Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства.

ГЛАВА 7 ЗАГОВОРЩИКИ ГОТОВЯТСЯ К РЕВАНШУ

В сложной и противоречивой ситуации оказалась большевистская партия к началу сентября 1917 года. Несомненно, устранение с политической арены генерала Корнилова явилось ее большой победой. Определенный политический капитал приобрели большевики и при выборах в Петроградскую Городскую думу. Однако возникли новые сложности, преодолеть которые было не так просто.

Прежде всего следует отметить, что вряд ли можно было агитировать теперь рабочих и солдат Петрограда за свержение Керенского. Они просто не поняли бы большевистских агитаторов, всего несколько дней тому назад призывавших их поддержать правительство и выступить против «генеральской авантюры на защиту революции».

Нельзя было не учитывать и позицию ЦИК и ИВСКД в вопросе о власти. Резолюция совместного пленарного заседания оказалась не в пользу большевиков. Заседание отвергло их проект создания правительства исключительно из «представителей революционного пролетариата и крестьянства». Не получили широкой поддержки и депутаты Петроградской Городской думы, которые призывали передать всю полноту власти Советам. В резолюции, внесенной меньшевиками и эсерами и принятой большинством депутатов, содержались два основных момента: одобрение идеи скорейшего созыва Демократического совещания, чтобы принять окончательное решение по вопросу о власти, а до этого поддержать новое правительство, сформированное Керенским375. И если первая часть резолюции представляла известный компромисс между основными партиями, то вторая часть была вынужденной мерой, поскольку 1 сентября Керенский создал новый орган государственной власти – Директорию и объявил Россию республикой, поставив тем самым ЦИК, ИВСКД и все общество перед свершившимся фактом.

Наконец, следует сказать о наличии серьезных разногласий в самой большевистской партии. Они касались как самой программы борьбы за власть, так и ее методов. При этом заметим, что наиболее существенные разногласия были между умеренными большевистскими лидерами, входящими в ЦК, и Лениным. Особенно ярко они проявились на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б) и на VI съезде партии. В обоих случаях умеренные большевики решительно отвергли экстремистский курс Ленина, толкающий партию на вооруженное восстание с целью захвата власти. Эту позицию они376 отстаивали и на совместном заседании ЦИК и ИВСКД, прошедшем в ночь с 27 на 28 августа.

Основываясь на реальной политической ситуации, умеренные считали, что российское общество не готово к социалистической революции. Поэтому они выступали за образование коалиционного социалистического правительства с участием в нем большевиков, создание в России демократической республики и скорейший созыв Учредительного собрания, которое будет вправе решить все вопросы внешней и внутренней политики, включая вопрос о власти.

Позиция умеренных большевиков находила широкую поддержку в партийной среде, и это не мог не учитывать Ленин, равно как не мог он не учитывать авторитет эсеров и меньшевиков. Статьи Ленина377 за первую половину сентября показывают, что на какое-то время в его взглядах произошли существенные изменения. Он вновь возвращается, пусть на словах, к вопросу о мирном развитии революции и соглашается с позицией умеренных по поводу компромисса с эсерами и меньшевиками: «Теперь наступил такой крутой и такой оригинальный поворот русской революции, что мы можем, как партия, предложить добровольный компромисс – правда, не буржуазии, нашему прямому и главному классовому врагу, а нашим ближайшим противникам, „главенствующим“ мелкобуржуазно-демократическим партиям, эсерам и меньшевикам»378.

Однако Ленин объясняет компромисс с эсерами и меньшевиками обстоятельствами и ограничивает его во времени: «Лишь как исключение, лишь в силу особого положения, которое, очевидно, продержится лишь самое короткое время, мы можем предложить компромисс этим партиям…»379 По его мнению, компромисс заключался бы в том, что «большевики, не претендуя на участие в правительстве… отказались бы от выставления немедленно требования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам, от революционных методов борьбы за это требование. Условием, само собой разумеющимся и не новым для эсеров и меньшевиков, была бы полная свобода агитации и созыва Учредительного собрания, без новых оттяжек или даже в более короткий срок»380. Фактически Ленин вроде бы отказывался от вооруженной борьбы за власть, выступал за господство в Советах, при условии полной свободы агитации и перевыборов, что, по его мнению, обеспечило бы «мирное движение революции вперед, мирное изживание партийной борьбы внутри Советов»381.

Статья Ленина «О компромиссах» была отрицательно воспринята многими известными большевистскими лидерами Петербургского комитета, обсудившими ее на своем заседании 7 сентября382. С возражениями против ленинской тактики компромиссов выступили и члены Московского областного бюро РСДРП(б)383.

Однако разногласия между лидерами большевиков не мешали немецким властям произвести очередное денежное вливание в кассу Ленина. Свидетельством тому секретная телеграмма, отправленная из шведской столицы в Кронштадт.

Документ № 12 «Стокгольм. 12 сентября 1917 г. Господину Фарзеру, в Кронштадте (через Гельсингфорс).

Поручение исполнено, паспорта и указанная сумма 207000 марок по ордеру Вашего Господина Ленина упомянутым в Вашем письме лицам вручены. Выбор одобрен его Превосходительством Господином Посланником. Прибытие названных лиц и получение их контр-расписок подтвердите.

С уважением Свенсон»384.

14 сентября в газете «Рабочий путь» появилась очередная статья Ленина «Один из коренных вопросов революции». «Ни обойти, ни отодвинуть вопроса о власти нельзя, – писал он, – ибо это именно основной вопрос, определяющий все в развитии революции, в ее внешней и внутренней политике»385. Примечательно, что всю вину за неустройство власти Ленин взваливает на эсеров и меньшевиков, на их политику, которая, по его мнению, определялась «классовым положением мелкой буржуазии, ее экономической неустойчивостью в борьбе между капиталом и трудом». Он ставит вопрос ребром: «Либо разгон Советов и бесславная смерть их, либо вся власть Советам… Власть Советам одна только может быть устойчивой, заведомо опирающейся на большинство народа… „Власть Советам“ – это значит радикальная переделка всего старого государственного аппарата, этого чиновничьего аппарата, тормозящего все демократическое, устранение этого аппарата и замена его новым, народным, т.е. истинно демократическим аппаратом Советов, т.е. организованного и вооруженного большинства народа, рабочих, солдат, крестьян, представление почина и самостоятельности большинству народа не только в выборе депутатов, но и в управлении государством, в осуществлении реформ и преобразований»386.

Вся история Советской власти как нельзя лучше показала, что принесла народам России эта «радикальная реформа». Однако в те сентябрьские дни Ленин продолжал писать одну статью за другой, не дожидаясь их публикации. Так, в статье «Русская революция и гражданская война» Ленин, прежде всего, обрушивается на демократическую прессу, которая, не без оснований, предупреждает, что «гражданская война может смести все завоевания революции и поглотить в потоках крови… молодую, неокрепшую свободу…»387. Ленин подбрасывает очередную фальшивку, пишет, что действия генерала Корнилова, «поддерживаемые помещиками и капиталистами», якобы привели «к фактическому началу гражданской войны»388. Далее, чтобы уйти от ответственности за организацию вооруженного путча в начале июля, он пишет, что 3-4 июля произошли «очень сильные стихийные взрывы»389. Обеляя антигосударственные действия (подкупленных большевиками) солдат и матросов 3-4 июля, он говорит, что пролетарские лозунги якобы «увлекли за собой большинство активных революционеров»390. Ленин обрушивается и на Каледина, поддерживаемого «Гучковыми, Милюковыми, Рябушинскими и К°» за то, что тот в целях развязывания гражданской войны «прямо „ездил поднимать Дон“391.

Ленин в статье поднял вопрос возможного союза большевиков с эсерами и меньшевиками против кадетов. Но тут же отмечает, что «перед лицом этого исторического факта вся буржуазная пресса со всеми ее подголосками (Плехановыми, Потресовыми, Брешко-Брешковскими и т.д.) кричит изо всех сил, что именно союз большевиков с меньшевиками и эсерами „грозит“ ужасами гражданской войны…»392.

Ленин еще в сентябре выразил свое негативное отношение к Учредительному собранию, сказав, что «в нем ведь тоже эсеры могут продолжать „игру“ в соглашения с кадетами…»393. В заключение Ленин изложил главную мысль: «Союз городских рабочих с беднейшим крестьянством через немедленную передачу власти Советам…» А завершил статью так: «Не пугайте же, господа, гражданской войной: она неизбежна, если вы не хотите рассчитаться с корниловщиной и с „коалицией“ теперь же до конца, – то эта война даст победу над эксплуататорами, даст землю крестьянам, даст мир народам, откроет верный путь к победоносной революции всемирного социалистического пролетариата»394.

Вслед за этим Ленин пишет другую статью – «Задачи революции». В ней он, признав неоспоримый факт принадлежности большинства населения России к мелкобуржуазному классу, выражает убежденность его колебания между буржуазией и пролетариатом. Думается, тут он ошибается. Крестьянский съезд отчетливо показал, что крестьяне ничего общего не хотят иметь с большевиками. И тем не менее Ленин считал, что только при присоединении крестьянства к пролетариату может быть обеспечена «победа дела революции, дела мира, свободы, получения земли трудящимися, обеспечена легко, мирно, быстро, спокойно395. По сути, в статье Ленин пространно излагает свой взгляд на перспективу революции и ее характер, в основном повторяет тезисы статьи „О компромиссах“.

Обрисовав мрачную политическую и социальную картину, сложившуюся в стране, – «недовольство, возмущение, озлобление в армии, в крестьянстве, среди рабочих», Ленин останавливается на ключевых вопросах. Прежде всего он подчеркивает, что, оставаясь у власти, буржуазное правительство приведет страну к «неминуемой хозяйственной катастрофе» и «военной катастрофе». Поэтому он предупреждает, что «предотвратить это может лишь образование нового правительства, на новых началах». Эти начала, по его мнению, заключаются в следующем: 1. «Вся власть в государстве должна перейти исключительно к представителям Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов на основе определенной программы и при полной ответственности власти перед Советами… Безусловно и повсеместно, при полной поддержке государства, должно быть осуществлено вооружение рабочих и революционных, т.е. доказавших на деле свою способность подавить корниловцев, войск». Заметим, что Ленин вооружает только рабочих, составляющих в государстве меньшинство, которых затем направит против безоруженных крестьян, составляющих абсолютное большинство населения страны. 2. «Советское правительство должно немедленно предложить всем воюющим народам (т.е. одновременно и правительствам их, рабочим и крестьянским массам) заключить сейчас же общий мир на демократических условиях, а равно заключить немедленно перемирие (хотя бы на три месяца)». В 9-й главе читатель будет иметь возможность увидеть, как будет исполняться это условие и в чьих интересах. В этом же пункте он пишет: «Мы обязаны удовлетворить тотчас условия украинцев и финляндцев, обеспечить им, как и всем иноплеменникам в России, полную свободу, вплоть до свободы отделения…» Это обещание Ленина тоже надо запомнить. 3. «Советское правительство должно немедленно объявить частную собственность на помещичьи земли отмененною без выкупа и передать эти земли в заведование крестьянских комитетов, впредь до Учредительного собрания». Ленин никак не хочет понять, что крестьяне-труженики категорически против отмены частной собственности на землю. Что же касается Учредительного собрания, то оно, как известно, будет разогнано именно Лениным. Подробно этот вопрос будет рассмотрен в 12-й главе. 4. «Советское правительство должно немедленно ввести рабочий контроль в общегосударственном масштабе над производством и потреблением… Необходима немедленная национализация банков и страхового дела, а равно важнейших отраслей промышленности (нефтяной, каменноугольной, металлургической, сахарной и пр.)…» По мнению Ленина, это может способствовать успешной борьбе с голодом и разрухой, царящей в стране.

Забегая вперед, отметим, что, захватив власть, Ленин выполнит намеченные мероприятия по национализации. А вот от голода все же погибнут миллионы россиян. 5. Борьба с корниловцами, калединцами, арест главарей контрреволюции (Гучков, Милюков, Рябушинский, Маклаков и К°), роспуск контрреволюционных союзов, Государственной Думы, союза офицеров, закрытие всех газет, конечно, кроме большевистских, конфискация частных типографий – вот задачи, которые выдвигает вождь большевиков. 6. Последний вопрос своего труда Ленин озаглавил так: «Мирное развитие революции». Проследим за тем, как он лукавит, раскрывая суть вопроса и показывая пути его решения. «Перед демократией России, перед Советами, перед партиями эсеров и меньшевиков, – пишет он, – открывается теперь чрезвычайно редко встречающаяся в истории революций возможность обеспечить созыв Учредительного собрания в назначенный срок без новых оттяжек, возможность обезопасить страну от военной и хозяйственной катастрофы, возможность обеспечить мирное развитие революции». Не трудно заметить, как Ленин пытается усыпить бдительность эсеров и меньшевиков. Позже они прочувствуют авантюризм и наглый обман Ленина, но будет уже поздно.

Пытаясь воздействовать на психику эсеров и меньшевиков, запугивая их гражданской войной, одержимый своей идеей захвата власти в России Ленин заключает: «Если Советы возьмут теперь в руки, всецело и исключительно, государственную власть для проведения изложенной выше программы, то Советам обеспечена не только поддержка девяти десятых населения России, рабочего класса и громаднейшего большинства крестьянства. Советам обеспечен и величайший революционный энтузиазм армии и большинства народа… Взяв всю власть. Советы могли бы еще теперь, – и, вероятно, это последний шанс их – обеспечить мирное развитие революции, мирные выборы народом своих депутатов, мирную борьбу партий внутри Советов, испытание практикой программы разных партий, мирный переход власти из рук одной партии в руки другой. Если эта возможность будет упущена, то весь ход развития революции, начиная от движения 20 апреля и кончая корниловщиной, указывает на неизбежность самой острой гражданской войны между буржуазией и пролетариатом»396.

Внимательно прочитав статьи Ленина того периода, начинаешь понимать, почему члены ЦК и редакций большевистских газет не хотели публиковать эти бредовые мысли и «откровения». Они были больше заняты подготовкой к Демократическому совещанию, открытие которого намечалось на 14 сентября. ЦК партии большевиков и Петербургский комитет делали все возможное, чтобы послать на это совещание как можно больше делегатов-большевиков. Еще 4 сентября ЦК направил телеграмму 37 местным партийным организациям различных регионов страны., в которой сообщалась цель совещания и давалась рекомендация по формированию большевистских групп для участия в этом форуме.

5 сентября Петербургский комитет направил по этим же адресам письма. В них предлагалось «приложить все усилия к созданию возможно более значительной и сплоченной группы из участников совещания, членов нашей партии» и давалось указание направлять своих товарищей в Смольный «для более точного и подробного информирования о наших задачах на совещании»397.

Однако были разногласия и по этому вопросу между членами ЦК и Лениным. Ульянов решительно выступал против участия большевиков в Демократическом совещании и, надо сказать, имел здесь единомышленников. Позднее, в работе «Из дневника публициста», написанной 22 сентября398, он говорит, что «наша партия сделала ошибку, участвуя в нем»399.

И тем не менее большевики, отвергнув советы Ленина, приняли участие в работе Демократического совещания, надеясь, что на нем можно будет создать коалиционное (с меньшевиками и эсерами) социалистическое правительство. Более того, 13 сентября ЦК РСДРП(б) избрал специальную комиссию400, в задачу которой входила подготовка резолюции и декларации401. Однако принципиальные разногласия между большевистскими руководителями не позволили им создать значительное представительство в Демократическом совещании. Среди присутствующих делегатов было: 532 эсера (в том числе 71 левый эсер), 172 меньшевика (в том числе 56 интернационалистов), 134 большевика, 133 беспартийных и 55 народных социалистов402.

На совещании выступали Каменев и Троцкий. И если первый выступил за создание коалиционного правительства на широкой основе, то второй настаивал на передаче всей власти Советам. Правда, несмотря на различие взглядов, делегаты-большевики (в основном из Петроградского комитета и ЦК) были едины во мнении, что Демократическое совещание имеет позитивное значение в деле дальнейшего мирного развития революции и выхода страны из правительственного кризиса. Лишь Ленин продолжал упрямо твердить о «полнейшей неправильности тактики участия в „Демократическом совещании“, „Демократическом совете“ или предпарламенте»403.

15 сентября Центральный Комитет неожиданно получил от Ленина два письма, содержание которых привело многих в шоковое состояние. Одно письмо – «Большевики должны взять власть» было адресовано Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому комитетам РСДРП(б), второе – «Марксизм и восстание» – Центральному Комитету РСДРП(б). В них Ленин начисто отказывался от своей тактики компромиссов и выдвигал новый план немедленной подготовки к вооруженному восстанию с целью захвата власти.

«Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, – писал он, – большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки. Могут, ибо активное большинство революционных элементов народа обеих столиц достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее… Большинство народа за нас… Почему должны власть взять именно теперь большевики? Потому, что предстоящая отдача Питера 68 сделает наши шансы во сто раз худшими… Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства… Взяв власть сразу в Москве и в Питере (не важно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно»404.

Примерно в таком же ключе написано и второе письмо, с той лишь разницей, что в нем Ленин пытается «научно» обосновать необходимость вооруженного восстания, относясь «к восстанию, как к искусству!», оправдать или, по крайней мере, замаскировать свою заговорщическую тактику борьбы за власть, которая являлась прямым подражанием бланкизму. Здесь он вновь повторяет: «За нами большинство класса, авангарда революции, авангарда народа, способного увлечь массы»405. Ниже мы убедимся, что Ленин выдавал желаемое за действительное. А вот с чем можно согласиться, так это с тем, что «99 шансов из 100 за то, что немцы дадут нам по меньшей мере перемирие. А получить перемирие теперь – это значит уже победить весь мир»406 (!).

Письма Ленина в срочном порядке были обсуждены на чрезвычайном заседании Центрального Комитета 15 сентября. В обсуждении приняли участие Бубнов, Бухарин, Дзержинский, Иоффе, Каменев, Коллонтай, Ломов, Милютин, Ногин, Рыков, Свердлов, Сокольников, Сталин, Троцкий, Урицкий, Шаумян, которым были розданы копии407. Обмен мнениями показал: большинство за то, чтобы эти письма немедленно уничтожить! Как вспоминал впоследствии Бухарин, «ЦК партии единогласно постановил письма Ленина сжечь»408. Во внесенной Каменевым резолюции говорилось: «ЦК, обсудив письма Ленина, отвергает заключающиеся в них практические предложения, призывает все организации следовать только указаниям ЦК и вновь подтверждает, что ЦК находит в текущий момент совершенно недопустимым какие-либо выступления на улицу…»409 Было принято решение не отсылать эти письма в низовые партийные организации, осознавая, что массы их просто не поймут. И в самом деле. Две недели тому назад ЦК призывал рабочих и солдат выступить против Корнилова в защиту Временного правительства, а теперь Ленин предлагает бойкотировать демократическое совещание и свергнуть это правительство. В 10-летие октябрьского переворота участник чрезвычайного заседания ЦК Г.Ломов писал: «…Мы боялись, как бы это письмо не попало к петербургским рабочим, в райкомы, Петербургский и Московский комитеты, ибо это внесло бы сразу громадный разнобой в наши ряды… Мы боялись: если просочатся слова его к рабочим, то многие станут сомневаться в правильности линии всего ЦК»410.

Итак, большевики отвергли требования Ленина покинуть Демократическое совещание и начать подготовку к вооруженному восстанию и приняли на вооружение тактику оказания давления на Демократическое совещание, чтобы добиться принятия наиболее радикальной декларации, касающейся принципов формирования власти и правительства411. Большевистские делегаты поддержали также идею создания постоянного представительного органа (Предпарламента)412, в задачу которого входило бы окончательное решение вопроса о государственной власти.

Ленин продолжал настаивать на бойкоте, поэтому этот вопрос был вынесен на заседание Центрального Комитета, которое состоялось 21 сентября. Большинство участников заседания решило не отзывать всю делегацию большевиков, а ограничиться их отзывом лишь из состава президиума совещания. Затем обсудили вопрос об участии большевиков в Предпарламенте. Поскольку мнение членов ЦК по данному вопросу разделилось, было принято решение продолжить обсуждение на объединенном собрании членов ЦК с участием делегатов совещания. Вечером того же дня в поддержку позиции Ленина выступил Троцкий. Рыков же призвал большевиков участвовать в Предпарламенте. С ним согласились Каменев, Ногин, Рязанов и многие другие: 77 человек проголосовали за участие большевиков в Предпарламенте, 50 – против. Это решение было тут же утверждено Центральным Комитетом413.

И снова Ленин пишет статью, критикующую большевиков за участие «в этом гнусном подлоге», осуждает их за то, что не покинули совещание «в виде протеста», и тем самым якобы «партия дала себя завлечь, на время, в ловушку презренной говорильни», потеряв «дорогое время на представителей гнилья…»414.

Однако вернемся к письмам Ленина, от которых, как вспоминал Бухарин, «все ахнули». Представляется, что столь неожиданный поворот во взглядах Ульянова объяснялся несколькими причинами.

Во-первых, он пришел к выводу, что большевики заметно потеряли влияние и авторитет в массах, а члены ЦК и руководители партийных комитетов на местах своим участием в общественно-политических организациях (Советы, Демократическое совещание. Предпарламент и др.), сближением с эсерами и меньшевиками постепенно стали смещаться к центру. Оказывая жесткое давление на членов ЦК, он пытается активизировать его деятельность и, поправив тем самым пошатнувшийся авторитет большевистской партии, направить ее в русло радикального течения в политической борьбе за власть.

В этой связи хотелось бы привести высказывание известного русского историка С.П. Мельгунова, который, на мой взгляд, довольно метко и объективно охарактеризовал одну из черт Ленина: «В энергии Ленину отказать нельзя. Эти настойчивые, достаточно сумбурные и почти истерические призывы, – едва ли в них можно найти проявление „глубокой марксистской диалектики“ и следы плодотворного изучения военных доктрин немецкого стратега-философа Клаузевица, – в конце концов заражали те „верхи“ партии, с инертностью которых в деле восстания с такой фанатической страстностью боролся Ленин»415.

Во-вторых, Ленин страшно боялся, что Временное правительство в ближайшее время может пойти на сепаратный мир с немцами, а затем направить войска на большевиков, и тогда – конец «революции». Поэтому в письме Центральному Комитету РСДРП (б) он настоятельно требует использовать «исключительные выгоды положения», то есть «объективные предпосылки успешного восстания». И далее: «Наша победа в восстании сорвет игру с сепаратным миром против революции…»416

Как видим, Ленин категорически выступает против заключения Временным правительством сепаратного мира с Германией, а сам вынашивает свой план осуществления этой политической сделки, но только после захвата власти большевиками.

Поддерживая конспиративные связи с германскими агентами в Финляндии, Ленин не мог не знать о намерениях Керенского. Собственно, временное правительство не предпринимало особых шагов, чтобы их скрывать. Напротив, Предпарламент создал специальную комиссию, которая обсуждала вопрос о сепаратном мире с немцами. Правда, заседания комиссии проходили закрыто, тем не менее информация легко доходила до широкой общественности. Однажды редактор газеты «Общее дело» Бурцев даже выступил с сообщением, что на комиссии Предпарламента обсуждается вопрос о заключении Временным правительством сепаратного мира с Германией, хотя и поплатился за это немедленным закрытием газеты.

И, наконец, третье. На мой взгляд, наиболее важное. Я имею в виду политические события в Финляндии в конце августа – начале сентября, которые были обусловлены борьбой финского народа за национальную независимость.

Более 100 лет Финляндия входила в состав Российской империи417, и все эти годы финны не теряли надежды вновь обрести самостоятельность. С падением самодержавия в финском обществе заметно усилилось движение за государственный суверенитет. Следует заметить, что в этих условиях левые взгляды находили широкую поддержку среди финского населения. Правда, в политических и общественных кругах не исключали возможность получения национальной независимости мирными средствами – решением Советов, которые, как они считали, могли прийти к власти. Начиная с середины лета Гельсингфорс становится центром политических баталий. Здесь были сосредоточены главные военно-морские силы российской империи и другие военные объекты, которые, при определенных условиях, могли быть использованы большевиками в нужном направлении. Все это не осталось незамеченным и неучтенным Лениным.

До определенного времени Ленин не раскрывал свои карты, указывал лишь на силы «Питера и Москвы». Это говорит о том, что Ленин не доверял большинству членов ЦК, поскольку они неоднократно игнорировали его настоятельные требования приступить к подготовке вооруженного восстания.

Тем временем радикально настроенные силы в Финляндии крепли с необыкновенной быстротой. Причем в их действиях наблюдалась известная согласованность. Примером может служить объединенное собрание Исполкома Гельсингфорского Совета, Областного комитета Советов рабочих и воинских депутатов Финляндии и представителей полковых и судовых комитетов Гельсингфорского района, состоявшееся 2 сентября. В резолюции, принятой большинством участников собрания, в частности, подчеркивалось: «Мы настойчиво требуем от ЦИК, чтобы он отказал в доверии всякому коалиционному… министерству и немедленно созвал II Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»418. Это указывало на наличие в Финляндии потенциальных сил, способных пойти на более радикальные действия.

С 9 по 12 сентября в Гельсингфорсе проходил III Областной съезд Советов армии, флота и рабочих Финляндии. Он завершился победой левых сил. В избранный постоянный Исполнительный комитет вошли, в основном, левые эсеры и большевики. Председателем Областного Исполнительного комитета армии, флота и рабочих Финляндии (ОИКАФРФ) был избран ультралевый большевик, член ЦК РСДРП(б), литовец Ивар Смилга. Тот самый Смилга, который в июльские дни вместе с членом «Военки» Мартином Лацисом призывал мятежников захватить важнейшие государственные и военные объекты Петрограда. ОИКАФРФ провозгласил себя высшим органом политической власти в Финляндии. Мне думается, что, находясь в Гельсингфорсе419 и поддерживая постоянную связь с лидерами финских большевиков, Ленин оказывал им практическую помощь в организации съезда и выработке радикального решения. Именно эти события подтолкнули Ульянова к пересмотру своей «умеренной» позиции. Образование ОИКАФРФ настолько окрылило его, что в воскресенье, 17 сентября, он переезжает из Гельсингфорса в Выборг, поближе к столице, где твердо решил осуществить вооруженный захват власти. Но впереди его ждала борьба с противниками-большевиками, как это не странно.

А они тем временем не сидели сложа руки. Так, 23 сентября, по инициативе членов ЦИК, была организована встреча с делегатами демократического совещания. На нем было принято решение о созыве 20 октября II Всероссийского съезда Советов. На следующий день состоялось объединенное собрание Центрального Комитета, представителей Петербургского комитета и делегации большевиков – членов Предпарламента420. В резолюции определялись главные задачи партии: поддержка идеи передачи власти Советам; укрепление их политического авторитета, чтобы составить серьезную конкуренцию правительству; расширение связей между Советами на местах; переизбрание исполкомов центральных, областных и местных Советов и, наконец, принятие всех мер, обеспечивающих проведение Всероссийского съезда в определенный срок421.

Должен заметить, что большевики активно включались в работу по переизбранию исполкомов Советов. Уже к 25 сентября, в результате реорганизации президиума Петроградского Совета, в его состав вошли четыре большевика422, два эсера и один меньшевик. Председателем президиума стал Троцкий. В этот же день состоялось пленарное заседание. Пользуясь отсутствием ряда депутатов (большинство членов прежнего президиума, в знак протеста против сомнительных комбинаций при голосовании 69, покинули зал заседания), большевики протащили резолюцию Троцкого, в которой говорилось о нежелании Петроградских рабочих и солдат оказывать поддержку новому коалиционному правительству. В резолюции от имени широких слоев населения страны (?) выражалось убеждение в том, что «весть о новой власти встретит со стороны всей революционной демократии один ответ: „в отставку“. И, опираясь на этот единодушный голос подлинной демократии, Всероссийский съезд С.Р. и С.Д. создаст истинно революционную власть»423.

Это был очередной мошеннический прием большевиков. Петроградские рабочие и солдаты в большинстве своем и не помышляли о новой, «революционной власти». И тем не менее эта резолюция окончательно вывела Ленина из равновесия. Взвесив все «за» и «против», он 27 сентября пишет из Выборга424 письмо Смилге. На мой взгляд, это письмо является одним из ценнейших источников по истории большевистской партии. Оно проливает свет на многие вопросы, связанные с октябрьским переворотом, указывает на его заговорщический характер, не имеющий ничего общего с выражением настроения широких народных масс. В нем Ленин откровенно излагает Смилге свой план захвата власти, опираясь на финские силы:

«Общее политическое положение внушает мне большое беспокойство… Правительство имеет войско и систематически готовится (Керенский в Ставке, явное дело, столковывается с корниловцами о войске для подавления большевиков и столковывается деловым образом). А мы что делаем? Только резолюции принимаем?.. Систематической работы большевики не ведут, чтобы подготовить свои военные силы для свержения Керенского… История сделала коренным политическим вопросом вопрос военный. Я боюсь, что большевики забывают это… Со стороны партии революционного пролетариата это может оказаться преступлением. По-моему, надо агитировать среди партии за серьезное отношение к вооруженному восстанию – для этого переписать на машинке и сие письмо и доставить его питерцам и москвичам… Кажется, единственное, что мы можем вполне иметь в своих руках и что играет серьезную военную роль, это финляндские войска и Балтийский флот. Я думаю, Вам надо воспользоваться своим высоким положением, свалить с себя на помощников и секретарей всю мелкую, рутинную работу, не терять времени на „резолюции“, а все внимание отдать военной подготовке финских войск + флота для предстоящего свержения Керенского. Создать тайный комитет из надежнейших военных, обсудить с ним всесторонне, собрать (и проверить самому) точнейшие сведения о составе и расположении войск под Питером и в Питере, о перевозе войск финляндских в Питер, о движении флота и т.д… Мы ни в коем случае не можем позволить увода войск из Финляндии. Лучше идти на все, на восстание, на взятие власти, – для передачи ее съезду Советов… надо сейчас же пустить в обращение такой лозунг: Власть должна немедленно перейти в руки Петроградского Совета, который передаст ее съезду Советов… Зачем терпеть еще три недели войны и „корниловских подготовлений“ Керенского…»425

Думается, комментарии здесь излишни: все ясно сказано.

29 сентября Ленин пишет статью «Кризис назрел», в которой вновь призывает партию немедленно приступить к осуществлению вооруженного восстания и пытается аргументировать необходимость этого выступления: «Мы стоим в преддверии всемирной пролетарской революции… Все симптомы указывают… именно на то, что общенациональный кризис назрел»426.

Ленин пытается доказать, что в России имеются все объективные условия для вооруженного восстания и захвата власти: «…Мы, русские большевики… имеем на своей стороне столичные Советы рабочих и солдатских депутатов… большинство народных масс… Мы видели полный откол от правительства финляндских войск и Балтийского флота. Мы видим… что солдаты больше воевать не будут… Мы видим, наконец, голосование в Москве, где из семнадцати тысяч солдат четырнадцать тысяч голосует за большевиков… Пропускать такой момент и „ждать“ съезда Советов есть полный идиотизм или полная измена… ибо съезд ничего не даст, ничего не может дать!»

В шестой главе статьи, предназначенной «для раздачи членам ЦК, ПК, МК и Советов», Ленин прибегает к шантажу:

«Не взять власти теперь, „ждать“, болтать в ЦИК, ограничиться „борьбой за орган“ (Совета), „борьбой за съезд“ значит погубить революцию»427. И далее: «Видя, что ЦК оставил даже без ответа мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания, что Центральный орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки боль шевиков, как позорное решение участвовать в Предпарламенте, как предоставление места меньшевикам в президиуме совета и т.д., и т.д. – видя это, я должен усмотреть тут „тонкий“ намек на нежелание ЦК даже обсудить этот вопрос, тонкий намек на зажимание рта, и на предложение мне удалиться. Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии. Ибо мое крайнее убеждение, что, если мы будем „ждать“ съезда Советов и упустим момент теперь, мы губим революцию»428. Эта статья Ленина с припиской (6-я глава), равно как и ранее написанные им статьи и письма, показывают, что он постоянно противопоставляет себя Советам, ЦК и другим общественно-политическим органам. Думается, это хорошо понимали в Центральном Комитете и в редакциях большевистских газет, которые в ряде случаев принимали решение не публиковать его работы, написанные в сентябре-октябре429, поскольку приведенные в них «факты» и советы были либо плодом его фантазии, либо весьма далеки от истины. Я уже не говорю о том, что он сознательно опускал реальные факты, которые дискредитировали большевиков.

В этой связи приведу отрывок из дневника коллежского асессора, чиновника особых поручений при министерстве финансов Российской империи С.К. Бельгарда: «Воскресенье, 24 сентября 1917 г. В ночь на сегодня началась всеобщая железнодорожная забастовка. Ходят поезда только местного сообщения, а на дальних – воинские и продовольственные. Исполнительный Комитет Московского Центрального Железно-Дорожного союза большинством 19 голосов против 16 объявил забастовку. От трех голосов ставится на карту, быть может, судьба России!.. Вторник, 26 сентября 1917 г…В газетах много объявлений… Тяжелое впечатление производит описание убийства матросами „Петропавловска“ своих четырех офицеров. До какого озверения могут дойти русские люди!»430

А в это время Ленин пишет воззвание «К рабочим, крестьянам и солдатам»: «Товарищи! Посмотрите кругом себя, что делается в деревне, что делается в армии, и вы увидите, что крестьяне и солдаты терпеть дольше не могут… Ни рабочие в городах, ни солдаты на фронте не могут терпеть… военного подавления справедливой борьбы крестьян за землю… Идите же все по казармам, идите в казачьи части, идите к трудящимся и разъясняйте народу правду: Если власть будет у Советов, то не позже 25-го октября (если 20 октября будет съезд Советов) будет предложен справедливый мир всем воюющим народам… Тогда народ узнает, кто хочет несправедливой войны. Тогда народ решит в Учредительном собрании. Если власть будет у Советов, то немедленно помещичьи земли будут объявлены владением и достоянием всего народа»431.

Воззвание заканчивалось словами: «Долой правительство Керенского, который сговаривается с корниловскими генералами-помещиками, чтобы подавлять крестьян, чтобы стрелять в крестьян, чтобы затягивать войну! Вся власть Советам рабочих и солдатских депутатов!»432

1 октября Ленин посылает короткое «Письмо в ЦК, ПК, МК и членам Советов Питера и Москвы, большевикам», в котором делает еще одну попытку склонить на свою сторону партийных лидеров двух столиц и большевиков – членов Советов. Здесь все тот же призыв к вооруженному выступлению, все те же доводы, что большинство за большевиков: «…в войске симпатии к нам растут (99 процентов голосов солдат за нас в Москве, финляндские войска и флот против правительства…)…Большевики не вправе ждать съезда Советов, они должны взять власть тотчас. Этим они спасают и всемирную революцию… Ждать – преступление перед революцией»433.

На это письмо в ЦК особо не отреагировали. Центральный Комитет был занят выдвижением кандидатов в Учредительное собрание, подготовкой к работе Предпарламента и другими вопросами, связанными с участием большевиков в ЦИК и Советах. Так, на заседании Центрального Комитета 29 сентября был принят список кандидатов в Учредительное собрание от ЦК РСДРП(б) в количестве 41 человека. Среди них: Ленин, Зиновьев, Троцкий, Каменев, Сталин, Свердлов, Бухарин, Рыков, Ногин, Бубнов, Коллонтай, Луначарский, Сокольников, Шаумян, Крыленко, Крестинский, Иоффе и другие434. Этот факт говорит о том, что большинство членов и кандидатов в члены ЦК стояло на умеренных позициях. Об этом свидетельствовала и продолжавшаяся заочная «дуэль» между ними и Лениным. Однако следует отметить, что, начиная со второй половины сентября, круг единомышленников Ленина постепенно стал расширяться. Мощным «камнем» в укреплении бастиона экстремистов послужил переход на их позиции Троцкого. Именно Троцкий был первым, кто поднял в ЦК вопрос о бойкоте Демократического совещания, на что Ленин отреагировал восклицанием: «Браво, товарищ Троцкий!.. Да здравствует бойкот!»435

Ленина поддержали и другие члены Центрального Комитета РСДРП(б) (Свердлов, Сталин, Смилга, Сокольников, Бубнов), а также Петроградского комитета (Лацис, Подвойский, Харитонов, Молотов и другие); Московского областного бюро ЦК (Яковлева, Ломов). Последний 3 октября пытался убедить членов ЦК, что в Москве и области массы настроены весьма решительно и что необходимо начать подготовку к взятию власти436. Ниже мы убедимся, что заявление Ломова было вымыслом, дезинформирующим членов ЦК. Вот что писали тогда «Известия»: «Не все благополучно сейчас в тылу. И это питает и обостряет вражду к тылу. И уничтожить эту вражду можно не одними опровержениями лжи, а действительным уничтожением того, что является в этих обвинениях правдой»437.

Своими частыми и назойливыми письмами Ленин создавал в Центральном Комитете нервозную обстановку, отнимал у его членов много времени. Поэтому на заседании 3 октября было принято решение «предложить Ильичу перебраться в Питер, чтобы была возможной постоянная тесная связь»438.

После переезда в Петроград Ленин активизирует свою деятельность. Острое политическое чутье подсказывало ему, что опасность ареста миновала. Такую уверенность он обрел особенно после смещения генерала Корнилова. Об этом красноречиво говорит тот факт, что он неоднократно и безбоязненно покидал так называемую конспиративную квартиру, бывал дома у разных людей, где проводил совещания, и участвовал в заседаниях ЦК. Бывал на квартире даже у своих политических противников, например у эсера Н.Н.Суханова, не опасаясь, что тог может выдать его властям.

К этому времени Центральный Комитет окончательно раскололся на сторонников и противников Ленина. Такая же обстановка была и в партийных комитетах двух столиц. Используя благоприятные условия, экстремисты стали протаскивать нужные решения. Так, например, 7 октября на собрании делегатов-большевиков, прибывших на заседание Предпарламента, пользуясь отсутствием Зиновьева, Рыкова, Ногина и других авторитетных лидеров, Троцкому удалось незначительным перевесом голосов принять решение о его бойкоте439.

Опираясь на воинственно настроенных членов Петроградского комитета и военной организации, Ленин вел подготовку к свержению Керенского. Как утверждал в своих статьях М. Лацис, все меры, направленные против Временного правительства, принимались без ведома Центрального Комитета440. Это говорит о том, что Ленин и его единомышленники систематически и грубо нарушали принципы организационного строения своей партии.

Предупреждая Временное правительство о надвигающейся опасности, В. Бурцев еще 30 сентября писал в газете «Общее дело»: «Пусть правительство поймет, прежде всего, что гельсингфорские „товарищи“ с их воззваниями к всеобщему восстанию и петроградские „товарищи“ Троцкий, Рязанов, Каменев, Ленин с их демонстрациями для ниспровержения правительства и для вырывания у него в роковой час власти – предатели Родины».

Но так или иначе, команда Ленина форсировала подготовку заговора против народа. Одним из таких шагов явился демарш большевиков на первом заседании Предпарламента вечером 7 октября. Явившись к концу заседания, Троцкий взял слово для политического заявления. Для начала он обрушился с оскорблениями в адрес Временного правительства и делегатов Предпарламента, назвав их «орудием контрреволюционной буржуазии», чем вызвал у большинства присутствующих негодование. Наглый, но, бесспорно, незаурядный оратор все же закончил свое заявление: «Мы взываем, покидая Временный Совет, к бдительности и мужеству рабочих, солдат и крестьян всей России. Петроград в опасности. Правительство усугубляет эту опасность. Правящие партии усугубляют ее. Только сам народ может спасти себя и страну. Мы обращаемся к народу: да здравствует немедленный, честный, демократический мир, вся власть Советам, вся земля народу, да здравствует Учредительное собрание!» После выступления Троцкого делегация большевиков, под топот огромной аудитории, направилась к выходу. А вслед им летели выкрики: «Мерзавцы!», «Идите в свои опломбированные немецкие вагоны!»441

За день до открытия заседания Предпарламента Ленин переехал из Выборга в Петроград442. Здесь он разворачивает бурную деятельность, связанную с подготовкой свержения Временного правительства. «Весь целиком, без остатка, – пишет в своих воспоминаниях Н.К. Крупская, – жил Ленин этот последний месяц мыслью о восстании, только об этом и думал, заражал товарищей своим настроением, своей убежденностью»443.

После переезда в Петроград Ленин написал две статьи («К пересмотру партийной программы» и «Советы постороннего») и два письма («Письмо Питерской городской конференции. Для прочтения на закрытом заседании» и «Письмо к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области»). В первой статье Ленин полемизирует с Бухариным, Сокольниковым, Смирновым и Лариным по различным теоретическим вопросам и делает им критические замечания. В остальных работах, если отбросить общие слова и беллетристику, он вновь призывает свергнуть Керенского, обещает, что если Временное правительство будет заменено «рабочим и крестьянским революционным правительством» (имея в виду, конечно, себя), то крестьяне получат землю, армия – хлеб, одежду и обувь. Странно только, что «добродетель» ничего не обещает рабочим. Должно быть, забыл.

И все же главное внимание Ленин уделяет предстоящему заседанию Центрального Комитета. Оно началось вечером 10 октября на квартире известного экономиста и публициста – меньшевика Н.Н.Суханова, которого Ленин окрестил предателем и оппортунистом. Вот и его предупреждение: «Доверять ни Чхеидзе с К°, ни Суханову, ни Стеклову и пр. нельзя»444. И после этого он спокойно переступает порог его квартиры. (Таких сюжетов в биографии Ульянова множество, и к ним мы еще вернемся.)

Итак, рассмотрим «историческое заседание Центрального Комитета», на котором впервые после июльских дней присутствовал Ленин, еще 10 членов ЦК – Бубнов, Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Коллонтай, Свердлов, Сокольников, Сталин, Троцкий, Урицкий и два кандидата – Ломов и Яковлева. Последняя вела протокол заседания. С докладом по текущему вопросу выступил Ленин. Протокольные записи как по докладу, так и по прениям весьма отрывочны. Например, в опубликованных «Протоколах Центрального Комитета» отсутствуют выступления Каменева и Зиновьева. Они хранятся в архиве бывшего Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Свое выступление Ленин начал, признав факт, что «с начала сентября замечается какое-то равнодушие к вопросу о восстании»445. А далее он почти час аргументировал лозунг о захвате власти: «Положение международное таково, что инициатива должна быть за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти… Аграрное движение также идет в эту сторону… Лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян…» А в заключительной части доклада он подчеркнул: «Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу. Областным съездом и предложением из Минска надо воспользоваться для начала решительных действий»446 (выделено мной. – А.А.). Последовала реплика Урицкого: «На какие силы мы опираемся?…Гарнизон после июльских дней не может внушать больших надежд»447. Ленин не ответил на реплику: очевидно, не хотел раскрывать свою тайну, на какие реальные силы он рассчитывает, призывая к решительным действиям.

В принципе Ленин ничего нового не сказал. И тем не менее его доклад подвергся бурному обсуждению. Особое критическое замечание высказали Каменев и Зиновьев. В частности, они выступали против ленинских оценок расстановки сил («большинство теперь за нами») и утверждали, что на выборах в Учредительное собрание эсеры, при поддержке крестьян, смогут получить наибольшее количество голосов. История показала, что в этом они были правы. Каменев и Зиновьев ставили под сомнение тезис Ленина о помощи революционного пролетариата зарубежных стран, но главное – они не одобряли насильственный метод борьбы за власть, предлагая, если можно так сказать, парламентскую борьбу: получение максимального количества мест в высших органах государственной власти, проведение в жизнь программы партии.

Позицию Каменева и Зиновьева поддержали отсутствующие на заседании Центрального Комитета его члены – Ногин, Милютин, Рыков и другие большевистские лидеры (Рязанов, Невский, Чудновский), а также левые эсеры. В опубликованной 13 октября в газете «Знамя труда» статье одного из лидеров партии эсеров С.Д. Мстиславского в этой связи подчеркивалось: «…Выступление рабочих и солдатских масс в данный момент было бы злейшим преступлением… покушением не на существующую правительственную власть, но на самые Советы… Те, кто призывает массы к выступлению „для захвата власти“, – лгут: их призыв есть призыв не к победе народной воли, но к ее самоубийству».

Советская историография утверждает, что Каменев и Зиновьев выступали против линии партии, что необходимость и своевременность вооруженного восстания диктовались объективными причинами и повсеместно (?) поддерживались. Во всех официальных изданиях говорится, что ленинская резолюция 10 октября «стала директивой партии – немедленно готовить вооруженное восстание»448. Но в действительности эта резолюция содержала совсем иной смысл: «Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы (съезда Советов Северной области, вывода войск из Питера, выступления москвичей и минчан и т. д.)»449. Как видим, речь о немедленном вооруженном восстании не идет. Кроме того, 11 членов ЦК из 21 (т.е. при явном отсутствии кворума) не обладали полномочиями принимать какие бы то ни было решения, а тем более по столь серьезному вопросу, как вооруженное восстание.

Между прочим, после июльских событий многие районные комитеты постановили, что ЦК, прежде чем принимать резолюции по важным политическим вопросам, должен запрашивать мнение Петербургского комитета. И, наконец, советские историографы утверждают, что против Ленина на заседании выступали лишь Каменев и Зиновьев. Это очередная ложь. Выступивший в прениях по докладу Урицкий поставил под сомнение, что в Петрограде достаточно сил для осуществления вооруженного восстания. «Мы – сказал он, – слабы не только в технической части, но и во всех других сторонах нашей работы»450. На заседании в ЦК 10 октября было образовано политическое бюро ЦК из 7 человек: Ленин, Зиновьев, Каменев, Сокольников, Сталин, Бубнов, Троцкий.

И последнее. Отсутствуют документальные материалы, из которых можно было бы полнее узнать истинные результаты голосования по резолюции. А ссылаться на различные сомнительные публикации, отрывочные протокольные записи – значит самому стать на путь фальсификации исторических фактов.

Как до заседания Центрального Комитета, так и после Ленин и его единомышленники делали основную ставку на съезд Советов Северной области, местом проведения которого был определен Петроград. За несколько дней до его открытия Ленин пишет «Письмо к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области», в котором ставит задачу свергнуть Временное правительство до открытия Второго Всероссийского съезда Советов Рабочих и Солдатских депутатов: «Нельзя ждать Всероссийского съезда Советов, который Центральный Исполнительный Комитет может оттянуть и до ноября, нельзя откладывать (восстание – А.А.), позволяя Керенскому подвозить еще корниловские войска… Керенский и корниловцы сдадут Питер немцам. Именно для спасения Питера надо свергнуть Керенского и взять власть Советам обеих столиц… Дело в восстании, которое может и должен решить Питер, Москва, Гельсингфорс, Кронштадт, Выборг, Ревель… Флот, Кронштадт, Выборг, Ревель могут и должны пойти на Питер, разгромить корниловские полки, поднять обе столицы, двинуть массовую агитацию за власть, немедленно передающую землю крестьянам и немедленно предлагающую мир, свергнуть правительство Керенского, создать эту власть…»451

В связи с предстоящим съездом Советов Северной области председатель Областного Исполнительного Комитета Армии, Флота и Рабочих Финляндии (ОКАФРФ) Смилга опубликовал 8 октября в газете «Рабочий путь» статью452, в которой излагал задачи, стоящие перед делегатами. «Этому съезду, – писал он, – по всей видимости, придется сыграть крупную роль в политической жизни страны. Ни для кого не тайна, что против Всероссийского съезда Советов ведется яростная кампания оборонцами всех толков… Совершенно очевидно, что если мы пассивно будем ожидать двадцатое число, то никакого съезда и не будет. Необходимо дать отпор нападающим оборонцам. И не только на словах, но и на деле… Кризис нарастает с чрезвычайной быстротой… В этот момент Областной съезд может иметь громадное значение»453. Смилга ясно давал понять, что в дни работы съезда надо свергнуть Временное правительство. Это было в духе планов Ленина.

11 октября начал свою работу съезд Советов Северной области. Его открыл Крыленко, хотя он и не являлся членом Областного Исполкома. По методу Ленина, ультралевые большевики взяли все управление съездом в свои руки. Кстати, докладчик тоже был со стороны большевиков – член ЦК РСДРП(б) Сокольников. И если учесть, что из 94 делегатов 51 составляли большевики, то получается, что все это проходило как бы на областном съезде РСДРП(б). До делегатов были доведены решения Центрального Комитета о вооруженном восстании. Их предупредили, что в любой момент из ЦК может поступить команда выступить против Временного правительства и захватить власть.

Судя по подстрекательному объявлению Антонова-Овсеенко, сценарий съезда был написан на конспиративной квартире Ленина. В начале работы Антонов-Овсеенко сообщил делегатам, что политические заключенные в «Крестах» объявили голодовку. Расчет был прост: взбудоражить людей и подтолкнуть их на вооруженное восстание. Однако этот номер не прошел. Делегаты ограничились принятием воззвания: «Прекратите голодовку и набирайтесь сил – близится час вашего освобождения»454. Тогда в ход была пущена «тяжелая артиллерия». В своем докладе, построенном на откровенно воинственной ноте, Сокольников призвал делегатов «идти в бой за победу Советов» и прямо заявил, что «проведение съезда в Петрограде не случайно, так как, может быть, именно он начнет восстание»455. Однако ленинцы потерпели неудачу: резолюция, принятая большинством делегатов, переадресовала решение вопроса о власти Второму Всероссийскому съезду Советов. Съезд избрал Исполнительный комитет Северной области, в задачу которого должны были входить организация и подготовка военных сил, необходимых якобы «для защиты» и поддержки Второго Всероссийского съезда Советов», а фактически – для свержения Временного правительства. В принятом воззвании к массам подчеркивалось исключительное значение Всероссийского съезда Советов в деле взятия им власти и организации выборов в Учредительное собрание.

Итоги съезда показали, что основная масса рабочих и солдат не готова, да и не желает идти на вооруженное восстание. И тем не менее население Петрограда чувствовало, что гроза приближается, и не сегодня-завтра она разразится. В этих условиях правительство стало принимать меры по предотвращению выступления большевиков. Командующий войсками Петроградского военного округа издал приказ, запрещающий митинги, собрания и шествия. Приказ заканчивался так: «Предупреждаю, что для подавления всякого рода попыток к нарушению порядка в Петрограде мной будут приниматься самые крайние меры»456.

17 октября состоялось заседание Временного правительства, на котором Керенский заявил, что все меры предотвращения и подавления выступления приняты: усилена охрана Зимнего и Мариинского дворцов; из Ораниенбаума вызваны две школы прапорщиков, а с Румынского фронта – бронированный поезд и ряд воинских частей; усилена милиция. По уверениям премьер-министра, в столице «налицо имелись достаточные военные силы»457. Однако это было не так: Временное правительство проявило преступную халатность, в его действиях было много слов и куда меньше реальных дел. Знакомый читателю Бельгард в этой связи записывает 15 октября в своем дневнике: «Россия захлебнулась в потоке слов всяких союзов, комитетов, совещаний, заседаний и пр. Всюду происходят самосуды, что, впрочем, вполне естественно, когда нет настоящего правосудия»458. Члены Временного правительства видели почти открытые приготовления большевиков к вооруженному выступлению и, тем не менее, вели себя как сторонние наблюдатели, проявляя чрезмерную уверенность в том, что могут, в случае чего, обуздать экстремистов. Интервью, данное одним из министров Временного правительства корреспонденту газеты «Биржевые ведомости», яркое тому свидетельство: «В настоящий момент правительство меньше всего желает столкновения. Но что нам делать? Если большевики выступят, мы вскроем нарыв хирургически и удалим его раз и навсегда»459.

Раздосадованный итогом съезда Советов Северной области, Ленин предпринимает ряд организационных и тактических мер. Между 10-м и 16-м октября (скорее всего, 13-го), на квартире члена Исполнительной комиссии Петербургского Комитета М.И. Калинина (Выборгское шоссе, д. 106, кв.1), он встречается со своими единомышленниками из Центрального Комитета и обсуждает с ними вопрос о подготовке переворота460. Примерно в это же время Ленин дважды встречался на квартире М.В. Фофановой с членом Московского комитета РСДРП(б) И.А. Пятницким и в беседе с ним выяснял степень готовности москвичей к восстанию461. Кстати, в 3-м томе Биохроники Ленина (с. 373) утверждается, будто «квартиру Ленина посещал очень ограниченный круг лиц: Н.К. Крупская, М.И. Ульянова, Э. Рахья». Но это, как видно из приведенного выше факта, не соответствует действительности. Ленина на «конспиративной» квартире навещала даже Инесса Арманд и еще кое-кто. Об этом будет сказано несколько ниже. Этот же вопрос он обсуждал с руководящими работниками большевистской партии во время встречи, которая состоялась 14 октября на квартире машиниста Финляндской железной дороги Г. Ялавы (Выборгская сторона, Ломанский переулок, д.46, кв.29)462. Следует отметить, что все переговоры Ленин проводил, в основном, с большевистскими лидерами среднего звена и членами Военной организации, а не с членами ЦК.

О приготовлениях большевиков писали в те дни все петроградские газеты, кроме большевистских. Например, в передовой статье газеты «Новая жизнь» (очевидно, написана самим редактором – Горьким) прямо говорилось, что «большевики развернули агитацию за вооруженное восстание»463. Обеспокоенные бездействием правительства, «Биржевые ведомости» указывали: «Большевики все определеннее и решительнее говорят о близком выступлении масс. Все, что делают большевики для разрушения обороны государства и революции, приемлется властью и государственной демократией спокойно и без противодействия… Этот момент… правительство должно использовать для твердых проявлений обороны революционного Петрограда от анархии»464. В тот же день «Газета-копейка» с тревогой сообщала, что «в революционно-демократических кругах имеются определенные сведения, что большевики деятельно готовятся к выступлению на 20 октября»465.

Да, широкая общественность знала о готовившемся заговоре большевиков, но не могла даже представить, на какие средства рассчитывал Ленин, ведь государственный переворот – дело не из простых и дешевых. Между тем средства у Ленина были, и немалые.

Вот выдержка из рассказа М.В. Фофановой: «В субботу, 14 октября, поздно вечером пришел Эйно Рахья. Он притащил с собой дорожный солдатский сундук, до самого верха набитый новенькими десятирублевыми купюрами. На дне сундука лежало множество пачек шведских крон. Эйно передал Владимиру Ильичу письмо и сел на диван. У него был очень усталый вид. На мое предложение поужинать он отказался. Владимир Ильич, стоя, быстро прочитал письмо. Затем сунул его в карман и стал расхаживать по квартире. Чем-то был серьезно взволнован и озабочен. Лишь раз он вслух произнес: „Архивозмутительно!“ Посидев немного, Эйно попрощался и ушел домой. Он тогда жил в Певческом переулке на Петроградской стороне. Это у него Владимир Ильич ночевал после заседания Центрального Комитета 10 октября. В течение двух или трех дней Эйно по частям унес принесенные им деньги. Оставил, кажется, лишь две пачки Владимиру Ильичу…»

После августовского (1991) путча в бывшем архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС мной были обнаружены документы, свидетельствующие, что члены ЦК РСДРП и некоторые ее активные деятели начиная с апреля 1917 года ежемесячно получали из кассы ЦК жалованье. Причем получали как в рублях, так и в валюте. Например, аванс за август Сталин получил в рублях, а «зарплату» за сентябрь – в шведских кронах (см. документы ниже)466. Получателями «жалованья» в крупных размерах (от 500 до 4500 рублей) были: А. Бубнов, Д. Бедный, В. Веселовский, Я. Ганецкий, И. Гуковская, Г. Зиновьев, Л. Каменев, А. Коллонтай, Г. Оппоков, Я. Свердлов, Е. Стасова, И. Сталин. Г. Сокольников, И. Смилга, Ю. Стеклов, В. Сафарова, И. Теодорович. А. Шляпников и многие другие члены большевистской организации.

Все они оставляли расписки о получении денег из кассы ЦК467. Не составлял расписок лишь Ленин. А получали большевистские лидеры по тем временам немалые деньги. Для сравнения отметим, что жалованье поручика российской армии составляло 55 рублей в месяц. А городовой получал еще меньше – 40 рублей в месяц. С апреля по ноябрь 1917 года большевистские лидеры под расписку получили из кассы ЦК несколько сот тысяч рублей, не считая валюты. Ясно, что это были те самые деньги, которые поступили в казну большевиков из немецких банков через стокгольмские банки и нарочным, о котором рассказывала Фофанова.

Прошло много лет, прежде чем я пришел к убеждению, что то были те немецкие деньги, которые поступали из Швеции в Сибирский Банк в Петрограде и через подставных лиц передавались Ленину для подкупа рабочих, солдат и матросов, а также выдачи пособия «интернационалистам» и уголовникам, готовым за деньги пойти на любое преступление. В партийную кассу поступали и фальшивые деньги, которые печатались в Германии и переправлялись в Россию. Часть денег, разумеется, переправлялась в Финляндию для раздачи членам финской «Красной Гвардии», которые должны были сыграть главенствующую роль в предстоящем перевороте. Наемные «революционеры» – матросы, солдаты и красногвардейцы – напивались до потери рассудка и готовы были совершить любые действия против «эксплуататоров», свергнуть Временное правительство.

В этой связи небезынтересно привести свидетельство очевидца октябрьских событий: «Совещание армий Северного фронта требует вывода петроградского гарнизона. Большевики, с Троцким во главе, натравливают гарнизон на Временное правительство, приписывая ему инициативу вывода войск. Троцкий старается во славу Германии. Только и разговоров о готовящемся завтра или в ночь на воскресенье (20-го или в ночь на 22-е. – А.А.) выступлении большевиков. Будут арестованы члены Временного правительства, начнется избиение буржуев, обыски, грабежи и прочее. „Красная Гвардия“, т.е. вооруженные рабочие, будут творить насилие во имя свободы и ради „углубления революции“. На вокзалах наплыв дезертиров, на окраинах бродят толпы пьяных матросов468.

Всем было очевидно: большевики готовятся к захвату власти и хотят использовать съезд Советов Северной области для низложения правительства Керенского, об этом писали многие газеты, а Ленин в «Письме к членам партии большевиков» обрушивается на Каменева и Зиновьева якобы за разглашение решения ЦК о вооруженном восстании, обзывает их «штрейк-брехерами». В ответ Зиновьев отправил письмо в редакцию «Рабочего Пути», в котором, на мой взгляд, вполне убедительно опроверг эти обвинения469.

Но продолжим рассказ М.В. Фофановой, которая, бесспорно, в то время ни о чем не догадывалась: «Вечером 15 октября, в воскресенье, когда было уже темно, в сопровождении Эйно пришли к нам два товарища. Об их приходе я была предупреждена Владимиром Ильичом еще утром. Он сказал мне, что вечером придут из Финляндии два товарища – Рубаков и Егоров, и что они вместе со всеми совершили опасное путешествие из Цюриха в Петроград. Оба молодые, лет 30-35, высокие, стройные, чувствовалась военная выправка. Один из них, с усиками, похож был на актера Кторова. Они вежливо поздоровались, и я проводила их в комнату Владимира Ильича. Эйно прошел в кухню. Разобрать разговор при закрытых дверях было невозможно, да и не пыталась я это делать. Но чувствовалось, что все трое говорят на немецком языке. Иногда они переходили на русский. Беседа проходила более часа. Когда они стали уходить, я услышала фразу: „Bis zum baldigen Wiedersehen!“ 70 Вместе с ними ушел и Эйно…»

Напомню читателю, что эти «два товарища» являлись майорами разведывательного отдела германского Генштаба. А цель их встречи с Лениным, по-видимому, была одна: координация боевых действий германских войск под Петроградом в период осуществления большевиками государственного переворота.

А в это время на другом конце города, в Нарвском районе, продолжало работать чрезвычайное закрытое заседание Петроградского комитета, главной задачей которого было определить степень готовности к вооруженному выступлению. Как и намечалось, перед представителями районных комитетов Петрограда выступил член ЦК РСДРП(б) А. Бубнов, который попытался убедить присутствующих в том, что препятствий для восстания нет. «…Мы, – говорил он, – приближаемся к разрядке, кризис уже назрел, и события начинают разворачиваться. Мы втягиваемся с силами, идущими против нас… Международное положение – попытки заключить сепаратный мир, – это план империалистической буржуазии, направленный против пролетариата… Когда мы будем у власти, то нам придется ввести массовый террор…» В заключение призвал «взять власть в свои руки…»470.

Выступивший вслед за Бубновым член Военной организации Невский высказал свои соображения по поводу восстания и сделал критические замечания по резолюции ЦК. Он, в частности, сказал: «…Военная организация вдруг сделалась правой… По поводу резолюции Ц(ентрального) К(омитета) о текущем моменте Военная организация высказалась в том смысле, что в этой резолюции не учитывается многих обстоятельств, – не учитывается того, что в революции принимает участие и беднейшее крестьянство… В целом ряде губерний… крестьяне заявляют, что в случае восстания они не дадут хлеба… Ясно, что ограничить восстание Питером только нельзя… Может ли Ц(ентральный) К(омитет) партии сказать, что нас поддерживает вся Россия? Все мы прекрасно понимаем, что назрел момент вооруженного выступления. Но готовы ли мы? Из этого доклада выяснилось одно, что готовности нет… Боевого настроения в рабочих массах нет, а солдатская масса самая ненадежная… Мне кажется, что в резолюции, которая была вынесена Ц(ентральным) К(омитетом), прежде чем ставить так остро вопрос, как он поставлен, надо бы прежде поставить вопрос организации масс…»471. В канун пятой годовщины октябрьского переворота Невский писал, что обстановка «заставляла „Военку“ быть очень осторожной и обливать холодной водой всех тех пылких товарищей, которые рвались в бой, не имея представления о всех трудностях выступления»472. А «пылкие» среди большевиков были, например, Э. Рахья, который высказывал настроение заинтересованных финнов: «Чем скорее, тем лучше» – и предложил «обсуждать вопрос только с организационной стороны, не затрагивая его принципиальной стороны»473.

Тревожные сведения содержались и в докладах с мест. Так, Харитонов, в частности, сказал: «В Кронштадте настроение сильно пало. Пьянство больше наблюдается даже среди наших товарищей. В боевом отношении матросы представляют малую силу… Сочувствующих нам мало..»474 Поддерживая выступление предыдущего оратора, Слуцкая из Василеостровского района заявила, что на фабриках и заводах «выступать настроения нет»475. Такое же мнение высказал представитель Выборгского района Наумов: «Наблюдается недовольство в массах. Настроение удручающее, скрытое негодование в связи с тарифами, с эвакуацией. Настроение чрезвычайно сложное»476.

Перечитывая текст доклада Ленина на заседании ЦК 10 октября и резолюцию, в которой он говорит о повороте «народного доверия к… партии», удивляешься, насколько сильно было его желание выдавать свои умозрительные предположения и желание за реальное положение дел. О какой подготовленности к выступлению можно было говорить, если на заводе 1-го Городского района, по заявлению Менжинской, обнаружилось лишь 2 винтовки, а в Московском районе, по образному выражению Равич, «настроение на заводах бесшабашное» и «по призыву партии выйдет мало»477. Не лучше обстояло дело во 2-м Городском районе. По мнению представителя этого района Пахомова, «Красная Гвардия» слишком слабо организована, да винтовок на весь район всего 50 штук»478. Вряд ли кого обрадовало выступление Гесена из Нарвского района: «Общая картина – стремления выйти нет… Боевого центра нет, так что боевые силы раздроблены…»479 Его коллега, Горелик, добавил, что «за нами не пойдут обеспеченные рабочие». А представитель Невского района Виноградов принес еще более тревожную весть: «Красной Гвардии у нас нет. Организационным аппаратом не можем похвастаться»480.

В Охтенском районе дела обстояли не лучше. Вот сообщение представителя этого района Первухина: «Боевого настроения… выйти на улицы у рабочих нет… Организационные связи у нас очень плохие…»481. Ничего не приукрашивая, представитель Петербургского района Прохоров лаконично доложил: «С Красной Гвардией дело обстоит плохо… Вообще в районе полный развал, даже если Совет призовет к выступлению, то некоторые заводы… не выйдут»482. Красная Гвардия отсутствовала в Шлиссельбургском, Эстонском и Латышском районах. Оружия там не хватало, а о настроении масс и говорить не приходилось. Но Ленина меньше всего волновал этот вопрос: он продолжал настраивать большевиков на провокационный курс свержения Временного правительства и захвата власти. Хорошо изучивший тактику большевиков, Г.В. Плеханов так ее охарактеризовал: «Тактика большевиков есть тактика Бакунина, а во многих случаях просто-напросто Нечаева»483.

С докладом от Лесковского подрайона и в прениях выступил М. Калинин: «…Получаются телеграммы из Финляндии, с фронта, с протестом против выступления большевиков… Оттуда же, помимо армейских организаций, посылаются делегации, которые… указывают, что там боевое настроение. Это указывает, что армейские комитеты не наши…» Относительно резолюции ЦК Калинин сказал, что она «призывает организацию к политическому действию. Мы практически подошли к вооруженному восстанию. Но когда это восстание будет возможно – может быть через год – неизвестно…»484

В итоге, из 19 представителей районных комитетов, 13 твердо заявили, что они не готовы к выступлению. Неудивительно, что в принятых тезисах содержались лишь расплывчатые предложения организационного и агитационного характера.

Эти решения со всей очевидностью показали: большевистские организации Петрограда не желали и не были готовы к тому, чтобы осуществить вооруженное выступление и низложить Временное правительство. Было очевидно, что большевиков не поддерживают широкие слои населения страны, и прежде всего крестьянство, составляющее его абсолютное большинство. Наконец, в тезисах нет даже намека на то, что Петроградский комитет поддерживает резолюцию ЦК от 10 октября.

В тот же вечер Э.Рахья сообщает Ленину о решении Петроградского комитета. По свидетельству М.В. Фофановой, в этот вечер Ленин так разнервничался, что у него начался приступ, сопровождавшийся сильной головной болью. Он что-то говорил, но речь была у него настолько невнятная, что разобрать ее было невозможно. У Ленина были серьезные причины, чтобы волноваться. Вождю большевистской партии было над чем поразмыслить, ведь его призыв «взять власть тотчас» мог остаться только лозунгом на бумаге.