Впервые в научный оборот термин «садомазохизм» был введен австрийским психоаналитиком Исидором Задгером в работе «Относительно садомазохистического комплекса» в 1913 году. По иронии судьбы, Задгер погиб в 1942 году в концентрационном лагере Терезиенштадт.
«Капо» — «голова» или «глава» по-итальянски; по-немецки это бы звучало как «Копф». «"Капо" — сокращение от Kamaradischafts Politzei, что примерно переводится как "товарищеская полиция". Капо мог быть немецким заключенным, отбывающим наказание за неполитическое преступление. Некоторые из них пытались облегчить судьбу товарищей по несчастью, но большинство верно служили СС». (Nyiszli, Miklos. Auschwitz. New York: Arcade Publishing, 2011. c. 43.)
Писатель Рон Розенбаум, хотя и не соглашается со многими гипотезами касательно парапатии Гитлера — по-видимому, не веря, что сексуальное извращение способно привести к кровопролитию и хаосу, — ссылается на книгу «Психопатология Гитлера» (Hitler's Psychopathology, 1983) Норберта Бромберга и Веры Фольц-Смолл, где психоаналитики прямо связывают «кристаллизацию всеуничтожающего антисемитизма» Гитлера с его сексуальными отклонениями, засвидетельствованными рядом мстительных перебежчиков из его ближайшего окружения: «…Решающим фактором оказались даже не конкретные подробности извращения… лишь в близости с (племянницей) Гели Раубал Гитлер смог полностью осуществить свои парапатические желания. Они утверждают, что это и привело к глубинному сдвигу в патологии… переносу страха перед женщинами на евреев». (Rosenbaum, Ron. Explaining Hitler. London: Faber & Faber, 2011. Гл. 5.) По словам разочарованных соратников, в частности, Германа Раушнинга, фюрер был урофилом. Розенбаум, похоже, плохо разбирается в психологических механизмах садомазохизма и не понимает, что у этой монеты две стороны и меняются они непредсказуемо». (Ravenscroft, Trevor. The Spear of Destiny, London: Neville Spearman, 1972.)
Дитрих Эккарт, поэт, писатель и, что важнее, ключевая фигура в группе оккультистов «Общество Туле»; Карл Хаусхофер, профессор геополитики (дисциплины, которая пропагандировала расистскую идеологию и преподавалась во всех немецких университетах того времени); Альфред Розенберг, популяризатор «Протоколов сионских мудрецов». В «Обществе Туле» Гитлер якобы прошел инициацию. Группа провозгласила его германским мессией, которого давно ждала арийская раса. Это шаманское посвящение намеренно окрашивалось в мрачные цвета. Чтобы поверить в эту гипотезу (которой имеются некоторые подтверждения), требуется верить в объективную реальность зла. «…B конце Второй мировой войны, стоившей 25 миллионов жизней, на Нюрнбергском процессе, разоблачившем ужасы концентрационных лагерей, во время дачи показаний подсудимыми членами оккультного бюро Гиммлера «Аненербе» («Наследие предков») при упоминании ими Агарти и Шамбалы раздавались лишь смущенные смешки. Представители Западного мира не желали разглядеть, что на самом деле представляют собой их побежденные недруги. Странные убеждения, бесчеловечные практики и чудовищные зверства можно было истолковать только в психоаналитическом контексте психиатрических аберраций; западная наука… отрицала само существование зла и говорила в терминах бихевиоризма и относительности морали». (Ravenscroft, с. 257–258.)
В письме из архива Мемориала «Бухенвальд» говорится, что 3 ноября 1944 г. Бориса Лурье перевели в подведомственный Бухенвальду трудовой лагерь Магдебург, где Лурье пробыл до своего освобождения 7 мая 1945 г.: «Борис Лурье или Лурге (как он зарегистрирован в документах концентрационного лагеря Бухенвальд), родился в Ленинграде 18 июля 1924 г. 3 ноября 1944 г. был переведен из концлагеря Штуттгоф в трудовой лагерь Бухенвальда Магдебург. 19 ноября 1944 г. ему был присвоен арестантский номер 95966; был включен в следующие категории заключенных: «Политический», «Латыш» и «Еврей» (Politischer, Lette, Jude). Находился в трудовом лагере Рига-Лента, подразделении концентрационного лагеря Кайзервальд, с 25 октября 1943 г. до неизвестной даты и 1 октября 1944 г. был переведен в Штуттгоф, где ему был присвоен номер 96146. Он указывает профессию плотника и год рождения 1922-й; последнее, вероятно, объясняется его желанием повысить свои шансы выжить, заявив, что он на два года старше и потому лучше приспособлен к работе. К сожалению, у нас нет документов, которые могли бы дать представление о том, что случилось с Борисом Лурье после его прибытия в Магдебург».
«Дом Аниты», гл. 40 «Наше образование».
Вместе с другим заключенным Лурье бежал из Бухенвальда 27 апреля 1945 года, когда внезапно ушли все немецкие охранники. Это произошло во многих лагерях, когда стало очевидно, что война проиграна. Лурье повезло, так как нацисты вернулись в Бухенвальд и заставили заключенных уходить из лагеря под конвоем. По дороге многие погибли.
Каковы прототипы этих знатоков искусства? Подтвердилось, что доктор Гельдпейер — это Генри Гельдцалер (1935–1994)· Вопрос о даме остается открытым.
«Насущные атрибуты» — первая из бесконечного ряда расчеловеченных, механистичных характеристик собственного тела.
Концлагерными нарами служили в лучшем случае грубо сработанные промышленные стеллажи. Отсылая нас к лагерному опыту, Бобби описывает намеренно неудобные, наклоненные кровати, всю ночь напролет залитые светом. Садизм подчеркнут удобными креслами для наблюдателей. Подробные описания механических, постоянно движущихся кроватей с «мягкой штуковиной, похожей на кулак», которая «может неожиданно поразить отдыхающего в любой момент», напоминает о том, как обращались с заключенными: людей систематически будили среди ночи. «Узники преклонного возраста жили в кирпичных постройках, а группу, в которой прибыл я, человек 400, поместили в деревянные бараки. Ни одеял, ни подушек нам не выдали. Все спали на боку, сдавленные, точно книги на полке, прямо на досках, подложив под голову скошенный деревянный брусок. Каждое утро из этих постелей вынимали трупы». (Brandy, Murray. Му Name was No. 133909 …and I Sang. [Self-published autobiography], 2002.)
В Третьем рейхе было принято обозначать зверства эвфемизмами. Иногда псевдонаучными, иногда обыденными. Убийство называлось также Aktion (действие, акт). Но почему изгнание в «свободный мир» хуже смерти?
«Индустриальные рабочие мира» (Industrial Workers of the World, также Wobblies) — международная рабочая организация, чей расцвет пришелся на 1920‑е. Уоббли были сторонниками классовой борьбы рабочих и отмены наемного труда. Кроме того, питали склонность к песенному творчеству, в том числе гимнам.
Испанский лозунг No pasaran («Они не пройдут») — антифашистский призыв к сплочению Испании времен Второй мировой войны. Фраза отсылает к обороне Мадрида во время фашистской агрессии; песню записали в Нью-Йорке в 1937 г.
Wir sind die moorsoldaten («Мы — болотные солдаты», нем.) — песня протеста, написанная в 1933 г. заключенными концлагеря в Нижней Саксонии, где содержались главным образом политические противники Третьего рейха. Впервые была исполнена в лагере Бёргермор на концерте заключенных. Песня протяжна, проста, как солдатский марш, и монотонна, что отсылает к рутинной каторжной работе в тяжелых условиях.
Во временны́х рамках романа это отсылает к пестрому стилю хиппи.
Бобби проводит различие между гражданскими лицами — то есть теми, кто не участвует в боевых действиях, — и заключенными Дома Аниты, которые тем самым участвуют в войне.
Человеку нельзя ясно помнить сны по пробуждении. Но, с другой стороны, без полноты памяти человек не может достичь свободы. Раб памятью не располагает.
Заключенным обычно брили виски, а когда волосы отрастали — выбривали полосу через темя. Через весь роман проходит описание выбритой борозды.
Раззадоривающие пытки — стандартная практика на сеансе с профессиональной доминой, однако некоторые детали — «сейчас выпадут кишки» — намекают на более серьезные истязания. «Нацистские врачи прославились жестокими медицинскими экспериментами. Обширные эксперименты по стерилизации и кастрации, на которых более или менее специализировался Освенцим… развитие нацистской биомедицинской идеологии. Они официально поощрялись как воплощение расовой теории и политики». (Lifton, Robert Jay. The Nazi Doctors. New York: Basic Books, 1986. C. 269–302.)
Намек на то, что хасиды совокупляются через отверстие в простыне. Это очевидная басня. Предположительно в Средние века раввины пытались навязать подобную практику, но не преуспели. На иврите это называется Hor Basadin («дыра в простыне»); практика остается метафорой механической, бесчувственной сексуальности. Лурье иронизирует над этой идеей, изображая причудливую фантазию о члене, который торчит из скатерти, дабы женщины отведали его — жестоко или нежно.
Здесь сохранено слово «стенки»: пенис как помещение, замкнутое пространство «я» — на протяжении книги пенис рассказчика многократно преображается.
Обычно профессиональные домины не занимаются оральным сексом; нельзя, впрочем, сказать, что этот ритуал — обычная фелляция. Здесь гениталии производят питание, и домины используют рабскую сперму для своих целей. Инверсия сексуальности: обычно сексуализированным кормящим органом выступает грудь, здесь же, как ни странно, пенис.
Этот «долг» описывает безопасные игры садомазохистов. Фантазии о каннибализме перечеркиваются необходимостью сохранить жертву (раба) в живых, дабы та продолжала развлекать Хозяек.
Упоминаются музыканты, разрешенные к исполнению в Третьем рейхе, поскольку они вдохновлялись классикой, писали тональную музыку и не были евреями. Нацисты утверждали, что поляк Фредерик Шопен был немцем. Нацистский генерал-губернатор даже построил в Кракове Музей Шопена. Считается, что Чайковский был антисемитом — впрочем, его позиции подрывало русское происхождение.
Слово «саркофаг» происходит от греческого σάρξ (плоть) и φαγεΐν (есть). Гроб ест, растворяет и, возможно, даже переваривает мертвую плоть. Еврейские рабы, запертые внутри танцующих гробов для некоего тайного удовольствия Хозяек, — одно из самых ироничных и ужасных изобретений Лурье.
Allgemeine, Elektricitäts-Gesellschaft («Всеобщая энергетическая компания»). Интерес Лурье к этой компании объясняется тем, что во время Второй мировой немецкая компания AEG использовала труд заключенных, в том числе впоследствии погибших во время маршей смерти в Бухенвальде, где Лурье провел конец войны. AEG прекратила свое существование в 1996 г., а в годы расцвета производила всё — от железнодорожных вагонов, самолетов и автомобилей до стиральных машин, кинопроекторов и мобильных телефонов. Вполне логично, что здесь могли изготавливать эротические саркофаги.
Временами рассказчик, вопреки гл. 4, признает, что Хозяйки все-таки дозволяют «необычайным манером» себя «пронзать».
Это «состояние за рамками любого земного опыта» аналогично «выходу в субпространство», который прекрасно известен любому, кто находится в подчинении домины. Подчиненный испытывает это состояние при боли — «выход в субпространство» вызывается внезапным притоком гормона и нейромедиатора дофамина. Наслаждение приносит не столько боль, сколько последующее «эхо»: тело наполняется эндорфинами, которые связаны с дофамином, это вызывает удовольствие, специфическую эйфорию, которая позволяет выносить невыносимое, — и Бобби воображает себя еще более эффективным слугой.
Отсылает к обслуживанию крематориев. Эту работу выполняла специальная группа заключенных, известная как зондеркоманда. Лурье в зондеркоманде не работал.
В этой главе впервые возникает второй лейтмотив «Дома Аниты»: Лурье считал, что коррумпированная арт-среда Нью-Йорка господствует над жизнью художников, и оплакивал униженное соглашательство, подчинение императивам этой среды.
Лурье соединяет этот «конкурс» на лучшего художника с нацистским процессом «отбора». Отбирают не за таланты, но за некие физические параметры, над которыми люди не властны. Конкурс и отбор — военный ритуал: известные «отборы» нацистами пленников для работы (полезность), медицинских экспериментов (тестирование зачастую касалось половых органов и было связано со стерилизацией) или печей (недостоин жить). «…Лагерные отборы диктовались сочетанием эффективности, предельной случайности, жестокости и унижения. Чехословацкий тюремный врач Якоб Р. описывает, как "иногда эсэсовцы раздевали целую Kommando (рабочую группу), смотрели, выражены ли у них ягодичные мышцы (если нет — это признак крайней степени голодания и истощения), и отправляли заключенных в газовые камеры"». (Lifton, с. 182.)
В начале 1960‑х в живописи, музыке, театре и литературе кристаллизовались сотни форматов жанра «перформанса». Вероятнее всего, на Лурье они впечатления не производили. И неслучайно так совпало, что по-немецки performance обозначается словом Aktion, популярным среди нацистов эвфемизмом зверства (в их словаре Aktion переводится как «убийство»).
По всей вероятности, речь идет о сессии между Госпожой и рабом, о БДСМ — «психодраме», в которой заранее составлен сценарий, роли расписаны, костюмы выбраны, а оргазмы ожидаемы. Здесь становится очевидно, что раб Бобби — по сути дела, клиент Хозяйки. Поэтому их «наука» дает ему некое право голоса относительно того, как Хозяйке пытать его, как ему выражать свое подчинение, дабы усладить Хозяйку, — и то и другое должно принести максимальное удовольствие обоим.
Переход от ануса мучительницы, которая собирается предельно унизить раба, к заснеженным холмам Риги, города юности, пронзителен, печален, поэтичен. Снег тает, детство кончилось, и человек ест фекалии.
Госпожа впервые использует это слово как уничижительное — и в контексте копрофагии. Для непосвященного то, что происходит с Бобби, — худшее из возможных унижений. Но с точки зрения фетишиста Госпожа «кормит» его, а он становится частью Госпожи.
Ни один современный секс-шоп Манхэттена не продает (и не продавал?) подобное устройство, хотя кое-кто использует легкие электрические удары для эротических пыток. Возможно, «игрушка» Аниты отсылает к некой генитальной пытке, пережитой молодым Лурье, — отсюда и это прихотливое изобретение.
Намек на реальные отношения между прототипом «Аниты» и Бобби, чей прообраз — сам Лурье. Здесь Анита безусловно выступает профессиональной доминой/проституткой, которая зарабатывает сексуальными услугами. Бобби допускается к телу, но ему нельзя перейти черту. Клиенты-подчиненные иногда порываются в некой форме предоставлять свои услуги проституткам, выступающим их Госпожами, дабы находиться в их присутствии бесплатно. Нехватка денег ограничивает им доступ, что, однако, их возбуждает.
Вообще-то, «фистинг» означает введение кулака в задний проход, однако здесь рассказчик имеет в виду мастурбацию пениса кулаком.
Это помещает роман в контекст 1960‑х гг. Интересное сочетание: с одной стороны, «Женское Освобождение» (свободная и независимая женщина), с другой — «знакомые богачи» (типичное хищничество одинокой женщины / сознание проститутки).
Это читается как «меню», которое покорный клиент предлагает Госпоже для садомазохистской сессии, — специфика одежды, тщательное распределение ролей. И снова сценарий, за вычетом некоторых эпизодов, не особо эротичен.
Пенис превращается в пассивный сосок с материнским молоком, эквивалентом отцовской спермы. Хозяйки питались спермой в главе «Застолье», теперь же пенис сам становится питательным сосудом, насыщающим рот маленькой девочки. Обычно рабы не любят фелляцию — таким образом, здесь введение члена вновь служит не для удовольствия раба.
В контексте 1960‑х такие материалы считались подрывными для якобы свободной индивидуалистической культуры Америки. Ирония в том, что рабы Аниты втайне читают о «репрессивном» обществе, по которому, очевидно, тоскуют.
В рукописи Лурье вычеркнул «слуг» и написал «тюремная». В контексте романа «слуг» уместнее, но редактор сохранил эту правку. Пресловутая униформа стала символом. См. также фильм Романа Полански «Жилец» (The Tenant, 1976), прозрачно завуалированную историю о Холокосте, где в сценах унижения героя возникает полосатая пижама; кроме того, его постоянно будят среди ночи дикими выходками, шумом и упреками.
Слуга сам превращается в лагерь; он — существительное «Бухенвальд». К прибытию в Бухенвальд девятнадцатилетний автор уже имел четырехлетний опыт выживания в других лагерях. Скорее всего, он знал, что Бухенвальд — не просто трудовой лагерь, но лагерь уничтожения, а значит, его мучениям придет конец.
Бухенвальд открылся рано, уже в 1937 г., и в нем содержалось много политзаключенных и военнопленных. В этом отношении лагерь мог выступать «школой» для вновь прибывших. Почему «жестокость Аниты полезна школяру, изучающему бухенвальдику»? Такова центральная дилемма «Дома Аниты», которая то и дело всплывает в тексте. Это одна из немногих глав, где мертвая Люба, возлюбленная Бориса Лурье, подрывает власть Аниты, явившись призраком юности, когда любовь не была отравлена пытками.
«Изначально волосы заключенных не утилизировали. Ситуация изменилась в августе 1942 г., когда Главное административно-хозяйственное управление СС проинструктировало администрацию Освенцима и других концлагерей систематически собирать состриженные волосы длиной более двух сантиметров для использования в качестве промышленного сырья. Начальников лагерей проинформировали о том, что «из человеческих волос будут производиться войлок и нитки… для промышленных нужд». В частности, «расчесанные и состриженные женские волосы превратятся в войлочные носки для экипажей подводных лодок и в шланги для железных дорог». В Белжеце, Собиборе и Треблинке женщинам состригали волосы прямо перед отправкой в газовые камеры. В Освенциме, напротив, волосы срезали с трупов. Гиммлер выпустил приказ о сборе волос тех, кто подвергся уничтожению…» (Strzelecki, Andrzej. Auschwitz, 1940–1945: Central Issues in the History of the Camp, eds. Dlugoborski and Piper, т. 2, «The Prisoners — Their Life and Work». C. 407–412.)
Авторская капитализация «Хиппи» сохранена.
Вероятно, в лагерях Лурье предписывалось обрезать волосы и бороды другим заключенным.
Это имя может показаться не просто кощунством, но обвинением, брошенным в лицо власти — во всяком случае, духовной власти — раввинов, которые могли бы помешать Катастрофе. Бухенвальд по-немецки «буковый лес»; сцена происходит в лесной зоне. Во дворе концентрационного лагеря Бухенвальд росло громадное дерево, известное как Дуб Гете; по преданию, его судьба была судьбой Германии: если они падут, то вместе. Какую бы духовную ценность ни приписывал ему немецкий народ, Третий рейх был уничтожен. Дуб сгорел при бомбардировках во время Освобождения, а пень сохранился в Бухенвальде как часть мемориала.
У рабов любви, похоже, появился пример для подражания. Они участвуют в неком полугомосексуальном ритуале — возможно, таким образом Лурье подрывал концепцию раввина как духовного авторитета. Но этот человек не угнетен, хоть он и раб любви. Что означает постоянное доение самцов? Как рабби создает молочный коктейль из ничего? Образ молочного коктейля, чистого или грязного, проходит через весь роман. Существует оккультный текст, где говорится, что сперма, пролитая впустую, порождает личинки, болезнетворных духов, которые внушают и овладевают умами. В любом случае это «вещество», питательное «молоко», и оно обладает некоей силой. (Lévi, Éliphas. The Key of the Mysteries, гл.4, «Fluidic Phantoms». London: Ryder, 1969. Aleister Crowley, trans., ed. C. 163–164).
Рассказчик Бобби, по рабскому обыкновению, солидаризируется с современными апологетами: он считает, что одна из причин Катастрофы связана с тем, что евреи — а именно, российские еврейские большевики — сами навлекли на себя кару, восстав против царя, уничтожив и его, и всю семью Романовых (Яков Юровский, командир расстрельного взвода, уничтожившего царскую семью, был евреем — как и Яков Свердлов, вместе с Лениным подписавший приказ о расстреле).
Иудаизм, как и христианство, считает самоубийство грехом. Но для Лурье евреи не могли покончить с собой, поскольку себе не принадлежали. Они были собственностью Хозяев, и эту собственность надлежало сохранить. Посему Хозяева извращенным манером требовали от евреев воли к жизни - в лагерях и во всем Третьем рейхе, до последнего.
В 69 г. н. э. Веспасиан отправился в Рим добиваться трона, а его сын Тит начал военную операцию в Иудее. В 70 г. Иерусалим пал. С побежденными евреями Тит обращался бесчеловечно. В истории он остался разрушителем Второго Иерусалимского храма.
Население наблюдает за победоносным парадом завоевателей Иудеи — будь то римляне или нацисты — и безмолвствует. Свидетели пассивным стадом толпятся позади защитных барьеров.
После подавления еврейского восстания историк Иосиф Флавий был свидетелем триумфальных шествий — победоносные легионеры императора Тита вели иудейских пленников и уносили сокровища разрушенного Храма.
Джуди Стоун: Jew-die Stone, Жидовка Штейн. У Еврейской Хозяйки развилась сонная болезнь. Согласно некоторым оговорам, евреи «проспали» рождение заговора, который в конечном счете почти истребил их культуру. Джуди неряшлива и как будто заслуживает лишения любых привилегий. Постепенная утрата ею своего статуса — метафора Нюрнбергских законов 1935 года, которые лишили евреев сотен гражданских прав.
Автор питал склонность к стандартным порнографическим образам; они то и дело появлялись в его художественных коллажах. В тот период модели назывались «пинап» (pin-up, «пришпиливать»): поклонники вырывали их изображения из журналов и прикалывали к стене. Униформа таких моделей — в основном особое нижнее белье: крайне женственные трусики, бюстгальтеры, пояс с подвязками и сексуальная обувь на высоком каблуке.
«Лук» (Look) — крупноформатный глянцевый иллюстрированный журнал, выходивший до 1971 г., аналог «Лайф». Публиковал довольно тривиальные новости и репортажи о кинозвездах — никакого авангарда.
По аналогии с положением населения в Третьем рейхе. «Евреи приравнивались к любому вырождению и разложению, связанным со смертью, включая гомосексуальность, городскую сумятицу, либерализм, капитализм и марксизм. Геббельс использовал прямые медицинские метафоры, объявляя: «Наша задача — хирургическое… решительное вмешательство, иначе однажды Европа погибнет от еврейской болезни»». (Lifton, с. 476–477.)
Госпожа Анита читает Карла Маркса. Под «агрессивными» классами может пониматься либо пролетариат, либо буржуазия; правящие классы неизбежно становятся мишенью ненависти угнетенных.
Политические склонности Бобби по природе своей ретроградны: он не хочет, чтобы ему навязывали классовое равенство.
Огромная цепь — символ контроля и неволи. Звуки — возможно, танки. Громадная туфля — мужская или женская? Вообразите миллионы бесхозных туфель в концлагерях. Или же вообразите элегантную туфлю Аниты, разросшийся фетиш, что летит прямиком в голову Бобби, обернувшись оружием. В лагерях Лурье ежедневно видел трупы. Расчлененные тела не были специально разорваны или разрублены садистами. Но автор видел людей, распавшихся на части, — либо сожженных в печи, либо просто сгнивших.
«Возможно». Слово повторяется девять раз — автор неохотно повествует о чудовищных «фактах». Он бы предпочел, чтобы мы сочли все это вымыслом.
В лагере Штрутгоф восемьдесят шесть скелетов готовили для использования в качестве учебных пособий в Страсбургской медицинской школе. Работа не была завершена. Союзные войска обнаружили промышленного вида цистерны необычной формы, заполненные жидкими химикатами, а в них расчлененные останки, брошенные нацистскими врачами. Лурье был заключенным в другом лагере и вряд ли оказался очевидцем подобных процедур, но, возможно, слышал о них позднее. (Pressac, Jean‑Claude. The Struthof Album: Study of the gassing atNatzweiler-Struthofofthe eighty-six Jews whose bodies were to constitute a collection of skeletons: a photographic document. Beate Klarsfeld Foundation, 1985; из коллекции Центра еврейской истории, Нью-Йорк.)
В польском концлагере Треблинка «обер-штурмфюрер СС Франц Штангль приказал соорудить бутафорскую железнодорожную станцию: часы с нарисованным циферблатом неизменно показывали шесть вечера, были построены [фальшивые] будки билетеров, вывешено расписание, а на фасадах сортировочных бараков нарисованы указатели. Делалось это с целью внушить новоприбывшим жертвам ложное спокойствие, иллюзию временного перевалочного пункта». (Yitzhak Arad. Belzec, Sobibor, Treblinka. Bloomington: Indiana University Press, 1987.) Образ часов, которые больше не показывают правильное время, передает ощущение потери контроля над обстоятельствами — время в контексте жизни жертвы закончилось. У фантастического циферблата Лурье человекоподобные руки-стрелки, усики насекомого — часы нефункциональны, и это внушает первобытный ужас.
Бабушка, мать, сестра, а также Люба, возлюбленная Лурье, в числе других 30 тысяч жертв были убиты в Румбульском лесу под Ригой 30 ноября либо 8 декабря 1941 г. Поэтому в работах Лурье то и дело всплывают цифры 3 и 4: три расчлененные женщины, четыре Госпожи, четыре раба. Великанши — три женщины становятся гигантскими, две — роботоподобным оружием… а затем распадаются на идеальные части тела. Третья игнорирует остальных, поглощенная собственным страданием. Возможно, в этой сцене возникают Анита и три ее подруги-домины, воюющие друг с другом, и сцена предвещает увечья Джуди. «Расчленение» — женщины, переставшие быть членами семьи Лурье. Возможно, автор видит расчлененным и самого себя. Во вселенной рассказчика не существует целой, нормальной женской фигуры.
Маленький, нежный палец женской ноги преображается в калечащее оружие. Проникновение пальца в рот Бобби вызывает видение войны, разрушения и расчленения. Столкновение этих действий и образов исполнено отголосков травмы. В Бухенвальде, где Лурье находился до конца войны, были задокументированы две формы сексуального насилия над заключенными: гомосексуальное насилие над русскими и польскими мальчиками (совершалось как нацистами, так и другими заключенными) и насильственное посещение лагерных борделей. Любой сексуальный опыт, полученный Лурье в лагере, неизбежно был насильственным и травмирующим, а со временем встроился в его садомазохистскую матрицу.
В одном черновике «Дома Аниты» после финального предложения предыдущей главы — «Все эти видения являлись мне при поклонении ноге Аниты» — Лурье добавил: «и до минуты, когда она меня прогнала». Бобби вел себя так неподобающе, что едва не потерял должность, однако автор решил его пощадить.
Как и Бобби, жертвы Третьего рейха не интересовались теориями своих «Господ» и не сочувствовали их «тяжкому бремени господства». Анита постоянно пытается заинтересовать Бобби аспектами рабства за гранью физического. Для раба это мучительно. Он не желает освобождения. Нацистов равно иррационально не интересовало постоянное сохранение рабской силы; Третий рейх выжимал из своих заключенных всё до последней капли. Помимо жестокого голода и других физических истязаний была распространена стерилизация, дабы рабочая сила не размножалась. У Бобби нет и не может быть любви, совокупления, продолжения рода. То есть в теории Аниты и впрямь есть серьезные недостатки: «если она не позаботится обо мне физически», у ее Расы Господ просто не останется живых рабов. Что и случилось с Расой Господ в конечном итоге.
Автор придает арт–дилерам и коллекционерам черты нацистов, описывает их сатирически и издевательски. Гельдпейеру и «торговке художниками» Ханне Поланитцер предстоят всевозможные карательные сексуальные пытки и насилие. Прототипом Гельдпейера, как уже отмечалось ранее (см. примеч. 8), возможно, послужил Генри Гельдцалер, крупный арт-критик и куратор, известный в тот период, когда Борис Лурье вращался на нью-йоркском арт-сцене. Фамилия, вероятно, происходит от gold — золото и Zahler — плательщик, кассир (нем.); так или иначе, имя намекает на пересчет золота. Художнику, дабы обеспечить себе финансовую стабильность, надлежало добиться расположения Гельдцалера и поддаться его влиянию.
Как и при «маслоделии» в саркофагах, причинение боли и страдания превращаются в терапию, апеллирующую к высшим уровням сознания: пытки форсируют объединение интеллектуального процесса с рабской преданностью.
Анита выворачивает наизнанку постулат Платона о том, что видимости нереальны и должны уступить место знанию и мудрости. Для Аниты здесь важнее, что доктор выглядит человеком высокого социального статуса, хотя в действительности он ее личный «бедняк».
Чтобы исправно исполнять роль интеллектуала в авангардных Учреждениях Манхэттена (Дом Аниты — предварительное испытание перед допуском к этому миру), доктор Гелдьпейер должен ограничить свой контакт с миром реальным. Посему его «стерилизуют». Его ноги и половые органы обернуты полиэтиленом. Его анальный проход заблокирован. Ему, похоже, запрещено мочиться. Госпожа не прикасается к нему голой рукой. Фетиш чистоты/дезинфекции направлен на защиту не столько доктора, сколько атмосферы Дома.
Спустя десятилетия после пародии Лурье арт-жаргон, или, как его иногда называют, «международный художественный английский», продолжает распространяться к повсеместному недоумению профанов. Бобби и остальные слуги вынуждены слушать новый, невнятный, решительно непостижимый язык, который ныне мы обнаруживаем в любом журнале, посвященном искусству.
«Ядовитая маскулинная фантазия», «агрессивный мужской романтизм». Хотя автор и не использует известный оборот «дегенеративное искусство», мы видим параллели между новой эстетикой доктора Гельдпейера и отвержением современного искусства в Третьем рейхе. Отрицание «мужского искусства» — это ширма: доктор вовсе не пропагандирует женщин-художниц. Бобби вынуждают согласиться с этим фашистским захватом классической эстетики. Его назовут «естественным порядком вещей», навяжут, а все остальные эстетические формы отправятся на свалку. Идеал Женской Гегемонии следует читать как метафору идеологии фашизма/тоталитаризма. Поэтому Бобби и считает, что любой человек, не желающий «подчиниться естественному порядку вещей», заслуживает смерти. «Мужской романтизм» здесь — еще один синоним «дегенеративного искусства». Генри Гельдцалер, прототип доктора Гельдпейера, в 1960‑х популяризовал исключительно поп-арт — в ущерб другим направлениям, особенно социальному реализму. (Борис Лурье как художник до сих пор не поддается категоризации, но в начале карьеры многие считали его социальным реалистом.) Господство поп-арта Лурье воспринимал как разновидность эстетического нацизма, репрессии и диктатуру.
У редактора имеются подозрения относительно прототипа этого художника, но построение гипотез мы оставим читателю. Лурье возмущала алчность художников 1960–1980‑х. Наверняка прототип был не один.
Энди Уорхол был гомосексуалом, никогда этого не скрывал, и потому узкие круги нью-йоркского мира искусства 1950–1960‑х поначалу его отвергали. Некоторые считают, что этот период — одна из первопричин его замкнутости.
Лурье пародирует арт-жаргон, превращающий самые бессмысленные и идиотские действия в нечто якобы непостижимо глубокое.
В оригинале: «The artist licked everything dry, spick-and-span, and proper». Автор использовал оборот spick and span — «без сучка и задоринки». Фраза происходит от голландского выражения XIV в. spiksplinternieuw, которое описывало только что построенное судно. Свежие щепки — твердые и легкие, отсюда и возникло выражение. В 1930‑е в Америке выпустили в продажу очищающее средство Spic n'Span. Художник Дуглас Коупленд спародировал Энди Уорхола с его коробками Brillo, представив зрителям коробки Spic n'Span.
Пародия на отрывистую и банальную речь Энди Уорхола, которого Лурье недолюбливал.
Как и в гл. 33, идеал Женской Гегемонии следует воспринимать как эквивалент идеалов фашистской/тоталитарной идеологии. Сама Анита — не просто доминирующий секс-объект, а новое воплощение эсэсовца.
Джуди отделяет себя как подлинную еврейку от лжееврея доктора Гельдпейера — «почетного израэлита», как позднее выразится Лурье, то есть, видимо, человека, который евреем лишь называется.
Хотя здесь использование слова «оболочка» кажется ясным, редактор хотел бы обратить внимание читателя на скрытый каббалистический мотив: если у каждой сфиры в Каббале есть свой ангел, то клипот — оболочки (ивр.) — каббалистические демоны. Клипот — инверсия положительных качеств сфирот, и в некоторых каббалистических текстах обозначаются словом «оболочки».
Сейчас эта одежда кажется неряшливой и простоватой, но в 1960‑х свободные интеллектуалки одевались именно так. Анита не следует высокой моде и одевается не ради мужского одобрения.
Иногда Лурье зовет ее art-dealer (торговка искусством), но чаще пишет artist-dealer (торговка художниками), подразумевая, что эта дама торгует лично художниками, а не только их работами. Она, таким образом, тождественна гитлеровским прихвостням, эсэсовцам и прочим, — тем, кто использует людей (евреев, художников) как неодушевленные предметы.
Прототип Ханны Поланитцер — вопрос открытый. Среди влиятельных арт-дилеров 1960‑х и 70‑х были Илеана Соннабенд, Пегги Гуггенхайм и Пола Купер.
Госпожа Анита предстает полноправной фигурой авангардных кругов. Андре Мальро (1901–1976) — писатель, культуролог, министр культуры Франции (1959–1969)· Тристан Тцара (1896–1963) — писатель, поэт, в 1918 г. в «Кабаре Вольтер» прозвучал его «Манифест дада». Стэнтон Макдональд-Райт (1890–1973) — американский художник, один из основателей синхромизма — раннего течения абстрактного искусства, первого американского авангардного движения, получившего международное признание.
«Моей страсти — моей культурной Госпоже — Пабло» (фр.).
Эти вопросы означают, что мы находимся в ранних 1960‑х, до убийств Джека и Роберта Кеннеди. Вероятно, это также намек на многочисленные похождения членов клана Кеннеди. Откуда бы им знать Госпожу Аниту, если они не были ее клиентами?
Генерал-фельдмаршал Эрвин Ойген Йоханнес Роммель (1891–1944), командующий немецким Африканским корпусом, был красавцем и героем войны. Судя по всему, среди нацистов он был уникальной фигурой, поскольку не зверствовал. Игнорировал приказы убивать евреев, мирных жителей и пленных. Ближе к концу войны Роммеля заподозрили в участии в заговоре о покушении на Гитлера. Поскольку Роммель был национальным героем, Гитлер хотел избавиться от него как можно незаметнее. Фельдмаршал был принужден совершить самоубийство, проглотив капсулу с цианистым калием; официальная причина его смерти — сердечный приступ.
Лев Троцкий (1879–1940) и Хосе Давид Альфаро Сикейрос (1986–1974) — беспринципная Анита подружилась и со знаменитым коммунистом, и с человеком, покушавшимся на его жизнь. Ее влияние широко и эклектично: в Доме бывали и преклоняли колена пред Анитой нацисты, большевики, художники и американские президенты.
Алексина Дюшан была замужем за Пьером Матиссом и приходилась невесткой художнику Анри Матиссу. В описываемое время она активно работала в сфере искусства в Париже и Нью-Йорке.
«Волосы из Освенцима в оригинальной коробке» — пародия на язык коллекционеров. Что происходило в воображении Лурье — страшно представить. Впрочем, таков и был его замысел. «Музей Освенцима принял решение не консервировать один экспонат: две тонны человеческих волос, заполнявших огромную витрину… Решено было оставить волосы в витрине до полного разложения, пока не превратятся в пыль». (Donadio, Rachel. «Preserving the Ghastly Inventory of Auschwitz», New York Times, 15 апреля 2015 г.)
Лурье, описывая евреев, любит прибавлять различные суффиксы к слову «Израиль». Здесь он использует суффикс, происходящий от греческого χθόν — земля, имея в виду еврея как соль земли.
Родной язык (искаж. идиш).
На немецком figuren — фигуры или куклы. Автор опять использует специфический словарь Третьего рейха, здесь — описывая мертвых и умирающих узников лагерей. «…Ни в коем случае нельзя было называть их «трупы» или «мертвецы» — лишь Figuren, фигуры, куклы». Извращенная логика — людей не кормят, но заставляют работать — превращала заключенных в существа на грани между жизнью и смертью; в лагерях таких называли Muselman — мусульманин (нем.), поскольку они стояли на коленях и раскачивались, как мусульмане при молитве, а кроме того, не выказывали нормальных человеческих реакций, впадая в пассивную апатию, которая считалась качеством восточного человека. (См. книгу Джорджо Агамбена «Homo sacer. Что остается после Освенцима».)
Лурье описывает знаменитый нацистский Genickschuss — выстрел в основание черепа. Символичная рана, инверсия «третьего глаза», если угодно, выходное отверстие.
Макс Бекман (1884–1950) и Карл Шмидт-Ротлуф (1884–1976) — немецкие художники-экспрессионисты, чьи работы были показаны на нацистской выставке Entartete Kunst («Дегенеративное искусство»).
В лагерном контексте «яма» — могила, куда людей загоняли, где их казнили и порой сжигали. В других своих работах Лурье тоже часто упоминает «яму». Вагина Аниты — бездна, где мужчины встречают свою смерть. Позже Лурье упоминает «фашистские ямы» — огромные братские могилы уничтоженных «врагов государства». Интересно также построение фразы: «пустая яма, где обитает ее вагина». Это равно читается и так, будто вагина Аниты сама в могиле.
Еще один отголосок нацистских медицинских экспериментов: коррекция поведения посредством электрошока.
Длительное сидение на корточках с вытянутыми руками — пытка, применявшаяся в концлагерях.
Гитлер и Гиммлер были одержимы германскими правителями и завоевателями. В замке Гиммлера в Вевельсбурге были апартаменты, посвященные немецким королям-воинам. Гитлер считал, что надвигающееся разрушение Германии «полностью заслуженно», поскольку немцы не смогли выиграть войну. Когда его советники и генералы возмутились, услышав приказ взрывать мосты, дороги и другие элементы инфраструктуры, Гитлер ответил, что это все не важно, Германия не заслуживает выживания, так как слишком слаба.
Многие из переживших Холокост оказались в психологической ловушке: истязаемые невыносимым чувством вины за то, что выжили, они вынуждены были дальше вести нормальную жизнь. Заслужили ли они простую повседневность? Растворение в жизни казалось невероятным и неправильным. Бобби кажется, что лучше оставаться слугой, чем стать «нормальным», влиться в жизнь. Непростая ирония заключается в том, что «истинное призвание, истинное служение» — это служение, доведенное до степени эротизированного насилия.
В гл. 27 Анита бьет Бобби книгой по голове, когда ему является вдохновленное Катастрофой видение расчлененных женщин. Едва он близок к прорыву, почти готов сбросить наконец рабскую униформу, что-то ставит его «на место». И он бегом возвращается к рутине.
В короткой истории-сне из «Послесловия. Не забыть позвонить моей Любе» упоминается служанка Броня из детства Лурье. С ней у него был некий сексуальный опыт — и он чувствовал себя униженным. Больше никаких служанок в Доме Аниты не появляется.
Амфортас, Король-Рыбак из легенды о Парцифале, ранен в половой орган; травма описана как мистическая и вечно кровоточащая рана — уместная метафора в контексте страданий лагерных узников. Анита растревоживает раны Бобби, отчего они не могут зажить. Увечья, нанесенные его ягодицам, схожи с истязаниями полового органа.
Плоть Христа — хлеб, кровь — вино; вероятно, Бобби — жертвенная фигура, уподобленная Иисусу.
Одно из многих унижений, которым эсэсовцы подвергали своих жертв: заставляли их петь и танцевать в агонии пыток. Бобби и его Госпожа пребывают в трансе, и картины Второй мировой войны смешиваются с сексуальными образами в классическом стиле Лурье.
Волк часто встречался в мифологии Третьего рейха; «Волком» также называли Гитлера.
Возможно, образный ряд намекает, что некто в лагерях защищал Лурье, заботился о нем — помог ему выжить, — или же речь идет о Госпоже Аните, кем бы ни был ее «прототип» в жизни Лурье.
Напоминает типичный ежедневный отбор заключенных в лагерях. Одни выживут, другие нет.
Невозможно переоценить важность этих простых действий в контексте лагерей, где не было утешительного тепла, горячей воды, не завшивевшей одежды. Анита здесь — одновременно офицер СС и спасительница из союзных войск.
Прекрасно, о, как замечательно! (um.)
В части III «Отдаленные места» Бобби повсюду натыкается на песчаную почву. Мы увидим, что Лурье считает песок основной стихией, обладающей целебными свойствами, — в сущности, лекарством.
Этот ребенок возникает ниоткуда — он назван «младенцем», но, вероятно, старше. Нигде не говорится, что Объект Джуди рожал, и ребенок больше не появляется. Лурье противопоставляет девочку разврату и насилию «операции-перформанса». Пока все спят, девочка переходит от одного человека к другому, трогает и даже пробует на вкус мерзкие выделения, словно они способны ее насытить. Вроде бы все прозрачно, пока Лурье не упоминает «флаг». Что за флаг? Представляет ли девочка некую нацию или в целом мерзость национализма, который в белых одеждах и с невинным видом танцует на цыпочках посреди бойни, что вершится его именем?
Обе Хозяйки явно тоскуют по прежним временам у себя на родине. И Объект Джуди тоже можно отправить в «Иудею», то есть в Израиль.
Бобби пошел против самой сути Дома и превратил Объект Джуди обратно в человека Джуди Стоун. «Узник концлагеря» (один из двух случаев, когда автор внятно осознает этот образ) тоже был человеком, превращенным во что-то другое — в «мусульманина», полумертвую игрушку Аниты, лишенную воли к жизни.
Американский культ сверхчистоты, в частности, дезодорантов, рекламируемых по телевизору, европейцу середины XX в. казался утрированным и нелепым. Подобные замечания встречаются в произведениях другого русского экспатрианта Владимира Набокова.
Интересно, что здесь опущены подробности порки. Это соответствует субъективному мазохистскому ощущению боли-удовольствия: желанна не столько сама порка, сколько ее последствия, искомый результат — в данном случае, избавление от невыносимых мыслей.
У Лурье была немецкая овчарка по имени Панч, которой (наряду с Сэмом Гудменом) он посвятил книгу NO!art: Pin-ups, Excrement, Protest, Jew-art (Edition Hundertmark, 1988): «Бронетранспортеру женского пола, с рождения в 1965 г. до 1977‑го, двенадцать долгих собачьих лет, ныне на пенсии, глуховатой, подслеповатой и измученной болезнями». Фотография Панч на погребальном саване («рижской подушке») украшает внутреннюю обложку книги.
Метка между глазами могла быть результатом Genickschuss — выстрела в затылок. Эсэсовцы соревновались в мастерстве, стараясь выстрелить жертве в затылок так, чтобы пуля вышла наружу точно между глазами.
Румбула — городок под Ригой, где 30 ноября и 8 декабря 1941 г. нацисты и латвийская полиция уничтожили более 30 тысяч евреев. Как обычно, Бобби делает вид, будто ничего не знает об этом месте, чрезвычайно важном для автора: здесь были убиты его бабушка, мать, сестра и возлюбленная Люба. Эта глава — центральная, здесь начинает раскрываться глубочайшая душевная рана автора.
Бобби постепенно приходит к пониманию своей «неизвестной» биографии. Румбульский лес по сей день — кладбище братских могил. Выкапывать останки взялись только нацисты в конце войны, в типичной панической попытке уничтожить все улики. Несколько сотен узников соседнего концлагеря Кайзервальд были вынуждены выкапывать и сжигать трупы, после чего их тоже убили на этом же месте.
Это произошло в 1962 г., и автор, к тому времени почти 20 лет проживший в Нью-Йорке, несомненно, слышал о попытках поставить памятник. Первый, деревянный, воздвигнутый остатками еврейской общины в Риге, был снесен советскими властями.
Перемещение — эвфемизм, использовавшийся в Третьем рейхе для описания насильственной транспортировки евреев и других «нежелательных элементов» в концентрационные лагеря. Во многих случаях их просто уничтожали по пути. Поначалу считалось, что людей действительно увозили на новое место работы: порой их даже заставляли писать из лагерей фальшивые открытки домой, в которых сообщалось, что они здоровы и счастливы. Замечание рассказчика «И никогда не исчезну я» приближает его к осознанию забытого прошлого.
Судя по всему, Фрида Михельсон была одним из трех человек, переживших румбульскую трагедию. Мать семейства упоминает, что миссис Михельсон «спасала евреев», но это не совсем так: Фрида тогда была еще ребенком, и ее саму спасли. Она написала мемуары I Survived Rumbuli, опубликованные в 1982 г. «Странники», которых пригнали в Румбульский лес, вполне возможно, были одеты в лучшую, чистую одежду. Поэтому они здесь в своих первоначальных, «лучших» нарядах — или же им отдали одежду погибших. «Ходили слухи, что сам Гитлер был адвентистом седьмого дня. В отличие от многих других конфессий, их церковь не была полностью запрещена нацистским режимом: по-видимому, одна из причин в том, что адвентисты седьмого дня в Германии и Австрии поддерживали Адольфа Гитлера, так как он воздерживался от употребления чая, кофе, алкоголя и мяса. «Он был одним из величайших массовых убийц в истории, но поскольку он вроде бы принимал учение о здоровом образе жизни, ниспосланное Эллен Г. Уайт, некоторые адвентисты седьмого дня воздавали ему почести и хвалу». (Schroder, Corrie. «Seventh-day Adventists», 2002.)
В 1970‑х, когда писалась эта книга, улицы Нью-Йорка пользовались дурной славой. Преступность, в том числе убийства и преступления против собственности, начала расти в конце 1960‑х и достигла колоссального уровня в 1970–1980‑е. «В 1970‑е — начале 1990‑х. Нью-Йорк считался одним из самых опасных городов в мире — очагом насилия и опасности, изображенным в таких жестких фильмах, как «Воины», «Побег из Нью-Йорка» [и «Таксист»]. [Люди] не отваживались спускаться в подземку, боялись, что их ограбят на улице, страшились несметного притока наркоманов. 31 из каждых 100 тысяч ньюйоркцев ежегодно становился жертвой убийства, 3668 — жертвами краж». (Rogers, Thomas. «What really cleaned up New York», Salon.com, 19 ноября 2011 г.)
Мать Бориса Лурье была дантистом и обслуживала семьи в Санкт-Петербурге и Риге.
Лурье часто употребляет слово «ямы» — мрачный эвфемизм могил, заранее вырытых для будущих жертв. Подобные ямы использовались как нацистами, так и сталинскими солдатами.
В детстве Борис Лурье спал в одной кровати с бабушкой — обычай, который ему, судя по всему, не нравился.
Еврейское население Рижского гетто было полностью истреблено, за исключением мужчин, пригодных для рабского труда. Всех женщин, стариков и детей пригнали в Румбульский лес и расстреляли.
Лурье впервые попал в плен в июле 1941 г., в 17 лет. Они с отцом жили рабами в Рижском гетто, а затем в трудовом лагере Рига-Лента. Как ни странно, этим учреждением управлял самозванец — еврей, выдававший себя за офицера СС, некий Фриц Шервиц. Под его покровительством, которое сравнивали с деятельностью Оскара Шиндлера, Лурье и его отец были отправлены в богадельню для солдат вермахта «подручными, санитарами и обслуживающим персоналом». В свой первый концлагерь они попали только в августе 1944 г., когда советская армия уже приближалась к Рижской области. Тогда Шервиц договорился о переводе 800 своих работников в Саласпилс, где было бы относительно безопасно во время массовой бойни, «которая наверняка будет предшествовать немецкому отступлению». К ноябрю 1944 г. Лурье с отцом были интернированы в Бухенвальд-Магдебург, где оставались до апреля 1945 г. Здесь говорит больная совесть Лурье: он пережил войну, потому что «подчинился» нацистской власти. Он выживает в Америке, потому что живет рабом. (Wronoski, John. «Boris Lurie, A Life in the Camps», в: KZ-KAMPF-KUNST. Boris Lurie: NO!art. New York: NO!art Publishing, 2014.)
Первый памятник рижско-румбульской трагедии был поставлен в 1962 г. Советская власть его не одобрила, поскольку на нем говорилось только об убийстве евреев. Лукавая отговорка: жертвами и были исключительно евреи. На другом, безликом памятнике написали: «Жертвам фашизма». Незадолго до распада СССР были возведены более адекватные монументы.
Декор в Доме Аниты сексуально окрашен, и светильник в виде одного мужского яичка освещает несчастных странников скудным светом. Предполагаемый монорхизм Гитлера служил источником множества шуток во времена его правления.
Мезуза — кусок пергамента, обычно в декоративном футляре, со стихами из Торы — молитвой «Шма Исраэль», начинающейся словами: «Слушай, Израиль, Господь — Бог наш, Господь един».
Штетлы («местечко», идиш) — маленькие, первоначально еврейские городки, разбросанные по нынешней территории России и Польши в XIX–XX вв. Жизнь штетлов неумолимо изменилась в процессе модернизации, а затем была разрушена в результате Холокоста.
В автобиографии Лурье In Riga («В Риге») эта история изложена несколько иначе.
Judenrein («очищенный от евреев») и Judenfrei («свободный от евреев») — термины, использовавшиеся в Третьем рейхе. «Почетными израэлитами» Лурье называет оторванных от своих корней нью-йоркских евреев, которые больше не придерживались какой-либо серьезной религии.
Мы делаем вывод, что глава написана после постройки башен-близнецов Всемирного торгового центра, т. е. позднее 1973 г.
Красный треугольник носили политические узники в нацистских лагерях.
Возможно, Лурье подружился с одной из овчарок, которых нацисты использовали для охраны концлагерей.
В одном из вариантов Лурье заменяет фразу «приступ смертельной болезни» словом «чистилище». В обоих случаях идея в том, что эмигранты, бежавшие от гитлеровского и сталинского режимов, навсегда утратили родину. Места, где они поселились, не стали им «домом» — это лишь некая прихожая, где им некомфортно и где они тоскуют по родине — нередко всю оставшуюся жизнь. Новые режимы, например, Советская Россия, готовы «принять даже скучающую по дому собаку», но не русского или еврея, который во время Второй мировой войны бежал из страны. Раз уж ты покинул Советский Союз, дороги назад нет.
К дьяволу (фр.).
Охранники постоянно ругали узников лагерей за дурной запах, подтверждавший недочеловеческий статус последних, хотя у них не было ни мыла, ни горячей воды. Вновь прибывших первым делом «дезинфицировали»: порой действительно для того, чтобы истребить вшей и паразитов, а порой лишь в качестве предлога — чтобы загнать их в «душевые» и отравить газом.
Лурье вычеркнул здесь смешанную метафору: груди также сравнивались с «яичками — такими прозрачными, что внутри видна новая жизнь».
Хотя Анита проводит «отбор» (по прибытии узников в концлагерь офицеры СС и врачи решали, кого оставить в живых, а кто должен умереть) и поносит мертвецов, Бобби все равно считает ее совершенной.
Женщина, чьим «прототипом», возможно, была мать Лурье, должна сидеть в одиночной камере. Таково желание автора: держать ее отдельно, оградить от всеобщей деградации… и, возможно, сохранить ей жизнь.
Аллюзия на серию обоев с коровами Энди Уорхола.
«Самодостаточное хранилище» вставлено при редактуре.
Постепенно все еврейские персонажи в книге получают метку Genickschuss.
«Изобретательный художник» — вероятно, рука, восстанавливающая узника, принадлежит Борису Лурье.
Госпожа Анита выходит из игры, и на ее место заступает возрожденная Джуди Стоун. Освободившись от оков искусства и вдохновившись воинствующим иудаизмом, Госпожа Джуди увозит рабов любви в разные места, называемые то Албанией, то Ялтой, то Иудеей. Мы не ожидаем от книги традиционно выстроенного сюжета или кульминационной развязки в конце. Лурье не был профессиональным писателем, но он был первоклассным художником. Он работал над рукописью лет двадцать или тридцать — вполне обычное дело для писателя, — и текст его обладает исключительной алхимической мощью. Это труд всей его жизни в самом полном смысле этого слова.
На Файер-Айленде есть песчаная «Бирманская дорога». До Файер-Айленда можно добраться только на пароме, и там минимальное движение автотранспорта. Главная магистраль — дощатый настил по центру острова. Рассказчик не вдается в детали пейзажа: два предложения в этом четвертом абзаце вырезаны из главы про девочку в дюнах.
Из этих слов значением обладает только «матову», точнее, «ма тову» — в переводе с иврита «о, как хорошо» или «о, как прекрасно». Это молитва, выражающая почтение и благоговение перед культовыми местами: евреи читают ее, входя в синагогу. Адумбар — город в Индии. Возможно, Лурье не вкладывал в эту фразу никакого конкретного смысла; всё, за вычетом молитвы, должно звучать просто как вымышленный язык.
Мы приближаемся к моменту, когда Бобби готов отказаться от своего фантома и полностью подчиниться обстоятельствам посредством смерти. Возможно, это отражает пагубное влияние на психику Лурье длительного лагерного заключения в юности.
«Хаммурапи хинтену»: Хаммурапи — древнее ближневосточное имя, второе слово — судя по всему, бессмыслица.
Смысл этого образа «моря камней» раскрыт в гл. 64 «Птица Яша». Возможно, избиение ребенка отсылает к некоему раннему травматическому опыту.
Джоплин записала песню «Ядро на цепи» (Ball and Chain) со своей группой Big Brother and the Holding Company в 1968 г. Джоплин с ее звериным рыком придала новое страстное звучание этому классическому блюзу о безответной мазохистской любви. Известно, что Лурье нравились некоторые произведения классической музыки, русские марши и другая европейская музыка, а также Дженис Джоплин.
Отголоски освобождения из лагеря в 1945 г. Когда узники-рабы, лишенные приватности и почти не обладавшие личной волей, внезапно оказались на свободе, это стало для них травматическим опытом.
Возможно, это слово имеет какой-то политический смысл: Педро Эухенио Арамбуру был аргентинским генералом, организовавшим государственный переворот 1955 г. против Хуана Перона, который открыто покровительствовал нацистским военным преступникам. Впрочем, это может быть и простой бессмыслицей.
Лурье сбежал из лагеря Бухенвальд-Магдебург в конце войны, 11 апреля 1945 г., и несколько дней жил под открытым небом или в заброшенных домах. Можно представить, с каким восторгом он находил и поедал ягоды и прочий подножный корм, пусть даже скудный в это время года, — после тех помоев, которыми много лет кормили его поработители.
Как ни странно, многие узники, освобожденные или сбежавшие в конце войны, возвращались в брошенные лагеря — единственные знакомые им места, ведь зачастую их увозили в совершенно чужую страну. Лурье и сам вновь «попал в плен» — он вернулся в Магдебург, где его 18 апреля нашел отец.
У Лурье слово «Действие» не может быть лишено иронии. Немецкое Aktion («действие»), как мы помним, — эвфемизм для всевозможных зверств: расстрелов, массовой кремации и прочих убийств.
В метафорическом смысле двадцатидвухлетний Лурье — библейский младенец, бежавший из Германии в 1946 г. Теперь же он снова бежит «из Египта» в Израиль, т. е. мы видим возвращение на родину — испуганное бегство от ужасов странного нью-йоркского Всесожжения. Хотя Лурье назвал эту главу «Сожжение Нью-Йорка», редактор оставил лишь кровь, которая разлита в воздухе и густеет. Первая половина главы восстанавливается лишь по памяти и догадкам — в ней описан загадочный пожар, в одночасье уничтоживший Нью-Йорк. Рассказ о нем можно найти в последней главе, «Письмо Ханны Поланитцер к Джуди Стоун».
Айдлуайлд — старое название международного нью-йоркского аэропорта им. Джона Ф. Кеннеди. В апреле 1942 г. власти Нью-Йорка начали возводить намывную дамбу на болотистом поле для гольфа Айдлуайлд. Первоначально планировалось построить скромный аэропорт площадью 1000 акров, но к концу строительства Айдлуайлд вырос впятеро. Коммерческие рейсы начались в июле 1948 г. Аэропорт переименовали в честь убитого президента Джона Ф. Кеннеди в декабре 1963 г., но в 1970‑е люди все еще называли его по старинке.
Организация освобождения Палестины — в период создания романа одна из самых грозных террористических организаций в мире, которая декларировала своей целью уничтожение государства Израиль.
Полуостров Гаспе — восточная оконечность Канады; с высоты оттуда видна береговая линия Нью-Йорка.
Отель при аэропорте им. Бен-Гуриона в Тель-Авиве теперь называется «Садот». В этих главах Лурье совмещает два отеля — «Бен-Гурион» и «Американскую колонию».
Отсюда и до конца главы оригинальная чистовая рукопись напечатана на тонкой почтовой бумаге 6x9 дюймов с логотипом отеля «Американская колония» — «ООО «Американская колония Иерусалима» — Иерусалим, Израиль». Трехстраничный документ проиллюстрирован синим рисунком — отель (основанный в 1902 г.) в окружении, очевидно, кипарисов.
Вся глава восстановлена по оригинальной чистовой версии с рукописными пометками Лурье — деталями, которые при первом издании в 2010 г. были вычеркнуты либо недоступны. В описания добавлены многочисленные подробности.
Рубашка кибуцника — простая, ноская белая рубашка. Кепи — военный головной убор с плоским верхом, которую Лурье чересчур детально описывает как нечто среднее между шапочкой члена Лейбористской партии и ермолкой.
Mare Nostrum («наше море», лат.) — древнеримское название Средиземного моря.
Древнее название Северной Африки от Гибралтара до Египта.
Редкая оптическая иллюзия под названием паргелий, или солнечное гало, наблюдается только при чрезвычайно низких температурах, когда солнечные лучи отражаются от кристаллов снега в облаках. Владимир Набоков в романе «Бледный огонь» описал это явление на арктическом острове Зембла. Оно создает сверхъестественное ощущение потусторонности. У Набокова вымышленная Зембла — метафора бегства от невыносимой реальности. Упоминание о трех солнцах впервые встречается у Аристотеля между 384 и 322 гг. до н. э. Солнечное гало иногда считается дурным предзнаменованием, предвещающим, например, войну.
Лурье изображает Албанию последним оплотом, «чистым» и идеальным воплощением его любимой политической системы. Он идеализирует свое утопическое пристанище. Истина, однако, в другом: после поражения сталинизма в маоистском Китае Албания провозгласила себя единственной подлинно марксистско-ленинской страной в мире. Тиран Энвер Ходжа создал жесткую систему государственного самообеспечения, которая запрещала правительству получать иностранную помощь или инвестиции, что в конечном итоге привело к экономическому коллапсу.
«Нюрнбергские законы», введенные нацистами в Германии в 1935 г., в числе многочисленнных ограничений запрещали арийцам вступать в сексуальные отношения с евреями.
После сцен, в которых обнаженные юнцы публично занимаются сексом со стариками, товарищ Орел пускается в рассуждение о том, как неправильна практика абортов. Отвечая на второй вопрос, он говорит о марксизме-ленинизме как о новой религии. Также во фрагменте, где персонажи разглядывают реалистические скульптуры современных людей, товарищ Орел рассказывает о различных формах развлечений — в манускрипте прописанных довольно поверхностно. Эти три длинные лекции не включены во второе издание, но заключительное сравнение Искусства ради Искусства и западной потребительской культуры сохранено, как и в первой редакции.
Коммунистический Орел незаметно превращается из военной фигуры в религиозную. В утопии Лурье идеальное Государство должно быть и религиозно-этическим.
Очевидно, эта птица русская, и она, как и румбульские странники, знает, что Бобби тоже русский. Неспособность понять речь птицы отражает оторванность Бобби от родной культуры. Лурье уехал из России в детстве, а в Риге говорил в школе в основном по-немецки.
Нацистский пикирующий бомбардировщик «юнкере» был известен своей зловещей сиреной и способностью быстро выходить из крутого пике.
Бикерниеки — братская могила в лесах под Ригой, где предположительно были расстреляны и захоронены более 46 тысяч человек.
Spaziergang — место для прогулки: узникам лагерей иногда разрешали гулять по вечерам в свободное время.
«Яша» переводится с иврита как «спасать, избавлять, освобождать»; в книге Зоар — Иешуа, или Иисус. В романе Исаака Башевис-Зингера «Люблинский штукарь» (1960) Яшей зовут главного героя-фокусника: ему всю жизнь хотелось научиться летать, и он научается, хотя не совсем так, как планировал. Подобно Птице Яше у Лурье, Яша у Башевис-Зингера плут и бабник. Птицу Яшу критикуют за то, что он плохой член Партии, декадент, пьяница и женолюб, однако он приносит спасение Бобби, помогая вспомнить травматическое переживание, связанное с убийством друга. В этом смысле он, возможно, лучший Спаситель для раба любви, нежели чопорный Орел.
В этой главе также немало материала из оригинальной чистовой рукописи, не вошедшего в первое издание.
У автора улица называется то «проспект Цветущих Лимонов», то «Лимонный проспект». В средневековой живописи лимон символизировал обиду и неразрешенный конфликт. Глава дополнена материалом из оригинальной чистовой рукописи, что добавило красок и эмоциональных подробностей более скудной версии из первого издания.
На фотографии Фредди Альборты «Труп Че Гевары» (1967) мы видим официальных лиц, выстроившихся вокруг тела революционера. Один из них грубо приподнимает и предъявляет фотографу голову убитого. Впоследствии этот снимок часто сравнивали с иконографическими изображениями Иисуса, снятого с креста. Сам Альборта рассказывал: «Мне казалось, будто я фотографирую Христа». (Skoller, Jeffrey. Shadows, Spectres, Shards: Making History in Avant-Garde Film. Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 2005.)
Лурье постоянно писал о своей любимой девушке Любе, убитой под Румбулой, — не только в «Доме Аниты», но и в нескольких рассказах.
В переводе с иврита «метцада» означает «крепость». По словам историка Иосифа Флавия, в 66 г. н. э. еврейские повстанцы захватили крепость Масада, построенную Иродом Великим на плато над Мертвым морем. Восстание закончилось четыре года спустя, когда сотни повстанцев и их семьи покончили с собой, но не сдались римским войскам.
В Библии упоминается город Лод, или Лидда. Судя по найденным гончарным изделиям, первое поселение датируется 5600–5250 г. до н. э. Во время Арабо-израильской войны в 1948 г. большинство жителей были насильно выселены, но позже заселились снова. Международный аэропорт им. Бен-Гуриона расположен на окраине Лода.
Zog Nit Keyn Mol, или «Партизанский гимн» — песня на идиш, считается одним из главных гимнов переживших Холокост. Ее исполняют на службах в память о погибших по всему миру, и она стала символом борьбы с нацистским преследованием евреев. Когда оркестр начинает исполнять эту песню, Джуди Стоун прыгает и разбивается насмерть.
С точки зрения Бобби, бесплодный ландшафт Иудеи апокалиптичен, вопреки общепринятому мнению, что Израиль — земля обетованная. Выражение «сумерки богов», Götterdämmerung, означает крах общественного строя, отмеченный катастрофическим насилием и хаосом. В германской мифологии так называлось уничтожение богов, а значит, и всего сущего в последней, проигранной битве со Злом.
«Атиква» — государственный гимн Израиля.
Это отзвук наставления, данного Господом семье Лота, бежавшей из Содома и Гоморры. Жена Лота ослушалась, обернулась и превратилась в соляной столп. Джуди, «Госпожа Иудеи», беженка, хочет, чтобы рабы любви спаслись не только из Нью-Йорка, но и из Израиля, ибо ни тот, ни другой не оправдали ее ожиданий.
Бедуин, убийца Бобби — возможно, намек на арабо-израильский конфликт. Однако у этого человека голубые глаза, и говорит он по-немецки, как офицер СС, — последняя кошмарная галлюцинация.
В 1960‑е в Нью-Йорке Борис Лурье создал художественное направление NO!art. Для него это было предельным выражением свободы и бунта против консерватизма, господства поп-арта и любого подчинения статус-кво. Поэтому его герой в бунтарском порыве выкрикивает лишь одно это слово, хоть оно и означает конец его жизни. «Невероятно мощная сила, что поднимается словно из глубин земли» — это сила индивидуального бытия, восстающая против любого и всяческого доминирования, и для Лурье ее выражает одно слово «НЕТ!».
Статус «рабов любви» (т. е. мужчин, которые добровольно избрали рабство, дарящее им наслаждение) приводит к тому, что они не способны подчиниться никакой новой форме фашизма.
Некоторые фрагменты, касающиеся пожара в Нью-Йорке, были вырезаны из главы 60 «Сожжение Нью-Йорка», в остальном сохраненной почти полностью.
Ешивот (ед. ч. ешива) — учебное заведение, где изучают священные тексты, прежде всего Талмуд. Цфат с XVI в. считался одним из четырех священных городов в иудаизме, наряду с Иерусалимом, Хевроном и Тверией, и с тех пор остается одним из каббалистических центров.
По преданию, Ченстоховская икона Божьей матери была создана евангелистом Лукой и считается чудотворной. Икона почернела от копоти, выделяемой свечами верующих. Автор имеет в виду исторический визит папы римского Иоанна Павла II, поляка, который молился перед иконой в 1979 г. Папа еще дважды навещал Ченстоховскую икону — в 1983 и в 1991 гг.
Имеется в виду, конечно, «на всю катушку» (to the hilt), но оригинальный оборот (to the tilt) сохранен, поскольку Лурье повторяет его во многих вариантах рукописи. И вообще, его версия интереснее, чем клише.
Сюрреалистично и невероятно, однако правда: Сад скульптур действительно существует в Иерусалиме. Его спроектировал известный скульптор Исаму Ногути, а в коллекции есть работы Огюста Родена, Пабло Пикассо, Сола Левитта и Класа Олденбурга.
Нацистский концлагерь в рижском пригороде Межапаркс, построенный в марте 1943 г., во время оккупации Латвии. Первыми узниками были несколько сотен осужденных из Германии. После ликвидации гетто в Риге, Лиепае и Двинске в июне 1943 г. оставшиеся в живых латвийские евреи, а также те, кто уцелел при ликвидации Вильнюсского гетто, были депортированы в Кайзервальд. Лурье провел там некоторое время после депортации из Рижского гетто. На месте концлагеря сейчас построена детская площадка и жилой комплекс. От той эпохи остались только руины — предположительно, сторожевой вышки, — а недавно был возведен памятник.