Дорога на Землю

Земля. Первые результаты бурной деятельности

— Просыпайся, — пихая меня в бок, — сказала Черепаха. — Я понимаю, мое плечо гораздо удобнее, чем подушка, но уже время.

— Куда время? — садясь прямо и пытаясь вытянуть затекшие ноги в тесном пространстве, спрашиваю.

— Не куда, а зачем, — наставительно сообщила она. — Хотел звонить — вот тебе телефон-автомат.

Я вылез из машины и с удовольствием потянулся, так что кости захрустели. Не приспособлен российский транспорт под мои размеры. В американских машинах гораздо комфортнее — есть куда ноги вытянуть, но мы стараемся не привлекать внимания, поэтому и мучаемся в российских автоизделиях. Гнать всю ночь машину в Питер, сменяясь за рулем, не слишком сложно, но нудно. Водилы из меня так и не вышло, удовольствия от езды не получаю.

А нужно ли вообще это делать? — думал я, слушая гудки в трубке, — коллектив решил, что да. Я все равно при своем мнении остаюсь, чем меньше шума, тем лучше, а может получиться большой шухер.

— Добрый день, — сказал я.

— Минутку, — ответил знакомый голос.

— Я госпожа Джоан, — после секундной заминки сказала другая женщина.

— Очень приятно, — вежливо отвечаю. — У меня для вас есть кое-что. Ничего плохого, все в порядке. К сожалению, я проживаю в России, и другого способа связаться, напрямую, просто не имел. А прийти и постучаться в двери — так могло бы оказаться, что вы давно переехали, да и не пустили бы меня запросто.

— Я понимаю, — сказала женщина, — тем более для этого и был предусмотрен этот телефон. Когда вы сможете передать то, что имеете, и на каких условиях?

— Это вы про деньги? Нет никаких условий. Просто я отдам только из рук в руки лично вам. И вообще, чем меньше народа будет в курсе происходящего, включая мисс Уилсон, тем лучше.

— Когда вы сможете приехать? — резко спросила она.

— Как визу получу, это может быть пару недель, может больше.

— Я могу ускорить процесс.

— Вот уж не надо, — сразу сказал я. — Мне совершенно ни к чему привлекать внимание, и, простите, ваше знание кто я, где проживаю и прочие мелкие подробности мне тем более не нужно. Это вообще не телефонный разговор. Дайте мне адрес куда прийти, прямой телефон, и подождите. Я звоню, вы говорите — «Пропустить». Все. Еще немного времени роли не играют.

— Это вы матери говорите? — с насмешкой спросила женщина. — Я может не самая лучшая на свете, но все-таки мать. Давайте так, послезавтра я вылетаю в Москву. Проверю, — она хмыкнула, — возможность сотрудничества с российскими компаниями. Одна из них давно нам авансы делает. Так что лишнего интереса это не вызовет. Записывайте телефон, — приказала она.

— Одну минуту, — шаря по карманам в поисках ручки, попросил я. Серьезная мадам, у такой не забалуешь, сразу начала указания раздавать. Кажется именно то, на что мы надеялись. Нет, госпожа Джоан, деньги мне твои не нужны, а вот связи — совсем другое дело.

— Ага, есть, — сказал я в трубку, — записываю. — Я повторил номер.

— Правильно, — подтвердила она. — Буду ждать звонка, — и, не дожидаясь ответа, повесила трубку.

— Ну, что? — спросил Рафик, заводя двигатель, когда я залез назад в металлическую банку и захлопнул дверь.

— Пока все нормально. Даже не придется ехать смотреть на слонов. Она приедет сюда.

— Жаль, — серьезно сказал он. — Никогда не видел в природе, только в детстве в зоопарке и в цирке. Когда мы это обсуждали, я думал, что это излишний авантюризм. Совершенно не представляю, как общаться с миллиардерами.

— Можно подумать, что твое предложение лучше. Зайти на оптовый склад, всем дать по ушам и вынести все, что там имеется — это не авантюризм?

— Нет, — убежденно сказал он, — всего лишь мелкий грабеж, и потом нас никто не найдет. А что в голове у этих богачей нам не понять. Не успеешь оглянуться, будешь прыгать под ее команду и под контролем. Наверняка, у такой целая служба безопасности имеется, по размеру как весь ваш Клан. На что она способна, мы не представляем.

— У тебя комплекс неполноценности, — не согласился я, — вот мы практически уже миллионеры. Даже в здешних бумажках, а в тамошних понятиях вообще олигархи. Где миллионы, там и миллиарды, мелочи жизни. Я вот, например, раздумываю над необходимостью приобрести несколько танков. Одно останавливает, совершенно пока не требуются и страшно дорого, разве что для понта. И ничего, нормально общаюсь даже с простым народом. До сих пор не могу без содрогания вспомнить, как жрал эту паленую водку с хануриком, после продажи браслета, но чего не сделаешь ради нашего правого дела. Ведь хотел купить что приличное, но ему надо было сразу в ближайшем киоске, пришлось давиться и пить.

Чем хорош наш Клан, так это тем, что правительство в лице Лехи назначило нас олигархами и прямо и косвенно вкладывается в наши дела. Что там, на острове, что здесь. Прибыль поделим, а убытки непременно повесим на шею начальству. Это ж тебе не ерунда — интересы всего Клана взывают к нашей работе, а не выгорит, так нашей вины нет. Объективные трудности, жадные люди, подлые эльфы и еще множество причин. Даже потребовать у нас что-то нельзя, мы никогда на Земле не были.

— Ты бы не болтал раньше времени, — сказала Черепаха с заднего сиденья. — Плохая примета. Сначала стань миллионером. Камень мы еще не продали.

— Продадим, — уверенно отвечаю.

— Это кто? — с изумлением спросила она, глядя в окно на прохожих, — эльфы?

— Вьетнамцы, — равнодушно сказал Рафик, — а может китайцы. Кстати, видели, на улицах попадаются девицы с глазами, накрашенными так, что издалека думаешь, что тоже из Азии? Мода такая, в мое время не было. Скоро все будут ходить щурясь, руками придерживая веки, а богатые к пластическим хирургам побегут за соответствующей внешностью.

Вот чего он сигналит? — возмутился Рафик. — Красный свет на светофоре. Нервные здесь все какие-то!

— Завидуешь, — убежденно сказал я. — Оно ведь и в обратную сторону работает. Ни одна симпатичная девушка не посмотрит в твою сторону, если у тебя узкоглазости нет. При этом только одна из десяти, если не ста тысяч видела эльфа вживую.

— Останови, — потребовала Черепаха.

Рафик послушно затормозил у обочины.

— И это будет вот так, — пробормотала она, изучив какую-то непонятную загогулину, которую держала в руках, и старательно рисуя линию на карте города. — Вот и третья, здесь они пересекаются...

— Мне даже смотреть не надо, и так понятно, что в квартале ЭГО, — пояснил я Рафику. — Это такой ученый способ морочить голову, именуемый, если я правильно помню, триангуляцией.

— Пеленгация, неуч, — возмутилась Черепаха.

— Ну, пусть пеленгация, — миролюбиво согласился я. — Мы ж не попремся к нему в гости прямо так? Надо снять квартиру на несколько дней, побродить вокруг, изучая обстановку, а мне еще мотаться в Москву на разные встречи. Потом Протей утверждает, что они время от времени все-таки в город из своего квартала выходят. Он у нас большой любитель газет и сплетен в Интернете, так что знает, о чем говорит. Лучше всего, если на разведку пойдет Рафик с большой породистой собакой.

— Свинья, — внятно сказала Черепаха.

— Ну чем тебя этот вариант не устраивает? — повернулся я к ней. — Не один умник не догадается, а человек с собакой на поводке явно живет где-то по соседству и выгуливает ее. Что, в центре Питера ходят толпы охотников с ружьями? Так ты на самом деле на волчицу из леса не слишком похожа, башка другая и размер тоже. Нас он обоих в лицо знает, начнет еще кричать...

— Так Трифон и меня вполне мог видеть, — не согласился Рафик.

— Тогда надо звать Зверя, — устало сказал я. — Пусть сам выкручивается. Мы что, разведшколу кончали, чтобы проводить оперативные мероприятия, и имеем пять сменных экипажей для слежки?

— Сходил бы ты Рафик за газетой, — ласково попросила Черепаха, — объявления про квартиру посмотрим.

— Нужны мне ваши тайны, — хлопая дверцей, так что стекла задребезжали, заявил Рафик.

— Ты вообще думай, что говоришь, — зашипела она на меня. — Про перевертыша еще расскажи.

— Виноват, — согласился я. — Чуть не брякнул лишнее, но что еще придумать можно? Или лезть внутрь в чужом облике, или терпеливо дожидаться пока он сам проявится. А это неизвестно когда будет. Ну не звонить же ему, с предложением встретиться?

— А почему нет? — задумчиво спросила Черепаха. — Совсем неплохой вариант. Позвоню и назовусь Таней. Очень желаю встретиться со своим благодетелем. Непременно заинтересуется, откуда такие знания, в той записи, что он видел, просто стандартный набор — жив, здоров, никаких имен. Хорошо, что Летчик может показать каждому свое и ничего не найдешь в памяти прибора. А делиться с другими побоится. Дело-то насквозь незаконное и неизвестно еще, что там у них за наказанье полагается. Второй раз Нахаловкой не отделается.

Нам всего и нужно чтобы он один прогуляться на встречу вышел.

— Думаешь, будет мочить свидетеля?

— А это кто кого еще первый успеет, — о чем-то размышляя, ответила Черепаха. — Хорошая мысль, — уверенно добавила она, — ты гений. Глупый как медведь, но гений трепать языком, не думая. Надо только вовремя прислушаться и присвоить идею.

Побольше истеричности в голосе, — размышляя вслух, сказала она, — чтоб испугался просто послать на три буквы, туманные намеки. Давай, напряги, Протея по поводу питерского телефонного справочника ЭГО. Поищем там Трофима. Это не Москва, просто мелкий отдел, здесь их много быть не должно.

— Так вроде это не его имя, — с сомнением сказал я. — Для человеческих ушей переиначенное.

— А здесь что, не люди? — с убийственной логикой спросила Черепаха. — Или не славяне, как в Нахаловке? Должно быть именно такое. Не найдем, будем смотреть созвучное. Или позвоним автоматической секретутке. Если вы хотите поговорить по поводу, нажмите кнопку «один» к гному Х, если по другому кнопку «два» гному У. Нам же не вербоваться, чисто деловое предложение. Сапфир офигеных размеров, к примеру, купить. Голос и по телефону узнать можно.

— Включи радио, — сказал Протей, как только я ответил.

— Какое? — спрашиваю, щелкая включателем.

— Эхо Москвы. Там сейчас «Ночной эфир», хотя не думаю, что принципиально, скоро везде будет.

— Что-то странное происходит в нашей Северной Пальмире, — заговорил возбужденный мужской голос. — Что такое план «Перехват» я думаю всем слушателям известно, обычно это происходит при розыске преступников. Выставляются посты на дорогах, проверяются железнодорожные станции, платформы пригородных поездов, пристани, аэропорты прикрываются заслонами. На всех перекрестах торчат вооруженные милиционеры и непонятные люди в масках и с автоматами. Иногда, успокаивая граждан своим присутствием, в небе болтается вертолет. Он сверху все видит, мы это прекрасно знаем. Пока все это на городском уровне, но очень похоже, может распространиться и на область.

В данном случае приведены в повышенную готовность все спецподразделения северной столицы. Никто толком ничего не знает, ответственные лица категорически отказываются отвечать на вопросы. Единственное, что нам точно известно на этот час — проведен сбор личного состава, привлекаемого к ликвидации вооруженных банд, освобождению заложников и пресечению террористических актов. Сначала мы думали, что ловят очередных вахаббитов, но по неофициальным данным разыскивают одного из работников корпорации ЭГО.

— Вовремя мы свалили, — сквозь зубы сказал Рафик, — с нашими документами, а вернее с их отсутствием, сгорели бы сразу.

Он завернул к дому и остановился у нашего подъезда, выключив двигатель. Никто не открыл дверь машины, мы продолжали сидеть и внимательно слушать.

— Если кто не понял, — сделав эффектную паузу, продолжил репортер, — очень похоже, что группа неизвестных злоумышленников похитила гнома. Именно одного такого и ищут. Ничего подобного не происходило уже пять с лишним лет. Вот мне подсказывают, последний случай был, когда убили орка-охраника в Адис-Абеббе. Убийц правительство страны моментально схватило, но почему-то они даже до тюрьмы не доехали. Скончались от суицида, выстрелом в затылок. Еще ходили упорные слухи, что при этом присутствовали эльфы.

Ну что ты хочешь? — спросил он, явно не в микрофон. — Какая разница на фоне чего я говорю, милиции или Смольного? Хочу стоять напротив проходной ЭГО, и буду стоять. Говорить имею полное право. Хорошо, на той стороне улицы.

Власти нервничают, — сообщил он, тут собралась толпа репортеров и нас норовят прогнать. Одну минуту... Ага!

— Извините, — после минутного молчания сказал он, — тут вышел эльф и сказал буквально две фразы. Информация о похищении подтвердилось, но, скорее всего заложник уже мертв и никаких санкций, — он хмыкнул, — пока, — репортер выделил слово интонацией, — ЭГО применять не будет до выяснения всех обстоятельств. Очень просил всех по возможности находиться дома, чтобы не затруднять работу следственных органов...

— Все, — сказал я, — выключая радио. — Больше ничего интересного не будет. Как только он начал говорить успокоительные слова, из ближайших к ЭГО кварталов как раз и побегут. Будет много шума, мата и кого-то непременно либо пришибут менты, либо затопчут в давке. Теперь мы узнаем что-то новое, только если начнут высаживать нам дверь, все остальное в эфир не пойдет.

— Как они моментально отреагировали, — с восхищением сказал Рафик. — Два часа как Черепаха сказала, что больше фантом, изображающий Трифона, держаться не будет. Мгновенно всех подняли. Это не блок в мозгу, там сигнал пошел сразу. Вот кого они искать могут? — с удивлением добавил он, — Бородатого типа с безумными глазами и на лбу повязка с надписью «Это я пришил гнома»? Так тела нет, одна пыль. Нет тела — нет дела.

— Очень странный вопрос, кого искать. Таких как нас, — открывая дверь машины, ответила Черепаха. — У кого документы липовые. Разбираться потом будут. Поскольку мы прекрасно смылись, загребут разных нелегалов и гастролеров. Тоже польза для города, меньше воровать будут и начальство с чувством выполненного долга отчитается перед народом о росте процента задержанных бандитов и разных прочих подозрительных лиц. Надеюсь, вас больше не мучают дурацкие сомнения по поводу его морального облика? Пистолет с глушителем Трифон принес не для того, чтобы подарить заплаканной Тане на счастье. Зря вы его выбросили, мог пригодиться.

— Ага, — согласился я, входя в подъезд, — непременно понадобился бы при проверке — застрелиться. Все-таки интересно было бы узнать, кому он толкал наркоту. Послать что ли всем гномам подряд СМС «Я все знаю»? Так некому проследить, как они бьются в истерике, никакого удовольствия.

А это еще кто? — поинтересовался я уже на нашем этаже, нагибаясь и поднимая за шиворот человека, лежащего на куче тряпья возле привычно не работающего лифта. Нам даже стоимость квартиры из-за этого скинули, не каждый согласится пешком на пятый этаж.

— Отстань, — резко сказала чумазая девчонка и попыталась вырваться. Потом она сунула руку в карман и вытащила ее уже с перочинным ножиком.

— Какая опасная, — удивился я, ловя руку и отбирая нож. — Ты что здесь сидишь? Ночевать негде?

— Негде, — с вызовом ответила она. — Предложишь постель согреть?

— Кому ты нужна такая грязная? — отверг я глупое предположение, затаскивая ее в открытую Рафиком дверь.

— Черепаха, — попросил я, — сунь ее в ванну и дай что-нибудь переодеться, воняет же.

Девчонка странно посмотрела на меня и послушно пошла за Черепахой по коридору. Я кинул ножик на стол в кухне и полез в холодильник в поисках чего-нибудь пожрать.

— Зачем она тебе сдалась? — спросил Рафик, прислонившись к стене.

— Незачем, — ответил я, старательно намазывая хлеб маслом. — Будешь? Ну, как хочешь, — сказал на отрицательный жест. — Не могу смотреть на таких детей спокойно. Будет время и возможность, займусь детским домом. Чем воровать на улицах, лучше пусть в Треугольник едут, нам руки нужны. Посмотреть внимательно, кто еще не оскотинился, а лучше всего малолеток брать и отправлять через портал. Там у них и семья будет, и вырастут нормальными людьми.

Ты вообще чего стоишь, смотришь? Бери сковородку, масло, яйца и вперед, показывать, как жарить яичницу. Ничего другого мы все равно делать не будем. Пожрем и спать. А пить на радостях от выполненного долга не будем, — порадовал я его, — в доме ничего нет, а бегать искать я не собираюсь. Да и нечему тут радоваться. Это в кино красиво смотрится, «ничего личного, чистый бизнес», а застрелить хорошо знакомого типа без особой причины, а просто на всякий случай, мне удовольствия не доставило.

И вообще, завтра нужно звонить госпоже миллиардерше и совершенно не тянет для лучшего впечатления дышать ей потом в лицо перегаром. Вот после — за милую душу. Нам, русским, — Рафик оскалился в улыбке, — ну русскоязычным, — покладисто соглашаюсь, — ты тоже на славянина не тянешь, выпить после законченного дела как медведю меда покушать.

— Может, ты сам пожаришь? — жалобно спросил Рафик, — совершенно не хочу есть.

— Иди отсюда, сам справлюсь.

Он сделал ручкой и удалился.

Нет ничего проще, чем сделать обычную, ничем не примечательную яичницу. Берешь сковородку, ставишь на огонь, потом сало туда кусочками бросаешь, разбиваешь яйца и ждешь. Крышкой закрывать не надо, чтобы вид не испортить, солить желтки тоже, а то они мутнеют. Огурчик еще, хлеб. Говорят, черный лучше, но переучить привыкшего есть лепешки сложно. Здесь они есть, надо брать у кавказцев. На Земле даже вкус у хлеба другой. Или это в России?

На кухню зашла Черепаха и, не слова не говоря, отобрала у меня сковородку, скинув большую часть готового изделия в свою тарелку. У нас уже есть свои собственные тарелки, вилки и ложки — обрастаем понемногу имуществом.

— И какого первопредка это девочка тебе понадобилась? — продолжая жадно жевать, спросила она меня. — Карму решил подправить? Одного убили, теперь для равновесия надо помочь?

— Ты хоть голову не морочь. Сама знаешь, я был против всего этого. Вожак приказал — это его проблемы и его карма. А мне ничего не оставалось, как слушаться, я просто выполнял указание.

— Бедный невинный младенец, — пожалела она меня. — И совсем он не при чем. Выманить Трифона на встречу, было твоей творческой и хорошей идеей.

Совсем я выдохлась, — пожаловалась Черепаха, — слепить фантом, да еще дополнительно то, что к нему привязано было, совсем нелегкое дело. Теперь почти пустая, восстанавливаться надо. Еще есть? — заглянув ко мне в тарелку, поинтересовалась она.

Я молча отдал половину от еще оставшегося.

— И что мы завтра будем делать? Ты мне нужна была для помощи, а теперь, получается, и пользы никакой не будет?

— А, не бери в голову, — небрежно ответила Черепаха, — съездим с утра за город, слегка восстановлюсь, сделаю «Кольцо» из нас двоих. Потом паршиво будет, но при желании любую охрану небрежно разотрем.

Так ты так и не ответил, зачем эта малолетка тебе?

— А где она?

— Спит. После горячей ванны завалилась в постель и выключилась.

— Завтра разберемся. Что-то у меня крутится, а что не пойму.

— А ты присмотрись к ней внимательно, — сказала Черепаха, ставя тарелку в раковину.

— В смысле? — спросил я уже в спину. Паучиха, как положено всему их противному племени даже не подумала ответить и молча удалилась.

Утром я как всегда поднялся с рассветом. Рафик продолжал нагло дрыхнуть и какое-то время я боролся с желанием заорать у него над ухом. Привык, гад, что за него домовая работает. У нормального разумного в первую очередь мысли о скотине. Она терпеть не будет. Не накормишь, не напоишь, не подоишь вовремя — обязательно начнет мычать, ржать и бить копытом в стену.

У меня до сих пор работников нет. В наших местах бедных не водится. Уж сколько мы отняли всякого разного у крыс, в свое время, что до сих пор не знаем куда девать. Никто не желает помогать даже за деньги, и даже мне. Такому начальственному, красивому и обаятельному. У самих столько скотины имеется, что не знают, как управиться. Как кто новый появляется, мы ему коллективно скидываемся на хозяйство. Новый член Клана сразу понимает, какие мы замечательные.

Он думает, по доброте душевной. Щас. От лишней работы избавляемся. Просто прирезать рука не поднимается, слишком долго считали богатство в лошадях и коровах.

Дашка принципиально не желает этим заниматься, кричит, что у нее промышленное производство и работы и так хватает. Неждан с брательником каждое утро норовят сбежать в гараж, если вовремя не перехватить, а дети еще маленькие. Вот и приходится за лошадьми самому ходить. Кто думает, что это легко и просто, пусть попробует сам. Хорошо еще, что всю остальную скотину сплавил в общественное стадо. Сейчас проще купить мясо, чем самому свинью выкармливать, потом резать и коптить.

Опытным путем я раскрыл секрет индустриализации. Ее проводят ленивые. Гораздо проще у станка поработать несколько часов, чем целый день корячиться на поле или за стадом. Сделал один амулет или ствол для винтовки и, положив ноги на стол, отдыхаешь от трудов праведных. По стоимости вполне сравнимо, некоторые вещи даже гораздо дороже, а в конвейере пока необходимости нет, слишком нас мало. Так что все, что делается для облегчения жизни и улучшения комфорта, изобретается не любящими трудится.

Особенно это касается всяких стиральных машин и грузовиков. Вместо того, чтобы полдня оттирать грязь с одежды, кинешь ее в стирку и ждешь, пока программа кончится. Даже ждать не обязательно, она старательно трясется, крутя своими железными внутренностями, а ты полноценно отдыхаешь. А в грузовике можно за один рейс перевезти вес десятка телег и потом изображать бурную деятельность, копаясь в двигателе или в какой электропроводке. Кто не понимает, уважительно качает головой и проходит мимо. Сразу видно — занят крайне серьезным делом.

Я умылся и направился в сторону кухни, с удивлением принюхиваясь. Там явно что-то готовилось для моего рта, но заниматься этим было некому. Рафик еще спал, Черепаха тоже слегка похрапывала, я это прекрасно слышал. Кстати, если ей сказать, непременно обидится. Почему-то она считает, что спит тихо и подобные намеки крайне неприличны.

— Детям оружие не игрушки, — сообщил я, отбирая автомат из шаловливых ручек. Разбирать она его не пробовала, так, изучала с разных сторон.

Совсем другой вид у девочки, чем вчера. Грязное шматье куда-то исчезло, и наряжено было дите в мою майку, свисающую подолом ниже колен, и чьи-то обрезанные на манер шорт брюки, как бы тоже не мои, с Черепахи станется отдать чужое и страшно удивиться на возмущение — сам попросил переодеть. Свое имущество Черепаха добровольно никому не отдаст. Волосы девочки были чисто вымыты и приобрели темно русый цвет. У собак-оборотней такой иногда бывает.

— А вы бандиты? — наивно хлопая глазами, поинтересовалось вчерашнее приобретение.

— Нет, конечно, — заверил я, садясь напротив и придвигая к себе тарелку с бутербродами. Не только лапать автоматы умеет, завтрак приготовила, чайник тоже кипел недавно и чай заваренный имеется. Посуда, оставленная вчера в раковине, была вымыта и аккуратно поставлена на подставку. Стол тоже протерт и вроде пол вымыт. — Был бы бандитом, за подобные вопросы и за то, что оружие берешь без спроса, непременно взял бы и головой об стену треснул. Потом порезал на куски и спустил в унитаз. А я даже выражаю тебе благодарность, — провозгласил я, — за проделанную работу на кухне. Кушать хочется.

— Как тебя зовут?

— Катя.

— Екатерина м...

— Катя Токарева.

— А чем не устраивает Екатерина?

— А тебя как зовут? — спросила она.

— Ярослав.

— Хорошее имя, — одобрила Катя. — Везде годится. Приходишь к каким-нибудь скинхедам: Я Ярый славой, исконно русский, попадаешь в компанию к евреям — Яриком назовешься, а серьезным людям можно представиться красиво, полным именем — Ярослав. Нейтрально и приятно.

— И что плохого?

— Ничего, — надувшись, ответила она. Я — это я и никак иначе. Под других подстраиваться не собираюсь.

Если не бандиты, тогда инопланетяне, — уверено сказала она, понаблюдав, как я поглощаю второй бутерброд и, ставя передо мной стакан с чаем.

— Это почему? — изумился я, чуть не подавившись.

— Так вот же, — показывая на автомат, заявила она, — бластер или еще какая похожая штучка. Под кроватью валялся.

— А, — с облегчением ответил я. — Это не бластер, а самый обычный израильский автомат Тавор под патрон 5,56x45 NATO. Просто вид такой идиотский. Дизайнеры постарались. А все эти штучки, что торчат и поблескивают, коллиматорный прицел с лазерным целеуказателем и ночной прицел.

Хорошо еще, что Черепахе не стукнуло в голову прицепить гранатомет для лучшего вида.

— А кто вы тогда?

— Мы перевозим разные ценные вещи, нуждающиеся в охране, — туманно пояснил я. — А теперь, когда мы с тобой познакомились и вежливо побеседовали, а я ответил на разные сильно умные вопросы и даже не устроил расчлененку за неприличное поведение...

Я подозреваю ты в курсе, что некоторые вещи без разрешения брать нельзя? Я не про холодильник...

— Я больше не буду, — трагически прошептала Катя, причем раскаянием от нее не пахло.

— Вот мы сейчас и проверим, что ты будешь, а что нет. Давай рассказывай, кто ты такая и как дошла до такой жизни, чтобы в подъездах спать. Явно не первый день. Будешь врать — выкину на улицу моментально, не сейчас, так потом. Я твои слова непременно проверю.

Она помялась и заговорила. Ничего особо оригинального. Отца нет, мать пила. Потом привела сожителя и перешла на новый уровень. Теперь они кололись на пару. Про дочку вспоминали, только когда надо было послать за дозой, а в промежутках Катя приворовывала, чтобы не голодать, потому что отсутствие еды их под кайфом особо не волновало. Но все было еще ничего, только неделю назад сожителю матери стукнуло в дурную голову, что пятнадцатый год самый срок и не плохо бы ее продать ценителю. Мужиков у нее еще не было — самое то на большого любителя. Вот тут она и сбежала из дома. Ночевала где попало, благо на улице еще тепло. Странно было, что девочка даже не пыталась врать и умалчивать, ведь кое-что, вроде воровства в магазинах, могла бы и не рассказывать.

Шаркая тапочками, в кухню вошла Черепаха с недовольной рожей. Катя мгновенно метнулась к шкафчику и достала оттуда стакан, потом налила в него кефир из пакета. За неимением в магазине нормального кумыса, все лучше, чем ничего.

— И вот откуда ты знала, что она хочет? — заинтересовано спросил я.

— А, — пробурчала Черепаха, — дошло. Я то давно вижу. Есть потенциал, такие только в московских подъездах и валяются.

— А я часто угадываю, — не понимая, в чем дело удивленно сказала Катя. — Иногда даже пользуюсь этим. Вижу, вот сейчас охранник в магазине отвернется и можно будет что-то в карман сунуть. Мама говорила, у нас в роду цыгане были. Может и правда, хотя по масти, — она провела рукой по волосам, — никогда не скажешь.

— И вот что из нее выйдет, — отдуваясь после холодного стакана кефира, спросила неизвестно кого Черепаха, — если через эльфов пропустить? Очень любопытно будет, потом посмотреть. Попробуем?

— Это вы про что? — настороженно спросила Катя, напрягшись.

— Это мы про другие планеты, — пояснил я, — не боись, никто тебя заставлять не будет. До шестнадцати они не пропускают, а в России, если я правильно помню, до восемнадцати. Они по совершеннолетию считают. Стукнуло восемнадцать, имеешь право подписывать контракт. Нет — свободен. Разве что с семьей, когда всем племенем, но это явно не твой случай.

Стоп, — сказал я сам себе. — Значит, ты сразу поняла, что резать я тебя не буду?

— Ну не сразу, — созналась Катя, — но поняла. А вот она может.

— Не она, — пробурчала Черепаха, — а Мария. Как там меня по отчеству правильно именуют? — спросила она меня. — Впрочем, и так сойдет. А он, — показывая на меня, — может и не любит детишек убивать, но при необходимости запросто. А уж пороть, большой специалист.

— Значит, я могу остаться? — радостно спросила Катя.

— Будешь учить? — обратился я к Черепахе.

— Попробую, — подтвердила она. — Хуже точно не будет.

— Значит так, — сказал я подумав. — Жить будешь здесь. Только ничего бесплатного на свете не бывает. Назначаешься квартироуправительницей. Мыть, убирать, варить, ходить в магазин за продуктами и что там еще понадобится — твоя обязанность. Будешь выполнять работу плохо, сделаем выводы. — Она послушно закивала. — Надеюсь, — с сомнением сказал я, — что ты не только слушаешь, но и между ушами у тебя что-то имеется.

Теперь второе. Оружие и вообще непонятные предметы без разрешения не трогать, если дверь закрыта в помещение не лезть. Заперто, значит, есть причина. Это не сказка про Синюю Бороду — это вполне может быть опасно для жизни. Мы иногда таскаем всякую дребедень и тебе ее ни трогать, ни видеть не рекомендуется. Может быть элементарно опасно для жизни и здоровья.

С чужими людьми о наших делах не беседовать, лучше, если что непонятно, у нас спроси. Если поинтересуются, скажешь, мда... что вот она, — я показал на Черепаху, — твоя старшая сестра. Сводная, от другого папаши, поэтому фамилия другая, а почему живешь с ней, сама прекрасно знаешь, дома невозможно. Да, — вспомнил я, — вот этого типа, — показывая на сидящего у двери котенка, — зовут Черныш. В твои обязанности входит давать ему еду, воду и менять песок в ящике на балконе. Дверь туда не закрывать, пусть ходит спокойно, когда приспичит.

Завтра сходим к тебе домой, заберем свидетельство о рождении, что там еще должно быть... Надо, — с сомнением добавил, — в школу тебя пристроить.

— Не надо, — быстро ответила Катя, — еще придут встречать.

— В другую, — согласился я. — Нам совсем не интересно, если начнут вопросы задавать, почему ты не учишься, нарушая закон о всеобщем образовании. Так что придется, и, — с воодушевлением продолжил, — это мы тебе тоже запишем в обязанности. Пятерки мне без надобности, тройки тоже. Вполне нормально посредине, не выделяясь. Интерес учителей и общественности нам без надобности. На середняков обычно внимания не обращают и не помнят. А учить мы тебя будем отдельно и совсем другому.

— Стрелять? — радостно спросила Катя.

— Не только. Всему свое время.

— Позвони Тане, — предложила Черепаха. — Пусть займется одеждой, она лучше знает что надо. И про школу ей узнать проще, что там за документы требуются.

— Хорошая мысль, — согласился я, — пусть делом займется, а то уже отошла от впечатлений и опять хочет приключений. А пока ты Рафик отвезет тебя на природу, а завтра с утра в гости. Посетим простых миллионеров и побеседуем о делах наших скорбных.

— Одежда бывает доступная по деньгам, модная, такая, чтобы нравится мужчинам, и практичная, — говорила Таня. Девочка внимательно слушала. — Тут главное не вестись на остальных и стараться носить то, что тебе идет. Всякие Версачи и Армани не только нормальным людям не по карману, но и носят их чаще всего не потому, что нравиться, а только из желания выпендриться. Может быть, в среде миллионеров имеет значение этикетка, но нам наличие больших денег пока не грозит, и покупать мы будем то, что смотрится хорошо именно на тебе. Сама понимаешь, кружевное белье тебе пока ни к чему и декольте еще рано.

А потом, — оглянувшись на меня, уже второй час тащившегося за ними с мученическим видом и тремя большими пакетами в руках, добавила она в полголоса, — ему надо, чтобы ты выглядела пай девочкой, при этом он совершенно спокойно показывает тебе, куда бить ножом, чтобы человек моментально истек кровью, и просит записать в тир. Изумительное получится сочетание.

— А мне нравится, — сообщила Катя. — Драться с разными придурками сил не хватит, а вот пырнуть и удрать самое то. Тем более, от примерной школьницы такого не ждут.

Таня опять оглянулась на меня, но тему развивать не стала. На себя бы посмотрела со своими желаниями посещать другие планеты и советами грабить богатых дядек.

— Но важнее всего, — заворачивая в обувной магазин, продолжила Таня лекцию, — что у тебя на ногах. Если ты одета хорошо, явно заплатила приличные деньги и при этом на ногах солдатские ботинки, в которых работала в огороде, будешь смотреться и смешно и глупо. Вещи должны сочетаться.

Магазин был седьмой с начала нашего похода.

Я прибавил шаг и, догнав своих дам, быстро спросил: — Ты этого смуглого парня знаешь? Уж очень интересными взглядами наша девочка с пацанами обменялись.

— Ну, да, — с заминкой ответила Катя. Что мне врать не рекомендуется и я легко определяю подобные вещи она уже усвоила.

— Воровали вместе? — тихо спрашиваю.

— Скорее наоборот, — так же тихо ответила она. — Это их территория и посторонних они гоняют. Старший взрослый мужик и вполне приличный, может даже накормить, просто так, если видит что голодная, но у него одни пацаны в бригаде и хороший он до определенного предела. Запросто отбуцает, если не уберешься. Его Кривым зовут, но с виду вполне нормальный. Я не видела, но говорят, что иногда на него находит, особенно когда наезжают, его всего перекашивает, и всякие тормоза с мозгами отключаются. Ничего не боится и прет как танк. Убить запросто может. Вроде контуженный на Кавказе, а может болтовня. Да и ребятки совсем не ангелы, могут по шее настучать. Не грабят, но по карманам и магазинам тырят. Там десятка два разного возраста. Большинство бездомные издалека, но есть несколько московских

— Вон те трое в стороне у дороги, — не поворачивая головы, — тоже из команды? — спрашиваю.

— Я только одного знаю, но очень похоже на прикрытие. Если ворующего заметят, остальные мешать ловить станут.

— Подойди и скажи, что с их старшим поговорить хочу. Дело имеется. Денежное.

Она кивнула и направилась к небрежно прислонившийся к машине компании подростков. — А ты что думала, — спросил я Таню, — я здесь болтаюсь для того чтобы сумки носить? Нет, у меня имеются ужасные планы по части возглавить организованную преступность.

Какая ты доверчивая, — изумился я, почувствовав изменение запаха. — Шутка. Пока просто побеседовать хочу со знающим человеком. О том, о сем. Где паспорт ворованный взять или справку об освобождении на крайняк. Потом мне в сердце запал Шерлок Холмс со своей командой мальчишей-кибальчишей. Всегда пригодятся проследить за кем или украсть чего-нибудь. Мы таким вещам не обучены. Почему бы не сделать доброе дело и не подкинуть деньжат на пропитание за то, что они и так стандартно делают?

Кстати, насчет денег. На, — доставая из кармана несколько купюр и протягивая Тане, сказал я. — Сумки я в багажник закину, а вы купите, что там еще требуется и подходите к жигулю. Если меня не будет, посидите в кафе и подождите.

— Занимательное предложение, — сказал Кривой. Мы стояли у столика на улице, и пили пиво на фоне идиллического пейзажа. Такая парковая зона, где имеется зелень и скамейки. Можно целеустремленно прогуливаться, сидеть, рассматривая других, или тесно общаться. Зелень была уже в прошлом, все-таки осень на улице, и большинство вместо культурного отдыха пили и разговаривали достаточно громко, употребляя, совершенно не стесняясь прохожих, красочные слова из лексикона, который все знают, но читать на страницах книги не считают правильным. Хорошо если пили пиво, некоторые и что покрепче.

Кривой действительно был совершенно нормальным паренем лет тридцати на вид. Невысокого роста, с мелким ежиком волос на голове и настороженным взглядом. И одеждой он на бомжа совершенно не походил. Нормальный такой джинсовый прикид.

— Воевал? — спросил он, как бы между прочим.

— А что, заметно?

— Глаза у тебя нехорошие, — пояснил Кривой. — Видел я такое. Зэки похоже смотрят, но ты явно не сидел.

— Почему? — могу при необходимости на фене ботать и что-то эдакое сказать. «Убийство, то есть причинение смерти другому человеку...» УК. Статья 105. Могу еще стихи почитать.

Мой дядя, честный вор в законе,

Когда зависнул на креста,

Он оборзел, как бык в загоне,

Хоть с виду был уже глиста.

Его прикол — другим наука;

Но стрёмно — век я буду сука!

Сидеть с «бацилльным» день и ночь -

Ни выпей, ни посцы, ни вздрочь.

Какой же, блин, дешевый зехер

Мне с бабаём играть в жмурка,

— продолжать?

— Фиму Жиганца я тоже знаю, — серьезно сказал Кривой и прочитал с выражением:

Я тусанула вам малёвку;

Хуль тут еще соображать?

Теперь вы можете воровку

За делать нехер облажать.

Но вы, мою судьбу-кантовку

Не парафиня, не говня -

Не офоршмачите меня.

Сперва метлу я привязала;

Поверьте, я бы, как транда,

Не раскололась никогда,

Когда бы я в натуре знала,

Что редко, хоть в неделю раз,

На хазе буду мацать вас.

...На кой вы шлындали до нас,

Как зэк с поносом на парашу?

Да я в гробу видала вас,

А заодно и маму вашу!

Когда-нибудь себе я скрашу

Проблему жизни половой,

И, выползая из навоза,

Найду по сердцу шмаровоза

И стану классной плечевой!

— Поймал, согласился я. — Не мое творчество. Зачем тебе разные подробности? Рассказать я могу все что угодно. Допустим, мы супер-пупер спецназ ГРУ, которых предали и продали начальники с большими звездами на погонах. Героически наводя конституционный порядок в горячей точке, нарвались на противных бородатых дядек, которые кинулись на нас с дикими воплями «Аллах Акбар» и страстным желанием познакомиться поближе. Мы мужскую любовь не уважаем и еле — еле смогли убежать.

А вернувшись домой, неожиданно выяснили, что нас уже похоронили и если засветимся — начнут закапывать со страшной силой по новой, причем они начальники и поверят не нам. Поэтому решили мы жестоко отомстить. Нет, скажем так, крайне заковыристо отмстить, но не тому нас учили. Диверсии на охраняемом солдатами объекте и охрана со слежкой совсем разные вещи. Ничего выходящего за рамки вашей обычной деятельности не прошу.

С деньгами нет проблем, собственно из-за них нас начальники и сдали, и отдавать государству, теперь никакого резона нет. Вместо министра финансов их получат те самые злодеи.

— Красиво поешь, — восхитился Кривой. — Сериал, правда, не помню, как называется, но что-то похожее видел по ящику.

— Так у меня с фантазией туго. Я страшно практичный человек. Ты мне, я тебе. Показываю человека, вы смотрите за ним, куда пошел, чем занимается. Чисто из любопытства, никакой уголовщины. Есть краденый, нет даже не так, случайно найденный документ вроде паспорта или свидетельства о рождении, отдаете мне, и я честно отношу его в милицию. Вам просто некогда. Может еще, какие интересные случаи выпадут. А деньги я вам дам по доброте душевной. Жалко мне беспризорных детей.

Кстати, вполне серьезно, если надо лекарства или еще что действительно срочно, я готов помочь авансом.

Он помолчал, задумчиво глядя в кружку с пивом.

— Есть один лягаш, сильно мешает мне жить.

— Что, честный мент?

— Если бы, — вздохнув, ответил Кривой. — Есть определенные правила игры. Мы делаем свою работу, они свою. У каждого имеется определенная роль в жизни и если тебя поймали за руку, незачем обижаться, они просто сделали то, что входит в их ментовские обязанности. Некоторые услуги друг другу по мелочи оказываем, приходится иногда контактировать, как без этого. Так что определенная сумма на лапу, как бы в порядке вещей. Мои ребята никогда не будут делать ничего, выходящего за определенные границы. Никакой крови и уж тем более никто не бьет дубиной по кумполу. А этот сильно жадный и мало того, что при случае заберет, даже получив свою взятку, так одного моего пацана избил так, что тот теперь ссыт кровью — проблемы с почками.

Он замолчал и отхлебнул пива из кружки.

— Убивать я не буду, — пояснил ему, подумав, — это совсем другая статья, но избавить от доблестного сотрудника правопорядка надолго можно. Попробуем устроить громкое выступление в баре со стрельбой. Неадекватный сотрудник органов, нуждающийся в дружеском знакомстве с отделом внутренних расследований. Давай, рассказывай подробно. Имя, адрес, служебные обязанности и прочие грязные детали. Надо на месте посмотреть что лучше.