Дом для меня

Глава 5

Ветерок лениво трепал светлую занавеску. Лер сонно моргал, вспоминая, когда Жанна успела сменить бордовый тюль на классический. Потом взгляд зацепился за валяющийся узел каната, такой обычно собаки грызут. Сонный мозг пытался найти информацию о собаке, но, перерыв все извилины, так и не нашел, потому отправил сигнал SOS спящему сознанию.

Лер резко сел и, потерев глаза, огляделся вокруг. Чужая комната подбросила воспоминания, освежая в памяти события вчерашнего вечера. Лер застонал и плюхнулся обратно. Самсона рядом не было, и хотя бы это в данную минуту радовало. Вообще удивительно, что он так долго проспал. Часы показывали восемь утра, притом что обычно Лер вставал в пять, а то и в четыре утра. Жанна его за это качество ненавидела, с трудом продирая глаза к полудню. А Лер просто обожал магию раннего утра, особенно в Москве которая и так-то никогда не спит, но хотя бы рано утром затихает.

Обычно глаза сами собой распахивались в нужное время, Лер умывался, шел на кухню мимо Жанкиной спальни которая слишком часто пустовала, а если не пустовала, то на разобранном диване валялась женщина-вамп, женщина-кошка, женщина-загадка… в пижаме с розовыми поросятами. Лер знал, что у Жанны в огромной гардеробной отдельный шкаф для изысканного нижнего белья, которое та скрупулезно подбирала перед встречей с загадочным женатым добродетелем, но дома Жанна спала в нелепых пижамах, которые неизменно поднимали Лерке настроение, когда он через Жанкину спальню выбирался на лоджию.

Поначалу Лер боялся, что разбудит Жанну, но та, как и он, имела сонный сюрикен по сну, только если Лер мог заснуть в любых позах и обстоятельствах, то у Жанны сонный сюрикен заключался в том, что раньше одиннадцати ее из пушки не разбудишь. Поэтому, привыкнув к этой особенности, Лер быстро выработал свой утренний ритуал, по которому после водных процедур и небольшой зарядки выходил на балкон и забирался в здоровенное, супермягкое кресло с подлокотниками, что словно подушки, и подставкой для ног.

Жанна не раз порывалась выбросить облезающее все сильнее кресло, но сама не могла выколупать здоровенного монстра с лоджии, а Лерка категорически отказался ей в этом помогать. Жанна попсиховала, а потом и сама распробовала кресло, доставшееся ей от бывших хозяев квартиры, которые наверное еще при строительстве дома его туда запихнули, потому что непонятно как его пропихнули в узкую балконную дверь. Жанна обычно забиралась в кресло вечерами, порой там засыпая, а Лерка утром переносил ее в кровать и, накрыв начальницу одеялом, сам забирался в нагретое Жанкой кресло.

Пожалуй, это кресло и раннее утро – единственное, что Лер действительно любил в Москве. Потому было очень странно, что он так поздно проснулся, в отличие от своего обычного графика.

Опустив ноги на прохладный паркет, Лер поднялся, размял плечи и, тихо подойдя к двери, прислушался – в доме царила полная тишина. Где же Самсон?

В просторной спальне с единственной грубо сколоченной кроватью и вместительным резным комодом нашлась еще и ванная. Лер решил, что ничего не потеряет, если освежится в чужой душевой, тем более впереди предстояло каким-то образом без потерь выбраться из столь гостеприимного дома.

Спустившись после душа вниз, Лер снова никого не застал. Побродив по пустому залу и кухне, Лер нашел свои нелепые тапки и, натянув их на ноги, почувствовал себя и увереннее, и по-идиотски одновременно. На кухне нашлась кофемашина знакомой марки – примерно такая же стояла у Жанны в офисе, Лер сделал себе кофе и сел с ним за широкий дубовый стол. Кофе пах божественно, а строгие края низенькой кружки блестели золотистым ободком. Лер блуждал глазами по кухне и пришел к выводу, что тут явно жил какой-то военный. Вокруг царил по-военному строгий порядок: одинаковые белоснежные кружки расставлены в особом порядке, все повернуты ручками вперед, чтобы удобнее было браться. На полке с чаем и кофе аккуратные баночки без этикеток, все специи в стеклянных склянках, тарелки разделены на два отсека: в одной плоские, в другой глубокие. Столешница блестит безукоризненной чистотой, ровно висит полотенчико на ручке духовки, а рядом с ножами аккуратной стопочкой стоят подстаканники.

Лерке остро захотелось капнуть на стол и в каплю поставить кружку, чтобы получился мерзкий, круглый отпечаток… но почему-то не стал этого делать. Была в этом порядке какая-то особая, гармоничная красота, которую не хотелось нарушать. Помыв кружку, Лер перевернул и, поставив ее на сушилку, наткнулся глазами на тяжелую золотую зажигалку и спортивный браслет, он сам с таким бегал. Сложив два и два, Лер понял, что Самсон возможно на пробежке и вот-вот вернется, а браслет он просто забыл, тем более четырехколесный монстр был на месте.

Так как телефон остался дома, Лер не мог позвонить Жанне или вызвать такси, да и собственное местоположение было неизвестно, но утро было солнечным, поэтому Лер решил, что прогуляется и при первой же возможности позвонит либо Жанне, либо кому-нибудь из приятелей, и они его заберут. Дожидаться Самсона не хотелось, точнее, не хотелось с ним видеться и о чем-то говорить. Тем более у Лерки не было ни одной идеи, о чем им «беседовать». Предъявлять психу за «похищение» Лерке с утра уже было лень, только лишние, ненужные эмоции от выяснения отношений с самоуверенным наглецом, который вряд ли не понимал, что творит. Тем более в плане выяснения отношения Лер был слишком ленив.

К тому же была у него такая особенность, по которой его воспринимали малоэмоциональным, но на самом деле Лер просто бушевал где-то внутри себя, а точнее, под огромную толщу воды его личного восприятия реальности редко кто-то пробирался так, чтобы Лер стал на него реагировать. Лер не всегда понимал, почему люди так сильно психуют по каким-то пустякам. Вообще, очень многое в его мире было перевернуто с ног на голову, многие вещи, из-за которых другие психовали и нервничали, для Лерки не значили ничего и, наоборот, незначительные пустяки, по мнению остальных, для него значили очень многое. Причем о наличии этих «пустяков» Лер узнавал не сразу и о своей реакции на них тоже.

Для себя Лер вывел простую формулу: не реагировать и ничего ни от кого не ждать. Такой подход очень упростил жизнь и окружающий мир, он помогал быть свободным от ожиданий и обид, если те вдруг не оправдались, а не реагировать у Лерки не всегда выходило, некоторые вещи цепляли его очень остро, но в целом не реагировать удавалось. Жаль только, отсутствие реакции у него не всегда адекватно воспринималось теми, кто ждал этой реакции, как Самсон, например.

Дверь оказалась не заперта, Лер повернул ручку и щурясь вышел на улицу. Кажется, скоро будет жарко, потому что, несмотря на утро, уже начинало припекать, а учитывая, как он одет, это добрый сигнал. Лер спустился с порожков и направился к воротам, оглядываясь по сторонам. Вообще, когда они приехали вчера вечером сюда, участок показался Лерке достаточно небольшим. Точнее, он ему вообще никаким не показался, потому что ему было слегка не до этого, но Лер решил, что это примерно стандартный размер участка в несколько десятков соток максимум, но тот, судя по всему, был гораздо больше, потому что забор, уходящий за дом, тянулся до соснового леса и терялся среди стволов деревьев.

Подойдя к кованой калитке рядом с воротами, Лер подергал дверь, потом пнул ее ногами, но та не поддалась. Глупо, конечно, было рассчитывать, что тут двери окажутся нараспашку, но Лер был парень деревенский, а потому выйти мог и без двери, например, через забор. Осталось только найти подходящее место.

Искать долго не пришлось, оказалось, что среди деревьев забор еще не до конца установлен, кирпичные столбы с высоким фундаментом ждали, когда на них установят секции кованого забора, сложенных тут же. Лер чуть в ладоши от счастья не захлопал, обнаружив проход. Выбравшись за территорию, он понял, что впереди лес и нужно идти вдоль заборов, которые, как выяснилось, вскоре пошли сплошняком без единой щели между собой.

Сколько бы Лер так бродил, неизвестно, но через какое-то время послышался лай и приглушенный голос. Как только Лер понял, что рядом собака, тело задеревенело, грудную клетку сдавило, а воздух в легкие стал поступать рывками.