Дорога славы

История шестая. Билет в рай

Ремешок босоножки лопнул, и подошва осталась лежать на полу прихожей. «Чё-ё-ё-ёрт, какая я невезучая, — вздохнула девушка. — А у меня ещё столько на сегодня дел запланировано…»

— Знаем мы твои дела, — поддела её подруга, — рыжие и с физического.

— Ну и что? — с гордым видом ответила Мила. — Завидуй молча! — тут её взгляд упал на испорченную обувь, и лицо снова приобрело трагичное выражение. — Девочки, что же делать-то? Если домой бежать, я же не успевааааю…

— Возьми мои, — сжалилась хозяйка дома. — У нас же вроде нога одинаковая? Держи. Вернёшь завтра на консультации.

— Сельмочка! Ты прелесть! — Мила торопливо стала расстёгивать застёжку на второй ноге, но в спешке никак не могла попасть пальцами на выступы фиксатора. Воспользовавшись тем, что одолженные туфли бесхозно остались стоять на полке, ими завладела Надин. Поднеся одну к свету, она завистливо присвистнула.

— Ух ты! Настоящий мерцающий шёлк!

— Это ей, наверное, дядя привёз, да? — произнесла Мила, ловко выхватывая туфлю у подруги. — Ну, как они на мне?

— Да, Анджи недавно был по делам на Мелете, вот и привёз пару…

Мила уже никого не слушала. Повертевшись пару минут перед зеркалом, она посмотрела на часы и стала торопить подругу, хотя и без особого успеха. Надин, словно в отместку, что ей не дали насладиться созерцанием мечты любой студентки, идущей в ногу с модой, снова завела разговор, что такой хорошенькой девушке, как Сельма, нельзя раз за разом пропускать университетские вечеринки. И через десять дней, как только начнутся каникулы, она обязательно должна быть на празднике конца семестра.

Сельма слушала весь этот поток со свой неизменной чуть детской и наивной улыбкой, лишь изредка поддакивая и соглашаясь. Столичный житель и дочь обеспеченных родителей, Надин с первого курса «взяла шефство» над подругой-провинциалкой. И хотя за четыре года у Сельмы сложилась репутация застенчивой недотроги, Надин и Мила до сих пор не оставляли попыток познакомить её с каким-нибудь симпатичным парнем. Обычно Сельма слушала монологи о печальной судьбе старых дев спокойно, но сейчас откуда-то из глубины вдруг поднялась мысль: «Как же вы мне надоели, клуши!» Но мгновенно спряталась подальше: ссориться с Надин было невыгодно и неразумно. А общаясь лицом к лицу, нельзя думать о человеке одно и при этом говорить совсем другое — как бы хорошо ты ни владел собой, как ни учился контролировать свою мимику и жесты, неприязнь и обман всё равно найдут дорогу наружу. «Будь с нужными людьми искренна, и они к тебе потянутся», — эту истину она усвоила очень и очень давно. Потом, когда подружки уйдут, и до следующего визита у неё будет достаточно времени, чтобы даже тень пришедших мыслей успели изгладиться без следа — она, может быть, и позволит чувству неприязни вернуться в сознание. Но не сейчас, ни в коем случае не сейчас.

Тем временем Надин закончила словами: «В общем, хочешь того или нет — ты всё равно идёшь! Нечего киснуть дома, когда жизнь проходит!» — и соизволила увидеть нетерпение Милы. После чего неторопливо подхватила сумочку и вслед за подругой зацокала шпильками каблуков по ступеням лестницы на улицу, не заметив облегчения, которое всё-таки прорвалось на лицо Сельмы.

Захлопнув дверь, Сельма шумно выдохнула и вытерла со лба пот: если Надин чего-то хочет, её не остановит даже конец света. А сейчас вдруг втемяшилось устроить личную жизнь сокурсницы, и вот уже целый семестр она ведёт планомерную осаду, перемежаемую штурмами и атаками навроде сегодняшней. Даже, между прочим, не поинтересовавшись мнением самой Сельмы! Девушку снова начала душить злоба, и чтобы успокоиться, она решила выйти на балкон.

Невидимая за чуть приоткрытым окном с зеркальными стёклами, Сельма медленно задышала, наслаждаясь шуршанием липы перед балконом. Как ей не хватало деревьев во время жизни на Перекрёстке… Она и эту квартиру выбрала именно за то, что второй этаж дома совсем скрывали липы, растущие вдоль дороги. Сельма слушала звуки сонного спального района, крики детей с игровой площадки на углу и каждой клеточкой тела ощущала, как к ней возвращается чуть ленивое и благодушное настроение, потревоженное неожиданным визитом сокурсниц.

Внезапно снизу послышались голоса Милы и Надин, которые спешили к подземке по дорожке вдоль её дома.

— … а Сельма у нас во всём везучая.

— Точно. Всё-таки есть, наверное, что-то в этих провинциях, если там…

Дальше Сельма не слушала. Злоба, которая казалось ушла, накатила с новой силой. Захлестнула так, что в глазах потемнело и захотелось прыгнуть прямо с балкона, только чтобы вцепиться этим дурам в горло и задушить обеих. Да знали бы они, из какой она провинции!

Свою родину Сельма ненавидела. Младшая дочь в семье фермера, обрабатывающего свой клочок поля на Земле Неда Лудда. Самом счастливом из миров Содружества, оплоте благопристойности и веры, отказавшемся от соблазнов цивилизации. Где даже поля обрабатывались волами, а не тракторами. И где тяжёлый труд входит в детскую жизнь очень и очень рано… Бесконечные поля пшеницы и рыжего астриса, идущего на экспорт. А между ними в хибарах живут батраки и вольные фермеры, отличающиеся друг от друга лишь правом самостоятельно возить собранный урожай торговцам да заезжать в лавку при космопорте. А в остальном — одинаково нищие и полуголодные.

Странная шутка наследственности сотворила рыжую зеленоглазую красавицу, так отличавшуюся своей почти белой кожей среди тёмных и смуглых обитателей Земли Лудда. Что ждало Сельму, останься она там? Судьба такой диковинки была предопределена. Девушка не могла подобно мальчикам пойти в охрану плантаторов или богатых ранчеро, чьи особняки манили своей роскошью. Она не могла завербоваться на расчистку северных джунглей, чтобы через несколько лет вернуться сказочно богатой… или сгинуть, как остальные девяносто девять из ста искателей. До шестнадцати её ещё охраняли закон и традиции, нерушимые даже для самых богатых и влиятельных. Но дальше девочку ждала судьба рабыни-наложницы при какой-нибудь вилле, куда родители с радостью продадут ненужный рот. И счастье, если хозяин окажется хорошим и за несколько лет не превратит цветущую девушку в развалину. А когда надоест — оставит служанкой при доме, а не бросит доживать свой век припортовой нищенкой, готовой продать себя любому за кусок хлеба…

Ей повезло. Разгром пиратов, свирепствующих вдоль границы, превратил до того никому не нужную, хотя и богатую рудами планету на самой границе (которая даже в реестре теперь числилась как Перекрёсток), в удобный порт и перевалочную базу для торговли между Империей и Содружеством. А после войны Империи и Соединённых Миров для Перекрёстка настал «золотой век»: теперь через него шли грузы не только в центральные миры, но и все те товары, для которых Содружество стало торговым посредником между непримиримыми врагами. Заводы и верфи росли как на дрожжах, естественного притока иммигрантов уже не хватало. Потому-то по окрестным системам и поехали вербовщики, покупавшие и нанимавшие людей. Сельме в тот год исполнилось пятнадцать…

Девушка приглянулась «менеджеру по набору персонала» сразу, потому-то он и купил её вместе с остальными подростками. Все стороны остались довольны: девушка тем, что покидает постылый дом навстречу новой судьбе, родители получали изрядную по местным меркам сумму, которую вновь нанятый работник вместе с оплатой проезда и обучением специальности должен будет отработать семилетним контрактом. А толстяк-вербовщик сэкономленными деньгами, половина которых пойдёт ему в премиальный фонд… и хорошенькой девочкой, которая скрасит ему обратную дорогу — планетарные законы перестают действовать, едва корабль покидает атмосферу. Чем удачливый покупатель и поспешил воспользоваться сразу после старта. И не забывал вкушать приятный плод всю дорогу до Перекрёстка, пока не сдал «товар» в заводское училище.

…Фуршет подходил к концу, и все присутствующие, ещё недавно монолитным коллективом внимавшие торжественным речам о подписанном контракте, о будущем завода и прочим положенным в таких случаях благоглупостям, понемногу стали расходиться по группкам. Сельма осталась в одиночестве: Мишель куда-то исчез вместе с прочими младшими инженерами и менеджерами, набиваться в компанию к старым хрычам из руководства она не собиралась, а остальные девушки её сторонились. Неприязнь была взаимной: шлюх на такие мероприятия таскать было не принято, но молоденькие спутницы младшего персонала вполне успешно их заменяли. Сельма относилась к таким «подвесочкам», как их называли на Перекрёстке, брезгливо: если спишь за деньги, даже когда получаешь их не сразу утром, а в виде премий к зарплате или незначительного продвижения по службе — ты ничем не отличаешься от девочек «красного квартала» или опустившихся девиц рядом с терминалом космопорта. «Подвесочки» платили ей той же презрительной монетой: с такой внешностью эта дурочка могла бы зарабатывать бешеные деньги, но гордячка раз за разом «отшивает» таких перспективных клиентов. А если и спит с кем-то — то в подарок берёт лишь безделушки, да и то не всегда.

Сельма на подобные шепотки смотрела снисходительно. Да, пойди она в проститутки — давно бы возглавила местный «рейтинг». Вот только надолго ли? Где те девочки, которые пять лет назад прилетели вместе с ней и соблазнились на предложение «мамы» Марты? Нет, не для этого она сначала завлекала, а потом всю дорогу терпела жирного старого вербовщика. А сдохнуть от гнилой болезни или под одним из матросов можно было и не сбегая из дома. Конечно, судьба «подвесочки» чуть лучше, но и здесь, стоит уйти молодости и красоте, как стремительно опустишься на «дно». И второго шанса не появится, репутация шлюхи останется за тобой до конца жизни. Стоит только один раз переспать за деньги — и обратного пути не будет.

Впрочем, и других дорог у таких как она мало. Выйти замуж за такого же работягу или пойти в криминал — вот и всё. Хотя жизнь тех, кто решит переступить закон, тоже далеко не так сладка, как расписывают её хозяева банд и притонов. Воровка, аферистка — иной карьеры для смазливой мордашки среди теневых воротил не предусмотрено. А закончится всё тюрьмой и высылкой на поселение в рудные карьеры, где за несколько лет загнёшься от рака лёгких или передозировки эскапина. Разве что приглянешься кому-то из главарей, который вытащит тебя из предначертанной колеи. И если сумеешь выдержать, пока он будет пользовать тебя вместе с друзьями, если выживешь — сумеешь скопить себе на скромную старость.

Такая судьба Сельму тоже не устраивала. Хотя, когда Баньши Нен в очередной раз звала в «Цаплю» подходящих девочек и мальчиков для обучения премудростям воровского ремесла, откликнулась Сельма с удовольствием. Вот только длились походы в небольшое уютное кафе недолго — новенькую стали слишком настойчиво звать «проверить выученное на практике» и с «Цаплей» пришлось срочно распрощаться. Сейфы с «мелочью» в виде зарплаты одной-двух заводских смен её не интересовали, а содержимое кошельков младших менеджеров и даже заводской элиты она при желании могла выудить и не нарушая закон. К тому же, стоит только хоть раз что-то украсть, а потом продать или похвалиться перед Нен — и вырваться из цепких пухлых ручек главного среди городских банд поставщика «мяса» уже не удастся. И со своей заветной мечтой придётся попрощаться…

Мечта… Многие ли могут похвалиться тем, что она есть? Не желание купить новую машину или нырнуть в ванну с шампанским, а что-то большое. Что-то, заставляющее тебя отдать душу, спешить, стирая в кровь ноги, отвечать всем не верящим: «А я всё равно смогу!». Её мечтой был дом… Роскошная белая вилла со множеством низко склоняющейся перед тобой прислуги — как у богатых плантаторов и ранчеро, мимо поместий которых они проезжали с отцом по дороге в лавку. Как Сельма мечтала об иных звёздах, которые принесут ей счастье и успешное будущее… И там, когда ночью спину ломило после работы в поле. И засыпая в похожей на гроб каюте транспорта, везущего её к новой жизни. И в комнатке рабочего общежития, когда хлипкая дверь отгораживала от остального мира её восемь квадратов. Девушка говорила себе: у меня получится, я сумею стать богатой, у меня будет такой же!

Пять лет она все свои силы, всю душу вкладывала в мечту. У полуграмотной заводской девочки шансов не было — потому Сельма стала учиться. В рабочих кварталах Перекрёстка жили самые разные люди: молодые и старые, те, кто приехал сюда давно, и те, кого затянули из других миров заводы и верфи недавно. Эти люди и стали её наставниками. Кто от скуки, некоторые по доброте… а кто-то и за деньги.

— Крошка, тебе сегодня повезло, — подошедший незамеченным Мишель оторвал её от размышлений. — Сам главный инженер пригласил нас на вечер.

— Милый, ты ничего не путаешь? — голос и лицо Сельмы источали яд гадюки, смешанный со льдом. Мальчик всерьёз думает, будто ради его карьеры она пожертвует своим шансом найти себе подходящего мужа или состоятельного покровителя, который поможет ей убраться с этой вонючей планеты-завода? — Шлюхи вон в том углу. А я здесь не для этого.

Мишель знал все прекрасно. И что Сельма сама выбирает друзей на день и компанию на ночь, и что таких, как Сельма, приглашают для «атмосферы», поддержать умную беседу. И сделать вид, будто и остальные девушки здесь, как и положено в приличном обществе, красивые спутницы, прекрасные дамы — и не более. Но упускать свой шанс оказать шикарную услугу второму человеку на верфях из-за строптивости какой-то заводской девчонки парень не собирался.

— В общем, так. Или мы едем — или здесь ты больше не покажешься, так и знай. Я лично позабочусь, чтобы тебя больше никогда не пустили в приличное общество, — Мишель попытался ухватить её за руку, обжёгся о презренье и бешенство в глазах… и, повернувшись спиной, демонстративно двинулся к столику, где расположилось начальство.

Если бы взгляд мог убивать — Сельма прикончила бы этого слизняка прямо здесь, пока он шёл к своим старшинствующим развратникам. Мужики — этим всё сказано! Все они видят и требуют только одного! Чтобы не сорваться, девушка вышла на веранду. Тёплый ночной воздух вернул ясность мысли и слегка успокоил. Проклятье, опять всё закончилось тем же самым. Теперь придётся приручать нового остолопа, а время утекает. Сколько она ещё сможет вот так независимо ходить и искать своё счастье? И когда ей придётся похоронить мечту и женить на себе какого-нибудь идиота из среднего класса? Чтобы до конца жизни, как там ей говорил один старик про место женщины? «Kinder, Kuche, Kirche[5]»?..

— Пани скучает? — раздался за спиной незнакомый голос.

Что, кто-то решил подойти к ней напрямую? Так сказать «снять девочку без посредников»?

— Пани собирается домой. Потому что не хочет раздвигать ноги как приглашённые шлюхи, — со злобой сказала она.

— Туше[6], — засмеялся несостоявшийся «кавалер». И Сельма, раз уж незнакомец не обиделся на грубость, повернулась, чтобы посмотреть на внезапно возникшего собеседника.

К удивлению, тот оказался совсем не таким, каким она себе его представила по голосу. Не молод, но показать этого не боится — по крайней мере, седину в русых волосах не закрашивает. Из тех, кто достигнув определённой поры, словно застывает: такие мужчины остаются неизменными и в сорок пять, и в пятьдесят, и в шестьдесят. Лицо самое обычное, рост средний… Вот только фигура не к месту: комплекция стоящего рядом с ней мужчины в очень дорогом, хотя и неброском, костюме больше подошла бы грузчику или борцу — но никак не менеджеру, члену совета директоров или кто там ещё приходит на сборища вроде сегодняшнего. А ещё ощущение Власти. Не барской властности, не привычки гонять подчинённых и раздавать команды. От незнакомца исходило то царственное ощущение силы, которое заставляет всех склоняться перед собой, признавая право владыки карать и миловать.

Мужчина тем временем продолжил:

— Но вы правы. Гостеприимство здешней дирекции мне тоже изрядно надоело. Неделю уже… Едва заключили предварительное соглашение — стали совать шлюх в подарок…

Так это же… На какое-то время Сельма перестала понимать, о чём говорит неожиданный собеседник. Это же тот самый представитель банков Авроры, подписанию договора с которыми и был посвящён сегодняшний банкет! Сельма почувствовала себя маленькой девочкой в церковной школе, с которой внезапно заговорил сам пастор.

— …а вот и они пожаловали, — слова гостя вернули её обратно в реальность. Посмотрев на другой конец веранды, Сельма увидела вице-президента, главного инженера, главного менеджера и всех прочих главных, которые в обрамлении свиты кучкой стояли рядом с выходом в зал и делали вид, что вышли подышать свежим воздухом. — Сейчас опять приставать будут… пани, а давайте сбежим? Предлагаю составить мне компанию в «Лагуне».

Сельма замерла в нерешительности. С одной стороны, предложение было на грани допустимого. С другой — хоть раз попасть в самый престижный ресторан всего континента…

Увидев колебания девушки, мужчина улыбнулся:

— Обещаю, приставать не буду. Слово пана Анджея! А ещё никто не говорил, что Анджей нарушил своё слово, — и, подхватив девушку на руки, лихо перепрыгнул через перила веранды в ночную темноту.

…Вечер они закончили в его номере, утомлённые среди подушек, за бутылкой шампанского и рассуждениями о творчестве Шекспира. А потом Анджей увёз её к себе на Аврору, где представил как дочь одного из своих дальних знакомых. Он же купил ей для встреч эту квартиру, а узнав, что девушка мечтает учиться, помог поступить в университет. Сокурсницы давно ушли, но Сельма продолжала стоять, прислонившись к окну. Ничего не видя от слёз и внезапной горечи, которая пришла вместе с воспоминаниями.

Впрочем, к следующему дню Сельма уже справилась с воспоминаниями и на учёбе старалась вести себя как ни в чём не бывало. Разве что срывалась то на одного, то на другого из сокурсников, но этим сегодня никого было не удивить: в эту сессию решался вопрос, кто станет счастливчиком и останется ещё на три года, а кто через год получит диплом специалиста и навсегда покинет «alma mater». И нервы у всех были на пределе. А ещё через два дня, сразу же после сдачи первого экзамена, её попросил приехать Анджей.

К удивлению девушки, хозяин дома не встретил её на пороге, а дал гостевой пароль от охранной системы и сказал, что ждёт в кабинете. Но когда Сельма наконец до него добралась, удивление возросло ещё больше: первый раз она увидела захмелевшего Анджея. Да она скорее готова была представить Милу, на развес торгующую эскапином — чем Анджи в таком состоянии! К тому же на столе рядом с ним стоял не коньяк или марочное вино, а бутылка водки. И пил он из коньячного бокала, что для такого гурмана и ценителя, как пан Анджей, уже не лезло ни в какие ворота! Почему-то рядом стоял второй бокал, также наполненный водкой, но накрытый куском чёрного хлеба.

Анджей жестом показал ей сесть на диванчик напротив, залпом допил бокал и с силой поставил его на стол. После чего с тоской посмотрел на девушку и сказал:

— Знаю, что отвлекаю. И что у тебя скоро важный экзамен… Дочка, ты уж прости старика. Мне сейчас очень нужно, чтобы хоть кто-то был рядом…

Сельма фыркнула: как же, старик. Месяц назад выкинул из кафе двух парней, вздумавших поиздеваться над парочкой за соседним столом — и даже не запыхался. Да всем бы быть такими «стариками». Но Анджи, кажется, даже не заметил её насмешки. Он налил себе ещё водки, выпил и начал говорить:

— Ты слышала про Альбию?

Сельма кивнула. Небольшой мир, расположенный в облаке, которое разогревали два голубых гиганта. Навигация там затруднена, лишь по сигналам опорных маяков можно совершать прыжки — да и то лететь много дольше, чем в нормальных районах. А без маяков долгий полёт на досветовых скоростях. Но система навигации там была — сквозь облако шла граница Империи и Содружества, и каждое из государств опасалось скрытного удара сквозь сложный участок границы. Именно при создании навигационной сети и обнаружили случайно Альбию, небольшой кислородный мир в самом сердце облака. Планета не интересовала никого несколько десятилетий — пока не выяснилось, что это одно из немногих мест, где приживаются кустарники радужного кофе. И на пустые земли Альбии хлынули сначала поселенцы, а потом и разного толка сектанты, хотевшие спрятаться от внешнего мира в какой-то затруднённый для доступа уголок. Но при этом не желающие суровых трудностей необжитых миров за пределами изведанных пространств.

Чуть больше полугода назад одна из сект подняла мятеж и, уничтожив имперский гарнизон, сумела к тому же взорвать маяки. Рассчитывая к моменту, когда космофлот Его Императорского Величества сумеет пробиться к планете, так укрепить оборону, что захватить Альбию снова будет не по зубам. Сценарий вышел иным: Совету Прокураторов отнюдь не улыбалось получить под боком вооружённых и агрессивных фанатиков. И имперский флот, получив доступ к пограничной сети Содружества, был на орбите Альбии всего через шесть месяцев. Когда сектанты ещё не успели подавить очаги сопротивления и справиться с партизанами, не говоря уж об укреплении космической обороны. В университете на последней лекции по политологии их группе, рассказывая о помощи со стороны Содружества, все уши прожужжали про «пример положительной динамики развития добрососедских отношений». Но Анджи ничего этого девушка пересказывать не стала — тому было достаточно, что Сельма понимает, о чем идёт речь.

— Сегодня я узнал, что там погиб Андрей… — Анджей вдруг встал. Несмотря на выпитое, его движения были чёткими и отточенными. Сельма бывала в кабинете не раз, но то, что рядом со столом скрыт сейф, она увидела впервые. Анджей достал оттуда кристалл псевдоалександрита и маленькое колечко на женскую руку. Присмотревшись, можно было увидеть, что колечко сделано из обрезка стальной трубы, куда вставлен осколок того же тёмно-фиолетового камня. Правда, кристалл заинтересовал Сельму куда больше: даже сейчас он стоил изрядные деньги, а пока лет пятнадцать назад не открыли секрет свечения псевдоалександритов, за такой камушек можно было купить космокатер в полной комплектации. И, как говаривал на Перекрёстке их сменный мастер, «останется на выпить и закусить». А если внимательно оценить огранку… да камушек явно из большой друзы. Интересно, сколько стоил весь комплект? Тем временем Анджей сел обратно в кресло, налил ещё водки, и положив перед собой камень и кольцо, начал рассказывать.

— Нас было пятеро друзей. Вольные геологи, лихие парни, которым сам чёрт не брат. И наш ангел-хранитель Анита… регулярно выхаживавшая то одного, то другого, когда мы притаскивали в себе на базу очередную гадость из сельвы… Андрей приезжал к нам сюда, на Аврору, и каждый раз шутил, что вот выпьет чарочку на поминках старого жлоба и сразу приударит за Анитой — ей даже не придётся привыкать к имени нового мужа. А Анита только смеялась и обещала выпороть охальника хворостиной…

Анджей допил содержимое бокала, потом непонимающе посмотрел на опустевшую бутылку и достал откуда-то из под стола вторую. Налив себе новый бокал, он снова залпом выпил половину — но, судя по всему, дальше лёгкого хмеля водка его не брала совсем.

— Роберт, Али, Соломон, Анита… и вот теперь Андрей. Я последний… К чёрту! — он с яростью кинул бокал об стену, залив водкой дорогие обои. — Почему я отложил поездку! Я бы успел, и вдвоём бы мы выкрутились! — и добавил так тихо, что Сельма едва разобрала слова. — Как я посмотрю в глаза детям? Что я скажу? Что пока дядя Андрей умирал, я пил вино и развлекался?..

Сельма начала говорить какие-то слова утешения, какие-то нежности и глупости… Но в голове не переставая билась мысль: что же такое хранится в сейфе? В кабинете стоял класс «Экстра плюс», уж за это-то она после «Цапли» поручиться могла. Неуничтожимый и невскрываемый. Зачем он в доме, напичканном самыми совершенными охранными системами? И в районе, где жили денежные мешки, а воров не видели задолго до того, как был построен первый особняк? Наконец слова, какие можно и нужно, были сказаны — и в комнате повисло молчание. В этот момент девушка не выдержала: она спросила разрешения и, не получив ответа, решилась посмотреть так. А заглянув, не сумела удержать возгласа удивления.

Сельма, конечно, знала, что Анджей богат, но настолько? Как почти закончивший учёбу специалист по древностям и редкостям, она могла узнать и оценить многое из лежащего перед ней. Вот это — «сотворитель счастья» с Синей лазури, а это — явно вещица Предтеч. А здесь лежат ритуальные ножи асангов, полный комплект. Хотя даже планетарный музей Авроры, один из самых известных и богатых в Звёздной Ойкумене[7], имеет лишь разрозненные клинки… И таких сокровищ в сейфе не один десяток — неудивительно, что пан Анджей озаботился дополнительной защитой.

Вот только лежат они в какой-то странной последовательности и вперемешку с вещами, которым в сейфе явно не место. Скарабей аж с самой Старой Терры рядом с разбитым коммуникатором, а в ячейке с бриллиантом дешёвенькая репродукция какой-то картины, которой цена пол-экю за пачку. Сельма уже хотела было задать вопрос «почему» — как Анджей ответил на него всего двумя словами: «Это память». После чего попросил девушку пересесть обратно на диван и, заслонив клавиатуру собой, закрыл хранилище.

Снова вспомнила о сейфе Сельма через неделю. Вернувшись с вечеринки, где за ней весь вечер пытались ухаживать двое студентиков с соседнего факультета, девушка швырнула об стенку босоножки и букет с цветами. Она снова была в тупике. Что её ждёт после диплома? Те же «Kinder, Kuche, Kirche»? Разве что мужем будет не задрипанный менеджер, а обладатель университетского диплома. Да отдыхать раз в год она поедет не в чахлый парк природной зоны Перекрёстка, а на курорт Зелёных Озёр. Подтирая при этом сопливые носы детишек и лебезя перед мужем. Открыть своё дело? Но на это нужны деньги, а взять их неоткуда. У Анджея не попросишь: если уж этот скряга даже своей дочери флаер подарил только на свадьбу, а сына заставил работать простым инженером — любовнице денег он не даст тем более. Да и охладел он… Когда последний раз ночевал у неё? К тому же это обращение — «дочка». Нет, раздуть страсть она сумеет снова, вот только надолго ли? Сколько сможет ходить по лезвию ножа, пока не останется только с этой квартирой, стипендией и какой-нибудь подачкой на прощание? А ведь любая вещь из сейфа помогла бы ей…

На этой мысли Сельма замерла. Ведь можно восстановить код! Такие сейфы не имеют всяких опознавателей ДНК и прочей дребедени, которую легко обойти — только несколько сложных кодов. Сидя на диване, она видела в зеркале, как двигается рука Анджея — и благодаря тренировкам в той же «Цапле» может восстановить эти движения… А гостевой пароль Анджей отменить забыл… А самого хозяина дома не будет ещё месяц…

На подготовку ушло целых семь дней и сейчас, глядя на раскрытую дверцу, девушка не могла поверить в свой успех. У неё получилось! Сначала войти в дом, а потом добавить в список разрешённых для посещения без хозяина ещё одну комнату. Старуха Нен учила хорошо, но главное — тот знакомый из техслужбы завода не соврал. Когда хвалился перед девчонкой, что до Перекрёстка работал настройщиком защитных систем и обнаружил никому неизвестную «дыру». И система, неприступная снаружи, поддалась изнутри. Много она брать не будет — и заметнее, и трудно провезти. Пожалуй, четырёх вещиц ей хватит… Тут взгляд упал на несколько недорогих колец и серег рядом с фотографией какой-то высокой кудрявой девушки. Это тоже пригодится — можно заложить в ломбард, чтобы продержаться, пока она не выйдет на подходящего покупателя.

Следующий шаг тоже был продуман заранее. В ту же ночь Сельма села на лайнер «Лотос», а всем сокурсникам за несколько дней до этого сказала об отъезде на Зелёные Озёра — отмечать удачную сессию. Главным было то, что «Лотос» принадлежал Соединённым мирам, являлся их территорией, и конечным пунктом был Гилеон — одна из крупнейших торговых планет Соединённых миров, и при этом лайнер был популярен среди отдыхающих Авроры. Конечно, при посадке всех проверяла таможня — но летевших на Озёра проверяли поверхностно. Да и постаралась Сельма попасть к знакомому таможеннику, ещё по прошлой поездке запомнившим, что девушка — знакомая самого пана Анджея… про драгоценности в двойном дне чемодана хмурому усатому дядьке знать не обязательно. Так же как и то, что на Озёрах сходить она не собирается: билет на предъявителя, спрятанный там же, позволит не покидать лайнер до конца маршрута.

Сельма боялась до самого последнего момента, хотя внешне и оставалась весёлой, шутила и смеялась. Обнаружат, остановят, арестуют. И лишь когда «Лотос» вышел за пределы атмосферы, она позволила себе бешено и радостно расхохотаться, благо одноместная каюта это позволяла. У неё получилось! Она всё-таки смогла! И теперь лайнер уносит её в рай! Рай, который она построит своими руками! Но истерика длилась недолго — и когда стюардесса пришла проверить готовность пассажирки к прыжку, Сельма уже спокойно лежала на кровати: улыбаясь и рисуя себе счастливые картины будущего, которое обязательно ждёт её на Гилеоне.