Дождь в конце сентября

С утра реку придавило ватное одеяло тумана. Туман, словно медленная, беззвучная лавина, пришел с верховьев, подмял под себя речную волну и, облизывая ленивыми белыми языками берега, потек по речному руслу.

Потом потянул ветер, и туман скатился вниз по течению. Но видимость улучшилась не на много. Неправдоподобно низкое, косматое от серых туч небо сначала, будто примериваясь, брызнуло моросью, а потом разразилось частым дождем, по-осеннему нудным и промозглым. На рыбацких таборах мужики в болотниках, глядя на побитую дождевой оспой реку, плевали в воду, матерились. Кетовый ход, рыбинспекция из-за непогоды загасилась по палаткам, а плавать себе дороже.

Некоторые выскакивали на тонь, бросали сети, но за дождем деревянный наплав терялся из виду в десятке метров, берега тонули в серой пелене и непонятно было, куда грести. Оттого сети шли вкривь и вкось, рыбаки возвращались с заплыва злые, промокшие и озябшие до костей, не выпутывая скудного улова, шли к палаткам, торопливо глотали водку и спирт, чтобы согреться.

Шувалов гнал свой «Крым» средним ходом вдоль берега. При такой видимости запросто можно выскочить на косу, напороться на топляк или столкнуться с лодкой каких-нибудь ухарей, с пьяных глаз рассекающих воды без смысла и цели. Кутаясь в дождевик, Шувалов вглядывался поверх ветрового стекла в дождевую муть. Чтоб не тянуть шею, подложил под себя колпак от «Вихря». Но все равно в полусотне метров ни черта было толком не разглядеть.

Шувалов повернул штурвал, плавно огибая очередную рёлку, и почувствовал подмышкой твердую угловатость «макарыча». Пистолет, впитавший тепло человеческого тела, перестал было ощущаться, и Шувалов забыл о нем. Тяжесть оружия отозвалась в груди неприятным чувством тревоги.

Черт! Сомнительная, конечно, затея. Дурость ведь ехать одному, никого не предупредив! А клюнуть на столь сомнительное предложение – дурость в квадрате! Но уж если ввязался…

Впереди из пелены дождя выступил крутой мыс, на вершине которого чернел створный знак, отчего-то напомнивший Шувалову виселицу. Шувалов прибавил газу. Руль-мотор взревел оглушительно среди безмолвия опустевшей реки. «Крым», едва не задевая торчавшие из воды ветви ив, обрушившихся с подмытого берега, побежал по дуге вдоль выпачканной грязной пеной полосы прибоя. За мысом открылось укромное улово. Шувалов направил суденышко в глубь залива. В конце его светлым пятном проступал корпус лодки.

Шувалова ждали, как и было обещано. Сердце еще раз отчего-то кольнуло неприятное чувство. Но на колебания времени не оставалось. Шувалов заглушил мотор, и днище «Крыма» мягко прошелестело по прибрежному илу.

Тент на незнакомой лодке был поднят. Брезентовый полог на входе откинулся, и из-под него показался человек. Шувалов поднялся с сиденья, занес ногу в болотнике, чтобы шагнуть за борт. И увидел, как из-под тента появился еще кто-то. А следом – еще!

Этого не должно было быть. Так не договаривались. Черт! Не зря, выходит, ныло сердце. Шувалов лихорадочно сунул руку под плащ. Пальцы сжались на рифленой рукояти пистолета…

– Порыбачить, значит, захотелось? Погода неподходящая. – Полковник Павлов усмехнулся. Маленький, сухощавый, пожилой, он мог бы потеряться в солидном кресле за своим огромным руководящим столом. Но в голосе и повадках заместителя начальника управления уголовного розыска крайУВД сквозила потаенная сила старого оперативного «зубра», и подчиненные под его взглядом невольно подбирались.

– Конец квартала, – пожал плечами Андрей Лапин, – все равно куда-нибудь в командировку ехать.

– Лесогороск не ты курируешь.

– Так болеет же куратор.

– Кетовая – дело хорошее, – гнул свое Павлов. – Надо иногда и проветриться.

Лапин подумал и вдруг согласился.

– И порыбачить бы не плохо.

Полковник колко взглянул на подчиненного.

– Догадываюсь я, чего ради ты в Лесогорск намылился. Вы же с Шуваловым были дружки?

Андрей скроил недоуменную мину.

– При чем тут это?

– При том! – Полковник потер лысину и погрузился в молчание. Лапин дисциплинированно выдержал предложенную паузу. Павлов сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и утонул в табачном дыму. Курил он немилосердно.

– Ты когда с ним в последний раз общался?

– Давно уже. Не помню.

– Эх, вы… Друзья ситцевые! – Полковник вздохнул. – Так и не помирились?

– Да мы, в сущности, и не ссорились. – Говорить на эту тему Андрею не хотелось, и шеф это понял. Он в очередной раз глубоко затянулся, а выпустив дым, перешел на деловой тон.

– Ладно, езжай… порыбачь. И чтоб они девятимесячные показатели по раскрываемости подтянули. – После паузы добавил: – А если разберешься, как они дошли до жизни такой, что у них начальник угрозыска без вести пропал, я не возражаю. Тоже, понимаешь, рыбак!.. Но чтобы все по уму, без этих твоих выкрутасов.

Андрей пристально посмотрел на полковника. Что-то ему известно? Что-то такое, что осталось за скупыми строками оперативной сводки: «…начальник уголовного розыска Лесогорского РОВД капитан милиции Шувалов В. В. уехал на своей лодке, предположительно, на рыбалку и до настоящего времени не вернулся…»

Но бесстрастные глаза полковника глядели будто сквозь Андрея.

Сеял противный осенний дождь. Выйдя из управления, Андрей поднял воротник куртки и поспешил к троллейбусной остановке. Вечером поезд, надо успеть собраться. Впрочем, какие проблемы со сборами у холостяка? Ростом и здоровьем Бог не обидел, лицом не урод. В прошлом году на региональных соревнованиях по рукопашному бою занял второе место. По стрельбе первый разряд. Одним словом – крутой мэн, чего прибедняться?! А толку? Лапин криво усмехнулся. Тридцать два года дураку, а все по общагам да по съемным углам. Квартиру на ментовское жалование ведь не купишь. Можно, конечно, зарегистрироваться с подругой, а не шастать к ней третий год по ночам в подпитии или когда на душе муторно. У подруги своя квартира и сама не против. Но жениться ради жилплощади – извините! А другого-то ничего нет. Потому что все другое осталось там, в прошлом, с Наташей…

Если б выбился в начальники, может и выделило бы управление какое-нибудь жилье. Но с карьерой тоже как-то наперекосяк. Дослужился до майора, старшего оперуполномоченного по особо важным делам. Но таким успехам позавидует только тот, кто не в курсе. Вон, ребята в тридцать лет уже райотделами командуют. Народ из милиции теперь уходит валом. За такую зарплату кому охота башку подставлять?! Да и с нынешним начальником УВД не больно сработаешься. Он к подчиненным относится как мужик к приблудившейся дворняге: чуть что не по его – получай пинка! Вот и держатся за службу те, кто умеет из должности «побочные доходы» извлечь, или которые, как говорится – ни украсть, ни покараулить! Так что дельные ребята в рядовых не засиживаются.

Детдомовцу Лапину, у которого ни родителей, ни кола, ни двора, после армейской разведки и года в недружелюбных горах один был путь – на новую службу. Частным охранником, хоть и денежно, но противно. Звали в МЧС, в пожарные. Поразмыслив, он выбрал милицейскую. Казалось, она понятней и веселей: вот свои, вот чужие. Почти как на войне. А вышло…

Год проходил патрульным, а потом поступил в милицейский вуз. Там и подружился с Шуваловым…

Центральная улица города оставалась многолюдной даже в непогоду. От супермаркета, именуемого в народе по привычке центральным универмагом, неслась музыка. Хрипел из динамиков какой-то блатарь: «Замели пацана мусора, замели! Припухает пацан на мели, на мели…» Андрей поморщился. Кто припухает – это еще вопрос. «Пацаны» вон на «джипах» в кабаки дорогих путан возят, «зеленью» расплачиваются, которая вся кровью перемазана. А «мусора»…

Если посмотреть правде в глаза, Лапин застрял на служебной лестнице, потому что ему попросту опротивела его работа. Не оттого, что была грязной и утомительной. А оттого, что походила на соревнования по бегу в мешках. Год назад он с оперативниками одного из райотделов начал раскручивать преступную группу, которая не гнушалась ничем – от квартирных краж до вооруженных налетов и убийств. Банду повязали, изъяли оружие и награбленное. Дело стало набирать обороты. И тогда у бандитов обнаружилась «крыша» в виде солидной риэлторской фирмы. А у той – своя, да еще какая!

Спецы по недвижимости, как выяснилось, обычными операциями не ограничивались. Наловчились отбирать квартиры у стариков, одиноких инвалидов и пьющего, опустившего люда. Бывших владельцев в лучшем случае переселяли в хибары, в худшем – выбрасывали на улицу. А в самом плохом…

Не всегда дела складывались гладко. Иные обманутые и потерявшие кров принимались «возбухать». Тут самое время было для вооруженных отморозков. Кое-кого из бывших владельцев жилья Андрей с коллегами откопали в лесопосадках, выловили с грузом на шее из водоемов.

Бандитов и директора риэлторской упекли в следственный изолятор. На защиту арестованного риэлтора явилась целая стая дорогих адвокатов.

Прослушивать разговоры адвоката с подзащитным не положено по закону. Но Андрей рассудил по своему. А с бандитами якшаться и людей за «хрущевки» гробить – можно?! Связался с операми СИЗО, потолковал по душам и нашел понимание. Прослушка дала результат, да еще какой! Риэлтор через защитников продолжал командовать делами на воле: с кого взять, кому отдать, кому пасть заткнуть. А самое главное, как разрулить дело с «папашей».

Большой чиновник, которого риэлтор величал столь уважительно, имевший доступ к бюджетным деньгам, взял за правило запускать в них лапу и отдавать солидные суммы в «прокрутку» риэлторской фирме. Потом «проценты» клал в свой карман, а «заем» возвращал в казну. Незадолго до ареста директор получил от «папаши» очередной «транш» со множеством нулей. Теперь, когда менты взяли фирму к ногтю, «бабки зависли». По этому поводу «папаша» рвал и метал. На нары заодно с подельниками он не собирался. И сидеть сложа руки тоже.

Следователя прокуратуры, который вел дело, отправили в длительную командировку. Дело передали другому следователю, который все время был чертовски занят. Потом свидетели начали отказываться от своих показаний, а из дела стали пропадать ценные улики. Лапину начальство в срочном порядке поручило другую разработку.

Благоразумный сотрудник махнул бы рукой. Но Лапина зацепило, и он завелся. В детдомовских драках не отступал никогда и в горах от «духов» не бегал. Какого черта?! Кто-то концы с концами еде сводит, а кто-то человеческую жизнь в зеленую бумажку не ставит. В деле всё как на ладони, и его загубить?!

Конечно, это было мальчишеством и ни к чему хорошему привести не могло. Потому что супермены в одиночку одолевают толпы негодяев только в кино и то, как правило, заграничном. Андрея же окружала какая-то выморочная реальность.

Дело ползло по швам. Прокурор словно не понимал, чего добивается от него настырный оперативник. Начальство (за исключением полковника Павлова) бранило Андрея за плохие показатели в работе. Коллеги-опера стали посматривать на Лапина настороженно.

На итоговом совещании работу управления уголовного розыска заслушивал начальник УВД. Невысокий, рано поседевший генерал сидел за бескрайним полированным столом, кривя лицо, будто доклады подчиненных вызывали у него непреодолимое чувство брезгливости. Смысл докладов, в сущности, значения не имел. У генерала, будто по волшебству, в неприлично короткие сроки и не известно за какие заслуги вознесенного на вершину милицейской пирамиды несвежими ветрами «смутного времени», была одна, четко обозначенная цель. И заключалась она, по неизящному выражению милицейских офицеров, в том, чтобы «впиндюрить по самое не могу».

Отчитывались в основном руководители подразделений. Но Лапина генерал поднял в самом конце персонально. Кривясь еще больше, слушал доклад майора, потом, как обычно слегка заикаясь, оборвал его на полуслове.

– Н-не надо нам этого рассказывать! Вы что, работать не хотите?! П-провалил всё, понимаешь! И демагогией занимается.

– Но по моей линии – рост раскрываемости и снижение числа преступлений.

– П-помолчи. Кто позволил з-законность нарушать? Алексей Иваныч! – Генерал бросил взгляд на начальника УУР, и тот заерзал в своем кресле. – К-как ты тут руководишь? Разгильдяй у тебя, понимаешь! А-а замечаний слушать не хочет.

Начальник УУР встал.

– Товарищ генерал! После совещания разберусь с ним персонально и доложу.

Генерал поморщился.

– Р-разбираться и докладывать надо вовремя. А раз не готовы… Через час представьте проект приказа о наказании. Месяц ему на у-устранение недостатков. Если не поправит, уволим.

– Есть! – Начальник УУР тяжело опустился в кресло.

После совещания Андрея вызвал к себе полковник Павлов. Кивнул на ряд стульев у стены. Лапин сел.

– Ну, что, довыпендривался, правдолюбец?

Андрей пожал плечами. Шеф нахмурился, раздавил в пепельнице окурок.

– Скажи спасибо, что так обошлось. Перед совещанием обсуждалось твое увольнение.

– За что же меня, интересно, собираются уволить?

– А не за что? Кто процессуальные нормы нарушал, действовал без согласования со следователем? Методы у тебя, знаешь… С упэка никак не согласуются. Ты как доказательства добывал? С нарушениями закона. Куда их теперь? В корзину. Их же ни один суд не примет.

Лапин понурился.

– Вот не предполагал, что генерал лично мной займется. Повязан, что ли?

– Соплив ты еще! – Павлов грубо выругался. – Не предполагал! – Потом вдруг, подавшись вперед, понизил голос. – Был случай. Наш генерал тогда еще в полковниках да заместителях ходил. Помнишь губернаторские выборы? На одного кандидата в нашем информационном центре имелось досье. Его судили на другом конце страны, потому и удалось скрыть. А журналисты пронюхали и подняли шум. Вдруг он, – Павлов ткнул пальцем в потолок, – является в ИЦ и требует это досье. Как не дать? Заместитель начальника УВД все-таки. Дали. Он документы под полу шинели, повернулся и вышел. До сих пор обратно несет.

Полковник затянулся очередной сигаретой, сказал другим тоном.

– Хороший ты мужик, честный и работящий. Не лезь на рожон. Хреном стену не пробьешь. Не наше время.

– А когда оно будет – наше?

– Когда будет, тогда и будет. Ты-то, может, и дождешься.

С этого дня, Лапин, по его выражению, «на все болт забил». Но из Лесогорска пришло сообщение, что на реке пропал друг, Володька Шувалов, начальник тамошнего угро. Сказать точнее, бывший друг. Потому что… А, черт! Лапин не хотел об этом вспоминать…

Троллейбуса все не было. Мимо остановки, шелестя шинами по мокрому асфальту и норовя обдать грязью толпу, проносились «иномарки». Андрей поднял глаза к небу. Оно тяжело нависло над городом, словно косматое брюхо гигантского, ленивого зверя, нескончаемо сочилось холодной влагой, и от этого окружающий мир казался серым и перепачканным грязной жижей.

Залитые осенним разноцветьем сопки противоположного берега поблекли от беспрерывно падающей с неба влаги и размытыми акварельными мазками едва угадывались сквозь повисшую над рекой муть.

Инспектор оперативного отряда крайрыбинспекции поправил фуражку под капюшоном брезентовой плащ-палатки, повел биноклем вдоль русла. На фоне излучины на свинцовой глади воды отчетливо выделялись три лодки, идущие сплавом. На наплавах алели флажки – чтоб не терялись из вида.

Кто ж такие? Артели тут не рыбачат, а для браконьеров чересчур нагло. Наверняка ведь все низовье уже знает, что оперотряд спускается из крайцентра с рейдом. Никого, значит, не побаиваемся? Ладно. Инспектор оглянулся на базовый теплоход. Хорошо бы с кем-то на пару, а то пока одного будешь обувать, другие выберут снасть и ищи-свищи! Но других катеров, как назло, поблизости не наблюдалось.

– Рули туда! – Инспектор указал мотористу на рыбаков.

Катер «Амур» приблизился к ближней лодке, мегафон возвестил:

– Инспектор крайрыбоохраны! Приготовьте документы на лов и маломерное судно для досмотра!

Сбавив обороты, катер приблизился и ткнулся борт о борт с рыбацким «Прогрессом». В «Прогрессе» топтались трое мужиков в клеенчатых накидках.

– Дак это… Мы тут, того… по согласованию.

– Выбирайте сеть на мой кубрик, – приказал инспектор. Мужики не пошевелились.

Ухватившись за веревочный конец сети, инспектор сноровисто захлестнул его на бортовой кранец «Амура», ножом обрезал часть веревки, закрепленную на «Прогрессе» и потянул снасть из воды.

– Ну, ты, не наглей, – угрожающе бросил кто-то из рыбаков. Инспектор распахнул плащ и демонстративно передвинул на живот кобуру с пистолетом.

– Кто-то катит, – сообщил моторист.

Инспектор и сам уже расслышал приглушенный гул мотора. Он оглянулся. Вздыбив килем крутые пенные «усы», из дождевой мглы стремительно выскочила «Казанка» с мощной «Ямахой» на транце. Бортовые номера скрывались под белесыми кляксами шпаклевки. Лодка, едва сбавив ход, гулко саданула в противоположный борт «Амура». О ветровое стекло «Казанки» опирались двое молодых бугаев, третий подобрался на кормовом сиденье.

– Чо за дела, командир? – осведомился тот, что стоял у руля.

– Краевая рыбоохрана… – начал инспектор, но его перебили.

– Да ладно! Пусть мужики плавают. Погнали на табор, спиртяшки накатим.

Инспектор положил руку на кобуру.

– Вы мешаете выполнению должностных обязанностей…

– Ну, завелся, – скривился рулевой. – Давай добазаримся по-человечьи. Чо-почем – мы не против.

– Отойдите от борта, – приказал инспектор.

– Не видишь, что ли, кто такие? – вполголоса буркнул моторист. – Общак… Давай отваливать.

Инспектор будто не слышал, поднес ко рту однорогую коробочку рации.

– Семнадцатый! Прошу поддержки.

Один из рыбаков перегнулся через борт «Прогресса» и схватился за веревку сети. Инспектор оттолкнул его, кивнул мотористу. Двигатель «Амура» рыкнул, и катер выскользнул из захвата браконьерских судов. Но тяжелая сеть держала на привязи.

– Режь веревку, – посоветовал моторист.

Если обрезать конец, сеть безвозвратно уйдет под воду вместе с запутавшимися в ней «хвостами». Да черт с ней! Инспектор занес руку с ножом.

– Каз-зел!! – Сидевший на корме «боец» взвился на ноги, дернул из уключины весло. Инспектор не успел ни вынуть оружие, ни уклониться. Тяжелая деревянная лопасть обрушилась на капюшон плащ-палатки.

Со стороны базового теплохода донесся рев двигателей. Оттуда полным ходом шли два рыбоохрановских «Амура». Когда до оснащенной «Ямахой» «Казанки» оставалось меньше сотни метров, с ее борта навстречу катерам ударили помповые ружья. Пули звякнули в дюралевые корпусы «Амуров», и те, резко меняя курс, разошлись в стороны. Защелкали пистолетные выстрелы инспекторов. Кто-то из приданных им в помощь милиционеров дал очередь из «калаша» – поверх браконьерских голов.

Другие рыбацкие лодки уже выбрали снасти и уходили к устью ближайшей протоки. Экипаж «Прогресса», плюнув на сеть, рванул к прибрежным тальникам. Быстроходная бандитская «Казанка» завертелась между удирающих браконьерских суденышек, как пастушья овчарка среди переполошенного стада.

Милицейский старлей зло сплюнул через борт.

– Урки. Батраков своих стерегут.

– Ну и покосил бы их – тебе автомат на что даден, – проворчал рулевой и развернул катер в сторону дрейфующего по течению «Амура», с которого призывно размахивал руками не пострадавший моторист.

– Косарь нашелся! Меня же и посадят! – огрызнулся старлей.

К вагонному окну прилипла мокрая чернота. Иногда на короткое мгновение ее взрывал блеск фонаря и опять казалось, что вагон громыхает и раскачивается на месте.

Андрей, лежа на верхней полке, долго не мог уснуть. Какая нелегкая понесла его в Лесогорск? Зачем? Они не перезванивались с Шуваловым с самого дня Володькиного отъезда. Так было лучше для обоих. Вернее, для всех троих.

На рыбалку в одиночку не ездят. И что с того? Напарники могли ждать его на таборе. Идет служебная проверка и розыск без вести пропавшего. Разберутся, кому следует… Черт! Не в этом дело... Противно врать самому себе.

С того дня, как пришло известие о несчастье с Шуваловым – а в том, что с ним случилось несчастье, сомнений не оставалось – Лапин ждал звонка от Наташи. Но она не позвонила. Он несколько раз сам снимал телефонную трубку и набирал код Лесогорска, но тут же давал отбой. Он не мог говорить с ней по телефону о таких вещах. Ему вообще будет трудно говорить с ней о чем-либо.

…Закончив учебу, новоиспеченные лейтенанты, закадычные дружки Андрей и Володька распределились в один и тот же райотдел. В общаге им выделили комнату на двоих. Глядя на неразлучную парочку, сослуживцы посмеивались: вы случайно не гомики?

Так продолжалось, пока Шувалов не отправился в свой первый отпуск. Уехал куда-то в район, к родственникам, и ни слуху, ни духу. А через месяц вернулся, сияя, как новый рубль, и не один, а… с женой. И теперь от своей Наташки не отходил ни на шаг.

Наталья того стоила. Невысокая, ладная, с милым полудетским лицом в пышном обрамлении мягких русых волос, ни дать, ни взять – русская красавица из народной сказки. Такой, по крайней мере, она представлялась Андрею.

Податься молодоженам было некуда и они расположились в той же комнате общежития. Шувалов махнул рукой – ничего, мы тут ширмочку поставим. И умчался на поиски ширмы.

Был выходной день, и Лапин праздно валялся на своей койке. Наташа быстро освоилась на новом месте и приняла на себя роль хозяйки – сварила на плитке картошку и занялась уборкой мужского неухоженного жилья. Перебрасывалась с Андреем шутками, словно была знакома с ним сто лет. Лапин искоса поглядывал на мелькающую по комнате стройную фигурку в коротком халате.

– Здоровый ты какой, – смеялась Наталья. – Не коротка кроватка?

Потом она влезла на стол и принялась поправлять висящие вкривь и вкось шторы. Лапин хотел отвернуться к стене, но не успел. Он забыл предупредить Наташу, что у стола одна ножка держится на честном слове.

Стол громко треснул, Наташка покачнулась и взвизгнула. Реакция не подвела Андрея. Он взвился с койки и подхватил жену друга в тот самый момент, когда она, неловко взмахнув руками, готова была обрушиться на пол. Ладони ощутили нежное тепло женского тела, а Наташино лицо оказалось совсем рядом. Андрей вздрогнул. Но выпустить ее из нечаянных объятий отчего-то не смог. Так они – глаза в глаза – с минуту изучали друг друга, а потом Наташа вдруг обвила его руками за шею и приникла всем телом с каким-то наивным бесстыдством.

Лапин не мог сказать, сколько он простоял так, сжимая в объятиях женщину, с которой был знаком всего ничего. Внутри у него будто что-то оборвалось. Андрей нравился девушкам и не упускал возможности «оттянуться». Но сейчас случилось нечто совершенно иное. Ему показалось, что он знал Наташу давным-давно, они всего лишь расстались на какое-то время по нелепой случайности, и он не переставал тосковать по ней. И еще он почувствовал сокровенным уголком души, что ничем хорошим эта их встреча не кончится. Андрей бережно усадил Наташу на койку. Но женщина все медлила расцепить пальцы на его затылке. И не отвернулась, когда его губы приблизились к ее лицу…

Шувалов явился через час с медицинской ширмой наперевес. В дверях столкнулся с Андреем. Тот держал в руке объемистую спортивную сумку.

– Ты куда?

– Поживу на втором этаже. Там у парней место есть.

– Кончай. Перекантуемся пару дней, а там я выхлопочу угол.

– Все нормально. Устраивайтесь. – Андрей оттеснил приятеля и вышел.

С Андреем такое случилось впервые. Он ни на чем не мог сосредоточиться, плохо засыпал, а едва веки смежались, появлялась Наташа. Не будучи от природы сентиментальным, Лапин криво усмехался – любовь, однако! Но ему было не до шуток. Он невольно стал сторониться Шувалова. А однажды случайно встретил Наташу на улице. Они рассеянно поговорили о каких-то пустяках, а потом, почти не сговариваясь, отправились на конспиративную квартиру, ключи от которой у Андрея были при себе. Квартира предназначалась совсем для других, оперативных целей. Но с этого дня она стала их пристанищем.

Лежа по ночам без сна, Андрей скрипел зубами, чувствуя себя конченным подонком. У него хватило бы силы воли покончить со всем раз и навсегда. Если бы он не чувствовал, что и для Натальи это не просто «гульки».

Конспиративная квартира их и подвела. Посещавшие ее агенты, в сущности, просто «ссучившиеся» уголовники, «стучали» не только на воров и грабителей. Как ни осторожничал Андрей, кто-то из осведомителей срисовал его с Наташей и впалил Шувалову.

Владимир поверил не сразу. Но что ему стоило убедиться воочию, понаблюдав за служебной «хатой»?! От немедленной разборки Шувалова удержал водитель-внештатник, в машине которого они прятались от непогоды.

Мордобой случился в служебном кабинете. Андрей лишь прикрывался от хлестких ударов друга, но под конец не выдержал, и они сцепились не на шутку.

Пока начальство раздумывало, как бы поаккуратней разрешить «нештатную» ситуацию, дело приняло серьезный оборот.

В кабинет заместителя начальника криминальной милиции района вошел дежурный. Он заметно нервничал.

– Товарищ подполковник! Тут такое дело. Вы же знаете, что у Шувалова с Лапиным… конфликт. Они это… уже неделю пьянствуют и друг другу морды чистят. А сейчас прошла информация, что бродят по городу невменяемые, ищут друг друга. Оба вооружены.

– Вашу мать! – Подполковник грохнул кулаком по столу. – Начальника розыска ко мне!

Начальник уголовного розыска молча выслушал короткую, но экспрессивную тираду шефа в свой адрес. Наконец подполковник перешел к делу.

– Ты какого шута молчишь?! Какие меры принял? Или ждешь, пока они перестреляются? Всех в ружье!! Деятелей этих разыскать, разоружить, вытрезвить и ко мне! И помалкивайте пока. Позорища нам этого не хватало!

Бывших приятелей искали в забегаловках и на квартирах, где райотделовские опера имели обыкновение «отдыхать». В одной из пивных нашлись свидетели, которые сообщили о том, как пьяный верзила (по описанию – вылитый Лапин) отметелил здесь каких-то шпанюков, попортив при этом интерьер заведения. А веселая девица, «боевая подруга» уголовного розыска, призналась, что в обед к ней ввалился Шувалов «в полном ауте» и норовил застрелиться, но не смог по причине крайнего опьянения.

Замнач РОВД почесал затылок. – Придется докладывать в управление о чепэ по личному составу. А ты их по домам искал?

– С утра проверяли в общаге. Нету, – сообщил шеф угро.

– А ты еще раз проверь.

…Дверь открыла Наталья.

– Это опять я, – виновато объяснил начальник розыска. – Не появлялся благоверный?

– Здесь. Проходите.

– Ф-фу! – Гость расплылся в улыбке. – Гора с плеч! А Андрюху, случаем, не видала?

– И он тут. Да вы не стойте в дверях.

– Ка-ак?! – Начальник розыска вломился в комнату. И остолбенел. – Ну, блин, чтоб вы скисли!

На узкой койке, обнявшись по-братски и не скинув обуви, храпели Шувалов и Лапин.

– Я вот тут у них взяла… – Наталья открыла посудный шкаф, извлекла оттуда два «пээма» и протянула гостю. – Заберите лучше…

Спустя месяц Шувалов перевелся в Лесогорский РОВД и уехал туда вместе с женой. Скандальная история широкой огласки не получила и последствий по службе для бывших друзей не имела. Через год Лапина, отличившегося в раскрытии нескольких «громких» преступлений, взяли в крайУВД. Лет пять он не встречался с Володькой, а когда тот возглавил уголовный розыск района, пару раз сталкивался с ним в управлении на оперативных совещаниях. Они обменивались молчаливым рукопожатием и расходились …

О той давней истории в УВД было достоверно известно, пожалуй, одному лишь полковнику Павлову. Ибо это именно ему, тогдашнему начальнику криминальной милиции райотдела, пришлось расхлебывать кашу, которую заварили друзья-приятели, его подчиненные. Но, перейдя в управление недолго спустя после Лапина, Павлов до последнего времени ни словом не напоминал Андрею о тех событиях.

Андрей не мог объяснить, какая сила погнала его в Лесогорск. Что теперь изменишь? Он просто испытывал странное беспокойство, которое не позволяло оставаться на месте. Уже засыпая под скрип вагона, мчавшегося сквозь мокрую темень, Андрей бессвязно подумал: «Чертов дождь. Конца и края ему нет…»

Лесогорск встретил Лапина все той же нудной моросью. Город, расположившийся на холмистом берегу реки, будто задернулся грязной тюлевой занавеской. Промокшие панельные пятиэтажки центра, серые и понурые, окружал частный сектор, посреди которого там и сям возвышались старые двух– и трехэтажные строения, возведенные еще в первой половине прошлого века. Деревья рано потеряли листву и теперь чернели голыми, отяжелевшими от влаги ветвями.

На вокзале Лапина встретил парень в кожанке, среднего роста, плотный, с выбивающимся из под кепки вихрастым чубом. Безошибочно вычислив Андрея среди немногочисленных приезжих, коротко объяснил:

– Я за вами.

Когда сели в потрепанную «Карину», Лапин спросил:

– Ты кто?

– Старший опер, Гусев фамилия. Зовут – Саня.

– В отделе что, все машины поломались?

– Бензина нет.

– А для твоей есть?

– А для своей я всегда найду. – Гусев тронул с места.

– Куда же вы своего начальника розыска дели? – поинтересовался Лапин.

– Потерялся.

– Надо искать.

– Стараемся.

– Он что, заядлый рыбак?

– Не знаю, я с ним не плавал.

– А с кем он плавал?

Саня опять настороженно глянул на пассажира. Но тот улыбался открыто и дружелюбно.

– У нас тут теперь с рыбалкой проблемы. На днях вот краевую рыбоохрану обстреляли. Инспектору веслом чуть башку не проломили.

– Чего же вы народ так распустили?

– А это не наши. У тех стрелков на «Казанке» японский двигун «Ямаха» стоял. В городе ни у кого такого нет. На какие шиши купишь?

– Кто же они такие?

Гусев испытующе посмотрел на Лапина.

– А то вы не знаете! От крайцентра до низовьев общаковцы мужичков подмяли: или рыбачите на нас, или вообще не плаваете. Народ не больно и противится. Под «крышей» браконьерить сподручней, да и какой-никакой, а заработок. Краевая рыбоохрана таких батраков цепанула, налетели братки, давай палить.

– И какие же вы меры принимаете?

– Посильные, – помолчав, буркнул Саня. – Но сил маловато. Если б народ не бедствовал, разве бы урки разгулялись. Я тут родился и вырос. Люди всегда помаленьку рыбу ловили. А теперь для одних – это бизнес, а для других – способ зимой с голоду не пухнуть. Что тут сделаешь?.

– Значит, сливай воду?

– Я бы не слил, – сказал Гусев. Он вдруг бросил руль и показал Лапину руки. – Но, понимаете, короткие они у меня!

Двухэтажное здание райотдела милиции было погружено в непривычную тишину. Лапин знал ее причину. Сотрудники, как и остальное население, пропадали на реке.

Начальник Лесогорского РОВД подполковник Мазур оказался на месте. Солидный, с густой седой шевелюрой, он имел профессиональный начальственный баритон. Лапин представился, предъявил командировочные документы.

– Ну, что ж, оказание помощи – это неплохо, – покивал подполковник. – Только знаем мы вашу помощь. Раскрыть ничего не раскроете, потому что нашей оперативной обстановки не знаете. А чтоб отчитаться за поездку, сочините справку о недостатках в нашей работе. А оно, как говорится, свистеть – не ящики таскать. В гостиницу устроился?

Лапин кивнул.

– Тогда – дерзай. Можешь занять кабинет Шувалова, все равно пока пустой.

– Ничего нового? – поинтересовался Андрей.

Мазур отрицательно качнул головой.

– Пропал бесследно вместе с лодкой. Это ведь на реке в такую погоду запросто. Налетел на всем ходу на топляк и будь здоров!

– Как жена?

– А как ты думаешь?.. Хорошо, что хоть детей нет, а то оставил бы сиротами.

– Не рано хороним?

– Ну, может даст Бог… Если б хоть знать, куда он поехал.

– Уголовное дело возбудили?

– Чего это ради? – набычился начальник РОВД. – Какие основания предполагать преступление?

– Да, – согласился Андрей, – под конец квартала лишний висяк ни к чему.

– Не в том суть. – Мазур поджал Губы. – Это прокурор решает. Найдем тело – станет ясно, нужно возбуждать или нет.

– А если не найдете?

– Вы, собственно, с какой целью приехали? – начальник РОВД перешел на официальный тон. – Поднять раскрываемость или проводить проверку по личному составу?

– Исключительно по проблемам раскрываемости, – заверил Лапин, вставая. – Процент превыше всего!

Когда дверь за приезжим затворилась, подполковник нажал клавиш интеркома.

– Валерий? Зайди ко мне.

В пустынном здании прокуратуры, расположенном через улицу, оглушительно стучала пишущая машинка. До компьютеров здесь еще не дожили. Лапин прошел по полутемному коридору, распахнул дверь приемной. Полусонная секретарша мутно взглянула на пришельца поверх очков. Выслушав незваного гостя, кивнула на обитую дерматином дверь.

– Проходите.

Прокурору было лет под шестьдесят. Обрюзгший, лысый, он часто моргал, слушая Лапина, будто никак не мог взять в толк, кто и зачем к нему пожаловал с самого утра. Наконец указал пухлой, веснушчатой рукой на кресло у приставного стола.

Лапин завел дежурный разговор о том, как бы выставить в информационный центр дополнительные карточки на раскрытие. И плавно подвел к интересующей его теме.

– Приходится выполнять роль толкача. У них же розыск остался без руководителя.

Прокурор рассеянно посмотрел в затуманившееся окно, по которому частыми струйками сбегали дождевые капли, спросил рассеянно:

– Сивцова Геннадий Андреича знаете? Все в крайпрокуратуре трудится?

Лапин кивнул.

– Ай, молодец! На два года старше меня, а на пенсию не торопится. Мы же с ним – ого-го-о!! Он еще помпрокурора был, а я следователем…

– Я что хотел спросить, – перебил Андрей. – Уголовное дело по Шувалову когда возбудят?

Прокурор поморгал, будто стараясь осмыслить вопрос, потом покачал головой.

– Обязательно возбудим. Как же иначе?

– Чего тянуть? Пропал офицер милиции, руководитель оперативного подразделения, к тому же с оружием.

– Да-да, – прокурор покивал головой. – Я вот смотрю на наших законодателей. Мы так надеялись на перемены. А что получается? Каких законов напринимали!..

– Вы меня вроде недослышали. – Лапин перестал соблюдать приличия.

– Вы в каком звании? – поинтересовался прокурор.

– Майор.

– Да-а. Вам еще служить, хе-хе, как медному котелку. А я до конца года досижу и на покой. Хватит. Пусть другие, молодые… М-да. Сивцову привет передавайте.

Выйдя на улицу, Лапин по привычке поднял воротник куртки. Забавный старичок. Кандидат в пенсионеры. Ты ему про Ерему, он тебе про Фому. Ну нет ему дела до пропавшего капитана милиции и все тут. А почему, собственно? Пенсия пенсией, а пока при должности, должен реагировать. А он не реагирует. И Мазур этот. Начальник отдела должен бы на ушах стоять, даже если шеф угро просто в загул ушел. А Мазур не стоит. Откуда такое всеобщее непоколебимое спокойствие? Заплесневели в глубинке? Сейчас многое заплесневело. Но чтобы так поплевывать… Не любили Володьку? Это не причина. А в чем тогда причина?

Взбегая на милицейское крыльцо, Лапин одернул себя. Не успел приехать, осмотреться как следует, а уже давай на местное начальство зубом цыкать. Нечего паранойю разводить. Он направился к дверям выделенного ему Володькиного кабинета.

Время до вечера прошло в обычной суете. Лапин знакомился с личным составом, изучал дела, выискивая, какое можно бы «дотянуть до раскрытия». Он старался не думать о том, что ему предстоит в конце дня.

Обязанности начальника уголовного розыска временно исполнял заместитель.

– Луценко Валерий, – представился он, пожимая руку Андрею. – Вместе будем поднимать процент на головокружительную высоту?

Лапин кивнул.

– Будем, куда денемся!

– Вечерком ко мне? За приезд.

– Не получится. Другие планы.

– Какие тут у нас могут быть планы? Оперы нету, казино было, да сожгли.

– Как же допустили?

– Пусть меньше маклюют. Так как насчет ужина?

– Ты жену Шувалова давно видел?

Луценко поджал губы.

– С Мазуром вместе ездили соболезнования изъявлять.

– Да что вы его все хороните?! Какой у нее адрес?

…Когда стемнело, Лапин подошел к желтеющей освещенными окнами пятиэтажке, потоптался на крыльце, потом решительно дернул дверь подъезда и взбежал по лестнице на третий этаж. Ему открыли сразу после звонка, словно хозяйка поджидала в прихожей. Может, так оно и было. Ждала, прислушивалась, надеялась, что вернется Володя.

Андрей не сразу узнал Наташу. За прошедшие годы она располнела, на округлившемся лице заметно проступили морщинки. Наташа коротко постриглась и больше не походила на русскую красавицу, а свалившееся горе состарило ее.

Она округлившимися глазами минуту смотрела на гостя, потом невольно потянулась к нему.

– Ты?

– Здравствуй, – сказал Лапин. – Можно войти?

Сперва на кухне они пили чай. Разговор не клеился. Андрей не знал, как себя вести. Потом Наташа достала из холодильника початую бутылку водки. Андрей нарочно потянулся чокаться – не поминки все-таки! Прожевав, спросил:

– Как вы жили-то с Володькой?

– По-всякому. Ты не женился? – Глаза у Наташи были полны слез.

– Нет.

– Чего так? Все гуляешь?

Лапин скривился.

– Не нашел подходящую. – Он вдруг ощутил прилив забытой нежности к этой изменившейся, но по прежнему желанной женщине и, устыдившись своего чувства, грубовато спросил.

– Кой черт понес его на эту рыбалку?

– Какой с него рыбак?! – Близкие слезы легко проступили из Натальиных глаз. – Он если и выскакивал иногда на воду проветриться, так всегда с соседом. Знакомые мужики подкинут пару «хвостов» на жареху – нам больше и не надо. Ты из-за этого приехал?

– Расскажи мне все, что знаешь, – попросил Лапин.

– Да что я знаю?! Володя в последнее время сильно изменился. Дерганный стал, нервный. Замкнулся – слова не вытянешь. Выпивать начал чаще. Какие-то у него неприятности были на работе, с Мазуром они не ладили. Но он ничего толком не объяснял. Мы с ним, знаешь, так жили… без тепла и доверия.

– Что за неприятности?

– Что-то с путиной связанное. Он еще в прошлом году в рыбные дела ввязался. Где-то пропадал по ночам, злющий ходил. С кем-то беспрерывно ругался по телефону. Здесь же на этой рыбе народ чокнулся просто. Весь год люди как люди, а в кетовую звереют. Жить-то нечем. А недавно ему позвонили, он дверь в комнату прикрыл, но все равно было слышно, что жуткий какой-то разговор.

– Грозили?

– Может и так.

Андрей потер лоб.

– Что он сказал перед отъездом?

– Меня и дома не было, когда он уезжал. Но, знаешь, – Наталья подалась вперед. – не верю я, что он утонул. Его убили!

– Ладно каркать! – грубо оборвал Андрей. – Ничего пока не известно.

– Где же он неделю пропадает? Не запойный, по бабам не ходил. Да здесь бесследно и не загуляешь – все на виду.

Она опрокинула в рот рюмку, закусила соленым помидором. Потом смахнула пьяненькую слезу и подперла щеку кулачком. У Андрею при виде этого стало муторно на душе.

– Прошу, найди их… Ты ведь для этого приехал? – Наташа повторила мучивший ее вопрос.

Еще недавно Лапин не смог бы с уверенностью ответить на него. Но сейчас он, не задумываясь, кивнул.

– Да, для этого. Был кто-то, кому Володька доверял?

– Говорю же, замкнулся он. – Наталья подумала минуту. – Вот разве внештатник его какой-то.

– Кто такой?

– Он к нам не заходил. Видела мельком, но в разговорах Володя его часто упоминал. Мне кажется, они дружили.

Когда время подошло к полуночи, Наташа вдруг прикоснулась пальцами к Андреевой руке.

– Мне страшно одной. Останься, еще поговорим.

Лапин и сам не хотел уходить. Но понимал, чем это закончится. Нет, только не сейчас. Он поднялся.

– Извини, мне пора. Я позвоню. Обязательно. Еще увидимся.

– Да, конечно. Удачи тебе. – Наташка ни с того, ни с сего густо покраснела.

Выйдя на улицу, Андрей закурил и, хлюпая по лужам, двинулся через темный двор.

Интересная картина! Шувалов тревожит «рыбную мафию». Руководитель райотдела перестает с ним ладить. Володька никому не доверяет, а потом срывается на реку и исчезает. Его ищут, но, скажем прямо, без особого рвения. Прокурор ничего видеть и слышать не желает.

«Сам ведь не знал, зачем сюда еду, – подумал Андрей. – А выходит – не зря».

В последующие дни Лапин пытался обиняком, как бы между прочим выяснить у сотрудников, как жил и чем занимался Шувалов в последнее время. Но большинство отговаривалось незнанием или отделывалось незначащими фразами. Кое-кто прятал глаза и торопился свернуть разговор. Лапину это все больше не нравилось. Мешал Андреевым «разведопросам» и замнач розыска Луценко, который не отходил от гостя ни на шаг. Так и полагалось по обстоятельствам, но Шувалова это раздражало. Раза два Андрей звонил Наташе, но разговоры получались какие-то тягостные, ни о чем. Ему нечего было ей сообщить. Наталья звала заходить, но он отговаривался занятостью.

Как-то вечером Андрей, не спешивший вернуться в гостиницу, засиделся в кабинете до глубокой ночи. Райотдел опустел и притих, только из дежурки доносились голоса и телефонные звонки. Дверь открылась, вошел старший оперуполномоченный Гусев.

– Не помешаю?

Он присел к столу, повертел в пальцах карандаш, наконец спросил:

– Я слышал, вы сильно Шуваловым интересуетесь? Вас специально прислали?

– А что, есть ради чего? – усмехнулся Андрей, но заметив, как скривился Гусев, понял, что выкрутасы ни к чему. – Нет, не специально. Я по собственной инициативе. Мы друзья… Были… В общем, выкладывай, зачем пришел?

– Я-то выложу. Но ты всерьез намерен кашу заварить?

Лапин насторожился. Но понял, что для Гусева это «ты», как пароль для заговорщика. Помолчав, ответил:

– Я тебе длинно рассказывать не буду. Но есть причины, по которым я просто так отсюда не уеду. На слово поверишь?

Гусев помолчал, что-то взвешивая про себя.

– Ладно, слушай. Я тоже длинно рассказывать не буду. У нас тут все на рыбе завязано. Браконьерство не правонарушение, а народный промысел. Шувалов это давно понял и не вмешивался. Но в последние годы ворье в законе и всякие авторитеты по осени наезжают сюда из Пионерска и теперь они в районе хозяева. Рыбу ловят десяткам тонн, порют, бросают, только икру берут. Вывозят вагонами. Все об этом знают, но кому охота башку совать. Тут такие бабки крутятся, что за них прихлопнут и не поморщатся. Шувалов молчал, молчал, а потом встрял. Еще в прошлую кетовую пытался кое-кого прижать. Но в одиночку шибко не разгонишься, тем более, если руководство не поощряет.

– Мазур? – спросил Андрей.

Гусев кивнул.

– Не в открытую, конечно. Есть средства, как человеку рот заткнуть. Шувалова морщили по-всякому. А он уперся. Целое досье собрал. Папка бумаг, даже видеозаписи какие-то и магнитофонные кассеты. И он все ждал случая официально реализовать разработку.

– Откуда знаешь про досье?

Гусев замялся.

– Ну… помогал я иногда шефу материалы для этой папочки собирать. Он при мне ее и перелистывал.

– Ты не темни. Вы что, вместе раскручивали?

– Если бы! Шувалов мужик правильный был. Но сильно недоверчивый. Просил меня иногда обсосать интересного для него человека. Но ни в какие подробности не посвящал. А я не отказывался, но и не лез к начальнику… без мыла…

– Говорят, был у него доверенный внештатник.

– А, этот? Закадычный корефан, бывший офицер, уволенный по сокращению. Шувалов хотел его в милицию взять, но он по возрасту уже не подходил. Оформил внештатным сотрудником. Вот с ним Шувалов плотно контачил.

– И где же та папочка сейчас? Может, тут, в сейфе? – Лапин указал на несгораемый шкаф рядом со столом.

– Тут Мазур с Луценко рылись после того, как Шувалов пропал. И старший опер по учетам с ними. Секретную документацию сверяли. Я опера прощупал – папки не было.

– Если Володька в отделе был «под колпаком», логично предположить, что папку он стремился пристроить понадежнее. Может она пылиться у внештатника под кроватью, как считаешь?

– Под кроватью, не под кроватью, но отдать бывшему вояке на хранение документы Шувалов мог. Вояка – мужик крепкий и надежный. Но нам он их просто так не отдаст. Он же, наверняка, в курсе обстоятельств. С чего бы нам верить?

– Надо искать подходы. Ладно, об этом еще подумаем. Кстати, Шувалов со своим замом, с Луценко, в каких был отношениях?

– Да вроде в нормальных.

– А что он за человек, этот Валерий?

– Он у нас недавно. Перевелся откуда-то. Вроде ничего мужик.

– Какими еще делами Шувалов занимался в последнее время?

– Как обычно, ничего особенного. – Гусев на минуту задумался. – Был, правда, недавно один факт. Жил на окраине, на берегу, во времянке старик. Его все дедом Семеном звали. Когда-то в мастерских работал. Мастерские лет семь назад закрылись, остался без дела. Жена померла, квартиру он продал, а те копейки, что получил – пробухал. Ну и забичевал. Рыбачил, бутылки собирал. К нему во времянку рыбаки часто заглядывали – попьянствовать. Он, хоть и бич, но жил опрятно, так что не брезговали. И вот он куда-то подевался. Никто бы и внимания не обратил – он, бывало, месяцами на реке или в тайге кантуется. А Шувалов поднял шум. Завел розыскное дело как на без вести пропавшего.

– У вас тут прямо какая-то «черная дыра», – поморщился Лапин. – Сплошные безвестные исчезновения.

– Черная, не черная… Я после этого раз пошел к Шувалову. Дверь в кабинете приоткрыта. Слышу, у него Мазур. И наезжает, мол, ерундой занимаешься, вокруг забулдыги шум поднял вместо того, чтобы кражи раскрывать. А Шувалов – мы латентные убийства что, не расследуем? Мазур вообще на маты перешел.

– И какие же основания предполагать убийство?

– Понятия не имею. Но только были у Шувалова с дедом Семеном какие-то дела.

– Он, что, у него на связи состоял?

Гусев покачал головой. – Не знаю. Не исключено.

– И какую же информацию дед Семен мог поставлять? Как рыбаки самогон жрут?

– Может, про самогон, а может и еще про что.

– Ладно, – сказал Андрей. – Давай для начала завтра розыскное дело на того бича перечитаем.

– Там нет ничего, три бумажки.

– А ты все равно принеси.

На следующий день Лапин, оставшись один на один с Луценко, спросил:

– Ты такого внештатника знаешь?.. – Он назвал фамилию отставного офицера.

Валерий наморщил лоб.

– А он чей-то внештатник?

– Я думал, ты в курсе. Шуваловский.

Луценко неопределенно пожал плечами.

– Слушай, а что за дела у Володьки были с браконьерами? Говорят, он досье какое-то вел.

Луценко вздохнул.

– И до тебя уже дошло. Ерунда это. Народ испокон века тут рыбачит. Кто борзеет, того ловим, а кто по тихой грусти – пусть себе. Сам же знаешь, как это делается. У нас у одних, что ли? А Володя еще с того года закусил удила. Тут, блин, рост преступности, а он чуть чего – браконьеры! С ним Мазур сколько беседовал, но без толку.

– И с чего же это он так браконьеров невзлюбил? Экологией увлекся?

Валерий опять вздохнул.

– Не хочется плохое говорить, но уж если ты зацепил… Володя в последнее время с катушек съехал. Тут, было дело, должность начальника криминальной милиции освободилась. Володька виды имел. А назначили другого. Ну, он обиделся, пить, собака, стал горькую. С этим своим внештатником. Западет куда-то на три дня, потом явится с бодуна, говорит – на реке был, «рыбную мафию» шерстил.

– Так нет ее, «рыбной мафии»?

– Почему нет? Вон, по рыбинспекторам из ружей шмаляют. Только Володька не с мафией боролся, а гонор показывал.

Лапин промолчал.

Явился Гусев с тоненькой папкой розыскного дела.

– Еле нашел, на шкафу валялось. Дело Шувалов завел и сам по нему работал. Когда Мазур его сейф проверял, дело забрал и передал в группу розыска.

Из материалов Лапин не почерпнул ничего. Обычные справки и объяснения. Андрей еще раз перелистал немногочисленные бумажки, задержался взглядом на описи документов.

– Слушай, а опись-то составлена другим почерком.

– Да? И что?

– Для чего потребовалось менять опись?

– Не знаю.

– А я предполагаю. Чтобы вынуть какие-то документы и в описи не осталось упоминания о них.

– То-очно!

– Опись полагается составлять в двух экземплярах. Как думаешь, может у Шувалова в сейфе остаться папка с копиями?

– Если Мазур не унес.

– У кого ключ от сейфа?

– У Луценко. Но мы без него обойдемся. Зачем внимание привлекать? – Гусев вышел и вскоре вернулся с двумя увесистыми связками ключей. – Вот, у залетных домушников изъяли. Медвежатниками поработаем?

– Иди, дверь запри.

После получаса безуспешных стараний замок сейфа щелкнул. Лапин долго рылся среди вороха скоросшивателей, наконец достал нужную папку. – Смотри ты, повезло! Копии на месте.

Искомый документ, составленный рукой Шувалова, обнаружился быстро. Гусев и Лапин сверили копию с оригиналом. В копии значилось объяснение какого-то Луферова, отсутствующее в деле.

– Ты как в воду глядел, – сказал Гусев уважительно. – Не зря в управе пашешь. А я-то – пень с глазами…

– С мое послужишь, тоже поумнеешь. Пробей-ка этого Луферова через паспортную. Сейчас к нему и сгоняем.

Луферов жил в двухэтажном бараке на самой окраине. Сразу за домом начинались заросли тальника, а дальше, на крутом взгорке речного берега маячили какие-то заброшенные постройки и сиротливо торчала в сеющее дождем небо почерневшая дымовая труба. Какое-то почившее в бозе производство.

Когда они вышли из машины, Гусев остановился и огляделся.

– Знаешь, что самое интересное? Отсюда до времянки деда Семена метров двести.

– Значит – горячо, – усмехнулся Лапин. – Пошли.

Луферов, пьяноватый мужик лет пятидесяти, открыл дверь после долгих пререканий и с порога заявил, что «никого не вызывал и нечего тарабанить».

– У нас к вам пара вопросов, – миролюбиво сообщил Лапин, но хозяин толкнул его и попытался захлопнуть дверь. Лапин вломился в квартиру, слегка встряхнул пьянчужку.

– Остынь, разговор есть.

– Пошли вон! Я прокурору жаловаться буду!

– Страшновато, конечно. Только прокурор здесь у вас…

– Придется везти в отдел, – решил Гусев и грозно осведомился у крикуна: – Культурно пойдешь или вприпрыжку побежишь? Считаю до одного…

Когда они проходили мимо дежурной части, Гусева окликнули, и в кабинете Лапин оказался один на один со скандальным мужичком. У того в милиции прыти поубавилось.

– Недавно вы встречались с капитаном Шуваловым, – начал Андрей. – О чем был разговор?

– Это с каким Шуваловым? Который утонул?

– Кто вам сказал, что он утонул?

– Весь город знает.

– Так о чем вы беседовали?

– Не помню, – Луферов уставился в пол.

– Я напомню. Вы кое-что рассказывали про деда Семена.

– Да ну! – отмахнулся Луферов, не поднимая глаз.

– Слушай, – сказал Лапин негромко. – Ты ведь свидетель убийства. А со свидетелями случаются неприятности, пока преступники на свободе. Неужели не понятно?

– Я не свидетель! – взвился мужичонка. – Видел только, как его к лодке потащили. – Он осекся, но сообразив, что проговорился, махнул рукой. – Вышел вечером на берег собачку прогулять, чтоб она околела! Жены собачка…

– Сколько их было?

– Трое. Молодые, здоровые. Не местные, таких в городе не встречал.

– Что за лодка?

– «Казанка». И двигун на ней какой-то заковыристый. Заграничный.

– Не «Ямаха», случайно?

– Я откуда знаю!

Дверь открылась, и в кабинет сунулся Луценко. Оглядев присутствующих, поднял руку.

– Заняты? Ладно, я потом.

Лапин придвинул лист бумаги, взял ручку.

– А теперь давайте с самого начала и поподробней. – Он успел лишь набросать «шапку», как дверь опять распахнулась и в кабинет вошел подполковник Мазур.

– Прервись на минуту, срочное дело. А вы, гражданин, подождите в коридоре.

Лапин поморщился, но не нашел, что возразить. Вскоре он понял, что у начальника РОВД нет никакого срочного дела, так, пустой разговор о предстоящей коллегии УВД, на которую подполковник собирался ехать. Знает ли Лапин, что думает о Мазуре высокое начальство? Да откуда, черт возьми?! Мазур, однако, тянул эту бодягу минут пятнадцать, потом взглянул на часы: вот заболтался! И вышел.

Лапин выглянул за дверь. Луферова в коридоре не было.

Гусев выругался, вглядываясь в залепленное грязью ветровое стекло «Карины». В темноте на ухабистой дороге разбить машину было пара пустяков.

– Где же, он собака, загасился? Надо на лодочную сгонять. У него ведь «обяшка» имеется.

Дежурный по лодочной станции долго рассматривал удостоверения незваных гостей, подсвечивая карманным фонарем. Наконец неохотно сообщил.

– Да с час уже, как Луферов на своей «Оби» отплыл. Прибежал какой-то заполошный. Я еще спрашиваю, куда в такую погоду да в темень на этой босоножке попрешь? Он молчком мотор навесил и отчалил. Рюкзаки загрузил, ватники и одеяла…

– Ну, все, только мы его и видели, – подытожил Гусев, садясь в машину. – Заляжет где-нибудь в землянке – ищи-свищи!

– Слушай, – сказал Лапин, – забыл спросить? Тебе почерк, которым составлена вторая опись, не знаком?

– Вроде знаком, да не соображу чей. Хорош на сегодня! Второй час ночи уже.

– Подбрось меня в отдел и дуй отдыхать.

– А ты?

– А я по бабам.

…В кабинете Шувалова, порывшись в бумагах, Андрей нашел рапорт Луценко. Не важно, о чем рапорт. Лапин положил рядом две бумаги: вторую «липовую» опись из дела деда Семена и сочинение замнача ОУР. И криво усмехнулся. Не трудно ведь было и сразу догадаться. Один почерк – к эксперту не ходить! Ладно…

Утром на крыльце райотдела Лапина встретил Гусев. Его лицо Андрею не понравилось.

– Что еще?

– Офицер-отставник, Шуваловский внештатник в больнице. Черепно-мозговая травма, вся харя расквашена и на теле живого места нет.

– При каких обстоятельствах? – деревянным голосом поинтересовался Лапин.

– С ним не больно поговоришь. Промычал только, что поздно вечером на улице избили неизвестные.

– Вот как.

– Ага, вот так. Но я заглянул к нему домой. Он один живет. Воровские ключики опять пригодились. Никто его на улице не встречал. Судя по состоянию квартиры, нагрянули и круто поговорили.

– Трое нездешних мордоворотов?

– Они записки не оставили. Но не исключено. Думаю, Шуваловское досье, если оно и было, нам искать больше смысла нет. – Гусев сплюнул. – Не нравится мне все это. Паршиво как-то оборачивается.

– Ну, займись раскрытием краж белья с веревок. Никто не неволит.

– Да пошел ты! Я к тому, что мы все время косяки порем и везде опаздываем.

– А это потому, – объяснил Лапин, – что сука среди своих. Занятный парень этот ваш Луценко.

– Ну, пока. Завтра к восьми заедешь, – бросил Луценко водителю, спрыгнул на землю и хлопнул дверцей оперативного «уазика».

Машина, пыхнув дымком из выхлопной трубы, укатила. Луценко посмотрел на освещенные окна своей квартиры. Провались ты! Опять домой ночь-заполночь. Ничего, будут бабки – будет другая жизнь. Он направился к подъезду, распахнул пронзительно скрипнувшую дверь. Подъезд встретил его кромешной теменью. Опять пацанва лампочки побила! Надо отловить и пообломать шкодливые ручонки! Он ощупью двинулся к лестнице. Входная дверь за ним захлопнулась.

Но до лестницы он не дошел. Удар в челюсть швырнул Луценко на стену. Затылок, врезавшись в штукатурку, взорвался нестерпимой болью. Замнач розыска хотел закричать, но следующий удар погасил сознание.

Лапин посмотрел на распростертое на полу тело, поколебался. Потом занес ногу и резко ударил ей сверху вниз, в коленный сустав. Раздался хруст. Луценко глухо застонал, приходя в себя от боли, но кулак, нацеленный в голову, окончательно лишил его чувств, не позволив рассмотреть нападавшего.

– Отдыхай. Хромые в ментовке не служат. – Лапин сплюнул сквозь зубы, подняв воротник куртки, вышел в безлюдный двор и, сгорбившись, зашагал прочь под самыми окнами.

Утром Андрею позвонил полковник Павлов.

– Что там за чепэ с Луценко?

– Обычное дело. В вечернее время в подъезде встретили и избили неизвестные.

– Ничего себе, обычное! Говорят, с палочкой всю жизнь будет ходить. Задержали подозреваемых?

– Никак нет.

– Хреново! – И спросил другим тоном: – Почему мне звонит Мазур и требует тебя отозвать? Ты чем там занимаешься?

– В поте лица повышаю процент раскрываемости.

– Что за разговорчики?! – рявкнул Павлов. И тут же спросил почти участливо: – Ты в порядке?

– В полном.

– Что выяснил по Шувалову?

– Его убили.

Повисла пауза.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– А доказательства?

– Никаких.

– Так какого черта?!.. Он мне звонил незадолго до исчезновения. Просил разрешения приехать, показать какие-то документы. Толковал про убийство. Я как раз обдумывал, кого бы в Лесогорск послать, чтоб разобрался по-умному. А тут ты напросился. Думаешь, я старый дурак и не понимал, чего ты туда прешься?! Комплексы тебя замучили – всё оправдаться хочешь. Перед ним, перед ней, перед собой? Но, раз так, комплексы отставить! Объясни толком, что там происходит?!

– Шувалов уже не приедет и ничего не покажет. Потому что больше нет ни его, ни документов. – Голос у Лапина сел. – А что сказали про звонок – спасибо! Это кое-что проясняет. Бухгалтерская распечатка медугородних разговоров попала к Мазуру. Или еще к кому-то. Они заподозрили, что Володька собирается идти ва-банк. В общем ясно….

– Немедленно возвращайся, – приказал Павлов.

– Зачем? Ознакомиться с приказом об увольнении?

– Какое, к черту, увольнение?!

– Да бросьте! Не сейчас, так через месяц. За то, что не поправил дела.

– Андрей, – по-отечески сказал Павлов. – Немедленно двигай сюда. Ты там черт знает чего наворотишь! Приезжай, напиши, обстоятельный рапорт, ознакомим крайпрокуратуру, направим бригаду. Я сам поеду…

– Вы хоть верите в то, что говорите? – перебил полковника Лапин. – Вы мне лапшу на уши вешаете или себя обманываете?

– Андрей!!

Лапин положил трубку и направился вон из райотдела. Заняться ему пока было нечем.

Провалявшись на кровати в гостиничном номере весь день, Лапин, как стемнело, вернулся в РОВД. Заглянул к Гусеву. Тот оказался на месте, настороженно глянул на напарника.

– Где ваше превосходительство носит?

– Мы отдыхали.

– Самое время. А я вот поработал.

– Повысил раскрываемость на две тысячных процента?

– Слушай, – Гусев понизил голос, – я уж подумал, кранты нашему делу. А тут везуха подкатила.

– Не томи, порадуй.

– В ИВС за наркоту сидит один шибко цветной тип. Мы его давно пасли. Крученый, у блатоты авторитет имеет, у общаковцев в доверии. Осведомленный мужик. Вот я ему в камеру и подкинул человека, чтоб вызвал на откровенность. У меня наседка с опытом. Цветной и разговорился. Рассказывает, что плотно завязан в икряных делах. Знает, кто ловит, кто сбывает, кто прикрывает. И упомянул про то, что приезжие быки грохнули какого-то бича.

– Может, хлещется?

– Не похоже.

– И как мы его поколем?

– Понятия не имею. Ты спец из управы, ты и думай.

Лапин помолчал, размышляя.

– Можешь цветного поднять из камеры?

– В такое время? И следака не спросив?

– А ты напрягись. Ты здешний или зачем?

Гусев криво усмехнулся.

– Под танки толкаешь, начальник?

– Штабным крысам памятники не ставят. Не хочешь стать панфиловцем?

– Нам с тобой если чего и поставят, так, в лучшем случае, волчью печать в трудовую книжку. Ладно, попробую.

– Я с ним с глазу на глаз переговорю.

– Смотри, стукача не запали!

– Не пугайся.

Худой, чернявый парень, попахивающий камерным смрадом, опустился на стул.

– Фамилия, имя? – жестко спросил Лапин.

– Мне бы чайку, нач-чальник!

– С чаем успеется.

– А на сухую базара нет.

– Ну, смотри… Я из крайцентра, майор Лапин. Ты здешнего замначальника розыска Луценко знаешь?

– Кто ж его не знает. – Парень зевнул.

– Он арестован и сейчас находится в краевом изоляторе ФСБ.

– Во нештяк! – Чернявый расплылся в улыбке. – За что повязали?

– За соучастие в убийстве своего шефа, Шувалова. За связь с организованной преступной группой, занимающейся на реке незаконным промыслом. И еще кое-чем похлеще. Ты не в курсе?

Парень насторожился.

– Откуда мне-то задуть могло?

– Знаешь, кто лучше всех колется на следствии? Менты.

– Ну и что?

– А то, что в его показаниях фигурирует твоя фамилия.

– Каким это боком?

– А ты, по его словам, с бандгруппой, что сейчас по реке рассекает, в тесном контакте.

– Порожняки. Кончай, начальник, на понты меня обувать!

– Слушай внимательно. Есть такое негласное решение: если ты прояснишь некоторые обстоятельства, выйдешь на свободу. Официально я тебя отпустить, понятно, не могу. А со второго этажа спуститься сумеешь? – Лапин кивнул на окно. – Одно условие – сваливаешь из района и ментам не попадаешься.

Парень выпучил глаза.

– Ты гонишь, начальник! Покажи ксиву.

Лапин протянул ему служебное удостоверение. Чернявый долго изучал книжицу, вглядывался в фотографию на ее развороте. Наконец спросил:

– Это чо, такие новые методы? Как в Америке? Сдал босса и свободен?

– Угадал.

– Никогда про такое у нас не слыхал.

– Ты много про что не слыхал. Вот я тебя и просвещаю.

Парень задумался.

– И какие гарантии, что не кинешь меня?

– А чем ты рискуешь? Протокола я не составляю и ничего подписывать не прошу. А слово к делу не пришьешь.

Лапин видел, что в чернявом оторопь и недоверие борются с отчаянным желанием оказаться на свободе. Любой ценой. И желание это настолько сильно, что парень может клюнуть.

– Если попадешь под раскрутку, получишь срок – стариком выйдешь и с тубиком в последней стадии. Есть о чем подумать.

– Ну ладно, предположим, я на твои приколы куплюсь. Потом в окно, а ты мне пулю в затылок… при попытке к бегству. Или там, внизу караулят?

– Ты деловой или шестерка? Если деловой, рискни. А на тот свет могут и без побега, прямо в камере отправить. Дела-то серьезные заварились.

– Пугаешь?

– Как хочешь понимай.

– Ты не мент, – сказал чернявый. – Ты кто-то другой.

– Может, и другой, тебе какая разница? Но тебя не обманываю. Как сказал, так и будет.

В черных глазах парня вдруг взвились чертики.

– Ну, Бог тебе судья! Давай сыграем в русскую рулетку. Я азартный.

– Я тоже, – заверил Лапин.

Спустя час, чернявый, неотрывно глядя на Лапина, взобрался на подоконник, спустил ноги в открытое окно, потом перевернулся на живот и скользнул вниз, отыскивая ногами узкий выступ карниза.

– Ты вольтанутый какой-то! – Его голова исчезла из виду.

Лапин запустил руку в нагрудный карман и выключил диктофон. Запись доказательственной силы не имеет. Зато на ней полный расклад. Если и вправду нагрянет Павлов с бригадой, будут по крайней мере знать, за кого браться. А браться тут есть за кого. Андрей неторопливо закурил и стал наблюдать, как слоистый дым утягивается в дождливую темноту за окном.

– Так-то, брат, – сказал Лапин, усаживаясь напротив Гусева. – И агента твоего не запалил, и кое-что выяснил.

– Как умудрился?

Андрей пропустил вопрос мимо ушей.

– Короче, у этих приезжих целая индустрия. И не первый год. Мужики рыбу ловят. «Бойцы» везут добычу на укромный табор. Там доверенные люди готовят икру. Потом ее переправляют в город и, пока не наберется партия, хранят, как думаешь, где?

– Ну?

– Помнишь развалины недалеко от дома Луферова? И рядом с времянкой деда Семена.

– Старый рыбозавод.

– Точно. Там, в пакгаузе, бочки временно и складируют. Потом договариваются с вагоном на станции и гонят дальше, к месту реализации. Шувалов два года это отслеживал, просек их систему и, надо понимать, вербанул деда Семена для наблюдения за пакгаузом. Чтоб знать, кто туда ныряет, когда икру вывозят. Икру-то изъять на заводе не проблема. Но кого к ней привяжешь? А если с поличным – другой разговор. Цветной говорит, местная босота засекла, что бич с ментом подружился, город-то небольшой, шифроваться трудно. Предупредили приезжих братков. Они деду Семену рот и закрыли. Он теперь на дне речном. А дальше, как я понимаю, получается вот что. Луферов со своей псиной случайно увидел, когда братки взяли Семена. Луферова как-то вычислил Шувалов, поколол и взял объяснение. Оно могло послужить основанием для возбуждения уголовного дела об убийстве. Но его из розыскного дела изъяли… сам догадайся, кто. А потом и мы на Луферова вышли. И тоже почти покололи. Но нам помешали… Цветной, похоже, сам не при делах. Помогал в транспортировке и сбыте икры, за это имел свою долю. В силу таких обязанностей хорошо знает, кто из должностных лиц подвязан и на каких условиях. Это все здесь. – Лапин протянул напарнику кассету. – Пусть у тебя полежит. Смотри, чтоб Мазуру в руки не попала.

– Так мы же свидетеля заимели – цены нет!

Лапин отмахнулся.

– Брось. Он ни за что официальных показаний не даст. Ему лучше в тюрьме сидеть, чем в земле гнить. А запись – для использовании в дальнейшей оперативной разработке. Я думаю, скоро приедет Павлов. Ему и передашь.

– А ты? – насторожился Гусев. И вдруг спохватился. – Ты с кем моего клиента оставил?

– Тут, понимаешь, какое дело. – Лапин зевнул. – Ни с кем. Он совершил побег.

– В каком смысле? – не понял Гусев.

– Ну, окно было открыто, он и сиганул со второго этажа. Я думал, ногу сломает. Но повезло ему.

Гусев некоторое время молчал, наливаясь бордовым румянцем. Наконец до него дошло.

– Мать твою! Так вот ты как его поколол! Ты же меня подставил!.. Ты ненормальный! Нет, просто козел!

– Успокойся. Скажешь, что работал с арестованным по своей линии. Явился хрен из управления и забрал твоего клиента к себе. Ты же не мог отказать. Весь спрос с меня. Тебе больше строгача не влепят.

– Не пойму я, что ты затеял? – Гусев перекатывал на скулах желваки.

Лапин помолчал, потом вздохнул.

– Было дело, круто я задолжал Володьке Шувалову. Пришла пора расплатиться. Да и терять мне нечего.

– Мутный ты тип! Это ты Луценко приголубил? Ты, кто же еще! Но я в эти игры больше играть не хочу. Не потому, что боюсь. Просто они мне не нравятся. Так нельзя. Я, может, и не сильно правильный по жизни…

Лапин усмехнулся.

– Что ты, сидя в своей дыре, знаешь о жизни? Жизнь, Саня, такое дерьмо! И чем выше, тем дерьма больше... Когда появится Павлов, возможно, это случится завтра утром, скажи, что я тебя уведомил о своем отъезде в крайцентр на «Метеоре» и больше ты меня не видел.

– А ты уезжаешь?

– Посмотрим.

– Чего смотреть? Что ты еще затеял?

– Хочу, понимаешь, тех приезжих хлопцев разыскать. И чтоб мне в этом никто не мешал.

Гусев, скрипнув зубами, повторил:

– Ты ненормальный. Зачем тебе эти хлопцы? Думаешь, они тебе явку с повинной напишут?!

– Я помощи не прошу. Сделай только, как я сказал. Но если ты меня сдашь…

– И что тогда?

– Мужиком тебя перестану считать.

– Куда ты один попрешься?

– Мое дело. Я в горах воевал. Прорвусь.

– Горец, блин, Дункан Маклауд! Тут тебе не горы.

– Но тоже все весьма запущено. Ладно, иди докладывай о побеге.

Андрей лежал на кровати в гостиничном номере, прислушиваясь в темноте к шелесту дождя по стеклу. Отвратная какая осень! Словно весь мир погрузился в серое, промозглое безвременье. Словно жизнь замерла, как красавица, уколовшаяся ведьминым веретеном, и никак не может освободиться от наваждения.

«Сентябрь кончается… – подумал Лапин. – Кончается, да никак не кончится.»

Зазвонил телефон. Андрей взял трубку.

– Слушаю.

– Надо встретиться и поговорить, – произнес приглушенный мужской голос на том конце провода.

– О чем? Вы кто?

– Разговор по интересующему вас вопросу.

– Я сейчас интересуюсь, как бы задремать.

– Кончай, – сказал незнакомец. – Не ты один тут правду ищешь. Кое-кто хочет рассказать, зачем Шувалов поехал на реку и что с ним там приключилось.

– Провокатор ты.

– Нет. – Незнакомец помолчал. – Я… сотрудник местной рыбоохраны.

– Ну, тогда другое дело! Кристальной честности люди!

– Менты не все козлы и рыбинспекция тоже! – рассердился собеседник. – Короче, так. Уговаривать не стану. Если хочешь здешней сволоте хвост прищемить, приезжай. Может, узнаешь, где у крутых ребят засолочный табор. Жду тебя у выезда из города, на берегу, где старая брандвахта стоит. Только приезжай один. Местным ментам веры нет.

В трубке зачастили гудки.

Лапин сел на кровати. Возле той брандвахты тебя, товарищ майор, и похоронят. Мазур наверняка понял, что ты играешь без правил, на свой страх и риск. А значит церемониться нечего… Что ж, полежи на коечке, отдохни. Так оно спокойней.

Андрей поднялся и начал быстро одеваться. Если поймать «рысака», можно успеть минут за пятнадцать…

Отпустив подбросившую его легковушку, Лапин огляделся. Слева от шоссе, под насыпью, сквозь ненастье едва заметными проблесками угадывалась поверхность реки. Оттуда доносился негромкий шелест прибоя. За негустым ивняком чернела двухэтажная надстройка старой брандвахты. Лапин достал пистолет из наплечной кобуры, переложил его в карман куртки и направился к берегу. Когда миновал заросли, дорогу преградила темная фигура в дождевике.

– Привет.

Андрей остановился.

– Ты, что ли, звонил?

Он покосился по сторонам, прислушался, но не уловил ни движения, ни шороха.

– Короче, так. – Незнакомец заговорил почти шепотом. – Город небольшой, слухи быстро разносятся. Мы в курсе дела.

– Кто это – мы?

– А те, кому беспредел в печенках сидит. Понял уже, что творится? Все повязаны и никто встревать не хочет.

– А я тебе зачем?

Незнакомец хмыкнул.

– Ты человек посторонний, не замаранный, и какой-то у тебя свой интерес. Может, и столкнешь нашу кучу с мертвой точки.

– Говори, зачем звал?

– Короче, так. Есть на реке незаметная проточка, а за ней озеро. Там у «деловых» засолочный табор. Про него рыбаки знают, но тебе не скажут. А я покажу. Там у них, понимаешь, целый комбинат. Вызывай срочно своих из крайцентра и бери с поличным.

– Сколько там народу?

– Десяток работяг, «смотрящий» и три «бойца». Иногда целая орава наезжает, но эти – постоянно. И еще. В землянке ждет тебя один мужик. Так вышло, видел он, как Шувалова убили и где его на дно спустили.

– И что, не терпится поделиться секретом?

– Да запутался он. С деловыми терся, а теперь сам от них шугается. Короче, долго объяснять, он сам тебе расскажет. Едешь или нет? У меня тут лодка.

Андрей молчал.

– Да не бойся. Один я.

– Иди вперед, – сказал Андрей.

Они приблизились к полосе прибоя. Здесь, наполовину вытащенная из воды, лежала на песке «Казанка». Лапин присмотрелся. За транцем маломерного судна темнел необычной формы кожух заграничного двигателя.

Андрей похлопал по плечу идущего впереди рыбинспектора. Тот оглянулся. Лапин коротко саданул его кулаком в челюсть. Инспектор повалился спиной на лодочный кубрик, быстро сунул руку под полу плаща. Андрей, перехватив юркнувшую под плащ руку, рванул противника на себя, поставил на ноги и ударил коленом в пах. Инспектор охнул и согнулся пополам. Лапин заломил ему за спину руку с пистолетом, вырвал оружие. Подсечкой сбил врага на землю и навис над ним, направив пистолетный ствол в лицо.

– Сволочь! Так вы и Шувалова заманили? Покажем блатной табор и где деда Семена утопили. Да? Отвечай! Кто ты такой на самом деле.

– Инспектор, – прохрипел лежащий. – Документы посмотри. Ты чего такой резкий? Не нарывайся, плохо кончишь.

– Я уже нарвался. В Бога веришь? Помолись.

– Перестань! У меня дети. – Голос инспектора дрогнул.

– Без такого отца дети, глядишь, людьми вырастут. – Андрей передернул затвор, досылая патрон в патронник.

– Да подожди ты! Чего тебе надо? Спрашивай! Скажу.

Андрей сделал вид, что раздумывает.

– Кто убил Шувалова?

– Да эти, трое бойцов приезжих.

– Где труп?

– Не знаю. Меня там не было. Я только выманил. Он сам поехал. Знал куда. Ему стрелку в условленном месте набили.

– Где сейчас бойцы?

– На таборе. – Инспектор вдруг зачастил словами. – Но завтра вечером будут в городе. Привезут партию икры, заберут то, что здесь на складе скопилось, и на станцию. У них вагон заказан, товар вывозить.

– Сколько там будет народу?

– Они, да грузчики, да водила с грузовика. А на станцию вчетвером поедут. Грузчиков не возьмут, там свои есть. Грузовик и они на легковушке для сопровождения.

Лапин поразмыслил.

– Что так жидко?

– А кого им бояться?

– Какой дорогой поедут?

– По объездной, чтоб глаза не мозолить.

– В какое время?

– Поезд в час ночи. Но надо еще успеть разгрузиться.

– Вставай и пошли.

…Лапин посветил фонариком в открытый люк. Внизу, в глухом трюме брандвахты по колено в черной, радужно расцвеченной мазутом воде стоял инспектор.

– Отдохни здесь, – сказал Лапин. – Приеду, когда все закончится.

– Я здесь от сырости загнусь!

– Зато от жажды не погибнешь.

– Отпусти меня, – вдруг жалобно попросил инспектор. – Я никому ни слова!

– Нету у меня к тебе доверия. Не заслужил.

– Что ты творишь?! – Инспектор всхлипнул. – Зверюга ты! Не лучше тех, за кем гоняешься. Мне ведь не жить теперь. Если в зону попаду, урки замочат, за то, что сдал! А если на свободе останусь… все равно замочат. Я к реке привык, к простору. В тюрьме так и так загнусь!

– Не старайся, я не слезливый.

Пленник вдруг озлился.

– Имей ввиду. Если со мной теперь что случится, тебе это даром не пройдет!

– Мордовороты с разборками явятся?

– Я подстраховался. Если сгину, найдется кому на тебя указать. Твоему же начальству.

– За сутки не окочуришься, а там посмотрим. – Лапин захлопнул люк и запер его, просунув в металлические скобы обрезок водопроводной трубы.

Утром Лапин из гостиничного номера позвонил Гусеву. Тот в ответ на приветствие промолчал.

– Павлов не появился?

– Нет, – буркнул Гусев. – Сегодня же коллегия в управлении. Забыл? Мазур еще вчера ночью на нее укатил. Из управы трезвонят, все телефоны оборвали. Дали команду: найти тебя, доставить в отдел и доложить.

– Саня.

– Чего тебе?

– Выручи в последний раз.

– Да пошел ты!

– Нужна милицейская форма, полосатый жезл и твоя машина.

– А жену мою тебе не надо?

Лапин помолчал, потом невесело хохотнул.

– Жену не надо. Чего нет, того нет. Не подумай, что я о ней плохого мнения.

Гусев посопел в трубку.

– Надыбал чего-то?

– Тебя не касается. Я и так тебя подставил. Но мундир и транспорт нужны позарез.

– Давай лучше Павлова дождемся.

– Времени нет.

По крыше приткнувшейся у обочины с потушенными фарами «Карины» постукивали дождевые капли. Лапин глянул на часы. Около ноля. Где же они застряли?

Покидая гостиницу, Андрей позвонил Наташе. Она откликнулась оживленно.

– Чего не заходишь? – И спохватилась. – Что нового?

Андрей не ответил на вопрос. Он не мог сказать ей правду. Пусть потом, другие.

– Попрощаться хочу.

– Уезжаешь? А как же… – Наташа осеклась.

– Послушай, – сказал Лапин. – Я приехал не только ради Володи. Я тебя всегда… любил и буду любить. – Последние слова он выдавил из себя с трудом. – Может, мы больше не увидимся. Просто хочу, чтоб ты знала.

– Что случилось, Андрюша? Ты…

Он положил трубку.

…Вдалеке на трассе сверкнули автомобильные фары. Андрей приспустил боковое стекло, всмотрелся. Впереди, определенно, шел грузовик, а за ним, заливая мокрый асфальт ослепительным люминесцентным огнем, следовала легковушка.

Андрей огляделся. Других машин на трассе не наблюдалось. Он выжал сцепление, поставил «Карину» поперек полотна, нахлобучил фуражку и вышел под дождь. Китель с лейтенантскими погонами был ему тесноват и жал подмышками. «Карина» перегораживала въезд на мост через ручей. Пространство между ней и железными перилами моста было слишком узким, чтобы автомобиль мог прошмыгнуть мимо.

Кортеж стремительно приближался. Андрей поднял жезл. Легковушка обогнала грузовик, выскочила вперед и с визгом затормозила метрах в десяти от Лапина. Из окна высунулась коротко остриженная голова.

– В чем дело, командир?

Грузовик остановился поодаль.

Ну, вот и свиделись. Интересно, что вы сделали с Володькой? Легко он умер или нет? Держа за спиной руку с пистолетом, Лапин направился к машине. Он цепко всматривался в темноту салона, стараясь не пропустить там ни малейшего движения.

– Инспектор дэпээс Сидоров. Прошу выйти из машины. Приготовьте документы для проверки. Кабину и багажник – к осмотру!

– Кончай, лейтенант! Держи сотню, езжай в бар, согрейся.

– Выходите. – Лапин, не отрывая взгляда от говорившего, осторожно взялся за ручку дверцы.

Он заметил, как в темноте салона блеснул вороненый ствол помпового дробовика. Они были накачанные и быстрые ребята. Быть может, они собирались просто припугнуть настырного лейтенанта. Но у них было слабое место. Они не предполагали, кто и зачем остановил их на пустынной ночной трассе.

Лапин мгновенно распрямил заведенную за спину руку и выстрелил. Стриженная голова дернулась и залилась кровью, которая показалась Андрею черной.

– А-а, падла!!

Из кабины ударил пистолетный выстрел, пуля куснула Лапина в плечо. Выхватывая из кармана кителя второй, отнятый у рыбинспектора пистолет, Андрей сделал шаг назад. Другой бритоголовый клацнул затвором дробовика, но ствол за что-то зацепился в тесноте салона.

Вы не успеете, ребятки! Вы обосрались от страха и неожиданности. И даже пистолет в руке водителя после отдачи возвращается на прицельную прямую слишком медленно. Вы не успеете! Вы привыкли мучить и убивать. Вы и подумать не могли, что кто-то в мусорской форме, которую вы так презираете, станет убивать вас. Не задерживать и разоружать, а мочить вглухую. Как умеете вы сами. А что иное с вами делать, если сделать больше ничего нельзя?! Это вам за Володьку, за Наташку, за жизнь, которую вы испоганили…

Лапин стрелял из двух рук, не целясь, почти наугад. С такого расстояния промахнуться было невозможно. Наконец патроны в обоих магазинах кончились.

Когда грохот стих, Лапин быстро сменил обойму в своем «Макарове». В салоне легковушки не наблюдалось никакого движения. Три черных, угловатых силуэта застыли на сиденьях в неловких позах. Кровь в темноте давала о себе знать лишь темным отблеском.

Грузовик взревел мотором. Лапин резко обернулся на звук. Тяжелая машина рванула задним ходом, пытаясь развернуться. Ее занесло. Лапин выстрелил, целя по колесам. Водителю удалось развернуть грузовик на неширокой полосе трассы. Пули искрили, рикошетя об асфальт, и с визгом уносились в темноту, пока «Макаров» в руке Андрея не смолк с отведенным назад кожухом затвора. Тяжело груженная машина стала набирать ход.

Из придорожных зарослей вдруг хлестнул винтовочный выстрел. Андрей вздрогнул от неожиданности. Уходящий грузовик завилял, его повело к обочине, бампер сшиб несколько полосатых придорожных столбиков, и тяжелая машина с грохотом завалилась в кювет. Следом через полотно трассы мелькнула чья-то тень.

Когда Лапин подбежал к месту аварии, Гусев уже надевал на водителя наручники. Рядом на траве лежал старенький кавалерийский карабин. Несколько вывалившихся из кузова бочек разбилось, и среди древесных обломков оранжево поблескивало жирное месиво кетовой икры.

– Здравствуй… новый год! – Лапин опешил. – Ты каким ветром?

– Тебя же без присмотра нельзя оставлять. Ты чокнутый! Ну, пришлось маленько пропасти. Ни фига ты хвоста не заметил, спец! У меня тут мотоцикл в кустах.

– А карабин откуда?

– Я охотник, – солидно объяснил Гусев. – Как же в тайге без карабина? И разрешение имею.

– Куда ты башку суешь?! – Лапин указал на расстрелянную легковушку. – Там же три жмурика.

– Вооруженная банда открыла огонь. Оружие нами применено правомерно. Но ты на всю голову долбанутый. Я не ожидал, что ты с ними так… – Гусев усмехнулся. – А мороки будет – почему, никого не уведомив, устроили засаду, да еще с такими последствиями?! Ладно, – он махнул рукой. – В случае чего, не пропаду. А вот тебя могут и прищучить. Вторая «пушка» откуда?

– За меня не беспокойся. Рация есть? Вызывай группу. Да винчестер свой спрячь. Скажешь, я один стрелял.

Лапин направился к «Карине».

– Эй, ты куда?

– На старой брандвахте меня один деятель дожидается.

Полковник Павлов выругался.

– Это вы к моему приезду подарок приготовили?

Вокруг изрешеченной пулями легковушки и опрокинутого грузовика суетились сотрудники в форме и в гражданском. Три милицейских «уазика», перегораживая дорогу, заливали светом фар место происшествия. Скованного наручниками водилу затолкали в «воронок».

– Где Лапин?

Гусев помялся.

– Да поехал к старой брандвахте. Какие-то проблемы у него там остались. Он вам магнитофонную кассету передал. Стоит послушать!..

Вынув из скоб обрезок трубы, Лапин распахнул люк.

– Вылезай.

Ему никто не ответил.

– Уснул, что ли?

Ни звука. Андрей достал фонарик и посветил вниз. Он увидел рыбинспектора и вздрогнул.

Постоял молча в задумчивости. Что ж, так оно и бывает. Крантец крадется незаметно, откуда его не ожидаешь. Тут на самооборону не спишешь. Да и вообще, если б что-то одно, а так слишком много всего наворотилось – не отбрешешься! Он опять направил луч фонаря в угольную черноту трюма. Неподвижное лицо инспектора посинело, язык вывалился изо рта. Шею перехлестывала петля поясного ремня, другой конец которого был привязан к балке рангоута.

Решил, значит, увильнуть от тюрьмы и разборок. Что ж, вольному – воля! Но если и вправду инспектор подстраховался, если всплывет, что довел мент его, сердешного, до самоубийства – совсем получается перебор.

Лапин ощутил в груди холодную, саднящую пустоту. Вернулся к машине, плюхнулся на сиденье. И что теперь? Он представил себе просторные начальственные кабинеты, прокуренные клетушки прокурорских следователей, будто наяву услышал казенные голоса – вопросы, вопросы, вопросы! О вонючих камерах следственного изолятора думать не хотелось.

Инспектор говорил, что не сможет жить без речного простора. А ты, Лапин, как собираешься жить дальше? Что тебя ждет?

Андрей поднял голову, взглянул на небо и только тут сообразил, что дождь кончился. Налетевший ветер трепал низкие тучи, и в образовавшихся прорехах проблескивала затуманенная луна. Ну, вот и все.

Он вздрогнул от шума автомобильного мотора. Из-за поворота блеснули фары. Милицейских «уазик» остановился неподалеку. Из него посыпались люди. Лапин узнал Гусева и кого-то еще из райотделовских. Впереди прибывших мелькнула сухощавая фигурка полковника Павлова. Знакомый голос окликнул Лапина по имени.

Поздновато, товарищ полковник. Андрей захлопнул дверцу «Карины» и включил зажигание. Прибывшие засуетились. Он тронул машину, осторожно объехал людей и, вырулив на дорогу, до упора утопил педаль газа…

Депутату краевого законодательного собрания Волкову Е.И.

На ваш депутатский запрос сообщаем. Уголовное дело по факту убийства начальника ОУР Лесогорского РОВД В,Шувалова прекращено в связи с необнаружением трупа и иных признаков события преступления.

За незаконный вылов осенней кеты в особо крупных размерах и сопротивление работникам рыбоохранных и правоохранительных органов к уголовной ответственности привлечен ряд жителей г.Лесогорска и соседних районов.

За ненадлежащую организацию работы во вверенном ему органе начальник Лесогорского РОВД Мазур отстранен от занимаемой должности.

В отношение сотрудника УВД края Лапина, превысившего служебные полномочия и допустившего грубейшие нарушения законности, возбуждено уголовное дело. Лапин от следствия скрылся и в настоящее время объявлен в федеральный розыск.

Заместитель начальника управления Г. В. Нос.