Глава VII. СОКРОВЕННАЯ ТАЙНА

Если вы хотите узнать цену деньгам,

попробуйте взять взаймы.

Б. Франклин


Опытным путем вы установили, что подружки готовы обсуждать с вами все что угодно, но только не свой семейный бюджет.

Или: КТО ЗА ЧТО ПЛАТИТ?

Многие молодые женщины охотно с юмором поделятся с вами интимными подробностями своей сексуальной жизни, но как только речь заходит о деньгах, из них слова не вытянешь. Однако именно деньги – предмет бесконечных семейных разборок.

Аккуратно проведя собственное расследование, вы пришли к выводу, что, хотя нет таких семей, где бы не случалось ссор из-за денег, все как один уверены, что привлекать к ним излишнее внимание – делать из мухи слона. Можно при всем честном народе рассуждать об экзотических, подвластных лишь акробатам позах из «Камасутры», и это не стыдно, но если вчера вы чуть не вцепились друг другу в глотку, потому что на вашем банковском счете закончились деньги, вы не признаетесь в этом никогда в жизни!

– Это все ты! – кричит Он. – Все деньги уходят на твои тряпки!

– У меня такая работа, – защищается она, – я должна одеваться прилично. Посмотри лучше на себя! Забыл, сколько жрет твоя чертова машина с турбодвигателем?!

– Не могу же я жить без машины! А новую купить не на что! И вообще я на себя не трачу ни копейки!

– Да ну? А как же твои трусы с инициалами от «Диора»? А? Они стоили целое состояние! Мог бы прекрасно обойтись трусами из «Тати»! И вообще, зачем это тебе понадобились инициалы на нижнем белье? Не иначе как решил впечатлить свою секретаршу, дурак несчастный!

– Что ты несешь? Кстати, а твой кружевной пояс для чулок? Без него, конечно, обойтись нельзя? Слесаря хочешь соблазнить?

Она уже рыдает.

– Это чтоб тебе понравиться, кретин!

Как и все мужчины, Он терпеть не может, когда женщины плачут. Он пожимает плечами:

– Так, теперь еще и слезы, – ворчит он, – пошло-поехало...

Он уходит дуться в свою комнату.

Она тоже дуется, но на кухне.

Они ложатся спать молча, повернувшись спиной друг к другу.


Варианты развития событий.

Они засыпают, не сказав друг другу ни слова, и наутро все забыто. На первый взгляд.

Она нежно целует его в шею и виновато шепчет: «Ты прав. Я больше не буду покупать кружевные пояса!» Он, нежно: «Ну что ты, любимая! Наоборот. Они тебе так идут!»

Он игриво похлопывает ее по попке. Она хихикает. Они занимаются любовью. На следующий день он дарит ей ярко-оранжевые шелковые стринги.

Старшая и Деточка наотрез отказались посвящать вас в тайны своего бюджета. Старшая потому, что она вообще ничего вам не рассказывает с тех пор, как живет с вашим Зятем № 2. Он вам не доверяет? (И правильно делает.) Вас это страшно раздражает. Тем более что на ваши осторожные вопросы (удержаться вы все равно не можете) Жюстина холодно отвечает, что «у них все ПРЕКРАСНО»... Нет, она НИКОГДА не ссорится со своим мужем. А в особенности из-за презренного металла... (Так вы и поверили! Даже Дева Мария и Иосиф наверняка спорили по поводу расходов на маленького Иисуса!)

Между тем вам стало известно, что Старшая, как и все работающие женщины, имеет личный банковский счет. Есть счет и у Зятя № 2; и существует еще и третий счет для общих расходов: «Дом и дети». К каждому счету прилагается карточка Visa, которой могут воспользоваться как Жюстина, так и ее муж. А потому Зять № 2 влип однажды в неприятную историю, когда, покупая себе мокасины в обувном магазине, хотел расплатиться по карточке жены. Кассирша, решив, что карточку он украл, вызвала полицию. В итоге Зять № 2 улепетывал оттуда в одних носках, а обе пары обуви остались у продавщицы.

Что касается Деточки, она весело заверяет вас, что денежные проблемы мало ее волнуют. Она вспоминает о них только в конце месяца (после 20-го). Тогда платит тот, у кого хоть что-то осталось. То есть она, Ализе, которой обожаемые родители (Любимый муж и вы) выдают некую сумму вдобавок к тому, что она зарабатывает иллюстрациями к книжкам для детей. Что касается ее возлюбленных, то все они либо студенты (им тоже помогают родители), либо безработные (опять же помогают родители), либо подрабатывают где придется, но всех их денег едва хватает на «Макдоналдс».

Как-то один из них – невыносимый сноб, – смеясь, объяснил вам, что в тяжелые времена зарабатывает писанием.

– И что же вы пишете? – заинтересовавшись, спросили вы.

– Письмо моему отцу.


Вам остается только прижать к стенке самых близких подруг.

Самые старшие из них никогда не работали (только по дому). И жили, таким образом, на те деньги, которые им ежемесячно выдавал их Господин и Повелитель «на хозяйство и на булавки». (Вы терпеть не можете этого дурацкого выражения «на булавки». Есть в нем что-то унизительное.) Поэтому их финансовое благополучие напрямую зависело от щедрости или скупости благоверного.

Потому что скупые мужчины существуют. Да, да!

Гарпагоны, которые скорее умрут, чем потратят лишнюю копейку.

У вашей подруги Жизель муж потребовал список хозяйственных трат на следующий день после свадьбы. Она подчинилась – а что делать? – и написала в расходной книге, переплетенной, под старину, черным сукном:


12 июня, понедельник

Лук-порей 2 франка 75

Картошка 7 франков 45

Мясо 46 франков 10

Абрикосы 9 франков 30

Разное 10000 франков


К счастью, у ее супруга было чувство юмора. Он расхохотался и больше никогда не требовал у нее никаких отчетов. Проявлял даже щедрость на протяжении всей их совместной жизни.

А вот другой вашей подруге Кристине муж, миллионер и скупердяй регулярно выдавал деньги на хозяйство, но... требовал расписку! Она считала, что у него невроз на почве денег – последствие тяжелого детства в интернате. До тех пор, пока при разводе он не потребовал назад все выданные суммы!

Одной из ваших сестер в мужья тоже достался крохобор, и как-то раз, когда ей осточертело препираться из-за колготок, последовав вашему мудрому совету, она схватила детский пластмассовый револьвер, очень похожий на настоящий, и приставила его к виску супруга.

– Артур, если ты немедленно не подпишешь мне доверенность на свой банковский счет, я убью тебя, – ледяным тоном сказала она.

Испуганный Артур подписал.

К сведенью: многие мужчины, которые с закрытыми глазами доверяют воспитание детей женам, ни за что на свете не назовут им даже приблизительную сумму их совместных семейных сбережений.


В результате многие женщины немножко «подворовывают».

На одном очень веселом заседании Женской Лиги вас посвятили в эту премудрость. Следует, например:

– положить деньги семейного пособия (вернее, то, что от них остается) на ваш собственный банковский счет, а не на счет «Хозяйство-Дети»;

– idem с медицинскими страховками, хотя врачи и лекарства оплачивались деньгами, предназначенными на «Дом»;

– жульничать без зазрения совести, закупая продукты, и на выгаданные деньги подарить себе шелковый шейный платочек, на который спутник вашей жизни все равно не обратит внимания. Если же случится невероятное, и он его все-таки заметит и сделает вам комплимент, стоять на том, что он очень, очень старый (платок, а не спутник жизни);

– каждый вечер спокойно вычищать все карманы и бумажник вашего благоверного, особенно если он не слишком аккуратный (как делала Моника Пантель, пока крутила роман с Одиберти);

– приобрести себе по дешевке на ярмарке в Сен-Флуре платье из обглоданного (интересно кем) бархата и заявить, что оно стоило бешеных денег, хотя вы и торговались до посинения. Потому что, оказывается и какие-нибудь жалкие трусики стоят целое состояние, а налоги просто непомерны. В таком случае торговаться вполне прилично и даже необходимо (за исключением, увы, налогов).

– А как же иначе?! – изумляются подруги и смотрят на вас как на ненормальную. – Мы все покупаем со скидками: требуем и получаем.

Вы не верите своим ушам. Вы бы никогда на это не решились.

Однако вы тоже умеете торговаться, научились еще в юности на базарах в Мекнесе. Это целое искусство.

Сначала надо внимательно осмотреть, повертеть в руках медный поднос, хотя купить вы хотите белые домашние тапочки. Продавец-араб пулей вылетает откуда-то из глубин своей лавки:

– Мечта, а не поднос!.. Настоящая медь!.. Сказочные узоры!..

– Не спорю. Сколько?

– Не дорого... Совсем не дорого!.. На всем базаре не найдешь такого чудесного и такого дешевого подноса.

– Сколько?

– Тысячу франков.

– Рехнулся? Какую цену заломил! А те белые тапочки, они почем?

– Сто франков.

– Сто франков! Так и разориться недолго! Даю пятьдесят.

– Ты хочешь моей смерти!.. Девяносто.

– Нет, пятьдесят. Я сказала пятьдесят франков.

Торговец возводит глаза к небу, взывает к Аллаху и охает:

– Восемьдесят пять... только ради тебя!

– Нет. Восемьдесят пять все равно много. Ладно, значит, не судьба. До свидания.

И вы отходите к соседней лавочке, продавец которой тоже уже бежит вам навстречу.

Первый торговец, догоняя вас:

– Вернись, красавица!.. Вернись! Отдаю за восемьдесят!

– Семьдесят пять – и так и быть, беру эти ужасные тапки.

– Согласен, семьдесят пять! Но мои дети умрут с голоду!..

Что, впрочем, не мешает ему упаковывать ваши тапки с широкой улыбкой, на которую вы отвечаете не менее широкой улыбкой. Семьдесят пять им красная цена.

Но не станете же вы ломать такую же комедию в дорогом диоровском бутике, чтобы получить десятипроцентную скидку на флакон ваших любимых духов с ароматом ландыша.

Ни у «Леклерка» ради скидки на маленькие бисквитные пирожные. Продавщица вызовет службу спасения, и ваш муж потребует у вас развод за «публичный позор».

Хотя...

Странное у вас и у Любимого Мужа отношение к деньгам.

Вы, например, всегда боялись оказаться на старости лет в нищете и окончить жизнь в жутком, вонючем приюте, вроде того, куда бабушка возила вас по четвергам, чтобы одарить пирожными и связанными вашими руками шарфами слабоумных, пускающих слюни стариков. В семнадцать с половиной вы узнали, что значит голодать. Потом вы пахали как лошадь на трех работах (вас прозвали Бульдозером); так прошло несколько лет, потом вы стали наконец прилично зарабатывать...

... и сразу же начали откладывать деньги...

... на которые купили разрушенную ферму, ставшую, мало помалу, вашим домом, – и все это...

... НЕ ЗАНЯВ НИ ГРОША.

Потому что слово «ЗАНИМАТЬ» было и остается для вас синонимом разорения и даже тюрьмы!

Вы так до сих пор и не поняли, откуда у вас этот страх. Может, сказалось то, что оба ваши дедушки были банкирами и оба разорились. Занять означает для вас платить в полтора раза дороже за машину в течение пяти лет. Потом, по истечении трех, заболеть или, еще хуже, лишиться работы и, следовательно, не выплатить долг до конца. Тогда – оп-ля! – у вас отбирают ваш «пежо», мебель распродают с молотка и, возможно, вас самих сажают за решетку, как это случилось с маркизом де Садом.

Ваш консультант в Национальном парижском банке, милейший человек, много раз пробовал объяснить вам, что такое случается только в романах, что никогда – он клянется головой своего директора! – он не отправит вас в тюрьму; но вы тем не менее продолжаете верить в худшее.

Поэтому вы очень строго отчитали вашего внука Матиаса, когда он пришел с жалобной физиономией ЗАНИМАТЬ у вас две тысячи франков на покупку мотоцикла Suzuki.

– Никогда ни у кого не занимай деньги! (В особенности на мотоцикл Suzuki.) Именно таким образом люди и попадают в американский клуб «анонимных должников».

Вы ПОДАРИЛИ ему эти две тысячи франков, потому что на собственном горьком опыте знаете, что, ДАВАЯ ВЗАЙМЫ членам вашей семьи и близким друзьям, вы рискуете с ними поссориться. У них все равно не будет денег, чтобы вернуть вам долг (вам и в голову не приходит от них этого требовать), но они просто исчезнут из вашей жизни. Вместо них с вами будет разговаривать автоответчик, или же они как-нибудь поставят вас в известность, что они находятся на грани срыва, а то и самоубийства.

Вы предпочитаете потерять деньги, чем подругу.

Есть одна арабская поговорка: «Отдашь руками – ходи ногами». У вас с этим был связан один любопытный опыт.

Однажды, возвращаясь на машине из Тулузы, вы увидели, как на обочине, возле въезда на платную автостраду, голосует некий удивительный английский джентльмен. Рыжие, закрученные кверху усы, типично английская экипировка: элегантный галстук и безупречная складка на серых фланелевых брюках, в руках роскошный кожаный кейс. Ему недоставало только котелка и зонтика, чтобы быть точной копией майора Томпсона, героя дорогого вашему сердцу Даниноса.

Вас разбирает любопытство.

Почему столь элегантный господин не в Сити, а голосует на шоссе Де-Мэр? И что случилось с его «роллс-ройсом»?

Вы останавливаетесь. Сухо отказываетесь подвезти компанию молодых голландцев в шортах, не очень чистых и совершенно непричесанных, с огромными рюкзаками за спиной и сигаретами в зубах. Сажаете кузена английской королевы. И завязываете разговор на вашем английском, который вы зубрили целый год в Йоркшире, окутанном туманом, под унылые звуки рожка.

Куда же он направляется?

В Каркасон.

Прекрасно. Вам по пути.

И... э-э... что заставило английского джентльмена голосовать на обочине шоссе Де-Мэр?

Милорд повествует вам о своих несчастьях. Он не баронет, а представитель компании по торговле отопительными приборами, работающими на солнечной энергии (вы немного разочарованы). Он продает их по всей Европе и, в частности, в Испании, Италии и Израиле. Он хочет поселиться на юге Франции, чтобы покрыть наши очаровательные крыши из красной римской черепицы отвратительными пластиковыми панелями из черного полимера. (Вы вторично разочарованы и начинаете подумывать, не выкинуть ли его из вашей маленькой красной «тойоты»). Пока он спокойно спал в поезде Париж-Тулуза, кто-то обшарил его купе и вытащил портфель со всеми деньгами, кредитными карточками и документами. Он, конечно, подал жалобу, но сейчас без документов и денег, а в консульстве ему только и разрешили, что позвонить шефу, который проводит свой отпуск в Испании и сейчас едет на своем «роллс-ройсе» (наконец-то!) из Марбельи в Каркассон, чтобы там подобрать своего подчиненного.

История несчастного англичанина, потерявшегося на юге Франции, голодного и изнывающего от жажды, не оставляет вас равнодушной.

В вас пробуждается истинно французское гостеприимство.

Вы чувствуете себя представителем Франции, и Франция не может бросить в беде иностранца, особенно гражданина нашей верной союзницы Англии и возможного кузена дорогой покойной леди Дианы.

– Давайте я одолжу вам немного денег? – предлагаете вы самым что ни на есть любезным голосом. – Тогда вы сможете пообедать и отдохнуть в какой-нибудь гостинице.

Кажется, джентльмен колеблется.

– Вы вернете мне «my money», как только встретитесь с вашим шефом, – настаиваете вы, в восторге от собственной щедрости.

– Я благодарю вас от всего сердца.

– Сколько вам одолжить?

– Сколько вы... э-э... могли бы?

Добрые дела надо доводить до конца, эта мысль вдохновляет вас. Однажды в юности вы целый день были бойскаутом, но вечером вас исключили. Как видно, это наложило на вас отпечаток:

– 500 франков?

– Гениально! Я спасен.

Подъехав к Каркассону, вы протягиваете деньги английскому джентльмену, который в свою очередь дает вам визитку, на которой вы читаете:


Herr Franz MÜLLER

Berlin


Вы ошеломлены. Задаете дурацкий вопрос (все еще на английском):

– Почему у вас визитка на немецком языке?

– Ну... потому что я немец!

– Как это?.. Разве вы не англичанин?

– Нет. Конечно нет. Я из Берлина.

– Почему же тогда вы разговариваете со мной на английском?

– Потому что вы первая заговорили со мной по-английски. А я вам ответил. Я думал, это вы англичанка.

Внезапно этот англо-немец перестает вам нравиться. Однако делать нечего, обратной дороги нет.

Вы пишете свой адрес на другой его визитке и расстаетесь друзьями.

Дома вы рассказываете о своем приключении. И проводите опрос общественного мнения. 10% считают, что герр Мюллер вернет вам 500 франков завтра же; 40% – вернет через неделю; 30% – в течение месяца; 19% – с огромным букетом цветов через компанию «Интерфлор». И только Деточка уверена, что этот фальшивый английский джентльмен жулик и своих денег вам больше не видать.

Через полгода, попытавшись написать в Берлин и не получив ответа, вы вынуждены взглянуть правде в глаза.

Деточка была права: герр Мюллер, конечно же, оказался мошенником, а вы – доверчивой идиоткой, подарившей ему 500 франков. Полезный урок, но дороговатый.

С тех пор, проезжая по шоссе Де-Мэр, вы всякий раз внимательно разглядываете всех, кто голосует у обочины, чтобы при случае отдавить ноги тому, из-за кого вы утратили веру в фальшивых английских джентльменов.

На тернистом пути экономии вас поддерживает то, что вам почти разонравилось ходить по магазинам. С тех пор как ваш размер сменился с 36-го на 50-й, шмотки не будоражат ваше воображение. Увы, это так! В юности вы были очень тоненькой, но тогда у вас не было денег, чтобы бросаться в дорогие магазины на распродажу. А теперь, когда деньги есть, продавщицы, поглядев на вас, говорят с брезгливым видом:

– Видите ли, Мадам... у нас одежда только до 40-го размера!

Вам нечего купить даже в бутике вашей дочери. Напрасно вы обращаете ее внимание на то, что как раз у дам вашего возраста... и ваших благородных размеров... обычно водятся деньги, она только возводит руки к небу:

– Сядь на диету!

Вы не выносите диет, вам начинают повсюду мерещиться молочный шоколад с орешками и повидло из каштанов.

Но вы так просто не сдаетесь и, заходя в магазин, всегда держите про запас две эффектные фразы:

– Что? Две тысячи франков за этот вот мохеровый свитерок? Он того не стоит...

Или:

– Вы понимаете, что продаете это пальто по цене хорошей машины? Какое безобразие!

И уходите с возмущенным видом, оставляя дверь открытой.

В ЛЮБОЙ обуви у вас болят ноги, за исключением матерчатых туфель на веревочной подошве. Но очень проблематично ходить в них по Парижу в разгар зимы.

Особенно если льет дождь. Туфли превращаются в мокрые лохмотья, которые, высохнув на радиаторе, деревенеют. Их можно выкидывать.

Четыре года вы носите одни и те же черные ботинки, на которых меняли подметки уже раз десять. Только им удается нигде не поранить ваши бесценные ножки. Вы хотите, чтобы вас в них и похоронили.

Вам очень нравится одна сумка Lady Dior, и вы не раз были готовы купить ее. К несчастью, у нее один чудовищный – для вас – недостаток: она без ремешка, ее нельзя носить через плечо. Но у вас уже дважды на улице вырывали из рук сумочку, которой вы беззаботно помахивали. А там было удостоверение личности, чековая книжка, кредитные карточки, ключи от квартиры, деньги и т.д. Ужас. Последующие дни вам было чем заняться: вы сражались с банком, где вам прямо говорили, что о вас думают, меняли замок (караул, слесарь освободится не раньше чем через два месяца), восстанавливали документы (длинная очередь и приличный штраф). И имели другие радости жизни.

С тех пор любимую сумочку вы носите только через плечо и так, чтобы сумка уютно покоилась на вашем маленьком животике, а вы бы еще придерживали ее правой рукой. Если кто-то толкает вас, вы тут же кричите: «Держи вора!»


Вы никогда не пользуетесь косметикой, что приводит в ужас Деточку и Лилибель. Вас страшно утомляет, когда приходится два раза в день намазывать себя чем бы то ни было с ног до головы. Зато вы заслужили похвалу дерматолога, когда явились к нему на прием:

– У вас очень хорошая кожа для вашего возраста.

Правда, он не уточнил, каков, с его точки зрения, ваш возраст...

На что вы никогда не жалеете денег.

На Марию, вашу дорогую домработницу-португалку, вы всегда готовы доплатить ей, потому что терпеть не можете домашнюю работу. Вы не умеете пользоваться пылесосом (в молодости вы освоили только веник). В тот единственный раз, когда вы попытались погладить рубашку Любимого Мужа, вы ее сожгли, и он заставил вас поклясться вашим любимым котом, что вы никогда больше не притронетесь к его одежде. Вы путаете порошок для стиральной машины с порошком для посудомоечной. Вы не хозяйка дома, а угроза обществу.

И еще одна статья расходов: книги. Вы ни за что не станете экономить на старинных книгах/изданиях (как, впрочем, и на иллюстрированных журналах). Даже ваш налоговый инспектор отчитывал вас за сумасбродство. Бесполезно. Вас все равно не остановить.

Время от времени вы способны ухнуть кучу денег на Микулет. Например, на одном аукционе вы не удержались и приобрели каменную статуэтку XVIII века – собачку, у которой недоставало левого уха и хвоста. Вы водрузили ее у подножья лесенки из нескольких ступенек, ведущей в вашу спальню. Любимый Муж был крайне удивлен.

– Ты принимаешь свою ферму за замок? – поинтересовался он не без иронии.

Вы не ответили, потому что – приходится признать – обсуждения финансовых вопросов с вашим супругом имеют тенденцию быстро перерастать в бурные разборки.

У вашего Любимого Мужа еще более странное отношение к деньгам, чем у вас.

Он одновременно и щедр, и скуп.

Скуп он потому, что так же, как и вы, знает на собственной шкуре, что такое нищета. Его отец был из провинции, но вполне обеспечен, поэтому в детстве ваш Муж ни в чем не нуждался. Потом отец разорился, и все имущество пустили с молотка. Несколько лет семья по-настоящему бедствовала: они зарабатывали тем, что кололи орехи для кондитерской фабрики. Любимый Муж начал подрабатывать где придется и не сразу устроился на приличную работу. Иногда вы вместе с волнением вспоминаете, как в молодости на пару латали картоном прохудившиеся башмаки.

А щедр он потому, что натура у него широкая.

Вот и получается, что он часто ведет себя непоследовательно.

В те далекие времена, когда можно было носить натуральный мех и не бояться гнева нашей великой национальной интеллектуалки Брижит Бардо (к слову, каким, интересно, мясом она кормит своих собак или они тоже вегетарианцы?), ваш муж подарил вам шикарное леопардовое манто «Ревийон». На ваш взгляд, цена его была запредельной.

В тот же вечер он наорал на вас за то, что, уже собираясь идти спать, вы машинально подкинули в камин еще одно полешко.

– Зачем ты переводишь дрова! – визжал он. – Черт меня дернул жениться на такой транжире!

Если вы, не дай Бог, вышли из комнаты – хоть на 45 секунд – и не выключили лампу, он вопит:

– Да выключи же свет! За него деньги берут!

Вы пропускаете все это мимо ушей, потому что каждую субботу он ведет вас в шикарный ресторан, где заказывает вам омаров, черную икру, гусиную печенку – словом, все самое дорогое.

Потом он спокойно оплачивает счет и оставляет 100 франков официантам на чай... и тут же требует у вас 10 франков для гардеробщика.

Дело в том, что у вашего супруга с мелочью настоящая мания: он утверждает, что у него нет мелочи, хотя вы слышите, что она звенит в его карманах. Ванну не дает спокойно принять:

– У тебя нет мелочи, дать на чай почтальону, который принес заказное письмо.

– Погоди, нырну, поищу на дне...

Как и вам, вашему Любимому Мужу глубоко плевать на одежду. Обычно он носит коричневые вельветовые штаны, которые ему широки, и клетчатую рубашку в стиле кантри, купленную на блошином рынке. Плюс австрийская куртка цвета хаки из плотной шерсти, которую вы ему подарили в допотопные времена. Во всем этом он похож на престарелого садовника.

А потом, совершенно случайно оказавшись возле бутика «Ланвен», он заходит туда и заказывает себе у портного черный костюм, шесть черных сорочек с воротником Мао и кашемировое пальто, тоже черное. Понимайте как хотите!..

К бутику «Карден» в пригороде Сент-Оноре, где как-то раз он назначил вам встречу, он подъехал на велосипеде в необъятном плаще черного цвета, доходившем ему до пят, с которого стекали струйки дождя, и в надвинутой на уши рыболовецкой шляпе под стать плащу. Вы с трудом удержались от смеха, наблюдая за выражением лица продавщиц, когда эдакий верзила 1,92 ростом прислонил свой велосипед к витрине и по-хозяйски вошел в их шикарный магазин, точно на свой рыболовецкий траулер.

Он присмотрел для вас роскошное – и безумно дорогое – замшевое пальто цвета фуксии, отделанное широкими полосками меха чернобурки. Оно сидело на вас божественно. Обезумев от счастья, вы бросаетесь ему на шею.

– Отлично, мы его берем, – объявляет он продавщицам. – Но с одним условием.

В бутике повисает мертвая тишина.

Так этот рыбак собирается торговаться? Будет молить о рассрочке на двадцать лет?.. Или пытаться выменять пальто на тонну выловленного им тунца?

– Я хотел бы, – говорит с улыбкой Любимый Муж, – чтобы месье Карден изготовил мне накладные усики из меха чернобурки, на тот случай когда мы с женой будем появляться вместе. Цена значения не имеет.

Старшая продавщица, поначалу ошалев, быстро взяла себя в руки:

– Ну конечно, месье! – сказала она любезно, прекрасно понимая, что только англичане – оригиналы от природы – и очень состоятельные французы могут позволить себе такие причуды.

Вы так никогда и не узнали, что подумал по этому поводу господин Карден.

Усики из меха чернобурки, упакованные в шелковую бумагу, перевязанную красным бантом, были вам доставлены вместе с пальто.

Любимый Муж ни разу их не надел, к вашему большому сожалению.

– Ты был бы похож на танцора танго... Мы были бы потрясающей парой! (Вы обожаете танго.)

– Ну нет! Я не альфонс. Я только пошутил: хотел посмотреть, не выставят ли меня из магазина, как клошара. Оказалось, деньги могут все... Печально!

В один прекрасный день усы исчезли из шкафа. Вы грешите на Мельхиора, небось, красуется в них перед зеркалом, пока вы ходите по магазинам, правда, сам Мельхиор категорически все отрицает.

В вашей семейной жизни есть одна финансовая «проблема», которая вас не радует. С тех пор как вы поженились тридцать восемь лет назад, Любимый Муж каждый месяц выдает вам одну и ту же сумму денег на хозяйство. Да! Одну и ту же сумму вот уже тридцать восемь лет!

И тридцать восемь лет назад этих денег хватало с избытком и на няню, и на домработницу... Вам казалось вполне естественным, что ваше семейство содержит Любимый Муж, хотя сами вы всегда тоже работали. Мужчина должен быть кормильцем – в таком антифеминистском духе вы были воспитаны. (Но никогда не признавались в этом в Женской Лиге, иначе вас сию же минуту оттуда бы исключили).

Однако сейчас этих денег с трудом хватает на плату за квартиру и на домработницу.

Вы горестно сетуете на этот факт своему мужу раз в два-три месяца.

– Знаешь, за тридцать восемь лет лук-порей подорожал в три раза!

– ...Плевать! Ненавижу лук-порей.

– Я еле свожу концы с концами.

– Сожалею, но я не могу давать больше при моей зарплате.

– Что за бред! Ты же хозяин! Вот и повысь себе зарплату...

– Наш бухгалтер трепло, в ту же минуту все мои служащие будут в курсе, и придется повышать зарплату всем. Фирма разорится!

Вы не верите ни одному слову, но все еще не изобрели способа выудить несколько лишних франков из этого упрямого жмота!

Разве что... потихоньку связаться с каким-нибудь профсоюзным лидером и подбить его на организацию забастовки с целью всеобщего повышения зарплаты...

Но на это вам трудно решиться.

Тем более что ваш Гобсек, верный себе во всем, компенсирует это ежемесячное безобразие роскошными подарками.

Очаровательный, похожий на игрушку красненький внедорожник «тойота», чтобы вы могли наслаждаться загородными прогулками.

Бассейн в Микулете, сделанный по его проекту, а потому какой-то невообразимой формы. Вы бы, конечно, предпочли прямоугольный бассейн, выложенный камнями и мозаикой! Но ваш дорогой муженек отклонил это предложение презрительным «Какие же у тебя мещанские замашки!», и вам пришлось заткнуться.

Он также подарил вам – на ваше пятидесятилетие – какой-то хитрый спортивный тренажер, напоминающий средневековые устройства для пыток. Вам не доставило никакого удовольствия напоминание о том, что возраст начинает влиять на вашу фигуру, и вы спустили эту адскую машину в погреб. Любимый Муж обнаружил это и потребовал объяснений.

– Знаешь, я как Уинстон Черчилль. У него однажды спросили, как ему удается держать себя в такой отличной форме, и он ответил, закуривая сигару: «No sport!»[15]

Как и все, ваш Господин и Повелитель выбирает подарки, которые нравятся ему самому, но совершенно не обязательно вам. То, что нравится вашему мачо, должно приводить вас в восторг.

Например, пара безобразных современных, изогнутых и позолоченных подставок для дров, для большого старинного камина в Микулете.

Вы с энтузиазмом благодарите супруга (бабушка хорошо вас воспитала, да и благие порывы надо поощрять). И припрятываете эти страшилки на чердаке.

Увы! Любимый Муж начеку.

– А где подставки, которые я тебе подарил? Знаешь сколько я за них заплатил?

Вот уж чего вы совершенно не выносите в вашем Любимом Муже, так это намеки на стоимость подарков. Вы пожаловались Лилибель на его бестактность, но она дала понять, что ее сын получил отличное воспитание.

Что же до подставок, вы отвечаете Любимому Мужу, что вы их спрятали в надежное место и не станете ими пользоваться, пока жив ваш отец.

– Не вижу никакой связи, – удивленно замечает он.

– Все очень просто. Наши теперешние подставки подарил мне pater familias[16]. Это наши семейные подставки, и он очень расстроится, если, придя в гости, не увидит их в нашей каминной.

Однако ваш бедный любимый отец все же умер.

Вам казалось, что Любимый Муж совсем забыл о своих подставках, но вот как-то за обедом, лакомясь гусиным паштетом, он вдруг нахмурил брови и в упор посмотрел на камин:

– А разве я не дарил тебе несколько лет назад великолепные подставки?..

– Э-э... Да... Но те, которыми мы пользуемся сейчас, подарил мне мой бедный отец незадолго до смерти, и, когда я смотрю на них, я думаю о нем.

Нельзя же упрекать дочь в том, что она дорожит воспоминаниями о своем покойном отце.

– А что ж мы тогда сделаем с моими подставками? – осведомляется ваш супруг... – Паштет восхитителен.

– Да. Я нашла новую бакалею, совершенно замечательную... Мы могли бы подарить их Жюстине на Рождество

– Прекрасная мысль!

Увы! Старшая тоже не оценила эти подставки. Она потихоньку попросила у вас разрешения передарить их своей свекрови. Свекровь торжественно презентовала их своей внучатой племяннице. И так подставки путешествовали из семьи в семью... И через пять лет каким-то невероятным образом вернулись к вам. Вы их очень красиво упаковали и подарили месье Луи из Микулета, который вроде бы пришел от них в восторг и заявил, что поставит их у себя в спальне. Вроде бы от подставок вы отделались навсегда. Слава богу!

Загрузка...