Дорога Патриарха

Глава 3

ТРЕВОГИ ДРАКОНОВ

В этот день, как и обычно, на заходе солнца она вышла из дверей скромного магазинчика, торговавшего разной дребеденью, и отдала ключи помощнику. Вывеска над входом гласила «Мешок серебра Тазмикеллы», что соответствовало действительности: большинство товаров - подсвечники, пресс-папье, украшения и тому подобные мелочи - были серебряными.

Среди торговцев Гелиогабалуса, державших лавочки на площади, образованной ответвлением городской окружной дороги, Тазмикелла пользовалась заслуженным уважением. Выглядела она неприметно, одевалась неброско. Светлые волосы, когда-то медового оттенка, сейчас сильно поседели. Пожалуй, она была не по-женски широкоплеча, но зато всегда находила для знакомых доброе слово, а покупатели таяли от ее обаятельной улыбки, и, если ей случалось обсчитать кого-то, никто не жаловался.

Вкусы у непритязательной и скромной Тазмикеллы были невзыскательны, и потому в конце рабочего дня никакой нарядный экипаж ее не поджидал. Каждый вечер по одной и той же дороге она пешком добиралась до небольшого домика на склоне холма за стенами города.

Через дорогу от лавочки находился магазин «Золотые монеты Ильнезары», и женщина, вышедшая оттуда, ничем не напоминала Тазмикеллу. Высокая, стройная, она горделиво несла голову, отягощенную копной густых медно-рыжих волос, контрастировавших с большими голубыми глазами. Дорого и изысканно одетая красавица направилась к красивому экипажу, запряженному холеными лошадьми.

– Подвезти тебя, милочка? - как всегда, обратилась она к Тазмикелле. Это был своеобразный ритуал, развлекавший других торговцев, вечно судачивших о соперничестве двух женщин.

– А ноги мне на что? - подыграла ей Тазмикелла.

– Ну, хоть до городских ворот,- предложила Ильнезара, но сестра лишь махнула рукой и, как всегда, пошла пешком.

Если бы кто-то внимательно следил в этот вечер за женщинами, то заметил бы нечто необычное: проходя мимо экипажа, Тазмикелла едва заметно кивнула красавице, а та ответила таким же кивком.

Вскоре Тазмикелла вышла за ворота и направилась к склону, где вдалеке от освещенной факелами городской стены одиноко стоял ее дом. У подножия холма, в почти непроглядной тьме, женщина внимательно огляделась, убеждаясь, что поблизости никого нет. Потом она двинулась в сторону высоких сосен, укрывших большую поляну. Посреди поляны она остановилась, закрыла глаза и сбросила одежду. Все эти тряпки Тазмикелла ненавидела и никак не могла взять в толк, почему люди прячут свое тело, данное им природой. Ей всегда казалось, что подобные стыдливость и скромность присущи лишь существам, неспособным бороться с препятствиями, существам, упорствующим в своем добровольном подчинении кому-то более могущественному, вместо того чтобы гордо выпрямиться и стать равными своим богам.

Тазмикелла такой стыдливости никогда не знала. Она долго стояла в этом неестественном для себя виде, подставляя нагое тело прохладным порывам ночного ветра. Трансформация происходила медленно, поскольку искусство перевоплощения она оттачивала много веков. Первыми начали расти хвост и крылья - это наименее болезненно. Самым мучительным было изменение скелета, когда кости ныли, с треском меняя свою форму.

Вскоре деревья словно съежились, так как сама она выросла до чудовищных размеров. Тазмикелла не была человеком. Много столетий назад в бескрайней пустыне на юго-запад от Калимшана она вылупилась из яйца почти одновременно со своей единственной сестрой.

Медная драконица Тазмикелла взмыла в воздух. Она быстро набирала высоту, все больше удаляясь от города. Правители страны знали, кто она такая на самом деле, и позволили жить здесь, но у простых людей такое никогда не уложится в сознании. Если кто-нибудь узнает правду о ней, то Гарету и его друзьям не останется ничего иного, как выгнать ее с этой земли. А ссориться с ними ей не хотелось.

Она летела на север, минуя по пути не слишком населенный Моров и еще более малолюдную Соравию. Потом пронеслась над реками Голиадом и Змеей Гален, которые почти параллельно несли свои воды со склонов гор Гален. Разреженный воздух и холод не пугали ее, и драконица продолжала подниматься все выше и выше. Если бы кто-то и заметил ее с земли, то разве догадался бы, что это высоко парящий дракон, а не низко пролетевшая ночная птица или летучая мышь?

Но сейчас ее это не беспокоило. Она была одна в прохладной ночной мгле, свободна.

Петляя меж вершинами, Тазмикелла легко миновала горную цепь, наслаждаясь движением воздушных потоков и резким контрастом темных скал и залитых лунным светом снегов. Чуть западнее Палишука она пересекла границу Ваасы и повернула на восток. Спустя несколько минут вдали замерцали огни города полуорков.

Пролетая над городом, она не стала снижаться. За долгие годы жизни один на один с суровыми землями полуорки научились защищаться от любых напастей. Завидев над головами дракона, они вряд ли станут терять время, раздумывая, какого он цвета, - к тому же в ночи этого все равно не разберешь.

Напрягая необычайно зоркие глаза, Тазмикелла на лету внимательно изучала, что происходит в городишке. Несмотря на поздний час, улицы заливал свет факелов, а таверны были полны народа. Очевидно, до сих пор празднуют победу над замком Женги.

Повернув направо, к северу, и удостоверившись, что никого из жителей за пределами городка нет, она начала снижаться и почти сразу различила в нескольких милях от Палишука безмолвные очертания огромной темной крепости, похожей на Замок Злосчастье.

Взволнованная драконица резко сбросила высоту, даже не позаботившись осмотреть окрестности. Приземлившись, она вновь приняла человеческий облик, решив, что вид обнаженной пожилой женщины меньше напугает случайного свидетеля. Хотя то, как решительно эта женщина направилась к воротам грозного замка, вселяло страх. Она внимательно осмотрела подъемную решетку и дыру между прутьями, через которую Джарлакс со товарищи проникли внутрь. Теперь поперек бреши натянули толстые цепи. Цепи можно было бы сорвать, но тогда пришлось бы проползать под решеткой, а Тазмикелла была слишком горда, чтобы преклонять голову. Она ухватилась за два толстенных прута решетки и, легко разогнув их, ступила за ворота.

Миновав стены сторожевой башни и изрытый двор, усеянный костями, она подошла ко входу в главную башню и увидела закрытую дверь, тоже перетянутую цепью. Эту цепь драконица без усилий сорвала одной рукой.

Она нашла то, что искала, в зале сразу за дверью. Здесь стоял обгоревший сверху пьедестал. На нем лежали остатки большой изуродованной книги, а вокруг валялись изорванные, обугленные страницы. Встревоженная Тазмикелла взяла то, что осталось от фолианта, и внимательно рассмотрела черный переплет. Он плохо сохранился, но все же на нем вполне можно было различить тисненые изображения драконов.

Эта книга давала власть создавать и порабощать, драконица хорошо знала силу ее магии.

– Будь ты проклят, Женги, - прошептала она.

Проследить путь Джарлакса и Энтрери внутри замка было несложно, и Тазмикелла вскоре очутилась в огромной подземной пещере, где когда-то разыгралась ожесточенная битва, а недавно состоялось еще одно сражение. Один взгляд на останки драколичи подтвердил все страхи Тазмикеллы и Ильнезары.

Она вернулась на склон холма у стен Гелиогабалуса незадолго до рассвета. Одевшись, потерла усталые глаза, но домой не вернулась, а направилась сразу к башне сестры. Стучать не стала, поскольку ее ждали.

– Неужели все так просто, что тебе даже дня не потребовалось? - Такими словами встретила ее Ильнезара.

– Все так, как мы и опасались.

– Книга Женги, которую питает плененный дух дракона?

– Полагаю, это был Уршула.

– Черный?

– Он самый.

– А книга?

– Уничтожена. Изорвана, обгорела. Думаю, Джарлаксова работа. Вряд ли он выпустил бы из своих жадных лап такую бесценную добычу. На что способны книги Женги, он понял еще там, в башне Герминикля.

– И мы сами дали ему достаточно подсказок,- добавила Ильнезара.

Помолчав, сестры задумались, что же их теперь ждет. Много лет назад Женги сделал им соблазнительное предложение. В обмен на помощь его армии король-колдун обещал дать им амулеты, в которых их души могли бы поселиться после смерти. Другими словами, предлагал им бессмертие в качестве личи.

Но они отказались. Может, это и лучше, чем смерть, но все же не настолько.

– Джарлакс прекрасно понял, что спрятано между страницами книги, и можно предположить, что Уршула теперь в его руках, надежно спрятан в потайном кармане, - нарушила молчание Тазмикелла.

– Однако этот дроу играет в опасные игры, - проговорила Ильнезара. - Если ему известна мощь камня, быть может, он понимает и какую власть он дает? А что, если Джарлакс начнет призывать драконов к себе на службу, как Женги?

– Если он появится в Гелиогабалусе с таким грязным предложением, я перекушу его пополам, - пообещала Тазмикелла.

– Может, лучше заковать его и отдать мне? - капризно спросила Ильнезара. - А я буду использовать его в свое удовольствие в ближайшие столетия.

– Сестрица… - предостерегающе начала Тазмикелла, но сестра расхохоталась в ответ.

Правда, смех был невеселым - обе уже начали понимать, что Джарлакс, которого они сперва считали всего лишь своим орудием, вовсе не так прост.

– Джарлакс и Энтрери победили драколичи, - сказала Тазмикелла серьезным тоном. - А Черный Уршула был очень силен как при жизни, так и после смерти.

– А теперь он в прямом и переносном смысле в кармане у Джарлакса.

– Надо как следует поговорить с этими искателями приключений.

Ильнезара кивнула, соглашаясь.

Как часто независимый одиночка Артемис Энтрери оказывался совсем не там, где ему хотелось бы быть. После поединка с Дзиртом До'Урденом он на несколько месяцев застрял в Мензоберранзане, куда его забрал с собой Джарлакс, отступая с остальными темными эльфами после бесславного нападения на Мифрил Халл. Часто так бывало и в юности, когда он состоял на службе гильдии Басадони в Калимпорте. В те далекие дни Артемису Энтрери приходилось делать все, что прикажут. Даже если задание ему не нравилось, приходилось подчиняться - а что оставалось?

Со временем он набрался опыта, имя его стало наводить ужас на пашей, и Энтрери уже брался лишь за те заказы, что его устраивали. Но все равно он временами оказывался там, где ему быть не хотелось, как, например, этим утром в Бладстоун-Виллидже.

Он наблюдал за ходом церемонии отчужденно, как будто не принимал в ней участия, а находился где-то среди толпы, окружившей высокий помост перед дворцом короля Гарета. Забавно было смотреть, как вперед за своей долей почестей вышел Дэвис Энг, который и до Палишука-то добрался не своим ходом. Еще по дороге туда он получил ранение, и в городок его привезли в повозке, так что солдат был скорее обузой, а не помощником.

Хотя людям дай только повод, подумал Энтрери, им все равно, кого чествовать, пусть даже ничтожество.

В Калимпорте, например, у такого убогого не было бы шансов.

Следующей вызвали Калийю, и за ее награждением Энтрери наблюдал внимательнее и с меньшим сарказмом. Полукровка отказалась идти в замок вместе со всем отрядом и осталась в городке приглядывать за раненым Дэвисом Энгом. Надо же, награждают человека, разорвавшего договор с Эллери и нарушившего клятву верности. Однако Артемис досадливо отмахнулся от этих мыслей - личные чувства на мгновение взяли верх над его обычным цинизмом.

Но все-таки он не мог не отметить, как неразборчиво щедр король на почести, - видно, потому, что все это показной спектакль. Церемонию устроили не для Дэвиса Энга или Калийи. И не для несносного Атрогейта, который с готовностью выскочил вперед следующим. И даже не для Джарлакса или Энтрери. Все это устроили ради зрителей, простых жителей Бладстоуна. Чтобы крестьяне были покорны, надо создавать для них героев, тогда они будут превозносить своих вождей и забудут о собственных невзгодах. Половина из нынешних зевак по вечерам отправляются спать голодными, зато их обожаемому благочестивому королю и его двору неведомы подобные лишения.

Предавшись таким едким мыслям, Энтрери не сразу услышал, что вызывают его. Когда его имя было названо во второй раз, он торопливо вышел вперед, даже не пытаясь смягчить презрительную гримасу.

Подходя к Гарегу, он услышал за спиной короткий сметок Джарлакса, - очевидно, тот от души забавлялся зрелищем. Косой взгляд Энтрери лишь еще больше развеселил дроу.

– Артемис Энтрери, - торжественно провозгласил король, - в нашей стране ты недавно, но уже успел принести ей благо. Ты выделился среди многих своими подвигами за Воротами Ваасы и походом в замок Женги. За то, что ты уничтожил драколичи, провозглашаю тебя, Артемис Энтрери, младшим рыцарем Ордена.

К лысому толстому жрецу, брату Дугальду, стоящему рядом с Гаретом, приблизился какой-то человек в обносках. Брат Дугальд благословил меч и протянул его королю.

Оборванец при этом смотрел не на Гарета, а внимательно наблюдал за Энтрери. И хоть в хвалебной речи короля все было правдой, наемный убийца ясно ощутил, что этот бедно одетый человек - видимо, близкий друг Гарета - далеко не столь высокого мнения о нем.

В жестоком преступном мире Калимпорта Артемис Энтрери выжил не только благодаря непревзойденному искусству владения оружием, но еще и потому, что научился с первого же взгляда распознавать союзников и врагов.

И этот оборванец, явно, несмотря на его внешний вид, непростой человек, настроен не дружески.

Гарет обеими руками поднял меч.

– Пожалуйста, преклоните колени,- негромко сказала Кристина.

Энтрери смерил королеву взглядом и опустился на колени. Гарет коснулся клинком его левого плеча и провозгласил младшим рыцарем Ордена. Толстый монах громко объявил, какие права и почести дает этот титул, но Энтрери слушал вполуха. Все его мысли были обращены к плохо одетому незнакомцу.

А еще он думал о том, что Джарлакс словно специально впутывает их в неприятности.

А в Палишуке, много севернее Бладстоун-Виллиджа, тоже веселились всю ночь напролет, и верховодил на этом празднестве Риордан Парнелл. Едва веселье приумолкало, он заводил хвалебную песнь о Палишуке и его славных героях.

И с новым воодушевлением все провозглашали тосты и чокались кубками.

В зале «Усталого путника» собрались в эту ночь почти все жители, чтобы в который раз выпить за здоровье Аррайан и Ольгерхана, храбрых соплеменников, не побоявшихся отправиться в замок. В ночном сражении с горгульями, прилетевшими из дьявольской постройки, несколько горожан погибло, многие были ранены, поэтому все полуорки понимали, что их ждало, если бы Аррайан, Ольгерхан и их товарищи не победили драколичи и не разрушили чары замка. Всем пришлось бы оставить свой любимый городок и бежать под защиту Ворот Ваасы.

А потому победу праздновали самозабвенно; когда же в Палишук прибыл прославленный бард Риордан Парнелл, приближенный к королю Гарету, всеобщее ликование захлестнуло городок.

Риордан, похоже, решил не посрамить своей славы. Он пел и прекрасно играл на лютне, а музыканты из труппы Уингэма весьма сносно подыгрывали ему. Сам же Уингэм был старинным приятелем Риордана, и неожиданная встреча доставила радость им обоим.

Риордан пел, а все поднимали кубки. Он щедро раздавал угощение направо и налево, выуживая монеты из своего казавшегося бездонным кошеля, - и благодаря этому мог точно сказать, кто сколько выпил. С самого начала он решил слегка подпоить Аррайан и Ольгерхана, ведь его цель состояла вовсе не в том, чтобы поразить всех своим музыкальным даром. Пьяным, как известно, не так трудно развязать язык, а барду как раз это и было нужно.

Однако, познакомившись с обоими виновниками торжества, Риордан несколько изменил первоначальное намерение. Стоило ему лишь взглянуть на девушку, как он решил, что Ольгерхан будет пить всю ночь, причем очень крепкие напитки. Следовало признать: Аррайан поразила барда, что со знаменитым сердцеедом случалось нечасто. У Риордана бывали романы с самыми прекрасными женщинами земель Бладстоуна, и он не назвал бы Аррайан исключительной красавицей. Скорее, он был удивлен тем, что ее вообще можно было счесть привлекательной. Лицо у девушки круглое и плоское, но это было по-своему мило; блестящие волосы, ровные белые зубки, хотя обычно полукровкам доставались в наследство от орочьих предков кривые, выступающие клыки. Если бы Риордан увидел Аррайан где-нибудь на улице Гелиогабалуса или Бладстоун-Виллиджа, то и не подумал бы, что в ее жилах течет хотя бы капля крови орков.

Правда, зная о ее происхождении, он подметил некоторые черты, не бросавшиеся в глаза: очень маленькие уши и слегка покатый лоб, полускрытый густой копной волос.

Но общего впечатления это ничуть не портило, Аррайан была очень хороша, к тому же так приветлива и улыбчива, что Риордан невольно заинтересовался ею.

Поэтому, подмигивая служанке и подбрасывая монетки на ее поднос, он споил бравого спутника Аррайан, сурового Ольгерхана. Вскоре герой свалился со стула и перестал принимать участие в общем веселье, блаженно похрапывая на полу под громкие крики и смех пирующих.

Торопить события Риордан не стал. Провести хитрого и подозрительного Уингэма не смог бы даже он, а старый полуорк орлиным взглядом следил за девушкой, которая, как выяснил бард, приходилась ему племянницей.

Решив, что уже достаточное количество празднующих вышло из игры, Риордан начал петь другие песни. Близился рассвет, и пора было незаметно сделать то, ради чего он и прибыл.

Чтобы добиться нужного настроения слегка захмелевшей Аррайан, он воспользовался магией своего голоса - волшебным даром, что дается лишь настоящим бардам. Он заставил ее чувствовать себя непринужденно. Он очаровал ее тонкой лестью. Он внушил девушке волшебством своих песен, что он ей друг, что ему можно довериться, обратиться за советом и помощью.

Не раз замечая подозрительный взгляд Уингэма, Риордан не отступал, одновременно обдумывая, как бы избавиться на время от проницательного старика. Но вскоре он окончательно понял, что полуорк ему не союзник и усыпить его бдительность хотя бы ненадолго все равно не удастся. Поэтому, сделав перерыв между песнями, Риордан взял у хозяина два стакана и направился к Уингэму. Старик будто ждал его и сейчас же попросил других торговцев, сидевших за его столиком, оставить их вдвоем.

– Красиво ты поешь, - промолвил он.

Риордан молча подвинул ему стакан, а свой поднял в знак благодарности. Уингэм чокнулся с ним и сделал большой глоток.

– Ты знаешь Ньюнги? - спросил он, ставя стакан на стол.

Риордан бросил на него удивленный взгляд:

– Сказителя? Само собой. Разве есть среди нашей братии такой, кто не знал бы величайшего барда Бладстоуна?

– Среди полуорков, - вставил Уингэм.

– И не только.

– Так вот он бы сказал, что слава Риордана Парнелла затмила его славу, - вновь поднимая стакан, заявил старик, и бард, усмехаясь, чокнулся с ним.

– Ты мне льстишь, - возразил он, прежде чем отхлебнуть. И добавил: - Я был всего лишь одним из тех, кто победил короля-колдуна.

– Будь проклято его имя! - подхватил Уингэм. - Но все же я настаиваю. Потому что эти самые слова я услышал от самого Ньюнги, причем не так давно.

– Так что ж, он еще жив? Надо же! О нем много лет не было ничего слышно, многие считали, что он перешел в мир иной, где, несомненно, получил награду за свои заслуги.

– Да, жив и здоров, правда, брюзжит немного, и ревматизм его мучит, - подтвердил Уингэм. - И именно он всего пару дней назад, узнав, что Риордан Парнелл прибывает в Палишук, посоветовал держать с тобой ухо востро.

Риордан склонил голову набок, с удивлением воззрившись на собеседника.

– Да, дружище, Ньюнги живет здесь, в Палишуке, - продолжал старик. - А ты думал? Ведь это он сообразил, что Аррайан неосмотрительно пробудила древнюю магию, вызвавшую к жизни замок Женги. Лишь благодаря его мудрости удалось разобраться, как существует это сооружение, а потом и победить его и все его адское население.

Риордан слушал совершенно неподвижно, даже не моргая.

– И было бы неплохо, если б ты навестил старого Ньюнги перед отъездом, раз уж тебе так нужно знать всю правду о замке и о том, как удалось его обезвредить.

Риордан едва заметно напрягся.

– Я приехал, чтобы воздать должное подвигу Аррайан и Ольгерхана, - сказал он, - и принять участие в празднествах, покуда король Гарет не сможет прибыть в Палишук для официальных почестей.

– Вот уж действительно небывалая честь, что сам король поедет по грязи и слякоти Ваасы, чтобы воздать честь двум полуоркам… вместо того чтобы вызвать их к себе в столицу.

– Но они этого достойны.

– Не спорю,- согласился Уингэм,- Но есть и более веская причина как для твоего, так и для высочайшего посещения.

Риордан не стал отпираться.

– Тревога короля Гарета вполне обоснованна, - продолжал старик. - Замок был просто чудовищный.

– Об этом можно судить уже по тому, что там погибли Мариабронн и родственница короля, Эллери.

– Не говоря уже о Кантане, чародее высокого ранга из Цитадели Убийц.

Риордан слегка опешил от столь прямолинейного заявления.

– Только не говори, что ты этого не подозревал, - добавил Уингэм.

– Ходили всякие слухи.

– Это правда. Так что, мой сладкоголосый друг, кроме возникновения еще одного напоминания о Женги, здесь есть над чем призадуматься. Не бойся, чинить тебе препятствий я не стану. Наоборот, ради блага Палишука и всей Ваасы я всецело на стороне короля Гарета и твоей.

– Мы всегда считали тебя другом и неоценимым союзником.

– Ты мне льстишь. Но, верь мне, цели у нас одни и те же. - Помедлив, он добавил со значением, бросив выразительный взгляд в сторону Аррайан: - Но не все.

– Она очень хороша, спору нет, - со смехом сказал Риордан.

– Она влюблена, причем в достойного человека.

Риордан поглядел на Ольгерхана, свернувшегося, как младенец, под столом, и снова хохотнул:

– Только человек этот, похоже, сегодня немного перебрал.

– Ему кое-кто помог, разбрасываясь звонкими монетами и расточая комплименты, - заметил старик.

Бард откинулся на спинку стула и посмотрел проницательному полуорку в глаза.

– Ты боишься за доброе имя Аррайан.

– Еще бы: обаятельнейший герой, приближенный короля Гарета…

– …который хочет поговорить с ней, как друг, - закончил за него Риордан.

– Однако о тебе ходит другая слава.

– Да, ты прав, - согласился бард, вновь поднимая стакан. - Тогда поверь мне на слово, дружище Уингэм. Аррайан, конечно, красивая женщина, лжец бы я был, если б стал это отрицать…

– А ты всего лишь бард, - сухо промолвил полуорк, и Риордан безропотно принял укол.

– Мои намерения по отношению к ней чисты,- сказал он.- Ну, если не считать того, что я несколько… расположил ее к себе. Мне нужно о многом расспросить ее, и я хочу получить ясные и честные ответы.

Старый полуорк как будто одеревенел.

– Она не сделала ничего дурного.

– Да я в этом и не сомневаюсь.

– Крошка сама стала неразумной жертвой магии, скрытой в книге, которую ей дал я, - с нажимом сказал Уингэм в голосе.

– Меня не так интересуют она и Ольгерхан, как остальные их товарищи, и живые, и мертвые, - заверил его Риордан.

– Я сам расскажу тебе все о книге и о том, как рос замок, - предложил Уингэм. - Не надо вновь бередить в девочке тяжелые воспоминания - ни сейчас, ни после. Кроме того, Аррайан ведь была под воздействием мощного колдовства, так что мои наблюдения гораздо ценнее и точнее.

Риордан, поразмыслив, кивнул, но сказал:

– Зато ты не ходил с ними в замок.

– Это так.

Бард поставил стакан на стол и пообещал, вставая:

– Я буду очень деликатен.

Похоже, Уингэма это не очень утешило, но возражать он не стал. Да и что бы он мог поделать? Все-таки Риордан Парнелл - родня Селедона Кирни, друг Гарета, один из семи героев, одолевших Женги и освободивших земли Бладстоуна от кошмарной власти короля-колдуна.

В эту ночь и в Бладстоун-Виллидже не утихало веселье. Мало кто знал, правда, что же такое случилось в Ваасе, ради чего устроили подобное торжество, но люди этой страны, так долго находившейся под гнетом, всегда готовы были праздновать. Король Гарет предложил всем есть, пить и веселиться, вот они и веселились.

Перед королевским дворцом был установлен огромный шатер. Рядом разбили палатки, но большинство предпочитали танцевать и веселиться под открытым небом, усыпанным звездами. Не так уж много оставалось теплых вечеров до той поры, когда подуют холодные ветры.

Джарлакс кружил у столика, за которым расположились герой этого дня Энтрери, Калийа и некоторые вельможи Гаретова двора. Время от времени возникал брат Дугальд, поднимал кубок и снова, пошатываясь, смешивался с толпой. Всем гостям, конечно, интересно было посмотреть на дроу, и Джарлакс, слоняясь по кругу, почти беспрерывно вежливо прикасался к полям своей роскошной шляпы. Зато благодаря этому жесту он мог, не привлекая внимания, взмахивать рукой, произнося при этом короткое заклинание, и при помощи маленького серебряного предмета, зажатого в ладони, создавать особый слуховой канал, позволявший ему отчетливо слышать все, о чем негромко переговаривались Энтрери и полукровка. К темному эльфу подходили люди, представлялись, заговаривали с ним, но Джарлакс лишь вежливо кивал, улыбался и неспешно следовал дальше, не разобрав ни слова. Зато все сказанное Калийей и своим товарищем он слышал превосходно.

– Я не намерен зимовать в тесноте и холоде Ворот Ваасы, - говорил Энтрери, и по его тону было ясно, что они уже не впервые обсуждают эту тему. - Захочу, найду себе работу в Гелиогабалусе, а нет - буду просто наслаждаться жизнью.

– И женщинами? - спросила Калийа.

– Если ты поедешь со мной, то да, - без промедления ответил он.

Джарлакс фыркнул и тут же понял, что это восприняли на свой счет две девушки, которые как раз приблизились к нему. Может, у них соблазнительное предложение? Однако момент был упущен.

– Прошу прощения,- проговорил Джарлакс в спину поторопившимся уйти девицам.

Пожав плечами, он вновь шепнул заклинание и весь обратился в слух.

– У Париссы остались незавершенные дела, - говорила Калийа о своей подруге.

В ее смерти она первоначально винила Энтрери и даже поклялась ему отомстить. Видимо, теперь ее намерения изменились, если только она не рассчитывает залюбить его приятеля до смерти.

Усмехнувшись, Джарлакс почему-то вспомнил свою любовницу - драконицу Ильнезару.

– Мы дружили много лет, - продолжала полукровка. - Ты же понимаешь, я обязана исполнить ее последнюю волю.

– Я не могу тобой распоряжаться. Поступай как знаешь.

– А ты поедешь со мной?

Джарлакс издали видел, как при этих словах она нежно обвила его руку, и презрительно ухмыльнулся - ох уж эти женские уловки.

– Мы с Джарлаксом тоже дружим много лет,- ответил Энтрери. - И у нас дела в Гелиогабалусе.

– Разве Джарлакс сам не справится?

– Думаешь, ему можно доверять? - со смешком возразил Энтрери.

Джарлакс одобрительно хмыкнул.

– Мне показалось, вы друзья.

Артемис Энтрери промолчал и уставился в стоящий перед ним стакан.

Джарлакс заметил, что на лице Калийи появилось недовольное выражение, но, когда возлюбленный вновь поднял на нее взгляд, оно волшебно преобразилось в чарующую безмятежную улыбку.

– Ну надо же, - пробормотал дроу.

– О чем вы? - спросил кто-то, и Джарлакс от неожиданности едва не подпрыгнул.

Прямо перед ним стояли несколько молодых людей, совсем мальчиков, и внимательно разглядывали с головы до ног.

Темный эльф ясно ощутил, насколько он чужой здесь, в этом мире отсталых существ. Для них он - живая диковинка. Он давно жаждал иметь такой статус среди дроу, но в подлунном мире столь пристальный интерес был и даром, и наказанием, давал простор, но при этом и сковывал.

– Добрый вечер, - приветливо произнес темный эльф, касаясь шляпы.

– Говорят, вы дракона убили, - с любопытством сказал все тот же паренек.

– И не одного, - подмигнул Джарлакс.

– Расскажите! - воскликнул другой мальчик.

– Ах, у меня столько историй… - начал дроу и повел мальчишек к ближайшему столику.

По пути он взглянул на Энтрери и его подругу. Убийца сидел, повесив голову, и сжимал обеими руками стакан. А Калийа, взяв его под руку, смотрела на него с таким выражением, которого Джарлакс никак не смог бы определить.

Аррайан радовалась от души. Наконец-то чувство вины оставило ее. Даже после «гибели» замка девушка не могла избавиться от гнета, ведь там, внутри, простились с жизнью несколько человек, - а начало всему положила она своим неразумным поступком.

Но сегодня такие мысли ее не тревожили. Музыка, вино, всеобщее веселье… может, все это стоило того?

Рядом сидел, уронив голову на стол (Аррайан с трудом помогла ему подняться с пола), и безмятежно храпел Ольгерхан. Дорогой Ольгерхан… Когда они вступали в замок, он был всего лишь близким другом, а когда покидали, стал возлюбленным. Скоро свадьба, и Аррайан с нетерпением ждала этого дня. Знакомы они были всю жизнь, но лишь во время суровых испытаний, когда девушка увидела, что Ольгерхан готов всем пожертвовать ради нее, она, наконец, поняла всю глубину его любви и в ней пробудились те же чувства.

Девушка ласково потрепала волосы любимого, но он, напившись до бесчувствия, даже не шелохнулся. Раньше она никогда не видела Ольгерхана пьяным, поскольку оба не жаловали крепкие напитки. Сама она тоже не отличалась особой устойчивостью к вину, и ей потребовалось совсем немного, чтобы голова пошла кругом. Поэтому последние пару часов Аррайан лишь понемногу отпивала из своего кубка и наконец, недавно почувствовала, что начинает трезветь.

И вовремя, потому что к ней с лучезарной улыбкой направлялся тот самый красивый мужественный бард. Из-за его спины дядя Уингэм бросал на племянницу обеспокоенные взгляды, но она, благодаря алкоголю находясь в превосходном расположении духа, не придала этому значения,

– Госпожа Аррайан, - галантно обратился к ней Риордан и отвесил грациозный поклон,- здесь так душно. Мне бы хотелось немного прогуляться по ночной прохладе. Не окажете ли вы мне честь, составив компанию?

Аррайан невольно нахмурилась и неуверенно поглядела на Ольгерхана.

– Ах, сударыня, заверяю, мои намерения кристально чисты, - проговорил бард. - Как сильно вы любите Ольгерхана, известно всем, что неудивительно, ведь имена ваши прославлены столь доблестными свершениями. Вы будете самой знаменитой парой в Палишуке, а быть может, и во всей Ваасе.

– Тогда помогите мне привести его в чувство,- попросила Аррайан и залилась краской, обнаружив, что язык у нее слегка заплетается. Она потянулась к Ольгерхану, но бард перехватил ее руку.

– Давайте вдвоем, - предложил он и оглянулся на Уингэма, заставляя девушку проследить за его взглядом.

Лицо старого полуорка оставалось суровым, но все же он кивнул в ответ на вопросительное выражение лица племянницы.

Риордану не составило труда подчинить девушку своим чарам, учитывая, что и выпила она в этот вечер немало. К тому времени, как они прошли квартал, Аррайан уже считала этого красавца из Дамары своим задушевным другом.

Поэтому Риордану не пришлось долго выпытывать то, что ему хотелось узнать. Прежде он слышал, что Мариабронн был убит вовсе не драколичи, а какими-то призрачными демонами, - между тем тело его нашли в пещере дракона перекушенным пополам.

Теперь же он узнал, что случилось в замке. Аррайан рассказала, что все трое к тому времени погибших - Мариабронн, Кантан и Эллери - каким-то образом оказались в пещере и, пройдя мимо девушки, приняли участие в битве. Кантан даже пользовался заклинаниями. Какая-то сила или могущественный маг оживили их.

Бард понимал, что, какая бы сила ни привела в движение мертвые тела, это было чрезвычайно мощное колдовство.

Он внимательно слушал Аррайан, а девушка, понизив голос, рассказывала, как погиб Кантан: вместе с дворфом они напали на нее и Ольгерхана, но Энтрери с Джарлаксом им помешали. С ужасом, почти шепотом, она поведала о последних мгновениях жизни Кантана, из которого Энтрери при помощи волшебного кинжала выпил всю жизненную силу и перелил ее в Ольгерхана.

Риордан чувствовал, что услышанное с трудом умещается в голове. Дело оказалось запутанным настолько, что никто и представить себе не мог. А что случилось с командиром Эллери, родственницей короля Гарета? Этого даже Аррайан не знала, потому что командир задержалась с Джарлаксом в зале, где обнаружили книгу, а потом этот странный темный эльф вернулся один, когда Энтрери расправился с Кантоном.

Таким образом, ответы, полученные Риорданом на все вопросы, поставили перед ним еще больше неразрешимых загадок. И разгадки придется искать не у Аррайан или Ольгерхана, да и вообще не в Палишуке.

Он проводил девушку до таверны и даже не стал отдыхать, а сразу вывел коня из стойла и помчался на юг, чтобы как можно скорее сообщить все, что ему удалось узнать.

Примерно в это же время совсем рядом Седой Эмелин в обличье ночной птицы летел в другую сторону. Ворчливый волшебник не собирался посещать городок, он облетел его с запада и повернул к северо-востоку. Обнаружить замок было проще простого. Он влетел во внешний двор, принял человеческий облик и направился к двери главной башни. На мгновение он замер, увидев, что цепь, преграждавшая путь незваным посетителям, сорвана.

– Гм, - только и произнес старик.

И, обследуя постройку, он не раз еще останавливался в замешательстве.