— Вы только посмотрите! Какой сын и какая мать! — перешептывались сзади.
— Да, ничего приятного…
— Будущий маньяк наверняка…
— Ну, уж не знаю, но с психикой у него явно не всё в порядке…
— Точно, точно.
Молодая женщина до сих пор спокойно сидевшая полупрофилем к компании столичных сплетниц, поежилась от холодного осеннего ветра. Она не одела перчатки выйдя на прогулку и теперь сильно об этом жалела. Теперь у прохожих был повод обсмеять не только её лицо.
Впереди за низким ограждением виднелось озеро. Десятки черепашек высунули голову из его вод, не меньше голубей слетелось к берегу, не обделили вниманием и лебеди.
Кормивший птиц мальчишка был так греховно красив, что не замереть увидев его было бы преступлением. Розовое личико покрытое легким загаром обрамляли белоснежные как первый снег волосы. Тёмные густые брови у любого ребенка смотрелись бы не натурально, но только не у этого мальчишки, с огромными золотистыми глазами медового цвета и по аристократически тонкими бледными губами. Снова поймав на себе взгляд матери, ребёнок обернулся и помахал рукой, в которой держал кусок хлеба. Киви махнула в ответ за что получила ещё несколько колких комментариев сбоку.
— Не её явно…
— Точно… совсем ведь не похожи…
— Такая уродина…
— Может, нянька?
Одна из старушек неожиданно крякнула.
— Что такое, Марла?
— Да вот, что-то в глаз попало… ой…
— Марла?!
— В скорую лучше позвони!
Через пять минут шумной компании и след простыл.
— Пойдем, Киви, — низкий грудной голос ребёнка вывел её из омута посторонних размышлений — Ты обещала пирог на ужин. У меня хорошая память.
Взявшись за руки, молодая женщина и маленький мальчик направились домой.
Старый дом пожирает адов огонь,
Не жаля куретово[1] племя,
Днём тепла божество плавит землю и вновь,
Тяжелеет пленника бремя.
Хрисаор[2], Хрисаор, сын морей и горгон,
Бессмертный палач, позабывший канон!
Ослепленный огненной силой Цекул[3]
Эринию[4] свою ты найди средь акул.
И вернётся полёт, и вернётся твой меч
Сила бога морей и горгон королей,
Станешь править ты среди смерти полей,
Насмехаясь над жизнями глупых людей.
Но не смей торопить и не смей ты перечь,
Сила фурии вправе припрятать твой меч
И тогда ты умрешь и тогда ты сгниешь,
Без сладости мести совсем пропадёшь.
Что, не по вкусу стих мой? Не по нраву мой слог?
Будь по-твоему, боле придумать не смог.
В утробе порока найдешь деву свою
И помянешь меня, а тебя я найду.
Посмотрю я на вас, посмотрю на ваш дом
Ведь нет смысла откладывать месть на потом.
На закате уйду. А возможно и нет,
Хочешь, буду пытать я, плюя на запрет?
Будет воля моя, без сомненья убью,
Ведь это твой меч сгубил деву мою.
Не спасёт тебя он, не спасёт слепота
Убью всех, убьюсь сам и сгорит дом дотла.
Май 2011