Дорога к себе

7 глава. Осторожно — хищники!

Сегодняшний переход оказался сложным: извержение вулкана, когда пришлось строить два портала подряд, чтобы его проскочить, в следующем мире заклинило посадочный механизм лаборатории, и ее пришлось опускать при помощи «птиц», а потом ремонтировать. А под конец, следуя логике закона подлости, отряд попал в сильный дождь.

Зато эта планета встретила их радушно — приветливыми кивками ажурных деревьев-башен, щебетом голубых и розовых птиц, порхающих среди белых пушистых листьев с зелеными прожилками, любопытными бусинками глаз мелких полосатых зверьков, снующих среди острой травы, и непуганых однорогих «ланей» с куцыми хвостами. Роман, обозвавший мир зимней сказкой, уже успел поранить руку, попробовав сорвать местный аленький цветочек.

Герхард тут же устроил новобранцам лагерные учения, чтобы не расслаблялись, остальные умчались на разведку, воспользовавшись прекрасной погодой и катерами, чтобы к вечеру прилететь несколько разочарованными к тайной радости молодежи.

— Глазу зацепиться не за что, — жаловался Глеб, — белая трава, белые деревья, белые облака….

Элизабет, с ходу предложившая дать планете эльфийское имя, тоже умерила свои восторги и сидела у костра, удаляя с камеры белые фотографии.

Как Мишель ни старался протиснуться без очереди, но все-таки попал в душ одновременно с Таамиром.

«Меньше надо было байки про охоту слушать», — маркиз сжал губы и, не поднимая головы, проскочил в раздевалку перед кабинкой.

Опекун любит долго плескаться, поэтому и ходит последним, чтобы никто в затылок не дышал, и если некоторые поторопятся, то успеют выйти раньше. Ну, не получается у него помириться с драконом. И не потому, что тот не хочет или ругается. Да и не ругался он никогда, так, взбучки давал за идиотские выходки и побеги.

«И что на меня нашло? — Мишель уперся руками в стенку и замер под тугими струями воды. — Наорал на него. Зачем?».

И как просить прощения? Друзья уже заклевали: что тянешь, что тянешь?

«Я не тяну, — разозлился он на себя, — мне стыдно. Мне стыдно извиниться. И страшно. Сволочь я и трус. И что делать — не знаю».

Да знает он, что делать: подойти, встать на колено и произнести несколько слов. Но боги, как это стыдно и страшно.

Маркиз вышел из душа, на ходу торопливо застегивая пуговицы на манжете. Две дальние кое-как сошлись, а крайняя — никак, и Мишель остановился, стягивая края.

— Помочь?

Спокойный голос, до боли знакомая манера говорить, с небрежной ленцой растягивая слова. Ждал. Зачем? Пуговки застегнуть?

— Спасибо, не надо, — буркнул юноша, огибая дракона.

«Вот и славно, вот и молодец. Помирился, идиот, — Мишель бросил мучить рукав и быстрым шагом пошел по коридору. — Я бы на его месте догнал и дал подзатыльник. Начинаю жалеть, что он меня никогда не драл».

Он не видел, как Таамир горько усмехнулся и развернулся в другую сторону. Когда маркиз решился обернуться, его уже не было.

В центре лагеря расстелили черное полотно и, не дожидаясь темноты, разожгли костер. Натуралисты-экологи, как снисходительно называл биологов Олег, категорически запретили портить окружающую среду. Но, между прочим, очень удобно — прогорели дрова, золу вытряхнул куда-нибудь и никаких забот. К огню уже начал подтягиваться народ с раскладными стульчиками.

Трио Жени-Бетти-Джес оживленно рассматривают фотографии с вулканом. Жмурит на пламя зеленые глаза Демон. Люди развернули какую-то схему и спорят, вертя ее под разными углами. От их группы иногда слышны обрывки реплик с заумными техническими и астрономическими терминами. Мишель встал позади них и несколько минут пытался сообразить, что они так яростно обсуждают, пока Роман не воскликнул:

— Но для того, чтобы построить станцию, им все равно надо сначала отправлять корабли.

— Слишком велик риск, — возразил Глеб. — А если впаяются на атомном уровне в звезду или в рой метеоритов?

— А если они будут посылать автоматы? Наобум, — предположил Олег.

— Угу, на авось, — рассеянно отозвался Алексей. — Ты молись, чтобы они это все не скомпоновали на одном корабле.

Ученые задумались. И кто нас обеспечил секретными земными разработками? Но Мишель ничего не стал спрашивать, так ему и сказали, а подсел к принцам.

Те рисовали: Эрри, сидя по-орхански, Тьенси — лежа на животе. Оборотень нахально сунулся в планшет йёвалли и чуть не присвистнул — Амира! Кто бы мог подумать? А по виду не скажешь — постоянно грызутся. И чуть не получил по носу, едва успев отпрянуть.

— Руку набиваешь? — ехидно поинтересовался он.

— Пошел вон, — буркнул Эрри, сворачивая картинку и начиная набрасывать вставшего на дыбы коня.

— Демона нарисуешь? — Мишель толкнул принца под локоть и разочарованно прищелкнул языком — прекрасная реакция.

— Я ведь могу и глаз выбить, — посулил тот, но ответил. — У меня уже целая папка с ним.

Кот сразу приосанился, гордо подняв красивую голову с настороженными ушами, и застыл. Рядом с Тьенси опустился Сантилли и попытался заглянуть через плечо сына, но тот моментально закрыл планшет. Тогда отец оперся на его спину и обиженно спросил:

— Совсем меня не любишь?

— При чем здесь это? — Тьенси мотнул головой. — Терпеть не могу, когда кто-нибудь смотрит.

— Ласти разрешаешь, — проворчал Сантилли, — а мне — нет.

— Ласти — это Ласти, попробуй не дать, — вздохнул сын и сел, стряхнув родительскую руку, — сгрызет.

Зашнурованная до середины рубаха разошлась, обнажив грудь.

— Стой, — отец оттянул пальцами воротник, — это что?

— И что? — огрызнулся Тьенси, передернув плечами.

— Ничего, — на удивление спокойно отозвался Сантилли. — Кто делал?

— Сам. В зеркале.

— Видно, что в зеркале, — хмыкнул Сантилли. — Возьми у меня в рюкзаке футляр и тащи сюда.

Сын недоверчиво покосился на него.

— Давай, давай, исправлять буду.

— А у тебя? — Мишель подергал рубаху Эрри. — Вы же два сапога пара.

Йёвалли положил планшет, ослабил шнуровку, и друзья присвистнули: от плеч к середине груди стекал рисунок из белых и синих завитков, образуя своеобразное широкое ожерелье.

— Шикарно! — оценил маркиз.

— Я хотел атакующего ястреба, а он сделал это, — недовольно проворчал Эрри.

Сантилли весело хмыкнул:

— И правильно. Представь: лежишь ты на девушке….

— Очень остроумно, — поморщился йёвалли, стягивая шнуровку.

— …она в экстазе открывает глаза и видит, — ашурт сделал страшные круглые глаза и поднес к лицу принца скрюченные пальцы, — когти.

— Ты что? — Мишель толкнул его. — В экстазе глаза закрывают.

— Да пошли вы оба, — Эрри с досадой отбросил руки Сантилли, захлопнул планшет и поднялся. — Шуточки у вас идиотские.

Он пересел на бревно, лежащее с другой стороны костра, подальше от смеющихся друзей, и снова принялся рисовать. Тьенси, все еще не верящий своему счастью, протянул отцу черный кожаный футляр, и вскоре все с интересом следили, как Сантилли, насвистывая легкомысленный мотивчик, подправляет огненный рисунок на груди сына, попутно стирая косяки.

Амира от своей палатки с тоской наблюдала за Даэрри. Все-таки рисует. Что он еще умеет? Управлять «птицей» (сама видела, когда зависла летающая конструкция), разговаривать наравне с учеными и не только это, если они советуются и с ним и его братом. А какие у него крылья! Как он летает! У него, наверно, и от девушек отбоя нет. И пусть, и не надо!

Турайа с сочувствием посмотрела на подругу, начавшую ожесточенно натачивать меч, и направилась к Эрри. Странные они все. С одной стороны нормальные: живут по старинным законам, соблюдают древние правила, а с другой — летающие корабли, железные птицы, планшеты эти волшебные, которые совсем не волшебные.

— Можно? — она остановилась перед молодым йёвалли.

Тот, не отрываясь от рисунка, рассеянно кивнул.

Вот, одна уже сбежала, Амира проводила Турайю сердитым взглядом и с лязгом загнала меч в ножны, а кричала «молокососы». Что ж теперь болтает с одним из них? И что она к нему привязалась? Других нет? Вон Арвин один сидит, могла бы и туда сходить. Или к драконам, они как раз освободились.

Ла-али, оценив состояние принцессы, как опасно критическое, тихо растворилась в сгущающихся сумерках. Очень ей хочется сейчас выслушивать всякую ревнивую чепуху, а Турайе надо сказать, чтобы не провоцировала Ее Высочество. И так не весело, а подруга решила пококетничать с Даэрри.

— А меня можешь нарисовать? — Турайа навалилась на руки, лежащие на коленях, от чего из глубокой прорези рубахи показалась добрая половинка груди.

Принц неторопливо прошелся по девушке глазами, особенно нигде не задерживаясь, и насмешливо уточнил:

— Тебе портрет конкретной части тела или…?

Турайа хитро приподняла брови:

— Или.

— Раздевайся и вставай сюда, — Эрри деловито махнул рукой в сторону костра и открыл новый файл.

— То есть? — растерялась девушка. — Зачем?

— Зачем? — удивленно переспросил демон. — Допустим, одежду нарисовать любой дурак может, но обнаженное тело, согласись, намного привлекательнее, — он откинулся назад, оценивающе оглядел будущую натуру и подбодрил. — Не стесняйся.

— Спасибо, — едко прошипела Турайа, поднимаясь, — не привлекает.

— Куда же ты? — Эрри обиженно надул губы. — Сама же сказала «или».

«А наш принц не так уж и прост», — усмехнулась про себя Ла-али.

Йёвалли укоризненно поцокал языком: «Зря, зря», — и невозмутимо вернулся к прерванному занятию.

— У вас паломничество в мою сторону? — недовольно спросил он, не поворачивая головы, когда блондинку сменила смуглянка.

— Красивый конь, — сдержанно похвалила набросок Ла-али.

— Жаль ты не кобылица, — немедленно отозвался демон, — запечатлел бы, не торгуясь. И что нас привело к очаровательному принцу? — он заинтересованно наклонил голову к плечу.

— А у тебя неплохая практика. Дашь пару уроков, а то ухажеры утомили? Сам понимаешь.

— Понимаю, — легко согласился с ней Эрри. — Бери — не жалко. И все-таки?

— Что привело? Любопытство, — Ла-али легко улыбнулась и сразу опередила реплику демона. — Про кошек я уже слышала. Не надо.

— Так что же шепчет наше любопытство, позвольте узнать, — Эрри добавил несколько штрихов в гриве коня и коротко глянул на собеседницу.

— Как получилось, что столь очаровательный принц находится в столь вопиющем одиночестве? — огорченно вздохнула девушка и прижала руки к груди. — Не думай, я себя не предлагаю, ты, прости, не в моем вкусе. Жаль, наверно, но это так.

— Приятно слышать, — светски улыбнулся принц.

— Мужчинами ты не интересуешься…, - продолжила она.

— А ты уже поинтересовалась? — приподнял брови Даэрри. — Смело с твоей стороны.

— Простое наблюдение, — небрежно отмахнулась Ла-али. — От девушек держишься в стороне. Вот мне и стало интересно. Она красивая?

— Кто?

— Та, что ждет тебя дома.

— Вот смотри, — демон поставил локоть на колено, доверительно подался к ней и показал стилусом на компанию у костра, — там сидит народ, который подробно тебя посвятит во все, что ты хочешь узнать.

— Угу, понятно, — рассмеялась Ла-али и встала.

— Что понятно? — усмехнулся принц.

Воительница наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Нет у тебя никакой девушки.

— Катись отсюда, — ласково посоветовал ей Эрри и сделал ручкой.

Воительница присела в шутливом реверансе:

— Тихой ночи.

— Хочешь совет? — остановил ее принц. — Вы с Тьенси будете превосходной парой — две потрясающие язвы. Можно будет устроить соревнование, кто кого быстрее уроет.

— Уж кто бы говорил, — не осталась в долгу Ла-али, по смыслу догадавшись о значении последнего слова.

— Сочту за комплимент, — демон учтиво склонил голову.

Он проводил девушку пристальным взглядом — все то мы видим, все замечаем. Придется учесть на будущее во избежание недоразумений.

— Нет у него никого, — довольно сообщила Ла-али, усаживаясь рядом с мрачной принцессой. — Не будешь дурой — он твой.

— Отстань от меня! — взорвалась та и ушла в палатку.

— И зря. Я бы вернулась, — сказала ей вдогонку подруга. — Он великолепно рисует. Портрет закажешь. Будешь на груди носить и вздыхать по ночам. Ах! Моя любовь, — девушка положила руку на сердце и мечтательно закатила глазки.

В ответ полог сердито задернулся и застегнулся.

Сантилли почти закончил исправлять татуировку, когда появился Таамир и сел рядом с Мишелем. На его колени тут же вскочил кот и стал яростно тереться о лицо, выпрашивая ласку. Дракон улыбнулся, взял Демона на пышные баки и легонько потеребил. Басовитое урчание перекрыло треск костра и разговоры, но оборотень, что-то сердито буркнув, встал и ушел.

«Тебе предложили прекрасный повод помириться, придурок, — разозлился Сах. — Куда тебя понесло?».

«Безмозглый котяра умнее ученого маркиза. Боюсь, Таамир не тому дал титул», — поддержал друга Сантилли, раздраженно укладывая краски и иглы в футляр.

Ин Чу остался глядеть в костер, рассеянно почесывая Демона за ушами. Какие слова он должен сказать глупому мальчишке, если ему не дают даже мизерного шанса сделать это?

«Убью оборотня», — Сантилли резким движением засунул к иглам машинку и поднялся.

— Сам отнесу, — отмахнулся он сына. — Походи пока так, покрасуйся.

Из темноты тут же вынырнула Ла-али и пристроилась рядом с Тьенси с расспросами. Наверняка уболтает его на что-нибудь: сначала на татуировку, потом на «пожалеть бедную девушку». Или прежде пожалеют бедного мальчика, а потом бедный мальчик будет в подробностях успокаивать разволновавшуюся «амазонку». И так до утра.

Ашурт с усмешкой глянул на сына, что-то объясняющего заинтересованной собеседнице. Вот, уже и ручкой поглаживает, чтобы не переживала. Спать сегодня Эрри у костра, если не додумается или поленится сбегать за палаткой.

Когда Сантилли вернулся, дракона уже не было. Демон повертел головой, выискивая его. Герхард здесь, охрана на местах, Арвин болтает с блондинкой, Бетти что-то обсуждает с Джес, Вардис вместе с Жени у палатки, ученые возятся со схемами. Кстати, очень знакомыми схемами. Ашурт не спеша подошел к ним.

— А ничего, что они секретные? — тихо поинтересовался он, кивая на скелет станции гипер-перехода.

— А… э… — ученые озадаченно переглянулись, Глеб подергал себя за ус.

— Увлеклись, — Алексей, чертыхнувшись, торопливо свернул изображение.

— Да ладно, — небрежно отмахнулся Роман и оглянулся, — никто же ничего не понял.

— И кто из нас деятель? — усмехнулся демон и оставил людей обдумывать ситуацию.

— «Деятель», — недовольно проворчал Олег. — Сами из людей демонов клепают, а нам схему нельзя посмотреть.

— Не понял, — нахмурился Глеб. — Поясни.

— Мы с Ромкой случайно слышали на последнем приеме, как дэи вэ наехал на Лонье. Мол, Андерс сделал огромную ошибку, когда провел ритуал для человеческой девки и бла-бла-бла.

— Это когда Шон чуть кого-то не убил? И почему сразу не сказали? — рассердился Алексей.

— Так из головы вылетело. Что у них за манера чуть что ребра пробивать?

Сантилли, отойдя от недовольных ученых, оглянулся в поисках Таамира и почти сразу заметил качающиеся ветки кустов. Куда его понесло одного в чужом мире?

Дракона он нашел сидящем на поваленном дереве и несколько мгновений смотрел на его сгорбленную спину. Ашурт не стал перешагивать через бревно, просто присев рядом. Если пошлют, всегда можно быстро и вежливо откланяться. А то перелазь, спотыкайся, собирай на себя мусор, а так встал и пошел, куда попросили. Удобно.

— Самое лучшее в данной ситуации, — произнес Таамир, не поворачивая головы, — это уйти на крейсер и не мозолить ему глаза. Зря я согласился поехать.

— Не ной, — демон толкнул его плечом. — Что ты руки опустил? Сах сейчас маркизу мозги вправит.

— Нужны мне твои утешения, — безразлично отозвался дракон.

— У меня есть идея, — осторожно зашел с другого конца Сантилли.

— Как-то страшно мне от твоих идей.

— А ты зажмурься, — лукаво предложил демон. — Классная идея. Двух зайцев сразу убьем — и оборотня и Марка, — Таамир медленно повернул к нему голову, и ашурт заторопился. — Одного надо привлечь к общему делу: выдернуть другого из болота, в котором тот увяз. Алексей обмолвился как-то, что Марк дома чуть ли не склеп устроил: обвесил комнату сына и свою спальню фотографиями и разговаривает с ними. В годовщину напивается в стельку. Не буянит, не плачет — сидит, пьет, смотрит в одну точку и молчит. Вообще ни на что не реагирует. А утром приходит на работу, как ни в чем не бывало. Даже смеется и подшучивает. Это же страшно, Тай.

— Страшно, — согласился дракон. — И что ты мне предлагаешь? Сплясать?

— Я думаю, — ашурт покусал губу, — что их хотели убрать. Всех. Какого дьявола их понесло тогда в ущелье? Ведь не сезон же.

— Элементарная случайность. Трагичное стечение обстоятельств, — насмешливо отозвался дракон, — а тебе везде мерещатся глобальные заговоры.

— Не верю я в случайности. Посмотри, как интересно получилось. В последний момент троих тормозят — двигатель не пошел — и они задерживаются. А на привале остальных отвлек на себя проводник, которого они никогда не брали. Маршрут-то знакомый. Но вдруг почему-то Сашка зовет отца сфотографировать их с матерью, когда на площадке полно народа. Есть, кому отдать фотоаппарат, но он настойчиво тянет Марка. Если бы тот поторопился, то мы бы пили за упокой академика физико-математических наук Духова, но его отвлекают, и он опаздывает. Случайности?

— Думаешь, один играет против нас, а второй — за? — сделал вывод Таамир.

Ашурт кивнул:

— Почти уверен. Кому-то Жемчужина поперек горла. Кто-то очень не хочет, чтобы мы развивались. Или боится наших ученых, вернее, того, что они могут придумать.

— А кто-то вставляет ему палки в колеса? Бездоказательно, но занимательно. Поэтому ты всех собрал в одну корзинку? — криво улыбнулся дракон. — Ловишь на живца?

— Не знаю, — честно признался Сантилли. — Я думал помирить вас с Мишелем и подстраховать людей. Побоялся оставлять их одних. И с Марком надо было что-то решать.

— Ае, конечно, в курсе дела.

— Что взять с телепата? — улыбнулся ашурт. — Но она умеет молчать.

— Умеет, — рассеянно произнес Таамир и похлопал по руке демона, — а это украшение тебе любовница подарила.

Сантилли поправил черный браслет на запястье и укоризненно покачал головой:

— Плохой ты. Обязательно надо было замечать? Мог бы и слепым притвориться.

— Не обижается?

— На это? Нет. Понимает. Давайте соберемся все вместе и решим, что делать с Марком. Мишель не сможет отвертеться. Он, в самом деле, хочет помириться с тобой…

— Я заметил, — Таамир снова уставился в землю.

— …, но не знает, как, и поэтому злится, — закончил Сантилли.

— Это я тоже заметил.

Сантилли подавил вздох и стал смотреть в чащу. Сколько он уже видел этих лесов? Все различны и похожи одновременно. Он усмехнулся: принцип построения остается общим для всех — деревья, кусты, трава, жучье, зверье. Но натуралисты-экологи сегодня смогли удивить — они, видите ли, не могут найти хищников. Даже под землей. Попадаются растения, но те ловят насекомых. А кто занимается остальными? Так что наверху легкая паника и недоумение. А вдруг! А если! По лесу одним не ходить! И с охраной тоже не ходить! Затаились с приборами и сачками — ждут хоть какого-нибудь плотоядного. Как встретят — устроят пляски с бубнами. Шаманы.

— Зря ты ходишь вокруг да около, — нарушил тишину вечернего леса ашурт. — Подошел и спросил. Начти разговор. Если опять сбежит — поймай и настучи по деревянной голове.

— Я не стучу по головам. Не в моем вкусе, — Таамир выпрямился и машинально прочесал глазами заросли, сменившие белый цвет на темно-пурпурный, — только рублю.

— Мне настучал, — напомнил Сантилли.

— Ты перешел границы дозволенного. Что бы ты сделал на моем месте, когда увидел бы похороны собственного сына?

— Во-первых, не Арвина, а твои. Я не настолько кровожаден, — демон повернулся, чтобы видеть лицо Таамира. — Во-вторых, я не это имел в виду.

— Ты про то, — король пожал плечами. — Сорвался, извини.

— Вау, всего-то чуть больше трехсот лет прошло, — «поразился» ашурт. — Ты был пьян и зол, как все демоны ада, а я элементарно попался под руку, но я тебя прощаю.

— Трепло, — Таамир безотчетно продолжал вглядываться в чащу, — к тому же нахальное. Как-то стало неестественно тихо, ты заметил?

— Оно таким и было, — возразил Сантилли. — Вечер, букашки-козявки укладываются спать.

— Вот и шел бы ты тоже, — посоветовал ему Ин Чу, — укладываться.

— Не хочу, — ашурт помолчал и неожиданно для себя признался. — Я скучаю по тебе, — и почувствовал, как дракон напрягся, закаменел, стиснув пальцы. — Успокойся, я про другое. С тобой было интересно общаться, когда ты был в адекватном состоянии. Ты очень доступно объяснял многие вещи и никогда меня не гнал, не отмахивался делами. Можно было поговорить по душам.

— Что ж ты планами побегов не делился, раз было интересно? — хмыкнул дракон. — Я бы подсказал.

— Я не настолько дурак, — улыбнулся Сантилли. — Сам же потом и встретил бы на выходе.

Таамир заметил дрогнувшую ветку и насторожился, но это оказалась мелкая птица, и он немного расслабился.

— А с отцом так не получается?

— Так, как с тобой? Нет, — ашурт покачал головой. — Не знаю, почему. Наверно, все-таки, я виноват.

— У тебя еще есть возможность все исправить.

Демон с сомнением прищелкнул языком и поднялся:

— Пройдусь немного, — он вспрыгнул на бревно и легкомысленно повертел кистью руки. — Знаешь, вечерний моцион и так далее.

— Аккуратнее там, — предостерег его Таамир. — Кому я в следующий раз морду бить буду? Подумай об этом, когда тебя будут грызть.

— Другого найдешь. Более покладистого и не такого нахального, — Сантилли прошелся по дереву, балансируя руками, и соскочил на землю.

Дракон смотрел в спину уходящего ашурта и думал о том, что уже второй разговор у них проходит без стычек. Спокойно. Не сдерживает себя, не притворяется, не лжет. Вот вам и еще одна сторона неукротимого демона. Насколько она правдива? Но он — единственный, кого невозможно уличить во лжи, потому что этот чертов ашурт всегда говорит правду. Жаль, не всю.

Но сегодняшнего откровения он никак не ожидал — мальчишке было с ним интересно. Есть чем гордиться.

«Не зря жил», — похвалил себя Таамир и вздрогнул все телом.

Это кричал не Сантилли, это был вообще не крик, а страшный рык бешенного зверя. Вот вам и нет хищников! Как проворонили? Говорили же — не ходить!

Давно он так не бегал: не разбирая дороги, не думая, что может свернуть себе шею или выколоть глаз. Быстрее, только бы успеть!

Таамир выскочил на небольшую голубую полянку в окружении пурпурного кружева кустов и выхватил из тайника между реальностями свой меч. За этот фокус он отвалил Найири кругленькую сумму в виде отборных рубинов. Дружба дружбой, но секретом демон делиться не захотел категорически, пришлось сначала умасливать Андерса, чтобы тот уговорил ашурта. Но дракон был твердо убежден, что его разыграли, как по нотам, и, скорее всего, он не первый, с кем эти аферисты проворачивают подобный номер. И черт с ними, хоть повеселились.

Рычал не зверь и не Сантилли. Это был Арт, яростно атакующий шевелящуюся кучу непонятно чего. В стороны летели грязные обрывки кожи, похожей на мокрую резину, брызги темной крови и мучнисто-серые комья.

Таамир подскочил к ним, но дух оттолкнул его хвостом:

— Руками не лезь! — и снова бросился в свалку.

Понятно, руками лезть не будем, и дракон от души резанул по существу мечом, боясь защепить находящегося под ним ашурта. Эффект превзошел все ожидания: туша хищника целиком рванулась вверх, словно ее дернули за веревочки, Арта снесло в сторону, по ушам больно ударил визг, переходящий в ультразвук. Таамир, закрепляя успех, вдогонку полоснул по противнику мечом. И сразу все кончилось, будто выключилось.

Король быстро крутанулся вокруг себя — никого. Потряс головой, выбивая из нее звенящую тишину. Значит, нет хищников? А это так, невинное дополнение к пасторальному пейзажу?

Арт молнией пронесся по периметру полянки и скрылся в кустах, а Таамир наклонился над демоном. Живой, хвала богам! Этот гад — живой и даже шевелится. Король с трудом перевернул Сантилли на спину и присвистнул — рубаха на груди ашурта была полностью покрыта кровью и частыми маленькими дырочками. Кто-то здесь подрабатывает неплохим перфоратором с шилом вместо зубиков.

— Ты идти можешь? — Ин Чу воткнул меч в землю и похлопал демона по щекам. — Ты вообще меня слышишь, первопроходец о…? (ашурт тихо застонал), — дракон взвалил его на плечи и взял оружие на изготовку, — м…, п… с…. Какого черта тебя понесло туда? Какого черта тебе не сиделось рядом со мной? Так душевно болтали. Уф. Что ж ты тяжелый такой?

— Не матерись, — слабо попросил Сантилли и выматерился. — Вот сука, со спины напал.

Напал со спины, а искусана грудь и шея. Не понятно как-то.

— Виси и не дохни, — посоветовал Таамир и перехватил его удобнее. — Пользуйся моментом, когда тебя еще на руках носить будут, козла е…?

— Не скули, — демон начал сползать вниз. — Сам пойду, — он мешком свалился на землю. — Чтобы ты всем хвастался…. С…, рубаху испортил. На руках по-другому носят, с любовью и слова говорят другие.

Ин Чу, опустившись на колено, вытер пот со своего лба и предложил:

— Так давай исправим положение.

Мгновение они смотрели друг на друга и рассмеялись.

— Vete tomar por culo! — Сантилли отстранил дракона и попытался встать, но завалился на бок.

— Это на каком языке? — вежливо поинтересовался Таамир, придержал его за шиворот и потребовал. — Переведи.

— Ис…, - ашурта занесло и он схватился за локоть Ин Чу, — испанский. Могу научить. Я мно-о-ого знаю. Quй cojones? Это — «какого черта?».

— А первое? — король помог демону встать.

— А это я тебя послал, но недалеко и, в принципе, цензурно. Стою вроде, а? — ашурт выпрямился и устало посмотрел на Таамира. — Не слабо повеселились. Пошли сдаваться. Пусть лучше уж там убьют, чем здесь.

Вернувшийся Арт поддержал Сантилли с другой стороны.

— Никого не нашел, — доложил он. — Эта тварь как в воздухе растворилась. И железа она боится до смерти.

Появление императора прошло спокойно и тихо, под покровом густых сумерек. Заметил их только караульный, который и сообщил все Герхарду. Тот аккуратно усилил защиту вокруг лагеря, решив пока не тревожить остальных.

— Почему сразу оттуда порталом не ушли на корабль? — сердито спрашивал Сах, когда они с Таамиром тащили Сантилли в медотсек.

— Если эта тварь умеет незаметно перемещаться, то нет гарантий, что она не попадет туда вместе с нами, — дракон постучал себя по лбу. — Соображай, маг.

— На что это похоже? — допытывался ийет у Арта, когда после бурной радостной встречи у него кончились приветствия для искателей экстремальных развлечений, и раненого демона переправили к целителям.

— Не сказать, чтобы это был дух, — защитник наморщил лоб, — но и не материален, как вы. Это нечто среднее. Раны затягиваются почти мгновенно, костей нет, больше похож на…, - по его лицу пробежала рябь, он с силой развел в стороны сжатые кулаки и разжал их, — как…. У Сантилли был такой мягкий шарик на растягивающейся ниточке. Вверх-вниз. Только шире и больше. Или вот, как это, — дух кивнул на палатку.

— Угу, шарик резиновый, — Сах потеребил губу. — Может, это и к лучшему, что вы так плодотворно прогулялись.

— Я не знаю, что это — «резиновый», — Арт виновато пожал плечами и перетек в форму дракона.

— Отстаешь от жизни. В знании — сила, — пробормотал ийет и крикнул. — Таамир, я думаю лагерь надо сворачивать, слишком опасно.

— Мяч! — вспомнил дух. — Как мяч, только разрезанный. Я видел.

Разведчики на боевых машинах, укутанных в полную защиту, уже прочесывали лес, но безрезультатно — хищник словно растворился в воздухе. Ученые тем временем трясли Арта и Таамира, но они мало что могли сказать. Дракон почти ничего не успел понять, а у духа в наличие были только эмоции и размытые понятия, говорил он с биологами явно на разных языках.

Лагерь свернули быстро, как на учениях, лошадей перегнали на крейсер в специальный отсек, путешественников расселили по каютам. На планете остались три «птицы» с Ласайентой и Сах Иром в качестве помощи и страховки.

Портал наводили из-под купола лагеря, стремясь исключить любую опасность. В новом мире царили темнота и покой. Демонесса хорошо помнила и эту реку, текущую среди поросших смешанным лесом холмов, и высокое голубое небо и чистый воздух. Только тогда он был морозным, а холмы и деревья были усыпаны снегом. Теплой одежды у них с Сантилли не было, поэтому демоны, не закрывая первый портал, быстро проверили направление и пошли дальше, проскочив зиму.

Сейчас здесь было лето и ночь. Полная луна, как нарисованная висела на небе, чернел лес, блестела река и где-то за ней изредка, как резаная, вопила то ли птица, то ли зверюга. Во всяком случае, всех оставили на крейсере, а ученые саранчой высыпали изучать окрестности.

— У нас назревает проблема, — Алексей побарабанил по иллюминатору каюты. — Это несколько неудобно — маги на каждом корабле. Выход только в знакомое пространство, — но никто не ответил и Скребицкий оглянулся. — Марк, ты слышишь? У нас проблема. Проснись!

— Я слышу, — тот поднял на него от записей спокойные глаза. — И в чем?

— Порталы. Мне не нравится, как это работает.

— И что тебе не нравится? — вздохнул физик, захлопывая блокнот и постепенно повышая тон. — Фейерверков не хватает? Ты понимаешь, что над этим работает целый институт? Не понимаешь? А ты хочешь, чтобы я один сел и за ночь разобрался. Они сами не знают, как это у них получается. Не зна-ют о-ни!

— Не кричи, — тихо попросил Глеб. — Мы все понимаем. Все.

— Что? Что вы понимаете?! Это даже не головоломка, это мозгодробилка, — физик в сердцах стукнул ладонью по лбу. — Они делают это, как тебе или мне два пальца…. Вот захотели и перенеслись, — Марк всплеснул руками. — Причем принцип выхода в искомую точку у всех разный: у ийет — один, у драконов — другой, а у демонов вообще тупо только одно желание. Вот как они это сейчас делают? Ты пойди, пойди, что смотришь на меня, пойди и спроси у нее, как она это делает? Она тебе все подробно объяснит, по полочкам разложит.

— Марк…, - Алексей попытался остановить разошедшегося друга.

— Что ты заладил «Марк, Марк»? Я знаю, что я — Марк. Я всю жизнь Марк! Мне их разрезать вдоль и поперек? Пропустить через мясорубку? Вывернуть наизнанку? Что ты уставился на меня?

— Успокойся, — тихо попросил его Алексей, — ты ни в чем не виноват. И их уже не вернуть.

— Да пошел ты знаешь куда? Далеко, — и физик хлопнул дверью.

Скребицкий провел по лицу руками и ссутулился.

— Лешка, — Глеб тоскливо посмотрел на него, — он скоро сорвется. Что делать? Давай, я его по башке тресну, и он все забудет.

— И станет счастливым дебилом, — устало закончил Скребицкий. — Пошли к демонам. Зачем-то же он нас всех взял с собой. Не в качестве же энзэ на случай непредвиденных обстоятельств.

— Конура какая-то, — сморщила носик Амира, осматривая четырехместную стандартную каюту с двухэтажными откидывающимися полками-койками, — не развернуться. Что там? — обратилась она к девушке в голубом комбинезоне, небрежно показав головой на шкаф.

Та молча распахнула створки, давая возможность строптивой гостье подробно рассмотреть пустые внутренности с полочками и выдвижными ящиками.

— Душевые и туалет один на две каюты дальше по коридору, — пояснила она, перед тем как выйти, — столовая в другой стороне. Извините, мне надо идти.

Турайа бросила мешок на нижнюю койку:

— Что ты к ней привязалась? Мне нравится: места хватает, уютно даже, — она потыкала рукой матрас, — и мягко. Обычная казарма, только летающая. Наши проще.

— А давайте пройдемся, — загорелась Ла-али, — мне, например, интересно, как у них воины живут. Побродим. Познакомимся.

— Пообщаемся, — мечтательно подняла глаза к потолку блондинка. — Поцелуемся.

— И разойдемся, — категорично закончила Амира. — Хорошо, идем.

— Неплохие нам хоромы выделили, — Сантилли, сбежавший из медицинского блока прошелся по каюте, на ходу убирая в стену одну из верхних кроватей. — Если мне не изменяет память, под иллюминатором должен быть диванчик.

Ласайента тут же присела на корточки:

— Я сам.

— Ласти, — ашурт помялся, не зная как деликатнее попросить жену все-таки перейти с мужского рода на женский, но его опередили.

— Хорошо, сама, — буркнула она, нащупывая выемки. — Тебе слух режет?

— Но согласись, — решила поддержать мужа Элерин, — сейчас ты в женской ипостаси, поэтому логичнее говорить от женского лица.

— О да, — демонесса разобралась с механизмом и начала раскладывать диван, — привыкну и не захочу отвыкать. Ты же на это надеешься? — она обернулась к Сантилли.

— Я надеюсь, что ты останешься самой собой, а не станешь брюзгливой занудой. И ипостась здесь не имеет никакого значения.

— А, «самой собой»…, - протянула Ласайента, поднимаясь, и зло прищурилась. — А слабо поцеловаться со мной в мужской ипостаси?

— Ты сначала прими ее, — начал заводиться ашурт.

— Мальчики, перестаньте, — растерялась Элерин.

— Вот, — принцесса изящно повела рукой в ее сторону, — в компетентных кругах только что прозвучало утверждение: я — мальчик, — она выпятила грудь и озабоченно осмотрела ее, — но почему-то странно выгляжу. Кто мне скажет, почему я так странно выгляжу?

Сантилли собрал остатки выдержки и спокойно ответил:

— Потому что ты женщина. Ласти….

— Стоп, — демонесса подняла указательный палец. — Вопрос. Я просил этого? Я хотел этого? Я всю жизнь проходил в мужской шкуре, я привык к ней. Мне она нравится. И тебе нравится, так, котенок?

Элерин неуверенно глянула на мужа и кивнула.

— Тебе надо было выжить, солнышко, — Сантилли хотел взять ее за плечи, но Ласайента отступила. — Ведь все было хорошо. Помнишь?

— Мне бы и сейчас было хорошо! — выкрикнула демонесса, сжимая пальцы. — Если бы не это все! Я об этом мечтал? Я просил тебя об этом? Я вообще о чем-нибудь тебя просил? Заделал ребенка и радуешься! А мне что, тоже попрыгать с тобой за компанию? От радости.

— Замолчи, — тихо попросил Сантилли.

— Боишься услышать правду? Привык, что все перед тобой на коленях ползают? Я не буду! Здесь уступил — там нажал. Никуда она не денется. Да?

— Ласти, — у Элерин в глазах слезы. — Что ты говоришь? Вы же любите друг….

— Любовь? — разъяренная демонесса чуть не задохнулась. — Это не любовь! Это право собственника. Спортивный интерес. Мужское самолюбие. Не хочет замуж — надавим Словом. Не хочет быть покорной — заставим. Решил ребенком к себе привязать? Обломайся!

Он поверил ей сразу и безоговорочно. Всем ее словам и чувствам. Натянутые до предела струны лопаются одна за другой. Обрывается мелодия на полустоне-полувсхлипе. Нет любви. Нет дружбы. Нет понимания.

Они стояли друг напротив друга и тяжело дышали. Сантилли стиснул дрожащие руки в кулаки. Столько ненависти! Ашурт никогда не думал, что она будет смотреть на него с такой ненавистью. Кивнул:

— Хорошо, — проглотил тугой ком в горле, — хорошо. Раз все дело в ребенке — нет проблем.

Элерин смотрит умоляюще, но они этого не видят.

— Ха, сам выносишь и родишь?

Столько пренебрежения. Столько презрения.

— Все проще, солнышко, — шагнул к ней, как во сне, — все намного проще. Всегда есть выход, — встал вплотную. Столько вызова в любимых глазах, в одночасье ставших чужими. Так больно. — Нет безвыходных ситуаций. Нет, и никогда не было. Хочешь быть свободной — будь ею. Хочешь любви — возьми, — притянул к себе, положил руку ей на живот. — Не хочешь ребенка — не будет.

Прости, маленькая, не родившаяся моя радость. Прости. Но лучше так, чем жить проклятой. Лучше сладкий сон и забвение, чем медленное мучительное угасание и ужасная смерть, которую ты будешь ждать, как избавление. Мы с тобой будем ждать. Потому что кровь не спасет — лишь отсрочит. И никто не сможет помочь. Прости меня, малышка. Я всегда буду тебя любить.

Что-то страшное, чужое появилось в лице Сантилли. Закаменело. Заледенело в глазах. Заострились черты. Жутко смотреть. И Ласайента испугалась. Страх мгновенно остудил, выветрил, вымел ледяной метлой все мысли. Кроме одной: «Что же я наделал? Что я наделала?».

— Сан, прости меня. Прости. Прости, я дура. Прости! Я люблю тебя! Пожалуйста. Сан! — она оторвала от своего живота руку мужа, прижалась к нему, покрывая его лицо и грудь любимого беспорядочными поцелуями. — Прости!

— Да, — прошептал Сантилли и поцеловал ее в висок, — да, малыш.

Он медленно приходил в себя, автоматически перебирая волосы демонессы, что-то торопливо и сбивчиво ему говорящей. И оба совершенно забыли об Элерин.

Никто и никогда не видел ее в ярости. Тихую, всегда спокойную Элерин. Она даже ругаться толком не умела. Голоса не повышала.

— Ты… вы… вы…, - ийет не хватало воздуха, она набрала воздуха и сорвалась на крик. — Два идиота, долбаных кретина, вы… вы…, - она лихорадочно подбирала слова, встряхивая кулачками и шаря глазами по каюте.

Ласайента с удивлением перевела на нее взгляд, но сказать ничего не успела, потому что Элерин нашла оружие возмездия.

— Vous les idiots, — подушка врезалась ашурту в спину, заставив выйти из ступора. — Les bвtards.[2]

— Рино, — муж неуверенно заслонился рукой.

— Vous les crйtins, — ийет замахнулась, ее снесло в сторону, но не остановило, — les abrutis.

— Подожди, — Сантилли попытался перехватить грозное оружие, но получил по лицу и отшатнулся. — Проклятье.

— Vous les enculйs!

— Ого! — Ласайента уважительно отпрянула в сторону, пропуская снаряд перед собой.

— Les connards!

Муж все-таки умудрился поймать подушку и дернул ее на себя, но Элерин мертвой хваткой вцепилась в уголки, чуть не улетев вслед.

— T'est mort![3] — выкрикнула она ашурту в лицо, перетягивая на себя пухлый «канат».

— Согласен, — покорно кивнул он, ослабляя нажим, — все может быть. Ты как?

— Я как? — Элерин уперлась в пол ногами и шумно сдула прядь с лица. — Я прекрасно, а вот вы оба — покойники!

— Эле, — осторожно высунулась йёвалли, — Санти-то здесь каким боком?

— Двумя! А тебя я вообще не замечаю. Ты… ты… жертва двойного аборта! — выпалила она, пытаясь вырвать подушку. — Недоношенная яйцеклетка!

— Рино? — у демона глаза полезли на лоб.

— Жалкий клочок использованной туалетной бумаги, — Элерин почти выдохлась. — Сейчас будете у меня прощения просить. На коленях. Два….

— Не продолжай, — Сантилли поднял руки, и ийет, потеряв точку опоры, невольно отшатнулась и чуть не упала. — Мы все поняли и осознали.

— Если вы еще раз… хоть раз….

— Котенок, — Ласайента опустилась на колени. — Я не знаю, как вымолить у тебя прощение. У вас обоих. Я полный… полная дура.

— Ты пустая дура, — устало отозвалась Элерин, бросая подушку на кровать, но сил не хватило, и та шлепнулась на пол, — Ты полная пустая дура. Проваливайте оба. Видеть вас не могу, — она всхлипнула и топнула ногой. — Убирайтесь!

Пришедшие через несколько минут Алексей и Глеб застали супругов сидящими на полу. Жены всхлипывали, Сантилли бережно прижимал их к себе и шептал ласковую чушь, гладя по головам, как неразумных детей.

— У вас все нормально? — осторожно поинтересовался Хляба. — А то, может, помочь?

Ашурт тяжело вздохнул и встал, поднимая девушек за талии:

— Ерунда, сами справились.

— Семейная жизнь — она такая, — покачал головой инженер, глядя как Сантилли усаживает жен на диван. — Насыщенная.

— Ты скажи спасибо, что это была не сковородка, — улыбнулась Ласайента.

— Да-да, — быстро поддакнула Элерин и неуверенно хихикнула, виновато втянув голову в плечи[4].

Мгновение они смотрели друг на друга. Сантилли непонимающе, девушки с — немым вопросом на заплаканных лицах.

— А! — вспомнив, прищелкнул пальцами ашурт и вперил укоризненный взгляд в Элерин.

— Да никогда! — с чувством воскликнула та, прижимая руки к груди.

Демонесса хмыкнула, чувствуя, как рот разъезжается в стороны:

— Ты была неподражаема.

— Когда это? — обиженно надулась императрица и, вспомнив, покраснела. — Тебе мяса жалко, да?

Стянуть рот обратно не получилось, и Ласайента расхохоталась, спрятав лицо в ладонях:

— Как ты с ней… наперевес… в смертный бой….

Сантилли, смеясь, упал на диван, на котором вповалку лежали рыдающие от хохота жены.

— А мы к вам за советом, — растерянно проговорил Алексей.

Но Глеб потянул друга за собой:

— Мы чуть позже зайдем, когда вы малость прочухаетесь.

Поиски приключений привели «амазонок» в тренажерный зал.

— Эрри, — Тьенси кивнул на озирающихся по сторонам девушек и спрятался за штангу. — Раз, два….

— Счетчик включи, — бросил брат, люто завидуя ему и проклиная тот момент, когда выбрал именно это место и время, чтоб подкачать мускулатуру. — Давай смоемся.

— … восемь… девять…. Зачем? Есть… такая… тринадцать… болезнь… пятнадцать… слепота… шестнадцать… ослепни.

— Восемнадцать, — поправил его Эрри.

— Семнадцать. Тьфу ты, черт, сбился.

— Девятнадцать.

— Спасибо. Двадцать.

К девушкам подошел тренер, невольно отвлекая их на себя. Йёвалли изредка поглядывал на воительниц и намечал пути к бегству, но как назло им предложили тренажеры недалеко от раздевалок и выхода. «Валькирии» сначала с недоверием, а затем с возрастающим азартом начали приобщаться к благам цивилизации.

— А не слабые девочки, — уважительно произнес Тьенси, приподнимая голову. — Как думаешь, блондиночка выдержит мой вес?

— Отожмешься, — Эрри окинул девушку критическим взглядом, — но я бы не зацикливался на мускулатуре. Тем более что на нее Арвин глаз положил.

— На мускулатуру? — фыркнул ашурт и вернулся к штанге. Пятьдесят шесть…

— На блондинку. Пятьдесят четыре, склеротичный халтурщик.

— Твое пыхтение сбивает меня со счета, — пропыхтел брат. — Пятьдесят… сколько?

— Шесть, — коротко обронил Эрри, исподтишка наблюдая за девушками.

Слезы вытерты, каюта приведена в порядок, еще раз попрошено прощение и получено извинение, но покоя на душе Ласайенты как не было, так и нет. Вроде все в порядке, все помирились, но не то. Видимость, всего лишь иллюзия спокойствия. Грызет изнутри червячок недоговоренности. Толстенький такой, жирненький червяк. Свил себе гнездышко и жует душу потихоньку. Скоро вырастет в червячище-змеищу и сожрет ее окончательно. Поэтому надо договорить до конца, расставить все знаки препинания.

Демонесса виновато улыбнулась Сантилли. Тот вопросительно приподнял бровь, стрельнул глазами на Элерин, что-то ищущую в рюкзаке, и Ласайента кивнула.

— Девочки, если вы не возражаете, я сбегаю в тренажерку? — ашурт притянул к себе жен и чмокнул их по очереди в щечки. — Вдруг там что-нибудь интересное, а я не в курсе? Разомнусь…

— Подерусь, — невинно закончила Элерин и деланно вздохнула. — Проваливай, неугомонный.

— Неотразимый, — значительно поправил ее муж, — Я на чуть-чуть. Если придут Алексей и Глеб — позовите, угу?

— Угу, угу, — в голос пообещали девушки, выталкивая его за дверь.

— Заговорщики, — проворчала Элерин, возвращаясь к рюкзаку. — Везде интриги, загадки, недомолвки, — она достала моток белых с блестками ниток, крючок и забралось с ногами на диванчик.

— Что это будет? — Ласайента опустилась перед ней на пол.

— Не знаю, — пожала плечами ийет. — Хочешь, тебе что-нибудь свяжу? Хотя, ты же не носишь блестящее, — она придирчиво рассмотрела нитки и начала набирать петли.

Принцесса наблюдала, как ловко снует крючок, наращивая тонкую цепочку. А она так не умеет, и терпения не хватит. Это однозначно. Возиться часами с двигателем, перебирая его — это без проблем, но вязать? Увольте!

— Он же не зря ушел? — не отрываясь от работы, утвердительно спросила Элерин.

— Не зря, — Ласайента повозилась, устраиваясь удобнее, помедлила и положила локти к ней на колени. — Можно? Свяжи мне что-нибудь. Я буду носить, честное слово.

— Будешь, — согласилась ийет и вздохнула. — Будешь морщиться, но не снимешь. Так что?

Йёвалли чувствовала ее напряжение, как свое собственное: вот она промахнулась мимо нитки, запуталась, вернулась, прикусила губу.

— Не буду морщиться. Пусть это будет что-то воздушное и нарядное, чтобы и потом можно было надеть. Я хочу где-нибудь на приеме пустить пыль в глаза, — попросила Ласайента и без перехода сказала. — Эле, помоги.

Крючок замер, вязание опустилось. Внимательные зеленые глаза. Вглядываются. Пытаются понять.

— Я не могу так, — демонесса покачала головой, тоскливо посмотрела в ее лицо. — Ты стала совсем чужой. Вычеркнула меня из жизни. Сторонишься. Что вы с Санти зациклились на смене ипостаси? Нельзя ни подойти, ни обнять, ни поцеловать. Я же люблю тебя. Не отталкивай меня. Я прошу тебя, — Ласайента почти шептала. — Я стал чужим для тебя.

— Нет, — Элерин провела по ее волосам рукой. — Нет. Никогда, — она бросила вязание и порывисто обняла йёвалли. — Никогда. Я скучаю по тебе. И все эти годы и сейчас.

— Тогда почему?

— Я стесняюсь.

— Что? — Ласайента удивленно подняла голову. — Что? Чего?

— Ну, — замялась Элерин, — ты, когда в женской ипостаси…. Да к черту! — оборвала она себя. — Ты и прав и права — я глупая курица, — и решительно поцеловала принцессу в лоб. — Подумаешь — грудь. Правда?

— Ты балда! — рассердилась йёвалли, отталкивая ее. — Попробуй только тискать мою грудь — руки оторву!

— Нужна мне твоя грудь! — ийет в ответ выпятила свою. — У меня не хуже!

— У тебя размер меньше, — обиделась демонесса, — и вообще она висит.

— Что?! — Элерин стряхнула ее руки и вскочила. — Где у меня что висит? — она повесила в воздухе зеркало и задрала перед ним кофточку. — Ничего у меня не висит! Сама смотри.

Ласайента ошеломленно хлопнула ресницами, не ожидав такой бурной реакции.

— Ты там накачиваешь ее, — продолжала возмущаться ийет, — а у меня чисто женская грудь, и, между прочим, она стоит! — девушка, не опуская кофточки, победно повернулась к демонессе. — Вот!

— Дашь потрогать? — коварно осведомилась Ласайента. — Вдруг синтетика.

— Ах ты… ты…. Ты специально меня заводишь. Да? — Элерин дернула кофточку вниз и грозно шагнула к улыбающейся принцессе. — Я тебя насквозь вижу.

— Ты изменилась, — демонесса окинула ее любящим взглядом, — и я начинаю тебя бояться.

— Заметно, — проворчала ийет и плюхнулась на диван, разом став несчастной. — И как мне быть? Целоваться с тобой? Заниматься этим… лесбийским сексом?

— С ума сошла? — шарахнулась от нее Ласайента. — Только попробуй!

— А что ты Санти мужской секс предлагаешь? — сердито спросила Элерин, как нож, вгоняя крючок в клубок.

— Нет, — медленно покачала головой демонесса. — Я даже не представляю, как это сейчас будет выглядеть. Но вы оба сторонитесь меня, когда я меняю ипостась, и это злит. Трудно обнять? — с неожиданной горечью воскликнула она. — Я понимаю, что все запуталось, но что мне теперь делать? Санти нравится, когда я девушка. Тебе — наоборот. Мне разорваться между вами? Я вас обоих люблю! — она вытерла навернувшиеся слезы.

— Не плачь, — Элерин опустилась рядом с ней на пол и обняла. — Мы оба отвыкли. Это для тебя прошло несколько дней. А для нас — несколько десятилетий. Сантилли на седьмом небе от счастья, что у вас будет дочь. Ты же знаешь, как он ее хотел. Он сильно переживал, когда ты отказался менять ипостась. Почему, Ае?

— Я боялся, боялась, — Ласайента вздохнула. — Это трудно объяснить. Я так люблю свою липовую свободу и независимость. Наверно, я не хочу взрослеть. Глупости говорю, да? И я до жути боюсь родов.

— А я вообще старалась о них не думать, — созналась Элерин. — А в итоге было еще хуже. Зачем Саха позвали? Я ему потом в глаза боялась смотреть. И Маярт. Я хотела, чтобы женщина роды принимала, — она виновато улыбнулась, — хотя потом мне уже было все равно. Что он там для себя нового увидел?

— А как они пинались? Больно было? — задала Ласайента уже неделю волнующий ее вопрос.

— Неудобно, — пожала плечиками Элерин, — и всегда не вовремя. Хулиганы, как и вы оба, — она провела ладонью по волосам демонессы. — Не бойся. Тиль не даст тебе почувствовать боль, только не бросай его снова. Он умирает без тебя.

Ласайента осторожно прикоснулась губами к ее щеке:

— Спасибо, котенок. Я люблю тебя, — и оживилась. — Знаешь, я хочу, чтобы это было похоже на жакет, но рукава должны быть широкие.

— Нарисуй, — потребовала Элерин.

— А если между слоями? — спросил Даэрри у брата и мягко опустил ручки «бабочки», стараясь, чтобы диски не лязгнули слишком громко.

— Девяносто восемь… Что?

— Ускориться проблемно, народ снесем, — пояснил свою мысль Эрри.

— Сто, — ашурт поставил штангу в держатели и сел. — Замаялся считать. В следующий раз добавлю еще два блина. Зачем ускорятся? Так пройдем. Я и футболку одевать не буду, — он поиграл мышцами. — Смотри, какая лапочка!

— Мне стыдно, — убито посетовал брат, — по сравнению с тобой я — хиленький лунатик, — он втянул живот, сдавленно договорив, — не котируюсь.

— Тогда иди один, — разрешил Тьенси.

— Один я боюсь, — Эрри, забыв про девушек, перешел на трагический шепот и сделал большие глаза, — вдруг как выскочит жуть из-под тренажера, и я описаюсь.

Тьенси расхохотался и упал на скамью, привлекая внимание, которого так настойчиво избегал йёвалли.

— Невероятно, — промурлыкала Ла-али. — У твоего прекрасное сложение. Ты посмотри только — само совершенство. А что это у него на животе? Какая прелесть!

— Замолчи, — у Амиры резко упало настроение, и она сползла с сидения, избегая смотреть в сторону юноши.

— Интересно, я как у него насчет практики по поцелуям? — коварно продолжила подруга. — Тьен….

— Хватит, — принцесса зло схватила куртку.

— Между прочим, редкое сочетание в мужчине, — Ла-али улыбнулась демону, — и нежен и страстен.

— Ты и так можешь? — иронично поинтересовался Эрри, прочитав по губам девушки. — Лестный отзыв. В душ?

— Зря ты от нее шарахаешься, — Тьенси помахал рукой Ла-али. — Они богини или вроде того. Я чуть с ума не сошел, когда….

— За-аткнись, — ласково посоветовал Эрри и потрепал его по плечу, — она не в моем вкусе, это раз. Два, заносчива и высокомерна. Три, выбираю всегда я, а не меня, — он наклонился к уху брата. — Четыре, когда вы успели?

— Кто хочет, тот найдет, — Тьенси подмигнул ему, щелкнув его по прессу, и направился к девушкам, небрежно помахивая рубахой.

Братья не делали тайн из своих похождений и знали постоянных подружек друг друга. «Чтобы случайно не пересекаться», — шутил ашурт. Но если Тьенси мог сразу познакомиться с понравившейся ему девушкой, то Эрри подолгу кружил вокруг своей избранницы. И совсем не потому, что робел или стеснялся — не любил случайных встреч. Как чувствовал. Он не винил брата в том, что произошло — своя голова есть на плечах, мог бы и отказаться. И Сантилли предупреждал о человеческих девушках, но в тот раз почему-то это вылетело из головы. А теперь он, нет, не так чтобы боялся, но перед глазами постоянно стояло одно и то же видение — окровавленное тело, которое не так давно смеялось и ластилось, жарко шепча слова мимолетной лживой любви.

— Красавицы уходят? А как же мы? — услышал йёвалли и невольно ускорил шаг, стараясь незаметно проскочить мимо девушек к душевым.

Да, она симпатичная, даже красивая. Зеленые глаза с золотыми искорками в глубине. Он никогда не видел таких глаз. Брови в разлет. Мягкие губки. Гибкая. Сильная. И злющая, как осатанелая кобра.

«Пошла она, — уже в который раз раздраженно решил принц, откатывая дверцу раздевалки и с силой швыряя рубаху на скамью. — У Арвина блондинку отобью. Ему все равно».