Дороги в тенях

Глава первая

Под артефактами обычно понимают объекты, обладающие некими особыми, уникальными свойствами, происхождение которых необъяснимо методами современной науки…

Отчет о проделанной работе, часть 1.

– У них тут… – сказал я и замолчал.

Слов не было. В таких корпусах мне бывать еще не приходилось и к этому зрелищу я готов не был.

– Да, картинка невеселая. – согласился сзади Фриц.

– Как можно так жить?

– Вот так, как ты видишь.

Полутемная линия, еле-еле освещенная тусклыми светильниками, была замусорена чуть ли не по щиколотку. Стены покрывали надписи, которые я даже не пытался разобрать. Вонь тут, наверное, стояла такая, что глаза слезились и я про себя порадовался, что шлем герметичен. Привычные травяные панели были нездорового, желтоватого цвета. То-ли трава была чем то больна, то-ли ей не хватало света. Хотя такого быть вроде бы и не должно. Она и в полной темноте расти может, была бы вода в воздухе.

Я подошел к панели, присмотрелся.

– Они их здесь вместо туалетов используют, – сказал Фриц. – Я сам видел.

“Они” попались нам за первым же поворотом. Компания из нескольких человек сидела прямо не грязном полу. Никто не говорил ни слова, они просто сидели, молчали и жевали что-то, тупо глядя перед собой. На нас никто из них не обратил никакого внимания.

Фриц прошел прямо посередине коридора, я следом, стараясь никого не задеть. Коридор вывел нас на соседнюю линию, чуть лучше освещенную и даже с каким то подобием рекламы убого выглядящего магазинчика.

Неизвестно откуда вынырнул худой, как палка, мальчишка и что-то быстро-быстро забормотал. Я не очень понял, чего он хочет.

– Фриц?

– Пошли. Не обращай на него внимания, а то не отцепится.

– Чего он хотел?

– Это сутенер. То-ли свою сестру предлагал, то-ли себя самого, я не понял.

Мусора здесь было чуть меньше, чем в проходе. Мой напарник равнодушно обошел лежащего человека, даже не посмотрев на него, задумчиво посмотрел на стену и сказал:

– Вот здесь она проходить должна… Но этих панелей здесь раньше не было.

– Сбить? – спросил я.

– Нет. Мы их не ставили и нам неизвестно, почему они здесь.

– Вмрли тма, – скороговоркой пробормотал увязавшийся за нами мальчишка. – Все вмерли. Блели… Пршли сырые, заделали всо.

Фриц резко повернулся к нему. Спросил:

– Серые? Патруль?

– Птруль, птруль…

Фриц с досадой выругался.

– Ху им за шиворот! Опять патруль с эпидемией по-своему разобрался. Диспетчер, на связь!

Пока Фриц излагал диспетчерскому отделу ситуацию, мальчишка сел у стены, закинул в рот какой-то белый комочек и заработал челюстями.

– Фриц?

– Ставь ограждение.

Я повесил в воздухе четыре маячка, между которыми загорелась голографическая сигнальная лента.Фриц тем временем вытащил плазмомет, направил его в стену и нажал на кнопку спуска. На панели мгновенно возникло ослепительно-белое пятно. Потом керамопласт поплыл. Когда в отверстие можно было просунуть руку, Фриц прекратил плавить стену. Та быстро остыла.

– Свет.

Нагрудная фара у нас с ним одна на двоих и она обычно закреплена на моем комбинезоне. Отцепив ее, я просунул ее в прожженную дыру и включил. За панелью был такой же коридор, как тот, из которого мы вышли на эту линию. В нем точно так же сидели вдоль стен люди, но никто из них не шевелился, причем уже давно. Трупы… Меня чуть не стошнило и я отвернулся.

– Убирай лампу и готовь плазму. Надо выжечь здесь все. Только сначала санслужбу дождемся.

– А что здесь было?

– Эпидемия. Медики, видимо, не справились и патруль разобрался сам, как мог.

– Вот так? Взяли и заварили весь отсек?

– Ха! Зврилы всо… – пробормотал мальчишка от стены. – Зврилы, кто мог хдит шли, стальные стлись.

– А что им было делать? Карантин. Либо так, либо эпидемия распространяется по сектору, потом по корпусу. С этим строго, Василий! Если у тебя температура поднимется до тридцати восьми, твой сканер сам отправит сообщение в медслужбу и хрен ты из комнаты выйдешь, пока тебя не обследуют. Даже пожрать не выпустит.

Умом я это понимал, но чтобы вот так закрыть в гробу с керамопластовой крышкой всех, кто в нем оставался и не мог выйти… А они даже не пытались что-то сделать, сломать перегородку. Сели вдоль стенок и стали ждать смерти. Вот это в моих мозгах не помещалось.

…

Двое в таких же, как у нас комбезах, только белого цвета, появились из-за угла и направились к нам. Фриц показал рукой на прожженную стену. Один из медиков заглянул в отверстие, вытащил из сумки небольшой черный цилиндр, размотал кабель и засунул прибор в отсек.

Я смотрел, как медик сделал несколько жестов в операционном поле визора и долго стоял, глядя перед собой. Потом он сказал:

– Готово. Давайте, ребята. Выжигаем, вскрываем и нам нужно будет пройти по боксам.

Фриц поднес к дыре ствол и включил плазмомет. Внутри засветилось красным. Трупы горели. Через четверть часа заряд его батареи кончился. Фриц сделал мне знак, чтобы я сменил его и ушел заряжаться. Когда он вернулся, на зарядку ушел я. Так мы с ним и менялись, пока перегородка не потемнела от жара и один из медиков не остановил нас.

– Достаточно. Теперь проход для нас.

Как скажете… В две горелки мы с Фрицем за несколько минут вырезали из стены квадрат размером метр на метр. Оттуда ударила волна раскаленного воздуха, которая ощущалась даже сквозь комбез. Медик присел и полез внутрь. Я направил ему вслед свет фары. Тела в коридоре после плазмы выглядели обугленными головешками. Медик прошел по коридору, вернулся, выбрался обратно и сказал:

– Работы много.

Фриц только плечами пожал. Зачем еще техслужба нужна? Работать…

Ушли мы оттуда только к утру. Нас сменили две освободившиеся бригады, а мне и Фрицу мастер, выслушав наш доклад, объявил два оплачиваемых выходных в качестве награды за сверхурочную работу. Фриц намекнул ему, что он не против и еще одну смену отработать, шли бы только рабочие часы, но Ион Большой слушать его не стал. Он вообще никогда не менял решений. Сказано два выходных, значит два выходных, гуляйте.

Ну а третий день и так был выходным, по рабочему графику. Мы с Фрицем переглянулись и не сговариваясь направились прямо в развлекательную зону.

…

Холодное синтетическое пиво по-моему ничем от натурального не отличалось. Тот же вкус, то же похмелье, если перебрать. Впрочем, перебрать на нашу социалку было трудновато. Я копил кредиты, чтобы отправить перевод отцу на Новую, а Фриц… я даже не знал, зачем они ему. На билет с планеты, что-ли? Но спросил я его не об этом.

– Слушай, напарник, а за что тебя из “Интерплана” выкинули?

Он посмотрел на меня, потом в кружку, как будто там было что то интересное и я уже думал, что он не ответит. Но он ответил:

– Есть такая планета: Фар Хейвен. Мы там стояли… У нее ограниченная пригодность к освоению, но полезных ископаемых на ней – как нигде. Самородная медь, металлы группы платины, руды лантаноидов и редкоземов… Жизнь под куполами. Там каторга, Василий, ее и охраняли. Так случилось, что двое каторжников застряли в одном из перерабатывающих комплексов. Не смогли эвакуироваться перед пыльной бурей. Еды у них там не было, а бури длятся не по одному месяцу. Я с еще двумя рядовыми был в патруле и нам передали приказ немедленно возвращаться на базу. Сразу после этого приказа я поймал сигнал с комплекса. Попытался еще раз связаться с базой – не получилось. Буря уже начиналась и я принял решение вытащить их.

– Вытащил?

Фриц отпил пива, затянулся сигаретой. Сказал:

– Вытащил. Успели вернуться. Уже песок с неба летел, когда в ангар въехали. Каторжников в барак, меня под суд. Я же приказ нарушил. Сказано было: “немедленно”. Ну и в отставку, “по чистой”.

Я кивнул. Никого в данной ситуации не волновала судьба двух человек. Солдаты “Интерплана” при охране мест исполнения наказаний считаются выполняющими боевую задачу, то есть Фриц не выполнил приказ в боевой обстановке. Ему повезло, что так легко отделался. Видимо плохую связь признали смягчающим обстоятельством.

– Повезло.

– Повезло… Жалею сейчас.

Неожиданно Фриц сказал:

– Мадлен от меня ребенка хочет.

Я аж поперхнулся пивом.

– Ну я… Даже не знаю, что тебе сказать.

– А что тут скажешь?.. У них генофонд убит после переселения. Видел этих жвачных на двадцатом?

– Видел.

– Они ведь все граждане, стажер. Все, до одного. Потомки тех, выселенных. Внешне, с виду, нормальные, а мозгов… Такие дефекты обычно выявляются на стадии беременности, но не всегда. Нормальных детей, без видимых пороков, где-то четверть всего рождается. Из них половина – вот то, что ты видел. Им на все наплевать. Была бы жвачка, да вместе посидеть, да на рекламу повтыкать. Но они граждане, право голоса у них есть и если Администраторум захочет что-то изменить здесь, у него не получится. И таких уровней, как двадцатый, много. Есть и такие, куда только с охраной ходить можно. Патруль вызываем.

– Деградация.

– Точно. Теперь понимаешь, почему физические наказания только к гражданам применяют? Они по-другому не понимают. Проблема в том, что им заняться нечем. Работы нет. Может, и не так быстро процесс бы шел. В гражданскую службу попасть, или в Патруль, или в медики, для них – это как в лотерею выиграть. Туда отбирают лучших и отбор идет с детства. Остальные от безделья тупеют и получается то, что ты наблюдал. А техников, или там к примеру биоподдержку, комплектуют мигрантами. Поэтому те, кто хочет ребенка, и ищут… среди приезжих (конечно кроме “жвачных” – этим без разницы, что у них получится). Но все равно риск родить мутанта очень большой. В этом случае аборт, а если абортов три, то принудительная стерилизация. У Мадлен их уже два было.

– Последний шанс, значит?

– Последний. А у меня двое детей уже есть, на моей родной планете, на Хаузе, откуда я в “Интерплан” завербовался. Пятнадцать лет службы – гражданство Терры. Для них и хотел его получить. Нормальные дети, без отклонений. Я их, наверное, и не увижу уже.

Фриц заглянул в кружку, допил пиво и сказал:

– Пойду-ка я отдыхать. Не мешки таскали, но все-таки сутки на ногах, а мне уже не двадцать лет. Ты-то сиди еще. Спешить некуда. Три выходных подряд редко бывает.

– Я бы все-таки попросил вас немного задержаться, – послышалось из-за спины.

Голос был знакомый. Я обернулся.

Глава вторая

Далеко не все рейдеры являются преступниками, какими их привыкли считать в жилых зонах…

Отчет о проделанной работе, часть 3.

Без бронежилета и шлема Студент выглядел не то, чтобы странно, а… непривычно, что-ли? Высокий, плотный, слегка сутуловат. Видно было, что здесь ему непривычно, да и рука у него постоянно тянулась к боку, как будто нащупывала автомат. Оружия, разумеется, не было. Рука опускалась, но потом снова пыталась нащупать его. Впрочем пиво из его кружки убывало с пугающей скоростью. Так же, как и у Крига. Этот вообще за один раз поллитра засосал.

– Есть разговор, неграждане, – сказал гвардеец.

Мы с Фрицем промолчали. Потом я спросил:

– Кого опять убить хотят?

– Я серьезно. Посланник просил меня поблагодарить вас за помощь.

– Не за что. Он – я посмотрел на Студента, – сделал больше, чем мы.

– Есть за что. Такие люди, как он, никогда не забывают оказанных им услуг. Однажды вы в этом убедитесь.

– А на Терре он кто? – спросил я.

– Один из исполнительных секретарей Совета. Но сейчас у нас про другое… Вы обсуждали ваш вчерашний рабочий день. Верно?

– Что там обсуждать? – Фрицу явно не нравился этот разговор. Он устал и хотел спать. – Обычный день.

– Вот именно: обычный. Проверка систем выявила неработоспособную вентиляционную шахту. Заслонка-шибер не управлялась дистанционно и вас послали на устранение неисправности. При выполнении работы вы наткнулись на зону карантина, в которой были мертвые граждане. Вашим мастерам написана и отправлена докладная на действия патрульных, которые привели… Вот сейчас внимание! – Криг снова отпил из кружки изрядный глоток. – Привели к несогласованности действий служб. То есть Патруль должен был сообщить об организации карантина, но не сделал этого, в результате чего техники вынуждены были пробивать себе путь к системе ручного управления шибером.

– Ну и что?

– Вас ничего не удивляет? Например то, что ни вашего мастера, ни его начальство нисколько не волновала судьба оставшихся в закрытой карантинной зоне граждан? Тристо тридцать девять человек, сжигать трупы которых вы закончили только утром. Они не интересуют даже санитарно-эпидемическую службу, потому что эпидемия в секторе была более пяти лет назад и эти смерти не войдут в статистику. Они уже в ней, только обозначены пропавшими без вести.

– Жвачники никому не нужны.

– Именно! Вам это кажется абсолютно нормальным, что их закрыли в отсеке и так оставили?

– Кто хотел выйти – вышел, – Фриц пожал плечами. – Криг, мы что сейчас должны сделать? Оплакать жвачников, или памятник им поставить? Да уперлись мне они в… одно место. У меня своя работа и такой случай у нас не первый и не последний.

Гвардеец откинулся на спинку стула и сделал ладонью жест в сторону официанта. Тот подкатился, снова наполнил его кружку. Я посмотрел с уважением. Умеет пить, ничего не скажешь…

– Я хочу, чтобы вы посмотрели на проблему шире. Есть система, которая потребляет ресурсы, но ничего не производит и не развивается. Меняться она не хочет и не может. Ее деятельность уже привела к гибели планетарной экосистемы и только чудом она не уничтожила и себя саму. Ей безразличны люди, как ее основные составляющие и она существует только для того, чтобы поддерживать свое существование. Последний инцидент, в котором все мы имели счастье поучаствовать, наглядно показал, что для поддержания статус-кво она не остановится даже перед реальной опасностью конфликта с метрополией.

– Хорошо… – Фриц кивнул и посмотрел в пустую кружку, как будто надеясь увидеть что-то на дне. – Посмотрели шире. Что дальше? Криг, ты нам-то зачем все это объясняешь? Я – оперативник технической службы, а это – мой стажер. Мы даже не пешки, мы винтики. От нас ничего не зависит. Мы можем только жечь трупы.

– По двум причинам. Первая: у вас обоих есть и военная, и техническая подготовка. Вторая: я видел вас в деле. Вас и его.

Криг кивнул на Студента.

– Короче! – сказал я. – Криг, не тяни кота за хвост. Если у тебя есть, что предложить – предлагай.

– Извините, – гвардеец слегка улыбнулся. – Я не дипломат, не переговорщик. У посланника попросту больше никого здесь не оказалось, чтобы этот разговор поручить. Ты прав, Василий Петров. Предложение есть.

– Иванов.

– Ах да, извини. Иванов… Я когда был на Новой, там вокруг меня одни Петровы и Ивановы были. У вас там на всю планету, насколько я знаю, 90% людей носят всего шесть фамилий…

– Так уж получилось. Но это к теме наверное не относится?

– Нет. Не относится. Значит предложение… Извольте. Если коротко, то люди уже продемонстрировали на этой планете фантастическую приспособляемость. Сделав окружающую среду враждебной, они смогли выжить не только в резервациях-кластерах, но и в самой этой среде. Вы сами видели, что между кластерами живет достаточно много людей и они достаточно хорошо себя чувствуют в тех условиях, в каких человеку из кластера останется только лечь и умереть. Да, выжить им сложно, многие гибнут, выживает, как известно, самый приспособленный, но те, кто выжил, демонстрируют удивительные качества.

– Какие, к примеру?

– Самый простой пример сидит прямо перед вами и пьет пиво. Сколько ему лет, на ваш взгляд?

Я посмотрел на Студента. Ну не сказать, что он молод, но и не стар. Лет как Фрицу, примерно.

Так я и сказал. Студент усмехнулся.

– Я был в экспедиции, которая расследовала деятельность лаборатории “Единство”. Тогда я как раз и был студентом местной академии внутренних дел. Откуда, вы думаете, такое прозвище? С тех пор прошло больше шестидесяти лет.

– Да?..

Мы с Фрицем посмотрели на Студента, потом друг на друга и наконец на Крига. Тот улыбнулся.

– Я тоже сначала не поверил. Но все так и есть, ядерный магнитный резонанс не обманешь, методика не дает сбоев. Ему под девяносто, хотя биологический возраст в три раза меньше. Он говорил, что у него трижды менялись зубы и я ему верю (Студент кивнул). Аналогов такого в истории человечества нет и не было. И вместе с тем он – человек. Есть заключение местной клиники о уровне изменений стандартного генотипа, в пределах трех десятимиллионных. Допустимый уровень двадцать, так что перед нами не мутант. Как вы, наверное, знаете, к таким вещам, как чистота человеческого генома и эволюция вида, Терра всегда относилась с очень большим вниманием. А мы наткнулись на что-то, чему в рамках современных генетики, социобиологии и смежных наук нет объяснения. Конечно это объяснение будут искать. И вот теперь – собственно предложение: примите в этом участие.

– Но… – Фриц покачал головой. – Мы же не ученые, не биологи какие-нибудь. Как?

– Это не важно. Вы должны стать не учеными, а рейдерами.

Теперь уже покачал головой я.

– Бросить все? Работу, учебу и убежать из кластера?

– Все предусмотрено! – Криг снова подозвал официанта. – Я уже переговорил с Мадлен, она подготовит все необходимые документы. Завтра утром жду вас у нее, повестка будет отправлена. Пока отдыхайте.

…

– Влипли мы, малыш, – сказал мне Фриц вечером.

– Что так?

– А то… Не слезут теперь.

– Так ведь мы еще ничего не решили.

– Будь уверен: решим. Никуда не денемся. Раз уж до гражданской службы дело дошло, значит Криг в этом уверен. А если он уверен, значит с крючка мы уже не сорвемся.

– Завтра посмотрим, что он там на крючок нацепит, – сострил я.

– Мне бы твой оптимизм, малыш… Мне бы твой оптимизм…

…

В этой комнате я бы в первый свой день на Доминионе. Не так уж и давно это было, кстати, но… времена меняются и мы меняемся вместе с ними. Теперь я сидя читал контракт на визоре, неторопливо пролистывая текст. Платная экспертная система, на которую Фриц посоветовал разориться (два кредита в сутки между прочим!) ассистировала, комментируя пункты, разъясняя их значение и последствия их невыполнения. Если будет нужно – подключится для консультации и живой юрист. За отдельную плату, конечно.

Никто не торопит. Мадлен о чем-то разговаривает с Кригом, оба иногда поглядывают на нас. Тут же сидит и Ион Большой, наш мастер. Скучает… Ему надо будет со стороны службы завизировать наши контракты, если мы их примем. Красота.

Контракт, в принципе, стандартный. Соглашение с технической службой кластера о нашей командировке в группу исследования… ля-ля-ля… гаранты… консульская служба Терры… испытательный срок… возможность продления контракта… административные часы… Интересно! Согласно этому контракту, мы на время его действия считаемся находящимися в командировке, причем командировка эта на Терру. А ничего, что туда четыре парсека и лететь минимум два стандартных года? “Ассистент” пояснил, что для командировки не обязательно физическое присутствие на планете. Более того: такие “виртуальные” командировки входят в сроки выслуги, необходимые для получения гражданства! Гражданства Терры…

Да, приманка хороша! Проблема только одна: выжить там, в Промзоне. При этом надо будет не просто сидеть где-то на пятой точке, а работать. Список работ длиннее рабочего поля визора, его приходится пролистывать. Ассистент замолк. На подобное его база данных не рассчитана. Любопытно! В этом перечне нет ничего, с чем я не сталкивался в Ополчении у себя дома. Сбор образцов, сопровождение, защита, охрана, использование и обслуживание технических средств – все это знакомо. Такое ощущение, что его выдрали целиком из нашего полевого устава. Я его конечно дословно не помню, но формулировки очень похожи.

Что там еще? Обращение с оружием… разрешение на открытое ношение в кластерах и вне их… Ну да, наши плазмометы за пределами кластера будут считаться тем, чем они и являются на самом деле. Мобилизационный резерв… приравнивается к военной службе… Еще круче! Мы теперь Патруль можем посылать туда, куда захотим, как и гвардейцы. “Ассистент” услужливо поясняет, что консульство экстратерриториально и все споры с правоохранительными органами решаются с его участием. Командиром до особого распоряжения считается… Ну вот Криг и считается. Тоже командирован, хотя для гвардейца это наверняка понижение. Интересно, он об этом знает? Наверняка знает.

Я вызвал виртуальную клавиатуру и отправил запрос Фрицу:

“Что думаешь насчет гражданства, напарник?”

“Подписывай. Нас не обманывают. Фактически это означает в будущем гражданство Терры. И час пойдет за три”.

“Уверен?”

“Запроси у ассистента, какой процент с такими контрактами потом получают гражданство”.

Запросил… Девяносто семь процентов. Неплохо! А сколько после их подписания выжило? Семнадцать процентов… Храни нас Ху! Терра ловко загребает жар чужими руками. Выживший получит гражданство, да, но попробуй-ка тут выжить. Я отправил статистику Фрицу. Он только пожал плечами. Мол, чему быть, тому не миновать.

Криг посмотрел на меня и улыбнулся. Я выбрал пункт “Согласиться с условиями” и нарисовал в воздухе свою подпись. Фриц сделал то же самое.

И только сейчас я подумал, что в прошлый раз мне никакого контракта на подпись не давали.

Глава третья

Аномалия представляет собой область пространства, свойства которой резко отличаются от свойств окружающего мира…

Отчет о проделанной работе, часть 2.

– Значит уговорил вас Криг…

Студент опять сидел, развалившись в кресле, а перед ним стояло аж три больших кружки с пивом. Кажется он никуда не спешил и гостеприимно кивнул нам с Фрицем головой: угощайтесь, мол! Мы не заставили себя уговаривать.

– Ты-то что об этом думаешь? – спросил я его.

– О чем “об этом”?

– О том, что задумал Криг.

– Ну во-первых: это не он задумал, а Седой. Во-вторых: пусть попробуют. Чем бы дитя не тешилось – лишь бы не вешалось. На самом деле идея разрулить ситуацию в жилых кластерах не нова.

– А почему не получилось, ты знаешь?

Студент пожал плечами.

– У меня взгляд на это достаточно однобокий. По большому счету “изменившимся” безразличны и кластеры, и их население. Для нас окружающий мир – единое целое и мы – его часть. А остальные люди – это нечто другое.

– Тогда почему…

– Почему я поддержал Седого? Очень просто. Он рассказал мне про Терру. Я тогда ему не поверил (я вообще не слишком доверчив) и он пригласил меня сюда, чтобы подтвердить свои слова наглядно. И подтвердил. То, что сделано там, действительно впечатляет. Они даже собираются колонизировать Венеру.

– Да, я видел… – я вспомнил экскурсии в виртуалке.

– А я, кроме того, видел, как Седой вел себя в Промзоне. Он хорошо себя вел. В самом деле хорошо и думал он не о том, что можно взять от этого разрушенного мира, а о том, что он может для него сделать. Мы это ощущаем, поэтому я и здесь. Не все “изменившиеся” разделяют мою точку зрения, но общее мнение таково: пусть Терра попробует. В конце концов именно ученым с Терры мы обязаны своим существованием, а хуже, чем сейчас, ситуацию сделать очень сложно. Давайте я вам немного расскажу о том, что сейчас творится там,за стеной. Вы уже кое-что об этом знаете, но лишним не будет.

…

Сначала о том, откуда вообще берутся люди в Промзоне. Как ни странно, из кластеров. Частью это те, кто по каким-то причинам был уволен с гражданской службы, или из Патруля, то есть граждане. Бывает такое. Утрата доверия, или еще какая-то достаточно серьезная промашка по службе. Человека выгнали, кредитов нет, на социалку жить неохота и он идет в наружу, собирать металлолом. Мусорщик – почетная и уважаемая профессия. Почему полезная? Потому, что по сути только они занимаются рекультивацией земли. Разваливают старые здания, разбирают конструкции, засыпают радиоактивные и загрязненные участки. У них есть кое-какая техника и достаточно большую часть из нужного кластерам металла добывают они. Но свалка очень велика, за полсотни лет расчищено не более одной сотой и эта территория уже снова застроена.

К этой же категории относятся контрабандисты. Они занимаются тем же самым, но хлам завозят в кластер и на заводы нелегально. При определенной сноровке и знании алгоритмов работы транспортных коммуникаций это можно сделать. Администраторум на такое пока смотрит сквозь пальцы, потому что металл в кластерах в жестком дефиците.

Вторая категория – сбежавшие с каторги. Добывающие подземные и перерабатывающие комплексы автоматизированы до предела, но всегда найдутся работы, которые роботы выполнить не могут. Добровольно на это никто не согласится, поэтому туда отправляют тех, кто был осужден судом по гражданско-административным делам. Часть сбегает и выбирается на поверхность. Это бандиты. Тупые, жестокие и беспощадные. В кластеры им вход по понятным причинам закрыт и они живут только за счет рейдеров. Впрочем и с ними иногда можно договориться насчет охраны и сопровождения. Поэтому их терпят, если они сильно не борзеют.

Самое многочисленное население Промзоны – рейдеры-одиночки, или, как они себя чаще называют, “свободные”. Не путать с “вольными”. Среди них есть как новички, так и опытные. Иногда их сложно отличить от бандитов. Иногда это и есть бандиты. Они могут работать и группами, но в группы очень редко собирается больше четырех человек. Связано это с тем, что рядом с периметром, на Свалке, артов на всех не хватает и делить на десятерых то, что можно поделить на троих, никто не хочет. Опасные мутанты рядом с Воротами тоже попадаются не так часто, поэтому состав группы в 3-4 человека является оптимальным.

Теперь о группировках рейдеров. Первая, с которой имеют дело большинство новичков – "Чистота". Старейшая из группировок, занимается прежде всего подготовкой и обучением новичков. Как следствие – имеет процент с их добычи. Постоянный состав около пятидесяти человек, но собрать могут на порядок больше бойцов. Вход в нее свободный, выход тоже и большая часть одиночек так, или иначе, имеет дело с нею и с ее торговцами. Вообще у опытных рейдеров считается правильным поведением поддержка новичков. Цели группировки общеизвестны, но недостижимы: изучение Промзоны, ее расчистка, восстановление флоры и фауны.

Вторая важная группировка – "Закон", хотя некоторые сочтут ее первой и ни на какое другое место не согласятся. Постоянный состав – около ста человек. Декларируемые цели: наведение в Промзоне порядка, уничтожение мутантов, борьба с бандитами. У них хорошее вооружение и снаряжение, они плотно сотрудничают с Патрулем и на самом деле через них идет достаточно много контрабанды. Прием в группировку свободный, выход – после истечения контракта. Рядовой состав вербуется среди одиночек и мусорщиков. Всегда готовы сопровождать рейдеров, ищущих арты, но требуют за это большой процент.

Третья группировка – "Воля". В последнее время ее рейдеры занимаются в первую очередь исследованием Промзоны и сопровождением экспедиций. В Долине Смерти, на базе “Воли” организована лаборатория по изучению физики артефактов и аномалий. Численность группировки примерно сто двадцать человек. Вступить в нее можно только по рекомендации и заплатив довольно большой денежный взнос. На сегодня это самое сильное объединение, за исключением четвертой группировки – "Центра". Тоже промышляют контрабандой, в том числе контрабандой артов.

И последняя, не самая многочисленная, но считающаяся крайне опасной – "Центр". Располагаются в центре Промзоны, на атомной станции и в городе атомщиков. Есть посты на радарной станции. Группировка состоит из так называемых “изменившихся”. Численность – менее ста человек, но они превосходно вооружены, а знание местности и умение использовать артефакты дает им серьезные преимущества в бою. Кроме того ее члены не обращают внимания на разряды. Не теряют сознания во время них и тем более не погибают.

В настоящее время между группировками поддерживается мирное сосуществование, которое обеспечено разграничением секторов ответственности. Конфликты разрешаются их руководителями, а любое проявление беспредела по возможности пресекается. Вот, собственно и все, если очень коротко. Про отношения внутри группировок и между ними пока рассказывать смысла особого нет, все равно не запомните, да и меняется обстановка постоянно.. Лучше всего не доверять никому из них и лишнего при общении не болтать.

…

– Ты про “изменивших” говорил… – спросил я. – Кто это?

– Не “изменивших”, а “изменившихся”. Это… – Студент задумался ненадолго. – Считается, что это люди с измененной нервной системой. На самом деле это не совсем так. Для нас изменения заключаются не в генотипе, а в фенотипе. В модели поведения прежде всего. Мы не стараемся изменить этот мир. Это уже делалось и привело к нынешней ситуации, к катастрофе. Мы к этому миру приспосабливаемся. Взамен он позволяет нам существовать в нем и использовать даваемые им возможности.

Но были еще и “измененные”. Те, кто сумел с помощью экспериментальной установки, разработанной и построенной в лаборатории “Единство”, изменить именно свой генотип так, чтобы использовать биосферу. Телепатия и фантастические возможности организма – это самые безобидные из эффектов такого изменения. Они могли управлять мутантами и людьми, приказывать им, изменять свои тела… Сейчас их не осталось. Почти не осталось.

Понимаю, что это звучит похоже на какую-то магию, но так оно и есть. Кстати, о магии… Аномалии к ней отношения не имеют.

…

Аномалии бывают четырех видов: химические, физические, биологические и псионические. Это самая простая классификация. На самом деле можно выделить гораздо больше. Самые распространенные – первые.

“Кислотный кисель”, он же “кискис” – пропитанная различными кислотами почва. Химическая реакция приводит к образованию в ее толще большого количества мелких пузырьков газа. В результате она становится пористой и любой тяжелый объект проваливается в глубину. Обычно хорошо различима со стороны, но не всегда.

“Кислотный туман” – тот же “кискис”, но кислота еще и выделяется на поверхность в виде паров. Выглядит, как облако тяжелого, белого пара. Очень опасен при слабом ветре, когда это облако начинает носить по окрестностям. Сильный ветер его быстро рассеивает.

“Кислотный фонтан” – капельные выбросы кислоты. Обычно с этим можно столкнуться внутри “тумана”.

“Перцовка” – выбросы органических веществ с раздражающим и слезоточивым действием. Практически тот же самый “туман”, только облако обычно невидимо.

Эти четыре – самые распространенные и встречаются повсеместно. Пока глаз не наметан, ходите с длинной палкой и проверяйте землю в подозрительных местах. Ношение респиратора в Промзоне тоже обязательно.

Физические аномалии очень разнообразны. Основные виды, которые встречаются чаще всего:

“Электричка”, “шаровая молния” – шарообразный тлеющий разряд, передвигающийся над действующими линиями электропередач. Очень живуча, иногда держится на одном месте годами. Может генерировать свои маленькие подобия, имеющие хаотичную траекторию.

“Электрошокер”, “шокер” – небольшая зона, накапливающая мощный заряд статического электричества. Убивает на месте редко, заряжается долго, но если человек один, то его парализует разрядом и, пока он не пришел в себя, следует второй, третий… И так, пока он не умрет.

“Печка” – обычно это место прорыва на поверхность горючих газов. Заметна, как выжженное пятно на поверхности. Контакт с ним может привести к нарушению верхнего, спекшегося слоя, прорыву газа и его вспышке. Иногда вспышка происходит со взрывом. Попадаются “печки”, горящие годами.

“Каверна” – место, в котором рядом с печкой расположены залежи чего-то сгораемого. Под землей образуется выгоревшая пустая полость. Если слой земли сверху тонкий, то тяжелый объект проваливается внутрь. Температура внутри полости до 500 градусов, так что у человека шансов выжить нет.

“Пускач”, или “щелчок” – зона, в которой объекту с достаточно большим импульсом придается еще больший импульс, но обратного направления. Это сопровождается большой перегрузкой и может причинить тяжелые травмы само по себе, но еще опаснее столкновение с окружающими предметами. Средство обнаружения – та же самая длинная палка.

“Мясокрутка” – генерирует не один импульс, а серию разнонаправленных. Объект при этом растягивает, сжимает и может разорвать на куски.

“Пузырек”, “портал”, “телепорт” – это названия одной и той же аномалии. Выглядит, как правильный круг, ландшафт в котором немного отличается от ландшафта вокруг вас. Приближение к ней приводит попаданию в закольцованную область пространства-времени. Дальше – как повезет. Причины образования неизвестны.

Биологическая аномалия пока классифицирована только одна: “биоускоритель”. Действие: ускоряет процессы в живых организмах. Если заметил что у тебя начали быстро расти ногти и волосы – ты скорее всего в ней. Опасность: как ни странно, не ускоренное старение, а ускоренное истощение организма. Вы просто не сможете есть с такой скоростью, чтобы поддерживать нужный метаболизм. Вместе с тем, недолгое пребывание в ней позволяет залечивать раны.

Ну и психоаномалии так и зовут: “пси”. Воздействуют на психику. Вызывают беспричинную грусть, радость, галлюцинации и тому подобные эффекты.Со стороны практически незаметны.

…

– Про мутантов расскажи! – сказал Фриц.

– Какой вид интересует?

– Все.

– Так это три дня надо рассказывать, – Студент улыбнулся. – И сколько не объясняй – все равно, когда встретите их, будет шок. Всегда так бывает. Для вас лучше всего при встрече с мутантами не разглядывать их и не стараться найти особенности, а сразу стрелять.

– Какое оружие лучше всего с собой брать?

– Зависит от ситуации. Большинство обходится самыми обычными автоматами. Часто бывают полезны снайперские винтовки. В подвалах хороши дробовики. Плазмомет практически идеален, но он требует зарядки, или сменных энергоблоков, а вот с этим там проблемы. Дело в том, что электроника из-за блуждающих электромагнитных полей и радиации довольно быстро выходит из строя. Само оружие не пострадает, но вот блок зарядки может сдохнуть. Приготовьтесь к тому, что и ваши коммуникаторы там долго не проживут. Лучше будет, если вы оставите их здесь.

– Понятно. А пулемет?

– На любителя. Тяжеловат. Но те, что под усиленный патрон, бывают полезны.

– А что там опаснее всего? – поинтересовался я.

– Люди.

Он сделал знак роботу-официанту и добавил:

– …часто это те люди, с которыми ты и идешь в рейд. Твои же товарищи.

…

Студент накаркал. Выяснилось, что в Промзону мы пойдем не одни, что к этому подключен еще и Патруль (вроде бы для того, чтобы обеспечить взаимопонимание с другими патрульными внутри нее).

Глава четвертая

Под термином “разряд” понимается скачкообразный скачок потенциала биополя. Потенциально он крайне опасен для любого существа с развитой нервной системой, в том числе для мутантов, однако существует ряд факторов, которые…

Отчет о проделанной работе, часть 3

Два правила мне намертво вдолбила служба в ополчении: никогда не спорить с погонами и никогда не спорить с дураками. Поэтому когда мне и Фрицу пришли распоряжения явиться на инструктаж, я не стал отписываться, что в Промзоне уже бывал и знаю, наверное, побольше того, кто инструктировать должен.

В конце концов раз надо, значит надо. Криг так больше ни разу и не появился, но контракт идет, кредиты капают. Сходим, послушаем. Вдруг чего дельное скажут?

В комнате, куда нас привела синяя линия маршрута, построенного визором, обнаружилось примерно с десяток патрульных в званиях от сержанта до лейтенанта. Мы с Фрицем скромно уселись в заднем ряду, с краю. На наши оранжево-серебристые повседневные комбинезоны косились с удивлением, но вопросов никто задать не успел, потому что появился инструктор.

Что я могу сказать об этой лекции? Ничего не могу, потому что она была ни о чем. Понятно, что самому увидеть аномалию – это совсем не то, что о ней услышать. Но этот инструктор не только их никогда не видел, но и слышал о них от кого-то лишь краем уха.

Очень быстро я заскучал. Посмотрел налево, на Фрица. Тот спал с открытыми глазами. Пяти минут ему хватило, чтобы отключиться. Полезнейшее умение, вырабатываемое только годами караульно-комендантской службы. Позавидовав ему, я приготовился скучать дальше, но тут меня подтолкнул локтем сидевший справа от меня сержант.

– Вас-то за каким Ху сюда вытащили? – тихо прошептал он.

– Готовится экспедиция в южную промышленную зону.

– Откуда знаешь?

– Вам что, не сказали?

Это был намек на то, что просвещать его – задача его начальства, а не моя. Сержант теперь выглядел весьма встревоженным.

– Нет. Вызвали после дежурства, больше никакой информации. Вот не было печали… Точно готовится? А зачем?

– Точная.

Заволновался, родное сердце… Здесь тебе не там! Одно дело неграждан на линиях сканировать, совсем другое – с мутантами разбираться.

Сержант немного послушал лектора, потом, покосившись на меня увидел, как я зеваю, прикрывая рот ладонью.

– Тебе что, скучно?

– Так ведь он бредит. Чепуху всякую несет.

– Тебе то откуда знать?

– Мы там были с Фрицем.

– На заводах, что-ли? Туда что, техслужбу назначать начали?

Я понял, что он имеет в виду каторгу.

– Нет, не там…

Визор был на мне. Несколькими жестами я поднял историю нашего пребывания в Промзоне, вытащил из нее несколько снимков дохлого кровоеда и сбросил сержанту. Сквозь стекло его визора видно было, как у него выпучились глаза.

– Глаза со лба убери! – посоветовал я.

– Это кто был?

– Мутант. Кровоед.

– Никогда о таких не слышал.

– От этого говоруна – я показал кончиками пальцев на инструктора – и не услышишь.

Пальцы сержанта шевелились. Видимо отправлял сообщения своим сослуживцам. Среди сидевших патрульных наметилось небольшое движение. Кое-кто из них поворачивал голову, чтобы взглянуть в нашу сторону, но потом снова глазел на бубнившего о своем лектора. Информация распространяется. Интересно, хорошо это, или плохо?

– А что, – прошептал я, – никто в рейд не захочет?

– Смотря куда… Если по рядом с главным пропускником, то это еще ничего. Считается, что нормально. Кредиты платят, потерь обычно нет. Вон там наш лейтёха сидит, второй слева. Он три раза ходил. А вот если дальше… По приказу-то пойдем, тут никуда не денешься, но обычно добровольцев вызывают. Кому денег сильно надо – соглашаются. Но там таких монстров нет.

– Снимок сделан километрах примерно в полусотне от ворот.

– Как вы там оказались-то? И как выбрались?

– Челнок сломался. Пришлось садиться аварийно. Там наткнулись на рейдеров, они нас вывели.

– Умудрились с ними договорились? Обычно они сразу стреляют.

Я пожал плечами и прикусил язык вспомнив о том, что нас преследовали и рейдерам пришлось драться со спецназом Патруля. Вряд-ли этому сержанту стоит сообщать такие подробности.

…

– Посланник по максимуму использует местные ресурсы, сказал мне Фриц, когда инструктаж наконец закончился и мы первыми вышли из комнаты. – Транспорт от Терры летит чуть более трех лет. На крейсере успеет за полтора-два года. Пока там примут решение, пока найдут, кого послать, пока пошлют (если вообще пошлют), пройдет года три. Время, считай, потеряно. Наверняка у него были какие-то полномочия взять здесь ситуацию под контроль, вот он ими и воспользовался.

– Может быть до покушения он как раз и пробовал это сделать?

– Даже наверняка. Зря что-ли его убить пытались? Сейчас ему нужно побольше людей собрать. Хоть один, да уцелеет и принесет ему результат.

– Знать бы еще, какой…

– В смысле?

– Ну вот что он хочет узнать? Как жить вечно? А он точно захочет вечно жить такой жизнью, как этот Студент?

– Студент, кстати, говорил, что Седому не себе на карман надо что то положить, а планету спасти.

– Как это поможет? Допустим, он вытащил из кармана секрет вечной жизни и подарил его всем. Жвачников это не заинтересует. Им без разницы, пустошь вокруг кластера, или зеленые сады до горизонта. Их не волнует вообще ничего, кроме жвачки и рекламы.

– Я ведь не социолог, – Фриц скептически поджал губы. – Не знаю. Но думаю, посланник знает, что делает. Да пусть даже и не знает, но хотя бы делает!

– Заставить этих людей измениться?.. Какая-нибудь сыворотка, или прививка, после которой их потянет на активные действия… Звучит фантастично. Увеличится количество рейдеров в Промзоне – вот и все. Это не может привести к восстановлению планеты. Руками развалины не разобрать, нужна техника. Значит будет работать промышленность. Значит все станет еще хуже и с чем мы тогда столкнемся в будущем? Посланник не может этого не понимать.

– Ладно. Наше дело – выполнять приказы. Ты сейчас в виртуалку?

– Да. Посмотрю на Терру еще раз.

– Я буду у Мадлен…

…

– Молодой слишком много думает.

– Пусть думает. Голова для этого и нужна.

– Вслед за ним могут задуматься и другие. Информация по проекту не засекречена. Сеть Патруля сегодня поставила рекорд по запросам информации из промышленной зоны.

– Так и должно быть. Поэтому мы и разговариваем здесь, на моем крейсере, а не по каналу связи, пусть даже шифрованному и закрытому всеми мыслимыми ключами. Если Терра начнет реализовывать на этой планете секретные проекты – ничем хорошим это не кончится. Мы обязаны действовать публично, подключив местные Администраторум и Патруль. Для всех это всего лишь еще одна исследовательская инициатива. Такие уже были. Кончалось всегда ничем. Но сейчас, благодаря цепи нелепейших случайностей, мы очень сильно продвинулись в понимании происходящего здесь. Не местные власти, которые ни на что не способны, а именно мы: ты и я. Сейчас на нашей стороне часть рейдеров и, что гораздо важнее, “изменившиеся”. Они дрались за нас и готовы были умереть за нас.

– …

– Беспокоиться нужно о другом.

– “Единство”…

– Да, “Единство”. Это даже не провал. Это чудовищная ошибка, которую мы ни в коем случае не должны повторить. Если будет хоть какой то намек на это, вы и ваши люди знают, что делать. А то, что думают и к каким выводам приходят пешки этой игры, меня интересует чисто символически. Понимаешь меня, Криг?

– Конечно.

Глава пятая

Нахождение в промышленной зоне связано с постоянным воздействием на человека вредных факторов, а именно…

Отчет о проделанной работе, часть 2

– Я же говорил, чтобы не одевались одинаково!

Ван был недоволен. Второй рейдер, сидевший рядом с ним, тоже глядел неодобрительно.

– Одинаковые комбезы, одинаковый камуфляж, оружие тоже одинаковое – даже крысану понятно, что вы из Патруля. Вы бы еще мишени на своих лбах одинаковые нарисовали. Как вас хоть звать-то?

– Гюрза.

– Ден.

– Алекс.

– А эти почему без оружия?

Он посмотрел на нас с Фрицем.

– А, знакомые лица! Что, опять в Промзону потянуло?

Я пожал руки рейдерам. Ван снова посмотрел на патрульных и сказал:

– У бандитов патрульного прикончить считается благородным поступком, кто не в курсе. Ладно, комбезы оставляйте, как есть, автоматы тоже, но возьмите накидки для разных сезонов. Один зеленую, другой серую, третий… ну что найдет. Но обязательно разные! Поняли?

Патрульные, не отвечая, вышли.

– Обиделись… – прокомментировал второй рейдер. – Я, кстати, Врач. Это прозвище, не профессия. Хотя и профессия немножко тоже. Однако Ван правильно спросил: вы почему без оружия? Маскировка наша, вольная, а вот стволы…

– Сказали, что плазму зарядить негде будет, – ответил Фриц.

– Кто сказал? Не волнуйся, найдем вам зарядку. Это как раз решаемо.

– Как решаемо? У вас там что, двести квадратов солнечных панелей найдется?

– Ты о чем, Фриц? – Ван усмехнулся. – Ты же был там. Часто там у нас солнышко светит? Панель выдаст процентов десять мощности, не больше.

– Тогда как?

– Увидишь. Есть альтернативные источники. Берите свои машинки.

– А Студент где? – спросил я.

– В Долину Смерти ушел три дня назад. Обещал взять еще пару бойцов и по дороге нас встретить.

– Как он нас найдет?

– На этот счет ты не беспокойся. Кого захочет – он обязательно найдет. Говорят, что если “изменившемуся” это нужно, то тот, кого он ищет, сам к нему прибежит, да еще спросит, не долго ли ждать пришлось.

…

Заброска прошла довольно буднично. Мы вышли к проходящей через корпус транспортной магистрали (без визоров это было непривычно, но я уже достаточно хорошо знал свой участок), один из патрульных махнул жетоном перед проезжающей маршруткой, мы погрузились в нее (всемером было тесновато) и через полчаса уже спускались с путепровода по ржавой лестнице.

Серое небо над головой, унылые бетонные домики блокпоста, запах бетонной пыли и чего то гниющего, заграждения из ржавой колючей проволоки… Промзона. Я чуть пригнулся, вспомнил Студента и понял, почему тот всегда немного сутулится. Рука сама легла на рукоять “шмуля”.

У ворот блокпоста нам кивнул караульный. Завизжали не смазанными петлями давно не открывавшиеся створки ворот. Рейд начался. Словами это ощущение объяснить трудно. Вроде как ты на охоте идешь и вдруг понимаешь, что зверь рядом. Еще ни следов не видел, ни клочьев шерсти, ни костей, но что то подсказывает, что ружье с плеча лучше снять. Так же и сейчас. Я не заметил ни аномалий, ни мутантов, ни (Ху со мною!), чьего то трупа. Хуже приметы, говорят, нет. Но кожей ощутил, что мир изменился. Обернулся на ходу. Ну да, вон и Фриц, идущий предпоследним и о чем то переговаривающийся с одним из патрульных, замолчал и положил руку на рукоять оружия. Вошли, значит… И поджимается все внутри, как первый раз.

Ван осмотрелся и повернул к небольшой возвышенности, свободной от деревьев. Когда мы поднялись по невысокому склону, он скомандовал:

– Привал.

– Мы же меньше часа идем, – удивился один из патрульных.

То ли Ден, то ли Алекс. Я их не особо различал. Тот, который старший, был с усами и его про себя назвал Усатым. Второго пока не обозначил никак. Третий… А вот третья, женщина, как оказалось была в звании капитана. Между прочим, в патруле звание это достаточно высокое. На весь корпус их всего трое и это заместители начальника локального отделения.

– Посидеть немного надо. – коротко ответил он.

– Да? Ну ладно…

Усатый вытащил из кармана навигатор, потыкал пальцем в кнопочки.

– Блин!.. – разочарованно протянул он. – Не пашет.

– Не удивительно, – сказал Врач с облегчением скидывая рюкзак. – В Промзоне полупроводниковая техника выходит из строя очень быстро. Если хотите, чтобы прибор работал хоть сколько то долго, нужно тройное дублирование всех цепей. Или делать его на лампах и транзисторах, без микросхем и микроэлектроники. В Долине Смерти есть древняя коротковолновая рация, вот она связь и обеспечивает.

Патрульный еще немного повертел в руках прибор, не желая смириться с очевидным, потом засунул его обратно в карман.

– А аномалии где? Хоть посмотреть на них.

– Насмотришься еще, – усмехнулся Ван.

Он уже подобрал лежащую в траве сухую корягу и теперь разламывал ее на куски. Вскоре на небольшом песчаном пятачке задымился маленький костерок.

– Долго нам сидеть? – спросил Усатый.

– Пока все не решат, что снаружи ничего не забыли.

– Ну я, к примеру, носовой платок забыл.

– Хочешь вернуться?

– Нет, конечно. Шутишь?

– Нисколько! – Ван качнул головой. – У человека предчувствия всякие могут быть. Иногда он и судьбу свою чувствует, только о том не догадывается. Понимаешь?

– Да ладно…

Неожиданно Вана поддержал Фриц, сказав:

– Бывает. Приходилось видеть. Но приказ есть приказ, верно?

– Вы же в Промзоне. Заставить здесь человека что то сделать можно, только если он сам на это согласен. Будешь заставлять против воли – Промзона отомстит.

– Поэтому ваша группировка и называется "Воля"? – спросила Гюрза.

– Это общее правило, не только наше. В "Законе" новичок присягу принимает, но на самом то деле он каждый день сам выбирает, что ему делать: с товарищами быть, или… Одиночки тоже, кто долго в Промзоне пробыл.

– Значит если кто-то из нас вдруг решит, что ему срочно надо в кластер, по делу?..

– Лучше вернуться. В таком деле ошибиться десять раз лучше, чем один раз угадать. А пока чай поставим.

Против этого возражений не последовало и вскоре в большом котелке плавала, настаиваясь, заварка.

…

Назад никто не захотел. Ван залил водой угли и сказал:

– Ну ладно, шутки кончились. Теперь за мной, след в след. Шаг влево, шаг вправо – аномалия предупреждать не станет. Слизнет и не заметит.

Через минуту он обернулся и сказал:

– Стоп! Просил же…

Двое патрульных шли рядом и переговаривались.

– Если я по два раза простые вещи объяснять буду, то идти придется долго.

– Ладно, ладно!

Усатый чуть приотстал.

Через полчаса он же снова спросил:

– А можем побыстрее идти?

– Нет.

– Но…

На лице Вана было написано: "Как же ты мне надоел…”

– Смотри.

Он осмотрелся, поднял палку и швырнул ее в сторону. Палка, вертясь пролетела несколько метров, начала падать, но вдруг зависла в воздухе. Ее резко крутануло, сломало на три части и с силой вышвырнуло обратно. Фриц пригнулся. Кусок дерева просвистел прямо у него над головой. В выпученные глаза Усатого приятно было посмотреть.

– Вот почему быстро по здесь никто не ходит.

– Это что было? – опомнился Усатый. – Аномалия?

– Она самая. Но вы же, мне говорили, были в Промзоне? Ни разу не заметно.

– Мы далеко никогда не заходили.

– Понятно… Это самый обычный "пускач", которых тут полно. Заметить их сложно, но можно, если глаз опытный. Вот поэтому и идем след в след.

– А можно мне?..

– Нельзя. Смотри еще раз.

В аномалию полетела гайка и на ее поверхности на секунду высветился красивый узор из желтых шестигранников.

– Видел? Подойдешь близко – зашвырнет метров на полсотни. Как ту палку. Теперь идем дальше. Вы, кстати, гаек взяли, как я просил?

Кивнул только один из патрульных и мы с Фрицем.

– Почему меня это не удивляет? Идите след в след.

Ван повернулся и в обычном темпе пошел дальше, привычно осматриваясь по сторонам. Признаки наличия аномалий он научился замечать в первый же месяц в Промзоне. Друзья удивлялись этому умению, а ведь ничего особенного в нем не было, всего лишь смотреть и видеть. Ветка куста, согнувшаяся в сторону "пускача", тень стены, чуть изогнувшаяся в линзе "мясокрутки", высохшая трава под "печкой” – казалось бы: чего сложного? Но люди вокруг гибли один за другим, а он все так же шагал не спеша, смотрел и видел.

Группа шла вдоль ручейка, места были не сказать, чтобы слишком опасные и он позволил себе немного расслабиться, взяв на себя контроль над передним сектором и оставив Врачу задний. Поэтому момент, когда тот патрульный, которому я еще не придумал прозвища, рысцой побежал к развалинам деревянного дома, мимо которых они проходили, он пропустил. И Врач пропустил. Обернулись только на скрипнувшую ступеньку.

– Стой! Назад!

– Я сейчас! – крикнул тот, входя в развалины.

Нам оставалось только смотреть на то, что произошло. Патрульный прикоснулся рукой к косяку, но эту руку вдруг повело в сторону. Второй рукой он уперся, пытаясь вырваться из объятий аномалии, сделав тем самым вторую ошибку. "Мясокрутка" не прощает резких движений. Двигаясь плавно, из нее иногда получается выбраться и Ван про это рассказывал но… Что толку говорить, если тот, кому говоришь, не представляет, что такое аномалия? Короткий крик. Патрульного рвануло вперед, пальцы сорвались с доски и его втянуло внутрь. Негромкий хлопок гравитационного разряда, потом внутри дома раздался грохот. Человека швыряло между стенами.

Усатый и Гюрза смотрели на рейдера так, будто тот мог что-то сделать и спасти их товарища. А что тут сделаешь? Разве что водки выпить за помин души. Даже оружие теперь оттуда не вытащишь, да и смысла нет. Ствол наверняка погнут. Фриц осторожно подошел к развалинам и заглянул внутрь, не подходя близко. Вернулся он слегка побледневшим.

– Никто больше посикать не хочет? Пусть сходит, мы подождем. – равнодушно сказал Ван И добавил чуть погодя: – След в след! Больше напоминаний не будет.

Не дожидаясь ответа он повернулся и двинулся дальше.

На привале в кирпичном домике, стоящем рядом с железной дорогой я присматривался к тому, как себя вели остальные. Гюрза спокойно хлебала густой суп, а вот Усатого слегка развезло. Доев горячее варево, я решил, что идти дальше мне сегодня совсем не хочется. В конце концов солнце уже повернуло на вечер, прошли мы за день неплохо, а то, что группа потеряла одного человека – так это для новичков лишний повод слушать, что им говорят. Я поглядел на Вана.

– Остаемся на ночь, – сказал тот, не подозревая, что это решение завтра спасет нам жизнь.

Глава шестая

Многие рейдеры весьма суеверны. Разного рода приметы широко распространены…

Отчет о проделанной работе, часть 3

– Бывало и хуже… – сказал мне Врач, скептически глядя на нашу команду. Вот например, когда бесконвойников провожаешь…

– Это кто? – спросил я.

– Каторжники, у которых статьи не тяжелые. Такие работают за линией охраны. Их посылают эстакады чинить, путепроводы всякие… По правильному на такие работы их должны патрульные сопровождать, но им бывает ссыкотно и они нас для охраны нанимают. А кластерники ведь тупые, как пробки. Сколько им не говори – все бесполезно. С пятого раза может быть дойдет, и то не факт. Эти хотя бы что-то понимают, хотя тоже не с первого раза, но зато живут по принципу: “Не боись, прорвемся!” Три года назад большая разборка с бандитами была. Патруль тоже “прорваться” хотел. Бандюки их завели в аномальный район, так им и стрелять почти не пришлось. А если на наемников наткнемся?

– Это еще кто?

– Наемники? Это когда Патруль куда-то посылать слишком опасно, или много времени занимает, или попросту что то незаконное затевается. Есть рейдеры “завязавшие”, кредитов хапнувшие и вернувшиеся в кластер. Но кредиты кончаются. Тогда к ним подваливает человечек неприметный и предлагает: “Сделай-ка ты, мил человек, то-то и то-то в Промзоне, а тебе баблишка отвалят…” Беглых каторжников, к примеру, надо выцепить, бандитов прикончить, которые кому-то сильно напакостили, или просто найти что-то в Промзоне. Вот они как раз самые поганые ребята и есть, потому что свидетелей не оставляют. Приходят и уходят, как тени.

– Студент о них не говорил.

– А чего о них говорить? Не доверяй никому, не болтай лишнего и поменьше свои настоящее имя свети. Здесь каждый врагом оказаться может.

Врач откинулся спиной на выступавший из земли камень. От прогоревшего костерка тянуло дымком и сгоревшим пластиком одноразовых контейнеров.

– В заводях мы на них вряд-ли напоремся. Им здесь нечего рыть. Но рядом с “Востоком” встреча вполне вероятна. Они там иногда подряжаются на охрану.

…

Утро выдалось сырым и промозглым. Туман, обычный по утрам в заводях, не собирался рассеиваться, но Ван на него особого внимания не обратил. Подумаешь, невидаль! Зато мутанты в тумане хуже видят и тем более хуже видят люди. Аномалии он и так мог заметить.

Они на скорую руку перекусили. Усатый опять попробовал привести в чувство свой коммуникатор, но по понятным причинам не преуспел и засунул его поглубже в рюкзак.

– Готовы? – спросил Ван.

Все кивнули.

– Тогда пошли.

И мы пошли. В том же порядке, след в след, через туман, по ярко-зеленой болотной траве. Ее поросль ложилась под ноги бархатным ковром. Зима на Доминионе – время цветения. Скоро трава поднимется в человеческий рост и Заводи скроются под нею. Зеркала радиоактивной и чистой (там, где она проточная) воды будут окружены зарослями, которые с одинаковым успехом скроют и человека, и кабана. Тогда здесь будет очень опасно. Но сейчас трава от силы по колено, тропинки хорошо видны и идти для опытного рейдера – одно удовольствие.

Солнце светило Вану в лицо. Он поправил капюшон и оглянулся. Все было в порядке. Вчерашний урок пошел впрок, я, Фриц и патрульные шли за ним след в след. Они вышли еще до восхода, по холодку и успели пройти километра три. Позади осталась ржавая громада вросшего в землю сухогруза. Проходя мимо, Щуплый прикинул, как высоко раньше стояла вода, если здесь ходили такие громадины. Получилось немало. Пожалуй, вон та бетонная стена справа торчала из воды не более, чем на метр. Здорово же здесь почву подняло!

Впереди послышалось писк. Крупный крысан сидел на пригорке и верещал в их сторону, широко открыв пасть. Сзади охнула Гюрза, залязгали затворы.

– Не стрелять! Он не опасен, – сказал рейдер, не сбавляя хода.

– Это что, мутант?!

– Да. Не обращайте внимания. Пугает он нас.

– А они… точно не опасные? Вон зубы какие!

– В одиночку – нет. Повизжит на нас и сбежит. Мы на его территорию зашли, вот он и недоволен.

– А может, из автомата его?

– Зачем? Только патроны сожжем. Их полно в Промзоне, всех не перебьешь, а псам-слепышам тоже что-то жрать надо.

– Слепые они, что-ли? – Гюрза, кажется, обрадовалась поводу поговорить.

– Ага, как же! Их слепышами назвали за то, что у них шкура маскирует хозяина. Если пес на траве лежит – зеленеет. Если на бетоне – сереет. Как у хамелеона, короче.

– То есть мы вот прямо сейчас можем на такого наступить?

– Наступить – вряд-ли. Но с полсотни метров заметить уже сложно. Стоп!

Второй крысан появился рядом с первым и тоже заверещал. Ван остановился. Эта парочка ему не нравилась. Крысаны – индивидуалисты и всегда защищают территорию, а эти двое и не думали драться. Смотрели на людей, стоя на задних лапах и орали. Рейдер оглянулся на сухогруз, который был от них метрах в трехста. На пригорке появился третий мутант. Фриц вытащил плазмомет и прицелился.

– Нет! Не стрелять. За мной! Бегом, мать вашу!!!

Ван круто развернулся и бросился к стальной громадине, не особо обращая внимания, куда ставит ноги.

– Лишь бы успеть!

– Что?..

– Берегите дыхание!..

"Врач молодец! Тоже сразу понял, что творится. Бежит, обогнал Усатого и на бегу высматривает, нет ли аномалий по дороге. Может, и добежим… А может, и нет…"

Сзади раздался плеск воды и крик. рейдер обернулся на бегу и увидел, как Усатый поднимается из лужи, в которую он столь удачно приземлился, а на плече у него уже сидит крысан и пытается прокусить бронежилет. А дальше… трава за ним просто-таки кишела серыми телами. Усатый привстал, сбил мутанта на землю ударом кулака и тут его накрыла визжащая волна. Из под нее ударил автомат, разбрызгивая кровь и раскидывая тварей, но кровь их только раззадорила. Долгий, полный боли крик. Автомат смолк.

– Не спотыкаться! Глядите под ноги!

От крысана на короткой дистанции убежать можно, но мутанты могут преследовать свою добычу долго, а поддерживать такой темп бега, да еще с рюкзаком… Я слышал сзади свистящее дыхание. Бегущие люди хватали открытыми ртами воздух и волей-неволей сбавляли темп. Ван подхватил под руку споткнувшуюся Гюрзу, не дав упасть. Рыжая стена была все ближе, потом под ногами загрохотал металл и мы, задыхаясь, кинулись к стальной двери в переборке.

Фриц рванул на себя штурвал. Петли завизжали еще противней, чем мутанты, но визг сразу же был заглушен звуком выстрелов. Врач длинными очередями бил из пролома по траве. Дверь приоткрылась. Последним пролезая в щель, я успел заметить запрыгивающие в трюм серые тени. Снова скрип. Врач и Фриц вдвоем тянули на себя ручку, закрывая дверь. Успели… Ван рухнул на ступеньку лестницы, похлопал по карманам.

– Где-то здесь были сигареты…

Руки у него дрожали.

– Так-так… Кто это у нас тут нарисовался? – раздался сзади ехидный голос.

День сюрпризов сегодня, что-ли? Рейдер прекратил шарить по карманам и обернулся. На них смотрели трое. Двое с автоматами, третий, который, первым заговорил, с барабанным дробовиком. Оружие, разумеется, было в руках и направлено на них. Бандиты?

– Мужик, не балуй! – сказал Врач. – "Воля"!

– Да ты что? – небритая рожа осклабилась. – А чего в таком прикиде бомжовом? И вон та – точно не из местных. Погонов нет, но и так видно, что не рядовой состав. Вон, как зыркает. Ты доверчивых-то в другом месте поищи.

– Говорю тебе, мужик, мы из вольные. Я – Ван, а вот он – Врач. Слышал, может?

– Я много, чего слышал… Что же с вами делать-то?

– Чаю с ними попить можно.

– Можно и чаю…

Тут до небритого дошло, что это сказал не кто-то из его людей. Он медленно, стараясь не делать резких движений, повернул голову и посмотрел вверх. На краю люка, через который в трюм падали солнечные лучи, стоял человек, державший руках автомат. Ствол, впрочем, глядел не на людей, а в небо. Небритый удивленно хмыкнул:

– А это еще кого и за каким Ху его сюда принесло?

Между тем, человек присел и с трех метров спрыгнул вниз, тяжело приземлившись на ржавый пол. Металл ощутимо прогнуло. Полетела пыль.

– Студент, ты! – вскрикнул Ван и у меня отлегло от сердца.

Часть вторая. Одни в полеГлава первая

“Батарея” – артефакт органического происхождения. Внешний вид: гибкий цилиндр, 1-2 см длиной. Слабо светится. Активируется водой (мощный электрический разряд), разрушением (то же самое), или помещением между железным и медным контакторами…

Отчет о проделанной работе, часть 1.

– Я же видел, что они оружие с предохранителей не снимали. Значит стрелять в вас не собирались. Но ты меня удивил, Ван…

Я удобно расположился в дырявом брезентовом кресле, опершись спиной о пульт рубки и закинув ноги на пульт управления. Рядом на железе горели таблетки сухого спирта, на них грелась вода. Снаружи был еле-еле слышен писк крысанов, чуявших добычу, но бессильных до нее добраться. Ван пожал плечами и ответил:

– Мы же выбрались.

– Не все. Зачем ты вообще в это дело ввязался? В заводи зимой только идиоты суются. Чуть попозже – пожалуйста, если в заросли не лезть, но сейчас-то у мутантов гон, они ничего не боятся – вот вы и напоролись. На "Оскаре" народ сейчас сидит, прижавшись и еще пару недель, как минимум, сидеть будет.

– Ну не знал я про такое шоу! Пристрелите меня.

– Лучше мутантам скормим. Заметь, что так оно всегда и бывает: как только опытный рейдер расслабится, решит, что вокруг нормально все и опасности нет, как хопа! Опасность все-же есть.... Кто хоть с тобой?

– Технарей ты знаешь, а это Гюрза.

– Что-то женщин в Промзоне все больше. Патрульных должно было быть трое.

– Один вчера в “мясокрутку” влез. Второго только что крысаны сожрали.

– Судьба. Что еще сказать?

Я зевнул. Имело смысл выспаться, раз уж мы здесь застряли. Только сначала восполним потерю электролита. Как-никак километров пять пробежал по болоту. Кто хочет – может повторить это в бронежилете, держа в руках автомат и имея за спиной батальон крысанов. Комбез весь мокрый изнутри. Кстати!..

Я поднялся и начал расстегивать пряжки бронежилета.

– Окорок, не поможешь пряжку сзади расстегнуть? Боковую заклинило.

– Откуда ты меня знаешь?

Небритый рейдер подошел, помог расстегнуть пластмассовые пряжки. Я с облегчением сбросил броню и повел плечами, разминаясь.

– А мы не так давно пересекались. Не помнишь?

– Нет. Мы почти всю зиму на “Орбите” просидели.

– Однако выходили на ландшафт…

– Погоди-ка… Это не ты тогда как раз к обеду из под земли вылез?

– Вылезают дети, сам знаешь откуда. А я на огонек зашел – только и всего.

– Мир тесен! А этих ребят, ты, выходит, знаешь?

– Знаю.

– Они и правда из "Воли"?

– Вот эти двое – да. А женщину, что на тушканов сейчас втыкает, я в первый раз вижу. Но раз ее представили, то будем считать, что знакомы.

– Погон, однозначно.

– Ну так что с того? Может, она по делу тут… Ван! На что ты ее в Промзону приволок? Пристрелил бы в самом начале. Все легче жить.

– Так получилось. Очень просили за них важные люди.

– Ну и что теперь с ними делать?

– К институту провести нужно.

Я усмехнулся.

– Ты уже прикинул, как?

– Нет пока. Да решим вопрос, не впервой.

– Мне бы твой оптимизм. Через неделю мутанты конечно попрячутся, но сидеть тут столько времени у меня нет никакого желания.

– У меня тоже…

Ван выглянул в окно и поморщился. Спросил:

– Варианты?

– Пока нет. Я могу от них просто убежать. Пробью путь гранатами, но я без рюкзака, а вам багаж придется бросить, да и тогда темп не выдержите.

– А чего вы беспокоитесь? – спросил Окорок. – Ну отсидимся неделю… Припасов хватит. У нас полный рюкзак копченой кабанятины.

– Дело не в этом. Меня на старой стоянке Лис и Лось ждут. Мало ли, что с ними случится? Им тоже неделю там отсиживаться?

– Тогда наши действия?

Я промолчал. Разумных идей у меня пока не было. Но что-то меня во всей этой истории беспокоило. Тушканы не должны так себя вести. Враг ускользнул, его не достать, значит что? Значит любые нормальные мутанты разбежались бы по окрестностям. А эти не бегут, наоборот: их вроде даже больше становится. Что-то здесь не так… Вода в котелке тем временем забурлила.

– Кто заваркой богат? – спросил я.

Врач полез в рюкзак. Гюрза, насмотревшись на тушканов, подошла к нам.

– Знакомься, – сказал ей Ван. – Это Студент, он проводник "Центра". Думаем вот, что дальше делать.

– А что вы обычно в таких ситуациях делаете? – спросила она.

– Хороший вопрос… Обычно мы в них не попадаем.

Я краем глаза посматривал на техников. Хорошо держатся. Первый шок от встречи с мутантами прошел, а поскольку вокруг люди, которые к проблеме относятся философски, то новичкам проще всего перенять их манеру поведения. Что-то меня беспокоило в них, но я не мог пока понять, что. Окорок вытащил из рюкзака несколько кусков завернутого в фольгу мяса, закопченного до каменной твердости и раздал всем. Удобно, кстати! Порции можно и в суп кинуть, и так съесть. Надо также делать.

– Сам коптил? – спросил я.

– А то! Кому такое дело поручишь? Этим балбесам, что-ли? – он кивнул на своих людей.

– Они еще и с солью?

– И с перцем. Особый рецепт от старого рейдера. Ешьте.

Нож брал кабанятину с трудом. Я отрезал тонкую полоску и спросил, жуя ее:

– А вы-то как здесь оказались?

– С "Оскара" вчера пришли. Сегодня утром собирались дальше идти, а тут – мутантов орава. Хорошо, хоть дверь на ночь прикрыли, а то бы и не проснулись, наверное.

– Это точно. А что погнало в дорогу?

– Да как тебе сказать?.. – Окорок почесал пятерней стриженый затылок. – Для нас там не сезон.

– Что так?

– Там Раджа в прошлом году как-то с "Волей" договорился и сейчас таблетки продает, которые от разрядов защищают. А он кто? Бандит. И он снова начал своих старых корешей под крыло собирать. Связываться с ним никто не хочет, раз уж такие дела. Вот рейдеры и уходят, а кто остался, тот обязан хабар через него сбывать. Щетина тоже наверное скоро оттуда свалит. У него совсем торговли не стало…

Рецептом "химблокады", "Воля" была обязана Радже. Это он отдал несколько оставшихся у него со старых времен таблеток, когда зашла речь о том, что для защиты центра Промзоны снова может быть включена радарная установка, которая создавала вокруг себя мощную биоаномалию. В лаборатории Долины Смерти был проведен анализ и разработан их аналог, чуть менее вредный для здоровья. "Воля”, "Закон" и "Чистота” снабжались препаратом, а уже оттуда он распространялся среди рейдеров. Не бесплатно, разумеется. Раджа тоже получил свою долю для продажи с условием, что он будет работать на "Волю”. Он и работал. Хабар от него, насколько я знал, шел на “Орбиту” и если он своих старых бойцов собирает… Нельзя сказать, что мне это нравилось, но это ему решать, с кем дело иметь. А то, что он бандит, для группировки ничего особенного не значит и тем более это не мое дело.

Глава вторая

“Кискис” – сокращение от “кислотный кисель”. Почва, содержащая мельчайшие пузырьки газа, которые делают ее очень рыхлой и способной засасывать все, что на нее попадет. Выглядит, как черное пятно, иногда с небольшими кустиками травы…

Отчет о проделанной работе, часть 2.

– … кто с Раджой не ужился – те в порт двинули. Там раньше тоже бандиты обитали, но говорят, что после разряда часть из них в зомби превратилась и остальных перестреляла. База освободилась, рейдеры ее и заняли. В общем, худой мир лучше доброй ссоры, но мне ни с Раджой не улыбается ручкаться, ни со Спартой, который в лесничестве. Все равно ведь передерутся.

– Сейчас вы куда собирались?

Окорок пожал плечами.

– Да хотели пройти вдоль канала к "Зевсу”. Там, говорят, в прошлый год хорошо мутантов зачистили, а с хабаром в тех местах всегда все в порядке было. Потом до института, там хабар сдать. А дальше видно будет. В Долину Смерти, наверное. У них по зубам специалист, говорят, есть. У Пионера, вон тот который, с зимы еще коренной болит. Надо дернуть. Пионер хоть и боится, но уже и сам согласен.

– Коренной, говоришь?.. – Врач вытер руки платком. – Давай, глянем.

– Это ты что ли и есть тот доктор?

Окорок обернулся и крикнул:

– Пионер! Иди сюда, повезло тебе.

Автоматчик замялся.

– Да ну, здесь что ли прямо? – спросил он жалобно.

– А что тебя так беспокоит? – Леха уже расстегивал задний карман рюкзака. – Кресла нет, да и Ху с ним, света хватит. Садись повыше. Так… Что тут у нас?.. Ага…

Он снова полез в рюкзак и достал пластиковую коробку с инструментами.

– Ван, водка осталась еще?

– Есть немного.

– Давай сюда! Пионер, прополощи рот, а то запах, как как от завра. И не дрожи ты так. Сейчас обезболивающее всадим – ничего не почувствуешь. Не ты первый, не ты последний.

Я покосился на военных, которые изумленно наблюдали эту сцену. Ну да, у нас тут условия полевые. Хорошо, что у Врача в полевом наборе обезболивающее есть. А случалось, и под водку дергали, и под анестезию поленом по башке К нему приходят обычно, когда тянуть уже нельзя и все распухло.

Между тем, Врач обколол десну Пионеру и, пока я пил чай (мне аппетит испортить трудновато), протер водкой инструменты и надел перчатки.

– Не пучьте глаза, больной!

– Ы-ы-ы…

– Окорок, полей на руки!

Тот удивился:

– Уже все, что ли?

– Ну я же не садист какой нибудь, чтобы людей мучать…

Вид у Пионера был, как будто он старается посмотреть себе в рот.

– Не смотри так удивленно, – сказал я.

Все рассмеялись. Рейдер закрыл рот. Врач отдал ему выдранный зуб.

– Держи на память.

– Нафиг он мне? – спросил Пионер, разглядывая его у себя в ладони. – Блин… Непривычно. Дыра справа.

– Извини, новый вставить не могу.

– Да ладно, обойдусь. Сколько я тебе должен?

– Сочтемся… – Врач разложил промытые водкой инструменты, аккуратно упаковал их в салфетки и сложил в сумку. – Мастерство, как говорится, не пропьешь.

– Вот это военно-полевая хирургия у вас тут… – покачал головой Фриц. – Раз, и нет зуба.

– Ну а что делать, если болит? Или если собаки кого то порвали – тоже так просто не оставишь. Не заживет само.

– Часто так приходится?

– Частенько. Врачей в Промзоне не очень много, да я и не врач. Два курса проучился всего. Студент, ты как? Ничего не надумал?

– Ночуем здесь. Может быть, к утру они разбегутся.

– Врач, а ты завра видел? – спросил Пионер.

– Да вот как тебя сейчас, – ответил тот. – Я за автомат, на спусковой крючок нажимаю, а он на предохранителе. Хорошо, он в щель на меня смотрел и свалил сразу. Они ведь прекрасно знают, что такое оружие

– Повезло…

– Тебе бы так повезло. Глаз во такой! – и Врач показал, какой был глаз, преувеличив размер всего раза в два. – Потом Студент его завалил. Тушу в кластер отправили, ученым.

– Да ты че?! И много бабла отвалили?

– Косарь. Но пришлось с "Чистотой” делиться. Они вывозили.

– Неплохо!

– Еще бы! А лучше всего то, что он там у них в кластере ожил. Его из морозильника когда вытащили, он оттаял и регенерировал. Ночью начал по лабораториям шастать, охрану напугал до усрачки.

– И че потом???

– Потом? Его приручили. Сгущеным молоком прикормили. А потом он сдох.

– Почему?

– Так мутант же! Мутанты за периметром не живут долго. У них весь метаболизм на биополе завязан.

Окорок, улыбаясь, сказал:

– Вот так, Пионер! Всегда с собой сгущенку носи. Увидишь завра – доставай банку и корми. И главное: побольше верь всяким историям. Бывалый рейдер тебе еще и не такое рассказать может…

– Окорок, я клянусь тебе: все правда, – сказал Врач. – Ван подтвердить может. Он как раз этому завру в башку контрольный выстрел и делал. Кто же знал, что у него и мозги могут восстанавливаться?

– Все правда, – подтвердил сидевший на металлической скамье Ван. – Кто знает Берлогу из "Чистоты", может его спросить. Он как раз вывозкой занимался.

…

К утру крысаны и не думали куда то разбегаться. Наоборот: их вроде бы даже больше стало. В предрассветной полутьме, в тени борта, то и дело шевелилась трава. Снизу слышался писк.

Я в очередной раз подумал, что придется просидеть здесь еще сутки, когда за спиной послышались тихие шаги. Под чьими то босыми ногами чуть слышно шуршала ржавчина на металле. Подкрасться пытается…

Дав ей сделать еще несколько шагов, я спросил:

– Не спится, Гюрза?

– Да. Пищат… Они так и не разбежались?

– Как видишь.

Гюрза подошла к борту, глянула вниз.

– Не видно ничего. А ты так всю ночь и простоял? И как понял, что это я?

– Мне сна нужно не много. Одно из преимуществ перестроенной нервной системы. А тебя я услышал. Шаги легкие, в этой весовой категории только ты и Врач. Но он не стал бы так подбираться сзади. Это опасно. Часовой с перепугу даст очередь и никто его потом за это не обвинит. Значит либо ты, либо кто то из техников, но они тяжелее.

– Я думала, что Ван, когда на лекции об этом рассказывал, слегка заврался. Ну как можно у живого человека что то с нервами сделать?

– Можно. Биополе активно взаимодействует с биологическими объектами и вероятность изменений тем больше, чем объект сложнее. Бактерии здесь практически не мутируют, хладнокровные всякие – тоже, птицы – очень слабо, а вот млекопитающие…

– Вот эти тушканы…

– Когда то были нормальными крысами.

– Ничего себе!.. А люди?

– Люди мутируют очень быстро, причем большую роль в ходе мутаций играет высшая нервная деятельность. Эмоции прежде всего. Сейчас идет изучение механизма взаимодействия биополя и человеческого генома. Но работа очень сложная и это пока не основное направление.

– Представляю! Но ведь ты… Значит этим можно управлять?

– Можно. Но остаться при этом человеком – гораздо сложнее. Как бы это тебе объяснить? Представь себе неровную поверхность и на ней металлический шарик. Шарик всегда будет стремиться скатиться в ямку. Если его подбросить, или перекатить, то он найдет для себя новую ямку, где его потенциал минимален и в ней останется. Так же и с мутациями. Есть определенная зона, в которой живое существо по совокупности признаков является человеком.

– Фенотип.

– Он самый. Причем поведение – тоже часть фенотипа. Например крыса копает нору. Она таким образом приспосабливается к условиям обитания. Если бы она построила железобетонный бункер, то крысой бы ее уже не считали. Чем фенотип богаче, тем легче происходит мутация. Человека очень легко изменить, а поскольку фенотип тесно связан с генотипом, то при больших его изменениях получится нечто, мало напоминающее исходный организм. В общем можно улучшить зрение, слух, обоняние, физическую силу, но только до определенного предела. Шарик не должен покинуть потенциальную яму, иначе назад он может и не вернуться, потому что получившееся существо может разучиться мыслить.

– И таким и останется. Я поняла.

– Формально мы остаемся людьми, несмотря на небольшие отличия вроде ограниченной телепатии и эмпатии. Четыре "смежных" потенциальных зоны это: шнорхи, кровоеды, гипнотизеры и монахи. Изменения, соответственно, в стороны силы и ловкости, маскировки, контроля и защиты дошли до предела и перестали быть обратимыми. Соответственно мутанты более не могут считаться подвидом человека разумного и хотя монахи, в отличии от первых трех видов, разумны и теоретически могут мутировать обратно в людей, но у них очень высокая сопротивляемость биополю, поэтому у них это не получается. В Промзоне просто нет таких мест, где его напряженность столь велика.

– Да, Ван рассказывал. Даже нарисовать их пытался.

– Но с нашей работой все и так ясно. Ситуация в кластерах ухудшается, хотя и медленно. Это неизбежно, ухудшение можно только замедлить, но пока нужно определить, что могут сделать люди, если их это коснется напрямую. Генетическая социология – только одно из направлений исследований. А вот вас то зачем в Промзону послали?

– Осмотреться. Вступить в контакт с лидерами группировок. Определить возможность развертывания научного комплекса.

– Исчерпывающе. Но первое вы сделали. Для второго нет особой необходимости лезть в Промзону. Это можно сделать и за периметром. Третье – да, возможно. На любой из баз группировок. Можем идти обратно.

– Но мы должны…

– А если вам придется идти в одиночестве? Ван поступит, как я скажу, а я скажу, чтобы он бросил это дело к черту. Пойми правильно, Гюрза, вы и так чудом не погибли, а ведь всего двое суток прошло. Вы не просто солдаты. Если ваша группа пропадет в Промзоне, то кому все это предъявят те, кто вас послал? И чем это кончится для группировок?

– Ничем. Будет сформирована новая группа.

– По принципу "потерь не считать"?

– Опыт будет учтен.

– Но чтобы этот опыт накопить, вам надо вернуться. Говорю тебе: возвращайтесь. Напишите рапорты, подготовьтесь и тогда делайте вторую попытку.

– Нет. У нас приказ. Я буду его выполнять, даже если мне придется идти одной. Если что то нужно конкретно для тебя, чтобы ты нас сопровождал, то…

– Нужно. Твоя прокладка.

– Что-о-о!?

У нее красивые глаза, а сейчас, когда они расширены от удивления, они еще красивее. Ей идет удивляться.

– Я не извращенец, – сказал я. – Дело в том, что эти крысаны к тебе сбежались, на запах. Я только сейчас это понял.

Собственно, мог и раньше понять, но меня извиняет то, что в Промзоне такой запах встречается очень уж редко.

– Я… На запах? Так это они меня почуяли?

– У тебя ведь как раз месячные только-только кончились. Я прав?

– Да.

– Это пока теория, но нам ничего не мешает ее проверить.

"Уговаривать ее бесполезно, значит нужно довести до цели. Я вижу, что слишком много серых нитей судьбы сошлось на ней. Прервись хоть одна и рисунок лабиринта изменится необратимо, а нити и так уже натянуты до предела. Биосфера ждет и шарик судьбы замер в неустойчивом равновесии на одной из его граней. Чтобы понять это, нужно видеть так, как видим мы. Братья не знают, что сейчас нужно делать.

И я тоже пока не знаю…"

Глава третья

Завр – по-видимому продукт медленной мутации крупного хищника. Есть сведения, что это на самом деле результат провалившегося эксперимента над эндемичной фауной…

Отчет о проделанной работе, часть 4.

Прохладное утро, легкий ветерок (как раз такой, какой мне нужен). Завтракать пришлось, запивая холодной водой печенье. Уныло, но сухого спирта Ван прихватил маловато и его нужно экономить. Если мой план сейчас не сработает и поведение крысанов обусловлено какими то их особенностями, о которых я попросту не знаю, то мы тут можем и неделю просидеть.

– Собираемся, – сказал я, доев печенье. – Через полчаса выходим.

– Куда? – удивился Ван.

– Ветер северо-западный, так что на "Оскар". Отсюда до него была сухая тропа.

– А как же институт?

– Подождет институт. Через плавни идти нельзя, сожрут в любом случае. На "Оскаре" сориентируемся. Приготовьтесь, идти придется быстро. Хотя может так случиться, что мы никуда и не пойдем.

– Во-во! Мутантов как разгонять будешь?

– Простым каком. Сейчас сам все увидишь.

– Студент, а ты хорошо подумал, насчет того, куда идти? – спросил Окорок. – Я же говорю: нехорошо там сейчас. Бандиты – они и есть бандиты.

– Ничего. Постараемся проследить за базаром. А теперь давайте я покажу, где пойдем.

Мы подошли к ржавому борту и я показал на большую сухую корягу, которую давным-давно принесла сюда вода.

– Я все утро в бинокль местность изучал. Вон до той деревяшки все чисто. Доходим до нее. Видите возвышенность? По ней проходит тропа. Вдоль нее довольно много аномалий, но пройти, не замочив ног, как мне кажется можно. Главное, не отставайте от меня. Выйдем к путепроводу – считайте выбрались. Под ним аномалий быть не должно. Потом вдоль него выходим к "Оскару". Вон там, видите, кусочек трубы виден между деревьями? К нему мы и выйдем, только немного правее. Придется побегать.

– "Немного" это сколько? – спросил Окорок. – Я уже не так молод, чтобы кроссы устраивать.

– Если моя задумка сработает, то самое большее километр. А если нет, то и бегать не придется, будем дальше тут сидеть.

– Что за задумка? – поинтересовался Ван.

– Артефакт один используем. Местного происхождения. Сам увидишь.

Я ушел на корму. Вытащил из пачки презерватив, достал его из упаковки и надул. Завязал леской, а к ее свободному концу без всякой брезгливости привязал использованную прокладку, которую мне два часа назад отдала Гюрза. "Ну что? Лети, как можно дальше!" – с этим мысленным напутствием я выбросил приманку за борт.

Ветерок подхватил белый шар, потащил его по траве, загнал в лужу, но сразу выкатил оттуда и понес дальше. Похоже, что моя догадка оказалась верной. Да, точно. У мутантов обоняние все-таки поострее, чем у меня. Они то тут, то там, вставали столбиками, а потом с писком кидались за приманкой. Запах конечно учуяли далеко не все, но сейчас сработает стадный инстинкт и они увлекут за собой остальных.

– Да сколько же их!.. – сказал подошедший Ван. – И что ты сейчас сделал?

– Потом расскажу. Валим отсюда, пока шарик не лопнул и они не вернулись. Бежать, к сожалению, придется против ветра и нас могут снова учуять. Пойдем, с этого борта их уже нет.

– Все-таки к "Оскару" решил?

– Отсюда три сухих пути. Один тот, по которому пришел я, второй – к "Оскару", по третьему шли вы. На периметре делать нечего, а на холмы вам не добежать. Врач!

– Что?

– Ты больше всех навьючен. Давай мне свой рюкзак.

Я переставил пряжки на лямках и навьючился его багажом. Тяжеловато, но ничего, терпимо. Еще раз прошелся по остальным взглядом, проверил автомат и пинком ноги открыл дверь в переборке. Замешкавшийся в трюме тушкан заверещал, но его визг сразу прервала моя очередь в два патрона.

– Бегом! Ван, ты замыкаешь.

– Понял…

И мы побежали. Больше всего я опасался даже не крысанов, которые при виде бегущего человека в первую очередь начинают высматривать, от кого это он бежит, а тех, для кого эти мелкие мутанты – низшее звено пищевой цепочки. Трава кое-где уже была по пояс, вполне достаточно, чтобы укрыться шнорху. Но на этот раз обошлось. Задыхаясь, группа проломилась сквозь кусты, выросшие рядом с толстой, белой трубой путепровода. Где-то тут я видел лестницу… Вот она!

– Наверх! Быстрее!

Сверху вдоль всей трубы шла узкая площадка с перилами. На нее мы и выбрались. Люди повалились на ржавый настил. Окорок потащил флягу с водой с пояса. Лицо у него было багрово-красным от напряжения.

– Получилось… – прохрипел он. – Вот же блин! Ну теперь до места пройдем быстро, хотя мне туда и не хочется совсем.

Фляга пошла по кругу. Я спросил:

– Думаешь, не пустят?

– Почему? Пустят. Только опять базар гнилой начнется. Бандиты – они бандиты и есть, я же говорил.

– Ладно, посмотрим. Отдыхайте пока.

Я скинул рюкзак и сел на настил.

– Поздравляю, – тихо сказала Гюрза, оказавшаяся рядом. – Не думала, что получится.

– Но получилось же. Даже стрелять почти не пришлось.

– Я бежала и все ждала, что напрыгнут из травы и вцепятся.

– Хорошо бегаешь, кстати… Может быть все-таки к периметру, а?

– Нет. Нужно дойти.

– Тогда мимо "Оскара" не пройти. Вон он! Отсюда хорошо видно надстройку. Придется с Раджой разбираться.

– Это тот местный бандит?

– Он из тех бандитов, которых можно терпеть. Не беспредельщик, не мародер, живет по понятиям и даже один раз очень серьезно помог.

– По мне – все они одинаковы.

– Не все. Люди вообще разные. Есть рейдеры, которые хуже бандитов по меркам мира за периметром, а есть бандиты, которые пользу приносят. Лучше несколько волков, чем свора шакалов.

– Тебе виднее. А если все таки не пустят?

Я усмехнулся.

– Куда они денутся?

…

– Идите отсюда!

Молодой пацан, смотревший на нас с борта, мне совсем не нравился. Сразу видно новичка, которого Промзона еще не обломала. Здесь он считает себя самым сильным, потому что он в банде и даже предположить не может, как ошибается. Бронежилетик напялил… Зачем? Такой даже ножом пробивается без проблем.

– Позови Раджу, – сказал щенку Ван. – Он меня знает.

– Болеет Раджа. Валите по-хорошему.

Я осматривал судно. Этой зимой сюда заходил гипнотизер. Прикончить его удалось с большим трудом и для безопасности местные рейдеры убрали все мостки. Теперь на борт можно было подняться только по лестнице, которую спускали сверху, а нижнюю дверь в переборке открывали, чтобы выйти наружу. Но лестницу нам этот придурок спускать как раз и не хотел. Это злило.

– Значит не хочешь пускать? – спросил я. – Ладно… От борта отойди тогда.

– Э-э-э, дядя! Ты че удумал!?

Бандит потянул было из за спины ружье, но я уже вытащил из кобуры ракетницу. Хлопнул выстрел, к борту протянулась белая полоса густого дыма. Завоняло сгоревшим черным порохом. Патрон был самодельным.

Артефакт под названием "Мел” представляет собой маленький кусочек камня, похожий на мрамор, но чуть светящийся изнутри. Его довольно легко найти в темноте. “ Мел” мы чаще всего применяем в качестве баллистической защиты. При правильной активации он может создать силовое поле, отклоняющее предметы с высоким импульсом. Например пули. В человека, стоящего за таким щитом, очень трудно попасть из стрелкового оружия. Из лука, как ни странно, проще. У братьев контейнеры с "мелом" входят в стандартный набор снаряжения.

Ну а если активация проходит быстро, то артефакт просто выдает один-единственный мощный гравитационный импульс. Это и произошло, когда капсула сплющилась о ржавый борт. Таким импульсом можно сорвать башню с танка, или превратить в фарш людей в бронетранспортере, а тонкая сталь и подавно не стала для него серьезным препятствием. Ее со скрежетом выгнуло наружу, потом вмяло внутрь и наконец вырвало по шву целый стальной лист. Сверху послышались шаги убегающего бандита, которому видимо показалось, что судно сейчас развалится.

Снова зарядив ракетницу, я засунул ее в кобуру.

– Заходим. Надо кое-кому пару вопросов задать.

Глава четвертая

“Кислотный туман”, “туман” – испарения кислоты. Концентрация поражающих веществ в них могут достигать весьма высоких значений. Действие: химические ожоги…

Отчет о проделанной работе, часть 2.

Раджа грел руки у горячей печки. Ему и впрямь было плохо, часовой не соврал. Врач уже снова копался в своем рюкзаке в поисках подходящих таблеток.

– Извини этого молодого, Студент, – прохрипел Раджа. – Глупый он еще. Ему сказано было за мутантами смотреть, а он решил тут из себя вертухая изобразить.

Он закашлялся.

– Всю зиму так. То попустит, то снова прихватывает. Одно слово: болото. Хромой Еж к “Орбите” пошел, скоро вернется, а я пока с молодыми здесь остался, но их еще учить, да учить. Надо было обойти и в двери постучать. Мы бы открыли. А так… Прибегает этот и орет, что сейчас тут все рухнет. Что мне думать? Схватились за стволы. Хорошо, Ван крикнул, меня позвал.

– Думать – занятие ненужное и вредное. Нашел? – спросил я Врача.

– Да. Антибиотики и противовоспалительное. Если респираторка – не помешает, если воспаление – поможет. А похоже, что оно и есть. На, держи, пока я шприц готовлю.

Раджа удивленно покрутил в пальцах большую белую таблетку.

– Это глотать что ли? – удивленно спросил он.

– Нет. В кружку кинь.

– О! Зашипела… Прикольно!

– А теперь подставляй задницу!

Раджа рассмеялся и сказал:

– Вот не был бы ты лепилой, Врач, ответил бы за такое.

– Давай-давай, доктору не западло должно быть.

– Верно, доктору не западло… А-а-а! Больно ведь!

– Ну да, без обезболивающего. Терпи.

Его люди, сидевшие рядом, беззлобно посмеивались, глядя на страдания своего пахана.

– Ну че лыбитесь? – огрызнулся тот. – Вот, Студент, смотри! Когда еще из них правильные люди получатся.

– Чего-ж ты себе таких набрал?

– А других не было. Ты слышал, что тут с местными рейдерами было? – спросил Раджа, снова затягивая ремень.

– Краем уха.

– Ну я расскажу. В прошлый год, после того, как мне от "Воли" подогнали таблетки для защиты от разряда, народ ко мне потянулся. Бабло – оно тянет людей. Но где оно – там сразу терки начинаются. Вопросы пошли: "Почему ты? Почему у тебя? Почему за кредиты?.." Объяснять, что и как – бесполезно. Хорошо, что пацаны знакомые к тому времени уже здесь были. Не дали в обиду. Однако с местными начались контры. У меня с Лосем и Че договор очень простой был: "Воля" дает таблетки, а взамен отсюда идут к ним арты. Но их еще добыть надо, верно? А кто при таком раскладе в рейды ходить будет? Никто. Дураков нету. Все сидят и за другими смотрят. Всю осень так сидели, потом я Спарте сказал, что либо я отсюда ухожу в лесничество, либо он в порт. Он уже тоже понял, что палку перегнул, но так просто назад сдавать не захотел и увел своих. Вот только артов от этого у него больше не стало. Кто им сейчас поляну зачистит? Никто. В аномалии они лазить могут, но места у порта опасные, а у них оружия приличного нет, да и с патронами голый вассер. Вот и сидят, лета ждут, когда мутантов поменьше станет.

– Значит и арты теперь твои люди добывают?

Я взял с печурки котелок с чаем, налил себе полную кружку.

– Правильно понимаешь. Нельзя сказать, что много, но так-то народ за малым исключением опытный. Я же всех их знаю, не первый год в Промзоне. Сява из поселка несколько своих пацанов прислал, кто вольную жизнь любит, подальше от начальства. Тоже нормальные ребята. В общем никто не жалеет, что за "Волю" вписались.

– А Спарта что?

– Так и сидит в лесничестве. Не знаю, как у них там. В гости не ходил. Изредка заходят от них к Щетине за хавчиком, но судя по рюкзакам, не везет им. А хороша таблеточка… Вроде как чай с лимоном получился. Ничего, лето скоро. Оклемаюсь, походим еще по Заводям. Че обещал, если все нормально будет, со снарягой помочь.

– Обычное дело, – согласился Ван. – Кто хочет в группировку, но в группу его ни в какую еще не взяли, тому испытательный срок дается. Надо же посмотреть, что человек из себя представляет. Тем более, если он не один, а со своими людьми.

– Так-то правильно, никто не спорит. Но здесь, как видишь, это не всем понравилось. Спасибо, Врач. Вроде как полегчало малость от твоей шипучки. Вы-то сейчас куда?

– С какой целью интересуешься?

– Ну раз тайна – не говори.

– До моста доберемся, а там видно будет.

– Тогда вам мимо порта лучше всего пройти. На горку, куда путепровод идет, не лезьте. Там аномалий полным-полно, устанете проходы искать. Лучше взять левее. Потом по дороге, обойдете болото и как раз к мосту выйдете.

– Спасибо, посмотрю.

– Вам спасибо. Где бы я еще лепилу нашел в это время года. Мне теперь подумать надо, чем дыру в трюме закрыть, которую ты проделал. Придется жердей нарубить.

– Не нужно. Там аномалия потом образуется, никто не пролезет.

– Еще лучше! Может и арты под боком засветятся?

– Тоже не исключено.

– Ты, Студент, послушай меня про маршрут-то. Спарта насчет патрульных совсем больной. Ненавидит их, хуже шнорхов считает. Не ходите к нему, пожалеете. Пройдите мимо, всем лучше будет.

– Я понял… Понял…

…

Утром меня разбудила далекая стрельба. Я вылез из спальника, подошел к борту, прислушался. Били из автомата, одиночными. Еще слышались резкие щелчки винтовок. Один раз гулко хлопнул дробовик. Часовой, стоявший на корме, тоже слушал, но спускаться вниз, чтобы сообщить о близком бое, не спешил. Оно и понятно. Судну стрельба никак не угрожала.

– Что там?

Гюрза тоже проснулась. Она уже второй раз выбирает место, чтобы расстелить спальник, рядом со мной. Совпадение?

– Не знаю… Но беспокоюсь. Я в той стороне оставил двоих вольных. Винтовок у них не было, а вот автомат и дробовик как раз были.

– Думаешь, с ними что то случилось?

– Случается с детьми, а они – люди опытные. Можно предположить, что Лось от кого то отстреливается, не подпускает на прицельный выстрел. У него пушка с оптикой.

– Что, если он от тех, которые в порту, отстреливается?

– Все может быть. Но если они врасплох не смогли его застать, то он отобьется.

– А если поддержать их?

– Как? Там по пути аномалии, а в обход идти – бой раньше кончится. Эй, братан!

Часовой обернулся ко мне.

– У тех, кто со Спартой ушел, винтовки были?

– Были, – ответил он.

– С оптикой?

– Нет, вроде. Я прицелов не видел.

– Понятно.

Винтовка для наших мест – оружие не самое подходящее. На дальней дистанции работать приходится довольно редко, поэтому то, что не стреляет очередями, или дробью, популярностью обычно не пользуется. Это оружие против людей. Все-таки люди Спарты? Возможно…

Часовой все-таки сходил вниз и разбудил сменщика. Теперь они слушали вдвоем. Гюрза поежилась, было прохладно. Я прикидывал варианты. Можно было сбегать в одиночку, попробовать пройти между аномалиями, или добраться до портовых кранов и осмотреться с высоты. Ни тот, ни другой варианты мне не понравились. У моего "Хеклера" максимальная дальность стрельбы метров четыреста и для любой винтовки я на открытом месте стану мишенью, а пока я бегаю… Бой, пока я думал, прекратился. Автомат хлопнул последний раз и все стихло. Кто бы там ни был, взять свободовцев ему не удалось.

– У них ничего не вышло, – сказал я.

– Автомат стрелял последним. И последние несколько выстрелов дала одна и та же винтовка, – согласилась Гюрза.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Да, похоже, что так и есть. Лось сумел одного из снайперов зацепить. Автомат дальше 300 метров не слишком полезен, но с прицелом – вполне может быть… Значит что тогда? Тогда у них других вариантов нет, кроме как на баржу вернуться и на ней закрепиться. Там мы с ними и пересечемся. Только одна проблема есть.

– Какая?

– Обход большой. По прямой идти – километров десять получится, но это значит идти через плавни, а тушканы сейчас бесятся. В обход… Это километров двадцать пять. Весь день уйдет, а вас с технарями оставлять здесь одних я не хочу.

– Раньше выйдем – раньше придем.

– Согласен. Вот только места здесь…

– А о Радже ты что думаешь?

– В каком смысле?

– Ну то, что он бандит, например?

– Ну и что? Здесь, в Промзоне, много каторжников и много тех, кому некуда возвращаться. Раджа как раз из таких. Не жадный, кусок шире пасти отхватить не пытается, честный со своими. Что еще требовать от человека?

– Вот именно, что со своими. А с чужими?

– Чужих здесь никто не любит. Если ты о доверии, то и доверять всецело никому не следует.

– Даже тебе?

Я усмехнулся.

– А что ты обо мне знаешь, чтобы мне доверять?

Наш разговор прервал скрип металлических ступеней трапа. Все-таки Раджу кто-то удосужился разбудить. Он вышел, запахнул куртку и подошел к нам.

– Говорят, стрельба была, Студент?

– Была. У порта, примерно в том районе.

– Зуб даю, люди Спарты, – Раджа сплюнул за борт. – Больше некому.

– Возможно. Как думаешь, зачем они полезли?

– На кого?

– Я в той стороне оставил двух вольных. Ты их знаешь, Лося и Лиса.

– Так это Спарта на них хвост поднял? – Раджа явно был встревожен. – Ты уверен, Студент?

– Нет. Но как ты сказал: "Больше некому".

– Так-то да… Не сезон еще. Но на вольных… На них опознавательные знаки были?

– Конечно. Как и у тебя.

Раджа покосился на повязку из зеленого скотча на правой руке, потом сказал:

– Не настолько же они оголодали?.. Не может быть. Они там старые запасы Чапая нашли, так что еще полгода могли о еде не беспокоиться. Тут что то другое и у меня сильное подозрение, что дело вот с ними связано, – он кивнул на Гюрзу. – Их ведь двое вольных и должны были сопровождать. И тут двое вольных! А не хотел ли их кто то об этих патрулях поспрашивать? Да хотя бы и просто проводников лишить.

Я промолчал. Версия была так себе. Конечно на полную секретность при подготовке этого рейда рассчитывать глупо, но… А почему нет? Если кто то собрался вбить клин между группировками, а заодно прищемит хвост Терре, то это вполне подходящая возможность. Устроить подобную провокацию можно с помощью наемников, а Спарта с его людьми в наемники вполне может податься. Ему координатора толкового – и дело в шляпе.

– Слушай, Раджа, а рядом со Спартой в последнее время никто новенький не мелькал? Незнакомый тебе, но тёртый и с виду опытный?

– Мелькал. И даже не один. Двое новичков к нему прибились и как раз с этого времени с ним рамсы и начались.

– Интересно… Ладно. Допустим, его пацаны попутали Лося и Лиса с Ваном и Врачом. Допустим, им их заказали. Сейчас они вернутся на базу за пополнением и попробуют их догнать. С баржи путей отхода не много, перехватить можно, если места хорошо знаешь. Сколько людей в лесничестве останется?

– Максимум двое.

– Тоже так думаю…

Я кивнул и пошел надевать ботинки.

– А если они здесь ни при чем? – спросила Гюрза.

– Тогда пожелаю им доброго дня и вернусь.

– Будь осторожен.

– Осторожность – мое второе имя.

– Оно и видно!..

Глава пятая

Шнорх – от “шнорхель”, “трубка”. Продукт форсированной мутации человека. Антропоморф. Очень быстро перемещается на четырех конечностях…

Отчет о проделанной работе, часть 4.

С площадки портового крана в бинокль было прекрасно видно, как семь человек уходят в сторону моста. В принципе, решение правильное: сначала отсечь пути отступления. Вот только не получится у них это. До моста километров десять, значит им минимум пару часов топать. А к тому времени их на мосту уже будут ждать..

Я перевел бинокль на порт. Только один человек, стоявший на площадке аварийной лестницы, смотрел вслед уходящим. Ну раз так, то нашим легче. Хотя может быть, еще кто то в здании остался? Проверим… Спустившись по решетчатой опоре на землю, я пересек рельсы и присел рядом с караулившими дорогу Фрицем, Малышом и Ваном и Окороком.

– Что там? – спросил он.

– Как раз засек их выход. Охранник один, но вероятно есть смена.

– То, что они куда-то пошли, еще ничего не доказывает.

– Согласен. Тем более, что пошли они не в сторону моста. Но и это ни о чем не говорит. Возможно, есть разведанная дорога, по которой они пройдут быстрее, чем напрямую.

– Тогда что делать то будем?

Окорок обеспокоенно хмурился. Не хотелось ему в эти разборки лезть, сразу видно. Ван тоже не выглядел довольным. А вот Малыш, как ни странно, был абсолютно спокоен. Он мне все больше нравился. Ополченец с фронтира, пехота… Скажут резать – пойдет резать и ни грамма эмоций у него это не вызовет. Не скажут – пойдет спать. Если Ван сейчас думает о том, что Лось не мальчик и выкручивался не из таких передряг, то для Малыша все очень просто: группы, соединившись, станут сильнее.

– Делать? Есть еще одно. С крана хорошо виден карьер на севере от "Оскара". Там люди. Я насчитал семерых. На военных не похожи, но организованы и вооружены хорошо.

– По наши души? – спросил Зарик.

– Не знаю. Может, и так, а может просто какая то группа себе участок застолбила.

– Вокруг того болотца аномалий всегда хватало и водичка в нем грязная, – подтвердил Окорок.

– В любом случае Радже нужно сообщить. Поэтому идите сейчас на "Оскар", а мы с Малышом проведем экскурсию в лесничество.

Ван коротко кивнул и они исчезли за кустами.

– Кроме всего прочего, ты молодой и опасным не кажешься, – сказал я Малышу. – Да и плазмой получше Фрица умеешь пользоваться.

– Три года ранец таскал. Мы-то там пройдем?

– Пройдем. Я вообще думал открыто подойти, но если часовой сигнал даст ушедшим, то они могут и вернуться. По своим же следам это быстро получится. Лучше пройдем через рощицу. Оттуда нас ждать точно не будут.

…

Серый, бетонный забор возник перед глазами совершенно внезапно. Малыш наверное уже счет потерял поворотам и петлям среди аномалий, деревьев и кустов и удивляется, как я их различаю? Это не сложно на самом деле, просто привычка нужна. С опытом можно научиться делать это достаточно быстро, да еще понимать, как аномалия далеко и насколько она сильна.

Иногда через большую и кажущуюся со стороны очень опасной аномалию можно просто пройти, а маленькая может тебя прикончить за пару секунд. На вопрос Малыша: "А как это определить?" – Окорок отмахнулся и сказал, что это или само приходит, или нет, а специально научиться нельзя. Я же ответил коротко: "Я их вижу". Сейчас он шел за мной след в след, сворачивая там, где сворачивал я. Иногда приходилось ложиться и ползти. Выйти обратно без проводника можно было и не мечтать, значит надо немножко его подучить…

Я встал у забора и долго смотрел в щель между плитой и опорным столбом. Потом отвернулся и сел, прислонившись к забору спиной.

– Ветерок в нашу сторону, это хорошо…

– Собак опасаешься? – спросил техник.

– Здесь они вряд-ли появятся. Забор сплошной, они не любят замкнутых пространств.

Потом я понял, что он говорит об обычных собаках, не о мутантах. Продолжил:

– Ты, про аномалии тогда спрашивал? Самый простой способ определять их – обычная палка. Прямой дрын, длиной метра четыре. Идешь, держишь ее в руке и по тому, куда ее потянет, понимаешь, где аномалия. Минусы этого метода: "электрошокер" может пробить электричеством, если палка сырая и нельзя лезть на аномальные поля, только по краю пройти. Ну и "пускач” может тебе же этой палкой и врезать, раскрутив ее.

– Ну это лучше, чем самому в аномалию угодить. У нас одного затянуло в первый же день…

– Да, зрелище получается не аппетитное… Второй способ – наблюдение. Вон туда посмотри, – я показал рукой вправо. Не замечаешь ничего?

– Нет…

– Присмотрись. Ветер траву качает, но есть участочек, на котором она почти не шевелится. Видишь?

И тут Малыш вдруг увидел аномалию. Действительно увидел! Трава, тени на заборе, наклонившаяся бетонная плита – все стало частью единой картинки, будто пазл сложился на моих глазах. Теперь передо ним висел в воздухе совершенно прозрачный, но все-таки отлично различимый шар.

Я усмехнулся, глядя на его удивление.

– Аномалия – она как артефакт. Одновременно и существует, и нет. Про кота Шредингера слышал?

– Краем уха… – он все не мог оторвать глаза от "пускача".

– Здесь тот же принцип. Пока ты не определил ее наличие, аномалии как-бы не существует. Но если ты в нее вляпался, или гайку в нее кинул, или как-то по-другому ее засек, то сразу понимаешь, что она есть. Ты запах ощущаешь сейчас?

– Она что, еще и пахнет?

– Нет, дымком потянуло. И мясом жареным.

– Обед у них готовится.

– Да. Пойдем.

Я поднялся, ухватился руками за верх плиты и подтянулся на руках. Оказавшись наверху, протянул Малышу руку и перебросил его на другую сторону. Сразу же спрыгнул сам и снова показал рукой в сторону.

– Видишь?

Он смотрел не меньше минуты, пока наконец погнутый борт ржавого грузовика и клочья ржавчины на земле не подсказали, где находится еще одна аномалия.

– Здоровенная… – протянул Малыш.

– "Мясокрутка". Видишь, листочек на земле крутится? Это не ветер. Попади туда что то крупнее консервной банки, поднимет в воздух, раскрутит и разорвет на части… Плазмомет убери пока. Сейчас он не нужен.

– Хочешь по-тихому?

– Хочу пожрать на халяву. – и, видя его удивление, я добавил:

– Сам увидишь. Пойдем.

По неприметной тропинке мы обошли гараж, вышли к двум длинным кирпичным зданиям и уверенно двинулся к тому, что было ближе к воротам и из которого тянуло дымком.

…

– Привет, братан!

Рейдер, что то варивший в котелке, повернулся и изумленно уставился на нас.

– Что варим?

– Суп. А ты что здесь делаешь, мужик?

– Да вот шли мимо и слышим, что где то жрать без нас собрались. – Я присел к костерку. – Из концентратов, с кабанятиной?

– Ну да…

Слегка опомнившись, "повар" заорал:

– Сема!!!

– Чего орешь? – донеслось со второго этажа.

– Иди-ка сюда, часовой хренов!

– Чего-о-о!?

Сверху послышались шаги. На лестнице появились ноги в армейских ботинках, а затем показался и их обладатель, который изумленно вылупился на нас. Потом он перевел взгляд на первого и сказал:

– Не понял…

– Это я не понял, – ответил тот. – Кто у нас караулит?

– Ну я.

– А это кто? – "повар" показал на нас с Малышом.

– Не знаю я их.

– А как они мимо тебя прошли?

– Без понятия. Ворота на цепи, как и были. Хочешь – проверь!

Он повернулся к нам.

– Мужики, вы чего? Вы через лес прошли, что ли?

– Жрать захочешь – еще и не такое проделаешь… – сказал я, помешивая варево в котелке обструганной веточкой.

– Во дела!.. А считалось, что там проходов нету.

Я кивнул.

– Обратно не подписался бы там идти, но сюда, как видишь пролезли.

– Нихрена себе… Ну и какими судьбами здесь?

– Так к вам же! – и попробовал варево с кончика своей "ложки". – Крупа пока твердовата… С Горшком шли, он на разведку и послал.

– А где Шакал?

– Шакал в “кискис” вляпался. Живой, но пару дней полечиться придется.

– Значит наши, – тот рейдер, что стоял на часах, широко улыбнулся. – А ты, Пепел, на меня бочку катишь!

– Шакала с людьми Спарта ждал послезавтра, в лучшем случае. Кто же знал?

– А наши раньше, чем послезавтра и не подошли бы. Мы пока в карьере обосновались. Горшок без разведки не пойдет, сначала нас дождется.

Слушая этот разговор, Малыш сидел на ящике и молчал, опасаясь вставить хоть одно слово. Я базарил с рейдерами, шутил, мелькали какие-то клички, мы искали общих знакомые, а он прикрыл глаза, откинувшись на стену и делал вид, что очень устал и его тянет в сон. Притворился так успешно, что и в самом деле задремал. Разбудил его Пепел, принесший большую кружку с супом. Он поблагодарил:

– Спасибо.

– Не за что, сочтемся. Отдыхай пока.

Прихлебывая горячее варево, Малыш продолжил слушать наш разговор.

– …наше дело – маленькое. – Скажут: "Иди!" – идешь, скажут: "Стреляй!" – стреляешь. Не лезь в чужой вопрос – проживешь дольше. Это в местных группировках демократия, а у нас нет такого. Но Шакал дело знает, я третий раз с ним хожу. Около “Зевса” были, на “Орбите” – тоже… А Спарта куда свалил?

– Так ведь от Шакала же ему Щетина записку передал, что в Промзону идет какая то группа, которую задержать надо. В группе двое вольных и трое патрульных. Их недавно на сухогрузе видели. Спарта прикинул, где они пойдут, выставил посты. На следующий день их и засекли. Попытались взять, но не вышло. Спарта тогда сам за ними пошел. Сегодня и ушел, утром, незадолго до того, как вы появились.

“Кто-то их, значит, спалил, когда они от тушканов прятались,” – подумал я. – “У них к тому времени уже были потери, но вместе с ними посчитали и Окорока с его людьми”.

– Ну эти двое – задача не главная. Есть и поважнее дела, – я приложил палец к губам. – Только тс-с-с! Я этого вам не говорил.

– Да, Спарта рассказывал, что в город атомщиков сходить хочет…

– Говорил? Вот вам и секреты…

– Да ничего, у нас народ проверенный. Давно здесь ходим, знаем друг друга.

– А Спарта вроде бы на "Оскаре" раньше был. Почему сейчас здесь?

– Это история длинная, с того года тянется.

– Давай, излагай, все равно делать особо нечего.

– Да чего излагать? – Пепел доел суп, выскреб чашку ложкой и залил ее водой. – Ближе к зиме, в прошлом году, Раджа, пахан местный, как то договорился с "Волей" и оттуда ему прислали на продажу таблетки какие то новые, которые от скачка биополя защищают. Он и его люди начали ими барыжить, но нам продавать отказались.

– Что так? – я тоже доел супец, разгрыз хрящ, который попался на дне и сполоснул кружку.

– Так на хабар наш позарились. Условие было, чтобы мы его только Радже носили и никому больше. А он еще посмотрит, платить ли нам. Знаешь, сколько у него таблеточка стоила? К тому самому дело шло, чтобы мы на Раджу ишачили. Нет, конечно он бы нам и охрану дал, и припасов, и снарягу… только мы бы ему в итоге должны бы остались по самое не хочу.

– А что не так? У "Воли" такая же фигня, – я сделал вид, что удивился. – Хабар только к своим торговцам несут, а кто закрысит – выгонят из группировки, да еще и охоту на него объявят.

– "Воля"… Там по другому дела делаются. Там у торговца прайс есть, что и за сколько он купит. Отдельно только уники оцениваются. И ты деньги можешь за арт взять, а снарягу потом купить сам, у кого хочешь.

– Там выбора особого нет. Да и снаряга, которая к ним от ученых поступает, качеством на порядок выше местных самоделок. Вон, смотри, ботиночки какие…

Пепел внимательно присмотрелся к моим ботинкам, потом поднял глаза и спросил:

– А ты что, тоже из вольных? Так сходи, расскажи Че, какая фигня здесь творится.

– Нет, не из них. Не люблю по правилам жить. Но вы бы и сами могли рассказать. Что мешает?

Пепел только рукой махнул.

– Будет нас Че слушать, как же… Пока Раджа его не кинет (а он кинет обязательно, как силу почувствует), Раджу и будут слушать. Мы раньше с Щетиной нормально дела вели. Арты ему, он нам снарягу, а Радже и его людям процент отдавали за зачистку и охрану. Так и ходили: трое его пацанов, трое наших. Одна треть им, остальное нам. Пока они борзеть не стали, все нормально было. А обувка такая сколько стоит?

Я сказал. Пепел только присвистнул.

– Не по карману! Ну ничего, сходим в рейд, так может и мы поднимемся. Вон у тебя и машинка не нашенская? Тоже в Долине Смерти взял?

– "Хеклер"? Нет. Это на радаре.

– Трофей, значит… Понятно. К своим возвращаться сегодня хочешь?

– Поздно уже. Солнышко уже на запад пошло. Если сейчас выйти, то туда я как раз к закату дойду, а в темноте через аномалии ползать – пусть кому надо, тот и делает.

– Это точно. Там на втором этаже кровати, располагайтесь.

Глава шестая

“Солнце” – артефакт органической природы. Внешний вид: флюоресцирующее образование, сферической формы. Может светиться желтым, синим, или зеленым светом. Образуется по-видимому при воздействии закольцованных электромагнитных полей на живые растения…

Отчет о проделанной работе, часть 1.

Утром Малыш, которого разбудили доносящиеся снизу голоса, вылез из спальника, спустился по лестнице и остановился от неожиданности. Вдоль стены сидели безоружные люди. Напротив них стояли двое в серых комбинезонах и с винтовками наготове. На него они не обратили никакого внимания. Еще двое "серых" молча сидели у костерка, глядя в пламя. Над огнем висели котелки с водой. Я сидел на стуле и разговаривал с двумя рейдерами. Те горячились. Я был спокоен, как дохлый завр.

– Слышь…

Стоявший на лестнице Малыш обернулся. Заговорил с ним Сеня, который в числе других рейдеров сейчас тоже сидел у стены.

– Что?

– Ты же не из этих? Не из фанатиков?

– Я? Да я их вообще не знаю.

– А че будет?

– Без понятия. Я только что проснулся. Что тут?

– Знать бы… Меня на рассвете разбудили, подняли и сюда привели. А пацанов у моста взяли. На открытом месте подловили. На мосту пулемет. Дали очередь поверх голов и говорят: "Бросайте оружие!" Деваться некуда, бросили. Ночь там пересидели, утром пригнали сюда. Стоят, молчат… Даже между собой ни словечка. "Центр” это, вот что. Сектанты…

– Разберемся, – сказал Малыш и повернулся к нам.

– Знакомься, – сказал я ему. – Вот это и есть те люди, с которыми я сюда шел. Это – Лось (я показал на здоровенного амбала, на боках которого, казалось, сейчас лопнут пряжки бронежилета), а это – Лис. Они недовольны тем, что я их бросил и заставил свой рюкзак немножко потаскать. А это, соответственно, Малыш.

– Привет! – кивнул Лось и снова повернулся к Студенту. – Так… На чем я остановился?..

– Ты говорил, что поспать сегодня не получилось, – подсказал я.

– Ага, точно! Прибегают вечером центровые на баржу. Уже темно. Говорят: "Пошли, проводим". Ночью, да? Пришли под мост, там эти сидят и от страха трясутся. Нас увидели – еще больше трястись начали. Чуть свет – сюда пошли, а тут Студент, довольный, как баобаб.

– Конечно довольный, я же всех спас! Эти, которые вдоль стеночки сидят, между прочим за вами шли.

– Зачем?

– Может быть, спросить хотели о чем-то, а может быть и пристрелить по-простому. У вас днем с кем перестрелка была?

Лось пожал плечами.

– Не знаю, фамилий не удалось спросить. А что, они же?

– Они. Вон те две винтовочки, что у стенки стоят, если я не ошибаюсь, по вам и работали. Звук как раз соответствует, если я в оружии что-то понимаю. – Студент кивнул на охотничий карабин и винтовку, стоявшие у стены вместе с другими стволами. – И вон тот камрад, который вторым слева сидит, пусть повязку на плече объяснит. Но можно не гадать, кто ему дырку сделал.

– Я и сделал…

Лось кивнул и подошел к сидевшим рейдерам. Те вжались в стену.

– Жаль, что не в башку. Ну выкладывай, урод, кто вас надоумил на "Волю" хвост поднимать?

– Мы не знали… – пробубнил рейдер. – Мы думали, что бандиты…

– Врет, как дышит, а дышит часто, – прокомментировал Лис.

– Это точно, – согласился Лось. – Снарягу не спутаешь, даже издалека. Вон про них, скажи, тоже не знаешь, кто они?

Он кивнул на рейдеров в сером.

– Ну "Центр", че…

– Значит не тупой и не дальтоник, цвета различаешь. Значит и "Волю" от "Закона" и прочей шушеры отличить должен. Значит спецом вас к нам послали и не заметь я, как вы ползаете, лежать бы нам с Лисом, рядышком.

– Он думал, что мы бандиты, – заметил Лис. – Вот мы их бандитам и сдадим. С Раджой только надо посоветоваться, кому.

Я поднялся со стула и спросил:

– Эй, сидельцы, кто из вас Спарта?

После небольшой паузы сидевший крайним справа отозвался:

– Я!

– Головка… от жесткого диска! Зачем же ты с наемниками связался, бестолочь?

– Жить-то надо… Хабара совсем не было, а зимой вообще голяк. Только охотой и спасались. Вот Щетина и предложил…

Почему-то свои собственные грехи люди очень любят объяснять сложной жизненной ситуацией. Вот например… Ладно, замнем.

– Жить надо, говоришь! Ну и чего тебе не живется? Артов сколько было – столько и осталось, брать надо уметь. Я твоему бойцу свои ботинки показал и цену назвал, он говорит: "Дорого!" Я уж не говорю про все остальное… А знаешь, почему так?

– Ну и почему?

– А потому, что в "Воле" рейдеры знают, какой арт нужен и ходят именно за ним, а не куда их левая нога захочет. Вот на такой примерно комплект, как у меня, там за полсезона зарабатывают. И это при том, что еще всю группировку надо кормить.

– Так там же деньги не жмут…

– Своим – не жмут. А ты что сделал, чтобы для них своим стать? Засаду на них же и устроил? – Я поднялся со стула, потянулся и, подняв свой автомат, повесил его на плечо. Лязгнула антабка ремня. – Знаешь что, Спарта? Надоело мне с тобой бакланить. Забирай ствол и топай к своим новым друзьям. Они сейчас в карьере сидят. Дойдешь до вечера. Передай Шакалу, чтобы он валил в кластер, пока цел и нанимателям своим приветик от меня передал. И запомни: ты для Шакала никакой не друг и не проводник, а так… прокладка между ним и Промзоной. Все понял?

– Все.

– Шагай тогда.

– Патронов дай. Не с пустым же автоматом туда идти.

– Бери на столе, кто мешает?

Сидевшие у стены рейдеры молча смотрели, как их вожак забирает оружие, берет со стола сдвоенные, обмотанные изолентой магазины и выходит из комнаты.

Никогда не понимал эту моду на двойные обоймы. Ладно еще, если в обоих патроны вверх смотрят, но ведь обычно наоборот делают, устьями в разные стороны. Автомат после этого невозможно упереть магазинами ни в снег, ни в грунт, ни в песок, иначе нижний засоряется и перекос патрона гарантирован. И в любом случае баланс у оружия меняется.

– Добрый ты, Студент… – пробормотал Лось, когда Спарта вышел.

– А ты что, пристрелить его хотел? – спросил я.

– Не знаю. Нет, наверно.

– Тогда просто отмудохать – какой смысл?

– Ладно, – махнул Лось рукой. – С этими что делать будешь?

– Ничего. Мне они никакого вреда не причинили, да и взять с них нечего. Их хлам – я презрительно покосился в угол, – мне и с доплатой не нужен. Захотят задуматься о жизни – задумаются, не захотят – как хотят. Морды их несимпатичные запомните, чтобы потом не пропустить, если что.

– А Вана ты хоть нашел?

– Нашел. На "Оскар" вывел. Туристов тоже.

– И даже одного из них – Лось посмотрел на меня – с собой прихватил?

– Причина очень проста. У него вид дружелюбный. Из под камуфляжа оранжевый комбез светится, значит техник, а техников трогать не положено. Идем, что-ли?

– А твои люди?

– Они не мои. Подождут пару часов, отдохнут и тоже уйдут. Давайте-ка мимо кранов опять пройдем. Охота мне на земснаряд издали еще разок посмотреть.

Когда мы вышли из длинного здания и пошли к воротам, Малыш спросил у меня, почему я дал уйти Спарте. Я пожал плечами и ответил:

– А вдруг что полезное получится? Если Шакал действительно уведет своих людей, то мне меньше хлопот. Убить их не сложно, но за что? Мне они пока ничего плохого не сделали.

– Будешь ждать, когда сделают?

– Пойми, Малыш… Меняя этот мир, ты меняешься сам. Зачистить Промзону от людей очень просто. Загнать рейдеров разрядами в подвалы, сверху пустить мутантов и никто не выберется. Но делать этого нельзя, потому что рейдеры нужны. Они – часть этого мира и если их не будет, то он… станет другим. Люди сделали его таким, какой он есть и он не позволит им исчезнуть.

– То есть как не позволит? Запретит что ли?

– Нет, дело не в этом. Здесь если ты что то делаешь, это всегда на тебе как то отзывается. Предсказать, как именно, сложно, но убийства никогда не остаются без последствий.

– Он прав, Малыш – сказал Лось, идущий сзади. – Если начать вспоминать, кто и что делал перед смертью, то всегда выясняется, что где-то было решение, или поступок, которые определили, что человека ждет. Охотится, к примеру, банда мародеров на рейдеров. Раз им повезло, второй, а на третий встречают они таких вот ребят, которых ты видел. И все, хана мародерам. Человек может делать, что хочет, но либо он быстро учится тому, что делать не нужно, либо… Ты, кстати, чего головой вертишь? Аномалии ищешь?

– Да.

– Научился их замечать? Отлично! Ну, короче: считается, что за правильные поступки судьба вознаграждает, а за неправильные наказывает. Кто долго здесь прожил, те с этим обычно соглашаются. Или, как Студент говорит: ты меняешь мир, а мир меняет тебя и никогда нельзя сказать, к добру это, или нет. Читал книжку "Робинзон"? Мне тут попалась недавно, бумажная. Он там дневник вел, чтобы не свихнуться от тоски на своем острове. Так и писал: " Плохо – совсем один, потрепаться не с кем. Хорошо – все потонули, а я жив и здоров…" – и так про каждую свою проблему. Вот он тоже как бы в пустоши оказался и разбираться в себе начал, чтобы с ума не сойти.

Я промолчал. Самокопание в список моих умений никогда не входило и с моей точки зрения проблем не бывает только от трупов. Хотя ведь и Ван тогда говорил, что нужно прислушиваться к себе.

Мы вышли на край обрыва, я увидел ржавый борт "Оскара" в километре. Оттуда вылетела красная ракета, а следом за нею еще две.

– Три, серией. Сигнал сбора, – прокомментировал Лис.

Студент, у которого в руках уже был бинокль, сказал:

– Ван стрелял. Вижу его, вдоль борта ходит.

– С оружием? – спросил Лось.

– Да. Думаешь, наемники пожаловали в гости? Вряд-ли… Раджа появился, говорят о чем-то. Дай три выстрела в воздух.

Лось поднял автомат и три автоматных выстрела разорвали тишину над заводями. Крохотные фигурки на "Оскаре" повернулись в нашу сторону.

– Ван руками машет. По ходу, случилось что то…

– Ну раньше придем – раньше узнаем.

…

– Студент, Гюрза пропала!

Я сдвинул на затылок защитное стекло шлема, спросил:

– Как это произошло?

– Никто не видел. Они с Врачом в кубрике сидели, а я и Раджа с его ребятами про Промзону базарили. Ну вот… Прибежал Врач и говорит: "Гюрза пропала!" Мы подорвались, начали искать и ничего, нигде. В трюме, где ты борт проломил, и правда "ворона" повисла, как ты и предупреждал, но нет ни тела, ни крови.

– Наружу могло выкинуть.

– На сто метров все обшарили. Да и не зашвырнуло бы ее так далеко. "Ворона" слабая, я проверял.

– Окорок где?

– С нами сидел. Его пацаны тоже. Сейчас они пошли плавни прочесать еще разок.

Я кивнул.

– Пойдем, посмотрим.

Впятером мы обошли корпус. Действительно: ничего. Ни крови, ни тела. В аномалии, повисшей в проломе, лениво кружилась листва. Внутри трюма я подошел к аномалии вплотную, долго всматривался в нее, потом спросил:

– Лось, глянь, видел такое?

– Что? – спросил тот.

– Посмотри сбоку, оттуда, где я стою.

Рейдер подошел, присмотрелся, сказал:

– Поперек "вороны" темная полоса. Что это?

– "Портал". "Ворона" видимо вторична, первым образовался именно он. А может быть и одновременно. Никогда такого не видел.

– Значит ее туда?..

– Еще варианты?

Все молчали. После недолгого раздумья, я протянул вперед руку. Кружащиеся в аномалии листья изменили траектории и упали на пол.

– Она в основном снаружи. Здесь только “хвост”, – пробормотал я. – Можно…

– Что? Не тяни.

– Не лезьте за мной.

– Да куда не лезть-то?

Вместо ответа я опустил забрало шлема, снял рюкзак, взял его за лямку и отошел от аномалии шагов на десять. Молча разбежался в сторону пролома и прыгнул, бросив перед самым прыжком рюкзак вперед, перед собой. Неяркая вспышка, хлопок разряда....

Малыш посмотрел на рейдеров. Те молча созерцали пустую аномалию.

Часть третья. Сложная жизньГлава первая

Псы-слепыши – продукт медленной мутации собак. Обычно небольшого размера, весом до 20 кг, но есть и очень крупные, весом до 100 кг. Живут стаями…

Отчет о проделанной работе, часть 4.

Синяя, спиральная вспышка отбросила на мгновение резкие тени от металлической лестницы и редких кустиков травы, кое-как укоренившихся в трещинах бетона. Выпавший из вспышки человек перекатился по земле и приподнялся, осматриваясь. Потом перебежал к стене, прижался к ней, замер. Осмотрелся еще раз. Забросил автомат за спину и полез по ржавой лестнице вверх, на крышу.

Его рюкзак отыскался на самом ее краю, а та, кого он искал и за кем прыгнул в "портал", лежала чуть дальше, у стены. На бетоне виднелось небольшое темное пятно, а по рубероиду стекала тоненькая струйка уже подсохшей крови.

Он подбежал к женщине, прижал пальцы к ее шее, пощупал пульс и кивнул. Осмотрел рану на голове, но делать с нею ничего не стал. Вернулся за своим рюкзаком, подтащил его, достал оранжевую коробочку аптечки. Вытащил шприц-тюбик и прямо сквозь одежду вколол его содержимое ей в плечо. Потом расстелил на рубероиде спальный мешок, перекатил на него тело и сел рядом, ждать.

…

"Блин… Как же голова болит! Даже думать – и то больно. Обезболивающее? Отличная идея, но если сейчас встать, то будет только хуже. Глаза тоже открывать не хочется. Стоп! Какое еще обезболивающее? Я в Промзоне, на нас напали мутанты, потом было ржавое судно, ставшее приютом для рейдеров, я хотела выйти наружу… А здорово меня крутануло! Не удивительно, что после такого голова разболелась. Но руки-ноги вроде бы ощущаются, как целые. Под боком что то мягкое. Видимо рейдеры меня уже подобрали и унесли…"

Я открыла глаза, закрыла их и снова открыла. Картинка не изменилась. Прямо надо мною в сплетении металлических ферм в небо уходила огромная, полосатая труба. Я сразу поняла, где нахожусь. Унесли, точно! Вернее унесло. Рейдер по кличке Ван, который привел нас в Промзону, говорил, что на крышах энергоблоков атомной станции фон лишь немного превышает естественный, но меня будто пробрало морозом.

– Что случилось?

Получилось вслух, хотя и шепотом.

– Ты влезла в аномалию.

Знакомый голос…

– Когда? Как?

– Примерно десять часов назад. Попыталась выбраться наружу из трюма через дыру в обшивке. Помнишь?

– Помню. Ох!..

– Тебя выбросило и приложило головой о стену. Твою пропажу заметили. Мы как раз вернулись на "Оскар" и я прошел через тот же “портал”. У тебя как? Все в порядке, ничего не сломано?

Все-таки мне удалось сесть, а потом и повернуться. Студент сидел рядом, опершись спиной на лежавший у стены рюкзак. Похоже было, что он так и просидел все это время. Его спальник был подо мной.

– Вроде цела, только болит все, что может болеть. Были бы мозги – было бы сотрясение, как говорится.

– Шутишь… Хороший признак. Сейчас…

Он полез в карман, вытащил блистер с белыми таблетками и отдал мне вместе с флягой.

– Съешь парочку.

– Что это? – я покрутила блистер в руках, прочитала: "Анальгизин". – Понятно. Спасибо.

– Не за что. Глотай. Старые запасы со складов в городе. Срок годности превосходит возраст галактики.

Я проглотила две таблетки, запила их водой, вернула флягу. Ржавая труба нависала над головой в темном небе, давила на психику. Студент проследил мой взгляд.

– Рухнет, наверное, скоро. Проржавела совсем. До рассвета еще часа два, можешь поспать.

Анальгизин начал действовать. Боль быстро отступала. Я с трудом поднялась на ноги и подошла к краю крыши. Небо уже посветлело, но внизу еще было довольно темно.

– Отвернись, пожалуйста…

Он поднялся и отвернулся к стене.

– Все.

Застегиваясь, я спросила:

– Как ты меня нашел? И как понял, что я жива?

– По запаху.

Он шутит, или серьезно? Скорее всего серьезно. Но чтобы вот так прыгнуть в аномалию, даже зная, что человек жив… Пусть даже ты умеешь это делать… Это немножко покруче, чем прыгая с парашютом, спасти того, у кого тот не раскрылся. Я посмотрела на станцию. В полутьме кое-где вспыхивали искорки аномалий. Корпуса зданий тонули в темноте и выглядели декорациями к какой-нибудь виртуальной игре, где все не по-настоящему, все не реально. На мгновение мне казалось, что все сейчас кончится. Я даже закрыла глаза, чтобы открыть их и проснуться. Далекий собачий вой вернул меня к реальности. Все было на самом деле и если бы не Студент за спиной, я сейчас стояла бы на краю крыши одна, без оружия и без снаряжения.

– Что теперь? – спросила я, обернувшись.

– Дождемся утра и продолжим путь. Не слишком удачно, но нам даже сократило дорогу. До института дойдем на день раньше, чем от заводей, если конечно нигде не обломится.

– Вдвоем?

– Да. Здесь больше никого нет.

– Разве ваша группировка не охраняет станцию? Ван говорил, что…

– Нас меньше двухсот. Этого слишком мало, чтобы держать под контролем всю Промзону, а ведь нужно еще и снабжением заниматься. К нам не ходит трактор, как в Долину Смерти, а есть мы хотим, как и все. Кстати…

Студент полез в рюкзак, порылся там, вытащил котелок и достал из него два куска мяса в фольге.

– Держи, – сказал он мне. – Я у Окорока махнул часть его запасов на артефакт.

Есть мне не хотелось, но пахло копченое мясо аппетитнейше. Запах помог справиться с тошнотой. Складной нож у меня был с собой, в кармане и я, не долго думая, почти мгновенно мгновенно съела весь кусок. Небо понемногу светлело. Студент тоже доел свою порцию, вытер пальцы и нож какой то тряпкой потом поднялся и прошелся по крыше. Мимоходом пнул ржавую железную каску и, будто вспоминая что-то посмотрел в сторону обвалившейся эстакады в полукилометре от нас.

– Откуда она здесь? – спросила я.

– Здесь был бой, – ответил он, поддев еще раз каску ботинком. – Видишь вон там и там старые пулевые отметины на стенах? Там, внизу, до сих пор можно найти ржавое оружие.

– Кто с кем?

– С одной стороны – рейдеры и наемники. С другой – те, кто защищал станцию.

– Ваши? “Центр”?

– Нет. Тогда "Центр" остался в стороне.

– Кто победил?

– Никто. Наемники почти прорвались к станции, но произошел мощный разряд и укрыться никто не успел. Глупцы!..

– А зачем они сюда прорывались?

– Говорят они думали, что здесь исполнятся их желания. Есть старая легенда Промзоны про "фабрику желаний". Существует, якобы, такое место, в котором может исполниться все, что человек захочет. Но только у одного. В эту легенду до сих пор верят и никто не думает о том, что если это место такое могущественное, то зачем к нему и идти? Оно может тебя где угодно услышать. На самом деле все проще. Там дальше к северу – действующие производственные цеха. Пищевые концентраты, электроника… Эта станция до сих пор в работе и дает им энергию. Наемники хотели взять какой-то из заводов под контроль и диктовать свои условия кластерам. Ну а рейдерам просто нужны были арты и побольше.

– Забавная сказка.

– Это не совсем сказка.

– То есть желания все-таки исполняются?

– Конечно. – Студент вернулся к рюкзаку и начал скатывать спальник. – Вот я сейчас желаю собраться и спуститься вниз. Как думаешь, это выполнимо?

– Конечно. Только лестница очень уж ржавая.

– Сюда я по ней забрался нормально.

Он подошел к краю крыши, пристегнул к рюкзаку карабином канат и, вытравливая его, опустил рюкзак с крыши на землю. Сказал:

– Я спущусь первым и прикрою – и полез вниз.

Добравшись до земли, Студент с полминуты оглядывался, прежде чем махнуть мне рукой. Через пять минут мы уже шли прочь от саркофага, лавируя между аномалиями и мои ботинки сразу же промокли от росы.

Глава вторая

Крысюк – результат медленной мутации крыс, завезенных с Терры. Практически иммунен к радиации, химическому и биологическому заражению. Встречается в Промзоне повсеместно…

Отчет о проделанной работе, часть 4.

Довольно крупный шар алого огня летал между домами с тихим шипением вдоль ствола фантастического вида растения, напоминавшего виноградную лозу и протянувшуюся по стенам зданий. Ствол "лозы" был толщиной не меньше метра и она почти полностью оплела стены ближайших домов. Мы выбрали момент, когда "файербол" был подальше от нас и проскочили в подъезд дома, до полусмерти напугав крупного крысана. Тот с визгом ломанулся наружу. Из висящего совсем близко "электрошокера" ударила ослепительная молния. Визг оборвался. Мутант перевернулся в воздухе и отлетел в яму.

Вот так! Кто нас увидит, тот дня не проживет.

Следом за Студентом я поднялась на верхний этаж и вошла в оказавшуюся незапертой дверь. Похоже было, что здесь еще недавно кто-то жил. Кто-то из рейдеров. В комнате стояла печка, дымоход которой выходил в форточку. Диван был продавлен посередине и застелен покрывалом. На вешалке в прихожей висела одежда самого, что ни на есть рейдерского вида. Студент при виде ее довольно хмыкнул.

– Проходи, – сказал он. – Можно отдохнуть и погреться.

– Здесь что, ваша база? – спросила я.

– Нет. Здесь жил один… ты его не знаешь. Звали Полковником. Он погиб недавно, а нычка осталась. Кроме нас про нее никто не знает.

Говоря это, он рылся на полках шкафа.

– А! Вот ты где…

В руках у Студента оказался пистолет и он отдал его мне.

– Кобура с портупеей висит в прихожей. Проверь его, да и почистить не помешает.

Я выщелкнула обойму и передернула затвор. Патрона в стволе не оказалось. Ну что-же… Чистка – дело знакомое. Масло я здесь вряд-ли найду, но и без него обойдусь. В руках Студента затрещал прихваченный им на первом этаже деревянный ящик. Через минуту, а то и меньше, в печке уже начал разгораться огонь. На балконе оказалась бочка с дождевой водой, а в углу – совершенно проржавевшая снайперская винтовка и полусгнившая противогазная маска.

– А она здесь откуда? – спросила я, показав на винтовку.

– Черт ее знает… – Студент пожал плечами. – Всегда тут стояла.

Он зачерпнул воды в котелок и поставил его на огонь.

– Вот так. Жить можно. У него тут брикеты где-то были, сейчас найдем, если крысы не добрались и не сожрали.

Суповыми брикетами был забит холодильник на кухне. Я взяла один в руки. Ничего себе! Выпущен еще до выселения.

– Студент, они же вдвое старше меня. Ты уверен, что это есть можно?

– Можно. Консервы тех времен обычно испорчены, а вот таким концентратам, если в сухом месте хранить, ничего не делается.

– Ладно, попробуем. Когда еще такой шанс будет? Такого в ресторанах Терры не предложат.

– А ты на ней была?

– Нет. Но точно знаю, что не предложат.

– И мутанта, жареного на вертеле не предложат, и ворону в собственных перьях…

Я рассмеялась. Спросила:

– А что, мутантов есть можно?

– Только кабанов и ворон. Крысаны радиоактивные, а завры жесткие, как резина и сколько не вари – мягче не станут. Кстати, в суп надо мяса копченого не забыть кинуть.

Я сидела у стола и чистила пистолет. На стол то и дело падали отсветы алого огня, добавляя ирреальности в происходящее. Сидим в брошенной квартире, хозяин которой недавно погиб. Занимаемся домашними делами, на костре варится суп из мутанта (причем есть мутанты съедобные и несъедобные) и древнего концентрата, а за окном идет местное файер-шоу. Виртуалка отдыхает.

Боевая пружина лязгнула, отправляя затвор на место. Я вставила обойму, отыскала на вешалке портупею и сунула пистолет в кобуру. Вчера я чуть не погибла, два дня назад тоже… Обычное дело!

Помешивая ложкой суп, Студент спросил.

– Почему послали именно тебя?

– Было мнение, что в нашем случае нужно послать женщину.

– Послали, а следом кто то послал наемников. Причем их явно готовили загодя, искали подходы к рейдерам и разведывали обстановку. Кто-то сильно не хочет, чтобы вы дошли до места назначения.

– Да, но кто?

– Если бы я знал… У нас давненько идут стычки с наемниками. Иногда удавалось взять живыми их командиров, но каждый раз они называли разных нанимателей и задания у всех тоже были разными. Так ничего толком мы и не узнали. На будущее запомни: доверять здесь тебе нельзя никому. Ни торговцам, ни рейдерам, ни главным в группировках.

– "Воле" доверять можно. Тебе, по-видимому, тоже.

– Я не генерал "Центра". У нас вообще нет офицеров.

– А как вы тогда управляетесь?

– Никак. Каждый сам решает, что ему делать.

– Но… Так же не бывает. Всегда есть кто-то старший.

– В стае – да, есть. В улье, или муравейнике – нет. Муравей-солдат не главнее муравья-рабочего и ни одним из них никто не управляет, не отдает им приказы. Они сами знают, чем заняться.

– Это ведь насекомые.

– Тебя не удивляет, что столь простые существа с примитивным поведением способны создавать сооружения, которые в тысячи раз превосходят по размерам их самих?

– Муравейник – просто куча сосновых иголок.

– Египетские пирамиды на Терре – тоже обычная груда тесаного камня. Но люди считают их чудом света, хотя от муравейника любая пирамида ничем особенным не отличаются. Теперь представь, что у муравьев имеется превосходящий человеческий интеллект. Что они могут использовать оружие и конструировать новые образцы, обмениваться информацией напрямую и получать друг у друга новую информацию невербально. Что обучение нового муравья занимает не 15-20 лет, а три месяца. Что каждый из них осознает себя, как личность, при этом не представляя себя вне сообщества себе подобных. Как ты думаешь, нужен нам вождь?

– Не знаю.

– Добавь к этому то, что муравейником наш мир не ограничен. Мы понимаем, что мир гораздо более велик, чем кажется людям и в нем есть существа, по сравнению с которыми мы и есть муравьи. Чуть примитивнее ящерицы, чуть сложнее медузы. Поэтому сравнение с насекомыми для нас не обидно, более того: оно вполне уместно.

– Звучит страшновато. На муравейник ведь может кто то и наступить.

– Не может. В том то и дело, что биосфера гораздо более справедлива, чем эта планета. Никто не станет ограничивать нашу свободу и заставлять нас строить квадратные муравейники вместо круглых. Ни всех вместе, ни каждого в отдельности. Если люди разрушат то, что построили, то они сделают это сами.

– Опять этот ваш принцип свободы…

– Конечно. Законы и правила Промзоны – лишь отражение законов биосферы. Думаешь, я не мог просто скрутить тебя тогда на "Оскаре", а потом вытащить к блокпосту волоком? Мог, конечно. Но так нельзя.

Я задумалась. Где-то у Студента была логическая ошибка. Свобода, как сказал один неглупый человек, это осознанная необходимость. Но люди сегодня считают необходимым одно, завтра другое, а послезавтра – третье. Цели меняются непрерывно и у каждого они свои. Невозможно угодить всем сразу и выполнить все желания. Такое общество не может существовать.

– Так и есть, – сказал Студент, выслушав меня. – Ограничение выбора – это тоже выбор. И мы не общество, в том-то и дело. Мы – “изменившиеся”. Если свобода – это осознанная необходимость, то каждый из братьев более свободен, чем любой человек в кластере… Пожалуй, суп можно есть. Мясо жестковато, но будем считать, что так и задумано.

Он говорил про биосферу… Тайна, к которой мы подошли, отыскивая информацию по крупинкам, для них секрет Полишинеля. Нечто обыденное, обыкновенное. Они живут с этим знанием, каждый день, каждый час…

– Значит это законы биосферы заставили тебя за мной в аномалию прыгнуть? – спросила я, беря котелок.

– Нет, – ответил Студент. – На самом деле самопожертвования никто не требует. Большинство братьев вообще против новой научной миссии, потому что последствия крайне сложно предсказать. Никто ведь не гарантирует, что исследования снова не зайдут "не туда". Один раз такое уже случилось. Следствием стала гибель “Единства” и у ученых хватит ума повторить это.

– Тогда почему ты прыгнул? Большинство же против.

– Ну прыгнул вот… И решает тут не большинство. Я же уже говорил тебе: у нас не демократия, где решения принимаются большинством голосов и не анархия, где прав самый сильный. Важно, что нужно биосфере, а ей любые действия муравьев безразличны до тех пор, пока они активно не влияют на нее. Лично я считаю, что изучение Промзоны полезно. Кто-то из братьев со мной согласен, кто-то нет. Общее мнение: "Время покажет".

Я решила сменить тему.

– Но в Промзоне сейчас существуют минимум две лаборатории. Им никто не мешает.

– Зачем? Их направления исследований известны. Бункер около “Орбиты” и лаборатория в Долине Смерти занимаются исследованием свойств артефактов и физикой Промзоны. Взаимодействие флоры, фауны и биополя – не их тема, хотя сбор биологических образцов они конечно ведут. Это очень важно. Любая попытка прямо воздействовать на биосферу, привлечет внимание и скорее всего будет оценена крайне отрицательно.

Ещё интереснее! Значит на биосферу можно повлиять? Значит они здесь и это могут?

– Такое возможно? – спросила я.

– Конечно. В рамках первого закона это вполне допустимо. Если ты меняешь мир, то мир меняет тебя. В итоге твои действия компенсируются изменениями в тебе же и в твоем окружении. Понимаешь?

– Не знаю…

– Собственно это и есть смысл первого закона: сохранение баланса. Но никто из рейдеров об этом не задумывается. Поэтому здесь так много шнорхов.

– Баланс между чем и чем?

Студент пожал плечами.

– Можно назвать это "инь и ян", но ни в одной из человеческих философских систем нет подходящих определений и понятий. Я называю это тенями. Так, как это вижу. Если попытаться объяснить очень упрощенно: в биосфере всё взаимосвязано и каждый человек, каждое существо, отбрасывает в ней своего рода "тень". Теней бесконечное множество, но подавляющее большинство из них очень слабы. У каждой – свой оттенок. Когда люди совершают поступки, оттенки меняются.

– И что, каждый так может?

– Есть еще один человек, который видит эти взаимосвязи, но по-другому. Для него люди это что-то вроде звезд. Одни горят ярче, другие тусклее, третьи вообще погасли… Но у него свой путь. Это очень сложно объяснить словами.

Он немного помолчал, потом продолжил:

– Возвращаясь к нашей теме… Помнишь, как я выбил кусок борта? Вот это хороший пример возможного изменения. Артефакты и их активация обязательно связана с таким изменением. Но артефакт при этом прекратит свое существование, так что общий баланс энергии не изменится. Если же кто-то попытается создать артефакт из ничего, на лабораторном столе, то это кончится для него плохо. Причинно-следственная цепь сложится так, что баланс все равно выровняется, причем выровняется рывком. Это может быть аномалия, или разряд, или просто прилетевшая шальная пуля, не суть важно. Понимаешь меня?

– Случайно придет мутант и все сломает?

– Случайности не случайны.

Я могла только пожать плечами. На самом деле я сейчас узнала о Промзоне наверное больше, чем все местные ученые вместе взятые, но что мне это дало? Ничего. Не удивительно, что рейдеры не задумываются об этих философских вопросах. Для них важнее выживание, добыча, решение своих насущных проблем. Зачем им высокие материи? Понимание они заменили набором правил и им этого достаточно.

Мысли бродили в голове, как алый свет по стенам комнаты. В первый раз я пожалела, что влезла в это дело. Прав Студент: каждый отвечает прежде всего за себя и винить в своих бедах нужно в первую очередь себя самого. К чему мне все эти знания, если толку для меня от них – ровно ноль? Кажется, я начинаю ощущать себя рейдером…

– Ночуем здесь? – спросила я только для того, чтобы что то сказать.

Студент покачал головой.

– Мимо должна пройти группа. Наш патруль. Мы дойдем с ними до реки. Там комфорта побольше, а я уже неделю не мылся. Можно и здесь, но зачем мыться холодной водой, если есть горячая?

…

"Жарка" тлела на земле багровым пятном. Рядом с ней лежала небольшая металлическая емкость, обмотанная змеевиком. Мы стояли метрах в трех от нее, но то, что она горячая, ощущалось даже там. На второй этаж здания речного порта от емкости тянулись два толстых шланга.

– Такого я еще не видела!

– Простейший парогенератор, – сказал я. – Сейчас водички нальем и он заработает.

– Водички?!

– Ну да. Как-никак двадцать третий век идет! Дровами отапливаться стыдно, да и многовато их уходит. Хорошо Комми в Долине Смерти живет. У него там два десятка здоровых лбов, которым нечем заняться. Послал, нарубили… А у нас редко, когда здесь пять человек собирается.

Мы поднялись на второй этаж. Я с удивлением посмотрела на большую комнату, превращенную в бассейн метровой глубины, заполненный водой.

– Зачем это? – спросила я.

Мои слова глухим эхом отражались от стен.

– Купаться.

– Здесь?? В кластере такой бассейн может себе позволить разве что какой нибудь миллиардер.

– Ну не в реке же. Вода проточная, но прибрежная полоса довольно сильно фонит. В костюме можно зайти, воды набрать, но без него не желательно.

– А здесь какая?

– Дождевая. И талая, от снега. Располагайся пока. Вон там печурка, разводи огонь, а я займусь теплом.

Студент зачерпнул ведро воды прямо из бассейна и тонкой струйкой начал лить его в врезанную в трубу воронку. Потом следом последовало второе. После третьего во дворе раздалось глухое шипение. Вода дошла до бочки и вскипела. Он сделал паузу, дождался, пока прекратятся гидроудары, потом продолжил лить воду. В трубе зажурчало, она стала понемногу теплеть.

– Готово, система заработала. Теперь вода кипит внизу, пар по шлангу идет в батарею, там конденсируется и вода снова стекает вниз, в емкость. Еще одно ведро и пока хватит, а то шланг опять сорвет.

– Экологично и практично, – сказала я. – Что это будет?

– Сауна.

– Что?! Нет, правда?

– Правда. Мое изобретение.

– Сауна… Здесь… Сюрреализм! – она посмотрела на печку. – А ее тогда зачем разжигать было?

– Чай поставим. Потрогай батарею.

– Теплая! – я прикоснулась к трубе, потом оперлась о нее спиной. – Уже забыла, что такое горячая вода.

– Вон там бочка с дождевой водой, набирай.

Студент стянул с себя бронежилет, повесил его на вешалку, сверху пристроил шлем. Рядом поставил автомат. Из кладовки вытащил пару натовских сухих пайков на ужин.

– Объявляю отдых, до завтрашнего утра!

Усмехнувшись, я спросила:

– В расположении порядок?

– Не то слово! Сейчас подкрепимся, а там и трубы прогреются.

– Правда, неожиданно. Аномальная баня.

Он поерзал в кресле и слегка поморщился. На самом деле прыжок через "воронку" бесследно не прошел. Рюкзаку конечно было больнее, но и его хлопнуло тоже не слабо. По спине тянулись два длинных кровоподтека.

– Располагайся, – сказал он. – Вон вешалка.

– Я… у меня под формой ничего нет.

– Понятно.

Студент вылез из кресла и порылся в шкафах.

– Держи! – он отдал мне комплект термобелья.

– Спасибо.

– Носи на здоровье.

Переодевшись, я встряхнула комбинезон на вытянутых руках.

– Постирать бы....

– Стиральный порошок на нижней полке вон в том шкафу, – ответил Студент – А замочить ее можно вон в том большом тазу. Вода в бассейне, в таз набери и поставь на печку.

– Все предусмотрено.

– Еще бы! Я здесь давно. Весь комфорт – моя заслуга. Остальным это не очень нужно было.

– Почему?

– Не до того. Кроме того, у “изменившихся” вообще плохо с инициативой. Для них важнее быть полезными "Центру" и другим братьям, а личные удобства не слишком важно. Но когда я и Балу все это сделали, все согласились, что так действительно лучше и начали этим пользоваться.

– А ты?

– Я проводник биосферы. Я тоже “изменившийся”, но не похож на них. Из-за меня братья стали по-другому относиться и к остальным рейдерам. Приняли как одну из основных предпосылок, что непохожие на них люди не обязательно враги. Это оправдало себя и впоследствии все решили, что такая стратегия обеспечивает нам гораздо лучший контроль над Промзоной. Боевые потери уменьшились, а численность группировки впервые за все это время начала расти.

Вода в котелке закипела. Гюрза сняла его с печки, притащила таз с водой и поставила ее греться.

– Твой комбинезон замочить?

– Я его пропарить хотел, но почему бы и нет? Ты есть хочешь? Открывай пакеты.

– Там пар идет из трубы.

– Это хорошо. Значит трубы прогрелись. В углу большой вентиль. Его нужно открыть на пару оборотов и можно идти греться.

– Кто первый?

– Иди ты.

…

Я не удивился, когда спустя четверть часа ее руки легли сзади мне на плечи. Накрывая ее ладонь своей, я видел, как серые нити переплетаются и как необратимо меняется рисунок лабиринта теней.

Что-то происходит…

Знать бы, что…

…

Часовой, стоявший на главных воротах, прислонился к поднятому шлагбауму и всем своим видом выражал желание завалиться куда-нибудь и как следует отдохнуть. Двух рейдеров из четверки, подходящей со стороны “Амбера” он узнал издали и даже не пошевелился при их приближении.

– Как вчера отметили? – спросил один из них.

– Вообще нормально. Танк бочонок самогона выкатил, всем хватило.

– Жаль, мы не успели.

– Да там и сейчас еще бухают.

– Второй день?

– Может быть и за сегодня не управимся. Че не каждый день полтос исполняется. Да тут еще сюрприз вышел. К нему дочь пришла, поздравить.

– Дочь? – рейдеры переглянулись. – Сюда, в Промзону? У него что, есть дочь?

– Сюда, в Промзону! Стою я позавчера здесь же днем, тихо-мирно. С вышки зеленую ракету пустили, значит идет кто то. Ну пусть идет, не помешает. Потом из-за поворота к радару выходят двое. Один солидно так навьюченный, второй налегке, с одним пистолетиком. Я присмотрелся, мама родная! Второй – девка! Первый стекло у шлема поднял и спрашивает, здесь ли Че. Я его узнал. Студент, проводник с базы в Долине Смерти. Здесь, говорю. Вызвал Танка, Студент с ним пошушукался и они пошли к штабу. Танк мне сказал: "Не кричи никому". Мне потом рассказали, как они к Че ввалились и девка сказала: "Папа, с днем рождения!"

Рейдеры с улыбками переглядывались между собой

– Студент опять раньше всех успел. Он и на пьянку успел! И что Че? Со стула упал?

– Я сам не видел, но Танк говорит, что был близок к этому.

– Ладно, пойдем знакомиться. А зачем она хоть пришла-то?

– Да говорят, что здесь у нас тоже лабораторию хотят организовать, как у вас, в Долине. Вот и нужно ей осмотреться и место подобрать.

– Понятно.

– А это кто с вами?

– Из Долины ребята. Бывай…

Глава третья

“Антиграв” – неорганический артефакт. Внешний вид: слабо светящийся прозрачный осколок. Образуется при воздействии гравитационного поля на кристаллы кварца, или экзоцитрина....

Отчет о проделанной работе, часть 1.

– Самый первый опыт со стационарной лабораторией закончился неудачей. Бункер был поставлен в область с высоким биопотенциалом, здесь рядом, который электроника не переносила совершенно. Но даже в тех условиях Цукерман и Ши продержались около года и могли бы оставаться там дальше, если бы Ши не погиб. Бункер на “Амбере”, поставленный вторым, работает до сих пор. Слабое место таких лабораторий то, что численность научного персонала ограничена максимум четырьмя сотрудниками, из которых двое занимаются почти исключительно технической поддержкой. То есть персонал не принимает сам участия в экспедициях, это функция нанятых рейдеров.

Я удобно расположилась в кресле, стоявшем в углу кабинета. Крыло и один из его офицеров, Шуга, слушали ее с обшарпанного кожаного дивана. Че развалился в удобном кресле-качалке. Студент занял стул у двери. Встреча была, что называется, без посторонних, обсуждалось место для новой лаборатории.

– Таким образом, бункера хотя и оправдали себя, но их потенциал практически исчерпан. Успех третьей экспедиции, которая за два года добилась очень значительных успехов, доказал это наглядно. Личное участие научного персонала в рейдах конечно рискованно, но зато приносит на порядок лучшие результаты.

Че самодовольно улыбался. Лаборатория в Долине Смерти изначально была его идеей. Воспользовавшись удачно сложившимися обстоятельствами он года три назад сумел убедить научный отдел Администраторума, что артефакты можно получать не через десятые руки от торговцев, а напрямую от рейдеров. Для этого нужно организовать приемный пункт прямо в Промзоне? Нет проблем, организуем! Конвои? Охрана? Сделаем! И сделали, что характерно… Сейчас в Долине уже полноценная лаборатория и семь человек персонала. "Воля" организует снабжение, охрану, вывоз артефактов и, понятное дело, не бедствует.

– Сейчас стоит вопрос о новом, независимом проекте. Для его реализации нужно прежде всего выяснить позицию группировок. Если коротко: кто будет этим заниматься и где можно расположить новую лабораторию?

– Где выберешь место – там и расположим, – сказал Че. – В разумных пределах, конечно. А займутся те, на чьем участке она окажется. Я же говорил тебе, что зоны ответственности распределены. Мы тут более-менее навели порядок.

Гюрза кивнула.

– Да, я уже в курсе. Наемники в заводях – тоже в порядке вещей? А людей, которые сопровождали Студента, чуть не пристрелили рейдеры, у которых был какой то внутренний конфликт.

– От подобных проблем нельзя избавиться полностью. Так, или иначе, здесь всегда будут попадаться подобные группы. Площадь Промзоны около полумиллиона квадратных километров. Чтобы надежно контролировать всю эту территорию, нужна пара армий, а нас не много.

– Я об этом и говорю. Пока мы шли сюда, я говорила с многими людьми. Фактически сил "Воли" хватает на снабжение, охрану лаборатории и сопровождение исследований. Организовывать какие-то серьезные комендантские мероприятия невозможно и вытеснение из Промзоны нежелательных элементов, вроде наемников, в основном лежит на "Центре". Я правильно понимаю ситуацию?

– Это не значит, что мы бы сами не справились с этим. Наемники в основном те же самые бывшие рейдеры. Обычно их снаряжают неплохо, но боевыми качествами они не блещут и эти места знают не так уж хорошо.

Че посмотрел на законовцев. Те синхронно кивнули, соглашаясь.

– Тем не менее, если бы не Студент с его талантом разрешать проблемы, мы бы все еще сидели в ловушке в заводях и смотрели бы на бегающих вокруг мутантов. А когда наконец выбрались бы из нее, то нас бы встретили с распростертыми объятиями наемники Шакала. Сопровождение из числа сотрудников оперативной научной группы, скажем так: было не слишком полезным. Я признаю, что и мы со своей стороны подготовились плохо, но факт в том, что без Студента я бы здесь не сидела. А если судить по тому, что я сейчас знаю о Промзоне, то “Центр" делает гораздо больше, чем это заметно со стороны. На том берегу реки я бы чувствовала себя гораздо спокойнее, чем здесь.

– Исключено, – сказал я.

– Я знаю. Разряды, которые там наиболее сильны, биополе, мутанты… Здесь все это тоже есть. Проводники, с которыми мы вошли в Промзону, я повторюсь, не вызвали у меня восхищения. Первая потеря группы вызвана несерьезным отношением погибшего к инструктажу, но вторая – только действиями проводников. Выйди мы чуть раньше, пройди чуть дальше в плавни и мы бы не успели убежать от мутантов. А проводник "Центра" вытащил нас из сложившейся ситуации, израсходовав в сумме три патрона.

Че удивленно поднял брови.

– А кто мешал согласовать детали операции ну хотя бы со мной? Возможно, мы смогли бы решить этот вопрос. Нашлись бы специалисты именно по заводям, если уж взбрела в голову блажь идти именно там. Да и Студент, я думаю, не отказался бы.

Он кивнул в мою сторону. Я пожал плечами и ответил:

– В это дело я влез только потому, что людям угрожала опасность. Я не знал ни о наемниках, ни о проблемах, возникших на "Оскаре".

– Пусть так, – Че кивнул. – Но меня поставили перед фактом. Сказали: "Других нет, поведут эти" – на этом обсуждение закончилось. То, что в группе пойдешь ты, я даже в страшном сне представить не мог и со Студентом мне теперь за всю жизнь не расплатиться.

– Там решала тоже не я. Но раз уж я здесь и все в итоге сложилось удачно, то именно я должна принимать решение о месте развертывания.

– Разве я против? Принимай, флаг в руки.

– Спасибо.

Студент покосился на генерала "Закона". Лицо у того конечно каменное, но что Крыло думает – понятно. Думает, что Че сейчас возьмет оборзевшую девку за ухо, выведет отсюда, запихнет в трактор и отправит в кластер, от греха подальше. Крыло поймал косой взгляд и вопросительно поднял бровь.

– Она его дочь, – сказал Студент

– Тогда понятно, – согласился генерал.

– Да уж… Вырастил! – в голосе Че сквозила усмешка. – Уже капитан, а скоро и папу лесом будет посылать, как равная по званию.

– Ну и что? Какая разница, кто кому родственник? – спросила Гюрза. – Это не имеет отношения к ситуации. А кое-кому можно лишнего и не болтать!

– Молчу… Молчу…

Студент опустил голову, но видно было, что он улыбается.

– Тогда я продолжу? Спасибо. Сбили меня с мысли, но подводя итог: "Воля” не справится со второй лабораторией.

Генералы переглянулись.

– Все будет зависеть от того, где ты собираешься расположиться.

Чех развел руками. Гюрза задумчиво посмотрела на карту.

– Где?.. Я долго думала, но к однозначному решению не пришла. Снабжение проще всего организовать на границе Промзоны и вдоль путепроводов. Но там и аномальная активность слабее. Придется организовывать, как вы это называете, рейды к центру, а это все равно лишний риск. В этом отношении Долина оптимальна. “Орбита” интересна, но и конкурировать с другими научными группами тоже не хочется.

– Тогда где? – спросил Шуга. – По идее институт как раз между этими двумя пунктами. А насчет транспорта – мы зимой бронетранспортер привели в порядок, который у нашего КПП стоял. Осталось только пять колес к нему найти и можно хоть куда.

– Ты на нем только топливо и будешь возить – ответил Крыло. – Нужен трактор с прицепом, вроде того, что в Долину бегает. Только без электроники в двигателе и на управлении, иначе он здесь долго не проживет.

– Это точно. Гюрза, что скажешь? У вас там как снабжение планировалось, через ворота, или через блокпосты?

– Как лучше?

– Для института– без разницы. Придется делать новый маршрут, но его по-любому придется делать, – сказал Шуга. – Я все-таки предлагаю бронетранспортер использовать. Вездеход когда еще будет, а пулемет – это пулемет. Прошлой зимой мародеры конвой “Воли” обстреляли, а будь там броня, никто бы не осмелился.

– Один выстрел из гранатомета и хана этой броне. Снайперов вдоль всего маршрута не посадишь.

– Почему сразу хана? Экранами обвешаем. Но пулемет же!

– Да-да, услышали, не глухие… – Че кивнул. – Тогда есть предложение через заводи пробиваться. Северо-западный пост, где они входили. Дорога внутрь Промзоны от него в принципе проходима. От разрушенного моста до института уже рукой подать. Студент, как думаешь, броня там пройдет?

Студент пожал плечами.

– Зависит от того, кто ее поведет.

– Может быть, ты тогда и займешься? Вам это тоже пригодится.

Конечно пригодится. Медикаменты, продукты, патроны… Кабанятина тоже приедается. Вот вам, братья, и польза…

– Договорились. Но все равно надо сходить и по месту определиться, где и как. Когда выходим? – спросил он у меня.

– У вас с утра принято.

– У всех с утра принято…

…

Конец мая – это еще весна, или уже лето? Ночью холодно, летом жарко, оголодавшие за зиму мутанты немного отожрались и снизили активность. И все-же бдительность терять не стоило. Об этом Студент мне и сказал, когда я собралась ополоснуть лицо на берегу безобидного с виду маленького озерца. Льющаяся с холма вода родника скапливалась в небольшой впадине и вытекала с другой ее стороны тонким ручейком, который в свою очередь стекал в дренажную трубу под дорогой, по которой мы шли.

– Что такое? – спросила я. – Вода прозрачная, в ней ничего и никого нет.

– Может быть и нет… А может быть…

Студент кивнул Вану. Тот осторожно подошел к берегу, держа наготове дробовик. Медленно опустил ствол в воду и нажал на спусковой крючок.

Выстрел прозвучал глухо, но кровоеду, выбравшему это озерцо для дневной спячки, мало не показалось. Вода на противоположном берегу, метрах в десяти от нас будто взорвалась. Мутант выскочил на берег, зарычал на нас, растопырив перепончатые лапищи и метнулся прочь, на ходу меняя цвет и сливаясь с травой.

– Говоришь, нет никого?

– Вот теперь можно пить! – сказал Ван, повернувшись. – Если конечно реакция у воды нейтральная. Студент, проверишь?

– Вода со вкусом мутанта? Лучше обойдем его, поднимемся по склону и выйдем к роднику.

– Что это за страховидло было? – спросила Гюрза. – Я даже с предохранителя снять не успела.

– Обычный кровоед, – ответил Ван, перезаряжая дробовик. – Спал он здесь. Они ночью выходят охотиться, но могут и днем наброситься, если к воде близко подойдешь.

– Почему вы не стреляли?

– Он нам не угрожал.

– А если он друзей приведет?

– Нет у него ни друзей, ни врагов. Уже нет. Помнишь, что я тебе про фенотип говорил?

– Он был человеком?

– Не сомневайся, был. Биополе – опасная вещь.

– И ты из-за этого стрелять не стал?

– Я же сказал: он нам не угрожал. Вот он, родничок. Ван, присмотрись-ка…

Рейдер остановился, вгляделся в глиняное русло родника и кивнул.

– Кто-то был здесь. Не так давно. Может быть вчера. Вон там трава помята, стебли сломаны и завяли, но засохнуть не успели.

– Согласен… Минимум двое, возможно новички.

– Как определил?

– Один след – от кроссовки. Опытный в Промзону в такой обуви не пойдет. Второй в сапогах был, он и к роднику лез.

– Значит они место знали, да? Значит опытные. Родник с дороги не видно.

– Они могли и не с дороги прийти… – я осмотрелся и показал на соседний холм, за которым виднелись крыши домов. – Например вон оттуда. Только вот что они там делали?

– Что может мародер делать? Искали, что плохо лежит. Анализ сделаешь?

Студент кивнул и снял с пояса небольшую коробочку.

– Смотри, – сказал он мне. – Крайне необходимая здесь вещь – набор экспресс-индикаторов. Берем желтый, окунаем в воду. Что видим? Осталась желтой. Значит реакция у воды нейтральная, рН близок к семи. Если индикатор покраснел, значит вода кислая, а если посинел – щелочная. Теперь берем синий, окунаем… Остался синим. Если бы он пожелтел, то значит в воде есть какие-то спирты, или кетоны, или производные бензола в заметных количествах. Органические загрязнения. Тоже пить не стоит, хотя можно прокипятить и попытаться выгнать органику с паром. Берем красный, окунаем… Порозовел. Значит в водичке есть железо, что не удивительно – оно здесь везде есть. Не если он почернеет, то это будет означать ртуть, свинец, или другие тяжелые металлы. В общем, как я и говорил, вода чистая.

Он оглянулся по сторонам.

– А насчет мародеров… Здесь территория "Закона". Без их разрешения здесь арты брать опасно. Бывает, конечно, и сюда забредают, но осторожничают и прячутся. Будьте внимательнее! Таким людям свидетели не нужны.

Мы наполнили фляжки и пластиковые бутылки. В рейде мы были уже третий день. Я хотела обойти территорию вокруг института и настояла на этом. Сначала с нами было трое законовцев, которых Шуга выделил в сопровождение, но один из них неудачно поскользнулся на крутом склоне и вывихнул ногу. Вывих вправили и Студент сказал его товарищам, чтобы не торопясь тащили его на базу, а потом ждали нас у заброшенного бункера рядом с "Амбером”. Те послушались и мы остались втроем. К бункеру мы собирались выйти сегодня, к вечеру и встреча с неизвестно откуда взявшейся бандой в планы не входила.

Глава четвертая

Кровоед – мутант, приспособленный для жизни под водой. Ноги деформированы в ласты, пальцы – в щупальца, оснащенные мелкими крючками…

Отчет о проделанной работе, часть 1.

Поднявшись по склону, Студент посмотрел в бинокль на видневшиеся в полукилометре от нас дома. Никаких признаков того, что там кто-то прятался заметно не было. Ни дыма, ни движения. Крыши выглядят целыми. Если пойдем дальше по дороге, то за поворотом она будет из этих домиков отлично простреливаться и укрыться там будет сложно. Лезть на холмик с вероятностью ввязаться в ближний бой ему тоже не хотелось.

– Думаешь, там они сидят? – спросил Ван снизу.

Проводник сделал рукой неопределенный жест и убрал бинокль в карман разгрузки. Вернуться хочет, что-ли?.. Обходить минимум три километра по жаре у меня не было никакого желания.

– Что молчишь?

– А что сказать? До цели всего-ничего осталось. С этой горки уже завод видно. Обойти его – и вышли бы к бункеру. Будь я один – рискнул бы напрямик. Но риск только в книжках дело благородное. Обойдем по той стороне.

– Это правильно. Нечего лезть без разведки.

Мы спустились в распадок. Если от домов за нами кто то наблюдал, то он сейчас потерял нас из виду. Теперь неизвестность наступила для них. Мы можем обратно на дорогу спуститься, пройти напрямик к домам, или… Пускай ждут, если хотят и если там есть, кому ждать.

Я спросила:

– Почему ты думаешь, что на нас обязательно нападут?

– Не обязательно. Но вероятность большая. Дело в том, что прежде, чем искать арты, обязательно зачищается площадка. Место обследуется на предмет наличия мутантов, аномалий и вообще перспективности. Проходы ищутся, место для охраны с хорошим обзором и так далее. Зачищенная поляна служит иногда весь сезон и лезть на чужую не принято. Если ты пришел на место, а там уже сидит какой то балбес и говорит: "Место наше!" – надо уходить, или договариваться. Раньше бандиты так промышляли на свалке: сажали своих людей на все хорошие места и требовали денег. Но здесь – территория "Закона". Они чистят местность регулярно и ищут арты сами. Посторонним нужно заранее кредитов отстегнуть, если он здесь хочет встать. Это не всем нравится и бывают умники, которые просто приходят на халяву.

– Понятно, почему им свидетели не нужны.

– Первый раз рейдеры “ Закона” их конечно предупредят без стрельбы, но второй могут и без долгих разговоров обойтись. Продырявят одному колено, а остальных отпустят. Чтобы умнее были.

– Сурово!.. И что, у всех группировок так?

– Нет. "Воля" по другому работает. Ее рейдеры заранее застолбили все нормальные участки вокруг баз. Чужих туда не пускают, а если пускают, то за очень большие деньги. Вооружены они слишком хорошо, чтобы с ними можно было спорить и если кого-то на своих местах застанут, то заберут все, что собрано. Снарягу тоже, чтобы неповадно было. Зато в Долине Смерти выделено два свободных участка, где аномалии стоят плотно. Туда может кто угодно придти. Я свой первый арт как раз на таком поле и поднял.

– Да? Какой?

– "Мел" мелкий.

– У "Воли", я считаю, справедливее, чем в "Законе", – сказал Ван. – Не зря туда все больше людей тянется. За ночевки на базе платить нужно, но ведь охране тоже надо пить-есть. Разве нет? Зато накормят, наводку дадут, арт купят по хорошей цене и разницы со своими в цене никакой не будет. Потому люди к нам и приходят!

– А хорошее место – это какое? – спросила я.

– То, на котором везет! – рейдер рассмеялся. – Где повезет, никто не знает, но лучше всего арты искать там, где аномалий много, но они не стоят очень близко друг другу. Земля ровной должна быть, но чтобы неподалеку было высокое место, или крыша – для охраны. Трава невысокая, а лучше, чтобы вообще ее не было. Укрытий для мутантов – тоже. Но рядом нужно укрытие от выброса.

– Сложно, наверное, такое найти…

– Вот поэтому они и ценятся. Не так давно целая война была между бандитами, “Законом" и "Волей" из за них. Хороших мест мало, да! А рейдеров много.

– Кто победил?

– Никто. Про войну группировок мне приходилось слышать всякое. Версий того, как она началась, много. На самом деле ее, вероятнее всего, спровоцировали два мощнейших разряда, случившихся еще до войны. Они перекроили даже ее рельеф, открыв доступ к тем местам, которые раньше доступны не были. Те же самые заводи стал проходимыми из-за того, что под землей образовалось огромное количество пустот в карсте. Они заполнились водой и почва, бывшая раньше дном большого озера, поднялась на несколько метров. На новые территории пришли люди и началась стрельба, которая продолжалась примерно год-полтора. Война закончилась сама-собой, когда перебили самых ретивых.

Мы так и шли по склону холма, огибая заросшую травой лощину. Еще месяц – и эта трава поднимется на высоту человеческого роста, тогда соваться в нее будет опасно. Собственно это и сейчас рискованно. Там кровоед может прятаться, или стайка крысанов. Студент какое то время раздумывал, потом решил не изображать героя.

Солнце понемногу садилось. Тени от заводских зданий накрыли дорогу, решетчатые ворота и стоящий на спущенных шинах старый автобус. Пахло травой и немного дымом. Точно кто-то был в тех домиках, которые мы обошли. Ветер (довольно сильный) дул как раз оттуда, крутил на потрескавшемся асфальте какой то мусор, раскачивал решетчатую створку ворот и она жалобно поскрипывала. Внезапно мне совсем расхотелось идти к бункеру. Остаться до утра вот хотя бы в этом автобусе… Ван ушел шагов на десять вперед, я повернулась, чтобы догнать его и услышала негромкий, но резкий щелчок слева.

– Граната! Ложись!!!

Обычная РГ с начинкой из стальных шариков. Она выкатилась из под колеса автобуса, выдернутая наружу натянутой проволокой, которую задел Ван. Скоба торчала наружу. Сзади послышался топот. Студент рванулся, успел сделать несколько шагов вперед в попытке прикрыть меня собою. Бронежилет выдержит осколки, шлем на нем и не такое видывал, а руки-ноги… не оторвет, перевяжем. Но он не успевал, никак. Ван свалился, где стоял. Я тоже. Студент уже падал рядом со мной, когда граната взорвалась.

Самого взрыва я не услышала. Так оно и бывает, если он происходит рядом. Взрывная волна идет быстрее звука. Ее удар по барабанным перепонкам контузит их и слух на время пропадает, так что секунд десять после падения я слышала только тонкий писк, а потом уши будто мокрой ватой заложило. Удар об асфальт совпал с ударом волны. Меня оттолкнуло и перебросило через канаву. Бок онемел, зато внутри возникла и сразу исчезла резкая боль.

РГ почти не дает крупных осколков, а те, что есть, броню обычно не пробивают, даже легкую. Этот вошел глубоко и крови при этом почти не было. Плохо. Очень плохо. Внутреннее кровотечение, а осколок ушел куда то в район печени. Меня тронули за плечо. Ван, говорит что-то… Я показала рукой, что не слышу и отключилась, успев почувствовать, как меня поднимают на руки.

– Студент!

– Что?

– Ранена? Что будем делать?!

– Есть один вариант… – он задумчиво посмотрел в сторону завода. – Есть… Только мне он совсем не нравится.

…

Я чувствовала, как меня несли на руках, потом положили на что-то твердое. Боль была не такой уж сильной, но вот слабость… Рядом о чем то говорили. Потом меня снова подхватили на руки и перебросили на спину. Ручка рюкзака уперлась мне в грудь. Кое как удалось немного повернуться, отогнуть ее и посмотреть, куда меня тащат.

– Ван, останься здесь. Если почувствуешь, что голова болеть начинает, как перед разрядом, беги изо всей силы в сторону бункера и закрывайся там.

– А ты? Что делать будешь?

– Ты понял, что я сказал?!

– Понял.

– Здесь жди… – Студент на секунду задумался – до утра. Если не появлюсь, значит не появлюсь.

– Буду ждать…

Студент вместе со мною развернулся и побежал в темноту. Потом ее рассек луч подствольного фонарика. Он бил в пол, оставляя яркое, слепящее пятно, в котором мелькали то какие-то доски, то арматура, то ступени лестниц.

В голове мутилось. Я попыталась взяться за ремень рюкзака на груди у Студента. Он переместил меня поудобнее.

– Держись… Здесь не далеко… Черт, завалило!..

Как он что-то видит в этой темноте? Фонарик дает пятно на полу, диаметром сантиметра три. Он почти ничего не освещает, от пятна только тени по сторонам. Ему надо было нашлемный фонарь включить, у него же есть… На этой мысли я потеряла сознание.

…

Голова снова ударилась о что-то твердое. Я открыла глаза. Белый потолок был еле-еле освещен светом, идущим снизу. Похоже, тот же самый подствольный фонарик, а оружие лежит на полу. С меня стягивали ботинок. Зачем?

– С-с-с… – выдавить слово удалось не сразу. – Студент…

– Я здесь. Сейчас…

Второй ботинок стукнул по полу. Носки у меня сейчас, наверное, пахнут в самый раз для местной обстановки. Я повернула голову. Что-то слева отражало свет. Зеркало? Нет, скорее стекло. Аквариум и внутри… рыба, что-ли? На самом дне точно что-то было, но стекло отсвечивало и мне было не разобрать, что.

– Будет немного щипать. – сказал Студент. – Примерно, как йодом открытую рану смазать. Терпи и не дрыгай ногами.

Подрыгать ногами? В носках, которые три дня на них? Отличная мысль… Он снова подхватил меня на руки, отблеск фонаря ушел в сторону и я поняла, что лежит на дне аквариума. Мозг. Огромный мозг, размером вдвое больше моей головы. Если бы я могла заорать, я бы заорала на весь этот чертов подвал.

Вода была теплой, но это я поняла уже потом. Сначала мне она от испуга показалась ледяной. Студент осторожно положил меня в аквариум, поддерживая рукой голову, а я судорожно схватилась рукой за его разгрузку.

– Ногами не дергай. Вообще постарайся не двигаться. Он спит, разбудить его ни в коем случае нельзя. Поняла?

Я только и могла, что смотреть на него широко распахнутыми от страха глазами.

– Поняла?

– Поняла. Только я это… описялась.

– Это как раз не важно. Это его не разбудит.

– Кого "его"?

– Ну… его, – он показал глазами вниз. – Второй рукой можешь за край держаться?

– Да.

– Хотя нет, тогда у тебя ноги вниз опустятся. Лучше я тебя держать буду.

– Зачем это?

– Щиплет бок?

– Да. Терпимо, ничего.

– Это хорошо… Металл для него – лакомство. Вытянет осколок и растворит.

– Это… мозг что ли чей то? Мутанта какого то?

Студент вздохнул, потом сказал:

– Это котенок был. Или какой-то местный вид, вроде него.

– Что-о?

Неужели у меня еще остались силы удивляться? Котенок… Какая же тогда была кошка?

– Один из проектов “Единства”. Промежуточный эксперимент перед опытом с человеческим мозгом. Его извлекли и выращивали в питательной среде. Здесь была секретная лаборатория. Исследовали потенциал биологических объектов, воздействие биополя, возможности мутаций… Они успели перейти к экспериментам с человеческим мозгом, но потом лабораторию разгромили рейдеры. Вернее один рейдер. "Объект номер 2" был уничтожен, а этот уцелел и его нашли мы.

Свет от фонарика все так же бил в стену, слабо освещая потолок. Мои глаза привыкли к темноте и я различала уходящий во тьму широкий коридор, какую то мебель, стол, на котором лежала и краем глаза лицо своего спутника. Студент был без шлема.

– Он больше спит, чем бодрствует. Но когда не спит, то хочет играть. Тела у него нет, зато биопотенциал, как у гипнотизера. Крысана может заморочить, шнорха… Человека тоже может. Заведет сюда, бултыхнет в свою банку и снова спать на месяц-два, пока питательные вещества в растворе есть.

– А меня он?..

– Не бойся. Если не разбудишь – ничего не произойдет. У этой жидкости великолепные регенеративные свойства. Он как-то их поддерживает, даже спящим. Растворяет любой металл, заживляет раны. В него – Студент взглядом показал вниз – даже выстрелить можно и он восстановится, хотя мы конечно такой глупости никогда не делали.

– Откуда тогда ты это знаешь?

– У завров мозг в такой же жидкости плавает. И у гигантов она вместо лимфы. Видимо, одна и та же разработка.

Он замолчал. Все так же стоял рядом с аквариумом, поддерживая меня. Рану жгло уже гораздо меньше. Она будто онемела и на просвет было видно, как из нее иногда выплескивается и сразу исчезает маленькое бурое облачко. Кровь. Эта штука сейчас переваривает мою кровь. Я представила, как жидкость проникает в рану, промывает ее, подбираясь к застрявшему внутри кусочку стали. Боль сразу стала сильнее, или мне так только казалось?

Потом по коже что-то проползло. Заставив себя не вздрогнуть, я сказала:

– Там что-то есть.

– Нет там никого.

– По мне кто-то ползает.

– Это твоя одежда. Жидкость растворяет все омертвевшее. Кожу, ткань, пластик, резину… Очень активно растворяет металлы. Это пряжка от ремня поползла скорее всего.

– Да? Погоди, я что, голой останусь?!

– Здесь темно, никто не увидит.

– А ты не мог с меня одежду снять, прежде чем сюда засунуть?

– Спешил очень, не подумал.

Лежу в аквариуме и на мне растворяют одежду… Рассказать кому – не поверят. И сколько мне так лежать?

– Студент, сколько мне здесь плавать?

– Я видел, как простреленная нога у одного из братьев зажила за два часа. Пуля вышла через час. Но у тебя полостное, так что часов восемь, не меньше.

Мы замолчали. Студент смотрел на стену и думал о чем то. Даже его дыхания не ощущалось. Жжение совсем прекратилось и я сказала ему об этом. Он кивнул. Я попросила:

– Расскажи что-нибудь.

– Что?

– Историю рейдерскую. Здесь ведь много их.

– Рейдерскую? – Он задумался. – Ну слушай… Жили в Промзоне двое братьев…

– Ваших? Из “Центра”?

– Нет. Просто братья, родные. И по крови родные, и по духу тоже. Пришли они сюда сразу после выселения. Первыми они конечно не были, но одними из первых.

– А кто был первым?

– Ты его не знаешь.

– Он что, до сих пор жив?

– Жив. Те братья жили в кластере и любили одну девушку. Старший младшему сказал, что уйдет и мешать не будет. И ушел, в Промзону. А младший отправился за ним, чтобы вернуть. Но пока его искал, девушка их замуж вышла.

– Грустно…

– Рейдеров и сейчас обычно не ждут, а уж тогда-то… Тогда они продали там, в кластере, все, что у них было, заказали себе самую крутую снарягу и снова в сюда вернулись. Много они в тропинок на пузе исползали, много про Промзону узнали и патронов извели тоже много. Всегда вместе были, вместе от бандитов и военных отбивались и из беды друг-друга выручали. Но вечным ничего не бывает. Судьба любит людей испытывать. Поставит тебя в такую позу, что и знать не будешь, как вывернуться и посмотрит, как ты себя вести будешь. Останешься ли человеком?

– Это не только в здесь бывает. У меня… Ладно, потом. Рассказывай.

– Встретился братьям торговец один. Сначала он у них арты по хорошей цене скупал, патронами и консервами снабжал, а потом предложил заказ на артефакт особенный. Назвал его торговец "чёрным кристаллом" и мог тот артефакт любое человеческое желание выполнить у того, кто им владеет. Сказал, что "кристалл" этот лежит в реакторном зале атомной станции, которая все еще работала. Братья по началу только посмеялись: там же радиация смертельная, но торговец уверял, что на станции вообще почти радиации нет, а где есть – там уровень ее не опасен.

– Это правда?

– Ты же там была. Симптомов лучевой болезни не ощущаешь?

– Нет, конечно. Но мы внутри не были.

– Внутри он не больше, чем на крыше. Тот торговец так братьям и сказал. Те удивились сильно, но спорить не стали. Поехала крыша у человека – эка невидаль! Тут постоянно народ с ума сходит. Одним больше, одним меньше… Но тот настаивал. Даже сказал, что припасов даст на всю дорогу и обратно. Сходите, сами убедитесь. Ну а тем – отчего не сходить? Чем дальше в лес, тем толще дятлы, чем дальше в Промзону, тем лучше арты. А тут тебя на халяву в экспедицию снаряжают.

– На халяву и уксус сладкий.

– Да. В общем пошли они. По карте путь до станции не долог, а вот на местности – дело другое. Аномалии незнакомые попадаются, которые и обойти-то как не знаешь. Мутанты нападают, отбиваться приходится. Разряды… Но раньше они слабые были, на них и внимания не обращал никто… Дошли братья до станции, пролезли внутрь, открыли здоровенную стальную дверь, которая под энергоблок вела, ключом, который им торговец дал. Пришли в реакторный зал и нашли "черный кристалл".

– Так он все таки существовал?

– Существовал. Но кристалл оказался не тем, чего они ждали. Они пытались взять его, но руки проходили сквозь иллюзию. А потом голос в голове у каждого спросил: "Чего ты хочешь?" и братья поняли, что в том то и дело: нельзя отсюда артефакт этот унести. Он только здесь желания исполняет, только у тех, кто достоин этого. Тут-то младший брат и задумался: "А что, если бы я за старшим тогда не пошел? Сейчас бы женатым человеком был, детей бы растил, был бы счастлив. А старшего бы Промзона взяла". И только он так подумал, как старший брат рухнул на пол мертвым. Та взяла то, что ей отдали. Младший опомнился, понял, что натворил, но было поздно. Тогда он сказал "кристаллу": "Возьми меня, но верни брата!" – а тот ответил: "Как скажешь. Но тогда вы оба будете принадлежать этому миру". Младший брат согласился. Старший сразу пришел в себя и поднялся на ноги. С той поры они так и живут здесь. Нет ни лучших стрелков, ни охотников и никто лучше них здешние места не знает. Охраняют они "черный кристалл", подпуская к нему только тех рейдеров, кто этого достоин и артефакт исполняет у таких желания. Но плата за это всегда одна: рейдер остается навсегда в Промзоне и присоединяется к братьям. Со временем таких набралось много и они собрались в группировку, которую назвали "Единством", а себя они так и зовут: братьями. Имена позабыли давно. Говорят, что ни убить их нельзя, ни даже ранить, жить они будут столько, сколько планета будет существовать и что торговец тот все также уговаривает рейдеров за "черным кристаллом" сходить, но кто за ним уходит, тот не возвращается. Вот такая история.

– А торговец тот кто был?

– Не было никакого торговца. Это просто рейдерская байка. Таких много рассказывают по вечерам у костров.

Проснулась я, когда меня вытащили из аквариума. Мозг все так же лежал на дне. Слабость исчезла. Я потрогала рукой бок – там был только небольшой круглый шрам. Метка на память. А это что такое?..

– Он что? И волосы сожрал?

Студент обернулся и хмыкнул. Потом вытащил из рюкзака бутылку с водой.

– Давай полью сверху.

Вода в бутылке была ледяной.

– Холодный душ лучше, чем никакого.

– Теперь надо тебя одеть.

Он опять полез в рюкзак, вытащил футболку.

– На, держи. Сойдет пока.

– Мне в таком виде по пустошам шляться?

– Тебе идет!

– Не согласна.

– Значит пробежимся по здешним подсобкам, найдем что-нибудь.

– Насчет "пробежимся" – проблема. Меня пошатывает.

– Побудь тогда здесь. Оставлю тебе автомат.

Студент повернулся и пошел по коридору, а я села на стул, уперлась в стол локтями и задумалась о жизни, глядя на плавающий передо мной результат чьего то эксперимента. Надо будет потом расспросить насчет этого “Единства”…

Интермедия. Рассказ у костра

– …ну как хотите!

– Ладно, давай! Ври, пока каша не сварилась.

– Ну вот… Шли мы к "Амберу". Обычный патруль, ничего особенного. Маршрут известен. Налили водички у родника, здесь, рядом, потом пошли к деревне, которая за холмом. Пугнули шнорха одного по дороге, он сбежал. В деревне привал сделали, а на привале старший наш, вы его знаете, сержант Ветляк, предложил пройти через "Амбер". Типа крюк сделать, арты посмотреть. Вроде как давно там никто не был. Мы были не против. Сидим, курим, никого не трогаем, поели уже… Вдруг в полукилометре от нас хлопок. Граната взорвалась. Что за дела на нашей территории? А наших то здесь быть и не должно, вроде… Ветляк нас поднял и поперли мы в темпе к заводу.

– Там опасно в темпе ходить.

– Знаю я. Но он так-то опытный, видит, куда идет… Час шли. Около проходной там стоянка, на ней автобус. Видели? На дороге нашли рядом с ним ямку от взрыва и борт осколками иссечен. Трупов не было, но нашли пятнышко крови. Ближе к проходной еще одно, дальше – третье. Видимо кто-то раненым уполз внутрь. Мы покричали, никто не ответил. Ветляк говорит: "Нельзя так его оставлять. Вдруг он наш?"

– Правильно говорил, нельзя.

– Ну мы тогда фонарики включили и пошли в завод. Пятен больше не было. Нашлись какие-то следы в пыли, мы по ним и пошли. Поначалу стремно было, но потом отлегло. Там ни аномалий, ни мутантов. Одна пыль. Обошли корпус – никого. Значит под землю полез этот, который раненый. Ладно, спустились в подвал. Там снова на следы наткнулись, снова по ним двинулись. Долго ходили… А потом я от своих отстал. Смотрел-то в пол, вот и свернул не туда. Обернулся, а их и нет уже рядом-то!

– Небось штаны менять пришлось?

– Я не особо испугался. Там лабиринт, конечно, но на лестницах стрелки висят, пути эвакуации. По ним пройти можно. Только вот ни одной лестницы наверх по пути не попалось. Спустился я на пару уровней ниже, думал, что там найду проход наверх. Иду по коридору, фонарик уже светит тусклее, видно плохо и вижу я, что из за угла вроде как свет виднеется. Я подумал: "Наши!" – но вижу, что свет то не колеблется. Что за ерунда? тихонько подошел поближе и… мать моя, женщина!

– А что там было-то?

– Говорю же: женщина. Высокая, волосы короткие, светлые, босая, одета в какой-то серый балахон, а кожа – как будто она сроду света не видела, настолько белая. Но это бы еще ладно. Рядом с нею стеклянная емкость стояла и в этой емкости человеческий мозг плавал. Большая такая, в мой рост почти. И пока я на этот мозг пялился, она ко мне повернулась и говорит замогильным голосом: "ИДИ СВОЕЙ ДОРОГОЙ, РЕЙДЕР!" Как я тогда оттуда ломанулся! Фонарик чуть не потерял, автомат тоже. Сам не помню, куда сворачивал, все искал какую-нибудь комнату с одной дверью, чтобы отстреливаться, а в себя пришел, только когда пролом в полу нашел. Вылез прямо к бункеру, из какой-то толстой трубы. Слышу: зовут меня. Сержант наверху стоит и пальчиком этак делает: "Комм цу мир, нах майне штуцер…" Я подошел, он на меня посмотрел и даже бить не стал. И так понятно было, что мне хватило.

– Это он зря… Ты ему тоже про эту бабу рассказал?

– Нет.

– Правильно сделал. Ветляк с теми, у кого глюки бывают, ходить не любит.

– Да какие глюки!? Видел я ее, честно говорю!

– Ага… И мозги в банке тоже видел… Вот что спермотоксикоз с человеком делает! А так-то ничего, занимательно выдумал. Еще каких баек знаешь?

– Не выдумал я.

– Тогда знаешь, у кого спроси про это дело? У Студента.

– Который центровой? Проводник у "Воли"?

– Он самый. Если кто и знает, что это было, то это он.

– Да ну его… С ним и взглядами-то встречаться неохота. Как будто завру в глаза глядишь.

– Ты видел его хоть, завра-то?

– Видел! Вот слушайте, как было дело…

Глава пятая

Краб – результат медленной мутации эндемического вида. По сравнению с оригиналом он в 50-100 раз больше и может достигать двух метров в высоту. Имеет прочный панцирь, крайне сложно пробиваемый пулевым оружием…

Отчет о проделанной работе, часть 4.

– А где же твоя снаряга? – был первый вопрос часового на воротах.

Вид у Студента, когда мы вышли к заставе у института, был нетривиальным. Мягко говоря. Ботинки, трусы, бронежилет – это все, что на нем было из одежды. Ах да! Еще очки. Руки по самые плечи абсолютно белого цвета. Меланин, который содержался в коже, полностью выцвел. Если бы не ухмыляющиеся рейдеры “Закона” сзади, с которыми мы встретились у брошенного бункера на “ Амбере", могли бы и за какого нибудь редкого мутанта принять.

Впрочем объяснение было приготовлено самое простое: шли, влезли в "кискис", результат – вот он. А в трусах потому, что солнышко полезно. Хотя в нашей ситуации это спорно. Хорошо, что день пасмурный, а то белая кожа без пигмента уже обгорела бы.

– Ты того… Не мутируй нам тут.

– Не волнуйся на эту тему. Шуга здесь?

– Здесь. Только что в сторону гаража прошел.

Он повернулся и махнул рукой вглубь базы.

Я с любопытством осматривалась, пока мы шли. Сказала на ходу:

– Они здесь неплохо обосновались. Вон там, на крыше, огневая точка оборудована, пулемет…

– Обзор хороший, – согласился Ван. – Оттуда видно большую часть дороги. Туда чаще всего и ходят.

– За артефактами?

– Да. Шанс найти что то гораздо выше, а идти меньше километра. Оттуда каждый день что то таскают. Здесь вообще что-то вроде нейтральной территории. Одиночек много бывает, вольные заходят, даже бандиты иногда.

– Вот зачем в той стороне кусты были вырублены…

– Мутантов опасаются. Топливо тоже всегда пригодится. За связку дров здесь накормят, многие тем и живут. Хочешь в местный музей зайти?

– Конечно. А что там есть?

– Там есть один интересный тип. Зовут: Верховный Инквизитор. Чучела делает из мутантов и в кластер продает, коллекционерам. В основном из слепышей.

– И как у него бизнес идет?

– Сейчас не очень хорошо… – Ван дернул дверь на себя. – Закрыто. В другой раз зайдем. Раньше у него хорошо их брали ученые, а теперь дело идет вяло. "Чистота" в морозильниках за периметр тушки навострилась возить. Ставят в кузов трейлера обычный морозильник, к нему подключают газовый генератор – и в путь. Если не забывать баллоны с газом менять, то хоть до западного кластера вези.

–Мы вошли в гараж. Шуга смотрел, как трое рейдеров, перемазанных маслом, переставляли у бронетранспортера колесо с одной оси на другую. Машина выглядела обшарпанной, но пулемет был вычищен и смазан. Старая полицейская модель изготовленная по-видимому еще до выселения. Тогда еще не были широко распространены антигравитационные установки, а те, что имелись, были размером с эту машину и запитывались от компактных ядерных реакторов. Композитная броня, восемь колес, два двигателя, способных использовать как спирт, так и газ, консоли для вооружения, возможность перевозить до десяти человек десанта. И никакой электроники, которая столь часто подводит в местных условиях.

Шуга обернулся.

– А вот и Студент, – сказал он. – И в каком виде! Экзотика…

– Позагорать решил.

– Что с руками?

– Аномалия. Пройдет.

– Закончили обход?

Студент кивнул и посмотрел на машину.

– Патроны к пулемету есть?

– Вагон. Сейчас это колесо ставим, потом еще одно и можно ехать.

– Куда ехать-то? Нечего пока возить и когда будет – еще не известно.

– Будем оптимистами! Так где решили расположиться?

Шуга посмотрел на меня. Я пожала плечами и ответила:

– Вокруг очень много интересного.

– Это точно. Тогда вон тот домик – ваш. Ребята вас проводят.

Внутри домика было пусто и, что удивительно, чисто. Студент заглянул в подвал и, оставив нас с Ваном обустраиваться, отправился на склад, к торговцу. В трусах ему ходить уже надоело.

…

– Ты сейчас на бандита похож, – сказала я, когда он вернулся. – Гроза морей и океанов, полей и огородов.

Ван рассмеялся. Студент кивнул. Черный плащ от защитного костюма обычно ассоциируется с какими нибудь мародерами. Но как говорится: за неимением гербовой пишем на простой.

– Камуфляжа подходящего у них не нашлось. Зато взял комплект для тебя.

– Отдать тебе твой костюм?

– Позже. Но этот примерь, может быть подгонять понадобится.

– Я за дровами схожу? – спросил Ван.

– Зачем? На ужин сходим, как белые люди. А пока отдохнуть можно. Завтра приходят твои техники, подбиваем итог и я с ними иду к путепроводу.

– Я думала, что едете, а не идете?

– Все бы так просто… Прикинем сначала, где ехать. В общем, готовь бумагу.

Он прошелся по комнатам, нашел в одной из них деревянный топчан и расстелил на нем спальник. Улегся и сказал:

– Не будить! При пожаре – выносить в первую очередь.

И сразу заснул.

Эпилог

– Я изучил отчет, Криг. Они слишком сосредотачиваются на технических подробностях и описаниях, но в целом можно считать, что они смогли закрепиться. Потери конечно были, но в таком деле они неизбежны. Это ведь ваши люди шли под видом офицеров патруля?

– Да, экселленц.

– Не находите странным, что погибли именно они, хотя были самыми подготовленными из группы?

– Описание их гибели не вызывает подозрений.

– Да уж… Сыграть роль тупых патрульных у них получилось идеально. Можно сказать, что они отдали ей себя целиком и теперь нам придется полагаться на трех случайных людей и на рейдеров.

– Я позабочусь о…

– Нет. У вас осталось мало бойцов, а вероятность измены среди них мы по-прежнему не исключаем. Своих больше не посылайте. Кроме того, когда я читал доклад этой… Гюрзы… меня не оставляло ощущение того, что ей все время фантастически везет. Как будто ее что-то, или кто-то защищал. Когда мы шли вместе с рейдерами, я очень часто слышал слово “судьба”. Может быть, мы чего-то не понимаем и именно люди этой планеты сами должны восстановить разрушенный мир?

– Вы так считаете?

– Я понимаю, что это звучит, как некая декларация веры в чудо, но… Своих людей больше не посылайте, а капитану дайте полномочия на набор персонала среди рейдеров. Если нужно будет, мы возьмем на содержание все организованные группировки – был бы результат. С кредитами проблем не будет никаких, Совет дал мне карт-бланш на любые траты.