Дом непредсказуемого счастья

3

Юля подводила итог похода к Бабутко (фамилия нелепая, как они оба). Итак, первое выяснила: Ванька любил баб, значит, изменял ей, причем Юля единственная, кто не знал о похождениях мужа. Подозревать подозревала, но доверяла не своей интуиции, а его словам. Второе: Бобику верить нельзя. Третье: Розалинда прямо указала на тот факт, что Иван жулик. Чем это грозит Юле и детям? Наверное, все зависит от размера жульничества, впрочем, раз взорвана дача…

– Юля! – взвизгнула Зиночка, едва открыв дверь квартиры.

В пространстве, где ложь легитимна и уважаема, искренность выделяется подкупающей непосредственностью и даже детскостью. Однако Зиночка ребенок и есть, неиспорченный, милый ребенок, непонятно, где ее откопал Мишка. Через мгновение на славненьком личике Зиночки эмоция радости сменилась растерянной жалостью, рыженькие бровки сошлись на лбу домиком – она вспомнила, что Юля внезапно овдовела, что радость сейчас неуместна. Тем временем гостья повесила шубку в узкой прихожей, сбросила сапоги и, засовывая ступни в тапочки на пять размеров больше, поинтересовалась:

– Мишка дома?

– На кухне.

Михаил без дела не умел сидеть, он постоянно что-то сооружал-мастерил-ремонтировал, иногда казалось, этот по всем признакам образованный молодой человек (с Юлей, кстати, они ровесники) способен собрать космический корабль кустарным способом. По виду Михаил гуманитарий, аккуратный и подтянутый, в чем-то педантичный. Знакомы они с пеленок, оба ходили в один детский сад, в одну школу, в один класс, в детстве дрались, после длинного совместного марафона не жениться же им было, в самом-то деле! Итак, Миша, согнувшись в три погибели, чего-то на коленях сооружал. А на кухонном столе (здесь тоже все сделано руками Мишки) Юля заметила молоток, гвозди в жестяной коробочке, пряжки, шнурки, тюбики. Она упала на табурет, ладонью сдвинула в сторону железки, не забыв поздороваться:

– Привет, Мишель. Чаю мне!

– Э, э! – поднял он голову. – Поосторожней, я гвоздики полчаса сортировал, а ты перемешала…

– Гвоздики! – фыркнула Юля. – Тут вся жизнь перемешалась…

– Прости, Юла, я забыл…

– Ай, брось, – прервала она и подперла щеку ладонью. – Что это будет?

– Сапоги Зинуле подбиваю, чтобы не скользили. Ей же падать нельзя.

Здесь Юля чувствовала себя в своей тарелке, а Михаила считала больше братом, нежели другом, но одинокость не прошла и тут. Когда эта субстанция обнаруживается внутри, о ней невозможно забыть, она, как хромая нога или горб, всегда при тебе. И так теперь будет всегда. Юля перевела взгляд на Зинулю, бегающую между плитой и столом, – круглолицую, конопатую девчонку с задорно вздернутым носиком и темно-рыжими кудряшками, отливающими золотом, когда на них попадал свет. Сейчас в ней самое примечательное – живот, он огромен.

– Малышка, не скачи, – строго сказала Юля, беря чашку с чаем. – Еще родишь раньше срока. Миш, ну ты и откормил ее, живот до потолка вырастили.

– Зинуля, – ласково обратился к жене он, – иди киношку посмотри, а?

– У вас секреты? – улыбнулась Зина, абсолютно не обидевшись. – Ладно. Достань коробку конфет и печенье, накорми Юлю. Ага?

И убежала, будто не беременная вовсе. Михаил старше Зиночки аж на шестнадцать лет! Что сказали бы благонравные святоши, услышав о такой разнице в возрасте? Мезальянс, выгода и… Нет, какая бы мысль ни посетила умудренные опытом головы, они будут не правы, потому что эта пара создана по древнему принципу – любовью. Потому в их скромной однокомнатной квартире море живого пространства (да, оно бывает мертвым, как в доме Юли), океан сияющего света и тысячи мерцающих звезд в глазах, выдающих простое человеческое счастье. Михаил поставил коробку с конфетами на стол, но Юля отказалась:

– Да не хочу я… Была сегодня у следователя.

– Я так и понял: надо поговорить без малышки.

– Не в том дело. Кстати! Почему позволяешь ей носиться как угорелой? Последний месяц нужно поберечься.

– Я не разрешаю, но она забывается. Так что там следак?

– Меня подозревает. Кажется.

– Дурак?

– Ме-а. Он какой-то… – Юля задумалась, запрокинув голову и уставившись в потолок, однако следователь не вмещался в короткую фразу. – Он… он Константин Ильич! Смотришь в его круглые зрачки, плавающие в бледно-голубой сфере, и понимаешь, что значит инквизитор. Я знаешь, зачем приехала? Была у Бобика, он сказал, что до вступления в права наследования я не имею прав на бизнес Ваньки. Это так?

– Мне кажется, чушь собачья, Юла. Неужели после смерти человека все должно рухнуть? Нет, не может такого быть.

– Я так и подумала. Потом Бобик сказал, что я могу назначить руководителя… директора… а?

– Не знаю. Проконсультируйся с юристами.

– А ты мог бы взять бизнес Ивана в свои руки? Ты же знаешь, как все работает.

– Юла, твой Ванька выгнал меня семь месяцев назад, народ неправильно поймет мое возвращение, да еще в качестве президента.

– Плевать на народ!

Она слишком резко бросила фразу, следом встала, но на кухне не развернешься! А нутро распирало от новых ощущений – эта адская смесь не позволяла спокойно сидеть, Юлю тянуло разгромить хоть что-нибудь, однако метаться негде, громить будет дома свою собственность, а не чужую. В бессилии Юля водрузила руки на пояс и свирепо дышала, усмиряя слезы, готовые хлынуть из глаз.

– Не психуй, – внес в напряженную атмосферу спокойную ноту Михаил. – Моя кандидатура навредит тебе, сама же говорила, что следак тебя подозревает.

– А больше я никому не доверяю.

– Ооо… – протянул он с ухмылочкой. – А сколько вокруг вас вилось дружбанов…

– Лицемеров, – подправила она.

– Жаль, что ты только сейчас это поняла. Вспомни, сколько мы с тобой ссорились из-за ваших холопов.

– Какой ты злопамятный!

– А то! Ладно, тебя не переспоришь. Говори, что еще?

Настал момент, изматывающий душу, ведь Юля в своем одиночном коконе не делилась сокровенным ни с кем. Она успешно разыгрывала независимость, беспечность, легкомысленность, а тут предстояло открыться и вытащить на свет белый себя настоящую. Мишка ее неплохо знал, лучше, чем кто-либо, включая родного мужа, но иной раз самой страшно заглянуть в себя. Не сразу Юля решилась на тривиальный вопрос:

– Мишка, скажи честно, Ванька меня обманывал?

– С чего ты взяла? – невозмутимо произнес он.

– Цветок засохших прерий Розалия расписала, – с усмешкой ответила она. – Да нет, я сама чувствовала… иногда срывалась… потом Ванька убеждал, что чист как младенец… а у меня не было доказательств, чтобы что-то начать менять.

– Юла, какая теперь разница?

– Большая! – возразила она. – Большая. Мне важно… да просто хочу знать, все знать! Лучше поздно, чем никогда. Я должна определиться, как жить дальше. Хотя… чего я пристала к тебе? Если бы Иван отличался целомудрием, ты не задавал бы мне глупых вопросов. Итак, ты тоже знал… А почему мне ни слова?

– Догадывался, – поправил Миша, выставив указательный палец, – это разные вещи. За то время, что я проработал у него, Иван не афишировал своих пассий передо мной. Думаю, он побаивался меня, отсюда искал повод уволить и нашел. Но слухи ходили.

– Поделился бы слухами.

– Не мог. Пойми, Юла, я не разносчик сплетен – раз. Два – не видел собственными глазами, три – слова без доказательств ничто, ноль. Иван все равно убедил бы тебя, что он свят, как нимб над головой пророка. Ты поверила бы ему, а не мне, просто у таких людей есть тысяча и один прием заставить им верить.

– У таких? – подхватила она. – Кстати, а каким был мой Ванька? Без меня каким он был?

Михаил поставил сапожок на пол, выпрямился. Он не разбрасывается эмоциями, сдержан, но Юля знала: Мишель изумлен и немного смущен, ведь со времен ее замужества они серьезно не разговаривали, особенно на столь щекотливые темы.

– Был очень разным, Юла, – спустя пару минут произнес Михаил. – Как бы это сказать… непредсказуемым. Полагаю, именно про таких людей говорят – человек настроения… еще – сам себе на уме… А я бы другую оценку дал: хамелеон. Только все это на эмоциональном уровне, не более.

И ничего конкретного. Но Мишка не любитель лезть в чужую жизнь даже из праздного любопытства, а уж когда тебя туда не зовут… Юля не пускала друга детства в круг своих проблем, так он же не настаивал! Да и не догадывался, что у нее существуют проблемы, однако всегда приходил на помощь, если она об этом просила. Он очень щепетильный. А Юля ему помогала без просьб: связами, поддерживала морально, сейчас – так и материально. Из него вышел бы гениальный изобретатель, но данный сегмент человеческой деятельности не востребован, Мишка метался в поисках места под солнцем и по стране, пока однажды не вернулся. Тогда-то Юля настояла, чтобы Иван взял его на работу, на хорошо оплачиваемую работу. И вот что удивительно…

– Знаешь, Мишка, не могу разгадать одну загадку: я жена, конечно, первоклассная…

– Скромность украшает человека, – вставил он на безобидной улыбке.

– Не юродствуй, – беззлобно сказала и Юля. – Так вот, первоклассная жена еще не повод жить с ней до гробовой доски. Я же не красотка…

– Ты чрезмерно строга к себе. С каких пор?

– …требовательна, – продолжила без паузы Юля, – ревнива, не сдержанна, бывало, скандалила… М-да, не ангел я, не ангел, нет. А зная паскудный характер моего Ваньки, вообще удивляюсь, что он до сих пор меня не бросил ради какой-нить тупой очаровашки с шестым номером лифчика, ведь старые жены надоедают. Наоборот, он всячески старался мне угодить…

– Разве это плохо?

– Плохо, Мишка, плохо. Потому что чуть-чуть не хватало искренности. Угождал для чего-то! А для чего?.. В чем причина? Каким же был Иван там, где у меня не имелось доступа? Не могу отделаться от мысли, что история с Ванькой… не закончена, для меня она только началась.

– Не знаю, что сказать, Юла.

– А ты подумай, когда будешь второй сапог совершенствовать.

– У Ивана наверняка имелись какие-то черные дела, ему не хватало порядочности, справедливости. К сожалению, талант зарабатывать деньги и моральные нормы не всегда находятся в гармоничном сочетании друг с другом.

– Ну, все, поеду отдыхать. Устала. Малышка! – позвала Юля Зиночку. – Проводи меня!

Она встала, допивая остывший чай, за ней поднялся и Михаил:

– Юла, поговори с Щелоковым. Он тесно общался с Иваном, к тому же адвокат, твой муж постоянно советовался с ним насчет законности. Щелоков должен знать все его подводные маршруты.

– С Щелоковым… нет, не хочу. А ты подумай, чем еще поможешь. Мишка, мне некому довериться.

– Ладно, ладно, Юла, я подумаю.

– Тогда начинаем действовать завтра же.

– Завтра?! – не пришел он в восторг от ее плана. – Минутку. Юла, давай я пока не буду светиться в офисе твоего Ваньки? Не стоит напрягать народ раньше времени. Ты получи отчеты за год у Бобика и привези мне, а там посмотрим.

– Хорошо. – А в ней появилась решимость, которой раньше не было близко. – Пока, Мишель.

В прихожей Зиночка держала Юлину шубку, окунув курносый носик в мех, пока та надевала сапоги. Юля обулась и бесшумно закрыла дверь, ведущую в комнату, а затем протянула руку за шубой.

– Какая мягкая и легкая, как пух, – отдавая, рассмеялась Зина.

– Я подарю ее тебе, но не сейчас, а то замерзну и простужусь.

– Тебе не жалко?!

– Нет. Бог сказал, что надо делиться, если у тебя всего много. А пока вот… держи…

Юля протянула несколько купюр, но Зина попятилась:

– Не, не, не… Миша ругается, когда я беру у тебя деньги.

– Не спорить со старшими! – напустила на себя строгость Юля. – Тебе следует питаться, витаминов побольше есть, да и Мишке тоже. Потом для малыша следует купить много чего, на его нынешнюю зарплату не разгуляешься. Это материальная помощь… Ну-ка, взяла быстро!

Как тут не возьмешь! Зиночка прижала купюры к груди, тем временем Юля чмокнула ее в щеку и ушла.

С полчаса она сидела в машине, не зная, куда направиться. Стемнело. Снег стал гуще. Юля подняла глаза на фонарь и наблюдала за хаосом из мелких мушек. Мушки плавно фланировали, укрывая лобовое стекло, Юля знала: они белого цвета, но в желтом свете фонаря были черными точками, похожими на пепел. Так куда же, куда ей? Не домой – нет и нет! Да что же, в современном городе негде переночевать? А гостиницы! Юля вставила ключ в зажигание…

Из-за угла вывернул легковой автомобиль, засыпанный снегом, нагнал Юлю и следовал за ней на расстоянии шести-семи метров. Она, конечно, преследователей не замечала, да и никто не заметил бы, ведь сзади много машин, смешанных с темнотой, как и впереди. Юля сосредоточилась на своем состоянии и внушала себе вслух:

– Спокойствие, только спокойствие… Только спокойный человек способен контролировать ситуацию.

Наступило утро, а с ним пришла тоска. Влада долго валялась в постели, лениво отправляя в рот то конфетку, то орешек. Часто она поглядывала на часы, висевшие на противоположной стене, стрелки будто нарочно двигались еле-еле. Настроение портилось с каждым часом. По телику шла сказка «Морозко», это лучше, чем праздничные концерты, напоминающие: а у тебя праздника не будет. И снег идет, как назло! Влада обожала снег, катание на лыжах, каток, хотя с формами для кисти Рубенса ее сложно представить на коньках, но катается она – что настоящая фигуристка! Между прочим, Влада запросто на шпагат садится! Не всякая тощая сколопендра на такое способна. И вот торчи в квартире без морозного воздуха и праздника.

– Хоть бы кто вспомнил обо мне…

Но по телефону разговаривать запрещено. А она звонила! Да, друзьям звонила, которых оставила в родном городке, с ними-то поболтать не запрещалось. Только все заняты перед Новым годом, всем некогда, просили звякнуть в следующем году. А Владе нужно сейчас! И вдруг, как в сказке… звонок! Она подхватила смартфон:

– Да?..

– Влада, это я! – захихикал знакомый голос.

– Милка! – подлетела с кровати Влада. – Ты?! А где ты сейчас?

– Здесь.

– Здесь? – не поняла она. – То есть?

– Только что прилетела, жду багаж.

– Ты же говорила, что на той неделе приедешь!

– Решила свернуться пораньше. Осталось семьдесят километров и – я дома!

– Привезла что-нибудь для меня? – нетерпеливо перебила Влада.

– А то!

– Так давай сразу ко мне, а?..

Пауза означала, что Мила взвешивает, стоит ли ей из аэропорта ехать с вещами к Владе. Но она одинока, за тридцать два года один раз была замужем, детьми не обзавелась, чтобы спешить их чмокнуть, Влада принялась уговаривать:

– Приезжай, ну, пожалуйста… Я сегодня одна осталась, представь! И ты одна. А давай вместе встретим Новый год? А то засохну от тоски тут одна. Между прочим, дома тебя вряд ли кто-то ждет, не идти же тебе в кабак одной? Бери такси и – ко мне дуй.

– Ладно, – обрадовала ее Мила. – Жди. Но я из аэропорта на автобусе, такси в городе возьму, а то дерут за поездку из аэропорта – мама миа.

Бросив смартфон, от счастья Влада запрыгала на диване, но когда раздался щелчок (что-то треснуло), прыжки прекратила, ведь так и развалить диван недолго.

– Заходи, заходи, – пригласила Юля голову, появившуюся в дверной щели, а принадлежала голова достопочтимому Бобику.

Без трех минут одиннадцать – пунктуален. Он чуть-чуть больше приоткрыл дверь и буквально протиснулся в кабинет, можно сказать, проскользнул. Странно, почему не открыть широко и не войти свободно? Но такой способ, судя по всему, для него привычней. Боб шел к ней вдоль длинного стола…

Иван снял половину этажа бывшего института, где и разместил офисные отделы, для своего кабинета взял самое большое помещение. Теперь это строение – подобие административного здания, фасад сохранил следы старины глубокой и весьма пыльной в прямом смысле, ибо за ремонт этой части никто не брался – дураков нет. А интерьер – сплошная эклектика, основанная на вкусах тех, кто снял помещения. Где же институт базируется? Приказал долго жить, кажется, вообще сдох – студентов с преподавателями и скарбом выгнали, скверик превратили в парковку, которую отгородили от города кованой оградой. Какой институт, когда здание стоит в центре города! Студенты учиться могут хоть в сарае, но бизнесу нужно бросаться в глаза. Однако цена за престиж и удобство кусачая. Юля по натуре скупердяйка, ее жаба душила: ведь для конторы можно было снять помещение во сто крат дешевле. Только вот Ваня, если не пустит пыль в глаза, заболеет тяжело и надолго. Иногда до смешного доходило…

Однажды собирались на банкет, Иван проконтролировал жену от носков туфель до кончиков волос. Случалось, он заставлял Юлю посидеть на диете парочку дней, часто выбирал наряд – да, его хватал и дизайнерский удар. К слову, она с блеском умела носить наряды, что дано далеко не всякой женщине. В последний момент Иван преподнес коробочку. Юля с трепетом открыла, а там кольцо… упасть и не встать! Камень с ноготь на большом пальце (руки, руки), просто бриллиантовый булыжник! Грани играли, сияли, искрились. Ванька разорился на внеплановый подарок безумной стоимости?! Но самое интересное и необъяснимое впереди. Кольцо Юля надела на средний палец (оно было чуточку великовато) и почти не разжимала кулак, боясь потерять сокровище. На банкете Иван заставлял жену, завидев знакомых:

– Поправь что-нибудь на груди…

– Что? У меня тут ничего нет… одно декольте…

– Все равно. Ну, косточки свои почеши… э… м… ключицы! Так, чтобы кольцо было видно… Делай, что говорю!

И Юля поправляла бретельки платья, волосы, серьги в ушах, собственно, ей тоже доставляла удовольствие демонстрация камешка. А камень сверкал как бешеный, камень бил по глазам вспышками, вызывая у окружающих мучительный приступ зависти, одна только перевернутая рожица Розалинды чего стоила! Юля сияла от сознания, что ее жизнь почти так же прекрасна, как камень на пальце. Дома она рассказала любимому мужу, как подошел к ней худенький старикан и спросил, сколько карат.

– А ты? – хитро прищурился Ваня. Физия у него – профессионального плута, за подобные физиономии не грех сажать в полицию хотя бы на сутки в качестве профилактической меры.

– Сказала, что не знаю, – ответила Юля. – Он предупредил, что крупные камешки умные люди кладут в сейфы и не достают оттуда никогда. Потому что за редкие экземпляры могут убить…

И тут она осеклась, потому что Ванька расхохотался в голос, упав спиной на их супружескую кровать. Он долго ржал, катаясь, пока Юля не рассердилась и не потребовала объяснений, мол, в чем дело?

– Это не бриллиант, – огорошил ее Иван. – Это фианит хорошего качества, со всеми положенными гранями. Лишь опытный ювелир может распознать подделку, подвергнув камень диагностике.

Вот это номер! Юля воспользовалась советом старика и положила кольцо в сейф. Больше никогда не сверкало оно на пальце обманчивым бриллиантовым блеском – не хватало, чтобы из-за фианита ее прибили. Странный случай. Она серьезно обиделась на Ивана, при этом не полюбопытствовала, зачем вообще весь этот спектакль был ему нужен.

– Ты хотела меня видеть, – раздался тихий голос Боба.

Юля, ударившись в воспоминания, забыла о нем, а вспомнив, неожиданно увидела его в непривычном ракурсе. Боб сидел, сунув ладони между коленей, как великовозрастный и вечно виноватый второгодник из средней школы. Головка маленькая, глазки рачьи и движутся, движутся… Почему Ванька окружал себя несимпатичными людьми? Но тут же поймала себя на мысли, что еще недавно Бобик казался ей милым, правда, это не касается его мегеры.

– Да, Бобик, очень хотела, – оживилась Юля. – Я надеюсь на твою бесценную помощь. Принеси мне документы по предприятиям, ну, отчет… дебит-кредит (слышать – слышала, а с чем этот дебит едят, откуда у него ноги растут, понятия не имела). Я, конечно, ни черта не понимаю, но ты ведь тоже не понимал? Когда-то.

– Хорошо, я подготовлю отчеты и после праздников…

– Сейчас, – настояла Юля, улыбнувшись. – И можешь гулять, а я почитаю, поизучаю во время праздников, составлю список вопросов. Ага?

– Но ты хоть представляешь, сколько на сбор документов времени уйдет?

– А разве ты не делаешь отчеты в конце года?

Мастер паузы запаузил, но – какое счастье – быстро вспомнил:

– А… Отчеты годовые! Конечно, конечно, сдал на этой неделе, уже после… взрыва. Они не дают полной картины…

– Ничего, Бобик, мне достаточно и половинчатой картинки.

– Тогда я пошел? – А сам сидел.

– Иди, иди, – закивала Юля, даря ему самую добрую улыбку.

Боря с готовностью двинулся к двери, приоткрыв которую оглянулся, вид у него был, словно он забыл сказать нечто очень важное и… не сказал. Ободряюще подмигнув ей, он проскользнул так же, как вошел в кабинет. По своим детям Юля знала: чем больше от них требуешь, тем упрямее они становятся. А Боба стопроцентно она как раз не знала, но предположила, что сейчас давить на него нет ни повода, ни достаточно убедительных улик. И вообще, желательно, чтобы он думал вместе со своим кубиком Рубика, будто Юля дебилка. Только закрылась дверь, она позвонила Михаилу:

– Ой, Мишка, Боб чего-то темнит…

– Не радуйся, может, это реакция на тебя, решившую вдруг стать креативной мадамой. Женщина при власти – все равно, что пожар или наводнение.

– Он пошел за годовыми отчетами.

– Ну, посмотрим, что принесет. Вези сразу, как получишь.