Долгожданное чудо

Глава 2

Просыпаюсь среди ночи. Бездумно пялюсь в потолок. Реальность засасывает в свою топкую трясину безысходности. Сколько я выплакала слез и сколько еще пролью. Почему нельзя разом вырвать из души все воспоминания? Чтоб остался чистый лист памяти. Где нет боли, разочарования, нет несбывшихся надежд.

Встаю и подхожу к окну. Светит полная луна. А мне хочется выть. Громко, надрывно и надсадно. Душа стонет, сердце в клочья. Раньше я думала, что моей любви хватит на двоих. Что со временем и он полюбит меня. Пустые надежды и глупые желания. Он никогда меня не любил и не полюбил бы. Может, если бы я родила ему ребенка, он смог бы полюбить меня? Может малыш растопил бы его сердце? А я не смогла…

Оборачиваюсь на смятую постель. Это тоже отдельная тема моих личных воспоминаний. Мы никогда не спали в одной комнате вместе. Он переносил меня сюда даже когда я засыпала в его объятиях после близости.

Скольжу взглядом по раскрытому шкафу и все там же валяющемуся чемодану. Он словно насмехается надо мной. Лежит, издевательски раскрыв пустое нутро. Словно хочет спросить: что складывать будешь? Твое ли это? Бери то, с чем пришла в тот дом и проваливай.

Зябко ежусь, обхватывая себя за плечи. Прохладно. Или это холод моей души морозит тело?

Почему все так? Почему ничего нельзя исправить? Он даже не хочет пытаться. Ему это не нужно. Он найдет себе другую. Ту, что сможет забеременеть и родить ему наследника. Она ведь окажется уникальной и сразу родит ему столь желанного сына. Которого я не смогла доносить. Который в моей душе остался зияющей раной. Тогда, я тоже потеряла часть своей души. А сколько сильным было разочарование Олега…

Иду в ванную комнату и ловлю свое отражение в зеркале: измученная, опухшая от слез, лохматая со сна. Жалкое зрелище. Хочется схватить ножницы и срезать волосы под корень, чтоб они не выбрасывали воспоминания ядом в кровь.

Олег любит мои волосы. Наверное, это единственное во мне, что нравится ему безоговорочно. Он запрещает их стричь. Лишь немного подрезать кончики.

Рука сама тянется к ножницам.

Не могу. Просто не могу срезать ни одного лишнего сантиметра. Словно во мне блок стоит какой-то, который мешает сделать это. Руки опускаются на холодный край раковины. Это немного отрезвляет. Поднимаю глаза и ловлю своё отражение. Из зеркала на меня смотрит моя бледная испуганная копия.

Обхватываю себя за плечи, ёжусь. Холодно. Как мне холодно.

Забираюсь в ванну и открываю воду. Добавляю немного пены. Аромат лаванды заполняет воздух. Закрываю глаза и жду, когда мое тело отогреется. Постепенно расслабляюсь и успокаиваюсь.

Чуть позже принимаю душ. Сушу волосы. Мне все равно чем заниматься, лишь бы только снова не скатиться в уныние.

За окном всё ещё ночь. Часы показывают три. А у меня сна ни в одном глазу. Выспалась. Чем теперь себя занять до утра не приложу ума.

Живот настойчиво ноет. Когда я ела в последний раз? Вчера вроде пробовала салат. И всё..

Спускаюсь на кухню. Мои шаги гулко звучат в тишине.

Подхожу к холодильнику, раскрываю и чувствую прилив тошноты. Блин…

Наливаю стакан молока и сажусь в кресло у окна. Цежу маленькими глотками, глядя на звезды.

Мысли мечутся. Сознание пытается снова затопить меня воспоминаниями. Я сопротивляюсь изо всех сил, не желая снова возвращаться в прошлое. У меня будущего – то нет. Лучше подумать, как быть дальше. Любимый дал мне неделю чтоб исчезнуть из его жизни. Злая ухмылка наползает на губы. Я такая идиотка. Даже мысленно зову его любимым. Где моя гордость, в конце концов? Сколько можно вести себя как тряпка, об которую он вытирает ноги? Пора уже признать нелицеприятную реальность и строить свою жизнь заново. С чистого листа. Учтя все свои ошибки и не строя напрасных иллюзий.

Самовнушение не очень помогает, но это лучше, чем реветь и придаваться депрессии. Через несколько часов наступит утро. И мне нужно принять какое – то решение. Найти варианты.

У меня даже нет подруг. Муж об этом позаботился. Он сделал так, чтоб я ни с кем не сближалась. Единственный человек, с которым я более- менее общаюсь – это Наталья. Она старше меня, у нее свое агентство по подбору персонала. Мы с ней сотрудничали все эти пять лет. Она очень ответственно подходит к выбору работников, которых посылала в наш дом. Что, если обратиться к ней? Может она поможет найти мне работу?

Незаметно засыпаю. Проспав до утра в кресле, проснулась замерзшей и затекшей. Тело ломило от неудобной позы. Встала и немного размялась. Включила чайник.

Поднялась в комнату умыться и переодеться. Теперь все мне здесь казалось чужим. А ведь я сама лично каждую мелочь подбирала, чтоб создать уют.

Хорошо, что сейчас лето. Не нужно надевать сто одежек, чтоб не замерзнуть. Плохо, что мою любимую машинку придется оставить. Он ведь наверняка проверит каждую мелочь. Смысл тогда вообще собирать чемодан? Ведь каждая тряпка куплена на его деньги. Не удивлюсь, если он потребует отдать мои деньги. Их там всего пятьдесят тысяч. Остались еще с того времени, когда родители были живы.

Не знаю, правильно ли я рассуждаю, выставляя его в своих мыслях мелочным скотом, но сейчас я дико обижена. И злость на него придает мне сил. Нужно разучиться его любить. Вытравить из своих мыслей и жизни, как сделал он сам. Так, словно я никогда его не знала. Словно его никогда не было.

Спускаюсь на кухню сделать кофе. Достаю чашку и слышу шаги. Напряжение сразу же сковывает движения. Я слышу, что он остановился рядом, но поворачиваться не хочу. Не хочу ни видеть его, ни разговаривать.

– Сделаешь мне кофе? – его голос звучит спокойно. Он вообще всегда уравновешен. И сейчас меня это дико бесит. Хочется плеснуть на него кипятком. Но я тихо и медленно вдыхаю, беря себя в руки. Достаю его чашку и делаю кофе, как он любит.

Ставлю перед ним напиток, а сама ухожу в самый дальний край стола. Сейчас меня радует, что стол большой по размеру и нет нужды сидеть рядом и смотреть в его глаза.

Раньше, я всегда старалась сесть к нему как можно ближе. Мне всегда не хватало его внимания, и я пользовалась любой возможностью, чтоб быть ближе.

– Зачем так далеко отсела? – недовольно спрашивает он – Я хотел поговорить.

– Я слышу и отсюда – отвечаю, делая глоток обжигающего напитка. Поговорить он хотел. Вчера вроде сказал, что нам больше не о чем разговаривать, и он ждет не дождется, когда же я свалю отсюда. В его присутствии меня начинает ломать: мне трудно сдерживаться и сидеть на месте. Хочется подбежать к нему и начать умолять дать мне шанс. Боже, какая я бесхребетная идиотка. Как же трудно сдерживаться. Но я должна. Хватит. Настало время избавляться от любовной зависимости. Теперь я одна. Нас больше нет. Не за что бороться.

– Хватит дурить. Садись ближе. Я не собираюсь орать на весь дом. В конце концов, это в твоих интересах – зло цедит он, прожигая меня своим недовольным взглядом. Я подчиняюсь только потому, что мне интересно, что еще он придумал. Может напоследок хочет уколоть побольнее, чтоб не расслаблялась.

Сажусь напротив. Он чуть кривит губы в улыбке. Все-таки ему тоже сложно вот так быстро отказаться от привычки командовать мной. Ему не нравится, что я не подбежала по первому требованию.

– Что-то еще? Ты вроде вчера сказал, что нам не о чем больше говорить – не сдерживаюсь, и все-таки говорю это вслух.

– Не язви. Тебе не идет – отбивает он. Несколько секунд сканирует меня взглядом.

– За то, что не стала устраивать истерику, я решил тебя поощрить – он ухмыляется, ожидая моей реакции. А я просто молча смотрю на него, ожидая чего он еще придумал.

– Я оплачу тебе заочное обучение. Сможешь продолжить учебу и работать. Ты ведь собираешься искать работу? – выжидательно смотрит на меня.

А мне хочется послать его. Впервые наорать на него матом. Сказать, чтоб засунул свою благотворительность себе в задницу и шел на х**.

Но в реальности я молча киваю. Пусть оплачивает мне учебу. На гордости долго не проживешь.

– Хорошо. Значит, я улажу этот вопрос. До конца недели решай с жильем. С университетом я договорюсь. Ну и, если не будешь чудить и нормально съедешь, я отдам тебе машину.

Я смотрю на него и просто не могу ничего сказать. Мы сейчас обсуждаем мою дальнейшую жизнь, вернее говорит он, я только слушаю и соглашаюсь, а мне кажется, что это всё какой- то сюр. Не знаю, чего он ждет от меня сейчас, может слез благодарности за его благородный поступок, ведь не выбрасывает же он меня, в самом деле, на улицу ни с чем, а у меня такое чувство, будто меня обваляли в грязи и выставили на всеобщее посмешище. На душе гадко.

Олег поднимается, кивая своим мыслям, и уходит. А я сижу и пялюсь в стену, под гнетом своих мыслей и чувств. Он меня решил поощрить, как хорошую и послушную собачку. Встать, что ли и тапки в зубах ему принести?

Истерический смешок срывается с губ.

***

А ведь действительно, я так себя и вела всегда. Послушная, беспрекословная. Мне важно было его одобрение. Я вообще все делала, лишь бы он был доволен. О себе никогда не думала.

Воспоминания перенесли меня в день рождение.

Мне исполнилось двадцать. Тогда еще казалось, что всё хорошо. Папа устроил праздник с размахом. А мне было скучно. Без него все было серым и унылым. Я даже не знала половину людей, которые пришли меня поздравить. Мои глаза в толпе выискивали его.

Когда на глаза опустились руки, сердце застучало очень быстро. Я узнала его по запаху. Только он пах так, как никто другой. Медленно обернулась и уткнулась носом в его грудь, вдыхая запах счастья.

– Ты приехал! – от избытка эмоций чуть не расплакалась. Он улыбнулся и погладил меня по голове:

– Не мог же я пропустить праздник своей невесты.

От звука его голоса, по которому я безумно скучала, пошли мурашки по коже. А когда он наклонился и поцеловал меня, я была вне себя от счастья.

Поцелуй длился всего несколько секунд, но навсегда запечатлелся в моей памяти.

Я хотела сбежать с ним с вечеринки, чтоб только он и я. Ни хотела делить его внимание ни с кем. Но он настоял остаться до окончания.

Я же, как верная собачка, ходила за ним по пятам. Мне вообще было все равно на гостей, лишь бы он не отпускал мою руку.

Чего я ждала? Очень надеялась об официальном объявлении помолвки. Но этого так и не произошло.

Вечер подошел к концу, и он уехал тоже, лишь коснувшись губами моих губ на прощание.

В ту ночь мне впервые хотелось напиться и разнести что-нибудь вдребезги. Но я была слишком вымуштрована, чтоб поддаться безрассудству. Поэтому, лежа в постели, листала фотографии знакомых девчонок в соц. Сетях, с завистью разглядывая их совместные фото с парнями.

У нас же с Олегом их почти не было. И я вроде была его невестой, но какой- то другой. Словно маленький грязный секрет, скрытый от всех глаз.

Он говорил, что не терпит эту ерунду и ненавидит жизнь напоказ. А мне очень хотелось.

Хотелось так же выложить наши фото в сеть, чтоб видели все.

***

Окинула бездумным взглядом кухню. Сколько я просидела здесь, предаваясь воспоминаниям? На часах – начало десятого. Пора что-то делать. Скоро придет обслуживающий персонал. Не хотелось, чтоб меня застали в таком виде. Хватит с меня их сочувствующих взглядов и перешептываний.

Поднялась в спальню и замерла перед раскрытым шкафом. Чемодан валялся все там же. Пнула его, зашвыривая под кровать. Меня одолела какая-то брезгливость. Ничего не хотелось надевать из висящих в шкафу вещей. Но голой уходить тоже не вариант.

Взяла телефон и набрала Наталью.

– Слушаю – раздалось после третьего гудка.

– Ты сильно занята?

– Что-то случилось? Горничные опять?

– Нет-нет. Все в порядке. Я немного по другому вопросу. Могу сейчас приехать?

– Хорошо, Алис. Подъезжай.

Я отложила телефон и вытащила черный сарафан. Символический траур по ушедшему браку. Волосы заплела в косу. Пользоваться косметикой не стала – не то настроение.

Выложила все излишки из сумки: ключи, карты, наличку. Оставила себе только на такси и свою карту. Больше мне ничего не нужно. Возвращаться я не планировала.

Меня захлестнула волна дикого отчаянья, из которого я видела только один выход: уйти разом и навсегда, не взяв ничего лишнего. В моей новой жизни ничего не должно напоминать о нем. Не хочу его подачек. Вообще. Просто уйду. Растворюсь, будто меня и не было.

Самым лучшим выходом будет – уехать из этого города. В любой небольшой городок. Туда, где меня никто не будет знать. Там, где я смогу начать все сначала. Одна. Пора становиться самостоятельной. Мне двадцать пять, и у меня впереди – целая жизнь.