Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена

Дания: Копенгаген

Приди Андерсену в голову идея «Огнива» на пару десятков лет позже, до издания бы, наверное, дело так и не дошло. Представьте только: известный во всей Европе сказочник, обласканный не одной королевской семьей, опубликовал бы историю о том, как простой солдат, молодецкой удалью добывший шальных денег, переселяется в столицу, днями кутит напропалую, по ночам целует принцессу, а когда приходит время отвечать за свои безобразия, узурпирует власть. Такой традиционно фольклорный сюжет скорее подошел бы для какого-нибудь «О бедном гусаре замолвите слово» – да ведь это-то произведение появилось на свет в совсем не монархической стране.

Но чем хорош удел начинающего автора, так это свободой от постоянных оглядок на власть имущих: малочисленность читательской аудитории позволяет импровизировать, не привлекая внимание санитаров. «Огниво» благополучно проскочило незамеченным среди «Сказок, рассказанных детям», то есть в самом первом сборнике (кстати, конкретно эта история и правда была рассказана ребенку – самому Андерсену в его детстве). Реакция критиков ограничилась одной-единственной статьей с обвинением в непедагогичности («Где это видано, чтобы солдат принцессу целовал?»), на чем и завяла. Попытки подорвать доверие к монархическим устоям в сказке, слава богу, никто не усмотрел.

https://goo.gl/UB3hED

Отсканируйте QR-код, чтобы открыть электронную карту

Впрочем, в этом смысле и прицепиться было особо не к чему: действие «Огнива» разворачивается во вполне абстрактной столице условного сказочного королевства, и увидеть Копенгаген в ней можно с тем же успехом, что и, скажем, Стокгольм. Единственные географические привязки, да и то чисто формальные, – это ремарка насчет количества припасенных солдатом денег («На это золото он мог бы купить весь Копенгаген») и упоминание Круглой башни, но и она фигурирует лишь для масштаба. Других топонимов в «Огниве» нет вообще: по иронии судьбы, сказка, с которой все началось, оказалась самой топографически бедной. И здесь можно было бы со спокойной совестью закончить главу, не окажись история той самой Круглой башни и связанных с ней астрономических страстей не менее достойной отдельной сказки, чем похождения бравого солдата.

Легкий налет сказочности

Расположение Круглой башни можно было бы назвать неудачным, но на деле оно только усиливает производимое впечатление. Окружающая застройка настолько плотна, что самой башни не видно до последнего момента; ^{Илл. 1} когда же внезапно налетаешь на нее, например, из соседней Крюстальгеде (Crystalgade), то и рассмотреть толком не можешь из-за тесноты (кто пытался сфотографировать собор Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции, тот поймет). Зато можешь полностью прочувствовать андерсеновскую гиперболу о размере глаз собаки: когда подходишь к башне вплотную, пятнадцать метров ее диаметра буквально пробирают до печенок.

Илл. 1 Круглая башня в Копенгагене

Однако не только в размере дело. Круглая башня так и кажется «пришельцем» из иной, какой-то сказочной реальности из-за своих откровенно чужеродных Копенгагену форм. Если вы были в железнодорожном музее на Варшавском вокзале в Санкт-Петербурге, то наверняка видели там советский ракетный комплекс «Молодец», которым мы долгое время грозили надменному соседу: вроде как обычный вагон-рефрижератор, только с одного конца внушительно торчит межконтинентальная баллистическая ракета. А теперь представьте, что ракета эта толщиной с башню маяка, а вагон – размером с церковь. И все это посреди старого Копенгагена с его башенками и шпилями. Если не делом рук какого-нибудь заезжего волшебника все это объяснить, то чем еще?

Неудивительно, что за почти четыреста лет своего существования Круглая башня обросла непробиваемым слоем легенд. Ее часто связывают с именем знаменитого датского астронома и тоже весьма «сказочной» личности Тихо Браге, хотя на самом деле она была построена только через сорок лет после его смерти. Браге тоже попал в сказку Андерсена – в «Хольгера Датчанина», до которого мы еще доберемся (см. соответствующую главу). Однако историю этого выдающегося персонажа имеет смысл рассказать уже сейчас, ведь без него, возможно, не было бы ни башни, ни таких огромных глаз у собаки.

Мудрец и шут

Талантливый человек талантлив во всем. Незаурядные способности Тихо Браге проявились с ранних лет и нашли применение сразу в нескольких областях знания: он одинаково успешно и увлеченно занимался медициной (и некоторые из разработанных им снадобий дожили аж до XX века), алхимией (в медицинском контексте, т. е. по Парацельсу) и, конечно, астрономией. Последняя стала его основной профессией, после того как в 1572 году ему посчастливилось наблюдать вспышку сверхновой (SN 1572) в созвездии Кассиопеи. Опубликовав результаты своих наблюдений, Браге сумел развеять многочисленные заблуждения, доказав, что появившееся яркое светило – не комета и не предвестник приближающегося конца света, а далекая звезда.

Астрономические достижения Браге не остались без внимания занимавшего в то время датский трон Фредерика II. Желая удержать талантливого ученого, подумывавшего об эмиграции в Германию, король выделил ему субсидию на строительство исследовательского центра на острове Вен (Hven)[5], что к северо-востоку от Копенгагена. По заказу

Браге здесь были созданы пять обсерваторий, алхимическая лаборатория, библиотека, инструментальная мастерская, бумажная фабрика, типография и переплетный цех. Это позволило сделать исследовательский центр, названный «Ураниборг» («Замок Урании», музы астрономии), учреждением «полного цикла»: все измерения делались прямо на месте, здесь же производились расчеты, и результаты исследований сразу публиковались. Жилые и большая часть исследовательских помещений, в том числе четыре из пяти обсерваторий и лаборатория, располагались в трехэтажном замке, оборудованном всеми удобствами, включая водопровод на всех этажах (такого не было даже в королевском дворце). Пятая, отдельно стоящая обсерватория – Стьернборг («Звездный замок»), – была подземной, что позволяло защитить точные инструменты от непогоды, а также изолировать исследователей от их коллег в Ураниборге для чистоты эксперимента и независимости полученных результатов. В период с 1576 по 1597 год на острове постоянно работало около сотни человек, включая персонал и студентов.

Скрупулезный подход Браге к исследовательскому процессу принес богатый урожай в виде огромного архива данных о положении небесных тел. При этом все координаты были измерены с беспрецедентной по тем временам точностью – до единиц угловых минут (все предшественники и современники Браге могли похвастаться разве что единицами градусов). Правда, с интерпретацией этих данных оказалось не все так просто, учитывая религиозно-политическую обстановку того времени. В 1616 году модель мира, предложенная Коперником, была официально причислена к еретическим учениям, и приходить к гелиоцентрическим выводам, даже опираясь на точные измерения, стало небезопасно. Стремясь «открыть гипотезу, которая в любом отношении не противоречила бы как математике, так и физике и избежала бы теологического осуждения», Тихо Браге вывел из своих данных так называемую гео-гелиоцентрическую систему мира, где Земля была неподвижна, Луна и Солнце вращались вокруг Земли, а остальные планеты – вокруг Солнца. Эта теория оказалась приемлемым на тот момент компромиссом между системами Птолемея и Коперника и котировалась до конца XVII века, пока Ньютон не открыл закон всемирного тяготения, забив тем самым решающий гвоздь в гроб геоцентризма. (Теория Ньютона, кстати, была вдохновлена законами Кеплера, полученными на основе все тех же эмпирических данных Тихо Браге; так что фактически именно измерения, сделанные Браге в Ураниборге, заложили основу небесной механики.)

Но не только научной деятельностью славился Тихо Браге: как и положено большому ученому, он отличался недюжинной эксцентричностью, по сравнению с которой нашумевшие выходки его современных коллег – детский лепет. В частности, пишут, что Браге держал в качестве домашнего питомца дрессированного лося (который впоследствии погиб, спьяну упав с лестницы), имел персонального шута-карлика (которого на званых обедах держал под столом), использовал в качестве рабочей спецовки расшитый звездами синий плащ и чуть ли не водил шашни с самой королевой.

Внешность Браге также была весьма незаурядной. Еще в студенчестве на одном из балов у университетского профессора он умудрился сцепиться на почве математических выкладок со своим дальним родственником (фамилии их общих прапрадедушки и прапрабабушки, к слову, были Розенкранц и Гильденстерн). Когда аргументы иссякли, спор перерос в переговоры на мечах, в результате чего будущий королевский астроном лишился носа (именно над этим эпизодом Андерсен иронизирует в «Хольгере Датчанине», говоря, что Тихо Браге «тоже владел мечом, но употреблял его не для того, чтобы проливать кровь, а чтобы проложить верную дорогу между звездами небесными»). С тех пор Браге пришлось носить металлический протез – якобы из сплава золота, серебра и меди[6], имитировавшего телесный цвет. Судя по прижизненным портретам, имитация удалась не очень, а в остальном – майор Ковалёв бы обзавидовался.

Несмотря на все сказочные, а кое-где и почти цирковые декорации, судьба Браге сложилась, увы, невесело. В 1588 году умер король-меценат Фредерик II, а его наследник, Кристиан IV, никакого интереса к наукам не питал. Финансирование Ураниборга было прекращено, и в 1597 году Тихо Браге, лишившись возможности продолжать научную работу и впав в немилость нового короля, был вынужден вместе с семьей покинуть Данию. В конце концов он обрел пристанище в Праге под патронажем императора Рудольфа II, где вместе с Иоганном Кеплером занялся обработкой накопленных данных, однако вскоре скоропостижно скончался.

Причина смерти Тихо Браге до сих пор остается загадкой. По свидетельству Кеплера, во время одного из придворных банкетов Браге отказался выйти из-за стола по нужде, дабы не нарушать этикет. В тот же вечер ему сделалось нехорошо, и одиннадцать дней спустя он умер в мучениях. Врачи тогда посчитали, что от камня в почках, но эксгумация 1901 года никаких камней не нашла, так что долгое время основной версией считалась острая почечная недостаточность. Впоследствии была выдвинута гипотеза об отравлении (в качестве мотивов предполагались профессиональная зависть Кеплера и козни Кристиана IV в отместку за слухи о романе Браге с его матерью), но эксгумация 2010 года достаточного для летального исхода содержания ртути и других веществ в останках не подтвердила.

Незадолго до смерти Браге впал в мрачную рефлексию, отчаянно искал подтверждений тому, что прожил жизнь не зря (знал бы он, насколько!), призывал Кеплера отталкиваться в будущих изысканиях от его гео-гелиоцентрической системы и даже написал самому себе эпитафию, гласившую: «Он жил, как мудрец, и умер, как шут». Похоронили его со всеми почестями в Тынском храме в Праге, напротив Староместской ратуши – не без намека на знаменитые астрономические часы с курантами. Но почести почестями, а волю покойного Кеплер все-таки нарушил – хоть и, как выяснил впоследствии Ньютон, не зря.

А как же Круглая башня?

Пока Кеплер в Праге анализировал архивы и разбирался, что же все-таки не так с круговыми орбитами движения планет, новым королевским астрономом в Дании и профессором астрономии Копенгагенского университета стал ученик и бывший ассистент Тихо Браге Кристиан Лонгомонтан. Его научную деятельность можно описать принципом Сэмюэля Голдвина: «Я готов отдать 50 % эффективности за 100 % лояльности». Дело в том, что он, мягко выражаясь, не был продвинутым мыслителем (к примеру, считал кометы посланниками ада и воображал себя решившим задачу квадратуры круга), зато был ярым приверженцем гео-гелиоцентрической модели и математических методов Браге – собственно, именно благодаря ему они и получили столь широкую огласку и общественное признание. Труд Лонгомонтана «Датская астрономия» (Astronomia Danica), содержавший подробное описание модели Браге с небольшими уточнениями (например, данными о суточном вращении Земли и расчетами орбит, причем даже более точными, чем у Кеплера), был опубликован в 1622 году и за последующие сорок лет переиздавался дважды. И кто знает, как бы отреагировали сторонники Птолемея на идеи Ньютона с Кеплером, если бы не модель Браге, ставшая популярной усилиями Лонгомонтана и сделавшая переход к гелиоцентризму более плавным.

Так вот, именно Кристиану Лонгомонтану принадлежала идея возведения в Копенгагене обсерватории на замену разрушенным к тому времени Ураниборгу и Стьернборгу. Изначально планировалось расположить ее на Солнечном холме (Solbjerget, теперь Valby Bakke), неподалеку от нынешнего Фредериксбергского дворца (Frederiksberg Slot). Но в тот момент на повестке дня было еще два проекта – университетская церковь и библиотека, а король Кристиан IV очень кстати купил участок земли неподалеку от университета, посему было решено все три здания строить там, объединив их в архитектурный ансамбль, названный «комплекс Троицы». Правда, процесс строительства растянулся на долгие годы, главным образом из-за постоянных перебоев с финансированием, вынудивших даже реквизировать часть доходов у церкви. До полного завершения строительства не дожил даже сам Лонгомонтан: он умер в 1647 году, когда башня была уже возведена (и Лонгомонтан даже успел побыть директором обсерватории), но церковь и библиотека были закончены только десять лет спустя.

Как обсерватория Круглая башня исправно проработала аж до начала XIX века, хотя из-за ее невыгодного расположения некоторые астрономы уже тогда предпочитали работать из дома. Но чем выше становился уровень светового загрязнения от окружающих построек (что отрицательно сказывалось на точности измерений) и чем габаритнее делались астрономические приборы (что затрудняло их подъем на верхний ярус^{Илл. 2}), тем менее удобной была Круглая башня для наблюдения небесных тел, пока наконец и вовсе не перестала использоваться учеными для этих целей.

Илл. 2

Внутри Круглой башни. Спиральный пандус для подъема астрономических инструментов

Илл. 3

Вид со смотровой площадки Круглой башни

Сейчас Круглая башня работает в режиме любительской обсерватории, а днем открыта как смотровая площадка с отличным видом на крыши Копенгагена с теми самыми многочисленными шпилями и башенками.^{Илл. 3} Если не боитесь высоты, непременно залезьте туда и хорошенько рассмотрите улицы внизу – в этих окрестностях как раз и плутают в калошах счастья герои следующей сказки.