Доктор Кровь

Пролог

Огромный город погружался в сумерки белой ночи. Он шел по Невскому проспекту и смотрел на светящиеся витрины магазинов, огни реклам, его освещали фары проезжающих автомобилей. Санкт-Петербург, как и все мегаполисы, не засыпал никогда. Да еще и эти белые ночи.

Люди вокруг смеялись и были беззаботны, они хотели расслабиться, ведь был вечер пятницы — впереди выходные. Они веселились, отдыхали и не понимали, что рядом с ними, всего в двух шагах, проходит смерть.

Невысокий, совершенно обычный с виду прохожий свернул на боковую улочку, прошел немного и нырнул в подворотню. Сюда не доставал навязчивый неоновый свет, но прячущийся от суеты проспекта путник прекрасно различал предметы. В самом темном углу ворочался грудой тряпья какой-то алкаш. Черный кот выгнул спину, оскалился и зашипел, светя зелеными глазами. В отличие от людей младший брат булгаковского Бегемота слишком явственно ощущал нечеловеческую природу одинокого прохожего. Отчаянно мявкнув напоследок, котяра юркнул в подвальное окно.

Обостренные чувства ночного прохожего безошибочно вели его в полумраке.

В укромном месте страстно занималась любовью парочка. Внезапно девушка ойкнула и отстранилась, поправляя короткую юбочку. Парень, рослый, спортивного телосложения, обернулся. Досада, злость за прерванный кайф и желание обломать рога тому козлу, который прервал соитие, было написано на его лице.

— Какого хрена, твою мать! — обратился он к незнакомцу, неподвижно стоящему метрах в пяти. — Ты, мудак…

Внезапно незнакомец исчез из поля зрения и через миг вновь появился — рядом со спортсменом. Человек просто не мог так быстро двигаться. Но это был и не человек, а его полночный антипод. Спортсмен больше ничего не успел ни сказать, ни сделать. Он получил мощный удар в грудь и отлетел спиной вперед — прямо на стену дома. Шлепок от удара получился вязкий и почти не дал эха в тесном лабиринте питерского двора. Тихо, но отчетливо и страшно хрустнули шейные позвонки молодого человека, не оставляя никакой надежды на чудо. Это не Голливуд, где получивший такой удар «главный борец со злом» вскакивает и с молодецкой лихостью раздает всем сестрам по серьгам. Это погруженный в сумеречную белую ночь город на Неве. Мертвое уже тело с шорохом сползло на растрескавшийся асфальт, оставляя за собой темный след на светлой стене.

Девушка была настолько парализована ужасом, что даже не могла закричать и позвать на помощь. Животный, первобытный страх первопредков, жавшихся к костру, смел одним махом всю шелуху цивилизованности. Исчезли пять тысяч лет развития человеческого общества — остались лишь хищник и жертва.

Незадачливая искательница плотских утех почувствовала, как незнакомец заключает ее в объятия, потом острая, жгучая, боль в шее, а вслед за ней — сладкое забытье…

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen![1]

Молитва, произнесенная на латыни, прозвучала неожиданно. Вслед за словами католического благословения воздух вспороли пули. Стрелявший — подтянутый и спортивный мужчина средних лет в очках с тонкой оправой — одинаково хорошо управлялся и с Божьим Словом, и с массивным крупнокалиберным «Кольтом» модели 1911 года.

Страшный ночной хищник оторвался от своей жертвы и оскалил окровавленные клыки.

— Че-ло-век!

Он был невообразимо быстр и ловок, однако не мог соперничать в скорости с действием надежного механизма, созданного талантливым Джоном Мозесом Браунингом. И уж тем более — со скоростью полета тяжелых серебряных пуль сорок пятого калибра. Полусферические снаряды буравили воздух, оставляя за собой турбулентные «дорожки». Полночный хищник танцевал смертельный танец, уклоняясь от пуль.

Стрелок умело переносил огонь — хищник рода человеческого уже получил несколько увесистых кусков серебра в жизненно важные органы. Но «святого стрелка» подвела небольшая, всего в семь патронов, емкость магазина. Курок вхолостую щелкнул по бойку, и прямоугольный, со скруглениями, кожух ствола встал в затворную задержку.

Не переставая бормотать свою католическую молитву, стрелок выщелкнул пустую обойму.

Вампир бросился на него, но в этот же самый момент католический стрелок вогнал новый магазин в широкую рукоять «Кольта». Стоящий в заднем положении кожух-затвор скользнул вперед, досылая мощный патрон, и тут же грянул выстрел. Ночной охотник, превратившийся в жертву, моментально изменил направление своего движения, скользнул в одну из арок и, выбив решетку, перекрывающую проход, растворился во тьме.

Стрелявший оглядел место побоища: ни парень, ни девушка не подавали признаков жизни. Загадочный богослов перекрестил их по-католически, слева направо, и принялся собирать стреляные гильзы. Выпрямившись, он нараспев произнес на латыни:

— Requiem aeterna dona eis, Domine, et lu× perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen[2].