Дракон. Тихий Омут (СИ)

Глава 27 Огненный

Тело одеревенело, когда ящер бросил меня на землю и, склонившись, принялся рвать мою одежду.

Ткань лопалась подобно тонкой кожуре летних фруктов, трещала по швам и расходилась увядшими лепестками, оголяя кожу. Накидку я давно потерял, исподняя рубаха раскрылась стручком гороха, вспоротая одним уверенным движением.

Дракон хищно наблюдал за моим, онемевшим от страха и ужаса лицом сквозь узкие горящие щели глаз. А я трясся от неконтролируемой паники, представляя, какой приговор ящер приведет в исполнение, но в то же время мне стало легче.

Я не причинил ему вреда.

Шайс жив и это, по какой-то неясной причине, представлялось самым важным, самым значительным в данную секунду.

Уничтожающая мощь Мертвой звезды не пробила прочную чешую!

Драконы действительно неуязвимы. Безжалостный и наглый ящер выглядел не хуже, чем обычно. И сейчас я понесу заслуженное наказание за ошибку, чуть не ставшую роковой…

Сейчас, в этот миг, я пребывал в абсолютной растерянности, недоумевая, как вообще мог решиться на такое…

— Прости, — вымолвил я на грани слышимости едва дрогнувшими губами.

Мне все равно, что сделает со мной дракон. Тело не душа, заживет, но вот то, что чуть не совершил я…

Расслабившись окончательно, я убрал руки, упиравшиеся в грудь мучителя — я позволю дракону все. Я почти совершил преступление против живого существа, против Шайса… и теперь должен понести справедливое наказание.

Трава холодила спину, а ночной воздух, кусал оголенное тело. Шайс не двигался, продолжая сжимать мои бедра в жесткой хватке.

Не знаю, сколько прошло времени, но пальцы на руках одеревенели, а я завороженно глядел на пар собственного дыхания, появлявшийся изнутри слабо различимым облачком. Смотреть в лицо дракону не было сил.

Хотелось умереть…

POV Шайс.

Его аура представляла одно сплошное месиво нитей жизни, кажется, ослабших и истончившихся с нашей последней встречи. Спутанный клубок едва проступал поблекшими цветами — все, что осталось от некогда яркой радуги серебристых сплетений, и наша светлая нить истинности представлялась не более чем паутинкой, готовой облететь при первом порыве ветра.

«Духи! Как же я зо-о-ол!!!»

Найдя свой плащ на земле, я набросил его на ослабшего эльфа и поднял того на руки. Прошептал заклинание и позволил яркому водовороту времени вывернуть нас из собственного нутра в дом Алияса.

Не раздумывая более, я перенес детеныша в умывальню и посадил в чугунный чан. Эльфеныш вздрогнул и подобрал колени — металл был холоднее льда.

«Вот же!» — досадовал я собственной несообразительности, но как заботиться о других, я не знал.

Прочтя простое хозяйственное заклинание, я пустил в чашу горячую, но не обжигающую воду. Положив обе руки на край, стал быстро нагревать ледяную поверхность, пропуская драконье пламя через себя наружу.

Алияс дрожал, по-детски поджимая пальцы ног. Нос у него покраснел, а тело ничем не отличалось своей синевой от трупов, что я не раз видел на службе.

«Да что же это за…» — забравшись к нему, я добился лишь того, что он дернулся в испуге и прижался к противоположному краю. Прикусив язык, я не спеша опустился вниз и притянул эльфа к себе спиной, усаживая между ног.

Он весь окаменел, а затем дернулся, словно от боли, и подавил вскрик — зазубрины и мелкие шипы полуформы оцарапали спину.

Ругаться на себя не имело смысла — я все делал неправильно.

Обернувшись в мягкое тело, я снова притиснул его к себе — эльф почти не сопротивлялся, попытавшись лишь немного отодвинуться и не прикасаться кожей ко мне. Этого я ему, само собой, не позволил, прижав его крепче и усиливая внутренний незатухающий огонь вечного; температура вмиг устремилась вверх.

Заключив его в свои огромные объятья, я ещё раз поразился тому, какой же он маленький и хрупкий… естественно, что он тяжело пережил ту ночь и так меня возненавидел.

Но использовать Мертвую звезду?! Даже зверь роптал глубоко внутри, хоть и теснее жался к медленно отогревающемуся сокровищу.

«Вот же, ящерица», — незлобно пожурил я его.

Нам обоим было это приятно. Очень приятно.

Если бы не тот факт, что он мой истинный и поделился со мной частью своей силы, тяжко бы мне пришлось после эльфийского заклятия. Концы бы я не отдал, но раны зализывал бы долго. А так шибануло не сильнее обычного боевого шара…

И все же удивительно, что я совсем не пострадал от Звезды — одного из смертоноснейших заклятий светлых… ведь даже чешуя не оплавилась!..

Я нахмурился. По логике, это значило, что эльф очень силен. Он призвал звезду с легкостью и оставил мощнейший столб света.

Но разбираться с этим сейчас не было ни необходимости, ни желания, займусь этим позже. Есть и более важные дела.

— Прости, что обошелся с тобой так прошлой ночью, — собравшись, произнес я.

Алияс молчал и никак не реагировал. Я вздохнул и продолжил:

— Я не собирался себя так вести и не хотел причинять боль, просто… — слова давались тяжело — я не привык оправдываться, но я знал, что должен был это сказать, и потому говорил. — Просто ты совсем свел меня с ума и я не удержал контроль.

Плечи эльфа натужно дрогнули.

«Да он же смеется!» — поразился я догадке.

— Не вижу повода к веселью, — выдавил я сквозь зубы, раздраженный издевательским поведением эльфа. — Я мог бы наказать тебя за глупую выходку, и ты бы ещё долго сожалел о своем поступке.

— Какая тебе разница, сожалел бы я или нет. Пережил бы… Мне жаль, что я использовал звезду. — Надломленная досада вибрировала в голосе. — Но твоя ложь о том, что я свел тебя с ума… — Алияс усмехнулся.

Я слушал тихий голос, разглядывая загривок моего эльфа. Татуировка, разогретая моим теплом, светилась золотым контуром.

— …она ни к чему. И лучше бы тебе вернуться к паре. Она или он наверняка расстроится, если узнает, что между нами было.

Я откровенно и по-идиотски завис, не понимая моего эльфа, словно он заговорил на своем наречии.

— Я сейчас не понял. Ты о чем? — Может, от горячей воды я пригрелся и пропустил какую-то часть слов мимо ушей? Или эльфа разморило и он случайно сморозил чушь?

Алияс снова постарался от меня отодвинуться и я, все еще пребывая в удивлении, позволил ему это. Он развернулся ко мне лицом и жестко произнес:

— Я говорю, что тебе пора убираться к паре, — и, не дожидаясь моего ответа, привстал, собираясь выбраться из воды.

— Стоять, — я схватил эльфа за ногу. — Сядь-ка обратно.

— Я устал и хочу спать. — Эльфеныш впился в бортик, не желая мне уступать.

— Если не хочешь снова спать со мной, сядь обратно.

Немного подумав, гордый светлый вернулся на место. Этого времени мне хватило вполне, чтобы понять, какие страшные заблуждения бродят в пустой голове, и насколько эльфы глупые существа, хотя на этот счет у меня и раньше имелись подозрения.

— То есть ты решил, что я трахнулся с тобой, имея пару?!

Смехотворность предположения вызывала невольную улыбку, которую мне удалось скрыть — совсем не обязательно демонстрировать Алиясу все свои чувства. Знал бы он хоть немного о нас, и ему никогда бы не пришла в голову такая глупость.

— Будешь отпираться? — презрительно скривился эльф, глядя на меня как на таракана, — а на твоей руке это так, рисуночек? — он скосил взгляд на мой браслет.

Пожалуй, это действительно забавно. Только смеяться не тянуло, видя, сколько муки написано алыми рунами на чужом лице.

— Нет, не рисуночек. Это мой браслет, говорящий всем и каждому, что я обрел свой идеал.

Выражение лица Алияса дрогнуло… Неужели ревнует сам к себе?! — озарила внезапная догадка.

— Убирайся, — обнял он свои колени и потупил взгляд.

— И что, даже не поборешься за меня?

— С какой стати? — прошипел он сквозь зубы, напоминая мелкого дракончика, озлобленного и обиженного. Прелесть.

— Ну я же тебе нравлюсь, золотце. Разве не так?

— Похоже, драконий маразм накрывает некоторых и в юношестве.

— То есть, ты это отрицаешь?

— Хватит игр, Шайс. — В голубых глазах отразилась боль. — Проваливай уже к своему ненаглядному и избавь меня от своего божественного присутствия!

Алияс откровенно был на пределе.

— О, а ты быстро схватываешь, понял, как следует относиться к старшему мужу. Ты прав — теперь я для тебя бог.

Растерянность смазала ожесточившиеся черты.

— Что за бред ты несешь?

— Я говорю, что как младший муж, ты должен относиться ко мне почтительно, а не гнать в ночь.

— Совсем сбрендил? — эльф окончательно растерялся, видимо, ничего не соображая от усталости и пережитого.

— Утоплю, — незлобно рыкнул я — все же это не давало ему права грубить мне.

У Алияса дрогнули острые кончики ушей.

Духи с тобой, устал я играть в кошки-мышки, щелчком пальцев материализовал пару зеркальных поверхностей перед Алиясом и позади. — Смотри, — пододвинулся к эльфу, и несмотря на его протесты, убрал пепельные волосы со спины, чтобы было лучше видно.

Алияс уставился вперед, и по мере того, как он смотрел, глаза его становились шире.

В зеркале отражалась его спина. А на ней, под самой шеей, во всем великолепии цвел Огненный цветок — знак дракона, говоривший всем и каждому о том, кому принадлежит эльф.