Дочь моего мужа: нужна ли дедушке внучка?

Глава 12

Ольга Рукавишникова подошла к постели. Михаил Васильевич лежал неподвижно. Она взяла его руку, нащупала пульс.

Затем быстро спустилась вниз по лестнице.

— Иван, поднимись к нему! — выкрикнула она.

Иван от неожиданности выронил газету.

— Что с ним, Оля? — спросил он.

— Не знаю. Но мне он совсем не понравился. Пульс слабый. Больной, усталый человек.

— Острая сердечная недостаточность. Вчерашняя история потрясла его основательно, — сказал Иван, осмотрев гостя и набирая в шприц лекарство. — Пусть отлежится у нас денек-другой. Надеюсь, все обойдется. Дай ему крепкого бульона, когда он проснется.

Оля заглянула к своей старшей. Наташа, как всегда, сидела перед монитором.

— Ната, я в мастерскую. Михаил Васильевич на твоем попечении. Если что — позовешь.

Мила помогала матери ставить высохшие глиняные фигурки на обжиг и, не переставая, задавала вопросы. История с Надей, с Михаилом Васильевичем не давала ей покоя.

— Какой бедный старенький дедушка, — говорила она. — Почему он так не нравится своему сыну?

Мила была уверена, что Михаил Васильевич — отец Матвея, ведь она слышала, что и его фамилия Ковалев. Ольга не стала ее разуверять, а просто сказала:

— Иногда люди не понимают друг друга из-за незначительных мелочей, Мила. Но ведь ты хорошо ладишь с Надей. Ты можешь ей как-нибудь сказать, что к дедушке можно бы относиться получше.

— С Надей все не так просто, — ответила Мила. — Она хорошо ведет себя, когда ее любят. Она сказала мне, что раньше ее никто по-настоящему не любил.

— Наверное, ее все же любила мама. Но это было давно. У Нади нет родителей, Мила. Они умерли, — сказала Ольга.

— Это точно? Откуда ты знаешь? Разве они не бросили ее?

— С чего ты взяла?

— Костик говорил. Его папа — таксист. Одна женщина посадила Надю к нему в машину и сказала, что она должна ехать к отцу. Тут есть о чем подумать.

— Не думай об этом. Костик сказал, его папа сказал… Надиных родителей нет. Есть дедушка. И поверь, было бы здорово, если бы ты смогла объяснить Наде, что он очень нуждается пусть не в любви, но хотя бы в добре и ласке.

Когда Михаил Васильевич проснулся, то обнаружил у своей постели Рукавишникова-младшего. Он пришел с тренировки, и Наташа велела ему присматривать за больным.

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Хорошо? — спросил Кир.

— В мои годы вряд ли можно найти человека, который бы действительно хорошо себя чувствовал. Ведь мне семьдесят. Скажем так, мне стало получше. Устраивает, молодой человек?

Михаил Васильевич натянул одеяло до подбородка.

— Теперь вы пойдете на поправку, — уверенно сказал Кирилл. — Папа любого вылечит, а мама выходит.

— У тебя добрая мама.

Кир согласно кивнул.

— Я знаю. А вы знаете, как из шишек делать кораблик?

— Из шишек?

— Берутся четыре сосновые шишки, коробка спичек и пластилин. Пластилина не должно быть слишком много, иначе корабль потонет. Ну, еще хорошо бы найти что-то для паруса…

Охваченный своими мыслями, Михаил Васильевич почти не слушал детскую болтовню. Потом, взглянув на мальчика, спросил:

— Вас ведь у мамы трое?

— Да. Наташка, Мила и я. А вам хотелось бы иметь много внуков?

— Очень, — ответил он, и в его голосе послышалась грусть.

Пришла Ольга с бульоном.

— Кир вас развлекает? — спросила она с улыбкой.

— О да! Мы тут беседовали про кораблики. Мне очень неловко, что из-за меня вы так хлопочете, — сказал Михаил Васильевич. — Ведь я вам совершенно чужой человек.

— Мы любим гостей. Не морочьте себе голову, лучше побыстрее поправляйтесь. Ешьте, ешьте. А ты, Кир, садись за уроки. — Ольга подтолкнула сына к выходу.

Поев, Михаил Васильевич снова заснул, и Ольга, забрав посуду, спустилась вниз.

Мила собиралась с Шелби на прогулку, когда пришел Георгий Владимирович.

— Как дела у Нади? — спросила она.

— Наша Надя болеет.

— Я могла бы ее навестить, — предложила Мила.

— Не сегодня. Пусть отлежится. Приходи завтра, ладно?

Мила кивнула и убежала за рвавшейся на улицу собакой.

Ольга предложила гостю присесть. Изучающе глядя ему в глаза, она сказала:

— Михаил Васильевич снова спит. Может, это и к лучшему. Знаете, он мне все рассказал. И, кажется, я могла бы предложить вам решение. Если, конечно, вы хотите всем этим заниматься.

Ольга вопросительно глянула на Георгия Владимировича.

— Какое же?

— А что, если Михаил Васильевич стал бы кем-то вроде отца для живого, вашего Матвея?

Он удивленно взглянул на нее:

— То есть как? Отцом и… Постойте. Ну да, это могло бы решить проблему! Но… Ведь все может выглядеть так, будто мы охотимся за его деньгами!

— Какая вам разница, что и как может выглядеть! Разве дело в этом? И для кого — «выглядеть»? Для него деньги совершенно ничего не значат. Вы знаете, что он мне тут нарассказывал? Поймите, он одинок и несчастен. Вы бы хотели когда-нибудь остаться совсем один?

— Только не думайте, пожалуйста, что я не забочусь о том, как бы ему помочь, — буркнул Георгий Владимирович.

Потом они долго беседовали с Михаилом Васильевичем. После разговора старик словно преобразился.

Время от времени случались дни, которые Миле хотелось проводить наедине с собой, в раздумьях о жизни. Тогда она общалась только со своей Шелби. И вот Мила шла с любимой собакой вдоль озера.

— Мы уже столько всего пережили, Шелби, — говорила она. — Я напишу книгу об этом, когда вырасту. Что ты думаешь по этому поводу?

— Гав! — негромко ответил пес. Ему хотелось играть, бегать.

— Думаешь, у меня получится?

Шелби ткнулась мордой к ней в ладошку. Мила приняла это как знак согласия.

— Мне бы хотелось написать много книжек, — продолжала она мечтательно. — Ужасно много приходится переживать. Вот ты знаешь, как в Родниках появился сын профессора Голованова? Нет, ты этого знать не можешь, потому что тебя еще не было. Но твой отец Чарли все это знает. У тебя очень умный отец, Шелби. Я тоже хочу стать очень умной. Ты как думаешь, Надя сможет подружиться с дедушкой? Нам надо для этого что-то выдумать. За всем этим стоит какая-то тайна… Давай сходим к «Эйнштейну». Тебе там наверняка достанется хорошая косточка, а я смогу поболтать с тетей Ритой. Она всегда все про всех знает. И про Надю, наверное, тоже.

Маленький Антошка, сын Шнайдеров, просиял, когда увидел Милу и Шелби.

— Мила, смотри, что я натворил!

— Ну, и что же ты опять натворил? — спросила Мила.

Рита Шнайдер рассмеялась.

— Он полил цветы молоком. Думает, что они, как и он, от этого быстрее вырастут.

— Молоко хорошее, — сказал малыш. — Я пил молоко и вырос.

Шелби получила свою косточку, а Мила подсела к Рите, которая складывала салфетки.

— Тебе помочь?

— Давай, если хочешь. Как дела дома, Мила?

— Хорошо. Дедушка уже поправляется. А ты не знаешь, кто была эта женщина, что посадила Надю в машину?

Рита усмехнулась. Так вот зачем пожаловала эта хитрая лиса! Выведать все! Что ж, она не ошиблась адресом. В кафе уже побывал Пал Палыч и поведал такое…

— Думаю, это была ее тетя, — ответила она, понимая, что уж Мила-то все равно до всего докопается.

— А почему она отправила Надю к дяде Матвею и Жанне? И почему сама не отвезла ее?

— Не знаю. Мила, — ответила Рита. И это прозвучало как-то неубедительно.

— Просто ты не хочешь говорить. Ладно, во всяком случае, хоть дедушка в порядке. Ты точно больше ничего не можешь рассказать? А то я тут размышляла о том, что мне бы надо написать книгу. — Мила говорила так серьезно, что Рита невольно прыснула.

— Думаю, у тебя получится. Только тебе надо очень постараться, Мила.

Девочка кивнула:

— Да, я знаю. Шелби тоже верит в меня. Мне нужно будет многому научиться. А ты думаешь, можно зарабатывать тем, что книги писать?

— Если люди будут их покупать, то конечно.

— А если нет? Я, пожалуй, еще подумаю, — засомневалась Мила. — Может быть, лучше стать учительницей. Я правильно складываю салфетки?

— Замечательно. Хочешь пирожное?

— Конечно. У вас, наверное, вечером будет какое-то торжество? Так хорошо пахнет…

— Сегодня будет свадьба, — сказала Рита. — Надо хорошенько постараться и устроить настоящий праздник.

— Да, праздник это большая работа, — согласилась Мила. А у наших бабушки и дедушки скоро золотая свадьба!

За дверью что-то грохнуло. Мила испуганно вздрогнула.

— У вас что, домовой? — спросила она.

Из-за двери появился Антошка.

— Ваза разбилась, мама, — крикнул он с сияющим видом. — А папа ну нисколечки не ругался!

— Понятно, если это голубая, он даже обрадовался. Ну и ладно. Посуда бьется к счастью.

Когда Мила возвращалась домой, она подумала, что рассказ про вазу тоже ценен, его можно вставить в книжку, чтобы там были не выдуманные истории, а настоящие.

Несмотря на простуду, Надя хотела посидеть со всеми за ужином.

— Если я буду с вами, у меня аппетит появится, — говорила она.

На кухне хлопотала Вера Сергеевна. Судя по ароматам, исходившим от плиты, она готовила что-то очень и очень вкусненькое.

Георгий Владимирович был в превосходном настроении.

— А вот и наши девочки! — обрадовался он, когда Жанна спустилась вместе с Надей.

— А Матвей еще не пришел? — тревожно спросила Жанна.

— То есть как не пришел? — сказал Матвей, появляясь из прихожей. — Вот же я! И опоздал всего-то на двадцать минут — надо было расчеты проверить. Так что не сердись и корми мужа. Что у нас сегодня на ужин?

Он принюхался.

— Рыба в кляре, — ответила Вера Сергеевна. — И соус из белых грибов.

Георгий Владимирович удовлетворенно потер руки:

— Мой любимый! Чувствую, ты хочешь нас побаловать. Ай да мать!

— Ну, если бы ты еще знал, что я приготовила на десерт… — таинственно сказала Вера Сергеевна. — Но это после. А сейчас принимайтесь за рыбу, пока не остыла.