчивать маску с кислородным баллоном, стараясь в точности действовать так, как показывал Виталик, проведший короткий, но ёмкий инструктаж. Продвигаться вперед было рискованно из-за нарастающей тяги.

Оставалось надеяться, что токсин не осядет где-то в фильтрах, а добросовестно отравит какие-то там биодатчики. Леру захлестывала необходимость истово верить в удачу. В своем отчаянном желании помочь Олегу и Алине, а также хоть чем-то навредить их похитителям, она легко перешла за границу собственного комфорта и готова была последовать еще дальше. Из-за постоянной работы мозга и тела не хватало времени на мысли, сворачивающие внутренности в тугой клубок. Терялись за бурной деятельностью навязчивые образы: очертания родного тела, распростертого в луже крови; бурые тряпки изорванной рубахи; замершее эталоном спокойствия лицо. Всё становилось запредельно понятно и просто. Пролезть, распылить, вылезти и дождаться, когда закаленные во всевозможных переделках мужчины вытащат из-под земли названого отца и подругу.

За клапан баллона с токсином Лера взялась только после тщательной проверки кислородной маски на работоспособность. Очевидной необходимости в этом не наблюдалось: по трубе шел очень сильный воздушный поток, мгновенно сносящий всё вперед, но не годилось из-за собственных измышлений нарушать технику безопасности, доходчиво и сухо, но от этого не менее понятно растолкованную Артуром.

Легкое головокружение, томившее девушку с момента спуска под землю, медленно отступило.Чистый воздух, с непривычки распиравший легкие, играючи справился с недомоганием.

В вентиляции дышалось тяжело, несмотря на постоянный приток кислорода с улицы. Так, вероятно, ощущали себя парашютисты и счастливчики, испытавшие свойства аэротрубы. Воздуха вокруг предостаточно, но летит он мимо тебя с такой силой и скоростью, что отвоевать его для вдоха почти невозможно.

Маска, прилипшая к потному лицу, справлялась со своей задачей замечательно, дышать через неё было непривычно, но все же удобнее, чем через фильтр.

Не снимая перчаток, Лера раскрутила вентиль и, направив опасный баллон от себя, принялась ждать. Показатели на подсвеченной налобным фонариком шкале давления стремительно падали, токсин вместе с воздухом уносился в лабораторные блоки, а девушка всё больше унывала.

По настоящей бункерной вентиляции не пролез бы и радионуклид, не то что мышь или девица, куда упитаннее любой мыши. По разумению мужчин, местная наскоро прокинутая поверхностная халтурка, пропустившая Леру, должна была прошляпить и яд, но вентилятор продолжал бесперебойно молотить, заглушая все прочие звуки. Девушка только напрасно прислушивалась, надеясь различить натужный вой тревожной сирены.

Баллон окончательно опустел. Выждав для порядка около минуты, Лера закрутила оба вентиля. Токсин, как объяснил Артур, мог по чуть-чуть выделяться еще в течение часа, а кислород следовало расходовать только в экстренном случае.

С трудом преодолев еще несколько метров, девушка решила остановиться. Направленный поток воздуха, будто усиливаясь с каждой секундой, толкал всё упорнее. Уговаривая себя не поддаваться накатывающей панике, Лера, усиленно работая руками и ногами, попробовала двигаться в обратном направлении. Ужас опустился удушливым пологом, перехватив где-то под горлом. Все усилия были тщетны. Чем больше девушка двигалась, тем сильнее воздушный пресс теснил её вперед.

Лера цеплялась за гладкие стенки вентиляции растопыренными ладошками. Она чувствовала, как чертят прямые линии тяжелые ботинки, видела, как выбившиеся из-под тугой повязки волосы, как живые, вьются перед лицом, слышала приближающийся гул лопастей. Всей кожей, каждой своей клеточкой, ощущала силу этих бесконечных вращений, сминающих плоть и дробящих кости. Первобытный ужас наполнил её существо. Это не походило на слабые тревожные отголоски паники, с которыми девушка столкнулась, пока пробиралась по первой вентиляции. Тогда со страхом удалось справиться сравнительно быстро, сейчас он смешал мысли.

Прерывистое частое дыхание было никак не способно снабдить легкие кислородом, комбинезон в одночасье стал тесным, он спрутом сдавил горло, превратив каждый вздох в муку. Россыпь черных точек стремительно пожрала весь обзор. Лера схватилась за лицо, силясь отогнать назойливых мух, залепивших глаза, но только размазала по щекам подсохшую грязь с перчаток.

— Вдох, выдох… — слова давались сипло, сдавленно.

Тихо заскулив, Лера рывками принялась стягивать комбинезон. Фильтр еще до этого полетел куда-то вперед. Клепки у горла расстегнулись только с третьего рывка, но и это не принесло облегчения. С трудом борясь с накатывающим удушьем, девушка, не с первого раза ухватившись за бегунок, расстегнула молнию. Трясущиеся руки сами избавляли тело от одежды.

«Вдох, выдох», — говорить вслух уже не получалось, но Лера продолжала твердить это про себя.

Лишившееся опоры тело медленно ползло вперед, в темноту, прямо на лопасти вентилятора, воздух проносился куда-то мимо, не попадая в жадно приоткрытый рот.

«Вдох, выдох»,— воспоминание. Горячий табачный шепот в ухо, руки, крепко обхватившие костлявые дрожащие плечики. Вдох через нос, выдох через рот, и сердце перестаёт перфораторно колотиться в тщедушную грудную клетку, а душащие изнутри молчаливые слезы прорываются громкими рыданиями, после которых заново учишься дышать и жить.

Лера помнила, как директор учил её, угловатого несмышленыша, бороться с паническими атаками. Они повторялись не раз после первого удочерения.

Вдох, выдох. Уже почти не страшно, только голова чуть кружится. Выскользнувший из сумки баллон с токсином, оглушительно громыхая, покатился вперед, но через считанные секунды обо что-то гулко ударился. Перед вентилятором, конечно, есть преграда, ничего страшного. Вдох, выдох. Всё образуется.

Механический гул впереди постепенно начал стихать. Отчетливо слышалось, как лопасти режут воздух, замедляясь. Безжалостный ураган превратился в слабенький ветерок. Где-то впереди выла тревожная сирена. Тут звук был искажен жестяной трубой, но вполне отчетлив и узнаваем.

Обхватив голые плечи руками, девушка обессиленно перевернулась на бок и об предплечье утерла слезы. Её колотило так, что ни надеть комбинезон, ни стянуть перчатки сейчас бы не получилось. На место асфиксии пришел озноб, ужас, мгновения назад заставляющий безотчетно избавляться от одежды, стих вместе с рокотом вентилятора.

Чтобы взять себя в руки, Лере хватило одного воспоминания о Вениамине. Вдох, выдох, всё будет хорошо и улыбка на тонких хищно надломленных губах. В спорте главное, как ты дышишь, в жизни главное, кем ты дышишь.

Сетка, загораживающая вентилятор, оказалась всего в полутора метрах от Лериной головы, там же валялся и пустой баллон.

Взвесив все «за» и «против», девушка достала из сумки ножницы. Вентиляционная труба то расширялась, то сужалась, стремясь размазать по своим стенкам податливое человеческое тело. Страх охотно сочился сквозь кожу, головокружение перемежалось с тошнотой. Обратной дороги через темные тоннели Лера просто бы не выдержала, а впереди, как раз за винтом, брезжил лучик света.