Дом из кожи

Откровения Доктора Кровь-и-Кости - 5

Я знаю, что такое ад.

Потому что адом был этот город.

Я помню каждый его грязный вонючий уголок. А ещё я знаю о боли, смерти и тьме. Как город смотрел своим огромным слепым глазом на ежедневно творимые на его улицах зверства, так смотрел и я. Я помню юных девушек, умолявших сохранить им жизнь. Они просили меня о пощаде, но обретали лишь горе. В Землях у города не было названия. Он был лишь одним из множества отражений моего или какого-то чужого мира. Он был настолько уродлив, что не мог существовать в нормальной реальности, поэтому оказался здесь. Я слышал, как его именовали Безымянным или Запретным Городом, но у него было истинное название. Сохранилась его история. Несмотря, даже, на то, что некоторые считали, будто, его никогда не существовало. Судя по архитектуре, могу предположить, что когда-то он находился в центральной Европе четыреста или пятьсот лет назад. Но, что за катастрофа перенесла его сюда, я так и не понял.

Это и неважно.

Город был здесь и он стал моим домом. Мы понимали друг друга. Мы оба страдали от черных злых душ и развращенной морали. Мы были сплетены воедино, в некоем своеобразном танце тьмы, словно паразит и носитель, словно любовники в вихре агонии и бесчеловечности. Я убивал невинных ради забавы, дабы скрасить вечную скуку и город заметил меня. Я так и не понял, откуда брались невинные. Время от времени, они оказывались здесь, дабы подпитывать горящее пламя Земель. Я решил, что этим объяснялись пропавшие без вести в моем мире, или исчезновение целых народов.

В Землях меня знали, как Доктора Бритву. Вероятно, другие мои звания трудно адекватно передать. Своё прозвище я получил из-за своего орудия: опасной бритвы, отлично подходящей, чтобы резать глотки. Происхождение слова "доктор" так и осталось для меня невыясненным. Мне это нравилось. Когда меня спрашивали, я говорил, что я патологоанатом. И это было не так уж далеко от истины.

В городе я занимался тем, что старательно переписывал и разбирал формулы и символы. Сделать это было не так уж просто, учитывая их безумную своеобразную логику. В Землях, казалось, прошли недели, но, на самом деле, несколько лет промелькнули и исчезли, как песок сквозь детские пальцы. Я был близок к решению, но полученные мною формулы и уравнения не поддавались формальной логике. Однако с помощью математического анализа и дифференциальных вычислений у меня начало получаться. Каждый новый день приближал меня к спасению из этого кошмара.

Когда я был всего в шаге от решения, о моих увлечениях узнали. Выбраться пытались многие, но, внезапно, среди них оказался человек, практически решивший загадку тысячелетий. Когда они явились украсть мои труды, я уже ушел. Винить в этом стоило только меня самого. Слишком многие видели мои расчеты, слишком многих я просил о помощи. Помощь я получил, но вместе с ней, всем стало известно, что я нашел ключ к спасению. Полагаю, такое часто бывает, когда делишься чем-то со случайными людьми. Но они так и не узнали, что я провел несколько лет за расчетами. Я бы им не позволил. Пока они боролись и уничтожали друг друга, я шел к своей цели.

Я вышел из своего жилища в доме, называвшемся Преториус, и исчез во тьме города, задолго до их появления. Я затерялся в закоулках, в поисках особого борделя, где, по слухам, проститутки умели доставить удовольствие с помощью математических формул из четырехмерной физики. Бордель этот располагался в мрачном районе города под названием Зона. Немногие отваживались туда заходить. Поговаривали, что само пространство там было изменено в результате экспериментов проституток с чужеродной геометрией. Однажды туда войдя, можно никогда уже не выйти и вечно блуждать в завихрениях пространства и времени, созданных этими шлюхами.

Долгими часами я бродил, вглядываясь во тьму и прислушиваясь к шагам за спиной. Вскоре, я остался один и понял, что, наконец, оказался на месте. На город опустился удушливый туман, с неба капала морось. Я находился в совершенно чужеродной местности и волновался, как в первый день появления в Землях. Я блуждал по улицам в каком-то гипнотическом ступоре, напуганный и взволнованный. Туман, словно толстое, сотканное из множества кусков, одеяло, впитал всё вокруг, изменил, превратил в нечто ещё более безумное и чуждое. В тумане я слышал голоса, но не видел лиц. Видел лица, но не слышал голосов. До меня доносился истеричный смех и жалобные всхлипы. По улицам расползался бледный дым, окрашивая всё вокруг в одинаковые серые цвета. Я начал избегать теней и их острых, как бритва, краев. Казалось, они искали меня. Здания, возвышавшиеся вокруг меня, были старыми, похожими на мавзолеи, строениями из серого, щербатого камня. Они взмывали в небо под причудливыми углами и исчезали в тумане. Их зловещее однообразие заставило меня трепетать.

Казалось, я затерялся в этих землях мрака и отчаяния.

Каждый квартал приветствовал меня угрюмой пустотой.

Я подумал тогда: Доктор Бритва, боюсь, ты смертельно ошибся. Ты попал туда, откуда нет никакого выхода.

Меня охватила паника. Я больше не мог ей сопротивляться. Мне казалось, страх мне неведом, как неведома любая другая человеческая эмоция. Я ошибался. Я побежал, я бежал по улицам, выбирая направление, которое считал правильным и избегая мест, которые казались мне заброшенными. Ничего не изменилось. Накрытые тяжелым туманом улицы и переулки выглядели копиями друг друга, а все здания были серыми одинаковыми нагромождениями камня.

Страшнее этого ужасного города были постоянно встречающиеся тайники, похожие на убежища. Только, слово "убежище" не имело тут никакого значения, никакого смысла.

Я попытался изменить маршрут, но, видимо, я оказался крысой в безумном лабиринте вечности.

Затем я увидел дверь.

Почему из бессчетного количества других дверей, я выбрал именно эту, я не знал. Я бросился к ней, как муха к куску мяса. Я вошел внутрь.

Я не знал, чего я ждал. Наверное, того же, что и снаружи, но всё было не так. Внутри была богатая обстановка. Стены украшали роскошные гобелены. В свете залитых воском канделябров танцевали тени. В бесформенных креслах сидели украшенные рубинами женщины. Они были, либо совсем голыми, либо одетыми в поеденные молью меха и носили на лицах кожаные маски. Конечно же. Я оказался в борделе.

Из низкой двери вышла голая белокожая женщина и подошла ко мне. На ней был только кожаный пояс и маска, больше ничего. У неё была очень маленькая грудь и торчащие в стороны ребра, которые резко контрастировали с богатым убранством помещения. Её светлые волосы были вымазаны чем-то, напоминавшем машинное масло. Кто-то нарисовал красной помадой у неё на груди и животе какие-то тайные символы и перевернутые кресты. Рта под маской было почти не видно, но глаза пристально смотрели прямо на меня. Они были похожи на безжизненные куски черного льда.

- Прошу прощения, - сказал я. - Кажется, я заблудился. Не укажете мне...

- Ты не заблудился. Мы оба это знаем, - ответила она сухим, мертвенным, совершенно без эмоций, голосом. - Ты вышел из тумана в поисках убежища и ты нашел его.

- Да.

- Сюда попадают немногие. Только самые отчаявшиеся. Для проклятых это последний апелляционный суд.

Она мне нравилась. Она была безумна.

- В эту часть города я никогда не заходил, - попытался объяснить я. - Я слышал, в этом месте есть знания.

Она кивнула так, будто дважды в одном предложении услышала ложь.

- Почему бы тебе не осмотреться и не найти себе развлечение? Потом поговорим о деле.

Я сделал так, как она сказала. Всё тут выглядело таким заманчивым. Раз уж она так хотела, я решил ей подыграть. Я мог бы выбрать шлюху и развлечься с ней. Но ни одна из них меня не привлекла. Все они выглядели ужасно голодными и изношенными. Они напомнили мне снимки выживших в Дахау. Не то, чтобы меня это встревожило - в Землях я видел вещи и похуже - но даже объедки там выглядели лучше, чем то, что я увидел здесь.

- Может, тебя? - спросил я.

Она пожала плечами.

- Ладно.

От её кажущейся скуки я улыбнулся, и это взволновало меня.

- Пойдем, займемся делом, - сказала она, взяла меня за руку и повела в сторону. Её ладонь была холодной и липкой, словно, грибок.

Я покорно пошел за ней, раздумывая, действительно ли мне нужна близость с ней. К окончательному решению я так и не пришел. Мы прошли несколькими коридорами, которые были очень похожи на лабиринт улиц снаружи. Шли мы молча. Пол был покрыт толстым слоем пыли, через которую были протоптаны ровные дорожки. Наконец, она остановилась около обшарпанной бесцветной двери. Рядом на крюке висела ржавая цепь. Она сняла её и прижала к груди.

- Мы слышали, что ты придешь, - сказала она, натирая соски ржавыми кольцами. - Ты, всё равно, рано или поздно, пришел бы сюда. - Между её крошечными грудями проступила позолоченная пыль. - Те, кто покинули свой мир по собственной воле, частенько хотят вернуться обратно. Удается это немногим.

Я улыбнулся и кивнул.

- Прежде чем мы двинемся дальше, позволь взглянуть на твои расчеты.

Я передал ей книгу.

- Мило, - сказала она, перелистывая страницы. - Ты неплохо потрудился. Несколько изменений и ты сможешь пройти.

Она открыла дверь.

Я колебался.

- Что-то не так? - спросила она. - Ты же понимаешь, что пути назад нет.

Но я всё же, колебался. В голове роилось множество вопросов, но задать их я не осмелился. Просто не смог. Всё тут было, до боли знакомо, будто, я здесь уже бывал. Я испытал дежа-вю, вспышку воспоминаний, которые были настолько мимолетными, что мозг оказался неспособен их как-то оценить и определить. Всё было, как в детских сновидениях. Снах, когда-то ярких, но со временем поблекших и забытых. В окружающем не было никакого смысла, но всё выглядело таким знакомым, что сводило с ума. Затем, я понял. Об этом месте я мечтал, посещал его когда-то, оно выглядело таким знакомым, что казалось чужим.

- Да, - сказала девушка. - Мы все здесь уже бывали когда-то.

Я вошел внутрь и услышал, как позади закрылась дверь. Комната была огромной, за гранью разумного. Я не видел ни стен, ни потолка, только тьму, клубящуюся молчаливую тьму. Впереди было нечто похожее на стойку. Она была сделана из старого высохшего дерева и была огромна. Я множество раз видел её во снах, в полузабытьи.

- Что это значит? - спросил я у девушки.

- Души странствуют, пока мы спим, перед рождением, - только и сказала она.

Я повернулся и она исчезла.

Я вытащил бритву и открыл дверь.

Мной двигало какое-то странное животное чувство предосторожности, когда я пошел по коридору. Девушки нигде не было. Я прошел коридорами и оказался у двери, из которой мы вышли. Я осторожно её открыл, держа бритву наготове и ожидая, что, когда кто-нибудь попытается меня остановить, я ударю его ею. Но никого не было. Собственно говоря, и комнаты-то не было. Были только ступени, которые вели глубоко вниз. Очень умно с её стороны, запереть меня здесь, в этой ловушке. Я решил, что в этом и была её работа.

На верхней ступеньке дымился окурок. Мне не нужно было приглядываться, чтобы понять - это была моя марка, та, что я курил в обычном мире. Фильтр сигареты был слегка сжат. Тоже моя манера. Но, кто же её выкурил?

Внезапно, позади меня донесся тихий шелест ткани. Я обернулся, но не увидел ничего, кроме блеска стали во тьме. Я побежал вниз по ступеням. Следующая комната тоже была большой. И тоже полна теней.

- Ладно, - громко сказал я. - Я здесь, чтобы учиться. Так, учите!

Я ждал. Преследовавший меня человек медленно спускался по ступенькам, его шаги были настолько осторожными, что были едва слышны. Я попятился, вместо крови, по моим венам тёк страх. Я во что-то уткнулся и обернулся.

Это был стол, на котором лежала девушка. Её горло было перерезано, по груди текли кровавые ручейки. Она казалась мертвой, но я не был уверен. В Землях смерть никогда не наступала окончательно. Её лицо выглядело напряженным. Кожа уже не была бледной, всё её тело покрывали синяки. Из носа вылезла муха и куда-то улетела. Из открытого глаза вытекла бесцветная слеза. Между её губ торчала затушенная сигарета со сморщенным фильтром.

- Значит, ты пришел? - спросил голос.

Я обернулся. Передо мной стоял человек... или пародия на него. Он казался двухмерным, вырезанным из тонкого пергамента. У него была высота, длина, но не ширина. Когда он поворачивался боком, то исчезал. На месте глаз были косые кресты в форме буквы Х, на месте рта была нарисованная мелом горизонтальная черта. В бумажном кулаке он держал бритву.

- Кто ты? - спросил я.

Человек хихикнул.

- Тот, кто тебя научит. Смотри сюда. - Он указал на стену, где мелом были начерчены все мои расчеты. Было добавлено даже то, что я упустил. Я вытащил книгу и всё переписал.

- Ты должен гордиться, - сказал он. Его голос, казалось, доносился не из нарисованного рта, а откуда-то со стороны и сверху. - Ты один из немногих, кто зашел так далеко.

- Как называется это место?

- Я зову его домом и больше никак. Моё маленькое творение.

- Я могу уйти, когда захочу? Хоть, сейчас?

- Да, если я разрешу, - он взмахнул бритвой.

Я вытащил свою. Он шагнул вперед и я порезал его, оставив в нем дыру. Он, и в самом деле, был сделан из бумаги. Я видел, как из раны у него потекла настоящая кровь.

Человек рассмеялся.

- Очень хорошо, доктор. Очень, очень хорошо.

Он взмахнул бритвой, но я увернулся. Я перерезал ему горло, затем вспорол живот. Мне казалось, будто я режу картон. Он упал на пол, видимо, я задел что-то важное в его теле.

- Гадость, - произнес он. - Теперь, можешь идти. Хватит играть, - на бумажных конечностях он отполз в угол, где принялся запихивать свои органы обратно внутрь.

Расписанная уравнениями стена раскрылась. Поначалу, это была крошечная щель, сквозь которую лился свет, но, затем, она расширилась достаточно, чтобы я смог пройти. Мне открылся бесконечный коридор. Я шагнул внутрь и стена позади меня закрылась обратно. Мне показалось, что до конца коридора я шел несколько часов.

А за ним, передо мной открылся мой родной мир.