Дракон Веберлебена (СИ)

Рассвет застал Агнесс и Вальтера поднимающимися на самую высокую гору Веберлебена. Девушка ехала на спине легко прыгающего с камня на камень волка, а вот фон Аренберг подобные фокусы проделывал собственными ногами. Надо сказать, что выглядел он в этот момент не в пример оживленнее, чем когда исполнял свою роль могущественного сеньора. Несясь над пропастями и обрывами, Вальтер как будто помолодел на десяток лет.

"Графская корона — тяжкий и неприятный груз для него" — с грустью поняла Агнесс.

— В отличие от твоего волка дракон хорошо владеет человеческой речью, — между тем учил фон Аренберг спутницу. — Он прочитает твои мысли, хотя и может сделать вид, что вы общаетесь на равных! Запомни, логика дракона не подвластна человеческому разуму, поэтому никто даже предположить не сможет, как он поведет себя в том или ином случае.

— И что мне ему сказать?

— Попытайтесь узнать, что заставило его проснуться? И чего он хочет, чтобы вновь успокоиться? Но постарайтесь не раздражать чудовище.

Агнесс только угрюмо фыркнула в ответ: легко сказать! Откуда она знает, что может вывести из себя древнего монстра?

Путники миновали уже половину пути, когда появились стволы обугленных деревьев, а трава под ногами оказалась выжженной. В воздухе ощутимо запахло гарью.

Ближе к вершине окрестный пейзаж уже представлял собой покрытое слоем пепла безжизненное пространство. Из-за удушливых клубов дыма стало нечем дышать.

— Дальше мы не пойдем, — остановился, задыхающийся Вальтер. — Осталось немного: ты справишься и одна.

Агнесс покосилась на Остроухого. На бедного волка было больно смотреть: язык свисал, бока ходили ходуном, глаза слезились. Из-за дыма неба было не видно, но судя по всему, день уже клонился к вечеру: понятно, что даже такой сильный зверь и то окончательно выдохся.

— Ладно, — прокашляла она, — спускайтесь!

Спутники исчезли в дымной мгле, и она полезла вверх, цепляясь за острые и горячие камни, торчащие из слоя сажи и пепла. И именно в тот момент, когда девушка начала уже прощаться с жизнью, перестав бороться с удушьем, серая дымовая завеса неожиданно рассеялась и, глотнув свежего воздуха, она в изнеможении выползла на вершину горы.

Прошло какое-то время, прежде чем Агнесс смогла побороть тошноту и головную боль и настороженно огляделась.

Вершина горы выглядела довольно странно для обиталища извергающего огонь чудовища. Почти плоская, освященная закатным солнцем поверхность радовала глаз и зеленой травой, и белыми колонами небольшого святилища, окруженного широким кольцом красного золота, ослепительно сверкающего в солнечных лучах.

И лишь, когда это кольцо зашевелилось, до Агнесс дошло, что перед ней дракон. А уж когда из-за колонн вынырнула украшенная рожками и ослепительно сверкающая золотом огромная змеиная голова с круглыми зелеными глазами, сердце несчастной девушки ухнуло вниз. Никогда ей ещё не было так страшно, даже в ту далекую ночь в Крайце, когда она увидела погибшего брата.

— Кто ты? — глухой голос опасно шипел.

— Я - Агнесс фон Крайц, — испуганно пискнула девушка, проклиная про себя братьев Аренбергов, втянувших её в эту опасную афёру.

Но разве она могла хотя бы представить, насколько грозен и страшен змей?

— Агнесс? — потревоженный дракон вновь свернулся кольцом и с удобством пристроил свою голову на украшенном гребнем хвосте. — Никогда не видел такой грязнули.

Обида пробилась даже через парализующий страх.

— А какой я должна быть, закоптившись в извергаемом вами дыму как котёл для варки колбас? Да ещё брела сюда по колено в саже и пепле.

— Гм… и что же подвигло тебя, Агнесс, пуститься в столь нелегкий путь, с опасностью остаться таким пугалом навсегда?

— Навсегда? — встревожилась девушка. — Почему?

— Сажа от драконьего огня не смывается водой, наоборот, со временем застывает и превращается в горючий уголь. Ты окаменеешь и будешь торчать из земли чёрной головешкой.

— Пресвятая Дева, — перекрестилась обомлевшая Агнесс.

Перед такой перспективой отступил даже ужас перед драконом. Нервно оглядевшись, она заметила неподалеку огромную мраморную чашу с поблескивающей в лучах заката багровой водой. И пусть на пути разлегся ужасный хозяин этого места, девушка проскользнула в непосредственной близости от его страшной морды, чтобы посмотреть на своё отражение.

Но не успела она нагнуться над чашей, как змеиный хвост со свистящим звуком рассёк воздух и обрушился в воду. Агнесс окатило ледяными каплями с головы до ног.

— Люди так неосторожны, — просвистел над ухом шипящий голос. — Вещи не всегда то, чем кажутся.

Девушку отшатнуло назад от силы его дыхания — смесь гари и затхлости.

— Так зачем ты здесь, Агнесс?

— Меня прислали спросить, почему вы проснулись?

Глаза змея блеснули ослепительными зелеными искрами.

— Выспался.

Девушка недоуменно застыла. Почему такое простое объяснение никому не пришло в голову? Неужели она зря, выматывая себя и Остроухого такой тяжелой дорогой, притащилась сюда на потеху дракону?

— И когда вы теперь заснете? — в замешательстве спросила она.

— Когда захочу спать. Но, думаю, это произойдет нескоро. Разве только… — змей лениво зевнул, — кто-нибудь убаюкает меня.

— Убаюкает? А как можно вас убаюкать?

— Ну… разными путями. Можно нежным голосом петь мне песенки, рассказывать интересные сказки, но только с хорошим концом. Мы — драконы, невероятно чувствительны. Как там — внизу? Хотя вряд ли, пока я спал, хоть что-то изменилось.

— А сколько вы спали?

Дракон задумчиво почесал хвостом свои рожки.

— Не знаю. У драконов и у людей время разное. Что для меня миг, для тебя, Агнесс — целая жизнь. Тогда в нескольких днях пути от моей горы едва ли можно было сыскать человека.

— Сейчас не столь безлюдно.

Агнесс неловко переступила с ноги на ногу. Девушка чудовищно устала и была голодна, а главное: никак не могла понять, почему так запросто болтает с драконом?

— Так, я пойду? — в конце концов, спросила она. — Передам фон Аренбергу ваши слова.

Дракон моментально сбросил с себя благодушие и недовольно зашевелился.

— С тобой шли волк и друид, — мрачно загудел он, — кто же из них фон Аренберг?

— Разумеется, человек, — возмутилась Агнесс и тут же заинтересованно осведомилась. — А почему вы назвали графа друидом?

— Потому что он — друид. Существа его расы с незапамятных времен обитают у подножья моей горы. Их заботит только лес — священные дубравы, которые они сохраняют на протяжении веков при помощи сложных магических обрядов. Я надеялся, что к этому моему пробуждению они вымрут. Так они мало того, что выжили, так ещё и ошиваются вокруг моей горы. Девушек и волков подсылают.

— Из-за извергаемого вами дыма внизу идут постоянные дожди и царствует холод.

Дракон полюбовался на свою играющую красными бликами чешую.

— А мне какое дело до дождей? Дымом же я окружил вершину горы, чтобы прогнать бесноватых баб, которые своими непотребствами мешали мне размышлять.

Агнесс не сразу сообразила, кого он имеет в виду.

— Мне сказали, что ведьмы служили вам и поклонялись как божеству, — удивилась она.

— Они прыгали, визжали и жгли костры. Мало того, таскали сюда своих дружков и устраивали оргии. Надоели! Я давно живу, но не видел никого назойливее и никчемнее ведьм.

Солнце село за грядой на западе, и гора погрузилась в сумрак. Чешуя змея перестала слепить глаза и приобрела синеватый оттенок. Агнесс давно уже пора было уходить, но дракон говорил и говорил, удерживая девушку возле себя даже, когда на небе зажглись первые звёзды.

— Ночь, — с видимым наслаждением бормотал он. — Ты знаешь, Агнесс, что драконы могут летать среди звёзд?

Это признание мало заинтересовало девушку, но она покорно вслушалась в мечтательно шелестящий голос собеседника и решилась присесть на ступеньках капища, чтобы дать отдохнуть невыносимо ноющим ногам.

"Вот посижу немного и уйду, — мутно пронеслось в голове, — чуть-чуть"

С наступлением ночи дракон окончательно слился с темнотой, и лишь только голос выдавал его присутствие на горе:

— Небо бескрайне, и драконы могут вечность лететь от звезды к звезде в поисках места, где бы можно было отложить яйца.

Агнесс так и заснула под его невероятный рассказ о небесных странствиях, смутно отметив, что болтливый монстр вновь обвился вокруг святилища. Но он не был холодным, наоборот его чешуя излучала тепло. Всю ночь снился ей бушующий огонь, извергающийся из недр неведомых миров, в жарком пламени которого рождались драконы.

Утром её разбудил треск, расправляющего крылья дракона. В утренних лучах его чешуя полыхала золотисто-розовым огнем. Взмахнув крыльями, он взлетел и сделал несколько кругов вокруг горы. Агнесс, прикрыв глаза ладонью, любовалась его полетом, вспомнив, что пора убираться восвояси.

Но крылатый ящер приземлился и шустро проковылял к ней.

— Прекрасное утро! Я красивый?

— Очень.

— А мои крылья?

— Они великолепны.

Дракон довольно улыбнулся, если только существа его породы могли улыбаться.

— Пойдем, покажу тебе источник вечной жизни.

И что оставалось делать? Только идти.

Источником вечной жизни оказался ручеек, едва сочащийся из-под покрытого лишайниками камня в неприметной пещере на склоне горы. Но когда, набрав в ладони воды, Агнесс прикоснулась к ней губами, сразу же отступили и усталость, и голод.

А дракон между тем говорил и говорил, умильно заглядывая ей в лицо изумрудными глазами.

Он рассказывал ей о своих путешествиях: песках Сахары, джунглях тропиков и бескрайних океанах. И был столь красноречив, что Агнесс, казалось, воочию видела и желтые барханы, и сине-зеленые волны. Дракон просил, чтобы ему гладили рожки, и требовал хвалить окраску его чешуи, а также охотно укладывал свою страшную морду девушке на колени и мог бесконечно долго смотреть ей в глаза. И как-то незаметно минул день, другой…

Спала теперь Агнесс в чешуйчатом ложе изгиба его хвоста и даже во сне продолжала летать вместе с драконом среди планет и звезд, проносясь на его крыльях мимо Млечного пути. А с утра начиналось всё сначала: посещение источника и бесконечная болтовня крылатого ящера, прерываемая только ежедневным облетом горы. В этот момент, наблюдая за его сверкающими на солнце крыльями, Агнесс силилась что-то вспомнить, что-то очень важное… и не могла, потому что её говорливый собеседник моментально приземлялся, чтобы продолжить бесконечный диалог.

— Чем питаются драконы?

— Светом звезд.

— А когда спят?

— Теплом земли.

— Разве земля тёплая?

— Она раскаленная, только не все могут этот жар ощутить!

Или:

— А сколько живут драконы?

— Практически вечно. Если только не впадут в такую спячку, что окаменеют от древности.

— А дракона можно убить?

— Нет. Разве только доставить беспокойство: мы не любим шума и терпеть не можем, когда к нам кто-то пристает. А если от надоед нет терпения, раздраженный дракон, либо выжигает всё вокруг, либо улетает прочь.

А как-то разговор коснулся и черт характера летающих ящеров.

— Говорят, драконы очень хитры и коварны?

— Лгут! Мы нежны и привязчивы, и без остатка отдаемся тем, кого полюбили.

— А ещё говорят, что драконы очень любят золото и ревностно его охраняют.

— Кто же не любит собственную шкуру? А моя чешуя состоит из чистого золота. Каждый раз, выходя из спячки, я её меняю на новую. Так что кое-какой запасец скопился за века.

Агнесс потеряла не только счёт времени, она потеряла саму себя. Во сне и наяву перед ней находился только дракон: его бесконечные истории, меняющийся окрас чешуи, блеск пронизывающих душу глаз.

Но какой животворящей не была вода источника, вскоре девушка стала ощущать себя весьма необычно: она становилась всё тоньше и тоньше, и появилось странное ощущение, что если ветер дунет сильнее, её просто снесет с земли.

Неизвестно, чем бы закончилась для Агнесс эта диковинная привязанность дракона, если бы однажды до неё вдруг не донесся тревожный звук.

В то утро дракон по обыкновению взлетел над горой, разминая крылья, а девушка наблюдала за его полётом, когда заслышала вой, несущийся из чаши, в которую она чуть не заглянула в первый же день пребывания на вершине. Дракон был слишком высоко, чтобы помешать, поэтому девушка рванулась к источнику звука.

Агнесс заглянула в чашу и оцепенела от изумления. В воде отражалось вовсе не небо, а окрестности горы, но… они были покрыты снегом! И там, среди сугробов выл, задрав голову к вершине горы Остроухий.

— Остроухий! — в ужасе закричала она. — Ко мне!

И волк, услышав её призыв, помчался изо всех сил вверх, точно так же, как всполошившийся дракон молнией метнулся вниз. Но там его уже ждала разъяренная пленница. Да-да, именно в тот миг Агнесс поняла, что она в самом настоящем плену, только удерживают её не цепями или стенами темницы, а особыми чарами.

— Я думала, ты мне друг! — горько заявила она приземлившемуся дракону.

— Разве тебе было со мной плохо? Согласись, мы недурно проводили время.

Разве хотя бы один дракон признался в своих проделках? Но вой преданного Остроухого как будто сдернул с глаз Агнесс магическую пелену, и она в испуганном изумлении рассматривала свои страшно исхудавшие руки.

— Внизу зима, — задумчиво пробормотала девушка, — а появилась здесь в день летнего солнцестояния. Значит, я полгода ничего не ела? И могу в любой момент умереть от истощения?

— Но ведь не умерла же до сих пор, — нервно огрызнулся дракон. — Однажды, ты уснула бы и я уснул рядом, и мы никогда больше не разлучались. Смотрели общие сны и наши сердца бились в унисон. Я ведь тебе ещё столько всего не рассказал!

— Тебе придётся спать без меня. У меня срочные дела внизу.

— Да, какие это дела? Ерунда какая-то! Крохотный кусочек бесплодной, никчемной земли. А я подарю тебе вечность. Если бы ты знала, как прекрасны только что родившиеся звезды! Хочешь, полетим куда-нибудь путешествовать? Внизу — предательство, боль, болезни, старость, а рядом со мной живет только любовь, вечность и красота.

Его слова вновь тронули её сердце, но теперь Агнесс раскусила хитрость дракона- он опять пытался её заморочить своей болтовней.

— Остроухий! — громко крикнула девушка.

Видимо, именно этого зова и не хватало волку, чтобы пробиться сквозь чары, потому что он в мановение ока оказался на вершине горы и радостно кинулся к Агнесс. Быстро вылизав ей руки и лицо, Остроухий грозно ощерился на дракона.

— Вот твоя благодарность, — горько выдохнул тот облачко дыма, — я всю душу раскрыл, а ты своего пса на меня натравливаешь.

"Я — волк, — моментально обиделся Остроухий, — а ты чуть её не убил!"

— Только не надо тут тявкать, — раздраженно отмахнулся дракон. — Ладно — забирай свою сестру. Преданность способны оценить даже камни, не говоря уже о нас.

Обрадованная Агнесс уже оседлала спину волка, но глаза дракона с такой грустью и любовью взглянули на девушку, что её сердце болезненно защемило болью. А когда из страдающих изумрудных глаз покатились рубиновые слезы, девушка расплакалась в ответ. Нет, не могла Агнесс так просто оставить того, кто настолько к ней привязался!

Растроганная девушка даже попыталась слезть с волка, но тот, очевидно, почувствовав неладное, рванулся с места и… обряженная в истлевшие тряпки, исхудавшая до скелетообразного состояния пленница дракона свалилась в снег прямо у обледеневших ворот замка Веберлебен.