Дом героев

4. Несчастный случай

Три дня спустя. Николай прогуливался по территории пансионата. Ему стало немного лучше, а точнее, он начал привыкать к своему положению. Ему было тяжело — все время находится в комнате. Больше всего он хотел уйти, как можно дальше от этих мест, где всё ему напоминает слабость и обречённость. Но ему не к кому было идти. Да и ходить ему уже никогда не суждено было. Многие инвалиды часто уходили в город. Кто по делам, кто на заработки. Каждый старался себя чем-то занять, что бы поменьше думать о своих недостатках, а точнее, чтобы не было времени о них вспоминать.

«Как удивительно», — подумал Николай, — «я не имею силы и возможности ходить сознательно, но где-то в глубине подсознательного, я все еще считаю себя не ограниченным в хождении. Я чувствую, что могу ходить. Мне даже сон снился, что я стоял на своих ногах, а не в этой проклятой железке на колесах. Нет, все же человеческий мозг — это удивительный орган. Он все помнит, и даже может предсказывать события». — Николай вспомнил о разговоре с маленькой девочкой по имени Нина, три дня назад. Неожиданно, из-за ботанического сада, навстречу Николаю вышла Нина. Николай даже невольно улыбнулся, когда заприметил её. Он только что думал о ней, а она уже здесь. Нина была одна. Она шла медленно, в ее руке была небольшая трость, которую обычно можно увидеть у слепых. Но, она почему-то не использовала ее по назначению, а просто несла в своей руке.

— Добрый вечер, Нина, — начал разговор Николай.

— Здравствуй, — низким альтом произнесла девочка.

— Почему ты носишь эту трость, и не пользуешься ею? — поинтересовался Николай.

— Я знаю здесь всё. Как будто в компьютерной игре, я вижу это в своем воображении. Я ведь с рождения здесь живу. А трость мне нужна, что бы достать то, что находится выше меня. Например, яблоко на дереве, еще я использую ее в незнакомых местах.

— Мне говорили, что ты единственная, кто не выходит из пансионата.

— Я его называю домом, а не пансионатом. Для меня он родной дом, здесь мне хорошо и уютно, здесь лучше, чем снаружи. Там не любят нас… я несколько раз выезжала из дома вместе со всеми. Это было год назад, когда мы посещали выставку Надежды. Ее картины выставлялись в городе.

— Да, я слышал об этом. Это удивительно. Я имею в виду ее талант рисовать ногами. Она отважная девушка.

— Да, вы правы. Она ко мне хорошо относится. Я даже ей немного помогала. Я размешивала для нее краски, — с гордостью сказала девочка.

— А, где же твой пёсик? Как его зовут? — поинтересовался Николай.

— А, вы про Ника. Он сейчас кушает, я принесла ему поесть. Он там — в оранжерее. Идемте, я вам покажу его.

— Спасибо. Я хочу «пройтись», — он использовал это слово, хотя вернее, он хотел сказать «прокатится», — на свежем воздухе. Сегодня хорошая погода. Я не люблю, когда пасмурно или дождливо.

— Потому что вам приходится быть дома? — подумала Нина.

— Да, а откуда ты знаешь? Ах, да, ты же можешь предсказывать. Тут о тебе невероятные истории ходят.

— Я думаю, что сейчас настало время и для вас. Идемте, — сказала Нина.

— Куда? — удивился Николай.

— В сгоревший сарай. Он недалеко, здесь, за процедурной. Я вам покажу его.

— Что ты мне хочешь показать. Сарай, как сарай, ничего особенного.

— Это не так. Он прилетел к нам. Это не случайно.

— Кто он? А, ты об этом камне, — вспомнил Николай их предыдущий разговор. — Нина, я прошу тебя, давай поиграем в следующий раз, а сейчас…

— Да, я вас не играть зову. Пойдем, вы сами все увидите.

Нина взяла Николая за руку и повела за собой. Он не стал сопротивляться и проследовал за девочкой.

— Ладно, уговорила, веди меня, — сдался Николай, видя её настойчивость. Он не хотел, что бы она из-за его очередной грубости и невнимания заплакала, как это было недавно с Надеждой, которой он нагрубил. — Думаю, что лучше соглашусь, все равно ведь не отстанешь. Только предупреждаю — играть в детские игры я давно разучился…

Они оба медленно направились к небольшому старому покосившемуся сараю. Домик был полуразрушен с обгоревшей частью крыши. Его ремонтом по видимому никто не занимался уже давно. В потолке виднелась огромная дыра. Нина подошла к середине комнаты и указала на груду тряпок, как раз напротив дыры в потолке.

— Он здесь, — сказала Нина.

Она начала разгребать тряпки, лежащие на полу. Вдруг за домиком послышались звонкие голоса. Звали на ужин.

— Знаешь, Нина, давай в следующий раз с тобой поиграем. Нам надо идти. — Настойчиво произнес Николай, и Нина повиновалась, хотя ей очень хотелось показать Николаю свой секрет.

На следующее утро случилось ужасное происшествие. Николая разбудили какие-то крики, доносившиеся из коридора. Затем он услышал чей-то плач. «Что-то произошло», — подумал Николай. Ему пришлось не дожидаться Марьи Васильевны. Он сам с большим трудом сел в инвалидную коляску и вышел, а точнее выкатился в коридор. Там было много людей. Все суетились и возмущались чему-то.

— Расступитесь! — громко сказал лейтенант полиции.

Двое людей, одетых в белые халаты, вынесли на носилках чье-то прикрытое простыней тело.

— Что произошло? — спросил Николай Надежду, которая стояла недалеко от своей комнаты. — Кто-то умер?

— Говорят несчастный случай, — произнесла Надежда. — Умер Игорь Иванович, — она заплакала.

Полисмен приказал всем собраться в зале. Затем он рассказал, что произошел несчастный случай, но окончательно этот факт должны дать эксперты. После этого он начал всех опрашивать, кто видел или слышал этой ночью, а возможно и утром. Но, никто ничего не слышал и не видел. Говорят, что скорей всего директор поскользнулся на лестнице и упал, ударившись при этом головой о ступеньку. Многие не верили этому. Они знали, что Игорь Иванович хоть и был без руки, но был крепким и сильным человеком.

Все любили и уважали директора, многие еще долго не могли смериться с тем, что его не стало. На его похоронах присутствовали все инвалиды пансионата, и каждый принес с собой цветок на его могилу. Прощание было очень трогательным.

Не прошла и неделя, как назначили нового директора. Это был молодой человек, лет 35. Его звали Геннадий Федорович. Он не был таким добрым и заботливым, как Игорь Иванович. С первых же дней своего пребывания на посту директора, инвалиды невзлюбили его. Геннадий Федорович начал устанавливать новые порядки. Он раздражался, когда кто ни будь просто так уходил из пансионата в город, или «шатался», как он говорил без дела по территории. Он ввел новые порядки, которые сразу же не понравились многим. Кроме этого, он закупил на деньги пансионата много аппаратуры: новые плазменные телевизоры, компьютеры и ксероксы. Расположил эту ненужную технику у себя в «офисе», как он называл второй этаж дома. У инвалидов стало меньше времени для того, что бы побывать в городе. Без его распоряжения никто не мог покидать территорию пансионата. Он говорил на собраниях, которые он устраивал каждую неделю, что нечего инвалидам шататься без дела по городу. Любил выступать на собраниях и отдавать распоряжения. Словом свободные порядки превратились в казарменные предписания.

Как-то раз, один из инвалидов-колясочников, задержался в городе и потому опоздал на ужин. Инвалид оправдывался тем, что ему было трудно перемещаться в местах, не предназначенных для инвалидов, и он опоздал из-за этого. Директор приказал запереть ворота и не пускать опоздавшего на территорию пансионата. Бедному парню пришлось в своей коляске ночевать на улице у закрытых дверей пансионата. Опоздавших на обед или ужин он приказал не впускать на территорию пансионата. Он лично следил за выполнением своих распоряжений. Вместе с ним появились два молодых помощника — здоровых громил. Он привел с собой новых работников, которые помогали ему наводить новые порядки. Никто даже не догадывался, что было истиной причиной всех последующих несчастий, которые обрушились на плечи жильцов пансионата.