Дорога в Сокольники

Глава 3

Владимиру Ильичу нравились запахи весны: сырой дух разбуженной плугом земли, аромат травы, медовый запах желтых цветов одуванчиков. Может быть, потому пальма в кадке, стоящая в его кабинете, была ему дорога. Среди холода и снега пальма была напоминанием о весне, от нее пахло землей и травой. Владимир Ильич сам поливал пальму и влажной тряпкой протирал ее листья.

Он вообще привык к своему кабинету, и окружающие его вещи стали как бы одушевленными. Он любил кафельную печку, особенно, когда она была теплой и можно было прижаться к белым плиткам щекой и ладонями. Любил свое жесткое рабочее кресло с плетеной спинкой. А зеленая лампа, удивительно похожая на ту, что Надежда Константиновна привезла ему в Шушенское, напоминала молодые годы. Только стенные часы он недолюбливал: часы то отставали, то убегали вперед, сам же Ленин был человеком чрезвычайно пунктуальным и дорожил временем.

Когда Владимир Ильич заходил в свой кабинет, то испытывал прилив сил. Приходилось решать множество вопросов, из которых добрая половина казалась неразрешимой. Все время прибывали телеграммы с фронтов, из губернских городов, с заводов.

Вот и в этот день Владимир Ильич, как всегда, работал напряженно. Но его не покидала мысль о Карле и Розе — организаторах Коммунистической партии в Германии. Он как бы видел их перед собой, слышал их голоса. Они жили в его памяти, в его сознании, и вместе с тем их уже не было, не существовало. Горечь подступала к сердцу… Хотелось снова и снова думать о них, но неотложные дела требовали внимания, отвлекали, уводили Ильича от погибших товарищей… Деникин, Юденич, Колчак… Северный фронт, Восточный… Стоят заводы, разрушен транспорт, не хватает оружия… Осьмушка хлеба, тонкая, как осенний лист… Карл, Роза…

В кабинет беззвучной походкой вошла Лидия Александровна Фотиева — секретарь Ленина. Сообщила, что вся Москва со знаменами и транспарантами вышла на улицы — началась демонстрация против злодейского убийства немецких коммунистов.

Владимир Ильич отодвинул кресло, встал и вышел из-за стола. Некоторое время, потирая руки, он ходил по кабинету.

— У Московского Совета депутатов состоится митинг, — сказала Фотиева.

— Я еду туда! — Владимир Ильич сразу принял решение. — Пусть приготовят автомобиль.

— Только не простудитесь. Наденьте, пожалуйста, кашне, галоши… — убеждала Лидия Александровна: она аккуратно выполняла наказ Надежды Константиновны оберегать здоровье Ильича.

Чтобы не мешать демонстрантам, автомобиль ехал по краю мостовой. Снег валил хлопьями, и в этом летучем белом месиве, как языки пламени, реяли кумачовые знамена.

Владимир Ильич опустил глаза и увидел пепельницу с вензелем Николая Второго. Каждый раз эта принадлежность автомобиля вызывала у него раздражение.

— Товарищ Гиль, — сказал он шоферу, — категорически прошу вас убрать эту царскую пепельницу. Во-первых, я не курю, а во-вторых, больше всех русских царей ненавижу Николашку — «хозяина русского народа».

Автомобиль поравнялся с Московским Советом и остановился напротив подъезда.

— Ленин… Ильич… Ульянов… — горячий шепот прошел по рядам демонстрантов, когда Владимир Ильич решительным шагом направился к дверям Моссовета.