Договор на счастье (СИ)

Глава 32

Валерия

Наутро после дня рождения Артёма я наконец-то пришла в себя, проплакав полночи. А через пару дней мы помирились с Максимом. Он извинился на этот раз лично, подарил цветы и пригласил на спектакль в театр, но мне было безразлично. Да и в жизни театра мне хватало. Одна сплошная игра. Мы с Максимом сделали вид, что всё в порядке и ничего не происходило, и продолжили встречаться как прежде.

Артёма я больше не видела, и слышать что-то о нём мне не хотелось. Зачем бередить и без того неспокойное сердце. Сердце, украденное им. Я давно поняла, что влюблена в него. Вернее была влюблена в его образ. Теперь же, после проведённого вместе отпуска, узнав его самого, у меня не осталось шанса. Я растворилась в нём, мечтала о нас, осознавая бесперспективность наших отношений.

Несмотря на очевидное мужское любопытство, по-настоящему я его не интересовала. Он с лёгкостью исчез из моей жизни, точно также как до этого в неё ворвался. Его действия оставались для меня загадкой, я не понимала Артёма. Сначала решила, что привлекаю его, потом — что он хочет сблизиться. Я даже забыла на тот момент о договоре, связывающим меня с Виленским. Захотела настоящих отношений. И только с моим призраком. Но я опять заблуждалась.

Это навевало на меня тоску. Забыть и не думать о мужчине не получалось. Моё унылое состояние замечали все, но с расспросами не лезли. Мне было тяжело и рядом с Максимом. Вынужденные отношения резко стали тяготить. Тем не менее, я старалась это скрыть. Поэтому поездку Виленских в отпуск по случаю дня рождения Макса, восприняла как подарок небес.

После отпуска Максим мне звонил редко, спрашивал всё ли у меня хорошо и не затрагивал тему встреч. Я словно почувствовала запах свободы и на радостях не сразу заметила длительное отсутствие директора на работе. Мысли по этому поводу посещали разные, но первое о чём я поинтересовалась было здоровье. Оказалось Виленский не на больничном, а работает из дома. Долго пазлы складывать не пришлось. Если Максим надолго забросил любимое дело, то только ради одной-единственной женщины. Следовательно, отношения Виленских между собой теплели. И я отчего-то была уверена, что Маргарита Александровна вняла моим словам и всеми силами возвращает себе внимание мужа.

Насколько они были тщательными, я узнала в конце октября. Маргарита сама позвонила мне и попросила о встрече. В кафе у работы она, заметно нервничая, ждала моего появления. Долго и сумбурно рассыпалась в благодарностях за её счастье, к которому собственно я не имею никакого отношения. Но женщину было не переубедить. Она считала, что я дала ей толчок для движения в нужном направлении и помогла осознать, что является для неё самым важным.

Не разделяя мнения о своей значимой роли, всё же молчала и приняла благодарность, чувствуя важность момента для собеседницы. Впрочем, Марго быстро завладела моими эмоциями, заставив их выдать наружу, когда сообщила о своей беременности. Я, правда, была очень рада за них, но немного боялась за совсем немолодую будущую маму. Несмотря на возраст, она чувствовала себя прекрасно. Её не тревожили недомогания, присущие интересному периоду, но она заверила меня, что под наблюдение к своему личному семейному врачу встала сразу, как только стало известно о беременности. Сомнений не было, муж обеспечит Марго не только вниманием, но и круглосуточной заботой. И точно не позволит повториться случившемуся в прошлом несчастью.

Через два дня я получила от Максима приглашение на ужин и отказалась. Появляться в ресторане с ним на глазах у множества лиц, среди которых могут оказаться его с Марго знакомые, желания не возникало. С приведёнными аргументами Виленский согласился, но на ужине настоял. Только перенёс его в квартиру, которая давно без нас пустовала.

Возможно, мне бы удалось придумать что-то ещё и избежать этой встречи, но внутреннее чутьё мне подсказало о необходимости или скорее, о её неизбежности. Время шло, а между нами оставалась недосказанность. Я надеялась на свободу. Ждала от него этих слов с момента разговора с Маргаритой. В тоже время боялась услышать что-то другое, что может мне не понравиться.

Пришлось взять себя в руки и перестать накручивать. Сначала мы поговорим и, если я не услышу ничего о том, что меня волнует — спрошу об этом сама.

Когда я зашла в квартиру, Максим уже накрыл стол ресторанными блюдами, а середину его украшал пышный букет белых роз и несколько зажжённых свечей.

— Я подумал, что ты не придёшь, — улыбаясь мне, выдохнул мужчина. Подошёл ко мне и, обнимая, поцеловал в щёку. — Привет.

— Привет. Опоздало такси, — отозвалась я, задержав взгляд на цветах. Проследив за ним, Максим подтолкнул меня к столу.

— Это для тебя.

— Ты никогда не дарил мне белые цветы, — неожиданно для себя произнесла вслух.

— Всё просто, девочка моя, — отодвигая стул и усаживая меня за стол, продолжал он. — Где-то глубоко в душе я остался романтиком и дарил цветы страсти женщине, которую желал. Теперь я дарю цветы нежности девочке, которой благодарен и которую очень ценю.

— Означает ли это…?

— Да, Лер. Нет смысла затягивать ещё на месяц. Честно сказать я не мог всё это время подобрать слова, но когда Марго сказала о вашей встрече…

Макс замолчал, пристально разглядывая моё лицо и пытаясь что-то для себя понять. Возможно, решал, что можно говорить или как. А я не хотела оставлять между нами тишину и неопределённость.

— Я поняла это давно. Максим, мне можно было сказать сразу. Я счастлива за вас. Неужели ты думал, что будет иначе?

— По правде, да. Мне не хотелось тебя огорчать. Но ты как всегда оказалась мудрее. Или добрее.

За ужином мы немного поболтали о недавних событиях в наших жизнях скорее, как старые приятели, а не как бывшие любовники. От Виленского сквозило явной прохладой ко мне как к женщине, но теплотой как к другу. И это меня радовало.

— Мне жаль, что однажды я тебя обидел, — услышала я, когда после ужина собиралась попрощаться и уйти. Мужчина подошёл ко мне и притянул в свои объятия. Впервые нежные и отстранённые, а не страстные и горячие. Я также прильнула к нему, обнимая как старого друга.

— Это сейчас не важно, и я не держу на тебя зла.

— Сегодня наша последняя ночь, — будто вынужденно проговорил Виленский. — Я ей поклялся, что ты будешь последней, Лера.

— Ты этого на самом деле не хочешь, Максим. И я тоже, — снимая с мужчины выдуманную им передо мной обязанность, с твёрдой уверенностью отвечаю ему.

— Не хочу, верно, — ухмыльнулся он, целуя меня в макушку и нежно оглаживая мои волосы.

— Тогда давай оставим так. Не будем портить этот вечер, ведь он прекрасен.

— Лера, ты никогда не станешь для меня чужой. Для нас с Марго. Я хочу, чтобы ты знала — ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь или поддержку.

Я улыбнулась, сказав спасибо, и, отпрянув от мужской груди, достала из сумки ключи от съёмной квартиры и вернула ему. Он принял их и, подав цветы, проводил меня до выхода, чтобы помочь мне накинуть пальто. Пожелав друг другу всего доброго, мы развернулись — я, чтобы уйти отсюда, а он, чтобы вернуться в квартиру. Уже в дверях я обернулась, когда мне в голову внезапно пришла шальная мысль.

— Максим! Могу я попросить об одолжении?