Дом для меня

Глава 1

«Ваш дом будет не якорь, но мачта.

Он будет не блистательным покровом, скрывающим рану, но веком, защищающим глаз.

И вы не сложите крыльев, только чтоб проходить через двери, и не склоните голову, только чтобы не удариться о низкий косяк. И вы не будете бояться дышать оттого, что стены при этом могут треснуть и упадут.

Вы ведь не будете жить в гробницах, сделанных мертвыми для живых.

Ведь как ни красив и ни богат ваш дом, он не сохранит вашей тайны и не спрячет вашей тоски.

Ведь то в вас, что не имеет границ, остается во дворце неба, чья дверь – утренний туман и чьи окна – песни и молчание ночи».

Джебран Халиль Джебран /Пророк/

На всех окнах вагона были выцарапаны нецензурные слова, сам вагон, как и весь поезд, был старым и потрепанным, не чета тем, что крутятся вокруг столицы: новеньким, блестящим, с удобными сиденьями в комфортных салонах. Этот поезд был старым и как будто немного уставшим, как и Лер.

Лер тоже чувствовал себя смертельно уставшим, пустым и грязным, но несмотря на это, чем дальше старая электричка уносила его от столицы, тем светлее и радостнее становилось на душе. Природа словно добрый друг заливала родные пейзажи солнышком, шелковая трава будто морские волны, погоняемые ветром, волновала зеленую гладь. Каждый овраг, железнодорожный мост, старая, рассыпающаяся станция с плохо заасфальтированной платформой были до щемящей боли в груди знакомы. Лер смотрел на пшеничные луга, на пролетающие мимо домики, дикие цветы, бескрайнюю синь неба и сглатывал подступающий ком в горле.

В груди все ломило от какого-то болезненного счастья. Теперь все позади. Все точно позади. Он больше не вернется в столичный муравейник, изменивший его за три года. Теперь только дом, родная деревня, тишина и поля.

Надсадно забарахлили динамики, из которых сквозь громкое шипение объявили о том, что следующая станция Валеркина. Тело аж потряхивало от распускающегося счастья в груди. Подхватив на плечи рюкзак и тяжелую сумку с разным барахлом, Лер вывалился в тамбур и впился глазами в мутное оконное стекло, за которым каждое деревце было любимым и знакомым. Лер смотрел на пейзаж, на загаженные стены вагона и впитывал в себя все это пространство словно губка, стараясь запомнить каждую деталь, запечатлеть момент долгожданного счастья.

Впервые за долгое время Лер ощущал свое одиночество как свободу, как друга, освобождающего его скованные крылья, а не кутающего в промозглую шаль. В кармане шорт нашлась пачка с одной сигаретой, запросившейся в руки, но Лер, упрямо сжав губы, сдавил пачку в кулаке – у него новая жизнь. Он возвращается домой, а дома он не курил, это душная столица отравила его смогом и приправила боль и стыд никотином.

Вагон тряхнуло, тормоза поезда заскрипели, и дряхлая махина наконец остановилась. Лер спрыгнул на перрон и втянул терпкий запах лета. Лето пахло медом, одуванчиками, скошенной травой и жареными пирожками из булочной. Смятая пачка с изломанной сигаретой улетела в ржавую урну, ноги, не чувствуя земли, взлетели на переход. Лер мечтал об этом три долгих выматывающих года. Пассажиры торопливо шли мимо, их кто-то встречал, а Лерку встречал небосвод, железнодорожные пути под ногами, вата редких облаков и изящный полет птиц в небесах.

Было так восхитительно жарко, восхитительно ярко и свободно! Лер стоял на переходе у синих перил и медленно втягивал воздух, смотря в безграничный небосвод, – теперь все позади, он не вернется в прошлую жизнь и не даст прошлой жизни вернуть его.

Лер приехал в полдень, но на переходе простоял до вечера, просто не мог отказать себе в этом удовольствии. Каждый день в Москве он обещал себе, что приедет на перрон, поднимется по переходу и будет стоять на нем так долго, пока не поверит, что ему это не снится. Возможно, Лер дождался бы и заката, не заметив времени, если бы не навязчивая старушка с пирожками. Скупив весь оставшийся ассортимент из трех пирожков, Лер побрел к остановке, возле которой каким-то чудом оказался таксист, который содрал с него по явно столичным ценам, но до пункта назначения довез быстро и без навязчивой болтовни.

Таксист помог вытащить сумку из багажника, молча кивнул, хлопнул дверью и, оставляя клубы пыли, уехал, а Лер остался стоять перед корявым забором из кое-где драной рабицы, ненадежно защищавшей его мечту – дом. Дом, из-за которого он рванул в столицу на заработки, поняв, что в родном поселке «городского типа» он разве что на забор себе заработает, хотя благодаря ударному труду на тот момент он уже залил фундамент и поставил каркас из газоблока.

Вообще, их поселок был очень ухоженный, красивый парк, вокруг которого начали потихоньку выстраиваться дорогие коттеджи, нарядный дом культуры, ухоженные улочки, множество деревьев и красивых фонарей. Когда умер дед, Лер продал его дом, прекрасно понимая, что с этой земли рядом с парком его все равно попытаются вытеснить, да и перестраивать старый, покосившийся дом было сложнее, чем строить новый. Скрепя сердце Лер продал дом, купил землю на живописном краю поселка, на оставшиеся деньги подвел газ и поставил фундамент.

Дальше начались муки, Лер разрывался на двух работах, но денег все равно не хватало. Рабочие, с которыми он жил в фургоне на одном из строящихся объектов, вот-вот должны были закончить свою работу и уехать на новый объект, жить тогда будет негде. Оставшихся денег хватит на съём жилья на год, но их было до жути жаль, когда еще получится заработать – неизвестно, а если он не возведёт каркас, то стройка так и остановится на уровне фундамента.

В один из вечеров прораб, знающий про Валеркины муки, подсказал, что у подрядчика осталось много неиспользованных газоблоков, снабженец то ли ошибся в расчетах, то ли деньги отмывал, но суть одна – купить его можно гораздо дешевле, а за день до этого рабочие, с которыми он уже крепко сдружился, звали его за собой на новую стройку. В итоге Лерка, и без того верящий в знаки судьбы, решил рискнуть – купил газоблоки, а парни за копейки помогли ему выложить стены.

В результате после всех трат в карманах осталась буквально пара сотен. Лерка собрал свои скромные пожитки и уехал вместе с рабочими на очередную стройку, где в течение года заработал себе на забор, крышу и газ, а еще заработал грыжу в спине, из-за нее он и оказался в местной больнице. Денег на взятки не было, но разогнуться он не мог, стоять тоже. Спина Лерку давно беспокоила, но тяжелый труд довел когда-то легкие симптомы до полноценных проблем со здоровьем. Если бы не его состояние, скорее всего недовольный полным безденежьем пациента заведующий давно бы выпнул его из больницы.

Вообще деньги у Лерки были, не зря же он спину рвал, но кровью заработанное он бы вряд ли даже под приставленным к виску пистолетом отдал, слишком тяжело они ему достались. Поэтому пришлось разочаровать прикормленного заведующего и получать не самое качественное лечение, но в этом были и свои плюсы – в стационаре у него имелась еда и кровать.

В принципе, уже давно стало очевидно, что он долго на стройке не протянет. Последний год был очень тяжелый, в плохо отапливаемых вагончиках Лерка всю зиму болел, заработав себе, кажется, еще и хронический фарингит, но из упрямства и повышенного чувства ответственности продолжал работать наравне со всеми. Почти освоил разговорный таджикский язык и искусство приготовления таджикского плова.

Работяги всех национальностей любили Лерку за легкий, неконфликтный характер, фатальное трудолюбие и виртуозное владение гитарой. Если бы не постоянные Леркины простуды, то без преувеличения пришлось бы ему петь каждый вечер. Бытовые конфликты в мужском коллективе обходили Лерку стороной просто потому, что он слишком быстро привязывался к людям и не прочь был всем помочь. Очень быстро эту его безотказность поняли и по первости даже пытались эксплуатировать, гоняя по множеству поручений, но потом как-то все так сложилось, что молодого парнишку стали воспринимать как члена семьи и по-своему заботиться, не давая в обиду. Возможно, все дело было в том, что Лерка умел слушать. Имел особенный талант мало говорить и показывать свою заинтересованность в разговоре.

Лерка прикипел к работягам, а те прикипели к нему. Если бы не здоровье, скорее всего он бы и не задумывался о том, что нужно уйти со стройки, но быть обузой Лерка тоже не хотел. Неизвестно, сколько бы продлилось его хождение по мукам, если бы в один из дней Лерка не сорвал спину окончательно и не попал в больницу в позе позднего раскаяния.

Боль была жуткая, заботливые медсестры ругали его за то, что он довел себя до такого состояния, и за постоянно ошивающихся в его палате таджиков, а Лерка отсыпался и думал, как жить дальше. Через неделю, так и не дождавшись от Лерки ни копейки, его все-таки прооперировали и перевели в отделение реабилитации, где в один из дней Лерка столкнулся с человеком, который нашел ему совсем другую работу, благодаря которой он стоял теперь перед почти полностью достроенным домом с зияющей дырой в груди.

Отогнув рабицу, Лерка втащил сумки за хлипкий забор и оглядел свой дом. Свой дом. Свой. О котором он мечтал. Хотя о таком он даже не мечтал. Домик-игрушка, домик-мечта. Дом был двухэтажный, с широким, открытым крыльцом, на котором сейчас стояли качели, накрытые клеенкой. На втором этаже в мастерской было полукруглое панорамное окно, на первом этаже окна выходили в огород. В принципе, если бы он не поторопился, то дом можно было построить не из газоблоков, а из кирпича, но что уж теперь.

Дом был полностью готов, остался забор и заваленная строительным мусором территория. Лерка нашарил в рюкзаке ключи и отворил дверь, за которую тоже отвалил огромные для себя деньги. Дубовый паркет был грязный, на полу валялась клеенка, диван перед камином до сих пор в упаковке, как и холодильник, стиральная машина, кухонный гарнитур и прочая аппаратура.

Лерка плюхнул сумку у двери в прихожей, не запирая дверь, прошел в санузел, где все тоже было в строительном мусоре, но полностью готово. Плитка, ванная, котел, полотенцесушители – все находилось на своих местах и работало. Лер не разуваясь блуждал по дому, открывая окна нараспашку, впуская в пыльный дом летний ветерок и стрекот кузнечиков. На душе была какая-то светлая грусть, радость и обнимающее плечи одиночество.

Повесив белую толстовку на вешалку, Лер поднялся на второй этаж, где располагалась спальня с упакованной несобранной кроватью, таким же комодом, тумбочкой и огромным матрасом. Все это предстояло собрать собственноручно и было в этом странное удовольствие и счастье. Выйдя из спальни, Лер зашел в соседнюю дверь и улыбка стала еще шире. Напротив панорамного окна стоял высокий стул, рядом с ним CASIO CELVIANO – цифровое пианино, гитары и скрипки, упаковки с записывающим оборудованием, которое он своими руками собирал и упаковывал еще в Москве.

В носу засвербело от пыли, Лер открыл окно и, привалившись плечом к раме, засмотрелся на прекрасный зеленый пейзаж, на просто невероятное небо с обрывками малиновых облаков. Зеленые верхушки деревьев. С этой стороны окна было не видно соседних домов, лишь бескрайние поля впереди, лес и бесконечный небосвод. Лер с нетерпением ждал ночи, чтобы увидеть звезды. Столько раз он жалел, что ввязался в эту грязную работу, и теперь, смотря в окно, ему было не жалко, Лер все забудет, это была прошлая жизнь, которую он не пустит в свой райский уголок.

Постояв еще немного у окна, Лер решил, что для полного счастья не хватает кружечки чая и купленной булочки с повидлом. Пошарив по кухне, Лер понял, что у него вообще ничего нет – ни полотенец, ни кружек с тарелками… Правда, где-то должна лежать коробка с вещами из дедушкиного дома.

На поиски ушел еще как минимум час беготни по всему дому. В итоге она нашлась в сарае, заваленная мусором. Только найдя коробку, Лер понял, как сильно у него колотится сердце. Это все, что осталось от его детства. Дотащив ее до дома, Лер разогрел воду в кастрюле, перерыв все карманы в рюкзаке, нашел несколько пакетиков сахара и чая из отелей, в которых он часто бывал…

В коробку, словно в волшебную шкатулку, Лер заглянул, затаив дыхание. Вроде и сам ее собирал, а будто в прошлой жизни. Внутри лежали полотенчики, расшитые бабушкой, маленькие белые шторки, пакетик с черно-белыми фотографиями, бабушкин сервиз с разноцветными кружками, которые все детство завораживали маленького Валерку, стопочка пожелтевших писем, документы и ордена деда, запонки, тарелки, кинжал и медали.

Лер несколько раз стукнул себя по лбу. Какой же он все-таки идиот, продал дом, почти ничего из него не забрав, а то, что взял, оставил в сарае, и просто чудо, что все это сохранилось, иначе бы у него ничего не осталось из детства.

Убрав коробку под единственный собранный предмет мебели в доме – стол, Лер, наплевав на все приметы, принялся за уборку. Пришлось для этого раздеться до трусов, потому что простых, не брендовых вещей у него не было. Выудив из рюкзака набор тряпок и мистера хренопера, Лер принялся за уборку, посмеиваясь про себя, что в таком виде и обстановке неплохая бы порнушка вышла, и радуясь тому, что купил тряпки и моющее средство, дома не было ничего, кроме мусора и инструментов.

Закончил Лер примерно в час ночи, второй этаж оставив на следующий день, тем более тряпки все уже были израсходованы. Душ Лер принимал с теми же пакетиками геля из гостиниц, радуясь своим хомячьим замашкам. Он просто не мог удержаться и не набрать всего этого гостиничного барахла, и вот наконец настал тот день, когда оно ему пригодилось! Жанна постоянно его за это ругала, и вот теперь Лер бы ей с гордостью продемонстрировал, что не зря это все набирал – пригодилось-таки, но Жанна осталась в прошлой жизни, поэтому не судьба ей узнать, какой Лерка хозяйственный.

Выбравшись из ванной, Лер окинул взглядом свою фигуру и поморщился. До того как он познакомился с Жанной в больнице, Лер не понимал своей привлекательности, считая себя самым обычным парнем. Рост 180 см, поджарое телосложение, с золотистой кожей, обычные русые волосы, может быть, чуть более привлекательное, чем у всех остальных, лицо, серые глаза с густыми, выцветающими на солнце ресницами, но Жанна в тот день, увидев его в процедурной без футболки, пришла в восторг. Стоило Лерке выйти из кабинета, как женщина, пропустив свою очередь на укол, прилипла к нему словно банный лист к одному месту.

– Ты модель? – цепко ухватив его за локоть и не утруждая себя приветствием, женщина сразу перешла к делу. Лер подумал, что ослышался.

– Кто?

– Модель!

– Нет.

– А хочешь?

– Чего?

– Моделью стать?

Лер рассмеялся и попытался выдернуть свой локоть из наманикюренных пальчиков.

– Иди к черту. Какая из меня модель? Я разнорабочий на стройке. – Лер нахмурился. – Хотя теперь уже, наверное, нет.

– Я могу сделать тебя моделью.

– Ага, и зубной феей заодно. Отстань.

Жанна в тот раз так и не отцепилась, несмотря на огромные Леркины предубеждения касательно ее предложения. Науськанный собственным предвзятым мнением, непонятно из чего сформировавшимся, Лер был уверен, что эта дамочка затянет его в какую-нибудь порностудию в подвале и там… Но он ошибся. Жанна оказалась сама бывшей моделью и только-только открыла модельное агентство. Лер тогда ей сразу объяснил, что ему нужны деньги и жилье, если она хочет, чтобы он остался в столице. Жанна поскрипела, поворчала, но проблему с жильем решила быстро, пообещав кормить его за свой счет, если заработок будет не сразу.

Лер тогда в новой квартире, со своей ванной и туалетом, с широкой мягкой кроватью вместо узенькой койки в вагончике, долго разглядывал себя в зеркале, как сейчас, и не мог понять, чем он так Жанну зацепил. Внешне ему казалось, что он самый обычный, но, как позже выяснилось, его очень любила камера… и мужчины. В каком бы состоянии, одежде или обстановке его не фотографировали, Лер получался чудо как хорош. На всех фотографиях будто и не он был, в зеркале этого точно не видно – юноша-мечта: чувственные губы, прямой нос, брови вразлет, выразительные, колдовские глаза, высокий лоб и скулы.

– О Боже! Ты выглядишь на миллион! – восторгалась Жанна, просматривая Леркины снимки вместе с фотографом. – Я столько на тебе денег сделаю!

Денег они действительно много «сделали», правда, «товар» у Жанны очень быстро отжали, пригрозив проблемами, если добровольно не отдаст. Жанна сама была в ужасе, но успокаивала Лера.

– Паспорт свой никому не давай! Чтоб ни одной подписи не ставил без Сергея Петровича! Понял?

– Понял, – бурчал Лер, собирая свои вещи.

С Жанной у него не было контракта, он и с новым агентством не стал его заключать. Несмотря на все гарантии, бонусы и угрозы, Лер умел стоять на своем. С новым работодателем начался новый виток заработка и новые проблемы.

***

Раздербанив сумку, Лер нашел свой любимый спортивный костюм кипенно-белого цвета, облачившись в него, заварил себе кружку чая и вышел с ней на ступеньки. Как он и думал, усеянный звездами небосвод был восхитительно прекрасен. Сегодня у него началась новая жизнь.