Долг наемника

Глава третья Клятва мага

Кэйтрин с Курдулой успели собрать легкий завтрак и, подали его прямо в кабинет. Герцог милостиво предложил составить ему компанию за столом, но мне почему-то есть не хотелось. Зато, захотелось выпить кофе.

– Ваше Высочество, а вы не желаете кофе?

Герцог с энтузиазмом закивал, а я пошел вниз, на кухню.

Кухня у меня сообщается со столовой, где Курдула и Кэйтрин кормили завтраком спутника герцога. Я старался не шуметь, но меня услышали. Баронесса, пытаясь сдержать свой гнев, подскочила ко мне и, страшным шепотом спросила:

– Вы ничего мне не хотите сказать, любезный граф?!

Я, как сумел, изобразил на морде (со вчерашней щетиной и, изрядно помятой после бессонной ночи) выражение умиления и раскаяния. Вздохнув, как можно убедительнее, сказал на выдохе:

– Любимая, можно я тебе потом все объясню? Его Высочество хочет выпить со мной кофе.

Не знаю, что больше подействовало – ласковое обращение, или то, что герцог желает кофе, но семейные разборки были оставлены на потом, а я даже получил легкий поцелуй в небритую щеку. Разворачивая меня в обратную сторону, невеста укоризненно сказала:

– Хозяин не должен оставлять гостей! Идите к герцогу, господин граф. А кофе я вам сама сварю и подам. Те помои, что варите вы, стыдно называть кофе!

Я облегченно вздохнул и помчался к Его Высочеству. А кофе Кэйтрин варила гораздо лучше, чем я. Даже не знаю, где научилась.

В ожидании бодрящего напитка, герцог поведал, что сына зовут Вильфридом, ему четырнадцать лет, но выглядит на шестнадцать. Воспитывали паренька так, как и положено воспитывать ребенка – то есть, весь день посвящен каким-то занятиям. Если не латынь, то фехтование, если не арифметика, так выездка. Пропал он месяц назад, когда герцог был в очередной поездке на границе с королевством Ботэн, где уже давно идет странная война – короткие стычки, захваты замков и, длительные перемирия.

Дворцовая стража, в условиях чрезвычайной тайны проводившая расследование, не смогла понять ни причин исчезновения мальчика, ни людей, кто мог бы за этим стоять. Все приемлемые версии были отработаны – и любовь, и обида, и похищение с целью выкупа! Никаких зацепок. И, только один легкий след – неподалеку от прохода, соединявшего Швабсонию с Силингом.

– След? – переспросил я, не уверенный, что правильно понял герцога.

– Ну да. Следы – не в том смысле, что отпечатки шагов, а след присутствия мальчика.

– А разве такое возможно? – удивился я.

– Если маг очень сильно сосредоточится, то сможет! – хмыкнул герцог. Потом с сожалением в голосе добавил: – Но, увы. Даже для хорошего мага отыскать человека по следу его тела в воздухе очень сложно.

Если бы я такое услышал в свои первые дни пребывания в Силингии, решил бы, что герцог спятил. Но после богомолов-ростовщиков, привидений и домовых, а особенно, после Шварцвальда, если и удивился, то не особо. Если в моем имении мост строит гоблин, именующий себя шойзелем, так почему бы не быть магам? Возможно, в Швабсонии и Фризии тоже маги когда-то были, но повывелись, чему поспособствовали костры и Высокая Инспекция. Попутали добрых волшебников со злыми колдунами. А здесь церковь мирно уживается с мифологическими персонажами и магами.

Тут явилась Кэйтрин с дымящимся кофейником, чистыми чашками и какими-то печенюшками. Кажется, в моем буфете их не было, но толковая женщина может отыскать все.

Отведав кофе, герцог поднял глаза вверх, промычал что-то неопределенное, изображая немой восторг, а потом попросил:

– Баронесса, вы не могли бы пригласить моего спутника?

Подождав, пока за фройляйн закроется дверь, фон Силинг сказал:

– Мой спутник – это и есть мой придворный маг. Мне кажется, лучшего напарника для вашей миссии не найти. К тому же, он знает, как выглядит Вилфрид. Стало быть, нет нужды снабжать вас портретом сына. Тем более, что портрет может ввести в заблуждение.

Что да, то да. У художников, особенно придворных, есть привычка приукрашивать портреты, убирая все недостатки. Хуже только граверы, прорисовывающие будущие штемпеля для монет. Где-то у меня лежат талеры с профилем герцога Силингии. Если герцог подастся в бега, то подданные его по монете не опознают.

Первой вошла Курдула, тащившая тяжелый табурет. Хм, а я и не подумал, что спутника герцога надо куда-то посадить. Вообще-то, если он маг, то может сотворить себе кресло из воздуха. Или не может?

Курдула мрачновато посмотрела на меня – она не раз говорила, что для дома нужны слуги помоложе, но молодых женщин не хотела брать Кэйт, а молодых мужчин я, и, едва не поставила ножку табурета на спавшего Шоршика. Мы с герцогом ринулись спасать кота и, столкнулись лбами.

Смеялись все. Мы с Его Высочеством (хотя и потирали шишки), повариха, поспешившая убежать, но громче всех ржал явившийся маг. Только Шоршик, как лежал у книжного шкафа, так и оставался лежать.

Отсмеявшись, мы с магом немного попялились друг на друга. Не знаю, какое впечатление произвел на него я, но мне он не особо понравился. Он совсем не походил на картинку, какую я видел в книжке. Мужчина за шестьдесят, крепкий, без длинной бороды, с гладким лицом (в том смысле, что не чисто выбрит, а без морщинок). Вместо колпака берет, удобный в дороге. Мне этот маг кого-то напоминал.

– Мой маг считает, что вы можете мыслить нестандартно, – сообщил герцог. – Он хочет это продемонстрировать.

Интересно, это похвала или нет? Довести мысль до конца я не успел, потому что маг вскинул левую руку. Левую? А в книге была правая.

Додумывать я не стал, а бросил магу кофейную чашку и тот поймал ее левой рукой.

– Вот видишь, я оказался прав! – сказал волшебник, аккуратно поставив чашку на стол.

Его Высочество равнодушно пожал плечами.

– Дометрий полагал, что вы бросите мне что-нибудь в лоб, – любезно пояснил маг. – Я же ему говорил, что Артакс найдет иной способ избежать заклятья. Видите, как все просто и элегантно. Я отвлекся, мое заклинание сорвано!

Похоже, эти двое считают, что я каждый день общаюсь с магами! Ох уж эти домовые! «А картинки-то хорошие!» Ну, и за то спасибо. Зато я теперь знаю, что с помощью посоха маги оказывают воздействие на растения, правой рукой на человека, а левой – на животных. Ну, если маг не левша!

– А если бы я метнул в вас кинжал? – проворчал я.

– Так ведь не метнули же! – жизнерадостно ответил маг и тут я его начал уважать.

– Кстати, а вы не родственники? – поинтересовался я, сопоставив кое-какие черты сходства между волшебником и герцогом. Да и обращение по имени, хоть и в неформальной обстановке, может быть лишь между близкими родственниками. Правда, далеко не всегда. Не припомню, чтобы мой отец обращался к своему брату – королю Рудольфу, просто по имени. Но дядюшка Никола, бывало, мог назвать своего племянника Руди.

– Габриэль – мой дядя, – подтвердил мою догадку Силунг. – Ну, не совсем дядя, – поправился герцог, – а двоюродный дед со стороны матери. Он был и моим воспитателем, и воспитателем моего сына. Значит, знает характер мальчика, его привычки.

– Теоретически, я еще являюсь и главным подозреваемым, – сообщил маг. – Кроме Вилфрида, у его Высочества нет родственников по мужской линии. Стало быть, после его исчезновения, я выступаю главным претендентом на престол.

– А что, у Вашего Высочества совсем-совсем нет родственников? – слегка удивился я.

– Ну, дальних родственников целая свора, – пожал герцог плечами. – Но они до сих пор не могут разобраться – кто должен быть ближе к престолу. Лет сто назад в Силингии существовало лестничное право. Знаете, что это такое?

Что такое лестничное право я знал. На родине моей матери, в Древлянских княжествах, Верховным князем становился старший родственник. То есть, если умер отец, а ему наследовал старший сын, то после его смерти престол отойдет не внуку, а второму сыну, потом третьему. Ежели кто-нибудь из братьев умирал, их потомки уже не имели права на престол. А как быть, если племянник по возрасту годился дяде в отцы, но должен был признавать его старшинство? Тут черт ногу сломит, второй вывернет! И это, если есть отец и три сына. А если больше? Стадо чертей копыта переломают.

– Вы можете дать слово, что вы не причастны к пропаже наследника? – поинтересовался я.

Родственники переглянулись. Маг принял надменный вид, словно не его внучатый племянник, а он сам здесь венценосная особа. Поднялся во весь рост, расправил плечи и, торжественно заявил:

– Даю вам слово, что я, Габриэль, урожденный барон Скилур, член ордена магов, не имею никакого отношения к пропаже моего младшего родственника, наследника престола Силингии Вилфрида фон Майера. В чем я клянусь своей кровью!

Такую высокопарную клятву нужно слушать стоя. Пришлось оторвать задницу от кресла, сделать вид, что я чрезвычайно польщен оказанной мне честью.

Поверил ли я клятве? И да, и нет. Меня в этой жизни столько раз предавали, что давно бы пора отвыкнуть вообще доверять людям. Но, увы. Сколько раз наступал на тот самый сельскохозяйственный инструмент, а все равно, исхожу из того, что пока человек не доказал обратное, я ему верю. Но как можно верить клятве? В любой, самой важной клятве, есть множество лазеек. Скажем, что значит «не имею никакого отношения к пропаже»? Чисто формально – «я не участвовал в похищении». А если господин Габриэль это похищение организовал? Или, другой нюанс. Он сказал «я не имею никакого отношения к пропаже моего младшего родственника, наследника престола». А если Габриэль не считает мальчика законным наследником престола?

– Мне не нужно расписываться кровью? – спросил маг.

– И даже не надо плевать в камин, – любезно отозвался я.

– Причем здесь камин? – спросил Габриэль, слегка сбитый с толку.

– А причем здесь подпись кровью? – ответил я вопросом на вопрос и пояснил: – У одного варварского племени – далеко отсюда, был такой обычай: в подтверждение чистоты помыслов нужно плюнуть в костер. Мол, если человек врет, то его слюна становится ядовитой и, от огня начнет валить черный дым. А что даст подпись?

Слегка растерявшись, маг уселся на табурет и, обратил внимание на книгу, заинтересовавшую нас с брауни.

– Я вижу, вы изучаете магию? – спросил маг-барон, начиная листать книгу.

– Гравюры рассматривал, – честно сообщил я, но Габриэль мне не поверил. Закрыв книгу, двоюродный дедушка герцога доверительно сообщил:

– Вы особо не доверяйте этой книге. Кое в чем автор прав, но сам он не маг, а ученый. Вот, например…

Габриэль принялся листать фолиант, разыскивая нужную страницу. Отыскав, с удовлетворением ткнул пальцем в строчку:

– Вот, здесь он призывает остерегаться гномов, что водятся в подземельях. Но в подземельях водятся не гномы, а кобольды! Они, хоть и похожи на гномов, но другие! У кобольдов, помимо всего, есть навыки стихийной магии. А гномы – или гворны, задатков магии не имеют. Зато они имеют иммунитет к магии.

Ох ты! А ведь я нечто подобное слышал давным-давно, от старого каторжника. Правда, тот уверял, что гномики в подземельях могут мерещиться лишь после доброй порции шнапса. Но Швабсония – мир без магии и волшебства, а Силингия, наоборот.

Похоже, маг был готов щедро делиться полученным опытом, несмотря на возраст и дальнюю дорогу. Зато Его Высочество умел заканчивать разговор вовремя.

– Мой дорогой дядя, – обратился Силинг к магу. – Думаю, во время путешествия в Швабсонию у вас будет время для разговора с графом.

– Прошу прощения, – стушевался маг к моей тайной радости.

– Итак, любезный граф? – перевел герцог взор на меня. – Когда вы сможете выехать?

Я помолчал с минуту, припоминая, где у меня доспехи и оружие, нужно ли их чистить, сколько времени понадобится, чтобы набить сумку сухарями, крупой и салом. Ну, седло в конюшне, там же торба для овса.

– Полчаса, – сказал я, но вспомнив, что мне еще нужно поговорить с Кэйт, поправился: – Но лучше бы через час.

Физиономия мага слегка вытянулась, глаза округлились и он с надеждой посмотрел на своего родственника. Герцог почесал подбородок, с почти такой же щетиной, как у меня и решил:

– Завтра. Нашему магу нужно отдохнуть, собрать свиту.

– Свиту? – удивился я.

Настал черед удивляться герцогу.

– Придворный маг, и без свиты? Обычно, с ним путешествует не меньше пяти человек.

– Подождите! – поднял я вверх обе руки. – Вы собираетесь отправиться в Швабсонию в образе мага?

– Ну да. А что здесь такого? – удивился Габриэль.

Я набрал в грудь побольше воздуха, а потом выдохнул:

– Тогда, наверное, нам лучше ехать отдельно.

Посмотрев на непонимающие взгляды, любезно сообщил:

– В Швабсонии, и прилегающих к ней землях, нет магии. Если кто-то попытается колдовать, есть большой шанс угодить на костер. Костров, правда, – задумался я, пытаясь припомнить, когда последний раз жгли ведьму, но вспомнить не смог, – давненько не было. Но могут и сжечь. Мне бы не хотелось на старости лет сгореть на костре!

Оба родственника растерялись. Им, считавшим, что маги-волшебники – вполне нормально, наверное показалось дикостью, что за такое можно угодить на костер.

– И что теперь делать? – робко поинтересовался волшебник.

К счастью, я уже продумал вариант действий.

– Мы поедем туда вдвоем. Только вы и я. Вы – странствующий ученый, немного лекарь. Кстати, а вы лечить умеете? Прекрасно! Ну, травок я вам помогу собрать. В крайнем случае – потрясем какой-нибудь стог. Вы будете лечить магией, но делать вид, что лечите травами. А я – ваш охранник. Впрочем, – великодушно разрешил я. – Можно взять еще одного слугу. Лишний меч в дороге всегда пригодится.

– Как, дядюшка, сможете выдать себя за странствующего лекаря? – с усмешкой поинтересовался герцог.

– Придется, – вздохнул маг.

Наконец-то мои гости решили уйти. Им еще нужно отдохнуть с дороги. И я тоже решил поспать.

Конечно же, поспать мне не дали. Только улегся, как меня принялись тормошить.

– Господин Артакс, может быть, вы соизволите объяснить, как из наемника превратились в графа?

– Как-нибудь, – буркнул я, переворачиваясь на другой бок.

– Нет уж, прямо сейчас! – завопила Кэйт мне прямо в ухо, а потом попыталась стащить с кровати.

Девчонка была очень сильной и, будь она потяжелее, я бы точно оказался на полу.

– Невесте неприлично заходить в спальню к своему жениху до свадьбы, – попытался я увещевать разбушевавшуюся девицу.

Куда там! В спальне началось настоящее сражение. Первыми жертвами стали одеяло и подушки. А если Кэйт начинает войну, мне остается лишь сдаться на милость победительницы. В общем, я сдался, а потом сдалась и Кэйтрин.

Через какое-то время был подписан мирный договор, с соблюдением всех прав сдавшейся стороны.

– Мерзавец вы, господин граф, – сказала Кэйт, прижимаясь ко мне.

– А что, святой отец больше грехи не отпустит? – забеспокоился я.

– Наш патер ремонт церкви затеял, – хихикнула фройляйн, перебирая волосы на моей груди. – Ну, представь себе – сколько лет наш храм стоял в запустении? От пейзан-то, какие деньги? А теперь ты появился. Не разу не считал, сколько ты талеров пожертвовал? Патеру еще крышу менять, новые витражи ставить…Хочешь не хочешь, а ты теперь наш ктитор. И патеру деваться некуда.

– Значит, грехи отпустит?

– Ладно, с грехами потом разберемся, – отрезала Кэйт. – Ты скажи, зачем ты мне столько времени врал?

– Разве я врал? – хмыкнул я. Хотел сказать какую-нибудь глупость, но увидел, что фройляйн собралась обидеться, поспешно сказал: – Ну, ты же у меня умница. Сама обо всем догадалась. Ну, сама посуди – какой же я граф, если мое графство невесть где? Или, тебе непременно хочется стать графиней?

– Хочется. Одно дело быть баронессой с купленным титулом, другое – именоваться графиней! Да, а каков твой полный титул?

– Граф д’Арто де Ла Кен. Артакс – чтобы голову не ломать.

Я в нескольких фразах рассказал Кэйтрин о своем низвержении из графов в наемники, о своих родственниках, упекших меня в солдаты, а потом попытавшихся вернуть в лоно семьи.

– Все-таки, не понимаю, – сказала Кэйт, приподнявшись на локте. – Ладно, поначалу тебе было обидно. Тебе сколько лет было, когда стал наемником?

– Двадцать.

– Хм. На целых два года старше, чем я. Ладно, – принялась рассуждать Кэйтрин. – Мужчины взрослеют медленнее, чем женщины. Допустим, поначалу тебя грызла обида на семью. Как пишет Енох Спидекур – подростковый эгоцентризм. Но потом-то? Ты двадцать лет обижался на своих родственников?

– Все правильно, – улыбнулся я неизвестно чему. – Поначалу, мне было обидно. А потом вдруг понравилось. Думаю, что я был бы плохим графом. Ну, не могу себя представить, чтобы я управлял поместьем. А быть воином – простым солдатом, потом полковником, военным комендантом, получалось неплохо. Я всегда уважал людей, умеющих что-то делать хорошо. Хороший ремесленник, хороший купец. Вон, мой старый друг Енох, хоть и пьяница, но он талантливый ученый, коль скоро даже такие умницы, как ты, читают его книги. А ты – замечательная девушка, толковая управительница.

– Подхалим! – легонько «боднула» меня Кэйт.

– Угу, – ответил я.

Я зевнул, невесть в который раз, смежил веки, собираясь заснуть.

– Подожди, – затормошила меня любимая, – у тебя весь день впереди, выспишься. Скажи – что герцогу от тебя нужно?

– Хочет, чтобы я нашел его сына.

– Наследник пропал? – взвилась Кэйтрин. – А почему об этом никто не знает?

– Мы с тобой знаем. Ну, еще с десяток человек. А зачем знать остальным?

Фройляйн Йорген опустилась обратно на подушку, немного подумала и твердо сказала:

– Правильно. Не стоит об этом никому говорить. Иначе – шум, сплетни. Фу, как я всего этого не люблю. Пропажа наследника – это секрет?

– Разумеется. Его Высочество считает, что наследнице рода Йоргенов доверять можно.

Кэйтрин с гордостью посмотрела на меня, выпятив нижнюю губу. Потом спохватилась:

– А когда ехать? И куда?

– Ехать завтра с утра. В Швабсонию.

– В Швабсонию?! – вытаращилась девчонка.

– А что такого? – удивился я.

– Но туда же невозможно проехать. Сплошные горы. Есть пара тропок, по которым купцы ходят. Из Швабсонии, в основном, книги несут, а у нас переписывают. Знаешь, сколько подлинник Спидекура стоит? Пять талеров! Из Силингии в Швабсонию вообще ничего не унести, даже часы. Они переход через горы не переносят.

– Но я-то оттуда как-то приехал? – пожал я плечами. – Мантиз из Швабсонии новости получает. Да тот же герцог, откуда бы он обо мне узнал?

– Ну, с тобой все не так, как у людей. Кто бы еще додумался отправиться в Шварцвальд? Только ты. Значит, ты и туда можешь сходить, и оттуда.