Дорогой враг

Глава шестая

От ДиПрелесть СэммиБейкер:

Я, как и всегда, подчищаю за тобой. Если в тебе есть хоть капля любви ко мне или маме, ты вернешься домой.

Мне следует ненавидеть дом Мейкона. Но не получается. Он невероятно красивый. Любовь к этому дому вызывает во мне желание пнуть что-нибудь – желательно упругую задницу Мейкона.

Дверь вновь открывает Норт.

– Доброе утро, мисс Бейкер.

– Можно просто Делайла. – Я прохожу внутрь, вдыхая чудесный аромат лаванды и лимона. Дьявол.

– Делайла.

– Норт – это твое имя или фамилия? – спрашиваю я, когда он закрывает за мной дверь.

Он морщит нос, словно смущен.

– Имя. – Он заметно волнуется, прежде чем собирается с силами. – Мое полное имя Норт Уэст[14].

Я хочу многое сказать, но думаю, он все это слышал.

– «К северу через северо-запад» один из моих любимых фильмов.

Норт смотрит на меня так, будто я сошла с ума, прежде чем ухмыльнуться.

– Ты надо мной прикалываешься? Сэйнт рассказал тебе?

– Нет. Что?

Норт качает головой.

– Это любимый фильм моей мамы.

– Ах. Так вот откуда взялось твое имя?

– Ага. К сожалению.

– Ну, меня назвали в честь моей двоюродной бабушки Делайлы, которая утонула лицом в пироге.

Норт давится смехом.

– Прости, что?

– Она упаковывала один из своих знаменитых клубничных муссовых пирогов, с которым выиграла не одни соревнования, чтобы взять его на вечеринку в понедельник вечером, когда упала в обморок – доктор посчитал, что у нее были проблемы с уровнем сахара в крови. Так она и очутилась лицом в торте.

Норт моргает.

– Я…

– Не вздумай попасться на одну из небылиц Делайлы, Норт, – неожиданно говорит Мейкон со стороны входа в зал. – Ты повязнешь в этом, а тебе этого не хочется.

Он сидит в инвалидном кресле, и это зрелище пугает. Может, я и думала о Мейконе как о зазнавшемся подонке, но в моей голове он всегда был неуязвим и невосприимчив к травмам. Тем не менее он все еще придурок.

– Это не небылица, – огрызаюсь я. – Это правда.

Он закатывает глаза.

– Женщина захлебнулась собственной рвотой, а не утонула лицом в пироге.

– У тебя своя правда, у меня своя…

– Давайте бросим всю эту чепуху[15], – заканчивает Норт, подмигивая.

Я улыбаюсь.

Мейкон раздраженно фыркает.

– Разве у тебя нет работы, Норт?

Норт даже не смотрит в его сторону.

– Нет, босс. – Его тон не совсем язвительный, но он явно не боится, что может потерять работу.

– Так займись чем-нибудь, – вежливо говорит Мейкон, но смотрит не на Норта, а на меня. – Я сказал тебе привезти свои вещи.

В своих указаниях Мейкон сказал, что мне нужно взять одежды как минимум на неделю. После чего я смогу вернуться домой, чтобы собрать то количество вещей, которое, по моему мнению, мне понадобится в течение года, а также договориться о сдаче моего дома в аренду, если я того пожелаю. Тогда мне хотелось выбросить телефон.

– Мои сумки в машине.

– Норт принесет их сюда.

– Сюда? А разве не в гостевой домик?

– Прости, Картофелька. Гостевой домик занят. В нем живет Норт.

Разочарование проносится по телу, как зудящая сыпь.

– Что? Разве в нем не жила Сэм?

Темные глаза Мейкона сужаются.

– Ты не Сэм. Ты остаешься здесь.

Я не могу просто отпустить это.

– Почему?

Его щеки заливает румянец.

– Потому что я так сказал.

Слова звенят по всему дому, и, как мне кажется, удивляют нас обоих. Мейкон моргает, словно выходит из своих раздумий. Я же издаю невеселый смех.

– Говоришь как моя мама.

– Осторожно со словами, иначе я отшлепаю тебя.

Неприятный жар касается моих бедер, и я переминаюсь с ноги на ногу, чтобы не сжать их.

– Попытай. Удачу.

Мы смотрим друг на другу с разных концов комнаты. Я почти уверена, что мы оба проверяем друг друга на прочность с этой договоренностью в ожидании, кто сдастся первым.

Норт хлопает в ладоши.

– Итак, детки. Я принесу сумки Делайлы сюда. И я хочу видеть на вас счастливые лица, когда вернусь. Счастливые. Лица.

Мейкон не сводит с меня глаз.

– Свали, Норт.

Норт качает головой.

– После твоих похорон, чувак.

Он оставляет нас наедине.

Взгляд Мейкона скользит по моему лицу.

– Ты все это время собираешься быть занозой в заднице?

– Только когда ты ведешь себя как придурок.

Он кривит губы.

– Прямо сейчас мне жутко хочется дернуть тебя за одну из твоих косичек.

Я не буду улыбаться. Нет. Ни за что.

– У меня нет косичек.

В его голосе появляются хриплые нотки.

– Тогда, может, завтра.

– Даже и не надейся.

Он слегка фыркает.

– Пошли. Я покажу тебе все. – Он касается кнопки на подлокотнике своего инвалидного кресла и разворачивается.

Я догоняю его и шагаю рядом. Мейкон смотрит на меня и хмурится.

– Не могу понять, нравится ли мне то, что ты возвышаешься надо мной.

– Теперь ты понимаешь, что я чувствовала все те годы, – радостно говорю я. В старших классах Мейкон был как минимум на пятнадцать сантиметров выше меня. Теперь он выглядит крупнее, и, вероятно, сантиметров на тридцать выше, когда стоит, смею предположить.

Он хмыкает, останавливаясь у ряда дверей.

– Нажмешь на кнопку?

Я выполняю просьбу.

– Лифт? Очень удобно.

– Это глупо для двухэтажного дома, – признается он, шутя над собой. – Но предыдущей владелицей была художница. Она рисовала огромные холсты и не доверяла никому спускать их по лестнице. И ее единственным условием для дома было, чтобы в нем был сверхширокий лифт.

Ох уж эти прихоти богатых. Хотите лифт в своем особняке на берегу моря? Без проблем.

Раздается тихий щелчок, и индикатор на панели сообщает о запуске лифта. Сначала я открываю внешние двери, а затем двери самого лифта. Мейкон вкатывается в него, и вскоре мы едем вверх.

– Сколько еще ты будешь находиться в кресле? – спрашиваю я.

– Еще неделю, затем мы идем к врачу, и они выдают мне костыли.

– Мы?

Он смотрит на меня, когда лифт останавливается.

– Да, мы. Теперь ты моя помощница, Картофелька. Ты ходишь туда же, куда и я.

С тем же успехом он мог сказать: «Добро пожаловать в Ад».

Сжимая переносицу, чтобы избавиться от головной боли, я бросаю на Мейкона взгляд из-под руки.

– Так, и что в себя включает работа помощника?

– Ты спрашиваешь об этом сейчас, после того как предложила себя прям на блюдечке с голубой каемочкой?

– Просто ответь на вопрос, Мейкон.

Уголки его губ изгибаются. Это не просто улыбка. Это победная ухмылка.

– Просто выполняй свою работу, не задавая вопросов. И тебе, очевидно, придется помогать мне, пока я не реабилитируюсь.

Что удивительно. Мейкон никогда не любил проявлять слабости. Сам факт того, что он ждет от меня помощи, не только удивляет, но и шокирует.

– Хорошо, – выдыхаю я, но вместо чувства облегчения появляется нечто похожее на крошечное пятнышко света в конце туннеля. Все не так уж плохо.

Это будет похоже на годичный визит к стоматологу, и ты это знаешь.

– Что касается приготовления еды, – говорит он, пока мы идем по коридору, – мне нужна здоровая пища. Никакой тяжелой южной дряни.

Я не утруждаю себя объяснять ему, что не вся южная кухня тяжелая. И уж точно не дрянь. Он это прекрасно знает, просто… Мейкон просто пытается вывести меня из себя.

– Съемки возобновляются в июне, – продолжает он, то ли игнорируя, то ли не замечая моего косого взгляда, – и у студии случится припадок, если я наберу хоть пару килограмм.

– Приходится держать свою задницу в идеальной форме ради всех тех обнаженных кадров на экране?

Мейкон останавливается, и воздух становится слишком плотным, когда его взгляд скользит по мне, а улыбка сочится самодовольством и сексуальностью.

– Итак, Делайла, значит ты пялилась на мою задницу по телевизору?

– Я нет. Сэм да. Но, видно, этого оказалось недостаточно, чтобы удержать ее рядом, да?

Он прищуривается.

Что. Ты. Творишь? Ты не должна подначивать его!

Но если я полностью прогнусь под него, то можете считать меня покойником. Существует тонкая грань, когда вы имеете дело с Мейконом Сэйнтом. Поэтому я просто продолжаю вежливо улыбаться и наблюдать за ним, делая вид, что моя грудь не сжимается, а этот неприятный жар не обжигает кожу.

– Моя комната в самом конце, – говорит он. – Твоя здесь.

Мы останавливаемся у двери через одну от его. Я надеялась на другой конец дома.

Поняв мои мысли, Мейкон смотрит с удивлением.

– Ты должна находиться поблизости на случай, если мне что-то понадобится.

– Серьезно? Это какая-то форма дополнительного наказания?

Мейкон морщит нос в оскорблении.

– Иисусе, Делайла. Я попал в автомобильную аварию. Мне необходимо, чтобы кто-то находился рядом. Вот и все.

Он выглядит таким расстроенным и оскорбленным, что я опускаю плечи.

– Прости. Я немного напряжена.

– Серьезно? – Но его хмурый взгляд становится мягче, когда он тянется к двери. Он вкатывается в комнату, а затем отъезжает в сторону, чтобы я могла пройти.

Комната просто невероятная. По размеру она такая же большая, как и гостиная в моем доме, в одной части расположена зона отдыха, в другой кровать с льняным изголовьем. Но меня захватывает вид на сверкающий океан и залитое солнцем небо. Французские двери, ведущие на широкую веранду, манят подойти поближе.

– Все еще хочешь жить в гостевом домике? – говорит Мейкон позади меня.

Я еще раз оглядываюсь вокруг, испытывая искушение либо броситься на мягкое белое покрывало на кровати, либо выбежать на балкон и расположиться на плетенных стульях.

– Думаю, эта комната подойдет.

– Пока мы ждем Норта, я покажу тебе оставшуюся часть дома, а потом ты можешь приготовить мне завтрак.

Я уже почти забыла, почему я здесь.

Мейкон ведет меня мимо других гостевых комнат, тренажерного зала наверху, кабинета, а затем мы спускаемся на первый этаж, где расположен домашний кинотеатр, винная комната со стеклянными стенами, уютная гостиная и просторный зал на открытом воздухе. Все выглядит великолепно, однако я направляюсь на кухню в нетерпении осмотреть ее.

Я пытаюсь сдерживаться, но это сложно. В кухню вложили немало средств, начиная от мраморных столешниц, которые идеально подойдут для выпечки, и заканчивая огромным холодильником от Sub-Zero.

У меня перехватывает дыхание при виде массивной плиты с черной эмалью и латунью.

– Ох, La Cornue[16].

– Что? – спрашивает Мейкон, как будто я сошла с ума.

– Твоя плита. – Я поглаживаю ее гладкий край. – Это уникальная вещь для приготовления пищи. – И стоимостью около сорока тысяч долларов, если брать в розницу. Клянусь, мои глаза даже немного слезятся.

Мейкон продвигается дальше по кухне.

– У меня есть фанаты, которые смотрят на меня так же, как ты на эту плиту.

– С их приоритетами явно непорядок. – Я наклоняюсь, чтобы осмотреть духовку. Идеальна. – Ты ей когда-нибудь вообще пользовался?

– Кажется, я сжег несколько яиц, пока пытался приготовить омлет. В основном я пользуюсь микроволновкой.

Я складываю руки на груди.

– Да ты меня просто убиваешь.

Мейкон одаривает меня искренней улыбкой, отчего его лицо из сурового и недовольного становится почти мальчишечьим. От этого захватывает дух. Я настолько ошеломлена, что почти прослушиваю его ответ.

– Если тебе интересно, то у меня есть потрясающий блендер. С его помощью я делаю офигенный коктейль из водорослей.

– Ты так радуешься коктейлю из водорослей? Мне тебя почти жаль, Сэйнт.

Внезапно его приветливое выражение лица тускнеет.

– Не называй меня Сэйнт. Мне не нравится, как это звучит из твоих уст.

Задетая его словами, я отворачиваюсь и осматриваю холодильник. Я практически забыла, что мы с Мейконом не очень-то хорошо ладим друг с другом. Такое легко случается, и это всегда немного разочаровывало в общении с ним. Потому что Мейкон становится обаятельным, забавным и привлекательным, когда того захочет. Он привлекает людей так же, как яркое пламя мотыльков. Только я единственная, кто обжигается. Все остальные уходят счастливыми, желая узнать его получше.

– Тебе нужно сказать мне, где ты хочешь есть, – говорю я, сосредоточив свое внимание на работе. – Хочешь, чтобы я приносила тебе еду на подносе? Или накрывала на стол в определенной комнате?

От его присутствия у меня подкашиваются ноги, потому что я знаю, что он наблюдает за мной. Поганая ситуация.

– А также о любых пищевых аллергиях, которые могут возникнуть, – продолжаю я, когда не слышу ответа. – Я прочитала об ограничениях в продуктах, которые диетологи студии назначили тебе. Мне придется проявить творческий подход, поскольку с этим мало что придумаешь. Позже я съезжу в магазин.

Кухонные часы тихо тикают.

– Ты сейчас дуешься? – наконец спрашивает Мейкон спокойным голосом.

По коже пробегает резкое покалывание, и я стискиваю челюсть так сильно, что она начинает болеть. И, как только понимаю, что не стоит кричать, отвечаю размеренным тоном:

– Я поддерживаю профессиональные отношения со своим работодателем.

– Тогда почему ты не смотришь на меня?

Потому что хочу схватить один из прекрасных негибридных помидоров, которые ты выложил в корзинку для фруктов, и запустить его в твою тупую голову.

– Не знала, что тебе нужно постоянное внимание, – выдавливаю я.

– Теперь знаешь, – спокойно произносит он.

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Медленно поворачиваюсь и вижу, что он ухмыляется, будто прекрасно знает, что действует мне на нервы.

– Есть старая поговорка, – говорю я вежливо, – «Никогда не кусай руку, которая тебя кормит».

Похоже, он не только не собирается отступать, но и получает удовольствие от происходящего.

– Мне больше по нраву: «Дареному коню в зубы не смотрят».

Эти негибридные помидоры еще больше манят. Мейкон ловит мой взгляд, становясь явно довольнее.

– Попытай удачу, – говорит он, звуча нежно и многообещающе. – Посмотрим, что из этого выйдет.

О, как бы мне хотелось. Я представляю, как по его щекам стекают маленькие красные капельки, а крошечные семена цепляются за его щетину. И этого он и хочет. Мейкон любит препираться со мной. Нужно об этом помнить. Как и не забывать то, что мне тоже нравится препираться с ним.

Нет, нравится – неподходящее слово. Получать от этого какое-то странное удовольствие – ближе к истине.

Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь и достаю из холодильника упаковку яиц, затем беру один из помидоров.

– Я приготовлю воздушную яичницу с жареными помидорами, зеленью и пюре из авокадо. – Включаю духовку, прежде чем искать миски и сковороду. О, господи, вся посуда из меди. И французская. Я влюблена.

Позади Мейкон издает раздражительный стон, который обычно издают мужчины, когда считают, что женщины ведут себя неразумно.

– Звучит… как что-то легкое.

– Так и есть. – На его кухне идеальный порядок, поэтому я легко нахожу несколько мисок и венчик.

– Делайла.

Я напрягаюсь. Разбиваю яйцо и отделяю желток от белка.

Он снова вздыхает.

– Многие люди зовут меня Сэйнтом. И только ты зовешь меня Мейконом со сладкой горечью в голосе.

Сладкая горечь? Это описание творит со мной что-то такое, что мне не нравится, что выбивает меня из колеи. Положив руки на прохладную стойку, я молчу, но больше не игнорирую его. В его тоне нет ни капли нежности, он наполнен густотой, будто признание застряло у него в горле, перед тем как он вымолвил его.

– Мне это нравится.

От этих слов я немного расслабляюсь. Но понятия не имею, что ответить.

Как бы то ни было, Мейкон не закончил.

– А как насчет этого? Ты обещаешь не называть меня Сэйнтом, а я сокращаю договор сделки на три месяца.

Я оборачиваюсь.

– Что? С тобой все в порядке? Хотя, очевидно, нет. Тебе последние мозги отшибло в аварии?

Ухмылка Мейкона становится широкой и коварной.

– Купилась.

Секунду я просто смотрю на него. Он разыграл меня? Разыграл! Кровь приливает к лицу.

– Ты… ты… – Не думая, я запускаю в него помидор.

В кресле он не такой уж изворотливый, тем не менее я целюсь левее, и помидор попадает ему в плечо. Однако это не мешает ему смеяться до упаду.

– Проваливай с моей кухни, гаденыш, – кричу я, размахивая венчиком.

– Ухожу-ухожу, – говорит он, все еще смеясь, когда разворачивается и начинает отъезжать. Почти скрывшись из виду, Мейкон окликает через плечо:

– Я тоже скучал по тебе, Картофелька.

К счастью для Мейкона, мне до него не добраться. Поэтому, взяв еще одно яйцо, я продолжаю работать. Однако не могу сдержать улыбку во время приготовления завтрака.