Дотла

Глава 44 Она — мой дом

Денис

Я впервые поцеловал её. Я, как Денис Куртов, впервые поцеловал её, и она позволила, полностью осознавая, кто перед ней. Лёгкий стон, который я ощутил, как вибрацию, ещё больше разжег во мне желание. Не здесь, не сейчас. Нам нужно добраться до моей квартиры, но как же она удобно прижимается к моему телу. Я даже не заметил, как усадил её на перила в лифте и прижал к стене.

― Денис, нужно прекратить, ― между рваными нетерпеливыми поцелуями сообщает Вика, хотя сама ни на миллиметр не отстраняется.

― Тогда закончи это, ― говорю куда-то в локоны её пламенных волосы. ― Я всё равно не смогу.

― Боже мой, что мы творим! ― она откидывает голову, а я тем временем начинаю прокладывать мокрую дорожку по её неприлично глубокому декольте и стягивать бретельку платья, оголяя грудь.

― Дэн, сейчас кто-нибудь войдёт…

― Обожаю, когда ты так говоришь. ― я усмехаюсь.

Однажды мы уже делали это в месте, где нас могли поймать.

― Обожаю, когда ты так меня берёшь, ― вырывается у неё.

Я резко вскидываю голову.

― Ты вспоминала нас?

― Да. ― в её глазах появилась паника.

Она явно пыталась правильно сформулировать мысль, ведь в наших отношениях всегда есть третий ― мой брат.

― Я… я только сейчас осознала, насколько секс с тобой был другим. ― Вика опускает глаза. ― Я часто думала о нас, когда мы были вместе, и, если честно, не понимаю, как я могла не заметить, что ты ― не он. О, Боже мой, прости, это совсем не уместно!

― Иди ко мне, ― хриплю я.

Её слова ― лучшее, что я мог услышать. Она признала меня, увидела не моего брата, а меня, Дениса Куртова. Большего мне и не надо. Я врезаюсь в неё своими губами, притягивая за затылок. Левой рукой нащупываю кнопку «стоп» и останавливаю этот грёбаный лифт. Подождут, ведь здесь вопрос жизни и смерти.

Подхватив её под бёдра, я удобнее усаживаю её и пробираюсь под платье, чтобы нащупать трусики.

― Да-а… ― Вика вскидывает руки, пытается найти, за что зацепиться, а я уже стягиваю с неё стринги и второй рукой расстёгиваю свой ремень. ― Мечтала от них избавиться весь вечер.

― Мечтал тебя целовать всю жизнь, ― вторю ей, уже пробираясь своей эрекцией к её лону сквозь слои платья.

― Мы столько не знакомы, ― хихикает она.

― Я ждал тебя всю жизнь. ― я резко снимаю её с перил и поворачиваю спиной к себе. ― И теперь никуда не отпущу. ― Облизывая тату на её лопатке, натягиваю презерватив. ― Как же я хотел это сделать, думал об этом весь вечер.

― Так сдела… ай…

В этот момент я вхожу в неё и срываю первый сладостный стон, от которого я рискую кончить в это же мгновение. Увеличивая темп, я запрокидываю её голову к себе на плечо, поворачиваю и впиваюсь поцелуем в губы. Мне не хватало её губ как воздуха. Я обожаю позу сзади, но с Викой мне мало её голой спины ― я хочу её всю сразу и во всех местах.

― Ты чистый огонь, ― шепчу, плавно погружаясь в туман похоти. ― Просто не могу себя сдерживать с тобой, прости.

― Твою мать, Денис, я сейчас… ― она громко хлопает ладонями по стене лифта и взрывается красивыми стонами. ― Да! Боже… Как же…

Я пользуюсь моментом и делаю ещё пару глубоких толчков, чтобы продлить её удовольствие. Нащупываю клитор рукой: хочется подарить малышке ещё один оргазм.

― Чёрт! ― я чувствую покалывание в пояснице. Если не сдержаться, мой план провалится. ― Чёрт! Вика, я не продержусь!

Всё ещё бьющаяся в приятной истерике, Вика подается назад, приближая меня к заветной разрядке. Я в отместку сжимаю её бутон ладонью.

― Ты даже здесь будешь спорить? ― говорю ей в ухо, слегка улыбаясь.

― Имеешь что-то против? ― дерзкая девчонка делает ещё пару толчков и срывает наконец «пробку с шампанского».

Я извергаюсь как ненормальный, сам пугаясь такого напора. Надеюсь, презерватив не порвался.

― Ты сумасшедшая!

― Вообще-то, это ты остановил работу лифта ради быстрого секса. ― она, усмехнувшись, начинает поправлять своё платье.

― Прости, мы должны были начать красиво со свидания, но твоё платье… Боги, его просто нужно запретить законом.

Я облокачиваюсь на стену лифта и дрожащими руками пытаюсь привести себя в порядок.

― Что теперь?

Её вопрос выдёргивает нас из сладкой похоти ― мир вновь обрушивается на нас, реальность того, что нам стоит поговорить, обсудить, чего мы хотим и как будем бороться с нашей общей историей, в которой всё ещё есть Стас.

― Теперь мы поедем ко мне, ― сообщаю ей мой изначальный план.

― Нет! Я не вернусь в ту квартиру! ― отрезает моя воительница.

― Я там больше не живу, ― успокаивающе улыбаюсь ей.

― Почему?

― По той же причине, по которой ты не хочешь туда возвращаться. Стаса больше нет, я живу дальше, строю свою жизнь и не хочу каждый раз, приходя домой, вспоминать, при каких обстоятельствах потерял брата. Я взял с собой некоторые его вещи, чтобы помнить о нём лучшее.

― Я тоже… ― её глаза заблестели. ― Я тоже пытаюсь помнить о нём только хорошее.

В глубокой тишине взаимного понимания, скорби и лёгкой радости, что наконец-то есть кто-то, с кем можно помолчать об этом, мы едем ко мне.

Ведя её за руку, я приоткрываю дверь в мой мир — мою крепость, моё убежище, ставшее спасением в последние месяцы. Сияние светильников по периметру комнаты играет на её огненных волосах, в которые мне хочется зарываться лицом ежеминутно. Она приоткрывает губы, и я затаиваю дыхание, ощущая, как воздух между нами вибрирует от неподдельной электрической связи.

― А ты верен своим привычкам, ― одобрительно кивает она, обернувшись на меня.

Я дал ей пройти вперёд себя, чтобы получить возможность полюбоваться ею в моей квартире, представить, как эта девушка хозяйничает здесь, бегает в моей футболке, готовит завтрак, разбрасывает свои вещи или ругает меня за то, что я не убрал за собой. Вика начинает рассматривать картины, которые я развесил по пустым стенам. Все они написаны мной. Это обычная абстракция, созданная в тонах, перекликающихся с интерьером, ничего особенного. Пока она увлечённо разглядывает каждую из них, я снова не могу сдержать поток своих чувств и признаюсь:

― Я люблю тебя!

Слова вырываются из меня с такой силой, словно они всю жизнь искали путь к свободе. Они висят между нами, чистые и непреложные. Я говорил это и раньше, но тогда она была не готова их слышать и тем более отвечать на них, а сейчас я надеялся, что достоин получить ответ.

Она смотрит на меня, глаза её полны тепла и глубины. Пауза тянется, но я жду, жду её слов, которые станут моим приговором или абсолютным счастьем.

― Кажется, я тоже влюбилась в тебя…

Её мягкий голос льётся по комнате, и так много в этих неуверенных трёх словах. Как же много они для меня значат! Мы стоим друг перед другом, и внезапно пространство моего дома наполняется новым смыслом. За стенами тёмная ночь, но здесь, внутри, — свет, свет той любви, которая переживёт все испытания.

Мысли разбегаются, оставляя меня лишь с чувствами, с её ароматом, теплотой её кожи. Всё вокруг теряет свои очертания, и есть только мы и этот момент, который становится вечностью. Этот дом теперь заложит фундамент для нашего будущего. Шаг за шагом, вздох за вздохом мы будем строить его вместе, кирпичик за кирпичиком.

― Дэн, так и будешь там стоять?

Я тут же бросаюсь к ней и подхватываю на руки.

― Малышка! ― шепчу я.

Поцелуй, который мы с ней делим, мягкий, но настоящий, ожидаемый, поражающий своей чувственностью. Есть в нем что-то вечное, как будто мы прошли сквозь тысячи жизней только для того, чтобы оказаться в этом моменте, чтобы в наших губах встретились все наши ожидания и мечты.

Она отстраняется, и на её щеках появляется лёгкий румянец. Такой Вику я видел не часто: слегка смущённой, будто она не знает, как я к ней отношусь и не понимает, что может вертеть мной как хочет.

― Что?

― Что ты о нас думаешь? ― задаёт она вопрос с хитрой улыбкой.

Я прищуриваюсь, делая вид, что думаю, обнимаю её за талию.

― Я думаю, что мы дома, ― снова коротко целую её и продолжаю. ― Хочу, чтобы ты здесь задержалась не просто на ночь, а на всю жизнь. Хочу обсуждать с тобой проекты, жаловаться на коллег, делиться мечтами… всего хочу, Вика, всего и только с тобой.

― Давай сделаем это, ― тихо шепчет она и закрывает глаза для нового поцелуя.

Спустя пару минут наши обнажённые тела переплетаются в волнах шёлковых простыней моей кровати. Мы перекатываемся из одной части к другой, смеёмся, кричим, цепляемся друг за друга, как безумные. Её рыжие волосы рассыпаются по моей постели, и я не могу насмотреться на неё ― эта реальность лучше любой картины.

― Дэн… ― Вика сидит на мне и нежно стонет, в то время как я облизываю её соски и всаживаюсь всё глубже, сжимая её бёдра руками ― Д-э-э-н…

― Да, малышка, ― шепчу, не отрываясь от своего занятия.

― Кто эта девушка?

― Что? ― я резко отстраняюсь. ― Какая девушка?

Она показывает на стену за моей спиной. Пару секунд я прихожу в себя, а потом вспоминаю, что в моей квартире висят не только бездушные абстракции, но есть и портреты, которые я рисовал не кистями, а сердцем.

― Неужели непохоже вышло? ― задаю вопрос, а сам жду пощёчины, ведь это похоже на какое-то извращение.

― Рыжие волосы, зелёные глаза, грудь… ― Вика наклоняет голову, задумываясь и рассматривая картину. ― Грудь можно было бы и побольше сделать. ― шутит, и это хорошо.

― В любом случае, оригинал во всех смыслах лучше, это — всего лишь фантазия плохого художника, ― говорю я, продолжая наслаждаться её телом.

― Я видела её у тебя в комнате, но она была чёрно-белая… ― Вика продолжала смотреть на картину, никак не реагируя на мои попытки вернуть её в царство оргазма.

― Обещай, что не бросишь меня, ― прошу я, пересаживаясь так, чтобы тоже видеть картину.

― А должна?

― Всё возможно. Обещай, что не вылетишь отсюда, обзывая меня маньяком и извращенцем.

― Обещаю! ― она заливается смехом.

― У меня не один твой портрет ― я рисовал тебя почти каждый вечер с момента, как увидел.

Вика удивлённо замирает, медленно отводит взгляд от картины и переводит его на меня.

― Я тебе сразу понравилась? ― задаёт вопрос, на который, мне кажется, ответ не требуется.

― Да, я увидел твои невероятные волосы на фоне исторической лепнины нашего университета и влюбился в это произведение искусства. Эта картина навсегда останется у меня в памяти.

― Ты был всё это время так близко, но при этом так далеко… ― Вика тянется к кулону и интуитивно начинает его теребить. Я давно заметил у неё такую привычку.

Вика замечает, куда я смотрю, и спешит одёрнуть руку.

― Прости! Я… это подарок твоего брата, но он… ― она тянется чтобы снять его, но я не позволяю.

― Оставь…

― Думала, тебе может быть неприятно, просто…

― Просто он тебе очень подходит, ― киваю я с нежной улыбкой и добавляю. ― Я помог его выбрать для тебя.

Вика прячет грустную улыбку.

― Вот почему мне он так понравился. Ты знал меня лучше, чем мой парень.

― Теперь я твой парень, ― пресекаю я возможность снова свернуть разговор в неуместное русло. Не сейчас. Не тогда, когда она сидит на мне обнажённая и стонет моё имя. МОЁ.

Вика понимает, что, несмотря на отсутствие всякой ревности к покойному брату, я не в восторге вспоминать его каждый раз, когда будет вставать наше прошлое. Она весело облокачивается на мою грудь и снова возвращается к картине.

― Так почему именно этот портрет? Считаешь его самым удачным?

― Не существует удачного, все и близко не передают твоей красоты.

― Напрашиваешься на комплименты? ― она улыбается, а я, не помня своего имени, залипаю на её губы.

― Мы можем вернуться к нашему занятию? Я дико тебя хочу, ― сообщаю ей, указывая на свой стояк.

― С каких пор ты спрашиваешь? ― она снова заливается смехом, а я валю её на кровать, накрывая своим разгорячённым телом.

Сейчас она уже не просто девушка в моём доме. Она — мой дом. Та, без которой нет укрытия и убежища. Взгляд на её лицо приносит покой моей душе, а прикосновение её рук заставляет мир вращаться правильно. Понимаю, что теперь, наконец, ничего не сдерживает нас от будущего, которое начнём мы сегодня, сейчас, в этом месте, построенном из камня, но наполненном любовью.